Хогарт Аурелия. В поисках нежности

   После долгих раздумий она остановила выбор на светлых туфлях: те хоть и имели каблук выше среднего, но все же больше закрывали ногу, чем босоножки.
   Надеешься, в этих туфельках тебе будет намного удобнее, чем в босоножках? – прокатился в ее мозгу чей-то насмешливый голосок. Или Тим настолько очаровал тебя, что ты готова бежать за ним по снегу босиком?
   Бетти нахмурилась, хотя в глубине души понимала, что подобное замечание отчасти справедливо. Она знала Тима всего сутки, однако ее не покидало ощущение, будто они знакомы с детства. К тому же Бетти словно влекла к нему какая-то сила, и противиться этому она была не в состоянии. Ну и, разумеется, на нее не мог не произвести впечатления необычный – а для нее так просто экстравагантный – поступок Тима, решившего купить платье единственно ради того, чтобы ей было в чем отправиться с ним в ресторан. Причем стоил этот наряд намного дороже платья невесты, которое некогда преподнес ей Зак. О, тогда она не придавала значения подобным нюансам, но сейчас, повзрослев и обретя определенный опыт, оценила жест Тима по достоинству.
   Ровно в семь часов, напоследок взглянув на себя в зеркало, Бетти спустилась в холл и сразу увидела поднимающегося на освещенное крыльцо Тима.
   Вернее, в первую минуту она не узнала его, подумала, что это кто-то из постояльцев отеля заблудился или завернул на базу, чтобы о чем-то спросить.
   Собственно, Бетти увидела молодого мужчину в смокинге, белоснежной рубашке и галстуке-бабочке и лишь через мгновение догадалась, что это и есть Тим, потому что вряд ли еще кому-нибудь пришло бы в голову разгуливать по территории туристического комплекса в изысканном костюме и, несмотря на легкий морозец, без верхней одежды.
   Поспешив к двери, Бетти отодвинула щеколду и отступила на шаг. Тим вошел и тут же скользнул взглядом по ее фигуре, стройность которой подчеркивалась простым, но очень изящным покроем золотистого платья. Глаза его вспыхнули. Затем, не скрывая восхищения, он оглядел рассыпавшиеся по плечам Бетти шелковистые светло-русые волосы, нежную шею, едва тронутые помадой губы и, наконец, посмотрел в ее синие глаза.
   Длинные ресницы Бетти затрепетали, однако она сделала над собой усилие и не опустила взгляд.
   – Какая ты красивая! – тихо произнес Тим. – Я угадал с платьем – оно словно для тебя создано. – С этими словами он наклонился и легонько поцеловал Бетти сначала в одну щеку, потом в другую.
   Выглядело это так естественно, что у нее не возникло ни малейшего желания как-то воспротивиться ему или возразить. Напротив, Бетти охватил приятный чувственный трепет, и, чтобы скрыть его – в первую очередь от себя самой, – она сказала:
   – Как же ты угадал, если выбирал платье по телефону? Или я что-то неправильно поняла? – После небольшой паузы, не получив ответа сразу, она добавила: – Тим? Ты меня слышишь?
   Он встрепенулся. Похоже, пока Бетти говорила, он просто наслаждался звуками ее голоса, поэтому суть сказанного осталась за пределами его понимания.
   – Что? А, как выбирал... Ну, мне описывали разные туалеты и в конце концов я остановился на этом платье. – Тим вновь скользнул взглядом по тонкой талии и стройным бедрам Бетти. – И не ошибся, наряд тебе к лицу. – Потом, словно спохватившись, он произнес: – Ох, что это я! Даже не спросил, нравится ли платье тебе самой?
   Бетти в свою очередь обвела Тима взглядом. В эту минуту он ничем не напоминал уборщика снега. В нынешнем виде Тим мог бы назваться кем угодно, хоть банкиром или владельцем казино. За всю свою жизнь Бетти еще никогда не приходилось общаться с таким шикарным молодым человеком.
