Страница:
Она поморщилась:
– Понятно. А Шарлотта?
Кристиан поджал губы, нахмурился.
– Ее я исключил – как-то она совсем не подходит для таких дел. Думаете, ошибаюсь?
Плечи Бет поникли.
– Нет. У нее едва хватает характера, чтобы ладить с дедушкой. Большую часть времени она проводит у себя в комнате. Или выходит с лордом Бенингтоном.
Кристиан кивнул.
– Так что же? Вы согласны встретиться еще раз, чтобы я рассказал вам, какие сведения мне удалось собрать?
– Полагаю, мне придется это сделать.
– А если вы убедитесь, что мои подозрения оправданны?
Бет молчала. Наконец она кивнула, словно решившись.
– Тогда я прослежу, чтобы вас пригласили с визитом, и вы сможете заняться поисками.
Он удивился:
– В самом деле?
– Разумеется, – холодно ответила Бет. – Я сделаю все, чтобы доказать: дедушка невиновен. Убеждена, что он здесь ни при чем. Так чего же мне бояться?
– Должно быть, вы очень ему верите.
– Знай вы его лучше, доверяли бы тоже. Дедушка не выносит вероломства и лжи. Не могу представить, чтобы… – Она прикусила губу, ее пальцы рассеянно барабанили по краю бильярдного стола.
Кристиан внимательно наблюдал за Бет. Она не выглядела очень уж расстроенной, скорее задумчивой. Сумел ли он найти правильные слова, чтобы убедить ее? Он сжал в ладонях бильярдный кий. Ведь сначала он не собирался ничего рассказывать! Но, глядя в ее честные глаза, вдруг понял: именно это и следует сделать.
Молчание затянулось, напряженное и неловкое. Словно невидимая стена выросла между ними, стена, которую отчаянно хотелось сломать.
Наконец Бет подняла голову и взглянула ему в лицо.
– Вам следует знать: дедушка неважно себя чувствует. Кристиан хотел было изобразить сострадание, но не смог.
– Я знаю, он довольно стар.
– Да, но сохраняет ясный и проницательный ум. – Она снова покусала губу. – Уэстервилл, если я не стану вам помогать, какие меры вы предпримете?
– Найду другой способ искать нужную улику.
– А если придется прибегнуть к силе? Вы причините кому-то вред.
– Вред уже причинен. Моя мать умерла в заточении. Она достойна правды, так же как заслуживают знать истину ее сыновья.
Элизабет покачала головой.
– Так и думала, что вы это скажете. Я буду помогать вам при одном условии.
– Каком же?
– Отныне вы должны полностью посвящать меня в ход вашего расследования.
– Погодите…
– Вы ничего не станете предпринимать – ни записки, ни визита, ни разговора, – не предупредив меня. По возможности, я должна вас везде сопровождать.
– Еще что-нибудь? – Кристиан вдруг помрачнел, бросил кий на стол.
– Нет. Но если вы собираетесь проникнуть в Мессингейл-Хаус…
Кристиан разозлился. У него не было ни малейшего желания посвящать ее в свой план. Мало того что это неудобно, так еще и опасно.
– Я если я отвечу «нет»?
– Тогда я не только не стану вам помогать, но прямиком поеду к дедушке и расскажу ему все, что услышала только что. – Она сверлила его взглядом. – Вам никогда и ни за что не проникнуть в Мессингейл-Хаус. Так что соглашайтесь.
– Идите к черту!
Слова вырвались у него сами собой. Бет вспыхнула, и Кристиан немедленно пожалел, что не смог сдержать гнева.
– Простите, – сказал он. – Вы, кажется, думаете, что я решил уничтожить вашего деда безо всяких на то причин. Лишь бы только ему навредить! Но я всего лишь хочу найти и наказать того, кто виновен в смерти матери.
Она задумчиво смотрела на него. Потом кивнула:
– Полагаю, я поступила бы так же, если бы дело касалось моей матери. По крайней мере тут мы понимаем друг друга.
– Значит, мы партнеры. – Кристиан улыбнулся.
– Поневоле…
– О, это только поначалу будет трудно. Нам нужно просто привыкнуть друг к другу. – Он взглянул на бильярдный стол. – Вы когда-нибудь играли?
– Что?
– В бильярд. Так играли?
– А! В доме дедушки есть бильярдный стол, но я не подходила к нему уже многие месяцы.
– Может, сыграем? Она удивилась:
– Прямо сейчас?
– А почему бы и нет? Коль скоро мы затеваем совместную авантюру, нам волей-неволей придется узнать друг друга получше. Игра в бильярд – прекрасная возможность.
– Уэстервилл, вы только что заявили, что подозреваете моего дедушку в том, что он оболгал вашу мать перед лицом короля. Ложное обвинение привело ее в тюрьму, где она затем умерла. Что-то не хочется мне играть с вами в бильярд.
– Мы пока ничего не знаем наверняка, так что же мешает получить удовольствие от игры? – Он положил руку ей на плечо, вынуждая повернуться к столу. Теперь он стоял прямо за ней, и крутой изгиб ее ягодиц оказался в дразнящей близости от него. – Урок первый. Учимся правильно управлять кием.
Он протянул руку из-за ее спины, вручая ей кий. Сжал ее руку, чтобы пальцы сделали правильный захват.
Бет всей спиной ощущала, как близко от нее он стоит. Тепло его тела проникало сквозь тонкую ткань платья, и ее начала бить нервная дрожь. Ум был взбудоражен: Кристиан обвинял ее деда! Почему она не назвала его лжецом? Наверное, все дело в его спокойствии, уверенности. Он убежден в том, что говорил! Пусть даже все это неправда, но он верил! Бет даже немного испугалась.
Понятно, почему он предложил партию в бильярд. Молчание становилось слишком уж напряженным. Но какая буря бушевала в ее сердце! Она сказала:
– Милорд, мне сейчас не до игры…
– Тише. – Он обнял ее сзади, берясь за кий поверх ее руки. Пальцы у него были теплые, а ее рука немного дрожала. – Почту за честь помочь такой красивой женщине.
От звука его голоса дрожь пошла по всему ее телу – как будто тысячи иголок впивались в кожу.
Бет была не в силах оторвать взгляд от его руки, уверенно обхватившей ее ладошку. Крупная, прекрасной формы рука. Она слегка сдвинула пальцы и ощутила волнующее пожатие его сильной ладони.
– Я… – Бет запнулась. – У вас такая грубая кожа, милорд. – Она посмотрела назад поверх плеча, прямо ему в глаза. – Это совсем не рука джентльмена.
Она вовсе не хотела его оскорбить. Наоборот, ей нравилось прикосновение огрубелой кожи человека, привыкшего к жизненным испытаниям. Она могла угадать целую историю трудов и приключений… Но его глаза сверкнули, губы сжались в нитку. Он стиснул ее ладонь так, что ей стало больно.
