Страница:
Ни один из них не был вполне тем, кем хотел казаться.
И все они были настороже, кроме Шелби, разумеется.
– Кто-нибудь претендует на остатки цыпленка? – Шелби подождала, пока остальные не покачают головами, придвинула к себе картонную коробку и с энтузиазмом принялась доедать курицу. – Жаль, что мы не купили того печенья с глазурью, – сказала она Джастину.
– И как в тебя это все влезает? – с искренним изумлением спросил он.
– У меня все мгновенно сгорает, такой метаболизм. – Она помахала палочками для еды в направлении Нелл. – Слушай, я уже давно хотела спросить тебя, откуда ты знала, что Джастин хороший парень. Это все твои штучки, да?
Нелл слабо улыбнулась.
– Мы проверили каждого в конторе шерифа. Джастин сразу выделялся, поскольку он здесь недавно, переехал из Атланты, у него нет здесь родственников. К тому же его миграция из полицейского в частные сыщики и обратно вызывала законный интерес.
– Мне казалось, я обо всем позаботился, – пробормотал Джастин.
– Почти, – успокоила его Нелл. – Но мы копнули глубже. Мы же не просто проверяли претендента на работу, вот и разыскали лицензию частного детектива, до которой Коул не добрался.
– И откуда ты узнала, что он работает на Макса? – спросила Шелби.
– Мы узнали, что они с Максом в колледже жили в одной комнате. И еще: Макс несколько раз ему звонил до того, как Джастин перебрался в Безмолвие, зато потом, когда он уже жил здесь, никто не видел их вместе. Так что вывод вполне логичен.
– В нашем мире, по крайней мере, – пробормотал Гален, отпивая глоток кофе.
– Знаете, все это просто потрясающе, – восхитилась Шелби без особой необходимости. – В смысле, я понимаю, что люди умерли, что это криминальное расследование, но ужасно занимательно обнаружить все то, что скрывалось долгие годы.
– Но польза от этого есть? – Нелл протянула руку и похлопала по лежащей на столе папке. – Ведь вы с Джас-тином не нашли ничего подозрительного в этих свидетельствах о рождении.
– Ничего, что бы показалось подозрительным нам. Может, Итан что-нибудь обнаружит.
– Я не сказал ему, что сделал двойные копии, – заметил Джастин. – И что я их сегодня сюда принес. По правде, я вовсе не сообщил ему, что собираюсь сюда. Он думает, что я дома.
Поскольку он говорил так, будто чувствовал себя виноватым и как бы оправдывался, Нелл сказала:
– Для Итана важнее просмотреть эти свидетельства, чем сидеть здесь и перемалывать уже известную информацию. Пока мы не можем сообщить ему ничего нового, во всяком случае, у нас нет твердых улик и четких подозрений. Кроме того, эти документы его отвлекут от дурных мыслей. На настоящий момент он сыт по горло экстрасенсами и всем, что с этим связано.
Макс обратился к Нелл:
– Я знаю, несколько дней назад ты была в здании суда. Ты тогда решила, что в этих свидетельствах может быть что-то важное?
Она кивнула:
– Раз уж я здесь, чтобы закончить дела с наследством, то я имею вполне законную причину хоть единожды там появиться. Но тогда я не искала там ничего, что могло бы помочь раскрыть убийства. Пока я была там, я на мгновение мысленно увидела Колдуэлла и догадалась, что он нашел нечто, чего найти не ожидал, а рылся он в старых свидетельствах о рождении. Я не могла сказать, что именно это было, но чувствовала уверенность, что погиб он из-за этого.
Джастин внимательно посмотрел на нее.
– И ты до сих пор думаешь, что убивала Хейли?
Нелл отвечала осторожно, как делала всегда, когда ей задавали этот вопрос:
– Я считаю, что Хейли в трех первых убийствах – общий знаменатель. Пока мне не удалось привязать ее к Джорджу Колдуэллу, но, поскольку я считаю, что его убили по другой причине, я и не пытаюсь это сделать.
– А Нейт Маккарри?
– Слишком рано, чтобы что-то сказать с уверенностью. Но если судить по тому, как, по вашим словам, был завязан этот шарф, то есть вероятность, что его убила женщина.
– А Шелби считает, это сделано специально, чтобы сбить нас со следа.
– И это возможно, – вздохнула Нелл. – Когда я в последний раз проверяла свою электронную почту, там было послание из Квонтико, в котором говорилось, что им не удалось найти никаких следов ни Глена Сабеллы, ни Хейли.
– Да вообще, разве это возможно? – воскликнул Макс. – Приезжать сюда столько раз и не попасться никому на глаза? Помимо прочего, похоже, все сошлись на том, что этот убийца необыкновенно сильный экстрасенс, а ты убеждена, что Хейли такими способностями не обладает.
– Так ты считаешь совпадением, что первые три жертвы были ее любовниками?
– Мне кажется, насчет любовников слишком сильно сказано. Нет, я не считаю это совпадением. Я просто не думаю, что Хейли их всех убила.
– Тогда их убили из-за нее. – Едва произнеся эти слова, Нелл почувствовала, как по телу пробежали мурашки, и поняла, что это правда. – Из-за нее, – медленно повторила она.
Макс нахмурился.
– Мы знаем, Паттерсон играл с ней в свои мерзкие мазохистские игры в подвале, когда она была еще ребенком, и, если верить Итану, Линч одевал ее как маленькую девочку, потому что был педофилом. А Ферье? Ты говорила, что она с ним спала. Он что, тоже ее обижал?
– Не думаю, – медленно покачала головой Нелл. – Во всяком случае, спать с ним ей нравилось.
– Приехали. – пробормотала Шелби.
Нелл поморщилась и сказала:
– Большинству женщин это бы не понравилось, но Хейли… просто наслаждалась, по крайней мере, если судить по тому, что я видела. Однако это не означает, что он каким-то образом не издевался над ней.
– Возможно, – сказал Гален, – он и издевался, только если смотреть со стороны. Может быть, все эти мужики, за исключением Колдуэлла, были убиты в наказание за их отношение к Хейли.
– Кто знает, – сказала Нелл. – Может быть, кто-то считал, что они… портили ее. Этот убийца, кто бы он ни был, скорее винил мужчин в образе жизни Хейли, а не ее саму. Он видел или откуда-то знал об их тайных, сексуально грубых отношениях и верил, что эти мужчины грязнят ее.
– Потому что он в нее влюблен? – предположил Гален.
– Возможно. Ненависть и ревность – очень сильные побуждающие мотивы.
