Берт наслаждалась не меньше моего. Вдоволь наглядевшись на таинственные пятна, она скривила губы и уставилась на огромную заплату из черного скотча, красовавшуюся на сиденье между нами. Под скотчем угадывалась солидная дыра. Видимо, ее оставил предыдущий пассажир, пытавшийся сделать подкоп.
Или же то был член местного собачьего патруля, не усвоивший уроки послушания. Что, кстати, могло объяснить и загадочные пятна.
Решетка, отделявшая нас от водителя, поросла щетиной ржавчины и, когда мы проезжали под уличными фонарями, отбрасывала зловещую тень. Такое впечатление, будто нас с Берт запихнули в старую проволочную корзину. Ручки на дверцах отсутствовали, что тоже не прибавляло оптимизма. В случае чего – из машины нам не выбраться.
– О боже, – вздохнула Берт, – только б никто из знакомых не увидел. А то еще подумают, будто нас арестовали.
Сестра сползла было на сиденье, дабы любопытные прохожие могли углядеть лишь ее макушку, – но на полпути вниз вдруг круто изменила свое решение. Видимо, из-за ароматов, которые я и сама учуяла, когда потянулась помассировать натертые веревкой лодыжки.
Сморщив нос, Берт снова выпрямилась и, вероятно, чтобы отвлечься от случайных прохожих, принялась рассказывать обо всем, что узнала от Глена. А узнала она немало. Как Рассел придумал шантажировать типа по имени Эллиот Симс, а Глен подхватил эстафету. И никакой это на самом деле не Симс, а Лес Теннисон, убивший его родителей. И все эти годы злодей скрывался в Индиане, зарабатывая большие деньги.
– Хладнокровный убийца находит себя в изготовлении лоточков для льда? А что, логично.
Я ожидала, что Берт хотя бы улыбнется, но она продолжала:
– Втянуть нас с тобой в эту историю – тоже идея Рассела. – И объяснила все по порядку. – Если верить Глену, Симс убил не только Сандерсенов – он также расправился с Расселом и бедняжкой Элис.
– Знаешь, отчасти я этого Симса могу понять, – задумчиво произнесла я. – Видит бог, за такую «гениальную идею» я бы Рассела и сама порешила. Но зачем ему понадобилось убивать Элис?
– Не знаю, – печально покачала головой Берт.
– Ведь если Элис сказала нам правду, она понятия не имела о делах мужа. Так зачем Симсу было ее затыкать?
Я нагнулась и снова потерла лодыжки, предварительно задержав дыхание, – наслаждаться чудными ароматами не хотелось.
– Но как вообще братцы узнали, кто такой этот Симс? – спросила я, распрямляясь.
Берт снова покачала головой. Судя по всему, фонтан новостей иссяк.
– Невероятно! Ты выяснила все это буквально за несколько минут, а я провела в компании толстяка уйму времени, и он не рассказал мне и половины того, что поведал тебе.
Берт пожала плечами:
– Пожалуй, когда хочешь вытянуть из кого-либо информацию, полезно пустить ему кровь.
Надо будет взять на заметку.
К тому времени, когда машина остановилась у подъезда полицейского управления, мы с Берт успели все обсудить и к встрече с симпатягой Гецманном были готовы.
На двери по-прежнему значилось: «Отдел по расследованию убийств». Плюхнувшись в знакомое металлическое кресло, я пережила несколько неприятных мгновений. Едва мы начали рассказ, Гецманн присел напротив и не мигая уставился на нас. Я ждала, что детектив отпустит очередную колкость насчет погони за скандальной славой, но он лишь молча пялился. Пару раз провел по своему «ежику» и потер переносицу, но главным образом просто слушал. А когда мы закончили, буркнул:
– Симс пока что не объявился. Мне звонили как раз перед вашим приездом. Никто с пакетом в Бельведере не замечен.
У меня засосало под ложечкой. Сейчас Гецманн скажет, что мы снова разбазариваем его драгоценное время.
– Понимаю: вы считаете, что я оплошал. Но, черт возьми, откуда нам было знать, что Рассел Мурмен в детстве носил фамилию Сандерсен и что его гибель как-то связана с убийством, совершенным много лет назад?
Мы с Берт переглянулись. Болван всех Болванов вроде как оправдывается?
– Поймите, – продолжал Гецманн, – когда мы нашли Мурмена, при нем не было никаких документов. Только к ночи пятницы удалось установить его имя и фамилию, и не было никаких оснований копать дальше.
Не знаю, как Берт, но я с трудом сдержала торжествующую улыбку.
Гецманн подался вперед, сложив мясистые ручищи на столе.
– Не волнуйтесь, мы схватим этого Симса, появится он в Бельведере или нет. У нас есть его словесный портрет, и мы уже послали за его женой.
Я встрепенулась. Женой? Так Симс женат? Не знаю, что меня так удивило. Ведь если человек – убийца в бегах, это еще не значит, что он не может заводить романы. И что в один прекрасный день не встретит особу, которая оценит его по достоинству.
На квадратной физиономии Гецманна застыло выражение холодной решимости.
– Еще до вечера Симс окажется у нас!
Я кивнула и на сей раз улыбнулась. И продолжала улыбаться, пока Гецманн не попросил еще раз повторить наш рассказ. Тут уж веселье напрочь стерлось с моего лица.
Берт дошла до эпизода у «Макдоналдса», когда из коридора послышался шум. Застекленная дверь отдела убийств была неплотно прикрыта, так что мы слышали каждое слово.
– А ну отпусти меня, громила! Отпусти, говорю! – кричал женский голос. – Я же сказала, что явлюсь добровольно, и я это делаю! Так что убери от меня свои грязные лапы!
Разом обернувшись, мы с Берт уставились через стекло и от увиденного едва не подпрыгнули.
Это была Максина из мотеля «Блуберри-Хилл». Узнать ее было нетрудно, хотя из брюнетки она сделалась блондинкой. Волосы, может, и изменились, но лицо осталось прежним – особенно грим. И на ней снова был рыжеватый дождевик, из-под которого выглядывал малиновый свитер с аппликацией-медвежонком, а также линялые джинсы и золотистые босоножки на четырехдюймовых каблуках. Я уже говорила, что не перевариваю каблуки с джинсами?
А еще, по случаю прохладной погоды, дамочка напялила колготки. Это сразу бросалось в глаза, ибо Максина надела колготки с черными носками, гордо торчавшими из туфель. Такое впечатление, будто окунула ступни в жидкий шоколад.
– Я сказала, от-пус-ти! – орала она, вырываясь из рук полисмена. – Нечего вести себя так, будто поймал Джека Потрошителя!
Берт повернулась к Гецманну:
– Вы разыскали миссис Ледфорд? Неужели по дороге сюда я забыла ей сказать, что Глен утверждал, будто не женат? Не припомню. А если сказала – значит, в одно ухо влетело, в другое вылетело.
