Страница:
Лорд Уинтер долго не возвращался, и Зения, закрыв глаза, положила обе руки на хиджаб. Потом она услышала стук лошадиных копыт, а когда его голос снаружи окликнул ее по имени, вздрогнула и наклонилась к окну.
Сидя на Шаджар без седла, лорд Уинтер подъехал к самому окну и, улыбаясь, смотрел на Зению.
– Аллах! – Кобыла затанцевала и стала на дыбы, взмахнув гривой, словно была готова к атаке. – Открой, любимая!
Зения с трудом открыла окно, впустив холодный воздух.
– Что вы делаете?
– Повторяю свой успех. – Обдав Зению холодом, он потянулся вверх и поймал ее руку. – Я снова похищаю тебя. Тебе придется чуть больше помочь мне, если ты не хочешь, чтобы я сам вытащил тебя в окно.
– Вы сумасшедший! – рассмеялась она.
– Что ж, видимо, мое сумасшествие сработало, как нужно.
– А миссис Боуд говорит, что вы стеснительный джентльмен!
– Бываю, во время пустой болтовни, – согласился он.
– Могу я выйти через дверь?
– Нет, любимая, так слишком нормально и просто. – Он заставил лошадь подойти еще ближе. – Ты должна выйти через окно, чтобы доказать, что любишь меня.
– У меня нет накидки, – оправдывалась Зения, сев на подоконник.
– Щепетильность, достойная леди, особенно когда проверяется твоя бессмертная преданность! Прыгай сюда, и мы отправимся.
Обхватив Зению рукой за талию, лорд Уинтер потянул ее вниз к себе. Зения почувствовала, что падает, но затем она оказалась в его крепких руках, и лошадь помчалась по следу, проложенному коляской в тающем снегу.
Зения оглянулась на дом. В предвечернем солнце здание с высокими белыми окнами, построенное из золотистого камня, представляло собой удивительное зрелище на фоне простиравшегося за ним поросшего вереском пространства, где виднелись полоски желтой травы, а вдали поднимались скалы.
– Я с Элизабет буду жить здесь? – спросила Зения, боясь, чтобы ее слова не прозвучали скорее утверждением, чем вопросом.
– Я искренне надеюсь, что будет именно так, – рассмеялся лорд Уинтер, но затем добавил изменившимся, более натянутым тоном: – Я думал, ты предпочтешь Суонмир, он, безусловно, гораздо цивилизованнее.
– Да, но этот дом мой.
– У меня точно такое же мнение, волчонок. – Он крепко прижал к себе Зению.
– Быть может, вы не очень расстроитесь, если мы отведем для оружия специальную комнату.
– М-м… – Он потерся носом о ее шею. – Вижу, миссис Боуд уже поработала над тобой.
– Можно, я куплю новую ткань для штор в столовой?
– Ты можешь все вынести и сжечь, а потом отделать дом заново. Здесь лишь старинный хлам. Сожги сам дом, если хочешь, а мы будем спать в коттедже.
– Миссис Боуд говорит, что вы так же спокойно можете жить под мостом.
– Я скорее похож на тролля, чем на филистера. И я подозреваю, что где-то там, в старинных вещах живет какая-то высшая сила, так что тебе лучше всего не выносить их на свет, по крайней мере без проверки.
– Что такое тролль? – спросила Зения, когда впереди замаячил коттедж егеря, приютившийся внизу у края болота.
– Демон, волчонок. Джинн, который живет под мостами и под землей.
– О-о!
Ночью, после неторопливого и сладостного занятия любовью, Арден лежал рядом с ней теплый и сонный, а Зения при свете камина рассматривала его лицо, все время чувствуя на шее амулет. Серебряная вещица, прилипшая к ее груди, не переставала волновать ее. Амулет принес ей настоящее успокоение, но когда Зения, касаясь его, призывала на помощь волшебную силу, она чувствовала себя не христианкой и не англичанкой – она чувствовала, что древний мир Востока затягивает ее.
Лорд Уинтер достаточно хорошо знал ее, он понимал, что в момент кризиса она будет реагировать на свои потаенные страхи, веря в суеверные, колдовские фантазии своей матери, в господство демонов и сверхъестественных сил, и поэтому написал ей заклинание. Но хуже всего, что Зения верила в его заклинание. Даже когда ее разум боролся с чувствами, в глубине души она верила, что хиджаб удержит лорда Уинтера. Она видела подтверждение своей уверенности в том, как Арден смотрел на нее, как говорил с ней, подчиняясь волшебству.
