У входа в цирк Терезу чуть не хватил удар. Трясясь от ярости и волнения, она пыталась куда-нибудь пройти, но все было огорожено, свободным оставался только один путь — обратно на улицу. Возвращаться на улицу ей было нельзя, ей необходимо было догонять Михала, который был где-то здесь. Она развернулась, попала в знакомые двери, ведущие внутрь, и решила, что скорее задушит портье, чем даст выставить себя обратно на улицу. Она осмотрелась. Портье стоял к ней задом, глядя на арену, в конце коридора она заметила занавес, бросилась к нему и снова оказалась снаружи. Тут было ещё хуже. Темноту наполнял острый запах помёта, в землю понатыканы какие-то прутья, какие-то кучи, ящики и мусор, а вокруг возвышались заборы. Она попала на санитарную территорию, одновременно являвшуюся и выгребной ямой. Она бы вернулась, но за заборчиком мелькнул бегущий силуэт. Она заколебалась, забралась на один из ящиков и приникла к ограждению. Из мрака вдруг выскочил Джон Капуста и пригнувшись направился к замусоренной вонючей территории. Тереза невольно издала хриплый кровожадный крик. Джон Капуста оглянулся, увидел её силуэт, торчащий над забором, развернулся и бросился обратно, между длинными рядами бараков, туда, где царила полная темнота. Сразу за ним появился Болек. Не взглянув на Терезу, он махнул ей рукой и помчался за противником. Михала не было. Тереза торчала над забором, не отдавая себе отчёта в том, что до сих пор издаёт свои хриплые кровожадные крики. Где-то там, на фоне всех эмоций, билась упорная мысль — теперь они должны его поймать, должны его поймать, должны его поймать…
К счастью, крики не слишком привлекали внимание, потому что на территории цирка было довольно шумно, из под купола доносились звуки оркестра, рёв и аплодисменты публики, во дворе кричали животные. В полубессознательном состоянии Тереза, вдыхавшая запахи природы, вытаращилась в темноту, где, как ей показалось, Капуста перестал бежать, бросившись в один из сараев. Болек будто бы бросился за ним, с противоположной стороны появилось что-то движущееся, похожее на Михала и бросилось в то же самое место, возможно, там были двери…
Вдруг голоса животных усилились, к ним примешались крики людей. Какие-то силуэты замелькали в пятнах света, темнота ожила, кто-то бежал к ней. Болек и Михал появились внезапно, неизвестно откуда, в мгновение ока преодолели заборчик, промчались через кучи, добрались до Терезы, оторвали её от ограды и потащили за собой, в сторону занавеса. Кричать Тереза уже привыкла.
— Тихо! — зашипел ей на ухо Болек. — Будьте добры выключить сирену! Рвём когти!
Только теперь полностью охрипшая Тереза замолчала. Она хотела спросить что случилось с Капустой, но ей не удалось издать ни звука. Болек протащил её через те двери, которые вели к туалетам и потянул к забору. Он действительно знал территорию и не воспользовался выходом для публики, открыл какую-то небольшую калитку, оглянулся и выпихнул наружу Михала, который слабо сопротивлялся и, оглядываясь назад, пытался вернуться. Тереза выскочила добровольно. Болек захлопнул калитку и сразу потянул их в какие-то закоулки.
— Я же сказал, срываемся. Легавые на хвосте.
— Но того… А может… Может он что-нибудь скажет… — неуверенно бормотал Михал.
— Ты что, с лошади свалился, кореш. Кто тебе скажет? Зверь не проболтается!
— Ради бога, что там случилось?! — в ярости выдохнула охрипшая Тереза, услышав нарастающий вой сирены. — Что там происходит?! Где Капуста?!!!
— Разное говорят, — философски ответил Болек, все ещё мчась вперёд. — Давай, давай! Ещё немного.
— Цирк… — невнятно пробормотал Михал. — Это был цирк…
— А как же, — убеждённо подтвердил Болек. — Чистый цирк, такой редко встретишь! Я такого ещё не видел!
Михал издал тихий стон. Влекомая по улицам Тереза на последнем дыхании потребовала немедленно где-нибудь присесть, иначе она умрёт. Ей надоели цирк, полиция и Капуста, дальше она не пойдёт, придётся её нести!..
Найти кафе, в котором можно присесть, в Париже несложно, а Болек знал местность. Уже через пять минут он усадил в плетёные кресла и полностью обессилевшую Терезу и взволнованного Михала. Все это время Болек орудовал только одной рукой, локтем второй он прижимал куртку, под которой находился какой-то мягкий предмет. Несмотря на это он занялся обслуживанием, и прежде чем сообщники перевели дух, поставил на столик пиво и апельсиновый сок.
— Исключительно неудачное дело! — грустно вздохнул он присаживаясь к столу. — Пусть я покроюсь рыбьей чешуёй, если когда-нибудь видел такое…
— Узнаю я наконец, что там произошло?! — разъярилась Тереза. — Я видела, как вы за ним проталкиваетесь, там было темно, я думала, что вы его вот-вот схватите! Что вы там сделали?!
— Мы ничего, — жалобно ответил Михал. — Это не мы…
— А кто? Капуста?
— Вроде Капуста, — неуверенно признался Болек. — Во всяком случае он принял личное участие…
— О боже… — простонал внезапно позеленевший Михал.
Тереза почувствовала, что через мгновение её хватит удар. Она попыталась уточнить следующий вопрос, но голос отказывался слушаться. Жутким взглядом она посмотрела на Болека, который пожал плечами и недовольно скривился.
— Что тут долго говорить, нет больше парня, — решительно сообщил он. — Ничего не поделаешь, он туда сам сунулся. Ну и этот… Как его там…
— Тигр, — слабо прошептал Михал. — Уссурийский…
— Вот именно. Морда у него не меньше чем у цербера. Сволочи люди, не кормят их там, а может, он просто нервничал, потому как срубал этого Капусту без оглядки…
Тереза подумала, что или плохо слышит, или Болек сошёл с ума. Она посмотрела на бледного Михала.
— Это правда, — заскулил Михал. Тигр сожрал Капусту… Он влез в клетку… И сожрал…
Через некоторое время до Терезы дошло. Болек присмотрелся к ней повнимательней, молча поднялся и через минуту вернулся с рюмками и бутылкой коньяка.
— Примите, — приказал он.
Тереза выпила и перевела дыхание.
— Вот этого то прабабка и не предвидела… — невольно вырвалось у неё.
Болек налил ещё и лица сообщников начали приобретать нормальные цвета. Михал отважился произнести полное предложение:
— Капуста убегал от нас и попал в клетку с уссурийским тигром. Что меня удивляет, так… — тут он опять сломался и неуверенно закончил, — то, что он не произнёс ни слова…
— Кто? — дико рявкнула Тереза. — Капуста или тигр?
