Страница:
– Вы совершенно правы, леди Стэрди, - отозвался гремлин.
Он прикрыл глаза и сжал кулак. Энней сидел так с минуту - можно было подумать, что чёрный индиго задремал, если бы не капелька пота, скатившаяся по его виску. Потом он глубоко вздохнул, открыл глаза и бросил на стол коротко звякнувшую новенькую монету в двадцать пять центов.
– Это выглядит примерно так, - пояснил командир гремлинов, - только масштабы другие. Наши сородичи с Востока явно преуспели в этом деле.
Блад взял монету, повертел её и вопросительно посмотрел на Серпенту.
– Да, мой лорд, - почтительно ответила предводительница ньюменов на этот немой вопрос, - Энней прав. А я могу за двадцать минут сотворить пачку стодолларовых купюр - показать?
– Не надо. Верю, - отрывисто бросил Блад. - Надо выяснить, откуда ползёт эта зараза, и выжечь её калёным железом, - генерал умел быстро принимать решения. - Думаю, у нас хватит для этого сил и средств.
– Разумно, но, - Стэрди горько усмехнулась, - бесполезно. Прецедент создан. Люди-индиго - они ведь есть везде. Какой соблазн для правительств всех стран усадить всех этих уникумов за работу по творению золота, других ценных металлов, алмазов, бумажных денег - словом, всего , что может служить той самой условной единицей, на которой стоит весь наш условныймир… Это катастрофа, Джейк, по сравнению с которой Апокалипсис - всего лишь детская шалость.
Оба индиго молча кивнули, соглашаясь с Правительницей: Энней - равнодушно, Змея - с нескрываемым злорадством. А на экране появился седобородый человек в чалме.
– Слушайте меня, и внемлите, - заговорил он. - Настал Судный день, и вы заплатите за грехи ваши и ваших отцов, дети уродливого мира! Вы молились на вами же созданного Золотого Идола, а теперь этот идол повержен, он рассыпался на куски, и шакалы догрызают его смрадную плоть. То, во что вы верили тысячи лет, оказалось пылью, по которой нельзя и шагу ступить без боязни испачкаться. Ваше богатство - прах, ваше золото - оно грязь под вашими ногами, ваши разноцветные бумажки с портретами давно истлевших мертвецов - мусор. Попробуйте жить в этом вашем пустоммире, в котором больше нет места вашему богу, - очень скоро вы будете ждать смерти, как величайшего благодеяния!
– Вот только пророчеств нам сейчас и не хватает, - прошипел Джейк и активировал связь. - Электронщики! Спите, fuck you… Убрать из эфира и из Сети эту гадость! Любым способом! Джефферсон, если передача идёт через спутник, сбейте его к чёртовой матери! Да оторвите же наконец ваши ленивые задницы от насиженных мест - неужели вы не видите, что происходит?
…На страну обрушилась вторая волна безумия, и кровавое безумие "охоты на ведьм" казалось теперь, когда пришёл настоящий тайфун, только лёгким ветерком - не более.
Сложнейшая и отлаженная огромная машина ещё катилась какое-то время по инерции, а потом начала останавливаться, скрежеща всеми своими необратимо теряющими смазкусочленениями и с треском ломая шестерёнки. Рвались связи, соединявшие всю планету в единое целое - бессмысленными становились все системы платежей, сметы финансирования, инвестиционные проекты: за словом "деньги" больше не стояло ровным счётом ничего. Экономика впадала в коллапс - как человек, из жил которого выпустили кровь.
А люди - люди оглядывались и с изумлением обнаруживали, что все их мечты, так или иначе связанные с деньгами - накопить, заработать, украсть, а потом купить дом, шикарную машину, завести собственное дело, жить в своё удовольствие, - развеивались дымкой, таяли, как мираж в пустыне. Никто не хотел ничего продавать - разве можно обменивать канистру бензина или хотя бы банку "кока-колы" на клочок бумаги, когда неизвестно, действительно ли это клочок вышел из-под государственного печатного станка или десять минут назад материализовался из ничего на ладони человека-индиго?
Те, кто многие годы работали, ненавидя свою работу, работали только потому, что им за эту работу платили, поняли, что дальше работать ни к чему - традиционный вопрос: "И что я с этого буду иметь?" стал риторическим. А те, кто считали себя благополучными и вполне устроенными в этой жизни - легионы банковских служащих и полчища дилеров, брокеров и биржевых спекулянтов всех мастей и калибров, армии юристов, чувствовавших себя в мутных омутах финансовых махинаций как рыба в воде, - вдруг увидели, что они никому уже не нужны. Они стали лишними - куда более ценной с точки зрения насущных потребностей сделалась самая обычная проститутка (хотя даже проститутки отказывались теперь трудиться за деньги, предпочитая мясные консервы).
И люди поняли - оказывается, их ничто, кроме денег, не связывает. Понятия любви и дружбы, чести и совести, привязанности, чувства долга десятилетиями вытравливались из сознания людей: слишком уж трудно было оценить эти понятия в условных единицах. Люди привыкли смотреть друг на друга только с точки зрения полезности и вредности - поможет ли он (она) добыть как можно больше денег или будет врагом-конкурентом в беспощадной борьбе за место под солнцем и за жирный кусок, с урчанием вырываемый из чужой глотки?
Величественное здание "предельно совершенного общества тотального потребления" было выстроено из мокрого песка. Вода высохла, и здание обвалилось: рухнули роскошные фронтоны, изящные башенки с флюгерами, колонны с затейливыми резными капителями. И всё это превратилось в груду серой пыли, размётываемой набиравшим силу ветром…
…Ветер нёсся по пустынной улице, тоненько завывая и стукаясь в окна домов. Ветер нёс зелёные бумажки, похожие на до срока облетевшие листья, и никто из редких прохожих не удосуживался нагнуться, чтобы собрать эти листья…
…Старик в плаще сидел на скамейке парка, ссутулившись и втянув голову в плечи; в глазах его застыло безумие. Резкий порыв ветра бросил ему в лицо грязную бумажку - она прилипла к щеке человека, сидевшего неподвижно. Старик деревянным движением отлепил от лица мокрый клочок бумаги и равнодушно бросил его в лужу. И на взъерошенной ветром мутной воде закачалось изображение глаза в треугольнике, пристально взирающего на мир с вершины усечённой пирамиды…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ВЕДУНЫ
Он прикрыл глаза и сжал кулак. Энней сидел так с минуту - можно было подумать, что чёрный индиго задремал, если бы не капелька пота, скатившаяся по его виску. Потом он глубоко вздохнул, открыл глаза и бросил на стол коротко звякнувшую новенькую монету в двадцать пять центов.