– Эти руки – дар моей злосчастной судьбы.
Он отнял руки, перехватив кий пониже. Вот такого объяснения она удостоилась! Больше он ничего не сказал, но Бет внутренним чутьем поняла, что он обижен гораздо сильнее, только виду не подает. В порыве раскаяния она потянула кий вверх на себя и прижалась щекой к его пальцам. Закрыла глаза, стараясь забыть, какая горечь слышалась в его голосе, какая боль плескалась в его взгляде.
Кристиан лишь смотрел на Бет, не в силах двинуться.
Он знал немало женщин. Смеялся вместе с ними, забавлялся разговорами среди подушек, при свете свечей. Занимался с ними любовью – часами, выслушал столько историй их жизни – и печальных, и счастливых. Но ни разу, ни с одной из них не довелось ему испытать столь всепоглощающей близости, как сейчас, хотя они оба были полностью одеты, оба соблюдали правила светских приличий – по крайней мере пока.
Какое странное, восхитительное и в то же время болезненное чувство! Новое, ни разу не испытанное. Ему оставалось лишь смотреть, как она прикасается нежной щекой к его руке. Ее пальцы сжимают кий, осторожно дотрагиваясь до его ладони.
Бет вздохнула, и Кристиан ощутил ее сладкое дыхание на своей коже. Она подняла голову, и он заглянул в ее карие глаза, потемневшие от нахлынувшего волнения.
– Простите, я не имела в виду ничего оскорбительного. Просто мне хотелось сказать, что…
– Ничего. Пустяки, – ответил он, стараясь собраться с мыслями. Что он делает здесь? Ах да. Он ведь собирался ее обольстить, заставить выболтать секрет. А что вышло? Он открылся ей, позволив диктовать правила игры.
Покачав головой, он двинул рукой, указав кончиком кия на стол.
– Вы готовы сыграть? Предупреждаю, бильярд – захватывающая игра.
Она выглядела разочарованной, однако кивнула:
– Разумеется. Я уже играла в бильярд, хоть и нечасто.
– Я научу вас нескольким приемам. – Он слегка нагнулся, и она почувствовала легкое касание его ног.
Ее голова едва доставала ему до подбородка. Ноздри щекотал аромат жасмина и лаванды. Хотелось зарыться лицом в эти густые волосы цвета меда… Если нагнуться ниже, можно хотя бы провести подбородком по ее волосам, и тогда…
Боже правый! Что с ним такое? Усилием воли отогнав наваждение, Кристиан заставил себя вспомнить, что пришел сюда вовсе не затем, чтобы соблазнить невинную девицу ради собственного удовольствия, черт возьми. Если им предстоит вместе распутывать клубок тайн, ему ни в коем случае не следует вести себя так, чтобы она чувствовала хоть малейшую неловкость в его присутствии.
– Уэстервилл?
Робкий, нежный голосок. Он вздохнул поглубже, впитывая ее запах, стараясь удержать его в себе подольше.
– Да?
Карие глаза блеснули.
– Сделаем ставку? Может быть, фунтов десять?
– На что?
Она указала на бильярдный стол:
– На этот удар. Кажется, здесь все просто.
Он оценил расположение шаров.
– Да, на первый взгляд просто. Но это только кажется.
– Мне всего лишь надо сделать так, чтобы этот шар покатился вон туда, – кончиком кия Бет указала на дальний конец стола, – а потом упал сюда. – Она кивнула на кожаную сетку углового кармана, и он вдруг ощутил теплое касание ее бедра.
Кристиану потребовалась целая минута, прежде чем он смог собраться с мыслями и ответить:
– Вы не сможете сделать такой точный удар.
Бет повернула голову, и он увидел, что она улыбается.
– Думаю, что смогу. Ну что, принимаете ставку? Попытаться все равно стоит.
Его рассмешила ее наивность.
– Это сложнее, чем кажется, но если вы настаиваете…
Бет нагнулась, пристально глядя на шары, а затем стукнула концом кия по шару.
Шар ударился о борт, завертелся волчком и весело покатился прямо в угловую лузу. Удар был выполнен столь чисто, что Кристиан понял: это не случайное везение.
Бет взглянула ему в лицо, глаза сверкнули из-под ресниц. Что за лукавый взгляд!
– Вы должны мне десять фунтов.
Вот так попал! Его ограбили, как новорожденного младенца, брошенного в лесу на растерзание волкам. Ему с трудом верилось – неужели такое могло случиться? Память вдруг унесла его назад, в прошлое, когда десятилетним мальчонкой он скитался по улицам, сражаясь за кусок черствого хлеба. Он узнал, что люди могут быть жестокими и не упустят возможности посмеяться над несчастным беспризорным ребенком. Изведал он и то разрушительное чувство, что порождается предательством. Ты доверяешься человеку, а он исчезает на рассвете, прихватив твои скудные пожитки.
Ему приходилось зубами вгрызаться в эту жизнь, чтобы оказаться победителем, а не побежденным. Тонкая вуаль воспитания, которой он укрылся, вращаясь в обществе, порвалась в клочья. Ему вдруг захотелось большего. Гораздо большего, чем улыбка. Чем поцелуй.
Он привлек Бет к себе, толкнув назад, на край бильярдного стола. Она широко раскрыла глаза:
– Уэстервилл, что…
Кристиан поцеловал ее. Не так бережно, как раньше. Теперь это был поцелуй страсти и желания. Он вспомнил, как раскрылся перед ней, а она посмеялась, – и его огонь вспыхнул жарче. Поцелуй становился грубым, страстным. Яростная вспышка, протест против силы, бросившей его жизнь в омут страсти и вожделения.
Глаза застилал красный туман, сквозь который постепенно пробивалось ощущение тела Элизабет, пылающего тем же отчаянием и той же страстью. Оно откликалось на его призыв, поднимая его желание к новым высотам. Он едва удерживался на грани – его сопротивление грозило рухнуть в один миг.
Руки Элизабет вцепились в лацканы его фрака. Он завел руки ей за спину, вжимаясь в нее возбужденной плотью. Дыхание Элизабет сделалось хриплым. Кристиан поднял ее и усадил на край бильярдного стола, раздвигая бедрами ее колени.
Услышав ее судорожный вздох, он приник губами к ее шее, постепенно спускаясь ниже по восхитительной линии. Бет откинула голову, слегка приподняв колени. Он прижал ее к себе еще крепче, рука погрузилась в ее густые кудри. Его переполняли ярость и страсть. Она принадлежала ему, черт возьми!
Кристиан слышал глухие удары ее сердца, чувствовал жар ее тела сквозь тонкое шелковое платье. Интересно, какая она без одежды? Ему вмиг представилось – вот она лежит в его постели среди подушек, густые медовые пряди струятся по простыням, как золотая река.
