Страница:
- Да, это так, сэр, - ответил сотрудник шерифа.
- Это оружие в тот день побывало во многих руках?
- Это тоже так, сэр.
- От кого вы получили этот револьвер?
- Мне его сунули в руку.
- Прошу вас сказать суду, кто именно передал вам это оружие!
- Один сотрудник в форме.
- И как же зовут этого человека?
- К сожалению, сказать не могу, я уже не помню.
То есть Ирвинг вовсе не поднял оружие, ему его "сунули в руку". Он никак не мог вспомнить, кто же нашел револьвер, который "просто" вдруг оказался в руке инспектора. Никак нельзя избавиться от подозрения, что агенты ФБР инсценировали спектакль, явившийся частью "фрэйм ап" против Анджелы Дэвис: специально постарались, чтобы оружие, о котором она давно забыла, оказалось в нужный момент в нужном месте, словно они знали о задуманном Джексоном акте.
Как выяснилось на процессе, с целью фабрикации обвинения против Анджелы Дэвис была совершена ещё одна акция. Руководил ею старый агент ФБР, одновременно являвшийся и агентом ЦРУ - Джеймс Маккорд.
Когда 17 августа 1970 года Гувер включил Анджелу Дэвис в составленный ФБР список десяти особо разыскиваемых лиц, в качестве "доказательства" её вины имелся только револьвер, столь странным образом попавший в руки инспектора Ирвинга. Но для "крупного заговора" этого было слишком мало, и Джеймс Маккорд получил задание "подыскать" что-нибудь еще.
В тот же день Джеймс Маккорд вместе со своей командой, в которую входили ещё четверо агентов ФБР, совершил взлом в квартире Анджелы Дэвис в Лос-Анджелесе. Более шести часов секретные агенты "прочесывали" комнаты сантиметр за сантиметром и при этом "обеспечили множество улик". Правда, когда позже стали сортировать материал, очень многое пришлось отбросить, как негодное. Осталась только тонкая стопка бумаг - переписка с Джорджем Джексоном, на машинке и в фотокопиях.
Оригиналы агенты ФБР представить суду не могли. Они утверждали, что нашли только копии. Но даже в той форме, в какой эти письма вышли из стен ФБР в качестве "доказательств", они ничего не дали для обвинения. Никаких данных о мнимом заговоре в них не содержалось. Маккорд попытался усмотреть "заговор" в том, что в письмах говорилось о необходимости придать обществу иной облик. Но столь примитивно истолковать это как "заговор" не удалось, как бы этого ни хотелось обвинителям.
В результате перекрестного допроса Маккорда, ему пришлось признать незаконность проведенной под его руководством акции.
- Когда вы получили приказ о проведении обыска?
- 17 августа 1970 года.
- Однако в материалах, которые вы представили суду, распоряжения о проведении обыска нет.
- Я получил его только устно по телефону из штаб-квартиры.
- Значит, судебного постановления не существует?
- Нет, сэр. Приказ поступил непосредственно из центра ФБР.
- Таким образом, я констатирую, что акция ФБР от 17 августа 1970 года была незаконной и противоречащей конституции и имела целью неправомочное присвоение собственности обвиняемой.
Обвинитель Харрис промолчал. Обвинение часть за частью распадалось именно благодаря "свидетелям обвинения".
Воскресный полдень
Защита назвала десять свидетелей, которые всего за три дня слушания дела, исключили какое бы то ни было сомнение в невиновности Анджелы Дэвис. Например, утверждалось, будто обвиняемая за несколько часов до акта Джонатана Джексона находилась около здания, где проходил суд. Но четыре гражданина Сан-Франциско, в их числе адвокат и главный редактор одной газеты, смогли доказать, что в указанное время Анджела находилась в Сан-Франциско. Анджела Дэвис убедительно и весьма по-деловому доказала полную несостоятельность предъявленного ей обвинения. Она защитила свою политическую деятельность от клеветы и подчеркнула, что вела эту деятельность в рамках существующих законов.
Фиаско обвинения было полным, все пункты его были опровергнуты, защита требовала оправдательного приговора.
В пятницу 2 июня 1972 года 12 присяжных удалились на совещание. При непредвзятой оценке фактов вердикт их должен был гласить: "Невиновна".