– Это выглядит примерно так, - пояснил командир гремлинов, - только масштабы другие. Наши сородичи с Востока явно преуспели в этом деле.
Блад взял монету, повертел её и вопросительно посмотрел на Серпенту.
– Да, мой лорд, - почтительно ответила предводительница ньюменов на этот немой вопрос, - Энней прав. А я могу за двадцать минут сотворить пачку стодолларовых купюр - показать?
– Не надо. Верю, - отрывисто бросил Блад. - Надо выяснить, откуда ползёт эта зараза, и выжечь её калёным железом, - генерал умел быстро принимать решения. - Думаю, у нас хватит для этого сил и средств.
– Разумно, но, - Стэрди горько усмехнулась, - бесполезно. Прецедент создан. Люди-индиго - они ведь есть везде. Какой соблазн для правительств всех стран усадить всех этих уникумов за работу по творению золота, других ценных металлов, алмазов, бумажных денег - словом, всего , что может служить той самой условной единицей, на которой стоит весь наш условныймир… Это катастрофа, Джейк, по сравнению с которой Апокалипсис - всего лишь детская шалость.
Оба индиго молча кивнули, соглашаясь с Правительницей: Энней - равнодушно, Змея - с нескрываемым злорадством. А на экране появился седобородый человек в чалме.
– Слушайте меня, и внемлите, - заговорил он. - Настал Судный день, и вы заплатите за грехи ваши и ваших отцов, дети уродливого мира! Вы молились на вами же созданного Золотого Идола, а теперь этот идол повержен, он рассыпался на куски, и шакалы догрызают его смрадную плоть. То, во что вы верили тысячи лет, оказалось пылью, по которой нельзя и шагу ступить без боязни испачкаться. Ваше богатство - прах, ваше золото - оно грязь под вашими ногами, ваши разноцветные бумажки с портретами давно истлевших мертвецов - мусор. Попробуйте жить в этом вашем пустоммире, в котором больше нет места вашему богу, - очень скоро вы будете ждать смерти, как величайшего благодеяния!
– Вот только пророчеств нам сейчас и не хватает, - прошипел Джейк и активировал связь. - Электронщики! Спите, fuck you… Убрать из эфира и из Сети эту гадость! Любым способом! Джефферсон, если передача идёт через спутник, сбейте его к чёртовой матери! Да оторвите же наконец ваши ленивые задницы от насиженных мест - неужели вы не видите, что происходит?
…На страну обрушилась вторая волна безумия, и кровавое безумие "охоты на ведьм" казалось теперь, когда пришёл настоящий тайфун, только лёгким ветерком - не более.
Сложнейшая и отлаженная огромная машина ещё катилась какое-то время по инерции, а потом начала останавливаться, скрежеща всеми своими необратимо теряющими смазкусочленениями и с треском ломая шестерёнки. Рвались связи, соединявшие всю планету в единое целое - бессмысленными становились все системы платежей, сметы финансирования, инвестиционные проекты: за словом "деньги" больше не стояло ровным счётом ничего. Экономика впадала в коллапс - как человек, из жил которого выпустили кровь.
А люди - люди оглядывались и с изумлением обнаруживали, что все их мечты, так или иначе связанные с деньгами - накопить, заработать, украсть, а потом купить дом, шикарную машину, завести собственное дело, жить в своё удовольствие, - развеивались дымкой, таяли, как мираж в пустыне. Никто не хотел ничего продавать - разве можно обменивать канистру бензина или хотя бы банку "кока-колы" на клочок бумаги, когда неизвестно, действительно ли это клочок вышел из-под государственного печатного станка или десять минут назад материализовался из ничего на ладони человека-индиго?
Те, кто многие годы работали, ненавидя свою работу, работали только потому, что им за эту работу платили, поняли, что дальше работать ни к чему - традиционный вопрос: "И что я с этого буду иметь?" стал риторическим. А те, кто считали себя благополучными и вполне устроенными в этой жизни - легионы банковских служащих и полчища дилеров, брокеров и биржевых спекулянтов всех мастей и калибров, армии юристов, чувствовавших себя в мутных омутах финансовых махинаций как рыба в воде, - вдруг увидели, что они никому уже не нужны. Они стали лишними - куда более ценной с точки зрения насущных потребностей сделалась самая обычная проститутка (хотя даже проститутки отказывались теперь трудиться за деньги, предпочитая мясные консервы).
И люди поняли - оказывается, их ничто, кроме денег, не связывает. Понятия любви и дружбы, чести и совести, привязанности, чувства долга десятилетиями вытравливались из сознания людей: слишком уж трудно было оценить эти понятия в условных единицах. Люди привыкли смотреть друг на друга только с точки зрения полезности и вредности - поможет ли он (она) добыть как можно больше денег или будет врагом-конкурентом в беспощадной борьбе за место под солнцем и за жирный кусок, с урчанием вырываемый из чужой глотки?
Величественное здание "предельно совершенного общества тотального потребления" было выстроено из мокрого песка. Вода высохла, и здание обвалилось: рухнули роскошные фронтоны, изящные башенки с флюгерами, колонны с затейливыми резными капителями. И всё это превратилось в груду серой пыли, размётываемой набиравшим силу ветром…
…Ветер нёсся по пустынной улице, тоненько завывая и стукаясь в окна домов. Ветер нёс зелёные бумажки, похожие на до срока облетевшие листья, и никто из редких прохожих не удосуживался нагнуться, чтобы собрать эти листья…
…Старик в плаще сидел на скамейке парка, ссутулившись и втянув голову в плечи; в глазах его застыло безумие. Резкий порыв ветра бросил ему в лицо грязную бумажку - она прилипла к щеке человека, сидевшего неподвижно. Старик деревянным движением отлепил от лица мокрый клочок бумаги и равнодушно бросил его в лужу. И на взъерошенной ветром мутной воде закачалось изображение глаза в треугольнике, пристально взирающего на мир с вершины усечённой пирамиды…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ВЕДУНЫ
В глубине промелькнула быстрая тень. Вода расступилась, и на поверхности появилась голова дельфина; из д
ы
хала с шумом вырвалась струйка пара. Дельфин, кося тёмным глазом, открыл пасть, словно хотел что-то сказать двум стоявшим на берегу подросткам.
– Это Хрргхх, - объяснил Андрей, - старейшина. Сейчас придёт ещё Скрртт - он тоже отозвался.
– Здорово у тебя получается, - сказал Хайк с лёгкой завистью, - мне бы так!
