Страница:
Сейчас Маркус не знал, попал ли он в точку или нет. Возможно, он глубоко заблуждался в отношении Рафаэллы. Может быть, на самом деле она намного лучше, а может, и намного хуже. Возможно, она даже опасна. Маркус глубоко вздохнул и пошел в дом. Там он осушил стакан бренди, зашел в ванную и с отвращением посмотрел на свое отражение в зеркале. Затем он переоделся в спортивный костюм и побежал вдоль пляжа: компанию ему составляли лишь ночные звуки и луна, ярко освещавшая дорожку.
Маркус совсем не удивился, заметив женщину, бежавшую впереди; она свернула там же, где и утром. Оказывается, он знал ее всего один день… Невероятно. Эта женщина была Рафаэлла Холланд, и она только что с его помощью дважды испытала неземное наслаждение.
На этот раз Маркус ускорил шаг. Рафаэлла бежала быстро, не так, как утром. Она, без всякого сомнения, была в прекрасной форме, и Маркус решил, что это гнев заставляет ее бежать быстрее обычного.
Пробежав еще около ста метров по пляжу, он обогнул знакомый поворот — Рафаэлла сидела на том же большом валуне, устремив взгляд на море.
Маркус бесшумно подкрался к ней сзади. Рафаэлла не слышала его шагов. Он смотрел на нее и думал, что все-таки пока еще нельзя терять бдительность, не сейчас, особенно не сейчас. Маркус растянулся на песке рядом с ней и произнес:
— Не очень люблю заниматься любовью на песчаном пляже, но почему бы и нет? Теперь моя очередь, как ты считаешь?
Рафаэлла так и подскочила на месте, и Маркус приготовился получить отпор. Признаться, он рассчитывал одновременно получить удовольствие, потому что она была остроумной и не лезла за словом в карман. К тому же в гневе люди могут высказывать поразительные вещи, а Рафаэлла, судя по всему, уже давным-давно вышла из себя.
— Только дотронься до меня, подлый кретин, и тебе не поздоровится!
— Боже правый, не ожидал такое услышать — можно подумать, я вел себя, как эгоистичная свинья и трахнул тебя, не доставив ни капли удовольствия. Хотя на самом деле все…
Рафаэлла вскочила на ноги.
— Что вам нужно, мистер Девлин? Или это не ваше имя?
Маркус небрежно улыбнулся — он уловил язвительные нотки в ее голосе. Сдержавшись, он поднялся на ноги, чтобы взглянуть ей в глаза.
— А может, и Холланд совсем не твое имя? Может, объяснишь мне, почему ты захотела переспать со мной, когда мы были знакомы минут пятнадцать, не больше?
Рафаэлла взглянула на Маркуса, затем посмотрела на море, потом снова на Маркуса и проговорила очень серьезно:
— Не знаю. Наверное, я полная идиотка. А сейчас уходи. Я пришла сюда первая.
— Я лучше займусь с тобой любовью. Или у тебя уже нет настроения? Я доставил тебе слишком много удовольствия? Утомил тебя?
— Даже не думай.
Рафаэлла стояла и беседовала с этим человеком, хотя мечтала только об одном — убить его. Вместо этого Рафаэлла повернулась и пошла вдоль пляжа, крикнув через плечо:
— Видеть тебя не хочу!
Маркус засмеялся. На самом деле он совсем не собирался этого делать, но все же сделал, и когда Рафаэлла услышала его смех, она остановилась как вкопанная, развернулась на месте и посмотрела на него таким яростным взглядом, что Маркус даже вздрогнул.
— Слабоумный идиот! — выпалила она, и в следующий момент перед глазами Маркуса мелькнуло что-то темное: Рафаэлла, молниеносно подскочив к нему, ударила ногой прямо в его правое плечо. Отшатнувшись и схватившись за плечо, Маркус изумленно уставился на нее. В голове его пронеслась единственная мысль: «Слава Богу, не в левое». Разумеется, Рафаэлла бросилась на Маркуса не для того, чтобы убить его, — он понимал это, по крайней мере разумом. Маркус вслух восхитился ее талантливым ударом, хотя уже знал наверняка, что она вот-вот бросится на него еще раз.
— Бог мой, ты же можешь одолеть Оторву! А может, даже и Меркела!
Рафаэлла со свистом выдохнула воздух, подскочила к Маркусу сбоку, развернулась, как в танце, и ребром открытой ладони ударила его в живот. Но на этот раз ей не удалось уйти безнаказанной, ведь Маркус был отнюдь не глуп или медлителен, к тому же он был готов к ее атаке. Перехватив ее руку чуть выше локтя, Маркус сбил Рафаэллу с ног, воспользовавшись ее собственным разгоном, и она навзничь рухнула на песок.
— Конечно, леди, вы хорошо деретесь, но не слишком. Теперь мне даже кажется, что Оторва сможет одолеть вас.
Рафаэлла тут же вскочила.
Казалось, она задохнется от ярости, услышав, как Маркус спокойно проговорил:
— Иди домой. Мне не хотелось бы делать тебе больно.
Рука ее уже занеслась для удара, глаза воинственно горели: Рафаэлла приготовилась объяснить Маркусу, что она-то вполне сможет сделать ему больно, если захочет. Внезапно послышался какой-то свистящий звук. Еще секунду Маркус стоял, прислушиваясь, когда Рафаэлла неожиданно опять налетела на него, сбила с ног и прижала к земле.
Снова свистящий звук, и Маркус вдобавок услышал, как что-то чиркнуло о камень. Пуля, черт побери! А Рафаэлла сидит сверху, обхватив руками его голову, и закрывает Маркуса от пуль.
Один быстрый рывок, от которого боль пронзила раненое плечо, — и Маркус уже лежал на Рафаэлле, прижимая губы к ее виску.
— Не двигайся, понятно? Даже не думай шелохнуться. Это уже не игрушки.
Маркус пригнул голову как раз в ту секунду, когда еще одна пуля просвистела над ним в полуметре от головы. Надо было увести Рафаэллу, но они находились на открытом пляже. Стреляли из джунглей в десяти метрах от них, и единственной преградой между ними и убийцами были камни. Но что из этого? Человеку с ружьем стоит всего-навсего выйти из зарослей, посмотреть им в глаза и хладнокровно застрелить их. Куда же деваются все эти курортные охранники, когда они действительно нужны?!
И тут до Маркуса донеслись самые приятные в тот момент для слуха звуки — голоса подвыпивших отдыхающих, которые смеясь, с песнями приближались к ним по пляжу.
— Эй, ребята, давайте искупаемся!
— Тогда твой приборчик съежится еще больше, Кроули. Он ведь совсем исчезнет под водой!
