Хоуг Тэми. Плач волчицы

   Как только в его мозгу возникла эта картина, та защелка, которая сдерживала его, с треском раскрылась. С рыком он раскрыл свои вставные челюсти и устремился к женщине.
   — Ты, сучка.
   Она почувствовала свое сердце где-то в горле. Лорел, спотыкаясь, попятилась назад, стараясь отодвинуться от него. Остановившись вне досягаемости, она судорожным движением успела выхватить «леди смит». Обхватив рукоятку обеими руками, она направила револьвер на проповедника.
   При виде пистолета Джимми Ли оторопел.
   — Мать твою… Иисус Христос!
   — Аминь, ваше преподобие, — протянул Джек.
   Он был в бешенстве. Ему хотелось лишь одного — схватить Болдвина и вытряхнуть из него душу, независимо от того, чем он испугал Лорел. Однако Лорел с ее карманным револьвером контролировала ситуацию. В какой-то степени. Но руки ее тряслись.
   Джек ленивым, неторопливым, обманчивым движением подпер дверь.
   — Если ты думаешь, что она не умеет пользоваться им, то лучше передумай, — сказал он. — Она отстрелит твою башку и отдаст ее на корм бездомным собакам.
   Джимми Ли посмотрел на него с нескрываемой ненавистью.
   — Я тебя не приглашал, Бодро. Джек с удивлением изогнул брови.
   — Правда? Может, теперь ты что-нибудь скажешь по этому поводу, Джимми Ли? А может быть «леди смит». скажет тебе что-нибудь по этому поводу.
   — Как это на тебя похоже — прятаться за спиной женщины, — усмехулся Болдвин. Он предостерегающе поднял свой бессильный палец. — Запомни это, Бодро. Тебе не удастся прятаться впредь.
   Конечно, это было дешевое представление, но Джек понял, что у Болдвина имелся про запас какой-то козырь, хотя он не мог представить себе, что бы это могло быть. Притворно испугавшись, он прижал руку к сердцу.
   — Слышали вы это, мисс Чандлер? Почему-то мне кажется, что наш уважаемый угрожает мне. — С присущим ему изяществом Джек подошел к Лорел и нежно опустил вниз ее руки вместе с пистолетом, так что ствол оказался направленным в пол.
   — Сладкая, может быть, тебе лучше подождать меня на улице. Кажется, нам с его преподобием мистером Болдвином следует выяснить это маленькое недоразумение.
   Лорел взглянула на него, ее больше интересовало, почему он так демонстративно сказал это, чем то, что он собирается сделать с Болдвином. Возможно, ей следовало бы остаться или заставить его уйти вместе. Но, взглянув на Болдвина, она почувствовала прилив чего-то первобытного, какой-то— первобытной злости, и на миг забыла все свои правила и убеждения.
   Она убрала «леди смит» в сумку, молча повернулась и вышла из бунгало.
   Джимми Ли верил, что лучшая защита — быстрое нападение. Он схватил стоявшую на трехногом кофейном столике почти пустую бутылку из-под бренди и поднял ее как дубинку.
   — Убирайся из моего дома ко всем чертям, Бодро.
   — Только после того, как мы немножко поболтаем.
   Джек стал медленно пододвигаться к Болдвину, мало-помалу, почти незаметно. Он не выглядел пугающе. Он волочил свои ноги по засыпанному песком линолеуму, голова его была наклонена вниз, как будто у него не было никакого другого занятия, как только считать раскиданные по полу окурки.
   — Итак, Джимми Ли. Я не знаю, что ты такое сделал, чтобы заставить мисс Чандлер наставить на тебя свой маленький револьверчик. Но, должно быть, что-то гадкое — она ведь довольно законопослушна и всякое такое.
   — Какого черта она мне сдалась, — взорвался Джимми Ли, не спуская глаз с Джека. — Она неуравновешенная. Тебе же известно, что она была в психушке. Она чокнутая, как и ее сестрица.