– Не прибедняйся. Мать Эухенья знала, кого дать мне в напарники, - она выбрала тебя, а не кого-то другого. Значит, ты лучший из тех, кто умеет говорить с Детьми Моря.
Это было не совсем так, и Хайк это знал. Многие девчонки понимали мысленную речь дельфинов куда лучше Хайка, а Эстрелла вообще общается с Детьми Моря так же легко, как болтает с подружками. Да и Наташа - если дело касается контакта с дельфинами, Волчонку до неё далеко. Но сейчас время опасное, и Мать-Ведунья не хочет подвергать риску девочек. "Это цветы рода людей синей ауры, - говорила она, - цветы, которые со временем обернутся плодами. Нельзя подставлять цветы дыханию злого ветра". Да, Наташа…
После того, как в Катакомбах появилась Мэй, Наташа избегала встреч с Хайком так же умело, как до этого появлялась рядом с ним в самый нужный момент. Волчонку было неловко, но стоило ему заглянуть в голубые глаза Мэй, как это чувство неловкости и какой-то вины перед дочерью Диего бесследно улетучивалось.
А сама Мэй - несмотря на то, что Наташу в пещерах Миктекасиуатль любили, - очень быстро стала для горного братства своей. В конце концов, сердечные привязанности - это личное дело тех, кого они касаются; для всех остальных важно, какой ты человек. Кровавая короста, наросшая на душу девочки за время общения с Серпентой, отвалилась, как корочка с заживающей раны, и оказалось, что под ней чисто- дети-индиго умели это видеть.
И как ни странно, Хайк подружился с Андреем - у них нашлось много общего. И брат Наташи ни словом, ни мыслью не намекнул Волчонку о своей обиде за сестру - сердцу не прикажешь. Неудивительно, что Мудрая отправила с Андреем на побережье именно Хайка - она подмечала все мелочи. Заметила Миктекасиуатль и постоянное соперничество Наташи и Мэй в магии - соперничество, подогреваемое обидой одной и ревностью другой. На этом соперничестве расцветали таланты обеих: из обороняемой от чужих посягательств любви Мэй и неразделённой любви Наташи рождались две сильнейшие магини горного клана. И ведьма мысленно усмехалась: раны юности заживут быстро, зато ей, Эухенье, будет на кого оставить горное гнездо, когда придёт её час…
Дельфин без плеска нырнул, и Андрей присел на нагретый солнцем плоский камень.
– Он вернётся, - сказал он, - Дети Моря хотят сообщить что-то важное - они что-то чувствуют. Когда мы были здесь с Эстреллой…
– Ты её любишь? - неожиданно спросил Хайк, садясь рядом.
– А ты свою Мэй?
– Ну-у-у… Я же про тебя спрашиваю. Вы с Эстреллой неразлучны - разве не так?
– Вообще-то да… Но ты знаешь, - доверительно сказал Андрей, - я в последнее время побаиваюсь оставаться с ней наедине. Того и гляди дело дойдёт до этого самого - я уже голову теряю…
– Ну и что из этого? - искренне удивился Хайк. - Тебе пятнадцать, ей четырнадцать - чего тут такого? Вы же любите друг друга!
– Да? А оправдываться перед матерью Эухеньей ты будешь? Ты же знаешь, что она говорит: цветы нельзя трогать до срока - помни об этом, если ты мужчина! Продолжение рода - это не игра. Слушай, - в глазах Андрея заиграли лукавые искорки, - а женился бы ты и на Мэй, и на моей сестре: на обеих сразу! Представляешь, сколько бы у вас было детей? А внуков? Ваши потомки заселили бы всю планету!
– Да иди ты! - Волчонок было взъерошился, но тут же рассмеялся. - Почему бы тебе самому не жениться на Эстрелле и ещё на ком-нибудь, а? На тебя многие девчонки Катакомб посматривают…
– Мне нельзя, - преувеличенно серьёзно ответил брат Наташи, - Эстрелла мне тут же кое-что открутит. Ревнивая-я-я…
– А Мэй, по-твоему, покладистая, да? И твоя сестра - она что, потерпит, если…
– Тихо! - перебил его Андрей, настораживаясь и превращаясь из весёлого мальчишки во взрослого серьёзного воина. - Они возвращаются!
Два дельфина долго кружили у берега, выпрыгивая из воды и с шумом падая обратно. Они издавали щёлкающие и чирикающие звуки, но их истинная речь была беззвучной - Дети Моря владели телепатией. И содержание их мыслеречи встревожило обоих индиго.
– Чёрные подводные корабли… - Андрей вытер пот и чуть пошатнулся - общение с дельфинами требовало напряжения сил, и немалого. - Начинённые злом… Надо передать Матери-Ведунье и Наставнику - это действительно важно.
Выслушав контактёров, Эухенья не проронила ни слова. Она только переглянулась с Аланом, и Старик еле заметно кивнул.
– Спасибо, - сказал он Андрею и Хайку, - вы принесли важные вести. Очень важные.
– Северное зло наступает, - сказала ведьма, когда подростки ушли.
– Ещё нет, - покачал головой Алан, - но вот-вот начнёт. Золотая паника - этот толчок сдвинул камень, который покатится вниз, сметая всё на своём пути. Надо быть готовыми ко всему - мы с тобой видим дальше, чем они, - добавил Наставник, имея в виду молодёжь. - Они индиго, но всё-таки ещё дети. И мы с тобой за них в ответе.
– Это так, - согласилась Эухенья, но Алан видел, что она думает о чём-то другом. - Дети Моря - смогут ли они помочь? Или останутся в стороне, надеясь отсидеться в тёмных глубинах?
"Почему я вообще на это пошёл? - думал президент, рассматривая своего собеседника. - В стране и в мире полный хаос, нужно думать о судьбах десятков миллионов людей, а я теряю время на разговор неизвестно с кем… Почему я согласился на эту встречу? Его фраза "Мне есть, что вам сказать" не несёт в себе никакой конкретики. И почему я согласился?".
Обликом этот человек напоминал викинга или былинного витязя: широкоплечий, со светлыми слегка вьющимися волосами, с резкими чертами лица и умными серыми глазами. Сейчас эти глаза были вежливыми и внимательными, но чувствовалось, что они могут быть и суровыми, и даже жестокими. Соблюдая протокол, господин Алексеев В.А. - так значилось в его дотошно проверенных службой безопасности документах - был одет в строгий костюм, однако ему куда больше пошёл бы бахтерец и островерхий шлем: вылитый богатырь русский, которому ничего не стоит осушить ведро хмельного мёда и голыми руками удавить любого недруга.
