Иногда мне кажется, что умственные способности деймос деградировали вместе с ростом. Или у них другое чувство юмора?
- Когда у скафандра сдохнут батарейки?
- Истощатся, вы хотите сказать?
- Именно это я и хотел сказать.
- Если вы не будете двигаться, запасов электричества хватит надолго. Сейчас вы исчерпали около 8% своей мощности. Что еще требуется, мсье?
- Ничего, сэр. Впрочем, проверьте, о чем шел разговор в свите Яноса утром.
- Слушаюсь и повинуюсь, падишах.
Вот видите, с какой швалью мне приходилось работать! На Дани я не в обиде, а что до неизвестного мне доселе оператора (поймаю - ухи оторву), то здесь тоже все ясно.
Гидрофлюоресцидная кислота, так, кажется, она называется. Та самая, от которой краснеют носы и двоится в глазах. Ее выдавали техперсоналу для промывки, например, экранов мониторов. Ну, вы сами знаете, что ею обычно промывают. Никогда не видел ничего в этом дурного, но того оператора я положу под гусеницы танка, чтоб другим не повадно было. И сяду за рычаги. Кто сунется мешать, свяжу и положу рядом.
Сидя на завалинке у разбитого корыта, то есть у закрытых ворот, я сто раз обдумал, как мог бы с пользой, комфортно и очень приятно провести это утро. Лежал бы себе в больничном отсеке, приказал бы пригласить Мари для серьезного и ответственного разговора. И пока бы ты с ней разговаривал, вас, ваше рандеву фотографировали и записывали со всех углов и ракурсов компромат собирали бы. А чего мне стесняться? Главное она не знает, и ладно. А я, разве я не играл в любительских спектаклях? Не могу изобразить пылкой и страстной любви на глазах у зрителей?
Обижаете.
- Здравствуй, Мари, - я посылаю ей долгий и выразительный взгляд.
- Ты звал меня, Осма, - спрашивает она, красивая, стройная и гордая, как ты себя чувствуешь?
- Раны мои болят, но они не смертельны. Мари, я должен тебе многое сказать.
Моя королевна молча ждет. О, эти голубые и все понимающие глаза!
- Я не Осма, - она молчит. Она не удивлена, только вежлива и ждет разъяснений, - мое настоящее имя Сергей, - этого следовало ожидать, даже у демонов есть имена, - и я солдат, разведчик этих, как вы их называете, чудовищ. Для меня они драконы. Не пугайся, я обычный человек, и в этих парнях тоже нет ничего необыкновенного. Необычны лишь вещи и наше оружие. Моим заданием было проникнуть в Дамию и остаться там, но я нарушил приказ, - ее глаза смотрят понимающе и внимательно, - я взял оружие и вступил в бой, я сделал это ради тебя, Мари, - здесь я делаю паузу и читаю в ее глазах вопрос "почему?" - Я люблю тебя, Мари, так, как никогда никого не любил. Я влюбился в тебя в тот самый момент, когда увидел тебя. Милая! Твое лицо словно бутон распустившейся розы. Глаза твои словно звезды в ночном небе, рот будто лепесток алого пиона, плавающего в голубой глади реки.
Когда ты улыбаешься, у тебя на щечках появляются восхитительные ямочки, и мое сердце наполняется радостью.
Она мне улыбнется, и я буду продолжать говорить, что она самая прекрасная, самая чудесная, любимая, несравненная, что я не могу жить без нее, что она Прекрасная Дама моего сердца, что я готов ради нее на все за один поцелуй, просто за прикосновение к ее бархатной ручке. У нее такие шелковистые волосы, такая нежная и мягкая кожа, она вся такая сладкая, моя ягодка, моя Марьюшка.
А она спросит, когда ее отвезут к родственникам, вмешалось мое второе я. Я сплюнул в сердцах и начал мечтать заново. Это помогло перетерпеть боли и дождаться возвращения князя.
Сидеть пришлось долго. Ворота оставались запертыми, но народ начал потихоньку возвращаться в дома и сады, стараясь не попадаться мне на глаза. Война войной, а коровы у людей не доены ведь. В сумерках заговорил Юпи.
- Князь возвращается с охоты. Пьяные, поют, везут с собой три ободранные туши оленей. Остановились у поста.
- Понял, жду.
Когда Янос со свитой подъезжал к воротам, песен уже не было, была фаланга копий, наставленных на меня, мирного посланника цивилизации. Княже вышел вперед и не вполне уверенно пошел на меня, с рогатиной наперевес:
- Ты, Асман? Что ты здесь делаешь? Это правда то, что о тебе рассказывают?
- Великий вождь, я пришел к тебе с новостями из Дамии. Вот те девушки, которых хотели принести в жертву злые и кровожадные дамийцы. Я вырвал их из плена и лап жрецов и привез сюда. Думаю, ты поверишь им больше, чем мне.
Рогатина сделала четверть оборота:
- А ну рассказывайте.
Я стоял рядом, слушал и не пытался опровергнуть явные неточности. Рогатина повернулась ко мне с вопросом:
- Почему здесь нет Мари?
- Мари здесь будет, будет, великий князь. Не сейчас, попозже. А сейчас я хотел бы поговорить с тобой, достопочтимый тан, от имени твоих хозяев.
Ты приглашаешь меня, княже?
Янос насупился, его шея побагровела. Но это был вышколенный дядя, и поэтому он изрек: "Да".
Ворота распахнулись передо мной. Во дворе усадьбы воины принялись разделывать мясо, а князь, как был в забрызганной кровью одежде, так и повел меня с собой наверх. С ним поднялись его советники.
- Садись, говори.
- Я пришел к вам с миром. Мое имя Сергей, и я воин тех, кого вы называете "Ящерицы". День назад в Дамии должен был состояться праздник Алой Молнии и жертвоприношения Богу Небесного Огня.
Вы сможете увидеть эпизоды этого праздника своими глазами благодаря искусству моих хозяев Ящериц.
С этими словами мои руки извлекли из моих необъятных штанин дубликатом бесценного груза и поставили на стол плоскую коробочку. Я сказал:
"Сезам, откройся", и представление началось.
Коробочка распахнулась, изнутри вспыхнул свет, и в водухе появилось панорамное изображение Долины Четырех Пирамид. Съемка явно велась с воздуха либо с одной из соседних вершин. Отступив на шаг, я принялся тоже смотреть спектакль.
Площадь между четырьмя белыми архитектурными сооружениями, в просторечии пирамидами, была заполнена чем-то копошащимся и блестящим.
Отдельных людей было не различить, не разобрать, площадь была огромной. Слышался невразумительный шум голосов. Детали не были видны, и выделить, скажем, ботсванцев и заложников было нельзя. Внезапно раздался грохот, и изображение полетело кувырком. Когда картинка стабилизировалась, съемка велась с одной из пирамид. Черное и страшное чудовище садилось в клубах дыма, рева и пара. То был угнанный мной истребитель, уже обугленный вместо празднично белого и голубого. На высокопоставленное ботсванское начальство зрелище произвело впечатление. Дым и шум прекратились. Воцарились тишина и паника. Стали слышны крики и дикий визг. Население спасалось бегством во всех направлениях. Но было видно, как иные личности пробиваются к самолету, работая щитами и древками копий. Тут изображение снова прыгнуло. Теперь съемка велась с дистанции нескольких десятков метров от террориста и зачинщика беспорядков. Нам показали фигуру в белой пижаме, серой каске и бронежилете, выползающую из люка. Это был герой нашего (моего, авторского) повествования. Прыгать было довольно глупо. Во-первых, до земли далеко, а во-вторых, на борту была лестница. М-да, сломай я сразу ногу...
Итак, Герой спрыгнул и выпал из поля зрения камеры. Затем был сделан монтаж, и я узрел себя уже твердо стоящим на ногах и крупным планом. Вид у меня был не ахти. Небритая рожа вся багровая - никакой горделивой осанки, и он еще щерится. В руках прыгает пулемет. Потом была картина, как умирают солдаты, эти напомаженные молодцы с косичками на головах. Смотреть стало совсем неинтересно, и я стал рассматривать моих зрителей. Некоторые из них поднимали на меня глаза с целью удостовериться, он не он, каскадер или он лично снимается. Фильм кончался совсем уж неприглядной сценой у трапа самолета, где я катался по земле, вопил нечеловечьим гласом, и меня девчата втаскивали на борт как куль картошки. Кино кончилось, изображение погасло.
