Дегустатов очнулся на свежем воздухе, шагах в пятидесяти вниз по склону. Как выскочил из пещеры, как добежал – не помнил. Здесь он заставил себя остановиться, осмотреться в мирной благодати и звуках весеннего леса. Никто его не преследовал и не убивал. Зажигалка погасла, но грела ладонь.
Можно было убежать дальше и позвать на помощь. Сообщить в музей. Но тут же пришла в голову мысль: скелет держал в руке копье, и это значило, что он в пещере много лет, с дореволюционных времен. Может, даже с тех, когда никакого дерева не было и в пещеру легко было войти любому. Люди, которые туда забрались и остались, вполне могли оказаться именно охранниками клада. В литературе рассказывается, что разбойники убивали своих товарищей, которые много знали. И их вид впоследствии отпугивал охотников до чужого. Шансы на клад увеличивались. И бояться было нечего. Скелеты не кусаются. Дегустатов понял, что его долг – снова забраться в пещеру и посмотреть, нет ли ценностей. И он вернулся в темноту и сырость.
За скелетами было несколько метров гладкого пола. Потом обнаружился еще один скелет. На этот раз не человеческий. У скелета было три головы, черепа которых напоминали коровьи, но превосходили их массивностью, длиной и обладали рядом крупных заостренных зубов. Когда-то умершее животное обладало также чешуйчатым телом, и отдельные чешуи, рассыпанные по полу, костяные и темные, достигали длины в полметра. Громоздкий позвоночник заканчивался хвостом с носорожьими рогами на конце. Останки принадлежали ископаемому, и Дегустатов даже пожалел, что плохо учил биологию и никого из ископаемых, кроме мамонта, не помнит. Скелет вымершего животного подтвердил, что пещера старая. А то бы такие крокодилы и сейчас водились в лесах, пугали людей. Дегустатов осторожно промерил длину скелета, и получилось более двенадцати метров. Он решил взять на память рог с хвоста, а остальное сдать в музей.
Под ногами звякнуло. Дегустатов посветил зажигалкой и обнаружил толстую цепь. Каждое звено килограммов на пять. Цепь была одним концом прикована к стене. Другим охватывала ископаемую ногу. Дегустатов подивился тому, какие цепи умели делать наши пещерные предки и как они не боялись первобытных крокодилов. И пошел дальше.
Впереди, как ни странно, снова замаячил свет. Будто другой вход в пещеру. Но свет этот был неживым, не солнечным и шел из непонятного источника. Пещера расширилась до размеров зала, и дальний конец ее, освещенный наиболее ярко, был окутан туманом. Дегустатов кинул взгляд под ноги, обнаружил, что под ногами пол из плиток, как в бане, и смело пошел вперед. Сердце его забилось сильнее, и он подумал, что весь клад сдавать не будет. Государству и так много достанется, а он имеет моральное право передать в свое личное пользование несколько сувениров.
С таким твердым решением Дегустатов пересек высокий зал и оказался перед тюлевой занавеской, висевшей неизвестно на чем. Дегустатов раздвинул занавеску и замер, пораженный представшим его взору зрелищем.
На самом высоком месте находился стеклянный или пластиковый гроб, в котором кто-то лежал. Вокруг сидели и стояли в странных позах люди в древних одеждах, словно изображали исторический спектакль. Дегустатов даже повертел головой, думая увидеть где-то кинокамеру и кинооператоров. Но никого, кроме него, здесь не оказалось.
– Эй, товарищи! – сказал им Дегустатов, который к тому времени совсем осмелел. – Что происходит?
Никто не ответил.
Манекены, куклы в натуральный рост – понял Дегустатов и взошел на возвышение. Он приблизился к одному из манекенов и пригляделся. Манекен был крайне похож на человека. Глаза его были закрыты, длинные космы сделаны из натуральных волос, на бледном лице проглядывались жилки и щетина. На ощупь манекен оказался даже чуть теплым, мягким и податливым.
Чертовщина какая-то. Дегустатов перешел к другому манекену. Манекен изображал собой толстую женщину в длинном узорном платье и головном уборе, как в ансамбле народной песни. Женщина тоже была как живая. Приподняв ее вялую руку, Дегустатов с удивлением обнаружил в ней редкий и слабый пульс. Захотелось уйти. Но хотелось поискать клад. Дегустатов отодвинул женщину, и та мягко упала на пол, явственно вздохнула, подложила руку под щеку и замерла.
Дегустатов переступил через нее, подошел к следующему, к старику. Старика Дегустатов легонько толкнул. Старик покачнулся, но сохранил равновесие. Дегустатов толкнул посильнее. Старик согнулся пополам и рухнул к его ногам. Если бы Дегустатов знал, что эти люди настоящие, он толкаться бы не стал. Но люди были ненастоящие и мешали пройти наверх, к стеклянному гробу.
В гробу кто-то лежал, но сразу рассмотреть было трудно, потому что крышка была толстая, не совсем ровная, отражала свет и мешала глядеть внутрь.
Дегустатов попробовал приподнять крышку, но сделать это оказалось нелегко, пришлось долго тужиться, отобрать копье у одного из людей и крышку своротить. Крышка съехала на пол, ударилась углом и разбилась. Дегустатов крышку пожалел. Крышка могла стоить больших денег.
Но тут же забыл о крышке.
В гробу лежала девушка ослепительной красоты. Она спала или была мертвой. Глаза ее были прикрыты длинными черными ресницами, щеки были бледными, в голубизну, лобик чистый, высокий, коса золотая, тонкие пальчики сложены на груди, а на пальцах драгоценные кольца. Полные розовые губы были приоткрыты, и из-под них, словно цепочка жемчужинок, виднелись зубы.
Такой красоты Дегустатову видеть не приходилось даже в кино. Несколько тысяч женщин побывали в доме отдыха, среди них не было ни одной, хоть слегка похожей на эту. Дегустатов почувствовал ущемление сердца, наклонился пониже, чтобы насладиться видом прекрасного лица, потом снял с пальца драгоценное изумрудное кольцо и положил его в карман, где уже лежала бутылка. Девушка не сопротивлялась.
Дегустатов понимал, что пора уходить. Собрать, что можно, из интересных сувениров и уходить. Все равно здесь нужна медицина, а не он. И уже перед самым уходом, не в силах побороть странное волнение, наклонился он над девушкой и поцеловал ее в теплые розовые губы. Поцелуй был сладок, и прекратить его Дегустатов не смог, потому что почувствовал, как девичьи губы дрогнули, ответили ему, и поцелуй получился вполне настоящий и взаимный.
– Да-а, – сказал Дегустатов в волнении, отрываясь от розовых губ.
