Страница:
Рейвен замялась, не зная, можно ли говорить с незнакомцем о столь деликатных вещах.
Мистер Берк вытянул капусту у нее из пальцев, и его лицо осветилось надеждой.
— Поможет родам и уменьшит боль, да?
— Верно, — кивнула Рейвен.
Повар немедленно вымыл листья, поместил в медный горшочек, размял и налил поверх вина. Вскоре смесь закипела, распространяя благоухание, похожее на запах свежескошенного клевера. Он добавил меду, чтобы сгустить и подсластить отвар, и уже через несколько минут объявил, что все готово.
— Ну вот! — воскликнул мистер Берк, наливая дымящийся напиток в кубок. — Я сам понесу, дорогая, и мы вместе ее напоим!
Он направился к главной башне, и Рейвен пришлось бежать, чтобы поспеть за ним. Не успел он постучать, как из-за двери донесся долгий жалобный вой. Берк сунул кубок в руки Рейвен и позорно сбежал. Девушка постучала, и Эйда немедленно отворила.
— Слава Богу, ты нашла. Заходи!
Рейвен приблизилась к постели и увидела, как ей показалось, самую прекрасную на свете женщину. Огненно-рыжие волосы спутались и намокли от пота. С бледного лица смотрели огромные золотистые глаза. Живот, на котором лежали изящные руки, был неестественно вздут.
Рейвен протянула ей кубок.
— Выпей, это облегчит роды.
— Если кто-то из вас опять даст мне какую-нибудь гадость, я выплесну ее в ваши физиономии! — пригрозила Тина. — Кстати, кто ты?
— Она — женщина Хита, — пояснила Эйда. — И все знает о зельях и травах.
— О, благодарение Богу и всем святым! — выдохнула Тина, устало опускаясь на подушки. При имени Хита ее сопротивление исчезло, как по волшебству.
Рейвен раскрыла было рот, чтобы опровергнуть слова Эйды, но все же сочла за лучшее промолчать. Она села на край кровати, полная сочувствия к страданиям роженицы. Тина потянулась за кубком, но Рейвен сама поднесла сосуд к ее губам и тем тихим, участливым голосом, которым привыкла успокаивать соколов, стала утешать будущую мать:
— Ты такая храбрая! Двенадцать часов схваток трудно вынести, но это вполне обычный срок для первых родов. Все будет хорошо.
Она подождала, пока Тина допьет до конца, вручила кубок Эйде и сунула руку в карман.
— Вот тебе ведьмин камень. Он обладает великой магической силой. Держи его крепче и впитывай эту силу.
Тина отчаянно прижала камень к груди, готовая поверить в любую помощь. Вскоре она приподнялась и охнула: начались потуги, и жестокая судорога прошла по телу. Снадобье в самом деле усилило схватки, и когда Тина вскрикнула, опытная повитуха метнулась вперед. Еще секунда, и ей на руки вывалился красный младенчик. Эйда подхватила ребенка и стала обмывать, а Тина, тяжело дыша, снова легла.
— Отдохни немного, — посоветовала Рейвен, потрясенная чудом рождения. — Ты здесь главная, и тебе решать, когда будешь готова.
— Ах, Тина у твоей прелестной дочурки волосы черные, как у отца.
— Дочь?! Рэм убьет меня! Нет, это я убью его, пусть только еще раз попробует ко мне подойти! — страстно поклялась Тина, но тут снова начались потуги, и она стиснула ведьмин камень так, что побелели костяшки.
— Второй наверняка будет мальчиком… одни лишь мужчины способны принести женщинам столько мук!
— Ты права, это парень, — обрадовалась повивальная бабка, — да еще какой красавчик! Рыженький, в маму!
— Помилуй нас, Господи! — не к месту воскликнула Эйда. По ее лицу струились слезы радости и облегчения.
На крики новорожденных примчалось с полдюжины служанок, и Эйда немедленно впрягла их в работу, заставив выкупать Валентину и поменять постельное белье. Рейвен помогала пеленать младенцев, а повитуха, раздуваясь от гордости, отправилась на поиски его милости. Несмотря на усталость, Тина просто светилась от счастья, особенно когда Эйда осторожно положила ей на руки детей.
Дверь распахнулась, и в комнату, словно ураган, влетел Рэмзи Дуглас. Женщины почтительно отступили. При одном взгляде на красавицу жену он упал на колени.
— Мой сладкий ягненочек, как ты себя чувствуешь?
— Превосходно! — объявила Тина.
— Девочка, как же ты отважна! Подумать только, двенадцать часов страданий!
Голос его прерывался от нежности, и Тина легко коснулась его лица.
— Нет, двенадцать часов — обычный срок для первых родов, — процитировала она Рейвен. Рэм благоговейно взял ее руку и поцеловал.
— Столько боли и страданий, — повторил он, сгибаясь под грузом собственной вины.
— Не так уж и много, — великодушно солгала она.
— Я люблю тебя всем сердцем, ведьмочка! Спасибо за этих чудесных детишек.
Он дотронулся до пушистых хохолков на маленьких головках и коснулся губами лба жены.
— Поспи, любимая, тебе нужно набираться сил.
Поразительно, до чего же этот грозный воин обожает жену! Судя по слухам, репутация у Рэмзи Дугласа просто устрашающая.
Рейвен не веря ушам слушала, как он осыпает словами благодарности Эйду и остальных женщин. Когда Рэм направился к двери, девушка последовала за ним, намереваясь воспользоваться моментом и пожаловаться на похитителя.
— Лорд Дуглас…
Рэм повернулся и одарил ее взглядом холодных серых глаз. Рейвен подняла подбородок и дала волю ярости:
— Хит Кеннеди взял меня против моей воли!
Рэмзи, казалось, потерял дар речи.
— Взял?! То есть совершил над тобой насилие?!
— Нет, конечно, нет! Взял в плен!
— Понятно. И на такой пустяк ты жалуешься?
Рейвен возмущенно ахнула:
— Вы такой же грубиян, как и он!
— Еще хуже, — серьезно ответил он.
— Как всякий шотландец и к тому же приграничный житель!
— Приграничный лорд, — поправил он с улыбкой. — Не старайся, нынче меня все равно не вывести из равновесия. Боги благословили меня. Сегодня мы празднуем рождение близнецов, и, как женщина Хита, ты будешь сидеть на почетном месте.
— Никакая я не женщина Хита!
— Терпение, девочка, — посоветовал он, дьявольски ухмыляясь.
Оставшись одна, Рейвен решила, что сейчас самое время отыскать темницу Кристофера. Кеннеди упоминал что-то о комнате в башне, так что это где-то поблизости.
