Касслер Клайв. Атлантида

   Из окна кухни послышалась телефонная трель. Маркес прошел в дом, снял трубку, поговорил с минуту и вернулся к остальным.
   – Это шериф Иген. Двое его помощников получили серьезные ранения в ходе возникшей в пансионе перестрелки. Неизвестный, пытавшийся проникнуть в номер Пэт, был вооружен и первым начал стрелять. Шериф приказал открыть огонь на поражение, в результате чего преступник был смертельно ранен и скончался, не сказав ни слова.
   Пэт бросила задумчивый взгляд на тело мнимого доктора Эмброза:
   – Кто это сказал, что мертвые не болтают?
   – Нам уже можно выйти? – громким театральным шепотом осведомилась Лайза Маркес, высунув голову за дверь; увидев труп на снегу, она слабо ойкнула и спряталась обратно.
   – Можно, можно, – ответил Питт, распахнув дверь и галантно подхватив даму под ручку. Луис обнял жену за плечи:
   – Как там девочки?
   – Спят, как суслики.
   – Обвал навсегда отрезал доступ к жиле, – сокрушенно покачал головой Маркес. – Миновали, похоже, мои старательские деньки.
   – Только не надейся, что меня это огорчит, – ответила Лайза, расплываясь в широкой улыбке. – У тебя и так куча денег, Луис Маркес! Пора бы уже сменить стиль жизни.
   – Не только пора, но и настоятельно необходимо, – поддержал ее Питт. Со стороны дороги послышался приближающийся вой сирен полицейских машин и «скорой помощи». – Пока мы не узнаем, кто эти люди и каковы их цели, – добавил он, скользнув недобрым, колючим взглядом по телу мертвого киллера, – вам и вашей семье следует исчезнуть из Теллурида.
   Лайза мечтательно посмотрела на мужа:
   – Помнишь тот маленький отель в пальмовой роще, на пляже в Кабо-Сан-Лукасе, который мы присмотрели в прошлом году и даже собирались купить?
   Он кивнул:
   – Думаю, сейчас самое время.
   Патриция тронула Питта за руку, тот с улыбкой повернулся к ней.
   – А мне где спрятаться? – негромко, но очень серьезно спросила она. – Я не могу бросить научную карьеру. Слишком много сил и труда потрачено, чтобы стать тем, кто я есть.
   – Если вы вернетесь к своим студентам и лабораторным исследованиям, я не дам за вашу жизнь и двух центов. По крайней мере, до тех пор, пока мы точно не определим, кому перешли дорогу.
   – Мы? – удивилась Пэт. – Но я лингвист, специалист по древним языкам, а вы инженер и занимаетесь подводными работами. Гоняться за убийцами – это не наш профиль.
   – Вы правы, – согласился Питт. – Дальше расследованием займутся компетентные органы. Но ваш опыт в расшифровке древних текстов может оказаться бесценным для решения этой загадки.
   – Вы полагаете, это еще не конец?
   Питт медленно покачал головой:
   – Мы имеем дело с разветвленным заговором в духе Макиавелли или законспирированным подпольем – называйте, как хотите, – причем интересы и амбиции этих людей далеко выходят за рамки простого убийства. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять: находка в пещере настенных надписей и черного черепа может повлечь за собой куда более глубокие последствия, чем мы можем себе представить.
   Когда прибывший на место происшествия шериф Иген приступил к официальному допросу Джиордино, Питт снова вышел во двор. Глубоко вдохнув чистый морозный воздух, он поднял глаза и уставился в небо, где огромным блистающим ковром раскинулся во всю ширь Млечный Путь. Отсюда, с высоты в десять тысяч футов, пылающие на черном бархате ночи звезды казались неисчерпаемой россыпью дивных самоцветов.
   Но Питт не замечал ни сияния звезд, ни очарования ночи, ни монументального величия окружающих гор. Он смотрел на них невидящим взглядом, мысленно проклиная все на свете: чудеса природы, свою беспомощность, неизвестных убийц и даже самого себя, тыкающегося, как слепой щенок, по углам и ничего не понимающего в стремительно закручивающемся водовороте событий. Что такое Новый удел? Кто эти люди со своей безумной идеей создания Четвертой империи? Ответы терялись в безмолвии ночи, дразня кажущейся близостью и ускользая в последний момент. В одном Питт не сомневался: те, кто это затеял, обязательно ответят за все. А уж он приложит руку, чтобы заставить их расплатиться. И расплатиться по-крупному!
