Страница:
---------------------------------------------------------------
© Copyright Александр Митрофанович Колесников
Email: alkoles@ukr.net
WWW: http://zhurnal.lib.ru/k/kolesnikow_a_m/
Date: 16 Sep 2001
---------------------------------------------------------------
Этот случай произошёл однажды ночью у побережья Кавказа, между портами
Туапсе и Сочи весной 1942 года. Было это в период героической обороны города
Севастополя. Осаждённый город постоянно нуждался в надёжной поддержке
Большой земли. Эту поддержку защитникам города осуществляли транспортные
суда Черноморского пароходства и корабли военно-морских сил Черноморского
флота. Ежесуточно из портов, расположенных на Кавказском побережье Чёрного
моря - Туапсе, Поти, Батуми отходили в Севастополь суда и корабли с горючим
и продовольствием. Немцы понимали, что пока будет поступать помощь в
Севастополь, городом им не овладеть. И они направили свои усилия на
уничтожение транспортов и кораблей, доставляющих в осаждённый город всё
необходимое.
Для достижения этой цели на этот участок Чёрного моря были направлены
немцами десятки самолётов морской авиации, самолётов - торпедоносцев. В
основном это были итальянские торпедоносцы ''Савойя''. Они базировались в
порту Варна, в Болгарии и порту Констанца, в Румынии.
Каждую ночь самолёты врага прилетали к Кавказскому побережью. Садились
на воду и поджидали жертву - транспорта, идущие в Севастополь. А,
дождавшись, топили их торпедами.
Чтобы бороться с этими пиратами были привлечены торпедные катера нашей
бригады. В ночное время суток из порта Туапсе, по паре, выходили катера на
борьбу с немецкими торпедоносцами. Одна пара направлялась в сторону
Новороссийска, а вторая в сторону Сочи.
Двигались катера ''малым ходом'', с периодическим выключением
двигателей. Напряжённо вслушивались, а услышав шум двигателей самолётов,
направлялись в их сторону.
Если не прослушивался шум работающих моторов, принимался другой вариант
обнаружения врага. На больших скоростях двигались вдоль побережья...
Немецкие самолёты, услышав шум работающих двигателей торпедных катеров,
поднимались с воды в воздух и, отдалившись на десяток миль, снова садились
на неё, продолжая поджидать транспорта.
А катера, услышав шум работающих двигателей торпедоносцев и его
направление, устремлялись к новому месту их приводнения.
Таким образом, своими действиями нужно было заставить немцев больше
времени находиться в воздухе, а не на воде. Обнаружив самолёты врага, мы
сообщали на базу место их нахождения, а радисты базы оповещали об этом все
находящиеся в море суда и корабли об опасности.
Иногда катерники обнаруживали торпедоносцев сидящих на воде, не
успевших подняться в воздух, и атаковали их пулемётным огнём...
Чем больше удавалось заставлять немцев держаться в воздухе, тем быстрее
они покидали Кавказское побережье, даже не ожидая рассвета. Потому, что
''Савойя'' - самолёт многомоторный и потребляет много горючего. А чтобы
пересечь Чёрное море и возвратиться на базу ему нужно горючего несколько
тонн.
Однажды пара наших патрульных катеров обнаружила два торпедоносца,
сидящих на воде в пяти милях от побережья. Обстреляв их из пулемётов,
заставили подняться с воды и улететь к новому месту. Но катерники определили
их курс к новому месту посадки и, когда шум двигателей самолётов смолк,
катера устремились к месту приводнения...
Ночь лунная... Море спокойное...
Подойдя к торпедоносцам на определённую дистанцию, катерники обстреляли
их из пулемётов.
Самолёты снова поднялись с воды, а катерники заглушили свои двигатели и
стали вслушиваться в темноту ночи, пытаясь определить путь самолётов к
новому приводнению.
На берег по радио было послано оповещение о месте нахождения
торпедоносцев.
Но, на этот раз всё произошло не так, как предполагалось. Обнаружив
наши торпедные катера, хорошо видимые на лунной дороже, немцы поднялись с
воды и, сделав круг, пошли в атаку...
Приблизившись к катерам, самолёты открыли огонь из пушек и пулемётов...
Катерники так - же открыли из своих пулемётов огонь по самолётам... Сражение
длилось несколько секунд. Катера повреждений не получили.
Но самолёты вышли на повторную атаку... На этот раз, кроме обстрела,
было сброшено на катера несколько бомб. В результате один катер получил
более десяти пулевых пробоин в подводной части корпуса, а бомбой было
повреждено рулевое устройство катера. Три человека команды было убито. Среди
убитых был командир катера и радио-электрик, мой земляк - ростовчанин,
старший матрос Мартыненко Саша.
Второй катер не пострадал.
Самолёты улетели, а экипаж второго катера пришёл на помощь первому.
Заделали пробоины в подводной части корпуса, и отбуксировали его в базу -
порт Туапсе.
В эту ночь, в отведённом районе патрулирования, немцам не удалось
нанести торпедный удар по нашим судам...
Август 2001г.
Рассказ переведен на болгарский язык и опубликован в газете
''ДИМИТРОВСКА ВАХТА'' в номере 28 от 15 июля 1957года.
В звании старшины 2-й статьи, в должности радио-электрика я служил в
третьем отряде второго дивизиона 2-й бригады торпедных катеров Черноморского
флота. Командиром дивизиона был капитан 3-го ранга Местников.
В первый день войны наш отряд под командованием старшего лейтенанта
Рыбакова перебазировался из города Очаков, места постоянной дислокации, на
реку Дунай и замаскировался среди камышей и верб у посёлка Вилково. Отряду
была поставлена задача: ночами ходить вдоль румынского побережья и
уничтожать корабли и суда немцев и румын.
Семь суток мы добросовестно искали ночами встречи с кораблями и судами
врага. Но безуспешно. Румынские корабли не выходили из своих портов, и
немецких судов тоже не было видно.
Семь суток без горячей пищи, питались только сухим пайком. Отдыхали без
постелей на дюралевом корпусе катера. Тешили себя надеждой, что, в конце
концов, мы дождёмся встречи в море с вражескими кораблями и нанесём по ним
торпедный удар.
Но немецкое и румынское командования видимо отлично знали, какой силой
обладает Советский Черноморский флот, и не решались использовать свой флот
для доставки боеприпасов, провианта и пополнения живой силы.
