Страница:
— А? Что? — очнулась Марина, уставившись на кучу какого-то чёрного мусора, который соседка демонстрировала ей в бумажной салфетке. — Что это?
— Да говорю же, ягоды тиса. Те, что мои оболтусы прошлым летом привезли из Крыма. Да пани, что ли, не слышала, о чем я только что говорила?
Пришлось сокрушённо признаться — не слышала, от своих проблем голова раскалывается, уж извините.
Соседка охотно извинила.
— Я эти ягоды только вчера нашла, а в Крым они ездили ещё в прошлом году. Как будто больше и поехать некуда, непременно к русским, от них, кроме гадости, ничего хорошего не привезёшь. Нет, упёрлись, да пани знает современную молодёжь, считают себя умнее всех, где им мать послушать! Там у них какой-то международный лагерь, им нравится. Ну, и кто оказался прав? Гадость привезли.
И опять сунула под нос Марины кучку каких-то чёрных деревяшек, совсем не похожих на ягоды.
— Это ягоды? — недоверчиво переспросила та.
— Ну да, ягоды тисового дерева, когда высыхают, принимают вот такой вид.
— И что?
— Как это — что? Разве пани не знает, что это смертельный яд? Я ещё удивляюсь, как мои остолопы до сих пор кому-нибудь этого в еду не подсыпали. Должно быть, сами забыли, что привезли.
Марина и не заметила, как правыми колёсами проехалась по тротуару.
— Пани не шутит? Яд? И что пани собирается с ним делать?
— Так я же как раз с пани советовалась. Сама не знаю, куда теперь это девать. Просто так выбросить — а вдруг какое животное слопает и отравится. В камине сжечь — а вдруг у них такой ядовитый дым, что всю экологию нам испортит?
Марина принялась судорожно придумывать, как бы похитрее завладеть столь нужным ей продуктом. И придумала.
— Их надо бросить в негашёную известь, — важно, со знанием дела, заявила она. — Пока же… вот сюда, в пакет, положите. А то ещё рассыпятся в машине.
Вытащив кучу целлофановых пакетов из кармана на дверце, Марина протянула их соседке.
Обрадованная соседка выбрала один и осторожно сунула в него прямо в салфетке свои смертоносные ягоды. Вздохнув, она уныло заметила:
— Негашёная известь — это замечательно, но где её взять?
У Марины уже был готов ответ:
— Я знаю где. Тут недалеко один пройдоха строит себе теплицу или что-то в этом роде, так у него целая яма негашёной извести. На обратном пути заедем, вместе и выбросим.
— Это так любезно с вашей стороны. Не знаю, как и благодарить.
— Пустяки, отнимет всего десять минут. Прямо с базара и поедем. Вы же потом домой?
— Конечно, надо ведь обед приготовить.
— Значит, вместе и вернёмся.
Муминкова с благодарностью приняла предложение Марины и сразу изменила своё мнение о ней. До сих пор считала Марину бабой глупой, заносчивой, необщительной, а тут вдруг оказалось — и доброжелательная, и находчивая. Как часто мы превратно судим о человеке, не зная его!
По дороге продумав, как себя вести, Марина на базаре сразу же исчезла из поля зрения соседки. На базаре это нетрудно сделать. Она поспешила туда, где продавались всевозможные приправы. Чего тут только не было! Палочки ванили, букетики майорана, веники лаврового листа, болотный багульник от моли и бог знает что ещё. На всякий случай, оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ней не следят, Марина купила два целлофановых пакетика неизвестно с чем, поскольку содержимое очень напоминало соседкины тисовые ягоды, потом приобрела пакетик каких-то мелко нарезанных чёрных корешков и уже на обратном пути прихватила пачку больших белых салфеток с такой же полосочкой по краю, как и у Муминковой.
В машину она села первой. Смертоносное зелье соседка оставила на сиденье. Дрожащими руками Марина принялась смешивать купленные субстанции, то и дело поглядывая, не возвращается ли соседка с покупками. К счастью, та не торопилась. Вытащив ещё один пакет из кармашка на дверце, Марина сунула в него свои приправы и быстро подменила пакетик с отравой.
Муминкова вернулась с огромной сумкой овощей и плюхнулась на место, даже не заметив, что пакетик с ядом свалился на пол. Она была чем-то очень взволнована. Не поинтересовавшись, что купила Марина, вдруг ошарашила её неожиданным вопросом:
— А пани случайно не знает, в какие часы у Ларчиковой приём?
Не помня себя от радости, Марина подхватила тему.
Вскоре они подъехали к стройке, где имелась яма с негашёной известью. Только тут соседка вспомнила о ягодах и принялась шарить вокруг себя. Обнаружила пакет на полу, подняла его и вроде как засомневалась.
Прохиндей строил не теплицу, а роскошный каменный сарай для кроликов, с окнами, чтобы зверушкам было светло и тепло. Осторожно прокравшись к яме так, чтобы никто не увидел, женщины остановились в полуметре от белого озерка.
Соседка наконец высказала свои сомнения:
— А ну как этот жуткий яд повредит кому-нибудь ?
— Пани может не сомневаться, негашёная известь все выест, — со знанием дела успокоила её Марина.
— Нет, у меня рука не поднимется, — призналась соседка и передала пакет Марине.
Та размахнулась и швырнула пакет в яму. Обе бабы не дыша уставились на него, ожидая, что он задымится и постепенно утонет в яме. Ничего подобного! Время шло, а пакет преспокойно лежал себе на поверхности.
— Надо бы его палкой подпихнуть, — забеспокоилась соседка.
Марина отыскала ветку, тонкую, но длинную, и принялась тыкать ею в пакетик. Ничтожный результат. Пакет с места не сдвинулся, лишь белоснежная поверхность ямы оказалась исчерченной таинственными иероглифами. Бабы по очереди остервенело трудились, устали и вспотели, но так ничего и не добились.
— А пани утверждала, что известь пожирает все! — упрекнула соседка.
— Так оно и есть, наверняка уже снизу разъедает, — упорствовала Марина. — К утру и следа не останется.
Ей самой хотелось в это верить. А кроме того, она надеялась на лопату, которой рабочие станут набирать известь. Тогда или перемешают её, или сгребут вместе с их пакетиком, и никто не будет проверять, что там в известковом растворе. И вообще, сколько можно тут торчать? Сменив твёрдый тон уверенной в себе особы на немного укоризненный, она спросила соседку:
— Надеюсь, пани не намерена торчать тут до вечера? Теперь, когда ягоды ещё и в извести извалялись, их уж наверняка никто в рот не возьмёт. Вы согласны со мной?
