Страница:
Тощий убрал нож в карман.
– Теперь заговорил. Если все, что ты мне показывала по видео о другом, правда, его будет не заткнуть.
– Розовый! – с восторгом воскликнул Номер Первый. – В языке демонов нет названия для этого цвета, потому что он считается неподобающим. Какое облегчение: оно все-таки существует! Розовый!
– Розовый, – повторила Минерва. – Потрясающе.
– Скажите, – обратился к ней Номер Первый, – что такое сахарная вата? Слова знакомые, звучат… восхитительно… но картинки в моей голове могут быть неточными.
Девочка, казалось, была довольна, что бесенок заговорил, но одновременно слегка раздосадована, что он забыл о своем незавидном положении.
– О сахарной вате поговорим в другой раз, маленький демон. А сейчас обсудим более серьезные темы.
– Да, – согласился Конг. – Например, вторжение демонов.
Номер Первый некоторое время обдумывал фразы.
– Извините, вероятно, мой дар раскрылся не полностью, потому что единственное значение слова «вторжение», которое приходит мне на ум, это «враждебное проникновение вооруженных сил на чужую территорию».
– Именно это я имел в виду, жабеныш.
– Я снова несколько запутался. Мой новый словарь подсказывает мне, что жабеныш – похожее на лягушку существо… – Номер Первый помрачнел. – А, понимаю, вы хотите меня оскорбить.
Конг сердито посмотрел на Минерву.
– Мне он нравился больше, когда говорил как в старых фильмах.
– Я цитировал священное писание, – объяснил Номер Первый, наслаждаясь звучанием новых для него слов. – Священную книгу «Шпалеры леди Хизерингтон Смит».
Минерва нахмурилась и посмотрела на потолок, словно пытаясь мысленно перенестись в прошлое.
– Леди Хизерингтон Смит… Почему это имя кажется мне знакомым?
– «Шпалеры леди Хизерингтон Смит» – единственный источник знаний о людях. Эту книгу принес нам господин Аббот… – Номер Первый оборвал себя и прикусил губу.
Он и так сказал много лишнего. Эти люди – враги, а он едва не проболтался им о задуманной Абботом комбинации. «Комбинация». Очаровательное слово.
Минерва вдруг резко хлопнула в ладоши. Один раз. Она наконец вспомнила.
– Леди Хизерингтон Смит! Боже мой! Этот дурацкий любовный роман! Помните, мистер Конг?
Конг пожал плечами.
– Я не читаю беллетристику. Предпочитаю руководства по ближнему бою.
– Нет, вспомните видеозапись другого демона. Мы позволили ему оставить у себя книгу, и он всюду таскался с ней, словно она гарантировала ему безопасность.
– Ах, да, вспомнил. Глупый козлик. Повсюду таскался с этой дурацкой книгой.
– Знаете, вы начинаете повторяться, – сказал Номер Первый и боязливо съежился. Однако сдержаться было невозможно. – У слова «глупый» есть множество синонимов. Например, безмозглый, бестолковый, дубовый. Это всего лишь несколько примеров. Могу повторить на китайском, если угодно.
В руке Конга словно из воздуха возник нож.
– Ух ты, – восхитился Номер Первый. – У вас настоящий талант. Брависсимо!
Конг, проигнорировав комплимент, перебросил нож в руке, взяв его за лезвие.
– Лучше заткнись, тварь. Или получишь вот это между глаз. Мне наплевать, насколько высоко ценит тебя мисс Парадизо. Для меня ты тварь, и подобных тебе нужно стереть с лица земли.
Минерва сложила руки на груди.
– Буду весьма благодарна, мистер Конг, если вы не будете угрожать нашему гостю. Вы работаете на моего отца и будете делать то, что он вам прикажет. И я абсолютно уверена, что он приказал вам держаться в рамках приличия.
Минерва Парадизо, возможно, обладала целым рядом развитых не по годам талантов, но ей явно не хватало жизненного опыта. Она изучила язык жестов, но не знала, что мастера боевых искусств умеют контролировать свое тело и, соответственно, скрывать истинные чувства. Будь она более компетентна, то обратила бы внимание, как едва заметно напряглись жилы на шее Билли Конга. Этот человек едва сдерживал себя.
«Еще рано, – говорила его поза. – Слишком рано».
Минерва снова повернулась к Номеру Первому.
– Так вы говорите, «Шпалеры леди Хизерингтон Смит»?
Бесенок кивнул. Ответить вслух он побоялся, чтобы с языка не сорвалось еще что-нибудь лишнее. Стоило ему открыть рот, как он просто не мог остановиться.
Минерва повернулась к огромному зеркалу.
– Ты помнишь эту книгу, папа? Самый нелепый и легковесный роман, от которого следовало бежать как от чумы. Мне он понравился лет в шесть. В нем рассказывается об английской аристократии, действие происходит в девятнадцатом веке. А автор его… минутку… Картер Купер Барбисон. Девушка из Канады. Роман она написала в восемнадцать лет. Совершенно не озаботившись сначала изучить эпоху. У нее знать девятнадцатого века говорит так, словно живет в шестнадцатом. Абсолютная чепуха, и именно поэтому роман стал всемирным хитом. Похоже, наш старый друг Аббот ухитрился прихватить с собой книгу. Этому наглому дьяволу удалось выдать ее за непреложную истину. Судя по всему, он заставил других демонов цитировать Купер Барбисон так, как христиане цитируют евангелистов.
Номер Первый решился нарушить обет молчания.
– Аббот? Аббот был здесь?
– Mais oui[7]! – пожала плечами Минерва.
– Иначе как бы мы узнали, где найти тебя?
Аббот все нам рассказал.
Из динамика на стене раздался низкий голос:
– Не все. Его цифры оказались неправильными. Но моя гениальная девочка Минерва во всем разобралась. За это я куплю тебе скаковую лошадь. Любой масти.
Минерва махнула рукой на экран.
– Спасибо, папа. Когда ты наконец поймешь, что я не люблю лошадей. И балет тоже. Из динамика донесся смех.
– Узнаю свою дочурку! А как насчет поездки в парижский Диснейленд? Можешь нарядиться принцессой.
– Может быть, после заседания отборочного комитета, – улыбнувшись, сказала Минерва. Хотя улыбка была несколько вымученной. Сейчас у нее не было времени мечтать о Диснейленде. – Когда буду уверена, что меня номинируют на Нобелевскую премию. У нас меньше недели на получение информации от пленников и организацию безопасной доставки в Королевскую академию в Стокгольме.