Наконец началась традиционная церемония. Открылась дверь, и в зал вошли присяжные. Мэри Тимоти, старшина присяжных, передала их решение судье Арнасону. Тот протянул листок судебному чиновнику и попросил прочесть вслух вердикт. Присутствующие затаили дыхание. Прозвучали слова: "Невиновна по всем трем пунктам обвинения".
"Это счастливейший день в моей жизни, - сказала Анджела Дэвис, выйдя на свободу. - Я хотела бы поблагодарить всех вас, и знаю, что мы не перестанем бороться".
Священники и бомбы
"Студент из Льюисберга"
Бойд Дуглас был завзятый уголовник, хотя родители не жалели сил, дабы воспитать его в уважении к законам. Тщетно пытались они отучить сына от дурной привычки - почти болезненной склонности к вранью. Стоило Бобби открыть рот, как он начинал врать, и, чем старше он становился, тем изощреннее становилась его ложь. Поскольку молодой Дуглас к тому же не имел никакого желания работать, все произошло так, как и должно было быть: в 1963 году судья отправил его за решетку за подделку денежного чека. Затем Дуглас получил шанс начать новую жизнь - его отпустили с испытательным сроком. Но мысли его опять стали крутиться вокруг чужих денег, и он нашел хитрый способ их добывать - при помощи подделки страховых полисов. Но первые же его попытки провалились, и в 1967 году, в дополнение к имевшемуся сроку заключения, он получил ещё пять лет.
Итак, в 1970 году Бойд Дуглас находился в камере в тюрьме Льюисберга и проклинал все на свете. Сидеть ему оставалось ещё долго. И вдруг произошли неожиданные изменения. С Дугласом пожелали побеседовать какие-то скромно одетые господа. Все проходило очень таинственно, но после беседы парня словно подменили. Теперь ему разрешали несколько раз в неделю покидать тюрьму, чтобы посещать занятия в колледже. Говорили, будто на Дугласе проверяют новый метод перевоспитания преступников, может, и удастся сделать из него порядочного джентльмена. Парень с восторгом рассказывал о своих занятиях в колледже. После выхода из тюрьмы, говорил Дуглас другим арестантам, он хочет начать новую жизнь, тихую и мирную. А этому, мол, мешает только одно - война во Вьетнаме.
Подобные речи Дуглас вел с разными заключенными Льюисберга, но особенно сблизился с одним из них - католическим священником Филиппом Берриганом. Тот как раз отсидел к этому времени первые месяцы своего шестилетнего заключения "за поджог", как говорилось в приговоре.
Внешне этот сорокапятилетний мужчина мало походил на священника, его атлетическая, тренированная фигура скорее говорила о более земной профессии. Но это не удивительно, ибо Филипп Берриган прошел суровую школу в американской армии. Будучи молодым человеком, он участвовал во второй мировой войне, дослужился до офицера и получил орден, а потом его уволили из вооруженных сил. Окончив духовную семинарию, Берриган приобщился к католическому клиру. В конце 60-х годов он неоднократно имел конфликты с судами, поскольку поступал не так, как, по мнению властей, подобало священнику.
Хотя Дуглас и пользовался поблажками, в остальном в тюрьме Льюисберг царил суровый режим. Контакты с внешним миром были скудны, разрешалась лишь ограниченная переписка. Поэтому, отправляясь в колледж, Дуглас очень охотно передавал "на волю" письма Филиппа Берригана. Но уже в конце ноября 1970 года все это превратилось в "важное уголовное дело", которым занялся лично Дж. Эдгар Гувер.
Охота на братьев Берриган
Директор ФБР обосновал перед финансовой комиссией конгресса в Вашингтоне свое требование увеличить бюджет бюро более чем на 14 миллионов долларов, таинственно поведав при этом о том, что ФБР раскрыло широко задуманный заговор похитителей людей и саботажников.
Нити этого заговора, заявил Гувер, сходятся в руках католических священников. Эта преступная банда, говорил он, задумала похитить одного высокопоставленного правительственного деятеля, - не кого иного, как Генри Киссинджера, советника президента Никсона по вопросам национальной безопасности (позднее ставшего государственным секретарем США). Но и это ещё не все! Другим объектом коварных заговорщиков являлась подземная система отопления правительственных зданий в Вашингтоне. С наступлением зимы они намеревались взорвать её, чтобы парализовать деятельность администрации США.