В низовье реки Дунай базировалась Дунайская речная флотилия. Совместно
с пограничниками, они не позволили фашистским войскам ни в одном месте
форсировать Дунай. И только тогда, когда немецкие дивизии прорвали оборону
Красной Армии в верхней части Дуная и стали заходить с тыла, окружая моряков
и пограничников, Дунайская флотилия и немногочисленные погранотряды, по
приказу командования, покинули удерживаемые рубежи.
Нашему отряду было приказано возвращаться в свою базу. На переходе мы
зашли в Днепровский лиман, заправились горючим и снова в путь...
В Очакове нам дали одни сутки отдыха и снова в море. Корабли, входящие
в Северо - Западную группу (СЗМОР), приступили к минированию подступов к
Одесскому порту. Наш отряд отправили прикрывать с моря корабли постановщики
мин от нападения подводных лодок врага.
На торпедных катерах не имелись акустические аппараты, и обнаружить
перископ подводной лодки ночью почти невозможно.
Перед заходом солнца наш отряд, состоящий из шести катеров,
стремительно полным ходом шёл к месту расположения, вокруг района, в котором
намечена постановка мин.
На траверзе Сычавки в небе увидели девятку бомбардировщиков, летящих
встречным курсом, плотным строем на высоте 800 метров. Было приятно
любоваться таким сложенным полётом самолётов и отблеском отражающихся
солнечных лучей заходящего солнца от крыльев.
Я принял самолёты за свои, и прокричал в ухо командиру катера, старшему
лейтенанту Рыбакову, об увиденных мной летящих самолётах.
Мы стремительно сближались, и тут я вижу, как от самолётов стали
отделяться какие-то светлячки, а вокруг катера на воде выросли струи
фонтанчиков от ударяющихся пуль.
Командир катера выстрелил зелёную ракету, и катера мгновенно разошлись
на три направления. Одно звено из двух катеров резко ушло вправо от прежнего
курса. Второе звено так - же резко уклонилось от курса влево, и только
первое звено продолжало идти прежним курсом.
Сигнал: ''Зелёная ракета!'' заранее был известен всем командирам
торпедных катеров, как приказание следовать самостоятельно в заранее
определённую точку для несения дозора.
А тем временем старший лейтенант Рыбаков оставил своё место у штурвала
катера, стремительно подскочил к пулемёту и открыл огонь по удаляющейся
девятке самолётов. Под обстрелом катера находились секунд десять. Пролетев
над нами, самолёты не стали возвращаться, а продолжали лететь в направлении
Очакова. Видимо, в планы их полёта не входила встреча с катерами, а главной
их целью было нанесение бомбового удара по Очакову и Николаеву.
Командир катера приказал радисту сообщить в Очаков о летящих самолётах
врага. А мы продолжали идти в район дозора. На ходу мы провели наружный
осмотр корпуса катера и не обнаружили никаких повреждений.
Я и мои товарищи после этой первой встречи с вражескими самолётами
почувствовали уверенность в правильности высказывания, что не так страшен
чёрт, как его малюют.
Как потом нам рассказывали моряки береговой базы, эту девятку самолётов
обстреляли зенитчики с острова Березань, и самолёты, отклонившись правее от
прежнего курса, направились на зенитные батареи острова Первомайский.
Зенитчики сбили два бомбардировщика. А затем их атаковали истребители
Очаковского авиаполка, успевшие к моменту приближения самолётов врага
подняться в воздух. Так у фашистов не получился внезапный налёт
бомбардировщиков на Очаков и Николаев. Своевременное предупреждение катеров
и службы ВНОС (воздушного наблюдения и связи) о налёте свели на ноль
внезапную атаку вражеских самолётов, и позволило приготовиться нашим
зенитчикам и лётчикам к отражению налёта.
Стоя в дозоре, голову не покидали мысли о происходящем. Как это могло
случиться, что не знакомые друг с другом сверстники, немецкие и советские
парни, встретившись, должны убивать друг друга. И ответ нашёлся сам по себе.
Не мы напали на немцев, а они нарушили мирную жизнь наших людей. Значит,
наступил такой период в нашей жизни, не раздумывать, а уничтожать пришельцев
всеми средствами. Обидно только за немецкий народ, который позволил одному
маньяку одурачить всех и толкнуть ринуться на соседнюю страну, с одной
целью: убивать, грабить и осваивать завоёванную территорию.
1957 год.
Это произошло в конце июня 1942 года. Прорвав оборону наших войск под
Ростовом - на Дону фашисты стремительно стали продвигаться к Сталинграду и
на Кавказ. Разрозненные части Красной Армии отступали под напором
превосходящих сил немцев, оказывая незначительное сопротивление врагу.
Имея превосходство в танках и авиации, немцы прижали на Тамани (Кубань)
часть наших войск к побережью Чёрного моря и стремились уничтожить их...
Наш торпедный катер 35, где командиром был старший лейтенант Подымахин,
вернулся в порт Новороссийск с ночного дозора у Керченского пролива. Экипаж
приступил к восстановлению боеготовности катера. Принимал горючее, чистил
оружие и пополнял боезапас.
И тут прибыл посыльный от командира отряда старшего лейтенанта Смирнова
с приказом: "'Временно откомандировать радио-электрика старшину 2-й статьи
Колесникова к старшему лейтенанту Вакулину на торпедный катер 95. ""
Прибыв на ТК 95 и доложив командиру катера, я узнал, что их
радио-электрик заболел, и меня перебросили вместо него, потому что нужно
быть готовым срочно выйти в море. Зачем? Членам экипажа не положено было
объяснять до выхода.
Через тридцать минут от Лесного причала Новороссийска отошли мы и ещё
три торпедных катера, и взяли курс в открытое море... В Цемесской бухте
старший лейтенант Вакулин объяснил команде, что идём на помощь окружённым
войскам Красной Армии вблизи Керченского пролива.
Чем существенным могли им помочь четыре торпедных катера? Очевидно
моральная поддержка. А ночью подойдут суда и эвакуируют их в Новороссийск.
День выдался жаркий, безоблачный. Море спокойное...
Вот мы уже проходим мысы Дооб и Хако.
Наша скорость до семидесяти километров в час и торпедный катер, будто,
парит над водой. Наш катер идёт четвёртым в кильватерном строю и постепенно
начинает отставать от группы...
Боцман старшина 1-й статьи Бучацкий принял запрос с флагманского
катера: "'Почему отстаёте? ""
А потом передал семафором ответ Вакулина: "'Моторы не дают больше 1200
оборотов''.
Ответ с флагмана был получен такой: "'Следуйте самостоятельно к
намеченному пункту и выполняйте поставленную задачу''.
Катера стали резко отдаляться...
И вот уже мы остались в море сами.