– Тогда почему он начал их убивать именно сейчас? – спросил Макс. И сам ответил на свой вопрос: – Потому что она уехала. Сбежала с другим мужчиной, собственный отец лишил ее наследства, так что выходило, что возвращаться она не собирается. Вот убийца и счел всех этих мужчин виноватыми в том, что они отняли ее у него.
– Звучит правдоподобно, – заметил Джастин. – И еще больше осложняет нам жизнь, потому что сам убийца вполне мог никогда не иметь непосредственного контакта с Хейли: многие обиженные влюбленные обижены только в своем воображении.
Шелби подумала и сказала:
– Значит, он мог придумать себе эти отношения с Хейли, водрузить ее на пьедестал, представлять ее себе в фантазиях, и вдруг он узнает про этих других мужчин. Но вместо того чтобы сбросить ее с пьедестала, он начинает видеть в ней жертву и винить в ее страданиях мужчин, которые пользовались ею.
– Наверное, только на таких условиях он мог продолжать любить ее, – заметила Нелл. – Самообман – один из самых сильных защитных механизмов.
Шелби протянула руку и похлопала по стопке свидетельств о рождении.
– А эти бумажки какое имеют ко всему этому отношение?
Нелл попыталась вспомнить, что мелькнуло у нее в мозгу в знании суда, но это было скорее беглый образ и ощущение того, что она что-то знает, чем обычное ее видение.
– Не знаю. Может, и никакого. Во всяком случае, напрямую это может и не иметь отношения к Хейли, но тем не менее убийца не хочет, чтобы эта информация стала известна кому-нибудь. Возможно, она как-то связывает его с первыми тремя убийствами.
– Замечательно, – пробормотал Джастин. – Давайте еще больше расширим диапазон вероятностей. Почему каждый раз, как мы обнаруживаем что-то новое, это только дает нам пищу для новых размышлений, и больше ничего?
– Закон Мерфи1, – пробормотала Шелби.
– Возникает вопрос, – продолжил Джастин, глядя на Нелл, – что нам теперь делать?
Вместо ответа Нелл спросила:
– Скажи, Итан собирается просмотреть свидетельства сегодня?
– Да. Последние недели он очень много работал, сидел в офисе до полуночи, часто спал там же несколько часов на диване. Наверное, и сегодня засидится. Мы с Шелби можем подтвердить, что у одного человека эта процедура займет много часов.
– Я наверняка не увижу того, что вы с Шелби могли пропустить, – заметила Нелл. – Ты хороший полицейский, а Шелби знает этот город и его население. Значит, нам остается только ждать, не найдет ли что Итан.
– Если ты собиралась отправиться на квартиру Колдуэлла или в дом Нейта Маккарри, – вмешался Макс, – то сегодня уже поздно. И если учитывать вероятность того, что убийца как-то умудряется влиять на тебя, когда ты пользуешься своими способностями…
– Я все еще не уверена, что это возможно, – возразила Нелл. Она не поверила, когда Гален и Макс изложили ей свои доводы.
– Ты знаешь, такое может быть.
– Да, я понимаю, сильный экстрасенс может влиять на мозг другого человека. Но я не верю, что на меня можно влиять так, чтобы я этого не почувствовала.
– Раз он добирается до тебя, только когда ты спишь или без сознания, – заметил Макс, – то как ты можешь почувствовать? Нелл, ты слишком часто стала терять сознание. Теперь это случается сразу после видения или когда ты слишком напрягаешь свои способности. Кто может утверждать, что он не нашел способ отключать тебя, если ты вдруг начинаешь подбираться слишком близко к разгадке?
– Но я же не могу прекратить его искать, даже если все, что ты говоришь, правда, – сказала Нелл. – Это моя работа, я для этого сюда приехала.
– Да, конечно. Но ты же ничего не сможешь сделать, если все время будешь без сознания или того хуже. Я только хочу сказать, что не стоит тебе пока пользоваться своими способностями, во всяком случае, в ближайшее время.
– А пока, – вмешался Гален, взглянув на часы, – уже почти десять, и все согласятся, что день выдался трудным. Начнем завтра с утра пораньше?
Нелл с беспокойством ощущала, как убегает время, но попыталась убедить себя, что все нормально, что факты понемногу складываются во внятную картину. Вот и все.
– Я согласна, – сказала она.
Шел уже девятый час, когда Итан смог приняться за свидетельства о рождении. Он так устал, что боялся ничего не заметить, даже если какая-нибудь буква спрыгнет с листа и цапнет его за нос. Тем не менее он мрачно выпил чашку черного кофе, включил кабельное телевидение, сделав звук еле слышным, и стал просматривать документы.
Пару часов и несколько чашек кофе спустя одно из свидетельств привлекло его внимание. Он задумался. Он уже нашел свидетельства о рождении нескольких своих помощников и большинства людей в городе в возрасте от тридцати пяти до сорока лет, которых он прекрасно знал. Ничего необычного, бумага как бумага, но в этом свидетельстве что-то его не устраивало.
Почему?
Место и дата рождения, имя отца, имя матери…
Имя матери.
Итан Коул отлично знал историю города и его жителей. Он считал это своей обязанностью. Поэтому он всегда был в курсе дела, кто женился, кто развелся, кто ждет ребенка, у кого финансовые проблемы или кто изменяет жене или мужу.
Но это сейчас Факты, имевшие место в годы его детства и даже до рождения, его мало интересовали. Как и большинство детей, он воспринимал факты как непреложную истину. Тогда он еще не имел привычки все проверять и перепроверять. Так что, если кто-то из его друзей в детстве упомянул, что его мать, настоящая мать, давно умерла, он бы не удивился и не стал бы в этом сомневаться. Скорее он почувствовал бы симпатию и сочувствие к еще одному полусироте, и, возможно, сам бы пожаловался на отца, повторный брак которого с матерью Макса Тэннера не только дал ему новую мамашу, но и одарил младшим сводным братом. Эта парочка отнимала у отца все то свободное время, на которое он мог оторваться от тяжелой работы на ранчо.
Просто прилив сочувствия, не оставивший следа в жизни Итана.
До настоящего момента.
Он взял карандаш и обвел найденное имя.
– Она его вырастила, – пробормотал он. – И ее имя стоит в свидетельстве о рождении. Почему же он говорил, что его настоящая мать умерла?
– Ты ничего не сказала о том, что я разговаривал с Га-леном.
Нелл не подняла головы от изучаемых копий свидетельств о рождении.
– А что говорить? Ты принял решение, по-видимому, правильное Мы уже достигли такого этапа, когда нам надо было собраться и поделиться нашими умозаключениями. – Она помолчала, потом добавила хмуро: – Хотя мы оба получили урок, как не надо работать под прикрытием. В следующий раз мы удостоверимся, что наши сотовые телефоны недоступны всем кому попало.
