Страница:
— Шампанское поставьте в холодильник! Без нас не начинать!
После чего машины в мгновение исчезли, а мы остановились и посмотрели им вслед.
— Ну и дела, — протянула Надька, — что значит «без нас не начинать»?
— Догадайся, — ухмыльнулась Ирка и пошла в дом.
«Ситуация, — размышляла я, шагая за ними, — вот он уже у нас в гостях. Шустрый парень…»
Все складывалось так, как не бывает. У меня, по крайней мере. Не успела я влюбиться, как любимый, отмутузив полресторана, благородно спасает мою лучшую подругу.., то есть одну из моих лучших подруг, и отправляется на дополнительный подвиг, бросив через плечо что-то вроде: жди меня, и я вернусь… Когда все так легко, это настораживает. Я привыкла преодолевать преграды и бороться с трудностями. Правда, вполне возможно, преград еще будет выше крыши. Ведь спасал он, собственно, не меня, а Ирку… Различив перед собой на дорожке Иркину спину, я расстаралась и наступила ей на пятку…
Лето в этом году отличалось большим разнообразием, дневную жару сменил свежий ветер, и на улице, и в доме было свежо. Пройдя в кухню, Ирка сразу включила отопление.
— Сейчас прогреемся, — пообещала она, зябко потирая руки, — одно этим лето хорошо — только соберешься огород поливать, сразу дождь идет.
Засунув в холодильник шампанское, мы немного посовещались. Раз уж будут гости, придется накрывать на стол.
— Ничего, — сказала Ирка, — тетка у меня такая запасливая, кое-что соорудим. Будет недуже, чем в ресторане!
Надежда тем временем поставила на плиту чайник, ожидая, пока он вскипит, мы уселись на диван и закутались в плед.
— Что-то мне не по себе, — призналась я.
— Ага, — сморщила нос Надька, — от счастья.
— Неужели они в «Магию» вернутся? — усомнилась Ирка. — Это просто супернаглость.
Меня вдруг осенило:
— Пошли-ка в сад!
— Зачем это? — удивилась Надька, вероятно, забывшая о нашем садовом посту. — Холодно там.
— Пойдем. — Ирка сбросила плед и встала. — Закаляйся, как сталь…
Мы быстренько утеплились вещами из Иркиного гардероба, нам с Надькой, правда, все было несколько маловато, но кто там, в саду, видит?
Пробравшись по-партизански в дальний конец сада, мы, стараясь не шуметь, расстелили на земле телогрейки. Несмотря на поздний час, с той стороны забора был виден свет и слышались голоса. Ловко растолкав нас, Надька прильнула к забору, мотивируя подобное поведение тем, что она здесь впервые и ей гораздо любопытнее, чем нам. Я окинула взглядом забор в надежде разыскать в нем еще одну щелочку, но Ирка махнула рукой:
— И не старайся, нету. Забор у Савченко, что Берлинская стена.
— И Берлинскую разворотили, — не оборачиваясь, прошептала Надька и вдруг зашипела, подзывая нас рукой:
— Девчонки, Ефим…
— Где? — Я шлепнулась рядом, безуспешно пытаясь сдвинуть ее в сторону. — Дай глянуть!
Отлепившись от щелки, она язвительно поинтересовалась:
— Чего на него глядеть, ты его двадцать минут назад видела!
Я оставила это без внимания, но пока перелезала через Надькины копыта, обнаружила возле дырки Ирку, раскинувшую руки в стороны так, словно собиралась забор обнять.
Я сердито засопела, однако промолчала: что я, действительно, Ефима не видела? Усевшись рядом с Надькой, кивнула на забор:
— Ну что там?
— Полный двор народу, — прошептала она, — машины стоят вдоль сарая. И в доме свет горит… Во всех окнах. Интересно, чего это им не спится?
— А Ефим был один или с этим, который со шрамом?
— Не знаю, второго не видела. Как ты думаешь, что все это значит?
— Что именно?
— Зачем они сюда вернулись, а не сразу в «Магию» поехали?
Я пожала плечами:
— Может, за подмогой? Вдвоем им там точно накостыляют. Как бы они потом весь этот табор к Ирке не привели…
— Что? — отлепившись от забора, активизировалась Ирка. — О чем это вы?
— Да так, мечтаем…
— Вы о таких глупостях и не мечтайте! Мне дядька потом голову оторвет.
— И правильно сделает. Не будешь по ресторанам болтаться…
Подождав еще немного, я не выдержала:
— Ирка, я, конечно, понимаю, что у тебя день рождения, но надо же и совесть иметь! Другим тоже посмотреть хочется!
— Какие странные у вас, Анастасия, склонности — подглядывать! — озаботилась подруга. — Это как-то по-научному называется, я забыла как.
— Забыла, вот и молчи, пока не вспомнишь, — отрезала я и придвинулась к дырке.
Дальше все вышло как всегда: не успела я даже одним глазком заглянуть в чужой сад, луну стремительно заволокло черными тучами, и весь двор потонул в темноте.
Разглядеть что-либо можно было лишь под самыми окнами, но там не наблюдалось ни одной живой души.
«Готова поклясться, что сейчас выключат свет», — подумала я, но, как ни странно, ничего подобного не произошло. Свет по-прежнему горел во всем доме, я увидела, как открылись двери сарая и к дому направились четверо мужчин. Когда они добрались до крыльца, дверь в дом открылась, и навстречу им кто-то вышел. Они разминулись, не задерживаясь, четверо зашли в дом, а этот направился к стоящей возле самых ворот темной иномарке. Я чуть не окривела, стараясь разглядеть, не «Мерседес» ли это, но все напрасно. Единственное, что можно было утверждать с уверенностью, это не джип. Меж тем возле ворот на пару секунд зажегся свет в салоне машины, водитель захлопнул дверь и завел мотор, но габариты не включил. Вдруг прямо рядом с нами громко хрустнули ветки, мы инстинктивно сжались, уткнувшись носами в телогрейки. С той стороны забора кто-то стоял.
Я зажала рот ладонью, свободной рукой показывая подругам, чтобы они не шевелились и по возможности умерли. К большой моей радости, они все поняли правильно и дурачиться не стали, осознав, что хотя разделяющий нас забор практически непроницаем, но недостаточно высок.
— Ты здесь? — раздался негромкий мужской голос с хрипотцой, и снова щелкнула под ногой сухая ветка.
— Да, — послышалось в ответ, и мне едва не стало дурно: меня и отвечавшего разделяла пара сантиметров крашеного дощатого забора.
Осознав, что двое мужчин, явно удалившихся к глухому забору для приватной беседы, находятся на столь близком расстоянии, меня начало просто раздирать от желания приподняться и заглянуть поверх забора. Но осторожность, слава богу, все еще крепко прижимала меня к земле, и я продолжала лежать, скрючившись, словно запятая.