Зения выбралась из кровати и присела на корточки перед последними дрожащими языками пламени в камине. Лорд Уинтер пошевелился, и она испуганно взглянула на него, стыдясь, что он увидит ее, но он только подвинулся на подушках, устраиваясь поудобнее. Теплый золотистый свет падал на его голое плечо, лицо, черные брови и темные волосы, смешивавшиеся с тенями.
Держа в руке амулет, Зения пристально смотрела на него. Она знала, что ей не нужно волшебство, чтобы доверять Ардену, чтобы удержать его, и решила, что бросит в огонь заклинание. Глубоко прерывисто вздохнув, она взяла со стола широкий нож и вскрыла серебряную печать. Ей на ладонь выпал маленький скрученный в трубку клочок бумаги, пахнущий дымом и немного почерневший от копоти свечи. Но она помедлила, перед тем как бросить его в огонь, и расправила скрученную бумажку.
У Зении сжалось сердце, когда она увидела каббалистические знаки: магическая надпись, отчетливая и черная, была сделана не арабскими, не английскими и не другими знакомыми буквами. Странно изящная и могущественная, она шла поперек обрывка, притягивая и отталкивая одновременно, подобно демоническому облику лорда Уинтера. Исходившая от нее энергия не позволила Зении бросить бумажку в пламя.
– Мне кажется, ты смотришь на нее вверх ногами, – объяснил Арден.
Услышав его голос, Зения, тихо охнув от испуга, взглянула на него.
– Переверни ее, волчонок, – приподнявшись на локте, он неторопливо улыбнулся ей, – а потом возвращайся в постель.
Она перевернула клочок бумаги, и мгновенно слова стали четкими и понятными.
«Я люблю тебя», – говорило заклинание, ее магическое заклинание, которое должно было удержать его.
«Я люблю тебя».
Очень осторожно она скатала клочок бумаги и снова положила его в амулет. Крепко надавив на нож, она запечатала серебряную полоску, которая удерживала талисман внутри, надела амулет на шею, забралась в постель и глубоко зарылась в дорогие и надежные объятия.
Историческая справка
Сидя на Шаджар без седла, лорд Уинтер подъехал к самому окну и, улыбаясь, смотрел на Зению.
– Аллах! – Кобыла затанцевала и стала на дыбы, взмахнув гривой, словно была готова к атаке. – Открой, любимая!
Зения с трудом открыла окно, впустив холодный воздух.
– Что вы делаете?
– Повторяю свой успех. – Обдав Зению холодом, он потянулся вверх и поймал ее руку. – Я снова похищаю тебя. Тебе придется чуть больше помочь мне, если ты не хочешь, чтобы я сам вытащил тебя в окно.
– Вы сумасшедший! – рассмеялась она.
– Что ж, видимо, мое сумасшествие сработало, как нужно.
– А миссис Боуд говорит, что вы стеснительный джентльмен!
– Бываю, во время пустой болтовни, – согласился он.
– Могу я выйти через дверь?
– Нет, любимая, так слишком нормально и просто. – Он заставил лошадь подойти еще ближе. – Ты должна выйти через окно, чтобы доказать, что любишь меня.
– У меня нет накидки, – оправдывалась Зения, сев на подоконник.
– Щепетильность, достойная леди, особенно когда проверяется твоя бессмертная преданность! Прыгай сюда, и мы отправимся.
Обхватив Зению рукой за талию, лорд Уинтер потянул ее вниз к себе. Зения почувствовала, что падает, но затем она оказалась в его крепких руках, и лошадь помчалась по следу, проложенному коляской в тающем снегу.
Зения оглянулась на дом. В предвечернем солнце здание с высокими белыми окнами, построенное из золотистого камня, представляло собой удивительное зрелище на фоне простиравшегося за ним поросшего вереском пространства, где виднелись полоски желтой травы, а вдали поднимались скалы.
– Я с Элизабет буду жить здесь? – спросила Зения, боясь, чтобы ее слова не прозвучали скорее утверждением, чем вопросом.
– Я искренне надеюсь, что будет именно так, – рассмеялся лорд Уинтер, но затем добавил изменившимся, более натянутым тоном: – Я думал, ты предпочтешь Суонмир, он, безусловно, гораздо цивилизованнее.
– Да, но этот дом мой.
