Крючкова Тамара. Чудеса не понарошку

   - Зря мы из пещеры ушли. Надо было ее осмотреть.
   - Не люблю я эти пещеры. Того и гляди всякие драконы нападать начнут, - сказал Авося.
   - А по-моему, это не дракон и совсем не страшный, - сказал Митя.
   - Ну да, что я глухой, что ли, и не слышал, как он грозился?
   - А спорим, с ним можно подружиться?
   - А спорим - нет! - От спора Авося никогда не отказывался.
   - Тогда пошли, - Митя потянул Авосю за собой.
   - Куда? - уперся Авося.
   - Назад.
   - Нет, мы так не договаривались.
   - Ты спорить не умеешь, - сказал Митя.
   - Это я-то не умею?! - Ничего более оскорбительного Авося в жизни не слышал. - Да я лучше всех спорю! Меня вообще никто не переспорит!
   - А тогда спорим, что назад ты не пойдешь! - сказал Митя.
   - А спорим - пойду! - сказал Авося как всегда гораздо раньше, чем подумал.
   - Вот я и выиграл! - сказал Митя.
   - А вот и нет, - сказал Авося, и так как больше всего на свете он не любил проигрывать споры, то обреченно направился вслед за Митей. Они снова подошли к пещере. Митя громко, что есть сил, крикнул:
   - Когда мы шли, кто нас окликнул вдруг?
   - Друг... друг... друг... - ответили из пещеры.
   - Друг? - переспросил Авося, не веря собственным ушам.
   - Друг... друг... друг... - подтвердил Некто.
   - И мы будем друзьями всегда? - недоверчиво спросил Авося.
   - Да... да... да... - сказал ему новый друг.
   - Значит, мир? - спросил Авося для верности.
   - Мир... мир... мир... - согласились с ним.
   - Ничего не понимаю, как это он сразу вдруг так подобрел и что это за зверь? - спросил Авося у Мити шепотом, боясь снова разозлить хозяина пещеры.
   - Сейчас узнаешь, - ответил Митя и опять громко крикнул: - Кто нас пугает ради смеха?
   - Эхо... эхо... эхо... - разнеслось из подземелья.
   - Значит, это никакой не дракон, а всегонавсего эхо? - спросил Авося.
   - Эхо... эхо-эхо...
   - А ты испугался, - засмеялся Митя, и эхо засмеялось вместе с ним.
   - Кто?! Я?!! Ничуточки я не испугался.
   - А почему убежал?
   - Просто побегать захотелось, а то мы все ходим, ходим, дай, думаю, пробегусь.
   - Ладно уж, пошли, - сказал Митя.
   Авося отступил в сторону и пропустил Митю с Мефодием вперед.
   - Давайте я лучше сзади пойду, а то вдруг кто-нибудь сзади на вас нападет.
   Они гуськом зашли в пещеру. Здесь было довольно темно, но Митя сразу увидел маленькую деревянную дверцу, которая показалась ему очень знакомой, только он не мог вспомнить, где же он видел точно такую.
   - Смотрите, дверца. Интересно, куда она ведет? - Митя подошел к дверце, толкнул ее и в этот самый момент вспомнил, что точно такая дверца ведет в бабушкину кладовку.
   ГЛАВА 9. КЛАД
   Дверца со скрипом отворилась.
   - Да тут не заперто, - удивленно сказал Митя.
   - Ну-ка, дай взглянуть. - Авося ловко протиснулся к двери, оттеснив Митю, заглянул внутрь и решительно заявил: - Все в порядке. Это кладовка. Я же тебе говорил, что со мной не пропадешь. Тут мы чудо для мамы в два счета найдем: добра навалом!
   Он с хозяйским видом первым зашел в кладовку. Митя с Мефодием последовали за ним. Сомнений не было: они нашли настоящий клад! Добра здесь было навалено видимо-невидимо: и сундуки, и коробки с фантиками, и красивые банки, и разные пузырьки, и мотки цветной проволоки, и даже руль от автомобиля - в общем, много всего такого, что может в жизни пригодиться.
   - Вот это да! - сказал Митя.
   - Выбирай, что хочешь, - великодушно предложил Авося.