— А как насчет?.. Эй, а это еще что такое? Смотрите-ка, парень трахает девчонку прямо на пляже!
Раздались пьяные смешки и громкие комментарии. Маркус ухмыльнулся. Он поднял голову и взглянул в глаза Рафаэлле.
— Благодаря этой пьяной компании мы спасены. Я был готов к геройскому поступку, но меня опередили. Взгляни, они в полном восторге.
— Эй, парень, да ты же в брюках! Ты что же, собираешься осчастливить ее, не снимая штанов?
— Рассказать им, как это делается?.. Ладно, не сейчас.
Маркус обернулся и взглянул на парня. Тот стоял абсолютно голый и показывал пальцем на Маркуса. Позади него хихикала голая девушка. Подтянулись четверо отставших, полураздетых каждый на свой манер, Маркус с радостью расцеловал бы их всех. Одна женщина так напилась, что намотала на шею бюстгальтер и вот-вот могла удушить себя.
Маркус, приподнявшись на локтях, проговорил:
— Спасибо, ребята. Мы с подружкой искупались бы с вами, но у нее только начались месячные…
— Ну и что, океан-то большой.
— Идиот, это не океан, а Карибское море!
— Вы правы, — произнес Маркус скорбным голосом, — но у нее к тому же судороги.
Рафаэлла забилась под ним, пытаясь высвободиться.
— Ей просто захотелось немного потискаться, а купаться она не хочет.
Тут Маркус засмеялся, скатившись с Рафаэллы, поднялся на ноги и протянул ей руку.
До него донеслись громкие реплики компании, затем та женщина, на шее у которой болтался лифчик, с визгом бросилась в море.
— Пошли, — тихо проговорил Маркус, — надо уходить отсюда, пока им не взбрело в голову затащить тебя в воду. Они и не посмотрят, что у тебя месячные.
Он схватил ее за руку и потащил за собой, на мгновение обернувшись, чтобы помахать на прощание своим невольным спасителям.
Рафаэлла пребывала в состоянии легкого шока. Она прекрасно поняла, что с ними произошло, и пыталась заставить себя расслабиться, успокоиться и дышать глубоко.
— Прошу прощения за случившееся, — проговорил Маркус, но она продолжала смотреть прямо перед собой. — Ты в порядке?
— Да, в полном порядке. Просто ты — преступник, и кто-то пытался убить тебя, а мне всего-навсего повезло: я оказалась поблизости и смогла поучаствовать В кровопролитии.
— Не было никакого кровопролития. И не надо делать из меня козла отпущения.
Рафаэлла вдруг почувствовала, что продрогла насквозь.
— А я и не делаю. Я сильнее тебя, ты — скотина.
Когда они подошли к вилле Маркуса, Рафаэлла, поняв, где они, мгновенно повернула назад. Маркус схватил ее за руку, быстро отпер замок и протолкнул Рафаэллу внутрь.
— Не будь дурочкой. Тебе просто необходимо немного бренди, а на твоей вилле его нет и в помине.
— Нет, есть, — возразила Рафаэлла, но все же последовала за Маркусом.
Все здесь выглядело ультрасовременно, совсем не так, как на ее вилле. Преобладали темные тона, мебель была сделана из стекла, меди и кожи, но, как ни странно, казалась уютной и довольно комфортной. Рафаэлла следила, как Маркус наливал ей бренди, потом с улыбкой подошел и, взяв ее пальцы, вложил в них бокал.
— Мне у тебя не нравится. Все поддельное, фальшивое, пластмассовое: словом, пустое, как ты сам.
— Это все? Благодарю.
— Терпеть не могу медь, стекло, весь этот хром и скучные цвета.
— Эй, все еще злишься? Ладно, иногда я тоже начинаю все это ненавидеть. Хотя предпочитаю такую мебель диванам в стиле Людовика Шестнадцатого.
Голос Маркуса изменился, теперь в нем не было и тени издевки, а только мягкость и спокойствие.
— Выпей до дна. Потом снова можешь наброситься на меня.
Маркус проследил, как Рафаэлла до дна осушила бокал. Затем взял его у нее из рук и усадил девушку на кожаный диван темно-шоколадного цвета. Укрыв ее ноги шерстяным пледом в бежево-коричневых тонах, он произнес:
— Постарайся успокоиться, а потом поговорим.
— Я не твоя бабушка, Маркус, поэтому перестань суетиться. Оставь меня в покое.
— Хорошо, — мягко произнес он.
Рафаэлла проследила, как Маркус взял телефон, нажал несколько кнопок и стал что-то тихо говорить в трубку. Охрана? Хорошо бы Рафаэлла надеялась, что они найдут человека, который стрелял в них из ружья, но она почти сразу усомнилась в этом.
Рафаэлла прикрыла глаза и не открывала их до тех пор, пока Маркус не уселся в огромное кожаное кресло напротив нее.
Рафаэлла не стала терять времени и снова взялась за свое:
— Кто-то пытался убить тебя. Ты знаешь кто?
Маркус, почесывая живот, задавал себе тот же вопрос. Услышав слова Рафаэллы, он машинально потер плечо и нахмурился.
— Еще одно покушение? Это же пулевое ранение, не так ли?
— Кто вы, леди? Репортер-ищейка? Извините, если я слишком далеко зашел в своих подозрениях.
— Да нет, ты не ошибся. Я действительно репортер.
Скрывать это не было смысла. Маркус и так все выяснит со дня на день. Еще до приезда на остров Джованни Рафаэлла пришла к выводу, что у нее никак не получится скрыть свою связь с «Бостон трибюн». Как можно меньше лжи — и тогда все получится.
Значит, он не ошибся. В душе Маркуса еще раньше зародилось ужасное подозрение, что новость о покушении на жизнь Доминика просочилась в прессу, и газетчики прислали сюда Рафаэллу для сбора сенсационного материала.
— Значит, я правильно делал, что не доверял тебе, даже твой облик не смог меня обмануть. Что ты здесь делаешь?
— Я приехала сюда писать книгу. Только тебя это, наверное, совсем не касается, поскольку книга не о тебе. Кто хотел убрать тебя?
— Мы еще не закончили с вами, леди. Книгу о чем? О ком?
— О многих, и на этом игра в вопрос-ответ закончена. Кто это был? Тебе известно? Мужчина или женщина? Ты что-нибудь сумел разглядеть?
Казалось, Маркус на мгновение ушел в себя, затем пожал плечами:
— Спасибо тебе, что спасла мне жизнь. Когда ты прыгнула на меня, я решил было, что это какой-то модный японский прием или новая сексуальная игра. Странно, я считал, что тебе все равно.
— Так и есть. Это был инстинкт, только и всего.