   Поклявшись отомстить, Питт почувствовал себя значительно лучше. Застилавшая взор багровая пелена безудержного гнева постепенно спала, сменившись холодной решимостью и вернувшейся уверенностью в собственных силах. В прояснившемся мозгу начала формироваться свежая мысль. Он не стал ускорять процесс, позволив ей самостоятельно развиться и созреть, пока не понял, что должен сделать в первую очередь.
   Утром он вернется в шахту и заберет из пещеры черный обсидиановый череп.

8

   Поскольку проникнуть в шахту обычным путем было невозможно из-за завала, группа, состоящая из Питта, Джиордино, Игена, Маркеса и двух помощников шерифа, воспользовалась маршрутом от шахты «Буканьер», которым Дирк уже проходил накануне. С помощью компьютерной карты они быстро добрались до затопленного шахтного ствола, от которого отходили штольни, ведущие в шахту «Парадиз». Стоя на краю и глядя в колодец, где лениво колыхалась черная, в масляных разводах вода, Питт размышлял, так ли уж разумно туда лезть. Со вчерашнего дня затопило еще два горизонта. За ночь, правда, напор снизу заметно ослабел, и уровень стабилизировался.
   Когда Питт объявил о своем решении, шериф Иген посчитал его сумасшедшим. Патриция О'Коннелл и чета Маркесов единодушно согласились с его мнением. Воздержался один Джиордино, да и то лишь потому, что вызвался идти в паре с шефом – для подстраховки, как он выразился.
   Подводное снаряжение Питт подобрал идентичное вчерашнему, за исключением гидрокостюма. Приобретенный накануне опыт подсказывал, что водонепроницаемая модель больше подходит для применения в условиях затопленной шахты. Стандартный гидрокостюм удобнее для передвижения по суше, зато герметичный вариант лучше защитит тело от холода подземных вод. Для начальной стадии путешествия Питт надел обычную одежду, теплую и удобную, собираясь переодеться непосредственно перед погружением.
   Луис Маркес привлек троих соседей-горняков в качестве рабочей силы для переноски снаряжения, в том числе веревочных лестниц. Что касается шерифа, то его участие в экспедиции, строго говоря, было излишним, но Джеймс Иген настоял на своем, считая неизбежной будущую спасательную операцию, для руководства которой не видел иной кандидатуры, помимо своей.
   Питт и Джиордино быстро разделись до трусов, натянули вместо нижнего белья облегающие трико из нейлона и полиэстера и влезли в гидрокостюмы «Викинг», снабженные всеми атрибутами легководолазного скафандра – шлемами, перчатками и сапогами с рифлеными металлическими подошвами. Подогнав и проверив снаряжение, Питт взглянул на напарника. Коротышка-итальянец держался спокойно и невозмутимо, как будто ему предстояло не погружение на сотни футов в кромешном мраке, а всего лишь нырок в плавательный бассейн для очистки засорившегося стока.
   – Я пойду первым с компьютерной картой, а ты следи за соблюдением графика остановок для декомпрессии.
   Ал поднес к глазам дисплей декомпрессионного датчика, закрепленного на запястье левой руки, и озабоченно покачал головой:
   – Учитывая высоту в десять тысяч футов над уровнем моря, будет сложновато рассчитать необходимые поправки для стандартного тридцатиминутного погружения на глубину в сто десять футов. И все же склонен полагать, что смогу тебя вернуть в этот сад камней без глубинного опьянения, эмболии и судорог. В конце концов, где я еще отыщу другого такого босса?
   – Можешь рассчитывать на мою вечную благодарность. Питт натянул шлем со встроенной системой подводной связи.
   – Как слышимость? – спросил он в микрофон.
   – Как будто ты у меня в башке торчишь! – скривился Джиордино. – Убавь громкость, пока я не оглох.
   Они принесли с собой десять заряженных баллонов, но для погружения каждый из ныряльщиков взял по паре основных, закрепленных на спине, и по одному резервному баллону, втиснутому между ними. Оставшиеся четыре Маркес и его коллеги спустили на заранее просчитанные Алом глубины, где предстояло делать остановки для декомпрессии. Оружия брать не стали, ограничившись ножами.
   – Ну что, двинули? – предложил Питт.
   – Только после вас, шеф, – подвинулся в сторонку Джиордино.