У Номера Первого возник еще один очень важный для него вопрос:
– А как же «Шпалеры леди Хизерингтон Смит»? То, что там написано, – неужели это неправда?
Минерва от души расхохоталась.
– Правда? Мой маленький друг, не существует ничего, более далекого от правды. Эта книга – позорное свидетельство того, на что способна человеческая фантазия, подстегнутая юношескими гормонами.
Новость совершенно выбила бесенка из колеи.
– Но я изучал эту книгу! Часами! Проигрывал сцены. Делал костюмы. Вы хотите сказать, что никакого замка Хизерингтон не было?
– Не было.
– И злобного принца Карлоза не было?
– Вымысел.
Номер Первый вспомнил еще кое-что.
– Но Аббот вернулся с арбалетом, как в книге. Это доказывает…
Конг решил вмешаться в разговор. Как-никак, была затронута область его профессиональной компетенции.
– Арбалет? Древняя история, жаба. Сейчас мы пользуемся вот этим. – Он достал из подмышечной кобуры черный керамический пистолет. – Эта маленькая красотка стреляет огнем и смертью. Но есть красотки и побольше. Мы летаем по всей планете в металлических птицах и осыпаем врагов внизу взрывающимися яйцами.
Номер Первый презрительно фыркнул.
– Эта маленькая штучка стреляет огнем и смертью? Летающие металлические птицы? Ага, а еще вы умеете есть свинец и надувать золотые пузыри.
Конг вообще плохо переносил насмешки, а уж со стороны мерзких рептилий и подавно не собирался такого терпеть. Одним плавным движением он снял пистолет с предохранителя и тремя выстрелами разнес в щепки подголовник стула, на котором сидел Номер Первый. Бесенку в лицо полетели щепки и искры, оглушительное эхо еще долго перекатывалось в закрытом помещении.
Минерва пришла в ярость. Она начала выражать свое возмущение задолго до того, как кто-то смог ее услышать.
– Убирайся отсюда, Конг! Пошел вон! Когда у всех перестало звенеть в ушах, она все еще кричала что-то в том же духе. Однако Конг и не думал подчиняться, и Минерва перешла на тайский:
– Я говорила отцу, чтобы он не нанимал тебя. Ты слишком импульсивен и склонен к насилию. Мы производим здесь научный эксперимент. Если демон погибнет, он не будет представлять для меня ни малейшей ценности. Тебе понятно, мистер Сорвиголова? Мне необходимо наладить контакт с нашим гостем, поэтому тебе придется уйти, ты пугаешь его. Уходи немедленно, иначе наш контракт будет расторгнут. Я не шучу.
Конг потер переносицу. Ему пришлось выскрести до донышка все жалкие остатки своего терпения, чтобы удержаться от соблазна избавиться от этой надоедливой девчонки прямо сейчас. Да, конечно, потом пришлось бы иметь дело с ее телохранителями, но Конг был не прочь попытать счастья в хорошей драке. Однако было бы крайне глупо ставить под угрозу весь замысел, поддавшись порыву. Ничего, он вполне сможет вытерпеть еще несколько часов. А пока придется обойтись Тем, что еще раз напомнить маленькой негодяйке, кто здесь главный.
Конг достал из кармана брюк зеркальце и пригладил волосы. Он всегда щедро мазал их гелем, чтобы они топорщились колючими шипами.
– Сейчас я уйду, девчонка, но предупреждаю: не смей так со мной разговаривать! Как бы тебе не пришлось пожалеть об этом. Минерва изобразила неприличный жест.
– Как угодно, – сказала она по-английски.
Конг убрал зеркальце в карман, подмигнул бесенку и ушел. Номера Первого его подмигивание ничуть не успокоило, даже напротив. В мире демонов принято подмигивать противнику перед решающим боем, подтверждая свое намерение прикончить его. У Номера Первого создалось совершенно четкое впечатление, что у этого человека со странной прической были такие же планы.
Минерва глубоко вздохнула, несколько минут помолчала, приводя нервы в порядок, и продолжила беседу с пленником.
– Начнем сначала. Как тебя зовут? Номер Первый подумал и решил, что никому не навредит, если ответит на этот вопрос. – У меня нет настоящего имени, потому что я не смог трансформироваться. Раньше это меня беспокоило, но теперь я понимаю, что беспокоиться следует о другом. Минерва поняла, что ее вопросы должны быть более четкими.
– Как тебя называют другие?
– Другие люди или другие демоны?
– Демоны.
– А-а, понятно. Они называют меня Бесенок Номер Один. Или просто Номер Первый.
– Номер Первый?
– Именно так. Не слишком приятное имя, но другого у меня нет. Я утешаю себя тем, что оно лучше, чем Номер Второй.
– Понимаю. Итак, Номер Первый, полагаю, тебе не терпится узнать, что здесь происходит. Номер Первый распахнул глаза и с мольбой уставился на девочку.
– Да, прошу вас, скажите мне.
– Хорошо. – Минерва устроилась напротив своего пленника. – Итак, два года назад здесь материализовался один тип из твоего племени. Просто появился среди ночи на стоявшей во дворе статуе д'Артаньяна. Ему повезло, что он не погиб. Шпага д'Артаньяна вонзилась ему в плечо, сломалась, и острие осталось в ране.
– Шпага была серебряной? – спросил Номер Первый.
– Верно. Конечно, потом мы поняли, что именно серебро задержало его в этом измерении, не дало вернуться в собственное время и пространство. Этот демон, как ты уже понял, был Абботом. Мои родители хотели вызвать жандармов, но я уговорила их внести бедное полумертвое существо в дом. У папы здесь есть небольшая операционная, в которой он оперирует своих наиболее параноидальных пациентов. Он обработал ожоги Аббота, но острие шпаги осталось в плече, и папа заметил его только через несколько недель, сделав рентген, когда плечо стало нарывать. За Абботом было весьма интересно наблюдать. Первые несколько дней он впадал в безумие, стоило только кому-нибудь из нас подойти к нему ближе. Он пытался убить нас всех и клялся в том, что его армия уже на подходе, чтобы стереть человечество с лица земли. И еще он часто принимался спорить с самим собой. Это не было простым раздвоением личности. В его теле словно жили двое, воин и ученый. Воин бесновался и метался, и вдруг ученый перехватывал контроль над телом и начинал писать на стене сложные формулы. Я поняла, что наткнулась на нечто важное. Нечто революционное. Я обнаружила новый биологический вид, вернее, заново открыла старый. И если Аббот действительно намеревается наслать на нас армию демонов, то только я могу спасти множество жизней, жизней людей и демонов. Однако я ведь всего лишь ребенок, мне никто не поверил бы. Вот если бы я смогла все записать и представить информацию Нобелевскому комитету в Стокгольме, то получила бы премию по физике и добилась бы, чтобы демонов объявили охраняемым видом. Мне доставит некоторое удовольствие спасти целый вид… Кроме того, никому из детей еще не присуждали премию, даже великому Артемису Фаулу.