Ее кожа кажется белее простыни. Глаза потемнели от страсти. А он приводит ее на вершину наслаждения…
Вожделение нарастало, как огромная волна, вздымаясь выше выше. Кристиан провел рукой по ее бедру – какая восхитительная округлость! Роскошная женщина, воплощенное желание… восхитительная, зрелая. Сочный плод. Сама страсть. Он поднял голову и заглянул ей в глаза, затуманенные желанием.
– Вот что свело нас вместе. – Он зарылся лицом ей в волосы, прижимаясь все теснее. – Для этого мы и созданы.
Бет судорожно вздохнула. Ее тело словно плавилось. Нуж-чо сопротивляться! Бет понимала… но ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось одного – быть с ним, впитывать его ярость. Его губы несли свободу. И он мог подарить ей эту свободу, навеки изменив ее жизнь.
Она отчаянно впилась губами в его рот, готовая забыть обо всем на свете. Теперь Бет, а не Кристиан, исполняла ведущую партию в их дуэте. Она прижималась к нему бедрами, и ее руки скользили по его телу – отчаянно, беспокойно. Она сама не знала точно, чего хочет. Понимала лишь, что его поцелуи отзываются в ней огнем. Ей хотелось большего – что бы это ни значило.
Кристиан был ошеломлен. Бет, казалось, пылает страстью его руках, становясь все соблазнительнее, призывнее с каждым прикосновением губ и бедер. Она сводила его с ума, пьянила, наполняла неизведанным доселе желанием.
Кристиан понимал: нужно остановиться. Но разве он мог он жаждал распробовать ее. Застонав, он провел руками по ее ягодицам, осторожно их приподняв, и она чувствовала его плоть, вжимающуюся в ее мягкий живот.
Смелое движение. Робкая девица обратилась бы в бегство. Но Бет совсем не походила на пугливую провинциалку. Она застонала и начала двигать бедрами впереди назад, подчиняясь толчкам его возбужденной плоти. У Кристиана перехватило дыхание. Вот это да! Она просто великолепна! Он больше не мог себя сдерживать.
Она обхватила его за талию, прижимая к себе все крепче и ближе, раздувая пожар еще сильнее, даже не подозревая об этом Юбки взлетели вверх, ноги сомкнулись вокруг него. Ему оставалось лишь нагнуться, чтобы расстегнуть брюки, выпустив страсть на свободу. Сейчас она станет его…
Дверь распахнулась.
– О Господи! Отпусти ее немедленно!
Кристиан рывком снял Бет со стола, обхватив ее руками закрывая ей лицо. Алая пелена страсти, туманящая мозг, спала в мгновение ока. В дверях стояла кузина Бет с вытаращенными глазами, а рядом с ней возвышался супруг. На лицах обоих ужас и отвращение…
И что еще хуже – Кристиан заскрипел отярости зубами, – в комнату заглядывала Салли Джерси, эта королева сплетниц. Она была скорее в ярости, чем в ужасе.
Жестокая улыбка тронула губы ее крупного рта.
– Ну, Уэстервилл! Знай я, что вы так любите бильярд, то разрешила бы вам поиграть в моем собственном доме.
Глава 11
Войдя в собственный дом, Кристиан обнаружил, что передняя пуста. Он снял пальто и бросил его на стул, а затем направился в библиотеку, крича на ходу во весь голос:
– Ривс!
Почти немедленно послышались торопливые шаги. Ривс появился, едва хозяин приблизился к двери библиотеки, и вошел туда следом за ним.
– Милорд, мы никак не ожидали вас так рано. Неужели какое-то несчастье?
Кристиан плеснул в бокал щедрую порцию вина. Осушив бокал, налил еще. Брови дворецкого поползли вверх.
– Ну, – промолвил он наконец, нарушая молчание, – если все так плохо, может, стоит рассказать, что произошло?
Кристиан бросил на него сумрачный взгляд.
– Не желаю говорить об этом.
– Понимаю. Значит, вы позвали меня для того, чтобы я любовался, как вы накачиваетесь портвейном. – Он сложил руки на груди, придав лицу выражение крайней заинтересованности. – Прошу, продолжайте.
Кристиан со стуком опустил бокал на стол.
– Ничего смешного. Получилось то, что вы предсказывали. Я… я погубил ее, Ривс.
Дворецкий вскинул брови:
– Леди Элизабет?
Кристиан кивнул.
– Мы были на музыкальном вечере у Девонширов… Он бессильно откинулся на спинку кресла.
Ривс подошел к буфету, нашел графин. Наполнил бокал Кристиана, поставил графин на стол, у локтя хозяина.
– Выпейте, милорд.
Кристиан пил одним долгим глотком, а затем закашлялся, почти давясь. Ривс постучал его по спине.
– Ничего себе. – Кристиан уставился на дворецкого. – Обязательно колотить изо всех сил?
– Да.
Кристиан указал на пустой бокал.
– Что за чертовское пойло?
– Ратафия.
– Ратафия? Вы что, черт возьми, вознамерились меня убить.
Густая жидкость, слишком сладкая, вызывала у него дурноту.
– Нет, милорд. Я просто подумал: неразумно вам сейчас являться к герцогу Мессингейлу, чтобы просить руки его внучки, вы ведь пьяны. – Ривс заткнул графин пробкой и отнес его назад в буфет. – Его светлости это вряд ли придется по нраву.
Кристиан скривился:
– Вовсе я не собираюсь делать предложение леди Элизабет.
– Нет? – Ривс сверлил хозяина взглядом. – А что, по-вашему, скажут попечители?
Кристиан взъерошил волосы. Пропади они пропадом, попечители. Снова Ривс прав, разрази гром этого зануду. У Кристиана нет выбора, просто нет, и все. Дня не пройдет, как герцог Мес-сингейл обрушится на лондонский дом Рочестеров и потребует сатисфакции. Очень скоро история станет достоянием всех и каждого. Выражение лица леди Джерси ничего иного не сулило.
Будь все проклято! Кристиан закрыл лицо руками. Почему он не совладал с собой? Не сдержал порыва страсти? Даже сейчас, когда его глаза закрыты, а в желудке плещется изрядная порция портвейна, он видит лицо Бет в ту минуту, когда ее кузина ворвалась в бильярдную…
О чем он только думал? По правде говоря, он в те минуты вообще не соображал. Им двигало одно неудержимое пламя желания. Такого с ним не случалось уже много лет, с тех пор как он перестал быть неопытным юнцом.
Ведь он уже выиграл свою битву. Ривс оказался прав. Леди узнала правду, и была готова распахнуть перед ним дверь. А что он сделал затем? Дал выход вожделению. Разумеется, когда находишься наедине с такой женщиной, как Элизабет – роскошной и в придачу чертовски умной, – требуется незаурядная воля, чтобы держаться от нее подальше. Ему не хватило силы воли. Он сходил с ума от движений ее округлых бедер, каждой остроумной реплики, от сияния этих глаз. Она слишком притягивала его – ни один мужчина не смог бы вынести такого.