Мои отцы-командиры сидели, тупо уставившись на коробочку из-под конфет. Я прочистил горло и начал рекламную паузу:
- От имени народа Ящериц и народа Маленьких Людей предлагаю вам мир и дружбу и военный союз против Дамии. Завтра ящерицы летят в Дамию воевать со жрецами. Мы предлагаем вам участие в походе.
- Что за мир и что за поход?
- Сезам, откройся, - сказал я на неизвестном присутствующим языке.
Коробочка вновь открылась. В воздухе появилось изображение обезглавленного начальника экспедиции (то бишь как его одна голова) и по-ботсвански стала излагать присутствующим свои предположения. Они сводились к тому, что между двумя народами устанавливается вечный мир, Ботсвана уступает часть своих земель новоявленным друзьям и союзникам, Ящерицы и Малые Люди вспомоществуют вождю и главарю Ботсванского народа завоевывать земли соседей и прочая, прочая, прочая... Не думаю, чтобы Янос слышал эти рацпредложения в первый раз.
- Я должен отвечать тебе или коробочке? - Мне,- Хорошо, Осман, я подумаю над предложением народа Ящериц. Мне нужно время. Когда вы возвратите Мари?
- Вашу племянницу, достопочтимый князь?
- Да.
- Я привезу ее в следующий раз, когда буду здесь, - сказал я с самой приятной улыбкой, которую мог изобразить.
- Вы свободны, господин посланник. Мы известим скоро вас, когда проведем совещание.
Я отвесил поклон и вышел. Меня проводили в обеденную залу. По дороге меня встретил Шейла, один из наемников, пришлых из Морского народа.
- Здравствуй, Осман.
- Здравствуй, Шейла.
- Знаешь, девушки рассказывают удивительные вещи. Могу я задать тебе несколько вопросов?
- Я весь во внимании.
- Давай пройдем в тот уголок залы, чтобы нам не помешали.
Мы присели в уголке. Шейла улыбался всеми зубами:
- Говорят, Осман, ты получил тяжелые раны?
- Да, дамийцы страшные противники. Я горел изнутри.
- Я слышал, что обычно их колдуны довольствуются тем, что лишают человека воли, делают так, что он впадает в оцепенение, не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Разве они не пробовали сделать этого с тобой?
В его вопросе был подвох, но я не мог понять - какой.
- Они сделали это, - его брови поднялись, - но я превозмог их заклятье и освободился от чар.
- Если ты вправду сделал это... - он не завершил фразы.
- Если ты хочешь меня похвалить, то не стоит.
- Скажи, Осман, твои доспехи поддерживают постоянно связь с командованием?
- Да, а что? А с чего ты это взял? Вообще откуда ты знаешь?
Он вздохнул тяжело:
- Работа у меня такая - все знать. Я хотел бы кое-что шепнуть твоему хозяину.
Я хмыкнул. Здесь было опять дело нечисто, но я позвал:
- Есть кто на связи? Дани, отзовись.
- Слышу тебя хорошо, записываем все твои разговоры и разговоры окружающих.
- Меня слышат, - обратился я к собеседнику. Тот кивнул и заговорил на неизвестном мне языке, произнес несколько фраз. Потом улыбнулся и сказал по-ботсвански:
- Вот и все, мой мальчик, а ты боялся. Твои хозяева скажут тебе, когда подойти ко мне. Или лучше пусть заиграет нездешняя музыка, и я подойду сам.
С этими словами он вышел из-за стола.
- Постой, постой, голубь мой сизокрылый, - спохватился было я, но в наушниках рявкнули:
- Стоп, Сергей, пусть будет, как он сказал.
Через энное время мой ведущий посоветовал положить мою заветную коробочку на стол и открыть ее. Заиграла негромкая, но приятная музыка. Сидевшие в зале воины дружно воззарились на меня. Морды были встревоженными. Я скорчил удивленное лицо, сделал извиняющий жест руками и закрыл видео-музыкальную шкатулку.
Присутствующие облегченно вздохнули и успокоились. Ко мне приблизился Мастафа и изрек следующее:
- Ты выйдешь сейчас на улицу и пойдешь до ближайшего закоулка, где тебе никто не помешает.
Там с тобой поговорят, - сказал он тоном осведомленного человека и отошел. Мне стало муторно. Чего он хотел? И как со мной поговорят?
Кастетом в лоб? За моей спиной разыгрывалась чужая партия. На мой вопрос начальству последовал двусмысленный ответ: он из конкурирующей разведки. Расспрашиватьеще я не стал. Сколько я ни работал на разведку Космофлота, толком ничего не знал. Не знал, скажем, существуют ли другие организации, которые также ведут обследование и контакты с другими цивилизациями. На мои вопросы мне всегда отвечали, что я узнаю все в свое время. Так я ничего не узнал, а этот тип явно знал больше меня.
На улице к нему подлетит мотылек, и они станут шептаться о своем, о девичьем. М-да, "каким ты был, таким остался". Каким бараном я был, таким остался. Моя нелюбовь, моя пылкая страсть к моим работодателям получила новую пищу.
Эх, выйти на улицу, схватить Мастафу за шиворот, стукнуть пару раз об угол дома, спросить: "На кого работаешь, контра?" Я представил себе сию приятную сцену, посмаковал подробности и решил ничего не делать, может, случай еще представится.
Пока я предавался приятным мечтаниям и не собирался никуда выходить, мой оператор решил поделиться со мной информацией:
- Сергей, они решили отказать и выждать время.
Янос и советники поверили в разрушение Хутмоса, но не уверены в нашей окончательной победе плюс боятся попасть в нашу власть. Необходимо втянуть в это дело широкие массы трудящихся, народ. Ты поднимешь крик, покажешь им записи из коробочки и призовешь дружину на священную войну, на месть Дамии. Шейла и его друзья тебя поддержат. Янос хочет лишь получить Мари и посмотреть, кто выиграет в военном столкновении. Обвини его в трусости и призови к войне. Готовься, за тобой идут.
Пришел слуга и попросил меня следовать за ним.
- Осман, от имени моего народа я благодарю тебя за то, что ты вернул нам дочерей нашего народа.
Надеюсь, Ботсвана уже никогда не будет отдавать в жертву своих детей. Мы принимаем мир и дружбу, предложенную Ящерицами, и будем рады видеть на переговорах лично вождей Ящериц. Но от совместного похода, боюсь, мы будем вынуждены отказаться. Вы можете нападать сами, и наши сердца будут с вами в этом бою. Но мы не умеем летать по воздуху подобно вам, а дорога в Дамию длинная, и нужно время, чтобы собрать войско, чтобы пройти эту дорогу. Да, я верю, что вы можете посадить на ваших крылатых зверей воинов, но у меня здесь небольшой отряд, а вся Ботсвана может выставить тысячи воинов, а еще мы можем уговорить участвовать в войне все окрестные племена. Если вы хотите, я могу послать гонцов и пригласить вождей для переговоров и создания союза. Только это займет много времени. Если Ящерицы нападают на Дамию через уже несколько дней, мы не сможем вам помочь. Для начала мы желаем обсудить другие вопросы, не военные.
- Мой Вождь, чтобы напасть на Дамию, не нужно большое войско и много времени. В твоей дружине сто человек. Это самый лучший воинский отряд, который я когда-либо видел. Этот отряд стоит тысячи дамийцев. И сто человек - это немного.
Четыре железные птицы с легкостью доставят вас в Хутмос. Мы легко возьмем город, и вам достанется большая добыча.
Янос на лесть не купился. Мышь в мышеловку не полезла:
- Моя дружина вообще единственный военный отряд в Ботсване в данный момент. Если мы погибнем, у племени не останется костяка армии. Нет, моя дружина остается здесь.
- Достопочтимый князь, когда вы будете готовы встретиться с послами народа Ящериц?
Янос призадумался:
- А что предложите вы?
