Кэнхем Марша. Меч и роза

   – Нет, – ответил ей низкий мужской голос. – Но я назову вам тысячу убедительных причин, по которым вам так и не представится случая спросить их об этом.
   Вскрикнув, Кэтрин и Дейрдре обернулись. В двери с мушкетом в руках стоял капрал Джеффри Питере, на лице которого не осталось и следа недавнего смущения и наивности.

Глава 11

   Менее чем за двадцать четыре часа настроения в армии якобитов изменились самым коренным и плачевным образом. В Дерби, готовясь пройти маршем оставшиеся сто пятьдесят победных миль до Лондона, горцы выполняли повседневные дела воодушевленно и целеустремленно, ими нельзя было не восхищаться. Очутившись за сотни миль от дома, постоянно страдая от нехватки провизии и палаток, сталкиваясь с открытым презрением и враждебностью со стороны англичан, они продолжали петь, заглушая урчание пустых желудков, танцевали вокруг костров, согреваясь промозглыми зимними ночами, усердно чистили оружие и предвкушали сражение с армией Ганновера.
   Вот почему, когда наконец был отдан приказ отступать, о нем узнали только вожди кланов и старшие офицеры. Солдат подняли задолго до рассвета и быстрым шагом повели в неизвестном направлении, определить которое до восхода солнца было невозможно. На все вопросы офицеры отвечали, что армия движется навстречу силам Уэйда или Камберленда.
   Но едва зоркие горцы заметили ориентиры, мимо которых они прошли всего два дня назад, среди солдат прошел слух, что началось отступление. Поначалу к этому отнеслись с недоверием, потом возмущенно и, наконец, с горьким смирением. Простые воины не подозревали о том, какие сомнения и опасения терзали их вождей: до сих пор им сопутствовала удача, они и представить себе не могли, что придется повернуть обратно, почти достигнув цели. Вся армия сбавила шаг. Между воинами то и дело вспыхивали споры, впервые после перехода границы на вождей стали посматривать подозрительно и недоверчиво. Зачем они увели свои кланы так далеко от дома – только чтобы отступить, когда победа уже совсем рядом? А как же гордость и честь, если от привилегии сражаться под знаменем Стюарта можно так легко отказаться? Куда девались страсть и убежденность, обеспечившие им такой триумф в битве при Престонпансе, несмотря на то что противник имел огромный численный перевес? И кстати, где принц? Где человек, чьи отчаянные мольбы и непоколебимая вера помогли им победить врагов в Шотландии и убедили, что в Англии их ждет такой же успех?
   Весь день принц Чарльз Эдвард Стюарт прятался от воинов. Делая вид, что его сердце разбито, он полностью отстранился от командования армией и твердил, что его лалпогубили те, кто предал его, желая унизить. По пути в Дерби он каждое утро вставал на рассвете и весь день шел пешком наравне с солдатами, страдая от непогоды, голода и усталости. Но первые двенадцать часов отступления он ехал в закрытом экипаже, безудержно рыдая и пытаясь отыскать утешение на дне бутылки виски. Его скорбь оказалась заразительной, горцы вскоре притихли. К ночи они помрачнели и впервые за весь поход не пели и плясали, а лежали у огня, кутаясь в пледы.
   За несколько часов принц превратился из завоевателя в беглеца, а его армия – из охотников в добычу.
   В это же время лорд Джордж Меррей был всерьез озабочен впечатлением, которое отступление произвело на противника. Англичане, державшиеся на почтительном расстоянии от наступающих горцев, теперь встрепенулись, ощутив прилив смелости. Александеру Камерону удалось выяснить, что армия Камберленда находится в Ковентри, армия Уэйда – в Донкастере. Их разделяло всего сорок миль. Обе армии оказались на знакомой территории, пригодной для перевозки артиллерии и кавалерийских атак. Узнав об отступлении, они наверняка попытаются объединить силы и преградить горцам путь к границе. Камберленд был моложе своего кузена Чарльза Эдварда, но уже слыл опытным командующим, способным без устали преследовать врага.