Наши моторы работают ровно, но более 1200 оборотов не набирают. А ведь
они способны давать 1500 оборотов и даже более, когда новые. А когда
выработают положенный моторесурс, перестают набирать положенные обороты,
теряют свою мощность и соответственно падает скорость.
... Мы на траверзе порта Анапа. Море радует своим спокойствием.
Приятное ощущение прохлады воздуха. Хочется петь под шум моторов...
Мой сектор наблюдения за водой и воздухом - корма. Боцман и командир
наблюдают за носовым сектором.
Неожиданно я увидел в воздухе самолёт, пересекающий наш курс, и тут -
же доложил командиру: ''Вижу по корме на высоте три километра самолёт,
пересекающий наш курс. Тип самолёта не определил! ""
Командир приказал механику катера: "'Дать "'Стоп'', но моторы не
глушить! "'.
Я понял, что командир решил этим скрыть свой след на воде. От винтов
всегда остаётся пенящийся белый след. А раз нет следа, то возможно лётчик
нас не заметит. Но этого не произошло.
Самолёт лёг на наш курс и стал приближаться к катеру. Это был
итальянский торпедоносец "'Савойя''. Эта машина с четырьмя двигателями,
четырьмя скорострельными мелкокалиберными пушками, бомбами и двумя торпедами
на борту.
Известно, что война состоит из больших стратегических операций и малых
эпизодов. О первых говорят историки в последующих веках, после окончания
войны. О вторых, зачастую, никто не знает и от них мало что зависит. Хотя от
этих маленьких эпизодов в конечном итоге зависит исход всей войны.
И так, приближающийся к катеру фашистский самолёт, вернее его экипаж,
принял решение уничтожить наш катер вместе с экипажем. Нам, членам экипажа
катера, состоящего из семи человек, предстоит сразиться с экипажем
торпедоносца. Мы незнаем друг друга, не видели друг друга в лицо. Мы выросли
в разных странах и не сделали лично друг другу зла. Но мы должны вступить в
бой. И цель у нас едина: каждый жаждет уничтожить врага.
Не беда, что превосходство на стороне немцев в вооружении. У них четыре
скорострельные пушки, у нас один крупнокалиберный пулемёт. У них скорость и
маневренность в высоте и по курсу. У нас намного меньшая скорость и
маневренность только по курсу и скоростью.
И так, самолёт снизился метров на восемьсот, приближается к катеру...
Мы идём встречным курсом...
Боцман Бучацкий берёт на прицел самолёт. Я с запасной лентой стою за
ним.
Заработали пушки и пулемёт... Катер резко меняет курс - вправо...
Обстрел длится 8 - 10 секунд. Самолёт пролетает над нами... Его пушки
молчат.
Наш пулемёт бьёт по самолёту. Его ствол в зените... Лента закончилась.
Я подаю боцману запасную ленту. Катер остановился. Над машинным отсеком
более десяти пробоин... Мотористы ранены. Моторы заглохли...
Самолёт, отдалившись от нас на километр, разворачивается и снова
направляется к катеру...
Механик старшина 1-й статьи Сергей Евдокимов наматывает на пальцы рук
тросики управления газом и оборотами двигателей, и раненые мотористы
запускают двигатели... Катер получил ход. Командир разворачивает катер
навстречу самолёту. Двигаясь встречными курсами, сокращалось время
нахождения катера под пушками самолёта.
Немцы, обнаружив катер без движения, решили, что нас теперь можно
уничтожить бомбами, приготовились нас бомбить, в помощь пушечному обстрелу.
Я слежу за всеми действиями самолёта. Не долетая до нас, от него
отделились три бомбы, и началась огненная дуэль между пушками самолёта и
пулемётом боцмана... Командир катера, наблюдавший за оторвавшимися от
самолёта бомбами, резко "'бросил'" катер в сторону и дал сигнал, стоявшему
рядом с ним механику: "'Полный вперёд! ""
Смена курса катером лишила боцмана вести огонь по самолёту прицельно.
Он развернул турель в сторону надвигающегося самолёта и открыл огонь...
В это время, на том месте, где мы только что стояли без движения,
рвутся бомбы... А это уже, метрах в трёхстах от нас. На этом заходе командир
ловко увёл катер от бомб врага и от пушечных очередей. Новых пробоин в
корпусе катера не появилось. Ловко обошли немцев! Я громко засмеялся,
радуясь этой маленькой нашей победе.
Боцман, выпустив всю ленту по самолёту, снял пустую коробку с лентой, и
принял от меня новую. Прикрепил её на штатное место.
Самолёт, отдалившись от катера на дистанцию, позволяющую ему быстро
лечь на обратный курс, ложиться снова на курс атаки...
Я, приблизив лицо к уху боцмана, кричу: "'Ваня, подпусти его ближе и
бей гада наверняка! ""
Он хладнокровно берёт на прицел приближающийся самолёт, и когда до
прицела остался один корпус самолёта, открывает огонь... Выпущена по врагу
половина пулемётной ленты... И тут командир снова ''бросает'" катер в
сторону, чем и спасает катер от вражеских пушек. А боцман переводит в новое
положение турель пулемёта и "'бьёт'" по уходящему самолёту...
Очевидно, в самолёт врага было несколько попаданий пуль нашего
надёжного пулемёта ДШК. Потому, что он более не рискнул повторить атаку на
катер, а стал удаляться от нас в сторону открытого моря, оставляя за собой
шлейф густого дыма. И через пару минут исчез из поля нашего зрения. Мы
ждали, когда он рухнет или приводнится, но этого не произошло. Может, после
и случилось это, но нам не пришлось испытать радость окончательной победы.
Командир дал команду заглушить двигатели, и катер остановился,
покачиваясь с борта на борт. Вдруг, после рёва двигателей и резких выстрелов
пулемёта, наступила тишина. А солнце продолжало ослепительно светить с неба,
отражаясь в волнах мелкой зыби. И лёгкий бризовый ветер играл военно-морским
флагом СССР.
Из радиорубки раздался голос радиста Николаева. Он доложил командиру о
том, что передал радиограмму командиру нашей группы катеров капитану 3-го
ранга Местникову: "'Веду бой с атакующим катер самолётом! На борту имею
раненых! ""
Старший лейтенант Вакулин дал команду: "'Всем наверх! ""
Из машинного отделения, с помощью механика Евдокимова, появились
раненые мотористы. Один из них ранен в предплечье, а другому осколок попал в
спину.