- Ну, послы прибудут по воздуху. Для них нет препятствий во времени. Это дело нескольких часов.
- Сергей, сделаем так. Вы привезете завтра Мари, а я к этому времени обдумаю и скажу вам наши условия мира, а вы предложите ваши.
- Я передам ваше пожелание вождю Ящериц.
Сожалею, что совместный поход против дамийцев не состоится.
Я был действительно огорчен. Казалось бы, чего проще? Высадить десант у ворот Хутмоса. Дать время защитникам города закрыть ворота и подняться на стены. Расстрелять стены города вместе с его защитниками, затем пустить в дело отряд князя Яноса. Я знал этих парней - вынесут из города все, что представляет хоть малейшую ценность. Нет нужды оставлять гарнизон в Хутмосе - ботсванцы управятся сами, выловят и передушат всех жрецов и местное начальство. Но Янос побоялся, а обращаться напрямую к дружине я не стал, и командование не настаивало. Неужто и мое командование посчитало, что жреческое государство восстановило систему своей колдовской защиты? Впрочем, почему считало?
Разведывательные устройства могли знать точно.
Тут Янос добавил:
- Мы хотели бы послать свидетелей с вами, в ваш поход на Дамию. Это возможно?
- О да, конечно.
- Тогда мы сейчас обсудим кандидатуры людей, которые пойдут с вами. Вы уезжаете сегодня вечером?
- Да. Я могу позвать свое воздушное судно прямо сейчас.
Сказано - сделано. К моему удивлению, свидетелями были двое добрых молодцев из Морского Народа. Сие было подозрительно, но я решил, что Янос не нашел других храбрецов лететь в гости к чудовищам. Так или иначе эта сладкая парочка не выказала страха перед грохочущей тушей вертолета и быстро влезла внутрь.
По дороге домой мое настроение прокисло окончательно. На Базе я поковылял в больничный отсек. Что там делают мои гости и как их там разместили, меня не интересовало. Этого я себе никогда не прощу. В больнице я, как был в экзосетном костюме и сапогах, повалился на койку.
Переговорил с медсестрой, та посоветовала костюм не снимать. Мне сделали питательные инъекции, выкинули и заменили пропитанные кровью прокладки, перезарядили аккумуляторы, и я заснул.
Прошедший день стоил мне дорого: больному с такими ранами лучше не вставать с постели. Я и не встал. Мои стальные мускулы отказались мне повиноваться. На мои вопли мне объявили, что экзосетный костюм отключен и я перевожусь на постельный режим. Меня вынули из моей скорлупы и переложили на обычную кровать. Сделали укольчик, и я ушел в сладкие объятия Морфея. Или Морфия?
Проснулся я уже туго спеленутым по рукам и ногам, как младенец, и вовсе не в том помещении, в котором заснул. Это была земляная пещера, я лежал на холодном песке, с земляного свода над моей головой свешивались корни. Приборы, ответственные за мою жизнь, находились рядом. Я попытался закричать, но не смог. По стенам побежали тени, захрустел песок, и я увидел фигуру надо мной.
- Очнулся, герой? Это хорошо. У нас есть к тебе вопросы, - обратился ко мне Мастафа.
- Где я? Что происходит? Ты знаешь, во сколько это тебе обойдется?
- Что и во сколько мне обойдется?
- Мое похищение.
- Осма или Сергей, или кто ты там еще, я уже заплатил за тебя.
- Не понял.
- Я тебя купил.
"Господи, да меня продадут дамийцам через посредничество этого сукиного сына. Операция была успешной, и я стану разменной монетой в их переговорах с Дамией."
- И сколько тебе заплатили дамийцы, сволочь ты эдакая?
- При чем здесь дамийцы? - он казался удивленным, - Драконы уступили нам тебя за наше обязательство уступить контроль за Ботсваной. Они стремились к этому все время.
- Сволочи.
- Сволочи, - согласился мой собеседник, - они сволочи, я тоже сволочь, а ты кто такой? Откуда ты взялся на мою голову, а? Герой несчастный! Кто тебя просил громить пирамиды?
- Не твое дело.
- Не твое дело! Изгадил нам плоды десятилетней работы и не твое дело. Ладно, с пирамидами дело более-менее ясно. Откуда ты взялся, расскажи мне теперь. Ты с какой планеты такой прыткий?
- Не понял.
- Не прикидывайся.
- Ты хочешь сказать, что мы оба не с этой планеты?
- Ты дурак или прикидываешься?
- Я не прикидываюсь, я с Земли.
- Какой еще земли? Землей себя каждая планета называет. Назови планету по каталогу.
- Не знаю, как по каталогу. Не знаю я вашего каталога.
Он застонал.
- Подожди, я объясню. Эту планету драконы называют Церцеей, верно?
- Верно. Это имя планеты по каталогу.
- Ладно, а сюда я попал еще с другой планеты, драконы называют ее Дархан. А на Дархан я попал еще с одной планеты, моей родной планеты. Как - я не знаю, и драконы не знают. Я заснул дома и проснулся в чужом месте. Раз и все.
Лицо моего слушателя ничего не выражало .
- Расскажи о своей родине, - попросил он с недоверчивой миной.
- А что вам рассказывать? Планета как планета, люди как люди, кое-что умеем. Люди летали до естественного спутника, в пространстве вокруг Земли постоянно кружат беспилотные и пилотируемые аппараты, но далеко не летают. Так, от одной планеты до другой. Множество государств, больших и маленьких, я гражданин одного из самых больших и развитых. Что вас еще интересует?
- Сколько языков ты знал раньше?
- Два, нет, три. Один родной и парочку еще выучил.
- Составь-ка нам предложения, текст, рассказ на этих языках, хотя бы на родном. Или лучше повтори все, что ты сказал.
Я сделал, как он просил, на русском и французском.
- Хорошо, если планета есть в списке, этого будет достаточно. В списки занесены все известные языки. Если нет, то нам будет интересно узнать о твоей родине как можно больше. Я поверю твоему рассказу на первый раз, но не более. А пока ты остаешься здесь. Он, - он ткнул пальцем в тень, и оттуда вышла фигура, - будет ухаживать за тобой, - с этими словами Мастафа повернулся и ушел. Больше я его не видел.
Затрудняюсь ответить, как долго я провел в том подземелье. Растительный образ жизни тянулся довольно долго, пока однажды не вошли несколько незнакомцев и не внесли несколько ящиков. Затем они начали возиться с моим персональным гробом.
Они переговаривались на неизвестном мне языке, и я решил, что пришло время переезжать, и не ошибся.
Перевезти меня без искусственных органов не могли, а доверять технике, изготовленной драконами, не хотели. Оно и понятно - зачем им "клопы" окинского производства? Я поинтересовался для проформы, куда меня повезут.
Подушка с хлороформом, и я больше не хрюкал. Мое бездыханное тело отправилось в очередное путешествие.
Очнулся я снова в незнакомом, но цивилизованном месте. Меня хлопали по щекам. Когда я открыл глаза, то первое, что увидел, была женская грудь, такая пышная, такая белая, такая сладкая. Я зарычал и попытался за нее ухватиться. Медсестра с визгом выскользнула из моих объятий. Позднее она не возражала, чтобы я ее обнял, но, конечно, лапать без разрешения невежливо. В скитаниям по диким местам я растерял свою галантность.
- Шалите, господин Усмаев, - услышал я фразу по-французски. Моя голова резко повернулась вправо, к говорившему. Я был так поражен, что не задумывался, не обратил внимания на свое нормальное, неискалеченное тело. Я сел на кровати.
- Bonjour, monsieur, vous parlez francais?
- И вы тоже, сударь, - отвечал он на французском.
- Я, я удивлен, убит.
- Ну, вы еще воскреснете.
Этот тип обладал той же "правильной"
французской речью, что и я.
- Вы не француз.
- Как вы догадались? - он был не на шутку огорчен.
- Вы самый большой знаток французского в этой части света? - я возымел желание подольститься к нему. Тут мой взгляд снова упал на медсестру, и я начал стремительно терять интерес к разговору.
Потом я вспомнил о Мари и пожурил себя. Что вы хотите? Мужская природа имеет свои особенности.