Гецманн нахмурился:
– Это не миссис Ледфорд, Это Максина Симс.
Разинув рты, мы уставились на него. А затем, как по команде, повернулись и вытаращились на Максину.
– Я все вам расскажу про Эллиота. И вот это покажу! – кричала Максина, Тут я заметила, что в руке она сжимает пачку газетных вырезок. – И вы ни к чему меня не принуждаете! Я сама хочу, чтобы вы узнали, кто такой на самом деле мой муж. Потому что я хочу, чтобы вы меня защитили! – Она сделала широкий жест, охватывая всех полицейских, находящихся в поле зрения, – Хочу, чтобы вы все меня защитили!
Почему-то я усомнилась, что вся полиция Луисвиля будет придана в личную охрану к Максине, но она, похоже, на это рассчитывала.
– Эллиот сказал, что, если я когда-нибудь его предам, он убьет меня, как и всех остальных, и пускай он тогда был в стельку пьян – я все равно поверила! Иначе зачем бы я оставалась с этим вонючкой, после того как он стал меня поколачивать? Я боялась – вот почему!
Максина яростно размахивала своими вырезками, блуждая взглядом по сторонам, как вдруг узрела нас с Берт.
На мгновение она лишилась дара речи. Даже попятилась на своих ходулях, а затем выдохнула:
– Ну и ну! Значит, эта парочка и впрямь участвовала в деле! – Она повернулась к стоящему рядом копу. – Вы с них глаз не спускайте! Эти соврут – недорого возьмут. Заставили-таки меня поверить, будто ничегошеньки не знают.
Ну спасибо тебе, Максина, за отличную характеристику. Краем глаза я покосилась на Гецманна – проверить, возымели ли действие ее откровения. Он в упор смотрел на меня, и на его квадратной физиономии отсутствовало всякое выражение.
Когда я снова повернулась, Максина уже входила в дверь.
– Ага, значит, они вас замели! И поделом! Шантаж – это, знаете ли, преступление! – Она приосанилась и глянула на Гецманна: – Вы с ними построже. Нельзя верить ни единому их слову!
Минуточку! И это говорит женщина, которая наплела нам, что она жена Глена Ледфорда, они, мол, разводятся, а Глен съехал из мотеля «Блуберри-Хилл»? И эта прожженная лгунья заявляет, что нельзя верить нам? Я уже открыла рот, дабы указать Максине на эту маленькую оплошность, но Гецманн опередил меня.
– Вы знали насчет шантажа? – спросил он Максину.
Та вздернула подбородок:
– Ну… слышала. От Глена и Рассела, разумеется. Говорила я им, что это глупая затея, что с Эллиотом лучше не связываться… ведь он убийца и столько лет умудрялся скрываться от полиции. Вы только посмотрите… – Она шагнула вперед и вывалила на стол кипу вырезок. – Однажды, когда Эллиот напился и стал мне угрожать, я… в общем, слегка испугалась. Ну и задумалась: а правду ли он говорит? И прямо на следующий день, пока он был на работе, обшарила все его вещи. И вот – вы только поглядите, что я нашла!
Вырезки я узнала сразу. Еще бы! Во время недавнего визита в библиотеку мы с Берт вдоволь на них нагляделись сквозь глазок проектора. Правда, вырезки Максины изрядно пожелтели, а некоторые находились в стадии полураспада. Но заголовки были те же самые.
Гецманн бегло пролистал газетные статьи, а затем вскочил – куда проворнее, чем можно было ожидать при его габаритах.
– Нам нужно записать ваши показания! – прорычал он, в упор глядя на Максину. – Пойду позову стенографистку.
Я отметила, что он плотно прикрыл за собой дверь.
Может, я ошиблась, но у меня возникло стойкое подозрение, что Гецманн отправился вовсе не за стенографисткой, а туда, откуда мог без помех видеть и слышать нас. На стене справа от меня висело массивное зеркало в раме, и я была уверена, что зеркальце с секретом. Наверняка Гецманн оставил нас наедине с Максиной, чтобы послушать, о чем мы будем говорить.
Максина его не разочаровала: едва Гецманн скрылся из виду, она коршуном налетела на нас с Берт.
– Ха-ха, надеюсь, теперь вы довольны? Кабы не затеяли весь этот шантаж, мы бы сейчас не сидели здесь и не гадали, где этот мерзавец Эллиот!
Берт нахмурилась:
– Послушайте, вы совершаете большую… Но Максина не позволила ей продолжить:
– Расселу с Гленом надо было разобраться с Эллиотом так, как я им советовала! – Она присела на край стола Гецманна, закинула ногу на ногу и злобно уставилась на нас.
– Вы хотели, чтобы они… они… – Берт никак не могла выговорить это слово, так что я подсказала:
– …избавились от вашего мужа?
Максина покосилась на дверь, словно желая убедиться, что она надежно закрьпа, а затем доверительно подалась к нам. Очевидно, ей не пришло в голову, что нас могут подслушивать.
– Ну конечно! – понизив голос, воскликнула она. – Или вы думаете, я просиживала задницу в библиотеке, отыскивая этих братцев, только для того, чтобы они поклянчили у Эллиота деньжат?
Ага, вот вам и «Ким Бейсингер» из библиотечного талмуда.
– Даже встречалась с их дурой теткой, – продолжала Максина, распаляясь с каждой минутой. – Пришлось сказать ей, что я из какого-то бюро по опеке, надо, мол, выяснить их новые имена и адреса. Черт возьми, я-то была уверена: стоит только сказать братцам, что Эллиот убил их предков, и они тут же, не задумываясь, избавят меня от него.
Мы с Берт переглянулись. Вот откуда братья узнали, кто такой на самом деле Симс! Помогла любящая женушка убийцы.
– Наконец-то мне выпал шанс раз и навсегда отделаться от этого мерзавца! – Максина гневно зыркнула на нас. – И тут вы все испортили!
Я уже порядком утомилась слушать обвинения в том, чего я не делала. Да еще из уст особы, которая открыто призналась, что спланировала убийство собственного мужа.
– Максина, – заговорила я, – Глен и Рассел вам солгали. Мы с Берт никого и никогда не шантажировали.
Но та лишь расхохоталась мне в лицо:
– Ну еще бы! Ясное дело. Может, по-вашему, и Папа Римский не католик, а?
– Максина, – предприняла я еще одну попытку, – послушайте меня. Это Глен с Расселом все…
– Рассел! – снова перебила она, с сожалением качая головой. – Только не говорите мне о Расселе! – Это имя она выплюнула с презрением. – И не надо винить меня в том, что с ним случилось!
Интересно. Кажется, для нее это больная тема. Может, если слегка поднажать, она выложит нам больше, чем собиралась?