   С горьким разочарованием Джек покачал головой, продолжая потихоньку приближаться к Джимми.
   — Джимми Ли, ты оговариваешь прекрасную, честную женщину. Даже я вынужден делать для нее исключение.
   Внезапно Джек бросился на Джимми Ли, Тот обрушил на нападавшего увесистую бутылку из-под бренди, представляя, какой урон она нанесет, но потерял равновесие.
   Джек, быстрый и грациозный, как кошка, уклонился от удара и сделал захват свободной руки проповедника, вывернул ее и толкнул его лицом в неровную оштукатуренную стену. Бутылка со звоном разбилась, рассыпалась по полу на множество мелких кусочков.
   — Один раз я уже посоветовал тебе оставить Лорел Чандлер в покое, — прорычал Джек Болдвину почти в самое ухо. — Джимми Ли, тебе не стоит заставлять меня повторять это дважды. В таких делах я нетерпелив.
   Лицо Джимми Ли представляло месиво из крови и штукатурки, и он был уверен, что потерял по крайней мере три из своих дорогих зубов. Он проклинал Джека Бодро, придумывая тысячи способов когда-нибудь здесь один на один замучить его.
   — И имей в виду, Джимми Ли, — рыкнул Джек, рывком поднимая его руку еще выше и выжимая из него стоны, — если вдруг ты доставишь ей еще какое-нибудь беспокойство, то я сдеру с тебя твою шкуру и использую ее как наживку для речных раков.
   В последний раз он пнул его слабее, затем отступил назад и вытер свои ладони о бедра. Болдвин стоял, все еще уткнувшись в стену и согнувшись вдвое, и потирал поврежденную руку.
   — Надеюсь, что уже не увижу тебя поблизости, Джимми Ли.
   Джимми Ли сплюнул на пол комок из крови и слюны, наполненный кусочками цемента.
   — Убирайся к черту, Бодро! — заорал он, прикрывая рот ладонью, так как опасался за состояние оставшихся зубов.
   Джек вышел из бунгало и сделал глубокий, очищающий вздох, наслаждаясь пьянящим ароматом сосны и запахом реки.
   — Я не хочу ничего знать об этом, — сказала Лорел, отойдя от огромной старой магнолии и направляясь к нему. — Если я не знаю ничего, то меня нельзя привлечь как свидетеля.
   — Он будет жить, — язвительно сказал Джек. Они вместе подошли к машинам, которые оставили на захудалом газоне рядом с «фордом» Болдвина. Эйт сидел в джипе Джека на водительском месте, его разноцветные глаза блестели, уши были приподняты. Джек оглядел Лорел со всех сторон:
   — Ты в порядке?
   Лорел ответила на вопрос взглядом.
   — Что ты делаешь здесь, Джек? Два часа назад ты даже не пожелал прямо ответить мне и предоставил заниматься своими проблемами самой.
   Он мрачно усмехнулся. Ему следовало бы держаться от всего этого как можно дальше. Но, закурив сигарету из первой за последние два года позволенной пачки «Мальборо», задумался, и перед его глазами предстала картина: крошечная Лорел, размером не больше котенка, с мужеством льва нападает на Болдвина. Проповедник, конечно, был мошенником, но это совсем не значило, что он не был способен на нечто худшее. Поэтому Джек не мог оставаться в стороне и позволить Лорел заниматься всем этим в одиночку.
   — Я следил за тобой, — произнес он. — Я не хотел вмешиваться, но мне и не хотелось, чтобы тебе причинили какой-нибудь вред. На моей совести уже и без этого достаточно всего.
   Уже слишком поздно, покусывая губы, подумала Лорел. Ему уже удалось причинить ей вред несколькими незначительными деяниями. Если же она даст ему этот шанс, он разобьет ей сердце. Но в глубине души она хотела дать ему этот шанс. Даже после того, что они наговорили друг другу на кухне, она не могла не думать о его нежности ночью, о той ранимости, которая скрывается за обличьем хулигана.