На вид Алексееву было лет тридцать пять, что совпадало с его паспортными данными, хотя президенту почему-то казалось, что он моложе - гораздо моложе. Старший научный сотрудник Новосибирского Академгородка, руководитель отдела физики высоких энергий - не велика шишка. Не политик, не военный, не бизнесмен - хотя бизнесменам сейчас не до встреч (даже с президентом Российской Федерации): все они сейчас похожи на бестолково шлёпающих жабрами рыб, выброшенных на берег чудовищным по силе цунами мирового экономического кризиса. "И какого чёрта, - с нарастающим острым раздражением подумал президент, - он здесь делает? И как он вообще сюда попал?". Последний вопрос был явно риторическим - президент сам пригласил этого человека после трёхминутного разговора с ним по Сети. Но вот почему он это сделал, и главное: каксумел этот Алексеев В.А. выйти на самого президента - это ведь не в службу "Секс по видеофону" позвонить! Было в этом что-то неправильное, и это и раздражало, и тревожило.
– Я вас слушаю, Вячеслав Александрович, - у вас есть двадцать минут.
– Всеслав.
– Что?
– Меня зовут Всеслав, Сергей Владимирович, и мне есть, что вам сказать.
– Слушаю.
– Надо спасать Россию, - сказал Всеслав так, словно речь шла о пуговице, которую непременно надо пришить, - да и всё человечество. Мы знаем, как это сделать, и мы решили, что самое простое - это поговорить с вами, господин президент.
– Кто это вы?
– Ведуны.
– Кто?! "Вот только сумасшедших мне и не хватало…"
– Я не сумасшедший, Сергей Владимирович, - всё тем же спокойным тоном произнёс Всеслав. - И я отнюдь не намерен тратить время - и ваше, и моё - на пустяки. Вы слышали о детях-индиго?
– Да. "Нет, это я сумасшедший - в такое время слушать разную чушь…"
– И вы не сумасшедший, господин президент. Более того, вы умный и самое главное - порядочный человек, что очень редко встречается в высших эшелонах власти. Поэтому мы и решили вступить с вами в переговоры.
– Вы - это ведуны?
– Да. Дети-индиго, как и все дети, вырастают. И превращаются во взрослых людей-индиго. Один из этих людей - перед вами, Сергей Владимирович.
"Дети-индиго, дети-индиго, - вспомнил президент. - Ну да, конечно, - фигурировал это термин в секретных докладах ФСБ и ГРУ в связи с разработками ментального оружия. Дети с паранормальными способностями - ещё в начале века, при Путине, создавалась база данных на всех одарённых детей России. Что-то такое было, но, насколько мне помнится, ничем особенным разработчики похвастаться так и не смогли…".
– И неудивительно, - пояснил Всеслав, - люди-индиго - это не Вольф Мессинг и не псевдомаги, предсказывающие будущее с точностью до сорока секунд. Мы самодостаточны, и все попытки сделать из индиго чей-то послушный инструмент заранее обречены на провал.
И только тут президент Российской Федерации понял, что этот Всеслав говорит с ним, отвечая на его ещё не высказанную вслух мысль, - уже третий раз подряд. "Неужели он…? - президента прошиб озноб. - Охрану…".
– Не надо звать охрану, господин президент, - невозмутимо посоветовал "господин Алексеев" - в том, что это не настоящая фамилия этого странного человека, президент уже не сомневался. - Да, я умею читать мысли. Я мог бы скрыть от вас этот интересный факт, но мне хотелось, чтобы вы восприняли меня всерьёз. Ведуны обеспокоены судьбой России и будущим всего человечества - хоть это и звучит несколько странно: считается, что время мечтателей давным-давно прошло. Мы разрабатывали различные варианты, выбирая из них оптимальный, но тут как нельзя кстати ифриты перешли к решительными действиям.
– Ифриты? А лешие или там домовые в вашем пантеоне тоже присутствуют?
– Ваш юмор, - Всеслав широко улыбнулся, - свидетельствует о том, что вы адекватно воспринимаете ситуацию, Сергей Владимирович. Нет, леших нет. Тролли - эти существуют: небольшая группа скандинавских людей-индиго; их влияние крайне незначительно. Однако классификация индиго на этой планете по видам и подвидам сейчас далеко не самое важное - ситуация в стране и в мире быстро выходит из-под контроля.
Об этом президент Российской Федерации знал и сам, причём лучше, чем кто-либо другой. В стране было объявлено чрезвычайное положение; некоторые районы были признаны зонами стихийного бедствия. Армия взяла под охрану все запасы горючего, продуктов питания и предметов первой необходимости - фабрики и заводы останавливались один за другим. Дума приняла решение о введении на территории всей страны карточной системы, но при этом огромное количество разного рода "вольных стрелков" и "ударников теневого бизнеса", годами уклонявшихся от уплаты налогов, выпадало за сферу гарантированного обеспечения. Накопленные ими огромные денежные суммы стали теперь бесполезными, и привыкшие сладко есть и мягко спать брались за оружие, намереваясь отобрать своё силой, - зона стихийного бедствия мало-помалу охватывала всю страну. Положение усугублялось тем, что девяносто процентов управленцев-чиновников растерялись - некогда доходные места не приносили теперь никакой выгоды, а делать что-то за просто так (тем более не для себя, а для других!) эти люди не умели и не хотели.
Президентская власть зашаталась - весьма реальной была угроза того, что какой-нибудь решительный генерал-авантюрист ворвётся на танках в столицу (под видом защиты граждан от мародёров) и провозгласит себя новым "царём-батюшкой Всея Руси". И бежать-то от этого всеобщего хаоса было некуда - в России хоть привыкли к разного рода бунтам и прочим неурядицам, а жители "цивилизованных" стран Запада чувствовали себя примерно так же, как человек, которому без наркоза удаляют аппендикс ржавыми ножницами для резки колючей проволоки.
Пока спасало то, что личность нынешнего президента России была популярной среди военных - он очень многое сделал для возрождения вооружённых сил и былой мощи державы. Но президент хорошо знал, что власть подобна наркотику, и почти любой человек, располагающий реальными возможностями для её захвата, не преминёт взять эту власть.
– И что же вы предлагаете? - спросил он. - Как мы будем спасать Россию?
– Прежняя экономическая система умерла, господин президент. К этому всё и шло - ифриты просто добили умирающего, чтобы не мучился. Синтез золота и вообще любых "условных ценностей" - против этого яда у древней системы товарно-денежных отношений нет иммунитета.