– Видите ли, Максина, – неторопливо заметила я, – если бы вы не сказали Глену и Расселу, кто такой Эллиот, Рассел, возможно, был бы сейчас жив и…
– Ну нет! – ощетинилась Максина и так яростно затрясла головой, что локоны захлестали по щекам. – Уж это вы мне не шейте! Рассел сам виноват. Знаете, что он мне сказал? Какой, говорит, мне прок от смерти Эллиота? Ну так я вам скажу, какой прок! Прикончил бы Эллиота, сам был бы жив, вот так!
– Не говоря уже об Элис, – вставила Берт. Лицо миссис Симе налилось кровью.
– И тут я ни при чем! – Она нервно отбросила прядь волос со лба. – Сами знаете, я пыталась связаться с Гленом, едва увидала по телику, что стряслось с Расселом. Даже за одной из вас следила – надеялась, что приведете меня к нему.
Стало быть, Максина не только «Ким Бейсингер», но еще и хрипатый голос, что говорил с Берт по телефону, и та тетка в рыжем плаще, которая таскалась за Берт. До чего же разносторонне одаренная женщина!
– Черт побери! – продолжала она. – Вы даже засекли меня в том чертовом мотеле, когда я искала зацепку, чтобы выйти на Глена. Разве это не доказывает, что я пыталась помочь? Но ведь не могла же я всю дорогу только его поисками заниматься! Пришлось вернуться в Коридон, а не то Эллиот заподозрил бы что-нибудь.
Миссис Симс энергично задрыгала ногой в золотой босоножке.
– Но я правда пыталась сообщить Глену. Я-то понимала: раз уж Эллиот проведал, что есть люди, знающие его подноготную, – он не остановится, пока всех их не уничтожит. Он такой – подлый и безжалостный. Я хотела, чтоб Глен понял: Эллиот никогда ему не заплатит! И ему надо разделаться с Эллиотом, прежде чем Эллиот разделается с ним! – Скрестив руки на груди, Максина одарила нас самодовольной улыбкой. – Так что, сами видите, из вашей затеи с шантажом ничего бы не вышло!
Берт сделала глубокий вдох.
– Поймите же, – процедила она сквозь зубы, – это была не наша затея. И мы вовсе не арестованы. А всего лишь даем показания, как и вы.
Максина разинула густо напомаженный рот:
– Вы не арестованы?
Как ни странно, в эту секунду вошел Гецманн, и последние слова Максины не ускользнули от его внимания.
На мой взгляд, именно Гецманну стоило ответить на вопрос миссис Симс. Возможно, выслушав ее, он решил, что мы с сестрой все-таки в этом замешаны?
Напряженная пауза тянулась и тянулась; мы с Берт невольно подались вперед, с замиранием сердца ожидая, что же скажет Гецманн.
Глава девятнадцатая
Или же то был член местного собачьего патруля, не усвоивший уроки послушания. Что, кстати, могло объяснить и загадочные пятна.
Решетка, отделявшая нас от водителя, поросла щетиной ржавчины и, когда мы проезжали под уличными фонарями, отбрасывала зловещую тень. Такое впечатление, будто нас с Берт запихнули в старую проволочную корзину. Ручки на дверцах отсутствовали, что тоже не прибавляло оптимизма. В случае чего – из машины нам не выбраться.
– О боже, – вздохнула Берт, – только б никто из знакомых не увидел. А то еще подумают, будто нас арестовали.
Сестра сползла было на сиденье, дабы любопытные прохожие могли углядеть лишь ее макушку, – но на полпути вниз вдруг круто изменила свое решение. Видимо, из-за ароматов, которые я и сама учуяла, когда потянулась помассировать натертые веревкой лодыжки.
Сморщив нос, Берт снова выпрямилась и, вероятно, чтобы отвлечься от случайных прохожих, принялась рассказывать обо всем, что узнала от Глена. А узнала она немало. Как Рассел придумал шантажировать типа по имени Эллиот Симс, а Глен подхватил эстафету. И никакой это на самом деле не Симс, а Лес Теннисон, убивший его родителей. И все эти годы злодей скрывался в Индиане, зарабатывая большие деньги.
– Хладнокровный убийца находит себя в изготовлении лоточков для льда? А что, логично.
Я ожидала, что Берт хотя бы улыбнется, но она продолжала:
– Втянуть нас с тобой в эту историю – тоже идея Рассела. – И объяснила все по порядку. – Если верить Глену, Симс убил не только Сандерсенов – он также расправился с Расселом и бедняжкой Элис.
– Знаешь, отчасти я этого Симса могу понять, – задумчиво произнесла я. – Видит бог, за такую «гениальную идею» я бы Рассела и сама порешила. Но зачем ему понадобилось убивать Элис?
– Не знаю, – печально покачала головой Берт.
– Ведь если Элис сказала нам правду, она понятия не имела о делах мужа. Так зачем Симсу было ее затыкать?
Я нагнулась и снова потерла лодыжки, предварительно задержав дыхание, – наслаждаться чудными ароматами не хотелось.
– Но как вообще братцы узнали, кто такой этот Симс? – спросила я, распрямляясь.
Берт снова покачала головой. Судя по всему, фонтан новостей иссяк.
– Невероятно! Ты выяснила все это буквально за несколько минут, а я провела в компании толстяка уйму времени, и он не рассказал мне и половины того, что поведал тебе.
Берт пожала плечами:
– Пожалуй, когда хочешь вытянуть из кого-либо информацию, полезно пустить ему кровь.
Надо будет взять на заметку.
К тому времени, когда машина остановилась у подъезда полицейского управления, мы с Берт успели все обсудить и к встрече с симпатягой Гецманном были готовы.
На двери по-прежнему значилось: «Отдел по расследованию убийств». Плюхнувшись в знакомое металлическое кресло, я пережила несколько неприятных мгновений. Едва мы начали рассказ, Гецманн присел напротив и не мигая уставился на нас. Я ждала, что детектив отпустит очередную колкость насчет погони за скандальной славой, но он лишь молча пялился. Пару раз провел по своему «ежику» и потер переносицу, но главным образом просто слушал. А когда мы закончили, буркнул:
– Симс пока что не объявился. Мне звонили как раз перед вашим приездом. Никто с пакетом в Бельведере не замечен.
У меня засосало под ложечкой. Сейчас Гецманн скажет, что мы снова разбазариваем его драгоценное время.
– Понимаю: вы считаете, что я оплошал. Но, черт возьми, откуда нам было знать, что Рассел Мурмен в детстве носил фамилию Сандерсен и что его гибель как-то связана с убийством, совершенным много лет назад?
Мы с Берт переглянулись. Болван всех Болванов вроде как оправдывается?
