Кэррол Сьюзен. Любовное заклятие

   — Ну, Эффи, и что это все значит? — спросила она спокойно.
   — Ох, Кейт! Миссис Белл была здесь сегодня утром и рассказала мне ужасные вещи о тебе!
   — Миссис Белл — чертова… я хочу сказать, известная сплетница. Нашла, кого слушать!
   — Но она узнала об этом от мистера Уэнворта, а он — прекрасный человек и настоящий джентльмен, хотя всего лишь хозяин гостиницы. И он сказал…
   Губы Эффи подозрительно задрожали. Кейт поспешно протянула ей еще один платок. Эффи вытерла глаза и громко всхлипнула, прежде чем продолжить.
   — Он сказал, что ты… оседлала Уиллоу и ускакала куда-то посреди ночи!
   — Это было вовсе не посреди ночи, а гораздо раньше.
   — Но ты все же уехала, когда уже было темно! Как ты могла, Кейт?! Скакать по окрестностям одна, ночью… Это не просто неприлично, это очень опасно! С тобой могло случиться абсолютно все, что угодно!
   — Но ведь не случилось же, — заметила Кейт, с ее точки зрения вполне разумно. Придвинув покрытую гобеленом скамеечку для ног, она села рядом с кушеткой. — Ты видишь меня перед собой — в целости и сохранности.
   Однако Эффи нельзя было так просто успокоить.
   — Кейт, ты уже не ребенок, подумай о своей репутации!
   — О какой репутации? — с горечью спросила Кейт. — Большинство жителей Торрекомба уверены, что я, скорее всего, дитя дьявола от какой-нибудь цыганки.
   — Это только потому, что ты изо всех сил стараешься доказать им, что они правы. Если ты не хочешь думать о своей репутации, подумай хотя бы о моей! — Эффи вновь прибегла к помощи платка. — Теперь все считают, что я совершенно ужасная мать!
   — О нет, Эффи! Никто так не думает. Они считают просто, что ты совершила ужасную ошибку, взяв меня в дочери. Я до сих пор не понимаю, почему ты выбрала именно меня.
   — Потому, что ты была самой хорошенькой, самой миленькой девочкой, какую я когда-либо видела.
   — Эффи! — Кейт закатила глаза. — Я всегда была худшим кошмаром для любой матери. Такой и осталась.
   — Нет-нет, дорогая, никогда так не говори! — Эффи нежно погладила ее по щеке своими тонкими пальцами. — Просто временами ты бываешь… чуть более живой и непоседливой, чем хотелось бы.
   Кейт спрятала улыбку и ласково сжала руку Эффи.
   — Извини меня, я правда очень сожалею, что снова расстроила тебя. Но я обязательно должна была уехать сегодня ночью. Это было необходимо.
   — Необходимо? Дитя мое, что же такого важного ты должна была сделать в темноте, ночью?
   Кейт опустила взгляд, избегая смотреть в печальные, обеспокоенные глаза Эффи. В детстве Кейт была очень искусной лгуньей, а Эффи — доверчивой, как ребенок. Ее было так легко обмануть. Может быть, поэтому Кейт всегда испытывала необъяснимую неловкость, если приходилось ей врать, и старалась делать это как можно реже. Однако сейчас о том, чтобы сказать правду, не могло быть и речи. Если, конечно, она не хотела, чтобы у ее приемной матери случился апоплексический удар.
   Кейт заставила себя беспечно пожать плечами.
   — Ты ведь знаешь меня, Эффи. Я совершенно не могу долго усидеть на одном месте, как какая-нибудь благовоспитанная мисс за вышиванием. Иногда в меня вселяется бес, и тогда я беру свою лошадь и скачу куда глаза глядят, чтобы дать выход энергии и побыть одной.
   — А ты была одна, Кейт? — тихо спросила Эффи.
   — Ну конечно, почему ты спрашиваешь? — Кейт была просто потрясена этим вопросом. — Где же ты найдешь такого сумасшедшего, чтобы поехать со мной ночью в Хэллоуин кататься верхом?