   Питт включил фонарь и направил луч на гладкую поверхность воды. Затем резко оттолкнулся от края колодца и прыгнул ногами вперед. Пролетев пять футов по воздуху, он гулко врезался в толщу воды, взметнув фонтан брызг. Секунду спустя второй всплеск возвестил о том, что к нему присоединился Джиордино. Питт жестом подал сигнал «за мной», сделал полуоборот и пошел вниз, усиленно работая ластами.
   Они погружались все глубже и глубже; лучи фонарей рассекали черную воду, натыкаясь лишь на холодные и твердые каменные стены. Оба ныряльщика двигались размеренно и неторопливо, через каждые несколько ярдов стравливая воздух, чтобы уравновесить нарастающее давление воды. В водной среде вестибулярный аппарат расстраивается, поэтому ощущения аквалангиста, опускающегося по вертикальному стволу и плывущего в горизонтальной трубе, ничем не отличаются. Но вот наконец высветился проход в галерею нижнего уровня выплыли из мрака тусклые полосы рельсов, опрокинутая вагонетка, разбросанные вокруг проржавевшие обломки металлических конструкций и прочий мусор. Вызванная прогремевшим накануне взрывом турбулентность давно прекратилась, муть осела, вода сделалась спокойной и прозрачной, и пределы видимости увеличились до пятнадцати ярдов. Питт бросил взгляд на глубиномер – стрелка показывала сто восемьдесят шесть футов – и подождал, пока Джиордино поравняется с ним.
   – Далеко еще? – спросил тот.
   – Где-то ярдов тридцать, – ответил Питт, указывая рукой направление. – Вход сразу за ближайшим поворотом штольни.
   Взмахнув ластами, он устремился вперед. Свет его фонаря выхватывал из темноты то бревна крепи, то толстые плиты шпал. Джиордино плыл следом, держась строго над рельсами. Внезапно Питт вскинул руку и резко затормозил.
   – Гаси фонарь! – прошипел он таким тоном, что напарник немедленно подчинился; штольня вновь погрузилась в казалось бы непроглядную тьму, но впечатление было обманчивым: через несколько секунд, когда глаза Ала привыкли к темноте, он увидел прямо по ходу тусклое свечение явно искусственного происхождения.
   – Кажется, нас опередили браконьеры, – заметил итальянец.
   – И почему только эти типы появляются всякий раз, стоит мне только высморкаться?! – трагически простонал Питт.

* * *

   В пещере обнаружились двое аквалангистов, с необыкновенным усердием и целеустремленностью фотографирующих надписи на стенах. Два мощных софита на треногах освещали затопленную пещеру не хуже голливудского павильона. Питт следил за действиями операторов через проем в полу, прячась в тени, чтобы те ненароком не заметили отражения света от стекла его шлема.
   Их профессионализм в подборе снаряжения восхищал. Они воспользовались автономными дыхательными аппаратами, поглощающими пузырьки выдыхаемого воздуха, с единственной целью не допустить их появления перед объективами камер, что могло бы повлиять на качество снимков. В результате Питту пришлось тщательно следить, чтобы его собственные пузырьки не проникали внутрь.
   – Аккуратно работают, твари, ничего не скажешь, – глухо процедил он сквозь зубы, с трудом сдерживая ярость. – Что бы ни означали эти письмена, содержащаяся в них информация, видимо, настолько важна, что ради нее они готовы не только убивать, но и умирать!
   – Скажи спасибо, что у наших систем связи разные частоты, иначе они могли бы подслушать наш разговор.
   – А вдруг они уже настроились на нас, но не подают виду, чтобы заманить в ловушку?
   Губы Джиордино раздвинулись в хищной усмешке:
   – Уж не намерен ли ты разочаровать этих милых людей, тихонько улизнув, пока они не спохватились?
   – С каких это пор мы с тобой так сильно поумнели, чтобы вовремя смыться?
   – Что-то я такого не припоминаю в нашей с тобой биографии.
   Тесные узы, связывающие Дирка Питта и Ала Джиордино с первого класса начальной школы, за долгие годы их дружбы не только не ослабели, но многократно усилились. Какой бы смехотворный или безумный проект ни порождала безудержная фантазия Питта, Джиордино воспринимал его безоговорочно и приступал к совместному воплощению без тени сомнений и угрызений совести. Каждый не раз спасал другому жизнь; они так притерлись, что понимали друг друга с полунамека, – порой казалось, будто оба владеют умением читать мысли напарника, особенно в критических ситуациях. Они много лет работали в одной связке, и никому из начальства никогда не приходило в голову их разлучить. В НУМА и далеко за его пределами об их невероятных приключениях ходили легенды.