   – Нравится, – сдерживая волнение, произнесла она. – И я хочу поблагодарить тебя за подарок.
   К собственному удивлению, словами Бетти не ограничилась. Будто чья-то рука подтолкнула ее вперед, и, приподнявшись на цыпочки, она поцеловала Тима – не в щеку, как сам он минуту назад, а в губы!
   Впрочем, в ту же секунду волшебное наваждение кончилось, и Бетти смущенно отпрянула. Однако от ее внимания не укрылось, как сверкнули карие глаза Тима и как он потянулся к ней, но сразу же остановился, словно опасаясь нечаянно разрушить некую невидимую объединяющую конструкцию, которая как будто начала сооружаться вокруг них.
   – Я рад, – спустя минуту сказал Тим, улыбаясь одними глазами. Затем коротко оглянулся на окна холла и добавил: – Ну что, пора отправляться в ресторан?
   Странно, но сейчас эта сумасбродная идея больше не казалась Бетти такой уж невозможной.
   – Что ж, давай попробуем пробраться туда, – улыбнулась она.
   – Только накинь что-нибудь на плечи. Дорожку-то я очистил от снега и даже подмел, так что до гостиницы дойдем без проблем, но на улице холодновато.
   Бетти взглянула на вешалку.
   – У меня вот эта куртка, но она совсем не сочетается с таким роскошным платьем, поэтому я даже не знаю, стоит ли ее надевать...
   Но Тим уже снял куртку с крючка.
   – Даже не выдумывай! Недоставало еще, чтобы ты простудилась. Ну-ка, давай я тебе помогу... Так... и идем!
 
   Бетти навсегда запомнила, как они с Тимом шагали по мощенной плиткой дорожке – она в туфлях на высоком каблуке, он в лакированной обуви – а по бокам тянулись хоть и приземистые, но все же сугробы. Кроме того, над головой простиралось черное, усеянное звездами небо, а вокруг стояла тишина, которая бывает только в горах в безветренную погоду.
   Впрочем, со стороны гостиницы доносились звуки музыки. Там уже играл оркестр, выступавший каждый день – кроме понедельника, когда у его участников был выходной.
   – И как же ты думаешь пройти мимо швейцара? – хихикнула Бетти, когда они поднялись по ступенькам и вошли в вестибюль отеля.
   – Это будет несложно, – усмехнулся Тим. – Ты только помалкивай и держись уверенно.
   – Но швейцар меня прекрасно знает!
   – Тсс... – шепнул Тим, мимоходом поприветствовав кого-то кивком. – Говорю же тебе, помалкивай. Сейчас сама все поймешь.
   Они пересекли вестибюль, сдали в гардеробе куртку Бетти, затем подошли к большому, в полстены, зеркалу.
   И тут Бетти начала понемногу понимать идею Тима. Увидев в зеркале их общее отражение, она в первый момент не узнала себя. Произошло нечто подобное тому, что случилось, когда на крыльце туристической базы появился молодой мужчина в смокинге – Бетти не узнала в нем Тима. Сейчас, стоя рядом с ним в роскошном золотистом платье, с завитыми волосами, взволнованно поблескивающими глазами и румянцем на щеках, Бетти с трудом верила, что это она, а не кто-либо из проживающих в отеле туристок.
   – Идем, – негромко, уголком рта, произнес Тим. – Не забывай: уверенность!
   Галантно придерживая Бетти под руку, он повел ее к входу в ресторан. Швейцар находился там, приветствуя гостей. Когда Тим и Бетти проходили мимо, он и им пожелал приятного вечера, потом пристально взглянул на Бетти – которая сразу внутренне напряглась, ожидая неприятностей, – но ничего не сказал. Вероятнее всего, у него отсутствовала полная уверенность в том, что он не обознался. Останавливать же постояльцев отеля было себе дороже – за этим наверняка последует скандал, нагоняй от управляющего и прочее в том же роде.
