Картленд Барбара. Бегущая от любви

   Конечно, не все они были такими язвительными и надменными, как мадам Версон, но Салена чувствовала их лицемерие и неискренность. Кружась вокруг князя — да и любого другого мужчины, включая и ее отца, — эти женщины будто исполняли некие роли, благодаря которым надеялись скрыть отсутствие истинных чувств и желание получить то, что им нужно любой ценой. Но Салена об этом догадывалась.
   — Нет… папа, — сказала она вслух. — Я не хочу… чтобы кто-то узнал… о моей свадьбе.
   И, помолчав, добавила:
   — А она… действительно должна состояться так скоро… Сегодня?
   — Какой смысл ждать? — пожал плечами лорд Карденхэм. — Князь уже все устроил, и ни у кого не возникло никаких вопросов.
   — Но ты… останешься со мной, папа?
   — Боюсь, дорогая, что это невозможно, — ответил отец. — Князь настаивает, чтобы во избежание заражения все покинули виллу.
   — Но… папа… как же я останусь… одна?
   — Я задержусь, насколько это получится, — ответил отец. — И, разумеется, уеду последним.
   — Но разве… не покажется странным, что я не еду с тобой?
   — Князь позаботился и об этом. Гостям уже сказано, что твоя подруга из пансионата пригласила тебя к себе на виллу, и я дал согласие.
   Салена подумала, что и впрямь неплохо было бы встретиться с подругами, а не оставаться один на один с отвратительным пожилым мужчиной, который будет называться мужем.
   — Прости, моя дорогая, — сказал отец. — Прости, что все вышло так неожиданно, но поверь: если бы князь не сделал тебе предложение, я бы не знал, как сделать так, чтобы нам не пришлось ночевать в сточной канаве!
   Лорд Карденхэм взглянул на платяной шкаф Салены.
   Он был забит новыми платьями, которые мадам Иветт сшила для его дочери.
   Платья присылали каждый день, а вместе с ними — кружевные ночные сорочки, нижние юбки, шелковые чулки, туфельки в тон платьев и накидки с меховой оторочкой.
   Сначала Салена пыталась возражать, говоря, что ей не нужно так много одежды.
   Но отец был с ней не согласен и настаивал, чтобы она с благодарностью принимала подарки и не забывала выражать эту благодарность в словах.
   Словно прочитав ее мысли, лорд Карденхэм достал из кармана небольшую коробочку.
   — Его высочество просил передать тебе это, — сказал лорд. — Он подумал, что этот скромный подарок понравится тебе и облегчит твои переживания по поводу поспешной женитьбы.
   Отец протянул коробочку Салене, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы взять ее в руки.
   Она догадывалась, что там внутри — «цепь», которая навеки приковывает ее к ненавистному мужчине.
   Медленно, дрожащими пальцами Салена открыла коробочку и увидела массивное золотое кольцо с огромным рубином в окружении бриллиантов.
   Кольцо явно было старинное, и лорд Карденхэм пояснил:
   — Без сомнения, оно из фамильной коллекции, и я уверен, Салена, что князь осыплет тебя драгоценностями, потому что он просто с ума по тебе сходит.
   Салена не ответила. Она смотрела на рубин, и ей казалось, что он горит дьявольским пламенем. Она сразу же возненавидела этот камень.
   — По существу, князь признался мне, — продолжал лорд Карденхэм, — что он еще никогда не был до такой степени очарован ни одной женщиной.
   И, словно говоря сам с собой, лорд добавил:
   — Я думаю, князь заплатил бы за тебя любую цену.
   Салена взглянула на отца и тихо произнесла:
   — Он получит меня, папа, и мне… стыдно, что он и так уже заплатил… слишком много.
   — Тебе совершенно нечего стыдиться, — внезапно рассердившись, ответил отец. — Ты прекрасна Салена — прекрасна, юна и невинна! Любой мужчина был бы счастлив овладеть тобой.