   И Митя стал выбирать. Он переходил от коробки к коробке, от ящика к ящику, но чем больше выбирал, тем больше понимал, что здесь подарок для мамы не найти. Наконец он совсем отчаялся.
   - Ну что, выбрал? - спросил Авося.
   - Не очень, - сказал Митя.
   - Как это не очень? - не понял Авося.
   - Сам бы я много чего выбрал, но мама - это другое дело. Маму так просто не удивишь.
   - Ничего, удивим. Так и быть, только для твоей мамы. Есть тут одна вещь, - заговорщически сказал Авося, порылся в груде всяких металлических штуковин и вытащил что-то длинное и ржавое.
   - Что это? - спросил Митя.
   - Меч-кладунец, - гордо объявил Авося.
   Митя схватился за рукоятку и дернул меч из ножен, но не тут-то было. Меч не поддавался.
   - Давай, я ухвачусь за рукоятку, а ты за ножны и потянем в разные стороны, - предложил Авося.
   Так и сделали. Меч не дрогнул. После долгих попыток вытащить меч Авося вытер пот со лба и сказал:
   - Здорово заржавел! Спорим, теперь его ни за что не вытащишь?
   Митя тоже взмок от работы, и спорить ему совсем не хотелось.
   - Ну и чудо ты нашел для мамы. Что же это за меч, если его даже из ножен не вытащишь? Разве можно таким мечом с драконом сражаться?
   - А твоя мама собирается сражаться с драконом? - с беспокойством спросил Авося.
   - Нет, - сказал Митя.
   - Тогда все в порядке. Этот меч ей подойдет. Митя еще раз оглядел меч и потрогал его. Если бы он выбирал для себя, то не задумываясь взял бы меч, и ничего, что тот не вытаскивается из ножен. Но мама вряд ли обрадуется такому подарку. Митя с сожалением отложил меч в сторону.
   - Нет, мамам мечи не дарят. Женщины вообще плохо разбираются в оружии, - сказал он с видом большого знатока.
   - Тогда подари ей драгоценные камни, - предложил Авося. - Перед драгоценными камнями ни одна мама не устоит.
   - А они настоящие?
   - Конечно, настоящие. Что же, по-твоему, понарошечные, что ли?
   Авося распахнул настоящую крышку настоящего кованого сундука, и Митя увидел в нем самые настоящие камни. У Мити даже дух захватило от этого зрелища. Камни были, конечно, что надо, самые разные: и синие, и зеленые, и с прожилками, и в крапинку, и даже такие, какие Митя собирал, когда они были на даче, серые с блескушками, которые так и переливались на солнце.
   Мефодий встал на задние лапки и тоже заглянул в сундук. Потрогав один из камней, величиной с хороший кулак, он уверенно сказал:
   - Против такого камня не только мама не устоит. Любой рухнет с первого же удара. И вдруг Митя увидел красный граненый камешек, точь-в-точь такой, какой он потерял неделю назад. Камешек исчез как раз после того, как мама сделала генеральную уборку, а так как после уборки бесследно исчезало много ценных вещей, то Митя уже не надеялся увидеть его снова. Митя взял камешек в руки.
   - Интересно, как он мог здесь оказаться? - удивился он.
   - Как, как, - пожал плечами Авося. - Как вообще здесь оказываются драгоценные камни. Митя сунул свой камешек в карман. Это было по-честному. Он ведь сам потерял его и сам нашел.
   - Говорил маме, что он драгоценный, - покачал он головой, - но она даже слушать не хочет. Нет, камней маме лучше не дарить.
   - Почему? - спросил Авося.
   - Вообще-то мама у меня очень умная, - начал Митя издалека, - и она знает почти все на свете. Но только... только, по-моему, она не оченьто хорошо разбирается в камнях. Ей больше нравятся маленькие камушки.
   - Это потому, что у нее больших не было, - сказал Авося. - А ты ей подари большой камень.
   - Уже дарил, - махнул рукой Митя. - Ты просто мою маму не знаешь. Опять, скажет, хламу натащил. Лучше уж давай поищем что-нибудь другое.
   - Поищем, поищем, - проворчал Авося. - А чего тут искать?
