Коллинз Джеки. Приговор Лаки

   Но Мейбелин ничего ей не ответила, и Мила отправилась в зал заседаний суда в преотвратном настроении. Увидев своего адвоката, она первым делом рассказала ему о револьвере.
   Уиллард Хоксмит был потрясен.
   – Ты хочешь сказать, что револьвер с «пальчиками» Тедди Вашингтона все это время был у тебя? – недоверчиво переспросил он. – И ты говоришь мне об этом только сейчас? У тебя что – разжижение мозгов?
   Мила поморщилась. Она едва выносила этого типа с ужасным запахом изо рта. С ним просто невозможно было разговаривать.
   – Да, револьвер был у меня, – ответила она. – Я думала, что будет гораздо разумнее, если я сохраню его до суда – до того момента, когда он мне по-настоящему понадобится.
   Адвокат фыркнул:
   – С чего ты взяла, что дело вообще дошло бы до суда? Если бы эта улика попала ко мне сразу, с самого начала, ты бы давным-давно вышла на свободу. Зачем ты его спрятала?
   – В общем, сегодня днем револьвер привезут в твой офис, – добавила Мила, не отвечая на его последний вопрос.
   – Кто? Кто его привезет?
   – Один человек.
   – Какой человек?
   – Просто человек, – разозлилась Мила. – И нечего меня расспрашивать.
   – Я должен тебя расспрашивать, ведь я – твой адвокат, – возразил Уиллард Хоксмит. – А ты должна мне доверять. Неужели ты не понимаешь, в каком положении ты оказалась? У противной стороны есть свидетель, который под присягой показывает, что в Мэри Лу Беркли стреляла именно ты, а не Тедди Вашингтон. Этого вполне достаточно, чтобы присяжные отправили тебя за решетку единогласно, понимаешь ты или нет? А теперь оказывается, что у тебя есть револьвер с отпечатками Тедди… Кстати, как он к тебе попал?
   – Это тебя не касается, – огрызнулась Мила. – Главное – эту Мэри Лу застрелил Тедди. Я ведь сказала тебе об этом с самого начала, но ты мне не поверил.
   – И когда я получу этот револьвер? – уточнил адвокат.
   – Сегодня в течение дня. Он будет упакован в коробку из-под ботинок, так что лучше предупреди свою секретаршу, чтобы она не совала туда свой нос. Не хватает еще, чтобы на револьвере остались ее отпечатки.
   – У меня нет никакой секретарши! – возразил Хоксмит и покачал головой. – Нет, Мила, ты, честное слово, какая-то ненормальная.
   – Можно подумать, что ты нормальный, – презрительно пробормотала девушка.

Глава 32

   На второй день интерес прессы к процессу не только не ослабел, но, напротив, возрос еще больше, что объяснялось происшествием в особняке Прайса Вашингтона.
   Сам Прайс был потрясен и пребывал в полной растерянности. Он давно знал, что суд сам по себе не сулит ему ничего хорошего, но такого он не ожидал.
   Его имя прочно заняло первые полосы газет, которые наперебой сообщали читателям обстоятельства ограбления, помещая подробные – и перевранные – списки украденного. Это возмущало Прайса больше всего.
   Казалось, каждый, кто умел держать в руках карандаш или набирать на компьютере простые фразы, считал себя вправе писать о нем все, что только взбредет в голову.
   О нем и о бедной Консуэлле, которую Прайс от души жалел. Она работала у него уже лет пять и была милой, спокойной, аккуратной женщиной (что бы ни говорила о ней Ирен, для которой все горничные были неряхами и лентяйками). Прайсу было неприятно думать о том, что ее изнасиловали именно в его доме, хотя он и понимал, что его вины здесь нет.
   – Будьте осторожны, мистер Вашингтон, – предупредил его Гринспен. – Она может подать на вас в суд.
   – Кто? Консуэлла? А я-то здесь при чем? – искренне удивился Прайс. До сих пор он полагал, что несет лишь моральную ответственность за то, что случилось с горничной.