   Как и было решено, отряд лорда Джорджа Меррея держался в арьергарде, занимал самое рискованное положение и продвигался вперед с черепашьей скоростью. Верный своему слову, Александер Камерон присоединился к Атоллам лорда Джорджа как разведчик и связной. Каждый день он сообщал о приближении правительственных войск, совершал рискованные вылазки, чтобы лично подсчитать их численность. Глубокой ночью он подолгу сидел над ворохом карт, нередко рассвет заставал его за этим занятием. Его, казалось бы, неистощимые запасы сил и терпения начали иссякать, он стал молчаливым, ограничивался краткими резкими приказами.
   Услышав неподалеку от палатки приглушенный шум, он вскинул голову и застыл с угрожающим выражением лица, при виде которого обратился бы в бегство любой мужчина, кроме Струана Максорли.
   – Знаю, тебе некогда, – заявил Струан, заглядывая в палатку, – но по-моему, тебе будет любопытно узнать, кого наши часовые остановили возле лагеря.
   Алекс нахмурился:
   – Меня заинтересует только герцог Камберлендский с белым флагом в руках.
   Струан приподнял бровь.
   – В таком случае я постараюсь поскорее выпроводить гостей. Но похоже, им есть что рассказать. Может, выслушаешь?
   Алекс раздраженно выругался и протер саднящие от усталости глаза.
   – Ладно. Черт, а я надеялся подремать хотя бы пару часов...
   – Ну и напрасно. – С этим загадочным замечанием Максорли приподнял полотнище парусины, служившее дверью палатки. По его кивку в палатку вошли трое – два человека в штатском, третий – в мундире младшего офицера английской пехоты. Только офицер осмелился приблизиться к фонарю, отбрасывающему пятно желтоватого света. Двое его спутников наклонили головы и потупились, кутаясь в плащи.
   – Это и есть авангард армии Камберленда? Или посланцы короля Георга, желающего узнать, когда отдать нам ключи от дворца?
   Максорли фыркнул и снял с двух незнакомцев треуголки. Алексу понадобилась целая минута, чтобы понять, кто перед ним, но когда он увидел, как толстая блестящая светлая коса сползла с макушки на плечо, его лицо зловеще потемнело, как небо перед грозой. Нечеловеческими усилиями он сумел сдержаться и заговорил ровным и невозмутимым голосом, положив ладони на стол:
   – Я жду объяснений.
   Офицер вспыхнул, на его лбу проступил пот. Он поспешил ответить:
   – Капрал Джеффри Питерс к вашим услугам, сэр. А эти две дамы...
   – Черт побери, я знаю, кто они такие! Я хочу узнать, какого черта им здесь надо?!
   – Видите ли, сэр, они...
   – И предпочел бы выслушать их, если вы не против! – рявкнул Алекс. Струан положил громадную ладонь на плечо капрала, заставив его испуганно замолчать.
   Александер обвел взглядом Кэтрин и Дейрдре. Его глаза почернели от ярости, терпение грозило лопнуть в любую секунду.
   – Ну?
   Дейрдре первая отважилась ответить ему:
   – Нам пришлось покинуть Дерби, милорд, не по своей воле, а по необходимости. Мы надеялись, что вы возьмете нас с собой на север...
   Алекс вытаращил глаза. Секунды проходили одна за другой, все молчали, Кэтрин стиснула руку Дейрдре, которая с честью выдержала леденящий взгляд Александера и выдала испуг лишь легким вздохом, когда он повернулся к Струану.
   – Разыщи Маккейла, – велел Алекс. – Он должен быть здесь.
   – Да. А этого увести?
   Алекс вперил зловещий взгляд в капрала.
   – Нет. Он проделал долгий путь – несомненно, из рыцарских побуждений. Пусть останется здесь. Так у него появится шанс взять вину на себя.
   Капрал шумно сглотнул слюну. Струан выскользнул из палатки, а Алекс в мрачном молчании откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
   – Я был о вас лучшего мнения, миссис Маккейл, – сухо заметил он. – Я думал, в ирландцах силен инстинкт самосохранения.