   И вдруг он хлопнул себя по лбу, как будто вспомнил что-то важное, и сказал:
   - Точно. Надо поискать. Как же это я сразу не догадался?
   Ничего не объясняя, он принялся за поиски. Авося шарил руками по полу, ползал на четвереньках, заглядывая во все углы. Митя немного понаблюдал за ним, а потом спросил:
   - А что ты ищешь?
   - Шапку-невидимку, - сказал Авося.
   - Ту, которую надевают на голову, чтобы стать невидимым? - оживился Митя.
   - Почему невидимым?
   - Как почему? Во всех сказках так говорится.
   - Мало ли чего в сказках понапридумывают? - сказал Авося. - Сколько раз тебе объяснять: тут не сказка. В Шутландии все настоящее. И шапка-невидимка тоже. Вы ее где-нибудь видите?
   - Нет, - сказал Митя.
   - Очень надо... - фыркнул Мефодий.
   - То-то же. На то она и невидимка, чтобы ее нигде не было видно, объяснил Авося.
   - А-а-а, понятно, - сказал Митя. - У меня шапка тоже бывает невидимкой. У меня и варежки бывают невидимками. Их только мама умеет увидеть. Она говорит, это оттого, что у меня вещи своего места не знают.
   - Они у тебя никогда своего места знать на будут, - проворчал Мефодий.
   - Это еще почему? - обиделся Митя. Одно дело, когда мама ругала его за беспорядок, и совсем другое, если об этом говорит хоть и настоящий, но все же плюшевый львенок.
   - Почему, почему, - сказал Мефодий. - Как же они могут что-то знать, если у них ума нету! - Львенок выразительно постучал себя по лбу.
   - Значит, у тебя безумные варежки? Наверное, это очень интересно. Ну и везет же тебе! - с завистью сказал Авося.
   - Везет, да не очень. Мама ведь не понимает, что варежки безумные, вот и ругает меня за беспорядок, - вздохнул Митя.
   - Ничего, поищет день-другой шапку-невидимку, сразу поймет, - успокоил Митю Авося. - Только бы нам самим ее найти. До сих пор мне это еще ни разу не удавалось.
   - Как? Значит, ты даже не знаешь, тут она или нет?
   - Как же я могу это знать, если я ее тут не видел? - развел руками Авося.
   - А где ты ее видел?
   - Нигде. Какой ты непонятливый. Я же тебе целый час толкую, что на то она и невидимка, чтобы ее не видеть. Вот ты знаешь хотя бы одного человека, который бы видел шапку-невидимку?
   - Нет.
   - И я нет.
   - Так, может быть, ее тут вообще нету, - предположил Мефодий.
   - Может быть, и так, - вздохнул Авося.
   - Зачем же тогда ее здесь искать? - спросил Митя.
   - А вдруг она все-таки тут есть?
   - Нет уж, лучше не надо мне никакой шапки-невидимки, - сказал Митя.
   - Почему?
   - Даже если я ее подарю маме, она ведь все равно ее не увидит. А я ей хочу принести чтонибудь такое, на что можно было бы посмотреть.
   - Ну, так бы сразу и сказал. Если надо смотреть, то лучше всего подарить волшебное зеркальце.
   На этот раз Авося искал совсем не долго. Он вытащил откуда-то из коробки маленькое зеркальце с ручкой, рукавом протер его от пыли и протянул Мите.
   - Самый лучший подарок для мамы. Единственное в мире волшебное зеркало.
   - А почему волшебное?
   - Так оно же правду говорит! - сказал Авося. Мефодий беспокойно заерзал. Он давно уже хотел посмотреть на себя в правдивое зеркало и узнать, каков он теперь, когда стал настоящим.
   - Ну-ка, дай мне взглянуть, - он повернул к себе зеркальце.
   Глянув в зеркальце, Мефодий увидел не то, что ожидал, а совсем другое. Нельзя сказать, чтобы это совсем другое ему понравилось.
   - Как, и это тоже смеховое зеркало?! - возмутился он. - А еще говорил, что оно правдивое.
   - Конечно, правдивое, - стоял на своем Авося.
   - А чего же тогда я тут получаюсь такой маленький?
