Страница:
Литтл согласно кивнул:
– И свидетелей они не оставляют. До событий в Теллуриде ни один из тех, кто входил с ними в контакт, не доживал до встречи со следователем.
– Теперь же, благодаря Дирку и доктору О'Коннелл, у нас появилась зацепка, – оптимистически заметил Руди Ганн.
– Обугленные зубы? Слабоватая зацепочка, на мой взгляд, – проворчал Сэндекер.
– Верно, – согласился Хелм, – но ведь у нас имеется и кое-что другое. Надеюсь, присутствующие не забыли о найденной в шахте «Парадиз» пещере, с которой, собственно, все и началось? Уж если кто-то сознательно идет на такие крайности, как массовое убийство ни в чем не повинных людей, лишь бы не позволить ученым изучить надписи, и не отступает даже перед самоубийством ради сохранения тайны, значит, на это имеются весьма серьезные причины.
– Полагаю, мы узнаем о них только после расшифровки, – задумчиво произнес Питт. – Иначе я просто не вижу смысла в приложении столь огромных усилий к сокрытию находки.
– Да еще и закончившихся полным провалом, – подхватил Ганн. – Они потеряли шесть профессиональных киллеров, а череп и фотографии надписей все равно попали в наши руки!
– Странно, что обыкновенная археологическая находка обходится во столько жизней, – заметил адмирал.
– И вовсе не обыкновенная! – вскинулась Пэт. – Если пещера не грандиозный блеф, задуманный и осуществленный старыми горняками, она может оказаться находкой столетия.
– Вам удалось расшифровать символы? – спросил Питт.
– Уже после беглого анализа своих записей могу с уверенностью заявить, что они представляют собой алфавит. Иначе говоря, каждый соответствует одиночному звуку. В английском алфавите, к примеру, используется двадцать шесть символов, а тот, с помощью которого сделаны надписи на стенах в подземной камере, содержит сорок два знака. Причем десять из них – цифры, которые мне удалось сравнительно легко перевести в известную всем десятичную систему счисления. Кто бы ни были эти люди, они знали число ноль и для вычислений использовали столько же символов, сколько наши современники. Большего сказать не могу, пока не заложу все данные в компьютер и не проведу комплексное исследование.
– На мой взгляд, леди, вы и так сделали потрясающе много за исключительно короткий срок, – не удержался от комплимента Хелм. – Кстати, как вы оцениваете дальнейшие перспективы, доктор О'Коннелл?
– Уверена, что мы сможем прочитать надписи. В отличие от все еще не разгаданных до конца сложных логосиллабических систем письменности древних египтян, китайцев или критян эта прямо-таки уникальна по своей лаконичности и простоте.
– Как вы полагаете, найденный в пещере череп может стать ключом к расшифровке? – спросил Ганн. Пэт покачала головой:
– Пока остается только гадать. Возможно, у него ритуальное назначение, как у хрустальных аналогов из Мексики или с Тибета. Некоторые исследователи – сразу замечу, не профессиональные археологи – считают, что тринадцать хрустальных черепов, размещенных в определенном порядке, могут преобразовывать в голографические изображения любые возмущения окружающей среды.
– Вы в это верите? – серьезно спросил Литтл. Пэт рассмеялась:
– Ну нет, для этого я слишком прагматична. В теории подобного рода я уверую лишь в том случае, если мне представят вещественные доказательства.
– И все же, доктор О'Коннелл, – не отставал разведчик, – вы не думаете, что обсидиановый череп...
– Черепа, – поправил его Питт. Пэт удивленно покосилась на него:
– С каких это пор их стало больше одного?
– Со вчерашнего дня. Благодаря моему доброму другу Джулиану Перлмуттеру я обзавелся вторым экземпляром. Сэндекер устремил на Питта пристальный взгляд:
– И где он теперь?
– Вместе с черепом из Теллурида передан в химлабораторию НУМА для анализа. Изделия из обсидиана обычными методами датировать невозможно, но инструментальное исследование может кое-что прояснить относительно его создателей.
– Откуда взялся другой череп? – вмешалась Пэт, сгорая от любопытства.
Не вдаваясь в детали, Питт кратко описал находку черепа на борту вмерзшего в лед «Мадраса», а затем рассказал о встрече с Кристин Мендер-Хастед и ее неожиданном подарке, сопровождавшем согласие старой дамы на предложение Перлмуттера купить фамильный архив.
– Где его нашли? Где люди с «Мадраса» обнаружили череп? – посыпались вопросы со всех сторон.
Питт откровенно наслаждался моментом, но сделал вид, что затрудняется с ответом, чтобы помучить Пэт и остальных, но потом все-таки сжалился и заговорил:
– Согласно бортовому журналу, «Мадрас» направлялся из Бомбея в Ливерпуль, но в пути был застигнут ураганом...
– Циклоном, – снисходительным тоном поправил его Сэндекер. – Ураганы случаются в Атлантике и восточной части Тихого океана. В западной же бывают тайфуны, а в Индийском океане – циклоны.
– Поправку принимаю, – вздохнул Питт; адмирал никогда не упускал случая блеснуть неистощимым запасом познаний в морском деле. – Итак, продолжим. «Мадрас» угодил в жестокий шторм, продолжавшийся две недели кряду. Судно получило повреждения и отклонилось от курса далеко к югу. Когда стихия успокоилась, оказалось, что часть бочек с пресной водой разбита и ее запасов до конца рейса не хватит. Капитан, сверившись с картами, решил зайти на один из островов необитаемого архипелага в Индийском океане. Эта горстка безжизненных скал ныне принадлежит Франции под названием островов Крозе. «Мадрас» бросил якорь возле острова св. Павла, выгодно отличающегося от других изрезанной береговой линией и высокой горой вулканического происхождения в центре. Пока матросы чинили бочки и наполняли их из горного ручья, одному из пассажиров вздумалось немного поохотиться (бывший полковник британских колониальных войск возвращался в метрополию с женой и двумя дочерьми после десяти лет службы в Индии). Всю фауну острова составляли моржи и пингвины, но полковник по невежеству вообразил, что в горах непременно найдутся какие-нибудь четвероногие. Поднявшись почти на тысячу футов, охотничья экспедиция наткнулась на тропу, вымощенную истертыми каменными плитами. Тропа вывела их к отверстию в скале в форме правильной арки. Войдя внутрь, охотники очутились в туннеле, уходящем в глубь земли.
– С тех пор кто-нибудь еще исследовал эту пещеру? – поинтересовался Ганн.
