— Но ни мне, ни Чарли никогда не нужно было защищаться от тебя!
   — Это только из-за того, что произошло со мной в ночь Хэллоуина.
   — Да, я помню. Этот кусок кристалла и доктор Сентледж со своим необычным даром лечить людей… Ты объяснил все в своем письме.
   — Но все это, конечно, показалось тебе сущим бредом, и ты мне не поверила?
   — О нет, я поверила! Магия, колдовство и все такое… Меня смущает только одна вещь. — Корин посмотрела на него своим ясным и чистым взглядом. — Под действием какого волшебного заклятия ты оставил нам с Чарли сегодня утром все свои деньги?
   — Ну, я… — Рэйф нахмурился. — Я же и раньше тебе говорил, что деньги не играют для меня никакой роли, — пробурчал он.
   — А какое заклятие действует на тебя сейчас? — неумолимо продолжала допытываться Корин. — Почему ты так добр ко мне?
   — Добр к тебе?! На случай, если вы вдруг не заметили, мадам, я рычу и проклинаю вас с того самого момента, как вы меня нагнали!
   — Да, — мягко согласилась Корин. — Но, Рэйф… ты ведь все это время закрываешь меня собой от ветра.
   Рэйф открыл было рот, чтобы возразить, но понял с некоторым смущением, что она права. Он все еще старался защитить Корин — и, что самое невероятное, он стал бы, наверное, это делать даже на краю собственной могилы. И каким бы холодным и отчужденным он ни пытался выглядеть, это не помешало ей тепло ему улыбнуться и даже, поднявшись на цыпочки, провести своими мягкими губами по его плотно зажатому рту.
   Рэйф понимал, что должен был бы остановить ее, но он вдруг почувствовал себя совершенно беззащитным. Его превратившаяся в кусок льда душа готова была растаять от первого же поцелуя ее нежных губ.
   «Каким же я был дураком, — думал в отчаянии Рэйф, — что вообразил себе, будто смогу забыть эту женщину!» Ему стало ясно, что ее мягкие теплые губы, ее нежные прикосновения, ее ласковые карие глаза взяли его в плен до конца его дней. С тихим стоном он обхватил Корин и прижал что есть силы к себе, сминая ее рот яростным отчаянным поцелуем.
   — Черт тебя возьми, Корин, что ты наделала?! — прошептал он ей прямо в ухо. — Неужели ты не понимаешь, как трудно мне было решиться совершить благородный поступок — уехать от вас, — когда со мной больше нет магии Сентледжа?
   — И я рада, что ее больше нет, — сказала Корин, прижимаясь к нему всем телом и быстро покрывая поцелуями его губы, подбородок, щеки, глаза. — Я вовсе не хочу, чтобы ты старался быть таким благородным. Я люблю тебя таким, какой ты есть.
   — Какой я есть? — Рэйф горько и как-то безнадежно рассмеялся. — Пират, вор, чертов Мортмейн! Каким мужем я бы стал тебе? Каким отцом для Чарли?
   — Не знаю. Почему бы тебе самому его не спросить? Корин приподнялась на цыпочки и взглянула ему через плечо. Рэйф резко повернулся и громко застонал при виде маленькой фигурки, стоящей в нескольких футах от них. О, нет! Еще и мальчик! Чарли смотрел на него своими широко раскрытыми печальными глазами, уже сейчас полными слез. Рэйф попытался отвернуться от него, все еще надеясь сохранить хотя бы остатки своей ледяной маски, но было уже поздно. Чарли бросился к нему и обхватил за ноги, едва не опрокинув при этом.
   — О, Рэйф, не уезжай! Пожалуйста! Рэйф выругался себе под нос, все еще пытаясь устоять. Но было совершенно невозможно сохранять выражение ледяной непреклонности, когда маленький мальчик, рыдая, обхватил тебя за ногу.
   Рэйф наклонился и поднял Чарли на руки. По веснушчатым щекам мальчика катились горькие слезы.
   — Ты не должен уезжать, Рэйф! — произнес он, всхлипывая. — Совсем неважно, что ты натворил. Я вот тоже делаю много плохого, но мама меня всегда прощает.