   – Вдвоем мы туда одновременно не пролезем, это уж точно, – вздохнул Питт, оценивающе смерив взглядом узкий проем. – А все потому, что ты такой толстый! – добавил он обвиняющим тоном.
   – Я не толстый, я плотный! – возмущенно парировал итальянец, после чего сразу успокоился и предложил: – Давай заплывем внутрь по очереди и выпустим им кишки. Тоже по очереди. Только чур я первый!
   – Будь они на нашем месте, – произнес Питт так тихо, что Джиордино едва его расслышал, – то именно так бы с нами и поступили. Но здравый смысл подсказывает мне, что живыми они принесут нам значительно больше дивидендов.
   – Живыми?! Ха! Легче сказать, чем сделать!
   Питт приблизился к отверстию и очень осторожно, чтобы, не дай бог, не выдать себя, заглянул в пещеру. Аквалангисты-фотографы были целиком поглощены работой и вроде бы ни на что больше не обращали внимания.
   – Мне почему-то кажется, что у нас все-таки есть шанс взять их живьем, – задумчиво произнес он, понаблюдав с минуту за чужаками.
   – Только не оставляй меня томиться в неведении, о мудрейший, – попросил Джиордино, сняв перчатки и усиленно разминая пальцы.
   – Ты заметил – у них ножи закреплены ниже колен? Густые черные брови итальянца вопросительно поползли вверх.
   – Ну и что? А наши, по-твоему, где висят? Впрочем, за тебя я не поручусь, ты еще в детстве слыл большим проказником.
   – Уж чья бы корова мычала, – ностальгически усмехнулся Питт. – И при чем тут наши ножи? Ведь это не на нас собираются коварно напасть сзади двое отчаянных, оголтелых и ужасно шаловливых проказников.

* * *

   Водолазы в пещере закончили фотографирование надписей и рисунков. Один принялся загружать камеры в большой кофр, а другой начал закладывать заряды взрывчатки по углам пещеры, что было на руку Питту и Джиордино. Как только первый, волоча за собой сумку, выбрался из отверстия, Джиордино выдернул у него изо рта загубник и перерезал шланг подачи воздуха. Одновременно он сдавил локтем горло противника, чем привел его в абсолютно беспомощное состояние.
   – Мой готов, – булькнул Джиордино.
   Питт не стал затрудняться с ответом. Придав телу ускорение мощным толчком ластов, он ворвался в пещеру и сбоку атаковал ничего не подозревающего водолаза, который как раз прилаживал таймер к взрывчатке. Повторяя действия Джиордино, он выдернул загубник противника и сдавил его горло мертвым захватом. Но уже в следующее мгновение понял, что избрал неверную тактику: его оппонент оказался исполинского роста и чудовищных габаритов. Питту хватило секунды на осознание, что он заглотил кусок больше, чем в силах прожевать. Чужак обладал навыками профессионального борца и соответствующими мускулами. Не имея доступа к кислороду, он не поник беспомощно, а начал метаться по пещере, как припадочный. Питт оказался в положении лисы, которая сдуру вспрыгнула на спину раненого медведя и держится изо всех сил, спасая свою жизнь.
   Грубая животная сила противника попросту ужасала. Две здоровенные клешни протянулись к голове Питта, и тому несколько томительных мгновений казалось, что его череп вот-вот разлетится на тысячу кусков. Жутко разозлившись, Питт выплюнул загубник, сумел извернуться и изо всех сил вцепился зубами в руку гиганта. Кровавое облачко замутило воду. Сжимавшие голову Питта руки отдернулись, лицо за стеклом маски перекосилось. Воспользовавшись замешательством противника, Питт резким движением сорвал с него маску. Верзила судорожно отпрянул назад. Баллоны Питта клацнули по стене, от удара пресеклось дыхание, но он не ослабил захват даже на долю дюйма. Свободной рукой он надавил на запястье, охватывающее горло противника, и усилил нажим.
   Питт не видел лица соперника. Тот мотался, как отряхивающийся ньюфаундленд, и пытался поймать загубник, но шланг был завернут вокруг руки Питта. Тогда чужак отчаянным движением согнулся пополам, чтобы достать нож, привязанный к правой икре, но Питт ожидал этого и приготовился. Как только великан потянулся вниз, Питт отпустил руку, сжимавшую горло противника, и пальцем ткнул в открытый глаз.