Соседка, похоже, не до конца была в этом уверена, но и ей пора было заняться обедом.
И она решилась:
— Да, вы правы, дорогая, вы совершенно правы, я просто свихнулась с этими ягодами. Пора возвращаться. Интересно, туфли отчистятся, как вы думаете?
Более перспективной казалась парковка у офиса. Правда, охранял её очень добросовестный сторож, но угонщики умели управляться со сторожами. Можно, например, поднять шум у какой-нибудь машины, подальше от «ягуара». Сторож по долгу службы обязан лично разобраться, в чем там дело, а тем временем «ягуар» быстренько загоняют на платформу — и был таков. Полиция не обратит внимания на машину, которую, не скрываясь, везут средь бела дня, наверняка неисправную. Пока спохватятся, будет уже поздно.
К тому же, как выяснилось, Вольский бросал свою любимицу и просто на улице, не обязательно на платной стоянке.
Одним из таких мест была ротонда Дворца культуры. Конечно, у входа в казино торчали бравые парни, но достаточно было малейшего подозрительного шума внутри казино, и они теряли интерес к внешнему миру как минимум на четверть часа. А шум внутри возникал то и дело, игроки вечно что-нибудь откалывали, сопровождая свои выходки членовредительством и нанесением материального ущерба заведению. В таких случаях руководство казино не вызывало полицию, предпочитая обходиться силами собственных охранников.
Значит, требовалось организовать бесчинство внутри казино.
Она ехала к офису мужа, прихватив ядовитые ягоды тиса, в голове её копошились туманные планы. Одно Марина знала твёрдо — травить мужа следует только в офисе. Вот и ехала туда.
Как это часто бывает, что-то произошло с атмосферными фронтами, опять, видимо, они повздорили, и отголоском их склоки стал страшный вихрь, внезапно налетевший на Варшаву. Когда Марина была уже на Хожей, при самом выезде на Кручую, сильным порывом ветра к её лобовому стеклу вдруг прибило какой-то большой лохматый клубок. Кошмарные чёрные патлы разметались по стеклу перед самым носом Марины, перекрыв видимость. В панике она нажала на тормоз, и тут какой-то человек метнулся под колёса. Марина его не переехала только потому, что успела затормозить, и теперь сидела, вцепившись себе в горло, будто хотела сама себя задушить.
В ужасе глядела она, как незнакомец выбрался из-под колёс и метнулся к тротуару. Там он опять нагнулся — ага, обувал свалившийся с ноги ботинок. Сунув в него ногу и не завязав болтавшиеся шнурки, опять кинулся… нет, не под колёса, а на капот, раскинув руки, словно пытаясь собственной тяжестью удержать её на месте. Сообразив, что это не в его силах, рванул дверцу, и, бросив ошеломлённой Марине «Стоять!», опять навалился на капот и принялся отдирать чёрные лохмы, зацепившиеся за «дворник» на ветровом стекле.
А Марина и не думала двигаться — от вопля странного человека она дёрнулась, нога соскочила со сцепления, машина подпрыгнула, и двигатель заглох. Тем временем ненормальный тип отцепил чёрный клубок и нежно прижал его к груди. Бросив взгляд в сторону Кручей, он кубарем скатился с капота, втиснулся в машину и скомандовал отчаянным голосом: «Газуй!»
Окрик привёл Марину в чувство, она автоматически запустила двигатель и рванула вперёд, подгоняемая сзади нетерпеливыми гудками. Все так же автоматически вывернула на Кручую и, промчавшись по ней, тут же свернула на Вилчью, но уже целенаправленно, так как на Вилчей находился полицейский участок. Перед ним она и остановилась. Потом повернулась к нахальному пассажиру и ещё немного дрожащим, но уже грозным голосом потребовала объяснений:
— Что все это значит? Если пан намерен меня похитить, предупреждаю — я не такая!
Похититель был явно шокирован.
— Да бог с вами! Какое похищение? Пани мне жизнь спасла, я перед вами теперь в вечном долгу, а вы говорите — похитить.
— Так вы бросились ко мне под колёса для того, чтобы я вам жизнь спасла? — съязвила Марина.
— Кто бросался? Никуда я не бросался. При чем тут колёса? Я из-за него!
И он потряс перед носом Марины лохматым чёрным клубком, который все бережно притискивал к груди. С отвращением поглядев на лохмы, Марина поняла — парик. Ну конечно, огромный чёрный парик, растрёпанный ветром.
— Ветер сорвал с головы, он, знаете ли, малость великоват, и погнал по улице, — счёл нужным пояснить странный тип. — Пани чуть по нему не проехала. Но он зацепился за «дворник», к счастью…
— Ничего себе «к счастью». Я чуть на месте не померла!
— Именно к счастью! — настаивал тип. — Ведь парики, они знаете какие дорогие! На второй у меня уже денег не хватит. А без парика мне не жить. Бросился его ловить, тут, как назло, ботинок зацепился за тротуарную плитку и слетел с ноги. А пани уже собралась уезжать с моим париком…
Марина невольно искоса взглянула на этого барана. Он вовсе не был лысым!.. Светлые, будто выгоревшие, волосики, не очень густые, правда, но все же имелись. Они словно облепили голову, с такой шевелюры парик и без всякого вихря слетит. А ещё у этого типа были маленькие чёрные усики, тоже явно фальшивые, уж очень не подходили они к этой белобрысой личности. Явно переодетый. Преступник, иначе зачем ему менять внешность?
— Он чей? — сурово спросила Марина.
— Кто? — не понял этот недоделанный.
— Да парик же!
— Как это — чей? Мой.
— И пан его носит?
— Ну да!
— С какой целью? — хотела знать Марина.
Незнакомец вздохнул.
— Ладно, признаюсь, раз уж пани спасла его. Чтобы меня не узнали.
— Кто не узнал? Полиция? Если вы преступник, прошу покинуть мою машину!
— Какая там полиция, какой там преступник! Мне до них нет ни малейшего дела. Главное, чтоб меня не узнали в казино, потому как в моем настоящем виде в казино меня не пустят. А так (тут он нахлобучил на голову парик) я могу выдавать себя за кого угодно.