– Поймите, – продолжал Гецманн, – когда мы нашли Мурмена, при нем не было никаких документов. Только к ночи пятницы удалось установить его имя и фамилию, и не было никаких оснований копать дальше.
Не знаю, как Берт, но я с трудом сдержала торжествующую улыбку.
Гецманн подался вперед, сложив мясистые ручищи на столе.
– Не волнуйтесь, мы схватим этого Симса, появится он в Бельведере или нет. У нас есть его словесный портрет, и мы уже послали за его женой.
Я встрепенулась. Женой? Так Симс женат? Не знаю, что меня так удивило. Ведь если человек – убийца в бегах, это еще не значит, что он не может заводить романы. И что в один прекрасный день не встретит особу, которая оценит его по достоинству.
На квадратной физиономии Гецманна застыло выражение холодной решимости.
– Еще до вечера Симс окажется у нас!
Я кивнула и на сей раз улыбнулась. И продолжала улыбаться, пока Гецманн не попросил еще раз повторить наш рассказ. Тут уж веселье напрочь стерлось с моего лица.
Берт дошла до эпизода у «Макдоналдса», когда из коридора послышался шум. Застекленная дверь отдела убийств была неплотно прикрыта, так что мы слышали каждое слово.
– А ну отпусти меня, громила! Отпусти, говорю! – кричал женский голос. – Я же сказала, что явлюсь добровольно, и я это делаю! Так что убери от меня свои грязные лапы!
Разом обернувшись, мы с Берт уставились через стекло и от увиденного едва не подпрыгнули.
Это была Максина из мотеля «Блуберри-Хилл». Узнать ее было нетрудно, хотя из брюнетки она сделалась блондинкой. Волосы, может, и изменились, но лицо осталось прежним – особенно грим. И на ней снова был рыжеватый дождевик, из-под которого выглядывал малиновый свитер с аппликацией-медвежонком, а также линялые джинсы и золотистые босоножки на четырехдюймовых каблуках. Я уже говорила, что не перевариваю каблуки с джинсами?
А еще, по случаю прохладной погоды, дамочка напялила колготки. Это сразу бросалось в глаза, ибо Максина надела колготки с черными носками, гордо торчавшими из туфель. Такое впечатление, будто окунула ступни в жидкий шоколад.
– Я сказала, от-пус-ти! – орала она, вырываясь из рук полисмена. – Нечего вести себя так, будто поймал Джека Потрошителя!
Берт повернулась к Гецманну:
– Вы разыскали миссис Ледфорд? Неужели по дороге сюда я забыла ей сказать, что Глен утверждал, будто не женат? Не припомню. А если сказала – значит, в одно ухо влетело, в другое вылетело.
Гецманн нахмурился:
– Это не миссис Ледфорд, Это Максина Симс.
Разинув рты, мы уставились на него. А затем, как по команде, повернулись и вытаращились на Максину.
– Я все вам расскажу про Эллиота. И вот это покажу! – кричала Максина, Тут я заметила, что в руке она сжимает пачку газетных вырезок. – И вы ни к чему меня не принуждаете! Я сама хочу, чтобы вы узнали, кто такой на самом деле мой муж. Потому что я хочу, чтобы вы меня защитили! – Она сделала широкий жест, охватывая всех полицейских, находящихся в поле зрения, – Хочу, чтобы вы все меня защитили!
Почему-то я усомнилась, что вся полиция Луисвиля будет придана в личную охрану к Максине, но она, похоже, на это рассчитывала.
– Эллиот сказал, что, если я когда-нибудь его предам, он убьет меня, как и всех остальных, и пускай он тогда был в стельку пьян – я все равно поверила! Иначе зачем бы я оставалась с этим вонючкой, после того как он стал меня поколачивать? Я боялась – вот почему!
Максина яростно размахивала своими вырезками, блуждая взглядом по сторонам, как вдруг узрела нас с Берт.
На мгновение она лишилась дара речи. Даже попятилась на своих ходулях, а затем выдохнула:
– Ну и ну! Значит, эта парочка и впрямь участвовала в деле! – Она повернулась к стоящему рядом копу. – Вы с них глаз не спускайте! Эти соврут – недорого возьмут. Заставили-таки меня поверить, будто ничегошеньки не знают.
Ну спасибо тебе, Максина, за отличную характеристику. Краем глаза я покосилась на Гецманна – проверить, возымели ли действие ее откровения. Он в упор смотрел на меня, и на его квадратной физиономии отсутствовало всякое выражение.
Когда я снова повернулась, Максина уже входила в дверь.
– Ага, значит, они вас замели! И поделом! Шантаж – это, знаете ли, преступление! – Она приосанилась и глянула на Гецманна: – Вы с ними построже. Нельзя верить ни единому их слову!
Минуточку! И это говорит женщина, которая наплела нам, что она жена Глена Ледфорда, они, мол, разводятся, а Глен съехал из мотеля «Блуберри-Хилл»? И эта прожженная лгунья заявляет, что нельзя верить нам? Я уже открыла рот, дабы указать Максине на эту маленькую оплошность, но Гецманн опередил меня.
– Вы знали насчет шантажа? – спросил он Максину.
Та вздернула подбородок:
– Ну… слышала. От Глена и Рассела, разумеется. Говорила я им, что это глупая затея, что с Эллиотом лучше не связываться… ведь он убийца и столько лет умудрялся скрываться от полиции. Вы только посмотрите… – Она шагнула вперед и вывалила на стол кипу вырезок. – Однажды, когда Эллиот напился и стал мне угрожать, я… в общем, слегка испугалась. Ну и задумалась: а правду ли он говорит? И прямо на следующий день, пока он был на работе, обшарила все его вещи. И вот – вы только поглядите, что я нашла!
Вырезки я узнала сразу. Еще бы! Во время недавнего визита в библиотеку мы с Берт вдоволь на них нагляделись сквозь глазок проектора. Правда, вырезки Максины изрядно пожелтели, а некоторые находились в стадии полураспада. Но заголовки были те же самые.
Гецманн бегло пролистал газетные статьи, а затем вскочил – куда проворнее, чем можно было ожидать при его габаритах.
– Нам нужно записать ваши показания! – прорычал он, в упор глядя на Максину. – Пойду позову стенографистку.
Я отметила, что он плотно прикрыл за собой дверь.
Может, я ошиблась, но у меня возникло стойкое подозрение, что Гецманн отправился вовсе не за стенографисткой, а туда, откуда мог без помех видеть и слышать нас. На стене справа от меня висело массивное зеркало в раме, и я была уверена, что зеркальце с секретом. Наверняка Гецманн оставил нас наедине с Максиной, чтобы послушать, о чем мы будем говорить.
Максина его не разочаровала: едва Гецманн скрылся из виду, она коршуном налетела на нас с Берт.