– Ой! – воскликнула девушка, открыла глаза и увидела Дегустатова. – Здравствуйте. Я долго спала?
Сзади началось шевеление. Потягивались и поднимались прочие люди. Звенели оружием, откашливались, сморкались, оправляли платья и обменивались удивленными возгласами.
– Что случилось? – поинтересовался Дегустатов. – Почему такое изменение?
Закряхтел старик, которого Дегустатов уронил на пол, и сказал:
– Похоже, у меня растяжение жил.
– Спасибо тебе, храбрый богатырь, – произнесла девушка, садясь в гробу. – Всю спину отлежала. Даже больно.
– Спинка у царевны болит, – обеспокоилась женщина позади Дегустатова. – Царевна спинку отлежала.
Началась суета, подкладывание подушек, а один из воинов подставил свою спину, чтобы царевне удобнее было покинуть стеклянный гроб.
– Не беспокойтесь, – сказала царевна. Глаза ее, теперь открытые, напоминали зеленые омуты, и в них, как пескари в глубине, проплывали золотые искры. – Оставьте эту суету. Мой богатырь поможет мне. Возьми меня, князь, в сильные руки и поставь на пол.
Дегустатов повиновался. Действовал он словно в оцепенении. Ничего не соображал.
Царевна оказалась невелика ростом, Дегустатову по плечо, тонка станом и очень молода.
– Сколько вам лет? – спросил Дегустатов, ставя ее на пол.
– Царевне шестнадцатая весна пошла, – ответила толстая баба. – Замуж пора. А мы тебя, богатырь, ждали, не дождались. Сколько лет прошло…
– А сколько?
– Небось много, – предположил старик, потирая ушибленные места. – Очень ты не по-нашему выглядишь.
– Так вы что здесь делали?
Мешала память о поцелуе, который он столь незаконно сорвал с губ царевны. Он надеялся, что никто, кроме него и царевны, об этом не знает. Ну, добро бы царевне было лет двадцать пять – тридцать. А то шестнадцатый год, в школу ходить надо, а не целоваться со взрослыми мужчинами. Может выйти скандал.
– Мы спали, – объяснила царевна.
И все эти люди, окружив Дегустатова, стали наперебой рассказывать о своих неприятностях, о том, почему они все, в странных одеждах, находятся в лесу, в пещере на территории дома отдыха.
Оказывается, случилось это давно, несколько сотен лет назад. Эта девушка по имени Лена была дочкой местного феодала, царя. На какой-то день рождения или иной придворный праздник пригласили всех окружающих феодалов и гостей из-за рубежа, но забыли позвать одну вредную женщину, которая потом, через много лет, подсунула Лене ядовитое яблочко, ввиду чего и она, и все окружающие погрузились в глубокий сон.
А другая женщина, отдаленная родственница, узнав о таком несчастье, предсказала, что Лена проснется, если найдется рыцарь, который сможет проникнуть в пещеру и поцеловать царевну в губы.
И когда вся эта неправдоподобная история была рассказана Дегустатову, тот почувствовал себя выше ростом, поправил шляпу, приосанился и отряхнул с пиджака крошки земли.
– А как ты дракона одолел? – спросил старик.
– Дракона? – переспросил Дегустатов. – Дракона не знаю.
– Да он же вход в пещеру охранял и уничтожал недостойных.
– Не было дракона, – сказал окончательно Дегустатов. – Я бы заметил.
– С ума сойти, – возмутилась толстая женщина по имени княгиня Пустовойт. – Он же мне много лет спать мешал, хрипел и фыркал. А ты его уничтожил и даже не заметил. Герой.
– Да, – согласился Дегустатов, занятый своими мыслями. – Значит, у вас паспортов нет, никаких документов, места жительства нет, ничего нет?
– Как же, – обиделась царевна. – Здесь где-то неподалеку должен стоять дворец моего батюшки. Может, он немного обветшал, но дворец хороший, с хоромами, переходами, кельями и светелками.
– Нет этого, – ответил Дегустатов. – Дворца не знаю. Наверное, снесли, когда я еще здесь не работал. Тут один дворец – мой. Неподалеку. Если его, извините, дворцом назвать можно. Правда, с электричеством. Сосновый бор, бильярд, пинг-понг.
– Послушайте, ваше высочество, – обратился к нему старик, которого, оказывается, звали спальником Еремой. – Как же так, нет ли ошибки какой? Царство наше было велико, простиралось оно до самого синего моря. Нам многие дань платили… И берендеи, и шкербореи, и черемисы, и вятичи.
– Молчи, старый, – перебила его царевна. – А то велю голову отрубить. Если мой жених говорит – нет, значит, нет. Теперь он нас в свой дворец проводит.
– А там и свадебку сыграем, – обрадовалась княгиня Пустовойт. – Детки пойдут.
Царевна зарделась от этих слов, слуги засуетились, стали скатывать ковры и связывать в тюки платья и занавески.
– А где мое любимое колечко? – закричала вдруг царевна. – Где мое любимое, волшебное изумрудное кольцо? Кто его украл, пока я почивала?
Никто в этом не признался, тем более Дегустатов, который никак не мог придумать, как ему поступать дальше. Похоже было, что эта девушка собиралась выйти за него замуж. Этого допускать нельзя. Во-первых, потому, что она несовершеннолетняя и можно заработать большие неприятности. Во-вторых, у Дегустатова уже была жена, и проживала она в Архангельске с сыном Петькой. Им Дегустатов, хоть и не был в разводе, посылал алименты – двадцать пять процентов с твердой зарплаты, без приработков. Наконец, непонятно, как можно ему, директору дома отдыха, показаться в городе в окружении персон, которые появились неизвестно откуда. Но бросать людей здесь нельзя. Негуманно. Придется, пока суд да дело, перевести их в дом отдыха.
– Давай, царевна, – предложила княгиня Пустовойт, – обыщем всех без исключения, потому что такое редкое кольцо никак нельзя оставлять в неумелых руках.
– Нет-нет, – сказал на это Дегустатов. – Нам пора идти. Потом разберемся.
– Если бой-тура опасаетесь или единорога, – вмешался молодой солдатик с топором на длинной рукоятке, – мы за вас постоим.
– Нет, бой-тура не будет, – резко ответил Дегустатов. – Бой-туров не держим.
– Наверное, разбойников много развелось, – предположил старик Ерема.
– На это есть милиция. Слушайте меня внимательно, времена теперь изменились, титулы и почитания отменены. Так что будете меня слушаться. Пойдете, куда скажу, останетесь, где скажу. А там разберемся. Зовите меня просто – Иван Юрьевич.
– А свадьба? – спросила лукаво одна из придворных, женщина в самом соку, чернобровая и смуглая, что выдавало ее шамаханское происхождение.
