Страница:
— Слава Богу! На дороге никого и не было.
Это был единственный ответ. Фигура ему померещилась.
Хотя и измученный, Эш заставил себя подняться, опираясь на скользкий кузов. Оказавшись на ногах, он прислонился к машине, положил локоть на крышу, а другую руку на капот и, сгорбившись, сознательно сделал несколько глубоких вдохов, давая себе время сбросить напряжение.
Нет, когда машина въехала на старый каменный мостик, он видел кого-то. И в уверенности, что сейчас собьет мальчика, отчаянно выкрутил руль.
Мальчика.
Странный маленький мальчик в тесноватой курточке с тремя пуговицами и в штанишках ниже колен. Как это могло померещиться, когда припоминаются такие детали?
И все же поблизости никого не было, совсем никого. Даже шум трактора затих.
Крик, такой резкий за спокойным шумом дождя, заставил Эша обернуться. Он поискал взглядом птицу — звук напоминал карканье, — но никого не увидел. Возможно, ворон скрывался где-то в ветвях.
Эш открыл дверь машины и забрался на заднее сиденье. Он расстегнул кожаную сумку и порылся в ней, пока не нащупал холодный металл, затем вытащил серебристую плоскую фляжку и сел, несмотря на дождь, свесив ноги из машины. Открутив крышку, он поднес фляжку к губам и сделал большой глоток. Это была чистая водка.
По горлу и груди разлился огонь, который затем ослаб, оставив лишь слабое тепло.
Это немного помогло.
5
6
Это был единственный ответ. Фигура ему померещилась.
Хотя и измученный, Эш заставил себя подняться, опираясь на скользкий кузов. Оказавшись на ногах, он прислонился к машине, положил локоть на крышу, а другую руку на капот и, сгорбившись, сознательно сделал несколько глубоких вдохов, давая себе время сбросить напряжение.
Нет, когда машина въехала на старый каменный мостик, он видел кого-то. И в уверенности, что сейчас собьет мальчика, отчаянно выкрутил руль.
Мальчика.
Странный маленький мальчик в тесноватой курточке с тремя пуговицами и в штанишках ниже колен. Как это могло померещиться, когда припоминаются такие детали?
И все же поблизости никого не было, совсем никого. Даже шум трактора затих.
Крик, такой резкий за спокойным шумом дождя, заставил Эша обернуться. Он поискал взглядом птицу — звук напоминал карканье, — но никого не увидел. Возможно, ворон скрывался где-то в ветвях.
Эш открыл дверь машины и забрался на заднее сиденье. Он расстегнул кожаную сумку и порылся в ней, пока не нащупал холодный металл, затем вытащил серебристую плоскую фляжку и сел, несмотря на дождь, свесив ноги из машины. Открутив крышку, он поднес фляжку к губам и сделал большой глоток. Это была чистая водка.
По горлу и груди разлился огонь, который затем ослаб, оставив лишь слабое тепло.
Это немного помогло.
5
Он ехал вниз по склону холма, когда за деревьями замелькали дома деревни. Дорога резко поворачивала чуть ли не в обратном направлении, и Эш, сосредоточившись на маневре, бросил лишь мимолетный взгляд в сторону Слита. Затем дорога снова выпрямилась. На мгновение за группкой других домов мелькнула церковная башня, но деревья стали гуще и снова заслонили вид.
Швырнув в окно окурок, Эш заметил, что рука все еще дрожит от давешнего инцидента. С тех пор прошло лишь несколько минут, но здравый смысл уже навязывал свою упрощающую все логику: стоящий посреди дороги мальчик просто померещился. Несчастный случай чуть не произошел потому, что трактор, вероятно, затронул что-то в памяти — возможно, какое-то воспоминание, а может быть, вызвал нечто вроде галлюцинации. Что бы это ни было, он никого не сбивал, резко свернул, чтобы не наехать на нечто несуществующее. Что за черт — он расследовал достаточно много случаев с так называемыми фантомами или видениями, чтобы знать, что большинство из них бывают следствием перевозбужденного воображения или психической травмы. Он прекрасно знал, что человеческое сознание полно всяких хитростей, и только что он сам стал жертвой одной из них. Но все же беспокойство оставалось (иначе откуда эта дрожь?), определенные воспоминания пытались пробиться на поверхность сознания, словно в союзе с возникшей в уме кратковременной иллюзией. «Нет, это не так», — подумал Эш. Его воспоминания были сильнее, они и были побудительной причиной, а воображение лишь поддалось им. Такие рассуждения не совсем вписывались в простую логику, но они усиливали его прирожденный рационализм, и поэтому убеждали. Эш страстно, хотя и без удовольствия, цеплялся за них, поскольку все остальное вызывало в уме новые вопросы и новые сомнения.
Дорога выровнялась, он увидел, что подъезжает к еще одному маленькому мостику из грубого камня. Неподалеку, на другом берегу речушки, стояла старая мельница, ее несоразмерно большое колесо позеленело от тины. Поросшие травой берега были круты, а нависающие деревья создавали вдоль узкого русла тенистый туннель. Сбавив скорость, Эш переехал мостик, и через секунду-две покрышки зашуршали по-иному. А затем показалась деревня под названием Слит.
Эш медленно ехал, оглядываясь по сторонам, рассматривая древние дома. Многие были сложены из красного кирпича и бревен, в то время как другие выглядели более причудливо, с белыми плетнями, размалеванными филенками и почерневшими от времени балками; с их соломенных крыш капало после недавнего дождя. Дымовые трубы казались нелепо высокими, особенно на огромном доме слева, который из-за его размеров Эш принял за муниципалитет или административное здание. На трубах, вздымающихся почти на безумную высоту из покрытых ржаво-коричневой черепицей крыш, были сделаны выступающие ряды кладки (так называемые «выдры»), а сверху их покрывали терракотовые колпаки в форме звезд. Вход — широкие дубовые двойные двери — был закрыт, и виднелось несколько пришпиленных к дереву объявлений. Большинство домов выходило фасадом прямо на дорогу, только один-два отличались тем, что перед ними были разбиты крохотные садики, окаймленные невысоким штакетником.
На Эша деревня произвела впечатление. А также она его удивила, поскольку, хотя деревушка и казалась мечтой туриста, народу на главной улице виднелось очень мало. Находись это местечко где-нибудь в Котсуолде, в Озерном крае или в определенных районах юго-запада, его бы наводняли шумные экскурсанты, особенно в это время года. Похоже, Слит был хорошо засекречен.
Эш подъехал к лужайке, в центре которой располагался большой пруд, вытянутый в форме капли; его поверхность была темной, спокойной, а у прибрежных камышей нелепо плавала желтая пластиковая утка.