— Не знаю… Оба…
Болек взял власть в свои руки:
— Капуста не успел, — объяснил он. — Пока он опомнился, его уже не было. А тигр, паразит, занялся ужином. Умная зверюшка, хотел съесть сколько можно, пока не отобрали…
Тереза и Михал одновременно выпили следующую рюмку коньяка. Тереза несколько раз откашлялась пробуя голос:
— И вы… — захрипела она, — и вы… это видели?..
— Почти. Я больше, Михал меньше. Он подбежал потом. В любом случае, смерть ему досталась лёгкая, до упокой господь его душу, потому что первым делом тигр откусил ему голову…
Продолжить разговор получилось только через несколько минут. Болек смилостивился над сообщниками, отказался от красочных описаний и слегка переменил тему.
— Ну, ладно, ладно, — добродушно сказал он. — Вообще-то, съел он не много, потому что сразу прибежали люди и в три секунды свернули ему шею. Точно известно только одно — больше мы от них ничего не узнаем, ни от Капусты ни от тигра…
— Как это вообще произошло? — спросила выведенная из равновесия Тереза. — Почему он туда пошёл, к этому тигру? Свихнулся?
— Он убегал от нас… — начал Михал, но Болек его перебил:
— Дело в том, что не совсем от нас. То есть прятался он конечно от нас, он все время приседал, а тебя, кореш, я вообще потерял…
— Вокруг, — вздохнул Михал. — Я обегал вокруг…
— Вокруг? Это у тебя даже неплохо получилось… А я уже думал, что он свалит, потому что поскакал туда, откуда мы потом вышли. То бишь в место, куда вываливают это… навоз. И мусор. Все это каждый день вывозят, но поздно ночью. Я думал, что он проскочит и смешается с толпой. И даже удивился, когда он развернулся и побежал к клеткам…
Тереза издала душераздирающий стон и быстро схватилась за рюмку. От бутылки коньяка осталась едва четвёртая часть.
— Он меня увидел!… Посмотрел на меня!… Увидел меня и повернул!..
— Вы бы лучше так не радовались, — сочувственно произнёс Болек. — Теперь уже не важно, что он там увидел. И вообще, я бы не советовал вам это сильно рекламировать, а то люди подумают, что покойник предпочёл иметь дело с тигром…
Тереза немедленно вспомнила про старших сестёр и издала ещё более душераздирающий стон. Михал поддержал Болека, который разлил по рюмкам остатки коньяка.
— Это было ни что иное, как предназначение, — с грустью констатировал он. — Видать, этот тигр был ему на роду написан, чтобы тигры ели людей не в джунглях, а посреди города, такое не часто встретишь. Отпелся голубь. Там теперь большой переполох, потому что эта клетка должна быть закрыта на ключ, но не была.
— А вообще, из этих криков следовало, что этот тигр должен быть на арене, — напомнил Михал. — Не известно, почему этого не произошло…
— Это я завтра узнаю, у меня там свои люди. Кажется Капуста хотел проскочить сквозь эту клетку, но промахнулся. С одной стороны был я, с другой бежал ты, когда он туда входил там было пусто, но тут показался тигр и сделал своё дело. На вашем месте я бы так не расстраивался…
Минут через пятнадцать Тереза и Михал примирились с ситуацией. Болек оценил психическое состояние сообщников, с явным облегчением вздохнул и уведомил всех, что по его мнению они опять могут приступить к делу. Про Капусту можно больше не думать, тигр ни слова не скажет, но здесь у него кое-что есть.
— Что у тебя? — заинтересовался Михал.
Болек похлопал себя по оттопырившейся куртке.
— Как бы это сказать… Это… Кусочек тряпки остался.
Тереза и Михал не понимая уставились на него. Болек казался слегка озабоченным. Он заглянул под куртку, сделал движение, будто пытаясь достать то, что было прижато локтем, но заколебался и не решился.
— Это не совсем красиво выглядит, — признался он. — Вам я показывать не буду, — обратился он к Терезе, — а то вы опять начнёте рожи корчить. Где бы это посмотреть так, чтобы не видели люди? Возможно там уже удивляются, что у покойника была только половина пиджака. Надо бы отойти в сторонку…
— Почему половина? — тихо спросила Тереза, потому что Болек замолчал и начал оглядываться вокруг. — Мне казалось, что он был целым…
Болек перестал осматривать местность и вежливо объяснил, что при жизни, да — был целым. А теперь — только половина, вторую половину он все время держит под мышкой. Тигр был настолько любезен, что начал работу разодрав одежду жертвы на спине, причём сделал он это элегантно, солидно и аккуратно, почти как портной. Удалось ему это легко, пиджак сразу же разделился на две части.
— Господи, и ты одну забрал?.. — охнул Михал.
— А как же? Я сразу подумал, что с нашей стороны как раз та, в которую он прятал бумажник. Той железкой, что там лежала, я его подцепил, такие большие грабли или ещё что-то, не важно, главное, что получилось. Я хотел сразу посмотреть на эту тряпку и выбросить, но не вышло, потому что бежали люди. Зря ты, кореш, кричал, если бы не шум, мне не пришлось бы таскать это с собой столько времени…
— Я кричал? — обиделся Михал.
— Ну а кто? Не я же. Мне кажется, что здесь что-то есть, надо посмотреть, только не на виду. Пойдём посмотрим…
Тереза осталась за столиком одна, чувствуя, что давно уже перешла все границы выносливости и все для неё становится безразличным. Больше её никогда ничего не удивит и не испугает. У неё возникла туманная мысль, что больше отдыхать в Польшу она не поедет, после чего вспомнила, что все это происходит не в Польше а в во Франции, в Париже, издавна слывущем городом многочисленных развлечений. Она цинично подумала, что правильно слывущем, свою славу он целиком оправдывает, и немедленно решила, что до конца жизни, ноги её в Париже не будет!..
Болек и Михал вернулись быстро. Болек был спокоен и доволен. Михала как будто подменили, он сиял. Он прижимал к себе нечто похожее на футляр для мужских тапочек. С лёгким сопротивлением, исключительно по настоянию Болека, он вручил эти тапочки Терезе и проследил, чтобы она тщательно упрятала их в свою сумочку. Во всем этом переполохе Тереза своей сумочки не потеряла, скорее всего только потому, что обе длинные ручки были намотаны на руку. Она послушно воткнула в сумочку таинственную добычу, убедившись при случае, что вопреки первому впечатлению это не тапочки снятые с покойного Капусты. На вопрос, что это такое, Михал нетерпеливо ответил, что ничего. Совсем ничего, особенно по сравнению с остальным.