   – Это произошло в вашем доме. Какой-нибудь шустрый адвокат может зацепиться за это и убедить горничную предъявить вам иск. Надеюсь, с вашей страховкой гражданской ответственности все в порядке…
   В ответ Прайс лишь в ярости стукнул себя кулаком по колену. Он был настолько зол на Тедди за то, что тот привлек к нему такое пристальное внимание, что накануне вечером даже не смог заставить себя поговорить с сыном. Они поужинали в полном молчании и так же молча разошлись по своим комнатам, не сказав друг другу ни слова.
   Между тем журналисты, которые буквально рыли носом землю в надежде разыскать новые подробности, успели пронюхать, что Ирен является матерью Милы, и, естественно, раздули из этого еще одну сенсацию. Количество фотографов и телевизионных бригад у ограды особняка удвоилось, и Прайс жил как в осажденном замке. Каждый раз, когда он вынужден был покидать дом, журналисты набрасывались на него, словно голодные шакалы, и ему пришлось нанять дополнительных телохранителей. Теперь его охраняло пять человек, трое повсюду следовали за Тедди, но даже этого было недостаточно, и Прайс от души жалел, что охранники не имеют права стрелять в журналистов или, на худой конец, бросать в них гранаты со слезоточивым газом.
   Процесс повлек за собой и значительные финансовые расходы, и дело было даже не в оплате услуг адвокатов, телохранителей и прочих издержках. Из-за необходимости ежедневно присутствовать в суде Прайс вынужден был отказываться от новых предложений и отложить несколько гастрольных поездок. Слава богу, до разрыва контрактов дело пока не дошло – одни неустойки способны были его разорить, однако он понимал, что даже после того, как все закончится, ему придется на некоторое время лечь на дно, чтобы страсти успели остыть. Возможно, впрочем, это было и к лучшему, и Прайс решил что, если все закончится благополучно, он съездит с Тедди на Багамы или на Виргинские острова, а может – отправится на пару недель в Европу. Им обоим необходимо было сменить обстановку, а тем временем все уляжется…
   Насчет смены обстановки Прайс задумывался все чаще и чаще. Его дом – роскошный особняк в Хэнкок-парке, который он так любил, – в последнее время совершенно перестал ему нравиться. Возвращаться туда ему было даже неприятно. Здесь жила Мила, здесь изнасиловали Консуэллу… Казалось, дом проклят, и теперь ему не видать удачи, пока он не переберется на новое место. Или, по крайней мере, не отдохнет как следует.
   – Я надеюсь, что этот случай послужит тебе хорошим уроком, Тедди, – сказал он сыну утром, когда оба собирались ехать в суд. – Говоря откровенно, я очень зол на тебя. Ты совершил скверный поступок и навлек позор на всю нашу семью.
   «Какую семью? – хотелось спросить Тедди. – Никакой семьи нет. Есть ты, есть я, и есть моя мамочка – жирная корова, которая зациклилась на том, чтобы стать знаменитой. Но мы не семья!»
   – Прости, па, – пробормотал он в ответ. – Мне очень жаль.
   Но Тедди знал, что сожалениями он вряд ли отделается.
 
   Стив давно проснулся, но Лин все еще сладко спала, свернувшись калачиком в его объятиях. Ему не хотелось тревожить ее, но пора было ехать в суд, и Стив легонько тронул Лин за плечо.
   – Эй, – сказал он негромко, пытаясь высвободиться, – мне пора, но ты можешь еще поспать.
   – Подожди. Сейчас я встану и приготовлю тебе завтрак, – сонно пробормотала Лин, подтягивая колени к самому подбородку.
   – О нет, не стоит, – мягко рассмеялся Стив. – Я не ем на завтрак жареных цыплят!
   – Не говори так. – Ее теплая рука скользнула ему в промежность. – Я очень хочу научиться готовить, чтобы кормить тебя завтраками, обедами и ужинами.
   С тобой я просто переродилась и стала совсем другим человеком.
   – Со мной? – переспросил Стив, убирая ее руку.
   Он хотел Лин, но сейчас было не самое подходящее время для занятий сексом.