   — С чего бы это, мистер Бодро? — иронично сказала она, с поддельным удивлением уставившись на него широко раскрытыми глазами. — Лучше бы вам последить за собой. Все это может повредить вашей репутации подлеца. Теперь каждый может прийти к заключению, что вы, чувствуете себя обеспокоенным из-за моего благополучия.
   — Будучи таким, — зарычал он, впадая в гнев, — мне совсем не понравилось, что ты пойдешь к нему одна. — Хотя Джимми Ли может и не казаться таким зловенцш, каким является.
   — Он вообще может быть безобидным, — пробормотала Лорел, окидывая взглядом обшарпанное маленькое бунгало. Его преподобие Болдвин занимался сексом со всякими вывертами и насилием. Но у него было чудесное прикрытие. Кому придет в голову заподозрить в убийстве проповедника?
   «Убийство». От этого слова она встрепенулась. Она пришла сюда из-за исчезновения сестры, а сейчас она думает об убийстве. Ей никоим образом нельзя совмещать эти два события в своем воображении. Ни в коем случае!
   — Ну, какими бы ни были причины твоего появления здесь, большое спасибо.
   Казалось, что они выше формальных благодарностей друг другу, и это неуклюжее «спасибо» повисло между ними. Лорел подтянула очки на носу и устало пошла к машине. Джек пожал плечами, как будто стряхивая все это, и взялся за ручку водительской двери джипа.
   — Куда ты поедешь за следующими неприятностями?
   — К шерифу, — ответила Лорел, уже готовясь к предстоящему разговору. — Мне кажется, что нам с ним есть о чем немножко поболтать. Хочешь пойти?
   Предложение было глупым. Она совсем не будет чувствовать себя разочарованной, когда он отвернется от нее, но ей хотелось порвать тонкую связующую нить их отношений. Глупо. Неожиданно рука скользнула в сумочку и вытащила оттуда красный спичечный коробок. Она протянула его Джеку только для того, чтобы почувствовать, как ее пальцы прикоснулись к его.
   — Может быть, ты случайно знаешь что-нибудь об этом.
   Лицо Джека застыло, как только он увидел замысловатую черную маску и аккуратные буквы надписи.
   — Где ты взяла его?
   Лорел пожала плечами. Во рту у нее все пересохло, его напряжение передалось ей.
   — Я нашла это. Я думала, это оставила в моей машине Саванна, но она отрицала, что это принадлежит ей. Почему ты спрашиваешь? Что это за заведение?
   — В это заведение тебе не следует ходить одной, сладкая, — мрачно заметил он, возвращая ей коробок. — В противном случае ты будешь, как…

Глава ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

   Кеннер зажег свою пятую сигарету за день и вдохнул смолу и никотин. Он чувствовал себя так, как будто его голосовые связки созданы только для лая, а по глазным яблокам прошлись наждачной бумагой. По его мозгам колотили ледорубами, а живот был наполнен аккумуляторным электролитом, отвратительным, как спитой кофе. Он занимался убийством Эни Жерар, но вынужден был отвлечься для разговора с Лорел Чандлер. Он уставился на нее через пелену дыма, которая окутывала его беспорядочно заваленный стол.
   — Итак, вы считаете, что Болдвин убил вашу сестру и всех этих других мертвых девок?
   Лорел сдержала проклятье. Ее пальцы крепко впились в ручки кресла для посетителей.
   — Это не совсем то, что я сказала.
   — Согласен, черт побери, — пролаял Кеннер, притопывая ногой. — Но вы имеете это в виду!
   — Это не совсем…
   — Господи, я как раз жду услышать это… — Тогда почему вы не слушаете?
   — Разве не слушаю? А, Стив?
   Данжермон, лениво рассматривавший картотеку, услышав свое имя, скривил рот. Кеннер искал слова для отражения натиска. Сначала кто-то решил повеселиться, укокошив бабу в подчиненном ему районе. Потом он позволил смыться Тони Жерару. Потом всегда обожаемое руководство сует нос не в свои дела. Теперь это. Он дал волю своему раздражению. Ведь сам Росс Лайтон сказал, что эта девица постоянно вносит смуту. Она всегда была такой!