— Прежде всего за пугало огородное. У взрослого мужчины такая грива на голове. Может, вы выдавали себя за женщину?
Вздохнув совсем уж душераздирающе, тип признался в том, что, кроме внешности, ему потребовалось сменить также и анкетные данные, ведь в казино при входе требуют документ, удостоверяющий личность. Паспорт же он смог одолжить только у кореша, который, к сожалению, отличается именно таким обилием волос. Вот он и вынужден был приобрести парик, максимально напоминающий оригинал. Мало того. Пришлось сбрить бороду, которой у кореша не было, зато приклеить вот эту чёрную пакость под носом. И теперь под видом кореша он будет посещать казино, кореша они не волнуют, он там не засветился.
— А от «Гранда» надо было поскорее сматываться, вот я и рявкнул на пани, уж извините. Как раз шёл один из охранников, мог увидеть меня вот с этим в руке — и прощай, «Гранд»!
Незнакомец потряс париком, любовно расчесал его растопыренной пятернёй и нахлобучил на голову, повернув к себе зеркальце заднего обзора. После чего гордо потребовал, чтобы Марина высказала своё восхищение:
— Видите? Совсем другое дело, правда?
С большим интересом выслушав рассказ незнакомца, Марина критически оглядела этого барана, действительно изменившегося до неузнаваемости. Но особого восторга не выказала.
— Вообще, конечно, вид другой, — произнесла она с сомнением в голосе, — только что-то не так. Не видела я, чтоб у человека волосы росли таким образом.
Встревоженный тип вгляделся в своё отражение.
— Холера, и в самом деле… пани права, я нахлобучил эту штуку задом наперёд. Сейчас, сейчас…
Наблюдая за манипуляциями с париком, Марина вдруг подумала — а почему бы и ей не сходить в казино. Она бывала там с Каролем, очень давно, а потом муж перестал её брать с собой.
— Теперь вроде нормально, — рассеянно ответила она, ибо незнакомец нетерпеливо дёргал её за рукав. — Только слишком уж у пана в этом парике голова велика, словно пивной котёл.
— Точно! — обрадовался чудак. — У кореша как раз такая.
— Ну, хорошо. А почему пана не пускают в «Гранд» в собственном виде? — хотела знать Марина.
— Не только в «Гранд», вообще ни в одно казино не впускают, — помрачнел любитель азартных игр.
— Почему же?
— Не хочется мне признаваться, — смущённо начал незнакомец, — да раз уж пани оказала мне такую услугу, так и быть, признаюсь. Видите ли, натура у меня тонкая, нервная. Чуть что не в порядке — не стерплю, сразу взорвусь. Ну и получались из-за этого неприятности. Раз в «Гранде», раз во Дворце культуры… Да честно говоря, и в «Виктории» пару раз, уж так они меня разозлили, просто из себя вывели! Как такое стерпеть? А эти паразиты тут же все казино оповещают, такая мафия, доносчики, чтоб им…
— И вышвырнули пана из казино?
— Вроде того. А тут у Дворца, как меня выгоняли… а я не давался, проше пани, я не овца какая безответная! Так вот, пока мы в дверях возились, у какого-то таксиста клиент сбежал, не расплатившись, так они и это мне в счёт поставили. Будто я один всех охранников привлёк! И игроки глазели. Я, что ли, заставлял их глазеть? И на кой столько охранников навалилось на меня? Я их не просил об этом. Нет, пусть теперь пани ответит — есть справедливость на этом свете?
Марина охотно признала — справедливости нет, нигде нет. Заполучив благодарного слушателя, незнакомец разошёлся и высказал много критических слов в адрес руководства казино, проклятых автоматов, холерной рулетки и вообще всей этой империи азарта, цель которой — не дать выиграть порядочным людям. Одно слово — мафия. А поскольку в голове Марины стал складываться новый план действий, она требовала все новые подробности о ненавистной империи, на которые незнакомец, любовно укладывая перед зеркальцем завитушки драгоценного парика, не скупился. Приклеив слюнями последний, завершающий локон, он осмелился попросить милую даму подвезти его к самому входу в казино «Гранд-отеля», не то проклятый ветер опять сорвёт с головы камуфляж.
Марина без возражений подвезла незнакомца куда просил и автоматически двинула домой. Лишь на полпути она сообразила, что собиралась заехать в офис Кароля. Пришлось разворачиваться.
Дело в том, что шеф любил смешивать разные сорта чая, добавляя иногда экзотические, привезённые из заграничных вояжей. Не всем они приходились по вкусу — например, китайский жасминовый, производства одной из французских фирм, к которому Вольский пристрастился в последнее время. Беатка готовила специально для шефа особый чай, смесь обычного пополам с жасминовым. Шеф понимал, что кто-то может не разделять его пристрастие к экзотике, и не видел причин издеваться над подчинёнными, заставляя их пить то же, что и он, поэтому для него чай заваривали отдельно. Однако во всех случаях это был чай рассыпной, а не в пакетиках. Тут уж коллектив всецело был согласен с шефом, отвергая заваренную бумагу.
Чай в фирме Вольского пили два раза в день, рано утром и потом сразу после двенадцати, причём в неограниченных количествах.
Ничего не зная о порядках в фирме мужа, Марина приехала, чтобы прикинуть, есть ли какая возможность подсыпать мужу куда-нибудь отраву. Приехала она в четверть первого.
Фирма занимала весь четвёртый этаж старого здания. Швейцара не было, вход свободный, а для проникновения в здание имелся домофон. Из маленького предбанника одна дверь вела в туалетную комнату, вторая — в крохотный кухонный закуток, третья — в комнату секретарши, сразу за которой находился кабинет шефа. Кароль Вольский не выносил приёмные или салоны и таких глупостей у себя не заводил. Занимал столько места, сколько требовалось для двух компьютеров — один личный, а другой с выходом в Интернет. Правда, небольшой конференц-зал все же устроил, без него не обойтись. В распоряжении Беатки имелось самое совершенное оборудование, на это шеф не скупился. От входной двери секретариат отделяла стеклянная стена, так что секретарша могла видеть всех визитёров.
К услугам домофона Марине прибегать не пришлось, поскольку как раз кто-то выходил из дома. Она поднялась на лифте на четвёртый этаж и тихонько вошла в помещение мужниной конторы.
