Страница:
– Но почему вы уехали? Ведь там должно быть так чудесно!
– Ну, ты же знаешь, маленький волк, я убил там женщину, – ответил он, погрузившись в ночь и танец. – И поэтому я не мог заставить себя оставаться там.
Зения серьезно посмотрела на него, посмотрела без всякой тревоги или отвращения – дитя, рожденное среди волков и привыкшее к таким вещам.
Лорду Уинтеру не верилось, что он рассказывает свою историю девушке, ему казалось, что он ничего не говорил, однако он слышал свой голос:
– Я утопил ее. – Перестав танцевать, он остановился и спрятал лицо в грязных волосах Зении. – Я не хотел жениться на ней. Я был пьян, дьявольски пьян. И лодка опрокинулась. Я не пытался спасти ее. Она была не нужна мне, и я позволил ей утонуть.
Зения сжала его руку, но ничего не сказала. Подняв голову, он взглянул в окно на небо, где на темном горизонте еще теплился последний отблеск света.
– Она боялась своей матери, боялась моего отца, боялась своей тени. Я ее ненавидел, потому что она хотела вовлечь меня в свои страхи. Но между нами не случилось ничего, кроме поцелуев. Боже, думаю, они, наверное, считали меня полным недотепой – слишком застенчивым, чтобы поддерживать связный разговор. Вот неуклюжая пара получилась бы из нас! – Он тихо, невесело усмехнулся. – Хотя я не думаю, что она особенно беспокоилась обо мне. – Обращенное к нему лицо Зении казалось нереальным, и Арден, подняв руку, коснулся ее щеки, провел пальцами по гладкой коже. – Где ты был, маленький волк? Одиннадцать лет назад ты мне так был нужен!
– С бедуинами.
– Судьба, – пробормотал лорд Уинтер, – проклятая судьба. Всю свою жизнь я искал тебя, – он гладил пальцами ее лицо, которого уже не мог видеть, – а сегодня я нашел тебя.
– Я совсем не такая, как вы обо мне думаете. Я всегда боюсь, – проговорила она, когда он привлек ее к себе. – И сейчас я боюсь.
– Я знаю, – шепнул он, – я все знаю, волчонок.
Вздрогнув, Зения прижалась к нему, и Арден поцеловал ее в щеку, но поцелуй не принес успокоения. Она тихо застонала и, опустив голову, спрятала лицо у него на груди, отчего он мгновенно воспламенился. Пламя вспыхнуло в самых бездонных глубинах его души и тела, не признавая никаких законов и приличий. Темнота, хрупкая фигура Зении, прижавшейся к нему, страх девушки и его собственный страх внезапно остро потребовали осуществления перед лицом смерти извечного ритуала слияния. Арден прижал Зению спиной к колонне, разжал руки, взял ее большими пальцами под подбородок и, подняв ей голову, нашел ее губы. Он целовал ее жадно, неистово, страстно.
Для него было невыносимо на пороге вечности оказаться так близко от нее и никогда не стать частью ее. Зения не противилась, когда он всем телом прижал ее к камню. Ей хотелось, чтобы он касался ее, чтобы он именно так – грубо – трогал ее, потому что его нежность могла довести ее до слез и разорвать на тысячу кусков. Она хотела не поддаваться страху, чтобы лорд Уинтер гордился ею. А сейчас она буквально готова захлебнуться противным клокочущим страхом, и, чтобы унять его, ей хотелось ощущать его жесткие требовательные губы на своих губах. Зения притянула его ближе, так близко, насколько было возможно, и напряженность его тела и возбужденное дыхание поразили ее. Ее руки обожгло жаром, и она ощутила, как у него на шее быстро бьется жилка – его жизнь пульсировала под ее пальцами. Он застонал, словно от боли, и отодвинулся. В комнате стало абсолютно темно, и Зения видела только неясные очертания его фигуры.
– Нет, – Зения обеими руками схватилась за полу его одежды, – не оставляйте меня.
– Не оставлю.
Они стояли не шевелясь, его руки лежали у нее на плечах, как будто какое-то колдовство удерживало их там.
– Я хочу быть храброй, – прошептала она. – Я не хочу плакать, – она сглотнула, – но я буду плакать, если вы не будете держать меня.
– Так плачь! – сердито выговорил он. – Что из того, если ты будешь плакать?
– Пожалуйста, не отпускайте меня! – в отчаянии воскликнула Зения.
Его руки остались у нее на плечах, и он сжал их так, что пальцы вонзились ей в тело. Неожиданно Зения потянулась вверх, нагнула к себе его голову и нашла его губы. Арден почувствовал, что пол уходит у него из-под ног, и последние остатки благородства рассыпались в прах.
– Я подлец, – прошептал он у ее губ. – Я хочу тебя, я хочу в тебя. – Она поняла его, он почувствовал это по тому, как она замерла. – Останови меня, черт возьми! – воскликнул он, касаясь губами ее кожи.
Зения совершенно неподвижно замерла в его объятиях. Он чувствовал ее, ощущал каждый дюйм ее тела, хрупкого, как у стеклянной статуэтки, и такого тонкого, что ему хотелось заплакать.
– Продолжайте, – спокойно поддержала она его. – Какая теперь разница?
Завтра их уже не будет в живых!
Арден отскочил от нее в темноту, чувствуя себя диким зверем, заключенным в клетку, и бросился лицом вниз на ковры. Он всегда полагал, что приговоренные к смерти должны быть абсолютно бесчувственными – они и выглядели такими. Но многие ли из них оказывались запертыми наедине с женщиной, которая тоже должна умереть вместе с ними, а до того будет терзать их тело и душу?
Зения просила обнять ее, и ее мольбу об утешении Арден мог бы исполнить. По крайней мере обнять ее – только обнять. Он приподнялся на локте, и она мгновенно опустилась рядом на ковер и прильнула к нему, как Селим прижимался к его спине в течение многих ночей. Он крепко обнял девушку, лег на бок и прижал ее лицо к своему плечу, а ее тело к своему телу. Утешение. Утешение.
– Усни, – шепнул он, погладив ее по волосам, – усни.
Зения крепко обвила его руками, а когда он немного расслабился от жаркого объятия, она придвинулась, чтобы быть еще ближе, прижалась к нему бедрами и ненароком нажала на его возбужденную плоть.
Арден почувствовал восхитительное ощущение, ему показалось, что он снова обретает жизнь, его дыхание участилось, и он погрузил пальцы в путаницу волос. Зения пахла песком, верблюдами, дымом костра и… женщиной. Теперь он понял источник всех дразнящих видений в пустыне, где его тело знало то, чего не понимал мозг.
И это было невыносимо. Ардену казалось, что он сейчас заплачет.
Какая разница?
Никакой, кроме того, что ему необходимо знать, чтобы Зения хотела его. Он не хотел только брать – он хотел и давать. Но он знал, что через несколько часов все сомнения канут в небытие.
– Усни, – снова шепнул он.
– Не думаю, что смогу уснуть, – тихим глухим голосом отозвалась она у самой его груди.