С тревожно бьющимся сердцем девушка поспешила по длинному коридору, который привел ее в другой, такой же узкий, и вскоре она безнадежно заблудилась. Взобравшись по ступенькам на парапет, она даже в темноте увидела силуэты боковых башен, и это помогло ей сориентироваться. Рейвен спустилась, прошла в боковую башню и постучала в железную дверь.
— Кристофер, ты там?
Дверь открылась так внезапно, что девушка подскочила от неожиданности. В проеме показался Хит Кеннеди.
— Уже соскучилась по мне? — осведомился он, поворачивая ключ в скважине. — Или просто заблудилась?
Лгать не было смысла: он прекрасно понял, почему она здесь.
— Я искала Кристофера. Можно подумать, ты этого не ожидал!
— Зря страдаешь. Он и не вспомнил о тебе. Позволь, я провожу тебя в спальню.
— Твою спальню, Кеннеди?
— Можно сказать и так, — дружелюбно согласился он. — Поскольку мы делим одни покои, зови меня просто Хит. Эйда сказала, что ты помогла моей сестре, и за это я буду тебе вечно благодарен.
Они вошли в знакомые покои, и он прикрыл дверь.
— Кажется, это твой?
Рейвен взглянула на ведьмин камень, лежавший на ладони Хита, и вдруг почувствовала ужасную неловкость. Сейчас он начнет издеваться над ней.
— У нас с тобой гораздо больше общего, чем я предполагал. Я тоже верю в древние кельтские обряды. Ты обладаешь силой, Рейвен?
Девушка окончательно растерялась. Что он знает о подобных вещах?!
Она вдруг остро ощутила его притяжение. Ее против воли влечет к нему!
Рейвен поспешно опустила глаза и постаралась прогнать наваждение.
— Имей я силу, не была бы сейчас здесь!
Она потянулась за камнем. В пустом желудке громко заурчало.
— Ты голодна! Пойдем в зал. Мы празднуем рождение близнецов, а у Дугласа лучший повар во всей Шотландии.
— Нет, спасибо. Предпочитаю одиночество.
Он соколом навис над ней.
— Я могу снести тебя вниз. Покорить своей воле.
Разумеется, это в его власти, но сейчас самое главное понять: сможет ли он подчинить и ее разум?
— Тебе так нравится угрожать женщинам? — парировала она.
Он всмотрелся в лилово-голубые глаза и увидел черные круги усталости под ними.
— По правде говоря, нет. Оставляю тебя с миром. На время, — добавил он.
Даже после ухода Хита Рейвен по-прежнему чувствовала его присутствие. Вероятно, потому, уверяла она себя, что он здесь живет. Но в душе она понимала, что дело не в этом. Бабка недаром верила в волшебство и таинственные силы. Теперь Рейвен тоже считала, что подобные вещи существуют. Неужели и Хит обладает Умением? Хит… даже имя странное. На кельтском это значит «земля» — основа основ. Он легко укротил Салли. А вдруг и ее приворожил?
Рейвен тут же одернула себя: что за вздор!
В дверь тихо постучали, и, к приятному удивлению девушки, вошла служанка с подносом, от которого исходили такие ароматы, что слюнки потекли.
Рейвен взяла поднос и уселась перед камином, чтобы спокойно поесть. Каждое блюдо казалось настоящей амброзией, и она согласилась бы подтвердить на любом суде, что мистер Берк в самом деле лучший повар не только в Шотландии, но и во всей Англии. Все жители приграничья питались бараниной, но здесь к ней прилагался необыкновенный соус, превращавший надоевшее мясо в истинный деликатес. А взбитые сливки с вином и настоящей земляникой! Землянику Рейвен пробовала в самом детстве, когда еще жила в Карлайле.
Повар не забыл прислать небольшую серебряную чашу с шоколадными трюфелями. Наслаждаясь вкусом тающего во рту шоколада и густого красного вина, Рейвен с сожалением сознавала, что должна благодарить за это Хита Кеннеди. Провалиться бы ему в ад, он специально делает все, чтобы она чувствовала себя обязанной ему!
Пуховая перина так и манила прилечь. Рейвен противилась соблазну сколько могла, но наконец, не в силах устоять, разделась и в одной сорочке забралась под теплые одеяла. Свернувшись клубочком, она вдруг вспомнила слова бабушки: «Я хочу для тебя настоящего мужчину… Лучше уж дикарь, чем ручная комнатная собачка… приключение всей твоей жизни начинается сегодня… не забудь вовремя воспользоваться своей силой…»
Балансируя на грани сна и яви, Рейвен отчего-то испытывала невероятное, удивительное счастье. И радовалась, что смогла помочь Валентине и ее малышам не только знаниями трав, но и другим, тайным умением. Оказывается, секрет состоит в том, чтобы верить самой и заставить верить других.
Вдруг она осознала: Хит Кеннеди тоже обладает силой! Этим объясняется ее странная тяга к нему, когда разум твердит, что следует его ненавидеть.
Сон окончательно сморил Рейвен, и она с улыбкой закрыла глаза. Как занимательно будет вступить с ним в поединок и одолеть!
Празднество в Эскдейле закончилось далеко за полночь. Каждый из Дугласов, оказавшийся в этот момент в замке, каждый воин, каждый слуга поздравили лорда Рэмзи Дугласа и выпили за здоровье близнецов. Когда была спета последняя песня и пронзительные звуки волынок растворились в воздухе, Хит Кеннеди поднялся к себе и, мрачно усмехнувшись, вытащил из кармана письмо. Он попросил восемь первоклассных племенных кобыл и оскорбительно малую сумму в двести фунтов за сына и наследника Дейкра. Джок явился задолго до полуночи с согласием выплатить требуемый выкуп.
Хит зажег свечу и заметил, что дверь в соседнюю комнату закрыта. Рейвен пробудет с ним всего лишь два дня… При мысли об этом что-то похожее на отчаяние бросило его к дверям. После минутного колебания он нажал на ручку и вошел внутрь. Огонь почти погас. Он подбросил дров и поставил перед камином железную решетку. Потом бесшумно подкрался к кровати и стал смотреть на спящую девушку. Волосы раскинулись по белой подушке смоляными потеками, темные ресницы отбрасывали таинственные тени на щеки. Вожделение вновь загорелось в нем, но его перебило другое желание — чего-то более глубокого… более нежного. Это ее дух взывал к нему, заставляя жаждать незыблемых, прочных связей. Ах, если бы только Рейвен Карлтон хоть разок взглянула на него, как Валентина на Рэма, он бы в жизни больше ни о чем не попросил судьбу.
Именно в этот момент он понял, что не отдаст ее. Она навсегда останется с ним.
Глава 9
Мистер Берк вытянул капусту у нее из пальцев, и его лицо осветилось надеждой.
— Поможет родам и уменьшит боль, да?
— Верно, — кивнула Рейвен.