— Бумажка тоже нашлась, — очень довольно сказал Болек. — Она действительно была в правом кармане. Вот только не знаю, пригодится ли она вам…
— По сравнению со всем остальным, это ничто, — невольно вырвалось у Терезы, она почувствовала, что опять перестаёт владеть собой.
— Там видно будет, — ответил им разволновавшийся Михал. — Пойдём, нельзя терять ни минуты! Выкупим остальное у Кароля, деньги есть, завтра я смотаюсь в Руан, выторгую, что можно, надо быстрее, пока нас не начали ловить, теперь от полиции лучше держаться подальше… Пойдём, нас здесь никогда не было, быстрее, может, завтра поедем обратно…
Известие о том, что тигр сожрал Капусту, было для нас как гром среди ясного неба. Взглядами, наполненными страхом мы смотрели на двух путешественников, которые появились внезапно, не предупредив о возвращении, удивив всю семью, чисто случайно собравшуюся в доме моей мамуси. Они появились с печальным известием на устах и немедленно занялись собственными делами, оставив родственников в глубоком ошеломлении. Сияющий Михал не обращал никакого внимания на задаваемые вопросы, а жутко злую Терезу занимала только одна тема:
— Я провезла контрабанду! — с яростью и почти слезами на глазах кричала она. — Такую контрабанду!.. Я!!!.. Из-за вас и этого идиота я могу сесть в тюрьму!!!
Михал вырвал у неё из рук футляр для мужских тапочек, которым она пыталась размахивать. Он раскрыл молнию и вытрусил содержимое футляра на диван моей мамуси, после чего у нас перехватило дыхание.
— Можете говорить все, что хотите, но это был единственный выход! — раздражённо объяснял он. — Здесь большей частью золото, может, вам хотелось платить пошлину за своё собственное золото? Мало того, что этот негодяй украл и нелегально вывез все через границу, мало того, что надо было выдирать это из пасти тигра, так мне надо было ещё и пошлину платить?!..
Тереза издала только тихий хрип. На диване моей мамуси весело поблёскивали сбережения моего скупого родственника из прошлого века. Не вдаваясь в существо вопроса и не обращая внимания на гримасы одного человека, наша семья единодушно подтвердила правоту Михала. Принимая во внимание то, что золото было в виде довольно ценных нумизматических экземпляров, пошлина за него могла превысить семейные финансовые возможности, не говоря уже о том, что никто из нас его не вывозил. Причиной осложнений были не мы. После недолгих размышлений, мы решили вообще не обращать внимания на факт перевозки. Наследство прабабки никогда не покидало границ отчизны и никогда не возвращалось, то есть и говорить не о чем.
Однако крики Терезы о контрабанде возбудили наш интерес, временно заглушив волнующее и непонятное упоминание о тигре. Михал нетерпеливо объяснил происхождение коллекции, не упомянув только о способе склонения пана Кароля к продаже добычи по себестоимости. Он искренне признался, что когда запихивал на дно сумочки Терезы футляр, не колебался ни секунды, надеясь, что в расстроенных чувствах она не заметит пакета, даже несмотря на его вес. Надежды оправдались, Тереза ознакомилась с размахом своей контрабандистской деятельности только в такси, по пути из Окенча в Мокотув. Михал, избавившись от коллекции, занимался контрабандой сахарницы Станислава Августа…
Мы вернулись к главному вопросу.
Рассказ о приключениях в Париже, очень путаный и сжатый, наконец открыл нам страшную правду. В пищеводе дикого зверя исчезла последняя надежда на получение наследства от наших предков. Единственным утешением могла быть нетипичность событий.
— А я не верю, — упрямилась Люцина. — Мне не понятно, что там произошло, но в такой идиотизм я не верю!
— А я верю, — холодно сказала я. — Я верю во все, что касается фауны, с тех пор, как на служевецком ипподроме собственными глазами увидела, как вместе с лошадями финишировал кот. Настоящий живой кот, причём в цветах козеницкой конюшни, черно-рыжий.
— Как это кот? — удивилась тётя Ядя.
— Обыкновенно. Кот. Пер как черт, чуть коней не перегнал. Козеницкий конь как раз отстал, возможно, что кот спасал честь конюшни. Это видели тысячи людей.
— В кота я тоже не верю, — уведомила Люцина, но теперь не так решительно.
Я почти обиделась:
— Могу тебе дать почти сто человек, которым можно позвонить и спросить, правда ли это. Тогда никто не знал, какие кони выиграли, потому что все смотрели на кота. Он чуть-чуть не победил.
— Я тоже могу дать, — энергично вмешался Михал. — Если не сто человек, то телефон этого цирка. Я его записал. Вам же не надо, чтобы я привёз пуговицу Капусты или зуб тигра…
— А что, он сломал зуб? — вдруг поинтересовалась моя мамуся.
— Не знаю. По-моему нет. Во всяком случае, после этого тигра я верю и в кота.
— А что там этот кот вообще делал?
— Ловил мышей, — объяснила я. — Кажется, когда мокро, мыши вылазят из нор. А там есть два кота, один цвета конюшни в Либартово — черно-белый в клеточку. То есть кот не в клеточку, кот пятнами, а кони в клеточку… То есть это, не кони, а жокеи…
— Ну в клетчатых коней я-то уж точно не поверю! — сообщила Люцина.
— Совершенно зря! — с триумфом ответила я. — В клетку бывают! В день Дерби зады у коней были расчёсаны в клетку. А у двоих даже звёздочками! Ну что, съела?
— Спаси господи! Кони в клетку, кот в цветочки, а тигр сожрал Капусту, — со страхом произнесла Тереза. — Может я в сумасшедшем доме? Вы не можете говорить нормально?
Кони в клетку, неизвестно почему, вдруг убедили Люцину. Она перестала отрицать очевидные факты. Она вдруг осознала, что тигр животное большое и опасное, даже приручённый и дрессированный тигр может повести себя неадекватно. А в наличии тигра в цирке нет ничего особенного. Ей припомнилось и кое-что другое:
— Ну, хорошо, черт с вами, — согласилась она. — Возможно наше проклятие и теряет силу и обычные методы перестают работать. Для того, чтобы мы не обогатились, потребовался целый тигр. В любом случае это побольше, чем петух…
— А может быть и нет! — вдруг подхватился Михал. — Я же говорил, что кое-что осталось! Мы нашли у него в кармане!..
Все вдруг вспомнили, что об этом был разговор. Наследство пропало, но о нем осталось последнее известие. Известие, которое содержал небольшой кусочек бумаги, вырванный из тигриной пасти. Семья забыла про животное, Михал торжественно достал из блокнота вырванный из календаря листик и разложил его на столе.