– Ты хочешь, чтобы я помог тебе уснуть? – Пропустив ее волосы между пальцами, он провел рукой вниз по ее спине, а затем, подняв руку вверх, накрыл маленькую грудь под грубой тканью – такую маленькую, такую нежную, такую мягкую. – Я могу помочь тебе уснуть.
– Да, прошу вас, – прошептала Зения.
Арден знал, как доставить удовольствие женщине. С другими людьми ему всегда было трудно, и от них он держался в стороне, но женщины не относились к людям в его понимании. Они были совершенно другими существами, и с ними он мог говорить языком своего тела – удивительно легко, с удовольствием и со страстью. Арден наклонился над девушкой, слегка коснулся губами нежной кожи у нее за ухом, дотронулся до нее языком. Ничего не видя в темноте, он скользнул рукой вверх по ее бедру и, собрав в кулак грубую ткань одежды, потянул ее вверх. Первое прикосновение к девичьей коже, гладкой и прохладной, ошеломило его, и в нем вспыхнул огонь – так вспыхивает пламенем холодный сухой лист, брошенный на горячие угли.
– Зения, – произнес он, и ее имя так странно прозвучало в его устах, будто иностранное слово.
– Что? – тихо спросила она, устраиваясь на его руке у плеча. Он казался таким огромным и сильным, что она могла в нем спрятаться. С самого начала ей хотелось спать рядом с ним, чтобы укрыться от всего мира. Но мир собирался убить и его тоже.
– Я хочу помочь тебе уснуть, – пробормотал Арден. Его пальцы потянули завязки на горловине ее рубашки, сняли веревочный пояс с кинжалом, и он легко поднял выше талии больше ничем не удерживаемую одежду.
Зения понимала, что он поднял ее одежды, чтобы войти в нее, как мужчина входит в свою жену. Но она не его жена. Зения радовалась темноте, которая могла скрыть ее стыд. И все же она жаждала, чтобы он касался ее, обнимал и целовал, как будто ее тело – мед. Прикосновение его руки к обнаженной коже было для Зении незнакомым, но движение его ладони, огрубевшей в пустыне, оказалось нежным и приятным.
– Зения, – тихо повторил он. – Ты похожа на цветок, на тот цветок со странными маленькими острыми лепестками, который может расти где угодно. – Говоря так, он дотронулся до ее груди и погладил пальцем соски. – Маленькие острые лепестки, как эти.
От восторга у нее перехватило дыхание.
– Я говорю глупости. – Тихо, грустно усмехнувшись, он спрятал лицо в ее волосах, а потом, опустив голову ниже, поцеловал сосок, зажав его между языком и зубами.
– Ох! – выдохнула Зения.
Рука Ардена, лежавшая внизу, приподняла девушку вверх, так что она прогнулась дугой, и его рот жадно приник к ее груди. Зения отдалась своему чувству к Ардену, и он в ответ доставил ей удовольствие. Он подарил ей забвение от всех ужасов, став центром ее мира. Рисуя языком круги на ее коже, опаляя жаром дыхания ее ухо, он прогонял прочь ее страхи. Сквозь одежду она угадывала богатство его упругих, гладких мускулов и мужского естества, а когда он сел возле нее и стянул через голову свою свободную арабскую рубашку, она увидела на его плечах свет звезд.
Завтра… О нет, Зения не хотела и не могла думать о наступающем дне, она не могла осознать и поверить в то, что будет завтра.
Когда Арден заключил ее в объятия, Зения потянулась вверх и, обвив руками его шею, ощутила, как у него под кожей пульсирует кровь, а потом провела рукой по его подбородку и отросшей щетине – Арден был другой, незнакомый и все тот же самый.
– Я похожа на мед? – едва дыша от смущения, спросила она.
– Нет. – Он наклонился и поцеловал ее, прижавшись к ней всем телом, а потом, зарывшись пальцами в ее волосы, взял в ладони ее лицо. – Ты как вода. Как искрящаяся вода. – Он коснулся губами ее шеи. – О Боже, такая искрящаяся, холодная и чистая вода, что ее больно пить.
Она поняла, что он готов лечь на нее, и тут же ощутила на себе тяжесть его тела. Несмотря на то что Зения долгое время прожила среди мужчин, она никогда не видела их раздетыми, так как бедуины болезненно стеснительны даже между собой, но она видела животных и маленьких мальчиков и все знала. Сейчас она немного испугалась, но то, что ожидало ее там, вне маленького клубка сплетенных тел, казалось ей таким ужасным.
– Я сказал глупость? Но я могу жить без меда, – глухо отозвался он, уткнувшись в ее шею, – а прожить без воды не могу.
– Нет. – Необыкновенно счастливая, она кожей ощутила его дыхание и, обняв Ардена, заплакала. – Это не глупость.
– Ты плачешь? – после долгого молчания спросил он.
Зения провела руками по его обнаженной спине и, коснувшись раскрытой ладонью ягодиц, познакомилась с их формой.
Застонав, Арден сильнее придавил ее вниз, и восхитительная, сладостная дрожь пробежала по всем ее жилам. Он приподнялся, на мгновение замер, прижавшись губами к ее губам, просунул руки ей под бедра и, подняв ее тело навстречу себе, напористо двинулся в нее, прорывая девственную преграду. Несмотря на то что, входя в нее, он причинил ей боль, с силой преодолевая барьер, Зения все же выгнулась вверх, чтобы принять его, и чуть слышно всхлипнула, став настоящей женщиной.
– Не плачь, не нужно плакать, – утешал он и, взяв в ладони ее лицо, поцеловал его и погладил по щекам.
Издав низкий горловой звук, Арден продвинулся еще глубже в нее и стал медленно, неторопливо двигаться туда и обратно, а Зения поглаживала его и слушала, как он дышит сквозь зубы, – она слышала конец каждого вдоха и глубокий выдох, сопровождавшийся стоном удовольствия. Ее собственное дыхание наполовину застревало у нее в горле, ее тело изгибалось в такт с движениями мужчины, достигая пика наслаждения при каждом болезненном проникновении. Боль исчезала, когда он заполнял ее всю целиком, и ее тело сжималось, стараясь не отпускать его. Зения обнимала Ардена за плечи, обхватывала ногами, настойчиво удерживая внутри себя.
– О Боже. Боже мой! – Его хриплый шепот наполнял ее уши, как его тело наполняло ее неопытное тело.
Почти потеряв разум, Зения решила, что нельзя разжимать объятия, что, если она не отпустит его, он не сможет оставить ее, а войдет еще глубже и будет входить и выходить снова и снова. Зения едва дышала, ее голова откинулась назад, и, когда Арден стал целовать ей шею и грудь, она поднялась дугой вверх к небесам и к нему, дрожа, как безумная, пока немыслимое чувство блаженства надолго не захватило все ее существо, затмевая сладость, и в ней не осталось никаких ощущений, кроме ощущения его пульсирующей жизни в ней. Содрогнувшись, он расслабился с тихим стоном и, тяжело дыша, остался лежать на ней.