Повар немедленно вымыл листья, поместил в медный горшочек, размял и налил поверх вина. Вскоре смесь закипела, распространяя благоухание, похожее на запах свежескошенного клевера. Он добавил меду, чтобы сгустить и подсластить отвар, и уже через несколько минут объявил, что все готово.
— Ну вот! — воскликнул мистер Берк, наливая дымящийся напиток в кубок. — Я сам понесу, дорогая, и мы вместе ее напоим!
Он направился к главной башне, и Рейвен пришлось бежать, чтобы поспеть за ним. Не успел он постучать, как из-за двери донесся долгий жалобный вой. Берк сунул кубок в руки Рейвен и позорно сбежал. Девушка постучала, и Эйда немедленно отворила.
— Слава Богу, ты нашла. Заходи!
Рейвен приблизилась к постели и увидела, как ей показалось, самую прекрасную на свете женщину. Огненно-рыжие волосы спутались и намокли от пота. С бледного лица смотрели огромные золотистые глаза. Живот, на котором лежали изящные руки, был неестественно вздут.
Рейвен протянула ей кубок.
— Выпей, это облегчит роды.
— Если кто-то из вас опять даст мне какую-нибудь гадость, я выплесну ее в ваши физиономии! — пригрозила Тина. — Кстати, кто ты?
— Она — женщина Хита, — пояснила Эйда. — И все знает о зельях и травах.
— О, благодарение Богу и всем святым! — выдохнула Тина, устало опускаясь на подушки. При имени Хита ее сопротивление исчезло, как по волшебству.
Рейвен раскрыла было рот, чтобы опровергнуть слова Эйды, но все же сочла за лучшее промолчать. Она села на край кровати, полная сочувствия к страданиям роженицы. Тина потянулась за кубком, но Рейвен сама поднесла сосуд к ее губам и тем тихим, участливым голосом, которым привыкла успокаивать соколов, стала утешать будущую мать:
— Ты такая храбрая! Двенадцать часов схваток трудно вынести, но это вполне обычный срок для первых родов. Все будет хорошо.
Она подождала, пока Тина допьет до конца, вручила кубок Эйде и сунула руку в карман.
— Вот тебе ведьмин камень. Он обладает великой магической силой. Держи его крепче и впитывай эту силу.
Тина отчаянно прижала камень к груди, готовая поверить в любую помощь. Вскоре она приподнялась и охнула: начались потуги, и жестокая судорога прошла по телу. Снадобье в самом деле усилило схватки, и когда Тина вскрикнула, опытная повитуха метнулась вперед. Еще секунда, и ей на руки вывалился красный младенчик. Эйда подхватила ребенка и стала обмывать, а Тина, тяжело дыша, снова легла.
— Отдохни немного, — посоветовала Рейвен, потрясенная чудом рождения. — Ты здесь главная, и тебе решать, когда будешь готова.
— Ах, Тина у твоей прелестной дочурки волосы черные, как у отца.
— Дочь?! Рэм убьет меня! Нет, это я убью его, пусть только еще раз попробует ко мне подойти! — страстно поклялась Тина, но тут снова начались потуги, и она стиснула ведьмин камень так, что побелели костяшки.
— Второй наверняка будет мальчиком… одни лишь мужчины способны принести женщинам столько мук!
— Ты права, это парень, — обрадовалась повивальная бабка, — да еще какой красавчик! Рыженький, в маму!
— Помилуй нас, Господи! — не к месту воскликнула Эйда. По ее лицу струились слезы радости и облегчения.
На крики новорожденных примчалось с полдюжины служанок, и Эйда немедленно впрягла их в работу, заставив выкупать Валентину и поменять постельное белье. Рейвен помогала пеленать младенцев, а повитуха, раздуваясь от гордости, отправилась на поиски его милости. Несмотря на усталость, Тина просто светилась от счастья, особенно когда Эйда осторожно положила ей на руки детей.
Дверь распахнулась, и в комнату, словно ураган, влетел Рэмзи Дуглас. Женщины почтительно отступили. При одном взгляде на красавицу жену он упал на колени.
— Мой сладкий ягненочек, как ты себя чувствуешь?
— Превосходно! — объявила Тина.
— Девочка, как же ты отважна! Подумать только, двенадцать часов страданий!
Голос его прерывался от нежности, и Тина легко коснулась его лица.
— Нет, двенадцать часов — обычный срок для первых родов, — процитировала она Рейвен. Рэм благоговейно взял ее руку и поцеловал.
— Столько боли и страданий, — повторил он, сгибаясь под грузом собственной вины.
— Не так уж и много, — великодушно солгала она.
— Я люблю тебя всем сердцем, ведьмочка! Спасибо за этих чудесных детишек.
Он дотронулся до пушистых хохолков на маленьких головках и коснулся губами лба жены.
— Поспи, любимая, тебе нужно набираться сил.
Поразительно, до чего же этот грозный воин обожает жену! Судя по слухам, репутация у Рэмзи Дугласа просто устрашающая.
Рейвен не веря ушам слушала, как он осыпает словами благодарности Эйду и остальных женщин. Когда Рэм направился к двери, девушка последовала за ним, намереваясь воспользоваться моментом и пожаловаться на похитителя.
— Лорд Дуглас…
Рэм повернулся и одарил ее взглядом холодных серых глаз. Рейвен подняла подбородок и дала волю ярости:
— Хит Кеннеди взял меня против моей воли!
Рэмзи, казалось, потерял дар речи.
— Взял?! То есть совершил над тобой насилие?!
— Нет, конечно, нет! Взял в плен!
— Понятно. И на такой пустяк ты жалуешься?
Рейвен возмущенно ахнула:
— Вы такой же грубиян, как и он!
— Еще хуже, — серьезно ответил он.
— Как всякий шотландец и к тому же приграничный житель!
— Приграничный лорд, — поправил он с улыбкой. — Не старайся, нынче меня все равно не вывести из равновесия. Боги благословили меня. Сегодня мы празднуем рождение близнецов, и, как женщина Хита, ты будешь сидеть на почетном месте.
— Никакая я не женщина Хита!
— Терпение, девочка, — посоветовал он, дьявольски ухмыляясь.
Оставшись одна, Рейвен решила, что сейчас самое время отыскать темницу Кристофера. Кеннеди упоминал что-то о комнате в башне, так что это где-то поблизости.
С тревожно бьющимся сердцем девушка поспешила по длинному коридору, который привел ее в другой, такой же узкий, и вскоре она безнадежно заблудилась. Взобравшись по ступенькам на парапет, она даже в темноте увидела силуэты боковых башен, и это помогло ей сориентироваться. Рейвен спустилась, прошла в боковую башню и постучала в железную дверь.
— Кристофер, ты там?
Дверь открылась так внезапно, что девушка подскочила от неожиданности. В проеме показался Хит Кеннеди.