– Не исключено. Хайрем Йегер кое-что выяснил по моей просьбе. Остров по сей день необитаем, но в 1978 году австралийцы поставили там автоматическую метеостанцию, управляемую со спутника. Если метеорологи и нашли что-то необычное в недрах горы, они об этом скромно умолчали. Все их отчеты касаются только погоды.
– И что же было потом? – не выдержал Литтл, до того заинтригованный, что буквально лег грудью на стол, лишь бы не пропустить ни слова из рассказа Питта.
– Полковник отправил одного из охотников обратно на судно за фонарями. Оказалось, что туннель имеет искусственное происхождение и уходит наклонно вниз футов на сто. Он заканчивался небольшим залом, также вырубленным в толще скальной породы и уставленным десятками статуй, скульптурных изображений и других предметов из камня и меди необычного вида и, безусловно, очень древних. В судовом журнале упоминаются также непонятные надписи на стенах и потолке подземной камеры.
– Они ничего не зарисовали? – с надеждой спросила Пэт.
– Увы. Есть только схема маршрута от места стоянки к пещере.
– А находки? – поинтересовался Сэндекер.
– Они остались на борту «индиамэна», – объяснил Питт. – Роксана Мендер, жена капитана китобойного судна, первой обнаружившая «Мадрас», рассказывает о них в своем дневнике. Один из предметов походил на медную урну. Остальные, по ее словам, изображали каких-то невиданных зверей. Согласно морскому праву, капитан «Паловерде» намеревался снять с «Мадраса» все ценности, но тут началась подвижка льда, и им пришлось спасаться бегством. Миссис Мендер успела прихватить только обсидиановый череп.
– Еще одна таинственная пещера, полная сокровищ древнего искусства, – вздохнула Пэт, глядя в пространство. – Сколько же еще разбросано их по всему миру?
Сэндекер метнул неприязненный взгляд на Джиордино, продолжавшего невозмутимо жевать сигару, с видимым усилием взял себя в руки и попытался подвести итог совещания:
– Позвольте поблагодарить мистера Питта и доктора О'Коннелл за помощь в деле разрешения возникшей проблемы и предложить кое-какие конкретные мероприятия для ее окончательного закрытия. – Адмирал отвел наконец глаза от невинной физиономии итальянца и посмотрел на Ганна. – Руди, твоя первоочередная задача – снарядить и как можно скорее отправить две экспедиции. Одну на поиски «Мадраса» в Антарктике, другую – на остров св. Павла для детального осмотра находящегося там подземного хранилища. Даю тебе карт-бланш. Можешь распоряжаться всеми нашими научно-исследовательскими судами в прилегающих к указанным районам акваториях. – Адмиральский перст продолжил поступательное движение. – Дирк, ты возглавишь антарктическую группу, а вы, мистер Джиордино, возьмете на себя остров св. Павла.
Расслабленно откинувшийся на спинку стула итальянец даже не шелохнулся, только томно прошелестел:
– Руди, дружище, надеюсь, ты не позволишь нашим кровожадным приятелям добраться туда раньше меня?
– На месте узнаешь, – парировал Ганн с непроницаемой физиономией.
– А я тем временем, – подхватил Хелм, – направлю лучших агентов на розыск по всем Соединенным Штатам следов организации, нанимавшей киллеров.
– Должен предупредить вас, адмирал, – заговорил Литтл, – что для ЦРУ это задание не является приоритетным. Но я сделаю все, что от меня зависит. Мои люди займутся международными преступными синдикатами за пределами США и попробуют разнюхать, кто из них финансировал или проводил археологические исследования. Свидетельства ваших сотрудников, указывающие на неонацистский орден, могут оказаться весьма ценными.
Сэндекер смущенно откашлялся:
– Ну а теперь, джентльмены, обратимся к последней по очереди, но отнюдь не по значению – к прекрасной даме, волею судьбы оказавшейся в наших рядах.
Пэт невольно зарделась, хотя ничего личного в словах адмирала не было – рыцарское отношение к женщине было неотъемлемой частью его воспитания и мировоззрения. Взоры всех присутствующих скрестились на ней, отчего она покраснела еще сильнее.
– Весьма польщена столь высокой оценкой моих способностей, адмирал Сэндекер, – скромно потупилась Пэт. – Разрешите заверить, что постараюсь закончить расшифровку надписей в кратчайший срок.
– Конфискованные у киллеров пленки, должно быть, уже проявлены, – заметил Ганн.
– Тогда мне нужно рабочее место, – оживилась Патриция и тут же увяла: – Послушайте, ведь здесь я никто и ничего не знаю! Может быть, стоит вернуться в университет и начать гонять программу анализа на своем компьютере. Вы мне только охрану обеспечьте.
Сэндекер улыбнулся:
– Успокоитесь, доктор О'Коннелл В трех наших ведомствах – моем, Рона и Кена – лучшее в мире оборудование с лучшим в мире обслуживающим персоналом. Выбор за вами.
– Позвольте внести предложение, сэр, – вмешался Питт, не дожидаясь разрешения и даже не пытаясь скрыть заинтересованность. – Поскольку НУМА продолжает заниматься этими пещерами и их содержимым, для доктора О'Коннелл имеет прямой смысл работать с Хайремом Йегером в нашей компьютерной лаборатории.
Сэндекер впился глазами в бесстрастное лицо Питта, стараясь угадать коварный замысел за внешне невинными фразами, но, не узрев ничего, пожал плечами и недовольно буркнул:
– Что скажете, доктор?
– Думаю, мистер Питт прав. Работая в контакте с НУМА, мне будет проще держать связь с экспедициями.
– Как вам будет угодно. В таком случае Йегер и Макс поступают в ваше полное распоряжение.
– Макс?
– Последняя игрушка Йегера, – пояснил Питт. – Компьютерная система с искусственным интеллектом и голографическим изображением.
Пэт мысленно досчитала до десяти и обреченно вздохнула:
– Я уверена, что любая техническая помощь, пусть даже экзотическая, придется очень кстати.
– Да стоит ли вообще так волноваться, друзья? – очнулся Ал, благодушно взирая на окружающих. – Держу пари, что эти надписи, если они действительно древние, окажутся всего лишь книгой рецептов.
– Рецептов чего? – ошарашенно воззрился на него Хелм.
– Блюд из козлятины, – кротко пояснил Джиордино. – Вы только представьте себе: тысяча и один способ приготовления парного козьего мяса!
14
– И свидетелей они не оставляют. До событий в Теллуриде ни один из тех, кто входил с ними в контакт, не доживал до встречи со следователем.