– Свадьба в свое время.
Дегустатов шел впереди, и, когда свет из пещеры иссяк, он засветил зажигалку. За ним шагали два солдата с топорами и дышали ему в затылок. Затем шуршали юбками царевна, ее дамы и девки. Сзади опять шли солдаты, несли тюки и узлы с барахлом, и старик Ерема. В таком порядке добрались до скелетов.
– Это мой богатырь сделал, – произнесла царевна с гордостью, когда увидела при скудном свете зажигалки остов ископаемого животного. – Даже мясо с него содрал.
– Нет, царевна, – ответил ей старик Ерема. – Более похоже, что дракон умер своей смертью со скуки или задохнулся от недостатка воздуха.
– А может, и от старости, – добавила княгиня Пустовойт.
– Может, и от старости, – согласился старик. – Хотя драконы долго живут.
– Я недовольна, – сказала царевна. – Я вам говорю, что это дело рук моего суженого, а вы мне прекословите. Это гадко и противно. Если бы был жив мой папа, он бы вас всех повесил. Но еще не поздно. Друг мой, рыцарь, отруби им головы. Они мне надоели.
– Помилуйте, царевна, – взмолились придворные, падая в ноги ей и Дегустатову. – Не велите казнить, велите слово вымолвить.
– Без этих штучек, – строго проговорил Дегустатов. – Никого казнить не будем. Не время. Потом разберемся. А если вы, Леночка, полагаете, что это и есть дракон, то я думал, что это ископаемое животное типа мамонта или крокодила. И думал, что оно представляет интерес для науки. А раз это дракон из вашей компании, то оставим его как есть. Он ни для нас, ни для науки интереса не представляет.
– Правильно, – одобрила царевна. – Ты у меня умный.
– Гордый принц, – прошептал уважительно один из стражников.
Через несколько шагов натолкнулись на скелеты людей. Снова задержались.
Спальник Ерема заметил медяшку на ребрах одного из скелетов и сказал:
– По этому образку я его признал. Помните, царевна, богемский витязь к вам сватался? Тогда еще говорил – голову положу, а с царевной ничего плохого не случится.
– Не помню, – ответила равнодушно царевна. – Много их было.
Она взяла Дегустатова под руку. Дегустатов чуть отстранился, чтобы она невзначай не нащупала в кармане пустую бутылку и взятое без спросу кольцо.
– Тебя в темноте плохо видно, – говорила Дегустатову царевна, – но твой богатырский облик мне снился много лет.
– Спасибо, – сказал Дегустатов. – Вылезайте осторожно, по одному, вперед не кидайтесь, без моей команды никуда не отходить.
Сам встал в сторонке, щурясь от яркого света. На свежем воздухе новые знакомые Дегустатова не производили такого странного и волшебного впечатления, как под землей. Были они бледны от длительного пребывания при искусственном освещении, одежда покрыта пылью, дряхла, требовала чистки и штопки. На оружии стражников обнаружилась ржавчина, и от нее подтекло на старинные мундиры. Пудра и румяна на лицах женщин также производили грустное впечатление. А сама царевна казалась уж совсем ребенком, максимум восьмиклассницей.
Дегустатов приглядывался к людям, и ему хотелось достать из кармана изумрудное кольцо и проверить, чистой ли оно воды, хотя в изумрудах, честно говоря, Дегустатов не разбирался.
Спасенные жмурились, покачивались с непривычки, закрывали лица руками, и Дегустатов, хоть и спешил, чтобы отвести их в безопасное место, пожалел и не торопил. Пусть немного освоятся. А то потеряются по дороге и подведут спасителя под монастырь.
– У тебя кафтан странный, – произнесла царевна, робко касаясь дегустатовского пиджака.
– Какой есть, – ответил Дегустатов. Из пещеры вылез последний стражник и положил на землю сундучок с царевниным приданым. Дегустатов присматривался к сундучку с интересом. Сундучок был окован медными полосами, на нем висел крепкий замок.
– Давай помогу, – предложил Дегустатов и сделал шаг к сундучку. Хотел проверить вес.
– Государь, вы себя унижаете, – одернула его княгиня Пустовойт. – В вашем положении можно победить дракона или вызвать на смертный бой другого богатыря, из хазаров или половцев. Но носить тяжести вам не к лицу.
– Правильно, милый, – поддержала царевна. – Тебе к лицу меч, а не сундук.
А спальник Ерема, проморгавшись к тому времени, поглядел на спасителя проницательным стариковским взглядом, вздохнул и сказал стражнику:
– Сундук никому не передавать. Неизвестно, что за народ здесь обитает.
«Вот гад подозрительный», – подумал про старика Ерему Дегустатов.
– Ну, все в сборе? – спросил он. – Тогда следуйте за мной.
Вниз по склону спускались медленно, будто учились ходить, а когда подошли к ручью, то остановились умыться, привести себя в порядок. Тут чуть было не представился случай взять сундучок и попрощаться. Пролетал над лесом самолет. Рейсовый. Самый обычный. И при шуме моторов и виде его обтекаемого фюзеляжа все люди из пещеры вдруг попадали на траву, в грязь и стали громко причитать. Оказалось, по отсталости приняли самолет за летающего дракона. Дегустатов громко смеялся над ними, обмахиваясь шляпой, и оттого их уважение к нему еще более выросло.
Дом отдыха, двухэтажное здание с колоннами, когда-то принадлежавшее купцам Анучкиным, а после революции достроенное и расширенное, красиво стоял на пригорке, откуда шел спуск к реке. Остальные корпуса и службы частично скрывались за растительностью.
– Ах! – сказала чернобровая придворная шамаханка. – И это ваш дворец?
Дегустатов не понял, ирония здесь или восхищение, и ответил:
– Какой есть.
– Он куда лучше, чем у батюшки-царя, – оценила чернобровая.
– Вас как зовут? – спросил ее Дегустатов.
– Анфиса Магометовна, – ответила придворная.
– Анфиской ее звать, – поправила княгиня Пустовойт.
– Можно Анфиской, – согласилась придворная и повела плечами, разминаясь.
От свежего воздуха и солнца она порозовела, щеки обрели видимую упругость, и в глазах был блеск. Дегустатов вздохнул, сравнил ее мысленно с царевной и повел группу дальше, к флигелю № 2, который прятался глубоко в кустах сирени.
– Ноги вытирайте, – велел людям Дегустатов. Люди послушно вытирали ноги о резиновый пупырчатый половик, и все им было в диковинку: стекла в окнах, да и величина самих окон, крашеная крыша, водосточная труба и даже обычный асфальт на дорожке.