– Значит, жёсткая система распределения? У России имеется некоторый опыт в этой области - периоды разрухи, революций, войн. Военный коммунизм, наконец. Если вы об этом, уважаемый господин ведун, то ничего нового вы мне не сообщили. А жаль.
– Подождите, Сергей Владимирович, - Всеслав мгновенно заметил, как похолодели глаза президента, и понял, что тот теряет интерес к теме беседы. - Самое интересное, что система распределения при отсутствии частной собственности на средства производства - назовите это утопическим социализмом или первобытным коммунизмом - куда эффективнее обеспечивает интересы всех без исключения членов общества. Деньги развращают - ведь чтобы их раздобыть, совсем не обязательно быть порядочным человеком. Скорее наоборот - у бессовестного циника больше шансов. Принцип прост - думай только о себе. А человек - существо социальное, и думать о других он просто обязан.
– Если вы решили прочесть мне лекцию по обществоведению, - произнёс президент ледяным тоном, - то вы выбрали для этого не самое удачное время, Всеслав Александрович. "Ещё пять минут - и я его выгоню…".
– Мне хватит трёх минут, господин президент, - тут же отозвался Всеслав. - Так вот, система распределения может быть гораздо более эффективной и справедливой, но, - ведун испытующе посмотрел на президента, - при одном-единственном условии: те люди, которые обеспечивают распределение, должны быть настоящимилюдьми - они должны думать не только о себе, но и о других. Тогда, и только тогда…
– Таких людей нет, - перебил его президент, - и быть не может по определению.
– Ошибаетесь, Сергей Владимирович, такие люди есть, и один из этих людей - перед вами.
"Господи, как примитивно, - с горечью подумал президент Российской Федерации, - а я-то почти поверил ему… А этот "ведун" - всего-навсего очередной прохиндей, алчущий власти и желающий половить рыбку в мутной водичке… Владеет гипнозом, вероятно, но толку-то с того?".
– И снова вы ошибаетесь, - голос Всеслава посуровел, - я не прохиндей. Я - ведун, и мы действительно хотим и можем спасти Россию и мир. Социалистическое общество создаст человека нового типа - помните такой постулат? Хотя вряд ли, вы ведь выросли уже в новой России… Теоретики ошибались: не общество создаст человека нового типа, а наоборот - новые люди создадут новое общество: то самое, существование которого к концу двадцатого века считалось невозможным. Попробуйте обучить питекантропа или даже неандертальца хотя бы основам современных знаний - что из этого выйдет? Их мыслительные способности для этого не предназначены. Точно так же этика наших с вами современников-кроманьонцев не приспособлена для жизни в социуме нового типа - они не смогут построить это общество и жить в нём. Зато это можем сделать мы - люди-индиго.
– Вы фанатик, Всеслав Александрович?
– Можно просто Всеслав. Мне всего двадцать четыре года - я вам в сыновья гожусь. Я несколько подкорректировал свою внешность перед визитом к вам - вряд ли вы испытали бы доверие к слишком молодому человеку.
– Я и сейчас не испытываю к вам особого доверия.
– Это пройдёт, господин президент, - и Всеслав снова улыбнулся, - когда вы получше меня узнаете. Нет, я не фанатик, я - ведун. Человек-индиго. Нас мало, но мы многое можем - как вы думаете, почему волна индиго-истерии не захлестнула Россию? Её остановили мы, ведуны. Наконец, как мне удалось добиться свидания с вами - вы ведь не раз задавали себе этот вопрос? А вкратце наш план таков.
Лорд-протектор обвёл присутствующих тяжёлым взглядом. "А ведь недооценивал я мессиров, - подумал он, вглядываясь в бесстрастные лица, - всё летит к чертям, а они - как ни в чём не бывало! Да, это действительно Правители - властители мира…".
– Консилиум может только констатировать кончину больного, - если в скрежещущем голосе, первым нарушившим угрюмую тишину, и была ирония, то практически незаметная. - Потуги реаниматоров оказались тщетными. Я высказал наше общее мнение.
Да, это действительно было так. Все попытки хоть как-то видоизменить привычную систему, получившую столь жестокий удар, ни к чему не привели. Любые заменители денег, способные так же успешно выполнять функции условной единицы, оказались ненадёжными - люди-индиго могли синтезировать всё, что угодно, причём в неограниченном количестве. Не привела к успеху и идея введения виртуальных денег, прежде всего по психологическим причинам - человек привык к возможности подержать в руках осязаемый эквивалент всех ценностей и спрятать его в чулок или под подушку, если придёт такая блажь. А когда твоё достояние выражено непонятно в чём - как это так? К тому же виртуальные банки тут же стали объектом изощрённых атак хакеров, опустошавших эти хранилища подчистую. Ко всему прочему, неожиданно заявили о себе посланцы Серпенты, запущенные ньюменами в Сеть. Как оказалось, далеко не все эти "змейки" (их назвали так во избежание путаницы) были истреблены охотниками-гремлинами - часть энергосгустков уцелела. Они затаились, выждали, а теперь вдруг активно начали перебрасываться по проводным и беспроводным коммуникациям, размножаться и жить своей причудливой псевдожизнью, выводя из строя тысячи компьютеров и вызывая паралич целых участков глобальной Сети.
– Значит, похороны, - процедил Блад, дёрнув уголком рта. - Тогда я предпочёл бы кремацию… на ядерном огне.
– Этот эффектный погребальный костёр от нас не уйдёт, - невозмутимо произнёс другой голос. - Покойника нельзя воскресить, но его можно зомбировать.
Генерал знал, что именно имелось в виду: переход к жёсткому тоталитарному режиму и централизованному распределению - в сложившейся ситуации этот выход представлялся единственным. Собственно говоря, действия по этой схеме уже начались - их подсказывал обычный инстинкт самосохранения. В стране ширились беспорядки и грабежи, и реакция властей была жёсткой и незамедлительной. Лорд-протектор набил руку на подавлении смуты ещё во время борьбы с "генетической эпидемией" - разница была только лишь в масштабах. Отряды штампов, возглавляемые хайерлингами, гремлинами Эннея и ньюменами Серпенты, оказались превосходным инструментом подавления. Не знавшие сомнений, колебаний и прочих человеческих эмоций солдаты-клоны попросту сравнивали целые районы страны с землёй, обильно пропитанной человеческой кровью. Неистовая Змея могла быть довольна - ненавистные ей обезьяноподобные ежедневно и ежечасно гибли тысячами, десятками тысяч.
– Это Хрргхх, - объяснил Андрей, - старейшина. Сейчас придёт ещё Скрртт - он тоже отозвался.
– Здорово у тебя получается, - сказал Хайк с лёгкой завистью, - мне бы так!