— Как это могло случиться? — снова подал голос первый мужчина.
Ответа я не расслышала, вполне возможно, его просто не было.
— Неудачное время, неудачное место и неудачное решение, — продолжил тот, чей голос был словно простужен, и я сделала предположение, что он в беседе главный.
Второй собеседник красноречием не отличался. Прошло довольно времени, прежде чем он подал голос:
— Неверно организованное мероприятие в девяноста случаях из ста не имеет шансов на благополучное завершение…
«Здорово загнул! Это что — производственное совещание?»
— Перенести встречу нереально… Для этого нужны достаточно веские причины, а их нет…
В этот момент я поняла, что говорящие не стоят на месте, а неторопливо перемещаются вдоль забора. Не раздумывая, я двинула на карачках вслед за ними, судорожно ощупывая перед собой землю, чтобы не наступить на что-нибудь неподходящее.
— ..значит, нужен запасной вариант.
— Времени нет.
— Так ничего не получится.
— Если нельзя выполнить их условия, значит, надо диктовать свои…
Вытягивая изо всех сил шею, я старательно вслушивалась в абсолютно ничего не говорящую мне беседу.
— Тогда сделаем так…
— Стаська, прекрати жрать грибы, — немного оживившись, зашипела Ирка, — вторую банку, что ли, доставать?
— Ага, — отозвалась я, — если их еще минут пятнадцать не будет, я доем эту и пойду домой.
— Я думаю, они давно уже спят, — вступила Надежда, — а про альбом наврали, как дурам последним. И мы тут сидим и таращимся в окно. За которым, кстати, уже светает.
Это было чистой правдой. Небо уже начинало светлеть, а обещанного альбома все не было. Конечно, пессимизм Надежды был вполне объясним.
— Со стола убирать будем?
— Ни в коем случае! — раздалось вдруг в дверях, и на пороге комнаты возникла толпа мужиков.
Я говорю — толпа, потому что в первое мгновение я так и подумала: «Толпа». И покосилась на Ирку. Она тоже на меня покосилась, и я бы сказала, что вид у нее был испуганный. Но вот столь внезапно образовавшиеся гости вошли, и я поняла, что их только трое. Просто их габариты для небольшой комнаты были несколько великоваты. Впереди стоял водитель «СААБа», он шагнул вперед, и я разглядела у него в руках злосчастный альбом. Выразить в полной мере радость от созерцания оплакиваемого альбома Ирке, на мой взгляд, помешало зверское выражение лица со страшным шрамом. Ирка парня еще не видела и теперь впала в легкий транс. Я была более-менее подготовлена к зрелищу, поэтому изобразила на лице радость и проблеяла:
— Ой, спасибо…
После этого парень улыбнулся, и зверское выражение вдруг пропало, это было несколько неожиданно, я вытянула шею и заморгала. И тут Надька спасла положение, заверещав:
— А мы вас ждем! Проходите, пожалуйста!
Недюжинную силу воли проявила и гостеприимная хозяйка. Бочком пробравшись к все еще топчущимся возле дверей гостям, она ловко выдернула альбом из лап молодого человека и с явным облегчением исчезла из комнаты. Вероятно, пошла прятать. Я покачала головой, но осуждать подругу было трудно, сегодня она и так натерпелась. Пришлось взять роль хозяйки на себя.
— Садитесь, пожалуйста, — махнула я рукой и улыбнулась. Правда, мне до смерти хотелось зевнуть, но воспитание не позволяло.
— Давайте сначала познакомимся, что ли, — радостно разглядывая стол и потирая руки, предложил Ефим, — а то так давно общаемся…
— Анастасия, — шаркнула я ножкой и склонила головку, Надька проделала то же самое, только ножкой не шаркала. Она к тому времени уже сидела за столом, и шаркать ей было неудобно.
— Надежда!
— Николай, — пробасил обладатель устрашающего шрама и плюхнулся на стул рядом с Надькой.
Хорошее воспитание опять-таки не позволило ей сползти под стол, она с опаской покосилась на соседа и опечалилась.
— А где же виновница торжества? — поинтересовался Ефим.
— Альбом прячет, — объяснила я и смело протянула руку третьему нашему гостю. Его я вроде бы еще не видела. Признаюсь, меня уже стало удивлять количество новых, не виданных доселе мужчин, появляющихся в Горелках, словно из воздуха.
Новичок оказался Юрием, держался скромно и впечатление произвел положительное.
Через несколько минут объявилась хозяйка. Спрятав альбом, она явно успокоилась и выглядела вполне прилично.
— Познакомься, Ира, — сказала я, мужчины поднялись со стульев, что меня, признаться, приятно удивило. — Ефим, твой спаситель, — они друг другу кивнули, — это Николай, а это Юрий…
Представив ей Юрия, я собралась сесть, но тут увидела, что, глянув в лицо нашего третьего гостя, Ирка побледнела и вытаращила глаза «Вот черт, — перепугалась я, — нашла время и место!» Торопливо толкнув ее к стулу, я затарахтела, стараясь сгладить странное поведение подруги Мне это вроде удалось, мы разлили шампанское и подняли бокалы за именинницу. Но она никак не приходила в себя, косилась на Юрия и сидела словно пришибленная. «Да что с ней такое? — никак не могла я взять в толк, начав волноваться. — Вывести, что ли, ее в коридор и спросить?»
Однако пока я переживала, Ирка потихоньку пришла в себя и даже начала болтать, правда, преимущественно со мной, Надькой или Ефимом. Николая и Юрия она упорно не замечала.
— Рад, что вы нас дождались, — сообщил Ефим, склонившись к моему плечу. Место он занял в торце стола, рядом со мной. — Пришлось немного задержаться…
— Понятно, — кивнула я. — Как вас там встретили?
— Хорошо встретили, душевно… А как же еще?
— А-а! Ясно… А вы где альбом взяли? В «Магии»?
— Ну да. А что, не тот альбом? — Ефим посмотрел на Ирку, она торопливо закивала;
— Что вы, тот, тот!
Уладив, таким образом, этот вопрос, мы мило улыбнулись друг другу и выпили шампанское.
Атмосфера потихоньку разряжалась, девчонки перестали ронять еду с вилок себе на колени и весьма осмысленно поддерживали разговоры о погоде вообще и нынешнем лете в частности. Ирка, правда, чуток притормаживала, но не слишком заметно для малознакомых.
Николай ухаживал за Надеждой, Юрий, по непонятной причине произведший на хозяйку столь сильное впечатление, усердно подливал ей в бокал, поэтому скоро у бутылки показалось дно и наши гости заскорбели. Однако скорбь была недолгой. Галантно улыбнувшись, Николай поднялся, подошел к вешалке и извлек из бездонных, вероятно, карманов куртки две литровые бутылки водки.
Ирка икнула и сняла очки.