   Он посмотрел на дочь и тяжело вздохнул:
   — Если бы у нас было больше времени!
   Салена закрыла коробочку и положила ее на туалетный столик.
   — К какому времени я должна быть готова?
   — Свадьба состоится только после обеда: князь хочет быть уверен, что все гости покинули виллу. Дамам нужно время, чтобы собраться, а князю предстоит уладить еще кое-какие дела.
   — Какие… дела? — с замиранием сердца спросила Салена.
   — Ему нужно подготовить яхту, — ответил лорд Карденхэм. — Я сказал ему, что ты мечтаешь увидеть Грецию. В это время года там очень красиво.
   На мгновение у Салены загорелись глаза. Греция! Но тут она вспомнила, кто будет рядом с нею, и ее радость померкла.
   — Князь сам тебе все расскажет. И, кстати, я полагаю, что до обеда тебе лучше не выходить из комнаты. А потом все разъедутся, и тогда…
   — Не уезжай, папа! Скажи, что ты не уедешь до самой последней минуты! Пожалуйста! — взмолилась Салена.
   — Ну конечно же, нет, — ответил он. — Но я бы выпил чего-нибудь. Давай-ка устроимся на балконе в соседней комнате. Я знаю, она пустует.
   Открыв дверь, он выглянул наружу с таким видом, будто скрывался от кого-то, а потом потянул за собой Салену.
   Соседняя комната располагалась над садом, а с балкона открывался великолепный вид на море. Балкон был задернут занавесками, и жара здесь не так ощущалась.
   Лорд Карденхэм позвонил в колокольчик и, когда явился слуга, заказал шампанское. Потом он вышел на балкон, и Салена пошла за ним.
   — Тебе тоже необходимо немного выпить, — сказал лорд Карденхэм. — Я понимаю, какое огромное потрясение ты испытала, но шампанское поможет тебе смотреть на происходящее не так мрачно.
   Салена ничего не ответила.
   Она боролась с желанием опять начать умолять отца о спасении, просить, чтобы он разрешил ей уехать одной и спрятаться где-нибудь.
   Но разве можно разрушить планы отца из-за своего, как ей представлялось, эгоизма?
   Мать частенько говорила Салене:
   «Мужчины как дети, Салена, и мы должны за ними присматривать, даже если им кажется, что это они присматривают за нами».
   «И ты правда присматриваешь за папой?» — с интересом спросила Салена.
   «Разумеется, хотя он этого не замечает, — отвечала мать. — Скажу честно, моя дорогая: если бы не я, у него было бы намного больше проблем».
   Салена подумала, что так оно и случилось. Мать умерла, а отец сам не в состоянии следить за собой.
   «Я должна его оберегать, — решила она. — Чего бы мне это ни стоило, я должна оберегать его ради мамы».
   Салена понимала, что отец себя чувствует неловко, и нежно взяла его за руку.
   — Все будет… хорошо, папа. Вот увидишь, — сказала она, стараясь его утешить.
   — Главное — чтобы все хорошо было у тебя, — сказал лорд Карденхэм. — Я об этом молюсь. Помни, дорогая, у тебя будут свои деньги и драгоценности. Это то, о чем мечтает любая женщина, и то, что у любой женщины должно быть.
   — А где… мы будем жить? — спросила Салена. Она внезапно испугалась, что князь увезет ее в
   Россию и они никогда больше не увидятся с отцом.
   — Не знаю точно, какие планы у князя, но думаю, что после свадебного путешествия вы поселитесь в Париже. У князя там великолепный дом. Впрочем, я уверен, что он согласился бы жить с тобой где угодно.
   — Я хочу, чтобы ты… был рядом.
   — Скорее всего это можно устроить. У меня всегда были хорошие отношения с Сержем. По существу, он считает меня одним из своих ближайших друзей.
   — Тогда поговори с ним, папа, насчет того, чтобы ты как можно скорее присоединился к нам.