   – Ну, что я тебе говорил? – с тихим смешком обронил Тим, когда они удалились от входа на достаточное расстояние.
   Бетти перевела дух.
   – Да, ловко ты его! Но все равно я очень волновалась.
   Тим взглянул на нее.
   – Тебе это идет, ты становишься еще красивее.
   – Если станешь меня смущать, повернусь и уйду, – сконфуженно пробормотала она, оглянувшись на дверь с таким видом, будто действительно искала путь к отступлению.
   Вместо этого ее взгляд поймал спешившего к ним с Тимом метрдотеля.
   Усадив их за свободный столик, тот произнес несколько дежурных фраз, затем кивнул ближайшему официанту и отправился встречать новых гостей.
   В предложенном меню все оказалось по-французски, поэтому знавшая всего несколько слов на этом языке Бетти бросила смущенный взгляд на Тима. Тот сразу все понял и забрал у нее книжку:
   – Позволь я закажу для тебя, дорогая.
   – Ты и французский знаешь? – удивленно протянула она, в то же время ведя внутреннюю борьбу с эффектом, произведенным на нее словом «дорогая». Бетти понимала, что произносилось оно в расчете на официанта, но ей все равно было очень приятно его услышать.
   – Не так хорошо, как хотелось бы, – усмехнулся Тим.
   Отметив про себя уклончивость его усмешки, Бетти спросила:
   – Помнишь, ты обещал мне рассказать, откуда у тебя деньги на такие дорогие подарки? – Она опустила взгляд на платье, затем покосилась на зал. – Здесь любой скажет, что уборщику снега подобное не по карману.
   Тим тоже посмотрел на ближайшие столики.
   – В самом деле? Что ж, видно, придется признаться. Хочешь знать правду?
   Бетти нервно заерзала на стуле.
   – Ты меня пугаешь. Но все равно хочу!
   – Хорошо, открою карты, – вздохнул Тим. – Понимаешь, вообще-то я снимаюсь в кино и...
   С губ Бетти сорвался невольный смех.
   – Ох, только не нужно так врать!
   Тим удивленно взглянул на нее.
   – Врать? Гм, в кои-то веки скажешь правду, как тебя тут же назовут лжецом.
   – Постой, хочешь сказать, что... – Бетти посмотрела на его смокинг, белоснежную батистовую рубашку, галстук-бабочку и в ее мозгу будто что-то щелкнуло, – что ты в самом деле актер?
   Тим откинулся на спинку стула.
   – Ну, не совсем...
   – А, все-таки не совсем!
   Он пожал плечами.
   – Я каскадер.
   Наступило молчание. На лице Бетти одно выражение сменялось другим, но, когда она собралась что-то сказать, к ним приблизился официант с подносом. В результате пауза растянулась до того момента, пока стол не был уставлен тарелками, бокалы не наполнены вином, а официант не удалился.
   – Правда каскадер? – едва дождавшись, пока они останутся наедине, произнесла Бетти.
   Тим усмехнулся.
   – Уж поверь. Именно поэтому у меня есть некоторые сбережения, позволившие приобрести для тебя обновку.
   Уставившись на него во все глаза, Бетти зачарованно выдохнула.
   – Надо же, никогда не думала, что познакомлюсь с настоящим каскадером!
   – Тем не менее это произошло, – сдержанно произнес Тим, но было заметно, что его не оставило равнодушным восторженное восклицание Бетти. – А сейчас ешь, пока все не остыло.
   Она даже не поняла толком, чем угощал ее Тим. Знала лишь, что это было нечто мясное, свернутое в виде маленьких рулетов, и очень вкусное – поэтому ее тарелка быстро опустела. На аппетит Бетти не повлияло даже волнение, вызванное сделанным минуту назад открытием.
   – И давно ты этим занимаешься? – с искренним интересом спросила она, мимоходом подумав о том, что все-таки неспроста управляющий «Фолкен рока» мистер Крейг поселил Тима в одном из гостиничных номеров. Вероятно, Тим сообщил ему, кем является на самом деле.