А когда оказались на скрипучей застекленной веранде, где стоял бильярдный стол и откуда сквозь открытую дверь был виден коридор с дверями по обе стороны, царевна подошла снова к Дегустатову и сказала:
– Ты, видать, могучий царь, наш спаситель.
– Ага, – согласился Дегустатов. – Погодите здесь. Я посмотрю, в каких вас комнатах разместить.
Анфиса провела ладонью по зеленому сукну.
– А полога-то на кровати нету, – отметила она.
– Какого полога? – обернулся Дегустатов.
Анфиса, коварная бестия, втайне двоюродная племянница той колдуньи, что всех усыпила, с улыбкой, ямочки на щеках, показала на бильярдный стал и добавила:
– А перину, государь, где хранишь?
– Ошибаетесь, – улыбнулся ей Дегустатов, – это не кровать, а игра бильярд. Шары гоняем.
Он заглянул в одну из спален. Там стояли четыре еще не застеленные кровати. «Здесь мы стражу разместим, – подумал он. – В следующей – баб и княгинь. Для них придется еще одну комнату оставить. Старику Ереме и пятому солдату – маленькую, подальше от царевны. Царевне выделим двухкоечный номер. Остается еще одна комната. Надо бы отдать ее Анфисе. Но неизвестно, вдруг начнутся трения. Строй у них феодальный. А сундучок и барахло сложить бы в кладовку у туалета. Еще неизвестно, умеют ли они туалетом пользоваться – в пещере ничего подобного не заметил».
Дегустатов задержался в туалете. Кафель сверкал под лучами проникшего сквозь матовое стекло солнца. Можно было махнуть на все рукой и вызвать директора музея. И дело с концом. Останутся изумрудное колечко и заметка в местной печати. Дегустатов достал из кармана колечко. Колечко было массивным, на вид золотое, а камень испускал зеленое сияние. Нет, придется проверить, что в сундучке. И было оправдание: раз велят жениться на царевне, которую целовал, то с этой ситуацией надо распутаться деликатно.
Дегустатов строил планы и машинально крутил кольцо на мизинце. Кольцо крутилось с трудом. Дегустатов даже поднатужился, стараясь повернуть его так, чтобы увидеть снова блестящий камушек. И лишь успел это сделать, как в туалете рядом с ним образовался конь вороной масти. Коню было тесно. Он упирался хвостом в стену и воротил морду кверху, чтобы не задеть Дегустатова.
– Еще чего не хватало, – сказал Дегустатов с раздражением.
– Что прикажешь, доблестный богатырь? – спросил конь человеческим голосом. – Если Кощея победить или еще для какого подвига – я готов. Так ты и есть жених моей дорогой царевны?
– Потише, люди услышат, – сказал Дегустатов с раздражением.
– Пусть слышат, – ответил конь. – Даже лучше, что услышат. Пусть все знают, что я, конь Ветерок, твой слуга. Пусть враги твои трепещут.
Дегустатов поглядел на коня и мысленно пересчитал врагов. Во врагах он считал директора стройконторы Удалова, который тянет с ремонтом, соседа по дому и еще многих. В борьбе с ними нужнее были чернила, чем говорящие лошади.
– Мои враги, – произнес Дегустатов дипломатично, – от меня пешего трепещут. Так что в услугах не нуждаемся.
– Ну не нуждаешься, так не нуждайся, – сказал конь. – Поверни кольцо вокруг пальца, и я снова исчезну. А меч-кладенец тебе достать?
– И не думай, – ответил Дегустатов. – Еще порежешь кого.
– Что-то ты мне, богатырь, не показался, – проговорил конь, постукивая копытом по плиткам туалета. – Чего-то в тебе не хватает. Как бы царевна не отказалась замуж за тебя пойти.
– Я ее не заставляю, – сказал Дегустатов и, пока конь вновь не пустился в рассуждения, повернул кольцо вокруг пальца – и конь Ветерок исчез, будто его и не было. Лишь запах конского пота остался в воздухе.
Дегустатов даже подошел к форточке и растворил ее. Кольцо спрятал во внутренний карман пиджака. Бутылку поставил на подоконник. А с конем надо будет обдумать. Но не сейчас, не сейчас. Сейчас надо народ с веранды убрать. А то кто-нибудь забредет в дом отдыха, тогда начнется представление!
Дегустатов поспешил на веранду.
– Живы еще? – произнес он бодро.
– Живы, – ответили гости.
– А есть опасность? – поинтересовалась княгиня Пустовойт.
– Да. У меня много врагов.
– А где твои слуги? – спросила царевна. – Где охрана?
– Мои слуги отпущены, Леночка, – сообщил вежливо Дегустатов. – Частично их заменяют различные невидимые духи, а частично они не здесь.
– Они в походе, – сказал один из стражников.
– Правильно, – подтвердил Дегустатов. – Пока устроимся в этом доме. Вести себя ниже травы и тише воды, понятно?
– Странно как-то, – заметила княгиня Пустовойт. – Сам спасает и сам пугает. Мы думали, будет пир и веселье. А привел нас в пустой дом.
– Потом спасибо скажете, – ответил Дегустатов.
– Мы голодные, Иван, – напомнила царевна.
– У меня отчество есть, – поправил царевну Дегустатов, – Иван Юрьевич.
Царевна покраснела, обиделась.
– Какое красивое имя-отчество, – польстила Анфиса.
И Дегустатову от этой похвалы стало приятно. Княгиня Пустовойт заметила обмен взглядами и сурово дернула Анфису за косу. Анфиса взвизгнула, а Дегустатов сказал:
– Вы, княгиня, без этих старорежимных штучек. Может быть, Анфиса как личность даст вам десять очков вперед.
– Чего даст?
– Ничего я ей не дам, – сказала Анфиса.
– Так держать, – приободрил ее Дегустатов. – Сейчас, товарищи, разместитесь, устроитесь, я на склад сбегаю, белье чистое выдам, ничего не жалко. Мой долг – о вас позаботиться. Насчет расплаты не беспокойтесь, уладим. Свет включается здесь вот и здесь, сюда – охрану, сюда – руководство. Леночка поживет пока в двухкоечном номере. Если вопросов больше нет, я на несколько минут вас оставлю. Все самому приходится делать, поймите меня правильно.
– А до ветру куда? – шепнул Дегустатову старик Ерема.
– По коридору последняя дверь направо.
Дегустатов вспомнил, как топотал в туалете сказочный конь, и решил старика туда не провожать. Пускай сам догадывается, что к чему. И в этом было даже некоторое злорадство.
На прощание Дегустатов щелкнул два раза выключателем. Продемонстрировал электричество. Ожидал, что снова они повалятся в ноги. Но в ноги не повалились, наверное, потому, что лампочки в коридоре и комнатах были слабые, по пятнадцать свечей.