– Я уже догадался, что вы этого не предусмотрели.
– Верно. Живи и учись.
– Если останемся живы.
Нелл не высказала удивления, когда Макс остался, хотя все ушли Он помог Шелби убрать со стола остатки ужина, который они с Джастином привезли для всех, дав Нелл возможность поговорить с Галеном наедине, и сварил свежий кофе, пока другие прощались с Нелл.
Кофе подразумевал, что он собирается на некоторое время задержаться.
Почти весь вечер Макс упорно следил за Нелл, и она это болезненно ощущала. Он ничего не сказал по поводу обморока, лишь спросил, как она себя чувствует. Поскольку присутствовал Гален и вскоре появились Шелби и Джастин, у них не было возможности продолжить разговор, начатый до обморока.
Нелл была крайне признательна обстоятельствам за это.
Макс вполне свободно вел себя с Галеном, что ее не удивило. Гален, когда хотел, мог вести себя очень дружелюбно, не корчил из себя супергероя и наверняка понравился Максу. Ему легко было с ним разговаривать, и, похоже, Гален узнал от него много нового.
Нелл пока не рискнула спросить, о чем они говорили, пока она лежала наверху без сознания.
Однако Макс казался спокойным. Просто удивительно, если учесть, как расстраивали его ее обмороки. Даже известие, что Нелл с самого начала знала, что Джастин на него работает, похоже, не огорчило его, хотя участие во всех этих делах Шелби его несколько озадачило.
Нелл не надо было сейчас смотреть на него, чтобы уловить растущую напряженность. Она чувствовала это по его голосу.
– Вы с Итаном сегодня вполне лояльно друг к другу относились, особенно если учесть обстоятельства, это весьма похвально, – заметила она – Когда же вы наконец помиритесь?
– Когда придет время. Я уже много лет был бы рад помириться. Но ведь это не я считал себя обиженным.
Нелл взглянула на Макса через стол, подняв брови.
– Это же не твоя вина, да и не твоя заслуга, что его отец оставил ранчо тебе. К тому же из Итана получился бы плохой скотовод, это все знали. Даже сам Итан.
– Я думаю, тут дело в принципе или в чувстве справедливости. Ранчо принадлежало их семье в течение трех поколений.
– И если бы он его унаследовал, то продал бы. К тому же отец оставил ему другую собственность и акции. Он все правильно поделил между вами. Где же тут несправедливость?
– Я – пасынок, и я унаследовал то, что его отец любил больше всего. Это его обидело. Но я ничего не могу с этим поделать.
– Значит, он должен проявить инициативу, – вздохнула Нелл.
– Ты бы помирилась с Хейли, если бы она сейчас стояла перед тобой?
– Не знаю, – честно ответила Нелл. – Мне бы хотелось спросить у нее, почему она именно так распорядилась своей жизнью. Или она спуталась со всеми этими извращенцами только потому, что хотела наказать отца за нелюбовь к ней? А может быть, наказать себя за то, что оказалась недостойной этой любви.
– Ты так думаешь?
– Звучит разумно. Может, я и ошибаюсь, может, Паттерсон соблазнил ее и заманил в подвал, когда она была совсем ребенком, и тем самым пустил ее по тому пути, по которому ей пришлось идти дальше.
– Но?
– Но я не думаю, что все так просто. По правде говоря, я не удивлюсь, если окажется, что это она соблазнила Паттерсона, а не наоборот.
– Ты серьезно? В таком возрасте?
Нелл вздохнула:
– Когда она была еще моложе, она кое-что видела в нашем доме. Это могло дать ей искаженное представление об отношениях между мужчинами и женщинами.
Макс немного помолчал, потом заметил:
– А ты, Нелл? Как жизнь в этом доме повлияла на твой взгляд на отношения между мужчинами и женщинами?
– Я же сбежала.
– Когда тебе было семнадцать. Но любой психолог скажет, что большинство взглядов и представлений формируется гораздо раньше. Так насколько искажено было твое представление об этих отношениях?
Нелл понимала, что он намеренно давит на нее, но вопрос был честный и вполне закономерный, поэтому она и ответила на него честно:
– Я жила в своем собственном маленьком мирке, Макс, ты же знаешь. Даже в детстве я понимала, что с моим отцом что-то не так, в его отношении к нам есть что-то неестественное. Так что, пока Хейли преданно смотрела ему в глаза и делала все, чтобы ему угодить, я пыталась вырваться.
– А я?
– Что ты?
– Почему тебя потянуло ко мне? Почему мне удалось приблизиться к тебе настолько, насколько никто другой не смог?
Нелл наконец опустила глаза на лежащие перед ней бумаги.
– Не знаю. Я даже не припоминаю, что замечала тебя раньше, до того как ты летом вернулся домой из колледжа.
– Одним летом раньше. Тебе было шестнадцать.
Она кивнула.
– К тому времени я старалась как можно меньше бывать дома. Летом можно было много ездить верхом, изучать поля и тропинки, бродить в лесу. Я выбиралась из постели с утра пораньше, кидала в пакет пару яблок и бутерброд, седлала лошадь и уезжала. И не возвращалась домой до заката.
– Отец не возражал, что ты целый день отсутствовала?
– Ему это не нравилось. Но такое поведение уже вошло у меня в привычку, и он ничего не мог поделать. Когда я была моложе, я иногда во время прогулки видела его. Он ехал в машине или тоже верхом и следил за мной.
– Это объясняет, почему ты была напряжена и нервничала, даже если находилась на многие мили от дома, – сказал Макс.
– Когда мне исполнилось шестнадцать, он перестал так часто ездить за мной. Думается, он убедился, что я всегда одна и не делаю ничего такого, что могло бы вызвать его неудовольствие. Но иногда он возникал внезапно, явно проверяя меня. Поэтому я знала, что он может в любой момент появиться. Знала, что не имею права расслабиться.
– Господи. – Макс покачал головой. – Ты только представь себе, ведь это настоящее чудо, что он позволил тебе завязать отношения со мной?
– Ты так считаешь?
– Ну, с моей точки зрения. Может быть, с твоей точки зрения, это самая большая ошибка, сделанная тобой в жизни.
Нелл слегка поморщилась.
– Я этого никогда не говорила.
– Нет. Ты просто выбежала из моей жизни и даже не оглянулась. И после… – Он снова вздохнул, но голос остался натянутым, как струна, когда он закончил: – И после того, как мы в тот день впервые занимались любовью. Мы любили друг друга, и пока я пытался оправиться от шока… ты исчезла.