   – Давно. С двенадцати лет.
   – Не может быть! – воскликнула Бетти.
   Тим поднял бровь.
   – Что, снова не веришь? Но это тоже чистая правда. Разумеется, произошло все случайно, как часто бывает. В Беркли, где жили мы с матерью, снимался фильм, главным героем которого был мальчик моего возраста. По сценарию ему нужно было много плавать и нырять со скал, но он этого совсем не умел и вместо него работал другой паренек. На беду, с ним что-то случилось, поэтому съемки застопорились и помощники режиссера бросились на местные пляжи искать замену. Это оказалось непросто, так как требовался не просто юный ныряльщик, а похожий на главного героя. – Тим ненадолго умолк, чтобы съесть очередной ломтик мяса, затем продолжил: – Словом, мы с матерью – она у меня учительница – загорали на пляже, потому что было воскресенье и занятия в школе не проводились, как вдруг к нам подошел человек, представился и стал расспрашивать мать, умею ли я плавать. Она рассмеялась, потому что меня было не выманить из воды. В общем, на следующий день я уже снимался в кино. Со мной заключили контракт, по которому мать позже получила крупную сумму денег – тогда она показалась мне баснословной. Ее вполне хватило на то, чтобы нанять для меня специалистов по верховой езде и рукопашному бою. Кроме того, я научился водить автомобиль и гонять на мотоцикле. И мне даже не пришлось уговаривать маму дать согласие на все это: пообщавшись с киношным людом, она быстро поняла, что ее сын вытащил счастливый билет.

17

   Бетти слушала разинув рот. Когда Тим умолк, она вздохнула.
   – Тебе действительно повезло. И с тех пор ты начал сниматься?
   Он кивнул.
   – Не прошло и трех месяцев, как меня пригласили на съемки другого фильма. Правда, там я должен был выполнять кое-какие трюки вместо девочки. – Тим улыбнулся. – Меня гримировали, надевали парик, платье и все такое.
   – Какая у тебя интересная работа! – воскликнула Бетти. Затем в ее мозгу промелькнула какая-то мысль, и она добавила: – Но тогда, прости, мне непонятно, почему ты устроился сюда уборщиком снега...
   Тим сначала отрезал и отправил в рот ломтик мясного рулета, а потом ответил:
   – Как тебе сказать... Конечно, необходимости в подобном трудоустройстве у меня нет, но уборка снега – это неплохая тренировка на свежем воздухе. Ведь я постоянно должен находиться в хорошей физической форме.
   Не удержавшись, Бетти вновь обежала глазами фигуру Тима. Несомненно, он был в хорошей форме. Неожиданно Бетти поймала себя на попытке проникнуть взглядом под смокинг и рубашку и увидеть его обнаженный торс. На мгновение ей как будто даже удалось это – во всяком случае, в ее воображении возникла подобная картина, – и она замерла, охваченная с трудом поддающимся определению, но сладостным ощущением.
   В следующую минуту Бетти подумала, что Заку Фрейзеру все-таки удалось сделать то, что он замышлял, – вселить в нее потребность в интимном общении с мужчиной. Правда, Зак добивался, чтобы в роли своего партнера Бетти видела только его, и на определенный промежуток времени ему это удалось. Однако сейчас незримые локаторы ее организма настроились на того, кто сидел напротив и кому был посвящен нынешний вечер – на Тима Пирсона.
   Подняв взгляд, Бетти увидела, что Тим с улыбкой наблюдает за ней. Затем, почти сразу же, она почувствовала, как на ее щеках появляется румянец смущения, и, желая скрыть свое состояние, поспешно произнесла:
   – Гм... ты говоришь, твоя мать не возражала против киносъемок, а как отнесся к ним отец?
   Тим вновь взялся за нож и вилку.
   – Отец никак не отнесся.