— Уже соскучилась по мне? — осведомился он, поворачивая ключ в скважине. — Или просто заблудилась?
Лгать не было смысла: он прекрасно понял, почему она здесь.
— Я искала Кристофера. Можно подумать, ты этого не ожидал!
— Зря страдаешь. Он и не вспомнил о тебе. Позволь, я провожу тебя в спальню.
— Твою спальню, Кеннеди?
— Можно сказать и так, — дружелюбно согласился он. — Поскольку мы делим одни покои, зови меня просто Хит. Эйда сказала, что ты помогла моей сестре, и за это я буду тебе вечно благодарен.
Они вошли в знакомые покои, и он прикрыл дверь.
— Кажется, это твой?
Рейвен взглянула на ведьмин камень, лежавший на ладони Хита, и вдруг почувствовала ужасную неловкость. Сейчас он начнет издеваться над ней.
— У нас с тобой гораздо больше общего, чем я предполагал. Я тоже верю в древние кельтские обряды. Ты обладаешь силой, Рейвен?
Девушка окончательно растерялась. Что он знает о подобных вещах?!
Она вдруг остро ощутила его притяжение. Ее против воли влечет к нему!
Рейвен поспешно опустила глаза и постаралась прогнать наваждение.
— Имей я силу, не была бы сейчас здесь!
Она потянулась за камнем. В пустом желудке громко заурчало.
— Ты голодна! Пойдем в зал. Мы празднуем рождение близнецов, а у Дугласа лучший повар во всей Шотландии.
— Нет, спасибо. Предпочитаю одиночество.
Он соколом навис над ней.
— Я могу снести тебя вниз. Покорить своей воле.
Разумеется, это в его власти, но сейчас самое главное понять: сможет ли он подчинить и ее разум?
— Тебе так нравится угрожать женщинам? — парировала она.
Он всмотрелся в лилово-голубые глаза и увидел черные круги усталости под ними.
— По правде говоря, нет. Оставляю тебя с миром. На время, — добавил он.
Даже после ухода Хита Рейвен по-прежнему чувствовала его присутствие. Вероятно, потому, уверяла она себя, что он здесь живет. Но в душе она понимала, что дело не в этом. Бабка недаром верила в волшебство и таинственные силы. Теперь Рейвен тоже считала, что подобные вещи существуют. Неужели и Хит обладает Умением? Хит… даже имя странное. На кельтском это значит «земля» — основа основ. Он легко укротил Салли. А вдруг и ее приворожил?
Рейвен тут же одернула себя: что за вздор!
В дверь тихо постучали, и, к приятному удивлению девушки, вошла служанка с подносом, от которого исходили такие ароматы, что слюнки потекли.
Рейвен взяла поднос и уселась перед камином, чтобы спокойно поесть. Каждое блюдо казалось настоящей амброзией, и она согласилась бы подтвердить на любом суде, что мистер Берк в самом деле лучший повар не только в Шотландии, но и во всей Англии. Все жители приграничья питались бараниной, но здесь к ней прилагался необыкновенный соус, превращавший надоевшее мясо в истинный деликатес. А взбитые сливки с вином и настоящей земляникой! Землянику Рейвен пробовала в самом детстве, когда еще жила в Карлайле.
Повар не забыл прислать небольшую серебряную чашу с шоколадными трюфелями. Наслаждаясь вкусом тающего во рту шоколада и густого красного вина, Рейвен с сожалением сознавала, что должна благодарить за это Хита Кеннеди. Провалиться бы ему в ад, он специально делает все, чтобы она чувствовала себя обязанной ему!
Пуховая перина так и манила прилечь. Рейвен противилась соблазну сколько могла, но наконец, не в силах устоять, разделась и в одной сорочке забралась под теплые одеяла. Свернувшись клубочком, она вдруг вспомнила слова бабушки: «Я хочу для тебя настоящего мужчину… Лучше уж дикарь, чем ручная комнатная собачка… приключение всей твоей жизни начинается сегодня… не забудь вовремя воспользоваться своей силой…»
Балансируя на грани сна и яви, Рейвен отчего-то испытывала невероятное, удивительное счастье. И радовалась, что смогла помочь Валентине и ее малышам не только знаниями трав, но и другим, тайным умением. Оказывается, секрет состоит в том, чтобы верить самой и заставить верить других.
Вдруг она осознала: Хит Кеннеди тоже обладает силой! Этим объясняется ее странная тяга к нему, когда разум твердит, что следует его ненавидеть.
Сон окончательно сморил Рейвен, и она с улыбкой закрыла глаза. Как занимательно будет вступить с ним в поединок и одолеть!
Празднество в Эскдейле закончилось далеко за полночь. Каждый из Дугласов, оказавшийся в этот момент в замке, каждый воин, каждый слуга поздравили лорда Рэмзи Дугласа и выпили за здоровье близнецов. Когда была спета последняя песня и пронзительные звуки волынок растворились в воздухе, Хит Кеннеди поднялся к себе и, мрачно усмехнувшись, вытащил из кармана письмо. Он попросил восемь первоклассных племенных кобыл и оскорбительно малую сумму в двести фунтов за сына и наследника Дейкра. Джок явился задолго до полуночи с согласием выплатить требуемый выкуп.
Хит зажег свечу и заметил, что дверь в соседнюю комнату закрыта. Рейвен пробудет с ним всего лишь два дня… При мысли об этом что-то похожее на отчаяние бросило его к дверям. После минутного колебания он нажал на ручку и вошел внутрь. Огонь почти погас. Он подбросил дров и поставил перед камином железную решетку. Потом бесшумно подкрался к кровати и стал смотреть на спящую девушку. Волосы раскинулись по белой подушке смоляными потеками, темные ресницы отбрасывали таинственные тени на щеки. Вожделение вновь загорелось в нем, но его перебило другое желание — чего-то более глубокого… более нежного. Это ее дух взывал к нему, заставляя жаждать незыблемых, прочных связей. Ах, если бы только Рейвен Карлтон хоть разок взглянула на него, как Валентина на Рэма, он бы в жизни больше ни о чем не попросил судьбу.
Именно в этот момент он понял, что не отдаст ее. Она навсегда останется с ним.
Глава 9
В отличие от Эскдейла в замке Дун царило совершенно иное настроение. Этот день был одним из самых несчастных в жизни Роба Кеннеди. Он промучился от боли почти всю ночь и подозревал, что сердце нынче отстукивает последние часы его жизни. Пришлось позвать Босуика, волосатого гиганта, управителя замка, выполнявшего по совместительству обязанности лекаря. Босуик лихо рвал зубы и вскрывал чирьи, но, к сожалению, дальше этого его знания не простирались.
— Я проклят! — простонал лорд.