Кристиан скривил губы:
– Ривс, вы бесите меня каждый раз, когда оказываетесь правы!
– Да, милорд. Мне тоже приходится несладко. Уверен, однако, стоит вам хорошенько поразмыслить, и вы поймете – отчаиваться не стоит. Леди Элизабет – чудесная девушка. Большинство мужчин почли бы за счастье подобный брак.
– Не желаю я жениться, – упрямо возразил Кристиан. – Да и захоти я, так она откажется.
– Отчего же? У вас довольно приятная наружность, иногда вы выглядите воспитанным и вежливым, да и моетесь чаще, чем любой другой житель Лондона.
– Вот спасибо, – сухо процедил Кристиан. – К сожалению, я считаю ее дражайшего деда лжецом и убийцей.
– А она это знает?
– Теперь да. Я ей все рассказал, просил помочь найти доказательство…
– Что же она ответила?
– Она согласилась, чтобы убедиться, что дед ни в чем не виноват. Тем не менее… Наконец-то я получил возможность прийти в дом Мессингейлов. А потом… я мог сделать что угодно, только не это!
Ривс поджал губы.
– Весьма запутанное положение. Кристиан невесело рассмеялся:
– Бет очень любит дедушку. Это видно по ее глазам каждый раз, когда она говорит о нем. – Он стукнул кулаком по колену. – Не станет она связывать судьбу с человеком, который подозревает деда.
Ривс ответил не сразу, сверля хозяина внимательным взгля-ом голубых глаз.
– И это вас беспокоит.
– Да, да, – не колеблясь, ответил Кристиан. – Тревожит, хоть и не знаю почему.
Неприятное чувство – заброшенности, одиночества – внезапно тяжким грузом придавило его плечи. Была бы жива мать!
Иногда он думал – ей бы понравилась Бет. Странные мысли однако, лезут в голову! Что за глупая сентиментальность. Хватит!
Он встал и принялся мерить библиотеку шагами. Как все усложнилось! Запуталось. Ничего не поделаешь. Он остановился перед Ривсом и заявил:
– Сегодня вечером я отправлюсь с визитом к герцогу.
– До его дома добираться не меньше часа.
Кристиан удивленно воззрился на дворецкого. Тот улыбнулся, пожал плечами и пояснил:
– Я навел справки давным-давно на тот случай, если в один прекрасный день вы захотите туда поехать.
– Поскачу на Люцифере. Так будет быстрее.
– Да, милорд. Что вы скажете герцогу? Вы погубили репутацию его внучки. Вряд ли он встретит вас с распростертыми объятиями.
– Не сомневаюсь, он разбранит меня на чем свет стоит. А затем ему придется принять мое предложение, ведь репутация внучки разбилась вдребезги. – Кристиан вспомнил жадное выражение лица Салли Джерси. В эту самую минуту, должно быть, новость разлетается по всему Лондону. А ведь он лучше, чем кто другой, знал, какую цену приходится платить несчастным, что впали в немилость у сливок общества! Не допустит он, чтобы Элизабет страдала от стыда и бесчестья, как его мать. Он сказал: – Я женюсь на ней как можно скорее.
– Аесли подтвердятся подозрения насчет ее деда? Возможно, она никогда вас не простит.
– К черту, Ривс! Думаете, я забыл об этом? У меня нет выбора, у нее тоже. Я никогда не прощу себе, если не свершится правосудие над предателем моей матери.
Ривс пожевал губами.
– Милорд, разрешите подсказку?
– Только если не заставите меня снова пить ратафию.
Дворецкий улыбнулся, подошел к буфету, взял чистый бокал и графин с портвейном и поставил их перед хозяином:
– Позвольте загладить вину.
Кристиан с благодарностью принял портвейн, налил порцию и отпил немного. Удовлетворенно вздохнул, чувствуя, как по телу разливается тепло.
– Милорд, полагаю, в отношении Мессингейла лучше всего придерживаться той же тактики, что и с внучкой. Когда будете просить ее руки, признайтесь, что находите ее очень привлекательной.
– Никогда не говорил вам, что считаю ее такой.
– И не нужно было. Это было заметно и так – по вашему голосу. Вот почему я твердил, что не следует вовлекать в свой план невинную девицу.
Кристиан принялся тереть лицо руками.
– Жаль, я не понял сразу, насколько она обворожительна. Я ни разу не почувствовал… Ривс, вот это удивительнее всего.
Дворецкий кивнул:
– Любовь иногда застает нас врасплох.
Кристиан удивленно взглянул на слугу:
– Любовь? Разве я сказал хоть слово про любовь?
– Нет, милорд. Полагаю, я договорил за вас.
– Мне не нужна помощь в выражении собственных мыслей.
– Разумеется, милорд, – послушно ответил Ривс. – Герцог будет сердит на вас за то, что вы сотворили с его внучкой. А вы честно признаетесь, что она вам нравится, и ему придется смириться. Осмелюсь заметить, он ценит леди Элизабет столь же высоко, как и она его.
Кристиан вздохнул:
– Ты прав. Проклятие! Совсем не так я собирался действовать.
– Нет, милорд. Вы слишком умны, и наверняка план у вас был самый удачный.
– Благодарю. – Кристиан позволил себе улыбнуться, хоть и знал – улыбка вышла горькая. – Это временно. Как только я получу доказательство вероломства герцога, наши следи Элизабет дорожки разойдутся.
Ривс помрачнел.
– Милорд?
Кристиан встретился взглядом со слугой, снедаемый отчаянием:
– Уверен, она сама этого захочет.
Гарри вышагивал туда-сюда перед камином, сцепив руки за спиной. Время от времени он останавливался перед Бет, закрывал глаза, словно девушка была наваждением, которое нужно было во что бы то ни стало прогнать, после чего вновь принимался мерить комнату шагами.
Ужасно! Каждый раз, когда он смотрел на нее вот так, ей хотелось провалиться сквозь землю, но о таком милосердном конце приходилось лишь мечтать.
Гарри погрузился в мрачность, но это были пустяки по сравнению с тем, как реагировала Беатрис. Обнаружив Бет в страстных объятиях Уэстервилла в бильярдной в доме Девонширов, она вскрикнула, издала пронзительный вопль и рухнула бесчувственной грудой к ногам леди Джерси.
Последствия оказались самыми плачевными. На крик Беатрис сбежалась уйма народу, и все они старались хоть одним глазком заглянуть в бильярдную, где Бет суетливо приводила себя в порядок, а Уэстервилл смотрел на непрошеных свидетелей, побелев от ярости. Даже сейчас, вспоминая этот ненавидящий взгляд, Беатрис ежилась и мурашки пробегали по ее спине.
– Понятно. А Шарлотта?
Кристиан поджал губы, нахмурился.
– Ее я исключил – как-то она совсем не подходит для таких дел. Думаете, ошибаюсь?