Уборщицу тетю Шуру и сестру-хозяйку Александру Евгеньевну Дегустатов разыскал в дежурке. Они пили чай из электросамовара.
Можно было убежать дальше и позвать на помощь. Сообщить в музей. Но тут же пришла в голову мысль: скелет держал в руке копье, и это значило, что он в пещере много лет, с дореволюционных времен. Может, даже с тех, когда никакого дерева не было и в пещеру легко было войти любому. Люди, которые туда забрались и остались, вполне могли оказаться именно охранниками клада. В литературе рассказывается, что разбойники убивали своих товарищей, которые много знали. И их вид впоследствии отпугивал охотников до чужого. Шансы на клад увеличивались. И бояться было нечего. Скелеты не кусаются. Дегустатов понял, что его долг – снова забраться в пещеру и посмотреть, нет ли ценностей. И он вернулся в темноту и сырость.
За скелетами было несколько метров гладкого пола. Потом обнаружился еще один скелет. На этот раз не человеческий. У скелета было три головы, черепа которых напоминали коровьи, но превосходили их массивностью, длиной и обладали рядом крупных заостренных зубов. Когда-то умершее животное обладало также чешуйчатым телом, и отдельные чешуи, рассыпанные по полу, костяные и темные, достигали длины в полметра. Громоздкий позвоночник заканчивался хвостом с носорожьими рогами на конце. Останки принадлежали ископаемому, и Дегустатов даже пожалел, что плохо учил биологию и никого из ископаемых, кроме мамонта, не помнит. Скелет вымершего животного подтвердил, что пещера старая. А то бы такие крокодилы и сейчас водились в лесах, пугали людей. Дегустатов осторожно промерил длину скелета, и получилось более двенадцати метров. Он решил взять на память рог с хвоста, а остальное сдать в музей.
Под ногами звякнуло. Дегустатов посветил зажигалкой и обнаружил толстую цепь. Каждое звено килограммов на пять. Цепь была одним концом прикована к стене. Другим охватывала ископаемую ногу. Дегустатов подивился тому, какие цепи умели делать наши пещерные предки и как они не боялись первобытных крокодилов. И пошел дальше.
Впереди, как ни странно, снова замаячил свет. Будто другой вход в пещеру. Но свет этот был неживым, не солнечным и шел из непонятного источника. Пещера расширилась до размеров зала, и дальний конец ее, освещенный наиболее ярко, был окутан туманом. Дегустатов кинул взгляд под ноги, обнаружил, что под ногами пол из плиток, как в бане, и смело пошел вперед. Сердце его забилось сильнее, и он подумал, что весь клад сдавать не будет. Государству и так много достанется, а он имеет моральное право передать в свое личное пользование несколько сувениров.
С таким твердым решением Дегустатов пересек высокий зал и оказался перед тюлевой занавеской, висевшей неизвестно на чем. Дегустатов раздвинул занавеску и замер, пораженный представшим его взору зрелищем.
На самом высоком месте находился стеклянный или пластиковый гроб, в котором кто-то лежал. Вокруг сидели и стояли в странных позах люди в древних одеждах, словно изображали исторический спектакль. Дегустатов даже повертел головой, думая увидеть где-то кинокамеру и кинооператоров. Но никого, кроме него, здесь не оказалось.
– Эй, товарищи! – сказал им Дегустатов, который к тому времени совсем осмелел. – Что происходит?
Никто не ответил.
Манекены, куклы в натуральный рост – понял Дегустатов и взошел на возвышение. Он приблизился к одному из манекенов и пригляделся. Манекен был крайне похож на человека. Глаза его были закрыты, длинные космы сделаны из натуральных волос, на бледном лице проглядывались жилки и щетина. На ощупь манекен оказался даже чуть теплым, мягким и податливым.
Чертовщина какая-то. Дегустатов перешел к другому манекену. Манекен изображал собой толстую женщину в длинном узорном платье и головном уборе, как в ансамбле народной песни. Женщина тоже была как живая. Приподняв ее вялую руку, Дегустатов с удивлением обнаружил в ней редкий и слабый пульс. Захотелось уйти. Но хотелось поискать клад. Дегустатов отодвинул женщину, и та мягко упала на пол, явственно вздохнула, подложила руку под щеку и замерла.
Дегустатов переступил через нее, подошел к следующему, к старику. Старика Дегустатов легонько толкнул. Старик покачнулся, но сохранил равновесие. Дегустатов толкнул посильнее. Старик согнулся пополам и рухнул к его ногам. Если бы Дегустатов знал, что эти люди настоящие, он толкаться бы не стал. Но люди были ненастоящие и мешали пройти наверх, к стеклянному гробу.
В гробу кто-то лежал, но сразу рассмотреть было трудно, потому что крышка была толстая, не совсем ровная, отражала свет и мешала глядеть внутрь.
Дегустатов попробовал приподнять крышку, но сделать это оказалось нелегко, пришлось долго тужиться, отобрать копье у одного из людей и крышку своротить. Крышка съехала на пол, ударилась углом и разбилась. Дегустатов крышку пожалел. Крышка могла стоить больших денег.
Но тут же забыл о крышке.
В гробу лежала девушка ослепительной красоты. Она спала или была мертвой. Глаза ее были прикрыты длинными черными ресницами, щеки были бледными, в голубизну, лобик чистый, высокий, коса золотая, тонкие пальчики сложены на груди, а на пальцах драгоценные кольца. Полные розовые губы были приоткрыты, и из-под них, словно цепочка жемчужинок, виднелись зубы.
Такой красоты Дегустатову видеть не приходилось даже в кино. Несколько тысяч женщин побывали в доме отдыха, среди них не было ни одной, хоть слегка похожей на эту. Дегустатов почувствовал ущемление сердца, наклонился пониже, чтобы насладиться видом прекрасного лица, потом снял с пальца драгоценное изумрудное кольцо и положил его в карман, где уже лежала бутылка. Девушка не сопротивлялась.
Дегустатов понимал, что пора уходить. Собрать, что можно, из интересных сувениров и уходить. Все равно здесь нужна медицина, а не он. И уже перед самым уходом, не в силах побороть странное волнение, наклонился он над девушкой и поцеловал ее в теплые розовые губы. Поцелуй был сладок, и прекратить его Дегустатов не смог, потому что почувствовал, как девичьи губы дрогнули, ответили ему, и поцелуй получился вполне настоящий и взаимный.
– Да-а, – сказал Дегустатов в волнении, отрываясь от розовых губ.
– Ой! – воскликнула девушка, открыла глаза и увидела Дегустатова. – Здравствуйте. Я долго спала?
Сзади началось шевеление. Потягивались и поднимались прочие люди. Звенели оружием, откашливались, сморкались, оправляли платья и обменивались удивленными возгласами.