Секретарша её не видела и не слышала, поскольку занималась приготовлением чая. Собственно говоря, большой чайник для персонала был уже готов — вымыт и в него насыпана заварка. Девушка колдовала над чайником босса. Для начала следовало вытряхнуть из него спитой чай, причём сделать это очень тщательно, иначе шеф разгневается. Он замечал всякую мелочь и за небрежность спуску не давал.
Прислушавшись, Марина на цыпочках двинулась вперёд. Нигде не души, только из-за одной двери доносится шум воды.
Ага, вот здесь у них кухня, плитка и столик. Одного взгляда опытной домохозяйке хватило, чтобы понять — тут заваривается чай. Вон, большой чайник сейчас закипит. А заварочный готов, в него насыпана заварка. Для того чтобы вытряхнуть эту заварку на стол, насыпать вместо неё из своего целлофанового пакета принесённую отраву и присыпать её сверху тонким слоем настоящего чая, потребовалось не больше десяти секунд. Небрежно смахнув в свой пакет остатки заварки с кухонного столика, Марина поспешила неслышно удалиться.
Вернувшись, Беатка обдала кипятком вымытый заварочный чайничек шефа, а в чайник для сотрудников налила кипяток. После чего занялась чаем для шефа.
Через несколько минут сотрудники потянулись на чаепитие.
Персонал фирмы пережил ужасную ночь, ибо медикамент начал действовать часов в одиннадцать, а закончил лишь в шесть утра.
Мучилась и Марина, хотя её страдания были не желудочного, а морального порядка.
Прежде всего, Кароль не приехал домой ни на обед, ни на ужин. Не было в доме и Хелены, она отпросилась к дочери. Мало того, до позднего вечера не было и Юстинки. Так что Марина страдала в полном одиночестве.
С тех пор как племяннице стукнуло восемнадцать, тётка перестала её контролировать. За прошедшие десять лет девочка зарекомендовала себя послушным и разумным созданием, не причиняла приёмным родителям никаких хлопот, так что в восемнадцать лет её можно было спокойно предоставить самой себе. Училась она всегда хорошо, за мальчишками не бегала, те же из школьных приятелей, которые изредка приходили в дом Вольских, производили впечатление добропорядочных мальчиков, к тому же причина визитов к Юстинке всегда была уважительной. Так что Марина с чистой совестью перестала заниматься племянницей, вспоминая о ней лишь тогда, когда сама испытывала в девушке нужду.
Происходило это преимущественно в те дни, когда тётке хотелось поплакаться на свою тяжкую жизнь, или посоветоваться, или требовалась помощь. Ну, скажем, перегорела лампочка, кого же ещё послать в магазин, как не Юстинку.
Ну так вот, Юстинки не было, а Марина не находила себе места: ведь именно сейчас отравленный Кароль где-то помирает, вот-вот позвонят из какой-нибудь больницы и сообщат страшную весть, и что? В доме, кроме неё, никого не окажется, никто не подтвердит, что она весь вечер никуда не выходила и была сражена страшной вестью наповал.
Марина сама не заметила, как оказалась в гардеробной. На минутку присев, она обвела помещение невидящим взором, выскочила и вдруг метнулась обратно. Что-то в гардеробной не так, чего-то вроде не хватает.
Не хватало дорожной сумки Кароля. Нормальной, обычной, на колёсиках, небольшой, но вместительной. Той, с которой муж обычно ездил в короткие командировки, когда нет нужды брать много одежды, ласты, маску. И вот этой сумки в гардеробной не было. Может, ещё чего не было?
Марина прекрасно знала весь наличный гардероб мужа, ведь в большинстве случаев сама приобретала ему все необходимое, сама наводила порядок в его вещах. Понадобилось совсем немного времени, чтобы установить: недостаёт двух сорочек, одной пижамы, одного галстука, одной пары носков и двух подштанников. Разумеется, не считая того, что было на нем надето.
Хотя нет, не так. Костюм, что был на нем, — вот он, висит. Кароль надел более элегантный.
Первой реакцией Марины было раздражение: как вам нравится, опять уехал, не предупредив! Потом явилась мысль: оно и к лучшему, помрёт от отравы где-то далеко от дома, тут уж никто на неё не подумает, никто её не заподозрит. Хотя… когда же он уехал?
Постаралась припомнить, как провела день.
Сделав своё чёрное дело, она не сразу поехала домой, а заглянула в парочку бутиков, в одном из них встретила Изу, они немного поболтали за чашечкой кофе… А поскольку Иза спешила куда-то, Марина тоже заторопилась. Когда же Кароль, чтоб ему провалиться, успел заскочить домой, переодеться и взять сумку?
А Кароль заскочил домой сразу после короткого совещания с сотрудниками, примерно в полчетвёртого. В семнадцать двадцать он улетал в Копенгаген. Дома никого не застал, переоделся, покидал в сумку самое необходимое и уехал за пять минут до возвращения Марины. И всю дорогу думал об «Англетере». Именно в этом отеле ему забронировали номер. Любил он «Англетер», там ему хорошо работалось и отдыхалось. Кароль радовался, что через несколько часов разместится в номере этого чудесного старинного отеля. Правда, летел он в Данию всего на день, на выставку кондиционеров, завтра вечером собирался вернуться. Время — деньги, а нескольких часов вполне достаточно, чтобы увидеть все новинки и переговорить с партнёрами.
— Да говорю же, ягоды тиса. Те, что мои оболтусы прошлым летом привезли из Крыма. Да пани, что ли, не слышала, о чем я только что говорила?
Пришлось сокрушённо признаться — не слышала, от своих проблем голова раскалывается, уж извините.
Соседка охотно извинила.
— Я эти ягоды только вчера нашла, а в Крым они ездили ещё в прошлом году. Как будто больше и поехать некуда, непременно к русским, от них, кроме гадости, ничего хорошего не привезёшь. Нет, упёрлись, да пани знает современную молодёжь, считают себя умнее всех, где им мать послушать! Там у них какой-то международный лагерь, им нравится. Ну, и кто оказался прав? Гадость привезли.
И опять сунула под нос Марины кучку каких-то чёрных деревяшек, совсем не похожих на ягоды.
— Это ягоды? — недоверчиво переспросила та.
— Ну да, ягоды тисового дерева, когда высыхают, принимают вот такой вид.
— И что?