Дорога огибала лужайку, и Эш погнал свой «форд» налево, к маленькой стоянке, отвоеванной у травы щебнем и битумом, на ней виднелась аккуратная разметка. Там было несколько свободных мест, но Эш не сразу их заметил.
За крышами деревню обступали поросшие буком холмы, и, попав в это неожиданное место, кто-то мог бы вообразить себя в таинственной замкнутой долине. Серые тучи начали рассеиваться, их края разлохматились, разрывы между ними моментально расширились; снова вовсю засияло солнце, согревая воздух и обещая еще один прекрасный летний день. От дороги поднялись тонкие струйки пара.
Эш проехал мимо двух лавок — одна из них была булочной, а другая торговала печатной продукцией; и та, и другая располагались в перестроенных домах и, по-видимому, содержались самой общиной. Внутри виднелись посетители, но на улице по-прежнему было пустынно — ни праздношатающихся, ни спешащих по своим делам людей. Взглянув на часы, Эш увидел, что всего без пяти одиннадцать. Такие деревни не бывают оживленными в это время дня. По крайней мере, он так считал. Навстречу выехал фургон и подъехал к противоположному краю лужайки. За ним следовал зеленый одноэтажный автобус, который заехал на тротуар перед тремя магазинами. Внутри был лишь один пассажир.
На скамейке под старым вязом сидели две почтенных леди и наблюдали, как Эш объезжает лужайку, направляясь обратно, откуда приехал. Когда он проезжал мимо, одна что-то сказала другой, и после некоторого обсуждения они продолжили свое созерцание, а их головы поворачивались вслед машине. Невдалеке от места, где проводили время старушки, находилось нечто вроде колодок и позорного столба — деревянные орудия казались такими же древними и крепкими, как и вяз рядом, словно тоже выросли из земли. В голову Эша закралась мысль, уж не используют ли здесь эти орудия наказания и позора до сих пор. «Возможно, местные жители сохранили их для чрезмерно любопытных чужаков», — подумал он, подавив улыбку.
В Слите было что посмотреть, если бы он проехал дальше на север, но Эш уже заметил то, что искал, и потом у него еще будет масса времени для осмотра местности. Он проехал мимо еще нескольких причудливых жилых домов и трех заведений — почты, скобяной и мясной лавок, — где перед этим останавливался автобус, и подъехал к гостинице «Черный Кабан».
С вывески, укрепленной на скобах над главным входом, на него сверкало горящими глазами, скалило клыки и топорщило щетину поблекшее изображение того, кому гостиница была обязана своим названием. У входа стояли скамейки — предположительно, для посетителей, склонных, выпивая, обозревать фланирующую мимо публику; скамейки были не заняты — впрочем, в данный час не так уж много публики фланировало мимо.
Прежде чем выйти из машины, Эш потратил какое-то время на осмотр гостиницы: фасад был построен из красного кирпича и бревен, некоторые части выложены елочкой, заполнявшей тесно поставленные стойки фахверка; к освинцованным окнам тянулись лозы с ниспадающими гроздьями фиолетово-синих цветов душистого горошка, увивая стены вокруг, но оставляя большие участки досок и бревен на обозрение восхищенных взглядов прохожих. И снова Эш удивился, как это туристические агентства упустили это местечко. Он не терял надежды, что и внутренняя отделка его не разочарует.
Эш ступил на тротуар и запер машину. Знак наверху скрипел, болтаясь на вольном ветерке. Теперь Дэвид более обстоятельно осмотрел картину. Зверь был изображен во всей своей природной свирепости, но время и непогода приглушили эффект.
Эш вошел в гостиницу; оказалось приятно после яркого, вновь выглянувшего после дождя солнца зайти в тень. Внутри было прохладно, и царил полумрак, хотя лучи только-только начали проникать сквозь окна на изношенный ковер с красным узором. В холле было два бара, один пошикарнее, вроде кафе, а другой — обычный паб, но оба по-своему привлекали; последний был затенен деревянными филенками, но казался приветливым, а первый сверкал кремовыми стенами с толстыми резными балками, его окна заливало солнце. В кафе кресла имели высокие спинки, чтобы защитить пьющих от холодного сквозняка, а в дальнем конце было местечко у камина с обтянутыми кожей скамеечками по сторонам и полками позади, где, наверное, в другую эпоху держали разогретую пищу. Огонь, естественно, не горел, но решетка была завалена дровами. Стойка из полированного дуба и с медными кранами на ней тянулась через оба бара, которые разделялись низкой деревянной перегородкой. И оба не были переполнены в это время дня: пожилая пара, примостясь у окошка, потягивала кофе, а средних лет мужчина в спортивном клетчатом пиджаке и оливково-зеленых вельветовых бриджах читал газету, развернув ее во всю ширь и положив на маленький круглый столик. В углу сидели еще двое мужчин, поглощенные беседой, пока не заметили в дверях Эша. Один был в очках, с виду за шестьдесят, а другой мог быть чуть помладше, его темные волосы поседели на висках. Это был крепкий мужчина в черном костюме и рубашке с открытым воротом, и Эшу стало неловко под взглядом его светлых глаз. В пабе два джентльмена зрелого возраста и соответственно одетые играли в домино, их красные лица говорили о работе на свежем воздухе, а у Г-образной стойки потягивал пиво парень в хлопчатой рубашке и джинсах. Заднюю стену украшала мишень для игры в дротики, на двери рядом висела табличка с надписью «ДЖЕНТЛЬМЕНЫ». Эш помедлил секунду-две, обозревая все это, и вошел в кафе.
За стойкой девушка с короткими светлыми волосами, чья прическа казалась бы строгой, если бы не такое обаятельное личико, оторвалась от протирания стаканов и подошла к нему.
— Доброе утро, — сказала она с улыбкой, которая, однако, не совсем достигла ее глаз. Эш заметил темные круги вокруг них и подумал, что нынче девушка не очень хорошо спала.
Он кивнул и, быстро ознакомившись с сортами пива на медных кранах, указал на то, которое принял за местное.
— Половинку, — сказал он.
Девушка подставила стеклянную кружку и повернула кран.
— Хороший денек сегодня, — сказала она, нацеживая пиво.
Эш подчинился ритуалу:
— Наверное, будет жарко.
Он снова оглядел помещение и увидел, что мужчина за круглым столиком отвлекся от своей газеты и смотрит на него поверх очков. Когда их взгляды встретились, мужчина встряхнул газету и заслонился ею. Двое других не ощутили никакого смущения и продолжали рассматривать его.
Улыбнувшись про себя, Эш повернулся к стойке.