И вправду проклят! Кто бы мог узнать в этом старике с неестественно красным лицом и обвисшими щеками бывшего красавчика, лихого Роба Кеннеди?
Лорд Галлоуэй потер широкую грудь, плавно перетекавшую в солидное брюшко, и поморщился.
— Чем можно облегчить боль в груди? — мрачно допытывался он.
— Виски! — предложил Босуик панацею от всех болезней.
— В задницу виски! Я и без того выпил все запасы с тех пор, как сбежала Элизабет. Кровь Христова, до чего женщины бывают мстительны! Говорю тебе, меня сглазили!
— В долину Галлоуэй вернулись цыгане. Почему бы не привести старую Мег? У нее есть немало сильных снадобий.
Роб пронзил управителя злобным взглядом. Его и Мег связывала давняя ненависть. Если Босуик предлагает привести чертову бабу, значит, полагает, будто хозяин вот-вот испустит последний вздох!
Выслушав посыльного, старая Мег не поторопилась на зов. Правда, и отвергать приглашение человека, которому она желала всяческих бед, тоже не стала. И дело не только в деньгах: уж она-то позлорадствует при виде его страданий!
Она ждала до самого вечера, потом собрала травы и все, что требуется для изготовления снадобий. Появление у Кеннеди в этот час гарантирует хороший ужин и ночевку в одной из роскошных спален для гостей.
Мег направилась прямиком на кухню и, к своему величайшему разочарованию, узнала, что мистер Берк, знаменитый повар лорда Галлоуэя, предпочел после замужества Валентины жить в ее замке. Поэтому ужин оказался несъедобным, если не сказать больше. Баранина каким-то образом была одновременно жесткой и жирной, а хлебный пудинг представлял собой тяжелую сырую массу.
Затем Мег провели в комнату на первом этаже, где у лорда Кеннеди находился кабинет. Острый взгляд старухи мгновенно отметил пыль и запустение, гармонирующие с неопрятным видом владельца.
— Плохо мне, Мег. Получишь золотой, если сможешь унять боль в моей груди.
Понаблюдав, как он трет вздутое чрево, рыгает и ерзает в кресле, Мег заключила, что алчный старый кабан страдает от несварения желудка. Неудивительно, если питаться полусырым мясом, запивая его бочонками виски!
Мег нагнулась поближе, словно желая поделиться секретом:
— Ты прав, Роб Кеннеди, дело дрянь. Думаю, тебя сердце подвело.
Роб закрыл глаза. Этого он и боялся. Он мельком подумал о Элизабет. Долг жены в такой час находиться рядом с мужем.
В болезни и здоровье… Так когда-то клялась Лиззи. Одолеваемый жалостью к себе, Роб простонал:
— Я проклят!
— И это верно, Роб. Ты вправду проклят, — с мрачным удовлетворением подтвердила старуха.
— Сними чертов сглаз, цыганская ведьма, ведь это твоя работа!
Мег с сожалением покачала головой:
— Нет, Роб. Ты сам навлек на себя беду и прекрасно это знаешь. Я не могу ничего изменить. Все в твоих руках. Ты сам знаешь средство, — многозначительно добавила она.
Он обжег ее свирепым взглядом, борясь с желанием придушить подлую бабу.
— Я любил твою дочь Лили Роуз. Она была единственной, кого я любил по-настоящему.
— И в этом кроется твой позор.
— То средство, на которое ты намекаешь, невозможно! — заревел он.
Мег знала, как упрям противник, но в этот миг преимущество было на ее стороне, и она наслаждалась, поворачивая кинжал в его ране.
— «Думай о конце». Разве не это девиз Кеннеди? Именно так ты и должен поступать. Проклятие ложится на всю твою семью, не только на тебя, Роб!
Она была в Карлайле и слышала сплетни, поэтому без опаски вынула колоду карт Таро и помахала ими под носом у лорда.
— Я погадала на тебя: карты не лгут! Твои отпрыски мужского пола вымрут: эта ветвь рода Кеннеди прервется! Твоя супружеская жизнь потерпела крах, а младшая дочь будет несчастна в браке, как и старшая!
— Врешь ты все! — заорал Роб, хватаясь за живот. — Валентина счастлива! Она ожидает ребенка!
Цыганка торжественно покачала головой:
— Я видела два гроба, темные облака и рыжие волосы. Думай о конце.
Роб встревожился. Гонец из замка Дуглас так и не прибыл, а ведь Тине давно пора разродиться! Страсти Христовы, нужно немедленно ехать к ней, ведь Тина — его любимое дитя!
— Два золотых соверена, если уймешь боль и поставишь меня на ноги!
Мег пошарила в большой полотняной торбе и вытащила глиняный пузырек с настоем сенны и винных ягод. Сильное слабительное, несомненно, прочистит его внутренности, заставив при этом мучиться от сильных колик.
— Мне лучше остаться. Тебе может стать хуже перед тем, как наступит облегчение.
Если Роб Кеннеди раньше боялся смерти, то теперь умолял Господа унести его из этого мира. По мере того как длилась бесконечная ночь, он пережил все терзания ада, как физические, так и душевные. Неужели судьба его детей предрешена? Его сын Дункан должен был давным-давно вернуться из Фландрии. Что, если корабль затонул?! Старая ведьма твердит, что его род по мужской линии вымрет. Второй сын, Донал, пока что произвел на свет девчонку, а от Тины ни слуху ни духу.
— Я проклят, проклят, — стонал он, скатываясь с постели и в который раз направляясь в гардероб[6].
К полудню, когда Мег напоила его сиропом из дикого ревеня, понос прекратился. Живот опал, и тяжесть больше не давила на сердце, так что и боль уменьшилась. Явившись за деньгами, цыганка заметила, что пациент присмирел, но она знала, что это долго не продлится. Поэтому она поскорее прикарманила монеты и продолжила атаку:
— На этот раз я спасла тебя, Роб Кеннеди, но мое лекарство даст лишь временное исцеление.
— Твое лекарство хуже яда!
— Это вина не дает тебе покоя, — убежденно провозгласила она. — Вина и есть самый смертельный яд! Если не очистишь свою совесть, через несколько месяцев умрешь, только раньше порча сожрет всю твою семью.
Губы лорда Галлоуэя сжались в тонкую линию.
— Я повидаюсь с Хитом. Не знаешь, где он?
— Когда мы недавно встретились в Карлайле, на нем был плед Дугласов, — сообщила Мег и еще раз напомнила: — Сглаз можно снять.
«Еще бы! Я поговорю с Хитом и потребую, чтобы он заставил тебя снять порчу, злобная тварь!» — подумал Роб.
После ухода старой ворожеи Роб Кеннеди до рассвета просидел в кресле. Мрачные мысли и неотступная тревога терзали его. Он искал выхода, но чувствовал себя так, словно потерял якорь и сейчас течение несет его неведомо куда. Прошлой ночью врата ада разверзлись, и он узрел конец.