– Я же объяснила, почему.
– Да, двенадцать лет спустя ты объяснила мне, почему сбежала. А тогда я только знал, что тебя нет. Тебе было семнадцать, и, насколько мне было известно, у тебя не было ни одной родной души в мире. Не стану рассказывать, как часто я просыпался ночью в холодном поту и с ужасом думал, что ты могла где-то заблудиться, и тебе некому помочь, что ты, может быть, беременна и вынуждена делать бог знает что, чтобы выжить.
– Прости. Мне жаль, что я не попрощалась, что не дала тебе знать, что со мной все в порядке. Мне жаль, что я оказалась настолько трусливой, все эти годы боясь вернуться. Но пока был жив отец, я…
– Тебе не надо было возвращаться, чтобы дать мне знать, что с тобой все в порядке. Тебе не надо было даже звонить или посылать открытку. – Макс говорил медленно, чувствовалось, что для него это очень важно. – Вполне достаточно было впустить меня на какое-то время. Что стоило тебе открыть эту дверь хотя бы на минуту, Нелл?
Она резко отодвинула стул, встала и молча вышла из комнаты.
Макс последовал за ней, нисколько не удивившись, что они оказались в самой холодной и какой-то казенной комнате дома, в гостиной. Горели всего две лампы, в комнате было полутемно, прохладно и тихо. Нелл, как и раньше, остановилась у темного камина и, казалось, не замечала, что семейной фотографии там больше нет.
– Как ты думаешь, достаточно холодно, чтобы зажечь камин? Да нет, не надо, уже поздно…
– Тебе не удастся уйти, – мрачно заявил Макс. Он схватил ее за плечи и повернул лицом к себе. – На этот раз мы закончим разговор, даже если он убьет нас обоих.
– Макс…
– Я хочу знать, Нелл. Я хочу знать, почему ты предпочла, чтобы я думал, будто ты умерла или где-то голодаешь, но не открыла ту дверь для меня.
– Ты знал, что я не умерла. – Она не пыталась вырваться, просто стояла и смотрела на него глазами, в которых он не мог ничего прочесть.
Он коротко и хрипло рассмеялся.
– Ну да. Это я знал. И это было хуже всего. Это и сейчас хуже всего, постоянное ощущение тебя. В самые тихие мгновения я почти слышал, как ты дышишь. Ты все время была со мной. И одновременно далеко. На мгновение, быстрое как ртуть, я мог ощутить твое настроение. Шепот мысли. Мелькание сна. Отстраненная, далекая, недостигаемая – часть меня, до которой я не мог дотянуться.
– Прости.
– Я привык думать, что ты делаешь это намеренно, чтобы наказать меня.
– За что наказать?
– За то, что любил. За то, что посмел приблизиться. За то, что сделал что-то, из-за чего ты сбежала.
– Я никогда не хотела… прости меня.
Он слегка тряхнул ее за плечи.
– Перестань повторять это слово, черт побери. Ты не знала, что это может произойти? Не знала, что занятие любовью со мной откроет дверь, которую ты так и не сможешь потом окончательно захлопнуть, во всяком случае, навсегда?
– Нет, я не знала, что так случится.
– А если бы знала?
– Что ты хочешь, чтобы я сказала? Что не согласилась бы, если бы знала? Даже если бы кто-нибудь сказал мне, предупредил меня, я бы не поняла, что это значит. Возможно, я пренебрегла бы предупреждением, даже если бы могла понять. Я ведь любила тебя, Макс. Хотела принадлежать тебе. Меня ничто бы не остановило.
Он легонько коснулся ее щеки.
– Тогда почему ты загораживаешься от меня сейчас?
– Прошло двенадцать лет.
– Дело не в этом. Я хочу знать правду, Нелл. Что такое ты никак не хочешь мне рассказать?
– Макс…
– Что ты не хочешь, чтобы я увидел?
– Ты что-то притих, – заметила Шелби, когда они подъезжали к центру города. Она сидела за рулем, поскольку они ехали в ее машине. Джастин все больше молчал.
– Думаю о расследовании. Обо всех этих вопросах.
Она взглянула на его лицо, спрятанное в тени.
– Но не потому, что ты все еще на меня злишься?
Он вздохнул:
– Да я и не злился. Но ситуация опасная, и Нелл не стоило тебя в нее втягивать.
– Она только спросила, не интересует ли это меня. И посоветовала, как сделать, чтобы я все время находилась вместе с полицейским. Меня никто не заставлял.
– Ты не можешь быть со мной круглые сутки, пока это расследование не закончится.
– Не могу?
Он искоса взглянул на нее, но промолчал.
– Ты просто устал, – сказала Шелби. – Послушай, может, тебе будет спокойнее, если ты сегодня переночуешь у меня? У меня есть очень удобная гостевая спальня.
После долгого молчания Джастин сказал:
– Я не настолько устал.
Шелби повернула на дорогу, ведущую к ее дому, и спокойно заметила:
– Ну, хозяйская спальня тоже очень ничего, если ты ее предпочитаешь. Только предупреждаю, я держу окна открытыми даже зимой.
Джастин молчал, пока они не свернули на подъездную дорожку.
– Если ты таким образом хочешь извиниться, то не стоит заходить так далеко.
Шелби ничуть не обиделась и рассмеялась:
– Если тебе не нравится, когда женщина выступает инициатором, можешь так и сказать.
– Я польщен.
Шелби выключила мотор, повернулась к своему пассажиру и наклонилась, чтобы поцеловать его. Через несколько секунд она выпрямилась и пробормотала:
– Все еще удивляешься?
Он сжал ее в объятиях.
– Нет.
– Замечательно. Пошли в дом.
20
И все они были настороже, кроме Шелби, разумеется.
– Кто-нибудь претендует на остатки цыпленка? – Шелби подождала, пока остальные не покачают головами, придвинула к себе картонную коробку и с энтузиазмом принялась доедать курицу. – Жаль, что мы не купили того печенья с глазурью, – сказала она Джастину.
– И как в тебя это все влезает? – с искренним изумлением спросил он.
– У меня все мгновенно сгорает, такой метаболизм. – Она помахала палочками для еды в направлении Нелл. – Слушай, я уже давно хотела спросить тебя, откуда ты знала, что Джастин хороший парень. Это все твои штучки, да?
Нелл слабо улыбнулась.
– Мы проверили каждого в конторе шерифа. Джастин сразу выделялся, поскольку он здесь недавно, переехал из Атланты, у него нет здесь родственников. К тому же его миграция из полицейского в частные сыщики и обратно вызывала законный интерес.