— С вас... — сказала девушка, выставляя полпинты на подставку перед ним.
— И водки, — перебил он. — Чистой. Безо льда.
Она посмотрела на него с легким удивлением, прежде чем повернуться к сверкающим, как линзы, бутылкам, и, уже стоя спиной к нему, уточнила:
— Без тоника?
— Спасибо, без.
Он взял пиво и сделал большой глоток. Оно было холодное, пряное, очень вкусное. Потянувшись за бумажником, Эш спросил:
— У вас есть свободные комнаты?
Девушка вернулась с водкой.
— Вы имеете в виду на ночь? — Она рассмеялась, осознав бессмысленность своего вопроса. — Да, есть, но вам нужно поговорить с мистером Джинти, хозяином. Я позову его, если хотите.
Эш протянул пятифунтовую бумажку за выпивку:
— Да, если можно.
Девушка дала сдачи, сказала, что сейчас вернется, и исчезла за дверью в дальнем конце бара.
Эш исподволь потягивал водку. Об Институте сложится не слишком хорошее мнение, если его сотрудник при первой же встрече с клиентами окажется навеселе. И все же инцидент с «мальчиком, которого не было» требовал по крайней мере пару доз чего-нибудь покрепче, а он принял лишь одну. Пиво не в счет.
Он по-прежнему ощущал на себе чей-то взгляд и, посмотрев налево, увидел, что парень в хлопчатой рубашке рассматривает его. Эш мысленно помотал головой, чувствуя себя пресловутым «чужаком в городе». Интересно, все приезжие привлекают к себе такое внимание, или здесь уже прослышали о приезде исследователя — охотника за привидениями?Но человек, обратившийся в Институт экстрасенсорики, настаивал, чтобы дело оставалось в тайне, так что маловероятно, что сам же клиент все и разболтал. Впрочем, странные вещи творятся в Слите, и местные жители вполне могут относиться с подозрением к кому-то или чему-то новому. Особенно если этот «кто-то» интересуется комнатой для ночлега.
— Мистер Джинти спустится через минуту.
Вернувшаяся кельнерша улыбнулась ему через стойку. Эш заметил, что у нее красивые ровные зубы, а длинная голубая юбка и розовато-лиловая блузка с рукавами до локтя, заправленная под ремень, подчеркивают стройную фигурку. На девушке было мало косметики, а голосок с легкой местной картавостью и несколько протяжными гласными звучал приятно. Впрочем, приятными выглядели все ее манеры. Она больше походила на стажирующуюся учительницу, чем на кельнершу, но, может быть, таков был стандарт в этой части страны.
— Вы в отпуске? — спросила девушка, взяв салфетку и снова взявшись за протирку стаканов.
Прежде чем Эш успел ответить, в гостиницу вошла группа мужчин, и их громкие голоса привлекли посетителей в обоих барах. Они прошли в паб и устроились рядом с парнем, который пил в одиночестве. Один хлопнул его по плечу и поворошил его вьющиеся волосы.
— Рановато пьешь, а, Дэнно?
Тот бросил на него хмурый взгляд:
— Некоторые уже полдня отпахали.
—Послушайте-ка, — сказал другой, оглядывая товарищей. Они рассмеялись, а он тесно прижался к плечу парня и, издевательски понизив голос, проговорил: — Иногда лучшая работа делается ночью, парень, — и присоединился к хохоту своих друзей.
Все трое были небрежно одеты, один в клеенчатой куртке, еще блестевшей от дождя, двое других в видавших виды пиджаках. Когда они входили, Эш заметил, что их ботинки в грязи, и предположил, что это сельские рабочие или землекопы. На самом маленьком была бордовая бейсбольная кепка с узором, как у вождя краснокожих; сам он был небрит, и волосы длинными прядями свисали из-под головного убора.
— Эй, Рути! — позвал он кельнершу. — Здесь люди умирают от жажды.
Она двинулась к ним, и ее улыбка стала еще менее искренней, чем раньше.
— Ничего не хочу знать о ваших делах, — заявила девушка, наклонясь к пинтовым стеклянным кружкам на полке под стойкой.
— А мы не хотим говорить, — с подозрительной усмешкой сказал тот, что сидел рядом с молодым парнем, которого называл Дэнно.
Эш еще отхлебнул водки и охладил ее огонь двумя глотками пива. Из двери позади стойки появился пузан в галстуке, но с закатанными по локоть рукавами рубашки. У него было широкое, не особенно приветливое лицо, красные щеки и нос испещряли глубокие поры, подобные булавочным уколам; редкие волосы были зализаны назад, скрывая лысину, и Эш догадался, что он пользуется бриолином, а не гелем. Хозяин бросил на троих вновь пришедших хмурый взгляд, и они тут же поубавили тон, хотя продолжали свои шутки и смех.
Хозяин остановился рядом с Эшем.
— Вы ищете комнату?
Его манеры не казались навязчивыми или грубовато-добродушными: в данный момент они были оценивающими.
— У вас найдется свободная? — вопросом ответил Эш.
— О, и не одна. Сколько ночей вы хотите пробыть здесь, сэр?
Когда он склонился к Эшу через стойку, из соседнего помещения донесся хохот. Хозяин с раздражением на лице обернулся на шум, и хохот мгновенно притих.
— Шалберники, — доверительно сообщил Эшу мистер Джинти.
— Шалберники? — удивленно поднял брови исследователь.
Хозяин еще больше понизил голос:
— Часть своего времени они тратят на браконьерство. В остальное время собирают подачки и воруют. Их дневная работа выполнена. Не сомневаюсь, этой ночью они шалили, — он произносил слова на местный манер, глотая окончания, — или рано утром прятали добычу в тайниках и садовых сараях. — Хозяин невесело улыбнулся. — Похоже, это постоянная работа для таких парней, готовых получить заряд дроби в задницу. Так сколько ночей вы сказали, сэр?
— Точно не знаю.
Эш с возросшим интересом рассматривал пришедшую компанию. Тип в кепке поманил пальцем кельнершу, но она не смотрела на них и отстранение поставила последнюю пинту на стойку. Казалось, что молодому парню неловко, ему как будто совсем не нравились их шутки. Эш снова повернулся к хозяину.
— Может быть, пару ночей, — сказал он, — а может быть, целую неделю. Возможно, завтра я сообщу вам наверняка.
— Что ж, хорошо. — Хозяин выпрямился. — Я проветрю комнату для вас, пока вы допьете. Рут, — позвал он кельнершу, которая вдоль стойки подошла к ним, — попроси миссис Джинти приготовить главную гостевую комнату, ладно, милая?
Она обворожительно улыбнулась Эшу и ушла искать хозяйскую жену.