– Спасибо тебе, – выдохнул Арден, – спасибо.
– Спасибо вам, – в ответ прошептала она и грудью почувствовала, что он беззвучно усмехнулся, и у себя на плече, под его щекой, ощутила влагу.
Кроме странно-вежливой благодарности друг другу, они больше не проронили ни слова. Спустя долгое время, в течение которого Зения лежала, ни о чем не думая, а только ощущая тяжесть его неподвижного тела, Арден приподнялся и откатился с нее. Она не попросила его вернуться, хотя ей очень хотелось, чтобы он не оставлял ее. Бережными движениями он оправил ей рубашку, потянув вниз, чтобы прикрыть наготу, – еще одно проявление вежливости, молчаливое и приятное, – а потом сел, и она услышала шуршание грубой ткани, когда он через голову надевал рубашку.
– Теперь ты сможешь уснуть? – спросил Арден, ложась рядом с ней и привлекая ее к себе.
– Да. Благодарю вас.
Поцеловав ее в висок, он лежал, обняв ее и не отрывая губ от ее кожи.
Но ни один из них не уснул.
Глава 9
– Ну, ты же знаешь, маленький волк, я убил там женщину, – ответил он, погрузившись в ночь и танец. – И поэтому я не мог заставить себя оставаться там.
Зения серьезно посмотрела на него, посмотрела без всякой тревоги или отвращения – дитя, рожденное среди волков и привыкшее к таким вещам.
Лорду Уинтеру не верилось, что он рассказывает свою историю девушке, ему казалось, что он ничего не говорил, однако он слышал свой голос:
– Я утопил ее. – Перестав танцевать, он остановился и спрятал лицо в грязных волосах Зении. – Я не хотел жениться на ней. Я был пьян, дьявольски пьян. И лодка опрокинулась. Я не пытался спасти ее. Она была не нужна мне, и я позволил ей утонуть.
Зения сжала его руку, но ничего не сказала. Подняв голову, он взглянул в окно на небо, где на темном горизонте еще теплился последний отблеск света.
– Она боялась своей матери, боялась моего отца, боялась своей тени. Я ее ненавидел, потому что она хотела вовлечь меня в свои страхи. Но между нами не случилось ничего, кроме поцелуев. Боже, думаю, они, наверное, считали меня полным недотепой – слишком застенчивым, чтобы поддерживать связный разговор. Вот неуклюжая пара получилась бы из нас! – Он тихо, невесело усмехнулся. – Хотя я не думаю, что она особенно беспокоилась обо мне. – Обращенное к нему лицо Зении казалось нереальным, и Арден, подняв руку, коснулся ее щеки, провел пальцами по гладкой коже. – Где ты был, маленький волк? Одиннадцать лет назад ты мне так был нужен!
– С бедуинами.
– Судьба, – пробормотал лорд Уинтер, – проклятая судьба. Всю свою жизнь я искал тебя, – он гладил пальцами ее лицо, которого уже не мог видеть, – а сегодня я нашел тебя.
– Я совсем не такая, как вы обо мне думаете. Я всегда боюсь, – проговорила она, когда он привлек ее к себе. – И сейчас я боюсь.
– Я знаю, – шепнул он, – я все знаю, волчонок.
Вздрогнув, Зения прижалась к нему, и Арден поцеловал ее в щеку, но поцелуй не принес успокоения. Она тихо застонала и, опустив голову, спрятала лицо у него на груди, отчего он мгновенно воспламенился. Пламя вспыхнуло в самых бездонных глубинах его души и тела, не признавая никаких законов и приличий. Темнота, хрупкая фигура Зении, прижавшейся к нему, страх девушки и его собственный страх внезапно остро потребовали осуществления перед лицом смерти извечного ритуала слияния. Арден прижал Зению спиной к колонне, разжал руки, взял ее большими пальцами под подбородок и, подняв ей голову, нашел ее губы. Он целовал ее жадно, неистово, страстно.
Для него было невыносимо на пороге вечности оказаться так близко от нее и никогда не стать частью ее. Зения не противилась, когда он всем телом прижал ее к камню. Ей хотелось, чтобы он касался ее, чтобы он именно так – грубо – трогал ее, потому что его нежность могла довести ее до слез и разорвать на тысячу кусков. Она хотела не поддаваться страху, чтобы лорд Уинтер гордился ею. А сейчас она буквально готова захлебнуться противным клокочущим страхом, и, чтобы унять его, ей хотелось ощущать его жесткие требовательные губы на своих губах. Зения притянула его ближе, так близко, насколько было возможно, и напряженность его тела и возбужденное дыхание поразили ее. Ее руки обожгло жаром, и она ощутила, как у него на шее быстро бьется жилка – его жизнь пульсировала под ее пальцами. Он застонал, словно от боли, и отодвинулся. В комнате стало абсолютно темно, и Зения видела только неясные очертания его фигуры.
– Нет, – Зения обеими руками схватилась за полу его одежды, – не оставляйте меня.
– Не оставлю.
Они стояли не шевелясь, его руки лежали у нее на плечах, как будто какое-то колдовство удерживало их там.
– Я хочу быть храброй, – прошептала она. – Я не хочу плакать, – она сглотнула, – но я буду плакать, если вы не будете держать меня.
– Так плачь! – сердито выговорил он. – Что из того, если ты будешь плакать?
– Пожалуйста, не отпускайте меня! – в отчаянии воскликнула Зения.
Его руки остались у нее на плечах, и он сжал их так, что пальцы вонзились ей в тело. Неожиданно Зения потянулась вверх, нагнула к себе его голову и нашла его губы. Арден почувствовал, что пол уходит у него из-под ног, и последние остатки благородства рассыпались в прах.
– Я подлец, – прошептал он у ее губ. – Я хочу тебя, я хочу в тебя. – Она поняла его, он почувствовал это по тому, как она замерла. – Останови меня, черт возьми! – воскликнул он, касаясь губами ее кожи.
Зения совершенно неподвижно замерла в его объятиях. Он чувствовал ее, ощущал каждый дюйм ее тела, хрупкого, как у стеклянной статуэтки, и такого тонкого, что ему хотелось заплакать.
– Продолжайте, – спокойно поддержала она его. – Какая теперь разница?
Завтра их уже не будет в живых!
Арден отскочил от нее в темноту, чувствуя себя диким зверем, заключенным в клетку, и бросился лицом вниз на ковры. Он всегда полагал, что приговоренные к смерти должны быть абсолютно бесчувственными – они и выглядели такими. Но многие ли из них оказывались запертыми наедине с женщиной, которая тоже должна умереть вместе с ними, а до того будет терзать их тело и душу?
Зения просила обнять ее, и ее мольбу об утешении Арден мог бы исполнить. По крайней мере обнять ее – только обнять. Он приподнялся на локте, и она мгновенно опустилась рядом на ковер и прильнула к нему, как Селим прижимался к его спине в течение многих ночей. Он крепко обнял девушку, лег на бок и прижал ее лицо к своему плечу, а ее тело к своему телу. Утешение. Утешение.