– Теперь же, благодаря Дирку и доктору О'Коннелл, у нас появилась зацепка, – оптимистически заметил Руди Ганн.
– Обугленные зубы? Слабоватая зацепочка, на мой взгляд, – проворчал Сэндекер.
– Верно, – согласился Хелм, – но ведь у нас имеется и кое-что другое. Надеюсь, присутствующие не забыли о найденной в шахте «Парадиз» пещере, с которой, собственно, все и началось? Уж если кто-то сознательно идет на такие крайности, как массовое убийство ни в чем не повинных людей, лишь бы не позволить ученым изучить надписи, и не отступает даже перед самоубийством ради сохранения тайны, значит, на это имеются весьма серьезные причины.
– Полагаю, мы узнаем о них только после расшифровки, – задумчиво произнес Питт. – Иначе я просто не вижу смысла в приложении столь огромных усилий к сокрытию находки.
– Да еще и закончившихся полным провалом, – подхватил Ганн. – Они потеряли шесть профессиональных киллеров, а череп и фотографии надписей все равно попали в наши руки!
– Странно, что обыкновенная археологическая находка обходится во столько жизней, – заметил адмирал.
– И вовсе не обыкновенная! – вскинулась Пэт. – Если пещера не грандиозный блеф, задуманный и осуществленный старыми горняками, она может оказаться находкой столетия.
– Вам удалось расшифровать символы? – спросил Питт.
– Уже после беглого анализа своих записей могу с уверенностью заявить, что они представляют собой алфавит. Иначе говоря, каждый соответствует одиночному звуку. В английском алфавите, к примеру, используется двадцать шесть символов, а тот, с помощью которого сделаны надписи на стенах в подземной камере, содержит сорок два знака. Причем десять из них – цифры, которые мне удалось сравнительно легко перевести в известную всем десятичную систему счисления. Кто бы ни были эти люди, они знали число ноль и для вычислений использовали столько же символов, сколько наши современники. Большего сказать не могу, пока не заложу все данные в компьютер и не проведу комплексное исследование.
– На мой взгляд, леди, вы и так сделали потрясающе много за исключительно короткий срок, – не удержался от комплимента Хелм. – Кстати, как вы оцениваете дальнейшие перспективы, доктор О'Коннелл?
– Уверена, что мы сможем прочитать надписи. В отличие от все еще не разгаданных до конца сложных логосиллабических систем письменности древних египтян, китайцев или критян эта прямо-таки уникальна по своей лаконичности и простоте.
– Как вы полагаете, найденный в пещере череп может стать ключом к расшифровке? – спросил Ганн. Пэт покачала головой:
– Пока остается только гадать. Возможно, у него ритуальное назначение, как у хрустальных аналогов из Мексики или с Тибета. Некоторые исследователи – сразу замечу, не профессиональные археологи – считают, что тринадцать хрустальных черепов, размещенных в определенном порядке, могут преобразовывать в голографические изображения любые возмущения окружающей среды.
– Вы в это верите? – серьезно спросил Литтл. Пэт рассмеялась:
– Ну нет, для этого я слишком прагматична. В теории подобного рода я уверую лишь в том случае, если мне представят вещественные доказательства.
– И все же, доктор О'Коннелл, – не отставал разведчик, – вы не думаете, что обсидиановый череп...
– Черепа, – поправил его Питт. Пэт удивленно покосилась на него:
– С каких это пор их стало больше одного?
– Со вчерашнего дня. Благодаря моему доброму другу Джулиану Перлмуттеру я обзавелся вторым экземпляром. Сэндекер устремил на Питта пристальный взгляд:
– И где он теперь?
– Вместе с черепом из Теллурида передан в химлабораторию НУМА для анализа. Изделия из обсидиана обычными методами датировать невозможно, но инструментальное исследование может кое-что прояснить относительно его создателей.
– Откуда взялся другой череп? – вмешалась Пэт, сгорая от любопытства.
Не вдаваясь в детали, Питт кратко описал находку черепа на борту вмерзшего в лед «Мадраса», а затем рассказал о встрече с Кристин Мендер-Хастед и ее неожиданном подарке, сопровождавшем согласие старой дамы на предложение Перлмуттера купить фамильный архив.
– Где его нашли? Где люди с «Мадраса» обнаружили череп? – посыпались вопросы со всех сторон.
Питт откровенно наслаждался моментом, но сделал вид, что затрудняется с ответом, чтобы помучить Пэт и остальных, но потом все-таки сжалился и заговорил:
– Согласно бортовому журналу, «Мадрас» направлялся из Бомбея в Ливерпуль, но в пути был застигнут ураганом...
– Циклоном, – снисходительным тоном поправил его Сэндекер. – Ураганы случаются в Атлантике и восточной части Тихого океана. В западной же бывают тайфуны, а в Индийском океане – циклоны.
– Поправку принимаю, – вздохнул Питт; адмирал никогда не упускал случая блеснуть неистощимым запасом познаний в морском деле. – Итак, продолжим. «Мадрас» угодил в жестокий шторм, продолжавшийся две недели кряду. Судно получило повреждения и отклонилось от курса далеко к югу. Когда стихия успокоилась, оказалось, что часть бочек с пресной водой разбита и ее запасов до конца рейса не хватит. Капитан, сверившись с картами, решил зайти на один из островов необитаемого архипелага в Индийском океане. Эта горстка безжизненных скал ныне принадлежит Франции под названием островов Крозе. «Мадрас» бросил якорь возле острова св. Павла, выгодно отличающегося от других изрезанной береговой линией и высокой горой вулканического происхождения в центре. Пока матросы чинили бочки и наполняли их из горного ручья, одному из пассажиров вздумалось немного поохотиться (бывший полковник британских колониальных войск возвращался в метрополию с женой и двумя дочерьми после десяти лет службы в Индии). Всю фауну острова составляли моржи и пингвины, но полковник по невежеству вообразил, что в горах непременно найдутся какие-нибудь четвероногие. Поднявшись почти на тысячу футов, охотничья экспедиция наткнулась на тропу, вымощенную истертыми каменными плитами. Тропа вывела их к отверстию в скале в форме правильной арки. Войдя внутрь, охотники очутились в туннеле, уходящем в глубь земли.
– С тех пор кто-нибудь еще исследовал эту пещеру? – поинтересовался Ганн.