— Знаете, если вы приехали на машине, — продолжил хозяин, — а я полагаю, у вас она есть, вы можете поставить ее прямо через дорогу, у лужайки. Боюсь, там еле хватает места для моей собственной машины, зато ваша будет в полной сохранности. Кстати, меня зовут Том Джинти, или Томас, как написано над входом, владелец «Черного Кабана», как и мой отец до меня, а до него — его отец.
Он протянул широкую ладонь, и Эш потянулся пожать ее. Пожатие хозяина было твердым, но небрежным и кратким.
— Вы можете принести вещи, когда будете готовы, а я подниму их в вашу комнату. У нас в баре можно перекусить, а если хотите поесть основательно, там есть небольшой ресторанчик, — мистер Джинти указал на дверь у лестницы, которую Эш раньше не заметил, — он открыт не только для проживающих.
— Прекрасно. Вы не выпьете со мной?
— Для меня немного рановато, сэр, — ответил хозяин без тени неодобрения. — И все же спасибо. Вы ведь турист, не так ли?
— М-м-м, нет. У вас бывает много туристов?
— А-а. — Джинти взял из-под стойки салфетку и вытер лужицу. — Мы несколько в стороне от проторенных дорог, чтобы слишком многие к нам заезжали. И нам это нравится.
В первый раз Эш слышал, чтобы владелец гостиницы радовался недостатку посетителей, и Джинти, вероятно, понял это по выражению его лица. Он бросил вытирать стойку и издал короткий смешок:
— Чтобы нас занять, хватает местных, без вторжения любопытствующих каждую весну и лето. Некоторые ассоциации бродяг такого рода навещают нас, конечно, но они понимают, что в их же интересах не болтать по всему миру и его окрестностям о нашей деревушке. Я держу одну-две комнаты на всякий случай, но, слава Богу, клиентов бывает не много.
Эш мысленно покачал головой от удивления, но решил, что ему по душе такое отношение. Местечки вроде Слита, где коммерческой погоне за случаем и удачей предпочитали покой, встречались редко в этом постоянно сжимающемся пространстве, так дай же Бог им удачи!
— Так значит, вы здесь по делу?
Эш заподозрил, что вопрос не так прост, как хозяин хотел бы его представить. Да, Джинти уж слишком внимательно рассматривал пятнышко на стойке (которое было там уже много лет, судя по его сверкающей отполированной поверхности).
— В общем-то, я приехал встретиться с преподобным Локвудом.
Джинти быстро вздернул голову, но смотрел он за правое плечо Эша — возможно, переглянулся с кем-то еще в баре.
— Я пришлю жену осмотреть вашу комнату, сэр, — сказал хозяин, и его голос звучал уже не так дружелюбно.
«Возможно, он не любит местного викария, — подумал Эш, потягивая пиво. — А может быть, недолюбливает разговоры о привидениях, снующих вокруг деревни, — это может привлечь много любопытствующих».
— Вы не подскажете, как мне найти викария? — быстро спросил он хозяина, когда тот уже собирался уйти.
Джинти задержался в дверях бара:
— Прямо по главной улице, пока не дойдете до развилки, — сухо проговорил он. — Идите направо, вверх до церкви Св. Джайлса. Дом викария чуть дальше. Большое каменное здание, вы сразу заметите.
— Это далеко?
— Минута или около того, если на машине. Минут десять, если пешком. К вашему возвращению комната будет, готова.
В его последних словах Эш уловил сожаление.
— Спасибо, — сказал он, но Джинти уже вышел.
Эш допил остатки водки, а потом пива. Выходя из бара, он заметил, что все посетители, не скрываясь, разглядывают его. И даже трое «шалберников» в пабе замолчали.
Швырнув в окно окурок, Эш заметил, что рука все еще дрожит от давешнего инцидента. С тех пор прошло лишь несколько минут, но здравый смысл уже навязывал свою упрощающую все логику: стоящий посреди дороги мальчик просто померещился. Несчастный случай чуть не произошел потому, что трактор, вероятно, затронул что-то в памяти — возможно, какое-то воспоминание, а может быть, вызвал нечто вроде галлюцинации. Что бы это ни было, он никого не сбивал, резко свернул, чтобы не наехать на нечто несуществующее. Что за черт — он расследовал достаточно много случаев с так называемыми фантомами или видениями, чтобы знать, что большинство из них бывают следствием перевозбужденного воображения или психической травмы. Он прекрасно знал, что человеческое сознание полно всяких хитростей, и только что он сам стал жертвой одной из них. Но все же беспокойство оставалось (иначе откуда эта дрожь?), определенные воспоминания пытались пробиться на поверхность сознания, словно в союзе с возникшей в уме кратковременной иллюзией. «Нет, это не так», — подумал Эш. Его воспоминания были сильнее, они и были побудительной причиной, а воображение лишь поддалось им. Такие рассуждения не совсем вписывались в простую логику, но они усиливали его прирожденный рационализм, и поэтому убеждали. Эш страстно, хотя и без удовольствия, цеплялся за них, поскольку все остальное вызывало в уме новые вопросы и новые сомнения.
Дорога выровнялась, он увидел, что подъезжает к еще одному маленькому мостику из грубого камня. Неподалеку, на другом берегу речушки, стояла старая мельница, ее несоразмерно большое колесо позеленело от тины. Поросшие травой берега были круты, а нависающие деревья создавали вдоль узкого русла тенистый туннель. Сбавив скорость, Эш переехал мостик, и через секунду-две покрышки зашуршали по-иному. А затем показалась деревня под названием Слит.
* * *
К тому времени дождь перестал, и солнце, пробиваясь сквозь облака, золотило мокрую дорогу.Эш медленно ехал, оглядываясь по сторонам, рассматривая древние дома. Многие были сложены из красного кирпича и бревен, в то время как другие выглядели более причудливо, с белыми плетнями, размалеванными филенками и почерневшими от времени балками; с их соломенных крыш капало после недавнего дождя. Дымовые трубы казались нелепо высокими, особенно на огромном доме слева, который из-за его размеров Эш принял за муниципалитет или административное здание. На трубах, вздымающихся почти на безумную высоту из покрытых ржаво-коричневой черепицей крыш, были сделаны выступающие ряды кладки (так называемые «выдры»), а сверху их покрывали терракотовые колпаки в форме звезд. Вход — широкие дубовые двойные двери — был закрыт, и виднелось несколько пришпиленных к дереву объявлений. Большинство домов выходило фасадом прямо на дорогу, только один-два отличались тем, что перед ними были разбиты крохотные садики, окаймленные невысоким штакетником.