– Усни, – шепнул он, погладив ее по волосам, – усни.
Зения крепко обвила его руками, а когда он немного расслабился от жаркого объятия, она придвинулась, чтобы быть еще ближе, прижалась к нему бедрами и ненароком нажала на его возбужденную плоть.
Арден почувствовал восхитительное ощущение, ему показалось, что он снова обретает жизнь, его дыхание участилось, и он погрузил пальцы в путаницу волос. Зения пахла песком, верблюдами, дымом костра и… женщиной. Теперь он понял источник всех дразнящих видений в пустыне, где его тело знало то, чего не понимал мозг.
И это было невыносимо. Ардену казалось, что он сейчас заплачет.
Какая разница?
Никакой, кроме того, что ему необходимо знать, чтобы Зения хотела его. Он не хотел только брать – он хотел и давать. Но он знал, что через несколько часов все сомнения канут в небытие.
– Усни, – снова шепнул он.
– Не думаю, что смогу уснуть, – тихим глухим голосом отозвалась она у самой его груди.
– Ты хочешь, чтобы я помог тебе уснуть? – Пропустив ее волосы между пальцами, он провел рукой вниз по ее спине, а затем, подняв руку вверх, накрыл маленькую грудь под грубой тканью – такую маленькую, такую нежную, такую мягкую. – Я могу помочь тебе уснуть.
– Да, прошу вас, – прошептала Зения.
Арден знал, как доставить удовольствие женщине. С другими людьми ему всегда было трудно, и от них он держался в стороне, но женщины не относились к людям в его понимании. Они были совершенно другими существами, и с ними он мог говорить языком своего тела – удивительно легко, с удовольствием и со страстью. Арден наклонился над девушкой, слегка коснулся губами нежной кожи у нее за ухом, дотронулся до нее языком. Ничего не видя в темноте, он скользнул рукой вверх по ее бедру и, собрав в кулак грубую ткань одежды, потянул ее вверх. Первое прикосновение к девичьей коже, гладкой и прохладной, ошеломило его, и в нем вспыхнул огонь – так вспыхивает пламенем холодный сухой лист, брошенный на горячие угли.
– Зения, – произнес он, и ее имя так странно прозвучало в его устах, будто иностранное слово.
– Что? – тихо спросила она, устраиваясь на его руке у плеча. Он казался таким огромным и сильным, что она могла в нем спрятаться. С самого начала ей хотелось спать рядом с ним, чтобы укрыться от всего мира. Но мир собирался убить и его тоже.
– Я хочу помочь тебе уснуть, – пробормотал Арден. Его пальцы потянули завязки на горловине ее рубашки, сняли веревочный пояс с кинжалом, и он легко поднял выше талии больше ничем не удерживаемую одежду.
Зения понимала, что он поднял ее одежды, чтобы войти в нее, как мужчина входит в свою жену. Но она не его жена. Зения радовалась темноте, которая могла скрыть ее стыд. И все же она жаждала, чтобы он касался ее, обнимал и целовал, как будто ее тело – мед. Прикосновение его руки к обнаженной коже было для Зении незнакомым, но движение его ладони, огрубевшей в пустыне, оказалось нежным и приятным.
– Зения, – тихо повторил он. – Ты похожа на цветок, на тот цветок со странными маленькими острыми лепестками, который может расти где угодно. – Говоря так, он дотронулся до ее груди и погладил пальцем соски. – Маленькие острые лепестки, как эти.
От восторга у нее перехватило дыхание.
– Я говорю глупости. – Тихо, грустно усмехнувшись, он спрятал лицо в ее волосах, а потом, опустив голову ниже, поцеловал сосок, зажав его между языком и зубами.
– Ох! – выдохнула Зения.
Рука Ардена, лежавшая внизу, приподняла девушку вверх, так что она прогнулась дугой, и его рот жадно приник к ее груди. Зения отдалась своему чувству к Ардену, и он в ответ доставил ей удовольствие. Он подарил ей забвение от всех ужасов, став центром ее мира. Рисуя языком круги на ее коже, опаляя жаром дыхания ее ухо, он прогонял прочь ее страхи. Сквозь одежду она угадывала богатство его упругих, гладких мускулов и мужского естества, а когда он сел возле нее и стянул через голову свою свободную арабскую рубашку, она увидела на его плечах свет звезд.
Завтра… О нет, Зения не хотела и не могла думать о наступающем дне, она не могла осознать и поверить в то, что будет завтра.
Когда Арден заключил ее в объятия, Зения потянулась вверх и, обвив руками его шею, ощутила, как у него под кожей пульсирует кровь, а потом провела рукой по его подбородку и отросшей щетине – Арден был другой, незнакомый и все тот же самый.
– Я похожа на мед? – едва дыша от смущения, спросила она.
– Нет. – Он наклонился и поцеловал ее, прижавшись к ней всем телом, а потом, зарывшись пальцами в ее волосы, взял в ладони ее лицо. – Ты как вода. Как искрящаяся вода. – Он коснулся губами ее шеи. – О Боже, такая искрящаяся, холодная и чистая вода, что ее больно пить.
Она поняла, что он готов лечь на нее, и тут же ощутила на себе тяжесть его тела. Несмотря на то что Зения долгое время прожила среди мужчин, она никогда не видела их раздетыми, так как бедуины болезненно стеснительны даже между собой, но она видела животных и маленьких мальчиков и все знала. Сейчас она немного испугалась, но то, что ожидало ее там, вне маленького клубка сплетенных тел, казалось ей таким ужасным.
– Я сказал глупость? Но я могу жить без меда, – глухо отозвался он, уткнувшись в ее шею, – а прожить без воды не могу.
– Нет. – Необыкновенно счастливая, она кожей ощутила его дыхание и, обняв Ардена, заплакала. – Это не глупость.
– Ты плачешь? – после долгого молчания спросил он.
Зения провела руками по его обнаженной спине и, коснувшись раскрытой ладонью ягодиц, познакомилась с их формой.
Застонав, Арден сильнее придавил ее вниз, и восхитительная, сладостная дрожь пробежала по всем ее жилам. Он приподнялся, на мгновение замер, прижавшись губами к ее губам, просунул руки ей под бедра и, подняв ее тело навстречу себе, напористо двинулся в нее, прорывая девственную преграду. Несмотря на то что, входя в нее, он причинил ей боль, с силой преодолевая барьер, Зения все же выгнулась вверх, чтобы принять его, и чуть слышно всхлипнула, став настоящей женщиной.
– Не плачь, не нужно плакать, – утешал он и, взяв в ладони ее лицо, поцеловал его и погладил по щекам.
Издав низкий горловой звук, Арден продвинулся еще глубже в нее и стал медленно, неторопливо двигаться туда и обратно, а Зения поглаживала его и слушала, как он дышит сквозь зубы, – она слышала конец каждого вдоха и глубокий выдох, сопровождавшийся стоном удовольствия. Ее собственное дыхание наполовину застревало у нее в горле, ее тело изгибалось в такт с движениями мужчины, достигая пика наслаждения при каждом болезненном проникновении. Боль исчезала, когда он заполнял ее всю целиком, и ее тело сжималось, стараясь не отпускать его. Зения обнимала Ардена за плечи, обхватывала ногами, настойчиво удерживая внутри себя.