– Что случилось? – поинтересовался Дегустатов. – Почему такое изменение?
Закряхтел старик, которого Дегустатов уронил на пол, и сказал:
– Похоже, у меня растяжение жил.
– Спасибо тебе, храбрый богатырь, – произнесла девушка, садясь в гробу. – Всю спину отлежала. Даже больно.
– Спинка у царевны болит, – обеспокоилась женщина позади Дегустатова. – Царевна спинку отлежала.
Началась суета, подкладывание подушек, а один из воинов подставил свою спину, чтобы царевне удобнее было покинуть стеклянный гроб.
– Не беспокойтесь, – сказала царевна. Глаза ее, теперь открытые, напоминали зеленые омуты, и в них, как пескари в глубине, проплывали золотые искры. – Оставьте эту суету. Мой богатырь поможет мне. Возьми меня, князь, в сильные руки и поставь на пол.
Дегустатов повиновался. Действовал он словно в оцепенении. Ничего не соображал.
Царевна оказалась невелика ростом, Дегустатову по плечо, тонка станом и очень молода.
– Сколько вам лет? – спросил Дегустатов, ставя ее на пол.
– Царевне шестнадцатая весна пошла, – ответила толстая баба. – Замуж пора. А мы тебя, богатырь, ждали, не дождались. Сколько лет прошло…
– А сколько?
– Небось много, – предположил старик, потирая ушибленные места. – Очень ты не по-нашему выглядишь.
– Так вы что здесь делали?
Мешала память о поцелуе, который он столь незаконно сорвал с губ царевны. Он надеялся, что никто, кроме него и царевны, об этом не знает. Ну, добро бы царевне было лет двадцать пять – тридцать. А то шестнадцатый год, в школу ходить надо, а не целоваться со взрослыми мужчинами. Может выйти скандал.
– Мы спали, – объяснила царевна.
И все эти люди, окружив Дегустатова, стали наперебой рассказывать о своих неприятностях, о том, почему они все, в странных одеждах, находятся в лесу, в пещере на территории дома отдыха.
Оказывается, случилось это давно, несколько сотен лет назад. Эта девушка по имени Лена была дочкой местного феодала, царя. На какой-то день рождения или иной придворный праздник пригласили всех окружающих феодалов и гостей из-за рубежа, но забыли позвать одну вредную женщину, которая потом, через много лет, подсунула Лене ядовитое яблочко, ввиду чего и она, и все окружающие погрузились в глубокий сон.
А другая женщина, отдаленная родственница, узнав о таком несчастье, предсказала, что Лена проснется, если найдется рыцарь, который сможет проникнуть в пещеру и поцеловать царевну в губы.
И когда вся эта неправдоподобная история была рассказана Дегустатову, тот почувствовал себя выше ростом, поправил шляпу, приосанился и отряхнул с пиджака крошки земли.
– А как ты дракона одолел? – спросил старик.
– Дракона? – переспросил Дегустатов. – Дракона не знаю.
– Да он же вход в пещеру охранял и уничтожал недостойных.
– Не было дракона, – сказал окончательно Дегустатов. – Я бы заметил.
– С ума сойти, – возмутилась толстая женщина по имени княгиня Пустовойт. – Он же мне много лет спать мешал, хрипел и фыркал. А ты его уничтожил и даже не заметил. Герой.
– Да, – согласился Дегустатов, занятый своими мыслями. – Значит, у вас паспортов нет, никаких документов, места жительства нет, ничего нет?
– Как же, – обиделась царевна. – Здесь где-то неподалеку должен стоять дворец моего батюшки. Может, он немного обветшал, но дворец хороший, с хоромами, переходами, кельями и светелками.
– Нет этого, – ответил Дегустатов. – Дворца не знаю. Наверное, снесли, когда я еще здесь не работал. Тут один дворец – мой. Неподалеку. Если его, извините, дворцом назвать можно. Правда, с электричеством. Сосновый бор, бильярд, пинг-понг.
– Послушайте, ваше высочество, – обратился к нему старик, которого, оказывается, звали спальником Еремой. – Как же так, нет ли ошибки какой? Царство наше было велико, простиралось оно до самого синего моря. Нам многие дань платили… И берендеи, и шкербореи, и черемисы, и вятичи.
– Молчи, старый, – перебила его царевна. – А то велю голову отрубить. Если мой жених говорит – нет, значит, нет. Теперь он нас в свой дворец проводит.
– А там и свадебку сыграем, – обрадовалась княгиня Пустовойт. – Детки пойдут.
Царевна зарделась от этих слов, слуги засуетились, стали скатывать ковры и связывать в тюки платья и занавески.
– А где мое любимое колечко? – закричала вдруг царевна. – Где мое любимое, волшебное изумрудное кольцо? Кто его украл, пока я почивала?
Никто в этом не признался, тем более Дегустатов, который никак не мог придумать, как ему поступать дальше. Похоже было, что эта девушка собиралась выйти за него замуж. Этого допускать нельзя. Во-первых, потому, что она несовершеннолетняя и можно заработать большие неприятности. Во-вторых, у Дегустатова уже была жена, и проживала она в Архангельске с сыном Петькой. Им Дегустатов, хоть и не был в разводе, посылал алименты – двадцать пять процентов с твердой зарплаты, без приработков. Наконец, непонятно, как можно ему, директору дома отдыха, показаться в городе в окружении персон, которые появились неизвестно откуда. Но бросать людей здесь нельзя. Негуманно. Придется, пока суд да дело, перевести их в дом отдыха.
– Давай, царевна, – предложила княгиня Пустовойт, – обыщем всех без исключения, потому что такое редкое кольцо никак нельзя оставлять в неумелых руках.
– Нет-нет, – сказал на это Дегустатов. – Нам пора идти. Потом разберемся.
– Если бой-тура опасаетесь или единорога, – вмешался молодой солдатик с топором на длинной рукоятке, – мы за вас постоим.
– Нет, бой-тура не будет, – резко ответил Дегустатов. – Бой-туров не держим.
– Наверное, разбойников много развелось, – предположил старик Ерема.
– На это есть милиция. Слушайте меня внимательно, времена теперь изменились, титулы и почитания отменены. Так что будете меня слушаться. Пойдете, куда скажу, останетесь, где скажу. А там разберемся. Зовите меня просто – Иван Юрьевич.
– А свадьба? – спросила лукаво одна из придворных, женщина в самом соку, чернобровая и смуглая, что выдавало ее шамаханское происхождение.
– Свадьба в свое время.