   - Это потому, что зеркальце тоже маленькое. Большой бы ты в нем не уместился. Вот смотри! - Авося придвинул зеркало к львенку вплотную. Теперь там отражался только нос Мефодия. Убедившись, что в зеркало он не умещается, Мефодий успокоился и, покосившись на зеркальце, примирительно сказал:
   - А я уж думал, что это зеркало тоже смеховое, как у Митиной мамы. А почему оно молчит?
   - Для того чтобы оно заговорило, надо сказать заклинание, - пояснил Авося.
   - Какое? - хором спросили Митя и Мефодий.
   - Такое, которое не каждый знает, - важно ответил Авося.
   - А ты знаешь? - спросил Митя.
   - Конечно! Я знаю все!
   - Тогда говори свое заклинание поскорее. - Мефодию не терпелось услышать, как зеркальце разговаривает.
   Авося наморщил лоб, на мгновение задумался, а потом, хитро прищурившись, сказал:
   - Я его так долго знал, что даже забыл. Видя, что Митю его слова очень огорчили, Авося поспешно добавил:
   - Когда у меня будет лишнее время, я подумаю и его вспомню.
   - А может быть, надо как в сказке произнести: "Ну-ка, зеркальце, скажи, всю мне правду доложи"? - предположил Митя.
   - Ну, конечно! Так и есть! - подтвердил Авося. Мефодий откашлялся, чтобы произнести заклинание без запинки, и сказал:
   - Ну-ка, зеркальце, скажи, всю мне правду доложи!
   И тут, как и полагалось, зеркальце молвило в ответ:
   - Ты прекрасен, спору нет.
   До сих пор Мефодий чувствовал себя просто настоящим львом, но теперь, когда узнал, что он к тому же бесспорно прекрасный, надулся от гордости.
   - Ты на свете всех милей, - продолжало зеркальце.
   Мефодия прямо-таки распирало от гордости.
   - Всех румяней и белей. - Зеркальце замолчало.
   Гордость, распиравшая Мефодия, съежилась. И это было как раз вовремя, иначе львенок мог бы от нее лопнуть.
   "Уж не ослышался ли я?" - подумал Мефодий и посмотрел на Митю. Митя с недоумением посмотрел на Авосю, а Авося, не замечая замешательства, бодро сказал:
   - Ну, что я говорил! Разговаривает! Такое зеркальце просто находка для мамы, правда?
   "Точно, ослышался", - подумал Мефодий и сказал:
   - Знаешь, у меня что-то в ушах зажужжало, и я плохо расслышал, что оно там говорило.
   - А ты спроси снова, - предложил Авося. Мефодий кивнул и важно произнес:
   - Ну-ка, зеркальце, скажи, всю мне правду доложи.
   И зеркальце повторило:
   - Ты прекрасен, спору нет.
   Мефодий кивнул в знак согласия.
   - Ты на свете всех милей...
   До сих пор все было правильно, и Мефодий опять кивнул.
   - Всех румяней и белей.
   Мефодий хотел кивнуть в третий раз, но вовремя спохватился.
   - Это оно про кого? - спросил он.
   - Про тебя, конечно, - серьезно сказал Митя. На самом деле он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Но надо же было проучить Мефодия, чтобы тот не задавался, поэтому Митя, даже не улыбнувшись, продолжил: Это очень правдивое зеркало. Или у тебя опять в ушах зажужжало? Львенок, не видя подвоха, сказал:
   - Опять.
   - А ты попробуй еще раз.
   И Мефодий попробовал. Теперь уже он не надувался от гордости, а внимательно прислушивался, не зажужжит ли у него в ушах.
   В ушах не жужжало, и он мог бы поклясться, что зеркало сказало именно эти слова: "всех румяней и белей". Мефодий задумчиво уселся на пол. Глядя на его озадаченную мордочку, Митя больше не мог сдерживаться и расхохотался. Тут только Мефодий понял, что попал впросак. Мефодий с обидой посмотрел сначала на Митю, а потом на злополучное зеркало. Ни один настоящий лев не мог допустить, чтобы его безнаказанно называли румяным, и поэтому он яростно ринулся на зеркало.