На Эша деревня произвела впечатление. А также она его удивила, поскольку, хотя деревушка и казалась мечтой туриста, народу на главной улице виднелось очень мало. Находись это местечко где-нибудь в Котсуолде, в Озерном крае или в определенных районах юго-запада, его бы наводняли шумные экскурсанты, особенно в это время года. Похоже, Слит был хорошо засекречен.
Эш подъехал к лужайке, в центре которой располагался большой пруд, вытянутый в форме капли; его поверхность была темной, спокойной, а у прибрежных камышей нелепо плавала желтая пластиковая утка.
Дорога огибала лужайку, и Эш погнал свой «форд» налево, к маленькой стоянке, отвоеванной у травы щебнем и битумом, на ней виднелась аккуратная разметка. Там было несколько свободных мест, но Эш не сразу их заметил.
За крышами деревню обступали поросшие буком холмы, и, попав в это неожиданное место, кто-то мог бы вообразить себя в таинственной замкнутой долине. Серые тучи начали рассеиваться, их края разлохматились, разрывы между ними моментально расширились; снова вовсю засияло солнце, согревая воздух и обещая еще один прекрасный летний день. От дороги поднялись тонкие струйки пара.
Эш проехал мимо двух лавок — одна из них была булочной, а другая торговала печатной продукцией; и та, и другая располагались в перестроенных домах и, по-видимому, содержались самой общиной. Внутри виднелись посетители, но на улице по-прежнему было пустынно — ни праздношатающихся, ни спешащих по своим делам людей. Взглянув на часы, Эш увидел, что всего без пяти одиннадцать. Такие деревни не бывают оживленными в это время дня. По крайней мере, он так считал. Навстречу выехал фургон и подъехал к противоположному краю лужайки. За ним следовал зеленый одноэтажный автобус, который заехал на тротуар перед тремя магазинами. Внутри был лишь один пассажир.
На скамейке под старым вязом сидели две почтенных леди и наблюдали, как Эш объезжает лужайку, направляясь обратно, откуда приехал. Когда он проезжал мимо, одна что-то сказала другой, и после некоторого обсуждения они продолжили свое созерцание, а их головы поворачивались вслед машине. Невдалеке от места, где проводили время старушки, находилось нечто вроде колодок и позорного столба — деревянные орудия казались такими же древними и крепкими, как и вяз рядом, словно тоже выросли из земли. В голову Эша закралась мысль, уж не используют ли здесь эти орудия наказания и позора до сих пор. «Возможно, местные жители сохранили их для чрезмерно любопытных чужаков», — подумал он, подавив улыбку.
В Слите было что посмотреть, если бы он проехал дальше на север, но Эш уже заметил то, что искал, и потом у него еще будет масса времени для осмотра местности. Он проехал мимо еще нескольких причудливых жилых домов и трех заведений — почты, скобяной и мясной лавок, — где перед этим останавливался автобус, и подъехал к гостинице «Черный Кабан».
С вывески, укрепленной на скобах над главным входом, на него сверкало горящими глазами, скалило клыки и топорщило щетину поблекшее изображение того, кому гостиница была обязана своим названием. У входа стояли скамейки — предположительно, для посетителей, склонных, выпивая, обозревать фланирующую мимо публику; скамейки были не заняты — впрочем, в данный час не так уж много публики фланировало мимо.
Прежде чем выйти из машины, Эш потратил какое-то время на осмотр гостиницы: фасад был построен из красного кирпича и бревен, некоторые части выложены елочкой, заполнявшей тесно поставленные стойки фахверка; к освинцованным окнам тянулись лозы с ниспадающими гроздьями фиолетово-синих цветов душистого горошка, увивая стены вокруг, но оставляя большие участки досок и бревен на обозрение восхищенных взглядов прохожих. И снова Эш удивился, как это туристические агентства упустили это местечко. Он не терял надежды, что и внутренняя отделка его не разочарует.
Эш ступил на тротуар и запер машину. Знак наверху скрипел, болтаясь на вольном ветерке. Теперь Дэвид более обстоятельно осмотрел картину. Зверь был изображен во всей своей природной свирепости, но время и непогода приглушили эффект.
Эш вошел в гостиницу; оказалось приятно после яркого, вновь выглянувшего после дождя солнца зайти в тень. Внутри было прохладно, и царил полумрак, хотя лучи только-только начали проникать сквозь окна на изношенный ковер с красным узором. В холле было два бара, один пошикарнее, вроде кафе, а другой — обычный паб, но оба по-своему привлекали; последний был затенен деревянными филенками, но казался приветливым, а первый сверкал кремовыми стенами с толстыми резными балками, его окна заливало солнце. В кафе кресла имели высокие спинки, чтобы защитить пьющих от холодного сквозняка, а в дальнем конце было местечко у камина с обтянутыми кожей скамеечками по сторонам и полками позади, где, наверное, в другую эпоху держали разогретую пищу. Огонь, естественно, не горел, но решетка была завалена дровами. Стойка из полированного дуба и с медными кранами на ней тянулась через оба бара, которые разделялись низкой деревянной перегородкой. И оба не были переполнены в это время дня: пожилая пара, примостясь у окошка, потягивала кофе, а средних лет мужчина в спортивном клетчатом пиджаке и оливково-зеленых вельветовых бриджах читал газету, развернув ее во всю ширь и положив на маленький круглый столик. В углу сидели еще двое мужчин, поглощенные беседой, пока не заметили в дверях Эша. Один был в очках, с виду за шестьдесят, а другой мог быть чуть помладше, его темные волосы поседели на висках. Это был крепкий мужчина в черном костюме и рубашке с открытым воротом, и Эшу стало неловко под взглядом его светлых глаз. В пабе два джентльмена зрелого возраста и соответственно одетые играли в домино, их красные лица говорили о работе на свежем воздухе, а у Г-образной стойки потягивал пиво парень в хлопчатой рубашке и джинсах. Заднюю стену украшала мишень для игры в дротики, на двери рядом висела табличка с надписью «ДЖЕНТЛЬМЕНЫ». Эш помедлил секунду-две, обозревая все это, и вошел в кафе.
За стойкой девушка с короткими светлыми волосами, чья прическа казалась бы строгой, если бы не такое обаятельное личико, оторвалась от протирания стаканов и подошла к нему.
— Доброе утро, — сказала она с улыбкой, которая, однако, не совсем достигла ее глаз. Эш заметил темные круги вокруг них и подумал, что нынче девушка не очень хорошо спала.
Он кивнул и, быстро ознакомившись с сортами пива на медных кранах, указал на то, которое принял за местное.
— Половинку, — сказал он.
Девушка подставила стеклянную кружку и повернула кран.