   — А я так и жду, когда вы появитесь здесь, чтобы выдвинуть обвинения, ткнуть пальцем в виновных и назвать их имена.
   — Я только пытаюсь дать вам информацию. Кроме того, это мой гражданский долг.
   — К черту это, дамочка, — он грубо оборвал ее, нагнувшись вперед через стол, чтобы стряхнуть пепел с сигареты в пепельницу. — Вы пытаетесь затеять смуту, подобную той, что была в Джорджии. Указать пальцем, натрепать языком и попасть в газеты. Вы от этого получаете удовольствие или как?
   Лорел сжала зубы и резко стрельнула глазами в сторону Данжермона, удивляясь, какого черта он ничего, не предпринимает.
   — Я не говорила, что Болдвин совершил убийство. Мне показалось, что вам интересно было бы узнать.
   — Что он какой-то там полосой извращенец? Он проповедник, сказал Кеннер, укоротив свою насмешку, и, глубоко затянувшись, затряс головой. — В Джорджии, кто там был? Дантист? Или бухгалтер? Есть ли кто-нибудь, кого вы не можете подозревать в том, что он половой извращенец?
   — Ну, я сомневаюсь в этом, — огрызнулась Лорел, подходя к его креслу. Она уперлась руками в замусоренный стол Кеннера и заглянула ему в глаза.
   — С чего бы вам прибегать к половым извращениям, когда у вас, без сомнения, есть лицензия трахнуть кого пожелаете.
   Пока Кеннер рычал с пеной у рта, ее взгляд снова коснулся Данжермона, который имел нахальство усмехаться вместе с ней. Он оторвался от своего места около картотеки и прошел вперед, обратив свое внимание на Кеннера.
   — Слушай, Дувайн, — спокойно произнес он, — мисс Чандлер пришла сюда из лучших побуждений. Если она считает, что у нее есть информация, полезная для нашего дела, то тебе следовало бы выслушать ее.
   — Полезная для дела, — Кеннер издал звук презрения и с размаху загасил сигарету в переполненной пластиковой пепельнице. — Саванна Чандлер говорит, что проповедник получает удовольствие от связанных баб. Господи! Саванна Чандлер! В городишке каждый знает, что она трахалась совершенно свободно, как ее мораль.
   От ярости все, что Лорел видела, стало красным.
   — Вы сукин сын! — Она была готова вцепиться ему в глотку.
   Кеннер пожал плечами:
   — Ну, я ведь не сказал ничего такого, что не было бы известно каждому.
   — Но это не было сказано тактично, — отметил Данжермон, хмурясь.
   — У меня нет времени быть тактичным. Мне необходимо раскрыть убийство. — Он вытряс из пачки «Кэмел» еще одну сигарету и спичкой зажег ее. Его тяжелый взгляд неохотно остановился на Лорел.
   — Мисс Чандлер, предоставьте мне вести следствие.
   — Отлично, — сквозь зубы процедила Лорел, — но, возможно, если бы вы оторвали свою голову от своей задницы, это принесло бы пользу.
   Лицо Кеннера приобрело цвет бургундского вина. Он вытащил сигарету изо рта и кинул ее в сторону Лорел.
   Пепел с сигареты попал на его рабочий стол и на кипы бумаг, завалившие стол.
   — Хотите небольшой совет, где есть вероятность найти вашу сестру? Я не пойду дальше нескольких дюжин спален.
   — И то же вы бы сказали и о Эни Жерар, не так ли? — Лорел почувствовала себя победительницей, когда на нижней челюсти Кеннера задергался мускул и он отвернулся.
   Кеннер повернулся к ней спиной и стал пристально смотреть через щели в жалюзи. Данжермон подошел к краю стола и очень осторожно взял Лорел за локоть.