— Нет, это было нечто большее, чем просто импульс. Ты ведь импульсивная девушка, не так ли? Думай обо мне, как о единственном мужчине, после секса с которым хочется залиться соловьем, и ты…
— Прошу тебя, хватит.
Волосы ее были растрепаны, крупинки песка прилипли к щекам и подбородку, застряли в волосах; одежда была грязной, а один носок сполз вниз. Маркус проговорил:
— Я всегда считал, что женщины обладают великими инстинктами. Они рожают нас, возятся с нами, а когда мы оказываемся последними подлецами, еще и прикрывают нас. Так о ком твоя книга?
Рафаэлла взглянула на него:
— Бросьте это занятие, мистер Девлин. Я хочу спать. После первого дня на одном из самых дорогих курортов в мире не могу сказать, что чувствую себя отдохнувшей.
Маркус поднялся, озорные искорки снова зажглись в его глазах.
— Но ты же не станешь отрицать целительного эффекта нашей предыдущей встречи?
— Забудь об этом, приятель.
Маркус помахал ей рукой.
— Спите спокойно, госпожа Холланд. Желаете, чтобы я проводил вас до виллы?
— Нет. Этот псих с ружьем может снова караулить нас. В одиночку у меня больше шансов справиться с ним.
— Рафаэлла? Она обернулась.
— Спасибо. Насчет сегодняшнего вечера, послушай, я… Маркус запнулся, и Рафаэлла одарила его таким жарким взглядом, что на нем вполне можно было поджарить яичницу.
Приняв душ, Маркус снова позвонил в охрану, на этот раз затем, чтобы они проверили следы на песке. Как он и подозревал, попытки обнаружить стрелявшего не увенчались успехом, но на пляже было найдено несколько стреляных гильз. От пистолета «глок-17», так сказал ему Хэнк, начальник охраны. «Глок-17» представлял собой пластиковый пистолет со стальным дулом специального назначения, небольшого размера, легкий при сборке и удобный для ношения с собой; при необходимости избавиться от него не составило бы труда.
В отношении госпожи Холланд Маркус решил, что выяснит все о ней прямо завтра утром.
Кто хотел убить его? Маркус поймал себя на том, что качает головой. Из этого «глока-17» стреляли три, а может, и четыре раза. Без сомнения, убийца мог уложить его всего одним выстрелом. Что, если это было предупреждением? И если да, то о чем его предупреждали?
Пальцы Коко послушно скользнули по талии Доминика вниз, к ягодицам.
— Лучше? — Кожа его выглядела на удивление молодой, хотя он был уже немолодым человеком, и надолго задержать наступление старости вряд ли представлялось возможным.
Зазвонил телефон. Коко сняла трубку.
— Маркус? А мне ты не можешь сказать? Доминик лежит — я делаю ему массаж. Что случилось?
Доминик взял у нее из рук трубку.
— Да, в чем дело? — Коко наблюдала за ним — ей были хорошо знакомы этот напряженный задумчивый взгляд и та манера, с которой Доминик складывал губы, когда слышал неприятные известия.
— Я хочу, чтобы ты находился здесь, в резиденции, до тех пор пока виновный не будет найден.
Он выслушал в трубке ответ Маркуса.
— Если ты настаиваешь. Но мне это не нравится. Ничего не понимаю. Да, ты прав. Если бы парень хотел тебя прикончить, мне кажется, ты был бы уже на том свете. Выходит, это предупреждение. Но какое? О чем? Коко сказала мне, что обедает сегодня с девушкой, которую она встретила вчера. Расскажи ей все, что тебе удастся вспомнить или разузнать.
Он послушал еще немного, затем повесил трубку.
— Странно, — проговорил Доминик и снова растянулся на животе.
— Что странно? — спросила Коко, втирая в ладони немного кокосового масла.
— Девушка, с которой ты договорилась пообедать, была вчера вечером на пляже вместе с Маркусом и спасла ему жизнь, закрыв его своим телом.
— Господи!
— Да, вот так. О, посильнее, Коко.
— Я тут думала, Доминик. Эта «Вирсавия»… тебе удалось что-нибудь выяснить?
— Пока нет, но не волнуйся, дорогая. Правое плечо немного онемело. Что ты со мной сделала вчера ночью?
— Ты же сам хотел этого, Дом. Мне даже показалось, что тебе понравилось.
— Если бы только мне повезло, как Рокфеллеру, — проговорил Доминик, — когда дни мои будут сочтены.
— Никогда не говори так, даже в шутку. Доминик на секунду приподнялся на локте и внимательно взглянул на Коко:
— С тобой сегодня все в порядке? Ты какая-то бледная.
— Все хорошо, — проговорила Коко поспешно, затем улыбнулась и провела кончиками пальцев по щеке Доминика. Кожа его была на удивление упругой. — Я в порядке. Просто немного волнуюсь.
Он поймал ее пальцы и поцеловал их все, один за другим.
До них донеслись голоса — мужчина и женщина приближались к тренажерному залу. Коко подняла глаза и увидела входящих Делорио и Паулу. Доминик отпустил ее пальцы, продолжая лежать на животе.
— Я слышал, на курорте произошла заварушка, — проговорил Делорио. — Кто-то пытался застрелить Маркуса.
— Да, — ответил Доминик, — но с ним все в порядке, его спасла женщина.
Делорио был одет в теннисные шорты, белую майку и кроссовки. Образ идеального спортсмена нарушали только угрюмый рот, золотая цепь на шее и безумно дорогой «Ролекс» на запястье. Коко всегда пыталась представить себе, какой была первая жена Доминика. Она видела несколько стертых от времени фотографий, но портретов не было и в помине, и вообще Доминик не хранил ничего, что напоминало бы о жене. Ничего, кроме Делорио, у которого были темные глаза итальянца и черные волосы, уже слегка поредевшие на макушке. Природа не наделила Делорио тем аристократическим сложением, которое было у отца. Он был ниже и более плотный: своей комплекцией он скорее напоминал портового грузчика, чем сына богатого человека. Его ляжки в белых теннисных шортах были толстыми и очень волосатыми.
— Меркел спрашивал, можно ли ему пойти вместе с Коко, — обратился Делорио к отцу. — Он хочет разведать обстановку, поговорить с Хэнком, посмотреть, удалось ли что-то выяснить.
— Он рассказал тебе, что случилось с Маркусом?
— Ага. Ты же знаешь, у него шпионы повсюду.
— Передай ему, пусть идет, если хочет.
— А кто эта женщина?
— Ее имя Рафаэлла Холланд, — вмешалась Коко. — Я вчера с ней познакомилась, и она хочет пообедать со мной. — Коко пожала плечами. — Возможно, просто гоняется за знаменитостями.