   Лин вздохнула:
   – Да. Никогда не думала, что какой-то мужчина заставит меня измениться, но… Ты такой… надежный, Стив, и я чувствую себя спокойно и уверенно.
   С тобой я в полной безопасности.
   – Мэри Лу тоже чувствовала себя в полной безопасности, и чем это кончилось! – пробормотал Стив мрачно и, выбравшись из постели, пошел в ванную комнату.
   Лин не переносила, когда ее отвергали, поэтому, выскользнув из-под одеяла, она последовала за ним.
   – Извини меня, Стив, – промурлыкала она, заглядывая в ванную. – Я не имела в виду ничего такого…
   Лин была совершенно раздета, и Стив поспешно отвел глаза. Ее безупречное, гибкое и стройное тело действовало на него слишком сильно.
   Не дождавшись ответа, Лин проникла в ванную и, встав позади него, потерлась грудью о его спину.
   Этого легкого, дразнящего прикосновения оказалось вполне достаточно, чтобы Стив сдался.
   – У тебя есть для меня пять минут? – спросила Лин, разворачивая его лицом к себе.
   – С чего ты решила, что пяти минут мне будет достаточно? – рассмеялся он.
 
   Из-за шумихи, которую подняли вокруг процесса газеты, Лаки решила отвезти детей в Палм-Спрингс раньше, чем планировала. К счастью, Джино обожал внуков и всегда готов был принять их у себя.
   Отправив их к деду вместе с Чичи, Лаки поспешила обратно в дом, чтобы еще раз позвонить Ленни, но, взяв в руки трубку, неожиданно остановилась. Она чувствовала, что, если ей снова ответит – Клаудия, она не сумеет сдержаться.
   «Ты ревнуешь!» – раздался у нее в голове насмешливый голос.
   «Конечно, я ревную! – подумала Лаки. – А кто на моем месте не ревновал бы? Ленни переспал с другой женщиной, сделал ей ребенка, а теперь преспокойно переселился к ней, как будто так и надо. А ведь он мой муж – мой, а не чей-нибудь еще! Так что я не просто ревную – я готова голыми руками разорвать их обоих на куски!»
   Она продолжала сердиться на Ленни, и все же в душе ее произошел какой-то переворот. Лаки чувствовала, что ей на самом деле хочется увидеть его. Алекс был прав – она не сможет ни с кем встречаться, пока у нее не будет полной уверенности, что Ленни не любит ее и не хочет к ней возвращаться. Иными словами, Лаки слишком дорожила их отношениями, чтобы не попытаться спасти их еще раз.
   Отбросив колебания, Лаки набрала номер Ленни в отеле, но, как и вчера, трубку снова взяла Клаудия.
   Просить эту шлюху, чтобы она позвала к телефону ее мужа, Лаки не собиралась, поэтому, не сказав ни слова, она положила трубку.
   Она как раз собиралась ехать в суд, когда из Италии позвонил Буги.
   – Я нашел Бриджит, – сказал он. – И надеюсь увидеть ее уже завтра.
   – Это отличные новости, Буги, – обрадовалась Лаки. «Хоть что-то идет как надо», – подумала она.
   – Не все так хорошо, как кажется, – сказал детектив, и Лаки представила, как он качает головой. – Насколько мне удалось установить, Карло отвез ее в заброшенный охотничий домик. А сам уехал на Сардинию с какой-то девицей.
   – Этого только не хватало! – Лаки нахмурилась. – Бриджит беременна; возможно, принимает наркотики, а он в это время развлекается с девками! Ну и везет же Бригги на мужиков! Жаль, я не могу приехать немедленно – я бы кастрировала Карло своими собственными руками!
   – Ну а если серьезно? – спросил Буги.
   – Серьезно? Что ты собираешься делать дальше, Буги?
   – У нас сейчас вечер, – ответил детектив. – Утром я отправлюсь на поиски охотничьего домика – он находится довольно далеко, в глуши, и на это потребуется какое-то время.
   – А потом?
   – Я хочу убедиться, что с Бриджит все в порядке.