— Болек сказал, что это то, что нам нужно, — сказал он постукивая по бумажке пальцем. — Кароль сломался и рассказал нам, что Капуста собирался кого-то за этим прислать. Кого-то доверенного, кто должен был ехать по этим указаниям. Значит, это должно быть довольно просто, есть надежда, что туда попадём и мы. Давайте думать!
Несмотря на энергичные старания всех присутствующих, листок не был разорван. Мы посмотрели на него, сначала все вместе, стукнувшись головами, потом по-отдельности, а потом посмотрели друг на друга…
На листочке была нарисована карта. Очень примитивная карта, по которой можно было узнать дорогу проходящую через мост, вроде бы кусочек реки и дерево. У моста был нарисован небольшой крестик, от дерева была проведена пунктирная линия, которая вдруг поворачивала под прямым углом. На конце линии находились три небольших кружочка, один из которых был закрашен чёрным цветом. Кроме того, картинка была снабжена числами, в начале дороги виднелась цифра 4, у мостика 3, а у пунктира — 67. И это все.
И вы лезли за этой бумажкой в клетку тигра? — взволновано спросила Люцина.
Тереза снова разозлилась:
— После всего, что я от вас вынесла, вы должны отгадать, что это значит! — потребовала она. — Пошевелите мозгами! Начните думать!
— Когда-то, по такому же листику, мы нашли Тоньчу, — живо поддержала её тётя Ядя. — Может и теперь?..
— А если нашего наследства уже нет, — очень озабоченно произнесла моя мамуся.
— Обращаю ваше внимание, что в случае с Тоньчей это был хороший кусок штабной карты, — холодно вставил Марек. — А это неизвестно что. Свободное творчество.
— Но подумать-то мы можем! — с воодушевлением призвал Михал. — Не только же над штабными картами думать! Давайте, подумаем! Где это может быть?..
— Течёт речка, дорога переходит через мостик, у дороги стоит часовня, — сказала я с вдохновением. — Там должно расти большое дерево. В шестидесяти семи шагах от дерева надо свернуть и там есть три одинаковых предмета. В закрашенном — сокровища.
С минуту все смотрели на меня как бараны на новые ворота.
— Просто чудесно, — саркастически заметила Люцина. — Пойдём к этому закрашенному предмету?..
Все родственники начали говорить одновременно. Среди неописуемого переполоха, в котором никто не был в состоянии перекричать остальных, со стола исчез листик. Не прерывая ссоры и взаимных упрёков, мы начали ползать по всей комнате на четвереньках, и тут оказалось, что его изучает сидящий в углу отец. На протяжении всей жизни отец набожно относился ко всякого рода картам и мог пользоваться ими независимо от потребности.
— Не понимаю, зачем он так пошёл, туда и туда… Под прямым углом, — недовольно сказал он, неохотно возвращая ценный документ. — Напрямик было бы ближе.
Ссора затихла также внезапно, как и началась, даже моя мамуся перестала ругать отца за похищение ценного листика. Отец был прав, дорога к сокровищам действительно была нарисована странно. Если Капуста пошёл под прямым углом, а не напрямик, значит там была какая-то преграда. Установление вида преграды было бы большим достижением…
Допущения возникли разные. Преградой могла быть водосточная канава, болото, забор, сухой лес, колючие кусты в конце концов. Люцина утверждала, что как раз там паслось стадо коров, которых покойный Капуста конечно же боялся. Лично я считала, что скорее всего, там росла крапива. Тем не менее препятствие должно было быть, и Михал оживился.
— Вот видите, сколько мы узнали! — выкрикнул он. — Ещё чуть-чуть, ещё немного…
— Поубирай-ка, сынок, этот мусор с дивана, а то кто-нибудь на него сядет и будем опять искать, — ехидно попросила Люцина.
— Мусор!.. — обиженно фыркнул Михал, но послушно начал сгребать в кучу разбросанное по дивану состояние. Моя мамуся дала ему мешочек, посчитав футляр для тапочек недостойным такой чести.
— Ну, думайте дальше! — нетерпеливо потребовала тётя Ядя. — Мы остановились на том, что он должен был преодолеть препятствие…
— Может сначала подумаете, в каком это месте? — остановил её Марек.
— Как в каком, в пустом конечно! — рассудительно заметила моя мамуся. — Он же не прятал так, чтобы видели люди!
— А ты как думаешь? — заинтересовалась Люцина.
Марек задумчиво посмотрел на неё:
— Наиболее вероятно, что это лес…
— Понятно, что не центр города, — сердито пробурчала Тереза.
— Но с таким же успехом это может быть и что-то другое. Луг, поросший кустами, свалка… А что значат эти три колечка, как вы думаете?
— Бункеры, — без колебаний сказала я.
— Три старых дома — высказалась моя мамуся.
— Склепы на кладбище, — подсказала тётя Ядя. — И шёл он вдоль стены, кладбище огорожено…
— Количество допущений начало расти с огромной скоростью. Поскольку на карте было обозначено только одно дерево, точно определить местность не удалось. Это могла быть даже чаща леса, а рисованием других деревьев автор рисунка пренебрёг. Мог это быть и луг и вспаханное поле, деревня со старым кладбищем, каменоломня или пруд. Даже выдуманная мной часовня вызывала сомнения, крестик мог означать и автобусную остановку. Или мельницу, если уж рядом речка…
— Отсюда следует, что надо искать место за городом, где свернувшая дорога поворачивает через мостик, а в глаза бросается большое дерево, — подвёл безжалостный итог Марек. — У мостика стоит часовня или автобусная остановка, овощной киоск, большой камень или куча песка…
— Или дохлая корова, — ехидно подсказала Люцина.
— За деревом находится преграда, которую трудно преодолеть, в виде стены, забора, рва, крапивы, кустов, болота…
— Многовато, — грустно заметила тётя Ядя.
— Но в любом случае известно, что там должна быть преграда, — неуверенно утешил её Михал.
— Кроме того, непонятно с какой стороны искать это дерево, потому что он не указал сторон света, — безжалостно продолжал Марек. — Это значит, что надо проверять каждое большое дерево возле каждого моста, рядом с которым что-то есть. Не известно, должна ли это быть середина леса, картофельное поле или пустырь. И хотел бы я знать, где мы это должны искать…
— Как где, на западе, — жалобно простонал Михал. — В направлении границы…
— Начиная от Воли, да?
— Напомню вам, что я это уже посчитала, — уныло сказала я. — Девяносто шесть тысяч квадратных километров…
— А города ты отняла? — поинтересовалась Люцина.
— Нет, пока нет. Но могу отнять. Тогда наверняка останется только девяносто тысяч.
— Все-таки поменьше… — вздохнула тётя Ядя.
— Ну теперь наездимся на все времена! — обрадовалась Люцина. — Мы же не бросим такие сокровища?