Хотя Гувер и не назвал имен, каждому американцу, внимательно следившему за политическими событиями в стране, сразу же стало ясно, кто эти "католические священники": Филипп Берриган и его брат Даниэль, иезуитский патер, который в это время отбывал трехлетнее заключение в другой тюрьме.
Имена братьев Берриганов стали известны всем в США осенью 1967 года, когда они вместе с двумя своими друзьями проникли в Балтиморе в помещение врачебной комиссии по мобилизации в армию для отправки во Вьетнам и облили там кровью личные дела военнообязанных. "Кровь - это христианский символ жизни и чистоты, - заявил Филипп Берриган, - и тем самым мы хотели выразить ужас, который вызвала у нас пролитая во Вьетнаме кровь - и американская и вьетнамская".
Таким образом, братья Берриган встали во главе развернувшегося в США христианского движения за мир. В мае 1968 года они вместе с семью другими католиками похитили из призывного участка в Кейтонсвилле - пригороде Балтимора - 378 мобилизационных личных дел и затем публично сожгли их на стоянке автомашин. "Вся бумага мира, - сказал при этом священник Даниэль Берриган, - не стоит жизни одного единственного ребенка. Пусть же пламя Кейтонсвилла разбудит совесть людей и поднимет её против кровавой бойни во Вьетнаме!"
Но реакционная юстиция США имела на этот счет иное мнение. Состоялся процесс, и девять католиков были осуждены. Братья Берриган должны были начать отбывать тюремное наказание с 9 апреля 1970 года, но им удалось скрыться и перейти на нелегальное положение.
Теперь ФБР устроило охоту на обоих священников. Филиппа через две недели схватили в одной из церквей в Нью-Йорке, но Даниэлю удавалось водить джи-менов за нос больше четырех месяцев. Однажды он служил мессу в церкви предместья Филадельфии, но, когда там появились джи-мены, его уже и след простыл. В другой раз он выступал на митинге в защиту мира перед 10 тысячами студентов Корнеллского университета в Нью-Йорке. И здесь люди Гувера опоздали. Агенты ФБР гонялись за мужественным священником по двенадцати штатам, пока, наконец, им не удалось схватить его. Но оба заключенных продолжали свою борьбу и в тюрьме. Даниэль Берриган написал пьесу "Девятка из Кейтонсвилла", которая была поставлена ньюйоркскими и зарубежными театрами.
Перед зданием тюрем в Льюисберге и Данбери собирались демонстранты. Братья Берриган неоднократно объявляли голодные забастовки, протестуя против варварских бомбардировок в Индокитае, против невыносимого обращения с политическими заключенными или против применения предназначенных для тигров клеток для содержания военнопленных в Южном Вьетнаме.
Семеро из Гаррисберга
Благодаря акциям обоих священников, проводимым за тюремными стенами, христианское движение за мир в США усилилось. Многие католики, до тех пор не проявлявшие интереса к политике, стали задумываться, к акциям против войны во Вьетнаме присоединялись все новые и новые люди. Но именно это внушало опасения вашингтонским властям: религиозные каноны явно не могли больше удержать людей от политической борьбы. Такому ходу развития событий, считали в Вашингтоне, нужно помешать устрашающим примером - пусть новый "фрэйм ап" покажет, что во главе движения за мир стоят похитители людей и террористы, бросающие бомбы.
Сначала все шло по намеченному плану. В октябре 1970 года министр юстиции Митчелл и шеф ФБР Гувер на специальном совещании обсудили детали и выбрали 13 подходящих жертв. После тщательного отбора их осталось семь. Для фабрикации "доказательств" намечалось использовать уже не раз упоминавшийся метод "секретных агентов", а в качестве "подсадной утки" - Бойда Дугласа. Поначалу он справлялся со своим делом вполне хорошо, быстро установил контакт с Филиппом Берриганом и начал осуществлять заранее задуманную ФБР акцию - тайную передачу писем "на волю".
В разговорах с Филиппом Берриганом Дуглас выдавал себя за противника войны во Вьетнаме и предложил священнику похитить Киссинджера, чтобы держать его в качестве заложника до тех пор, пока война эта не будет прекращена. Филипп Берриган оказался слишком доверчивым и неосмотрительным. В письме "на волю" своим друзьям он упомянул о болтовне Дугласа, желая тем самым лишь показать, к каким идеям может привести некоторых людей стремление к миру во Вьетнаме. Так ФБР получило "доказательство", что священник "руководил" из тюрьмы заговором.