   Если она принимает наркотики, я это пойму.
   – Хорошо бы Карло не было поблизости – тоща, возможно, Бриджит будет с тобой откровенна. Мне почему-то кажется, что сейчас она скорее доверится тебе, чем мне.
   – О'кей, как только у меня будут какие-то новости, я с тобой свяжусь.
   – Еще одно, Буги, – добавила Лаки железным голосом. – Если Бриджит в беде – если тебе только покажется, что она в беде, – ты должен привезти ее в Лос-Анджелес, понятно? Что бы она тебе ни говорила, как бы ни отнекивалась – если ты почувствуешь, что с Бриджит неладно, хватай ее и вези сюда. Я за все отвечаю, я беру на себя все последствия – только сделай это, ладно?
   – Ладно.
   – Я доверяю тебе полностью, Буги.
   – Я знаю. Мы с тобой побывали во многих переделках, и я всегда готов прийти к тебе на помощь.
   Даже несмотря на то, что я давно на пенсии.
   – На пенсии!.. – Лаки фыркнула. – Я тебя не узнаю, Буги, – ты говоришь как старик.
   – Иногда я действительно чувствую себя старым.
   Ну, когда…
   – Знаешь, я начинаю тебе верить, – язвительно сказала Лаки, не дав ему договорить. – Ты стал слишком много говорить. Когда-то ты был немногословным и решительным мужчиной, но теперь ты размяк и сделался болтливым, как старая…
   – Можешь не продолжать. – Буги рассмеялся. – Я позвоню, как только что-нибудь выясню.
   – Хорошо. Я весь день буду в суде, но оставлю свой сотовый телефон включенным. Можешь звонить туда.
   – Отлично, Лаки.
   – И спасибо тебе, Буги!

Глава 33

   -Ты не говорила, что в коробке лежит игрушка, – сказал Дюк, когда Мейбелин позвонила ему из тюрьмы. Ей разрешалось сделать один звонок в день, и каждый раз Мейбелин звонила брату: как и Дюк, она очень скучала без своей «половинки». Оба, впрочем, понимали, что разговоры могут прослушиваться, поэтому оба были очень осторожны и прибегали к иносказаниям, если речь шла о чем-то важном.
   – Я ничего не сказала, потому что знала: ты обязательно сунешь туда свой нос, – ответила она. – Надеюсь, тебе не вздумалось с ней поиграть!
   – Почему бы нет?
   – Потому что это игрушка Медвежонка . На ней остались его лапки.
   – Любопытно.
   – Я тоже так думаю, – сказала Мейбелин. – Тетя хочет, чтобы ты отдал игрушку людям, которые занимаются благотворительностью, – ну, тем, с которыми она сейчас работает, но мне кажется, нам следует оставить ее у себя. В следующий раз я скажу тебе, как с ней поступить, а пока займись тем вторым делом, иначе тетя устроит истерику. Она уже грозилась, что будет жаловаться на тебя всем, кто только согласится ее выслушать.
   – Хорошо, я понял.
   – Так когда же?
   – Пожалуй, я сначала заеду к тебе.
   – Хорошо. Я люблю тебя, братик.
   – И я тебя. Увидимся в субботу.
   Повесив трубку, Дюк задумался о том, что только что сообщила ему сестра. Он отлично понял, что на револьвере остались отпечатки пальцев Тедди Вашингтона и что передавать оружие адвокатам Милы пока не следует. Он также должен был поскорее разделаться с Ленни Голденом, пока Мила не сообщила властям о том, кто побывал вчера утром в особняке Прайса.
   Ни то ни другое не вызывало у него никаких особенных возражений. Все равно сегодня ему было нечего делать, а убивать Дюк никогда не боялся. Ленни Голден будет не первым человеком, которого он отправит на шесть футов под землю кормить червей. Его послужной список включал уже три таких эпизода, и Дюка разбирал смех каждый раз, когда он думал о том, что копы упрятали его за решетку за какое-то дурацкое изнасилование, в то время как за ним числились дела покрупнее… Впрочем, Дюк никогда не считал копов особенно умными. То ли дело он сам – вот кто был по-настоящему умен. Мейбелин тоже была не глупа. Что касалось остальных, то они были наивны и слепы, как новорожденные щенки.