Дегустатов шел впереди, и, когда свет из пещеры иссяк, он засветил зажигалку. За ним шагали два солдата с топорами и дышали ему в затылок. Затем шуршали юбками царевна, ее дамы и девки. Сзади опять шли солдаты, несли тюки и узлы с барахлом, и старик Ерема. В таком порядке добрались до скелетов.
– Это мой богатырь сделал, – произнесла царевна с гордостью, когда увидела при скудном свете зажигалки остов ископаемого животного. – Даже мясо с него содрал.
– Нет, царевна, – ответил ей старик Ерема. – Более похоже, что дракон умер своей смертью со скуки или задохнулся от недостатка воздуха.
– А может, и от старости, – добавила княгиня Пустовойт.
– Может, и от старости, – согласился старик. – Хотя драконы долго живут.
– Я недовольна, – сказала царевна. – Я вам говорю, что это дело рук моего суженого, а вы мне прекословите. Это гадко и противно. Если бы был жив мой папа, он бы вас всех повесил. Но еще не поздно. Друг мой, рыцарь, отруби им головы. Они мне надоели.
– Помилуйте, царевна, – взмолились придворные, падая в ноги ей и Дегустатову. – Не велите казнить, велите слово вымолвить.
– Без этих штучек, – строго проговорил Дегустатов. – Никого казнить не будем. Не время. Потом разберемся. А если вы, Леночка, полагаете, что это и есть дракон, то я думал, что это ископаемое животное типа мамонта или крокодила. И думал, что оно представляет интерес для науки. А раз это дракон из вашей компании, то оставим его как есть. Он ни для нас, ни для науки интереса не представляет.
– Правильно, – одобрила царевна. – Ты у меня умный.
– Гордый принц, – прошептал уважительно один из стражников.
Через несколько шагов натолкнулись на скелеты людей. Снова задержались.
Спальник Ерема заметил медяшку на ребрах одного из скелетов и сказал:
– По этому образку я его признал. Помните, царевна, богемский витязь к вам сватался? Тогда еще говорил – голову положу, а с царевной ничего плохого не случится.
– Не помню, – ответила равнодушно царевна. – Много их было.
Она взяла Дегустатова под руку. Дегустатов чуть отстранился, чтобы она невзначай не нащупала в кармане пустую бутылку и взятое без спросу кольцо.
– Тебя в темноте плохо видно, – говорила Дегустатову царевна, – но твой богатырский облик мне снился много лет.
– Спасибо, – сказал Дегустатов. – Вылезайте осторожно, по одному, вперед не кидайтесь, без моей команды никуда не отходить.
Сам встал в сторонке, щурясь от яркого света. На свежем воздухе новые знакомые Дегустатова не производили такого странного и волшебного впечатления, как под землей. Были они бледны от длительного пребывания при искусственном освещении, одежда покрыта пылью, дряхла, требовала чистки и штопки. На оружии стражников обнаружилась ржавчина, и от нее подтекло на старинные мундиры. Пудра и румяна на лицах женщин также производили грустное впечатление. А сама царевна казалась уж совсем ребенком, максимум восьмиклассницей.
Дегустатов приглядывался к людям, и ему хотелось достать из кармана изумрудное кольцо и проверить, чистой ли оно воды, хотя в изумрудах, честно говоря, Дегустатов не разбирался.
Спасенные жмурились, покачивались с непривычки, закрывали лица руками, и Дегустатов, хоть и спешил, чтобы отвести их в безопасное место, пожалел и не торопил. Пусть немного освоятся. А то потеряются по дороге и подведут спасителя под монастырь.
– У тебя кафтан странный, – произнесла царевна, робко касаясь дегустатовского пиджака.
– Какой есть, – ответил Дегустатов. Из пещеры вылез последний стражник и положил на землю сундучок с царевниным приданым. Дегустатов присматривался к сундучку с интересом. Сундучок был окован медными полосами, на нем висел крепкий замок.
– Давай помогу, – предложил Дегустатов и сделал шаг к сундучку. Хотел проверить вес.
– Государь, вы себя унижаете, – одернула его княгиня Пустовойт. – В вашем положении можно победить дракона или вызвать на смертный бой другого богатыря, из хазаров или половцев. Но носить тяжести вам не к лицу.
– Правильно, милый, – поддержала царевна. – Тебе к лицу меч, а не сундук.
А спальник Ерема, проморгавшись к тому времени, поглядел на спасителя проницательным стариковским взглядом, вздохнул и сказал стражнику:
– Сундук никому не передавать. Неизвестно, что за народ здесь обитает.
«Вот гад подозрительный», – подумал про старика Ерему Дегустатов.
– Ну, все в сборе? – спросил он. – Тогда следуйте за мной.
Вниз по склону спускались медленно, будто учились ходить, а когда подошли к ручью, то остановились умыться, привести себя в порядок. Тут чуть было не представился случай взять сундучок и попрощаться. Пролетал над лесом самолет. Рейсовый. Самый обычный. И при шуме моторов и виде его обтекаемого фюзеляжа все люди из пещеры вдруг попадали на траву, в грязь и стали громко причитать. Оказалось, по отсталости приняли самолет за летающего дракона. Дегустатов громко смеялся над ними, обмахиваясь шляпой, и оттого их уважение к нему еще более выросло.
Дом отдыха, двухэтажное здание с колоннами, когда-то принадлежавшее купцам Анучкиным, а после революции достроенное и расширенное, красиво стоял на пригорке, откуда шел спуск к реке. Остальные корпуса и службы частично скрывались за растительностью.
– Ах! – сказала чернобровая придворная шамаханка. – И это ваш дворец?
Дегустатов не понял, ирония здесь или восхищение, и ответил:
– Какой есть.
– Он куда лучше, чем у батюшки-царя, – оценила чернобровая.
– Вас как зовут? – спросил ее Дегустатов.
– Анфиса Магометовна, – ответила придворная.
– Анфиской ее звать, – поправила княгиня Пустовойт.
– Можно Анфиской, – согласилась придворная и повела плечами, разминаясь.
От свежего воздуха и солнца она порозовела, щеки обрели видимую упругость, и в глазах был блеск. Дегустатов вздохнул, сравнил ее мысленно с царевной и повел группу дальше, к флигелю № 2, который прятался глубоко в кустах сирени.
– Ноги вытирайте, – велел людям Дегустатов. Люди послушно вытирали ноги о резиновый пупырчатый половик, и все им было в диковинку: стекла в окнах, да и величина самих окон, крашеная крыша, водосточная труба и даже обычный асфальт на дорожке.
А когда оказались на скрипучей застекленной веранде, где стоял бильярдный стол и откуда сквозь открытую дверь был виден коридор с дверями по обе стороны, царевна подошла снова к Дегустатову и сказала:
– Ты, видать, могучий царь, наш спаситель.