Плечи Бет поникли.
– Нет. У нее едва хватает характера, чтобы ладить с дедушкой. Большую часть времени она проводит у себя в комнате. Или выходит с лордом Бенингтоном.
Кристиан кивнул.
– Так что же? Вы согласны встретиться еще раз, чтобы я рассказал вам, какие сведения мне удалось собрать?
– Полагаю, мне придется это сделать.
– А если вы убедитесь, что мои подозрения оправданны?
Бет молчала. Наконец она кивнула, словно решившись.
– Тогда я прослежу, чтобы вас пригласили с визитом, и вы сможете заняться поисками.
Он удивился:
– В самом деле?
– Разумеется, – холодно ответила Бет. – Я сделаю все, чтобы доказать: дедушка невиновен. Убеждена, что он здесь ни при чем. Так чего же мне бояться?
– Должно быть, вы очень ему верите.
– Знай вы его лучше, доверяли бы тоже. Дедушка не выносит вероломства и лжи. Не могу представить, чтобы… – Она прикусила губу, ее пальцы рассеянно барабанили по краю бильярдного стола.
Кристиан внимательно наблюдал за Бет. Она не выглядела очень уж расстроенной, скорее задумчивой. Сумел ли он найти правильные слова, чтобы убедить ее? Он сжал в ладонях бильярдный кий. Ведь сначала он не собирался ничего рассказывать! Но, глядя в ее честные глаза, вдруг понял: именно это и следует сделать.
Молчание затянулось, напряженное и неловкое. Словно невидимая стена выросла между ними, стена, которую отчаянно хотелось сломать.
Наконец Бет подняла голову и взглянула ему в лицо.
– Вам следует знать: дедушка неважно себя чувствует. Кристиан хотел было изобразить сострадание, но не смог.
– Я знаю, он довольно стар.
– Да, но сохраняет ясный и проницательный ум. – Она снова покусала губу. – Уэстервилл, если я не стану вам помогать, какие меры вы предпримете?
– Найду другой способ искать нужную улику.
– А если придется прибегнуть к силе? Вы причините кому-то вред.
– Вред уже причинен. Моя мать умерла в заточении. Она достойна правды, так же как заслуживают знать истину ее сыновья.
Элизабет покачала головой.
– Так и думала, что вы это скажете. Я буду помогать вам при одном условии.
– Каком же?
– Отныне вы должны полностью посвящать меня в ход вашего расследования.
– Погодите…
– Вы ничего не станете предпринимать – ни записки, ни визита, ни разговора, – не предупредив меня. По возможности, я должна вас везде сопровождать.
– Еще что-нибудь? – Кристиан вдруг помрачнел, бросил кий на стол.
– Нет. Но если вы собираетесь проникнуть в Мессингейл-Хаус…
Кристиан разозлился. У него не было ни малейшего желания посвящать ее в свой план. Мало того что это неудобно, так еще и опасно.
– Я если я отвечу «нет»?
– Тогда я не только не стану вам помогать, но прямиком поеду к дедушке и расскажу ему все, что услышала только что. – Она сверлила его взглядом. – Вам никогда и ни за что не проникнуть в Мессингейл-Хаус. Так что соглашайтесь.
– Идите к черту!
Слова вырвались у него сами собой. Бет вспыхнула, и Кристиан немедленно пожалел, что не смог сдержать гнева.
– Простите, – сказал он. – Вы, кажется, думаете, что я решил уничтожить вашего деда безо всяких на то причин. Лишь бы только ему навредить! Но я всего лишь хочу найти и наказать того, кто виновен в смерти матери.
Она задумчиво смотрела на него. Потом кивнула:
– Полагаю, я поступила бы так же, если бы дело касалось моей матери. По крайней мере тут мы понимаем друг друга.
– Значит, мы партнеры. – Кристиан улыбнулся.
– Поневоле…
– О, это только поначалу будет трудно. Нам нужно просто привыкнуть друг к другу. – Он взглянул на бильярдный стол. – Вы когда-нибудь играли?
– Что?
– В бильярд. Так играли?
– А! В доме дедушки есть бильярдный стол, но я не подходила к нему уже многие месяцы.
– Может, сыграем? Она удивилась:
– Прямо сейчас?
– А почему бы и нет? Коль скоро мы затеваем совместную авантюру, нам волей-неволей придется узнать друг друга получше. Игра в бильярд – прекрасная возможность.
– Уэстервилл, вы только что заявили, что подозреваете моего дедушку в том, что он оболгал вашу мать перед лицом короля. Ложное обвинение привело ее в тюрьму, где она затем умерла. Что-то не хочется мне играть с вами в бильярд.
– Мы пока ничего не знаем наверняка, так что же мешает получить удовольствие от игры? – Он положил руку ей на плечо, вынуждая повернуться к столу. Теперь он стоял прямо за ней, и крутой изгиб ее ягодиц оказался в дразнящей близости от него. – Урок первый. Учимся правильно управлять кием.
Он протянул руку из-за ее спины, вручая ей кий. Сжал ее руку, чтобы пальцы сделали правильный захват.
Бет всей спиной ощущала, как близко от нее он стоит. Тепло его тела проникало сквозь тонкую ткань платья, и ее начала бить нервная дрожь. Ум был взбудоражен: Кристиан обвинял ее деда! Почему она не назвала его лжецом? Наверное, все дело в его спокойствии, уверенности. Он убежден в том, что говорил! Пусть даже все это неправда, но он верил! Бет даже немного испугалась.
Понятно, почему он предложил партию в бильярд. Молчание становилось слишком уж напряженным. Но какая буря бушевала в ее сердце! Она сказала:
– Милорд, мне сейчас не до игры…
– Тише. – Он обнял ее сзади, берясь за кий поверх ее руки. Пальцы у него были теплые, а ее рука немного дрожала. – Почту за честь помочь такой красивой женщине.
От звука его голоса дрожь пошла по всему ее телу – как будто тысячи иголок впивались в кожу.
Бет была не в силах оторвать взгляд от его руки, уверенно обхватившей ее ладошку. Крупная, прекрасной формы рука. Она слегка сдвинула пальцы и ощутила волнующее пожатие его сильной ладони.
– Я… – Бет запнулась. – У вас такая грубая кожа, милорд. – Она посмотрела назад поверх плеча, прямо ему в глаза. – Это совсем не рука джентльмена.
Она вовсе не хотела его оскорбить. Наоборот, ей нравилось прикосновение огрубелой кожи человека, привыкшего к жизненным испытаниям. Она могла угадать целую историю трудов и приключений… Но его глаза сверкнули, губы сжались в нитку. Он стиснул ее ладонь так, что ей стало больно.
– Эти руки – дар моей злосчастной судьбы.