   Он прижался к Рэйфу, обняв его за шею, и уткнулся мокрым лицом ему в плечо. Рэйф беспомощно гладил мальчика по спине, уже не помышляя о том, чтобы снова пытаться выглядеть холодным и суровым. Более того, он вдруг обнаружил, что его собственное горло перехватило от волнения и он не может сказать ни слова.
   Рэйф повернулся к Корин, умоляя ее глазами быть благоразумной, помочь ему сделать то, что он должен сделать. Но и у нее он не нашел поддержки. Глаза Корин сверкали от непролитых слез.
   — Отец тоже не должен бросать мальчика, Рэйф Мортмейн, — прошептала она. — Не только мать.
   Рэйф беспомощно смотрел на нее, спрашивая себя, что случилось с его холодной, безжалостной мортмейновской душой, которую ему недавно вернули. Он не узнавал себя. Или в мире существует и другая магия, не связанная с кристаллами и Сентледжами? Такая простая, исцеляющая магия, как любовь маленького мальчика и доверие, светящееся в женских добрых глазах…
   Но хватит ли этого, чтобы изменить его? Чтобы изгнать горечь и тьму из его души. Рэйфу оставалось только надеяться на то, что хватит, потому, что он уже не мог бы спустить мальчика на землю, повернуться к Корин спиной и уйти от них навсегда.
   Обхватив Чарли одной рукой, Рэйф потянулся другой к Корин и смахнул слезинку, скатившуюся по ее щеке. Тяжело сглотнув, он сказал:
   — Ты сумасшедшая женщина, Корин Брюэр! Но если ты настолько безумна, чтобы выйти за меня замуж, и не менее упряма, чтобы настаивать на этом, то я… клянусь тебе и мальчику, что никогда не дам вам повод пожалеть об этом.
   — Я знаю, — сказала Корин, улыбаясь ему сквозь слезы.
   Рэйф притянул ее к себе, и на какое-то время все трое погрузились в свой собственный мир, в котором никому больше не было места.
   Рэйф первым пришел в себя. Он поставил Чарли на землю и сказал довольно резко:
   — Ну, хорошо, довольно этих… сантиментов. Мы должны принять важное решение. Вы знаете, что я не могу, к сожалению, оставаться в Англии. Сентледжи оказались на удивление великодушны, но едва ли приходится ждать того же от местных законников. И если меня схватят…
   — Я все понимаю, — прервала его Корин. — И это не имеет никакого значения. Раз мы будем вместе, я смогу создать для вас уютный дом где угодно.
   Мальчик смахнул со щек слезы и с надеждой посмотрел на Рэйфа.
   — Давайте поедем в Африку! Мне всегда хотелось там побывать.
   — Э… признаться, у меня есть на примете несколько других, более спокойных местечек. Как насчет Америки? Чарли кивнул с серьезным видом:
   — Ладно, Америка тоже хорошо. А мы сможем взять Руфуса? Тащить этот мешок с костями через океан?! Рэйф поднял глаза и встретил смеющийся взгляд Корин;
   — А, черт! — воскликнул он, усмехнувшись, — Почему бы и нет?
   Чарли издал радостный крик и схватил Рэйфа за руку. Рэйф обнял другой рукой Корин за плечи, и они медленно пошли назад к гостинице, собирать вещи.
   «Корин и Чарли, моя семья…» — думал Рэйф, и его сердце таяло от любви и гордости.

24.

   Ветер дул с моря, свистя и скорбно завывая в ветвях полузасохших дубов. Кейт плотнее закуталась в плащ и продолжила свой путь, осторожно пробираясь сквозь черные обгоревшие руины когда-то большого красивого особняка. Сохранилось лишь несколько каменных стен, но казалось, что и они готовы рухнуть в любой момент. Вся земля под ними была усыпана осколками стекол. В целом мрачный вид этих руин полностью соответствовал той суровой, безрадостной, открытой всем ветрам земле, что окружала их.