— Может, я пойду с тобой? — спросила Паула, выглядывая из-за плеча мужа.
Коко отрицательно покачала головой:
— Не думаю, что это удобно, Паула. Эта женщина хочет встретиться со мной. Дай мне самой выяснить, что ей нужно.
— Ты становишься циничной, — отметил Доминик.
— Здесь так скучно, — пожаловалась Паула.
— Давай поиграем в теннис, — предложил Делорио и взял жену за руку. — Удалось узнать что-нибудь новое о тех голландцах?
— Нет, ничего.
— Я не хочу играть в теннис.
— Надо, у тебя ляжки стали толстые.
— Толстые! Какая чушь, ты просто ревнуешь.
— Да что ты? И к кому на этот раз?
— К Маркусу, ты ревнуешь к Маркусу!
— Маркус — пустое место, только и умеет, что хорошо работать. Пошли, Паула.
Доминик молчал и заговорил только тогда, когда сын и невестка отошли настолько далеко, что уже не могли слышать его.
— Я надеялся, что она подойдет ему, — произнес Доминик в воздух. — Правда, надеялся. Думал, что Делорио исправится. Ему надо научиться ориентироваться, осознать свое место в мире в роли моего сына. Ведь он — единственное, что у меня есть. И жена должна была бы помочь ему в этом. Паула из состоятельной семьи, получила прекрасное образование — отец даже отправил ее в Швейцарию, на высшие женские курсы, — продолжал Доминик, — и посмотри на нее: вечно ноет, вечно всем недовольна. Это ведь ты говорила мне, что видела, как Л инк выходил из ее комнаты поздно ночью, когда Делорио еще не вернулся из Майами?
— Да, но Линк слишком стар для нее. Может, просто развлекал ее байками про Камбоджу. Взгляни на это с другой стороны. Отношения между ними, в общем, складываются удачно. Делорио любит руководить, и, если я не ошибаюсь, Пауле очень нравится уступать, быть зависимой. Они подходят друг другу.
— Только в постели.
— Может быть, но это только начало их совместной жизни.
Коко могла бы еще добавить, что именно женитьба заставляет Делорио держаться на расстоянии от женщин-служанок на острове, но не сделала этого. Он представлял собой опасность, этот необузданный мальчик с телом мужчины, садист и задира. Джованни старался закрывать глаза на все, что касалось сына. Только в тех случаях, когда Доминик лицом к лицу сталкивался с дикостью и злобой Делорио, он сдерживал его с равной жестокостью. Доминик и раньше делился с Коко своими надеждами на то, что Делорио повзрослеет, наберется опыта и станет благоразумным, но Коко знала, что этому не бывать. Она вдавила кончики пальцев в сильно выступающую мышцу на спине Доминика; он застонал от удовольствия.
Чарльз Уинстон Ратледж Третий, очень богатый, влиятельный газетчик, приходился Рафаэлле отчимом. Ее мать в настоящий момент находилась в коме и лежала в частной клинике на Лонг-Айленде — в ее машину врезался пьяный водитель, скрывшийся с места преступления. Полиция разыскивает темно-синий седан, но не знает ни номеров машины, ни даже пола водителя. В общем, шансов на победу над ней у Маркуса почти не было. Он повесил трубку и откинулся на стуле, постукивая костяшками пальцев по столешнице.
Она приехала сюда, чтобы писать книгу, не так ли?
И ее мать лежит в клинике в коме?
Маркус желал узнать о ней все. Так много всего произошло, даже слишком много, и он понимал, что только информация может спасти его от гибели. Мысли Маркуса снова вернулись к «Вирсавии», к покушению на него прошлой ночью — если только его в самом деле хотели убить. Внезапно он принял решение позвонить Сэвэджу в Чикаго.
Набирая номер Сэвэджа, Маркус улыбался, слушая мелодичные сигналы. В первые шесть месяцев работы офис Маркуса был добросовестно снабжен подслушивающими устройствами. Потом он просто выложил жучки перед Домиником и сказал, что все это дерьмо ему не нравится и что он уволится, если Доминик не будет достаточно доверять ему, по крайней мере как управляющему курортом.
Затем, два месяца спустя, Маркус самостоятельно установил специальную личную линию, о которой никто не знал. Она действовала по сложнейшим схемам, и проследить и вычислить звонки было просто невозможно благодаря изобретательности таможенных служб США.
Они снабдили Маркуса застрахованным от прослушивания оборудованием, а также легендой, которую никак нельзя было опровергнуть, не важно, насколько глубоко стали бы копать. Что еще нужно было человеку для счастья?
Теперь каждые две недели Маркус с помощью электронного оборудования проверял офис на наличие жучков. Доверять было хорошо, но до разумных пределов.
— Сэвэдж слушает. Что случилось, Маркус?
— Несколько вещей, Джон. Я хочу, чтобы ты попросил Харли или кого-нибудь из его ребят собрать информацию о некоей Рафаэлле Холланд, журналистке из «Бостон трибюн». Я и сам уже выяснил довольно много, но меня не покидает ощущение, что здесь кроется что-то большее, и, возможно, это большее может стоить мне жизни. В любом случае посмотрим, что удастся раскопать Харли. Что-нибудь прояснилось насчет «Вирсавии»? И насчет этой женщины — Тюльп?
— Да, я собирался звонить тебе в наше обычное время. Имя этой женщины скорее всего Фрида Хоффман, она из Маннхейма, это в Западной Германии. Профессия — наемный убийца. Все не так просто. Она завоевала репутацию железного человека, всегда доводящего дело до конца. За свою работу Фрида всегда получала огромные деньги. Что ты думаешь по этому поводу? Она соответствует твоим описаниям, а в настоящее время числится пропавшей. Харли пытается разузнать, кто нанял ее для убийства Доминика. Когда что-нибудь выяснится, я дам тебе знать. Теперь «Вирсавия». Ничего похожего в Голландии не существует: ни террористической группировки, ни крупной организации — ничего. Однако Харли продолжает поиски. Теперь это не займет много времени. Да, Маркус, по словам Харли, он очень доволен, что ты не дал Доминику погибнуть.
Маркус совсем не удивился, заметив женщину, бежавшую впереди; она свернула там же, где и утром. Оказывается, он знал ее всего один день… Невероятно. Эта женщина была Рафаэлла Холланд, и она только что с его помощью дважды испытала неземное наслаждение.
На этот раз Маркус ускорил шаг. Рафаэлла бежала быстро, не так, как утром. Она, без всякого сомнения, была в прекрасной форме, и Маркус решил, что это гнев заставляет ее бежать быстрее обычного.