Он отнял руки, перехватив кий пониже. Вот такого объяснения она удостоилась! Больше он ничего не сказал, но Бет внутренним чутьем поняла, что он обижен гораздо сильнее, только виду не подает. В порыве раскаяния она потянула кий вверх на себя и прижалась щекой к его пальцам. Закрыла глаза, стараясь забыть, какая горечь слышалась в его голосе, какая боль плескалась в его взгляде.
Кристиан лишь смотрел на Бет, не в силах двинуться.
Он знал немало женщин. Смеялся вместе с ними, забавлялся разговорами среди подушек, при свете свечей. Занимался с ними любовью – часами, выслушал столько историй их жизни – и печальных, и счастливых. Но ни разу, ни с одной из них не довелось ему испытать столь всепоглощающей близости, как сейчас, хотя они оба были полностью одеты, оба соблюдали правила светских приличий – по крайней мере пока.
Какое странное, восхитительное и в то же время болезненное чувство! Новое, ни разу не испытанное. Ему оставалось лишь смотреть, как она прикасается нежной щекой к его руке. Ее пальцы сжимают кий, осторожно дотрагиваясь до его ладони.
Бет вздохнула, и Кристиан ощутил ее сладкое дыхание на своей коже. Она подняла голову, и он заглянул в ее карие глаза, потемневшие от нахлынувшего волнения.
– Простите, я не имела в виду ничего оскорбительного. Просто мне хотелось сказать, что…
– Ничего. Пустяки, – ответил он, стараясь собраться с мыслями. Что он делает здесь? Ах да. Он ведь собирался ее обольстить, заставить выболтать секрет. А что вышло? Он открылся ей, позволив диктовать правила игры.
Покачав головой, он двинул рукой, указав кончиком кия на стол.
– Вы готовы сыграть? Предупреждаю, бильярд – захватывающая игра.
Она выглядела разочарованной, однако кивнула:
– Разумеется. Я уже играла в бильярд, хоть и нечасто.
– Я научу вас нескольким приемам. – Он слегка нагнулся, и она почувствовала легкое касание его ног.
Ее голова едва доставала ему до подбородка. Ноздри щекотал аромат жасмина и лаванды. Хотелось зарыться лицом в эти густые волосы цвета меда… Если нагнуться ниже, можно хотя бы провести подбородком по ее волосам, и тогда…
Боже правый! Что с ним такое? Усилием воли отогнав наваждение, Кристиан заставил себя вспомнить, что пришел сюда вовсе не затем, чтобы соблазнить невинную девицу ради собственного удовольствия, черт возьми. Если им предстоит вместе распутывать клубок тайн, ему ни в коем случае не следует вести себя так, чтобы она чувствовала хоть малейшую неловкость в его присутствии.
– Уэстервилл?
Робкий, нежный голосок. Он вздохнул поглубже, впитывая ее запах, стараясь удержать его в себе подольше.
– Да?
Карие глаза блеснули.
– Сделаем ставку? Может быть, фунтов десять?
– На что?
Она указала на бильярдный стол:
– На этот удар. Кажется, здесь все просто.
Он оценил расположение шаров.
– Да, на первый взгляд просто. Но это только кажется.
– Мне всего лишь надо сделать так, чтобы этот шар покатился вон туда, – кончиком кия Бет указала на дальний конец стола, – а потом упал сюда. – Она кивнула на кожаную сетку углового кармана, и он вдруг ощутил теплое касание ее бедра.
Кристиану потребовалась целая минута, прежде чем он смог собраться с мыслями и ответить:
– Вы не сможете сделать такой точный удар.
Бет повернула голову, и он увидел, что она улыбается.
– Думаю, что смогу. Ну что, принимаете ставку? Попытаться все равно стоит.
Его рассмешила ее наивность.
– Это сложнее, чем кажется, но если вы настаиваете…
Бет нагнулась, пристально глядя на шары, а затем стукнула концом кия по шару.
Шар ударился о борт, завертелся волчком и весело покатился прямо в угловую лузу. Удар был выполнен столь чисто, что Кристиан понял: это не случайное везение.
Бет взглянула ему в лицо, глаза сверкнули из-под ресниц. Что за лукавый взгляд!
– Вы должны мне десять фунтов.
Вот так попал! Его ограбили, как новорожденного младенца, брошенного в лесу на растерзание волкам. Ему с трудом верилось – неужели такое могло случиться? Память вдруг унесла его назад, в прошлое, когда десятилетним мальчонкой он скитался по улицам, сражаясь за кусок черствого хлеба. Он узнал, что люди могут быть жестокими и не упустят возможности посмеяться над несчастным беспризорным ребенком. Изведал он и то разрушительное чувство, что порождается предательством. Ты доверяешься человеку, а он исчезает на рассвете, прихватив твои скудные пожитки.
Ему приходилось зубами вгрызаться в эту жизнь, чтобы оказаться победителем, а не побежденным. Тонкая вуаль воспитания, которой он укрылся, вращаясь в обществе, порвалась в клочья. Ему вдруг захотелось большего. Гораздо большего, чем улыбка. Чем поцелуй.
Он привлек Бет к себе, толкнув назад, на край бильярдного стола. Она широко раскрыла глаза:
– Уэстервилл, что…
Кристиан поцеловал ее. Не так бережно, как раньше. Теперь это был поцелуй страсти и желания. Он вспомнил, как раскрылся перед ней, а она посмеялась, – и его огонь вспыхнул жарче. Поцелуй становился грубым, страстным. Яростная вспышка, протест против силы, бросившей его жизнь в омут страсти и вожделения.
Глаза застилал красный туман, сквозь который постепенно пробивалось ощущение тела Элизабет, пылающего тем же отчаянием и той же страстью. Оно откликалось на его призыв, поднимая его желание к новым высотам. Он едва удерживался на грани – его сопротивление грозило рухнуть в один миг.
Руки Элизабет вцепились в лацканы его фрака. Он завел руки ей за спину, вжимаясь в нее возбужденной плотью. Дыхание Элизабет сделалось хриплым. Кристиан поднял ее и усадил на край бильярдного стола, раздвигая бедрами ее колени.
Услышав ее судорожный вздох, он приник губами к ее шее, постепенно спускаясь ниже по восхитительной линии. Бет откинула голову, слегка приподняв колени. Он прижал ее к себе еще крепче, рука погрузилась в ее густые кудри. Его переполняли ярость и страсть. Она принадлежала ему, черт возьми!
Кристиан слышал глухие удары ее сердца, чувствовал жар ее тела сквозь тонкое шелковое платье. Интересно, какая она без одежды? Ему вмиг представилось – вот она лежит в его постели среди подушек, густые медовые пряди струятся по простыням, как золотая река.
Ее кожа кажется белее простыни. Глаза потемнели от страсти. А он приводит ее на вершину наслаждения…
Вожделение нарастало, как огромная волна, вздымаясь выше выше. Кристиан провел рукой по ее бедру – какая восхитительная округлость! Роскошная женщина, воплощенное желание… восхитительная, зрелая. Сочный плод. Сама страсть. Он поднял голову и заглянул ей в глаза, затуманенные желанием.