Номер Первый был несколько озадачен.
– А вы не слишком молоды, чтобы изучать другие виды? К тому же вы девочка. Скаковая лошадь, которую предложил голос из волшебной коробки, по-моему, должна была бы понравиться вам больше.
Минерва, очевидно, сталкивалась с таким отношением к себе и прежде.
– Времена меняются, демон, – огрызнулась она. – Дети стали более сообразительными. Мы пишем книги, виртуозно работаем на компьютерах, развенчиваем старые научные мифы. Ты знаешь, что почти все ученые не желают признавать существование магии? Если добавить магию в уравнение энергии, придется пересматривать почти все законы физики.
– Понятно, – поддакнул Номер Первый, хотя ничего не понял.
– Мой нынешний возраст как раз самый подходящий для данного проекта, – добавила Минерва. – Я достаточно молода, чтобы верить в магию, и достаточно умна, чтобы понять, как она работает. Когда я покажу тебя в Стокгольме и представлю доклад о путешествии по времени и магии как элементарной энергии, это будет исторический момент. Миру придется научиться воспринимать ма-гию со всей серьезностью, чтобы подготовиться к вторжению.
– Не будет никакого вторжения! – воскликнул Номер Первый.
Минерва улыбнулась ему, как воспитательница детского сада – завравшемуся карапузу.
– Я все об этом знаю. Когда в Абботе доминировала личность воина, он рассказывал нам о битве при Тальтиу, о том, как демоны вернутся и объявят страшную войну вершкам – так он нас называл. Рассказы изобиловали морями крови и горами отрубленных конечностей.
Номер Первый кивнул. Это было похоже на Аббота.
– Так считал Аббот, но многое изменилось.
– Я пыталась ему это объяснить. Объяснила, что он блуждал по времени и пространству в течение десяти тысяч лет, а мы за это время прошли длинный путь. Нас стало гораздо больше, и стреляем мы теперь вовсе не из арбалетов.
– Не стреляете из арбалетов?… Вы же не…
– Ты видел пистолет мистера Конга. Это всего лишь скромный пример оружия, кото-рым мы располагаем. Даже если все племя демонов, вооружившись до зубов, явится на Землю, нам понадобится не больше десяти минут, чтобы посадить вас всех в клетки.
– Вы это хотите сделать? Посадить нас в клетки?
– Таков был план, – признала Минерва. – Как только Аббот понял, что демонам нас не победить, он изменил тактику. Он добровольно объяснил мне принцип действия туннеля времени, а в обмен получил книги и старое оружие для изучения. Через несколько дней он попросил называть его Абботом, в честь персонажа одной из книг, генерала Леона Аббота. Я знала, что после того, как я покажу Леона Аббота в Стокгольме, мне тут же выделят финансирование для создания исследовательской группы. И тогда, где бы ни объявился демон, мы бы тут же сковывали его серебром и помещали к другим пойманным демонам. В результате у нас образовалось бы целое искусственное сообщество демонов, которых мы могли бы изучать. Разместить его я предполагала в зверинце Центрального парка.
Номер Первый обдумал слово «зверинец», используя свои новые лингвистические познания.
– Разве зверинец не для зверей?
Минерва опустила взгляд.
– Да. Позже я поняла, что это было бы не лучшим решением, и после встречи с тобой окончательно в этом убедилась. Ты кажешься вполне цивилизованным в отличие от совершенно дикого Аббота. Он был просто животное. Когда он появился здесь, мы залечили его раны, выходили его, а в благодарность за это он попытался нас всех сожрать. У нас не было выбора, пришлось его связать.
– Значит, теперь вы не собираетесь запереть нас в зверинце?
– В действительности у меня нет выбора. Судя по моим расчетам, туннель времени расширяется с обоих концов и разрушается на всей протяженности. Совсем скоро мои расчеты будут давать слишком большую погрешность и станет невозможно предсказать, где и когда материализуются демоны. Боюсь, Номер Первый, всему вашему племени совсем скоро предстоит исчезнуть.
Номер Первый не знал, что и думать. Слишком много нового обрушилось на него, чтобы переварить это разом. Ему вдруг почему-то вспомнилась демонесса с красными узорами на груди.
– И нам никак нельзя помочь? Мы ведь разумные существа, понимаете? А вовсе не животные.
Минерва встала и принялась шагать по комнате, накручивая на палец локон.
– Я думала об этом. Однако без магии ничего сделать нельзя, а Аббот сказал, что все ваши колдуны погибли во время перехода.
– Верно, – подтвердил Номер Первый, но не стал упоминать о том что, возможно, сам принадлежит к колдунам.
Что-то подсказало ему, что это очень ценная информация. Чересчур ценная, чтобы делиться ею с человеком, который привязал тебя к стулу. Он и без того сказал слишком много.
– Может быть, если бы Аббот знал о заклинании времени, то не стал бы так рваться на Гибрас, – задумчиво произнесла Минерва. – Папа сказал ему о кусочке серебра в плече, и той же ночью Аббот вырвал его когтями и исчез. У нас все записано на пленку. День за днем я гадаю о том, удалось ли ему вернуться домой.
– Удалось, – успокоил ее Номер Первый. – Заклинание времени перенесло его в самое начало. Он никогда не рассказывал о том, что был здесь. Просто возник с книгой и арбалетом и объявил себя спасителем. Все это ложь.
– Ладно, – вздохнув, сказала Минерва, и Номеру Первому показалось, что она действительно сочувствует ему. – У меня нет ни малейшего представления о том, как спасти твое племя. Может быть, твой маленький друг сможет помочь, когда очнется.
– Маленький друг? – переспросил Номер Первый.
– Тот, кто усыпил моего младшего брата Бобо. Крошечное существо, которое мы схватили, когда оно пыталось спасти тебя, – объяснила Минерва. – Вернее, пыталось спасти пустую сумку для гольфа. Очень похоже, что это эльф, или лепрекон, или еще какое-нибудь волшебное создание. Возможно, оно сможет помочь.