   — Может быть, было бы лучше, если бы мы с вами обсудили это в моем кабинете?
   С большим изяществом он повернул ее и подтолкнул к двери.
   В приемной с пилочкой для ногтей в руках сидела Лаула Пирс и вбирала в себя все детали словесной схватки. Она была готова поведать об этом каждому желающему. Двое офицеров полиции оторвались от своих бумаг и, ухмыляясь, посмотрели на Лорел.
   Она свирепо одернула их:
   — Какого черта вы уставились?
   Они тут же опустили головы. Данжермон, казалось, только слегка поддерживал Лорел под руку, но когда она попыталась тактично вытащить ее, то не смогла этого сделать.
   — Мистер Данжермон, очень благодарна, что вы позволили мне уйти, — сердито сказала Лорел, сверкнув в его сторону глазами. — Я не принадлежу к той категории обывателей, которые приходят сюда с выпученными глазами и головой, забитой сплетнями.
   — Конечно, — спокойно согласился он, не останавливаясь и не меняя выражения лица. — У вас репутация обвинителя, который не может поддержать свои обвинения. Какой же реакции вы от него ожидаете?
   В зале было многолюдно.
   Кроме адвокатов, исполнителей и стенографисток в нем было несколько репортеров, жаждущих урвать хоть что-нибудь для «Байю Стендер». Лорел кожей ощутила их присутствие. Ей стало не по себе. Увидев, что она идет под руку с «золотым парнем» — окружным прокурором, — репортеры оживились. Они окружили Лорел и ее спутника и забросали их вопросами:
   — Мистер Данжермон!
   — Мисс Чандлер!
   — Есть ли какая-либо связь?
   — Помогаете ли вы следствию?
   — Есть ли какие-либо новые сведения? Даижермон невозмутимо продирался сквозь толпу, давая на все вопросы один ответ: «Никаких комментариев».
   Ненавидя себя за это, Лорел прижалась к нему и позволила ему отбиваться от напора назойливых репортеров. Наконец, они добрались до его офиса, и Лорел, в упор взглянув на сгорающего от любопытства секретаря, вошла в тишину прокурорского кабинета.
   Убранстве офиса было традиционным. Тяжелые бронзовые лампы, темные кожаные стулья, запах «Полироля» для мебели и табака «Перри» — все было на месте. Искаженные тени давали ощущение сумерек. Настроение комнаты, может быть, и успокоило бы ее, если бы не всплывшие воспоминания и недовольство собой. Ее сегодняшнее поведение у Кеннера было слишком похоже на сцены в Скотте — споры с шерифом и последующие разносы, которые она устраивала своим помощникам и коллегам. Она увидела себя неистово орущей и яростно швыряющей вещи в своем офисе, вспоминая, как ее помощник Мишель Халлерман позвонил в отдел безопасности с просьбой приехать и успокоить ее.
   Разочарование от неудавшегося разговора с Кеннером «нажало кнопку». Она не получила никакого руководства от шерифа, а это было всегда необходимо ей со дня смерти отца.
   А потом еще эти репортеры. Если бы вместо Байю Бро она отправилась бы на Бермуды, неужели и там она оказалась бы вовлеченной в какую-то интригу?
   Ей нужно забыть о неудаче, необходимо заново многое продумать. Нужно найти Саванну и рассеять все ужасные подозрения.
   Она провела рукой по мягкой коже своей сумочки, думая о находившихся в ней странных безделушках — сережке, цепочке и спичках. Она ничего из них не показала Кеннеру, поняв, что это будет расценено им лишь как еще одно подтверждение ее эмоциональной неуравновешенности и подозрительности.
   Ее сознание сфокусировалось на спичечном коробке. Джек, протягивающий ей его своими ловкими пальцами.
   Его побледневшее при виде названия лицо. Этот странный бар в Кварте. Уединенный, секретный, элитный. Место, где носить маски было обычным делом и за деньги можно было получить все.