''Боцман, достаньте из таранного отсека НЗ и выдайте команде по сто
грамм спирта'', - сказал командир. А потом добавил: "'Всем членам экипажа
объявляю благодарность за умелые действия во время боя! ""
На расстеленном брезенте расположилась вся команда катера. И тут боцман
обратился ко мне с вопросом: "'А откуда ты призывался на флот? ""
''Из Ростова'', - отвечаю я.
''Так, ты не сумасшедший'', - утвердительно сказал он, и добавил:
"'Тогда объясни мне, почему ты в моменты атаки самолётом смеялся? ""
''Когда я увидел, как бомбы стали рваться в стороне, а пушечные очереди
прошли рядом, не причинив никаких повреждений катеру, я пришёл в восторг от
искусства командира. И мне стало ясно, что мы победим. Я, почему-то сразу
так подумал'', - так я ответил боцману, но себе на этот вопрос чётко
ответить не смог...
Во время трапезы мы с боцманом продолжали следить за морем. Она
продлилась минут десять. А затем, командир дал команду верхней команде
обследовать состояние корпуса корабля, а механику состояние механизмов и их
способность обеспечить выполнение поставленной задачи.
Обследовав отсеки катера, боцман доложил командиру: "'Корпус повреждён
только над машинным отделением и имеет четырнадцать пробоин. Во всех отсеках
сухо. Нос повреждений не имеет. Рулевая система в строю''.
Я доложил, что система авторулевого управления повреждений не имеет и
готова к нормальной работе.
Из машинного отделения раздался голос механика старшины 1-й статьи
Евдокимова: "'Товарищ старший лейтенант, для устранения повреждений по
управлению моторами необходимо пятнадцать минут, и после этого можно
выполнять задание''.
''Хорошо! Приступайте к ликвидации повреждений'', - ответил на доклад
механика командир, и спросил: "'А как чувствуют себя раненые? ""
''Раны ещё кровоточат, но они готовы к обслуживанию механизмов'', -
сообщил Евдокимов.
''Понятно. За работу! "', - сказал командир и поправил на шее
сигнальный флаг, который он надевал на себя перед каждым выходом в море.
Затем, смочил слюной средний палец на правой руке и поднял его над головой.
Так он всегда точно определял направление ветра и его силу. После этой
процедуры, он направился в ходовую рубку и стал у штурвала.
Радист старшина 1-й статьи Николаев доложил командиру текст полученной
шифрованной радиограммы, подписанной командиром дивизиона: "'Следуйте к
месту назначения! ""
Через пятнадцать минут катер лёг на заданный курс и направился к месту,
где сражались солдаты с наседавшими фашистами...
Мы подошли к флагманскому катеру, стоявшему у берега вместе с двумя
другими торпедными катерами, и отдали якорь.
Выслушав доклад старшего лейтенанта Вакулина, и увидев наши
повреждения, командир дивизиона приказал нам принять на борт несколько
раненых солдат и следовать в базу Геленджик. Что мы и сделали.
Погрузили шестерых раненых солдат в торпедные желоба и стали выбирать
якорь. На катере якорь выбирается вручную, и выполняют эту работу боцман и
радио-электрик. Только тут, я почувствовал боль в среднем пальце на правой
руке, и невозможность держать якорный трос.
Оказалось, что осколком распороло кожу вдоль пальца и он, палец, не
гнется.
Отходили мы от берега самостоятельно, потому что следовать со всей
группой не сможем. Всё равно отстанем... На берегу слышались, взрывы,
пулемётные очереди и "'трескотня'" винтовочных выстрелов. Но снаряды и пули
до стоянки наших катеров не долетали...
На обратном пути нас не атаковали самолёты врага, и мы пришли в
Геленджик благополучно...
Вечером подошли буксиры и баржи. Солдат эвакуировали, а тяжёлую
артиллерию, которую не смогли погрузить на суда, утопили в море.
Август 2001г.
Мемуары.
Сегодня в Керченском проливе я снова в мыслях побывал. Припомнил экипаж
торпедного катера No 35, во главе с командиром, старшим лейтенантом
Подымахиным, боцманом Аракельяном, механиком Шишковым, радистом Кириловым и
мотористами Левченко и Масенко.
То было накануне нового 1942 года. Наш катер No 35 входил в состав
группы катеров, сосредоточившихся в порту Тамань. Состояла группа из
пятнадцати катеров 2-й бригады торпедных катеров Черноморского флота.
... Пронизывающий северо-восточный ветер гнал над проливом серые
набухшие дождем и снегом тучи. Ветер с температурой 5 градусов ниже ноля
пронизывал наши одежды, а крытые мутные волны, от ударов о борта торпедных
катеров, рассыпались брызгами и обильно сыпались на палубу.
Из порта Новороссийск нас перебазировали в порт Тамань для переброски
нашей морской пехоты десантом в Крым и в порт Керчь, оккупированный
немецкими войсками. И только Севастопольский гарнизон продолжал удерживать
город. И ежедневно из портов кавказского побережья, а чаще из Новороссийска,
шли военные и транспортные суда с пополнением и боеприпасами в Севастополь.
А оттуда доставляли раненых. Суда уходили в ночь, в неизвестность, а
возвращались не все. Многие погибали от бомб и торпед...
Вот тогда и решило командование Черноморского флота в помощь защитникам
Севастополя высадить десант в Крым, в районе Керчи и Феодосии.
С волнением и тревогой за успех, экипажи ждали приказа о начале
операции.
В ночь на 30 декабря поступил приказ принять на борт десант.
Десантники, укутанные плащ-палатками, бесшумно размещались в желобах
для торпед.
Их лица в темноте невозможно было различить, но в их движениях,
приглушенных разговорах и в голосах командиров слышалась бодрость и
уверенность в успехе.
На наш и соседний катер еще не успели погрузиться десантники, как с
берега прозвучал приказ катерам приступить к выполнению задания...
Один за другим, отшвартовавшись, катера исчезали, поглощались ночью...
Уходили катера в ночь, в неизвестность, навстречу смерти или славы...
А море шумело, будто ничего не происходило. Ему было все равно, что
были здесь люди и катера, и что некоторые не вернутся...
Вдруг поступила команда: '' Подымахин, к комбригу!''
Боцман Аракельян еще раз проверил брезент, накрывающий направлябщие
желоба торпед, чтобы десантники надежно смогли укрыться им от обильных
брызг, во время движения.
Но экипажу в ту ночь не суждено было выбрасывать десант.
Командиру было приказано выйти в пролив и отыскать транспортное судно,
вышедшее из Новороссийска, и сопровождать его в порт Керчь.
С Крымского берега не было слышно ни стрельбы, ни взрывов.