«Кому могло понадобиться спасать пустую сумку для гольфа?» – недоумевал Номер Первый.
Дверь приоткрылась, и в щели появилась голова Хуана Сото.
– Минерва?
– Не сейчас, – отрезала девочка и властным жестом приказала мужчине удалиться. – Вам звонят.
– Меня нет. Запиши номер.
Охранник тем не менее вошел в комнату, закрывая ладонью микрофон беспроводного телефона.
– Думаю, с этим человеком вы захотите поговорить. Он утверждает, что его зовут Артемис Фаул.
Минерва тут же уставилась на Сото.
– Я поговорю, – сказала она, протянув руку к телефону.
Если боевой шлем сотрудника Корпуса является поразительным достижением технической мысли, то шлем офицера Восьмого отдела иначе как чудом современной науки не назовешь. Сравнивать эти шлемы можно примерно с таким же успехом, как кремневое ружье и снайперскую винтовку, снабженную лазерным прицелом.
Жеребкинс практически в полной мере использовал неограниченное финансирование, чтобы воплотить в жизнь все фантазии, возникавшие в его фонтанирующей техническими идеями голове. В результате шлем был буквально нашпигован всевозможным диагностическим, разведывательным, оборонительным и просто новомодным оборудованием.
Технический консультант Восьмого отдела часто громогласно восхищался своим изобретением, но если бы его спросили, какое из устройств шлема он считает наиболее выдающимся, он, несомненно, выбрал бы на сверхупругом наполнителе.
Сам по себе сверхупругий наполнитель был далеко не последним техническим новшеством в подземном мире. Даже в шлемах гражданских специалистов были гелевые вкладки, которые создавали дополнительную амортизацию в случае аварии. Но Жеребкинс заменил жесткую внешнюю оболочку шлема оболочкой из более пластичного полимера, а вместо электрочувствительного геля заполнил свободное пространство под ней электрочувствительными шариками. Под воздействием электронных импульсов эти шарики могли расширяться, сжиматься, рассредоточиваться или группироваться, обеспечивая шлем простой, но крайне эффективной двигательной установкой.
«Летать он, конечно, не может, но может прыгать, куда прикажешь, – сказал Жеребкинс Элфи, когда выдавал снаряжение. – Летающие шлемы полагаются только офицера рангом не ниже майора. Хотя им я не сове тую пользоваться этой функцией, так как поле наполнителя, насколько мне известно, распрямляет завивку. Нет, я вовсе не имел в виду, что ты пользуешься бигуди или что ты в них нуждаешься».
Пока Минерва допрашивала Бесенка Номер Один, Жеребкинс разминал пальцы над пультом дистанционного управления шлемом Элфи. Сам шлем в это время находился в за пертой проволочной клетке у задней стены офиса службы безопасности.
Жеребкинс любил напевать во время работы. В данный момент он напевал классику ривербамса (это такой подземный музыкальный стиль, аналог человеческого кантри). Песенка называлась «Если выглядит как гном и пахнет как гном, то, похоже, перед тобой гном – или ходячий гальюн». Для ривербамса это было еще довольно короткое название:
Через виртуальные очки кентавр мог видеть то, что находилось в поле зрения встроенного объектива шлема. Кроме того, функция «картинка в картинке» позволяла ему видеть все, что происходило по бокам и сзади шлема, благодаря камерам заднего обзора. Жеребкинс уже контролировал охранные системы шато, и теперь ему хотелось порыться в компьютерных файлах Парадизо. Однако напрямую через следящее оборудование Восьмого отдела он это сделать не мог, поскольку полиция Нижних Уровней засекла бы любой исходящий сигнал и набросилась бы на него, как ищейки на дичь.
Шлем, естественно, был оборудован всенаправленными беспроводными датчиками, так что кентавр мог бы забраться в компьютеры и не перемещая его. Однако если удастся подобраться ближе к жесткому диску, работа пойдет быстрее.
Жеребкинс ввел комбинацию команд через виртуальную клавиатуру. У непосвященного наблюдателя могло сложиться впечатление, что кентавр играет на воображаемом рояле, но на самом деле виртуальные очки расценивали каждое движение его пальцев как удар по клавишам. Из потайного отделения над правым наушником шлема Элфи выскочил небольшой лазер толщиной с карандаш. Жеребкинс навел его на механизм замка клетки.
– Односекундная вспышка. Огонь. Ничего не произошло. Кентавр коротко выругался, включил микрофон и повторил попытку:
– Односекундная вспышка. Огонь. На этот раз лазер выпустил тонкий красный луч – и замок клетки превратился в металлическую кашу.
«Оборудование всегда следует держать включенным», – подумал Жеребкинс, весьма обрадованный тем, что никто не заметил его ошибки, особенно Артемис Фаул.
На другом конце комнаты стоял компьютер. Кентавр свирепо посмотрел на него и мигнул три раза. Шлем принял команду и зафиксировал цель.
– Рассчитать прыжок, – приказал Жеребкинс шлему.
Мгновение спустя в трехмерном пространстве, которое он видел при помощи виртуальных очков, появилась пунктирная линия. Пунктир шел по дуге от шлема к полу посреди комнаты, а оттуда – на стол, где стоял компьютер.
– Выполнить прыжок, – приказал Жеребкинс и улыбнулся, увидев, как его создание ожило.
Шлем подпрыгнул, ударился о пол с тихим стуком, какой издает баскетбольный мяч, и перелетел через комнату прямо на стол с компьютером.
– Идеально, гений, – похвалил себя Жеребкинс.
Иногда у него аж слезы на глаза наворачивались, когда приходилось любоваться достижениями своего непревзойденного разума.
«Жаль, что Кобыллина этого не видит, – подумал он и тут же спохватился: – Ничего себе, не слишком ли серьезно я отношусь к этой девушке?»
Кобыллина была кентаврессой, с которой он случайно познакомился в одной из галерей в центре города. Днем она работала референтом в телекомпании ККТВ, а по ночам создавала скульптуры. Она отличалась острым умом, и Жеребкинс сам не заметил, как рассказал ей о себе практически все. Кобыллина, очевидно, была большой поклонницей «попоны настроения» – мультисенсорного массажного и гомеопатического полотна, разработанного Жеребкинсом специально для кентавров.
– Теперь заговорил. Если все, что ты мне показывала по видео о другом, правда, его будет не заткнуть.
– Розовый! – с восторгом воскликнул Номер Первый. – В языке демонов нет названия для этого цвета, потому что он считается неподобающим. Какое облегчение: оно все-таки существует! Розовый!