– Не исключено. Хайрем Йегер кое-что выяснил по моей просьбе. Остров по сей день необитаем, но в 1978 году австралийцы поставили там автоматическую метеостанцию, управляемую со спутника. Если метеорологи и нашли что-то необычное в недрах горы, они об этом скромно умолчали. Все их отчеты касаются только погоды.
– И что же было потом? – не выдержал Литтл, до того заинтригованный, что буквально лег грудью на стол, лишь бы не пропустить ни слова из рассказа Питта.
– Полковник отправил одного из охотников обратно на судно за фонарями. Оказалось, что туннель имеет искусственное происхождение и уходит наклонно вниз футов на сто. Он заканчивался небольшим залом, также вырубленным в толще скальной породы и уставленным десятками статуй, скульптурных изображений и других предметов из камня и меди необычного вида и, безусловно, очень древних. В судовом журнале упоминаются также непонятные надписи на стенах и потолке подземной камеры.
– Они ничего не зарисовали? – с надеждой спросила Пэт.
– Увы. Есть только схема маршрута от места стоянки к пещере.
– А находки? – поинтересовался Сэндекер.
– Они остались на борту «индиамэна», – объяснил Питт. – Роксана Мендер, жена капитана китобойного судна, первой обнаружившая «Мадрас», рассказывает о них в своем дневнике. Один из предметов походил на медную урну. Остальные, по ее словам, изображали каких-то невиданных зверей. Согласно морскому праву, капитан «Паловерде» намеревался снять с «Мадраса» все ценности, но тут началась подвижка льда, и им пришлось спасаться бегством. Миссис Мендер успела прихватить только обсидиановый череп.
– Еще одна таинственная пещера, полная сокровищ древнего искусства, – вздохнула Пэт, глядя в пространство. – Сколько же еще разбросано их по всему миру?
Сэндекер метнул неприязненный взгляд на Джиордино, продолжавшего невозмутимо жевать сигару, с видимым усилием взял себя в руки и попытался подвести итог совещания:
– Позвольте поблагодарить мистера Питта и доктора О'Коннелл за помощь в деле разрешения возникшей проблемы и предложить кое-какие конкретные мероприятия для ее окончательного закрытия. – Адмирал отвел наконец глаза от невинной физиономии итальянца и посмотрел на Ганна. – Руди, твоя первоочередная задача – снарядить и как можно скорее отправить две экспедиции. Одну на поиски «Мадраса» в Антарктике, другую – на остров св. Павла для детального осмотра находящегося там подземного хранилища. Даю тебе карт-бланш. Можешь распоряжаться всеми нашими научно-исследовательскими судами в прилегающих к указанным районам акваториях. – Адмиральский перст продолжил поступательное движение. – Дирк, ты возглавишь антарктическую группу, а вы, мистер Джиордино, возьмете на себя остров св. Павла.
Расслабленно откинувшийся на спинку стула итальянец даже не шелохнулся, только томно прошелестел:
– Руди, дружище, надеюсь, ты не позволишь нашим кровожадным приятелям добраться туда раньше меня?
– На месте узнаешь, – парировал Ганн с непроницаемой физиономией.
– А я тем временем, – подхватил Хелм, – направлю лучших агентов на розыск по всем Соединенным Штатам следов организации, нанимавшей киллеров.
– Должен предупредить вас, адмирал, – заговорил Литтл, – что для ЦРУ это задание не является приоритетным. Но я сделаю все, что от меня зависит. Мои люди займутся международными преступными синдикатами за пределами США и попробуют разнюхать, кто из них финансировал или проводил археологические исследования. Свидетельства ваших сотрудников, указывающие на неонацистский орден, могут оказаться весьма ценными.
Сэндекер смущенно откашлялся:
– Ну а теперь, джентльмены, обратимся к последней по очереди, но отнюдь не по значению – к прекрасной даме, волею судьбы оказавшейся в наших рядах.
Пэт невольно зарделась, хотя ничего личного в словах адмирала не было – рыцарское отношение к женщине было неотъемлемой частью его воспитания и мировоззрения. Взоры всех присутствующих скрестились на ней, отчего она покраснела еще сильнее.
– Весьма польщена столь высокой оценкой моих способностей, адмирал Сэндекер, – скромно потупилась Пэт. – Разрешите заверить, что постараюсь закончить расшифровку надписей в кратчайший срок.
– Конфискованные у киллеров пленки, должно быть, уже проявлены, – заметил Ганн.
– Тогда мне нужно рабочее место, – оживилась Патриция и тут же увяла: – Послушайте, ведь здесь я никто и ничего не знаю! Может быть, стоит вернуться в университет и начать гонять программу анализа на своем компьютере. Вы мне только охрану обеспечьте.
Сэндекер улыбнулся:
– Успокоитесь, доктор О'Коннелл В трех наших ведомствах – моем, Рона и Кена – лучшее в мире оборудование с лучшим в мире обслуживающим персоналом. Выбор за вами.
– Позвольте внести предложение, сэр, – вмешался Питт, не дожидаясь разрешения и даже не пытаясь скрыть заинтересованность. – Поскольку НУМА продолжает заниматься этими пещерами и их содержимым, для доктора О'Коннелл имеет прямой смысл работать с Хайремом Йегером в нашей компьютерной лаборатории.
Сэндекер впился глазами в бесстрастное лицо Питта, стараясь угадать коварный замысел за внешне невинными фразами, но, не узрев ничего, пожал плечами и недовольно буркнул:
– Что скажете, доктор?
– Думаю, мистер Питт прав. Работая в контакте с НУМА, мне будет проще держать связь с экспедициями.
– Как вам будет угодно. В таком случае Йегер и Макс поступают в ваше полное распоряжение.
– Макс?
– Последняя игрушка Йегера, – пояснил Питт. – Компьютерная система с искусственным интеллектом и голографическим изображением.
Пэт мысленно досчитала до десяти и обреченно вздохнула:
– Я уверена, что любая техническая помощь, пусть даже экзотическая, придется очень кстати.
– Да стоит ли вообще так волноваться, друзья? – очнулся Ал, благодушно взирая на окружающих. – Держу пари, что эти надписи, если они действительно древние, окажутся всего лишь книгой рецептов.
– Рецептов чего? – ошарашенно воззрился на него Хелм.
– Блюд из козлятины, – кротко пояснил Джиордино. – Вы только представьте себе: тысяча и один способ приготовления парного козьего мяса!
14
– Простите, что отвлекаю, но вы, случайно, не Хайрем Йегер?