   – Именно поэтому мы так спешили оказаться под вашей защитой, сэр, – с вызовом отозвалась Дейрдре.
   – Под защитой? От чего? – усмехнулся он. – Мы на каждом шагу сталкиваемся с враждебностью англичан, то и дело терпим оскорбления. Если это очередная уловка, мадам, предупреждаю – она не сработает.
   Кэтрин по-прежнему не решалась взглянуть в глаза мужу. У нее дрожали колени, превращаясь в растопленное масло, желудок сжался, сердце ушло в пятки. К счастью, снаружи послышался топот, и тут же в палатку ворвался Алуин Маккейл.
   – Дейрдре! – ахнул он. – Господи, это ты!
   За ним следом вошел Максорли и еще один мужчина, с которым прежде не встречались ни Кэтрин, ни Дейрдре, – гибкий элегантный джентльмен средних лет, в придворном наряде. При виде дам граф Фандуччи снял треуголку с плюмажем. Дейрдре не выдержала, бросилась к мужу, обвила руками его шею и крепко прижалась к груди. Алуин попытался было успокоить ее, но по знаку Александера покачал головой и мягко отстранил жену.
   – Дейрдре... что ты здесь делаешь? – спросил он не столь угрожающе, как Камерон, но достаточно холодно. На глаза Дейрдре навернулись слезы. – Как вы сюда попали? Или вам не известно, что за нами гонится армия Камберленда?
   – Не совсем так, сэр, – вмешался капрал Питерс. – Почти вся армия только приближается к Лондону, спеша на подмогу гвардейцам из Финчли-Коммонс. Их задача – не допустить паники и распространения слухов о вторжении французов. А сам герцог и тысяча кавалеристов скачут навстречу маршалу Уэйду.
   Алуин прищурился, переводя взгляд с капрала Питерса на Алекса:
   – А это еще кто такой?
   – Капрал Джеффри Питерс, – воинственно объяснил Алекс, – к нашим услугам. Точнее, к услугам этих двух... – он помедлил, подыскивая слово, – авантюристок.
   – Капрал Питерс помог нам выпутаться из чрезвычайно неприятного положения! – с вызовом выпалила Дейрдре. – Он согласился сопровождать нас, зная, что рискует жизнью. И если бы мистер Максорли не узнал нас, неизвестно, что часовые могли сделать с капралом... и с нами.
   – Напрасно вы считаете, что опасность миновала, – вкрадчиво предостерег Алекс. – Я по-прежнему жду объяснений. Кэтрин! Не находишь ли ты, что твое молчание неприлично затянулось?
   Дейрдре побледнела и шагнула вперед.
   – Сэр, она молчит потому, что до сих пор не оправилась от потрясения. Если хотите, взгляните на царапины и синяки на ее лице. Может быть, тогда вы поймете, как жестоко было с вашей стороны запугивать нас.
   Она прикусила дрожащую губу, наблюдая, как Александер впивается пристальным взглядом в лицо жены. Еще один томительный, напряженный миг – и он вскочил, не сводя с нее глаз. Обойдя вокруг стола, он остановился перед Кэтрин, ошеломленный тем, что видит на ее лице вовсе не тень от фонаря. Он осторожно приподнял ее голову, наклонил в сторону, к свету, чтобы рассмотреть лиловый синяк на щеке и опухоль под глазом. Еще до того как он успел все понять, его взгляд скользнул ниже, к шейному платку, который сбился, открывая уродливые черные следы пальцев.
   – О Господи... – прошептал Алуин, подошедший к Алексу. – Что случилось?
   Кэтрин медленно открыла наполненные слезами глаза и взглянула на мужа.
   – Сегодня утром, когда мы проснулись, дом был пуст, – заговорила Дейрдре. – Почти все слуги разбежались кто куда. В дом явился один английский офицер... из отряда, который находился в поместье до вашего появления. Он вернулся первым – должно быть, догадался, что некоторое время дом будет пустовать. Так или иначе, он... воспользовался тем, что миледи осталась одна, и...