Пробежав еще около ста метров по пляжу, он обогнул знакомый поворот — Рафаэлла сидела на том же большом валуне, устремив взгляд на море.
Маркус бесшумно подкрался к ней сзади. Рафаэлла не слышала его шагов. Он смотрел на нее и думал, что все-таки пока еще нельзя терять бдительность, не сейчас, особенно не сейчас. Маркус растянулся на песке рядом с ней и произнес:
— Не очень люблю заниматься любовью на песчаном пляже, но почему бы и нет? Теперь моя очередь, как ты считаешь?
Рафаэлла так и подскочила на месте, и Маркус приготовился получить отпор. Признаться, он рассчитывал одновременно получить удовольствие, потому что она была остроумной и не лезла за словом в карман. К тому же в гневе люди могут высказывать поразительные вещи, а Рафаэлла, судя по всему, уже давным-давно вышла из себя.
— Только дотронься до меня, подлый кретин, и тебе не поздоровится!
— Боже правый, не ожидал такое услышать — можно подумать, я вел себя, как эгоистичная свинья и трахнул тебя, не доставив ни капли удовольствия. Хотя на самом деле все…
Рафаэлла вскочила на ноги.
— Что вам нужно, мистер Девлин? Или это не ваше имя?
Маркус небрежно улыбнулся — он уловил язвительные нотки в ее голосе. Сдержавшись, он поднялся на ноги, чтобы взглянуть ей в глаза.
— А может, и Холланд совсем не твое имя? Может, объяснишь мне, почему ты захотела переспать со мной, когда мы были знакомы минут пятнадцать, не больше?
Рафаэлла взглянула на Маркуса, затем посмотрела на море, потом снова на Маркуса и проговорила очень серьезно:
— Не знаю. Наверное, я полная идиотка. А сейчас уходи. Я пришла сюда первая.
— Я лучше займусь с тобой любовью. Или у тебя уже нет настроения? Я доставил тебе слишком много удовольствия? Утомил тебя?
— Даже не думай.
Рафаэлла стояла и беседовала с этим человеком, хотя мечтала только об одном — убить его. Вместо этого Рафаэлла повернулась и пошла вдоль пляжа, крикнув через плечо:
— Видеть тебя не хочу!
Маркус засмеялся. На самом деле он совсем не собирался этого делать, но все же сделал, и когда Рафаэлла услышала его смех, она остановилась как вкопанная, развернулась на месте и посмотрела на него таким яростным взглядом, что Маркус даже вздрогнул.
— Слабоумный идиот! — выпалила она, и в следующий момент перед глазами Маркуса мелькнуло что-то темное: Рафаэлла, молниеносно подскочив к нему, ударила ногой прямо в его правое плечо. Отшатнувшись и схватившись за плечо, Маркус изумленно уставился на нее. В голове его пронеслась единственная мысль: «Слава Богу, не в левое». Разумеется, Рафаэлла бросилась на Маркуса не для того, чтобы убить его, — он понимал это, по крайней мере разумом. Маркус вслух восхитился ее талантливым ударом, хотя уже знал наверняка, что она вот-вот бросится на него еще раз.
— Бог мой, ты же можешь одолеть Оторву! А может, даже и Меркела!
Рафаэлла со свистом выдохнула воздух, подскочила к Маркусу сбоку, развернулась, как в танце, и ребром открытой ладони ударила его в живот. Но на этот раз ей не удалось уйти безнаказанной, ведь Маркус был отнюдь не глуп или медлителен, к тому же он был готов к ее атаке. Перехватив ее руку чуть выше локтя, Маркус сбил Рафаэллу с ног, воспользовавшись ее собственным разгоном, и она навзничь рухнула на песок.
— Конечно, леди, вы хорошо деретесь, но не слишком. Теперь мне даже кажется, что Оторва сможет одолеть вас.
Рафаэлла тут же вскочила.
Казалось, она задохнется от ярости, услышав, как Маркус спокойно проговорил:
— Иди домой. Мне не хотелось бы делать тебе больно.
Рука ее уже занеслась для удара, глаза воинственно горели: Рафаэлла приготовилась объяснить Маркусу, что она-то вполне сможет сделать ему больно, если захочет. Внезапно послышался какой-то свистящий звук. Еще секунду Маркус стоял, прислушиваясь, когда Рафаэлла неожиданно опять налетела на него, сбила с ног и прижала к земле.
Снова свистящий звук, и Маркус вдобавок услышал, как что-то чиркнуло о камень. Пуля, черт побери! А Рафаэлла сидит сверху, обхватив руками его голову, и закрывает Маркуса от пуль.
Один быстрый рывок, от которого боль пронзила раненое плечо, — и Маркус уже лежал на Рафаэлле, прижимая губы к ее виску.
— Не двигайся, понятно? Даже не думай шелохнуться. Это уже не игрушки.
Маркус пригнул голову как раз в ту секунду, когда еще одна пуля просвистела над ним в полуметре от головы. Надо было увести Рафаэллу, но они находились на открытом пляже. Стреляли из джунглей в десяти метрах от них, и единственной преградой между ними и убийцами были камни. Но что из этого? Человеку с ружьем стоит всего-навсего выйти из зарослей, посмотреть им в глаза и хладнокровно застрелить их. Куда же деваются все эти курортные охранники, когда они действительно нужны?!
И тут до Маркуса донеслись самые приятные в тот момент для слуха звуки — голоса подвыпивших отдыхающих, которые смеясь, с песнями приближались к ним по пляжу.
— Эй, ребята, давайте искупаемся!
— Тогда твой приборчик съежится еще больше, Кроули. Он ведь совсем исчезнет под водой!
— А как насчет?.. Эй, а это еще что такое? Смотрите-ка, парень трахает девчонку прямо на пляже!
Раздались пьяные смешки и громкие комментарии. Маркус ухмыльнулся. Он поднял голову и взглянул в глаза Рафаэлле.
— Благодаря этой пьяной компании мы спасены. Я был готов к геройскому поступку, но меня опередили. Взгляни, они в полном восторге.
— Эй, парень, да ты же в брюках! Ты что же, собираешься осчастливить ее, не снимая штанов?
— Рассказать им, как это делается?.. Ладно, не сейчас.
Маркус обернулся и взглянул на парня. Тот стоял абсолютно голый и показывал пальцем на Маркуса. Позади него хихикала голая девушка. Подтянулись четверо отставших, полураздетых каждый на свой манер, Маркус с радостью расцеловал бы их всех. Одна женщина так напилась, что намотала на шею бюстгальтер и вот-вот могла удушить себя.
Маркус, приподнявшись на локтях, проговорил:
— Спасибо, ребята. Мы с подружкой искупались бы с вами, но у нее только начались месячные…
— Ну и что, океан-то большой.