   Митя попытался остановить Мефодия, но как раз в тот момент, когда ему удалось-таки ухватить львенка, раздался звон - разбитого стекла, и Митя понял, что для зеркальца это был последний разговор.
   - Что ты наделал! - укоризненно вскрикнул Авося.
   - А пусть не дразнится, - буркнул Мефодий, уверенный в своей правоте.
   - С чего ты взял, что оно дразнится? - спросил Авося.
   - А чего оно говорит, что я всех румяней и белей?
   - Да потому что это зеркало не для львов, а для мам, - пояснил Авося. - Для мамы это самое правдивое зеркало на свете, правда? - спросил он у Мити.
   Митя подумал о своей маме, которая, он был убежден, была самой красивой на свете, и о том, как жаль, что мама не получит в подарок такое замечательное волшебное зеркало, и еще о том, что мама была права, когда говорила, что ни один плохой поступок не остается безнаказанным. Смеяться над Мефодием и дразнить его было очень плохим поступком - ведь это такой верный и преданный друг. Львенок стоял в сторонке, понурив голову.
   - Это я во всем виноват. Больше я никогда не буду дразниться, - сказал Митя.
   Увидев, что он неожиданно прощен за разбитое зеркало, Мефодий бросился к Мите и лизнул его в щеку фетровым язычком, чтобы хоть немножко утешить, но на душе у Мити все равно было грустно-прегрустно.
   - Не огорчайся, - подбодрил Митю Авося. - Мы же еще не все осмотрели. Может быть, твоей маме что-нибудь нужно?
   Митя подумал. Вроде бы у мамы все было. И вдруг он вспомнил: ну, конечно, была одна очень нужная вещь. Мама уже несколько раз говорила, что в этом году ей нужны новые сапоги, потому что старые промокают, и когда начнется слякоть, ей не в чем будет выйти на улицу.
   - Ну так что? - спросил Авося.
   - Вообще-то маме нужны сапоги, но ведь здесь сапог нет.
   - Здесь есть все, - уверенно сказал Авося. - Мы ей не просто сапоги найдем, а сапоги-скороходы.
   - Это даже лучше, - обрадовался Митя. - Мама не любит в транспорте ездить, а со скороходами она сможет пешком ходить хоть в другой конец города.
   - Еще бы! С такими сапогами хоть куда! - подтвердил Авося.
   Митя уже представлял себе, как мама удивится и обрадуется, когда он подарит ей пару отличных сапог-скороходов. И тут Авося протянул ему нечто, покрытое густым слоем пыли. Очертаниями это нечто отдаленно напоминало сапоги. Мефодий понюхал их, чихнул пару раз и отошел в сторону, решив, что если на свете и есть вещи, которые совершенно не интересуют настоящих львов, так это сапоги-скороходы.
   - Немножко запылились, - смущенно сказал Авося и принялся очищать сапоги, но скоро Митя увидел, что этого можно было бы и не делать. Наверное, именно так должны были выглядеть сапоги, которые не снимая носили лет сто. Они были рваные, сморщенные и скособоченные, а носы стерты так, как будто сапоги не только носили, но и гоняли ими консервные банки. Митя так и ахнул.
   - Благодарить потом будешь, когда твоя мама оценит их по достоинству, - гордо сказал Авося.
   - Но они же совсем старые, - сказал Митя.
   - Ты что! Посмотри, какие подметки крепкие! - Авося пощелкал ногтем по подошве. - Они еще ого-го сколько прослужат! Бери, не сомневайся.
   Мите не хотелось обижать Авосю, поэтому он сказал:
   - Вообще-то это хорошие сапоги, но маме они будут малы.
   Авося с удивлением посмотрел на сапоги, в каждый из которых с легкостью вошли бы две ноги любой мамы и с восхищением сказал:
   - Вот это мама! Никогда не видел мам с такими ногами. Она у тебя, наверное, настоящая великанша! А может, она их разносит?
   - Нет, я хотел сказать, они ей будут велики, - поспешно поправился Митя.
   - Ну, это ничего, - с облегчением сказал Авося. - Надо в носок ваты напихать, и они ей будут впору.
   - Понимаешь, они не очень-то модные, а мама носит только очень модные сапоги, - отпирался Митя.