– О Боже. Боже мой! – Его хриплый шепот наполнял ее уши, как его тело наполняло ее неопытное тело.
Почти потеряв разум, Зения решила, что нельзя разжимать объятия, что, если она не отпустит его, он не сможет оставить ее, а войдет еще глубже и будет входить и выходить снова и снова. Зения едва дышала, ее голова откинулась назад, и, когда Арден стал целовать ей шею и грудь, она поднялась дугой вверх к небесам и к нему, дрожа, как безумная, пока немыслимое чувство блаженства надолго не захватило все ее существо, затмевая сладость, и в ней не осталось никаких ощущений, кроме ощущения его пульсирующей жизни в ней. Содрогнувшись, он расслабился с тихим стоном и, тяжело дыша, остался лежать на ней.
– Спасибо тебе, – выдохнул Арден, – спасибо.
– Спасибо вам, – в ответ прошептала она и грудью почувствовала, что он беззвучно усмехнулся, и у себя на плече, под его щекой, ощутила влагу.
Кроме странно-вежливой благодарности друг другу, они больше не проронили ни слова. Спустя долгое время, в течение которого Зения лежала, ни о чем не думая, а только ощущая тяжесть его неподвижного тела, Арден приподнялся и откатился с нее. Она не попросила его вернуться, хотя ей очень хотелось, чтобы он не оставлял ее. Бережными движениями он оправил ей рубашку, потянув вниз, чтобы прикрыть наготу, – еще одно проявление вежливости, молчаливое и приятное, – а потом сел, и она услышала шуршание грубой ткани, когда он через голову надевал рубашку.
– Теперь ты сможешь уснуть? – спросил Арден, ложась рядом с ней и привлекая ее к себе.
– Да. Благодарю вас.
Поцеловав ее в висок, он лежал, обняв ее и не отрывая губ от ее кожи.
Но ни один из них не уснул.
Глава 9
При первом же звуке Арден молниеносно сел. Он не думал, что прошло много времени, до рассвета еще далеко, и темнота стояла непроглядная. Не может быть, чтобы уже пришло время, – кровь застучала у него в ушах. «Слишком скоро, слишком скоро, пожалуйста, еще не сейчас!» – взмолился он. Снаружи тихо стукнул отодвигаемый засов. Почувствовав, как Зения вцепилась в него, Арден крепко сжал ей руку и застыл. Момент настал, они идут, и вместе с ними приближается нереальность, которую он ожидал. Он встал в темноте и, обняв Зению, вставшую рядом с ним, ждал, когда появится свет. «Неужели все произойдет в такой тьме?» – мелькнуло у него в голове. Дверь тихо заскрипела.
– Инглези! – шепотом окликнул его голос. – Выходите с женщиной. Вас ждут верблюды!
Что-то подобное молнии пробежало по венам Ардена, и оцепенение пропало.
«Рашид! – со злостью подумал он. – Во имя Пророка и девяноста девяти имен Аллаха и во имя его сотого имени, Господь накажи тебя и даруй тебе долгую жизнь и могущество, старый лис!»
– Дхай, – прошипел в звездной темноте чей-то голос.
Верблюд Зении зашевелился, заворчал – благословенно знакомый звук, – поставил на колени передние ноги, и Зения ухватилась за его шею, чтобы не упасть. Животное в два рывка подняло во весь рост заднюю часть туловища, и Зения, чувствуя себя так, словно спускается по крутому холму, прижалась к его спине, а затем, резким броском выпрямив передние ноги, верблюд поднялся с колен. Никогда еще ей так не хотелось наклониться и с благодарностью обнять длинную покачивающуюся шею животного, двинувшегося вперед быстрым плавным шагом хорошо обученного верхового верблюда.
Выбравшись из своей темницы, они быстро миновали темные улицы Хаиля, пальмовые рощи и оказались в пустыне, где их ожидали другие верблюды. Они уже находились далеко за крепостными стенами Хаиля. Когда стражники в воротах без звука открыли им путь, Зения сначала подумала о помощи принца Рашида, но двое мужчин, сопровождавших их, были не бедуинами, а египтянами – черный офицер и солдат из гарнизона. И хотя они, несомненно, совершали побег, они все еще как бы находились под арестом: их верблюдов погоняли молчаливые бедуины, которых она не могла рассмотреть в темноте.
Ночной воздух обвевал щеки Зении, скакавшей, как всегда, по-мужски, обхватив ногами бока животного, и в первый раз такая посадка показалась ей странной и неудобной – она ясно осознала свой пол, чувствуя, что все несправедливо и в то же время правильно. Ужас, терзавший ее, уже казался нереальным, как будто его никогда и не было. Но Зения продолжала реально ощущать лорда Уинтера внутри себя и вокруг себя так же остро, как его запах, оставшийся у нее на коже, и это ее смущало. Египтяне, возможно, ничего не замечали, но она уверена, что в чистом ночном воздухе бедуины ощущали его запах. Ей хотелось вместе с запахом на себе завернуться в какую-нибудь верблюжью попону, как делают путешествующие женщины-кочевницы, или скрыться под вуалью, как принято у городских женщин, но у нее не было даже куффии. Она хотела спрятаться, утаить от всех, что она женщина, и не открывать своего секрета никому, кроме Ардена.
– Куда мы направляемся? – в конце концов, нарушив молчание, спросил лорд Уинтер так тихо, что его голос почти заглушало шарканье ног верблюдов по песку.
– Вы направляетесь в Каир, инглези, – ответил офицер.
– В Каир! – тихо воскликнул лорд Уинтер.
– К вали, к Мухаммеду Али.
У Зении сжалось сердце. Вице-король Египта, отец Ибрагима-паши, самый могущественный враг ее матери, которого она всегда люто ненавидела. Леди Эстер давным-давно невзлюбила Мухаммеда Али и при каждом удобном случае становилась поперек ему и его войскам. А лорд Уинтер воспринял новость с усмешкой.
– Веллах, дай Бог, чтобы он по заслугам оценил вас.
– Иншаллах, – с довольной усмешкой откликнулся из темноты офицер. – Халид Ибн-Сауд пес и дурак.
– Да, он достаточно глуп, чтобы убить подданную Англии, – заметил лорд Уинтер. – За ее смерть последовала бы страшная месть, и вы даже не представляете себе какая.
– А вы, инглези, еще больший дурак, что пришли в пустыню и привели с собой женщину в маскараде, – фыркнул офицер. – Такое безумие выше моего понимания. Но, волей Аллаха, мы оберегаем вашу бесшабашную голову. Она нужна моему паше.
– Ваш паша мог бы высказаться вчера и избавить нас от скверной ночи.
– Так лучше. Даже ваххабитские псы умеют пользоваться оружием.