— Не расстраивайтесь, девчонки, у нас кое-что есть! — радостно сообщил Николай, водружая все это богатство на середину стола. — Ну, за именинницу тост произнесли, теперь за знакомство!
Ефим с Юрием бурно поддержали предложение. Через две секунды первая литровка была откупорена, и недрогнувшей рукой Юрий разлил водку по бокалам. Бокалы были, конечно, не по триста граммов, но достаточно большие, я притихла и втянула голову в плечи. Водку я вообще терпеть не могу, а если выпью столько — умру, не сходя с места. То есть не вставая со стула.
— Знаете, — робко кашлянула в кулак Надька, — я, в общем-то, водку не пью…
Я разозлилась, потому что хотела сказать то же самое, но что повторять теперь как попугай два раза! Хозяйка такими сомнениями, похоже, не мучилась, поэтому забубнила:
— Ой, знаете, я тоже… — и бокал от себя отодвинула.
Но вышло это у обеих как-то не очень решительно, и тут же в три голоса наши гости недовольно загудели, снова пододвинули водку, настаивая, что они должны уважить людей, беззаветно отдавших себя возвращению драгоценного альбома. Крыть было нечем. Хотя несколько минут назад Ефим утверждал, что это мероприятие не стоило им и выеденного яйца, теперь же все выглядело войсковой операцией среднего масштаба.
Словно обращаясь к последней инстанции, подруги дружно бросили на меня тоскливые взгляды, явно надеясь на то, что я их выручу. Но позднее, вернее, раннее время, выпитое шампанское и бессонная ночь не самым лучшим образом повлияли на мою мозговую деятельность. Хлопнув ресницами, я покосилась на Ефима и пожала плечами:
— Ну если только за альбом…
Девчонки дружно вытаращили на меня глаза, а мужики одобрительно загалдели:
— Вот это по-нашему!
После чего я сцапала бокал и лихо отправила содержимое внутрь. Над столом повисла секундная пауза, затем раздался дружный вздох, и своими вылезающими из орбит глазами я успела разглядеть в лицах подружек полную потерю веры в человечество. Однако реагировать на это у меня времени не было, выхватив из рук Ефима услужливо протянутый малосольный огурец, я звонко отхватила кусок, прожевала, проглотила и, наконец, смогла выдохнуть.
— Стаська… — жалобно сказала Ирка. — Я же водку не пью…
— А кто пьет? — встрял Юрий, с удивлением качая головой. — Так, за знакомство по маленькой…
— Да, — подхватила я и захихикала:
— Кто пьет?
— Девочки, девочки, за знакомство… — запел Николай, жестами принуждая их взять бокалы в руки. — За такой тост хоть пригубите!
Вскоре под шутки да прибаутки девчонки выпили-таки по бокалу водки, глаза их оживленно заблестели, речь несколько потеряла смысл, но потекла живее. Кавалеры развлекали нас анекдотами и забавными случаями из жизни, за первой рюмкой незаметно последовала вторая, а там и третья. После третьей мы дружно перешли на «ты», Надька заливисто хохотала и запанибратски шлепала сидящего рядом Николая по плечу. Ирка беспрестанно протирала очки, хлопала ресницами и, зарумянившись, смущенно хихикала в ответ на слова, игриво нашептываемые ей на ушко Юрой.
Я повернулась к Ефиму:
— Расскажи, как вы альбом забрали?
Он пожал плечами:
— Чего ж рассказывать? Вошли в зал, подошли к столику… Там пусто. Подошли к метрдотелю: «Где альбом?» — «Сейчас принесу…» Вот и все…
Тут он придвинулся ближе и заглянул мне в глаза.
В них, однако, все здорово плыло и временами двоилось, но, собрав всю волю в кулак, я сконцентрировала взгляд у Ефима на лбу.
— А с чего это вас там так ласково встретили? — Меня мотнуло, но Ефим галантно придержал за плечо. Руку в итоге он так и не убрал, но сразу я этого не заметила. — Как же тот джип, что вы разворотили?
— Мы разворотили? — удивился Ефим. — Дамы просто рядом ехали… Пьяный на машине вылетел в лоб, вот бедолагу и закрутило…
Ну, да… Я, конечно, пьяная, но не дура же… Боже мой, что же я так нализалась… Меня опять заштормило, пришлось прикрыть глаза, я почувствовала, как Ефим обнял меня за плечи и тихо протянул:
— Ой, девочка моя…
Тут я дернула плечами и высвободилась. Вот еще…
Нахмурилась, но, видимо, недостаточно сурово, потому что Ефим снова тихонько рассмеялся.
— Надо же, смешливый какой!
— Извини… Ужас, какая ты у нас суровая… И храбрая… Ты у нас храбрая, правда, малышка?
Некоторое время я взирала на него в недоумении. Малышкой звали у нас соседскую собачонку, росту и правда небольшого, но гонора и склочности у нее было на десятерых, поэтому подобное сравнение показалось мне достаточно обидным.
— Сам ты…
— Куда мне до тебя! Я бы к девятерым мужикам в жизнь бы не полез!
— А-а! — протянула я, кое-что вспомнив. — Скажи-ка лучше, отчего это ты за детей не вступился на пляже?
Мерзость какая!..
— Настя, да я не успел глазом моргнуть, как ты уже там оказалась… Но неужели ты могла подумать, что они на самом деле…
Возмущенно хрюкнув, я хлопнула ладонью по столу:
— Могла подумать?! А что же я еще могла подумать, глядя на твоих дружков? А этот сукин сын еще подъехал ко мне! Может, он думает, я его боюсь? Козел! Вторую руку пусть лучше за спиной держит!
Словом, я здорово разошлась, размахивая руками перед носом у Ефима, он внимательно меня слушал и не перебивал. Выговорившись, я сообразила, что все, особенно гости, слушают меня с большим интересом.
— А куда он подъехал? — уточнил Ефим, после того как я выдохлась.
— К школе! Подъезжает машина, в ней какой-то лысый козел и этот рядом… Вылез из машины, ручки на крышу положил, придурок… Плевала я на него.
— Настя, а в какой машине? — поинтересовался Николай и мне улыбнулся. — Марку помнишь?
— Конечно, помню, — дернула я плечом, — я же не дикая… «Ауди» темно-синяя… А-8…
— А водитель…
— А водитель лысый козел с «Ролексом». И золотая печатка-череп…
— С «Ролексом»… Это Череп… — сказал Юрий, и они втроем переглянулись.
Потом они подробно выяснили, где, когда и во сколько произошла столь знаменательная встреча, и надоели мне расспросами хуже горькой редьки. Я уже собралась послать их куда подальше вместе с этим самым Черепом, но тут Ефим шустро разлил водку и провозгласил:
— Ну за нас!
— За нас! — подхватила я, обрадовавшись, что они отцепились от меня с расспросами. Пристали, словно он им родственник.