   Кейт любила море. Обычно она не могла удержаться от соблазна подойти к самой кромке воды. Но здесь она не стала этого делать: берег с дюнами и редкими пучками водорослей показался ей слишком унылым и негостеприимным. Волны, набегающие на песок, выглядели холодными и каким-то мрачными, а далеко выдающийся в море риф — зловещим. И недаром! Не один век собирал он ужасную дань в виде затонувших здесь кораблей.
   Такой была Потерянная земля, которая когда-то служила домом для гордых и порочных Мортмейнов, ее предков. Кейт провела здесь уже несколько часов, надеясь почувствовать какую-то связь с этим местом. Но все, что она чувствовала, — это страшную усталость, холод и тяжесть на сердце.
   Кейт уже собралась вернуться к тому месту, где привязала свою лошадь, как вдруг увидела всадника, галопом скачущего по холму. Кейт невольно напряглась, хорошо зная, что честные люди стараются избегать этих пустынных мест. Она раздумывала, не спрятаться ли ей, пока всадник не проедет мимо, как вдруг увидела в нем что-то очень знакомое.
   Кейт прикрыла глаза рукой от бледного ноябрьского солнца, чтобы лучше разглядеть всадника, и… застыла, не веря своим глазам. Это был Вэл! Его черные волосы разлетелись по ветру, открывая бледное лицо, плащ развевался за плечами. Сердце Кейт болезненно сжалось. Она могла бы сообразить, что Вэл обязательно поедет ее искать. Ведь этот человек всю жизнь был ее верным защитником, он был слишком благороден, чтобы вот так просто отказаться от нее.
   Кейт, как всегда, почувствовала страстное желание побежать ему навстречу, броситься в его объятия. Но чернеющие руины здания отбрасывали на нее мрачные длинные тени, напоминая о том, кто она такая…
   Внезапно Кейт от изумления широко открыла глаза: она поняла, что Вэл скачет верхом на своем белом дьявольском жеребце. Но как же его нога?! Кейт со страхом наблюдала, как он натянул поводья и приготовился спешиться. Наконец Вэл соскочил с седла, перенеся тяжесть на здоровую ногу, и лишь немного покачнулся, оказавшись на земле. Несмотря на хромоту, он двигался на удивление легко и проворно, привязывая поводья своего белого дьявола к толстой ветви дуба. Его трость была приторочена к седлу. Кейт поспешила к Вэлу, отвязала трость и протянула ему. — Спасибо, — сказал он спокойно, словно она встретила его в конюшне замка, а не в этом странном пустынном месте
   — Вэл, что ты здесь делаешь? — спросила Кейт в смятении. — Да еще верхом на Шторме! Я думала, ты избавился от него.
   — Я собирался это сделать, но, кажется, мы достигли с ним некоторого взаимопонимания. — Вэл ласково погладил жеребца по бархатному носу. — Он согласился со мной, что было бы крайне невежливо сбрасывать человека, который платит за его овес.
   — Но чтобы управлять им, нужна немалая сила. Как же твоя нога…
   — С ней все в порядке. — Вэл пожал плечами. — Возможно, колено и даст о себе знать позже, но это стоит того. Я ехал верхом так легко, как никогда в жизни. А кроме того, мне просто необходимо научиться ездить на бешеных лошадях, если ты собираешься все время от меня убегать.
   — Но я вовсе не убегала! — поспешила возразить Кейт.
   — Нет? Тогда ты очень ловко притворилась, моя дорогая. Исчезла без предупреждения, испугала меня чуть ли не до полусмерти…
   — Извини, я вовсе не собиралась тебя расстраивать.
   — Тогда в следующий раз, будь добра, сообщай о том, куда ты отправляешься, кому-нибудь еще, кроме упрямого, заносчивого призрака. Впрочем, другого раза и не будет. Я с тебя теперь глаз не спущу.
   Вэл приподнял пальцами ее голову за подбородок, заставив посмотреть прямо ему в глаза. Его прикосновение было таким же нежным, как и его знакомая мягкая улыбка, но кое-что изменилось в выражении глаз. Кейт не увидела в них той безудержной страсти, что полыхала совсем недавно, но не было в них и мягкой покорности прежнего Вэла. Его взгляд был спокойным, уверенным и решительным. Взгляд мужчины, который знает, чего хочет, и намерен добиться этого.