© Copyright Александр Митрофанович Колесников
Email: alkoles@ukr.net
WWW: http://zhurnal.lib.ru/k/kolesnikow_a_m/
Date: 16 Sep 2001
---------------------------------------------------------------
Этот случай произошёл однажды ночью у побережья Кавказа, между портами
Туапсе и Сочи весной 1942 года. Было это в период героической обороны города
Севастополя. Осаждённый город постоянно нуждался в надёжной поддержке
Большой земли. Эту поддержку защитникам города осуществляли транспортные
суда Черноморского пароходства и корабли военно-морских сил Черноморского
флота. Ежесуточно из портов, расположенных на Кавказском побережье Чёрного
моря - Туапсе, Поти, Батуми отходили в Севастополь суда и корабли с горючим
и продовольствием. Немцы понимали, что пока будет поступать помощь в
Севастополь, городом им не овладеть. И они направили свои усилия на
уничтожение транспортов и кораблей, доставляющих в осаждённый город всё
необходимое.
Для достижения этой цели на этот участок Чёрного моря были направлены
немцами десятки самолётов морской авиации, самолётов - торпедоносцев. В
основном это были итальянские торпедоносцы ''Савойя''. Они базировались в
порту Варна, в Болгарии и порту Констанца, в Румынии.
Каждую ночь самолёты врага прилетали к Кавказскому побережью. Садились
на воду и поджидали жертву - транспорта, идущие в Севастополь. А,
дождавшись, топили их торпедами.
Чтобы бороться с этими пиратами были привлечены торпедные катера нашей
бригады. В ночное время суток из порта Туапсе, по паре, выходили катера на
борьбу с немецкими торпедоносцами. Одна пара направлялась в сторону
Новороссийска, а вторая в сторону Сочи.
Двигались катера ''малым ходом'', с периодическим выключением
двигателей. Напряжённо вслушивались, а услышав шум двигателей самолётов,
направлялись в их сторону.
Если не прослушивался шум работающих моторов, принимался другой вариант
обнаружения врага. На больших скоростях двигались вдоль побережья...
Немецкие самолёты, услышав шум работающих двигателей торпедных катеров,
поднимались с воды в воздух и, отдалившись на десяток миль, снова садились
на неё, продолжая поджидать транспорта.
А катера, услышав шум работающих двигателей торпедоносцев и его
направление, устремлялись к новому месту их приводнения.
Таким образом, своими действиями нужно было заставить немцев больше
времени находиться в воздухе, а не на воде. Обнаружив самолёты врага, мы
сообщали на базу место их нахождения, а радисты базы оповещали об этом все
находящиеся в море суда и корабли об опасности.
Иногда катерники обнаруживали торпедоносцев сидящих на воде, не
успевших подняться в воздух, и атаковали их пулемётным огнём...
Чем больше удавалось заставлять немцев держаться в воздухе, тем быстрее
они покидали Кавказское побережье, даже не ожидая рассвета. Потому, что
''Савойя'' - самолёт многомоторный и потребляет много горючего. А чтобы
пересечь Чёрное море и возвратиться на базу ему нужно горючего несколько
тонн.
Однажды пара наших патрульных катеров обнаружила два торпедоносца,
сидящих на воде в пяти милях от побережья. Обстреляв их из пулемётов,
заставили подняться с воды и улететь к новому месту. Но катерники определили
их курс к новому месту посадки и, когда шум двигателей самолётов смолк,
катера устремились к месту приводнения...
Ночь лунная... Море спокойное...
Подойдя к торпедоносцам на определённую дистанцию, катерники обстреляли
их из пулемётов.
Самолёты снова поднялись с воды, а катерники заглушили свои двигатели и
стали вслушиваться в темноту ночи, пытаясь определить путь самолётов к
новому приводнению.
На берег по радио было послано оповещение о месте нахождения
торпедоносцев.
Но, на этот раз всё произошло не так, как предполагалось. Обнаружив
наши торпедные катера, хорошо видимые на лунной дороже, немцы поднялись с
воды и, сделав круг, пошли в атаку...
Приблизившись к катерам, самолёты открыли огонь из пушек и пулемётов...
Катерники так - же открыли из своих пулемётов огонь по самолётам... Сражение
длилось несколько секунд. Катера повреждений не получили.
Но самолёты вышли на повторную атаку... На этот раз, кроме обстрела,
было сброшено на катера несколько бомб. В результате один катер получил
более десяти пулевых пробоин в подводной части корпуса, а бомбой было
повреждено рулевое устройство катера. Три человека команды было убито. Среди
убитых был командир катера и радио-электрик, мой земляк - ростовчанин,
старший матрос Мартыненко Саша.
Второй катер не пострадал.
Самолёты улетели, а экипаж второго катера пришёл на помощь первому.
Заделали пробоины в подводной части корпуса, и отбуксировали его в базу -
порт Туапсе.
В эту ночь, в отведённом районе патрулирования, немцам не удалось
нанести торпедный удар по нашим судам...
Август 2001г.
Рассказ переведен на болгарский язык и опубликован в газете
''ДИМИТРОВСКА ВАХТА'' в номере 28 от 15 июля 1957года.
В звании старшины 2-й статьи, в должности радио-электрика я служил в
третьем отряде второго дивизиона 2-й бригады торпедных катеров Черноморского
флота. Командиром дивизиона был капитан 3-го ранга Местников.
В первый день войны наш отряд под командованием старшего лейтенанта
Рыбакова перебазировался из города Очаков, места постоянной дислокации, на
реку Дунай и замаскировался среди камышей и верб у посёлка Вилково. Отряду
была поставлена задача: ночами ходить вдоль румынского побережья и
уничтожать корабли и суда немцев и румын.
Семь суток мы добросовестно искали ночами встречи с кораблями и судами
врага. Но безуспешно. Румынские корабли не выходили из своих портов, и
немецких судов тоже не было видно.
Семь суток без горячей пищи, питались только сухим пайком. Отдыхали без
постелей на дюралевом корпусе катера. Тешили себя надеждой, что, в конце
концов, мы дождёмся встречи в море с вражескими кораблями и нанесём по ним
торпедный удар.
Но немецкое и румынское командования видимо отлично знали, какой силой
обладает Советский Черноморский флот, и не решались использовать свой флот
для доставки боеприпасов, провианта и пополнения живой силы.