– Мне казалось, я обо всем позаботился, – пробормотал Джастин.
– Почти, – успокоила его Нелл. – Но мы копнули глубже. Мы же не просто проверяли претендента на работу, вот и разыскали лицензию частного детектива, до которой Коул не добрался.
– И откуда ты узнала, что он работает на Макса? – спросила Шелби.
– Мы узнали, что они с Максом в колледже жили в одной комнате. И еще: Макс несколько раз ему звонил до того, как Джастин перебрался в Безмолвие, зато потом, когда он уже жил здесь, никто не видел их вместе. Так что вывод вполне логичен.
– В нашем мире, по крайней мере, – пробормотал Гален, отпивая глоток кофе.
– Знаете, все это просто потрясающе, – восхитилась Шелби без особой необходимости. – В смысле, я понимаю, что люди умерли, что это криминальное расследование, но ужасно занимательно обнаружить все то, что скрывалось долгие годы.
– Но польза от этого есть? – Нелл протянула руку и похлопала по лежащей на столе папке. – Ведь вы с Джас-тином не нашли ничего подозрительного в этих свидетельствах о рождении.
– Ничего, что бы показалось подозрительным нам. Может, Итан что-нибудь обнаружит.
– Я не сказал ему, что сделал двойные копии, – заметил Джастин. – И что я их сегодня сюда принес. По правде, я вовсе не сообщил ему, что собираюсь сюда. Он думает, что я дома.
Поскольку он говорил так, будто чувствовал себя виноватым и как бы оправдывался, Нелл сказала:
– Для Итана важнее просмотреть эти свидетельства, чем сидеть здесь и перемалывать уже известную информацию. Пока мы не можем сообщить ему ничего нового, во всяком случае, у нас нет твердых улик и четких подозрений. Кроме того, эти документы его отвлекут от дурных мыслей. На настоящий момент он сыт по горло экстрасенсами и всем, что с этим связано.
Макс обратился к Нелл:
– Я знаю, несколько дней назад ты была в здании суда. Ты тогда решила, что в этих свидетельствах может быть что-то важное?
Она кивнула:
– Раз уж я здесь, чтобы закончить дела с наследством, то я имею вполне законную причину хоть единожды там появиться. Но тогда я не искала там ничего, что могло бы помочь раскрыть убийства. Пока я была там, я на мгновение мысленно увидела Колдуэлла и догадалась, что он нашел нечто, чего найти не ожидал, а рылся он в старых свидетельствах о рождении. Я не могла сказать, что именно это было, но чувствовала уверенность, что погиб он из-за этого.
Джастин внимательно посмотрел на нее.
– И ты до сих пор думаешь, что убивала Хейли?
Нелл отвечала осторожно, как делала всегда, когда ей задавали этот вопрос:
– Я считаю, что Хейли в трех первых убийствах – общий знаменатель. Пока мне не удалось привязать ее к Джорджу Колдуэллу, но, поскольку я считаю, что его убили по другой причине, я и не пытаюсь это сделать.
– А Нейт Маккарри?
– Слишком рано, чтобы что-то сказать с уверенностью. Но если судить по тому, как, по вашим словам, был завязан этот шарф, то есть вероятность, что его убила женщина.
– А Шелби считает, это сделано специально, чтобы сбить нас со следа.
– И это возможно, – вздохнула Нелл. – Когда я в последний раз проверяла свою электронную почту, там было послание из Квонтико, в котором говорилось, что им не удалось найти никаких следов ни Глена Сабеллы, ни Хейли.
– Да вообще, разве это возможно? – воскликнул Макс. – Приезжать сюда столько раз и не попасться никому на глаза? Помимо прочего, похоже, все сошлись на том, что этот убийца необыкновенно сильный экстрасенс, а ты убеждена, что Хейли такими способностями не обладает.
– Так ты считаешь совпадением, что первые три жертвы были ее любовниками?
– Мне кажется, насчет любовников слишком сильно сказано. Нет, я не считаю это совпадением. Я просто не думаю, что Хейли их всех убила.
– Тогда их убили из-за нее. – Едва произнеся эти слова, Нелл почувствовала, как по телу пробежали мурашки, и поняла, что это правда. – Из-за нее, – медленно повторила она.
Макс нахмурился.
– Мы знаем, Паттерсон играл с ней в свои мерзкие мазохистские игры в подвале, когда она была еще ребенком, и, если верить Итану, Линч одевал ее как маленькую девочку, потому что был педофилом. А Ферье? Ты говорила, что она с ним спала. Он что, тоже ее обижал?
– Не думаю, – медленно покачала головой Нелл. – Во всяком случае, спать с ним ей нравилось.
– Приехали. – пробормотала Шелби.
Нелл поморщилась и сказала:
– Большинству женщин это бы не понравилось, но Хейли… просто наслаждалась, по крайней мере, если судить по тому, что я видела. Однако это не означает, что он каким-то образом не издевался над ней.
– Возможно, – сказал Гален, – он и издевался, только если смотреть со стороны. Может быть, все эти мужики, за исключением Колдуэлла, были убиты в наказание за их отношение к Хейли.
– Кто знает, – сказала Нелл. – Может быть, кто-то считал, что они… портили ее. Этот убийца, кто бы он ни был, скорее винил мужчин в образе жизни Хейли, а не ее саму. Он видел или откуда-то знал об их тайных, сексуально грубых отношениях и верил, что эти мужчины грязнят ее.
– Потому что он в нее влюблен? – предположил Гален.
– Возможно. Ненависть и ревность – очень сильные побуждающие мотивы.
– Тогда почему он начал их убивать именно сейчас? – спросил Макс. И сам ответил на свой вопрос: – Потому что она уехала. Сбежала с другим мужчиной, собственный отец лишил ее наследства, так что выходило, что возвращаться она не собирается. Вот убийца и счел всех этих мужчин виноватыми в том, что они отняли ее у него.
– Звучит правдоподобно, – заметил Джастин. – И еще больше осложняет нам жизнь, потому что сам убийца вполне мог никогда не иметь непосредственного контакта с Хейли: многие обиженные влюбленные обижены только в своем воображении.
Шелби подумала и сказала:
– Значит, он мог придумать себе эти отношения с Хейли, водрузить ее на пьедестал, представлять ее себе в фантазиях, и вдруг он узнает про этих других мужчин. Но вместо того чтобы сбросить ее с пьедестала, он начинает видеть в ней жертву и винить в ее страданиях мужчин, которые пользовались ею.
– Наверное, только на таких условиях он мог продолжать любить ее, – заметила Нелл. – Самообман – один из самых сильных защитных механизмов.