Преисполненная энтузиазма, Пэт отважно преодолела огромный компьютерный лабиринт, занимающий весь десятый этаж здания НУМА. Компьютерщики Пенсильванского университета с благоговением упоминали Центр океанографических исследований Морского агентства. Она слышала также, что база данных Центра содержит самый большой объем информации в изучаемой области, когда-либо собранный под одной крышей.
Неопределенного возраста тип с немыслимой прической, сидящий перед подковообразной консолью, сдернул с носа очки в старомодной оправе и раздраженно обернулся к женщине, бесцеремонно вторгшейся в его святая святых.
– Ну я, – сердито буркнул он, но тут же лицо его прояснилось. – Постойте, а вы, наверное, доктор О'Коннелл? Адмирал предупреждал, что вы должны заглянуть ко мне сегодня утром.
Внешность обладателя мозга, приводящего в действие всю эту сложнейшую систему оборудования по сбору и анализу данных, совершенно не соответствовала ожиданиям Пэт. Она представляла себе Йегера чем-то средним между Гейтсом, Винером и Эйнштейном, а перед ней предстали: потертый джинсовый костюм поверх белой футболки; ковбойские сапоги, пережившие, судя по виду, не одну сотню родео, длинные темные волосы, завязанные хвостом на затылке. А вот лицо совсем мальчишеское, чисто выбритое, с тонким носом и серыми глазами.
Пэт удивилась бы куда сильнее, узнай она, что ее новый знакомый живет в престижном районе Мэриленда, женат на модной художнице-анималистке и имеет двух дочерей подросткового возраста, учащихся в дорогой частной школе. Единственным хобби Йегера было коллекционирование и реставрация старых, давно вышедших из употребления моделей компьютеров.
– Надеюсь, я не оторвала вас от чего-то важного? – сказала Пэт, отдавая дань вежливости.
– Вообще-то вас должны были встретить у лифта и проводить ко мне.
Патриция слегка смутилась:
– Ну, я просто бродила вокруг, пока не увидела кого-то, не очень похожего на Дилберта.
Йегер, сам большой любитель комиксов Скотта Адамса, заразительно расхохотался:
– Спасибо за комплимент. Приношу свои искренние извинения за то, что вам так долго пришлось бродить в одиночестве.
– Мне не привыкать. И позвольте, в свою очередь, поблагодарить вас за вынужденную экскурсию. Ваша империя данных действительно потрясающа, а компьютеры не идут ни в какое сравнение с аппаратурой, на которой я привыкла работать в университете.
– Чашечку кофе?
– Нет, спасибо. Я бы предпочла сразу приступить к делу.
– Как вам будет угодно.
– Вы уже получили фотографии, снятые в пещере?
– Да, вчера вечером прислали из лаборатории. Я задержался допоздна, чтобы отсканировать их и ввести в Макса.
– Дирк мне про него такого наговорил! Хочется посмотреть на это чудо в действии.
Йегер подтянул к себе соседнее кресло, но Пэт сесть не предложил.
– Если вы обойдете консоль и встанете вон на ту платформу, я вам покажу, как работает Макс.
Пэт подошла к платформе и встала на середину, глядя на Йегера. На ее глазах компьютерный волшебник словно расплылся, а потом и вовсе исчез, а ее окружило нечто вроде туманного облачка. Постепенно проявились стены вокруг, пол под ногами, и Пэт вдруг обнаружила себя стоящей в центре той самой пещеры. Ей пришлось сделать усилие, чтобы убедить себя, что это всего лишь копия, голографическая иллюзия, хотя выглядела она абсолютно реальной – вплоть до цепочек символов, воссозданных с удивительной четкостью.
– Фантастика! – в восторге прошептала Патриция.
– Все надписи и их последовательность внесены в память системы. У нас, правда, имеется монитор с экраном, как в провинциальном кинотеатре, но я подумал, что вам будет удобнее рассматривать их под изначальным углом зрения.
– Да, безусловно, – с благодарностью подхватила Пэт. – Возможность охватить весь текст одним взглядом исключительно важна. Огромное спасибо вам, мистер Йегер. И Максу тоже!
– Можете называть меня Хайрем, – донесся до нее голос из-за стен иллюзорной пещеры. – А теперь идите сюда, я вас познакомлю. Потом начнем работать.
Пэт чуть было не выпалила: «Как же я выйду?» – настолько реальной казалась голографическая копия пещеры, – но быстро преодолела замешательство, храбро шагнула сквозь призрачную стену и подошла к сидящему за консолью Йегеру.
– Макс, дружок, – проговорил тот куда-то в пространство, – познакомься с доктором Патрицией О'Коннелл.
– Очень приятно, – послышался в ответ негромкий женский голос.
Пэт подозрительно покосилась на компьютерщика:
– Макс – это женщина?!
– Первый вариант говорил моим собственным голосом. Но потом я стал вносить поправки в программу и обнаружил, что женские модуляции нравятся мне больше мужских.
– Она реагирует на обращение? Йегер улыбнулся:
– Конечно. Макс это не просто компьютер, а система искусственного интеллекта. Кнопок никаких нажимать не надо. Просто беседуйте с ней, как с обычным человеком.
Пэт огляделась:
– А где же микрофон?
– Микрофонов здесь целых шесть штук, но они миниатюрные, поэтому их не видно. Вы можете разговаривать откуда угодно, только не отходите от меня дальше чем на двадцать футов.
Пэт вопросительно подняла голову:
– Макс?
На большом мониторе рядом с платформой появилось женское лицо. Живое, обрамленное сияющим ореолом каштановых волос, оно смотрело прямо на нее широко раскрытыми карими с топазовым оттенком глазами. Губы женщины на экране раздвинулись в приветливой улыбке, открывая ровные белые зубы. На ней было платье с глубоким декольте, открывавшем безукоризненные плечи и верхнюю часть груди.
– Здравствуйте, доктор О'Коннелл. Очень рада нашему знакомству.
– Зовите меня Пэт, – автоматически откликнулась та, взглядом включая сюда и Хайрема Йегера.
– С этой минуты так и буду называть.
– Как она прекрасна! – заметила Патриция, откровенно любуясь изображением на экране.
– Вы сегодня щедры на комплименты, Пэт, – усмехнулся Йегер. – Между прочим, прототип зовут Элси, и она моя жена.
– И как вам работается вместе? Супружеских споров не возникает? – шутливо спросила Патриция.
– Как правило. Но, если я порой забываюсь, она становится такой же вредной и упрямой, как оригинал.
– Ладно, хватит лирики, пора приниматься за дела, – пробормотала Пэт и подняла глаза на монитор. – Макс, ты уже проанализировала тексты с отсканированных накануне снимков?