   – Никак? – Бетти заморгала. – Что ты хочешь этим сказать? Ему настолько безразлична твоя судьба?
   – Не в этом дело, – качнул Тим головой. – Все гораздо проще: мой отец даже не догадывается о моем существовании.
   – Ах вот оно что... – протянула Бетти. – Понятно. – Она грустно вздохнула. – Что ж, прости, если я затронула болезненную тему.
   Однако Тим улыбкой дал понять, что ее беспокойство напрасно.
   – Если бы здесь находилась моя мать, она постаралась бы закрыть эту тему, потому что ей действительно не очень приятно вспоминать некоторые вещи. Я же многого просто не знаю.
   – И своего отца? – спросила Бетти, сочувственно сморщив лоб.
   – Конечно. Я не могу его знать, потому что мать рассталась с ним до моего рождения. – Немного помолчав, Тим добавил: – Вернее, я видел своего отца на фотографии, поэтому кое-какое представление о нем имею, однако, как ты сама понимаешь, этого очень мало.
   – То есть... может быть, я неправильно поняла, но тебе хотелось бы узнать об отце больше? – осторожно спросила Бетти.
   Тим в очередной раз пожал плечами.
   – Не могу сказать определенно. С одной стороны, странно осознавать, что где-то живет человек, причастный к твоему появлению на свет, но которого ты никогда не видел, а с другой – ну допустим, найду я его, встречусь... и что дальше? О чем говорить? Ведь у нас нет ничего общего, даже общих воспоминаний.
   – Они есть у твоей матери.
   – Наверное. Да, конечно есть, ведь моему рождению предшествовала некая история. Однако мать неохотно вспоминает о ней.
   – Получается, тебе почти ничего не известно, – задумчиво произнесла Бетти.
   Тим отрешенно взглянул на растущую в углу в кадке крупную саговую пальму.
   – Из скудных рассказов матери я понял, что между ней и моим отцом вспыхнул бурный роман. Тот даже уговорил ее оставить работу в школе и увез с собой. Куда – не знаю. Почему-то у меня складывается впечатление, что мой отец имел какое-то отношение к военной службе. Жили они вместе, наверное у него на квартире. Вроде собирались пожениться, но точно мать об этом не говорила. Как часто бывает, поначалу ничего не предвещало осложнений. Но позже их отношения изменились не в лучшую сторону. Мой отец стал предъявлять матери странные претензии, придирался к каждому слову, взгляду. Ему вроде бы казалось, что она как-то не так к нему относится. Он хотел иного, но, чего именно, внятно объяснить не мог. Не исключено – но это уже мои домыслы, – что он просто чувствовал свою ущербность, ведь мать была образованна, разбиралась в литературе, искусстве и так далее. Но, возможно, все было гораздо проще, потому что мой отец начал прикладываться к бутылке. А по выходным, как говорит мать, напивался в стельку. Словом, кончился их роман совсем плохо: отец стал поколачивать мать. К ее чести, надо сказать, что она не стала этого терпеть. Когда его не было дома, собрала вещички и уехала в другой город. Потом разузнала, в каких школах есть вакансии, и так очутилась в Беркли. А позже родился я.
   Слушая Тима, Бетти забыла о еде. Кому, как не ей, было понятно, какое разочарование постигло девушку, которая оставила все на свете ради любимого человека, впоследствии оказавшегося вовсе не тем, чем он представлялся вначале!
   – Не понимаю... – произнесла она, печально качая головой. – Как можно поднять руку на беременную женщину?!
   – А! Тут-то и есть закавыка. Дело в том, что даже сама мать, покидая моего отца, не знала, что беременна. Ее тогда волновало совсем другое. Как она говорит, ей хотелось сжечь за собой все мосты, чтобы бывший возлюбленный не нашел ее. По этой же причине моя мать не вернулась в родной город, а отправилась искать счастья в другое место. И, уже оказавшись там, заметила у себя характерные признаки беременности.