   Эффи наклонила голову, беспокойно теребя кружева на платочке.
   — Ну, ты ведь теперь уже взрослая девушка, и… Прогулки верхом при луне вдоль берега — это довольно романтично. Я всегда так думала. Я ведь тоже была молода — и довольно своевольна, знаешь ли. Я понимаю, как легко можно уговорить девушку, чтобы… чтобы…
   Кейт смотрела на нее во все глаза. Сначала она даже не поняла смысла всей этой сбивчивой речи, а когда поняла, то недоверчиво рассмеялась.
   — Боже мой, Эффи! Не могла же ты на самом деле подумать, что у меня было тайное любовное свидание прошлой ночью! Существует только один мужчина, которому я охотно позволила бы соблазнить меня такой вот лунной ночью, да только, к сожалению, он для этого слишком благороден. Ты ведь знаешь, что я всегда была влюблена в…
   — Нет! Не говори этого! — воскликнула Эффи, резко садясь на кушетке. Она даже зажала рукой рот Кейт, чтобы не дать ей произнести имя, которое так хорошо знала.
   Ласково, но решительно Кейт отвела руку Эффи.
   — Скажу я или нет, это ничего не изменит. Я люблю Вэла Сентледжа и всегда буду любить.
   — О, мой бог! — Эффи побледнела и схватила бутылочку с нюхательной солью. — Я так молилась, чтобы у тебя это прошло! Ты ведь даже не упоминала об этом последнее время…
   Кейт тяжело вздохнула. Она как раз и перестала говорить об атом, потому что малейшее упоминание ее чувств к Вэлу вызывало у Эффи такую же точно реакцию, как сейчас. Ее руки так дрожали, что Кейт пришлось самой открыть бутылочку. Эффи, поднеся ее к носу, сделала глубокий вдох и устремила на Кейт свои огромные умоляющие глаза.
   — Твои чувства к Валентину — это всего лишь детское увлечение, которое скоро пройдет. Должно пройти!
   — Каждый считает своим долгом сказать мне об этом. И все из-за какой-то дурацкой легенды! — Кейт через силу улыбнулась, но улыбка получилась довольно вымученной. — Ты — великий и мудрый Искатель невест, Эффи. Почему бы тебе не изменить один раз правилам и не выбрать меня для Вэла Сентледжа?
   Эффи была так потрясена этим предложением, что Кейт тут же пришлось ее успокаивать.
   — Я просто пошутила. Я не верю в эту легенду, но даже если бы это было правдой, такие сказки имеют значение только для золотоволосых принцесс, вроде Розалинды Сентледж. А вовсе не для таких никому не нужных незаконнорожденных найденышей, как я.
   — О, Кейт! Пожалуйста, не говори так!
   Лицо Эффи сморщилось, и она залилась слезами, заставив Кейт пожалеть, что не откусила себе язык. Она знала, что добрая и мягкосердечная Эффи совершенно не выносила упоминаний о тяжелом прошлом Кейт, о том мрачном, ужасном доме, в котором она впервые ее увидела. Временами девушке казалось, что Эффи предпочитает думать, будто она нашла ее в тростниковой корзине, плывущей по реке, как в легенде о Моисее. Хотелось бы Кейт так же легко выбросить из памяти все темные воспоминания своего раннего детства!
   Некоторое время Кейт наблюдала за Эффи, которая горько плакала, прижав к глазам носовой платок. Это был один из тех редких моментов, когда Кейт сама была готова заплакать. Ее сердце разрывалось при мысли о Вэле, о своей безнадежной любви к нему. И ей вдруг очень захотелось узнать, а каково это — оказаться в объятиях настоящей матери, рассказать ей о своих бедах, почувствовать, как ее обнимают родные руки, и услышать слова утешения…
   В отношении Эффи Кейт давно поняла и приняла безропотно, что, как бы та ее ни любила, сколько бы ни покупала лент и нарядных платьев, самое главное она была не в состоянии ей дать. Потому, что из них двоих именно Кейт была сильнее… Она обняла маленькую хрупкую женщину, прижала ее к себе и погладила по плечу. При этом глаза Кейт были сухими и бесконечно усталыми.