– Ха-ха, надеюсь, теперь вы довольны? Кабы не затеяли весь этот шантаж, мы бы сейчас не сидели здесь и не гадали, где этот мерзавец Эллиот!
Берт нахмурилась:
– Послушайте, вы совершаете большую… Но Максина не позволила ей продолжить:
– Расселу с Гленом надо было разобраться с Эллиотом так, как я им советовала! – Она присела на край стола Гецманна, закинула ногу на ногу и злобно уставилась на нас.
– Вы хотели, чтобы они… они… – Берт никак не могла выговорить это слово, так что я подсказала:
– …избавились от вашего мужа?
Максина покосилась на дверь, словно желая убедиться, что она надежно закрьпа, а затем доверительно подалась к нам. Очевидно, ей не пришло в голову, что нас могут подслушивать.
– Ну конечно! – понизив голос, воскликнула она. – Или вы думаете, я просиживала задницу в библиотеке, отыскивая этих братцев, только для того, чтобы они поклянчили у Эллиота деньжат?
Ага, вот вам и «Ким Бейсингер» из библиотечного талмуда.
– Даже встречалась с их дурой теткой, – продолжала Максина, распаляясь с каждой минутой. – Пришлось сказать ей, что я из какого-то бюро по опеке, надо, мол, выяснить их новые имена и адреса. Черт возьми, я-то была уверена: стоит только сказать братцам, что Эллиот убил их предков, и они тут же, не задумываясь, избавят меня от него.
Мы с Берт переглянулись. Вот откуда братья узнали, кто такой на самом деле Симс! Помогла любящая женушка убийцы.
– Наконец-то мне выпал шанс раз и навсегда отделаться от этого мерзавца! – Максина гневно зыркнула на нас. – И тут вы все испортили!
Я уже порядком утомилась слушать обвинения в том, чего я не делала. Да еще из уст особы, которая открыто призналась, что спланировала убийство собственного мужа.
– Максина, – заговорила я, – Глен и Рассел вам солгали. Мы с Берт никого и никогда не шантажировали.
Но та лишь расхохоталась мне в лицо:
– Ну еще бы! Ясное дело. Может, по-вашему, и Папа Римский не католик, а?
– Максина, – предприняла я еще одну попытку, – послушайте меня. Это Глен с Расселом все…
– Рассел! – снова перебила она, с сожалением качая головой. – Только не говорите мне о Расселе! – Это имя она выплюнула с презрением. – И не надо винить меня в том, что с ним случилось!
Интересно. Кажется, для нее это больная тема. Может, если слегка поднажать, она выложит нам больше, чем собиралась?
– Видите ли, Максина, – неторопливо заметила я, – если бы вы не сказали Глену и Расселу, кто такой Эллиот, Рассел, возможно, был бы сейчас жив и…
– Ну нет! – ощетинилась Максина и так яростно затрясла головой, что локоны захлестали по щекам. – Уж это вы мне не шейте! Рассел сам виноват. Знаете, что он мне сказал? Какой, говорит, мне прок от смерти Эллиота? Ну так я вам скажу, какой прок! Прикончил бы Эллиота, сам был бы жив, вот так!
– Не говоря уже об Элис, – вставила Берт. Лицо миссис Симе налилось кровью.
– И тут я ни при чем! – Она нервно отбросила прядь волос со лба. – Сами знаете, я пыталась связаться с Гленом, едва увидала по телику, что стряслось с Расселом. Даже за одной из вас следила – надеялась, что приведете меня к нему.
Стало быть, Максина не только «Ким Бейсингер», но еще и хрипатый голос, что говорил с Берт по телефону, и та тетка в рыжем плаще, которая таскалась за Берт. До чего же разносторонне одаренная женщина!
– Черт побери! – продолжала она. – Вы даже засекли меня в том чертовом мотеле, когда я искала зацепку, чтобы выйти на Глена. Разве это не доказывает, что я пыталась помочь? Но ведь не могла же я всю дорогу только его поисками заниматься! Пришлось вернуться в Коридон, а не то Эллиот заподозрил бы что-нибудь.
Миссис Симс энергично задрыгала ногой в золотой босоножке.
– Но я правда пыталась сообщить Глену. Я-то понимала: раз уж Эллиот проведал, что есть люди, знающие его подноготную, – он не остановится, пока всех их не уничтожит. Он такой – подлый и безжалостный. Я хотела, чтоб Глен понял: Эллиот никогда ему не заплатит! И ему надо разделаться с Эллиотом, прежде чем Эллиот разделается с ним! – Скрестив руки на груди, Максина одарила нас самодовольной улыбкой. – Так что, сами видите, из вашей затеи с шантажом ничего бы не вышло!
Берт сделала глубокий вдох.
– Поймите же, – процедила она сквозь зубы, – это была не наша затея. И мы вовсе не арестованы. А всего лишь даем показания, как и вы.
Максина разинула густо напомаженный рот:
– Вы не арестованы?
Как ни странно, в эту секунду вошел Гецманн, и последние слова Максины не ускользнули от его внимания.
На мой взгляд, именно Гецманну стоило ответить на вопрос миссис Симс. Возможно, выслушав ее, он решил, что мы с сестрой все-таки в этом замешаны?
Напряженная пауза тянулась и тянулась; мы с Берт невольно подались вперед, с замиранием сердца ожидая, что же скажет Гецманн.
Глава девятнадцатая
Берт
Не знаю, как насчет Нэн, но лично у меня к тому моменту, когда детектив Гецманн наконец заговорил, все внутри пылало так, будто я горящих угольев наглоталась. Мы с Нэн подались вперед и буквально впились в полицейского взглядом. При таком накале страстей логично было ожидать, что Гецманн произнесет что-нибудь судьбоносное. Однако он, не поднимая глаз, буркнул:
– Запишем сейчас ваши показания, всех троих. Только стенографистку дождемся.
И это все? Нэн заметно расслабилась. Кажется, ее не очень заботило, что Гецманн скажет, лишь бы не прозвучало слово «арест».
Ни я, ни сестра не стали напоминать, что как раз за стенографисткой Гецманн вроде бы и выходил. Решили, что незачем заострять на этом внимание. Но Максина была другого мнения. До появления Гецманна она сидела на краю его письменного стола, нога на ногу, однако, едва он открыл дверь, проворно вскочила.
– Ну и ну! – воскликнула она. – Как же трудно найти стенографистку! Да вы столько ходили, что могли за это время нанять ее через агентство!
Гецманн вдруг сделался очень занятым, принялся деловито шуршать пожелтевшими вырезками Максимы и будто бы забыл ей ответить.
Но не тут-то было! Максина оказалась не из тех, кто позволяет себя игнорировать. Подбоченясь, она гневно уставилась на Гецманна:
– Я так поняла, эти двое из ларца, одинаковых с лица, не арестованы? И вы намерены их отпустить, несмотря на то что они заварили всю кашу с шантажом?