— А ещё тебе придётся осматривать каждое дерево у каждого мостика, — любезно напомнила ей Тереза. — Прогулки по свежему воздуху полезны для здоровья. Наша племянница сама говорила, что мы всего лишаемся из-за отсутствия терпения…
Волосы у меня на голове стали дыбом. Я подумала, что этого моя семья так не оставит, значит придётся менять машину, а то эта разваливается и не выдержит такой дальней поездки, не говоря уже о неожиданных неровностях поверхности. Второстепенные шоссе, просёлочные дороги, лесные тропинки, разные мостики и, кто знает, может, и броды… Я попыталась посчитать сколько это получится погонных километров, но не получила никаких результатов, потому что услышала радостный голос своей мамуси:
— Послушайте, а может, эти три кружочка это три старых колодца предков этого Капусты?..
К счастью, крики не слишком привлекали внимание, потому что на территории цирка было довольно шумно, из под купола доносились звуки оркестра, рёв и аплодисменты публики, во дворе кричали животные. В полубессознательном состоянии Тереза, вдыхавшая запахи природы, вытаращилась в темноту, где, как ей показалось, Капуста перестал бежать, бросившись в один из сараев. Болек будто бы бросился за ним, с противоположной стороны появилось что-то движущееся, похожее на Михала и бросилось в то же самое место, возможно, там были двери…
Вдруг голоса животных усилились, к ним примешались крики людей. Какие-то силуэты замелькали в пятнах света, темнота ожила, кто-то бежал к ней. Болек и Михал появились внезапно, неизвестно откуда, в мгновение ока преодолели заборчик, промчались через кучи, добрались до Терезы, оторвали её от ограды и потащили за собой, в сторону занавеса. Кричать Тереза уже привыкла.
— Тихо! — зашипел ей на ухо Болек. — Будьте добры выключить сирену! Рвём когти!
Только теперь полностью охрипшая Тереза замолчала. Она хотела спросить что случилось с Капустой, но ей не удалось издать ни звука. Болек протащил её через те двери, которые вели к туалетам и потянул к забору. Он действительно знал территорию и не воспользовался выходом для публики, открыл какую-то небольшую калитку, оглянулся и выпихнул наружу Михала, который слабо сопротивлялся и, оглядываясь назад, пытался вернуться. Тереза выскочила добровольно. Болек захлопнул калитку и сразу потянул их в какие-то закоулки.
— Я же сказал, срываемся. Легавые на хвосте.
— Но того… А может… Может он что-нибудь скажет… — неуверенно бормотал Михал.
— Ты что, с лошади свалился, кореш. Кто тебе скажет? Зверь не проболтается!
— Ради бога, что там случилось?! — в ярости выдохнула охрипшая Тереза, услышав нарастающий вой сирены. — Что там происходит?! Где Капуста?!!!
— Разное говорят, — философски ответил Болек, все ещё мчась вперёд. — Давай, давай! Ещё немного.
— Цирк… — невнятно пробормотал Михал. — Это был цирк…
— А как же, — убеждённо подтвердил Болек. — Чистый цирк, такой редко встретишь! Я такого ещё не видел!
Михал издал тихий стон. Влекомая по улицам Тереза на последнем дыхании потребовала немедленно где-нибудь присесть, иначе она умрёт. Ей надоели цирк, полиция и Капуста, дальше она не пойдёт, придётся её нести!..
Найти кафе, в котором можно присесть, в Париже несложно, а Болек знал местность. Уже через пять минут он усадил в плетёные кресла и полностью обессилевшую Терезу и взволнованного Михала. Все это время Болек орудовал только одной рукой, локтем второй он прижимал куртку, под которой находился какой-то мягкий предмет. Несмотря на это он занялся обслуживанием, и прежде чем сообщники перевели дух, поставил на столик пиво и апельсиновый сок.
— Исключительно неудачное дело! — грустно вздохнул он присаживаясь к столу. — Пусть я покроюсь рыбьей чешуёй, если когда-нибудь видел такое…
— Узнаю я наконец, что там произошло?! — разъярилась Тереза. — Я видела, как вы за ним проталкиваетесь, там было темно, я думала, что вы его вот-вот схватите! Что вы там сделали?!
— Мы ничего, — жалобно ответил Михал. — Это не мы…
— А кто? Капуста?
— Вроде Капуста, — неуверенно признался Болек. — Во всяком случае он принял личное участие…
— О боже… — простонал внезапно позеленевший Михал.
Тереза почувствовала, что через мгновение её хватит удар. Она попыталась уточнить следующий вопрос, но голос отказывался слушаться. Жутким взглядом она посмотрела на Болека, который пожал плечами и недовольно скривился.
— Что тут долго говорить, нет больше парня, — решительно сообщил он. — Ничего не поделаешь, он туда сам сунулся. Ну и этот… Как его там…
— Тигр, — слабо прошептал Михал. — Уссурийский…
— Вот именно. Морда у него не меньше чем у цербера. Сволочи люди, не кормят их там, а может, он просто нервничал, потому как срубал этого Капусту без оглядки…
Тереза подумала, что или плохо слышит, или Болек сошёл с ума. Она посмотрела на бледного Михала.
— Это правда, — заскулил Михал. Тигр сожрал Капусту… Он влез в клетку… И сожрал…
Через некоторое время до Терезы дошло. Болек присмотрелся к ней повнимательней, молча поднялся и через минуту вернулся с рюмками и бутылкой коньяка.
— Примите, — приказал он.
Тереза выпила и перевела дыхание.
— Вот этого то прабабка и не предвидела… — невольно вырвалось у неё.
Болек налил ещё и лица сообщников начали приобретать нормальные цвета. Михал отважился произнести полное предложение:
— Капуста убегал от нас и попал в клетку с уссурийским тигром. Что меня удивляет, так… — тут он опять сломался и неуверенно закончил, — то, что он не произнёс ни слова…
— Кто? — дико рявкнула Тереза. — Капуста или тигр?
— Не знаю… Оба…
Болек взял власть в свои руки:
— Капуста не успел, — объяснил он. — Пока он опомнился, его уже не было. А тигр, паразит, занялся ужином. Умная зверюшка, хотел съесть сколько можно, пока не отобрали…
Тереза и Михал одновременно выпили следующую рюмку коньяка. Тереза несколько раз откашлялась пробуя голос:
— И вы… — захрипела она, — и вы… это видели?..
— Почти. Я больше, Михал меньше. Он подбежал потом. В любом случае, смерть ему досталась лёгкая, до упокой господь его душу, потому что первым делом тигр откусил ему голову…
Продолжить разговор получилось только через несколько минут. Болек смилостивился над сообщниками, отказался от красочных описаний и слегка переменил тему.