   Налюбовавшись на свою добычу, Дюк аккуратно убрал ее в стенной шкаф, который он уже давно укрепил железными уголками. Ему не хотелось, чтобы кто-то ограбил его.
   Потом он тщательно проверил и зарядил свой пистолет. Он уже знал, где и когда застрелит Ленни Голдена.
   Убить человека было просто. Чертовски просто.
   Просто и приятно, если, конечно, не попадаться.
   Но попадаться Дюк не собирался.

Глава 34

   Самым трудным для Лаки было пройти сквозь беснующуюся толпу журналистов и папарацци и никого не ударить.
   – Уберите свой поганый микрофон от моего лица! – рявкнула она на пухлую белобрысую корреспондентку, которая в испуге отпрыгнула.
   – Она ругается! – воскликнула корреспондентка, обращаясь к своему оператору, и на лице ее отразился неподдельный шок.
   – Пускай, – откликнулся тот, жуя резинку. – Завтра она прочтет в «Событиях и фактах» пару лестных слов о себе.
   Но корреспондентка больше не рискнула приблизиться к Лаки. Завидев Прайса Вашингтона, который только что подъехал к зданию суда и вместе со своими телохранителями выбрался из машины, она ринулась туда, и оператор последовал за ней.
   Оказавшись внутри здания, Лаки остановила в коридоре одного из секретарей.
   – Мне нужно повидаться с Ленни Голденом, – сказала она. – Миссис Маккей не возражает.
   Секретарь провел ее в душную маленькую комнатку, в которой едва помещались стол и три стула. За столом сидел Ленни; он пил из бумажного стаканчика кофе и читал газету.
   – Привет, – сказала Лаки, останавливаясь в дверях.
   Ленни поднял голову.
   – Гм-м… привет, – ответил он удивленно. Ленни был и смущен ее неожиданным появлением, и рад ему.
   – Я хотела пожелать тебе удачи, если тебя сегодня вдруг вызовут, – сказала Лаки небрежно.
   Ленни ответил не сразу. Отложив газету, он повернулся к ней, любуясь своей женой – ее смуглой кожей, блестящими, как антрацит, волосами, черными бархатными глазами и роскошным телом, которое было так сладко обнимать. Он по-прежнему любил эту импульсивную, взрывную, опасную, непредсказуемую женщину – любил всеми силами своей души.
   Вот только дотянуться до нее он не мог.
   – Входи же, – сказал он наконец.
   Лаки шагнула и прикрыла за собой дверь.
   – Мне чертовски здесь не нравится, – заметила она. – Скорей бы уж все закончилось.
   – Не могу с тобой не согласиться, – кивнул Ленни.
   – А где ты взял кофе?
   – Там, за углом, стоит автомат. Хочешь, я схожу принесу тебе стаканчик?
   – Нет, не беспокойся.
   – Тогда выпей моего. Правда, он уже немного остыл. – Ленни протянул ей стакан.
   – Я один глоточек… – Лаки чуть пригубила кофе. – Сегодня утром я так и не успела позавтракать – нужно было отправить детей.
   – Куда?
   – К Джино, куда же еще. – Лаки вздохнула. – По-моему, им лучше пожить в Палм-Спрингс, пока вся эта бодяга не закончится. Кстати, ты слышал, что к Прайсу Вашингтону забрался вор?
   – Кто об этом не слышал?.. – Ленни пожал плечами. Лаки тоже молчала, и неловкая пауза тянулась целую вечность.
   Наконец Лаки пошевельнулась и достала из сумочки сигареты.
   – Я думал, ты бросила, – сказал Ленни, внимательно следя за тем, как она прикуривает.
   – Я пыталась, потом опять начала, – объяснила Лаки. – Джино тебе не звонил?
   – Нет.