   Он был там, когда собирал материал для новой книги. Он обхватил ее голову руками, притянул ее к себе, и как только их тела прижались друг к другу… Саванна позволила связать себя…
   Тошнота подступила к горлу Лорел. Она прислонилась к серванту и закрыла глаза.
   — Может быть, немножко бренди?
   Лорел подняла голову, услышав, как Данжермон тихо закрыл за собой дверь.
   — Нет, — сказала она, распрямляя колени и расправляя плечи. — Нет, спасибо.
   Он засунул руки в карманы своих брюк темно-серого цвета и прошелся вдоль стены с томами в кожаных переплетах.
   — Простите меня за недостаточную поддержку в кабинете Кеннера. Я уяснил, что лучший способ ладить с ним — вообще не обращать на него внимания.
   Он сделал паузу.
   — Кроме того, признаюсь, я хотел увидеть вас в деле. Вы очень свирепы, Лорел. Глядя на вас, такого никто не ожидает. Вы настолько нежная, настолько женственная. Мне нравятся парадоксы. Должно быть, вы этим захватывали врасплох многих оппонентов.
   — Я профессиональна в том, что я делаю. Если оппонентов можно обезоружить моим внешним видом, то они просто глупы и не пригодны для работы.
   — Да, но общеизвестно, что очень часто люди делают о ком-либо выводы, основываясь лишь на его внешности, социальном статусе и происхождении. Я сам являюсь объектом такого отношения благодаря своему высокому происхождению.
   Лорел вздернула бровь.
   — Вы пытаетесь сказать мне, что, будучи сыном владельца «Гарден Дистрикт Данжермон», можете быть просто своим парнем? Я с большим трудом могу поверить в это.
   — Я хочу сказать, что нельзя судить о книге по ее обложке. Никто не может знать наверняка, что запрятано в сердце, красотки — ложь или уродство.
   Лорел снова подумала о Саванне, своей красивой сестре, размазывающей дерьмо по стене клиники Сан-Джозеф и орущей непристойности посреди ночи.
   — Я сделаю все возможное, чтобы повлиять на Кеннера, — мягко сказал Данжермон.
   Теперь он подошел к ней достаточно близко, и спиной она почувствовала эту близость. Он положил свои красивые руки на ее плечи и стал ритмично массировать их. Лорел хотела сбежать, но решила остаться на месте. Ей нужно было точно знать, является ли этот жест жестом сострадания или превосходства.
   — Но не могу дать вам обещания, — продолжил он ровным тоном. — Боюсь, что у него есть достаточно убедительная информация о Болдвине. В вашей сестре есть нечто, называющееся проблемой правдоподобия. Особенно после того, как она потерялась. Вы знаете все о проблеме правдоподобия, Лорел?
   Она резко вырвалась из его рук и гневно взглянула на него.
   — Я вовсе не нуждаюсь в напоминаниях, но я очень благодарна за все маленькие ехидные замечания, которые вам так нравится втыкать в разговор, подобно ножичкам. На чьей вы все-таки стороне?
   Он улыбнулся своей фирменной, слишком симметричной улыбкой.
   — Правосудие принимает сторону правого. В то же время природа выбирает сильного, — отметил он. — Правота и сила, однако, не всегда совпадают.
   Он позволил этому признанию повиснуть в воздухе, потом открыл красивую, сделанную из вишневого дерева, коробку, лежавшую на рабочем столе, и взял тонкую, дорогую сигару.
   — Зал судебного заседания чаще напоминает джунгли, чем цивилизованное общество, — изрек он, приступив к ритуалу отрезания кончика сигары. — Если мы собираемся работать вместе, мне необходимо знать, насколько вы сильны.
   — Мы не собираемся, — категорично произнесла Лорел, направляясь к двери.
   Вертя сигару между пальцами, он откинулся на высокую спинку своего стула.
   — Мы посмотрим.
   — Мне необходимо посмотреть и на другие вещи, — огрызнулась она, взбешенная его самодовольной уверенностью, которой она не может воспротивиться. — Я вынуждена вести поиски моей сестры в одиночку, так как совершенно очевидно, что помощи от шерифа ждать не приходится.