   – О которой не сообщила твоему отцу?
   Тим коротко рассмеялся.
   – К тому времени она его на дух не переносила! Нет, моя мать решила, что это будет только ее ребенок. Собственно, так и получилось. Даже фамилия у меня материнская. – Он вновь усмехнулся. – Только не нужно считать меня маменькиным сынком!
   – Не буду, – с грустным вздохом пообещала Бетти. – Выходит, ты даже не знаешь, как твоего отца зовут?
   – Почему, знаю – Джон Смит. Из имени отца мать секрета не делала, лишь просила пореже произносить его при ней.
   – Но, если известно имя, можно начать поиски, – заметила Бетти.
   Тим взглянул на нее.
   – Согласен. Только зачем? Я вырос без отца, было время, завидовал детям, которые имели обоих родителей, однако все это давно прошло, теперь у меня нет потребности в отце. Тем более таком, который избивал мою мать.
   На мгновение Бетти представила себе Тима маленьким мальчиком, который с завистью наблюдает за кем-нибудь из сверстников, отправлявшимся погожим воскресным деньком в парк аттракционов, держась за руку отца, и ее глаза непроизвольно увлажнились.
   – Что ты, Бетти? – негромко произнес Тим.
   Она шмыгнула носом.
   – Извини. Просто сочувствую тебе.
   Услышав эти слова, Тим протянул через стол руку и легонько сжал пальцы Бетти.
   – Спасибо. Только сейчас не время грустить. Посмотри, как здесь уютно, звучит приятная музыка и... мы с тобой вдвоем. Скажи, тебе хорошо?
   – Да, – шепнула она, охваченная трепетом, который вызвало в ее теле неожиданное прикосновение Тима. – Очень.
   Он нахмурился.
   – Мне следовало прекратить этот разговор в самом начале, тогда у тебя не испортилось бы настроение!
   Вздохнув, Бетти произнесла:
   – Может, ты и прав, однако дело не только в нашей беседе. Видишь ли, моя история во многом схожа с твоей.
   На секунду Тим непроизвольно крепче стиснул ее пальцы.
   – Что? Ты тоже...
   Она кивнула.
   – Я тоже росла без отца.
   – Неужели и твой оказался таким же негодяем, как мой? – сдержанно спросил Тим.
   – Нет-нет! – воскликнула Бетти. – В этом как раз различие. Мой папа был хорошим человеком, я его очень любила.
   – Выходит, ты общалась с ним в детстве?
   – Да. Правда, почти не помню, как он выглядел. Папа погиб, когда мне было четыре с половиной года. Кстати, как и твоя мать, он тоже был учителем – биологии.
   В глазах Тима промелькнуло удивление.
   – Надо же, какое совпадение! А мама у тебя кто?
   Бетти опустила взгляд.
   – Она... ее уже нет, умерла. Не так давно.
   – Сочувствую, – тихо произнес Тим. – Прости, если своими расспросами я причинил тебе боль.
   Она покачала головой.
   – Ничего, я уже отчасти свыклась с мыслью, что мамы больше нет.
   Нежно погладив ее руку, Тим обронил:
   – Значит, ты совсем одна?
   После этого вопроса Бетти оживилась и стала рассказывать о сестре Уне, ее муже Ральфе и двух их малышах, Тедди и Джонни.
   С интересом выслушав ее, Тим взял бокал, в котором еще оставалось вино.
   – Давай выпьем за твою семью!
   Бетти тоже потянулась за бокалом. В глубине души она была рада, что Тим отпустил ее руку, потому что прикосновение его пальцев казалось ей обжигающим, вселяло в сердце смятение. Нечто подобное происходило с Бетти, когда до нее дотрагивался Зак, однако в его действиях никогда не присутствовало столько нежности. Зато властности в них было хоть отбавляй.
   – Выпьем, – сказала Бетти. – И за твою маму тоже!
   – Присоединяюсь.