В низовье реки Дунай базировалась Дунайская речная флотилия. Совместно
с пограничниками, они не позволили фашистским войскам ни в одном месте
форсировать Дунай. И только тогда, когда немецкие дивизии прорвали оборону
Красной Армии в верхней части Дуная и стали заходить с тыла, окружая моряков
и пограничников, Дунайская флотилия и немногочисленные погранотряды, по
приказу командования, покинули удерживаемые рубежи.
Нашему отряду было приказано возвращаться в свою базу. На переходе мы
зашли в Днепровский лиман, заправились горючим и снова в путь...
В Очакове нам дали одни сутки отдыха и снова в море. Корабли, входящие
в Северо - Западную группу (СЗМОР), приступили к минированию подступов к
Одесскому порту. Наш отряд отправили прикрывать с моря корабли постановщики
мин от нападения подводных лодок врага.
На торпедных катерах не имелись акустические аппараты, и обнаружить
перископ подводной лодки ночью почти невозможно.
Перед заходом солнца наш отряд, состоящий из шести катеров,
стремительно полным ходом шёл к месту расположения, вокруг района, в котором
намечена постановка мин.
На траверзе Сычавки в небе увидели девятку бомбардировщиков, летящих
встречным курсом, плотным строем на высоте 800 метров. Было приятно
любоваться таким сложенным полётом самолётов и отблеском отражающихся
солнечных лучей заходящего солнца от крыльев.
Я принял самолёты за свои, и прокричал в ухо командиру катера, старшему
лейтенанту Рыбакову, об увиденных мной летящих самолётах.
Мы стремительно сближались, и тут я вижу, как от самолётов стали
отделяться какие-то светлячки, а вокруг катера на воде выросли струи
фонтанчиков от ударяющихся пуль.
Командир катера выстрелил зелёную ракету, и катера мгновенно разошлись
на три направления. Одно звено из двух катеров резко ушло вправо от прежнего
курса. Второе звено так - же резко уклонилось от курса влево, и только
первое звено продолжало идти прежним курсом.
Сигнал: ''Зелёная ракета!'' заранее был известен всем командирам
торпедных катеров, как приказание следовать самостоятельно в заранее
определённую точку для несения дозора.
А тем временем старший лейтенант Рыбаков оставил своё место у штурвала
катера, стремительно подскочил к пулемёту и открыл огонь по удаляющейся
девятке самолётов. Под обстрелом катера находились секунд десять. Пролетев
над нами, самолёты не стали возвращаться, а продолжали лететь в направлении
Очакова. Видимо, в планы их полёта не входила встреча с катерами, а главной
их целью было нанесение бомбового удара по Очакову и Николаеву.
Командир катера приказал радисту сообщить в Очаков о летящих самолётах
врага. А мы продолжали идти в район дозора. На ходу мы провели наружный
осмотр корпуса катера и не обнаружили никаких повреждений.
Я и мои товарищи после этой первой встречи с вражескими самолётами
почувствовали уверенность в правильности высказывания, что не так страшен
чёрт, как его малюют.
Как потом нам рассказывали моряки береговой базы, эту девятку самолётов
обстреляли зенитчики с острова Березань, и самолёты, отклонившись правее от
прежнего курса, направились на зенитные батареи острова Первомайский.
Зенитчики сбили два бомбардировщика. А затем их атаковали истребители
Очаковского авиаполка, успевшие к моменту приближения самолётов врага
подняться в воздух. Так у фашистов не получился внезапный налёт
бомбардировщиков на Очаков и Николаев. Своевременное предупреждение катеров
и службы ВНОС (воздушного наблюдения и связи) о налёте свели на ноль
внезапную атаку вражеских самолётов, и позволило приготовиться нашим
зенитчикам и лётчикам к отражению налёта.
Стоя в дозоре, голову не покидали мысли о происходящем. Как это могло
случиться, что не знакомые друг с другом сверстники, немецкие и советские
парни, встретившись, должны убивать друг друга. И ответ нашёлся сам по себе.
Не мы напали на немцев, а они нарушили мирную жизнь наших людей. Значит,
наступил такой период в нашей жизни, не раздумывать, а уничтожать пришельцев
всеми средствами. Обидно только за немецкий народ, который позволил одному
маньяку одурачить всех и толкнуть ринуться на соседнюю страну, с одной
целью: убивать, грабить и осваивать завоёванную территорию.
1957 год.
Это произошло в конце июня 1942 года. Прорвав оборону наших войск под
Ростовом - на Дону фашисты стремительно стали продвигаться к Сталинграду и
на Кавказ. Разрозненные части Красной Армии отступали под напором
превосходящих сил немцев, оказывая незначительное сопротивление врагу.
Имея превосходство в танках и авиации, немцы прижали на Тамани (Кубань)
часть наших войск к побережью Чёрного моря и стремились уничтожить их...
Наш торпедный катер 35, где командиром был старший лейтенант Подымахин,
вернулся в порт Новороссийск с ночного дозора у Керченского пролива. Экипаж
приступил к восстановлению боеготовности катера. Принимал горючее, чистил
оружие и пополнял боезапас.
И тут прибыл посыльный от командира отряда старшего лейтенанта Смирнова
с приказом: "'Временно откомандировать радио-электрика старшину 2-й статьи
Колесникова к старшему лейтенанту Вакулину на торпедный катер 95. ""
Прибыв на ТК 95 и доложив командиру катера, я узнал, что их
радио-электрик заболел, и меня перебросили вместо него, потому что нужно
быть готовым срочно выйти в море. Зачем? Членам экипажа не положено было
объяснять до выхода.
Через тридцать минут от Лесного причала Новороссийска отошли мы и ещё
три торпедных катера, и взяли курс в открытое море... В Цемесской бухте
старший лейтенант Вакулин объяснил команде, что идём на помощь окружённым
войскам Красной Армии вблизи Керченского пролива.
Чем существенным могли им помочь четыре торпедных катера? Очевидно
моральная поддержка. А ночью подойдут суда и эвакуируют их в Новороссийск.
День выдался жаркий, безоблачный. Море спокойное...
Вот мы уже проходим мысы Дооб и Хако.
Наша скорость до семидесяти километров в час и торпедный катер, будто,
парит над водой. Наш катер идёт четвёртым в кильватерном строю и постепенно
начинает отставать от группы...
Боцман старшина 1-й статьи Бучацкий принял запрос с флагманского
катера: "'Почему отстаёте? ""
А потом передал семафором ответ Вакулина: "'Моторы не дают больше 1200
оборотов''.
Ответ с флагмана был получен такой: "'Следуйте самостоятельно к
намеченному пункту и выполняйте поставленную задачу''.
Катера стали резко отдаляться...
И вот уже мы остались в море сами.