   Эффи еще несколько раз всхлипнула и, подняв заплаканные глаза, попыталась улыбнуться.
   — Я знаю, в чем тут дело. Ты просто еще не видела мир. Мы должны уехать отсюда, Кейт! Мы можем поехать в Лондон…
   — В Лондон?!
   Кейт выпустила Эффи из объятий и недоверчиво уставилась на нее. Страшные образы сразу же всплыли в ее памяти: грязные улицы, узкие коридоры с крысами, голодные дети с безнадежным отчаянием в глазах, слишком ожесточенные для своих лет.
   — Эффи! Лондон — это последнее место, куда я бы хотела поехать!
   — Но я же не имею в виду возвращаться в этот… в это страшное место. — Эффи не могла себя заставить даже произнести слово «приют». — Мы поедем в красивую часть города, где живет моя кузина, жена баронета. Она принята в самом лучшем обществе… — Лицо Эффи мгновенно просветлело, она в волнении сжала руки. — О, ты только вообрази, Кейт! Театры, балы, вздохи обожателей… Лондонский сезон, о котором мы так мечтали!
   — Это ты мечтала, Эффи, — мягко возразила Кейт. — Не я.
   — Мы не всегда можем понять, о чем на самом деле мечтаем, Кейт. А тем более — осуществить свои мечты. — Странное выражение вдруг промелькнуло в глазах Эффи. Такой печальной, всепонимающей мудрости Кейт никак не ожидала увидеть на лице Эльфриды Фитцледж. Но уже в следующее мгновение на нем появилось обычное беззаботное и добродушное выражение. Она принялась оживленно болтать, рассказывая о тех замечательных вещах, которые ждут их с Кейт в Лондоне.
   Кейт вовсе не собиралась никуда уезжать от Вэла, а тем более так далеко. Но она даже не попыталась прервать Эффи.
   По крайней мере та перестала плакать, а главное — перестала ее расспрашивать о том, что она делала в канун Дня Всех Святых вдали от дома.
   — Кейт, сходи к Джону и скажи, что мне надо будет отправить письмо сегодня во второй половине дня. И еще я должна посоветоваться с миссис Белл: нам нужно несколько новых платьев для нашего путешествия.
   Эффи спустила ноги с кушетки, явно собираясь встать.
   — Может быть, сначала тебе лучше одеться? — заметила Кейт.
   Эффи засмеялась:
   — О, конечно, ну какая я глупая! Но сначала, будь добра, Кейт, скажи Энн, пусть принесет тосты и кофе. Мне надо немного подкрепиться. Я была так расстроена сегодня утром, когда миссис Белл рассказала мне о моей любимой девочке и об этом ужасном Викторе Сентледже, что совсем забыла о еде.
   — О Викторе? — удивилась Кейт. — А что он натворил?
   — Ох, этот дрянной мальчишка! Он доведет меня до могилы!
   — Но он не должен больше беспокоить тебя, ты ведь уже нашла ему невесту.
   — Да, но представь себе, этот неблагодарный негодяй недоволен моим выбором! Он должен был сделать прошлым вечером предложение Молли Грей. Все ждали этого, и что же? Этот негодник так и не явился, заставив бедную девочку ждать всю ночь. Молли в отчаянии. Так сказала миссис Белл.
   — У миссис Белл, видимо, было очень насыщенное утро, — пробормотала Кейт, а затем добавила, пожав плечами: — Тебе нечего беспокоиться об этом, Эффи. Ты нашла Виктору невесту, а если он не хочет на ней жениться — это не твоя забота. Кстати, Молли от этого только выиграет.
   Кейт никогда не была высокого мнения о Викторе Сентледже. Этот зеленый, неопытный юнец ни в малейшей степени не походил на своего знаменитого деда или отца. Те были сильными, мужественными людьми, настоящими моряками, у которых в жилах текла морская вода, и за каждым числилось немало настоящих приключений. Виктор же радовался, как восторженная девица, если ему удавалось хотя бы причалить к берегу обыкновенную шлюпку.