– Ага, – согласился Дегустатов. – Погодите здесь. Я посмотрю, в каких вас комнатах разместить.
Анфиса провела ладонью по зеленому сукну.
– А полога-то на кровати нету, – отметила она.
– Какого полога? – обернулся Дегустатов.
Анфиса, коварная бестия, втайне двоюродная племянница той колдуньи, что всех усыпила, с улыбкой, ямочки на щеках, показала на бильярдный стал и добавила:
– А перину, государь, где хранишь?
– Ошибаетесь, – улыбнулся ей Дегустатов, – это не кровать, а игра бильярд. Шары гоняем.
Он заглянул в одну из спален. Там стояли четыре еще не застеленные кровати. «Здесь мы стражу разместим, – подумал он. – В следующей – баб и княгинь. Для них придется еще одну комнату оставить. Старику Ереме и пятому солдату – маленькую, подальше от царевны. Царевне выделим двухкоечный номер. Остается еще одна комната. Надо бы отдать ее Анфисе. Но неизвестно, вдруг начнутся трения. Строй у них феодальный. А сундучок и барахло сложить бы в кладовку у туалета. Еще неизвестно, умеют ли они туалетом пользоваться – в пещере ничего подобного не заметил».
Дегустатов задержался в туалете. Кафель сверкал под лучами проникшего сквозь матовое стекло солнца. Можно было махнуть на все рукой и вызвать директора музея. И дело с концом. Останутся изумрудное колечко и заметка в местной печати. Дегустатов достал из кармана колечко. Колечко было массивным, на вид золотое, а камень испускал зеленое сияние. Нет, придется проверить, что в сундучке. И было оправдание: раз велят жениться на царевне, которую целовал, то с этой ситуацией надо распутаться деликатно.
Дегустатов строил планы и машинально крутил кольцо на мизинце. Кольцо крутилось с трудом. Дегустатов даже поднатужился, стараясь повернуть его так, чтобы увидеть снова блестящий камушек. И лишь успел это сделать, как в туалете рядом с ним образовался конь вороной масти. Коню было тесно. Он упирался хвостом в стену и воротил морду кверху, чтобы не задеть Дегустатова.
– Еще чего не хватало, – сказал Дегустатов с раздражением.
– Что прикажешь, доблестный богатырь? – спросил конь человеческим голосом. – Если Кощея победить или еще для какого подвига – я готов. Так ты и есть жених моей дорогой царевны?
– Потише, люди услышат, – сказал Дегустатов с раздражением.
– Пусть слышат, – ответил конь. – Даже лучше, что услышат. Пусть все знают, что я, конь Ветерок, твой слуга. Пусть враги твои трепещут.
Дегустатов поглядел на коня и мысленно пересчитал врагов. Во врагах он считал директора стройконторы Удалова, который тянет с ремонтом, соседа по дому и еще многих. В борьбе с ними нужнее были чернила, чем говорящие лошади.
– Мои враги, – произнес Дегустатов дипломатично, – от меня пешего трепещут. Так что в услугах не нуждаемся.
– Ну не нуждаешься, так не нуждайся, – сказал конь. – Поверни кольцо вокруг пальца, и я снова исчезну. А меч-кладенец тебе достать?
– И не думай, – ответил Дегустатов. – Еще порежешь кого.
– Что-то ты мне, богатырь, не показался, – проговорил конь, постукивая копытом по плиткам туалета. – Чего-то в тебе не хватает. Как бы царевна не отказалась замуж за тебя пойти.
– Я ее не заставляю, – сказал Дегустатов и, пока конь вновь не пустился в рассуждения, повернул кольцо вокруг пальца – и конь Ветерок исчез, будто его и не было. Лишь запах конского пота остался в воздухе.
Дегустатов даже подошел к форточке и растворил ее. Кольцо спрятал во внутренний карман пиджака. Бутылку поставил на подоконник. А с конем надо будет обдумать. Но не сейчас, не сейчас. Сейчас надо народ с веранды убрать. А то кто-нибудь забредет в дом отдыха, тогда начнется представление!
Дегустатов поспешил на веранду.
– Живы еще? – произнес он бодро.
– Живы, – ответили гости.
– А есть опасность? – поинтересовалась княгиня Пустовойт.
– Да. У меня много врагов.
– А где твои слуги? – спросила царевна. – Где охрана?
– Мои слуги отпущены, Леночка, – сообщил вежливо Дегустатов. – Частично их заменяют различные невидимые духи, а частично они не здесь.
– Они в походе, – сказал один из стражников.
– Правильно, – подтвердил Дегустатов. – Пока устроимся в этом доме. Вести себя ниже травы и тише воды, понятно?
– Странно как-то, – заметила княгиня Пустовойт. – Сам спасает и сам пугает. Мы думали, будет пир и веселье. А привел нас в пустой дом.
– Потом спасибо скажете, – ответил Дегустатов.
– Мы голодные, Иван, – напомнила царевна.
– У меня отчество есть, – поправил царевну Дегустатов, – Иван Юрьевич.
Царевна покраснела, обиделась.
– Какое красивое имя-отчество, – польстила Анфиса.
И Дегустатову от этой похвалы стало приятно. Княгиня Пустовойт заметила обмен взглядами и сурово дернула Анфису за косу. Анфиса взвизгнула, а Дегустатов сказал:
– Вы, княгиня, без этих старорежимных штучек. Может быть, Анфиса как личность даст вам десять очков вперед.
– Чего даст?
– Ничего я ей не дам, – сказала Анфиса.
– Так держать, – приободрил ее Дегустатов. – Сейчас, товарищи, разместитесь, устроитесь, я на склад сбегаю, белье чистое выдам, ничего не жалко. Мой долг – о вас позаботиться. Насчет расплаты не беспокойтесь, уладим. Свет включается здесь вот и здесь, сюда – охрану, сюда – руководство. Леночка поживет пока в двухкоечном номере. Если вопросов больше нет, я на несколько минут вас оставлю. Все самому приходится делать, поймите меня правильно.
– А до ветру куда? – шепнул Дегустатову старик Ерема.
– По коридору последняя дверь направо.
Дегустатов вспомнил, как топотал в туалете сказочный конь, и решил старика туда не провожать. Пускай сам догадывается, что к чему. И в этом было даже некоторое злорадство.
На прощание Дегустатов щелкнул два раза выключателем. Продемонстрировал электричество. Ожидал, что снова они повалятся в ноги. Но в ноги не повалились, наверное, потому, что лампочки в коридоре и комнатах были слабые, по пятнадцать свечей.
Уборщицу тетю Шуру и сестру-хозяйку Александру Евгеньевну Дегустатов разыскал в дежурке. Они пили чай из электросамовара.