Шелби протянула руку и похлопала по стопке свидетельств о рождении.
– А эти бумажки какое имеют ко всему этому отношение?
Нелл попыталась вспомнить, что мелькнуло у нее в мозгу в знании суда, но это было скорее беглый образ и ощущение того, что она что-то знает, чем обычное ее видение.
– Не знаю. Может, и никакого. Во всяком случае, напрямую это может и не иметь отношения к Хейли, но тем не менее убийца не хочет, чтобы эта информация стала известна кому-нибудь. Возможно, она как-то связывает его с первыми тремя убийствами.
– Замечательно, – пробормотал Джастин. – Давайте еще больше расширим диапазон вероятностей. Почему каждый раз, как мы обнаруживаем что-то новое, это только дает нам пищу для новых размышлений, и больше ничего?
– Закон Мерфи1, – пробормотала Шелби.
– Возникает вопрос, – продолжил Джастин, глядя на Нелл, – что нам теперь делать?
Вместо ответа Нелл спросила:
– Скажи, Итан собирается просмотреть свидетельства сегодня?
– Да. Последние недели он очень много работал, сидел в офисе до полуночи, часто спал там же несколько часов на диване. Наверное, и сегодня засидится. Мы с Шелби можем подтвердить, что у одного человека эта процедура займет много часов.
– Я наверняка не увижу того, что вы с Шелби могли пропустить, – заметила Нелл. – Ты хороший полицейский, а Шелби знает этот город и его население. Значит, нам остается только ждать, не найдет ли что Итан.
– Если ты собиралась отправиться на квартиру Колдуэлла или в дом Нейта Маккарри, – вмешался Макс, – то сегодня уже поздно. И если учитывать вероятность того, что убийца как-то умудряется влиять на тебя, когда ты пользуешься своими способностями…
– Я все еще не уверена, что это возможно, – возразила Нелл. Она не поверила, когда Гален и Макс изложили ей свои доводы.
– Ты знаешь, такое может быть.
– Да, я понимаю, сильный экстрасенс может влиять на мозг другого человека. Но я не верю, что на меня можно влиять так, чтобы я этого не почувствовала.
– Раз он добирается до тебя, только когда ты спишь или без сознания, – заметил Макс, – то как ты можешь почувствовать? Нелл, ты слишком часто стала терять сознание. Теперь это случается сразу после видения или когда ты слишком напрягаешь свои способности. Кто может утверждать, что он не нашел способ отключать тебя, если ты вдруг начинаешь подбираться слишком близко к разгадке?
– Но я же не могу прекратить его искать, даже если все, что ты говоришь, правда, – сказала Нелл. – Это моя работа, я для этого сюда приехала.
– Да, конечно. Но ты же ничего не сможешь сделать, если все время будешь без сознания или того хуже. Я только хочу сказать, что не стоит тебе пока пользоваться своими способностями, во всяком случае, в ближайшее время.
– А пока, – вмешался Гален, взглянув на часы, – уже почти десять, и все согласятся, что день выдался трудным. Начнем завтра с утра пораньше?
Нелл с беспокойством ощущала, как убегает время, но попыталась убедить себя, что все нормально, что факты понемногу складываются во внятную картину. Вот и все.
– Я согласна, – сказала она.
Шел уже девятый час, когда Итан смог приняться за свидетельства о рождении. Он так устал, что боялся ничего не заметить, даже если какая-нибудь буква спрыгнет с листа и цапнет его за нос. Тем не менее он мрачно выпил чашку черного кофе, включил кабельное телевидение, сделав звук еле слышным, и стал просматривать документы.
Пару часов и несколько чашек кофе спустя одно из свидетельств привлекло его внимание. Он задумался. Он уже нашел свидетельства о рождении нескольких своих помощников и большинства людей в городе в возрасте от тридцати пяти до сорока лет, которых он прекрасно знал. Ничего необычного, бумага как бумага, но в этом свидетельстве что-то его не устраивало.
Почему?
Место и дата рождения, имя отца, имя матери…
Имя матери.
Итан Коул отлично знал историю города и его жителей. Он считал это своей обязанностью. Поэтому он всегда был в курсе дела, кто женился, кто развелся, кто ждет ребенка, у кого финансовые проблемы или кто изменяет жене или мужу.
Но это сейчас Факты, имевшие место в годы его детства и даже до рождения, его мало интересовали. Как и большинство детей, он воспринимал факты как непреложную истину. Тогда он еще не имел привычки все проверять и перепроверять. Так что, если кто-то из его друзей в детстве упомянул, что его мать, настоящая мать, давно умерла, он бы не удивился и не стал бы в этом сомневаться. Скорее он почувствовал бы симпатию и сочувствие к еще одному полусироте, и, возможно, сам бы пожаловался на отца, повторный брак которого с матерью Макса Тэннера не только дал ему новую мамашу, но и одарил младшим сводным братом. Эта парочка отнимала у отца все то свободное время, на которое он мог оторваться от тяжелой работы на ранчо.
Просто прилив сочувствия, не оставивший следа в жизни Итана.
До настоящего момента.
Он взял карандаш и обвел найденное имя.
– Она его вырастила, – пробормотал он. – И ее имя стоит в свидетельстве о рождении. Почему же он говорил, что его настоящая мать умерла?
– Ты ничего не сказала о том, что я разговаривал с Га-леном.
Нелл не подняла головы от изучаемых копий свидетельств о рождении.
– А что говорить? Ты принял решение, по-видимому, правильное Мы уже достигли такого этапа, когда нам надо было собраться и поделиться нашими умозаключениями. – Она помолчала, потом добавила хмуро: – Хотя мы оба получили урок, как не надо работать под прикрытием. В следующий раз мы удостоверимся, что наши сотовые телефоны недоступны всем кому попало.
– Я уже догадался, что вы этого не предусмотрели.
– Верно. Живи и учись.
– Если останемся живы.
Нелл не высказала удивления, когда Макс остался, хотя все ушли Он помог Шелби убрать со стола остатки ужина, который они с Джастином привезли для всех, дав Нелл возможность поговорить с Галеном наедине, и сварил свежий кофе, пока другие прощались с Нелл.
Кофе подразумевал, что он собирается на некоторое время задержаться.
Почти весь вечер Макс упорно следил за Нелл, и она это болезненно ощущала. Он ничего не сказал по поводу обморока, лишь спросил, как она себя чувствует. Поскольку присутствовал Гален и вскоре появились Шелби и Джастин, у них не было возможности продолжить разговор, начатый до обморока.
Нелл была крайне признательна обстоятельствам за это.