– Да, – совсем по-человечески кивнула женская головка на экране.
– Можешь ли ты дешифровать какие-либо символы и перевести их в английский алфавит?
– Я только начала разбираться, но кое в чем успела продвинуться. Знаки на потолке пещеры, очевидно, являются картой звездного неба.
– Подробнее, пожалуйста, – приказал Йегер.
– На фотографиях отчетливо прослеживается довольно искусно разработанная система координат, с помощью которой в астрономии определяются позиции небесных тел на небосводе. Хочу также отметить, что отображенное на карте расположение видимых на небосводе звезд не совсем совпадает с современными астрономическими данными.
– Ты имеешь в виду изменения положения небесных светил из-за отклонений земной оси?
– Да, в астрономии эти явления называются прецессией и нутацией, – пояснила Макс. – Поскольку Земля, благодаря вращению и возникающим при этом центробежным силам, сплюснута у полюсов и слегка раздута в области экваториального пояса наподобие тыквы, именно там наиболее заметно сказывается тяготение Солнца и Луны, что вызывает некоторые колебания земной оси. Аналогичное явление наблюдается при вращении волчка. Оно называется прецессией. Расчеты показывают, что земная ось описывает полный конус за двадцать пять тысяч восемьсот лет. Нутацией же называется слабое, но нерегулярное движение, отклоняющее небесный полюс от круга прецессии на десять угловых секунд каждые 18,6 года.
– Я где-то читала, – вставила Пэт, – что в не столь уж отдаленном будущем Полярная звезда утратит свое назначение главного северного ориентира.
– Совершенно верно, – согласилась Макс. – Полярная звезда сместится в сторону, и другая займет ее место над Северным полюсом. Это произойдет через триста сорок пять лет. За сто лет до Рождества Христова точка весеннего равноденствия... извините, вы знакомы с этим термином?
– Насколько я помню из курса астрономии, – ответила Пэт, – точка весеннего равноденствия находится там, где Солнце пересекает небесный экватор с юга на север в момент весеннего равноденствия. Это точка отсчета углового расстояния от экватора.
– Очень хорошо, – похвалила ее Макс. – Ни один университетский профессор, желающий убаюкать свою аудиторию, не смог бы выразиться лучше. Словом, до Рождества Христова точка весеннего равноденствия лежала в созвездии Овна, а сейчас в результате прецессии находится в созвездии Рыб и медленно смещается в сторону Водолея.
– Если я правильно понимаю, ты хочешь сказать, – с воодушевлением подхватила Пэт, – что символы на потолке изображают координаты звезд в прошлом?!
– Правильно понимаешь, – бесстрастно подтвердила Макс.
– Но располагали ли древние необходимыми знаниями, чтобы построить достаточно точную проекцию?
– У меня есть все основания утверждать, что люди, вырезавшие карту звездного неба на потолке пещеры, на голову превосходили астрономов, живших всего несколько сот лет назад. Они совершенно справедливо считали, что Млечный Путь относительно неподвижен, а вращаются Солнце, Луна и планеты. Кроме того, на карте показаны орбиты всех планет Солнечной системы, включая Плутон, который открыли лишь в прошлом столетии. Далее, авторам карты было известно, что Бетельгейзе, Сириус и Процион остаются на постоянных позициях, в то время как остальные созвездия едва заметно смещаются. Можно еще многое добавить, но одно неоспоримо: во всем, что касается астрономии, эти древние ребята знали толк, вы уж мне поверьте!
Пэт бросила взгляд на Йегера:
– Вы понимаете, что это значит? Если Макс сумеет расшифровать эту систему звездных координат и провести сравнительный анализ ее с современными астрономическими данными, мы сможем с высокой степенью точности датировать период строительства пещеры!
– Она постарается.
– Я частично разобралась в их системе нумерации и могу поделиться, – предложила Пэт. – Тебе это поможет, Макс?
– Не стоило беспокоиться, я уже сама ее проанализировала. Она гениальна в своей простоте. Жду не дождусь, когда смогу запустить коготки своих байтов в те надписи, где содержатся слова.
– Макс?
– Слушаю, Хайрем?
– Сосредоточься на расшифровке звездных символов и отложи на время работу над алфавитными текстами.
– Ты хочешь, чтобы я произвела сравнительный анализ древней и современной звездных карт? – уточнила Макс.
– Да. Сделай все, что сможешь, и чем скорее, тем лучше.
– До пяти вечера подождешь? К тому времени я рассчитываю подобрать к ним ключ.
– Приступай, – коротко ответил Йегер.
– Макс просит всего несколько часов на работу, которая отняла бы у меня месяцы, если не годы? – недоверчиво переспросила Пэт.
– Не стоит ее недооценивать. – Йегер развернулся на вращающемся стуле и отхлебнул глоток давно остывшего кофе. – Я провел лучшие годы своей жизни, собирая и программируя Макс буквально по крупицам. Подобной компьютерной системы нет больше нигде в мире, хотя это отнюдь не означает, что она морально не устареет уже через декаду. Но, если говорить о настоящем, очень мало такого, чего она сделать не в состоянии. Главное же в том, что она не только уникальна, но и принадлежит сердцем и душой мне и НУМА.
– А патенты? Ведь вы государственный служащий и обязаны передать права правительству.
– Адмирал Сэндекер – это вам не какой-нибудь бездушный чинуша-буквоед. У нас с ним устный контракт: он доверяет мне, а я ему. Пятьдесят процентов патентных отчислений и гонораров за пользование накопленной нами базой данных идет НУМА, пятьдесят – мне.
– Повезло вам с начальством, – не без зависти вздохнула Патриция. – Любой другой на его месте выписал бы вам солидную премию, вручил золотые часы в подарок, дружески похлопал по спине, произнес тост в вашу честь на торжественном банкете, но вот денежки ваши точно бы зажал.
– А мне вообще повезло с сослуживцами, – очень серьезно ответил Йегер. – Адмирал, Руди Ганн, Ал Джиордино, Дирк Питт – я горжусь дружбой с этими людьми.
– Вы давно с ними знакомы?
– Скоро уже пятнадцать лет. Мы с ними не один пуд соли съели и не одну загадку океана разгадали.
– Послушайте, Хайрем, а не заняться ли нам, чтобы скоротать ожидание, пока Макс не закончит, анализом настенных текстов? Вдруг до чего-нибудь полезного додумаемся...