Наши моторы работают ровно, но более 1200 оборотов не набирают. А ведь
они способны давать 1500 оборотов и даже более, когда новые. А когда
выработают положенный моторесурс, перестают набирать положенные обороты,
теряют свою мощность и соответственно падает скорость.
... Мы на траверзе порта Анапа. Море радует своим спокойствием.
Приятное ощущение прохлады воздуха. Хочется петь под шум моторов...
Мой сектор наблюдения за водой и воздухом - корма. Боцман и командир
наблюдают за носовым сектором.
Неожиданно я увидел в воздухе самолёт, пересекающий наш курс, и тут -
же доложил командиру: ''Вижу по корме на высоте три километра самолёт,
пересекающий наш курс. Тип самолёта не определил! ""
Командир приказал механику катера: "'Дать "'Стоп'', но моторы не
глушить! "'.
Я понял, что командир решил этим скрыть свой след на воде. От винтов
всегда остаётся пенящийся белый след. А раз нет следа, то возможно лётчик
нас не заметит. Но этого не произошло.
Самолёт лёг на наш курс и стал приближаться к катеру. Это был
итальянский торпедоносец "'Савойя''. Эта машина с четырьмя двигателями,
четырьмя скорострельными мелкокалиберными пушками, бомбами и двумя торпедами
на борту.
Известно, что война состоит из больших стратегических операций и малых
эпизодов. О первых говорят историки в последующих веках, после окончания
войны. О вторых, зачастую, никто не знает и от них мало что зависит. Хотя от
этих маленьких эпизодов в конечном итоге зависит исход всей войны.
И так, приближающийся к катеру фашистский самолёт, вернее его экипаж,
принял решение уничтожить наш катер вместе с экипажем. Нам, членам экипажа
катера, состоящего из семи человек, предстоит сразиться с экипажем
торпедоносца. Мы незнаем друг друга, не видели друг друга в лицо. Мы выросли
в разных странах и не сделали лично друг другу зла. Но мы должны вступить в
бой. И цель у нас едина: каждый жаждет уничтожить врага.
Не беда, что превосходство на стороне немцев в вооружении. У них четыре
скорострельные пушки, у нас один крупнокалиберный пулемёт. У них скорость и
маневренность в высоте и по курсу. У нас намного меньшая скорость и
маневренность только по курсу и скоростью.
И так, самолёт снизился метров на восемьсот, приближается к катеру...
Мы идём встречным курсом...
Боцман Бучацкий берёт на прицел самолёт. Я с запасной лентой стою за
ним.
Заработали пушки и пулемёт... Катер резко меняет курс - вправо...
Обстрел длится 8 - 10 секунд. Самолёт пролетает над нами... Его пушки
молчат.
Наш пулемёт бьёт по самолёту. Его ствол в зените... Лента закончилась.
Я подаю боцману запасную ленту. Катер остановился. Над машинным отсеком
более десяти пробоин... Мотористы ранены. Моторы заглохли...
Самолёт, отдалившись от нас на километр, разворачивается и снова
направляется к катеру...
Механик старшина 1-й статьи Сергей Евдокимов наматывает на пальцы рук
тросики управления газом и оборотами двигателей, и раненые мотористы
запускают двигатели... Катер получил ход. Командир разворачивает катер
навстречу самолёту. Двигаясь встречными курсами, сокращалось время
нахождения катера под пушками самолёта.
Немцы, обнаружив катер без движения, решили, что нас теперь можно
уничтожить бомбами, приготовились нас бомбить, в помощь пушечному обстрелу.
Я слежу за всеми действиями самолёта. Не долетая до нас, от него
отделились три бомбы, и началась огненная дуэль между пушками самолёта и
пулемётом боцмана... Командир катера, наблюдавший за оторвавшимися от
самолёта бомбами, резко "'бросил'" катер в сторону и дал сигнал, стоявшему
рядом с ним механику: "'Полный вперёд! ""
Смена курса катером лишила боцмана вести огонь по самолёту прицельно.
Он развернул турель в сторону надвигающегося самолёта и открыл огонь...
В это время, на том месте, где мы только что стояли без движения,
рвутся бомбы... А это уже, метрах в трёхстах от нас. На этом заходе командир
ловко увёл катер от бомб врага и от пушечных очередей. Новых пробоин в
корпусе катера не появилось. Ловко обошли немцев! Я громко засмеялся,
радуясь этой маленькой нашей победе.
Боцман, выпустив всю ленту по самолёту, снял пустую коробку с лентой, и
принял от меня новую. Прикрепил её на штатное место.
Самолёт, отдалившись от катера на дистанцию, позволяющую ему быстро
лечь на обратный курс, ложиться снова на курс атаки...
Я, приблизив лицо к уху боцмана, кричу: "'Ваня, подпусти его ближе и
бей гада наверняка! ""
Он хладнокровно берёт на прицел приближающийся самолёт, и когда до
прицела остался один корпус самолёта, открывает огонь... Выпущена по врагу
половина пулемётной ленты... И тут командир снова ''бросает'" катер в
сторону, чем и спасает катер от вражеских пушек. А боцман переводит в новое
положение турель пулемёта и "'бьёт'" по уходящему самолёту...
Очевидно, в самолёт врага было несколько попаданий пуль нашего
надёжного пулемёта ДШК. Потому, что он более не рискнул повторить атаку на
катер, а стал удаляться от нас в сторону открытого моря, оставляя за собой
шлейф густого дыма. И через пару минут исчез из поля нашего зрения. Мы
ждали, когда он рухнет или приводнится, но этого не произошло. Может, после
и случилось это, но нам не пришлось испытать радость окончательной победы.
Командир дал команду заглушить двигатели, и катер остановился,
покачиваясь с борта на борт. Вдруг, после рёва двигателей и резких выстрелов
пулемёта, наступила тишина. А солнце продолжало ослепительно светить с неба,
отражаясь в волнах мелкой зыби. И лёгкий бризовый ветер играл военно-морским
флагом СССР.
Из радиорубки раздался голос радиста Николаева. Он доложил командиру о
том, что передал радиограмму командиру нашей группы катеров капитану 3-го
ранга Местникову: "'Веду бой с атакующим катер самолётом! На борту имею
раненых! ""
Старший лейтенант Вакулин дал команду: "'Всем наверх! ""
Из машинного отделения, с помощью механика Евдокимова, появились
раненые мотористы. Один из них ранен в предплечье, а другому осколок попал в
спину.