   — В его руках мелькнул огонь зажигалки, и он раскурил сигару, наполнив воздух в комнате богатым ароматом.
   — Не следует слишком волноваться, — произнес он, и его голову, как венок, окутывал ароматный дым вишневого цвата. — Возможно, она отправилась в другой город, как предположил ее любовник. Или, может быть, она наслаждается прелестями другого мужчины. Она вернется.
   Но в каком состоянии она вернется? Этот вопрос угнетал Лорел. Ей стало очевидно — Саванна уже не будет для нее той сестрой, на которую она привыкла полагаться. Лорел захотелось плакать.
   Дом Скорби Прежана был типовым для Акадианы. Построенный в шестидесятые годы, он представлял собой низкое здание, окруженное мужеством клумб и странной смесью стерильности, спокойствия и скорби внутри. Полы были покрыты ровным, как на производстве, грязно-коричневым нейлоновым ковром, постеленным, чтобы лишь приглушать звуки шагов. На потолках крепились специальные акустические панели, вбиравшие в себя бесчисленные плачи, мольбы и стоны.
   Те, кто пришли выразить соболезнование Делахаусам, собрались в Зале безмятежности. Закрытый гроб стоял у торцовой стены зала под полированным дубовым крестом. Крышка утопала в белых.хризантемах и гортензиях. С каждой стороны гроба стояли высокие бронзовые подсвечники с мерцающими свечами.
   Недалеко от гроба на стульях, соединенных друг с другом, подобно детелькам из детского «Лего» сидели родственники покойной. Поодаль, группами по три-четыре человека, стояли люди, пришедшие проститься с Эни. Энола Майетт вела монотонное напевание молитвы по четкам, которое сопровождалось шепотом и лриглушенными рыданиями собравшихся.
   ТиТрейс сидела в черном платье, с опухшим лицом. Слева ее поддерживал дородный сын, а справа находился Овид в состоянии ступора, уголки его рта были опущены вниз, спина совсем ссутулилась под тяжестью навалившегося горя.
   У Лорел защемило сердце, и она стала пробираться к ним через заполненный зал, чтобы выразить свои соболезнования. С самого детства она была приучена тщательно скрывать свои эмоции. Даже на похоронах отца мать предупредила ее и Саванну, чтобы они тихонечко плакали в свои носовые платки.
   Ти-Грейс взглянула на нее и героически попыталась изобразить улыбку, при этом от усилия ее рот задрожал и скривился.
   — Merci ^[60], Лорел. Вы всегда так помогали нам. Лорел взяла ее руку и подавила возникший в горле комок.
   — Как бы я хотела сделать больше, — чувствуя себя совершенно бессильной, прошептала она.
   Она повернулась к Овиду, пытаясь найти для него какие-нибудь слова, но его глаза видели только гроб дочери, он весь оцепенел, как будто только сию минуту осознал, что Эни будет отсутствовать вечно.
   Как только миссис Майетт начала читать новую молитву, Лорел поднялась и пошла к концу зала, чувствуя себя беспокойно и неуютно. Глазами она обводила толпу, ища Джека, но его не было. Глупо. Сколько раз он говорил ей, что не стоит на него рассчитывать.
   Сколько раз он опровергал собственные слова? Лорел знала, что под маской равнодушия должно скрываться сердце, полное сострадания, чувства вины и горя. Разрешит ли Джек когда-нибудь ей подойти поближе, чтобы узнать, каково его истинное лицо?
   Ей вдруг стало неловко, что она думала о нем во время церемонии прощания. Но в этот момент она отдала бы буквально все, чем обладала, чтобы ощутить, как его руки обхватывают ее, чтобы услышать его прокуренный голос, нашептывающий ей на ухо что-нибудь чувственное. Она была настолько взволнована и так устала, что просто страстно желала разделить с кем-нибудь свои все нарастающие страхи и опасения.