   Однако Эффи продолжала жаловаться:
   — Иногда я просто не понимаю, зачем так стараюсь. Бывает, до смерти себя замучишь, пока найдешь подходящую партию для очередного Сентледжа, а они никогда по достоинству не ценят мои усилия.
   — Так не делай этого больше!
   — Кейт, дорогая, ты не в состоянии понять. У меня просто нет выбора. Я родилась, чтобы быть Искателем невест для Сентледжей — так же, как и мой дедушка, с несчастным видом сказала Эффи. — Мне назначено судьбой искать любовь для других, заботиться о чужом семейном счастье, в то время как моим единственным желанием всегда было найти счастливую любовь для себя самой…
   — Тогда почему же ты не вышла замуж, Эффи? Я уверена, ты была очень хорошенькой, — заметила Кейт. — Я имею в виду, что ты и сейчас очень симпатичная, — поправилась она. — Должно быть, у тебя было много предложений.
   — Да уж, что было, то было, — с горделивой улыбкой сказала Эффи, кокетливо поправляя свои локоны. — Разумеется, у меня были поклонники, но никто из них не тронул моего сердца. Ах, если бы только я могла пожить со своей кузиной в Лондоне, после того как умер мой дедушка! Уверена, я непременно встретила бы там достойного человека, который бы покорил мое сердце. — Она тяжело вздохнула и закончила совсем другим, прозаическим тоном: — Но, разумеется, я никак не могла пренебречь своими обязанностями Искателя невест. А сейчас уже слишком поздно.
   — Но у тебя и сейчас есть поклонник, — напомнила Кейт. — Преподобный Тримбл просто без ума от тебя. Он почти все время околачивается здесь — и вовсе не потому, что озабочен спасением моей души.
   — Ну что ты, Кейт! — Эффи немного порозовела, но тем не менее упрямо покачала головой. — Он мне не подходит. Разве я могу связать свою судьбу с простым викарием?!
   — Но, Эффи, ведь ты сама внучка такого же деревенского викария.
   — Ну да, конечно… Но только в нас, Фитцледжах, течет благородная кровь. Ведь мы ведем свое происхождение от одной из ветвей рода Сентледжей.
   «От одной из незаконных ветвей», — следовало бы добавить. Основателем рода Фитцледжей был один из многочисленных бастардов Просперо. Но столь очевидный факт нисколько не смущал Эффи и тем более не мог убедить ее в достоинствах мистера Тримбла.
   — Нет, моя девочка, — продолжала уверять Эффи каким-то уж слишком беспечным тоном. — Теперь это уже не имеет для меня никакого значения. Я научилась довольствоваться тем, что имею, и никогда не сожалеть о несбывшемся.
   «Ну, вот это уж абсолютный вздор! — подумала Кейт. — Эффи до сих пор не может без слез видеть свадьбу и плачет вовсе не от радости за жениха и невесту. Она давно должна была бы выйти замуж за доброго, энергичного, чувствительного человека — такого, как викарий. И обзавестись полдюжиной послушных золотоволосых дочек, которые не огорчали бы ее, вылезая по ночам в окна и разгуливая одни в темноте».
   Кейт никогда раньше не задумывалась над этим, но сейчас ей стало ясно: в какой-то мере дьявольская легенда Сентледжей погубила и мечты самой Эффи. Мысль об этом немного огорчила Кейт, немного рассердила — но в основном напугала. Глядя на увядающую красоту своей приемной матери, она вдруг словно увидела собственную судьбу. Наверное, ей тоже суждено провести свою жизнь одной в этом доме, среди всех этих проклятых тикающих часов, отмеряющих мгновения ее молодости. Может быть, если ей повезет, Вэл так же будет заходить сюда от случая к случаю, как сейчас викарий Тримбл — к Эффи…
   Это была настолько удручающая, безрадостная картина, что Кейт совсем сникла и почувствовала острое желание сбежать из этой душной комнаты. Она поднялась и, наклонившись к Эффи, коснулась ее щеки быстрым поцелуем, чем немало удивила свою приемную мать, не привыкшую к таким проявлениям чувств с ее стороны.