Тишина и пустота давили на него. Куда ушли счастье и смех? Когда замок покинула его милая Валентина, для Роба словно свет померк. Она даже взяла с собой Эйду, которая всегда была для него утешением. Прошли те дни, когда гостеприимство Кеннеди считалось легендарным, а в замке всегда бывало полно гостей. Помещения, отведенные холостякам, кишмя кишели молодыми рыжеволосыми Кеннеди из всех ветвей клана. Каждую весну они привозили шерсть с первой стрижки и грузили на корабли. Половина этой прекрасной поросли была навеки срублена при Флоддене.
В этом году приехали только трое. Привезли шерсть и уехали так поспешно, словно за ними гнался дьявол. Тогда Роб с ужасом осознал, что это женщины притягивали их, влекли словно магнитом, наполняли замок шутками и теплом, любовью и смехом. Его постель пуста с тех пор, как Лиззи покинула его.
— Я проклят, — пробормотал он, потянувшись за виски.
— Отец, где ты, черт побери?
Роб открыл глаза и попытался подняться на ноги, но тяжелый шерстяной плед, которым укрыл господина Босуик, придавил его к креслу.
— Дункан, это ты, парень?
Дункан нашел отца в кабинете и сразу понял, что тот провел здесь ночь.
— Замок словно вымер. Где мать?
— Бросила меня. Уехала в Карлайл. Взяла Бет и всех служанок, — пробормотал Роб, изнемогая от облегчения: Дункан наконец дома! — Зато с тобой все в порядке, — выдохнул он.
— Не все. Мы попали в ужасный шторм. Меня чуть не смыло за борт. Едва добрались до берега. Судно полузатоплено. Мы не смогли вычерпать всю воду. На ремонт «Чертополоха» уйдут недели.
Роб побелел как полотно. «Чертополох» был гордостью флотилии Кеннеди, самым надежным и быстроходным против любого другого судна. И во всем виноват сглаз! Разве не сказала Мег, что мужчины его семьи умрут? Дункан обречен!
Роб сорвался с кресла и ударил кулаком по столу.
— Это ее рук дело! Я не стану сидеть и ждать, пока на меня обрушится потолок! Немедленно отплываем в Карлайл и положим этому конец!
Дункан предположил, что речь идет о матери.
— А шерсть погружена? — поинтересовался он.
— Да, все лежит на борту «Галлоуэя». Завтра поднимем якорь, если позволит погода. И если она считает, что я лишился боевого духа, то сильно ошибается! Вот уладим дела в Карлайле и поедем навестим Тину. Узнаем, здорова ли она и кто у нее родился.
Дункан смерил глазами бочонок виски и вздохнул, втайне жалея мать. Все же у нее еще есть два дня на размышления. Прежде чем отплыть в Карлайл, нужно распорядиться, чтобы поврежденный «Чертополох» отвели в доки Глазго на ремонт.
В спальню Рейвен вошли две служанки. Одна несла воду и полотенца, другая — поднос с завтраком.
— Леди Дуглас просит ее навестить, — сказала вторая. — Хочет поблагодарить вас за помощь.
Одеваясь, Рейвен решила, что сегодня расскажет Валентине о своих злоключениях. Та испытывает к ней искреннюю признательность и, когда узнает о проделках своего братца, наверняка возмутится. Она посочувствует Рейвен и, возможно, уговорит Хита отпустить пленников.
В главной башне кипела жизнь. Слуги внесли к Валентине две резные колыбели, одеяльца и гору фланелевых пеленок. На кровати валялись вышитые распашонки и чепчики. Сияющая мать лежа кормила дочь. Пышногрудая кормилица только сейчас закончила кормить новорожденного наследника Дугласов, и сейчас все вместе обсуждали, куда поставить колыбельку.
— Вот и ты! Возможно, она тебя послушает, — простонала Эйда и, взяв Рейвен за руку, подтолкнула к кровати. — Твердит, что она встанет. Сделай милость, объясни, что английские леди после родов остаются в постели не менее двух недель!
— Сделай милость, объясни Эйде, что я не английская леди… и вообще не леди, о чем ей прекрасно известно, — с ослепительной улыбкой парировала Тина. — Я даже не знаю твоего имени, но от всего сердца благодарю за вчерашнее.
— Я Рейвен Карлтон. Кажется, мой отец и твоя мать Элизабет — троюродные кузены. Я знакома с твоей сестрой Бет. Мы обе недавно гостили в замке Карлайл.
— Значит, Хит не солгал, он и в самом деле виделся с Бет в Карлайле. Она сетовала, что моя бессердечная мать пытается обручить ее с сыном Дейкра, заклятого врага моего мужа, но сама она предпочитает Герона Карлтона. Должно быть, это твой брат.
— Да, — кивнула Рейвен, вспомнив, что именно Герон провожал Бет на ярмарку. Сердце девушки упало: надо же, лорд Дейкр — злейший недруг Дугласов!
— Рейвен… Какое красивое имя! Может, я назову так свою дочь?
Тина любовно коснулась темного пушка на головке ребенка.
— Как мило со стороны Хита привезти тебя погостить!
Рейвен глубоко вздохнула и очертя голову кинулась в омут:
— Я счастлива, что самочувствие твое настолько улучшилось. Не хотелось бы тебя расстраивать, но, видишь ли, твой брат меня похитил.
— Украденная невеста? Как романтично! Эйда, Хит наконец влюбился!
— Нет-нет, это не так, — возразила Рейвен, опасаясь, однако, упоминать имя Дейкра. — Я гуляла со своим нареченным, когда твой брат взял его в плен. Теперь он держит его здесь, дожидаясь выкупа. Я действительно оказалась не в то время и не в том месте, поэтому он прихватил меня с собой.
— Ну и дерзкий же дьявол! Украсть тебя, не дав даже прихватить одежду! Не важно, у меня полно чудесных платьев, которые все равно стали мне малы. Эйда, снабди Рейвен всем необходимым. А ты выбирай что понравится, — великодушно предложила Тина.
— Но мне все это ни к чему! Я говорю совершенно о другом! Прошу, убеди своего брата освободить нас! Похищение людей запрещено законом.
Тина весело рассмеялась.
— Здесь, в приграничье, свои законы. Хит никогда не возьмет того, что ему не нужно. Это у него такой способ ухаживать. Только последний глупец встанет между мужчиной и женщиной, им выбранной, — объяснила она, вручая дочь Эйде. — Она уснула, положи ее в колыбельку.
Крошка-сын выбрал именно эту минуту, чтобы разразиться протестующими воплями.
— Дай его мне, — велела Тина, — только я умею успокоить мужчину из рода Дугласов.
— Я проклят! — простонал лорд.