– Совершенно верно, – хмыкнул лорд Уинтер. – И англичане будут благодарить Мухаммеда Али за то, что сохранил нам на плечах наши головы, верно? Господь не забудет его доброты!
– И позволит инглези понять все безумие войны на стороне султана, – язвительно добавил офицер.
– Клянусь бородой, можете не сомневаться, что я объясню им это.
Зения удержала при себе свои тревоги, решив, что нужно будет найти способ связаться с лордом Уинтером, сказать ему, что она не посмеет довериться прихоти Мухаммеда Али. Не более трех лет назад ее мать разожгла восстание друзов со всей изобретательностью и коварством, на которые была способна. Когда бы шейх друзов ни приходил в Дар-Джун, леди Эстер приветствовала его насмешливым напоминанием о том, что их племена без единого выстрела покорились армии сына Мухаммеда Али. «Что, неужели у вас не нашлось ни одной пули для Ибрагима-паши?» – постоянно насмехалась она над гордыми горными племенами. Искра попала на сухой, готовый воспламениться трут. Восстание вспыхнуло и распространялось по Ливану, пока леди Эстер с улыбкой выслушивала высказывания Мухаммеда Али о том, что англичанка причинила ему больше неприятностей, чем все восставшие народы Сирии и Палестины.
Зения не собиралась подчиняться Мухаммеду Али, но сейчас они в пустыне, до Каира предстоял еще долгий путь, и она не сомневалась, что найдет возможность тайно поговорить с лордом Уинтером, и они убегут, благополучно доберутся до какого-нибудь порта и сядут на пароход, идущий в Англию, – они оба, как он обещал.
Раз или два лорд Уинтер о чем-то тихо разговаривал с египтянами, но ей не сказал ни слова, а Зении очень хотелось знать, о чем он думал. Тогда в Хаиле, в запертой комнате, она понимала его без слов, но сейчас в пустыне сделать это было трудно. При свете звезд верблюд, размеренно покачиваясь, продолжал резво идти рысью, унося Зению все дальше. После безумного напряжения долгих часов заключения и стремительного побега в тишине Зения чувствовала себя неимоверно усталой и крепко держалась за луку седла.
Зения не представляла себе, как далеко они отъехали от Хаиля, но постепенно небо светлело, и очертания идущих верблюдов и окружающих гор вырисовывались все яснее. Когда стало достаточно светло, Зения, повернув голову, сосчитала караван – их оказалось девять человек: два египтянина, до зубов вооруженных мушкетами, пистолетами и мечами, бедуины, один из которых вел верблюда лорда Уинтера, а другой – ее собственного, проводник и ехавшие сзади два охранника с двумя вьючными верблюдами на поводу. На одном из охранников, кроме обычного боевого снаряжения, она увидела винтовку лорда Уинтера.
В слабом предутреннем свете египтянин что-то тихо сказал проводнику, тот шлепнул своего верблюда, который побежал вприпрыжку, остальные верблюды последовали его примеру, и весь караван двинулся быстрее. Полупрозрачный рассвет застал их вблизи причудливой гряды остроконечных скал. Зубчатая линия их вырисовывалась на фоне белых, поднимавшихся почти до самого гребня песчаных дюн, окутывая основание высоких розовых стен, образовывавших лощины и ущелья с густыми черными тенями. Проводник, видимо, вел свой караван в одну из усыпанных камнями лощин. С последними звездами, как раз исчезавшими на небосклоне, верблюды остановились в прохладной тени стен. Один из бедуинов быстро вскарабкался вверх на крутую скальную стену, чтобы осмотреться, а Зения повернулась к лорду Уинтеру. Встретившись с ней взглядом, лорд Уинтер немного нахмурился и, отвернувшись, спрыгнул со своего остановившегося верблюда, перекинув ногу через шею животного. Зения спустилась таким же способом, как лорд Уинтер и бедуины, не заставляя своего верблюда опускаться на колени, и, подойдя к лорду Уинтеру, стала рядом с ним, но он так и не посмотрел на нее и ни слова ей не сказал.
– Здесь мы будем дожидаться темноты, – объявил офицер.
– Так близко от Хаиля? – удивился лорд Уинтер.
– Так приказал мой паша, – ответил египтянин. – Он хочет избавиться от преследования саудов этого пса Халида.
Зения вспомнила египетского генерала с застывшим взглядом, который сидел по правую руку от эмира, молчаливый и угрюмый, как хозяин, держащий на поводке непослушного щенка.
– Вы не должны попадаться на глаза никому из кочевников и не должны ни с кем разговаривать, – добавил офицер. – Если вы дадите мне слово не делать никаких попыток к общению, я не стану вас связывать.
– Клянусь именем Аллаха, – не мешкая, заверил его лорд Уинтер.
– А вы? – Чернокожий офицер взглянул на Зению.
Стоя рядом с лордом Уинтером, чуть позади него, она тихо ревностно поклялась.
– Вы должны переодеться и надеть покрывало, как подобает женщине, – приказал египтянин. Сняв сумку, он вытащил из нее черный мешок с одеждой и бросил его Зении.
Зению от обиды бросило в жар, но она нагнулась, чувствуя, что все пристально наблюдают за ней, подняла мешок и отошла за скалу, чтобы надеть накидку из темной ткани, которая скроет ее с головы до ног. Она решила надеть одежду поверх своей свободной рубашки и с трудом справлялась с излишней одеждой, а когда ей все-таки удалось, офицер выразительно заметил:
– Лицо.
Зения закрыла лицо и мгновенно поняла, как изменилась в их глазах; в своем черном одеянии она стала почти призрачной, невидимой – стала женщиной. Мужчины смотрели мимо нее, сквозь нее – куда угодно, только не на нее, и даже лорд Уинтер не поднял на нее взгляда.
Он казался чужим, и, почувствовав, как в ней поднимается гнев, Зения хотела сбросить покрывало и заставить Ардена повернуться к ней лицом. Но она не решилась, постепенно осознавая, что прошедшая ночь и сегодняшний день – не одно и то же. Тогда они действовали, не имея будущего, и только теперь обнаружили, что оно все-таки существует.
Синие тени падали на высокие розовые скальные стены у входа в ущелье. Мужчины ели, усевшись в кружок на землю, но без Зении – она стояла возле своего верблюда, глядя на них из-под покрывала. Окончив есть, они встали, оставив ей еду, которую она уже должна есть в одиночку.
Лорд Уинтер задержался на мгновение дольше других, и Зения подумала, что он ждет ее, но когда она сделала шаг вперед, он быстро вскочил на ноги и бросился к ней; при виде выражения его лица Зения отступила назад. Раздался хлопок, верблюд рядом с ней застонал и покачнулся. Через мгновение парализующего изумления она поняла, что хлопком был выстрел.