У меня ком встал в горле. Не слишком ли рано мы расслабились?
– Их рассказ подтвердил Глен Ледфорд, – невозмутимо отозвался Гецманн, мельком глянув на Максину. – Перед тем как его увезли в операционную, он дал показания.
– И вы верите Глену?! – с сарказмом воскликнула Максина. – Да он же распоследний брехун!
Рыбак рыбака видит издалека, так и вертелось у меня на языке, но я промолчала. Гецманн и глазом не моргнул.
– К тому же мы обнаружили в квартире мистера Ледфорда записи, подтверждающие его показания.
Мы с Нэн переглянулись. Шпаргалка! Полицейские нашли записку, которой Глен пользовался, чтобы не забыть свои угрозы. Я с трудом сдержала улыбку.
Ну разве глупость не замечательное качество?
Кстати, о глупости… Максина яростно топнула ножкой:
– Надеюсь, вы не станете верить всему, что скажет Глен? Ведь он врет как сивый мерин. Грош цена его словам!
Я, конечно, понимала, почему Максина настаивала, что Глену нельзя верить. Она боялась, что тот уже поведал полиции, как именно она натравила их с Расселом на своего мужа. А подстрекательство к убийству – это, между прочим, уголовно наказуемое деяние.
Гецманн сверлил Максину взглядом.
– Если мистер Ледфорд все время врет, почему же вы поверили его словам насчет шантажа? – сухо спросил он.
Максина уставилась на детектива, беззвучно шевеля губами, наконец фыркнула:
– Очень в духе фараонов! Вечно переврут твои слова!
Представьте себе, обращалась она к нам с сестрой, будто в расчете на нашу поддержку. И это после всех ее гневных требований засадить нас за решетку? Держи карман шире!
– Это ж надо! – не унималась Максина. – Тут стараешься принести пользу, добровольно заявляешься в полицию, чтобы исполнить свой гражданский долг, – и что получаешь взамен? С тобой обращаются, как с дерьмом!
Тут Гецманн почему-то решил нас разлучить – меня и Нэн оставил на месте, а Максину отправил в сопровождении полицейского куда-то дальше по коридору.
Наконец появилась тощая дама с кислой физиономией и портативной пишущей машинкой. Мы с Нэн в который раз повторили свои показания, и на том нас отпустили.
Мы до того вымотались, что по дороге домой почти не разговаривали – сидели как истуканы на заднем сиденье патрульной машины, тупо уставившись прямо перед собой. За рулем был все тот же юный полисмен, который доставил нас в управление. Он и сам выглядел уставшим.
Бурые пятна и рваная обивка, разумеется, никуда не делись. Но теперь мне было все равно – настолько я выдохлась. Если соседи увидят, как в пять утра мы выгружаемся из полицейской машины, – ну и на здоровье. Гецманн мог бы отконвоировать нас хоть под дулом пистолета – да ради бога, лишь бы попасть домой.
– Ну вот, все закончилось.
– Ничего не закончится, Берт, – возразила Нэн, – пока полиция не поймает Эллиота Симса.
– В смысле, Леса Теннисона, – уточнила я. Пожав плечами, Нэн равнодушно уставилась в окно:
– Симс, Теннисон – какая разница. Этот тип так меняет шкуры, что полиция еще долго может его искать.
– Ну, по крайней мере для нас вся эта кутерьма закончена. Полиции мы больше не понадобимся – у них есть Глен Ледфорд и Максина, вот пускай и разбираются. Наверняка Симса вот-вот схватят.
Говорила я очень убежденно, но в душе… Если по правде, мысль, что на свободе разгуливает убийца, полагающий, пусть и ошибочно, будто мы с Нэн пытались шантажом вытянуть из него полмиллиона долларов, не вселяла особого оптимизма. Почему-то мне казалось, что Симс, где бы он ни был, сейчас не в лучшем расположении духа.
– Ну конечно, он и глазом не моргнет, как окажется за решеткой, – добавила я, ожидая, что Нэн со мной согласится, но она молчала.
Сидела и тупо смотрела в окно.
В домах зажигались огни, навстречу нам попалось несколько автомобилей. Луисвиль пробуждался ото сна.
– Уверена, – повторила я, – Симсу далеко не убежать. – И с напускной беспечностью прислонилась к дверце, желая опереться на подлокотник.
А подлокотника-то не было.
Рука моя соскользнула, и я нырнула вперед, чуть не расквасив себе ухо.
Юный полицейский метнул на меня в зеркальце встревоженный взгляд. Наверное, испугался, что я лишилась чувств от перенапряжения. Только этого не хватало! Я хотела было одарить паренька любезной улыбкой – дать понять, что не обижаюсь: подумаешь, нет подлокотников и дверных ручек, – эка беда! Но, поразмыслив, решила, что и так привлекла к себе слишком много внимания.
Нэн и без того оставила в покое свое окно и теперь сверлила меня взглядом. Будто недоумевая, что я такое вытворяю.
Я отвернулась с независимым видом.
К счастью, тут мы выехали на бульвар Наполеона. Когда впереди замаячили огоньки нашего жилища, Нэн тихонько вздохнула.
Несколько мгновений спустя полисмен открыл нам дверцу и напутствовал на прощание:
– Будьте осторожны!
– Постараемся, – хмуро буркнула Нэн, и мы дружно зашагали к моему крыльцу.
– Думаю, вдвоем нам будет спокойнее, правда? – сказала Нэн.
Могла бы и не спрашивать. Когда я была здесь в последний раз, то лихорадочно носилась по дому в поисках сестры. И пока что была не готова выпускать ее из виду.
На верхней ступеньке крыльца Нэн по-прежнему стояли две чашки, и выглядели они до боли сиротливо. У меня перехватило горло.
Ну и ну, если я так расстраиваюсь из-за каких-то чашек, то уж Нэн не отпущу от себя ни на шаг. Да и одиночество меня сейчас не слишком прельщало.
Я снова глянула на чашки. Надо бы их вымыть. Я уже повернула к крыльцу Нэн, но сестра схватила меня за руку.
– Слушай, может, попозже их заберем? В полдень, под яркими лучами солнца, а? – Она говорила беззаботно, но меня не проведешь.
Я отперла свою дверь и зажгла свет в гостиной. Все мои вещи вдруг показались мне удивительно дорогими и замечательными. Я дома!
Переступив порог, мы дружно обернулись и посмотрели вслед удаляющейся патрульной машине. Не знаю, как Нэн, но лично я испытывала громадное облегчение. Всего несколько часов назад я мечтала встретить самого завалящего полицейского, а сейчас была бы не прочь не видеть их больше никогда. Так хотелось, чтобы все вернулось в нормальную колею…
Мы настолько устали, что заснуть все равно бы не смогли, поэтому, вместо того чтобы незамедлительно улечься в постель, не сговариваясь поплелись к софе. И едва успели плюхнуться и сбросить туфли, как зазвонил телефон.