- Без ложной скромности могу сказать, что да, - напыжился мой собеседник.
- А кроме того, вы говорите на десятке других европейских языков?
- О да, это так. Испанский, английский, итальянский.
- А русский? - перебил я его.
- По-русски, - он поморщился, - вы будете говорить с компьютером.
Медсестра была прехорошенькая, маленькая, изящная, с черными волнистыми волосами, чернобровая и очень подвижная. Пока мы с профессором беседовали, она с живейшим интересом смотрела то на него, то на меня. Не надо меня обвинять в распутстве и непостоянстве. Мари я не забыл, но она была далече, и мои новые хозяева вряд ли бы согласились отпустить меня к ней. Се ля ви, такова жизнь. Я люблю таких добрых и мягких девушек, а они любят меня. Будем считать, что я замыслил бежать с ее помощью из этих не очень мрачных стен. Куда? Туда, где нам никто не помешает.
Пока я спал сном младенца, меня привели в божеский вид, и я был дееспособен и готов на любые глупости и милые шалости. И тут, понимаете ли, ко мне подсылают этого полиглота в момент, когда я чувствую себя бодрым и полным сил, ощущаю некий зуд. Зуд был таким сильным, что заставил меня обратиться к полиглоту с такими словами:
- Слушай, мужик, окажи любезность, сгинь отсюда.
Слушай, я только очнулся после тяжелой болезни, я хочу спать (спать я не хотел), мне нужно собраться с мыслями, будь добр...
Опешивший обладатель козьей бородки ретировался. Медсестренка прыснула в кулачок, потом, потом мы стали налаживать междупланетные отношения, используя язык жестов, губ, рук, глаз и поцелуев.
Все-таки я был неправ по отношению к этому полиглоту. Язык божественный Расина и Мольера он знал в совершенстве. Больше он ко мне не подходил и поговорить по-французски было не с кем. С моими новыми хозяевами я общался через компьютер.
Не надо плохо думать о Мелони. Она очень хорошая медсестра и человек. Как и весь персонал госпиталя, она знала, что я привезен в Центр как военный трофей. Знали здесь и обстоятельства моего ранения. Вместе со мной привезли и ту пленку с записью боя. Кто им рассказал о Мари, не знаю. Мелони была очень жалостливая, и ей было меня очень жалко. Не надо плохо думать и обо мне. Я так долго не видел нормальной девушки, которая пользовалась бы шампунем. Хотя, кто знает, может, она мне мыла голову и не шампунем - глаза мне мыло не щипало. Конечно, я мог бы вымыть голову себе сам, но в силу ряда причин я предпочитал, чтобы это сделала она.
Мне не пришлось вновь учить язык местности. В каталоге моих рабовладельцев была Земля, на землю у них было большое-пребольшое досье. Они не узнали много нового во время допроса. Моим следователям так хотелось подловить меня.
Похоже, они не верят мне и моей истории до сих пор.
Драконы лукавили, заявляя, что они не знают, откуда я взялся, откуда мог взяться. Лукавили, потому что научно-исследовательская база "Свет Дархана" есть большой филиал Института Пространства и Времени, и мое явление на Дархане было одним из побочных эффектов деятельности этого достопочтимого и уважаемого научного заведения. Подозрительным драконам показалось то, что я пережил этот перенос в пространстве и не крякнул. Мы-то с вами знаем, почему это случилось. Я был в стельку пьян, а водка лучший анестетик.
Еще по словам ящеров выходило, что им известно только две планеты, населенные Гомо Сапиенс (не путать с Гомо Советикус) : Дархан и Церцея. Вы можете только гадать на кофейной гуще, почему Церцея, а не Хараматагустацалан. Спросите у автора. Название это скорее туземное, и называется планета в соответствии с каталогом планет земной группы, населенных людьми. Наша с вами Земля тоже фигурирует в том списке под псевдонимом Геи. Люди издревле путешествуют с одной планетки на другую. Посредством магии. Со стороны больше всего такое путешествие напоминает нуль-транспортировку из какого-нибудь фантастического романа. Терпеть не могу эти низкопробные и вульгарные романы.
Путешествовать с одного мира на другой можно и с помощью кораблей. Так поступают многоуважаемые Драконы, иными способами они не владеют. Планета, на которую меня перевели, носит очень трудно произносимое и прожевываемое название. Не буду коверкать могучий и великий русский язык, произнося его. Какой прок?
Давным-давно существовало одно Солнце, и вокруг него вращалась некая Земля, и на этой Земле жили-были люди. Но это было не наше красно солнышко и не наша с тобой ГЕОграфия, то есть земля. Что до людей, то они (женщины во всяком случае) от нас не отличаются. В космос они вышли на тысячу (если не больше) лет раньше нас и расселились по многим планетам, землям и весям по принципу: одно государство - одна планета.
Космические перелеты были единственным средством борьбы с демографическим взрывом. Их там в одно время расплодилось столько, что никакие дорогостоящие научные прожекты и проекты нерентабельными не казались. Я находился на планете, колонизованной по второму разу, то есть я хочу сказать, колония, колонизованная другой колонией, - есмь что? Колония в квадрате?
Или как? Или как?
Колония была маленькой и, как водится, и в этом медвежьем углу разместили целый ряд опасных и нехороших заведений. Среди них был и эквивалент окинскому Институту Пространства и Времени. Там ученые мужи занимались магией. Другого названия я и не подберу. Перелеты с одной планеты с помощью заклинаний и малоразмерных приборов.
Меня доставили в Центр, собрали, набили заново требухой и перьями, стряхнули пух и начали допрашивать. Мне удалось убедить их, что я - это я, а не кто-то третий. За все приходится платить. Мне предложили работу агентом в ксенологическом бюро. Под этим мирным названием скрывается разведка мирных планет, контакты и общение с инопланетянами. С агентами этого Бюро я уже сталкивался на Церцее. Там это была та самая пятерка наемников - выходцев из Морского Народа.
В их задачу входило нейтрализовать влияние Ока на этой планете. Под словом "нейтрализовать"
я понимаю необъявленную войну. Вообще отношения между Конфедерацией Земных планет и Империей Ока были мирными, если вспомнить, что такое мир. Мир - это такие отношения между двумя государствами, когда война не объявлена или она необъявленная.
Итак, мне порекомендовали сотрудничать и для начала отправили в отпуск домой, по их словам, я мог отказаться. Но в таком случае они не брали никакой ответственности за мое здоровье. Все мое брюхо было исполосовано. Я могу нормально двигаться, есть и пить, но меня предупредили, что протезы не могут заменить мои собственные требухи. Так что я нуждаюсь в регулярном техническом уходе и замене деталей. Мне обещали и такой уход, и деньги, и много-много тяжелой, ответственной и героической работы на благо неродной Державы, и ответственные поездки за границу. Их аргументы были убедительны, и я не мог отказать столь любезным и обаятельным людям. Мои наниматели обрадовались, и вскоре я оказался на Кавказе с новыми документами и крупной суммой денег. С тех пор я дома, в бессрочном отпуске.
Прошли год-два. От моих нанимателей ни слуху, ни духу, ни запаху. Не знаю даже - может, ничего и не было, ни Мари, ни Драконов, ни чужих планет, а? А из института меня отчислили за пьянку? А на животе шрам от аппендицита?
Домой к родителям я не вернулся. Прислал им письмецо с фотографией, где я сытый, бритый, хорошо одетый, и все. Зачем кому-то что-то объяснять? По здешнему календарю я отсутствовал полтора года. Учиться я так и не стал, работаю водителем и все время жду вызова. Забыли обо мне, что ли? Желудок работает лучше прежнего, на почки и печень не жалуюсь. Свободен как вольная птица с подрезанными крыльями. Только ненавижу я такую свободу. Хочется ясности: где, когда и кого.
Не раз и не два я посылал запросы в Центр: дайте работу. Здесь, в Чечне или где-то у вас. Надоело.
Может, я давно сошел с ума?
Слава Богу, они прислали письмо. Едет человечек - он скажет, что делать. Просят быть готовым к дальнему путешествию. Прощайте, пардон, до свиданья, друзья. Не поминайте лихом. Скажите мне на прощание: ни пуха, ни пера. К черту.