— Хороший денек сегодня, — сказала она, нацеживая пиво.
Эш подчинился ритуалу:
— Наверное, будет жарко.
Он снова оглядел помещение и увидел, что мужчина за круглым столиком отвлекся от своей газеты и смотрит на него поверх очков. Когда их взгляды встретились, мужчина встряхнул газету и заслонился ею. Двое других не ощутили никакого смущения и продолжали рассматривать его.
Улыбнувшись про себя, Эш повернулся к стойке.
— С вас... — сказала девушка, выставляя полпинты на подставку перед ним.
— И водки, — перебил он. — Чистой. Безо льда.
Она посмотрела на него с легким удивлением, прежде чем повернуться к сверкающим, как линзы, бутылкам, и, уже стоя спиной к нему, уточнила:
— Без тоника?
— Спасибо, без.
Он взял пиво и сделал большой глоток. Оно было холодное, пряное, очень вкусное. Потянувшись за бумажником, Эш спросил:
— У вас есть свободные комнаты?
Девушка вернулась с водкой.
— Вы имеете в виду на ночь? — Она рассмеялась, осознав бессмысленность своего вопроса. — Да, есть, но вам нужно поговорить с мистером Джинти, хозяином. Я позову его, если хотите.
Эш протянул пятифунтовую бумажку за выпивку:
— Да, если можно.
Девушка дала сдачи, сказала, что сейчас вернется, и исчезла за дверью в дальнем конце бара.
Эш исподволь потягивал водку. Об Институте сложится не слишком хорошее мнение, если его сотрудник при первой же встрече с клиентами окажется навеселе. И все же инцидент с «мальчиком, которого не было» требовал по крайней мере пару доз чего-нибудь покрепче, а он принял лишь одну. Пиво не в счет.
Он по-прежнему ощущал на себе чей-то взгляд и, посмотрев налево, увидел, что парень в хлопчатой рубашке рассматривает его. Эш мысленно помотал головой, чувствуя себя пресловутым «чужаком в городе». Интересно, все приезжие привлекают к себе такое внимание, или здесь уже прослышали о приезде исследователя — охотника за привидениями?Но человек, обратившийся в Институт экстрасенсорики, настаивал, чтобы дело оставалось в тайне, так что маловероятно, что сам же клиент все и разболтал. Впрочем, странные вещи творятся в Слите, и местные жители вполне могут относиться с подозрением к кому-то или чему-то новому. Особенно если этот «кто-то» интересуется комнатой для ночлега.
— Мистер Джинти спустится через минуту.
Вернувшаяся кельнерша улыбнулась ему через стойку. Эш заметил, что у нее красивые ровные зубы, а длинная голубая юбка и розовато-лиловая блузка с рукавами до локтя, заправленная под ремень, подчеркивают стройную фигурку. На девушке было мало косметики, а голосок с легкой местной картавостью и несколько протяжными гласными звучал приятно. Впрочем, приятными выглядели все ее манеры. Она больше походила на стажирующуюся учительницу, чем на кельнершу, но, может быть, таков был стандарт в этой части страны.
— Вы в отпуске? — спросила девушка, взяв салфетку и снова взявшись за протирку стаканов.
Прежде чем Эш успел ответить, в гостиницу вошла группа мужчин, и их громкие голоса привлекли посетителей в обоих барах. Они прошли в паб и устроились рядом с парнем, который пил в одиночестве. Один хлопнул его по плечу и поворошил его вьющиеся волосы.
— Рановато пьешь, а, Дэнно?
Тот бросил на него хмурый взгляд:
— Некоторые уже полдня отпахали.
—Послушайте-ка, — сказал другой, оглядывая товарищей. Они рассмеялись, а он тесно прижался к плечу парня и, издевательски понизив голос, проговорил: — Иногда лучшая работа делается ночью, парень, — и присоединился к хохоту своих друзей.
Все трое были небрежно одеты, один в клеенчатой куртке, еще блестевшей от дождя, двое других в видавших виды пиджаках. Когда они входили, Эш заметил, что их ботинки в грязи, и предположил, что это сельские рабочие или землекопы. На самом маленьком была бордовая бейсбольная кепка с узором, как у вождя краснокожих; сам он был небрит, и волосы длинными прядями свисали из-под головного убора.
— Эй, Рути! — позвал он кельнершу. — Здесь люди умирают от жажды.
Она двинулась к ним, и ее улыбка стала еще менее искренней, чем раньше.
— Ничего не хочу знать о ваших делах, — заявила девушка, наклонясь к пинтовым стеклянным кружкам на полке под стойкой.
— А мы не хотим говорить, — с подозрительной усмешкой сказал тот, что сидел рядом с молодым парнем, которого называл Дэнно.
Эш еще отхлебнул водки и охладил ее огонь двумя глотками пива. Из двери позади стойки появился пузан в галстуке, но с закатанными по локоть рукавами рубашки. У него было широкое, не особенно приветливое лицо, красные щеки и нос испещряли глубокие поры, подобные булавочным уколам; редкие волосы были зализаны назад, скрывая лысину, и Эш догадался, что он пользуется бриолином, а не гелем. Хозяин бросил на троих вновь пришедших хмурый взгляд, и они тут же поубавили тон, хотя продолжали свои шутки и смех.
Хозяин остановился рядом с Эшем.
— Вы ищете комнату?
Его манеры не казались навязчивыми или грубовато-добродушными: в данный момент они были оценивающими.
— У вас найдется свободная? — вопросом ответил Эш.
— О, и не одна. Сколько ночей вы хотите пробыть здесь, сэр?
Когда он склонился к Эшу через стойку, из соседнего помещения донесся хохот. Хозяин с раздражением на лице обернулся на шум, и хохот мгновенно притих.
— Шалберники, — доверительно сообщил Эшу мистер Джинти.
— Шалберники? — удивленно поднял брови исследователь.
Хозяин еще больше понизил голос:
— Часть своего времени они тратят на браконьерство. В остальное время собирают подачки и воруют. Их дневная работа выполнена. Не сомневаюсь, этой ночью они шалили, — он произносил слова на местный манер, глотая окончания, — или рано утром прятали добычу в тайниках и садовых сараях. — Хозяин невесело улыбнулся. — Похоже, это постоянная работа для таких парней, готовых получить заряд дроби в задницу. Так сколько ночей вы сказали, сэр?
— Точно не знаю.
Эш с возросшим интересом рассматривал пришедшую компанию. Тип в кепке поманил пальцем кельнершу, но она не смотрела на них и отстранение поставила последнюю пинту на стойку. Казалось, что молодому парню неловко, ему как будто совсем не нравились их шутки. Эш снова повернулся к хозяину.