   — В этом вопросе следует проявить тактичность. Мне кажется, князь захочет, чтобы ваш медовый месяц продолжался подольше.
   Вздрогнув, Салена спросила:
   — А сколько обычно… длится медовый месяц?
   — По-разному, — неопределенно ответил лорд Карденхэм, и Салена поняла, что это зависит от того, будет ли князь ею доволен. И если она ему наскучит, он, без сомнения, вернется к обществу своих вертихвосток и хохотушек.
   — Может быть, мы расстаемся всего на неделю или чуть больше? — сказала Салена.
   — Я надеюсь, — ответил отец. — Но, честно говоря, у тебя не будет возможности вернуться сюда.
   Салена не сомневалась, что причина этого кроется в мадам Версон.
   Ей показалось странным, что мадам останется на вилле после женитьбы князя, но решила не спрашивать об этом отца. От ее вопросов он и так уже чувствовал себя неловко.
   — Наша встреча была такой недолгой… — вместо этого сказала она. — Я надеялась, что мы будем жить вместе и я стану… заботиться о тебе, как делала мама.
   — Я тоже хотел бы этого, — ответил лорд Карденхэм. — И если бы я не был таким дураком, какое-то время мы так бы и жили. Но без денег — это ужасно! И не нужно делать вид, Салена, что кто-то в состоянии прожить без них. Это невозможно!
   — Да, папа.
   — И именно поэтому, когда князь помог мне решить самые неотложные проблемы, у меня теперь иные планы на будущее, нежели были до сих пор.
   — А какие у тебя были раньше, папа?
   — Нет смысла говорить об этом, — быстро ответил отец. — Отныне ты в безопасности, Салена, а это — самое главное.
   Впрочем, Салена понимала, что в обществе князя никакой безопасности быть не может, сколько бы у нее ни было денег. В то же время она знала, что говорить об этом отцу — бесполезно.
   Все уже было решено, а она любила отца, и поэтому ей ничего больше не оставалось, как только покориться обстоятельствам и постараться побороть страх. Через несколько часов она станет женой князя.
   Внезапно Салена представила себе, как он касается ее и целует.
   Ей стало жутко. Она взглянула на голубую гладь Средиземного моря, отчаянно желая уплыть к далекому горизонту.
   Казалось, что все ее мечты о любви исчезли там, где небо соединялось с морем.
   Она надеялась, что однажды встретит мужчину, который будет так же красив, как ее отец в молодости, и они полюбят друг друга и заживут вместе, как в сказке со счастливым концом.
   Но вместо этого…
   С той минуты, как отец сказал ей о предстоящем замужестве, Салена чувствовала непрекращающуюся боль в груди, и с каждой минутой эта боль становилась сильнее.
   Слуга принес шампанское, и отец заставил Салену выпить немного, но вместо того, чтобы уменьшить ее страдания, алкоголь только усилил их.
   Куда бы она ни взглянула, ей виделись глаза князя, и в них было что-то устрашающее.
   Вернувшись в свою комнату, она опять посмотрела на рубиновое кольцо, которое князь ей подарил, — в нем тоже было что-то устрашающее.
   Прощаясь с Саленой, отец был небрежен. Она понимала, что он боится, что Салена расплачется, да и сам, безусловно, расстроен предстоящей разлукой.
   — Береги себя, моя крошка, — с напускной бодростью сказал он. — Помни, что жить без денег весьма неудобно и крайне унизительно. А великолепные наряды и драгоценности могут заменить многое.
   Салена понимала, что он имеет в виду ее чувства к князю.
   Ей пришлось прикусить губу, чтобы не закричать, когда отец выходил из комнаты.
   Только невероятным усилием воли она заставила себя не броситься вдогонку, не крикнуть отцу, что она уедет с ним и будет делать все, что он скажет, — но не может, просто не в состоянии выйти замуж за князя!
   Вместо этого Салена, глотая слезы, упала ничком на кровать.