— Как это — что? Разве пани не знает, что это смертельный яд? Я ещё удивляюсь, как мои остолопы до сих пор кому-нибудь этого в еду не подсыпали. Должно быть, сами забыли, что привезли.
Марина и не заметила, как правыми колёсами проехалась по тротуару.
— Пани не шутит? Яд? И что пани собирается с ним делать?
— Так я же как раз с пани советовалась. Сама не знаю, куда теперь это девать. Просто так выбросить — а вдруг какое животное слопает и отравится. В камине сжечь — а вдруг у них такой ядовитый дым, что всю экологию нам испортит?
Марина принялась судорожно придумывать, как бы похитрее завладеть столь нужным ей продуктом. И придумала.
— Их надо бросить в негашёную известь, — важно, со знанием дела, заявила она. — Пока же… вот сюда, в пакет, положите. А то ещё рассыпятся в машине.
Вытащив кучу целлофановых пакетов из кармана на дверце, Марина протянула их соседке.
Обрадованная соседка выбрала один и осторожно сунула в него прямо в салфетке свои смертоносные ягоды. Вздохнув, она уныло заметила:
— Негашёная известь — это замечательно, но где её взять?
У Марины уже был готов ответ:
— Я знаю где. Тут недалеко один пройдоха строит себе теплицу или что-то в этом роде, так у него целая яма негашёной извести. На обратном пути заедем, вместе и выбросим.
— Это так любезно с вашей стороны. Не знаю, как и благодарить.
— Пустяки, отнимет всего десять минут. Прямо с базара и поедем. Вы же потом домой?
— Конечно, надо ведь обед приготовить.
— Значит, вместе и вернёмся.
Муминкова с благодарностью приняла предложение Марины и сразу изменила своё мнение о ней. До сих пор считала Марину бабой глупой, заносчивой, необщительной, а тут вдруг оказалось — и доброжелательная, и находчивая. Как часто мы превратно судим о человеке, не зная его!
По дороге продумав, как себя вести, Марина на базаре сразу же исчезла из поля зрения соседки. На базаре это нетрудно сделать. Она поспешила туда, где продавались всевозможные приправы. Чего тут только не было! Палочки ванили, букетики майорана, веники лаврового листа, болотный багульник от моли и бог знает что ещё. На всякий случай, оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ней не следят, Марина купила два целлофановых пакетика неизвестно с чем, поскольку содержимое очень напоминало соседкины тисовые ягоды, потом приобрела пакетик каких-то мелко нарезанных чёрных корешков и уже на обратном пути прихватила пачку больших белых салфеток с такой же полосочкой по краю, как и у Муминковой.
В машину она села первой. Смертоносное зелье соседка оставила на сиденье. Дрожащими руками Марина принялась смешивать купленные субстанции, то и дело поглядывая, не возвращается ли соседка с покупками. К счастью, та не торопилась. Вытащив ещё один пакет из кармашка на дверце, Марина сунула в него свои приправы и быстро подменила пакетик с отравой.
Муминкова вернулась с огромной сумкой овощей и плюхнулась на место, даже не заметив, что пакетик с ядом свалился на пол. Она была чем-то очень взволнована. Не поинтересовавшись, что купила Марина, вдруг ошарашила её неожиданным вопросом:
— А пани случайно не знает, в какие часы у Ларчиковой приём?
Не помня себя от радости, Марина подхватила тему.
Вскоре они подъехали к стройке, где имелась яма с негашёной известью. Только тут соседка вспомнила о ягодах и принялась шарить вокруг себя. Обнаружила пакет на полу, подняла его и вроде как засомневалась.
Прохиндей строил не теплицу, а роскошный каменный сарай для кроликов, с окнами, чтобы зверушкам было светло и тепло. Осторожно прокравшись к яме так, чтобы никто не увидел, женщины остановились в полуметре от белого озерка.
Соседка наконец высказала свои сомнения:
— А ну как этот жуткий яд повредит кому-нибудь ?
— Пани может не сомневаться, негашёная известь все выест, — со знанием дела успокоила её Марина.
— Нет, у меня рука не поднимется, — призналась соседка и передала пакет Марине.
Та размахнулась и швырнула пакет в яму. Обе бабы не дыша уставились на него, ожидая, что он задымится и постепенно утонет в яме. Ничего подобного! Время шло, а пакет преспокойно лежал себе на поверхности.
— Надо бы его палкой подпихнуть, — забеспокоилась соседка.
Марина отыскала ветку, тонкую, но длинную, и принялась тыкать ею в пакетик. Ничтожный результат. Пакет с места не сдвинулся, лишь белоснежная поверхность ямы оказалась исчерченной таинственными иероглифами. Бабы по очереди остервенело трудились, устали и вспотели, но так ничего и не добились.
— А пани утверждала, что известь пожирает все! — упрекнула соседка.
— Так оно и есть, наверняка уже снизу разъедает, — упорствовала Марина. — К утру и следа не останется.
Ей самой хотелось в это верить. А кроме того, она надеялась на лопату, которой рабочие станут набирать известь. Тогда или перемешают её, или сгребут вместе с их пакетиком, и никто не будет проверять, что там в известковом растворе. И вообще, сколько можно тут торчать? Сменив твёрдый тон уверенной в себе особы на немного укоризненный, она спросила соседку:
— Надеюсь, пани не намерена торчать тут до вечера? Теперь, когда ягоды ещё и в извести извалялись, их уж наверняка никто в рот не возьмёт. Вы согласны со мной?
Соседка, похоже, не до конца была в этом уверена, но и ей пора было заняться обедом.
И она решилась:
— Да, вы правы, дорогая, вы совершенно правы, я просто свихнулась с этими ягодами. Пора возвращаться. Интересно, туфли отчистятся, как вы думаете?