   — Я скажу Нэн, чтобы она приготовила тебе кофе, — сказала Кейт и начала боком пробираться к двери.
   — А ты не хочешь остаться и выпить кофе со мной?
   — Нет, мне нужно немного пройтись.
   — Опять одной? — обеспокоенно воскликнула Эффи. — О, Кейт! И это после того, как мы все обсудили!
   — Но ведь сейчас день, Эффи. Со мной ничего не случится.
   Но куда же ты пойдешь, милая?
   Куда? Когда-то на этот вопрос мог быть только один ответ, Но теперь…
   — Не знаю, — тихо сказала Кейт и выскользнула за дверь прежде, чем Эффи успела что-нибудь возразить.
   Эффи прижала руки к груди, чувствуя, как ее все больше охватывает паника, а сердце сжимается от многолетнего страха. Возможно, Кейт и в самом деле не знает, куда собирается пойти, но Эффи-то знает! И она больше не может делать вид что ничего страшного не происходит, и продолжать игнорировать все это.
   — О, боже, ведь она в конце концов пойдет прямо к нему! — простонала Эффи. — Она до сих пор уверена, что влюблена в него, бедняжка!
   Кейт всегда так поступала, еще с тех пор, как была маленькой девочкой. Но только она уже и тогда не была ребенком, а скорее маленькой женщиной, так что это увлечение вскоре могло вырасти в серьезную угрозу.
   «Ты Искатель невест, Эффи. Почему бы тебе не изменить один раз правилам и не выбрать меня для Вэла Сентледжа?» — спросила Кейт. Губы ее при этом кривились в насмешливой улыбке, но глаза — боже мой! Сколько в них было печали и отчаяния! Достаточно, чтобы разбить сердце Эффи.
   — Но что же я могу сделать, девочка? — прошептала она. — Если только…
   Однако брак Кейт и Валентина Сентледжа был совершенно невозможен, и никто не знал этого лучше, чем Эффи.
   Она закрыла лицо руками, ясно осознавая, что должна найти способ, как увезти Кейт из Торрекомба и от Вэла Сентледжа, пока еще не стало слишком поздно.
 
   Кейт накинула на голову капюшон плаща, защищая лицо от резкого ветра, дующего с моря. После безумства вчерашнего ночного шторма море казалось удивительно спокойным, оно мирно плескалось у берега, катая гальку в своем вечном стремлении достичь совершенства формы. Солнце освещало гладь моря, придавая прозрачным волнам обманчивый вид ласковой теплоты, но Кейт никогда бы не купилась на столь очевидный обман.
   Она держалась подальше от кромки воды, ее глаза, полные тоски, не отрываясь, смотрели на далекий одинокий Дом на берегу. Даже яркое солнце не могло смягчить его суровые очертания. Окруженный низкой каменной оградой, дом напоминал маленькую крепость, возможно, даже брошенную. Единственным признаком жизни служил дымок, лениво поднимающийся над трубой. Но калитка была открыта, и дорожка, ведущая к двери, словно манила к себе Кейт.
   Сжав руки в перчатках под плащом, она продолжала стоять, не двигаясь с места. Она не собиралась приходить сюда. Правда не собиралась, потому что ничего хорошего из этого получиться не могло.
   Ничего ведь не изменилось. Она по-прежнему любит Вэла до умопомрачения, а он никогда ее не полюбит. И никакие ее желания, молитвы или заклинания ничего не могут изменить. Но боже, как же она скучает по нему, по его тихому голосу, спокойному свету его глаз! Скучает так сильно, что это стало настоящим мучением.
   Кейт прикусила губу, приняв внезапное решение. Пусть Вэл никогда не станет ее мужем или любовником, но она все же может просто быть рядом с ним, попытаться вернуть назад то, что было между ними прежде, до того ужасного вечера, когда она поцеловала его и предложила ему жениться на ней.