– Не прибедняйся. Мать Эухенья знала, кого дать мне в напарники, - она выбрала тебя, а не кого-то другого. Значит, ты лучший из тех, кто умеет говорить с Детьми Моря.
Это было не совсем так, и Хайк это знал. Многие девчонки понимали мысленную речь дельфинов куда лучше Хайка, а Эстрелла вообще общается с Детьми Моря так же легко, как болтает с подружками. Да и Наташа - если дело касается контакта с дельфинами, Волчонку до неё далеко. Но сейчас время опасное, и Мать-Ведунья не хочет подвергать риску девочек. "Это цветы рода людей синей ауры, - говорила она, - цветы, которые со временем обернутся плодами. Нельзя подставлять цветы дыханию злого ветра". Да, Наташа…
После того, как в Катакомбах появилась Мэй, Наташа избегала встреч с Хайком так же умело, как до этого появлялась рядом с ним в самый нужный момент. Волчонку было неловко, но стоило ему заглянуть в голубые глаза Мэй, как это чувство неловкости и какой-то вины перед дочерью Диего бесследно улетучивалось.
А сама Мэй - несмотря на то, что Наташу в пещерах Миктекасиуатль любили, - очень быстро стала для горного братства своей. В конце концов, сердечные привязанности - это личное дело тех, кого они касаются; для всех остальных важно, какой ты человек. Кровавая короста, наросшая на душу девочки за время общения с Серпентой, отвалилась, как корочка с заживающей раны, и оказалось, что под ней чисто- дети-индиго умели это видеть.
И как ни странно, Хайк подружился с Андреем - у них нашлось много общего. И брат Наташи ни словом, ни мыслью не намекнул Волчонку о своей обиде за сестру - сердцу не прикажешь. Неудивительно, что Мудрая отправила с Андреем на побережье именно Хайка - она подмечала все мелочи. Заметила Миктекасиуатль и постоянное соперничество Наташи и Мэй в магии - соперничество, подогреваемое обидой одной и ревностью другой. На этом соперничестве расцветали таланты обеих: из обороняемой от чужих посягательств любви Мэй и неразделённой любви Наташи рождались две сильнейшие магини горного клана. И ведьма мысленно усмехалась: раны юности заживут быстро, зато ей, Эухенье, будет на кого оставить горное гнездо, когда придёт её час…
Дельфин без плеска нырнул, и Андрей присел на нагретый солнцем плоский камень.
– Он вернётся, - сказал он, - Дети Моря хотят сообщить что-то важное - они что-то чувствуют. Когда мы были здесь с Эстреллой…
– Ты её любишь? - неожиданно спросил Хайк, садясь рядом.
– А ты свою Мэй?
– Ну-у-у… Я же про тебя спрашиваю. Вы с Эстреллой неразлучны - разве не так?
– Вообще-то да… Но ты знаешь, - доверительно сказал Андрей, - я в последнее время побаиваюсь оставаться с ней наедине. Того и гляди дело дойдёт до этого самого - я уже голову теряю…
– Ну и что из этого? - искренне удивился Хайк. - Тебе пятнадцать, ей четырнадцать - чего тут такого? Вы же любите друг друга!
– Да? А оправдываться перед матерью Эухеньей ты будешь? Ты же знаешь, что она говорит: цветы нельзя трогать до срока - помни об этом, если ты мужчина! Продолжение рода - это не игра. Слушай, - в глазах Андрея заиграли лукавые искорки, - а женился бы ты и на Мэй, и на моей сестре: на обеих сразу! Представляешь, сколько бы у вас было детей? А внуков? Ваши потомки заселили бы всю планету!
– Да иди ты! - Волчонок было взъерошился, но тут же рассмеялся. - Почему бы тебе самому не жениться на Эстрелле и ещё на ком-нибудь, а? На тебя многие девчонки Катакомб посматривают…
– Мне нельзя, - преувеличенно серьёзно ответил брат Наташи, - Эстрелла мне тут же кое-что открутит. Ревнивая-я-я…
– А Мэй, по-твоему, покладистая, да? И твоя сестра - она что, потерпит, если…
– Тихо! - перебил его Андрей, настораживаясь и превращаясь из весёлого мальчишки во взрослого серьёзного воина. - Они возвращаются!
Два дельфина долго кружили у берега, выпрыгивая из воды и с шумом падая обратно. Они издавали щёлкающие и чирикающие звуки, но их истинная речь была беззвучной - Дети Моря владели телепатией. И содержание их мыслеречи встревожило обоих индиго.
– Чёрные подводные корабли… - Андрей вытер пот и чуть пошатнулся - общение с дельфинами требовало напряжения сил, и немалого. - Начинённые злом… Надо передать Матери-Ведунье и Наставнику - это действительно важно.
Выслушав контактёров, Эухенья не проронила ни слова. Она только переглянулась с Аланом, и Старик еле заметно кивнул.
– Спасибо, - сказал он Андрею и Хайку, - вы принесли важные вести. Очень важные.
– Северное зло наступает, - сказала ведьма, когда подростки ушли.
– Ещё нет, - покачал головой Алан, - но вот-вот начнёт. Золотая паника - этот толчок сдвинул камень, который покатится вниз, сметая всё на своём пути. Надо быть готовыми ко всему - мы с тобой видим дальше, чем они, - добавил Наставник, имея в виду молодёжь. - Они индиго, но всё-таки ещё дети. И мы с тобой за них в ответе.
– Это так, - согласилась Эухенья, но Алан видел, что она думает о чём-то другом. - Дети Моря - смогут ли они помочь? Или останутся в стороне, надеясь отсидеться в тёмных глубинах?
* * *
– Господин президент, спасибо за то, что вы сочли возможным принять меня и нашли для этого время."Почему я вообще на это пошёл? - думал президент, рассматривая своего собеседника. - В стране и в мире полный хаос, нужно думать о судьбах десятков миллионов людей, а я теряю время на разговор неизвестно с кем… Почему я согласился на эту встречу? Его фраза "Мне есть, что вам сказать" не несёт в себе никакой конкретики. И почему я согласился?".
Обликом этот человек напоминал викинга или былинного витязя: широкоплечий, со светлыми слегка вьющимися волосами, с резкими чертами лица и умными серыми глазами. Сейчас эти глаза были вежливыми и внимательными, но чувствовалось, что они могут быть и суровыми, и даже жестокими. Соблюдая протокол, господин Алексеев В.А. - так значилось в его дотошно проверенных службой безопасности документах - был одет в строгий костюм, однако ему куда больше пошёл бы бахтерец и островерхий шлем: вылитый богатырь русский, которому ничего не стоит осушить ведро хмельного мёда и голыми руками удавить любого недруга.