– Розовый, – повторила Минерва. – Потрясающе.
– Скажите, – обратился к ней Номер Первый, – что такое сахарная вата? Слова знакомые, звучат… восхитительно… но картинки в моей голове могут быть неточными.
Девочка, казалось, была довольна, что бесенок заговорил, но одновременно слегка раздосадована, что он забыл о своем незавидном положении.
– О сахарной вате поговорим в другой раз, маленький демон. А сейчас обсудим более серьезные темы.
– Да, – согласился Конг. – Например, вторжение демонов.
Номер Первый некоторое время обдумывал фразы.
– Извините, вероятно, мой дар раскрылся не полностью, потому что единственное значение слова «вторжение», которое приходит мне на ум, это «враждебное проникновение вооруженных сил на чужую территорию».
– Именно это я имел в виду, жабеныш.
– Я снова несколько запутался. Мой новый словарь подсказывает мне, что жабеныш – похожее на лягушку существо… – Номер Первый помрачнел. – А, понимаю, вы хотите меня оскорбить.
Конг сердито посмотрел на Минерву.
– Мне он нравился больше, когда говорил как в старых фильмах.
– Я цитировал священное писание, – объяснил Номер Первый, наслаждаясь звучанием новых для него слов. – Священную книгу «Шпалеры леди Хизерингтон Смит».
Минерва нахмурилась и посмотрела на потолок, словно пытаясь мысленно перенестись в прошлое.
– Леди Хизерингтон Смит… Почему это имя кажется мне знакомым?
– «Шпалеры леди Хизерингтон Смит» – единственный источник знаний о людях. Эту книгу принес нам господин Аббот… – Номер Первый оборвал себя и прикусил губу.
Он и так сказал много лишнего. Эти люди – враги, а он едва не проболтался им о задуманной Абботом комбинации. «Комбинация». Очаровательное слово.
Минерва вдруг резко хлопнула в ладоши. Один раз. Она наконец вспомнила.
– Леди Хизерингтон Смит! Боже мой! Этот дурацкий любовный роман! Помните, мистер Конг?
Конг пожал плечами.
– Я не читаю беллетристику. Предпочитаю руководства по ближнему бою.
– Нет, вспомните видеозапись другого демона. Мы позволили ему оставить у себя книгу, и он всюду таскался с ней, словно она гарантировала ему безопасность.
– Ах, да, вспомнил. Глупый козлик. Повсюду таскался с этой дурацкой книгой.
– Знаете, вы начинаете повторяться, – сказал Номер Первый и боязливо съежился. Однако сдержаться было невозможно. – У слова «глупый» есть множество синонимов. Например, безмозглый, бестолковый, дубовый. Это всего лишь несколько примеров. Могу повторить на китайском, если угодно.
В руке Конга словно из воздуха возник нож.
– Ух ты, – восхитился Номер Первый. – У вас настоящий талант. Брависсимо!
Конг, проигнорировав комплимент, перебросил нож в руке, взяв его за лезвие.
– Лучше заткнись, тварь. Или получишь вот это между глаз. Мне наплевать, насколько высоко ценит тебя мисс Парадизо. Для меня ты тварь, и подобных тебе нужно стереть с лица земли.
Минерва сложила руки на груди.
– Буду весьма благодарна, мистер Конг, если вы не будете угрожать нашему гостю. Вы работаете на моего отца и будете делать то, что он вам прикажет. И я абсолютно уверена, что он приказал вам держаться в рамках приличия.
Минерва Парадизо, возможно, обладала целым рядом развитых не по годам талантов, но ей явно не хватало жизненного опыта. Она изучила язык жестов, но не знала, что мастера боевых искусств умеют контролировать свое тело и, соответственно, скрывать истинные чувства. Будь она более компетентна, то обратила бы внимание, как едва заметно напряглись жилы на шее Билли Конга. Этот человек едва сдерживал себя.
«Еще рано, – говорила его поза. – Слишком рано».
Минерва снова повернулась к Номеру Первому.
– Так вы говорите, «Шпалеры леди Хизерингтон Смит»?
Бесенок кивнул. Ответить вслух он побоялся, чтобы с языка не сорвалось еще что-нибудь лишнее. Стоило ему открыть рот, как он просто не мог остановиться.
Минерва повернулась к огромному зеркалу.
– Ты помнишь эту книгу, папа? Самый нелепый и легковесный роман, от которого следовало бежать как от чумы. Мне он понравился лет в шесть. В нем рассказывается об английской аристократии, действие происходит в девятнадцатом веке. А автор его… минутку… Картер Купер Барбисон. Девушка из Канады. Роман она написала в восемнадцать лет. Совершенно не озаботившись сначала изучить эпоху. У нее знать девятнадцатого века говорит так, словно живет в шестнадцатом. Абсолютная чепуха, и именно поэтому роман стал всемирным хитом. Похоже, наш старый друг Аббот ухитрился прихватить с собой книгу. Этому наглому дьяволу удалось выдать ее за непреложную истину. Судя по всему, он заставил других демонов цитировать Купер Барбисон так, как христиане цитируют евангелистов.
Номер Первый решился нарушить обет молчания.
– Аббот? Аббот был здесь?
– Mais oui[7]! – пожала плечами Минерва.
– Иначе как бы мы узнали, где найти тебя?
Аббот все нам рассказал.
Из динамика на стене раздался низкий голос:
– Не все. Его цифры оказались неправильными. Но моя гениальная девочка Минерва во всем разобралась. За это я куплю тебе скаковую лошадь. Любой масти.
Минерва махнула рукой на экран.
– Спасибо, папа. Когда ты наконец поймешь, что я не люблю лошадей. И балет тоже. Из динамика донесся смех.
– Узнаю свою дочурку! А как насчет поездки в парижский Диснейленд? Можешь нарядиться принцессой.
– Может быть, после заседания отборочного комитета, – улыбнувшись, сказала Минерва. Хотя улыбка была несколько вымученной. Сейчас у нее не было времени мечтать о Диснейленде. – Когда буду уверена, что меня номинируют на Нобелевскую премию. У нас меньше недели на получение информации от пленников и организацию безопасной доставки в Королевскую академию в Стокгольме.
У Номера Первого возник еще один очень важный для него вопрос:
– А как же «Шпалеры леди Хизерингтон Смит»? То, что там написано, – неужели это неправда?
Минерва от души расхохоталась.
– Правда? Мой маленький друг, не существует ничего, более далекого от правды. Эта книга – позорное свидетельство того, на что способна человеческая фантазия, подстегнутая юношескими гормонами.