   Кэтрин почувствовала, как рука ее мужа, поддерживающая подбородок, содрогнулась. Ей и прежде случалось видеть Александера в гневе, которого так боялись его враги, но она еще никогда не сталкивалась с такой неприкрытой, всепоглощающей яростью, повелевающей всеми мышцами его сильного тела, его сухим коротким дыханием, самой жизнью.
   – Струан, оседлай Тень и будь готов через пять минут.
   – Я еду с тобой.
   – Нет! – выкрикнула Дейрдре и схватила Максорли за руку, не давая ему покинуть палатку. – Нет, возвращаться туда не надо!
   – Я хочу знать, кто он, – с пугающим спокойствием произнес Алекс. – Алуин!
   Маккейл взял Дейрдре за плечи и резко повернул к себе:
   – Его имя, Дейрдре... ты знаешь этого мерзавца?
   Она изумленно открыла глаза: лицо ее нежного и любящего мужа вдруг ожесточилось. В неистовой ярости Алуин изменился до неузнаваемости, и Дейрдре стало страшно.
   – Не надо! – вмешалась Кэтрин, преодолевая боль в горле. Она вцепилась одной рукой в Алекса, другой – в Алуина и устремила умоляющий взгляд на Струана. – Он уже мертв. Тот, кто напал на меня, умер.
   – Умер? – переспросил Алуин. – Как это случилось? Кто его убил?
   Кэтрин перевела взгляд на мужа:
   – Мы с Дейрдре. У нас не было выбора... нам пришлось защищаться.
   Александер непонимающе вскинул голову:
   – Что? Что ты сказала?
   – Это правда, сэр, – робко вмешался капрал Питерс. – Поначалу я тоже не поверил им, но они говорят правду, ей-богу!
   – А откуда это вам известно? – рявкнул Алекс, оборачиваясь к капралу, как зверь в поисках жертвы – любого человека в мундире британской армии.
   – Я отправился на поиски лейтенанта Гудвина... да, это был он. Полковник велел мне сообщить ему место и время встречи с отрядом Камберленда. Прежде я замечал, как ведет себя Гудвин в присутствии миссис Монтгомери, и я... словом, я сообразил, куда он мог уехать, едва услышав, что мя... то есть якобиты отступили. К тому времени как я добрался до поместья, все было кончено. Дамы сумели справиться с ним... – Его голос дрогнул, взгляд стал отчужденным при воспоминании о том, как он вошел в гардеробную, склонился над изуродованным до неузнаваемости трупом лейтенанта Гудвина и убедился, что тот мертв. – Я впервые видел такую смерть, сэр, клянусь! Жаль, что я опоздал и не успел прикончить его своими руками. А когда я увидел, что он сделал с миссис Монтгомери... словом, я был готов растерзать его!
   – Продолжайте, капрал.
   – Я выслушал объяснения и понял, что дамам нельзя оставаться в поместье, иначе их возьмут под стражу. Я попытался убедить их выбрать другое направление, я знал, что брат миссис Монтгомери живет в Лондоне, но они и слушать не захотели. Они заявили, что отправятся вслед за вами, объяснив, что вы доставите их в Блэкпул, а там они дождутся возвращения мужа миссис Монтгомери. Я сумел настоять лишь на одном: чтобы они позволили мне сопровождать их.
   – Прости, Алекс... – тихо расплакалась Кэтрин. – Мы не знали, как быть и где мы будем в безопасности.
   Алекс бережно обнял ее, проклиная судьбу, которая так жестоко посмеялась над ним. В безопасности!
   – Капрал Питерс, – он отыскал взглядом офицера, – я глубоко признателен вам за то, что вы отважились пойти на риск ради моей жены и миссис Маккейл. Приношу вам глубочайшие извинения. Если мы можем чем-нибудь отплатить вам – говорите, не стесняйтесь.
   – Вашей жены, сэр? Но... – Питерс нахмурился, забыв о воинской дисциплине. – Но я думал... мне говорили, что мистер Монтгомери – торговец...