   Кейт почувствовала, как ее сердце замерло.
   — Итак, моя дорогая, что это за ерунда? — спросил он ласково. — Почему ты избегала меня?
   — Я уверена, ты знаешь причину, и это вовсе не ерунда, Вэл, — сказала Кейт печально. — Я — Мортмейн, и этим все сказано.
   — Если это все, что тебя волнует, сердце мое, то это ведь очень легко исправить. Ты когда-то просила меня разделить с тобой мое имя, помнишь? И теперь я более чем охотно готов это сделать.
   Вэл наклонился, чтобы поцеловать ее, но Кейт отстранилась. Вэл по-прежнему оставался рыцарем; он, как всегда, был слишком добр к ней.
   — Н-нет, Вэл!
   Вэл сложил руки на груди и, нахмурившись, уставился на нее.
   — Но что же в таком случае ты намерена делать? Бросить меня и обосноваться здесь?
   — Нет, я… не знаю, — запинаясь, пробормотала Кейт. Она сама не совсем понимала, чего надеялась достичь, сбежав сюда, на эту Потерянную землю. — Я всегда слышала, что это место источает зло — такое же зло, какое заключено в самих Мортмейнах. Я думаю, что просто захотела убедиться в этом сама.
   — И как? Ты увидела здесь какое-нибудь зло? Кейт неуверенно оглянулась на чернеющие руины.
   — Нет, — вынуждена была она признать. — Это место показалось мне очень печальным, заброшенным и одиноким, но не злым.
   — Да, — согласился Вэл, чем безмерно удивил ее. — У меня было такое же ощущение, когда я приезжал сюда в эти дни. И если здесь и обитает какой-то злой дух, то это — дух трагедии бессмысленно загубленных жизней, растраченных на ненависть и горечь. — Он нежно улыбнулся ей. — То же самое случилось бы и со мной, Кейт, если бы не ты.
   — О, нет, Вэл! — воскликнула она. — Во всем виноват кристалл, который заставил тебя…
   Но Вэл прервал ее, энергично покачав головой.
   — Нет, Кейт. Ты всегда хотела видеть меня каким-то ангелом, совершенством, но у меня есть такие же слабости, как и у других людей. Я боюсь, что уже давно превратился бы в отшельника, книжного червя, как назвал меня Просперо, если бы ты не спасла меня.
   — Постоянно надоедая и досаждая тебе? — грустно улыбнулась Кейт.
   — Заставляя меня смеяться и хотя бы иногда выползать на солнечный свет, — возразил Вэл. — Ох, Кейт, я наделал так много ошибок! И одна из самых серьезных — та, что я научил тебя презирать и ненавидеть Рэйфа Мортмейна. А ведь он не больше злодей, чем я — герой. — Вэл улыбнулся, увидев растерянность на лице Кейт, и поспешно добавил: — Я могу сказать тебе об этом человеке только одно. Я достаточно долго жил с его ночными кошмарами, с его болью и поэтому знаю совершенно точно: если бы он знал о твоем существовании, Кейт, он бы заботился о тебе и любил тебя. Он никогда бы не отказался от тебя. Ты должна в это поверить, потому что это правда.
   Вэл смотрел на нее своими бархатными искренними глазами, и Кейт неожиданно почувствовала, что действительно верит ему.
   — Я… верю, — прошептала она, и ее глаза наполнились слезами, которые она яростно смахнула рукой.
   То, что сказал сейчас Вэл, не должно было бы иметь для нее никакого значения. Но отчего-то ей было очень важно это услышать. Всю ее жизнь одна мысль не давала ей покоя, причиняла особенную боль, — то, что она была не нужна обоим родителям. Кейт вдруг поняла, что теперь ей будет гораздо легче жить.
   — Я никогда не давал Рэйфу шанса — просто потому, что он носил фамилию Мортмейн, — продолжал Вэл. — Понадобилась роковая ночь Хэллоуина и магия кристалла, чтобы я смог понять его — а также и самого себя. — Он печально улыбнулся ей. — Я не Святой Валентин. И никогда им не был.