* * *
Что касается угонщиков, то они вовсе не были такими маразматиками, какими их сочла Марина. «Ягуар» Вольского лишил их покоя. Они занялись им в тот же понедельник, когда любящая супруга снабдила их информацией, и сразу поняли — дело нелёгкое. Уже само проникновение в гараж на территории тщательно охраняемого посёлка являлось серьёзным препятствием. Некоторые элементы сигнализации было просто невозможно отключить, как, скажем, нельзя отключить хорошо натренированную живую собаку, а охранники пользовались на редкость дурной репутацией у воровской братии. Благоприятная ситуации создалась внезапно — благодаря вдруг испортившимся воротам на участке Вольского, но в самые приятные предвечерние часы «ягуара» на стоянке не оказалось, так что счастливый случай использовать не удалось.Более перспективной казалась парковка у офиса. Правда, охранял её очень добросовестный сторож, но угонщики умели управляться со сторожами. Можно, например, поднять шум у какой-нибудь машины, подальше от «ягуара». Сторож по долгу службы обязан лично разобраться, в чем там дело, а тем временем «ягуар» быстренько загоняют на платформу — и был таков. Полиция не обратит внимания на машину, которую, не скрываясь, везут средь бела дня, наверняка неисправную. Пока спохватятся, будет уже поздно.
К тому же, как выяснилось, Вольский бросал свою любимицу и просто на улице, не обязательно на платной стоянке.
Одним из таких мест была ротонда Дворца культуры. Конечно, у входа в казино торчали бравые парни, но достаточно было малейшего подозрительного шума внутри казино, и они теряли интерес к внешнему миру как минимум на четверть часа. А шум внутри возникал то и дело, игроки вечно что-нибудь откалывали, сопровождая свои выходки членовредительством и нанесением материального ущерба заведению. В таких случаях руководство казино не вызывало полицию, предпочитая обходиться силами собственных охранников.
Значит, требовалось организовать бесчинство внутри казино.
* * *
О суровых правилах, заведённых в казино, Марина узнала случайно и при весьма странных обстоятельствах.Она ехала к офису мужа, прихватив ядовитые ягоды тиса, в голове её копошились туманные планы. Одно Марина знала твёрдо — травить мужа следует только в офисе. Вот и ехала туда.
Как это часто бывает, что-то произошло с атмосферными фронтами, опять, видимо, они повздорили, и отголоском их склоки стал страшный вихрь, внезапно налетевший на Варшаву. Когда Марина была уже на Хожей, при самом выезде на Кручую, сильным порывом ветра к её лобовому стеклу вдруг прибило какой-то большой лохматый клубок. Кошмарные чёрные патлы разметались по стеклу перед самым носом Марины, перекрыв видимость. В панике она нажала на тормоз, и тут какой-то человек метнулся под колёса. Марина его не переехала только потому, что успела затормозить, и теперь сидела, вцепившись себе в горло, будто хотела сама себя задушить.
В ужасе глядела она, как незнакомец выбрался из-под колёс и метнулся к тротуару. Там он опять нагнулся — ага, обувал свалившийся с ноги ботинок. Сунув в него ногу и не завязав болтавшиеся шнурки, опять кинулся… нет, не под колёса, а на капот, раскинув руки, словно пытаясь собственной тяжестью удержать её на месте. Сообразив, что это не в его силах, рванул дверцу, и, бросив ошеломлённой Марине «Стоять!», опять навалился на капот и принялся отдирать чёрные лохмы, зацепившиеся за «дворник» на ветровом стекле.
А Марина и не думала двигаться — от вопля странного человека она дёрнулась, нога соскочила со сцепления, машина подпрыгнула, и двигатель заглох. Тем временем ненормальный тип отцепил чёрный клубок и нежно прижал его к груди. Бросив взгляд в сторону Кручей, он кубарем скатился с капота, втиснулся в машину и скомандовал отчаянным голосом: «Газуй!»
Окрик привёл Марину в чувство, она автоматически запустила двигатель и рванула вперёд, подгоняемая сзади нетерпеливыми гудками. Все так же автоматически вывернула на Кручую и, промчавшись по ней, тут же свернула на Вилчью, но уже целенаправленно, так как на Вилчей находился полицейский участок. Перед ним она и остановилась. Потом повернулась к нахальному пассажиру и ещё немного дрожащим, но уже грозным голосом потребовала объяснений:
— Что все это значит? Если пан намерен меня похитить, предупреждаю — я не такая!
Похититель был явно шокирован.
— Да бог с вами! Какое похищение? Пани мне жизнь спасла, я перед вами теперь в вечном долгу, а вы говорите — похитить.
— Так вы бросились ко мне под колёса для того, чтобы я вам жизнь спасла? — съязвила Марина.
— Кто бросался? Никуда я не бросался. При чем тут колёса? Я из-за него!
И он потряс перед носом Марины лохматым чёрным клубком, который все бережно притискивал к груди. С отвращением поглядев на лохмы, Марина поняла — парик. Ну конечно, огромный чёрный парик, растрёпанный ветром.
— Ветер сорвал с головы, он, знаете ли, малость великоват, и погнал по улице, — счёл нужным пояснить странный тип. — Пани чуть по нему не проехала. Но он зацепился за «дворник», к счастью…
— Ничего себе «к счастью». Я чуть на месте не померла!
— Именно к счастью! — настаивал тип. — Ведь парики, они знаете какие дорогие! На второй у меня уже денег не хватит. А без парика мне не жить. Бросился его ловить, тут, как назло, ботинок зацепился за тротуарную плитку и слетел с ноги. А пани уже собралась уезжать с моим париком…
Марина невольно искоса взглянула на этого барана. Он вовсе не был лысым!.. Светлые, будто выгоревшие, волосики, не очень густые, правда, но все же имелись. Они словно облепили голову, с такой шевелюры парик и без всякого вихря слетит. А ещё у этого типа были маленькие чёрные усики, тоже явно фальшивые, уж очень не подходили они к этой белобрысой личности. Явно переодетый. Преступник, иначе зачем ему менять внешность?
— Он чей? — сурово спросила Марина.
— Кто? — не понял этот недоделанный.
— Да парик же!
— Как это — чей? Мой.
— И пан его носит?
— Ну да!
— С какой целью? — хотела знать Марина.
Незнакомец вздохнул.
— Ладно, признаюсь, раз уж пани спасла его. Чтобы меня не узнали.
— Кто не узнал? Полиция? Если вы преступник, прошу покинуть мою машину!
— Какая там полиция, какой там преступник! Мне до них нет ни малейшего дела. Главное, чтоб меня не узнали в казино, потому как в моем настоящем виде в казино меня не пустят. А так (тут он нахлобучил на голову парик) я могу выдавать себя за кого угодно.
— Прежде всего за пугало огородное. У взрослого мужчины такая грива на голове. Может, вы выдавали себя за женщину?