Некоторое время обсуждались темы, общепринятые для малознакомых людей, волею случая оказавшихся за одним столом, но изо всех сил старающихся найти общий язык. Особенно старался Николай, надо признать, это у него получалось. Мы беспрерывно смеялись, слушая заводную болтовню, жуткий шрам на щеке больше не пугал, я, по крайней мере, его уже не замечала.
— Слушай, — подал вдруг голос все больше молчавший Юра, — а что в этом альбоме? Из-за чего весь сыр-бор? Может, покажешь?
— Не… — пьяно протянула Ирка, — ни.., за.., что!
— Это почему?
— А по кочану…
Эта содержательная беседа длилась никак не меньше десяти минут. Юрий неожиданно воспылал неугасимым интересом к картинам национальной галереи Дрездена, Ирка же игриво отмахивалась ладошкой, скалила зубы и кавалеру отказывала. Наконец я не вынесла этих дурацких пререканий:
— Да покажи ты ему этот несчастный альбом! Кусок он от него не откусит!
— А вдруг откусит? — не унималась подруга, шутливо грозя парню аккуратным пальчиком. — Знаешь, какой он шустрый!
Я плюнула и отвернулась. Терпеть не могу, когда ведут себя подобным образом.
— Правда, Ирка, да покажи ты человеку, если он так просит! — вступила в дискуссию притихшая вроде Надька. — Чего ты как собака на сене…
— Сама ты собака, — оскорбилась та.
Оглянувшись на Надьку, я с некоторым удивлением обнаружила, что Николай держит ее ладонь в своей и, судя по мечтательному выражению физиономии, отпускать не собирается.
— О-о-о! — протянула я. — Надя…
А Ирка повела глазками и язвительно посоветовала:
— Ты, Надька, сама иди показывай, чего просят…
Я стала опасаться, как бы дорогие подружки спьяну не устроили перепалку, но тут пробасил Николай:
— Эй, девочки, не ссорьтесь… Так хорошо сидим!
— Да? — покачала плечиками Надежда. — Тебе нравится?
— Мне? Очень…
"Так, — только и смогла подумать я, — начинается!
У обеих прямо-таки на глазах вырисовывается червовый интерес…"
Некоторые грани в поведении подруг оказались для меня, честно сказать, новостью. Раньше, по крайней мере, за ними ничего такого наблюдать не приходилось.
Хотя, по правде, и в подобных мужских компаниях мы вместе не бывали.
Однако сейчас столь быстрое продвижение отношений было мне, мягко говоря, не по душе. Тем более что не далее как сегодня вечером мы ползали под забором у наших гостей, всячески стараясь углядеть что-нибудь интересное. Для подобного интереса были свои причины, и отрицать этот факт просто глупо: от наших гостей за километр веяло уверенностью, силой, а главное — опасностью. И это чувство пьянило хуже водки наши неискушенные наивные головы. Поэтому я очень боялась, как бы захмелевшие девчонки не брякнули чего лишнего. Ведь не кто иной, как хихикающая в данный момент Ирка, сообщала о наших гостях разные страсти. И не более часа назад таращила очки на своего кавалера так, словно увидела привидение, а теперь, заливаясь соловьем, оживленно рассказывала ему о своем увлечении живописью. С чего бы это? Ярко выраженной склонности, так же как и привычки, к чрезмерному потреблению горячительных напитков у подруг не было, может, в этом все дело? Так это или нет, оставалось только гадать до того момента, когда мы снова останемся втроем.
— Настенька! — вдруг ласково позвал меня кто-то и осторожно потянул за руку.
Боже мой, про своего собственного кавалера я совсем позабыла! Вот всегда у меня так: общественное выше личного. Я развернулась к Ефиму, стараясь по мере сил изобразить на лице наличие интеллекта и придать глазам оттенок романтической мечтательности. С мимикой, однако, были проблемы, больше всего хотелось прищуриться или вовсе глаза закрыть. Силясь не потерять плывущее изображение, я сконцентрировалась на носу Ефима и поинтересовалась:
— Что?
— Ты в порядке?
— А почему нет?
— Расскажи мне о себе, — вдруг попросил он, а я растерялась.
Какой из меня рассказчик? Я сейчас как собака — все понимаю, а сказать ничего не могу… К тому же я где-то недавно читала, что женщине сразу все о себе выкладывать не следует. У кавалера, мол, пропадает интерес, и вообще в женщине должна быть загадка… Или женщина должна загадывать загадки? Что-то я запуталась…
— Нет, — мотнула я головой, — лучше ты…
— Хм… Да мне нечего и рассказывать… Обо мне неинтересно. Живу, работаю. Вот и все…
— Действительно, — согласилась я, — интересного мало… С тоски прямо помрешь от такой жизни… А сюда в отпуск приехал?
— В отпуск, — кивнул он, печалясь, — приятеля повидать. Давно не виделись.
— Это кто же твой приятель? — встряла Ирка, прекратив наконец тарахтеть о великом Веронезе, с которым она вечно носилась, словно курица с яйцом. — Уж не Вадик ли?
— А ты откуда знаешь? — удивился Ефим.
Внутри у меня все оборвалось. С ума она, что ли, сошла? Ирка небрежно отмахнулась:
— Да у него все приятели… Вечно полон двор, орут, словно их режут… Бабка, и та не вытерпела, в город сбежала — Ты и про это знаешь!
— Знаю… Здесь все все знают. Деревня…
— Хорошо жить в деревне, — глубокомысленно заметил Юрий и посмотрел в потолок. Я тоже посмотрела и едва не упала со стула. — Сами-то вы местные?
— Местные, — живо кивнула я, восстановив равновесие, — тутошние…
Ирка с Надькой переглянулись и фыркнули.
— И не скучно? Кавалеров-то, поди, не хватает?
— Не хватает, — смахнула я слезу, — хоть топись. Мы пошли намедни, да нам помешали…
— Кто ж посмел? — хрюкнул Ефим.
— Да девять каких-то козлов, — вздохнула Надька, — изгадили мероприятие…
Ефим культурно рассмеялся, показывая, что оценил шутку, и снова разлил:
— Ну чтоб больше такое не повторилось!
Вздыхая и морщась, мы потянулись к бокалам. Закусив соленым грибком, я вздохнула и бросила взгляд в окошко. На улице неудержимо светлело, я вздохнула еще раз и покачала головой. Через пару часов поднимется бабка Степанида, а еще часа через два Стас обнаружит мое отсутствие. «Домой надо, — решила я, косясь на оживленно болтающих девчонок, — им что, им никто слова не скажет!»
После чего машины в мгновение исчезли, а мы остановились и посмотрели им вслед.
— Ну и дела, — протянула Надька, — что значит «без нас не начинать»?
— Догадайся, — ухмыльнулась Ирка и пошла в дом.