   Эффект оказался ожидаемым: гориллоподобный гигант одеревенел, зажав глаз рукой, но при этом вслепую поймал руку Питта и стал медленно, беспощадно выворачивать назад средний и указательный пальцы. Боль молнией пронзила суставы. Пытка, когда ломают пальцы, не похожа ни на какую другую. Невыносимая – слишком слабое слово. В глазах Питта засверкали искры. Еще микросекунда – и он бы отпустил противника, лишь бы избавиться от муки, но вдруг ощутил, что давление ослабло. Боль осталась, но почему-то начала уменьшаться. Питт перевел взгляд на оператора и увидел, что великан начал заглатывать воду открытым ртом. Движения его сделались судорожными и беспорядочными. Первая фаза помутнения сознания. Лицо тонущего вдруг исказилось паническим страхом. Когда верзила обмяк, Питт подождал еще несколько секунд, а потом вставил ему в рот загубник.
   – Ты там не уснул? – просунулся в отверстие Джиордино.
   – Как обычно, немного не повезло с раскладом, – прохрипел Питт, пытаясь перевести дыхание. Сердце билось, как поршень в цилиндре. – На дороге всегда становлюсь не в тот ряд, в банке – в самую медленную очередь, в драке нарываюсь на самого здоровенного в мире типа. А как там твой?
   – Я его завернул туже шелковичного кокона в электрический провод, на котором здесь висело освещение. – Джиордино глянул на неподвижное тело на полу пещеры и вытаращил глаза под маской. – А тренеры Национальной футбольной лиги уже знают об этом парне?
   – Если бы знали, давно бы за него перегрызлись, – сказал Питт, постепенно успокаивая пульс и дыхание. – Забери у них ножи и другое оружие, если найдется. Потом поищи еще провода и свяжи этого громилу, пока он не очухался и не начал тут стены крушить. Маски не надевай, нечего им по сторонам глазеть.
   Джиордино связал гиганта по рукам и ногам и не слишком вежливо вытолкнул в дыру в полу. Потом снял по одному грузу с пояса каждого из водолазов, придав их телам нейтральную плавучесть, чтобы легче было буксировать пленников по штольне. Ножи он у них тоже отобрал. У того, что поменьше, обнаружился пистолет, стреляющий зазубренными стрелками, выталкиваемыми сжатым воздухом из полого цилиндра.
   Пока Джиордино занимался трофеями, Питт снял с пояса большую нейлоновую сеть и открыл металлическую застежку. Пустые глазницы черного черепа молчаливо и жутко уставились на него. На миг мелькнула мысль: не лежит ли на нем какое-нибудь кошмарное проклятие и не замешаны ли здесь потусторонние силы?
   Но практическая сторона дела быстро возобладала над мистической. Питт, будучи в душе мечтателем и романтиком, не верил в мифы и сильно сомневался в существовании загробной жизни. Если предмет, понятие или ощущение нельзя увидеть, пощупать или пережить, для Питта они не существовали. И не для того он забрался сейчас на глубину в сто восемьдесят футов, чтобы плюнуть на этот череп. Тот служил важнейшим звеном в целой цепи тайн, поэтому Питт твердо решил передать находку в руки людей, которые ее как следует изучат и докопаются до сути происходящего.
   – Извини, старина, – сказал он тихо, чтобы не услышал Джиордино, – но пришла тебе пора снова увидеть свет божий.
   Очень осторожно сняв череп с пьедестала, Питт положил его в сумку. На этой глубине он казался легким, но Питт прикинул, что на суше череп будет весить добрых сорок фунтов. Окинув последним взглядом пещеру, надписи на стенах, все еще горящие юпитеры, поваленные во время борьбы, он головой вперед выплыл в отверстие, держа череп перед собой и стараясь не задеть о камни. Ал уже вытащил обоих водолазов в штольню. Верзила пришел в себя и отчаянно бился, пытаясь освободиться от витков провода, туго стягивающего лодыжки и заведенные за спину руки.
   – Помочь? – предложил Питт.
   – Сам управлюсь. Ты тащи череп и кофр с камерами, а я все остальное.
   – Тогда ты двигай первым. Так мне будет виднее, если твой подопечный начнет распутываться.
   Джиордино протянул ему пистолет-цилиндр с торчащей из дула зазубренной стрелой.
   – Стреляй прямо в кадык, если он хоть пальцем шевельнет.
   – Как бы нам на декомпрессионных остановках промашки не дать. На четверых может не хватить воздуха. Джиордино небрежно отмахнулся:
   – На войне как на войне. Что-то я сегодня не в настроении жертвовать собой ради ближнего.