   Когда снаружи загрохотал последний экипаж, увозящий ее отца, она перевернулась на спину и лежала так, вслушиваясь в стук колес, пока он не затих вдали.
   Салена представляла себе, как отец в эту минуту твердит себе, что все на свете пустяки по сравнению с тем фактом, что его дочь будет всю жизнь получать от мужа две тысячи фунтов в год.
   Сумма немаленькая, и Салена понимала: отец надеется, что ей удастся отложить какие-то деньги на случай, если она вдруг надоест князю и он уже не будет так щедр с нею.
   И она молилась в душе, чтобы это произошло как можно скорее.
   — Быть может, разочаровавшись во мне, он отпустит меня и женится на ком-нибудь вроде мадам Версон, — вслух сказала Салена.
   Но на самом деле она понимала, что это всего лишь пустые мечты, как в детстве, когда она сама себе рассказывала разные истории и представляла себя участницей страшных и волнующих приключений.
   И неизменно добрая фея, белый рыцарь или прекрасный принц в последнее мгновение спасали ее от гномов, драконов или злых великанов.
   Только на сей раз никто не придет на помощь: ведь князь — не персонаж из ее детских сказок.
   Вошла служанка, чтобы приготовить ванну и сказать, что ужин подадут в восемь часов.
   Пока готовилась ванна, прибыла очередная коробка от мадам Иветт. В ней, как и предполагала Салена, было свадебное платье.
   Оно было прекраснее всех платьев, которые мадам Иветт шила Салене до этого, но ей казалось, что перед нею лежит плащаница.
   В коробке были еще кружева, вуаль и венок из искусственных цветков апельсина.
   Салена вспомнила, что в мечтах она всегда надевала венок из живых цветов.
   «Но я представляла, что выхожу замуж по любви, — подумала она. — А эта свадьба несправедлива и фальшива».
   Так же фальшива, как и цветы апельсина, которые выглядели безвкусно и грубо по сравнению с цветами из сада.
   Разумеется, вслух Салена ничего не сказала и позволила служанке одеть себя, словно восковую куклу.
   — Я должна надеть вуаль прямо сейчас? — спросила Салена, и собственный голос показался звучащим откуда-то издалека.
   — А как же? Его высочество этого ждет, m'mselle, — ответила служанка.
   Она ужасно гордилась тем, что ей выпала честь одевать невесту, и трещала без умолку, но ее голос доносился до Салены как будто сквозь вату.
   — В этом году, как раз перед тем как я поступила к его высочеству, моя сестра вышла замуж, — тараторила служанка. — Конечно, свадьба была скромной, но все так веселились! Гостей было видимо-невидимо! И поскольку мы люди небогатые, каждый принес что-нибудь для свадьбы — кто посуду, кто еду, ну, вы понимаете. Все смеялись, танцевали, пели. Это был самый счастливый день в моей жизни.
   «А в моей — самый несчастный», — хотелось сказать Салене.
   Она посмотрела на свое отражение в зеркале. Служанка как раз надевала на нее вуаль и венок из искусственных цветов.
   — Мадемуазель так прекрасна! — воскликнула она едва ли не с благоговением.
   Салена встала.
   — Должно быть, уже около девяти. Мне, наверное, надо спуститься вниз.
   Она пошла к двери, но служанка ее остановила:
   — Одну минутку, мадемуазель! Вы забыли обручальное кольцо! Его высочество расстроится, если вы не наденете его к ужину.
   — Д-да… конечно, — безжизненно ответила Салена.
   Служанка надела ей кольцо на безымянный палец левой руки.
   На фоне белоснежного платья оно казалось сверкающей каплей крови.
   Князь ждал Салену в гостиной, и, спустившись, она увидела, что вся комната уставлена букетами белых цветов.
   Князь был в строгом вечернем костюме. На его манишке сияла пара крупных бриллиантов.