Преисполненная энтузиазма, Пэт отважно преодолела огромный компьютерный лабиринт, занимающий весь десятый этаж здания НУМА. Компьютерщики Пенсильванского университета с благоговением упоминали Центр океанографических исследований Морского агентства. Она слышала также, что база данных Центра содержит самый большой объем информации в изучаемой области, когда-либо собранный под одной крышей.
Неопределенного возраста тип с немыслимой прической, сидящий перед подковообразной консолью, сдернул с носа очки в старомодной оправе и раздраженно обернулся к женщине, бесцеремонно вторгшейся в его святая святых.
– Ну я, – сердито буркнул он, но тут же лицо его прояснилось. – Постойте, а вы, наверное, доктор О'Коннелл? Адмирал предупреждал, что вы должны заглянуть ко мне сегодня утром.
Внешность обладателя мозга, приводящего в действие всю эту сложнейшую систему оборудования по сбору и анализу данных, совершенно не соответствовала ожиданиям Пэт. Она представляла себе Йегера чем-то средним между Гейтсом, Винером и Эйнштейном, а перед ней предстали: потертый джинсовый костюм поверх белой футболки; ковбойские сапоги, пережившие, судя по виду, не одну сотню родео, длинные темные волосы, завязанные хвостом на затылке. А вот лицо совсем мальчишеское, чисто выбритое, с тонким носом и серыми глазами.
Пэт удивилась бы куда сильнее, узнай она, что ее новый знакомый живет в престижном районе Мэриленда, женат на модной художнице-анималистке и имеет двух дочерей подросткового возраста, учащихся в дорогой частной школе. Единственным хобби Йегера было коллекционирование и реставрация старых, давно вышедших из употребления моделей компьютеров.
– Надеюсь, я не оторвала вас от чего-то важного? – сказала Пэт, отдавая дань вежливости.
– Вообще-то вас должны были встретить у лифта и проводить ко мне.
Патриция слегка смутилась:
– Ну, я просто бродила вокруг, пока не увидела кого-то, не очень похожего на Дилберта.
Йегер, сам большой любитель комиксов Скотта Адамса, заразительно расхохотался:
– Спасибо за комплимент. Приношу свои искренние извинения за то, что вам так долго пришлось бродить в одиночестве.
– Мне не привыкать. И позвольте, в свою очередь, поблагодарить вас за вынужденную экскурсию. Ваша империя данных действительно потрясающа, а компьютеры не идут ни в какое сравнение с аппаратурой, на которой я привыкла работать в университете.
– Чашечку кофе?
– Нет, спасибо. Я бы предпочла сразу приступить к делу.
– Как вам будет угодно.
– Вы уже получили фотографии, снятые в пещере?
– Да, вчера вечером прислали из лаборатории. Я задержался допоздна, чтобы отсканировать их и ввести в Макса.
– Дирк мне про него такого наговорил! Хочется посмотреть на это чудо в действии.
Йегер подтянул к себе соседнее кресло, но Пэт сесть не предложил.
– Если вы обойдете консоль и встанете вон на ту платформу, я вам покажу, как работает Макс.
Пэт подошла к платформе и встала на середину, глядя на Йегера. На ее глазах компьютерный волшебник словно расплылся, а потом и вовсе исчез, а ее окружило нечто вроде туманного облачка. Постепенно проявились стены вокруг, пол под ногами, и Пэт вдруг обнаружила себя стоящей в центре той самой пещеры. Ей пришлось сделать усилие, чтобы убедить себя, что это всего лишь копия, голографическая иллюзия, хотя выглядела она абсолютно реальной – вплоть до цепочек символов, воссозданных с удивительной четкостью.
– Фантастика! – в восторге прошептала Патриция.
– Все надписи и их последовательность внесены в память системы. У нас, правда, имеется монитор с экраном, как в провинциальном кинотеатре, но я подумал, что вам будет удобнее рассматривать их под изначальным углом зрения.
– Да, безусловно, – с благодарностью подхватила Пэт. – Возможность охватить весь текст одним взглядом исключительно важна. Огромное спасибо вам, мистер Йегер. И Максу тоже!
– Можете называть меня Хайрем, – донесся до нее голос из-за стен иллюзорной пещеры. – А теперь идите сюда, я вас познакомлю. Потом начнем работать.
Пэт чуть было не выпалила: «Как же я выйду?» – настолько реальной казалась голографическая копия пещеры, – но быстро преодолела замешательство, храбро шагнула сквозь призрачную стену и подошла к сидящему за консолью Йегеру.
– Макс, дружок, – проговорил тот куда-то в пространство, – познакомься с доктором Патрицией О'Коннелл.
– Очень приятно, – послышался в ответ негромкий женский голос.
Пэт подозрительно покосилась на компьютерщика:
– Макс – это женщина?!
– Первый вариант говорил моим собственным голосом. Но потом я стал вносить поправки в программу и обнаружил, что женские модуляции нравятся мне больше мужских.
– Она реагирует на обращение? Йегер улыбнулся:
– Конечно. Макс это не просто компьютер, а система искусственного интеллекта. Кнопок никаких нажимать не надо. Просто беседуйте с ней, как с обычным человеком.
Пэт огляделась:
– А где же микрофон?
– Микрофонов здесь целых шесть штук, но они миниатюрные, поэтому их не видно. Вы можете разговаривать откуда угодно, только не отходите от меня дальше чем на двадцать футов.
Пэт вопросительно подняла голову:
– Макс?
На большом мониторе рядом с платформой появилось женское лицо. Живое, обрамленное сияющим ореолом каштановых волос, оно смотрело прямо на нее широко раскрытыми карими с топазовым оттенком глазами. Губы женщины на экране раздвинулись в приветливой улыбке, открывая ровные белые зубы. На ней было платье с глубоким декольте, открывавшем безукоризненные плечи и верхнюю часть груди.
– Здравствуйте, доктор О'Коннелл. Очень рада нашему знакомству.
– Зовите меня Пэт, – автоматически откликнулась та, взглядом включая сюда и Хайрема Йегера.
– С этой минуты так и буду называть.
– Как она прекрасна! – заметила Патриция, откровенно любуясь изображением на экране.
– Вы сегодня щедры на комплименты, Пэт, – усмехнулся Йегер. – Между прочим, прототип зовут Элси, и она моя жена.
– И как вам работается вместе? Супружеских споров не возникает? – шутливо спросила Патриция.
– Как правило. Но, если я порой забываюсь, она становится такой же вредной и упрямой, как оригинал.