– У меня точно такое же мнение, волчонок. – Он крепко прижал к себе Зению.
– Быть может, вы не очень расстроитесь, если мы отведем для оружия специальную комнату.
– М-м… – Он потерся носом о ее шею. – Вижу, миссис Боуд уже поработала над тобой.
– Можно, я куплю новую ткань для штор в столовой?
– Ты можешь все вынести и сжечь, а потом отделать дом заново. Здесь лишь старинный хлам. Сожги сам дом, если хочешь, а мы будем спать в коттедже.
– Миссис Боуд говорит, что вы так же спокойно можете жить под мостом.
– Я скорее похож на тролля, чем на филистера. И я подозреваю, что где-то там, в старинных вещах живет какая-то высшая сила, так что тебе лучше всего не выносить их на свет, по крайней мере без проверки.
– Что такое тролль? – спросила Зения, когда впереди замаячил коттедж егеря, приютившийся внизу у края болота.
– Демон, волчонок. Джинн, который живет под мостами и под землей.
– О-о!
Ночью, после неторопливого и сладостного занятия любовью, Арден лежал рядом с ней теплый и сонный, а Зения при свете камина рассматривала его лицо, все время чувствуя на шее амулет. Серебряная вещица, прилипшая к ее груди, не переставала волновать ее. Амулет принес ей настоящее успокоение, но когда Зения, касаясь его, призывала на помощь волшебную силу, она чувствовала себя не христианкой и не англичанкой – она чувствовала, что древний мир Востока затягивает ее.
Лорд Уинтер достаточно хорошо знал ее, он понимал, что в момент кризиса она будет реагировать на свои потаенные страхи, веря в суеверные, колдовские фантазии своей матери, в господство демонов и сверхъестественных сил, и поэтому написал ей заклинание. Но хуже всего, что Зения верила в его заклинание. Даже когда ее разум боролся с чувствами, в глубине души она верила, что хиджаб удержит лорда Уинтера. Она видела подтверждение своей уверенности в том, как Арден смотрел на нее, как говорил с ней, подчиняясь волшебству.
Зения выбралась из кровати и присела на корточки перед последними дрожащими языками пламени в камине. Лорд Уинтер пошевелился, и она испуганно взглянула на него, стыдясь, что он увидит ее, но он только подвинулся на подушках, устраиваясь поудобнее. Теплый золотистый свет падал на его голое плечо, лицо, черные брови и темные волосы, смешивавшиеся с тенями.
Держа в руке амулет, Зения пристально смотрела на него. Она знала, что ей не нужно волшебство, чтобы доверять Ардену, чтобы удержать его, и решила, что бросит в огонь заклинание. Глубоко прерывисто вздохнув, она взяла со стола широкий нож и вскрыла серебряную печать. Ей на ладонь выпал маленький скрученный в трубку клочок бумаги, пахнущий дымом и немного почерневший от копоти свечи. Но она помедлила, перед тем как бросить его в огонь, и расправила скрученную бумажку.
У Зении сжалось сердце, когда она увидела каббалистические знаки: магическая надпись, отчетливая и черная, была сделана не арабскими, не английскими и не другими знакомыми буквами. Странно изящная и могущественная, она шла поперек обрывка, притягивая и отталкивая одновременно, подобно демоническому облику лорда Уинтера. Исходившая от нее энергия не позволила Зении бросить бумажку в пламя.
– Мне кажется, ты смотришь на нее вверх ногами, – объяснил Арден.
Услышав его голос, Зения, тихо охнув от испуга, взглянула на него.
– Переверни ее, волчонок, – приподнявшись на локте, он неторопливо улыбнулся ей, – а потом возвращайся в постель.
Она перевернула клочок бумаги, и мгновенно слова стали четкими и понятными.
«Я люблю тебя», – говорило заклинание, ее магическое заклинание, которое должно было удержать его.
«Я люблю тебя».
Очень осторожно она скатала клочок бумаги и снова положила его в амулет. Крепко надавив на нож, она запечатала серебряную полоску, которая удерживала талисман внутри, надела амулет на шею, забралась в постель и глубоко зарылась в дорогие и надежные объятия.