«Ситуация, — размышляла я, шагая за ними, — вот он уже у нас в гостях. Шустрый парень…»
Все складывалось так, как не бывает. У меня, по крайней мере. Не успела я влюбиться, как любимый, отмутузив полресторана, благородно спасает мою лучшую подругу.., то есть одну из моих лучших подруг, и отправляется на дополнительный подвиг, бросив через плечо что-то вроде: жди меня, и я вернусь… Когда все так легко, это настораживает. Я привыкла преодолевать преграды и бороться с трудностями. Правда, вполне возможно, преград еще будет выше крыши. Ведь спасал он, собственно, не меня, а Ирку… Различив перед собой на дорожке Иркину спину, я расстаралась и наступила ей на пятку…
Лето в этом году отличалось большим разнообразием, дневную жару сменил свежий ветер, и на улице, и в доме было свежо. Пройдя в кухню, Ирка сразу включила отопление.
— Сейчас прогреемся, — пообещала она, зябко потирая руки, — одно этим лето хорошо — только соберешься огород поливать, сразу дождь идет.
Засунув в холодильник шампанское, мы немного посовещались. Раз уж будут гости, придется накрывать на стол.
— Ничего, — сказала Ирка, — тетка у меня такая запасливая, кое-что соорудим. Будет недуже, чем в ресторане!
Надежда тем временем поставила на плиту чайник, ожидая, пока он вскипит, мы уселись на диван и закутались в плед.
— Что-то мне не по себе, — призналась я.
— Ага, — сморщила нос Надька, — от счастья.
— Неужели они в «Магию» вернутся? — усомнилась Ирка. — Это просто супернаглость.
Меня вдруг осенило:
— Пошли-ка в сад!
— Зачем это? — удивилась Надька, вероятно, забывшая о нашем садовом посту. — Холодно там.
— Пойдем. — Ирка сбросила плед и встала. — Закаляйся, как сталь…
Мы быстренько утеплились вещами из Иркиного гардероба, нам с Надькой, правда, все было несколько маловато, но кто там, в саду, видит?
Пробравшись по-партизански в дальний конец сада, мы, стараясь не шуметь, расстелили на земле телогрейки. Несмотря на поздний час, с той стороны забора был виден свет и слышались голоса. Ловко растолкав нас, Надька прильнула к забору, мотивируя подобное поведение тем, что она здесь впервые и ей гораздо любопытнее, чем нам. Я окинула взглядом забор в надежде разыскать в нем еще одну щелочку, но Ирка махнула рукой:
— И не старайся, нету. Забор у Савченко, что Берлинская стена.
— И Берлинскую разворотили, — не оборачиваясь, прошептала Надька и вдруг зашипела, подзывая нас рукой:
— Девчонки, Ефим…
— Где? — Я шлепнулась рядом, безуспешно пытаясь сдвинуть ее в сторону. — Дай глянуть!
Отлепившись от щелки, она язвительно поинтересовалась:
— Чего на него глядеть, ты его двадцать минут назад видела!
Я оставила это без внимания, но пока перелезала через Надькины копыта, обнаружила возле дырки Ирку, раскинувшую руки в стороны так, словно собиралась забор обнять.
Я сердито засопела, однако промолчала: что я, действительно, Ефима не видела? Усевшись рядом с Надькой, кивнула на забор:
— Ну что там?
— Полный двор народу, — прошептала она, — машины стоят вдоль сарая. И в доме свет горит… Во всех окнах. Интересно, чего это им не спится?
— А Ефим был один или с этим, который со шрамом?
— Не знаю, второго не видела. Как ты думаешь, что все это значит?
— Что именно?
— Зачем они сюда вернулись, а не сразу в «Магию» поехали?
Я пожала плечами:
— Может, за подмогой? Вдвоем им там точно накостыляют. Как бы они потом весь этот табор к Ирке не привели…
— Что? — отлепившись от забора, активизировалась Ирка. — О чем это вы?
— Да так, мечтаем…
— Вы о таких глупостях и не мечтайте! Мне дядька потом голову оторвет.
— И правильно сделает. Не будешь по ресторанам болтаться…
Подождав еще немного, я не выдержала:
— Ирка, я, конечно, понимаю, что у тебя день рождения, но надо же и совесть иметь! Другим тоже посмотреть хочется!
— Какие странные у вас, Анастасия, склонности — подглядывать! — озаботилась подруга. — Это как-то по-научному называется, я забыла как.
— Забыла, вот и молчи, пока не вспомнишь, — отрезала я и придвинулась к дырке.
Дальше все вышло как всегда: не успела я даже одним глазком заглянуть в чужой сад, луну стремительно заволокло черными тучами, и весь двор потонул в темноте.
Разглядеть что-либо можно было лишь под самыми окнами, но там не наблюдалось ни одной живой души.
«Готова поклясться, что сейчас выключат свет», — подумала я, но, как ни странно, ничего подобного не произошло. Свет по-прежнему горел во всем доме, я увидела, как открылись двери сарая и к дому направились четверо мужчин. Когда они добрались до крыльца, дверь в дом открылась, и навстречу им кто-то вышел. Они разминулись, не задерживаясь, четверо зашли в дом, а этот направился к стоящей возле самых ворот темной иномарке. Я чуть не окривела, стараясь разглядеть, не «Мерседес» ли это, но все напрасно. Единственное, что можно было утверждать с уверенностью, это не джип. Меж тем возле ворот на пару секунд зажегся свет в салоне машины, водитель захлопнул дверь и завел мотор, но габариты не включил. Вдруг прямо рядом с нами громко хрустнули ветки, мы инстинктивно сжались, уткнувшись носами в телогрейки. С той стороны забора кто-то стоял.
Я зажала рот ладонью, свободной рукой показывая подругам, чтобы они не шевелились и по возможности умерли. К большой моей радости, они все поняли правильно и дурачиться не стали, осознав, что хотя разделяющий нас забор практически непроницаем, но недостаточно высок.
— Ты здесь? — раздался негромкий мужской голос с хрипотцой, и снова щелкнула под ногой сухая ветка.
— Да, — послышалось в ответ, и мне едва не стало дурно: меня и отвечавшего разделяла пара сантиметров крашеного дощатого забора.
Осознав, что двое мужчин, явно удалившихся к глухому забору для приватной беседы, находятся на столь близком расстоянии, меня начало просто раздирать от желания приподняться и заглянуть поверх забора. Но осторожность, слава богу, все еще крепко прижимала меня к земле, и я продолжала лежать, скрючившись, словно запятая.
— Как это могло случиться? — снова подал голос первый мужчина.
Ответа я не расслышала, вполне возможно, его просто не было.
— Неудачное время, неудачное место и неудачное решение, — продолжил тот, чей голос был словно простужен, и я сделала предположение, что он в беседе главный.