– Ладно, хватит лирики, пора приниматься за дела, – пробормотала Пэт и подняла глаза на монитор. – Макс, ты уже проанализировала тексты с отсканированных накануне снимков?
– Да, – совсем по-человечески кивнула женская головка на экране.
– Можешь ли ты дешифровать какие-либо символы и перевести их в английский алфавит?
– Я только начала разбираться, но кое в чем успела продвинуться. Знаки на потолке пещеры, очевидно, являются картой звездного неба.
– Подробнее, пожалуйста, – приказал Йегер.
– На фотографиях отчетливо прослеживается довольно искусно разработанная система координат, с помощью которой в астрономии определяются позиции небесных тел на небосводе. Хочу также отметить, что отображенное на карте расположение видимых на небосводе звезд не совсем совпадает с современными астрономическими данными.
– Ты имеешь в виду изменения положения небесных светил из-за отклонений земной оси?
– Да, в астрономии эти явления называются прецессией и нутацией, – пояснила Макс. – Поскольку Земля, благодаря вращению и возникающим при этом центробежным силам, сплюснута у полюсов и слегка раздута в области экваториального пояса наподобие тыквы, именно там наиболее заметно сказывается тяготение Солнца и Луны, что вызывает некоторые колебания земной оси. Аналогичное явление наблюдается при вращении волчка. Оно называется прецессией. Расчеты показывают, что земная ось описывает полный конус за двадцать пять тысяч восемьсот лет. Нутацией же называется слабое, но нерегулярное движение, отклоняющее небесный полюс от круга прецессии на десять угловых секунд каждые 18,6 года.
– Я где-то читала, – вставила Пэт, – что в не столь уж отдаленном будущем Полярная звезда утратит свое назначение главного северного ориентира.
– Совершенно верно, – согласилась Макс. – Полярная звезда сместится в сторону, и другая займет ее место над Северным полюсом. Это произойдет через триста сорок пять лет. За сто лет до Рождества Христова точка весеннего равноденствия... извините, вы знакомы с этим термином?
– Насколько я помню из курса астрономии, – ответила Пэт, – точка весеннего равноденствия находится там, где Солнце пересекает небесный экватор с юга на север в момент весеннего равноденствия. Это точка отсчета углового расстояния от экватора.
– Очень хорошо, – похвалила ее Макс. – Ни один университетский профессор, желающий убаюкать свою аудиторию, не смог бы выразиться лучше. Словом, до Рождества Христова точка весеннего равноденствия лежала в созвездии Овна, а сейчас в результате прецессии находится в созвездии Рыб и медленно смещается в сторону Водолея.
– Если я правильно понимаю, ты хочешь сказать, – с воодушевлением подхватила Пэт, – что символы на потолке изображают координаты звезд в прошлом?!
– Правильно понимаешь, – бесстрастно подтвердила Макс.
– Но располагали ли древние необходимыми знаниями, чтобы построить достаточно точную проекцию?
– У меня есть все основания утверждать, что люди, вырезавшие карту звездного неба на потолке пещеры, на голову превосходили астрономов, живших всего несколько сот лет назад. Они совершенно справедливо считали, что Млечный Путь относительно неподвижен, а вращаются Солнце, Луна и планеты. Кроме того, на карте показаны орбиты всех планет Солнечной системы, включая Плутон, который открыли лишь в прошлом столетии. Далее, авторам карты было известно, что Бетельгейзе, Сириус и Процион остаются на постоянных позициях, в то время как остальные созвездия едва заметно смещаются. Можно еще многое добавить, но одно неоспоримо: во всем, что касается астрономии, эти древние ребята знали толк, вы уж мне поверьте!
Пэт бросила взгляд на Йегера:
– Вы понимаете, что это значит? Если Макс сумеет расшифровать эту систему звездных координат и провести сравнительный анализ ее с современными астрономическими данными, мы сможем с высокой степенью точности датировать период строительства пещеры!
– Она постарается.
– Я частично разобралась в их системе нумерации и могу поделиться, – предложила Пэт. – Тебе это поможет, Макс?
– Не стоило беспокоиться, я уже сама ее проанализировала. Она гениальна в своей простоте. Жду не дождусь, когда смогу запустить коготки своих байтов в те надписи, где содержатся слова.
– Макс?
– Слушаю, Хайрем?
– Сосредоточься на расшифровке звездных символов и отложи на время работу над алфавитными текстами.
– Ты хочешь, чтобы я произвела сравнительный анализ древней и современной звездных карт? – уточнила Макс.
– Да. Сделай все, что сможешь, и чем скорее, тем лучше.
– До пяти вечера подождешь? К тому времени я рассчитываю подобрать к ним ключ.
– Приступай, – коротко ответил Йегер.
– Макс просит всего несколько часов на работу, которая отняла бы у меня месяцы, если не годы? – недоверчиво переспросила Пэт.
– Не стоит ее недооценивать. – Йегер развернулся на вращающемся стуле и отхлебнул глоток давно остывшего кофе. – Я провел лучшие годы своей жизни, собирая и программируя Макс буквально по крупицам. Подобной компьютерной системы нет больше нигде в мире, хотя это отнюдь не означает, что она морально не устареет уже через декаду. Но, если говорить о настоящем, очень мало такого, чего она сделать не в состоянии. Главное же в том, что она не только уникальна, но и принадлежит сердцем и душой мне и НУМА.
– А патенты? Ведь вы государственный служащий и обязаны передать права правительству.
– Адмирал Сэндекер – это вам не какой-нибудь бездушный чинуша-буквоед. У нас с ним устный контракт: он доверяет мне, а я ему. Пятьдесят процентов патентных отчислений и гонораров за пользование накопленной нами базой данных идет НУМА, пятьдесят – мне.
– Повезло вам с начальством, – не без зависти вздохнула Патриция. – Любой другой на его месте выписал бы вам солидную премию, вручил золотые часы в подарок, дружески похлопал по спине, произнес тост в вашу честь на торжественном банкете, но вот денежки ваши точно бы зажал.
– А мне вообще повезло с сослуживцами, – очень серьезно ответил Йегер. – Адмирал, Руди Ганн, Ал Джиордино, Дирк Питт – я горжусь дружбой с этими людьми.
– Вы давно с ними знакомы?
– Скоро уже пятнадцать лет. Мы с ними не один пуд соли съели и не одну загадку океана разгадали.
– Послушайте, Хайрем, а не заняться ли нам, чтобы скоротать ожидание, пока Макс не закончит, анализом настенных текстов? Вдруг до чего-нибудь полезного додумаемся...