Вздохнув совсем уж душераздирающе, тип признался в том, что, кроме внешности, ему потребовалось сменить также и анкетные данные, ведь в казино при входе требуют документ, удостоверяющий личность. Паспорт же он смог одолжить только у кореша, который, к сожалению, отличается именно таким обилием волос. Вот он и вынужден был приобрести парик, максимально напоминающий оригинал. Мало того. Пришлось сбрить бороду, которой у кореша не было, зато приклеить вот эту чёрную пакость под носом. И теперь под видом кореша он будет посещать казино, кореша они не волнуют, он там не засветился.
— А от «Гранда» надо было поскорее сматываться, вот я и рявкнул на пани, уж извините. Как раз шёл один из охранников, мог увидеть меня вот с этим в руке — и прощай, «Гранд»!
Незнакомец потряс париком, любовно расчесал его растопыренной пятернёй и нахлобучил на голову, повернув к себе зеркальце заднего обзора. После чего гордо потребовал, чтобы Марина высказала своё восхищение:
— Видите? Совсем другое дело, правда?
С большим интересом выслушав рассказ незнакомца, Марина критически оглядела этого барана, действительно изменившегося до неузнаваемости. Но особого восторга не выказала.
— Вообще, конечно, вид другой, — произнесла она с сомнением в голосе, — только что-то не так. Не видела я, чтоб у человека волосы росли таким образом.
Встревоженный тип вгляделся в своё отражение.
— Холера, и в самом деле… пани права, я нахлобучил эту штуку задом наперёд. Сейчас, сейчас…
Наблюдая за манипуляциями с париком, Марина вдруг подумала — а почему бы и ей не сходить в казино. Она бывала там с Каролем, очень давно, а потом муж перестал её брать с собой.
— Теперь вроде нормально, — рассеянно ответила она, ибо незнакомец нетерпеливо дёргал её за рукав. — Только слишком уж у пана в этом парике голова велика, словно пивной котёл.
— Точно! — обрадовался чудак. — У кореша как раз такая.
— Ну, хорошо. А почему пана не пускают в «Гранд» в собственном виде? — хотела знать Марина.
— Не только в «Гранд», вообще ни в одно казино не впускают, — помрачнел любитель азартных игр.
— Почему же?
— Не хочется мне признаваться, — смущённо начал незнакомец, — да раз уж пани оказала мне такую услугу, так и быть, признаюсь. Видите ли, натура у меня тонкая, нервная. Чуть что не в порядке — не стерплю, сразу взорвусь. Ну и получались из-за этого неприятности. Раз в «Гранде», раз во Дворце культуры… Да честно говоря, и в «Виктории» пару раз, уж так они меня разозлили, просто из себя вывели! Как такое стерпеть? А эти паразиты тут же все казино оповещают, такая мафия, доносчики, чтоб им…
— И вышвырнули пана из казино?
— Вроде того. А тут у Дворца, как меня выгоняли… а я не давался, проше пани, я не овца какая безответная! Так вот, пока мы в дверях возились, у какого-то таксиста клиент сбежал, не расплатившись, так они и это мне в счёт поставили. Будто я один всех охранников привлёк! И игроки глазели. Я, что ли, заставлял их глазеть? И на кой столько охранников навалилось на меня? Я их не просил об этом. Нет, пусть теперь пани ответит — есть справедливость на этом свете?
Марина охотно признала — справедливости нет, нигде нет. Заполучив благодарного слушателя, незнакомец разошёлся и высказал много критических слов в адрес руководства казино, проклятых автоматов, холерной рулетки и вообще всей этой империи азарта, цель которой — не дать выиграть порядочным людям. Одно слово — мафия. А поскольку в голове Марины стал складываться новый план действий, она требовала все новые подробности о ненавистной империи, на которые незнакомец, любовно укладывая перед зеркальцем завитушки драгоценного парика, не скупился. Приклеив слюнями последний, завершающий локон, он осмелился попросить милую даму подвезти его к самому входу в казино «Гранд-отеля», не то проклятый ветер опять сорвёт с головы камуфляж.
Марина без возражений подвезла незнакомца куда просил и автоматически двинула домой. Лишь на полпути она сообразила, что собиралась заехать в офис Кароля. Пришлось разворачиваться.
* * *
В фирме Кароля, так уж получилось, все почему-то предпочитали чай, а не кофе. Заваривать чай входило в обязанности секретарши, пани Беаты. Была даже специально выделена каморка при секретариате, где имелось все необходимое, в том числе и два чайника. Почему два? Так пожелал шеф.Дело в том, что шеф любил смешивать разные сорта чая, добавляя иногда экзотические, привезённые из заграничных вояжей. Не всем они приходились по вкусу — например, китайский жасминовый, производства одной из французских фирм, к которому Вольский пристрастился в последнее время. Беатка готовила специально для шефа особый чай, смесь обычного пополам с жасминовым. Шеф понимал, что кто-то может не разделять его пристрастие к экзотике, и не видел причин издеваться над подчинёнными, заставляя их пить то же, что и он, поэтому для него чай заваривали отдельно. Однако во всех случаях это был чай рассыпной, а не в пакетиках. Тут уж коллектив всецело был согласен с шефом, отвергая заваренную бумагу.
Чай в фирме Вольского пили два раза в день, рано утром и потом сразу после двенадцати, причём в неограниченных количествах.
Ничего не зная о порядках в фирме мужа, Марина приехала, чтобы прикинуть, есть ли какая возможность подсыпать мужу куда-нибудь отраву. Приехала она в четверть первого.
Фирма занимала весь четвёртый этаж старого здания. Швейцара не было, вход свободный, а для проникновения в здание имелся домофон. Из маленького предбанника одна дверь вела в туалетную комнату, вторая — в крохотный кухонный закуток, третья — в комнату секретарши, сразу за которой находился кабинет шефа. Кароль Вольский не выносил приёмные или салоны и таких глупостей у себя не заводил. Занимал столько места, сколько требовалось для двух компьютеров — один личный, а другой с выходом в Интернет. Правда, небольшой конференц-зал все же устроил, без него не обойтись. В распоряжении Беатки имелось самое совершенное оборудование, на это шеф не скупился. От входной двери секретариат отделяла стеклянная стена, так что секретарша могла видеть всех визитёров.
К услугам домофона Марине прибегать не пришлось, поскольку как раз кто-то выходил из дома. Она поднялась на лифте на четвёртый этаж и тихонько вошла в помещение мужниной конторы.