Новость совершенно выбила бесенка из колеи.
– Но я изучал эту книгу! Часами! Проигрывал сцены. Делал костюмы. Вы хотите сказать, что никакого замка Хизерингтон не было?
– Не было.
– И злобного принца Карлоза не было?
– Вымысел.
Номер Первый вспомнил еще кое-что.
– Но Аббот вернулся с арбалетом, как в книге. Это доказывает…
Конг решил вмешаться в разговор. Как-никак, была затронута область его профессиональной компетенции.
– Арбалет? Древняя история, жаба. Сейчас мы пользуемся вот этим. – Он достал из подмышечной кобуры черный керамический пистолет. – Эта маленькая красотка стреляет огнем и смертью. Но есть красотки и побольше. Мы летаем по всей планете в металлических птицах и осыпаем врагов внизу взрывающимися яйцами.
Номер Первый презрительно фыркнул.
– Эта маленькая штучка стреляет огнем и смертью? Летающие металлические птицы? Ага, а еще вы умеете есть свинец и надувать золотые пузыри.
Конг вообще плохо переносил насмешки, а уж со стороны мерзких рептилий и подавно не собирался такого терпеть. Одним плавным движением он снял пистолет с предохранителя и тремя выстрелами разнес в щепки подголовник стула, на котором сидел Номер Первый. Бесенку в лицо полетели щепки и искры, оглушительное эхо еще долго перекатывалось в закрытом помещении.
Минерва пришла в ярость. Она начала выражать свое возмущение задолго до того, как кто-то смог ее услышать.
– Убирайся отсюда, Конг! Пошел вон! Когда у всех перестало звенеть в ушах, она все еще кричала что-то в том же духе. Однако Конг и не думал подчиняться, и Минерва перешла на тайский:
– Я говорила отцу, чтобы он не нанимал тебя. Ты слишком импульсивен и склонен к насилию. Мы производим здесь научный эксперимент. Если демон погибнет, он не будет представлять для меня ни малейшей ценности. Тебе понятно, мистер Сорвиголова? Мне необходимо наладить контакт с нашим гостем, поэтому тебе придется уйти, ты пугаешь его. Уходи немедленно, иначе наш контракт будет расторгнут. Я не шучу.
Конг потер переносицу. Ему пришлось выскрести до донышка все жалкие остатки своего терпения, чтобы удержаться от соблазна избавиться от этой надоедливой девчонки прямо сейчас. Да, конечно, потом пришлось бы иметь дело с ее телохранителями, но Конг был не прочь попытать счастья в хорошей драке. Однако было бы крайне глупо ставить под угрозу весь замысел, поддавшись порыву. Ничего, он вполне сможет вытерпеть еще несколько часов. А пока придется обойтись Тем, что еще раз напомнить маленькой негодяйке, кто здесь главный.
Конг достал из кармана брюк зеркальце и пригладил волосы. Он всегда щедро мазал их гелем, чтобы они топорщились колючими шипами.
– Сейчас я уйду, девчонка, но предупреждаю: не смей так со мной разговаривать! Как бы тебе не пришлось пожалеть об этом. Минерва изобразила неприличный жест.
– Как угодно, – сказала она по-английски.
Конг убрал зеркальце в карман, подмигнул бесенку и ушел. Номера Первого его подмигивание ничуть не успокоило, даже напротив. В мире демонов принято подмигивать противнику перед решающим боем, подтверждая свое намерение прикончить его. У Номера Первого создалось совершенно четкое впечатление, что у этого человека со странной прической были такие же планы.
Минерва глубоко вздохнула, несколько минут помолчала, приводя нервы в порядок, и продолжила беседу с пленником.
– Начнем сначала. Как тебя зовут? Номер Первый подумал и решил, что никому не навредит, если ответит на этот вопрос. – У меня нет настоящего имени, потому что я не смог трансформироваться. Раньше это меня беспокоило, но теперь я понимаю, что беспокоиться следует о другом. Минерва поняла, что ее вопросы должны быть более четкими.
– Как тебя называют другие?
– Другие люди или другие демоны?
– Демоны.
– А-а, понятно. Они называют меня Бесенок Номер Один. Или просто Номер Первый.
– Номер Первый?
– Именно так. Не слишком приятное имя, но другого у меня нет. Я утешаю себя тем, что оно лучше, чем Номер Второй.
– Понимаю. Итак, Номер Первый, полагаю, тебе не терпится узнать, что здесь происходит. Номер Первый распахнул глаза и с мольбой уставился на девочку.
– Да, прошу вас, скажите мне.
– Хорошо. – Минерва устроилась напротив своего пленника. – Итак, два года назад здесь материализовался один тип из твоего племени. Просто появился среди ночи на стоявшей во дворе статуе д'Артаньяна. Ему повезло, что он не погиб. Шпага д'Артаньяна вонзилась ему в плечо, сломалась, и острие осталось в ране.
– Шпага была серебряной? – спросил Номер Первый.
– Верно. Конечно, потом мы поняли, что именно серебро задержало его в этом измерении, не дало вернуться в собственное время и пространство. Этот демон, как ты уже понял, был Абботом. Мои родители хотели вызвать жандармов, но я уговорила их внести бедное полумертвое существо в дом. У папы здесь есть небольшая операционная, в которой он оперирует своих наиболее параноидальных пациентов. Он обработал ожоги Аббота, но острие шпаги осталось в плече, и папа заметил его только через несколько недель, сделав рентген, когда плечо стало нарывать. За Абботом было весьма интересно наблюдать. Первые несколько дней он впадал в безумие, стоило только кому-нибудь из нас подойти к нему ближе. Он пытался убить нас всех и клялся в том, что его армия уже на подходе, чтобы стереть человечество с лица земли. И еще он часто принимался спорить с самим собой. Это не было простым раздвоением личности. В его теле словно жили двое, воин и ученый. Воин бесновался и метался, и вдруг ученый перехватывал контроль над телом и начинал писать на стене сложные формулы. Я поняла, что наткнулась на нечто важное. Нечто революционное. Я обнаружила новый биологический вид, вернее, заново открыла старый. И если Аббот действительно намеревается наслать на нас армию демонов, то только я могу спасти множество жизней, жизней людей и демонов. Однако я ведь всего лишь ребенок, мне никто не поверил бы. Вот если бы я смогла все записать и представить информацию Нобелевскому комитету в Стокгольме, то получила бы премию по физике и добилась бы, чтобы демонов объявили охраняемым видом. Мне доставит некоторое удовольствие спасти целый вид… Кроме того, никому из детей еще не присуждали премию, даже великому Артемису Фаулу.