   Высвободившись из объятий Алекса, Кэтрин обернулась к растерянному капралу:
   – Простите, что я солгала вам. Видите ли, я не знала, как вы поступите, когда выяснится, кто на самом деле мой муж. Моя настоящая фамилия – Камерон. Миссис Александер Камерон.
   Капрал Питерс слабо улыбнулся ей и собирался что-то сказать Алексу, как вдруг обратил внимание, на его смоляные волосы, широкие плечи, перекатывающиеся бугры мышц.
   – Разрази меня гром! – воскликнул он. – Так это вы! Тот самый Черный Камерон!
   – Просто Александер или Алекс. – По-хозяйски обняв Кэтрин за талию, Алекс протянул руку капралу.
   Питерс растерялся, затем принялся суетливо вытирать свою взмокшую ладонь и наконец обменялся с Алексом рукопожатием.
   – Для меня это огромная честь, сэр. Да, я хотел бы попросить вас об одном одолжении: чтобы мне позволили капитулировать, отдав оружие лично вам.
   Алекс попытался было возразить, но капрал остановил его:
   – Прошу вас, сэр! Мой отец сорок лет провозглашал тосты за «короля, который за морем». Мне не хватило духу сразу присоединиться к вам, но теперь, когда я здесь... и я... словом...
   Алекс покачал головой.
   – Капрал, мы отступаем. Вы выбрали неудачное время для того, чтобы перейти на нашу сторону.
   – Я считаю иначе, сэр. Если миссис Монт... то есть миссис Камерон верит в вас, то и я готов последовать ее примеру.
   Алекс нахмурился, в новом приливе гнева взглянул на Кэтрин и мысленно выругал себя за то, что он оказался плохим мужем и защитником. Она держалась смело, но он чувствовал, как тяжело она опирается на его руку. От слабости Кэтрин склонила голову на плечо мужа.
   – Алекс! Хочешь, я приведу Арчибальда? – предложил Алуин.
   – Что?
   – Привести Арчибальда? – терпеливо повторил Алуин.
   Алекс испытал еще одну вспышку гнева, как только взглянул на щеку и шею Кэтрин. Судя по всему, это не единственные следы нападения – наверняка под одеждой скрываются и другие...
   – Дейрдре...
   Она угадала его мысли, почувствовала страх и покачала головой:
   – Нет, сэр, он не успел... Теперь, когда вы рядом, с ней все будет хорошо. Она обессилела. Не знаю, как она сумела продержаться в седле целый день. Крепкий сон ей не повредит.
   Алекс кивнул и благодарно улыбнулся. Итальянец Фандуччи до сих пор молчал, затем сообразил, что прекрасная гостья – жена Алекса, вышел из тени на свет и изящно поклонился Кэтрин.
   – Синьора Камероне, вы – образец отваги! Если я, Джованни Альфонсо Фандуччи, могу чем-нибудь помочь вам, прекрасные дамы, только щелкните пальцами. А теперь нам пора. – И он жестами объяснил присутствующим, что пришло время покинуть палатку. – Я лично поставлю возле палатки стражу, чтобы вас никто не потревожил.
   Алуина не понадобилось упрашивать: обняв жену, он повел ее в свою палатку. Максорли нахлобучил на голову шляпу, вполголоса выругал всю английскую армию, потом почти дружеским жестом взял за плечо капрала и повел его в холодную непроглядную тьму, а граф последовал за ними.
   Оставшись наедине с Кэтрин, Алекс поддался ошеломляющему желанию обнять ее и зарыться губами в благоухающие волосы. Он держал ее в объятиях, пока не заметил, как она вздрагивает и морщится от боли. Слезы, которые она до сих пор сдерживала, вырвались наружу, начавшись сдавленным всхлипом, и вскоре Кэтрин уже рыдала, вцепившись в одежду мужа и содрогаясь, как лист на ветру.
   – Все хорошо, – бормотал Алекс. – Теперь тебя никто не обидит. Ты со мной, Кэтрин. Ты в безопасности.