Макс вполне свободно вел себя с Галеном, что ее не удивило. Гален, когда хотел, мог вести себя очень дружелюбно, не корчил из себя супергероя и наверняка понравился Максу. Ему легко было с ним разговаривать, и, похоже, Гален узнал от него много нового.
Нелл пока не рискнула спросить, о чем они говорили, пока она лежала наверху без сознания.
Однако Макс казался спокойным. Просто удивительно, если учесть, как расстраивали его ее обмороки. Даже известие, что Нелл с самого начала знала, что Джастин на него работает, похоже, не огорчило его, хотя участие во всех этих делах Шелби его несколько озадачило.
Нелл не надо было сейчас смотреть на него, чтобы уловить растущую напряженность. Она чувствовала это по его голосу.
– Вы с Итаном сегодня вполне лояльно друг к другу относились, особенно если учесть обстоятельства, это весьма похвально, – заметила она – Когда же вы наконец помиритесь?
– Когда придет время. Я уже много лет был бы рад помириться. Но ведь это не я считал себя обиженным.
Нелл взглянула на Макса через стол, подняв брови.
– Это же не твоя вина, да и не твоя заслуга, что его отец оставил ранчо тебе. К тому же из Итана получился бы плохой скотовод, это все знали. Даже сам Итан.
– Я думаю, тут дело в принципе или в чувстве справедливости. Ранчо принадлежало их семье в течение трех поколений.
– И если бы он его унаследовал, то продал бы. К тому же отец оставил ему другую собственность и акции. Он все правильно поделил между вами. Где же тут несправедливость?
– Я – пасынок, и я унаследовал то, что его отец любил больше всего. Это его обидело. Но я ничего не могу с этим поделать.
– Значит, он должен проявить инициативу, – вздохнула Нелл.
– Ты бы помирилась с Хейли, если бы она сейчас стояла перед тобой?
– Не знаю, – честно ответила Нелл. – Мне бы хотелось спросить у нее, почему она именно так распорядилась своей жизнью. Или она спуталась со всеми этими извращенцами только потому, что хотела наказать отца за нелюбовь к ней? А может быть, наказать себя за то, что оказалась недостойной этой любви.
– Ты так думаешь?
– Звучит разумно. Может, я и ошибаюсь, может, Паттерсон соблазнил ее и заманил в подвал, когда она была совсем ребенком, и тем самым пустил ее по тому пути, по которому ей пришлось идти дальше.
– Но?
– Но я не думаю, что все так просто. По правде говоря, я не удивлюсь, если окажется, что это она соблазнила Паттерсона, а не наоборот.
– Ты серьезно? В таком возрасте?
Нелл вздохнула:
– Когда она была еще моложе, она кое-что видела в нашем доме. Это могло дать ей искаженное представление об отношениях между мужчинами и женщинами.
Макс немного помолчал, потом заметил:
– А ты, Нелл? Как жизнь в этом доме повлияла на твой взгляд на отношения между мужчинами и женщинами?
– Я же сбежала.
– Когда тебе было семнадцать. Но любой психолог скажет, что большинство взглядов и представлений формируется гораздо раньше. Так насколько искажено было твое представление об этих отношениях?
Нелл понимала, что он намеренно давит на нее, но вопрос был честный и вполне закономерный, поэтому она и ответила на него честно:
– Я жила в своем собственном маленьком мирке, Макс, ты же знаешь. Даже в детстве я понимала, что с моим отцом что-то не так, в его отношении к нам есть что-то неестественное. Так что, пока Хейли преданно смотрела ему в глаза и делала все, чтобы ему угодить, я пыталась вырваться.
– А я?
– Что ты?
– Почему тебя потянуло ко мне? Почему мне удалось приблизиться к тебе настолько, насколько никто другой не смог?
Нелл наконец опустила глаза на лежащие перед ней бумаги.
– Не знаю. Я даже не припоминаю, что замечала тебя раньше, до того как ты летом вернулся домой из колледжа.
– Одним летом раньше. Тебе было шестнадцать.
Она кивнула.
– К тому времени я старалась как можно меньше бывать дома. Летом можно было много ездить верхом, изучать поля и тропинки, бродить в лесу. Я выбиралась из постели с утра пораньше, кидала в пакет пару яблок и бутерброд, седлала лошадь и уезжала. И не возвращалась домой до заката.
– Отец не возражал, что ты целый день отсутствовала?
– Ему это не нравилось. Но такое поведение уже вошло у меня в привычку, и он ничего не мог поделать. Когда я была моложе, я иногда во время прогулки видела его. Он ехал в машине или тоже верхом и следил за мной.
– Это объясняет, почему ты была напряжена и нервничала, даже если находилась на многие мили от дома, – сказал Макс.
– Когда мне исполнилось шестнадцать, он перестал так часто ездить за мной. Думается, он убедился, что я всегда одна и не делаю ничего такого, что могло бы вызвать его неудовольствие. Но иногда он возникал внезапно, явно проверяя меня. Поэтому я знала, что он может в любой момент появиться. Знала, что не имею права расслабиться.
– Господи. – Макс покачал головой. – Ты только представь себе, ведь это настоящее чудо, что он позволил тебе завязать отношения со мной?
– Ты так считаешь?
– Ну, с моей точки зрения. Может быть, с твоей точки зрения, это самая большая ошибка, сделанная тобой в жизни.
Нелл слегка поморщилась.
– Я этого никогда не говорила.
– Нет. Ты просто выбежала из моей жизни и даже не оглянулась. И после… – Он снова вздохнул, но голос остался натянутым, как струна, когда он закончил: – И после того, как мы в тот день впервые занимались любовью. Мы любили друг друга, и пока я пытался оправиться от шока… ты исчезла.
– Я же объяснила, почему.
– Да, двенадцать лет спустя ты объяснила мне, почему сбежала. А тогда я только знал, что тебя нет. Тебе было семнадцать, и, насколько мне было известно, у тебя не было ни одной родной души в мире. Не стану рассказывать, как часто я просыпался ночью в холодном поту и с ужасом думал, что ты могла где-то заблудиться, и тебе некому помочь, что ты, может быть, беременна и вынуждена делать бог знает что, чтобы выжить.
– Прости. Мне жаль, что я не попрощалась, что не дала тебе знать, что со мной все в порядке. Мне жаль, что я оказалась настолько трусливой, все эти годы боясь вернуться. Но пока был жив отец, я…
– Тебе не надо было возвращаться, чтобы дать мне знать, что с тобой все в порядке. Тебе не надо было даже звонить или посылать открытку. – Макс говорил медленно, чувствовалось, что для него это очень важно. – Вполне достаточно было впустить меня на какое-то время. Что стоило тебе открыть эту дверь хотя бы на минуту, Нелл?