   Она скажет Вэлу, что это была ошибка. Все оказались правы, кроме нее. То, что она чувствовала к нему, было всего лишь детской влюбленностью, но она пришла наконец в себя. Она это преодолела, и теперь они могут снова быть просто Друзьями, как раньше. Она хорошо умеет врать и сможет заставить Вэла поверить ей. А может быть, даже попытается убедить в этом и себя…
   Но прежде, чем Кейт успела претворить свой план в жизнь, она услышала стук копыт. К ней явно приближался какой-то всадник с противоположной от дома стороны берега. Кейт обернулась, прикрыв глаза рукой от солнца, и вдруг у нее перехватило дыхание.
   Могучий жеребец выглядел так, словно только что выпрыгнул прямо из разбивающихся о берег волн. Его лоснящаяся шкура была цвета морской пены, а летящая по ветру грива отливала серебром. Могучий конь скакал прямо по кромке прибоя, весь в сверкающих на солнце брызгах, летящих из-под копыт.
   Кейт прищурилась, но солнце не позволяло ей рассмотреть всадника как следует, она видела только черную гриву его волос, развевающихся по ветру. Впрочем, здесь поблизости был только один человек, способный скакать так безрассудно, не боясь сломать себе шею, — Ланс Сентледж.
   Брат— близнец Вэла во многих отношениях был похож на саму Кейт. Ланс учил ее ездить верхом, фехтовать и вообще поощрял ее самые отчаянные поступки, чем всегда вызывал неудовольствие Вэла. Он совал ей конфеты в карманы, дразнил, дергал за косы -и все это почти одновременно.
   Но как бы ни была она привязана к Лансу, сейчас ей совсем не хотелось с ним встречаться. Впрочем, выбора у нее не было — где же спрячешься на открытом морском берегу?
   Гром копыт приближался, и Кейт подняла было руку для приветствия, да так и застыла. Ланс повернул лошадь и… теперь мчался прямо на нее!
   Он что, потерял рассудок? Кейт была так поражена, что в первое мгновение не могла сдвинуться с места. Затем, придя в себя и подобрав повыше юбки, она развернулась и бросилась бежать. Но было уже слишком поздно. Она слышала гром копыт прямо за спиной, на ее плащ летели брызги. Сердце Кейт бешено билось, она собрала все силы и сделала последний отчаянный рывок, стараясь не попасть под копыта мчащегося на бешеной скорости коня. Но в следующее мгновение сильная рука обхватила ее за талию, и она резко взмыла в воздух, почувствовав себя совершенно беспомощной, словно девица, которую решил похитить кельтский воин-варвар.
   Ланс посадил ее в седло впереди себя, и она вцепилась в его плащ, отчаянно пытаясь удержаться и ожидая каждую секунду, что свалится на землю. Однако Ланс крепко прижал ее одной рукой к себе, не давая упасть, а другой рукой резко натянул поводья. Белый дьявол в лошадиной шкуре взбрыкнул и встал на дыбы, но Ланс каким-то образом сумел удержать жеребца и заставил подчиниться.
   Едва Кейт перевела дух, почувствовав себя в относительной безопасности, она подняла голову и сердито взглянула на него.
   — Черт тебя возьми, Ланс Сентледж! Ты едва не убил меня! Ты что думаешь, что…
   Однако сердитые слова замерли у нее на губах. Она ожидала увидеть беззаботную усмешку Ланса, однако перед ней был совершенно другой человек. Эти темно-карие бархатные глаза под густыми черными бровями и эту чуть кривую улыбку она очень хорошо знала, но чего-то в них было не так.
   Кейт потрясение уставилась на человека, крепко Прижимавшего ее к себе.
   — Вэл?… — прошептала она, не веря своим глазам.

7.

   Вэл откинул голову назад и так громко захохотал, что и лошадь, и Кейт испуганно вздрогнули. Жеребец резко рванул вправо в явном намерении понести, и Вэл, выпустив талию Кейт, схватился обеими руками за поводья. Кейт крепче прижалась к его груди, пытаясь унять бешено бьющееся сердце.