   – Алекс... – она устремила на него взгляд огромных потемневших глаз, – умоляю, не прогоняй меня! Пожалуйста! Я знаю, ты сердишься на нас, но нам было некуда деваться. Прошу тебя, Алекс...
   Ее умоляющий шепот вонзался в сердце Алекса стальными пиками. Он заставил ее замолчать, закрыв губы поцелуем, и ощутил жжение под опущенными веками.
   – Больше я никуда не отпущу тебя, Кэтрин. Можешь мне поверить. Я надеюсь, что ты сумеешь простить меня...
   Однажды он уже поклялся защищать ее, оберегать и любить, но подлец Малькольм Кэмпбелл чуть не погубил ее. Тогда Алекс отослал Кэтрин в Дерби, опять-таки надеясь, что там ее будут защищать и любить... но только Богу было известно, какой ужас она пережила недавно. И все из-за него!
   – Алекс, ты ни в чем не виноват, – пробормотала она, приложив ладони к его бронзовым щекам. – В том, что случилось, нет твоей вины, не упрекай себя...
   – Я твой муж, – возразил он. – Кого еще следует винить в том, что ты оказалась беззащитной?
   – Алекс, тот, за кого я вышла замуж и кого люблю, тут ни при чем. Такое могло случиться со всяким, кто встретился бы с лейтенантом – с Дейрдре, со мной, с кем угодно!
   Объяснение звучало неубедительно, но Алекс принял его и опустил голову.
   – Понятия не имею, почему ты до сих пор любишь меня, Кэтрин. Я не принес тебе ничего, кроме боли, я показал тебе страх и смерть, забыв, что прежде тебя окружали только красота и счастье. Если бы я знал... если бы предвидел, что такое возможно, а уж тем более знал наверняка... – Он покачал головой.
   Кэтрин обвела пальцем его крепко сжатые губы.
   – И что бы ты сделал? Изменился бы сам? Изменил своим убеждениям? Или убежал бы, оставив меня с Гамильтоном Гарнером? Однажды я уже предлагала тебе сбежать со мной во Францию или в Италию – туда, где мы будем вместе и в безопасности. Но вряд ли я полюбила бы тебя, если бы ты превратился в салонного щеголя, а ты не простил бы меня, если бы я оторвала тебя от родных и родины, заставила забыть о преданности и чести. Милорд, наша любовь неизбежна, я благодарю за нее судьбу. Ты – моя жизнь, и я готова принять ее целиком и стать счастливой.
   Эта длинная речь лишила ее остатков силы и разбередила ноющее горло. Перед глазами Кэтрин поплыли темные пятна, она почувствовала, как Алекс подхватил ее и усадил на узкую койку. Обморок приглушил ломоту в теле, стер последние воспоминания об избалованной мистрис Кэтрин Эшбрук. Ее место заняла гордая и смелая леди Кэтрин Камерон.

Глава 12

   В каждом городе и селе, через которые проходили отступающие мятежники, их встречали гораздо менее дружелюбно, чем во время наступления. Добрые манчестерцы высыпали на улицы толпами и швыряли в шотландцев камнями. За то, что горцам пришлось открыть огонь, принц потребовал у города огромную пошлину, но авангард Камберленда быстро приближался, поэтому собрать ее не успели. Передовые части английской армии ворвались в Престон через четыре часа после того, как якобиты покинули его, а в Ланкастере Камберленд чуть не настиг шотландцев. Лорд Джордж Меррей вместе с Лохиэлом и Александером отправился на поиски выгодной позиции для сражения. Но битву удалось временно предотвратить: несколько солдат из манчестерского полка в форме правительственной армии смело обогнули отряд герцога с тыла и доставили срочное сообщение о том, что французы якобы высаживаются на южном берегу. Камберленд мгновенно остановился и три дня с нетерпением ждал, когда из Лондона вернутся курьеры с новыми распоряжениями.