Второй собеседник красноречием не отличался. Прошло довольно времени, прежде чем он подал голос:
— Неверно организованное мероприятие в девяноста случаях из ста не имеет шансов на благополучное завершение…
«Здорово загнул! Это что — производственное совещание?»
— Перенести встречу нереально… Для этого нужны достаточно веские причины, а их нет…
В этот момент я поняла, что говорящие не стоят на месте, а неторопливо перемещаются вдоль забора. Не раздумывая, я двинула на карачках вслед за ними, судорожно ощупывая перед собой землю, чтобы не наступить на что-нибудь неподходящее.
— ..значит, нужен запасной вариант.
— Времени нет.
— Так ничего не получится.
— Если нельзя выполнить их условия, значит, надо диктовать свои…
Вытягивая изо всех сил шею, я старательно вслушивалась в абсолютно ничего не говорящую мне беседу.
— Тогда сделаем так…
* * *
Надька потянулась за чашкой чая, обожглась и, отдернув руку, выругалась. Я без всякого интереса наблюдала за трясущей рукой подругой и вздыхала. Ирка тоже смотрела в нашу сторону, но вряд ли нас видела: глаза у нее слипались, она предпринимала мужественные попытки не уснуть. Окинув взглядом накрытый по случаю ожидания гостей стол, я машинально подцепила пальцем соленый гриб и бездумно направила его в рот. Даже если я буду умирать, соленый гриб попадет туда, куда надо.— Стаська, прекрати жрать грибы, — немного оживившись, зашипела Ирка, — вторую банку, что ли, доставать?
— Ага, — отозвалась я, — если их еще минут пятнадцать не будет, я доем эту и пойду домой.
— Я думаю, они давно уже спят, — вступила Надежда, — а про альбом наврали, как дурам последним. И мы тут сидим и таращимся в окно. За которым, кстати, уже светает.
Это было чистой правдой. Небо уже начинало светлеть, а обещанного альбома все не было. Конечно, пессимизм Надежды был вполне объясним.
— Со стола убирать будем?
— Ни в коем случае! — раздалось вдруг в дверях, и на пороге комнаты возникла толпа мужиков.
Я говорю — толпа, потому что в первое мгновение я так и подумала: «Толпа». И покосилась на Ирку. Она тоже на меня покосилась, и я бы сказала, что вид у нее был испуганный. Но вот столь внезапно образовавшиеся гости вошли, и я поняла, что их только трое. Просто их габариты для небольшой комнаты были несколько великоваты. Впереди стоял водитель «СААБа», он шагнул вперед, и я разглядела у него в руках злосчастный альбом. Выразить в полной мере радость от созерцания оплакиваемого альбома Ирке, на мой взгляд, помешало зверское выражение лица со страшным шрамом. Ирка парня еще не видела и теперь впала в легкий транс. Я была более-менее подготовлена к зрелищу, поэтому изобразила на лице радость и проблеяла:
— Ой, спасибо…
После этого парень улыбнулся, и зверское выражение вдруг пропало, это было несколько неожиданно, я вытянула шею и заморгала. И тут Надька спасла положение, заверещав:
— А мы вас ждем! Проходите, пожалуйста!
Недюжинную силу воли проявила и гостеприимная хозяйка. Бочком пробравшись к все еще топчущимся возле дверей гостям, она ловко выдернула альбом из лап молодого человека и с явным облегчением исчезла из комнаты. Вероятно, пошла прятать. Я покачала головой, но осуждать подругу было трудно, сегодня она и так натерпелась. Пришлось взять роль хозяйки на себя.
— Садитесь, пожалуйста, — махнула я рукой и улыбнулась. Правда, мне до смерти хотелось зевнуть, но воспитание не позволяло.
— Давайте сначала познакомимся, что ли, — радостно разглядывая стол и потирая руки, предложил Ефим, — а то так давно общаемся…
— Анастасия, — шаркнула я ножкой и склонила головку, Надька проделала то же самое, только ножкой не шаркала. Она к тому времени уже сидела за столом, и шаркать ей было неудобно.
— Надежда!
— Николай, — пробасил обладатель устрашающего шрама и плюхнулся на стул рядом с Надькой.
Хорошее воспитание опять-таки не позволило ей сползти под стол, она с опаской покосилась на соседа и опечалилась.
— А где же виновница торжества? — поинтересовался Ефим.
— Альбом прячет, — объяснила я и смело протянула руку третьему нашему гостю. Его я вроде бы еще не видела. Признаюсь, меня уже стало удивлять количество новых, не виданных доселе мужчин, появляющихся в Горелках, словно из воздуха.
Новичок оказался Юрием, держался скромно и впечатление произвел положительное.
Через несколько минут объявилась хозяйка. Спрятав альбом, она явно успокоилась и выглядела вполне прилично.
— Познакомься, Ира, — сказала я, мужчины поднялись со стульев, что меня, признаться, приятно удивило. — Ефим, твой спаситель, — они друг другу кивнули, — это Николай, а это Юрий…
Представив ей Юрия, я собралась сесть, но тут увидела, что, глянув в лицо нашего третьего гостя, Ирка побледнела и вытаращила глаза «Вот черт, — перепугалась я, — нашла время и место!» Торопливо толкнув ее к стулу, я затарахтела, стараясь сгладить странное поведение подруги Мне это вроде удалось, мы разлили шампанское и подняли бокалы за именинницу. Но она никак не приходила в себя, косилась на Юрия и сидела словно пришибленная. «Да что с ней такое? — никак не могла я взять в толк, начав волноваться. — Вывести, что ли, ее в коридор и спросить?»
Однако пока я переживала, Ирка потихоньку пришла в себя и даже начала болтать, правда, преимущественно со мной, Надькой или Ефимом. Николая и Юрия она упорно не замечала.
— Рад, что вы нас дождались, — сообщил Ефим, склонившись к моему плечу. Место он занял в торце стола, рядом со мной. — Пришлось немного задержаться…
— Понятно, — кивнула я. — Как вас там встретили?
— Хорошо встретили, душевно… А как же еще?
— А-а! Ясно… А вы где альбом взяли? В «Магии»?
— Ну да. А что, не тот альбом? — Ефим посмотрел на Ирку, она торопливо закивала;
— Что вы, тот, тот!
Уладив, таким образом, этот вопрос, мы мило улыбнулись друг другу и выпили шампанское.
Атмосфера потихоньку разряжалась, девчонки перестали ронять еду с вилок себе на колени и весьма осмысленно поддерживали разговоры о погоде вообще и нынешнем лете в частности. Ирка, правда, чуток притормаживала, но не слишком заметно для малознакомых.
Николай ухаживал за Надеждой, Юрий, по непонятной причине произведший на хозяйку столь сильное впечатление, усердно подливал ей в бокал, поэтому скоро у бутылки показалось дно и наши гости заскорбели. Однако скорбь была недолгой. Галантно улыбнувшись, Николай поднялся, подошел к вешалке и извлек из бездонных, вероятно, карманов куртки две литровые бутылки водки.