В конце ноября Гувер уже распространялся насчет якобы существующего заговора, а 16 декабря Дуглас получил награду: после данных им судебным органам показаний против Филиппа Берригана его выпустили из тюрьмы.
Через две недели обвинительный акт был готов, ФБР передало дело суду в Гаррисберге - столице штата Пенсильвания, назвав имена семерых католиков. Кроме Филиппа Берригана привлекались ещё два священника - Нэйл Маклауфлин и Джозеф Уиндерот, ученый, уроженец Пакистана Экбал Амад, а также доцент истории искусств монахиня Элизабет Макэлистер и супруги Мари и Энтони Скоблик. Даниэль Берриган считался второстепенной фигурой.
Однако "семеро из Гаррисберга" решительно отвергли все обвинения. Они сравнили этот "заговор с целью разгрома американского движения за мир" с устроенным Гитлером поджогом рейхстага в целях преследования коммунистов. Повсюду в Соединенных Штатах, даже в газетах крупного капитала, высказывалось сомнение в истинности предъявленных обвинений. "Обвинение было выдвинуто, - писала "Washington post", - только для того, чтобы задним числом оправдать безответственные утверждения Гувера".
Судебный процесс в Гаррисберге открылся только 24 января 1972 года. Это был процесс-монстр; делалось все, лишь бы добиться желаемого результата.
По чистой случайности фамилия судьи была Линч. Гувер явно рассчитывал, что и действовать он будет в соответствии со своим именем. Для надежности среди 64 свидетелей обвинения находилось 20 агентов ФБР.
Слушание дела тянулось шесть недель. Решающим моментом процесса было появление в зале суда Бойда Дугласа. Коронный свидетель обвинения показал себя как заведомый лгун и обманщик, дающий показания за деньги. На суде была названа полученная им огромная сумма - 50 тысяч долларов. Этой сумме не приходится удивляться, ибо в бюджете ФБР имеется специальная статья, по которой подобные суммы ежегодно выплачиваются таким субъектам, как Дуглас. В 1970 году они составили вместе с теми деньгами, которые получил Дуглас, 12 миллионов долларов.
Положительному исходу процесса против "семерых из Гаррисберга" решающим образом содействовал человек, возглавлявший защиту и хорошо знавший практику ФБР, - адвокат Рамсей Кларк. В качестве преемника Роберта Кеннеди он несколько лет был министром юстиции США. Незадолго до процесса Гувер в интервью газете "Washington post" заявил, что его недавний начальник "хуже, чем Бобби Кеннеди", и охарактеризовал его как "медузу и размазню".
Поводом для такого неслыханного публичного оскорбления послужила незадолго перед этим вышедшая книга Кларка "Преступность в Америке", в которой, в частности, критиковалось ФБР за неспособность справиться со взрывом преступности. "Гувер предается такому самовозвеличению, - писал Кларк, - что под его руководством ФБР предпочитает совсем не бороться с организованной преступностью, нежели согласовывать свои действия с другими полицейскими органами. В акциях, которыми не может командовать он сам, Гувер участия вообще не принимает".
Разумеется, подобные оценки из уст компетентного человека сильно задели шефа ФБР, отсюда понятна и его злобная реакция. Рамсей Кларк, который после своей отставки резко критиковал политику США по вьетнамскому вопросу, воспользовался теперь процессом против "семерых из Гаррисберга", чтобы выступить ещё с некоторыми разоблачениями сыскной практики ФБР. Его ходатайства вызвать Гувера в качестве свидетеля, а также допросить мнимую жертву - Киссинджера суд отклонил.
Это явилось достаточно ясным признанием поражения ФБР, и потому Кларк ограничился самой краткой заключительной речью, которую когда-либо он произнес в качестве защитника: "Мы стремимся к миру, мы постоянно стремимся к миру. Моя защитительная речь закончена". В конце апреля 1972 года обвиняемые были оправданы присяжными.
Но, несмотря на все провалы с "подсадными утками" и провокаторами, ФБР и в дальнейшем не отказалось от практики использования секретных агентов.