''Боцман, достаньте из таранного отсека НЗ и выдайте команде по сто
грамм спирта'', - сказал командир. А потом добавил: "'Всем членам экипажа
объявляю благодарность за умелые действия во время боя! ""
На расстеленном брезенте расположилась вся команда катера. И тут боцман
обратился ко мне с вопросом: "'А откуда ты призывался на флот? ""
''Из Ростова'', - отвечаю я.
''Так, ты не сумасшедший'', - утвердительно сказал он, и добавил:
"'Тогда объясни мне, почему ты в моменты атаки самолётом смеялся? ""
''Когда я увидел, как бомбы стали рваться в стороне, а пушечные очереди
прошли рядом, не причинив никаких повреждений катеру, я пришёл в восторг от
искусства командира. И мне стало ясно, что мы победим. Я, почему-то сразу
так подумал'', - так я ответил боцману, но себе на этот вопрос чётко
ответить не смог...
Во время трапезы мы с боцманом продолжали следить за морем. Она
продлилась минут десять. А затем, командир дал команду верхней команде
обследовать состояние корпуса корабля, а механику состояние механизмов и их
способность обеспечить выполнение поставленной задачи.
Обследовав отсеки катера, боцман доложил командиру: "'Корпус повреждён
только над машинным отделением и имеет четырнадцать пробоин. Во всех отсеках
сухо. Нос повреждений не имеет. Рулевая система в строю''.
Я доложил, что система авторулевого управления повреждений не имеет и
готова к нормальной работе.
Из машинного отделения раздался голос механика старшины 1-й статьи
Евдокимова: "'Товарищ старший лейтенант, для устранения повреждений по
управлению моторами необходимо пятнадцать минут, и после этого можно
выполнять задание''.
''Хорошо! Приступайте к ликвидации повреждений'', - ответил на доклад
механика командир, и спросил: "'А как чувствуют себя раненые? ""
''Раны ещё кровоточат, но они готовы к обслуживанию механизмов'', -
сообщил Евдокимов.
''Понятно. За работу! "', - сказал командир и поправил на шее
сигнальный флаг, который он надевал на себя перед каждым выходом в море.
Затем, смочил слюной средний палец на правой руке и поднял его над головой.
Так он всегда точно определял направление ветра и его силу. После этой
процедуры, он направился в ходовую рубку и стал у штурвала.
Радист старшина 1-й статьи Николаев доложил командиру текст полученной
шифрованной радиограммы, подписанной командиром дивизиона: "'Следуйте к
месту назначения! ""
Через пятнадцать минут катер лёг на заданный курс и направился к месту,
где сражались солдаты с наседавшими фашистами...
Мы подошли к флагманскому катеру, стоявшему у берега вместе с двумя
другими торпедными катерами, и отдали якорь.
Выслушав доклад старшего лейтенанта Вакулина, и увидев наши
повреждения, командир дивизиона приказал нам принять на борт несколько
раненых солдат и следовать в базу Геленджик. Что мы и сделали.
Погрузили шестерых раненых солдат в торпедные желоба и стали выбирать
якорь. На катере якорь выбирается вручную, и выполняют эту работу боцман и
радио-электрик. Только тут, я почувствовал боль в среднем пальце на правой
руке, и невозможность держать якорный трос.
Оказалось, что осколком распороло кожу вдоль пальца и он, палец, не
гнется.
Отходили мы от берега самостоятельно, потому что следовать со всей
группой не сможем. Всё равно отстанем... На берегу слышались, взрывы,
пулемётные очереди и "'трескотня'" винтовочных выстрелов. Но снаряды и пули
до стоянки наших катеров не долетали...
На обратном пути нас не атаковали самолёты врага, и мы пришли в
Геленджик благополучно...
Вечером подошли буксиры и баржи. Солдат эвакуировали, а тяжёлую
артиллерию, которую не смогли погрузить на суда, утопили в море.
Август 2001г.
Мемуары.
Сегодня в Керченском проливе я снова в мыслях побывал. Припомнил экипаж
торпедного катера No 35, во главе с командиром, старшим лейтенантом
Подымахиным, боцманом Аракельяном, механиком Шишковым, радистом Кириловым и
мотористами Левченко и Масенко.
То было накануне нового 1942 года. Наш катер No 35 входил в состав
группы катеров, сосредоточившихся в порту Тамань. Состояла группа из
пятнадцати катеров 2-й бригады торпедных катеров Черноморского флота.
... Пронизывающий северо-восточный ветер гнал над проливом серые
набухшие дождем и снегом тучи. Ветер с температурой 5 градусов ниже ноля
пронизывал наши одежды, а крытые мутные волны, от ударов о борта торпедных
катеров, рассыпались брызгами и обильно сыпались на палубу.
Из порта Новороссийск нас перебазировали в порт Тамань для переброски
нашей морской пехоты десантом в Крым и в порт Керчь, оккупированный
немецкими войсками. И только Севастопольский гарнизон продолжал удерживать
город. И ежедневно из портов кавказского побережья, а чаще из Новороссийска,
шли военные и транспортные суда с пополнением и боеприпасами в Севастополь.
А оттуда доставляли раненых. Суда уходили в ночь, в неизвестность, а
возвращались не все. Многие погибали от бомб и торпед...
Вот тогда и решило командование Черноморского флота в помощь защитникам
Севастополя высадить десант в Крым, в районе Керчи и Феодосии.
С волнением и тревогой за успех, экипажи ждали приказа о начале
операции.
В ночь на 30 декабря поступил приказ принять на борт десант.
Десантники, укутанные плащ-палатками, бесшумно размещались в желобах
для торпед.
Их лица в темноте невозможно было различить, но в их движениях,
приглушенных разговорах и в голосах командиров слышалась бодрость и
уверенность в успехе.
На наш и соседний катер еще не успели погрузиться десантники, как с
берега прозвучал приказ катерам приступить к выполнению задания...
Один за другим, отшвартовавшись, катера исчезали, поглощались ночью...
Уходили катера в ночь, в неизвестность, навстречу смерти или славы...
А море шумело, будто ничего не происходило. Ему было все равно, что
были здесь люди и катера, и что некоторые не вернутся...
Вдруг поступила команда: '' Подымахин, к комбригу!''
Боцман Аракельян еще раз проверил брезент, накрывающий направлябщие
желоба торпед, чтобы десантники надежно смогли укрыться им от обильных
брызг, во время движения.
Но экипажу в ту ночь не суждено было выбрасывать десант.
Командиру было приказано выйти в пролив и отыскать транспортное судно,
вышедшее из Новороссийска, и сопровождать его в порт Керчь.
С Крымского берега не было слышно ни стрельбы, ни взрывов.