— Ну, ладно, ладно, — добродушно сказал он. — Вообще-то, съел он не много, потому что сразу прибежали люди и в три секунды свернули ему шею. Точно известно только одно — больше мы от них ничего не узнаем, ни от Капусты ни от тигра…
— Как это вообще произошло? — спросила выведенная из равновесия Тереза. — Почему он туда пошёл, к этому тигру? Свихнулся?
— Он убегал от нас… — начал Михал, но Болек его перебил:
— Дело в том, что не совсем от нас. То есть прятался он конечно от нас, он все время приседал, а тебя, кореш, я вообще потерял…
— Вокруг, — вздохнул Михал. — Я обегал вокруг…
— Вокруг? Это у тебя даже неплохо получилось… А я уже думал, что он свалит, потому что поскакал туда, откуда мы потом вышли. То бишь в место, куда вываливают это… навоз. И мусор. Все это каждый день вывозят, но поздно ночью. Я думал, что он проскочит и смешается с толпой. И даже удивился, когда он развернулся и побежал к клеткам…
Тереза издала душераздирающий стон и быстро схватилась за рюмку. От бутылки коньяка осталась едва четвёртая часть.
— Он меня увидел!… Посмотрел на меня!… Увидел меня и повернул!..
— Вы бы лучше так не радовались, — сочувственно произнёс Болек. — Теперь уже не важно, что он там увидел. И вообще, я бы не советовал вам это сильно рекламировать, а то люди подумают, что покойник предпочёл иметь дело с тигром…
Тереза немедленно вспомнила про старших сестёр и издала ещё более душераздирающий стон. Михал поддержал Болека, который разлил по рюмкам остатки коньяка.
— Это было ни что иное, как предназначение, — с грустью констатировал он. — Видать, этот тигр был ему на роду написан, чтобы тигры ели людей не в джунглях, а посреди города, такое не часто встретишь. Отпелся голубь. Там теперь большой переполох, потому что эта клетка должна быть закрыта на ключ, но не была.
— А вообще, из этих криков следовало, что этот тигр должен быть на арене, — напомнил Михал. — Не известно, почему этого не произошло…
— Это я завтра узнаю, у меня там свои люди. Кажется Капуста хотел проскочить сквозь эту клетку, но промахнулся. С одной стороны был я, с другой бежал ты, когда он туда входил там было пусто, но тут показался тигр и сделал своё дело. На вашем месте я бы так не расстраивался…
Минут через пятнадцать Тереза и Михал примирились с ситуацией. Болек оценил психическое состояние сообщников, с явным облегчением вздохнул и уведомил всех, что по его мнению они опять могут приступить к делу. Про Капусту можно больше не думать, тигр ни слова не скажет, но здесь у него кое-что есть.
— Что у тебя? — заинтересовался Михал.
Болек похлопал себя по оттопырившейся куртке.
— Как бы это сказать… Это… Кусочек тряпки остался.
Тереза и Михал не понимая уставились на него. Болек казался слегка озабоченным. Он заглянул под куртку, сделал движение, будто пытаясь достать то, что было прижато локтем, но заколебался и не решился.
— Это не совсем красиво выглядит, — признался он. — Вам я показывать не буду, — обратился он к Терезе, — а то вы опять начнёте рожи корчить. Где бы это посмотреть так, чтобы не видели люди? Возможно там уже удивляются, что у покойника была только половина пиджака. Надо бы отойти в сторонку…
— Почему половина? — тихо спросила Тереза, потому что Болек замолчал и начал оглядываться вокруг. — Мне казалось, что он был целым…
Болек перестал осматривать местность и вежливо объяснил, что при жизни, да — был целым. А теперь — только половина, вторую половину он все время держит под мышкой. Тигр был настолько любезен, что начал работу разодрав одежду жертвы на спине, причём сделал он это элегантно, солидно и аккуратно, почти как портной. Удалось ему это легко, пиджак сразу же разделился на две части.
— Господи, и ты одну забрал?.. — охнул Михал.
— А как же? Я сразу подумал, что с нашей стороны как раз та, в которую он прятал бумажник. Той железкой, что там лежала, я его подцепил, такие большие грабли или ещё что-то, не важно, главное, что получилось. Я хотел сразу посмотреть на эту тряпку и выбросить, но не вышло, потому что бежали люди. Зря ты, кореш, кричал, если бы не шум, мне не пришлось бы таскать это с собой столько времени…
— Я кричал? — обиделся Михал.
— Ну а кто? Не я же. Мне кажется, что здесь что-то есть, надо посмотреть, только не на виду. Пойдём посмотрим…
Тереза осталась за столиком одна, чувствуя, что давно уже перешла все границы выносливости и все для неё становится безразличным. Больше её никогда ничего не удивит и не испугает. У неё возникла туманная мысль, что больше отдыхать в Польшу она не поедет, после чего вспомнила, что все это происходит не в Польше а в во Франции, в Париже, издавна слывущем городом многочисленных развлечений. Она цинично подумала, что правильно слывущем, свою славу он целиком оправдывает, и немедленно решила, что до конца жизни, ноги её в Париже не будет!..
Болек и Михал вернулись быстро. Болек был спокоен и доволен. Михала как будто подменили, он сиял. Он прижимал к себе нечто похожее на футляр для мужских тапочек. С лёгким сопротивлением, исключительно по настоянию Болека, он вручил эти тапочки Терезе и проследил, чтобы она тщательно упрятала их в свою сумочку. Во всем этом переполохе Тереза своей сумочки не потеряла, скорее всего только потому, что обе длинные ручки были намотаны на руку. Она послушно воткнула в сумочку таинственную добычу, убедившись при случае, что вопреки первому впечатлению это не тапочки снятые с покойного Капусты. На вопрос, что это такое, Михал нетерпеливо ответил, что ничего. Совсем ничего, особенно по сравнению с остальным.
— Бумажка тоже нашлась, — очень довольно сказал Болек. — Она действительно была в правом кармане. Вот только не знаю, пригодится ли она вам…
— По сравнению со всем остальным, это ничто, — невольно вырвалось у Терезы, она почувствовала, что опять перестаёт владеть собой.
— Там видно будет, — ответил им разволновавшийся Михал. — Пойдём, нельзя терять ни минуты! Выкупим остальное у Кароля, деньги есть, завтра я смотаюсь в Руан, выторгую, что можно, надо быстрее, пока нас не начали ловить, теперь от полиции лучше держаться подальше… Пойдём, нас здесь никогда не было, быстрее, может, завтра поедем обратно…
* * *
— Не верю, — сказала Люцина с ошеломлённым выражением лица. — Не верю. Так не бывает…Известие о том, что тигр сожрал Капусту, было для нас как гром среди ясного неба. Взглядами, наполненными страхом мы смотрели на двух путешественников, которые появились внезапно, не предупредив о возвращении, удивив всю семью, чисто случайно собравшуюся в доме моей мамуси. Они появились с печальным известием на устах и немедленно занялись собственными делами, оставив родственников в глубоком ошеломлении. Сияющий Михал не обращал никакого внимания на задаваемые вопросы, а жутко злую Терезу занимала только одна тема:
— Я провезла контрабанду! — с яростью и почти слезами на глазах кричала она. — Такую контрабанду!.. Я!!!.. Из-за вас и этого идиота я могу сесть в тюрьму!!!