- Когда у скафандра сдохнут батарейки?
- Истощатся, вы хотите сказать?
- Именно это я и хотел сказать.
- Если вы не будете двигаться, запасов электричества хватит надолго. Сейчас вы исчерпали около 8% своей мощности. Что еще требуется, мсье?
- Ничего, сэр. Впрочем, проверьте, о чем шел разговор в свите Яноса утром.
- Слушаюсь и повинуюсь, падишах.
Вот видите, с какой швалью мне приходилось работать! На Дани я не в обиде, а что до неизвестного мне доселе оператора (поймаю - ухи оторву), то здесь тоже все ясно.
Гидрофлюоресцидная кислота, так, кажется, она называется. Та самая, от которой краснеют носы и двоится в глазах. Ее выдавали техперсоналу для промывки, например, экранов мониторов. Ну, вы сами знаете, что ею обычно промывают. Никогда не видел ничего в этом дурного, но того оператора я положу под гусеницы танка, чтоб другим не повадно было. И сяду за рычаги. Кто сунется мешать, свяжу и положу рядом.
Сидя на завалинке у разбитого корыта, то есть у закрытых ворот, я сто раз обдумал, как мог бы с пользой, комфортно и очень приятно провести это утро. Лежал бы себе в больничном отсеке, приказал бы пригласить Мари для серьезного и ответственного разговора. И пока бы ты с ней разговаривал, вас, ваше рандеву фотографировали и записывали со всех углов и ракурсов компромат собирали бы. А чего мне стесняться? Главное она не знает, и ладно. А я, разве я не играл в любительских спектаклях? Не могу изобразить пылкой и страстной любви на глазах у зрителей?
Обижаете.
- Здравствуй, Мари, - я посылаю ей долгий и выразительный взгляд.
- Ты звал меня, Осма, - спрашивает она, красивая, стройная и гордая, как ты себя чувствуешь?
- Раны мои болят, но они не смертельны. Мари, я должен тебе многое сказать.
Моя королевна молча ждет. О, эти голубые и все понимающие глаза!
- Я не Осма, - она молчит. Она не удивлена, только вежлива и ждет разъяснений, - мое настоящее имя Сергей, - этого следовало ожидать, даже у демонов есть имена, - и я солдат, разведчик этих, как вы их называете, чудовищ. Для меня они драконы. Не пугайся, я обычный человек, и в этих парнях тоже нет ничего необыкновенного. Необычны лишь вещи и наше оружие. Моим заданием было проникнуть в Дамию и остаться там, но я нарушил приказ, - ее глаза смотрят понимающе и внимательно, - я взял оружие и вступил в бой, я сделал это ради тебя, Мари, - здесь я делаю паузу и читаю в ее глазах вопрос "почему?" - Я люблю тебя, Мари, так, как никогда никого не любил. Я влюбился в тебя в тот самый момент, когда увидел тебя. Милая! Твое лицо словно бутон распустившейся розы. Глаза твои словно звезды в ночном небе, рот будто лепесток алого пиона, плавающего в голубой глади реки.
Когда ты улыбаешься, у тебя на щечках появляются восхитительные ямочки, и мое сердце наполняется радостью.
Она мне улыбнется, и я буду продолжать говорить, что она самая прекрасная, самая чудесная, любимая, несравненная, что я не могу жить без нее, что она Прекрасная Дама моего сердца, что я готов ради нее на все за один поцелуй, просто за прикосновение к ее бархатной ручке. У нее такие шелковистые волосы, такая нежная и мягкая кожа, она вся такая сладкая, моя ягодка, моя Марьюшка.
А она спросит, когда ее отвезут к родственникам, вмешалось мое второе я. Я сплюнул в сердцах и начал мечтать заново. Это помогло перетерпеть боли и дождаться возвращения князя.
Сидеть пришлось долго. Ворота оставались запертыми, но народ начал потихоньку возвращаться в дома и сады, стараясь не попадаться мне на глаза. Война войной, а коровы у людей не доены ведь. В сумерках заговорил Юпи.
- Князь возвращается с охоты. Пьяные, поют, везут с собой три ободранные туши оленей. Остановились у поста.
- Понял, жду.
Когда Янос со свитой подъезжал к воротам, песен уже не было, была фаланга копий, наставленных на меня, мирного посланника цивилизации. Княже вышел вперед и не вполне уверенно пошел на меня, с рогатиной наперевес:
- Ты, Асман? Что ты здесь делаешь? Это правда то, что о тебе рассказывают?
- Великий вождь, я пришел к тебе с новостями из Дамии. Вот те девушки, которых хотели принести в жертву злые и кровожадные дамийцы. Я вырвал их из плена и лап жрецов и привез сюда. Думаю, ты поверишь им больше, чем мне.
Рогатина сделала четверть оборота:
- А ну рассказывайте.
Я стоял рядом, слушал и не пытался опровергнуть явные неточности. Рогатина повернулась ко мне с вопросом:
- Почему здесь нет Мари?
- Мари здесь будет, будет, великий князь. Не сейчас, попозже. А сейчас я хотел бы поговорить с тобой, достопочтимый тан, от имени твоих хозяев.
Ты приглашаешь меня, княже?
Янос насупился, его шея побагровела. Но это был вышколенный дядя, и поэтому он изрек: "Да".
Ворота распахнулись передо мной. Во дворе усадьбы воины принялись разделывать мясо, а князь, как был в забрызганной кровью одежде, так и повел меня с собой наверх. С ним поднялись его советники.
- Садись, говори.
- Я пришел к вам с миром. Мое имя Сергей, и я воин тех, кого вы называете "Ящерицы". День назад в Дамии должен был состояться праздник Алой Молнии и жертвоприношения Богу Небесного Огня.
Вы сможете увидеть эпизоды этого праздника своими глазами благодаря искусству моих хозяев Ящериц.
С этими словами мои руки извлекли из моих необъятных штанин дубликатом бесценного груза и поставили на стол плоскую коробочку. Я сказал:
"Сезам, откройся", и представление началось.
Коробочка распахнулась, изнутри вспыхнул свет, и в водухе появилось панорамное изображение Долины Четырех Пирамид. Съемка явно велась с воздуха либо с одной из соседних вершин. Отступив на шаг, я принялся тоже смотреть спектакль.
Площадь между четырьмя белыми архитектурными сооружениями, в просторечии пирамидами, была заполнена чем-то копошащимся и блестящим.
Отдельных людей было не различить, не разобрать, площадь была огромной. Слышался невразумительный шум голосов. Детали не были видны, и выделить, скажем, ботсванцев и заложников было нельзя. Внезапно раздался грохот, и изображение полетело кувырком. Когда картинка стабилизировалась, съемка велась с одной из пирамид. Черное и страшное чудовище садилось в клубах дыма, рева и пара. То был угнанный мной истребитель, уже обугленный вместо празднично белого и голубого. На высокопоставленное ботсванское начальство зрелище произвело впечатление. Дым и шум прекратились. Воцарились тишина и паника. Стали слышны крики и дикий визг. Население спасалось бегством во всех направлениях. Но было видно, как иные личности пробиваются к самолету, работая щитами и древками копий. Тут изображение снова прыгнуло. Теперь съемка велась с дистанции нескольких десятков метров от террориста и зачинщика беспорядков. Нам показали фигуру в белой пижаме, серой каске и бронежилете, выползающую из люка. Это был герой нашего (моего, авторского) повествования. Прыгать было довольно глупо. Во-первых, до земли далеко, а во-вторых, на борту была лестница. М-да, сломай я сразу ногу...
Итак, Герой спрыгнул и выпал из поля зрения камеры. Затем был сделан монтаж, и я узрел себя уже твердо стоящим на ногах и крупным планом. Вид у меня был не ахти. Небритая рожа вся багровая - никакой горделивой осанки, и он еще щерится. В руках прыгает пулемет. Потом была картина, как умирают солдаты, эти напомаженные молодцы с косичками на головах. Смотреть стало совсем неинтересно, и я стал рассматривать моих зрителей. Некоторые из них поднимали на меня глаза с целью удостовериться, он не он, каскадер или он лично снимается. Фильм кончался совсем уж неприглядной сценой у трапа самолета, где я катался по земле, вопил нечеловечьим гласом, и меня девчата втаскивали на борт как куль картошки. Кино кончилось, изображение погасло.