   Салена замерла на пороге, и князь какое-то время молча смотрел на нее. Она опустила глаза, и тогда он подошел к ней и взял ее под руку.
   — Этого мгновения я ждал, — сказал князь. Он поцеловал ей руку, а потом перевернул кисть, и Салена почувствовала, как его губы коснулись ее ладони.
   Пальцы князя казались Салене алчными и неприятными; она с трудом подавила желание отдернуть руку.
   «Я должна вести себя как подобает, папа хотел бы этого», — сказала себе Салена.
   Но она не могла справиться с дрожью, и князь понял, что ей страшно. Взяв ее руку в свою, он повел Салену в маленькую соседнюю комнату, где был накрыт стол для ужина.
   Здесь тоже было великое множество белых цветов. Стол был уставлен белыми орхидеями, а от аромата лилий у Салены слегка закружилась голова.
   — Наш первый ужин вдвоем, — сказал князь, когда Салена села. — Не могу выразить словами, моя обворожительная маленькая Салена, какими скучными казались мне люди, которые отделяли меня от вас.
   «Неужели ему действительно было так скучно?» — думала Салена, вспоминая шумные компании, которые повсюду сопровождали князя в последние дни.
   — Я попросил вашего отца позаботиться о том, чтобы наша свадьба осталась в секрете, — продолжал князь. — Мне казалось, что у вас не будет большого желания выслушивать бесконечные поздравления и долгие речи.
   Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть следующую фразу:
   — Не могу выразить, как я мечтал поговорить с вами.
   — О… чем? — спросила Салена, чувствуя, что князь ждет от нее этого вопроса.
   — Только об одном, — с улыбкой ответил князь. — Конечно же, о любви.
   Он сказал это таким тоном, что Салене стало жутко. Она торопливо сделала глоток шампанского, как будто вино могло ее защитить.
   Князь говорил по-английски, и Салена надеялась, что слуги-французы не поймут его слов, но страсти, которая горела в его глазах и звучала в его голосе, нельзя было не заметить.
   — Я влюбился в вас с первого взгляда, — прошептал он. — И поклялся себе, что вы будете моей.
   Князь окинул ее долгим взглядом и продолжал:
   — Вы так юны, невинны и притягательны! Клянусь, ничто не будет стоять между нами! И позвольте добавить еще, Салена, что я всегда получаю то, что хочу.
   Огонь в его глазах загорелся ярче, и голос князя изменился: теперь он был больше похож на рычание зверя.
   — Среди моих знакомых… никогда не было русских, — быстро произнесла Салена. — Я надеюсь, вы расскажете мне о России и…
   — Россия далеко, — перебил ее князь. — А мы с вами рядом, и это намного важнее.
   — Но мне действительно… интересно узнать о вашей… стране… И конечно, о том, как живут в России.
   Поколебавшись мгновение, Салена добавила:
   — Я слышала… в России много… страданий и нищеты.
   — Эти нелепые слухи разносят люди, которым не понять величия моей родины! — ответил князь. — Возможно, когда-нибудь ты увидишь все своими глазами. Но сейчас у нас есть о чем поговорить и кроме России.
   У Салены отлегло от сердца, когда он сказал «возможно». Она поняла, что князь не собирается везти ее в Россию — по крайней мере в ближайшее время.
   Значит, ее разлука с отцом будет недолгой. Она вспомнила, что он сейчас всего в нескольких милях отсюда, и это послужило ей небольшим утешением.
   Отец, разумеется, счастлив пожить в крупном отеле — тем более что он избавлен от необходимости оплачивать счета.
   — О чем вы думаете? — спросил князь.
   — Я думаю об отце.
   — Не нужно за него волноваться. Надеюсь, он сказал вам, что я уладил кое-какие его трудности?
   — Вы были… очень добры к нам.
   — Вы говорите это искренне?
   — Да, разумеется… Я очень признательна вам, — сказала Салена. — И простите… я еще… не поблагодарила вас… за кольцо.