Выстрелил наблюдатель, оказавшийся предателем. С криком он бежал вниз с песчаной дюны, расположенной поперек входа в ущелье. Вокруг Зении поднялась суматоха, все кинулись к занятым едой животным, верблюд лорда Уинтера рванулся вперед и попал в свалку животных и людей. А лорд Уинтер, оставшийся стоять перед Зенией, наклонился, обхватил ее за талию и бросил вперед. Земля и небо закружились перед ее глазами, и она угодила в руки одного из египтян, сидевшего верхом на бегущем верблюде. Когда она опустилась между офицером и лукой седла, верблюд, неистово погоняемый всадником, взревел и галопом понесся к выходу из ущелья. Другие животные бежали вслед за ними, и бедуины на ходу вскакивали на своих верблюдов. Зении удалось повернуться, и она краем глаза увидела, как лорд Уинтер вскочил верхом на вьючного верблюда и выхватил из багажа свою винтовку. Но когда он выстрелил в предателя-наблюдателя, она потеряла его из виду, потому что ее верблюд вырвался из ущелья и, вздымая песок, взлетел на дюну. Столб пыли, поднимавшийся к рассветному небу, указывал путь преследователей, невидимых из-за высокой вершины дюны. Зения слышала, как офицер отдал краткую команду, по которой второй египтянин и бедуин повернули своих верблюдов и направились обратно. Мужчина, с которым она скакала, не воспользовался свободным проходом позади дюны, а погнал своего верблюда вдоль основания гряды, держась в холодной тени. Послышались щелчки ружейных выстрелов, и египетский офицер с силой шлепнул своего верблюда, заставив его прижаться к отливающему синевой песку. Зения попыталась снова повернуться, чтобы посмотреть назад, но ее грубо вернули на место.
– Инглези! – шепотом окликнул его голос. – Выходите с женщиной. Вас ждут верблюды!
Что-то подобное молнии пробежало по венам Ардена, и оцепенение пропало.
«Рашид! – со злостью подумал он. – Во имя Пророка и девяноста девяти имен Аллаха и во имя его сотого имени, Господь накажи тебя и даруй тебе долгую жизнь и могущество, старый лис!»
– Дхай, – прошипел в звездной темноте чей-то голос.
Верблюд Зении зашевелился, заворчал – благословенно знакомый звук, – поставил на колени передние ноги, и Зения ухватилась за его шею, чтобы не упасть. Животное в два рывка подняло во весь рост заднюю часть туловища, и Зения, чувствуя себя так, словно спускается по крутому холму, прижалась к его спине, а затем, резким броском выпрямив передние ноги, верблюд поднялся с колен. Никогда еще ей так не хотелось наклониться и с благодарностью обнять длинную покачивающуюся шею животного, двинувшегося вперед быстрым плавным шагом хорошо обученного верхового верблюда.
Выбравшись из своей темницы, они быстро миновали темные улицы Хаиля, пальмовые рощи и оказались в пустыне, где их ожидали другие верблюды. Они уже находились далеко за крепостными стенами Хаиля. Когда стражники в воротах без звука открыли им путь, Зения сначала подумала о помощи принца Рашида, но двое мужчин, сопровождавших их, были не бедуинами, а египтянами – черный офицер и солдат из гарнизона. И хотя они, несомненно, совершали побег, они все еще как бы находились под арестом: их верблюдов погоняли молчаливые бедуины, которых она не могла рассмотреть в темноте.
Ночной воздух обвевал щеки Зении, скакавшей, как всегда, по-мужски, обхватив ногами бока животного, и в первый раз такая посадка показалась ей странной и неудобной – она ясно осознала свой пол, чувствуя, что все несправедливо и в то же время правильно. Ужас, терзавший ее, уже казался нереальным, как будто его никогда и не было. Но Зения продолжала реально ощущать лорда Уинтера внутри себя и вокруг себя так же остро, как его запах, оставшийся у нее на коже, и это ее смущало. Египтяне, возможно, ничего не замечали, но она уверена, что в чистом ночном воздухе бедуины ощущали его запах. Ей хотелось вместе с запахом на себе завернуться в какую-нибудь верблюжью попону, как делают путешествующие женщины-кочевницы, или скрыться под вуалью, как принято у городских женщин, но у нее не было даже куффии. Она хотела спрятаться, утаить от всех, что она женщина, и не открывать своего секрета никому, кроме Ардена.
– Куда мы направляемся? – в конце концов, нарушив молчание, спросил лорд Уинтер так тихо, что его голос почти заглушало шарканье ног верблюдов по песку.
– Вы направляетесь в Каир, инглези, – ответил офицер.
– В Каир! – тихо воскликнул лорд Уинтер.
– К вали, к Мухаммеду Али.
У Зении сжалось сердце. Вице-король Египта, отец Ибрагима-паши, самый могущественный враг ее матери, которого она всегда люто ненавидела. Леди Эстер давным-давно невзлюбила Мухаммеда Али и при каждом удобном случае становилась поперек ему и его войскам. А лорд Уинтер воспринял новость с усмешкой.
– Веллах, дай Бог, чтобы он по заслугам оценил вас.
– Иншаллах, – с довольной усмешкой откликнулся из темноты офицер. – Халид Ибн-Сауд пес и дурак.
– Да, он достаточно глуп, чтобы убить подданную Англии, – заметил лорд Уинтер. – За ее смерть последовала бы страшная месть, и вы даже не представляете себе какая.
– А вы, инглези, еще больший дурак, что пришли в пустыню и привели с собой женщину в маскараде, – фыркнул офицер. – Такое безумие выше моего понимания. Но, волей Аллаха, мы оберегаем вашу бесшабашную голову. Она нужна моему паше.
– Ваш паша мог бы высказаться вчера и избавить нас от скверной ночи.
– Так лучше. Даже ваххабитские псы умеют пользоваться оружием.
– Совершенно верно, – хмыкнул лорд Уинтер. – И англичане будут благодарить Мухаммеда Али за то, что сохранил нам на плечах наши головы, верно? Господь не забудет его доброты!
– И позволит инглези понять все безумие войны на стороне султана, – язвительно добавил офицер.
– Клянусь бородой, можете не сомневаться, что я объясню им это.
Зения удержала при себе свои тревоги, решив, что нужно будет найти способ связаться с лордом Уинтером, сказать ему, что она не посмеет довериться прихоти Мухаммеда Али. Не более трех лет назад ее мать разожгла восстание друзов со всей изобретательностью и коварством, на которые была способна. Когда бы шейх друзов ни приходил в Дар-Джун, леди Эстер приветствовала его насмешливым напоминанием о том, что их племена без единого выстрела покорились армии сына Мухаммеда Али. «Что, неужели у вас не нашлось ни одной пули для Ибрагима-паши?» – постоянно насмехалась она над гордыми горными племенами. Искра попала на сухой, готовый воспламениться трут. Восстание вспыхнуло и распространялось по Ливану, пока леди Эстер с улыбкой выслушивала высказывания Мухаммеда Али о том, что англичанка причинила ему больше неприятностей, чем все восставшие народы Сирии и Палестины.
Зения не собиралась подчиняться Мухаммеду Али, но сейчас они в пустыне, до Каира предстоял еще долгий путь, и она не сомневалась, что найдет возможность тайно поговорить с лордом Уинтером, и они убегут, благополучно доберутся до какого-нибудь порта и сядут на пароход, идущий в Англию, – они оба, как он обещал.