— Идиот, это не океан, а Карибское море!
— Вы правы, — произнес Маркус скорбным голосом, — но у нее к тому же судороги.
Рафаэлла забилась под ним, пытаясь высвободиться.
— Ей просто захотелось немного потискаться, а купаться она не хочет.
Тут Маркус засмеялся, скатившись с Рафаэллы, поднялся на ноги и протянул ей руку.
До него донеслись громкие реплики компании, затем та женщина, на шее у которой болтался лифчик, с визгом бросилась в море.
— Пошли, — тихо проговорил Маркус, — надо уходить отсюда, пока им не взбрело в голову затащить тебя в воду. Они и не посмотрят, что у тебя месячные.
Он схватил ее за руку и потащил за собой, на мгновение обернувшись, чтобы помахать на прощание своим невольным спасителям.
Рафаэлла пребывала в состоянии легкого шока. Она прекрасно поняла, что с ними произошло, и пыталась заставить себя расслабиться, успокоиться и дышать глубоко.
— Прошу прощения за случившееся, — проговорил Маркус, но она продолжала смотреть прямо перед собой. — Ты в порядке?
— Да, в полном порядке. Просто ты — преступник, и кто-то пытался убить тебя, а мне всего-навсего повезло: я оказалась поблизости и смогла поучаствовать В кровопролитии.
— Не было никакого кровопролития. И не надо делать из меня козла отпущения.
Рафаэлла вдруг почувствовала, что продрогла насквозь.
— А я и не делаю. Я сильнее тебя, ты — скотина.
Когда они подошли к вилле Маркуса, Рафаэлла, поняв, где они, мгновенно повернула назад. Маркус схватил ее за руку, быстро отпер замок и протолкнул Рафаэллу внутрь.
— Не будь дурочкой. Тебе просто необходимо немного бренди, а на твоей вилле его нет и в помине.
— Нет, есть, — возразила Рафаэлла, но все же последовала за Маркусом.
Все здесь выглядело ультрасовременно, совсем не так, как на ее вилле. Преобладали темные тона, мебель была сделана из стекла, меди и кожи, но, как ни странно, казалась уютной и довольно комфортной. Рафаэлла следила, как Маркус наливал ей бренди, потом с улыбкой подошел и, взяв ее пальцы, вложил в них бокал.
— Мне у тебя не нравится. Все поддельное, фальшивое, пластмассовое: словом, пустое, как ты сам.
— Это все? Благодарю.
— Терпеть не могу медь, стекло, весь этот хром и скучные цвета.
— Эй, все еще злишься? Ладно, иногда я тоже начинаю все это ненавидеть. Хотя предпочитаю такую мебель диванам в стиле Людовика Шестнадцатого.
Голос Маркуса изменился, теперь в нем не было и тени издевки, а только мягкость и спокойствие.
— Выпей до дна. Потом снова можешь наброситься на меня.
Маркус проследил, как Рафаэлла до дна осушила бокал. Затем взял его у нее из рук и усадил девушку на кожаный диван темно-шоколадного цвета. Укрыв ее ноги шерстяным пледом в бежево-коричневых тонах, он произнес:
— Постарайся успокоиться, а потом поговорим.
— Я не твоя бабушка, Маркус, поэтому перестань суетиться. Оставь меня в покое.
— Хорошо, — мягко произнес он.
Рафаэлла проследила, как Маркус взял телефон, нажал несколько кнопок и стал что-то тихо говорить в трубку. Охрана? Хорошо бы Рафаэлла надеялась, что они найдут человека, который стрелял в них из ружья, но она почти сразу усомнилась в этом.
Рафаэлла прикрыла глаза и не открывала их до тех пор, пока Маркус не уселся в огромное кожаное кресло напротив нее.
Рафаэлла не стала терять времени и снова взялась за свое:
— Кто-то пытался убить тебя. Ты знаешь кто?
Маркус, почесывая живот, задавал себе тот же вопрос. Услышав слова Рафаэллы, он машинально потер плечо и нахмурился.
— Еще одно покушение? Это же пулевое ранение, не так ли?
— Кто вы, леди? Репортер-ищейка? Извините, если я слишком далеко зашел в своих подозрениях.
— Да нет, ты не ошибся. Я действительно репортер.
Скрывать это не было смысла. Маркус и так все выяснит со дня на день. Еще до приезда на остров Джованни Рафаэлла пришла к выводу, что у нее никак не получится скрыть свою связь с «Бостон трибюн». Как можно меньше лжи — и тогда все получится.
Значит, он не ошибся. В душе Маркуса еще раньше зародилось ужасное подозрение, что новость о покушении на жизнь Доминика просочилась в прессу, и газетчики прислали сюда Рафаэллу для сбора сенсационного материала.
— Значит, я правильно делал, что не доверял тебе, даже твой облик не смог меня обмануть. Что ты здесь делаешь?
— Я приехала сюда писать книгу. Только тебя это, наверное, совсем не касается, поскольку книга не о тебе. Кто хотел убрать тебя?
— Мы еще не закончили с вами, леди. Книгу о чем? О ком?
— О многих, и на этом игра в вопрос-ответ закончена. Кто это был? Тебе известно? Мужчина или женщина? Ты что-нибудь сумел разглядеть?
Казалось, Маркус на мгновение ушел в себя, затем пожал плечами:
— Спасибо тебе, что спасла мне жизнь. Когда ты прыгнула на меня, я решил было, что это какой-то модный японский прием или новая сексуальная игра. Странно, я считал, что тебе все равно.
— Так и есть. Это был инстинкт, только и всего.
— Нет, это было нечто большее, чем просто импульс. Ты ведь импульсивная девушка, не так ли? Думай обо мне, как о единственном мужчине, после секса с которым хочется залиться соловьем, и ты…
— Прошу тебя, хватит.
Волосы ее были растрепаны, крупинки песка прилипли к щекам и подбородку, застряли в волосах; одежда была грязной, а один носок сполз вниз. Маркус проговорил:
— Я всегда считал, что женщины обладают великими инстинктами. Они рожают нас, возятся с нами, а когда мы оказываемся последними подлецами, еще и прикрывают нас. Так о ком твоя книга?
Рафаэлла взглянула на него:
— Бросьте это занятие, мистер Девлин. Я хочу спать. После первого дня на одном из самых дорогих курортов в мире не могу сказать, что чувствую себя отдохнувшей.
Маркус поднялся, озорные искорки снова зажглись в его глазах.
— Но ты же не станешь отрицать целительного эффекта нашей предыдущей встречи?
— Забудь об этом, приятель.