   – Значит, сегодня позвонит. – Лаки выпустила к потолку тонкую струйку дыма. – Он приглашал тебя на эти выходные. Тебя и твоего… другого сына. – Она так и не смогла выговорить имя мальчика. – Только тебя и его, без… без этой… твоей…
   – Я понял, – пришел ей на выручку Ленни.
   – Вот и хорошо, – сказала Лаки неожиданно холодно. Она уже почти жалела, что пришла сюда и затеяла этот дурацкий разговор, хотя еще совсем недавно ей совершенно искренне хотелось встретиться с Ленни, увидеть его, перекинуться с ним хотя бы парой слов.
   – Да, Лаки, я все понял, – повторил Ленни. – И я рад, что ты зашла сюда, потому что я должен тебе кое-что сказать.
   – Что именно? – спросила Лаки, впервые обратив внимание на темные круги под глазами Ленни.
   Очевидно, в последнее время он мало спал. Или плохо? Как, впрочем, и она сама. «Я хочу поцеловать его, – пронеслось у нее в голове. – Поцеловать, прижать к себе эту глупую белокурую голову и никогда не отпускать!»
   – Насчет Клаудии…
   О господи, этого ей только не хватало! Ну что он там еще придумал?! Неужели Ленни сейчас скажет ей, что влюбился в сицилийцу и хочет быть с ней?
   «О Алекс! Мое сердце разбито, я – твоя!» – подумала она наполовину в шутку, наполовину всерьез.
   – Ну?
   – Насчет Клаудии и меня…
   – Мне кажется, – быстро сказала Лаки, страшась тех слов, которые вот-вот должны были сорваться с его губ, – что мы говорили об этом уже достаточно. В любом случае сейчас не самое подходящее место и время, чтобы начинать все сначала.
   – Но нам надо поговорить! – настаивал Ленни. – Я хочу все тебе объяснить. Я знаю, тебе не нравится, что мы живем вместе в отеле, но у меня не было никакого выбора. Что мне оставалось делать, сама посуди? Клаудия никого здесь не знает, и ей совершенно некуда было идти. У Леонардо к тому же проблемы со слухом, и я устроил его на прием к лучшим врачам. Ему сделают операцию, и он, возможно, будет слышать как все люди.
   – Это не твои проблемы, Ленни.
   – Нет, мои. Я сделал Клаудии этого ребенка.
   – Откуда ты знаешь, что он – твой сын? У Клаудии нет никаких доказательств…
   – Посмотри на Леонардо внимательнее. Он похож на меня как две капли воды – какие тут еще нужны доказательства?
   – О-о-о! – только и сказала Лаки.
   Ленни внимательно посмотрел на нее.
   – У меня есть один план, – начал он осторожно.
   – Какой? – спросила Лаки, глубоко затягиваясь сигаретой.
   – Я нашел дом, где они будут жить, и я хочу, чтобы ты приехала взглянуть на него.
   – Почему это я должна смотреть дом, в котором они будут жить? – удивилась Лаки.
   – Потому что ты тоже должна принять в этом участие и помочь мне. Тебе кажется, что ты находишься по одну сторону баррикады, а по другую – я, Клаудия и Леонардо. Это не так. Мы с тобой – ты и я – должны вместе подумать, как справиться с этой трудной ситуацией. – Ленни посмотрел на нее пристально и серьезно. – Я просто не могу выразить, как я рад видеть тебя, – сказал он неожиданно. – Мне так не хватает тебя, любимая.
   – Я пыталась дозвониться тебе, но к телефону каждый раз подходила твоя подружка, – сказала Лаки с легкой обидой.
   – Перестань называть Клаудию шлюхой, наложницей, подружкой. Она ни то, ни другое, ни третье…
   – Я просто хотела тебя подразнить. Мне нравится смотреть, как ты кипятишься.
   Она едва заметно улыбнулась, но для Ленни этого оказалось вполне достаточно, чтобы почувствовать себя увереннее.
   – Давай не будем обсуждать это здесь, – предложил он. – Может, мы могли бы встретиться позднее?
   Только обязательно сегодня!
   – А где?