Ирка икнула и сняла очки.
— Не расстраивайтесь, девчонки, у нас кое-что есть! — радостно сообщил Николай, водружая все это богатство на середину стола. — Ну, за именинницу тост произнесли, теперь за знакомство!
Ефим с Юрием бурно поддержали предложение. Через две секунды первая литровка была откупорена, и недрогнувшей рукой Юрий разлил водку по бокалам. Бокалы были, конечно, не по триста граммов, но достаточно большие, я притихла и втянула голову в плечи. Водку я вообще терпеть не могу, а если выпью столько — умру, не сходя с места. То есть не вставая со стула.
— Знаете, — робко кашлянула в кулак Надька, — я, в общем-то, водку не пью…
Я разозлилась, потому что хотела сказать то же самое, но что повторять теперь как попугай два раза! Хозяйка такими сомнениями, похоже, не мучилась, поэтому забубнила:
— Ой, знаете, я тоже… — и бокал от себя отодвинула.
Но вышло это у обеих как-то не очень решительно, и тут же в три голоса наши гости недовольно загудели, снова пододвинули водку, настаивая, что они должны уважить людей, беззаветно отдавших себя возвращению драгоценного альбома. Крыть было нечем. Хотя несколько минут назад Ефим утверждал, что это мероприятие не стоило им и выеденного яйца, теперь же все выглядело войсковой операцией среднего масштаба.
Словно обращаясь к последней инстанции, подруги дружно бросили на меня тоскливые взгляды, явно надеясь на то, что я их выручу. Но позднее, вернее, раннее время, выпитое шампанское и бессонная ночь не самым лучшим образом повлияли на мою мозговую деятельность. Хлопнув ресницами, я покосилась на Ефима и пожала плечами:
— Ну если только за альбом…
Девчонки дружно вытаращили на меня глаза, а мужики одобрительно загалдели:
— Вот это по-нашему!
После чего я сцапала бокал и лихо отправила содержимое внутрь. Над столом повисла секундная пауза, затем раздался дружный вздох, и своими вылезающими из орбит глазами я успела разглядеть в лицах подружек полную потерю веры в человечество. Однако реагировать на это у меня времени не было, выхватив из рук Ефима услужливо протянутый малосольный огурец, я звонко отхватила кусок, прожевала, проглотила и, наконец, смогла выдохнуть.
— Стаська… — жалобно сказала Ирка. — Я же водку не пью…
— А кто пьет? — встрял Юрий, с удивлением качая головой. — Так, за знакомство по маленькой…
— Да, — подхватила я и захихикала:
— Кто пьет?
— Девочки, девочки, за знакомство… — запел Николай, жестами принуждая их взять бокалы в руки. — За такой тост хоть пригубите!
Вскоре под шутки да прибаутки девчонки выпили-таки по бокалу водки, глаза их оживленно заблестели, речь несколько потеряла смысл, но потекла живее. Кавалеры развлекали нас анекдотами и забавными случаями из жизни, за первой рюмкой незаметно последовала вторая, а там и третья. После третьей мы дружно перешли на «ты», Надька заливисто хохотала и запанибратски шлепала сидящего рядом Николая по плечу. Ирка беспрестанно протирала очки, хлопала ресницами и, зарумянившись, смущенно хихикала в ответ на слова, игриво нашептываемые ей на ушко Юрой.
Я повернулась к Ефиму:
— Расскажи, как вы альбом забрали?
Он пожал плечами:
— Чего ж рассказывать? Вошли в зал, подошли к столику… Там пусто. Подошли к метрдотелю: «Где альбом?» — «Сейчас принесу…» Вот и все…
Тут он придвинулся ближе и заглянул мне в глаза.
В них, однако, все здорово плыло и временами двоилось, но, собрав всю волю в кулак, я сконцентрировала взгляд у Ефима на лбу.
— А с чего это вас там так ласково встретили? — Меня мотнуло, но Ефим галантно придержал за плечо. Руку в итоге он так и не убрал, но сразу я этого не заметила. — Как же тот джип, что вы разворотили?
— Мы разворотили? — удивился Ефим. — Дамы просто рядом ехали… Пьяный на машине вылетел в лоб, вот бедолагу и закрутило…
Ну, да… Я, конечно, пьяная, но не дура же… Боже мой, что же я так нализалась… Меня опять заштормило, пришлось прикрыть глаза, я почувствовала, как Ефим обнял меня за плечи и тихо протянул:
— Ой, девочка моя…
Тут я дернула плечами и высвободилась. Вот еще…
Нахмурилась, но, видимо, недостаточно сурово, потому что Ефим снова тихонько рассмеялся.
— Надо же, смешливый какой!
— Извини… Ужас, какая ты у нас суровая… И храбрая… Ты у нас храбрая, правда, малышка?
Некоторое время я взирала на него в недоумении. Малышкой звали у нас соседскую собачонку, росту и правда небольшого, но гонора и склочности у нее было на десятерых, поэтому подобное сравнение показалось мне достаточно обидным.
— Сам ты…
— Куда мне до тебя! Я бы к девятерым мужикам в жизнь бы не полез!
— А-а! — протянула я, кое-что вспомнив. — Скажи-ка лучше, отчего это ты за детей не вступился на пляже?
Мерзость какая!..
— Настя, да я не успел глазом моргнуть, как ты уже там оказалась… Но неужели ты могла подумать, что они на самом деле…
Возмущенно хрюкнув, я хлопнула ладонью по столу:
— Могла подумать?! А что же я еще могла подумать, глядя на твоих дружков? А этот сукин сын еще подъехал ко мне! Может, он думает, я его боюсь? Козел! Вторую руку пусть лучше за спиной держит!
Словом, я здорово разошлась, размахивая руками перед носом у Ефима, он внимательно меня слушал и не перебивал. Выговорившись, я сообразила, что все, особенно гости, слушают меня с большим интересом.
— А куда он подъехал? — уточнил Ефим, после того как я выдохлась.
— К школе! Подъезжает машина, в ней какой-то лысый козел и этот рядом… Вылез из машины, ручки на крышу положил, придурок… Плевала я на него.
— Настя, а в какой машине? — поинтересовался Николай и мне улыбнулся. — Марку помнишь?
— Конечно, помню, — дернула я плечом, — я же не дикая… «Ауди» темно-синяя… А-8…
— А водитель…
— А водитель лысый козел с «Ролексом». И золотая печатка-череп…
— С «Ролексом»… Это Череп… — сказал Юрий, и они втроем переглянулись.
Потом они подробно выяснили, где, когда и во сколько произошла столь знаменательная встреча, и надоели мне расспросами хуже горькой редьки. Я уже собралась послать их куда подальше вместе с этим самым Черепом, но тут Ефим шустро разлил водку и провозгласил:
— Ну за нас!