– Вот что свело нас вместе. – Он зарылся лицом ей в волосы, прижимаясь все теснее. – Для этого мы и созданы.
Бет судорожно вздохнула. Ее тело словно плавилось. Нуж-чо сопротивляться! Бет понимала… но ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось одного – быть с ним, впитывать его ярость. Его губы несли свободу. И он мог подарить ей эту свободу, навеки изменив ее жизнь.
Она отчаянно впилась губами в его рот, готовая забыть обо всем на свете. Теперь Бет, а не Кристиан, исполняла ведущую партию в их дуэте. Она прижималась к нему бедрами, и ее руки скользили по его телу – отчаянно, беспокойно. Она сама не знала точно, чего хочет. Понимала лишь, что его поцелуи отзываются в ней огнем. Ей хотелось большего – что бы это ни значило.
Кристиан был ошеломлен. Бет, казалось, пылает страстью его руках, становясь все соблазнительнее, призывнее с каждым прикосновением губ и бедер. Она сводила его с ума, пьянила, наполняла неизведанным доселе желанием.
Кристиан понимал: нужно остановиться. Но разве он мог он жаждал распробовать ее. Застонав, он провел руками по ее ягодицам, осторожно их приподняв, и она чувствовала его плоть, вжимающуюся в ее мягкий живот.
Смелое движение. Робкая девица обратилась бы в бегство. Но Бет совсем не походила на пугливую провинциалку. Она застонала и начала двигать бедрами впереди назад, подчиняясь толчкам его возбужденной плоти. У Кристиана перехватило дыхание. Вот это да! Она просто великолепна! Он больше не мог себя сдерживать.
Она обхватила его за талию, прижимая к себе все крепче и ближе, раздувая пожар еще сильнее, даже не подозревая об этом Юбки взлетели вверх, ноги сомкнулись вокруг него. Ему оставалось лишь нагнуться, чтобы расстегнуть брюки, выпустив страсть на свободу. Сейчас она станет его…
Дверь распахнулась.
– О Господи! Отпусти ее немедленно!
Кристиан рывком снял Бет со стола, обхватив ее руками закрывая ей лицо. Алая пелена страсти, туманящая мозг, спала в мгновение ока. В дверях стояла кузина Бет с вытаращенными глазами, а рядом с ней возвышался супруг. На лицах обоих ужас и отвращение…
И что еще хуже – Кристиан заскрипел отярости зубами, – в комнату заглядывала Салли Джерси, эта королева сплетниц. Она была скорее в ярости, чем в ужасе.
Жестокая улыбка тронула губы ее крупного рта.
– Ну, Уэстервилл! Знай я, что вы так любите бильярд, то разрешила бы вам поиграть в моем собственном доме.
Глава 11
Жизнь иногда играете нами жестокие шутки. Столкнувшись с положением, которое кажется вам безвыходным, прежде всего успокойтесь и займите чем-нибудь руки. Вы удивитесь, когда поймете, какое множество ответов можно найти на один, казалось бы, неразрешимый вопрос.
Ричард Роберт Ривс. Искусство быть образцовым дворецким
Войдя в собственный дом, Кристиан обнаружил, что передняя пуста. Он снял пальто и бросил его на стул, а затем направился в библиотеку, крича на ходу во весь голос:
– Ривс!
Почти немедленно послышались торопливые шаги. Ривс появился, едва хозяин приблизился к двери библиотеки, и вошел туда следом за ним.
– Милорд, мы никак не ожидали вас так рано. Неужели какое-то несчастье?
Кристиан плеснул в бокал щедрую порцию вина. Осушив бокал, налил еще. Брови дворецкого поползли вверх.
– Ну, – промолвил он наконец, нарушая молчание, – если все так плохо, может, стоит рассказать, что произошло?
Кристиан бросил на него сумрачный взгляд.
– Не желаю говорить об этом.
– Понимаю. Значит, вы позвали меня для того, чтобы я любовался, как вы накачиваетесь портвейном. – Он сложил руки на груди, придав лицу выражение крайней заинтересованности. – Прошу, продолжайте.
Кристиан со стуком опустил бокал на стол.
– Ничего смешного. Получилось то, что вы предсказывали. Я… я погубил ее, Ривс.
Дворецкий вскинул брови:
– Леди Элизабет?
Кристиан кивнул.
– Мы были на музыкальном вечере у Девонширов… Он бессильно откинулся на спинку кресла.
Ривс подошел к буфету, нашел графин. Наполнил бокал Кристиана, поставил графин на стол, у локтя хозяина.
– Выпейте, милорд.
Кристиан пил одним долгим глотком, а затем закашлялся, почти давясь. Ривс постучал его по спине.
– Ничего себе. – Кристиан уставился на дворецкого. – Обязательно колотить изо всех сил?
– Да.
Кристиан указал на пустой бокал.
– Что за чертовское пойло?
– Ратафия.
– Ратафия? Вы что, черт возьми, вознамерились меня убить.
Густая жидкость, слишком сладкая, вызывала у него дурноту.
– Нет, милорд. Я просто подумал: неразумно вам сейчас являться к герцогу Мессингейлу, чтобы просить руки его внучки, вы ведь пьяны. – Ривс заткнул графин пробкой и отнес его назад в буфет. – Его светлости это вряд ли придется по нраву.
Кристиан скривился:
– Вовсе я не собираюсь делать предложение леди Элизабет.
– Нет? – Ривс сверлил хозяина взглядом. – А что, по-вашему, скажут попечители?
Кристиан взъерошил волосы. Пропади они пропадом, попечители. Снова Ривс прав, разрази гром этого зануду. У Кристиана нет выбора, просто нет, и все. Дня не пройдет, как герцог Мес-сингейл обрушится на лондонский дом Рочестеров и потребует сатисфакции. Очень скоро история станет достоянием всех и каждого. Выражение лица леди Джерси ничего иного не сулило.
Будь все проклято! Кристиан закрыл лицо руками. Почему он не совладал с собой? Не сдержал порыва страсти? Даже сейчас, когда его глаза закрыты, а в желудке плещется изрядная порция портвейна, он видит лицо Бет в ту минуту, когда ее кузина ворвалась в бильярдную…
О чем он только думал? По правде говоря, он в те минуты вообще не соображал. Им двигало одно неудержимое пламя желания. Такого с ним не случалось уже много лет, с тех пор как он перестал быть неопытным юнцом.
Ведь он уже выиграл свою битву. Ривс оказался прав. Леди узнала правду, и была готова распахнуть перед ним дверь. А что он сделал затем? Дал выход вожделению. Разумеется, когда находишься наедине с такой женщиной, как Элизабет – роскошной и в придачу чертовски умной, – требуется незаурядная воля, чтобы держаться от нее подальше. Ему не хватило силы воли. Он сходил с ума от движений ее округлых бедер, каждой остроумной реплики, от сияния этих глаз. Она слишком притягивала его – ни один мужчина не смог бы вынести такого.