Мои отцы-командиры сидели, тупо уставившись на коробочку из-под конфет. Я прочистил горло и начал рекламную паузу:
- От имени народа Ящериц и народа Маленьких Людей предлагаю вам мир и дружбу и военный союз против Дамии. Завтра ящерицы летят в Дамию воевать со жрецами. Мы предлагаем вам участие в походе.
- Что за мир и что за поход?
- Сезам, откройся, - сказал я на неизвестном присутствующим языке.
Коробочка вновь открылась. В воздухе появилось изображение обезглавленного начальника экспедиции (то бишь как его одна голова) и по-ботсвански стала излагать присутствующим свои предположения. Они сводились к тому, что между двумя народами устанавливается вечный мир, Ботсвана уступает часть своих земель новоявленным друзьям и союзникам, Ящерицы и Малые Люди вспомоществуют вождю и главарю Ботсванского народа завоевывать земли соседей и прочая, прочая, прочая... Не думаю, чтобы Янос слышал эти рацпредложения в первый раз.
- Я должен отвечать тебе или коробочке? - Мне,- Хорошо, Осман, я подумаю над предложением народа Ящериц. Мне нужно время. Когда вы возвратите Мари?
- Вашу племянницу, достопочтимый князь?
- Да.
- Я привезу ее в следующий раз, когда буду здесь, - сказал я с самой приятной улыбкой, которую мог изобразить.
- Вы свободны, господин посланник. Мы известим скоро вас, когда проведем совещание.
Я отвесил поклон и вышел. Меня проводили в обеденную залу. По дороге меня встретил Шейла, один из наемников, пришлых из Морского народа.
- Здравствуй, Осман.
- Здравствуй, Шейла.
- Знаешь, девушки рассказывают удивительные вещи. Могу я задать тебе несколько вопросов?
- Я весь во внимании.
- Давай пройдем в тот уголок залы, чтобы нам не помешали.
Мы присели в уголке. Шейла улыбался всеми зубами:
- Говорят, Осман, ты получил тяжелые раны?
- Да, дамийцы страшные противники. Я горел изнутри.
- Я слышал, что обычно их колдуны довольствуются тем, что лишают человека воли, делают так, что он впадает в оцепенение, не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Разве они не пробовали сделать этого с тобой?
В его вопросе был подвох, но я не мог понять - какой.
- Они сделали это, - его брови поднялись, - но я превозмог их заклятье и освободился от чар.
- Если ты вправду сделал это... - он не завершил фразы.
- Если ты хочешь меня похвалить, то не стоит.
- Скажи, Осман, твои доспехи поддерживают постоянно связь с командованием?
- Да, а что? А с чего ты это взял? Вообще откуда ты знаешь?
Он вздохнул тяжело:
- Работа у меня такая - все знать. Я хотел бы кое-что шепнуть твоему хозяину.
Я хмыкнул. Здесь было опять дело нечисто, но я позвал:
- Есть кто на связи? Дани, отзовись.
- Слышу тебя хорошо, записываем все твои разговоры и разговоры окружающих.
- Меня слышат, - обратился я к собеседнику. Тот кивнул и заговорил на неизвестном мне языке, произнес несколько фраз. Потом улыбнулся и сказал по-ботсвански:
- Вот и все, мой мальчик, а ты боялся. Твои хозяева скажут тебе, когда подойти ко мне. Или лучше пусть заиграет нездешняя музыка, и я подойду сам.
С этими словами он вышел из-за стола.
- Постой, постой, голубь мой сизокрылый, - спохватился было я, но в наушниках рявкнули:
- Стоп, Сергей, пусть будет, как он сказал.
Через энное время мой ведущий посоветовал положить мою заветную коробочку на стол и открыть ее. Заиграла негромкая, но приятная музыка. Сидевшие в зале воины дружно воззарились на меня. Морды были встревоженными. Я скорчил удивленное лицо, сделал извиняющий жест руками и закрыл видео-музыкальную шкатулку.
Присутствующие облегченно вздохнули и успокоились. Ко мне приблизился Мастафа и изрек следующее:
- Ты выйдешь сейчас на улицу и пойдешь до ближайшего закоулка, где тебе никто не помешает.
Там с тобой поговорят, - сказал он тоном осведомленного человека и отошел. Мне стало муторно. Чего он хотел? И как со мной поговорят?
Кастетом в лоб? За моей спиной разыгрывалась чужая партия. На мой вопрос начальству последовал двусмысленный ответ: он из конкурирующей разведки. Расспрашиватьеще я не стал. Сколько я ни работал на разведку Космофлота, толком ничего не знал. Не знал, скажем, существуют ли другие организации, которые также ведут обследование и контакты с другими цивилизациями. На мои вопросы мне всегда отвечали, что я узнаю все в свое время. Так я ничего не узнал, а этот тип явно знал больше меня.
На улице к нему подлетит мотылек, и они станут шептаться о своем, о девичьем. М-да, "каким ты был, таким остался". Каким бараном я был, таким остался. Моя нелюбовь, моя пылкая страсть к моим работодателям получила новую пищу.
Эх, выйти на улицу, схватить Мастафу за шиворот, стукнуть пару раз об угол дома, спросить: "На кого работаешь, контра?" Я представил себе сию приятную сцену, посмаковал подробности и решил ничего не делать, может, случай еще представится.
Пока я предавался приятным мечтаниям и не собирался никуда выходить, мой оператор решил поделиться со мной информацией:
- Сергей, они решили отказать и выждать время.
Янос и советники поверили в разрушение Хутмоса, но не уверены в нашей окончательной победе плюс боятся попасть в нашу власть. Необходимо втянуть в это дело широкие массы трудящихся, народ. Ты поднимешь крик, покажешь им записи из коробочки и призовешь дружину на священную войну, на месть Дамии. Шейла и его друзья тебя поддержат. Янос хочет лишь получить Мари и посмотреть, кто выиграет в военном столкновении. Обвини его в трусости и призови к войне. Готовься, за тобой идут.
Пришел слуга и попросил меня следовать за ним.
- Осман, от имени моего народа я благодарю тебя за то, что ты вернул нам дочерей нашего народа.
Надеюсь, Ботсвана уже никогда не будет отдавать в жертву своих детей. Мы принимаем мир и дружбу, предложенную Ящерицами, и будем рады видеть на переговорах лично вождей Ящериц. Но от совместного похода, боюсь, мы будем вынуждены отказаться. Вы можете нападать сами, и наши сердца будут с вами в этом бою. Но мы не умеем летать по воздуху подобно вам, а дорога в Дамию длинная, и нужно время, чтобы собрать войско, чтобы пройти эту дорогу. Да, я верю, что вы можете посадить на ваших крылатых зверей воинов, но у меня здесь небольшой отряд, а вся Ботсвана может выставить тысячи воинов, а еще мы можем уговорить участвовать в войне все окрестные племена. Если вы хотите, я могу послать гонцов и пригласить вождей для переговоров и создания союза. Только это займет много времени. Если Ящерицы нападают на Дамию через уже несколько дней, мы не сможем вам помочь. Для начала мы желаем обсудить другие вопросы, не военные.
- Мой Вождь, чтобы напасть на Дамию, не нужно большое войско и много времени. В твоей дружине сто человек. Это самый лучший воинский отряд, который я когда-либо видел. Этот отряд стоит тысячи дамийцев. И сто человек - это немного.
Четыре железные птицы с легкостью доставят вас в Хутмос. Мы легко возьмем город, и вам достанется большая добыча.
Янос на лесть не купился. Мышь в мышеловку не полезла:
- Моя дружина вообще единственный военный отряд в Ботсване в данный момент. Если мы погибнем, у племени не останется костяка армии. Нет, моя дружина остается здесь.
- Достопочтимый князь, когда вы будете готовы встретиться с послами народа Ящериц?
Янос призадумался:
- А что предложите вы?
- Ну, послы прибудут по воздуху. Для них нет препятствий во времени. Это дело нескольких часов.