Секретарша её не видела и не слышала, поскольку занималась приготовлением чая. Собственно говоря, большой чайник для персонала был уже готов — вымыт и в него насыпана заварка. Девушка колдовала над чайником босса. Для начала следовало вытряхнуть из него спитой чай, причём сделать это очень тщательно, иначе шеф разгневается. Он замечал всякую мелочь и за небрежность спуску не давал.
Прислушавшись, Марина на цыпочках двинулась вперёд. Нигде не души, только из-за одной двери доносится шум воды.
Ага, вот здесь у них кухня, плитка и столик. Одного взгляда опытной домохозяйке хватило, чтобы понять — тут заваривается чай. Вон, большой чайник сейчас закипит. А заварочный готов, в него насыпана заварка. Для того чтобы вытряхнуть эту заварку на стол, насыпать вместо неё из своего целлофанового пакета принесённую отраву и присыпать её сверху тонким слоем настоящего чая, потребовалось не больше десяти секунд. Небрежно смахнув в свой пакет остатки заварки с кухонного столика, Марина поспешила неслышно удалиться.
Вернувшись, Беатка обдала кипятком вымытый заварочный чайничек шефа, а в чайник для сотрудников налила кипяток. После чего занялась чаем для шефа.
Через несколько минут сотрудники потянулись на чаепитие.
* * *
Если учесть, что бедные дети Марининой соседки, те самые оболтусы, были коварно обмануты своими крымскими дружками, которые навесили легковерным полякам лапшу на уши, порассказав небылицы о якобы смертельно ядовитых ягодах тиса; если учесть, что вместо ягод тиса они подсунули оболтусам те лечебные зелья, которые продаются в Крыму на каждом шагу и являются прекрасным слабительным средством; если учесть, что упомянутые средства не только не испытали на себе губительного воздействия негашёной извести, а, напротив, были по всем правилам заварены в большом количестве и потом ещё подогревались на медленном огне и настаивались; наконец, если учесть, что они не обладали никаким специфическим медицинским вкусом, так вот, если все это учесть, — не стоит удивляться, что весь здоровый коллектив фирмы Вольского, попив чайку, перестал быть здоровым. Весь, за исключением Беатки, которая разделяла вкусы начальства и пила чай с жасмином, украдкой наливая себе заварку из личного чайника шефа.Персонал фирмы пережил ужасную ночь, ибо медикамент начал действовать часов в одиннадцать, а закончил лишь в шесть утра.
Мучилась и Марина, хотя её страдания были не желудочного, а морального порядка.
Прежде всего, Кароль не приехал домой ни на обед, ни на ужин. Не было в доме и Хелены, она отпросилась к дочери. Мало того, до позднего вечера не было и Юстинки. Так что Марина страдала в полном одиночестве.
С тех пор как племяннице стукнуло восемнадцать, тётка перестала её контролировать. За прошедшие десять лет девочка зарекомендовала себя послушным и разумным созданием, не причиняла приёмным родителям никаких хлопот, так что в восемнадцать лет её можно было спокойно предоставить самой себе. Училась она всегда хорошо, за мальчишками не бегала, те же из школьных приятелей, которые изредка приходили в дом Вольских, производили впечатление добропорядочных мальчиков, к тому же причина визитов к Юстинке всегда была уважительной. Так что Марина с чистой совестью перестала заниматься племянницей, вспоминая о ней лишь тогда, когда сама испытывала в девушке нужду.
Происходило это преимущественно в те дни, когда тётке хотелось поплакаться на свою тяжкую жизнь, или посоветоваться, или требовалась помощь. Ну, скажем, перегорела лампочка, кого же ещё послать в магазин, как не Юстинку.
Ну так вот, Юстинки не было, а Марина не находила себе места: ведь именно сейчас отравленный Кароль где-то помирает, вот-вот позвонят из какой-нибудь больницы и сообщат страшную весть, и что? В доме, кроме неё, никого не окажется, никто не подтвердит, что она весь вечер никуда не выходила и была сражена страшной вестью наповал.
Марина сама не заметила, как оказалась в гардеробной. На минутку присев, она обвела помещение невидящим взором, выскочила и вдруг метнулась обратно. Что-то в гардеробной не так, чего-то вроде не хватает.
Не хватало дорожной сумки Кароля. Нормальной, обычной, на колёсиках, небольшой, но вместительной. Той, с которой муж обычно ездил в короткие командировки, когда нет нужды брать много одежды, ласты, маску. И вот этой сумки в гардеробной не было. Может, ещё чего не было?
Марина прекрасно знала весь наличный гардероб мужа, ведь в большинстве случаев сама приобретала ему все необходимое, сама наводила порядок в его вещах. Понадобилось совсем немного времени, чтобы установить: недостаёт двух сорочек, одной пижамы, одного галстука, одной пары носков и двух подштанников. Разумеется, не считая того, что было на нем надето.
Хотя нет, не так. Костюм, что был на нем, — вот он, висит. Кароль надел более элегантный.
Первой реакцией Марины было раздражение: как вам нравится, опять уехал, не предупредив! Потом явилась мысль: оно и к лучшему, помрёт от отравы где-то далеко от дома, тут уж никто на неё не подумает, никто её не заподозрит. Хотя… когда же он уехал?
Постаралась припомнить, как провела день.
Сделав своё чёрное дело, она не сразу поехала домой, а заглянула в парочку бутиков, в одном из них встретила Изу, они немного поболтали за чашечкой кофе… А поскольку Иза спешила куда-то, Марина тоже заторопилась. Когда же Кароль, чтоб ему провалиться, успел заскочить домой, переодеться и взять сумку?
А Кароль заскочил домой сразу после короткого совещания с сотрудниками, примерно в полчетвёртого. В семнадцать двадцать он улетал в Копенгаген. Дома никого не застал, переоделся, покидал в сумку самое необходимое и уехал за пять минут до возвращения Марины. И всю дорогу думал об «Англетере». Именно в этом отеле ему забронировали номер. Любил он «Англетер», там ему хорошо работалось и отдыхалось. Кароль радовался, что через несколько часов разместится в номере этого чудесного старинного отеля. Правда, летел он в Данию всего на день, на выставку кондиционеров, завтра вечером собирался вернуться. Время — деньги, а нескольких часов вполне достаточно, чтобы увидеть все новинки и переговорить с партнёрами.