— Может быть, пару ночей, — сказал он, — а может быть, целую неделю. Возможно, завтра я сообщу вам наверняка.
— Что ж, хорошо. — Хозяин выпрямился. — Я проветрю комнату для вас, пока вы допьете. Рут, — позвал он кельнершу, которая вдоль стойки подошла к ним, — попроси миссис Джинти приготовить главную гостевую комнату, ладно, милая?
Она обворожительно улыбнулась Эшу и ушла искать хозяйскую жену.
— Знаете, если вы приехали на машине, — продолжил хозяин, — а я полагаю, у вас она есть, вы можете поставить ее прямо через дорогу, у лужайки. Боюсь, там еле хватает места для моей собственной машины, зато ваша будет в полной сохранности. Кстати, меня зовут Том Джинти, или Томас, как написано над входом, владелец «Черного Кабана», как и мой отец до меня, а до него — его отец.
Он протянул широкую ладонь, и Эш потянулся пожать ее. Пожатие хозяина было твердым, но небрежным и кратким.
— Вы можете принести вещи, когда будете готовы, а я подниму их в вашу комнату. У нас в баре можно перекусить, а если хотите поесть основательно, там есть небольшой ресторанчик, — мистер Джинти указал на дверь у лестницы, которую Эш раньше не заметил, — он открыт не только для проживающих.
— Прекрасно. Вы не выпьете со мной?
— Для меня немного рановато, сэр, — ответил хозяин без тени неодобрения. — И все же спасибо. Вы ведь турист, не так ли?
— М-м-м, нет. У вас бывает много туристов?
— А-а. — Джинти взял из-под стойки салфетку и вытер лужицу. — Мы несколько в стороне от проторенных дорог, чтобы слишком многие к нам заезжали. И нам это нравится.
В первый раз Эш слышал, чтобы владелец гостиницы радовался недостатку посетителей, и Джинти, вероятно, понял это по выражению его лица. Он бросил вытирать стойку и издал короткий смешок:
— Чтобы нас занять, хватает местных, без вторжения любопытствующих каждую весну и лето. Некоторые ассоциации бродяг такого рода навещают нас, конечно, но они понимают, что в их же интересах не болтать по всему миру и его окрестностям о нашей деревушке. Я держу одну-две комнаты на всякий случай, но, слава Богу, клиентов бывает не много.
Эш мысленно покачал головой от удивления, но решил, что ему по душе такое отношение. Местечки вроде Слита, где коммерческой погоне за случаем и удачей предпочитали покой, встречались редко в этом постоянно сжимающемся пространстве, так дай же Бог им удачи!
— Так значит, вы здесь по делу?
Эш заподозрил, что вопрос не так прост, как хозяин хотел бы его представить. Да, Джинти уж слишком внимательно рассматривал пятнышко на стойке (которое было там уже много лет, судя по его сверкающей отполированной поверхности).
— В общем-то, я приехал встретиться с преподобным Локвудом.
Джинти быстро вздернул голову, но смотрел он за правое плечо Эша — возможно, переглянулся с кем-то еще в баре.
— Я пришлю жену осмотреть вашу комнату, сэр, — сказал хозяин, и его голос звучал уже не так дружелюбно.
«Возможно, он не любит местного викария, — подумал Эш, потягивая пиво. — А может быть, недолюбливает разговоры о привидениях, снующих вокруг деревни, — это может привлечь много любопытствующих».
— Вы не подскажете, как мне найти викария? — быстро спросил он хозяина, когда тот уже собирался уйти.
Джинти задержался в дверях бара:
— Прямо по главной улице, пока не дойдете до развилки, — сухо проговорил он. — Идите направо, вверх до церкви Св. Джайлса. Дом викария чуть дальше. Большое каменное здание, вы сразу заметите.
— Это далеко?
— Минута или около того, если на машине. Минут десять, если пешком. К вашему возвращению комната будет, готова.
В его последних словах Эш уловил сожаление.
— Спасибо, — сказал он, но Джинти уже вышел.
Эш допил остатки водки, а потом пива. Выходя из бара, он заметил, что все посетители, не скрываясь, разглядывают его. И даже трое «шалберников» в пабе замолчали.
6
Он вышел на яркое солнце и осмотрелся по сторонам, впитывая в себя атмосферу деревни, вдыхая ее воздух, прислушиваясь к собственным чувствам. Он научился этому в недавние годы, после долгого — по сути дела, продолжавшегося почти целую жизнь — отрицания того, что его восприятие не такое, как у других, что часто он способен ощутить нечто, другим недоступное. Эта способность существовала всегда, но только три года назад ему пришлось признать ее реальность. До того случая скептицизм не давал ему понять самого себя. Нет, зачем он так упорно себя обманывал? Барьером был страх. Это из-за страха он отказывался признать свою особую способность. Пока не произошло нечто — нечто столь личное, столь истинное и незабываемое, что смело все его отрицания, все баррикады, и истина оказалась такой же ошеломляющей, как и пугающей.
Эш содрогнулся под солнечными лучами и отогнал воспоминания.
Слит был совершенно обычной деревней, разве что немного живописнее остальных и определенно спокойнее многих. И все же Эш ощущал под этим спокойствием какое-то напряжение, какое-то беспокойство.
По дороге к машине он ругал себя. Ведь ему же просто померещилось, что он сбил кого-то по пути сюда, а он все еще не оправился от потрясения! Вдобавок, подействовала внезапная враждебность владельца гостиницы, несомненно, вызванная просто нелюбовью к чужакам, сующим нос не в свое дело. А тяжесть на душе вполне может отрицательно сказаться на восприятии всего остального, что происходит в деревне.
Он перегнал машину через дорогу на стоянку рядом с лужайкой, решив пройтись до дома викария пешком. Несколько маленьких глотков из фляжки плюс водка и пиво, принятые в «Черном Кабане», похоже, превысили допустимую для вождения дозу, и хотя вряд ли в деревне был собственный полицейский патруль, Эш не хотел снова рисковать правами — неудобство было бы слишком велико. Кроме того, пешая прогулка не повредит, прочистит голову, позволит глубже погрузиться в атмосферу местечка. И день снова станет прекрасным деньком для работы.
На юге Эш заметил еле заметную игру радуги. Спектр таял перед глазами, исчезая, как иллюзия, рассеиваемая трезвым взглядом, как ложное интуитивное чувство, изгоняемое логикой.
Эш запер машину и направился к слитской церкви и к дому викария.