- Сергей, сделаем так. Вы привезете завтра Мари, а я к этому времени обдумаю и скажу вам наши условия мира, а вы предложите ваши.
- Я передам ваше пожелание вождю Ящериц.
Сожалею, что совместный поход против дамийцев не состоится.
Я был действительно огорчен. Казалось бы, чего проще? Высадить десант у ворот Хутмоса. Дать время защитникам города закрыть ворота и подняться на стены. Расстрелять стены города вместе с его защитниками, затем пустить в дело отряд князя Яноса. Я знал этих парней - вынесут из города все, что представляет хоть малейшую ценность. Нет нужды оставлять гарнизон в Хутмосе - ботсванцы управятся сами, выловят и передушат всех жрецов и местное начальство. Но Янос побоялся, а обращаться напрямую к дружине я не стал, и командование не настаивало. Неужто и мое командование посчитало, что жреческое государство восстановило систему своей колдовской защиты? Впрочем, почему считало?
Разведывательные устройства могли знать точно.
Тут Янос добавил:
- Мы хотели бы послать свидетелей с вами, в ваш поход на Дамию. Это возможно?
- О да, конечно.
- Тогда мы сейчас обсудим кандидатуры людей, которые пойдут с вами. Вы уезжаете сегодня вечером?
- Да. Я могу позвать свое воздушное судно прямо сейчас.
Сказано - сделано. К моему удивлению, свидетелями были двое добрых молодцев из Морского Народа. Сие было подозрительно, но я решил, что Янос не нашел других храбрецов лететь в гости к чудовищам. Так или иначе эта сладкая парочка не выказала страха перед грохочущей тушей вертолета и быстро влезла внутрь.
По дороге домой мое настроение прокисло окончательно. На Базе я поковылял в больничный отсек. Что там делают мои гости и как их там разместили, меня не интересовало. Этого я себе никогда не прощу. В больнице я, как был в экзосетном костюме и сапогах, повалился на койку.
Переговорил с медсестрой, та посоветовала костюм не снимать. Мне сделали питательные инъекции, выкинули и заменили пропитанные кровью прокладки, перезарядили аккумуляторы, и я заснул.
Прошедший день стоил мне дорого: больному с такими ранами лучше не вставать с постели. Я и не встал. Мои стальные мускулы отказались мне повиноваться. На мои вопли мне объявили, что экзосетный костюм отключен и я перевожусь на постельный режим. Меня вынули из моей скорлупы и переложили на обычную кровать. Сделали укольчик, и я ушел в сладкие объятия Морфея. Или Морфия?
Проснулся я уже туго спеленутым по рукам и ногам, как младенец, и вовсе не в том помещении, в котором заснул. Это была земляная пещера, я лежал на холодном песке, с земляного свода над моей головой свешивались корни. Приборы, ответственные за мою жизнь, находились рядом. Я попытался закричать, но не смог. По стенам побежали тени, захрустел песок, и я увидел фигуру надо мной.
- Очнулся, герой? Это хорошо. У нас есть к тебе вопросы, - обратился ко мне Мастафа.
- Где я? Что происходит? Ты знаешь, во сколько это тебе обойдется?
- Что и во сколько мне обойдется?
- Мое похищение.
- Осма или Сергей, или кто ты там еще, я уже заплатил за тебя.
- Не понял.
- Я тебя купил.
"Господи, да меня продадут дамийцам через посредничество этого сукиного сына. Операция была успешной, и я стану разменной монетой в их переговорах с Дамией."
- И сколько тебе заплатили дамийцы, сволочь ты эдакая?
- При чем здесь дамийцы? - он казался удивленным, - Драконы уступили нам тебя за наше обязательство уступить контроль за Ботсваной. Они стремились к этому все время.
- Сволочи.
- Сволочи, - согласился мой собеседник, - они сволочи, я тоже сволочь, а ты кто такой? Откуда ты взялся на мою голову, а? Герой несчастный! Кто тебя просил громить пирамиды?
- Не твое дело.
- Не твое дело! Изгадил нам плоды десятилетней работы и не твое дело. Ладно, с пирамидами дело более-менее ясно. Откуда ты взялся, расскажи мне теперь. Ты с какой планеты такой прыткий?
- Не понял.
- Не прикидывайся.
- Ты хочешь сказать, что мы оба не с этой планеты?
- Ты дурак или прикидываешься?
- Я не прикидываюсь, я с Земли.
- Какой еще земли? Землей себя каждая планета называет. Назови планету по каталогу.
- Не знаю, как по каталогу. Не знаю я вашего каталога.
Он застонал.
- Подожди, я объясню. Эту планету драконы называют Церцеей, верно?
- Верно. Это имя планеты по каталогу.
- Ладно, а сюда я попал еще с другой планеты, драконы называют ее Дархан. А на Дархан я попал еще с одной планеты, моей родной планеты. Как - я не знаю, и драконы не знают. Я заснул дома и проснулся в чужом месте. Раз и все.
Лицо моего слушателя ничего не выражало .
- Расскажи о своей родине, - попросил он с недоверчивой миной.
- А что вам рассказывать? Планета как планета, люди как люди, кое-что умеем. Люди летали до естественного спутника, в пространстве вокруг Земли постоянно кружат беспилотные и пилотируемые аппараты, но далеко не летают. Так, от одной планеты до другой. Множество государств, больших и маленьких, я гражданин одного из самых больших и развитых. Что вас еще интересует?
- Сколько языков ты знал раньше?
- Два, нет, три. Один родной и парочку еще выучил.
- Составь-ка нам предложения, текст, рассказ на этих языках, хотя бы на родном. Или лучше повтори все, что ты сказал.
Я сделал, как он просил, на русском и французском.
- Хорошо, если планета есть в списке, этого будет достаточно. В списки занесены все известные языки. Если нет, то нам будет интересно узнать о твоей родине как можно больше. Я поверю твоему рассказу на первый раз, но не более. А пока ты остаешься здесь. Он, - он ткнул пальцем в тень, и оттуда вышла фигура, - будет ухаживать за тобой, - с этими словами Мастафа повернулся и ушел. Больше я его не видел.
Затрудняюсь ответить, как долго я провел в том подземелье. Растительный образ жизни тянулся довольно долго, пока однажды не вошли несколько незнакомцев и не внесли несколько ящиков. Затем они начали возиться с моим персональным гробом.
Они переговаривались на неизвестном мне языке, и я решил, что пришло время переезжать, и не ошибся.
Перевезти меня без искусственных органов не могли, а доверять технике, изготовленной драконами, не хотели. Оно и понятно - зачем им "клопы" окинского производства? Я поинтересовался для проформы, куда меня повезут.
Подушка с хлороформом, и я больше не хрюкал. Мое бездыханное тело отправилось в очередное путешествие.
Очнулся я снова в незнакомом, но цивилизованном месте. Меня хлопали по щекам. Когда я открыл глаза, то первое, что увидел, была женская грудь, такая пышная, такая белая, такая сладкая. Я зарычал и попытался за нее ухватиться. Медсестра с визгом выскользнула из моих объятий. Позднее она не возражала, чтобы я ее обнял, но, конечно, лапать без разрешения невежливо. В скитаниям по диким местам я растерял свою галантность.
- Шалите, господин Усмаев, - услышал я фразу по-французски. Моя голова резко повернулась вправо, к говорившему. Я был так поражен, что не задумывался, не обратил внимания на свое нормальное, неискалеченное тело. Я сел на кровати.
- Bonjour, monsieur, vous parlez francais?
- И вы тоже, сударь, - отвечал он на французском.
- Я, я удивлен, убит.
- Ну, вы еще воскреснете.
Этот тип обладал той же "правильной"
французской речью, что и я.
- Вы не француз.
- Как вы догадались? - он был не на шутку огорчен.
- Вы самый большой знаток французского в этой части света? - я возымел желание подольститься к нему. Тут мой взгляд снова упал на медсестру, и я начал стремительно терять интерес к разговору.
Потом я вспомнил о Мари и пожурил себя. Что вы хотите? Мужская природа имеет свои особенности.
- Без ложной скромности могу сказать, что да, - напыжился мой собеседник.