Михал вырвал у неё из рук футляр для мужских тапочек, которым она пыталась размахивать. Он раскрыл молнию и вытрусил содержимое футляра на диван моей мамуси, после чего у нас перехватило дыхание.
— Можете говорить все, что хотите, но это был единственный выход! — раздражённо объяснял он. — Здесь большей частью золото, может, вам хотелось платить пошлину за своё собственное золото? Мало того, что этот негодяй украл и нелегально вывез все через границу, мало того, что надо было выдирать это из пасти тигра, так мне надо было ещё и пошлину платить?!..
Тереза издала только тихий хрип. На диване моей мамуси весело поблёскивали сбережения моего скупого родственника из прошлого века. Не вдаваясь в существо вопроса и не обращая внимания на гримасы одного человека, наша семья единодушно подтвердила правоту Михала. Принимая во внимание то, что золото было в виде довольно ценных нумизматических экземпляров, пошлина за него могла превысить семейные финансовые возможности, не говоря уже о том, что никто из нас его не вывозил. Причиной осложнений были не мы. После недолгих размышлений, мы решили вообще не обращать внимания на факт перевозки. Наследство прабабки никогда не покидало границ отчизны и никогда не возвращалось, то есть и говорить не о чем.
Однако крики Терезы о контрабанде возбудили наш интерес, временно заглушив волнующее и непонятное упоминание о тигре. Михал нетерпеливо объяснил происхождение коллекции, не упомянув только о способе склонения пана Кароля к продаже добычи по себестоимости. Он искренне признался, что когда запихивал на дно сумочки Терезы футляр, не колебался ни секунды, надеясь, что в расстроенных чувствах она не заметит пакета, даже несмотря на его вес. Надежды оправдались, Тереза ознакомилась с размахом своей контрабандистской деятельности только в такси, по пути из Окенча в Мокотув. Михал, избавившись от коллекции, занимался контрабандой сахарницы Станислава Августа…
Мы вернулись к главному вопросу.
Рассказ о приключениях в Париже, очень путаный и сжатый, наконец открыл нам страшную правду. В пищеводе дикого зверя исчезла последняя надежда на получение наследства от наших предков. Единственным утешением могла быть нетипичность событий.
— А я не верю, — упрямилась Люцина. — Мне не понятно, что там произошло, но в такой идиотизм я не верю!
— А я верю, — холодно сказала я. — Я верю во все, что касается фауны, с тех пор, как на служевецком ипподроме собственными глазами увидела, как вместе с лошадями финишировал кот. Настоящий живой кот, причём в цветах козеницкой конюшни, черно-рыжий.
— Как это кот? — удивилась тётя Ядя.
— Обыкновенно. Кот. Пер как черт, чуть коней не перегнал. Козеницкий конь как раз отстал, возможно, что кот спасал честь конюшни. Это видели тысячи людей.
— В кота я тоже не верю, — уведомила Люцина, но теперь не так решительно.
Я почти обиделась:
— Могу тебе дать почти сто человек, которым можно позвонить и спросить, правда ли это. Тогда никто не знал, какие кони выиграли, потому что все смотрели на кота. Он чуть-чуть не победил.
— Я тоже могу дать, — энергично вмешался Михал. — Если не сто человек, то телефон этого цирка. Я его записал. Вам же не надо, чтобы я привёз пуговицу Капусты или зуб тигра…
— А что, он сломал зуб? — вдруг поинтересовалась моя мамуся.
— Не знаю. По-моему нет. Во всяком случае, после этого тигра я верю и в кота.
— А что там этот кот вообще делал?
— Ловил мышей, — объяснила я. — Кажется, когда мокро, мыши вылазят из нор. А там есть два кота, один цвета конюшни в Либартово — черно-белый в клеточку. То есть кот не в клеточку, кот пятнами, а кони в клеточку… То есть это, не кони, а жокеи…
— Ну в клетчатых коней я-то уж точно не поверю! — сообщила Люцина.
— Совершенно зря! — с триумфом ответила я. — В клетку бывают! В день Дерби зады у коней были расчёсаны в клетку. А у двоих даже звёздочками! Ну что, съела?
— Спаси господи! Кони в клетку, кот в цветочки, а тигр сожрал Капусту, — со страхом произнесла Тереза. — Может я в сумасшедшем доме? Вы не можете говорить нормально?
Кони в клетку, неизвестно почему, вдруг убедили Люцину. Она перестала отрицать очевидные факты. Она вдруг осознала, что тигр животное большое и опасное, даже приручённый и дрессированный тигр может повести себя неадекватно. А в наличии тигра в цирке нет ничего особенного. Ей припомнилось и кое-что другое:
— Ну, хорошо, черт с вами, — согласилась она. — Возможно наше проклятие и теряет силу и обычные методы перестают работать. Для того, чтобы мы не обогатились, потребовался целый тигр. В любом случае это побольше, чем петух…
— А может быть и нет! — вдруг подхватился Михал. — Я же говорил, что кое-что осталось! Мы нашли у него в кармане!..
Все вдруг вспомнили, что об этом был разговор. Наследство пропало, но о нем осталось последнее известие. Известие, которое содержал небольшой кусочек бумаги, вырванный из тигриной пасти. Семья забыла про животное, Михал торжественно достал из блокнота вырванный из календаря листик и разложил его на столе.
— Болек сказал, что это то, что нам нужно, — сказал он постукивая по бумажке пальцем. — Кароль сломался и рассказал нам, что Капуста собирался кого-то за этим прислать. Кого-то доверенного, кто должен был ехать по этим указаниям. Значит, это должно быть довольно просто, есть надежда, что туда попадём и мы. Давайте думать!
Несмотря на энергичные старания всех присутствующих, листок не был разорван. Мы посмотрели на него, сначала все вместе, стукнувшись головами, потом по-отдельности, а потом посмотрели друг на друга…
На листочке была нарисована карта. Очень примитивная карта, по которой можно было узнать дорогу проходящую через мост, вроде бы кусочек реки и дерево. У моста был нарисован небольшой крестик, от дерева была проведена пунктирная линия, которая вдруг поворачивала под прямым углом. На конце линии находились три небольших кружочка, один из которых был закрашен чёрным цветом. Кроме того, картинка была снабжена числами, в начале дороги виднелась цифра 4, у мостика 3, а у пунктира — 67. И это все.