И вправду проклят! Кто бы мог узнать в этом старике с неестественно красным лицом и обвисшими щеками бывшего красавчика, лихого Роба Кеннеди?
Лорд Галлоуэй потер широкую грудь, плавно перетекавшую в солидное брюшко, и поморщился.
— Чем можно облегчить боль в груди? — мрачно допытывался он.
— Виски! — предложил Босуик панацею от всех болезней.
— В задницу виски! Я и без того выпил все запасы с тех пор, как сбежала Элизабет. Кровь Христова, до чего женщины бывают мстительны! Говорю тебе, меня сглазили!
— В долину Галлоуэй вернулись цыгане. Почему бы не привести старую Мег? У нее есть немало сильных снадобий.
Роб пронзил управителя злобным взглядом. Его и Мег связывала давняя ненависть. Если Босуик предлагает привести чертову бабу, значит, полагает, будто хозяин вот-вот испустит последний вздох!
Выслушав посыльного, старая Мег не поторопилась на зов. Правда, и отвергать приглашение человека, которому она желала всяческих бед, тоже не стала. И дело не только в деньгах: уж она-то позлорадствует при виде его страданий!
Она ждала до самого вечера, потом собрала травы и все, что требуется для изготовления снадобий. Появление у Кеннеди в этот час гарантирует хороший ужин и ночевку в одной из роскошных спален для гостей.
Мег направилась прямиком на кухню и, к своему величайшему разочарованию, узнала, что мистер Берк, знаменитый повар лорда Галлоуэя, предпочел после замужества Валентины жить в ее замке. Поэтому ужин оказался несъедобным, если не сказать больше. Баранина каким-то образом была одновременно жесткой и жирной, а хлебный пудинг представлял собой тяжелую сырую массу.
Затем Мег провели в комнату на первом этаже, где у лорда Кеннеди находился кабинет. Острый взгляд старухи мгновенно отметил пыль и запустение, гармонирующие с неопрятным видом владельца.
— Плохо мне, Мег. Получишь золотой, если сможешь унять боль в моей груди.
Понаблюдав, как он трет вздутое чрево, рыгает и ерзает в кресле, Мег заключила, что алчный старый кабан страдает от несварения желудка. Неудивительно, если питаться полусырым мясом, запивая его бочонками виски!
Мег нагнулась поближе, словно желая поделиться секретом:
— Ты прав, Роб Кеннеди, дело дрянь. Думаю, тебя сердце подвело.
Роб закрыл глаза. Этого он и боялся. Он мельком подумал о Элизабет. Долг жены в такой час находиться рядом с мужем.
В болезни и здоровье… Так когда-то клялась Лиззи. Одолеваемый жалостью к себе, Роб простонал:
— Я проклят!
— И это верно, Роб. Ты вправду проклят, — с мрачным удовлетворением подтвердила старуха.
— Сними чертов сглаз, цыганская ведьма, ведь это твоя работа!
Мег с сожалением покачала головой:
— Нет, Роб. Ты сам навлек на себя беду и прекрасно это знаешь. Я не могу ничего изменить. Все в твоих руках. Ты сам знаешь средство, — многозначительно добавила она.
Он обжег ее свирепым взглядом, борясь с желанием придушить подлую бабу.
— Я любил твою дочь Лили Роуз. Она была единственной, кого я любил по-настоящему.
— И в этом кроется твой позор.
— То средство, на которое ты намекаешь, невозможно! — заревел он.
Мег знала, как упрям противник, но в этот миг преимущество было на ее стороне, и она наслаждалась, поворачивая кинжал в его ране.
— «Думай о конце». Разве не это девиз Кеннеди? Именно так ты и должен поступать. Проклятие ложится на всю твою семью, не только на тебя, Роб!
Она была в Карлайле и слышала сплетни, поэтому без опаски вынула колоду карт Таро и помахала ими под носом у лорда.
— Я погадала на тебя: карты не лгут! Твои отпрыски мужского пола вымрут: эта ветвь рода Кеннеди прервется! Твоя супружеская жизнь потерпела крах, а младшая дочь будет несчастна в браке, как и старшая!
— Врешь ты все! — заорал Роб, хватаясь за живот. — Валентина счастлива! Она ожидает ребенка!
Цыганка торжественно покачала головой:
— Я видела два гроба, темные облака и рыжие волосы. Думай о конце.
Роб встревожился. Гонец из замка Дуглас так и не прибыл, а ведь Тине давно пора разродиться! Страсти Христовы, нужно немедленно ехать к ней, ведь Тина — его любимое дитя!
— Два золотых соверена, если уймешь боль и поставишь меня на ноги!
Мег пошарила в большой полотняной торбе и вытащила глиняный пузырек с настоем сенны и винных ягод. Сильное слабительное, несомненно, прочистит его внутренности, заставив при этом мучиться от сильных колик.
— Мне лучше остаться. Тебе может стать хуже перед тем, как наступит облегчение.
Если Роб Кеннеди раньше боялся смерти, то теперь умолял Господа унести его из этого мира. По мере того как длилась бесконечная ночь, он пережил все терзания ада, как физические, так и душевные. Неужели судьба его детей предрешена? Его сын Дункан должен был давным-давно вернуться из Фландрии. Что, если корабль затонул?! Старая ведьма твердит, что его род по мужской линии вымрет. Второй сын, Донал, пока что произвел на свет девчонку, а от Тины ни слуху ни духу.
— Я проклят, проклят, — стонал он, скатываясь с постели и в который раз направляясь в гардероб[6].
К полудню, когда Мег напоила его сиропом из дикого ревеня, понос прекратился. Живот опал, и тяжесть больше не давила на сердце, так что и боль уменьшилась. Явившись за деньгами, цыганка заметила, что пациент присмирел, но она знала, что это долго не продлится. Поэтому она поскорее прикарманила монеты и продолжила атаку:
— На этот раз я спасла тебя, Роб Кеннеди, но мое лекарство даст лишь временное исцеление.
— Твое лекарство хуже яда!
— Это вина не дает тебе покоя, — убежденно провозгласила она. — Вина и есть самый смертельный яд! Если не очистишь свою совесть, через несколько месяцев умрешь, только раньше порча сожрет всю твою семью.
Губы лорда Галлоуэя сжались в тонкую линию.
— Я повидаюсь с Хитом. Не знаешь, где он?
— Когда мы недавно встретились в Карлайле, на нем был плед Дугласов, — сообщила Мег и еще раз напомнила: — Сглаз можно снять.
«Еще бы! Я поговорю с Хитом и потребую, чтобы он заставил тебя снять порчу, злобная тварь!» — подумал Роб.
После ухода старой ворожеи Роб Кеннеди до рассвета просидел в кресле. Мрачные мысли и неотступная тревога терзали его. Он искал выхода, но чувствовал себя так, словно потерял якорь и сейчас течение несет его неведомо куда. Прошлой ночью врата ада разверзлись, и он узрел конец.