Маркус помахал ей рукой.
— Спите спокойно, госпожа Холланд. Желаете, чтобы я проводил вас до виллы?
— Нет. Этот псих с ружьем может снова караулить нас. В одиночку у меня больше шансов справиться с ним.
— Рафаэлла? Она обернулась.
— Спасибо. Насчет сегодняшнего вечера, послушай, я… Маркус запнулся, и Рафаэлла одарила его таким жарким взглядом, что на нем вполне можно было поджарить яичницу.
Приняв душ, Маркус снова позвонил в охрану, на этот раз затем, чтобы они проверили следы на песке. Как он и подозревал, попытки обнаружить стрелявшего не увенчались успехом, но на пляже было найдено несколько стреляных гильз. От пистолета «глок-17», так сказал ему Хэнк, начальник охраны. «Глок-17» представлял собой пластиковый пистолет со стальным дулом специального назначения, небольшого размера, легкий при сборке и удобный для ношения с собой; при необходимости избавиться от него не составило бы труда.
В отношении госпожи Холланд Маркус решил, что выяснит все о ней прямо завтра утром.
Кто хотел убить его? Маркус поймал себя на том, что качает головой. Из этого «глока-17» стреляли три, а может, и четыре раза. Без сомнения, убийца мог уложить его всего одним выстрелом. Что, если это было предупреждением? И если да, то о чем его предупреждали?
* * *
— О, чудесно. Чуть ниже, дорогая.Пальцы Коко послушно скользнули по талии Доминика вниз, к ягодицам.
— Лучше? — Кожа его выглядела на удивление молодой, хотя он был уже немолодым человеком, и надолго задержать наступление старости вряд ли представлялось возможным.
Зазвонил телефон. Коко сняла трубку.
— Маркус? А мне ты не можешь сказать? Доминик лежит — я делаю ему массаж. Что случилось?
Доминик взял у нее из рук трубку.
— Да, в чем дело? — Коко наблюдала за ним — ей были хорошо знакомы этот напряженный задумчивый взгляд и та манера, с которой Доминик складывал губы, когда слышал неприятные известия.
— Я хочу, чтобы ты находился здесь, в резиденции, до тех пор пока виновный не будет найден.
Он выслушал в трубке ответ Маркуса.
— Если ты настаиваешь. Но мне это не нравится. Ничего не понимаю. Да, ты прав. Если бы парень хотел тебя прикончить, мне кажется, ты был бы уже на том свете. Выходит, это предупреждение. Но какое? О чем? Коко сказала мне, что обедает сегодня с девушкой, которую она встретила вчера. Расскажи ей все, что тебе удастся вспомнить или разузнать.
Он послушал еще немного, затем повесил трубку.
— Странно, — проговорил Доминик и снова растянулся на животе.
— Что странно? — спросила Коко, втирая в ладони немного кокосового масла.
— Девушка, с которой ты договорилась пообедать, была вчера вечером на пляже вместе с Маркусом и спасла ему жизнь, закрыв его своим телом.
— Господи!
— Да, вот так. О, посильнее, Коко.
— Я тут думала, Доминик. Эта «Вирсавия»… тебе удалось что-нибудь выяснить?
— Пока нет, но не волнуйся, дорогая. Правое плечо немного онемело. Что ты со мной сделала вчера ночью?
— Ты же сам хотел этого, Дом. Мне даже показалось, что тебе понравилось.
— Если бы только мне повезло, как Рокфеллеру, — проговорил Доминик, — когда дни мои будут сочтены.
— Никогда не говори так, даже в шутку. Доминик на секунду приподнялся на локте и внимательно взглянул на Коко:
— С тобой сегодня все в порядке? Ты какая-то бледная.
— Все хорошо, — проговорила Коко поспешно, затем улыбнулась и провела кончиками пальцев по щеке Доминика. Кожа его была на удивление упругой. — Я в порядке. Просто немного волнуюсь.
Он поймал ее пальцы и поцеловал их все, один за другим.
До них донеслись голоса — мужчина и женщина приближались к тренажерному залу. Коко подняла глаза и увидела входящих Делорио и Паулу. Доминик отпустил ее пальцы, продолжая лежать на животе.
— Я слышал, на курорте произошла заварушка, — проговорил Делорио. — Кто-то пытался застрелить Маркуса.
— Да, — ответил Доминик, — но с ним все в порядке, его спасла женщина.
Делорио был одет в теннисные шорты, белую майку и кроссовки. Образ идеального спортсмена нарушали только угрюмый рот, золотая цепь на шее и безумно дорогой «Ролекс» на запястье. Коко всегда пыталась представить себе, какой была первая жена Доминика. Она видела несколько стертых от времени фотографий, но портретов не было и в помине, и вообще Доминик не хранил ничего, что напоминало бы о жене. Ничего, кроме Делорио, у которого были темные глаза итальянца и черные волосы, уже слегка поредевшие на макушке. Природа не наделила Делорио тем аристократическим сложением, которое было у отца. Он был ниже и более плотный: своей комплекцией он скорее напоминал портового грузчика, чем сына богатого человека. Его ляжки в белых теннисных шортах были толстыми и очень волосатыми.
— Меркел спрашивал, можно ли ему пойти вместе с Коко, — обратился Делорио к отцу. — Он хочет разведать обстановку, поговорить с Хэнком, посмотреть, удалось ли что-то выяснить.
— Он рассказал тебе, что случилось с Маркусом?
— Ага. Ты же знаешь, у него шпионы повсюду.
— Передай ему, пусть идет, если хочет.
— А кто эта женщина?
— Ее имя Рафаэлла Холланд, — вмешалась Коко. — Я вчера с ней познакомилась, и она хочет пообедать со мной. — Коко пожала плечами. — Возможно, просто гоняется за знаменитостями.
— Может, я пойду с тобой? — спросила Паула, выглядывая из-за плеча мужа.
Коко отрицательно покачала головой:
— Не думаю, что это удобно, Паула. Эта женщина хочет встретиться со мной. Дай мне самой выяснить, что ей нужно.
— Ты становишься циничной, — отметил Доминик.
— Здесь так скучно, — пожаловалась Паула.
— Давай поиграем в теннис, — предложил Делорио и взял жену за руку. — Удалось узнать что-нибудь новое о тех голландцах?
— Нет, ничего.
— Я не хочу играть в теннис.
— Надо, у тебя ляжки стали толстые.
— Толстые! Какая чушь, ты просто ревнуешь.
— Да что ты? И к кому на этот раз?
— К Маркусу, ты ревнуешь к Маркусу!
— Маркус — пустое место, только и умеет, что хорошо работать. Пошли, Паула.