Он наискось пересек дорогу, прошел мимо гостиницы и сбившихся вместе лавок и жилых домов. Стиль последних изменялся от оштукатуренных, с дубовыми балками, зданий до кирпичных под черепичной крышей. Две престарелых леди по-прежнему сидели на скамейке у колодок и позорного столба и снова с откровенным любопытством посмотрели на него. Эш учтиво кивнул им, мысленно послав к черту, и изобразил самую приветливую улыбку, но не получил ответа. Старушки продолжали смотреть, поворачивая голову вслед за ним, пока он не удалился. Но и потом, идя по главной улице, Эш чувствовал за спиной их взгляды.
Он все еще улыбался — выпивка в сочетании с деревенским покоем окончательно успокоила нервы — и размышлял о безусловно приятной во многих отношениях командировке. Слишком часто его заточали в мрачных домах, заставляя всю ночь и ранние утренние часы ждать чего-то необычного, порой неестественно замерев, в одиночестве, выкуривая сигарету за сигаретой — и слишком много размышляя о прошлом.
Он ускорил шаги, не позволяя знакомому ознобу завладеть мыслями — холод возрождал воспоминания и вызывал кошмары. Перерыв после эдбрукского дела поставил его на грань безумия — Эш знал: кое-кто считал, что он перешел эту грань — и медленным выздоровлением он был обязан тупому приятию, а не отрицанию того, что случилось тогда в прогнившем особняке. Тогда его циничное отношение к сверхъестественному подверглось серьезному испытанию, хотя сам он коренным образом не изменил своих воззрений и по-прежнему верил, что в этом бизнесе (а аномальные явления в самом деле стали бизнесом) замешаны мошенники, выдумщики и аферисты — шарлатаны и жулики, выманивающие деньги у верующих, знахари, морочащие голову себе и своим последователям, плуты, которые конструировали и даже изобретали аномальные эффекты для преступных или самовозвеличивающих целей. Что же ждет его в Слите? Даже то, что его вызвал священнослужитель, преподобный Эдмунд Локвуд, не означало, что привидения были истинными, поскольку Эш уже встречался с невротиками или просто введенными в заблуждение людьми в сутане, религия не спасала их от заблуждений или безумия. И именно поэтому церковь, как правило, предпочитала сама иметь дело с подобными делами, а не обращаться к людям со стороны, рискуя подвергнуться публичному осмеянию. Эш не понял, почему к ним через своего представителя обратился местный викарий, а не его начальство. Знал ли вообще епископ об инициативе своего священника? А если бы знал, согласился бы на расследование? Или епископ не хотел оказаться лично замешанным? Это лишь некоторые вопросы, на которые должен ответить преподобный Локвуд.
Эш содрогнулся под солнечными лучами и отогнал воспоминания.
Слит был совершенно обычной деревней, разве что немного живописнее остальных и определенно спокойнее многих. И все же Эш ощущал под этим спокойствием какое-то напряжение, какое-то беспокойство.
По дороге к машине он ругал себя. Ведь ему же просто померещилось, что он сбил кого-то по пути сюда, а он все еще не оправился от потрясения! Вдобавок, подействовала внезапная враждебность владельца гостиницы, несомненно, вызванная просто нелюбовью к чужакам, сующим нос не в свое дело. А тяжесть на душе вполне может отрицательно сказаться на восприятии всего остального, что происходит в деревне.
Он перегнал машину через дорогу на стоянку рядом с лужайкой, решив пройтись до дома викария пешком. Несколько маленьких глотков из фляжки плюс водка и пиво, принятые в «Черном Кабане», похоже, превысили допустимую для вождения дозу, и хотя вряд ли в деревне был собственный полицейский патруль, Эш не хотел снова рисковать правами — неудобство было бы слишком велико. Кроме того, пешая прогулка не повредит, прочистит голову, позволит глубже погрузиться в атмосферу местечка. И день снова станет прекрасным деньком для работы.
На юге Эш заметил еле заметную игру радуги. Спектр таял перед глазами, исчезая, как иллюзия, рассеиваемая трезвым взглядом, как ложное интуитивное чувство, изгоняемое логикой.
Эш запер машину и направился к слитской церкви и к дому викария.
Он наискось пересек дорогу, прошел мимо гостиницы и сбившихся вместе лавок и жилых домов. Стиль последних изменялся от оштукатуренных, с дубовыми балками, зданий до кирпичных под черепичной крышей. Две престарелых леди по-прежнему сидели на скамейке у колодок и позорного столба и снова с откровенным любопытством посмотрели на него. Эш учтиво кивнул им, мысленно послав к черту, и изобразил самую приветливую улыбку, но не получил ответа. Старушки продолжали смотреть, поворачивая голову вслед за ним, пока он не удалился. Но и потом, идя по главной улице, Эш чувствовал за спиной их взгляды.
Он все еще улыбался — выпивка в сочетании с деревенским покоем окончательно успокоила нервы — и размышлял о безусловно приятной во многих отношениях командировке. Слишком часто его заточали в мрачных домах, заставляя всю ночь и ранние утренние часы ждать чего-то необычного, порой неестественно замерев, в одиночестве, выкуривая сигарету за сигаретой — и слишком много размышляя о прошлом.
Он ускорил шаги, не позволяя знакомому ознобу завладеть мыслями — холод возрождал воспоминания и вызывал кошмары. Перерыв после эдбрукского дела поставил его на грань безумия — Эш знал: кое-кто считал, что он перешел эту грань — и медленным выздоровлением он был обязан тупому приятию, а не отрицанию того, что случилось тогда в прогнившем особняке. Тогда его циничное отношение к сверхъестественному подверглось серьезному испытанию, хотя сам он коренным образом не изменил своих воззрений и по-прежнему верил, что в этом бизнесе (а аномальные явления в самом деле стали бизнесом) замешаны мошенники, выдумщики и аферисты — шарлатаны и жулики, выманивающие деньги у верующих, знахари, морочащие голову себе и своим последователям, плуты, которые конструировали и даже изобретали аномальные эффекты для преступных или самовозвеличивающих целей. Что же ждет его в Слите? Даже то, что его вызвал священнослужитель, преподобный Эдмунд Локвуд, не означало, что привидения были истинными, поскольку Эш уже встречался с невротиками или просто введенными в заблуждение людьми в сутане, религия не спасала их от заблуждений или безумия. И именно поэтому церковь, как правило, предпочитала сама иметь дело с подобными делами, а не обращаться к людям со стороны, рискуя подвергнуться публичному осмеянию. Эш не понял, почему к ним через своего представителя обратился местный викарий, а не его начальство. Знал ли вообще епископ об инициативе своего священника? А если бы знал, согласился бы на расследование? Или епископ не хотел оказаться лично замешанным? Это лишь некоторые вопросы, на которые должен ответить преподобный Локвуд.