- А кроме того, вы говорите на десятке других европейских языков?
- О да, это так. Испанский, английский, итальянский.
- А русский? - перебил я его.
- По-русски, - он поморщился, - вы будете говорить с компьютером.
Медсестра была прехорошенькая, маленькая, изящная, с черными волнистыми волосами, чернобровая и очень подвижная. Пока мы с профессором беседовали, она с живейшим интересом смотрела то на него, то на меня. Не надо меня обвинять в распутстве и непостоянстве. Мари я не забыл, но она была далече, и мои новые хозяева вряд ли бы согласились отпустить меня к ней. Се ля ви, такова жизнь. Я люблю таких добрых и мягких девушек, а они любят меня. Будем считать, что я замыслил бежать с ее помощью из этих не очень мрачных стен. Куда? Туда, где нам никто не помешает.
Пока я спал сном младенца, меня привели в божеский вид, и я был дееспособен и готов на любые глупости и милые шалости. И тут, понимаете ли, ко мне подсылают этого полиглота в момент, когда я чувствую себя бодрым и полным сил, ощущаю некий зуд. Зуд был таким сильным, что заставил меня обратиться к полиглоту с такими словами:
- Слушай, мужик, окажи любезность, сгинь отсюда.
Слушай, я только очнулся после тяжелой болезни, я хочу спать (спать я не хотел), мне нужно собраться с мыслями, будь добр...
Опешивший обладатель козьей бородки ретировался. Медсестренка прыснула в кулачок, потом, потом мы стали налаживать междупланетные отношения, используя язык жестов, губ, рук, глаз и поцелуев.
Все-таки я был неправ по отношению к этому полиглоту. Язык божественный Расина и Мольера он знал в совершенстве. Больше он ко мне не подходил и поговорить по-французски было не с кем. С моими новыми хозяевами я общался через компьютер.
Не надо плохо думать о Мелони. Она очень хорошая медсестра и человек. Как и весь персонал госпиталя, она знала, что я привезен в Центр как военный трофей. Знали здесь и обстоятельства моего ранения. Вместе со мной привезли и ту пленку с записью боя. Кто им рассказал о Мари, не знаю. Мелони была очень жалостливая, и ей было меня очень жалко. Не надо плохо думать и обо мне. Я так долго не видел нормальной девушки, которая пользовалась бы шампунем. Хотя, кто знает, может, она мне мыла голову и не шампунем - глаза мне мыло не щипало. Конечно, я мог бы вымыть голову себе сам, но в силу ряда причин я предпочитал, чтобы это сделала она.
Мне не пришлось вновь учить язык местности. В каталоге моих рабовладельцев была Земля, на землю у них было большое-пребольшое досье. Они не узнали много нового во время допроса. Моим следователям так хотелось подловить меня.
Похоже, они не верят мне и моей истории до сих пор.
Драконы лукавили, заявляя, что они не знают, откуда я взялся, откуда мог взяться. Лукавили, потому что научно-исследовательская база "Свет Дархана" есть большой филиал Института Пространства и Времени, и мое явление на Дархане было одним из побочных эффектов деятельности этого достопочтимого и уважаемого научного заведения. Подозрительным драконам показалось то, что я пережил этот перенос в пространстве и не крякнул. Мы-то с вами знаем, почему это случилось. Я был в стельку пьян, а водка лучший анестетик.
Еще по словам ящеров выходило, что им известно только две планеты, населенные Гомо Сапиенс (не путать с Гомо Советикус) : Дархан и Церцея. Вы можете только гадать на кофейной гуще, почему Церцея, а не Хараматагустацалан. Спросите у автора. Название это скорее туземное, и называется планета в соответствии с каталогом планет земной группы, населенных людьми. Наша с вами Земля тоже фигурирует в том списке под псевдонимом Геи. Люди издревле путешествуют с одной планетки на другую. Посредством магии. Со стороны больше всего такое путешествие напоминает нуль-транспортировку из какого-нибудь фантастического романа. Терпеть не могу эти низкопробные и вульгарные романы.
Путешествовать с одного мира на другой можно и с помощью кораблей. Так поступают многоуважаемые Драконы, иными способами они не владеют. Планета, на которую меня перевели, носит очень трудно произносимое и прожевываемое название. Не буду коверкать могучий и великий русский язык, произнося его. Какой прок?
Давным-давно существовало одно Солнце, и вокруг него вращалась некая Земля, и на этой Земле жили-были люди. Но это было не наше красно солнышко и не наша с тобой ГЕОграфия, то есть земля. Что до людей, то они (женщины во всяком случае) от нас не отличаются. В космос они вышли на тысячу (если не больше) лет раньше нас и расселились по многим планетам, землям и весям по принципу: одно государство - одна планета.
Космические перелеты были единственным средством борьбы с демографическим взрывом. Их там в одно время расплодилось столько, что никакие дорогостоящие научные прожекты и проекты нерентабельными не казались. Я находился на планете, колонизованной по второму разу, то есть я хочу сказать, колония, колонизованная другой колонией, - есмь что? Колония в квадрате?
Или как? Или как?
Колония была маленькой и, как водится, и в этом медвежьем углу разместили целый ряд опасных и нехороших заведений. Среди них был и эквивалент окинскому Институту Пространства и Времени. Там ученые мужи занимались магией. Другого названия я и не подберу. Перелеты с одной планеты с помощью заклинаний и малоразмерных приборов.
Меня доставили в Центр, собрали, набили заново требухой и перьями, стряхнули пух и начали допрашивать. Мне удалось убедить их, что я - это я, а не кто-то третий. За все приходится платить. Мне предложили работу агентом в ксенологическом бюро. Под этим мирным названием скрывается разведка мирных планет, контакты и общение с инопланетянами. С агентами этого Бюро я уже сталкивался на Церцее. Там это была та самая пятерка наемников - выходцев из Морского Народа.
В их задачу входило нейтрализовать влияние Ока на этой планете. Под словом "нейтрализовать"
я понимаю необъявленную войну. Вообще отношения между Конфедерацией Земных планет и Империей Ока были мирными, если вспомнить, что такое мир. Мир - это такие отношения между двумя государствами, когда война не объявлена или она необъявленная.
Итак, мне порекомендовали сотрудничать и для начала отправили в отпуск домой, по их словам, я мог отказаться. Но в таком случае они не брали никакой ответственности за мое здоровье. Все мое брюхо было исполосовано. Я могу нормально двигаться, есть и пить, но меня предупредили, что протезы не могут заменить мои собственные требухи. Так что я нуждаюсь в регулярном техническом уходе и замене деталей. Мне обещали и такой уход, и деньги, и много-много тяжелой, ответственной и героической работы на благо неродной Державы, и ответственные поездки за границу. Их аргументы были убедительны, и я не мог отказать столь любезным и обаятельным людям. Мои наниматели обрадовались, и вскоре я оказался на Кавказе с новыми документами и крупной суммой денег. С тех пор я дома, в бессрочном отпуске.
Прошли год-два. От моих нанимателей ни слуху, ни духу, ни запаху. Не знаю даже - может, ничего и не было, ни Мари, ни Драконов, ни чужих планет, а? А из института меня отчислили за пьянку? А на животе шрам от аппендицита?
Домой к родителям я не вернулся. Прислал им письмецо с фотографией, где я сытый, бритый, хорошо одетый, и все. Зачем кому-то что-то объяснять? По здешнему календарю я отсутствовал полтора года. Учиться я так и не стал, работаю водителем и все время жду вызова. Забыли обо мне, что ли? Желудок работает лучше прежнего, на почки и печень не жалуюсь. Свободен как вольная птица с подрезанными крыльями. Только ненавижу я такую свободу. Хочется ясности: где, когда и кого.
Не раз и не два я посылал запросы в Центр: дайте работу. Здесь, в Чечне или где-то у вас. Надоело.
Может, я давно сошел с ума?
Слава Богу, они прислали письмо. Едет человечек - он скажет, что делать. Просят быть готовым к дальнему путешествию. Прощайте, пардон, до свиданья, друзья. Не поминайте лихом. Скажите мне на прощание: ни пуха, ни пера. К черту.