   Сумев так ловко выиграть время, принц вновь воспрянул духом. Он бросил экипаж и опять зашагал рядом с солдатами. Лорд Джордж Меррей не терял бдительности, держась в арьергарде отступающей армии. Оторвавшись от преследователей, он вздохнул свободно, но задачу герцога тут же взяли на себя местные ополченцы. При этом они выказывали такую отвагу, что лорду Джорджу пришлось устраивать частые вылазки и отпугивать преследователей. Однако они неизменно возвращались, оставаясь почти невредимыми, а шотландцы упускали драгоценное время.
   Восемнадцатого декабря арьергард армии горцев вошел в деревню Клифтон и вновь получил донесение о приближении Камберленда. Лорд Джордж Меррей потребовал подкрепления у основной колонны, но принц, не подозревающий о том, что от мятежников герцога отделяет всего одна миля, решил дойти до Карлайла и остановиться там. К тому времени как лорд Джордж получил приказ не вступать в бой с Камберлендом, а отойти к Карлайлу, королевский драгунский полк и кингстонские гвардейцы уже готовились к атаке. Свой отряд численностью менее восьмисот человек лорд Джордж разделил надвое; одну половину возглавил сам, вторую разделил пополам и направил на фланги правительственных сил, велев поднимать побольше шума и пыли, чтобы англичане решили, будто с флангов ждет сигнала к атаке вся армия якобитов. Уловка сработала. Драгуны обратились в бегство, основные силы Камберленда удалились на безопасное расстояние. Когда стало ясно, что английский генерал не собирается возобновлять атаку, лорд Джордж отвел своих подчиненных сначала в Пенрит, а потом в Карлайл, где ждал принц.
   Обрадованный очередной победой, лорд Джордж вскоре испытал потрясение, а потом пришел в ярость, выяснив, что Чарльз Стюарт, не удосужившись посоветоваться со своим командующим, принял решение оставить один из отрядов в Карлайле. Этому отряду предстояло задержать армию Камберленда, чтобы основная армия могла добраться до границы без помех. Лорд Джордж решительно восстал против заведомо неудачного плана, заявляя, что четыре сотни усталых воинов просто не в состоянии сдерживать втрое превосходящие силы противника. Более того, выбор принца пал на бывших солдат манчестерского полка, англичан, которых в случае плена ждали пытки и казнь за измену и мятеж.
   Не сумев переубедить принца, лорд Джордж предложил оставить в Карлайле его отряд. К его нескрываемой радости, Лохиэл, Кеппох, Ардшиэл и еще десяток вождей сами предложили ему помощь, но их благородство осталось неоцененным: Чарльз Стюарт заявил, что не может позволить себе пожертвовать единственным генералом, и отклонил предложение лорда Джорджа.
   Двадцатого декабря, мучаясь угрызениями совести от того, что четыреста смельчаков остаются в Карлайле на верную смерть, лорд Джордж повел упавших духом солдат к берегу Эска. В тот день принцу исполнилось двадцать пять лет, но праздновать это событие было некогда. После недавних дождей и снегопадов уровень воды в реке поднялся настолько, что воины в ужасе застыли, глядя на бурный поток, по которому проходила граница Англии и Шотландии.
   Два храбреца, попытавшихся перебраться через реку в самом узком месте, не удержались в седлах, их отнесло течением на несколько сотен ярдов. В обе стороны вдоль берега были отправлены отряды разведчиков. После краткого совещания с лордом Джорджем Александер отобрал воинов на самых рослых и крепких конях и верхом на Тени въехал в ледяную воду выше переправы. Товарищи Александера образовали живую плотину, сдерживающую ярость потока. Первым через реку перебрался лорд Джордж. Вода поднялась так высоко, что доходила до плеч рослым мужчинам. Тем, кто был невысок ростом, помогали товарищи. Струан Максорли, напоминавший с виду майский шест, несколько раз переходил поток, неся на руках сразу по двое человек. Принц, лорд Джордж и герцог Пергский перевозили верхом на лошадях мужчин и женщин. Повозки пришлось бросить, припасы переносили на спинах. К ужасу и огорчению графа Фандуччи, пушки, захваченные в бою при Престонпансе, тоже пришлось оставить на берегу. За этими пушками энергичный итальянец заботливо ухаживал всю дорогу до Дерби и обратно.