– Может, они уже поймали Симса? – предположила я и босиком пошлепала к аппарату.
– Мисс Берт Тейтем? – раздался энергичный мужской голос.
– Да…
– Это радио «Надежда», программа «Горячие новости», и мы…
– Радио «Надежда»? – тупо переспросила я. Нэн на кушетке встрепенулась, вскочила на ноги и направилась ко мне.
– Да, – продолжал голос, – мы только что узнали о той роли, которую вы и ваша сестра сыграли в раскрытии недавнего убийства в торговом центре. Как вы смотрите, если сейчас мы перемотаем пленку и возьмем у вас интервью…
Боже правый! Этот парень собрался записать наш разговор и прокрутить его в эфире!
Он говорил так громко, что Нэн слышала каждое слово. Она взяла у меня трубку и бросила ее на рычаг.
– Если кто и получит интервью, то уж только мое радио! – твердо объявила она.
Разумно. Я кивнула и побрела назад к софе. Нэн последовала моему примеру.
Мы не сделали и трех шагов, как телефон снова зазвонил. Еще одна радиостанция.
Потом позвонили с телевидения и из еженедельной газеты.
В конце концов я просто сняла трубку и положила рядом с телефоном. После чего рухнула на софу рядом с Нэн и забросила ноги на журнальный столик.
Естественно, тут же позвонили в дверь. Мы с Нэн переглянулись. Неужели репортеры? Этого только не хватало! Звонок снова задребезжал. И еще раз. Вздохнув, я встала.
– Если заметишь телекамеру, не открывай, – посоветовала Нэн. – А если это опять Гецманн или кто другой в синей форме, скажи, что мы больше не хотим видеть полицейских. Если желает что-то нам сказать – пусть напишет письмо.
Нэн все еще давала мне инструкции, когда я подошла к двери. И тут же поняла, как изменились мои привычки. Не отдавая себе отчета, я предельно осторожно припала к глазку и, не веря своим глазам, быстро отперла и распахнула дверь. Нэн заерзала на софе, пытаясь через мою голову разглядеть, кто же к нам пожаловал.
Это был Трент Марксберри.
Признаться, я удивилась. Даже очень. Ведь к этому моменту я уже все разложила по полочкам. Ухаживания Трента были всего лишь игрой. Видимо, он рассудил, что чем ближе подберется ко мне, тем скорее выяснит что-нибудь полезное для своего расследования. Рассчитывал, что я помогу ему разобраться с гибелью Рассела Мурмена, ведь именно я беседовала с ним последней. Естественно, я предполагала, что, как только Трент выяснит обстоятельства смерти Рассела, он тут же исчезнет со сцены.
– Запишем сейчас ваши показания, всех троих. Только стенографистку дождемся.
И это все? Нэн заметно расслабилась. Кажется, ее не очень заботило, что Гецманн скажет, лишь бы не прозвучало слово «арест».
Ни я, ни сестра не стали напоминать, что как раз за стенографисткой Гецманн вроде бы и выходил. Решили, что незачем заострять на этом внимание. Но Максина была другого мнения. До появления Гецманна она сидела на краю его письменного стола, нога на ногу, однако, едва он открыл дверь, проворно вскочила.
– Ну и ну! – воскликнула она. – Как же трудно найти стенографистку! Да вы столько ходили, что могли за это время нанять ее через агентство!
Гецманн вдруг сделался очень занятым, принялся деловито шуршать пожелтевшими вырезками Максимы и будто бы забыл ей ответить.
Но не тут-то было! Максина оказалась не из тех, кто позволяет себя игнорировать. Подбоченясь, она гневно уставилась на Гецманна:
– Я так поняла, эти двое из ларца, одинаковых с лица, не арестованы? И вы намерены их отпустить, несмотря на то что они заварили всю кашу с шантажом?
У меня ком встал в горле. Не слишком ли рано мы расслабились?
– Их рассказ подтвердил Глен Ледфорд, – невозмутимо отозвался Гецманн, мельком глянув на Максину. – Перед тем как его увезли в операционную, он дал показания.
– И вы верите Глену?! – с сарказмом воскликнула Максина. – Да он же распоследний брехун!
Рыбак рыбака видит издалека, так и вертелось у меня на языке, но я промолчала. Гецманн и глазом не моргнул.
– К тому же мы обнаружили в квартире мистера Ледфорда записи, подтверждающие его показания.
Мы с Нэн переглянулись. Шпаргалка! Полицейские нашли записку, которой Глен пользовался, чтобы не забыть свои угрозы. Я с трудом сдержала улыбку.
Ну разве глупость не замечательное качество?
Кстати, о глупости… Максина яростно топнула ножкой:
– Надеюсь, вы не станете верить всему, что скажет Глен? Ведь он врет как сивый мерин. Грош цена его словам!
Я, конечно, понимала, почему Максина настаивала, что Глену нельзя верить. Она боялась, что тот уже поведал полиции, как именно она натравила их с Расселом на своего мужа. А подстрекательство к убийству – это, между прочим, уголовно наказуемое деяние.
Гецманн сверлил Максину взглядом.
– Если мистер Ледфорд все время врет, почему же вы поверили его словам насчет шантажа? – сухо спросил он.
Максина уставилась на детектива, беззвучно шевеля губами, наконец фыркнула:
– Очень в духе фараонов! Вечно переврут твои слова!
Представьте себе, обращалась она к нам с сестрой, будто в расчете на нашу поддержку. И это после всех ее гневных требований засадить нас за решетку? Держи карман шире!
– Это ж надо! – не унималась Максина. – Тут стараешься принести пользу, добровольно заявляешься в полицию, чтобы исполнить свой гражданский долг, – и что получаешь взамен? С тобой обращаются, как с дерьмом!
Тут Гецманн почему-то решил нас разлучить – меня и Нэн оставил на месте, а Максину отправил в сопровождении полицейского куда-то дальше по коридору.
Наконец появилась тощая дама с кислой физиономией и портативной пишущей машинкой. Мы с Нэн в который раз повторили свои показания, и на том нас отпустили.
Мы до того вымотались, что по дороге домой почти не разговаривали – сидели как истуканы на заднем сиденье патрульной машины, тупо уставившись прямо перед собой. За рулем был все тот же юный полисмен, который доставил нас в управление. Он и сам выглядел уставшим.
Бурые пятна и рваная обивка, разумеется, никуда не делись. Но теперь мне было все равно – настолько я выдохлась. Если соседи увидят, как в пять утра мы выгружаемся из полицейской машины, – ну и на здоровье. Гецманн мог бы отконвоировать нас хоть под дулом пистолета – да ради бога, лишь бы попасть домой.