Тишина и пустота давили на него. Куда ушли счастье и смех? Когда замок покинула его милая Валентина, для Роба словно свет померк. Она даже взяла с собой Эйду, которая всегда была для него утешением. Прошли те дни, когда гостеприимство Кеннеди считалось легендарным, а в замке всегда бывало полно гостей. Помещения, отведенные холостякам, кишмя кишели молодыми рыжеволосыми Кеннеди из всех ветвей клана. Каждую весну они привозили шерсть с первой стрижки и грузили на корабли. Половина этой прекрасной поросли была навеки срублена при Флоддене.
В этом году приехали только трое. Привезли шерсть и уехали так поспешно, словно за ними гнался дьявол. Тогда Роб с ужасом осознал, что это женщины притягивали их, влекли словно магнитом, наполняли замок шутками и теплом, любовью и смехом. Его постель пуста с тех пор, как Лиззи покинула его.
— Я проклят, — пробормотал он, потянувшись за виски.
— Отец, где ты, черт побери?
Роб открыл глаза и попытался подняться на ноги, но тяжелый шерстяной плед, которым укрыл господина Босуик, придавил его к креслу.
— Дункан, это ты, парень?
Дункан нашел отца в кабинете и сразу понял, что тот провел здесь ночь.
— Замок словно вымер. Где мать?
— Бросила меня. Уехала в Карлайл. Взяла Бет и всех служанок, — пробормотал Роб, изнемогая от облегчения: Дункан наконец дома! — Зато с тобой все в порядке, — выдохнул он.
— Не все. Мы попали в ужасный шторм. Меня чуть не смыло за борт. Едва добрались до берега. Судно полузатоплено. Мы не смогли вычерпать всю воду. На ремонт «Чертополоха» уйдут недели.
Роб побелел как полотно. «Чертополох» был гордостью флотилии Кеннеди, самым надежным и быстроходным против любого другого судна. И во всем виноват сглаз! Разве не сказала Мег, что мужчины его семьи умрут? Дункан обречен!
Роб сорвался с кресла и ударил кулаком по столу.
— Это ее рук дело! Я не стану сидеть и ждать, пока на меня обрушится потолок! Немедленно отплываем в Карлайл и положим этому конец!
Дункан предположил, что речь идет о матери.
— А шерсть погружена? — поинтересовался он.
— Да, все лежит на борту «Галлоуэя». Завтра поднимем якорь, если позволит погода. И если она считает, что я лишился боевого духа, то сильно ошибается! Вот уладим дела в Карлайле и поедем навестим Тину. Узнаем, здорова ли она и кто у нее родился.
Дункан смерил глазами бочонок виски и вздохнул, втайне жалея мать. Все же у нее еще есть два дня на размышления. Прежде чем отплыть в Карлайл, нужно распорядиться, чтобы поврежденный «Чертополох» отвели в доки Глазго на ремонт.
В спальню Рейвен вошли две служанки. Одна несла воду и полотенца, другая — поднос с завтраком.
— Леди Дуглас просит ее навестить, — сказала вторая. — Хочет поблагодарить вас за помощь.
Одеваясь, Рейвен решила, что сегодня расскажет Валентине о своих злоключениях. Та испытывает к ней искреннюю признательность и, когда узнает о проделках своего братца, наверняка возмутится. Она посочувствует Рейвен и, возможно, уговорит Хита отпустить пленников.
В главной башне кипела жизнь. Слуги внесли к Валентине две резные колыбели, одеяльца и гору фланелевых пеленок. На кровати валялись вышитые распашонки и чепчики. Сияющая мать лежа кормила дочь. Пышногрудая кормилица только сейчас закончила кормить новорожденного наследника Дугласов, и сейчас все вместе обсуждали, куда поставить колыбельку.
— Вот и ты! Возможно, она тебя послушает, — простонала Эйда и, взяв Рейвен за руку, подтолкнула к кровати. — Твердит, что она встанет. Сделай милость, объясни, что английские леди после родов остаются в постели не менее двух недель!
— Сделай милость, объясни Эйде, что я не английская леди… и вообще не леди, о чем ей прекрасно известно, — с ослепительной улыбкой парировала Тина. — Я даже не знаю твоего имени, но от всего сердца благодарю за вчерашнее.
— Я Рейвен Карлтон. Кажется, мой отец и твоя мать Элизабет — троюродные кузены. Я знакома с твоей сестрой Бет. Мы обе недавно гостили в замке Карлайл.
— Значит, Хит не солгал, он и в самом деле виделся с Бет в Карлайле. Она сетовала, что моя бессердечная мать пытается обручить ее с сыном Дейкра, заклятого врага моего мужа, но сама она предпочитает Герона Карлтона. Должно быть, это твой брат.
— Да, — кивнула Рейвен, вспомнив, что именно Герон провожал Бет на ярмарку. Сердце девушки упало: надо же, лорд Дейкр — злейший недруг Дугласов!
— Рейвен… Какое красивое имя! Может, я назову так свою дочь?
Тина любовно коснулась темного пушка на головке ребенка.
— Как мило со стороны Хита привезти тебя погостить!
Рейвен глубоко вздохнула и очертя голову кинулась в омут:
— Я счастлива, что самочувствие твое настолько улучшилось. Не хотелось бы тебя расстраивать, но, видишь ли, твой брат меня похитил.
— Украденная невеста? Как романтично! Эйда, Хит наконец влюбился!
— Нет-нет, это не так, — возразила Рейвен, опасаясь, однако, упоминать имя Дейкра. — Я гуляла со своим нареченным, когда твой брат взял его в плен. Теперь он держит его здесь, дожидаясь выкупа. Я действительно оказалась не в то время и не в том месте, поэтому он прихватил меня с собой.
— Ну и дерзкий же дьявол! Украсть тебя, не дав даже прихватить одежду! Не важно, у меня полно чудесных платьев, которые все равно стали мне малы. Эйда, снабди Рейвен всем необходимым. А ты выбирай что понравится, — великодушно предложила Тина.
— Но мне все это ни к чему! Я говорю совершенно о другом! Прошу, убеди своего брата освободить нас! Похищение людей запрещено законом.
Тина весело рассмеялась.
— Здесь, в приграничье, свои законы. Хит никогда не возьмет того, что ему не нужно. Это у него такой способ ухаживать. Только последний глупец встанет между мужчиной и женщиной, им выбранной, — объяснила она, вручая дочь Эйде. — Она уснула, положи ее в колыбельку.
Крошка-сын выбрал именно эту минуту, чтобы разразиться протестующими воплями.
— Дай его мне, — велела Тина, — только я умею успокоить мужчину из рода Дугласов.