Историческая справка
В то время как героиня этого романа Зения полностью создана моим воображением, леди Эстер и ее молодой любовник Майкл Брюс – совершенно реальные фигуры, настолько же фантастичные, как и сама их история. Я твердо придерживалась известных исторических фактов, связанных с ними, и только заполнила пробелы. Хотя нет каких-либо доказательств появления незаконнорожденного ребенка от их любовной связи в пустыне, на самом деле существовал период времени, сразу же после того как леди Эстер настояла, чтобы Майкл оставил ее в Ливане, когда она как будто болела чумой. Действительно, вокруг нее свирепствовала эпидемия бубонной чумы, но признаки ее болезни не были похожи на симптомы чумы. В период ее долгого выздоровления, длившегося от восьми до десяти месяцев, она не допускала к себе даже доверенного медика – доктора Мериона, а затем внезапно появилась посвежевшая и готовая отправиться в пустыню на поиски сокровищ. Ходили слухи – и во французской газете даже появилась заметка, – что у нее был ребенок или несколько детей от Брюса, но на этом кончаются исторические факты, имеющие отношение к делу.
Об истории леди Эстер Стенхоп и Майкла Брюса можно написать отдельно целый роман. Для тех, кого заинтересовала их жизнь, я рекомендую краткую биографию леди Эстер в книге «Одержимые исследователи: английские путешественники в мир арабских пустынь» Джеймса К. Симмонса. Почти все более ранние биографии искажают реальность, описывая леди Эстер как сморщенную «старую каргу» в возрасте тридцати четырех лет, и безосновательно заявляют о «слабости» характера Майкла Брюса. И то и другое не способствует пониманию настоящей высокой драмы и сложности их отношений. Письма леди Эстер и Брюса, опубликованные его потомком Айаном Брюсом в книгах «Языческая жрица в Ливане: любовная связь леди Эстер Стенхоп и Майкла Брюса» и «Лавалетт Брюс: его похождения и интриги до и после Ватерлоо», рисуют читателю более яркий и правильный образ интересного и сложного молодого человека, который если и не удовлетворил чужих надежд на величие, возлагавшихся на него и его отцом, и любовницей, чтобы удовлетворить собственные амбиции, то, во всяком случае, продолжал жить и после леди Эстер Стенхоп.
А что касается возраста «старой карги», которая перешагнула тридцатичетырехлетнюю отметку, – ну что ж! Быть может, вполне реально предположить, что красивого, здорового мужчину, которому немногим больше двадцати лет (и который определенно доказал своей дальнейшей жизнью, что мог иметь любую женщину, какую пожелал бы), интересовала только политика леди Эстер? В конце концов, отвлекаясь от всех предположений биографов и исторических фактов, я полагаю, что самое яркое и живое представление о реальных отношениях леди Эстер и Майкла Брюса можно получить, слушая песню Рода Стюарта «Мэгги Мэй».
Об истории леди Эстер Стенхоп и Майкла Брюса можно написать отдельно целый роман. Для тех, кого заинтересовала их жизнь, я рекомендую краткую биографию леди Эстер в книге «Одержимые исследователи: английские путешественники в мир арабских пустынь» Джеймса К. Симмонса. Почти все более ранние биографии искажают реальность, описывая леди Эстер как сморщенную «старую каргу» в возрасте тридцати четырех лет, и безосновательно заявляют о «слабости» характера Майкла Брюса. И то и другое не способствует пониманию настоящей высокой драмы и сложности их отношений. Письма леди Эстер и Брюса, опубликованные его потомком Айаном Брюсом в книгах «Языческая жрица в Ливане: любовная связь леди Эстер Стенхоп и Майкла Брюса» и «Лавалетт Брюс: его похождения и интриги до и после Ватерлоо», рисуют читателю более яркий и правильный образ интересного и сложного молодого человека, который если и не удовлетворил чужих надежд на величие, возлагавшихся на него и его отцом, и любовницей, чтобы удовлетворить собственные амбиции, то, во всяком случае, продолжал жить и после леди Эстер Стенхоп.
А что касается возраста «старой карги», которая перешагнула тридцатичетырехлетнюю отметку, – ну что ж! Быть может, вполне реально предположить, что красивого, здорового мужчину, которому немногим больше двадцати лет (и который определенно доказал своей дальнейшей жизнью, что мог иметь любую женщину, какую пожелал бы), интересовала только политика леди Эстер? В конце концов, отвлекаясь от всех предположений биографов и исторических фактов, я полагаю, что самое яркое и живое представление о реальных отношениях леди Эстер и Майкла Брюса можно получить, слушая песню Рода Стюарта «Мэгги Мэй».