   — О, Вэл! — прошептала Кейт и, не стараясь больше сдерживаться, ласково коснулась его щеки. — Я никогда и не хотела, чтобы ты был святым.
   — Правда? Это хорошо.
   Он обхватил ее за талию и притянул к себе ближе, но Кейт уперлась ладонями ему в грудь. Она всем сердцем хотела поверить в это чудо, но продолжала сомневаться.
   — Вэл, скажи, ты… правда уверен, что я нужна тебе? Что ты не делаешь этого просто… из чувства долга? Ты, должно быть, чувствуешь себя обязанным жениться на мне, раз я — твоя Найденная невеста.
   — Обязанным?! — Вэл расхохотался. — Моя дорогая Кейт, ты так до сих пор и не поняла, что представляет собой наша семейная легенда. Здесь нет ничего похожего на долг и обязанность. Только великая магия, которая сводит вместе два любящих сердца. Двое находят друг друга, чтобы любить вечно. Так, как ты и я.
   — Как ты и я, — повторила Кейт, завороженная мягким светом его бархатных карих глаз.
   Вэл нетерпеливо отвел назад ее руки, притянул ближе к себе и поцеловал так, что у нее не осталось никаких поводов для сомнений. Его поцелуй был долгим, медленным и нежным, так что Кейт задрожала и едва не задохнулась.
   — Ну а теперь ты готова забыть все эти глупости и стать моей женой? — спросил он с шутливой строгостью.
   — О, да, Вэл! — очень серьезно ответила Кейт. Вэл отбросил свою трость, обнял Кейт обеими руками и поцеловал ее снова, на этот раз уже по-настоящему крепко. Его нежность растаяла в жаре такой сумасшедшей страсти, которой Кейт никак не ожидала обнаружить снова в своем спокойном, кротком возлюбленном. С трудом заставив себя отстраниться, она изумленно посмотрела на него.
   — Вэл, ты уверен, что на тебя не наложили нового любовного заклятия?
   Он от души рассмеялся.
   — Нет, если только ты опять не взялась за эти глупости с колдовством и прочей чертовщиной.
   Кейт лишь молча покачала головой: она все еще не могла прийти в себя от изумления.
   — Тогда будем считать, что только я один несу ответственность за те нечестивые мысли, которые приходят мне сейчас в голову. Но, учитывая скандальную ситуацию, которую мы уже создали, я полагаю, нам следует вести себя более достойно хотя бы до свадьбы.
   Вэл ласково провел ладонью по ее щеке, и его глаза пылали при этом такой страстью, что Кейт едва не утратила остатки рассудка.
   — Полагаю, что следует, — согласилась она, тяжело вздохнув.
   Впрочем, их благих намерений хватило лишь на несколько секунд. Стоило им встретиться взглядами, они вновь бросились друг другу в объятия.
 
   Остаток дня они провели в огромной постели в Доме на берегу. Тесно прижавшись к Вэлу, Кейт положила голову ему на плечо и с особой остротой наслаждалась тем, что теперь между ними нет никаких преград.
   Вэл лежал возле нее абсолютно обнаженный, и Кейт постоянно хотелось притрагиваться к нему, несмотря на то, что она была уже пресыщена любовными ласками. Ее пальчики медленно скользили по контурам мышц на его груди, заигрывали с колечками волосков.
   Вэл прижал ее к себе покрепче и, поцеловав в макушку, удовлетворенно вздохнул.
   — Я, оказывается, никогда до конца не понимал, насколько неуправляемым может быть безудержное стремление Сентледжа к своей Найденной невесте. — Он снова вздохнул, но на этот раз с сожалением. — Мы должны сейчас одеться, моя дорогая, и, пока не поздно, отправиться искать викария.
   Но Кейт знала, что никакие силы не смогут сейчас заставить ее покинуть его постель. Лениво улыбаясь, она провела пальцами по его заросшему щетиной подбородку.
   — Не беспокойся. Никто даже не подумает свалить наше недостойное поведение на тебя. Скажут, во всем виновата эта ужасная Кейт Фитцледж, найденыш… Как странно, — продолжала она после некоторого раздумья. — Меня всю жизни называли найденышем, а я никогда не чувствовала, что меня «нашли», до тех пор, пока ты однажды не взял меня на руки.