   – В доме, который я собираюсь снять. Сегодня мне как раз должны привезти ключи.
   – Ну… – начала Лаки неуверенно.
   – Для меня очень важно, чтобы ты тоже в этом участвовала, – повторил он.
   Что она теряла?
   – О'кей, – кивнула Лаки.
   – Вот и хорошо, – обрадовался Ленни. – Встретимся там в семь. Потом можно будет поехать в какой-нибудь ресторан и поговорить. Не знаю, как ты, а я так больше не могу: я слишком люблю тебя, чтобы не видеть тебя так долго. – Ленни замолчал, внимательно разглядывая ее, потом добавил:
   – Я знаю, для тебя – как и для меня – это было сильное потрясение, но с этим уже ничего не поделаешь. Надо смотреть в лицо фактам: у меня есть ребенок и отказаться от него я не могу.
   – Наверное, ты прав, – ответила Лаки, которая впервые не знала, не могла понять, что она чувствует.
   – В общем, отложим этот разговор до вечера, – спохватился Ленни. – Я дам тебе адрес, ты приедешь, и мы поговорим. Можешь мне поверить, мы непременно найдем выход!
   – Когда-то я верила тебе.
   – И будешь верить снова. Во всяком случае, просто взять и выбросить меня из своей жизни ты не сможешь. И я не смогу тоже. Мы созданы друг для друга, Лаки, а раз так – мы должны быть вместе.
   – Эти слова я уже слышала, – проговорила Лаки задумчиво.
   – От кого? – удивился Ленни.
   – От твоего друга Алекса.
   – Он не мой друг.
   – Но он на твоей стороне. Он и Венера Мария настояли, чтобы я встретилась с тобой. Они считают, что мы должны принять какое-то решение и либо снова соединиться, либо разбежаться окончательно.
   – Вот что я скажу тебе, Лаки, – заявил Ленни. – Покуда от меня хоть что-то зависит, мы тобой не расстанемся. Это не для нас. Мы с тобой пережили вместе многое, переживем и это. В конце концов, у нас с тобой двое прекрасных детей, и я не хочу терять ни их, ни тебя.
   – Ладно, мне пора идти, – сказала Лаки, вставая. – Пенелопа Маккей и так пошла мне навстречу, разрешив повидаться с тобой. Увидимся в семь.
   – Разве я не получу свой поцелуй? – спросил Ленни с улыбкой.
   – Всему свое время! – откликнулась Лаки.
   У них обоих вдруг появилось ощущение, что все будет хорошо.
 
   Венера и Алекс завтракали вместе в маленьком кафе неподалеку от продюсерского офиса.
   Алекс с аппетитом поглощал оладьи с ежевичным сиропом, Венера Мария довольствовалась земляничным йогуртом и травяным чаем.
   – Мэри нашла того актера, о котором ты нам все уши прожужжала, – сообщил Алекс. – Я пригласил его сегодня на двенадцать часов, и если он действительно окажется так хорош, как ты говорила, тогда надо будет известить Лаки. Я хочу, чтобы она тоже взглянула на это седьмое чудо света.
   – Можешь не сомневаться, у меня глаз верный, – похвасталась Венера Мария, похищая с его тарелки оладышек. – Он – настоящий талант. Ты скажешь то же самое, когда увидишь его своими глазами.
 
   Алекс вылил на оладьи остатки сиропа.
   – Как там дела у Лаки? – спросил он. – Что она наконец решила?
   – Держится она, во всяком случае, великолепно.
   Хотя ее порядком бесит вся эта писанина в газетах.
   Ты ведь тоже читал их, правда?
   – И что, эта чушь ее задевает? – удивился Алекс.
   – Посмотрела бы я, как бы ты отреагировал, если бы про тебя написали, что твой отец – крестный отец мафии! Джино никогда не был крестным отцом!..
   – Кто знает… – Алекс пожал плечами. – Мне он, во всяком случае, нравится. Я не понимаю только, кому какое дело, кто с кем был связан тысячу лет назад. И какое отношение все это может иметь к Лаки.