   Говоря это, она протянула перед собой левую руку, и рубин в лучах свечей вспыхнул зловещим светом, напомнив Салене о камне по имени «Глаз Дьявола», о котором она читала в книгах, посвященных Востоку.
   — У меня для тебя есть и другие украшения, — сказал князь. — Ожерелья, которые будут обвивать твою шею, броши, которые я приколю на твою нежную грудь…
   По спине Салены пробежала дрожь.
   — Вы… очень… добры, — пробормотала Салена.
   — Мне нетрудно быть добрым к тебе, — сказал князь. — Но и ты должна быть ко мне добра.
   — Да… конечно…
   — Как увлекательно будет открывать для тебя любовь! — воскликнул князь. — Это — самое волнующее занятие, и я мечтаю об этой минуте.
   Салене казалось, что ужин длится целую вечность, но наконец он завершился. Потом князь резко спросил о чем-то одного из слуг.
   — Он ждет, ваше высочество, — ответил слуга. Князь встал и предложил Салене руку. Поднимаясь и кладя ладонь на его руку, она чувствовала себя так, словно ее ведут на гильотину.
   В голове у нее промелькнуло, что точно так же шли на смерть аристократы во времена революции — понимая, что нет никакой надежды на спасение, и зная, что иначе поступить нельзя. Они шли на смерть с достоинством.
   Салена вскинула голову. Коридор, по которому они шли, как знала Салена, вел к личным покоям князя.
   В отличие от гостевых комнат они располагались на одном этаже с гостиной, и отец говорил Салене, что окна их выходят на террасу.
   В конце коридора была дверь — слуга почтительно распахнул ее перед ними, — а потом еще одна дверь.
   Комната, что была за ней, выглядела изнутри как маленькая православная церковь.
   Перед алтарем, в мерцании семи серебряных лампад, стоял длиннобородый священник. Он был в черной рясе; на шее у него висело большое распятие.
   Потрескивали свечи. В воздухе стоял тяжелый запах ладана, смешанный с ароматом лилий.
   На полу лежали две сатиновые подушечки. Князь опустился на одну из них на колени и велел Салене сделать то же самое.
   Священник забормотал что-то, вероятно, молитву, но так как он говорил по-русски, Салена не понимала ни слова. Когда священник окончил молитву, князь взял Салену за руку и, сняв у нее с пальца рубиновое кольцо, заменил его золотым.
   Священник воздел руки и благословил новобрачных. Князь поднялся с колен.
   — Теперь мы муж и жена, Салена, — сказал он и нетерпеливо потащил ее к двери.
   Князь привел Салену в просторную, роскошно обставленную гостиную и сказал:
   — Ты — моя жена, — он улыбнулся. — Теперь мы можем поговорить о любви, и нас никто не прервет.
   — Нельзя ли мне… сначала посмотреть ваши покои? — спросила Салена. — Я здесь… никогда не была.
   Князь понял, что она боится его, и улыбнулся еще шире:
   — Позволь, я лучше покажу тебе твою спальню. Для нас она сейчас важнее всего.
   Салена не нашлась, что ответить, и покорно пошла за князем. Он привел ее в большую комнату, окна которой выходили на террасу.
   Фонтан внизу сверкал и переливался в лучах разноцветных ламп, искусно спрятанных среди цветов; на темном небе ярко горели звезды, — но Салена ничего этого не замечала: она была не в силах отвести глаз от огромной кровати, которая, казалось, заполняла собой всю комнату.
   Шелковое покрывало лежало в стороне, простыни были откинуты, и Салена не смела даже подумать о том, что будет дальше.
   — Стоит ли ждать? — услышала она голос князя. — Я позову служанку, а когда ты ляжешь в постель, я вернусь, и мы начнем наш первый урок.
   С этими словами князь позвонил в колокольчик, и служанка тут же явилась, словно ждала за дверью. Это была та же самая девушка, что прислуживала Салене все это время.