На вид Алексееву было лет тридцать пять, что совпадало с его паспортными данными, хотя президенту почему-то казалось, что он моложе - гораздо моложе. Старший научный сотрудник Новосибирского Академгородка, руководитель отдела физики высоких энергий - не велика шишка. Не политик, не военный, не бизнесмен - хотя бизнесменам сейчас не до встреч (даже с президентом Российской Федерации): все они сейчас похожи на бестолково шлёпающих жабрами рыб, выброшенных на берег чудовищным по силе цунами мирового экономического кризиса. "И какого чёрта, - с нарастающим острым раздражением подумал президент, - он здесь делает? И как он вообще сюда попал?". Последний вопрос был явно риторическим - президент сам пригласил этого человека после трёхминутного разговора с ним по Сети. Но вот почему он это сделал, и главное: каксумел этот Алексеев В.А. выйти на самого президента - это ведь не в службу "Секс по видеофону" позвонить! Было в этом что-то неправильное, и это и раздражало, и тревожило.
– Я вас слушаю, Вячеслав Александрович, - у вас есть двадцать минут.
– Всеслав.
– Что?
– Меня зовут Всеслав, Сергей Владимирович, и мне есть, что вам сказать.
– Слушаю.
– Надо спасать Россию, - сказал Всеслав так, словно речь шла о пуговице, которую непременно надо пришить, - да и всё человечество. Мы знаем, как это сделать, и мы решили, что самое простое - это поговорить с вами, господин президент.
– Кто это вы?
– Ведуны.
– Кто?! "Вот только сумасшедших мне и не хватало…"
– Я не сумасшедший, Сергей Владимирович, - всё тем же спокойным тоном произнёс Всеслав. - И я отнюдь не намерен тратить время - и ваше, и моё - на пустяки. Вы слышали о детях-индиго?
– Да. "Нет, это я сумасшедший - в такое время слушать разную чушь…"
– И вы не сумасшедший, господин президент. Более того, вы умный и самое главное - порядочный человек, что очень редко встречается в высших эшелонах власти. Поэтому мы и решили вступить с вами в переговоры.
– Вы - это ведуны?
– Да. Дети-индиго, как и все дети, вырастают. И превращаются во взрослых людей-индиго. Один из этих людей - перед вами, Сергей Владимирович.
"Дети-индиго, дети-индиго, - вспомнил президент. - Ну да, конечно, - фигурировал это термин в секретных докладах ФСБ и ГРУ в связи с разработками ментального оружия. Дети с паранормальными способностями - ещё в начале века, при Путине, создавалась база данных на всех одарённых детей России. Что-то такое было, но, насколько мне помнится, ничем особенным разработчики похвастаться так и не смогли…".
– И неудивительно, - пояснил Всеслав, - люди-индиго - это не Вольф Мессинг и не псевдомаги, предсказывающие будущее с точностью до сорока секунд. Мы самодостаточны, и все попытки сделать из индиго чей-то послушный инструмент заранее обречены на провал.
И только тут президент Российской Федерации понял, что этот Всеслав говорит с ним, отвечая на его ещё не высказанную вслух мысль, - уже третий раз подряд. "Неужели он…? - президента прошиб озноб. - Охрану…".
– Не надо звать охрану, господин президент, - невозмутимо посоветовал "господин Алексеев" - в том, что это не настоящая фамилия этого странного человека, президент уже не сомневался. - Да, я умею читать мысли. Я мог бы скрыть от вас этот интересный факт, но мне хотелось, чтобы вы восприняли меня всерьёз. Ведуны обеспокоены судьбой России и будущим всего человечества - хоть это и звучит несколько странно: считается, что время мечтателей давным-давно прошло. Мы разрабатывали различные варианты, выбирая из них оптимальный, но тут как нельзя кстати ифриты перешли к решительными действиям.
– Ифриты? А лешие или там домовые в вашем пантеоне тоже присутствуют?
– Ваш юмор, - Всеслав широко улыбнулся, - свидетельствует о том, что вы адекватно воспринимаете ситуацию, Сергей Владимирович. Нет, леших нет. Тролли - эти существуют: небольшая группа скандинавских людей-индиго; их влияние крайне незначительно. Однако классификация индиго на этой планете по видам и подвидам сейчас далеко не самое важное - ситуация в стране и в мире быстро выходит из-под контроля.
Об этом президент Российской Федерации знал и сам, причём лучше, чем кто-либо другой. В стране было объявлено чрезвычайное положение; некоторые районы были признаны зонами стихийного бедствия. Армия взяла под охрану все запасы горючего, продуктов питания и предметов первой необходимости - фабрики и заводы останавливались один за другим. Дума приняла решение о введении на территории всей страны карточной системы, но при этом огромное количество разного рода "вольных стрелков" и "ударников теневого бизнеса", годами уклонявшихся от уплаты налогов, выпадало за сферу гарантированного обеспечения. Накопленные ими огромные денежные суммы стали теперь бесполезными, и привыкшие сладко есть и мягко спать брались за оружие, намереваясь отобрать своё силой, - зона стихийного бедствия мало-помалу охватывала всю страну. Положение усугублялось тем, что девяносто процентов управленцев-чиновников растерялись - некогда доходные места не приносили теперь никакой выгоды, а делать что-то за просто так (тем более не для себя, а для других!) эти люди не умели и не хотели.
Президентская власть зашаталась - весьма реальной была угроза того, что какой-нибудь решительный генерал-авантюрист ворвётся на танках в столицу (под видом защиты граждан от мародёров) и провозгласит себя новым "царём-батюшкой Всея Руси". И бежать-то от этого всеобщего хаоса было некуда - в России хоть привыкли к разного рода бунтам и прочим неурядицам, а жители "цивилизованных" стран Запада чувствовали себя примерно так же, как человек, которому без наркоза удаляют аппендикс ржавыми ножницами для резки колючей проволоки.
Пока спасало то, что личность нынешнего президента России была популярной среди военных - он очень многое сделал для возрождения вооружённых сил и былой мощи державы. Но президент хорошо знал, что власть подобна наркотику, и почти любой человек, располагающий реальными возможностями для её захвата, не преминёт взять эту власть.
– И что же вы предлагаете? - спросил он. - Как мы будем спасать Россию?
– Прежняя экономическая система умерла, господин президент. К этому всё и шло - ифриты просто добили умирающего, чтобы не мучился. Синтез золота и вообще любых "условных ценностей" - против этого яда у древней системы товарно-денежных отношений нет иммунитета.