Номер Первый был несколько озадачен.
– А вы не слишком молоды, чтобы изучать другие виды? К тому же вы девочка. Скаковая лошадь, которую предложил голос из волшебной коробки, по-моему, должна была бы понравиться вам больше.
Минерва, очевидно, сталкивалась с таким отношением к себе и прежде.
– Времена меняются, демон, – огрызнулась она. – Дети стали более сообразительными. Мы пишем книги, виртуозно работаем на компьютерах, развенчиваем старые научные мифы. Ты знаешь, что почти все ученые не желают признавать существование магии? Если добавить магию в уравнение энергии, придется пересматривать почти все законы физики.
– Понятно, – поддакнул Номер Первый, хотя ничего не понял.
– Мой нынешний возраст как раз самый подходящий для данного проекта, – добавила Минерва. – Я достаточно молода, чтобы верить в магию, и достаточно умна, чтобы понять, как она работает. Когда я покажу тебя в Стокгольме и представлю доклад о путешествии по времени и магии как элементарной энергии, это будет исторический момент. Миру придется научиться воспринимать ма-гию со всей серьезностью, чтобы подготовиться к вторжению.
– Не будет никакого вторжения! – воскликнул Номер Первый.
Минерва улыбнулась ему, как воспитательница детского сада – завравшемуся карапузу.
– Я все об этом знаю. Когда в Абботе доминировала личность воина, он рассказывал нам о битве при Тальтиу, о том, как демоны вернутся и объявят страшную войну вершкам – так он нас называл. Рассказы изобиловали морями крови и горами отрубленных конечностей.
Номер Первый кивнул. Это было похоже на Аббота.
– Так считал Аббот, но многое изменилось.
– Я пыталась ему это объяснить. Объяснила, что он блуждал по времени и пространству в течение десяти тысяч лет, а мы за это время прошли длинный путь. Нас стало гораздо больше, и стреляем мы теперь вовсе не из арбалетов.
– Не стреляете из арбалетов?… Вы же не…
– Ты видел пистолет мистера Конга. Это всего лишь скромный пример оружия, кото-рым мы располагаем. Даже если все племя демонов, вооружившись до зубов, явится на Землю, нам понадобится не больше десяти минут, чтобы посадить вас всех в клетки.
– Вы это хотите сделать? Посадить нас в клетки?
– Таков был план, – признала Минерва. – Как только Аббот понял, что демонам нас не победить, он изменил тактику. Он добровольно объяснил мне принцип действия туннеля времени, а в обмен получил книги и старое оружие для изучения. Через несколько дней он попросил называть его Абботом, в честь персонажа одной из книг, генерала Леона Аббота. Я знала, что после того, как я покажу Леона Аббота в Стокгольме, мне тут же выделят финансирование для создания исследовательской группы. И тогда, где бы ни объявился демон, мы бы тут же сковывали его серебром и помещали к другим пойманным демонам. В результате у нас образовалось бы целое искусственное сообщество демонов, которых мы могли бы изучать. Разместить его я предполагала в зверинце Центрального парка.
Номер Первый обдумал слово «зверинец», используя свои новые лингвистические познания.
– Разве зверинец не для зверей?
Минерва опустила взгляд.
– Да. Позже я поняла, что это было бы не лучшим решением, и после встречи с тобой окончательно в этом убедилась. Ты кажешься вполне цивилизованным в отличие от совершенно дикого Аббота. Он был просто животное. Когда он появился здесь, мы залечили его раны, выходили его, а в благодарность за это он попытался нас всех сожрать. У нас не было выбора, пришлось его связать.
– Значит, теперь вы не собираетесь запереть нас в зверинце?
– В действительности у меня нет выбора. Судя по моим расчетам, туннель времени расширяется с обоих концов и разрушается на всей протяженности. Совсем скоро мои расчеты будут давать слишком большую погрешность и станет невозможно предсказать, где и когда материализуются демоны. Боюсь, Номер Первый, всему вашему племени совсем скоро предстоит исчезнуть.
Номер Первый не знал, что и думать. Слишком много нового обрушилось на него, чтобы переварить это разом. Ему вдруг почему-то вспомнилась демонесса с красными узорами на груди.
– И нам никак нельзя помочь? Мы ведь разумные существа, понимаете? А вовсе не животные.
Минерва встала и принялась шагать по комнате, накручивая на палец локон.
– Я думала об этом. Однако без магии ничего сделать нельзя, а Аббот сказал, что все ваши колдуны погибли во время перехода.
– Верно, – подтвердил Номер Первый, но не стал упоминать о том что, возможно, сам принадлежит к колдунам.
Что-то подсказало ему, что это очень ценная информация. Чересчур ценная, чтобы делиться ею с человеком, который привязал тебя к стулу. Он и без того сказал слишком много.
– Может быть, если бы Аббот знал о заклинании времени, то не стал бы так рваться на Гибрас, – задумчиво произнесла Минерва. – Папа сказал ему о кусочке серебра в плече, и той же ночью Аббот вырвал его когтями и исчез. У нас все записано на пленку. День за днем я гадаю о том, удалось ли ему вернуться домой.
– Удалось, – успокоил ее Номер Первый. – Заклинание времени перенесло его в самое начало. Он никогда не рассказывал о том, что был здесь. Просто возник с книгой и арбалетом и объявил себя спасителем. Все это ложь.
– Ладно, – вздохнув, сказала Минерва, и Номеру Первому показалось, что она действительно сочувствует ему. – У меня нет ни малейшего представления о том, как спасти твое племя. Может быть, твой маленький друг сможет помочь, когда очнется.
– Маленький друг? – переспросил Номер Первый.
– Тот, кто усыпил моего младшего брата Бобо. Крошечное существо, которое мы схватили, когда оно пыталось спасти тебя, – объяснила Минерва. – Вернее, пыталось спасти пустую сумку для гольфа. Очень похоже, что это эльф, или лепрекон, или еще какое-нибудь волшебное создание. Возможно, оно сможет помочь.
«Кому могло понадобиться спасать пустую сумку для гольфа?» – недоумевал Номер Первый.
Дверь приоткрылась, и в щели появилась голова Хуана Сото.
– Минерва?
– Не сейчас, – отрезала девочка и властным жестом приказала мужчине удалиться. – Вам звонят.
– Меня нет. Запиши номер.