   Вэл поцеловал ее и улыбнулся, но выражение его лица вдруг стало удивительно серьезным.
   — Кейт, я знаю, жители Торрекомба не всегда были добры к тебе. Если хочешь, мы уедем отсюда, как только поженимся. Начнем жизнь с самого начала.
   Кейт упрямо покачала головой.
   — Нет, это мой дом — так же, как и твой. А кроме того, надо учитывать, что здесь живет Эффи.
   — Да, она, без сомнения, будет чувствовать себя очень одиноко, когда ты уедешь из Розового коттеджа. Но мы… мы могли бы предложить ей жить с нами.
   Кейт заметила смятение в его глазах и от души рассмеялась.
   — Как это великодушно с твоей стороны, любовь моя! А ты еще говорил, что в тебе нет ничего героического. Но не беспокойся, у меня совсем другие планы в отношении Эффи. Я собираюсь выдать ее замуж за мистера Тримбла, которого она обожает, но не решается признаться в этом даже себе.
   — Хочешь стать свахой, моя дорогая? — поддразнил ее Вэл.
   — А почему бы и нет. Ты ведь понимаешь, что, как дочь Эффи, я вполне достойна стать следующим Искателем невест. Посмотри, как я хорошо все устроила с Виктором! Сегодня утром я видела, как он направлялся на ферму к Молли Грей. Нет, серьезно, — продолжала она, — я верю, что вполне могла унаследовать дар Эффи. Только я никогда не буду такой покорной, как она! — Кейт воинственно выпятила подбородок. — Если какой-нибудь Сентледж попытается игнорировать невесту, которую я для него выберу, пусть пеняет на себя!
   — Помоги нам господь, — усмехнулся Вэл.
   — Только не вам, сэр. Вас уже ничто и никто не спасет. — И Кейт тут же доказала свою правоту, прижавшись к его губам пылким поцелуем.
   Вэл мгновенно сжал ее в объятиях и перекатился вместе с ней так, что она оказалась на спине.
   — О, Кейт, — прошептал он. — Моя дикар… Нет! — оборвал он себя и поправился, глядя на нее влюбленным взглядом: — Моя леди. Моя прелестная леди дикарочка!
   Они знали друг друга всю жизнь — сначала как друзья, затем как любовники. Но им еще столько предстояло узнать друг о друге, так много сделать открытий! И они решили, что им некуда спешить, потому что теперь у них впереди была целая вечность.

Эпилог

   Декабрьским морозным солнечным утром, к облегчению всего семейства Сентледжей и жителей Торрекомба, наконец состоялась свадьба Кейт и Вэла. Рассказывали, что дед лорда Анатоля, скандально известный повеса и распутник, так воспылал страстью к своей Найденной невесте, что продержал ее в постели целую неделю, прежде чем они смогли наконец добраться до алтаря. Никто, конечно, не ожидал, что этот рекорд будет побит, и уж тем более уважаемым доктором Вэлом Сентледжем. И теперь даже самые старые и мудрые жители Торрекомба только цокали языками И шептали что-то насчет тихого омута и чертей.
   Когда Кейт и Вэл вышли из церкви, собравшаяся там толпа разразилась приветственными криками. Дети махали лентами и забрасывали молодых лепестками цветов. Все отметили, что мисс Кейт оказалась совершенно очаровательной невестой и выглядела на этот раз удивительно серьезно и скромно, как настоящая леди. Ее жених на протяжении всей церемонии не сводил с нее глаз, а оказавшись на крыльце, схватил свою молодую жену в объятия и поцеловал со всей страстью прямо тут, на пороге церкви, к ликованию толпы и крайнему смущению викария.
   Никто в толпе не обратил внимания на высокого мужчину, наблюдавшего за свадебной церемонией с некоторого расстояния. Вселенская тоска появилась в загадочных, обычно непроницаемых глазах лорда Просперо, когда он смотрел на сияющую от счастья невесту.
   — Хорошенько заботься о нашей девочке, Сентледж! — пробормотал великий колдун и, тяжело вздохнув, растворился в тумане.