   - Я-то все понимаю, а вот мама твоя в сапогах ничего не понимает, авторитетно заявил Авося. - Но это оттого, что у нее в жизни хороших сапог не было. Это же отличная штука. Настоящие скороходы: одна нога здесь, а другая там. Да ты сам посмотри. Вот попробуй, надень, - уговаривал Митю Авося. Мите надоело спорить, поэтому он натянул сначала один сапог, потом... он застыл с открытым от удивления ртом, позабыв про второй сапог, потому что первый куда-то исчез. Это бы еще ничего, если бы он исчез сам по себе, но он исчез вместе с Митиной собственной ногой. Митя протер глаза в надежде на то, что ему это показалось, но, увы, он стоял на одной ноге, а другой как не бывало.
   - Ой, - сказал Митя. - Ой, ой, ой, - повторил он. - Где же моя нога?
   - Что я говорил! - обрадовался Авося. - Сапоги-скороходы - это вещь! Одна нога здесь, а другая - там!
   - Я не хочу, чтобы другая там. Я хочу, чтобы обе здесь, - сказал Митя. - Или, на худой конец, обе там.
   - Нет ничего проще, - сказал Авося. - Надень второй сапог.
   Мите не нужно было объяснять дважды. Он быстренько надел второй сапог и оказался ТАМ.
   ГЛАВА 10. ОБЫЧНЫЙ СЛЕТ
   ТАМ Мите сразу понравилось, потому что он оказался на лесной поляне. Со всех сторон поляну окружал светлый березовый лес. Белые березки тянулись к небу, как будто состязались, кто из них стройнее и выше. Солнце путалось в их кудрях, и от этого они казались еще наряднее и праздничнее. Митя огляделся: ни Авоси, ни Мефодия рядом не было. Настроение у Мити сразу испортилось.
   "Ни души, - печально подумал он. - Хотя бы какая-нибудь букашка или козявочка была". И вдруг, как по команде, со всех сторон стали слетаться жучки, козявочки, букашки и божьи коровки. Поляна ожила, и знойный летний полдень наполнился жужжанием и стрекотом.
   "Чего это они все сюда слетаются? Может быть, у них здесь слет?" подумал Митя и, представьте себе, оказался прав. Вся эта мелюзга стала спешно рассаживаться по листкам. Мошкара, которая прилетела раньше других, заняла самые лучшие места на лепестках цветов, а прилетевшим следом жучкам и букашкам ничего не оставалось, как довольствоваться местами попроще на листочках и травинках. Вокруг цветов началась такая толкотня и перебранка, что неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не Майский Жук, который, судя по всему, был здесь главным. Выглядел Жук очень представительно. Его толстое брюшко было обтянуто мохнатой жилеткой, а коричневые крылышки блестели на солнце, словно атласный пиджак. Он взгромоздился на огромный лист лопуха, рядом с которым рос крупный лиловый колокольчик, громко кашлянул и сказал:
   - Попрошу тишины!
   Все разом примолкли и уселись кто где был. На одной ромашке оказалось так много сидящих, что стебель не выдержал, она склонилась до самой земли, и букашки роем взвились над цветком. Ромашка спружинила и поднялась опять. Майский Жук строго посмотрел на нарушителей порядка, и жучки поспешили усесться. На сей раз счастливыми обладателями мест на цветке оказались те, кто был побольше и посильнее, а раздосадованная мошкара облепила листки.
   - Разрешите считать наш слет открытым! - торжественно произнес Майский Жук.
   Все приветственно захлопали крылышками, застрекотали, зажужжали, загудели и загалдели, и поднялся такой шум, что Майскому Жуку пришлось дернуть за серебристую паутинку, привязанную к колокольчику, где в это время дремал старый Паук. Его не пригласили на слет, ведь он не умел летать да к тому же от старости был глуховат и все равно мало что услышал бы.
   Может быть, кто-нибудь подумает, что колокольчик - не самое подходящее место для сна, но Пауку оно нравилось, потому что, когда в паутину попадала какая-нибудь мошка, колокольчик начинал дребезжать, как будильник, над самым его ухом, и старичок-паучок бросался за добычей.