Она резко отодвинула стул, встала и молча вышла из комнаты.
Макс последовал за ней, нисколько не удивившись, что они оказались в самой холодной и какой-то казенной комнате дома, в гостиной. Горели всего две лампы, в комнате было полутемно, прохладно и тихо. Нелл, как и раньше, остановилась у темного камина и, казалось, не замечала, что семейной фотографии там больше нет.
– Как ты думаешь, достаточно холодно, чтобы зажечь камин? Да нет, не надо, уже поздно…
– Тебе не удастся уйти, – мрачно заявил Макс. Он схватил ее за плечи и повернул лицом к себе. – На этот раз мы закончим разговор, даже если он убьет нас обоих.
– Макс…
– Я хочу знать, Нелл. Я хочу знать, почему ты предпочла, чтобы я думал, будто ты умерла или где-то голодаешь, но не открыла ту дверь для меня.
– Ты знал, что я не умерла. – Она не пыталась вырваться, просто стояла и смотрела на него глазами, в которых он не мог ничего прочесть.
Он коротко и хрипло рассмеялся.
– Ну да. Это я знал. И это было хуже всего. Это и сейчас хуже всего, постоянное ощущение тебя. В самые тихие мгновения я почти слышал, как ты дышишь. Ты все время была со мной. И одновременно далеко. На мгновение, быстрое как ртуть, я мог ощутить твое настроение. Шепот мысли. Мелькание сна. Отстраненная, далекая, недостигаемая – часть меня, до которой я не мог дотянуться.
– Прости.
– Я привык думать, что ты делаешь это намеренно, чтобы наказать меня.
– За что наказать?
– За то, что любил. За то, что посмел приблизиться. За то, что сделал что-то, из-за чего ты сбежала.
– Я никогда не хотела… прости меня.
Он слегка тряхнул ее за плечи.
– Перестань повторять это слово, черт побери. Ты не знала, что это может произойти? Не знала, что занятие любовью со мной откроет дверь, которую ты так и не сможешь потом окончательно захлопнуть, во всяком случае, навсегда?
– Нет, я не знала, что так случится.
– А если бы знала?
– Что ты хочешь, чтобы я сказала? Что не согласилась бы, если бы знала? Даже если бы кто-нибудь сказал мне, предупредил меня, я бы не поняла, что это значит. Возможно, я пренебрегла бы предупреждением, даже если бы могла понять. Я ведь любила тебя, Макс. Хотела принадлежать тебе. Меня ничто бы не остановило.
Он легонько коснулся ее щеки.
– Тогда почему ты загораживаешься от меня сейчас?
– Прошло двенадцать лет.
– Дело не в этом. Я хочу знать правду, Нелл. Что такое ты никак не хочешь мне рассказать?
– Макс…
– Что ты не хочешь, чтобы я увидел?
– Ты что-то притих, – заметила Шелби, когда они подъезжали к центру города. Она сидела за рулем, поскольку они ехали в ее машине. Джастин все больше молчал.
– Думаю о расследовании. Обо всех этих вопросах.
Она взглянула на его лицо, спрятанное в тени.
– Но не потому, что ты все еще на меня злишься?
Он вздохнул:
– Да я и не злился. Но ситуация опасная, и Нелл не стоило тебя в нее втягивать.
– Она только спросила, не интересует ли это меня. И посоветовала, как сделать, чтобы я все время находилась вместе с полицейским. Меня никто не заставлял.
– Ты не можешь быть со мной круглые сутки, пока это расследование не закончится.
– Не могу?
Он искоса взглянул на нее, но промолчал.
– Ты просто устал, – сказала Шелби. – Послушай, может, тебе будет спокойнее, если ты сегодня переночуешь у меня? У меня есть очень удобная гостевая спальня.
После долгого молчания Джастин сказал:
– Я не настолько устал.
Шелби повернула на дорогу, ведущую к ее дому, и спокойно заметила:
– Ну, хозяйская спальня тоже очень ничего, если ты ее предпочитаешь. Только предупреждаю, я держу окна открытыми даже зимой.
Джастин молчал, пока они не свернули на подъездную дорожку.
– Если ты таким образом хочешь извиниться, то не стоит заходить так далеко.
Шелби ничуть не обиделась и рассмеялась:
– Если тебе не нравится, когда женщина выступает инициатором, можешь так и сказать.
– Я польщен.
Шелби выключила мотор, повернулась к своему пассажиру и наклонилась, чтобы поцеловать его. Через несколько секунд она выпрямилась и пробормотала:
– Все еще удивляешься?
Он сжал ее в объятиях.
– Нет.
– Замечательно. Пошли в дом.
20
– В чем дело, Нелл? Что ты не хочешь, чтобы я увидел?
– Я уже говорила раньше. – Она смотрела на него, напряженная, как струна. – Ты мне не поверил, но это правда. В моей семье живет изначальное зло, мрак, который пронизывает до костей. И это есть и во мне.
– Ты никому в своей жизни не сделала зла, Нелл.
– Ты не можешь быть в этом уверенным.
– Нет, могу. – Он крепче сжал ее плечи. – Могу.
– Макс, я ночами просыпаюсь от кошмаров. Ужасных кошмаров, полных крови и насилия. После возвращения сюда я вижу этот сон каждую ночь, но я видела его и раньше, даже много лет назад.
– Но это всего лишь сон, Нелл. Мы все их видим, порой темные и страшные.
– Нет. Я-то знаю, когда что-то выбивается из нормы, поверь мне. Я видела это не раз собственными глазами, даже вспоминать больно. И я знаю точно, мои кошмары прямиком из ада.
– Я уже говорила раньше. – Она смотрела на него, напряженная, как струна. – Ты мне не поверил, но это правда. В моей семье живет изначальное зло, мрак, который пронизывает до костей. И это есть и во мне.
– Ты никому в своей жизни не сделала зла, Нелл.
– Ты не можешь быть в этом уверенным.
– Нет, могу. – Он крепче сжал ее плечи. – Могу.
– Макс, я ночами просыпаюсь от кошмаров. Ужасных кошмаров, полных крови и насилия. После возвращения сюда я вижу этот сон каждую ночь, но я видела его и раньше, даже много лет назад.
– Но это всего лишь сон, Нелл. Мы все их видим, порой темные и страшные.
– Нет. Я-то знаю, когда что-то выбивается из нормы, поверь мне. Я видела это не раз собственными глазами, даже вспоминать больно. И я знаю точно, мои кошмары прямиком из ада.