   Князь поцеловал руку своей новоиспеченной супруге и сказал:
   — Не заставляй меня ждать, моя красавица. Он повернулся к двери, и бриллианты на его булавке сверкнули.
   — Его высочество — нетерпеливый жених, — лукаво заметила служанка, когда он вышел, и Салене стало еще страшнее.
   Служанка сняла с нее вуаль и начала развязывать шнуровку на свадебном платье.
   Салена чувствовала себя как во сне и не понимала, что с ней происходит, пока вдруг не оказалась в ночной сорочке, сшитой так искусно, что вполне могла бы сойти за бальное платье. Она была из тончайшего батиста и оторочена настоящим валансьенским кружевом по низу и на рукавах.
   — Позвольте, я расчешу волосы вашему высочеству, — сказала служанка.
   Салена послушно повернулась к туалетному столику. Она была не в состоянии ни о чем думать и делала только то, что ей говорили.
   Присев на стул, она заметила письмо, прикрепленное к зеркалу, и, узнав почерк отца, развернула его.
   Моя дорогая!
   На прощание я хочу еще раз сказать о том, как сильно я тебя люблю и как мне хочется, чтобы ты была счастлива. Когда у тебя будет время, прошу тебя, напиши мне, что прощаешь меня и по-прежнему думаешь о своем любящем и грешном отце.
   Карденхэм.
   Салена перечитала письмо дважды и почувствовала, как ее словно омыло теплой волной, поднявшейся изнутри.
   Она понимала, что пришлось пережить отцу, заставляя ее — ради спасения их обоих — делать то, что ей ненавистно.
   Салена встала из-за туалетного столика.
   — Подождите минутку, — сказала она служанке. — Я хочу написать отцу. Быть может, еще не слишком поздно и кто-нибудь отвезет письмо в Монте-Карло?
   — Да, конечно, ваше высочество. Кто-нибудь из слуг это сделает.
   В углу комнаты стоял секретер. Очень красивый, инкрустированный костью. Секретер был закрыт. Салена сделала попытку его открыть.
   — Он заперт, — сказала она служанке. — А мне нужна бумага… для письма.
   — Наверное, ключи в ящике, ваше высочество, — ответила служанка. — А если там нет, я спрошу у экономки.
   — Я сама посмотрю, — сказала Салена.
   Она выдвинула один из маленьких ящичков и в глубине его увидела ключ.
   Открыв секретер, Салена, как и надеялась, обнаружила там промокательную бумагу, бумагу для письма и конверты.
   И вдруг ее взгляд упал на две фотографии, стоящие напротив чернильницы.
   Салена взяла одну, чтобы рассмотреть получше.
   На фотографии была изображена привлекательная женщина в дорогом вечернем платье.
   «Кто бы это мог быть?» — подумала Салена и, перевернув фотографию, увидела на обратной стороне надпись, сделанную по-французски:
   Сержу от его любимой жены Ольги.
   Салена в оцепенении уставилась на фотографию. Никто и никогда не говорил ей, что князь — вдовец. Внезапно ей стало страшно.
   Салена решительно протянула руку ко второму снимку. На нем она увидела ту же женщину в окружении четырех детей; старшему было, наверное, около шестнадцати.
   На обратной стороне тем же почерком было написано:
   Милому Сержу от всей его любящей семьи. Рождество, 1902 год.
   Салена долго смотрела на фотографии.
   Потом медленно, словно на ощупь пробираясь по лабиринту, она осознала смысл этих фотографий. И словно чей-то далекий голос прошептал ей ответ на другие вопросы, которые она себе задавала.
   Их тайная свадьба, настойчивость отца, которую он объяснял желанием оградить ее от любых невзгод в будущем, то, что ей не позволяли разговаривать с теми, кто бы мог открыть правду… Салена смутно припомнила слухи о русских аристократах, которые имели привычку уезжать от семьи, чтобы развлечься «как мальчики».