— За нас! — подхватила я, обрадовавшись, что они отцепились от меня с расспросами. Пристали, словно он им родственник.
Некоторое время обсуждались темы, общепринятые для малознакомых людей, волею случая оказавшихся за одним столом, но изо всех сил старающихся найти общий язык. Особенно старался Николай, надо признать, это у него получалось. Мы беспрерывно смеялись, слушая заводную болтовню, жуткий шрам на щеке больше не пугал, я, по крайней мере, его уже не замечала.
— Слушай, — подал вдруг голос все больше молчавший Юра, — а что в этом альбоме? Из-за чего весь сыр-бор? Может, покажешь?
— Не… — пьяно протянула Ирка, — ни.., за.., что!
— Это почему?
— А по кочану…
Эта содержательная беседа длилась никак не меньше десяти минут. Юрий неожиданно воспылал неугасимым интересом к картинам национальной галереи Дрездена, Ирка же игриво отмахивалась ладошкой, скалила зубы и кавалеру отказывала. Наконец я не вынесла этих дурацких пререканий:
— Да покажи ты ему этот несчастный альбом! Кусок он от него не откусит!
— А вдруг откусит? — не унималась подруга, шутливо грозя парню аккуратным пальчиком. — Знаешь, какой он шустрый!
Я плюнула и отвернулась. Терпеть не могу, когда ведут себя подобным образом.
— Правда, Ирка, да покажи ты человеку, если он так просит! — вступила в дискуссию притихшая вроде Надька. — Чего ты как собака на сене…
— Сама ты собака, — оскорбилась та.
Оглянувшись на Надьку, я с некоторым удивлением обнаружила, что Николай держит ее ладонь в своей и, судя по мечтательному выражению физиономии, отпускать не собирается.
— О-о-о! — протянула я. — Надя…
А Ирка повела глазками и язвительно посоветовала:
— Ты, Надька, сама иди показывай, чего просят…
Я стала опасаться, как бы дорогие подружки спьяну не устроили перепалку, но тут пробасил Николай:
— Эй, девочки, не ссорьтесь… Так хорошо сидим!
— Да? — покачала плечиками Надежда. — Тебе нравится?
— Мне? Очень…
"Так, — только и смогла подумать я, — начинается!
У обеих прямо-таки на глазах вырисовывается червовый интерес…"
Некоторые грани в поведении подруг оказались для меня, честно сказать, новостью. Раньше, по крайней мере, за ними ничего такого наблюдать не приходилось.
Хотя, по правде, и в подобных мужских компаниях мы вместе не бывали.
Однако сейчас столь быстрое продвижение отношений было мне, мягко говоря, не по душе. Тем более что не далее как сегодня вечером мы ползали под забором у наших гостей, всячески стараясь углядеть что-нибудь интересное. Для подобного интереса были свои причины, и отрицать этот факт просто глупо: от наших гостей за километр веяло уверенностью, силой, а главное — опасностью. И это чувство пьянило хуже водки наши неискушенные наивные головы. Поэтому я очень боялась, как бы захмелевшие девчонки не брякнули чего лишнего. Ведь не кто иной, как хихикающая в данный момент Ирка, сообщала о наших гостях разные страсти. И не более часа назад таращила очки на своего кавалера так, словно увидела привидение, а теперь, заливаясь соловьем, оживленно рассказывала ему о своем увлечении живописью. С чего бы это? Ярко выраженной склонности, так же как и привычки, к чрезмерному потреблению горячительных напитков у подруг не было, может, в этом все дело? Так это или нет, оставалось только гадать до того момента, когда мы снова останемся втроем.
— Настенька! — вдруг ласково позвал меня кто-то и осторожно потянул за руку.
Боже мой, про своего собственного кавалера я совсем позабыла! Вот всегда у меня так: общественное выше личного. Я развернулась к Ефиму, стараясь по мере сил изобразить на лице наличие интеллекта и придать глазам оттенок романтической мечтательности. С мимикой, однако, были проблемы, больше всего хотелось прищуриться или вовсе глаза закрыть. Силясь не потерять плывущее изображение, я сконцентрировалась на носу Ефима и поинтересовалась:
— Что?
— Ты в порядке?
— А почему нет?
— Расскажи мне о себе, — вдруг попросил он, а я растерялась.
Какой из меня рассказчик? Я сейчас как собака — все понимаю, а сказать ничего не могу… К тому же я где-то недавно читала, что женщине сразу все о себе выкладывать не следует. У кавалера, мол, пропадает интерес, и вообще в женщине должна быть загадка… Или женщина должна загадывать загадки? Что-то я запуталась…
— Нет, — мотнула я головой, — лучше ты…
— Хм… Да мне нечего и рассказывать… Обо мне неинтересно. Живу, работаю. Вот и все…
— Действительно, — согласилась я, — интересного мало… С тоски прямо помрешь от такой жизни… А сюда в отпуск приехал?
— В отпуск, — кивнул он, печалясь, — приятеля повидать. Давно не виделись.
— Это кто же твой приятель? — встряла Ирка, прекратив наконец тарахтеть о великом Веронезе, с которым она вечно носилась, словно курица с яйцом. — Уж не Вадик ли?
— А ты откуда знаешь? — удивился Ефим.
Внутри у меня все оборвалось. С ума она, что ли, сошла? Ирка небрежно отмахнулась:
— Да у него все приятели… Вечно полон двор, орут, словно их режут… Бабка, и та не вытерпела, в город сбежала — Ты и про это знаешь!
— Знаю… Здесь все все знают. Деревня…
— Хорошо жить в деревне, — глубокомысленно заметил Юрий и посмотрел в потолок. Я тоже посмотрела и едва не упала со стула. — Сами-то вы местные?
— Местные, — живо кивнула я, восстановив равновесие, — тутошние…
Ирка с Надькой переглянулись и фыркнули.
— И не скучно? Кавалеров-то, поди, не хватает?
— Не хватает, — смахнула я слезу, — хоть топись. Мы пошли намедни, да нам помешали…
— Кто ж посмел? — хрюкнул Ефим.
— Да девять каких-то козлов, — вздохнула Надька, — изгадили мероприятие…
Ефим культурно рассмеялся, показывая, что оценил шутку, и снова разлил:
— Ну чтоб больше такое не повторилось!
Вздыхая и морщась, мы потянулись к бокалам. Закусив соленым грибком, я вздохнула и бросила взгляд в окошко. На улице неудержимо светлело, я вздохнула еще раз и покачала головой. Через пару часов поднимется бабка Степанида, а еще часа через два Стас обнаружит мое отсутствие. «Домой надо, — решила я, косясь на оживленно болтающих девчонок, — им что, им никто слова не скажет!»