И вы лезли за этой бумажкой в клетку тигра? — взволновано спросила Люцина.
Тереза снова разозлилась:
— После всего, что я от вас вынесла, вы должны отгадать, что это значит! — потребовала она. — Пошевелите мозгами! Начните думать!
— Когда-то, по такому же листику, мы нашли Тоньчу, — живо поддержала её тётя Ядя. — Может и теперь?..
— А если нашего наследства уже нет, — очень озабоченно произнесла моя мамуся.
— Обращаю ваше внимание, что в случае с Тоньчей это был хороший кусок штабной карты, — холодно вставил Марек. — А это неизвестно что. Свободное творчество.
— Но подумать-то мы можем! — с воодушевлением призвал Михал. — Не только же над штабными картами думать! Давайте, подумаем! Где это может быть?..
— Течёт речка, дорога переходит через мостик, у дороги стоит часовня, — сказала я с вдохновением. — Там должно расти большое дерево. В шестидесяти семи шагах от дерева надо свернуть и там есть три одинаковых предмета. В закрашенном — сокровища.
С минуту все смотрели на меня как бараны на новые ворота.
— Просто чудесно, — саркастически заметила Люцина. — Пойдём к этому закрашенному предмету?..
Все родственники начали говорить одновременно. Среди неописуемого переполоха, в котором никто не был в состоянии перекричать остальных, со стола исчез листик. Не прерывая ссоры и взаимных упрёков, мы начали ползать по всей комнате на четвереньках, и тут оказалось, что его изучает сидящий в углу отец. На протяжении всей жизни отец набожно относился ко всякого рода картам и мог пользоваться ими независимо от потребности.
— Не понимаю, зачем он так пошёл, туда и туда… Под прямым углом, — недовольно сказал он, неохотно возвращая ценный документ. — Напрямик было бы ближе.
Ссора затихла также внезапно, как и началась, даже моя мамуся перестала ругать отца за похищение ценного листика. Отец был прав, дорога к сокровищам действительно была нарисована странно. Если Капуста пошёл под прямым углом, а не напрямик, значит там была какая-то преграда. Установление вида преграды было бы большим достижением…
Допущения возникли разные. Преградой могла быть водосточная канава, болото, забор, сухой лес, колючие кусты в конце концов. Люцина утверждала, что как раз там паслось стадо коров, которых покойный Капуста конечно же боялся. Лично я считала, что скорее всего, там росла крапива. Тем не менее препятствие должно было быть, и Михал оживился.
— Вот видите, сколько мы узнали! — выкрикнул он. — Ещё чуть-чуть, ещё немного…
— Поубирай-ка, сынок, этот мусор с дивана, а то кто-нибудь на него сядет и будем опять искать, — ехидно попросила Люцина.
— Мусор!.. — обиженно фыркнул Михал, но послушно начал сгребать в кучу разбросанное по дивану состояние. Моя мамуся дала ему мешочек, посчитав футляр для тапочек недостойным такой чести.
— Ну, думайте дальше! — нетерпеливо потребовала тётя Ядя. — Мы остановились на том, что он должен был преодолеть препятствие…
— Может сначала подумаете, в каком это месте? — остановил её Марек.
— Как в каком, в пустом конечно! — рассудительно заметила моя мамуся. — Он же не прятал так, чтобы видели люди!
— А ты как думаешь? — заинтересовалась Люцина.
Марек задумчиво посмотрел на неё:
— Наиболее вероятно, что это лес…
— Понятно, что не центр города, — сердито пробурчала Тереза.
— Но с таким же успехом это может быть и что-то другое. Луг, поросший кустами, свалка… А что значат эти три колечка, как вы думаете?
— Бункеры, — без колебаний сказала я.
— Три старых дома — высказалась моя мамуся.
— Склепы на кладбище, — подсказала тётя Ядя. — И шёл он вдоль стены, кладбище огорожено…
— Количество допущений начало расти с огромной скоростью. Поскольку на карте было обозначено только одно дерево, точно определить местность не удалось. Это могла быть даже чаща леса, а рисованием других деревьев автор рисунка пренебрёг. Мог это быть и луг и вспаханное поле, деревня со старым кладбищем, каменоломня или пруд. Даже выдуманная мной часовня вызывала сомнения, крестик мог означать и автобусную остановку. Или мельницу, если уж рядом речка…
— Отсюда следует, что надо искать место за городом, где свернувшая дорога поворачивает через мостик, а в глаза бросается большое дерево, — подвёл безжалостный итог Марек. — У мостика стоит часовня или автобусная остановка, овощной киоск, большой камень или куча песка…
— Или дохлая корова, — ехидно подсказала Люцина.
— За деревом находится преграда, которую трудно преодолеть, в виде стены, забора, рва, крапивы, кустов, болота…
— Многовато, — грустно заметила тётя Ядя.
— Но в любом случае известно, что там должна быть преграда, — неуверенно утешил её Михал.
— Кроме того, непонятно с какой стороны искать это дерево, потому что он не указал сторон света, — безжалостно продолжал Марек. — Это значит, что надо проверять каждое большое дерево возле каждого моста, рядом с которым что-то есть. Не известно, должна ли это быть середина леса, картофельное поле или пустырь. И хотел бы я знать, где мы это должны искать…
— Как где, на западе, — жалобно простонал Михал. — В направлении границы…
— Начиная от Воли, да?
— Напомню вам, что я это уже посчитала, — уныло сказала я. — Девяносто шесть тысяч квадратных километров…
— А города ты отняла? — поинтересовалась Люцина.
— Нет, пока нет. Но могу отнять. Тогда наверняка останется только девяносто тысяч.
— Все-таки поменьше… — вздохнула тётя Ядя.
— Ну теперь наездимся на все времена! — обрадовалась Люцина. — Мы же не бросим такие сокровища?
— А ещё тебе придётся осматривать каждое дерево у каждого мостика, — любезно напомнила ей Тереза. — Прогулки по свежему воздуху полезны для здоровья. Наша племянница сама говорила, что мы всего лишаемся из-за отсутствия терпения…
Волосы у меня на голове стали дыбом. Я подумала, что этого моя семья так не оставит, значит придётся менять машину, а то эта разваливается и не выдержит такой дальней поездки, не говоря уже о неожиданных неровностях поверхности. Второстепенные шоссе, просёлочные дороги, лесные тропинки, разные мостики и, кто знает, может, и броды… Я попыталась посчитать сколько это получится погонных километров, но не получила никаких результатов, потому что услышала радостный голос своей мамуси:
— Послушайте, а может, эти три кружочка это три старых колодца предков этого Капусты?..