   Возвращение затянулось. Итальянцу оказалось удобнее идти по шпалам, волоча за собой водолазов с их дыхательными аппаратами, чем плыть. Драгоценный воздух в баллонах расходовался с угрожающей быстротой. Питт то и дело озабоченно посматривал на манометр, стрелка которого опустилась до отметки всего в триста фунтов. Из-за непредвиденной схватки в пещере они с напарником уже истратили вдвое больше воздуха, чем рассчитывали.
   Взмахнув ластами, Питт подплыл к связанным пленникам, чтобы проверить показания их манометров. У тех давление составляло по семьсот фунтов. Очевидно, решил Питт, они нашли более короткий путь к пещере. Казалось, прошло не меньше года, прежде чем Питт и Джиордино наконец достигли ствола и поднялись до уровня первой декомпрессионной остановки. Там их ждало два полных баллона, спущенных Игеном и Маркесом точно на ту глубину, которую заранее рассчитал итальянец.
   Не отводя глаз от декомпрессионного датчика, Джиордино прислушивался к монотонному голосу напарника, через равномерные интервалы времени считывающего показания манометра каждого баллона. Лишь когда давление вышло за пределы безопасной зоны, аквалангисты отсоединили их и подключили новые. Пленники воинственности не проявляли: до них дошло, что любая попытка сопротивления сейчас означает верную гибель. И все же Питт ни на секунду не терял бдительности. Он хорошо понимал, что эти двое сравнимы с гранатами с выдернутой чекой и готовы взорваться при первой возможности, стоит только ослабить хватку.
   Время еле ползло – как будто завязло в клее. Когда опустели баллоны у пленников, Питт и Джиордино стали делиться с ними воздухом, дыша по очереди. Выждав положенное время, они поднялись к следующей декомпрессионной остановке, где снова пришлось надолго задержаться. Из второй пары резервных баллонов вытекали последние остатки воздуха, когда Джиордино подал наконец сигнал к всплытию, с облегчением объявив:
   – Пикник окончен, господа, пора домой, домой, домой!
   Питт первым поднялся по веревочной лестнице, заботливо придерживаемой Маркесом. Добравшись до края колодца, он передал шерифу сначала свои баллоны, а затем трофеи: череп и кофр с камерами. И только после этого ухватился за протянутую руку Игена и с его помощью выбрался на твердую землю. Перевернулся на спину, сорвал шлем и с минуту лежал неподвижно, с наслаждением вдыхая холодный сырой воздух шахты.
   – С возвращением, – поздравил шериф. – Отчего так долго? Мы ждали вас минут двадцать назад.
   – Да вот, задержались немного. Раздобыли еще двух клиентов для вашей каталажки.
   Джиордино вынырнул, вскарабкался по трапу и тут же опустился на четвереньки, с натугой вытягивая в штольню пленника с меньшими габаритами.
   – Со вторым мне в одиночку не справиться, – снимая шлем и отдуваясь, пожаловался итальянец. – Весит вдвое больше меня, паразит. Настоящий слон!
   Через три минуты Иген приступил к предварительному допросу, но задержанные упорно молчали, ограничиваясь угрюмыми взглядами. Питт наклонился и резким движением сдернул с маленького резиновый водолазный капюшон.
   – Да это же наш старый приятель, байкер! – картинно удивился Дирк. – Как шейка, не болит?
   Связанный киллер вскинул голову и плюнул, едва не попав Питту в лицо Зубы псевдобайкера были оскалены, как у бешеного пса, глаза пылали ненавистью и лютой злобой.
   – Ух ты, какие мы крутые! Еще один фанат Четвертой империи, угадал? Вот о ней и помечтаешь, пока будешь гнить в тюрьме.
   Шериф опустил руку на плечо Питта:
   – Боюсь, мне придется их отпустить. Питт непонимающе посмотрел на шерифа; в глазах его недобро сверкнул зеленый огонь.
   – Черта с два!
   – Я не имею права их арестовать, не располагая конкретными фактами нарушения закона, – беспомощно развел руками Иген.
   – У меня найдется, в чем их обвинить! – неожиданно раздался холодный, уверенный голос Луиса Маркеса.
   – В чем же?
   – В нарушении границ частного владения, – принялся перечислять тот, загибая пальцы, – в проникновении на территорию чужой старательской заявки, в злонамеренном уничтожении чужого имущества... кстати, добавим сюда же заодно и его присвоение.