   Он довольно быстро успокоил норовистого коня, хотя Кейт не могла понять, как ему это удалось. Ведь нагрузка на больное колено должна была быть чудовищной. И тем не менее она не видела ни малейших признаков боли на его лице. Наоборот, он даже улыбался.
   — Итак, мисс Кейт, мой дорогой пропавший друг, вы приняли меня за моего брата Ланса, — лениво протянул он, явно подтрунивая над ней. — Мы не виделись всего три дня, и вы уже забыли меня!
   — Н-нет, конечно, нет! Я как раз направлялась к тебе.
   — Тогда почему ты пыталась убежать от меня?
   — Почему? — мгновенно вскинулась Кейт, возмущенная этим вопросом. — Да потому, что ты направил лошадь прямо на меня, вот почему!
   — Но ты должна была бы догадаться. Ведь мы столько раз играли в эту игру, ты бросалась мне навстречу, а я подхватывал тебя и сажал на лошадь.
   — Да, но это же не Вулкан!
   — Ты очень наблюдательна, моя дорогая. Глаза Кейт округлились от изумления: Вэл никогда не был таким насмешливым.
   — Где ты достал этого дьявола? — спросила она.
   — Купил сегодня утром у моего кузена Калеба. Нравится?
   — Он великолепен. Но, Вэл, тебе не стоило…
   — Это почему же?
   Почему?! Кейт едва могла поверить своим ушам. Ей никогда не приходилось говорить с Вэлом о подобных вещах: он всегда был таким терпеливым и разумным в отношении своего увечья, так тонко чувствовал малейшие неловкости и всячески избегал их.
   — Ты думаешь, что я не смогу управлять этим великолепным животным, ведь так? — спросил он резко. — Ты полагаешь, что единственный, кто может скакать на таких лошадях, — это мой брат?
   — Ну, я… — замялась Кейт.
   — Тогда позволь мне сказать тебе кое-что, моя дорогая. Когда-то я управлялся с такими лошадьми не хуже Ланса. Даже лучше.
   В его словах прозвучала такая горечь, какой она никогда не слышала от него прежде, и в то же время в глазах мелькнуло что-то злобное. Это поразило ее не меньше, чем появление Вэла на норовистом жеребце.
   — Может, тебе нужны доказательства? — спросил он, поджимая губы.
   — Нет, конечно, нет, Вэл! Ты не должен никому доказывать, что…
   Но конец ее фразы так и остался недосказанным. Вэл ударил каблуками по бокам жеребца, и тот тут же рванулся в галоп. Все, что Кейт могла сделать, — это вцепиться изо всех сил в Вэла, пока они неслись к его дому с умопомрачительной скоростью. Конь и в самом деле был великолепен, и она могла бы даже найти эту бешеную скачку весьма возбуждающей, если бы так смертельно не боялась за Вэла. Ведь он мог еще больше повредить больную ногу.
   Ее страх превратился в самую настоящую панику, когда она увидела, что конь пролетел мимо ворот и направляется прямо к низкой каменной стене. Было ясно, что они никогда не смогут взять это препятствие: у Вэла слишком слабое колено, а конь чересчур своенравный, к тому же несет дополнительный непривычный вес.
   — Вэл! Не-е-ет! — закричала она.
   Но Вэл, кажется, ее даже не слышал. Он наклонился вперед, в его глазах зажегся незнакомый ей напряженный, ликующий огонек. Стена выросла прямо перед ними размытым, неясным пятном.
   Кейт обхватила руками шею Вэла и вся собралась. У нее захватило дух, когда она поняла, что взлетает вверх, а потом копыта лошади стукнулись о землю с такой силой, что у Кейт внутри все кости загремели. В первое мгновение ей показалось, что они сейчас перелетят через голову жеребца и рухнут на землю со сломанными шеями. Но Вэлу и на этот раз удалось удержать и успокоить лошадь. Они остановились посредине двора. Все кончилось, но Кейт все еще не могла унять свое отчаянно колотящееся сердце.