Раз или два лорд Уинтер о чем-то тихо разговаривал с египтянами, но ей не сказал ни слова, а Зении очень хотелось знать, о чем он думал. Тогда в Хаиле, в запертой комнате, она понимала его без слов, но сейчас в пустыне сделать это было трудно. При свете звезд верблюд, размеренно покачиваясь, продолжал резво идти рысью, унося Зению все дальше. После безумного напряжения долгих часов заключения и стремительного побега в тишине Зения чувствовала себя неимоверно усталой и крепко держалась за луку седла.
Зения не представляла себе, как далеко они отъехали от Хаиля, но постепенно небо светлело, и очертания идущих верблюдов и окружающих гор вырисовывались все яснее. Когда стало достаточно светло, Зения, повернув голову, сосчитала караван – их оказалось девять человек: два египтянина, до зубов вооруженных мушкетами, пистолетами и мечами, бедуины, один из которых вел верблюда лорда Уинтера, а другой – ее собственного, проводник и ехавшие сзади два охранника с двумя вьючными верблюдами на поводу. На одном из охранников, кроме обычного боевого снаряжения, она увидела винтовку лорда Уинтера.
В слабом предутреннем свете египтянин что-то тихо сказал проводнику, тот шлепнул своего верблюда, который побежал вприпрыжку, остальные верблюды последовали его примеру, и весь караван двинулся быстрее. Полупрозрачный рассвет застал их вблизи причудливой гряды остроконечных скал. Зубчатая линия их вырисовывалась на фоне белых, поднимавшихся почти до самого гребня песчаных дюн, окутывая основание высоких розовых стен, образовывавших лощины и ущелья с густыми черными тенями. Проводник, видимо, вел свой караван в одну из усыпанных камнями лощин. С последними звездами, как раз исчезавшими на небосклоне, верблюды остановились в прохладной тени стен. Один из бедуинов быстро вскарабкался вверх на крутую скальную стену, чтобы осмотреться, а Зения повернулась к лорду Уинтеру. Встретившись с ней взглядом, лорд Уинтер немного нахмурился и, отвернувшись, спрыгнул со своего остановившегося верблюда, перекинув ногу через шею животного. Зения спустилась таким же способом, как лорд Уинтер и бедуины, не заставляя своего верблюда опускаться на колени, и, подойдя к лорду Уинтеру, стала рядом с ним, но он так и не посмотрел на нее и ни слова ей не сказал.
– Здесь мы будем дожидаться темноты, – объявил офицер.
– Так близко от Хаиля? – удивился лорд Уинтер.
– Так приказал мой паша, – ответил египтянин. – Он хочет избавиться от преследования саудов этого пса Халида.
Зения вспомнила египетского генерала с застывшим взглядом, который сидел по правую руку от эмира, молчаливый и угрюмый, как хозяин, держащий на поводке непослушного щенка.
– Вы не должны попадаться на глаза никому из кочевников и не должны ни с кем разговаривать, – добавил офицер. – Если вы дадите мне слово не делать никаких попыток к общению, я не стану вас связывать.
– Клянусь именем Аллаха, – не мешкая, заверил его лорд Уинтер.
– А вы? – Чернокожий офицер взглянул на Зению.
Стоя рядом с лордом Уинтером, чуть позади него, она тихо ревностно поклялась.
– Вы должны переодеться и надеть покрывало, как подобает женщине, – приказал египтянин. Сняв сумку, он вытащил из нее черный мешок с одеждой и бросил его Зении.
Зению от обиды бросило в жар, но она нагнулась, чувствуя, что все пристально наблюдают за ней, подняла мешок и отошла за скалу, чтобы надеть накидку из темной ткани, которая скроет ее с головы до ног. Она решила надеть одежду поверх своей свободной рубашки и с трудом справлялась с излишней одеждой, а когда ей все-таки удалось, офицер выразительно заметил:
– Лицо.
Зения закрыла лицо и мгновенно поняла, как изменилась в их глазах; в своем черном одеянии она стала почти призрачной, невидимой – стала женщиной. Мужчины смотрели мимо нее, сквозь нее – куда угодно, только не на нее, и даже лорд Уинтер не поднял на нее взгляда.
Он казался чужим, и, почувствовав, как в ней поднимается гнев, Зения хотела сбросить покрывало и заставить Ардена повернуться к ней лицом. Но она не решилась, постепенно осознавая, что прошедшая ночь и сегодняшний день – не одно и то же. Тогда они действовали, не имея будущего, и только теперь обнаружили, что оно все-таки существует.
Синие тени падали на высокие розовые скальные стены у входа в ущелье. Мужчины ели, усевшись в кружок на землю, но без Зении – она стояла возле своего верблюда, глядя на них из-под покрывала. Окончив есть, они встали, оставив ей еду, которую она уже должна есть в одиночку.
Лорд Уинтер задержался на мгновение дольше других, и Зения подумала, что он ждет ее, но когда она сделала шаг вперед, он быстро вскочил на ноги и бросился к ней; при виде выражения его лица Зения отступила назад. Раздался хлопок, верблюд рядом с ней застонал и покачнулся. Через мгновение парализующего изумления она поняла, что хлопком был выстрел.
Выстрелил наблюдатель, оказавшийся предателем. С криком он бежал вниз с песчаной дюны, расположенной поперек входа в ущелье. Вокруг Зении поднялась суматоха, все кинулись к занятым едой животным, верблюд лорда Уинтера рванулся вперед и попал в свалку животных и людей. А лорд Уинтер, оставшийся стоять перед Зенией, наклонился, обхватил ее за талию и бросил вперед. Земля и небо закружились перед ее глазами, и она угодила в руки одного из египтян, сидевшего верхом на бегущем верблюде. Когда она опустилась между офицером и лукой седла, верблюд, неистово погоняемый всадником, взревел и галопом понесся к выходу из ущелья. Другие животные бежали вслед за ними, и бедуины на ходу вскакивали на своих верблюдов. Зении удалось повернуться, и она краем глаза увидела, как лорд Уинтер вскочил верхом на вьючного верблюда и выхватил из багажа свою винтовку. Но когда он выстрелил в предателя-наблюдателя, она потеряла его из виду, потому что ее верблюд вырвался из ущелья и, вздымая песок, взлетел на дюну. Столб пыли, поднимавшийся к рассветному небу, указывал путь преследователей, невидимых из-за высокой вершины дюны. Зения слышала, как офицер отдал краткую команду, по которой второй египтянин и бедуин повернули своих верблюдов и направились обратно. Мужчина, с которым она скакала, не воспользовался свободным проходом позади дюны, а погнал своего верблюда вдоль основания гряды, держась в холодной тени. Послышались щелчки ружейных выстрелов, и египетский офицер с силой шлепнул своего верблюда, заставив его прижаться к отливающему синевой песку. Зения попыталась снова повернуться, чтобы посмотреть назад, но ее грубо вернули на место.