   Так все случилось и на этот раз. Как только Майский Жук дернул за паутинку, колокольчик зазвенел, все присутствующие затихли, а из колокольчика выскочил заспанный Паук. Он протер глаза спросонья, прошелся по паутине вдоль и поперек и озадаченно почесал затылок: с чего бы колокольчику звонить, если в его сетку-ловушку никто не попался?
   "Наверное, померещилось", - вздохнул Паук и вернулся в свое укрытие досыпать. Бедняжка к старости был не только туг на ухо, но еще и подслеповат и даже не заметил, что возле его дома полным-полно народа.
   Все это было так забавно, что Митя чуть не рассмеялся, но как раз в это время Майский Жук сказал:
   - Сегодня НА ПОВОЗКЕ ДЛЯ у нас три вопроса.
   - На повозке для чего? - спросил Митя.
   Никто не удивился ни его вопросу, ни тому, что он попал на слет, как будто это было самым обычным делом.
   - Конечно, для трех вопросов, - ответил Майский Жук и продолжал: Первые два вопроса целиком посвящаются божьим коровкам, поэтому мы рассмотрим их с РАЗНЫХ КОЧЕК ЗРЕНИЯ.
   - А почему с кочек? - не понял Митя.
   - Потому что с кочек лучше видно, чем с ровного места. Стыдно не знать таких простых вещей, - сказал Жук, назидательно подняв лапку. Итак, вопрос первый: божьи коровки отчитаются о своих УМУНЕПОСТИЖЕНИЯХ. Второе: жук-коровед выступит с докладом "Слово о коровках божьих". И наконец, третье: мы опять опустим вопрос о запрещении охоты на жука-оленя.
   - А почему вы опять опустите его? Обычно вопросы поднимают, - прервал Жука Митя.
   - Легкие вопросы поднимают. А это очень тяжелый вопрос. Нам его все равно не поднять, поэтому мы его все время опускаем. Удивительно, до чего же некоторые глупы и невоспитанны. Мало того что пристают с вопросами, да еще и перебивают на каждом шагу, - фыркнул Жук и многозначительно глянул на Митю. Митя собрался обидеться, но не успел, потому что необычный слет продолжался, а если обижаться, можно пропустить самое интересное.
   - Попрошу первого оратора, - крикнул Майский Жук.
   Первым оратором оказалась Божья-КоровкаС-Семью-Точечками-На-Крылышках. Она забралась на лист лопуха и заорала:
   - Как известно, коровки бывают двух видов, а именно: коровки божьи и коровки обыкновенные; оБЫКновенные коровки называются так потому, что среди них есть не только коровки, но еще и быки.
   - Ничего подобного, - прервал ее Митя. - Обыкновенными могут быть и божьи коровки.
   - Сейчас вы слышали самую глупую мысль из всех глупых мыслей, - проорал оратор. Это было уж слишком! Никто на свете не стерпел, если бы его все время одергивали и называли глупым. И Митя больше молчать не стал.
   - Сами вы глупые! - с достоинством сказал он.
   Что тут началось! Все зажужжали, загудели, защелкали, зацикали, захлопали, затопали, застрекотали и заверещали так, что даже глухой паучок-старичок заворочался во сне. А когда Майский Жук дернул за паутинку и зазвонил в колокольчик, Паук проснулся окончательно. Вытаращив глаза, он выскочил из колокольчика. Паутина была пуста. Паучок-старичок заглянул в каждый уголочек, обследовал каждую паутинку, но все напрасно. Добычи не было. Паук с досады крякнул, топнул и скрылся в колокольчике.
   Букашки угомонились, а Майский Жук строго обратился к Мите:
   - Пререкания еще не начались, и тебе слова никто не давал.
   - Но... - начал было Митя.
   - Никаких "но", а если ты еще посмеешь прервать наш слет, то будешь иметь дело с осами, они наведут порядок. Просим оратора продолжать. Оратор продолжил:
   - Путем многочисленных СКУЧНЫХ ПРЕСЛЕДОВАНИЙ И ОСПОРИМЕНТОВ, которые еще никто не оспорил, нами доказано, что корова обыкновенная является тем простейшим, бескрылым, земным существом, от которого произошло существо высшее - божья коровка.