   Глядя друг другу в глаза, они одновременно поднесли бокалы к губам.
   Вино наполнило теплом не только желудок, но и душу Бетти. Она поняла, что этот необычный вечер в обществе приятного во всех смыслах человека, в непривычной обстановке – ей еще никогда не доводилось бывать в таком шикарном ресторане – останется в ее памяти надолго. Если не навсегда. Потому что уже сейчас, в эту самую минуту, Бетти ощущала легкую влюбленность в Тима. Его нежность кружила голову. До сих пор Бетти не испытывала со стороны мужчины ничего подобного. Разве что в детстве отец бывал так же ласков с ней, но его проявление нежности имело иные истоки. Зак же, хоть и собирался жениться на Бетти, сантиментов не выказывал, и его ласки носили подчеркнуто чувственный характер.
   А сейчас рядом с ней был симпатичный парень, которого если и можно было сравнивать с Заком, то лишь в качестве полной противоположности.
   – Потанцуем? – прокрался в размышления Бетти голос Тима.
   Только тут она обратила внимание, что оркестр исполняет что-то медленное, проникновенное и на специально выделенном участке зала уже покачиваются в танце пары.
   Одна мысль о том, что она может оказаться в объятиях Тима, вызвала в теле Бетти новую волну трепета.
   – Бетти? – негромко произнес Тим. – Пожалуйста, давай потанцуем.
   Улыбнувшись ему, она встала, и он тотчас оказался рядом. Они направились к пятачку перед невысокой, почти символической сценой, на которой играли музыканты, и смешались с танцующими.
   Через минуту произошло то, о чем Бетти втайне мечтала с той самой минуты, когда Тим помог ей подняться на утоптанной снежной тропинке, – даже не верилось, что прошло немногим более суток. И вот он вновь заключил Бетти в объятия.
   В следующий момент его руки скользнули вниз по ее спине и остановились на талии. Тогда Бетти положила ладони ему на плечи.
   – Ты сегодня просто обворожительна! – восхищенно шепнул Тим. – И у тебя очень приятные духи. Все вместе кружит мне голову...
   – Ты не одинок, – со счастливым смешком призналась Бетти. – У меня тоже все плывет перед глазами. Наверное, это от вина.
   – Нет, – хрипловато ответил Тим.
   Бетти немножко отклонилась, чтобы посмотреть ему в лицо.
   – Не от вина?
   Он медленно покачал головой.
   – От чего же тогда?
   Тим посмотрел прямо ей в глаза.
   – От того, что мы сейчас вместе.
   Бетти опустила ресницы, радуясь, что в зале погасили большую часть огней, чтобы создать уютный полумрак. При таком освещении Тим вряд ли мог разглядеть краску смущения на ее лице.
   – Ты со мной не согласна? – мягко спросил он.
   Подняв лицо, Бетти встретила его взгляд.
   – Хочешь знать мое мнение?
   Тим молча кивнул.
   – Хорошо, скажу. – Она улыбнулась. – С того момента, когда ты зашел за мной на базу, я только о том и думаю.
   – Бетти! – Тим порывисто прижал ее к себе. – Если бы ты знала, как я рад это слышать!
   Затем он слегка отстранился, но лишь для того, чтобы тут же склониться над лицом Бетти и прильнуть к ее губам.
   Ничего приятнее этого мгновения в ее жизни не было. Поцелуй был пронизан такой нежностью, что глаза Бетти защипало от слез. Потрясенная обилием нахлынувших на нее чувств, она подумала: как было бы хорошо, если бы это никогда не кончалось!
   В ту же минуту Тим углубил поцелуй. Его язык проник между приоткрывшихся губ Бетти, и почти сразу же к ее эмоциям присоединись вполне зрелые чувственные желания.
   Едва осознав их, она ощутила участившееся сердцебиение Тима. Он тоже испытывал прилив страсти!
   Как между нами все быстро развивается, в смятении подумала Бетти.