– Ну вот, все закончилось.
– Ничего не закончится, Берт, – возразила Нэн, – пока полиция не поймает Эллиота Симса.
– В смысле, Леса Теннисона, – уточнила я. Пожав плечами, Нэн равнодушно уставилась в окно:
– Симс, Теннисон – какая разница. Этот тип так меняет шкуры, что полиция еще долго может его искать.
– Ну, по крайней мере для нас вся эта кутерьма закончена. Полиции мы больше не понадобимся – у них есть Глен Ледфорд и Максина, вот пускай и разбираются. Наверняка Симса вот-вот схватят.
Говорила я очень убежденно, но в душе… Если по правде, мысль, что на свободе разгуливает убийца, полагающий, пусть и ошибочно, будто мы с Нэн пытались шантажом вытянуть из него полмиллиона долларов, не вселяла особого оптимизма. Почему-то мне казалось, что Симс, где бы он ни был, сейчас не в лучшем расположении духа.
– Ну конечно, он и глазом не моргнет, как окажется за решеткой, – добавила я, ожидая, что Нэн со мной согласится, но она молчала.
Сидела и тупо смотрела в окно.
В домах зажигались огни, навстречу нам попалось несколько автомобилей. Луисвиль пробуждался ото сна.
– Уверена, – повторила я, – Симсу далеко не убежать. – И с напускной беспечностью прислонилась к дверце, желая опереться на подлокотник.
А подлокотника-то не было.
Рука моя соскользнула, и я нырнула вперед, чуть не расквасив себе ухо.
Юный полицейский метнул на меня в зеркальце встревоженный взгляд. Наверное, испугался, что я лишилась чувств от перенапряжения. Только этого не хватало! Я хотела было одарить паренька любезной улыбкой – дать понять, что не обижаюсь: подумаешь, нет подлокотников и дверных ручек, – эка беда! Но, поразмыслив, решила, что и так привлекла к себе слишком много внимания.
Нэн и без того оставила в покое свое окно и теперь сверлила меня взглядом. Будто недоумевая, что я такое вытворяю.
Я отвернулась с независимым видом.
К счастью, тут мы выехали на бульвар Наполеона. Когда впереди замаячили огоньки нашего жилища, Нэн тихонько вздохнула.
Несколько мгновений спустя полисмен открыл нам дверцу и напутствовал на прощание:
– Будьте осторожны!
– Постараемся, – хмуро буркнула Нэн, и мы дружно зашагали к моему крыльцу.
– Думаю, вдвоем нам будет спокойнее, правда? – сказала Нэн.
Могла бы и не спрашивать. Когда я была здесь в последний раз, то лихорадочно носилась по дому в поисках сестры. И пока что была не готова выпускать ее из виду.
На верхней ступеньке крыльца Нэн по-прежнему стояли две чашки, и выглядели они до боли сиротливо. У меня перехватило горло.
Ну и ну, если я так расстраиваюсь из-за каких-то чашек, то уж Нэн не отпущу от себя ни на шаг. Да и одиночество меня сейчас не слишком прельщало.
Я снова глянула на чашки. Надо бы их вымыть. Я уже повернула к крыльцу Нэн, но сестра схватила меня за руку.
– Слушай, может, попозже их заберем? В полдень, под яркими лучами солнца, а? – Она говорила беззаботно, но меня не проведешь.
Я отперла свою дверь и зажгла свет в гостиной. Все мои вещи вдруг показались мне удивительно дорогими и замечательными. Я дома!
Переступив порог, мы дружно обернулись и посмотрели вслед удаляющейся патрульной машине. Не знаю, как Нэн, но лично я испытывала громадное облегчение. Всего несколько часов назад я мечтала встретить самого завалящего полицейского, а сейчас была бы не прочь не видеть их больше никогда. Так хотелось, чтобы все вернулось в нормальную колею…
Мы настолько устали, что заснуть все равно бы не смогли, поэтому, вместо того чтобы незамедлительно улечься в постель, не сговариваясь поплелись к софе. И едва успели плюхнуться и сбросить туфли, как зазвонил телефон.
– Может, они уже поймали Симса? – предположила я и босиком пошлепала к аппарату.
– Мисс Берт Тейтем? – раздался энергичный мужской голос.
– Да…
– Это радио «Надежда», программа «Горячие новости», и мы…
– Радио «Надежда»? – тупо переспросила я. Нэн на кушетке встрепенулась, вскочила на ноги и направилась ко мне.
– Да, – продолжал голос, – мы только что узнали о той роли, которую вы и ваша сестра сыграли в раскрытии недавнего убийства в торговом центре. Как вы смотрите, если сейчас мы перемотаем пленку и возьмем у вас интервью…
Боже правый! Этот парень собрался записать наш разговор и прокрутить его в эфире!
Он говорил так громко, что Нэн слышала каждое слово. Она взяла у меня трубку и бросила ее на рычаг.
– Если кто и получит интервью, то уж только мое радио! – твердо объявила она.
Разумно. Я кивнула и побрела назад к софе. Нэн последовала моему примеру.
Мы не сделали и трех шагов, как телефон снова зазвонил. Еще одна радиостанция.
Потом позвонили с телевидения и из еженедельной газеты.
В конце концов я просто сняла трубку и положила рядом с телефоном. После чего рухнула на софу рядом с Нэн и забросила ноги на журнальный столик.
Естественно, тут же позвонили в дверь. Мы с Нэн переглянулись. Неужели репортеры? Этого только не хватало! Звонок снова задребезжал. И еще раз. Вздохнув, я встала.
– Если заметишь телекамеру, не открывай, – посоветовала Нэн. – А если это опять Гецманн или кто другой в синей форме, скажи, что мы больше не хотим видеть полицейских. Если желает что-то нам сказать – пусть напишет письмо.
Нэн все еще давала мне инструкции, когда я подошла к двери. И тут же поняла, как изменились мои привычки. Не отдавая себе отчета, я предельно осторожно припала к глазку и, не веря своим глазам, быстро отперла и распахнула дверь. Нэн заерзала на софе, пытаясь через мою голову разглядеть, кто же к нам пожаловал.
Это был Трент Марксберри.
Признаться, я удивилась. Даже очень. Ведь к этому моменту я уже все разложила по полочкам. Ухаживания Трента были всего лишь игрой. Видимо, он рассудил, что чем ближе подберется ко мне, тем скорее выяснит что-нибудь полезное для своего расследования. Рассчитывал, что я помогу ему разобраться с гибелью Рассела Мурмена, ведь именно я беседовала с ним последней. Естественно, я предполагала, что, как только Трент выяснит обстоятельства смерти Рассела, он тут же исчезнет со сцены.