– Значит, жёсткая система распределения? У России имеется некоторый опыт в этой области - периоды разрухи, революций, войн. Военный коммунизм, наконец. Если вы об этом, уважаемый господин ведун, то ничего нового вы мне не сообщили. А жаль.
– Подождите, Сергей Владимирович, - Всеслав мгновенно заметил, как похолодели глаза президента, и понял, что тот теряет интерес к теме беседы. - Самое интересное, что система распределения при отсутствии частной собственности на средства производства - назовите это утопическим социализмом или первобытным коммунизмом - куда эффективнее обеспечивает интересы всех без исключения членов общества. Деньги развращают - ведь чтобы их раздобыть, совсем не обязательно быть порядочным человеком. Скорее наоборот - у бессовестного циника больше шансов. Принцип прост - думай только о себе. А человек - существо социальное, и думать о других он просто обязан.
– Если вы решили прочесть мне лекцию по обществоведению, - произнёс президент ледяным тоном, - то вы выбрали для этого не самое удачное время, Всеслав Александрович. "Ещё пять минут - и я его выгоню…".
– Мне хватит трёх минут, господин президент, - тут же отозвался Всеслав. - Так вот, система распределения может быть гораздо более эффективной и справедливой, но, - ведун испытующе посмотрел на президента, - при одном-единственном условии: те люди, которые обеспечивают распределение, должны быть настоящимилюдьми - они должны думать не только о себе, но и о других. Тогда, и только тогда…
– Таких людей нет, - перебил его президент, - и быть не может по определению.
– Ошибаетесь, Сергей Владимирович, такие люди есть, и один из этих людей - перед вами.
"Господи, как примитивно, - с горечью подумал президент Российской Федерации, - а я-то почти поверил ему… А этот "ведун" - всего-навсего очередной прохиндей, алчущий власти и желающий половить рыбку в мутной водичке… Владеет гипнозом, вероятно, но толку-то с того?".
– И снова вы ошибаетесь, - голос Всеслава посуровел, - я не прохиндей. Я - ведун, и мы действительно хотим и можем спасти Россию и мир. Социалистическое общество создаст человека нового типа - помните такой постулат? Хотя вряд ли, вы ведь выросли уже в новой России… Теоретики ошибались: не общество создаст человека нового типа, а наоборот - новые люди создадут новое общество: то самое, существование которого к концу двадцатого века считалось невозможным. Попробуйте обучить питекантропа или даже неандертальца хотя бы основам современных знаний - что из этого выйдет? Их мыслительные способности для этого не предназначены. Точно так же этика наших с вами современников-кроманьонцев не приспособлена для жизни в социуме нового типа - они не смогут построить это общество и жить в нём. Зато это можем сделать мы - люди-индиго.
– Вы фанатик, Всеслав Александрович?
– Можно просто Всеслав. Мне всего двадцать четыре года - я вам в сыновья гожусь. Я несколько подкорректировал свою внешность перед визитом к вам - вряд ли вы испытали бы доверие к слишком молодому человеку.
– Я и сейчас не испытываю к вам особого доверия.
– Это пройдёт, господин президент, - и Всеслав снова улыбнулся, - когда вы получше меня узнаете. Нет, я не фанатик, я - ведун. Человек-индиго. Нас мало, но мы многое можем - как вы думаете, почему волна индиго-истерии не захлестнула Россию? Её остановили мы, ведуны. Наконец, как мне удалось добиться свидания с вами - вы ведь не раз задавали себе этот вопрос? А вкратце наш план таков.
* * *
– Готов выслушать ваши соображения.Лорд-протектор обвёл присутствующих тяжёлым взглядом. "А ведь недооценивал я мессиров, - подумал он, вглядываясь в бесстрастные лица, - всё летит к чертям, а они - как ни в чём не бывало! Да, это действительно Правители - властители мира…".
– Консилиум может только констатировать кончину больного, - если в скрежещущем голосе, первым нарушившим угрюмую тишину, и была ирония, то практически незаметная. - Потуги реаниматоров оказались тщетными. Я высказал наше общее мнение.
Да, это действительно было так. Все попытки хоть как-то видоизменить привычную систему, получившую столь жестокий удар, ни к чему не привели. Любые заменители денег, способные так же успешно выполнять функции условной единицы, оказались ненадёжными - люди-индиго могли синтезировать всё, что угодно, причём в неограниченном количестве. Не привела к успеху и идея введения виртуальных денег, прежде всего по психологическим причинам - человек привык к возможности подержать в руках осязаемый эквивалент всех ценностей и спрятать его в чулок или под подушку, если придёт такая блажь. А когда твоё достояние выражено непонятно в чём - как это так? К тому же виртуальные банки тут же стали объектом изощрённых атак хакеров, опустошавших эти хранилища подчистую. Ко всему прочему, неожиданно заявили о себе посланцы Серпенты, запущенные ньюменами в Сеть. Как оказалось, далеко не все эти "змейки" (их назвали так во избежание путаницы) были истреблены охотниками-гремлинами - часть энергосгустков уцелела. Они затаились, выждали, а теперь вдруг активно начали перебрасываться по проводным и беспроводным коммуникациям, размножаться и жить своей причудливой псевдожизнью, выводя из строя тысячи компьютеров и вызывая паралич целых участков глобальной Сети.
– Значит, похороны, - процедил Блад, дёрнув уголком рта. - Тогда я предпочёл бы кремацию… на ядерном огне.
– Этот эффектный погребальный костёр от нас не уйдёт, - невозмутимо произнёс другой голос. - Покойника нельзя воскресить, но его можно зомбировать.
Генерал знал, что именно имелось в виду: переход к жёсткому тоталитарному режиму и централизованному распределению - в сложившейся ситуации этот выход представлялся единственным. Собственно говоря, действия по этой схеме уже начались - их подсказывал обычный инстинкт самосохранения. В стране ширились беспорядки и грабежи, и реакция властей была жёсткой и незамедлительной. Лорд-протектор набил руку на подавлении смуты ещё во время борьбы с "генетической эпидемией" - разница была только лишь в масштабах. Отряды штампов, возглавляемые хайерлингами, гремлинами Эннея и ньюменами Серпенты, оказались превосходным инструментом подавления. Не знавшие сомнений, колебаний и прочих человеческих эмоций солдаты-клоны попросту сравнивали целые районы страны с землёй, обильно пропитанной человеческой кровью. Неистовая Змея могла быть довольна - ненавистные ей обезьяноподобные ежедневно и ежечасно гибли тысячами, десятками тысяч.