Кристиан скривил губы:
– Ривс, вы бесите меня каждый раз, когда оказываетесь правы!
– Да, милорд. Мне тоже приходится несладко. Уверен, однако, стоит вам хорошенько поразмыслить, и вы поймете – отчаиваться не стоит. Леди Элизабет – чудесная девушка. Большинство мужчин почли бы за счастье подобный брак.
– Не желаю я жениться, – упрямо возразил Кристиан. – Да и захоти я, так она откажется.
– Отчего же? У вас довольно приятная наружность, иногда вы выглядите воспитанным и вежливым, да и моетесь чаще, чем любой другой житель Лондона.
– Вот спасибо, – сухо процедил Кристиан. – К сожалению, я считаю ее дражайшего деда лжецом и убийцей.
– А она это знает?
– Теперь да. Я ей все рассказал, просил помочь найти доказательство…
– Что же она ответила?
– Она согласилась, чтобы убедиться, что дед ни в чем не виноват. Тем не менее… Наконец-то я получил возможность прийти в дом Мессингейлов. А потом… я мог сделать что угодно, только не это!
Ривс поджал губы.
– Весьма запутанное положение. Кристиан невесело рассмеялся:
– Бет очень любит дедушку. Это видно по ее глазам каждый раз, когда она говорит о нем. – Он стукнул кулаком по колену. – Не станет она связывать судьбу с человеком, который подозревает деда.
Ривс ответил не сразу, сверля хозяина внимательным взгля-ом голубых глаз.
– И это вас беспокоит.
– Да, да, – не колеблясь, ответил Кристиан. – Тревожит, хоть и не знаю почему.
Неприятное чувство – заброшенности, одиночества – внезапно тяжким грузом придавило его плечи. Была бы жива мать!
Иногда он думал – ей бы понравилась Бет. Странные мысли однако, лезут в голову! Что за глупая сентиментальность. Хватит!
Он встал и принялся мерить библиотеку шагами. Как все усложнилось! Запуталось. Ничего не поделаешь. Он остановился перед Ривсом и заявил:
– Сегодня вечером я отправлюсь с визитом к герцогу.
– До его дома добираться не меньше часа.
Кристиан удивленно воззрился на дворецкого. Тот улыбнулся, пожал плечами и пояснил:
– Я навел справки давным-давно на тот случай, если в один прекрасный день вы захотите туда поехать.
– Поскачу на Люцифере. Так будет быстрее.
– Да, милорд. Что вы скажете герцогу? Вы погубили репутацию его внучки. Вряд ли он встретит вас с распростертыми объятиями.
– Не сомневаюсь, он разбранит меня на чем свет стоит. А затем ему придется принять мое предложение, ведь репутация внучки разбилась вдребезги. – Кристиан вспомнил жадное выражение лица Салли Джерси. В эту самую минуту, должно быть, новость разлетается по всему Лондону. А ведь он лучше, чем кто другой, знал, какую цену приходится платить несчастным, что впали в немилость у сливок общества! Не допустит он, чтобы Элизабет страдала от стыда и бесчестья, как его мать. Он сказал: – Я женюсь на ней как можно скорее.
– Аесли подтвердятся подозрения насчет ее деда? Возможно, она никогда вас не простит.
– К черту, Ривс! Думаете, я забыл об этом? У меня нет выбора, у нее тоже. Я никогда не прощу себе, если не свершится правосудие над предателем моей матери.
Ривс пожевал губами.
– Милорд, разрешите подсказку?
– Только если не заставите меня снова пить ратафию.
Дворецкий улыбнулся, подошел к буфету, взял чистый бокал и графин с портвейном и поставил их перед хозяином:
– Позвольте загладить вину.
Кристиан с благодарностью принял портвейн, налил порцию и отпил немного. Удовлетворенно вздохнул, чувствуя, как по телу разливается тепло.
– Милорд, полагаю, в отношении Мессингейла лучше всего придерживаться той же тактики, что и с внучкой. Когда будете просить ее руки, признайтесь, что находите ее очень привлекательной.
– Никогда не говорил вам, что считаю ее такой.
– И не нужно было. Это было заметно и так – по вашему голосу. Вот почему я твердил, что не следует вовлекать в свой план невинную девицу.
Кристиан принялся тереть лицо руками.
– Жаль, я не понял сразу, насколько она обворожительна. Я ни разу не почувствовал… Ривс, вот это удивительнее всего.
Дворецкий кивнул:
– Любовь иногда застает нас врасплох.
Кристиан удивленно взглянул на слугу:
– Любовь? Разве я сказал хоть слово про любовь?
– Нет, милорд. Полагаю, я договорил за вас.
– Мне не нужна помощь в выражении собственных мыслей.
– Разумеется, милорд, – послушно ответил Ривс. – Герцог будет сердит на вас за то, что вы сотворили с его внучкой. А вы честно признаетесь, что она вам нравится, и ему придется смириться. Осмелюсь заметить, он ценит леди Элизабет столь же высоко, как и она его.
Кристиан вздохнул:
– Ты прав. Проклятие! Совсем не так я собирался действовать.
– Нет, милорд. Вы слишком умны, и наверняка план у вас был самый удачный.
– Благодарю. – Кристиан позволил себе улыбнуться, хоть и знал – улыбка вышла горькая. – Это временно. Как только я получу доказательство вероломства герцога, наши следи Элизабет дорожки разойдутся.
Ривс помрачнел.
– Милорд?
Кристиан встретился взглядом со слугой, снедаемый отчаянием:
– Уверен, она сама этого захочет.
Гарри вышагивал туда-сюда перед камином, сцепив руки за спиной. Время от времени он останавливался перед Бет, закрывал глаза, словно девушка была наваждением, которое нужно было во что бы то ни стало прогнать, после чего вновь принимался мерить комнату шагами.
Ужасно! Каждый раз, когда он смотрел на нее вот так, ей хотелось провалиться сквозь землю, но о таком милосердном конце приходилось лишь мечтать.
Гарри погрузился в мрачность, но это были пустяки по сравнению с тем, как реагировала Беатрис. Обнаружив Бет в страстных объятиях Уэстервилла в бильярдной в доме Девонширов, она вскрикнула, издала пронзительный вопль и рухнула бесчувственной грудой к ногам леди Джерси.
Последствия оказались самыми плачевными. На крик Беатрис сбежалась уйма народу, и все они старались хоть одним глазком заглянуть в бильярдную, где Бет суетливо приводила себя в порядок, а Уэстервилл смотрел на непрошеных свидетелей, побелев от ярости. Даже сейчас, вспоминая этот ненавидящий взгляд, Беатрис ежилась и мурашки пробегали по ее спине.