Доминик молчал и заговорил только тогда, когда сын и невестка отошли настолько далеко, что уже не могли слышать его.
— Я надеялся, что она подойдет ему, — произнес Доминик в воздух. — Правда, надеялся. Думал, что Делорио исправится. Ему надо научиться ориентироваться, осознать свое место в мире в роли моего сына. Ведь он — единственное, что у меня есть. И жена должна была бы помочь ему в этом. Паула из состоятельной семьи, получила прекрасное образование — отец даже отправил ее в Швейцарию, на высшие женские курсы, — продолжал Доминик, — и посмотри на нее: вечно ноет, вечно всем недовольна. Это ведь ты говорила мне, что видела, как Л инк выходил из ее комнаты поздно ночью, когда Делорио еще не вернулся из Майами?
— Да, но Линк слишком стар для нее. Может, просто развлекал ее байками про Камбоджу. Взгляни на это с другой стороны. Отношения между ними, в общем, складываются удачно. Делорио любит руководить, и, если я не ошибаюсь, Пауле очень нравится уступать, быть зависимой. Они подходят друг другу.
— Только в постели.
— Может быть, но это только начало их совместной жизни.
Коко могла бы еще добавить, что именно женитьба заставляет Делорио держаться на расстоянии от женщин-служанок на острове, но не сделала этого. Он представлял собой опасность, этот необузданный мальчик с телом мужчины, садист и задира. Джованни старался закрывать глаза на все, что касалось сына. Только в тех случаях, когда Доминик лицом к лицу сталкивался с дикостью и злобой Делорио, он сдерживал его с равной жестокостью. Доминик и раньше делился с Коко своими надеждами на то, что Делорио повзрослеет, наберется опыта и станет благоразумным, но Коко знала, что этому не бывать. Она вдавила кончики пальцев в сильно выступающую мышцу на спине Доминика; он застонал от удовольствия.
* * *
К одиннадцати часам утра Маркусу с помощью всего-навсего одного телефонного звонка Марти Якобсу из «Майами геральд» уже удалось разузнать немного о Рафаэлле Холланд. Марти знал все про всех и любил посплетничать, причем абсолютно безвозмездно. Он рассказал Маркусу о «Пулитцере», который получила Рафаэлла… да, за разоблачение около двух с половиной лет назад группы неонацистов в Делавэре. Значит, Рафаэлла и есть та самая журналистка, проводившая расследование. Маркус помнил ту историю. После «Пулитцера» она перешла в «Бостон трибюн» и быстро добилась повышения, получив должность репортера отдела расследований. Говорят, она красотка. Неужели Маркус хочет затащить ее в постель? Ну, в таком случае он Маркусу ничего не говорил… Затем Марти сказал ему, куда и кому надо звонить, чтобы получить информацию более личного характера. Маркус выяснил, что ей лет двадцать пять — двадцать шесть, что она умна, упряма, иногда действует необдуманно, повинуясь импульсу, что только что расследовала еще одно шумное дело о парнишке из Бостона. Подозревали, что он вырезал свою семью, но оказалось, что это не так… — преступление совершил его младший брат, и Рафаэлла докопалась до истины. Мало кто знал, что она была незаконнорожденной. Мать Рафаэллы была очень богата и родила ее, будучи совсем юной. Личность отца Рафаэллы не была установлена, и, похоже, вряд ли будет когда-нибудь известно, кто он.Чарльз Уинстон Ратледж Третий, очень богатый, влиятельный газетчик, приходился Рафаэлле отчимом. Ее мать в настоящий момент находилась в коме и лежала в частной клинике на Лонг-Айленде — в ее машину врезался пьяный водитель, скрывшийся с места преступления. Полиция разыскивает темно-синий седан, но не знает ни номеров машины, ни даже пола водителя. В общем, шансов на победу над ней у Маркуса почти не было. Он повесил трубку и откинулся на стуле, постукивая костяшками пальцев по столешнице.
Она приехала сюда, чтобы писать книгу, не так ли?
И ее мать лежит в клинике в коме?
Маркус желал узнать о ней все. Так много всего произошло, даже слишком много, и он понимал, что только информация может спасти его от гибели. Мысли Маркуса снова вернулись к «Вирсавии», к покушению на него прошлой ночью — если только его в самом деле хотели убить. Внезапно он принял решение позвонить Сэвэджу в Чикаго.
Набирая номер Сэвэджа, Маркус улыбался, слушая мелодичные сигналы. В первые шесть месяцев работы офис Маркуса был добросовестно снабжен подслушивающими устройствами. Потом он просто выложил жучки перед Домиником и сказал, что все это дерьмо ему не нравится и что он уволится, если Доминик не будет достаточно доверять ему, по крайней мере как управляющему курортом.
Затем, два месяца спустя, Маркус самостоятельно установил специальную личную линию, о которой никто не знал. Она действовала по сложнейшим схемам, и проследить и вычислить звонки было просто невозможно благодаря изобретательности таможенных служб США.
Они снабдили Маркуса застрахованным от прослушивания оборудованием, а также легендой, которую никак нельзя было опровергнуть, не важно, насколько глубоко стали бы копать. Что еще нужно было человеку для счастья?
Теперь каждые две недели Маркус с помощью электронного оборудования проверял офис на наличие жучков. Доверять было хорошо, но до разумных пределов.
— Сэвэдж слушает. Что случилось, Маркус?
— Несколько вещей, Джон. Я хочу, чтобы ты попросил Харли или кого-нибудь из его ребят собрать информацию о некоей Рафаэлле Холланд, журналистке из «Бостон трибюн». Я и сам уже выяснил довольно много, но меня не покидает ощущение, что здесь кроется что-то большее, и, возможно, это большее может стоить мне жизни. В любом случае посмотрим, что удастся раскопать Харли. Что-нибудь прояснилось насчет «Вирсавии»? И насчет этой женщины — Тюльп?
— Да, я собирался звонить тебе в наше обычное время. Имя этой женщины скорее всего Фрида Хоффман, она из Маннхейма, это в Западной Германии. Профессия — наемный убийца. Все не так просто. Она завоевала репутацию железного человека, всегда доводящего дело до конца. За свою работу Фрида всегда получала огромные деньги. Что ты думаешь по этому поводу? Она соответствует твоим описаниям, а в настоящее время числится пропавшей. Харли пытается разузнать, кто нанял ее для убийства Доминика. Когда что-нибудь выяснится, я дам тебе знать. Теперь «Вирсавия». Ничего похожего в Голландии не существует: ни террористической группировки, ни крупной организации — ничего. Однако Харли продолжает поиски. Теперь это не займет много времени. Да, Маркус, по словам Харли, он очень доволен, что ты не дал Доминику погибнуть.