Охранник тем не менее вошел в комнату, закрывая ладонью микрофон беспроводного телефона.
– Думаю, с этим человеком вы захотите поговорить. Он утверждает, что его зовут Артемис Фаул.
Минерва тут же уставилась на Сото.
– Я поговорю, – сказала она, протянув руку к телефону.
Если боевой шлем сотрудника Корпуса является поразительным достижением технической мысли, то шлем офицера Восьмого отдела иначе как чудом современной науки не назовешь. Сравнивать эти шлемы можно примерно с таким же успехом, как кремневое ружье и снайперскую винтовку, снабженную лазерным прицелом.
Жеребкинс практически в полной мере использовал неограниченное финансирование, чтобы воплотить в жизнь все фантазии, возникавшие в его фонтанирующей техническими идеями голове. В результате шлем был буквально нашпигован всевозможным диагностическим, разведывательным, оборонительным и просто новомодным оборудованием.
Технический консультант Восьмого отдела часто громогласно восхищался своим изобретением, но если бы его спросили, какое из устройств шлема он считает наиболее выдающимся, он, несомненно, выбрал бы на сверхупругом наполнителе.
Сам по себе сверхупругий наполнитель был далеко не последним техническим новшеством в подземном мире. Даже в шлемах гражданских специалистов были гелевые вкладки, которые создавали дополнительную амортизацию в случае аварии. Но Жеребкинс заменил жесткую внешнюю оболочку шлема оболочкой из более пластичного полимера, а вместо электрочувствительного геля заполнил свободное пространство под ней электрочувствительными шариками. Под воздействием электронных импульсов эти шарики могли расширяться, сжиматься, рассредоточиваться или группироваться, обеспечивая шлем простой, но крайне эффективной двигательной установкой.
«Летать он, конечно, не может, но может прыгать, куда прикажешь, – сказал Жеребкинс Элфи, когда выдавал снаряжение. – Летающие шлемы полагаются только офицера рангом не ниже майора. Хотя им я не сове тую пользоваться этой функцией, так как поле наполнителя, насколько мне известно, распрямляет завивку. Нет, я вовсе не имел в виду, что ты пользуешься бигуди или что ты в них нуждаешься».
Пока Минерва допрашивала Бесенка Номер Один, Жеребкинс разминал пальцы над пультом дистанционного управления шлемом Элфи. Сам шлем в это время находился в за пертой проволочной клетке у задней стены офиса службы безопасности.
Жеребкинс любил напевать во время работы. В данный момент он напевал классику ривербамса (это такой подземный музыкальный стиль, аналог человеческого кантри). Песенка называлась «Если выглядит как гном и пахнет как гном, то, похоже, перед тобой гном – или ходячий гальюн». Для ривербамса это было еще довольно короткое название:
Жеребкинс предусмотрительно отключил микрофон, чтобы Артемис не мог критиковать его вокальные способности. Для передачи сигнала он использовал антикварную проводную антенну в надежде на то, что никому на Полис-Плаза не удастся перехватить сообщение. В Гавани был объявлен режим карантина, то есть любая связь с поверхностью была запрещена. Жеребкинс умышленно нарушал приказ майора Арка Сула и был весьма доволен собой.
Если, где зудит, почесать не смог,
Если я в тарелке нашел червя,
Если вдруг мне лысину напечет —
Сразу же о вас вспоминаю я.[8]
Через виртуальные очки кентавр мог видеть то, что находилось в поле зрения встроенного объектива шлема. Кроме того, функция «картинка в картинке» позволяла ему видеть все, что происходило по бокам и сзади шлема, благодаря камерам заднего обзора. Жеребкинс уже контролировал охранные системы шато, и теперь ему хотелось порыться в компьютерных файлах Парадизо. Однако напрямую через следящее оборудование Восьмого отдела он это сделать не мог, поскольку полиция Нижних Уровней засекла бы любой исходящий сигнал и набросилась бы на него, как ищейки на дичь.
Шлем, естественно, был оборудован всенаправленными беспроводными датчиками, так что кентавр мог бы забраться в компьютеры и не перемещая его. Однако если удастся подобраться ближе к жесткому диску, работа пойдет быстрее.
Жеребкинс ввел комбинацию команд через виртуальную клавиатуру. У непосвященного наблюдателя могло сложиться впечатление, что кентавр играет на воображаемом рояле, но на самом деле виртуальные очки расценивали каждое движение его пальцев как удар по клавишам. Из потайного отделения над правым наушником шлема Элфи выскочил небольшой лазер толщиной с карандаш. Жеребкинс навел его на механизм замка клетки.
– Односекундная вспышка. Огонь. Ничего не произошло. Кентавр коротко выругался, включил микрофон и повторил попытку:
– Односекундная вспышка. Огонь. На этот раз лазер выпустил тонкий красный луч – и замок клетки превратился в металлическую кашу.
«Оборудование всегда следует держать включенным», – подумал Жеребкинс, весьма обрадованный тем, что никто не заметил его ошибки, особенно Артемис Фаул.
На другом конце комнаты стоял компьютер. Кентавр свирепо посмотрел на него и мигнул три раза. Шлем принял команду и зафиксировал цель.
– Рассчитать прыжок, – приказал Жеребкинс шлему.
Мгновение спустя в трехмерном пространстве, которое он видел при помощи виртуальных очков, появилась пунктирная линия. Пунктир шел по дуге от шлема к полу посреди комнаты, а оттуда – на стол, где стоял компьютер.
– Выполнить прыжок, – приказал Жеребкинс и улыбнулся, увидев, как его создание ожило.
Шлем подпрыгнул, ударился о пол с тихим стуком, какой издает баскетбольный мяч, и перелетел через комнату прямо на стол с компьютером.
– Идеально, гений, – похвалил себя Жеребкинс.
Иногда у него аж слезы на глаза наворачивались, когда приходилось любоваться достижениями своего непревзойденного разума.
«Жаль, что Кобыллина этого не видит, – подумал он и тут же спохватился: – Ничего себе, не слишком ли серьезно я отношусь к этой девушке?»
Кобыллина была кентаврессой, с которой он случайно познакомился в одной из галерей в центре города. Днем она работала референтом в телекомпании ККТВ, а по ночам создавала скульптуры. Она отличалась острым умом, и Жеребкинс сам не заметил, как рассказал ей о себе практически все. Кобыллина, очевидно, была большой поклонницей «попоны настроения» – мультисенсорного массажного и гомеопатического полотна, разработанного Жеребкинсом специально для кентавров.