Один из них, Томас Тонквай, по кличке Томми - путешественник, осуществлял агентурную деятельность в университетах. По крайней мере, в пяти из них он выдавал себя за представителя организации "Студенты за демократическое общество", которому якобы дано задание побудить "революционных" студентов заняться изготовлением бомб, а также научить их стрелять. Но когда он однажды предложил поджечь студенческое общежитие в небольшом городке Деневе, неподалеку от Нью-Йорка, это показалось его товарищам слишком провокационным. Они попросту отлупили Томми, и тот сознался в том, что именно ФБР поручило ему толкнуть левые студенческие группы на путь терроризма, чтобы затем ликвидировать их, как "преступные организации".
Несколько большего успеха в том же ремесле добился некий "коммерсант" в северо-западном штате Вашингтон. ФБР также нацелило его на молодежные организации. Этот агент, имя которого так и осталось неизвестным, снабжал молодежные клубы зажигательными устройствами, взрывателями и оружием, подбрасывал молодежи "боевые" лозунги: "Бить полицию, служить народу!". Спустя год он настолько прибрал к рукам одну группу подростков, что те были готовы на любое безумие. Но "в нужный момент" вмешалась полиция, и состоялся процесс против "семерых юных ультралевых из Сиэтла", которые на суде все-таки сумели разоблачить провокатора.
16. Все наизнанку.
"Уотергейт"
Бегство в Калифорнию
"Уотергейт" слывет одним из самых фешенебельных отелей Вашингтона. Он находится на Вирджиния-авеню (в непосредственной близости от отдела идентификации ФБР) и предоставляет платежеспособной публике роскошные апартаменты, великолепно обставленные и оборудованные деловые помещения и кабинеты. Поэтому неудивительно, что в 1972 году, когда предстояли президентские выборы, представители обеих крупных партий - республиканской и демократической - избрали "Уотергейт" своей резиденцией. Целый этаж с 26 помещениями занял под избирательный центр национальный комитет демократической партии; отсюда позднее повел борьбу за Белый дом Джордж Макговерн. Двумя этажами выше разместился Джон Н. Митчелл со своей супругой Мартой.
Митчелл уже руководил избирательной кампанией республиканцев в 1968 году и был за это вознагражден Ричардом Никсоном - получил пост министра юстиции. Но весной 1972 года Митчелл вышел из состава правительства, чтобы возглавить "Комитет по переизбранию президента Никсона". Таким образом, из "Уотергейта" шла прямая связь, - причем не только в переносном, но и в буквальном смысле слова - к будущему хозяину Белого дома.
17 июня 1972 года, около 2 часов 30 минут ночи, вахтер - негр Фрэнк Уиллс неторопливо обходил коридоры "Уотергейта". На шестом этаже его внимание привлекли какие-то странные звуки. Он прислушался. В помещение демократов проникли взломщики! Франк Уиллс бросился к телефону. "Здесь, в "Уотергейте", гангстеры! - в большом возбуждении сообщил он, как только ответила полиция. - Сколько? Не знаю. Но прямо в помещении партии. Приезжайте быстрее!"
Оперативные машины тут же помчались по ночному Вашингтону, но к "Уотергейту" они подъехали с величайшей осторожностью. Поэтому взломщики заметили прибытие полицейской команды слишком поздно. После короткой рукопашной схватки пятеро злоумышленников были арестованы. Но дальше вашингтонскую полицию ожидал ряд неприятных сюрпризов, и она сама уже была не рада, что впуталась в это дело.
Когда в полицейском участке, куда доставили арестованных, установили их личности, выяснилось, что в сеть попались отнюдь не обычные грабители, а довольно известные люди.
Главарем взломщиков оказался подполковник Джеймс У. Маккорд, давний агент ФБР и ЦРУ, а теперь ответственный за безопасность "Комитета по переизбранию президента Никсона" и, таким образом, ближайший сотрудник Джона Н. Митчелла. Это именно он снискал себе сомнительные лавры, взломав квартиру Анджелы Дэвис.
Рядом с Маккордом на скамье в полицейском участке сидели Б. Баркер и Фрэнк Стэрджис, оба - участники нападения на Кубу в заливе Кочинос в 1961 году, и, наконец, Эуджинио Р. Мартинес и Вирджилио Р. Гонсалес - два кубинских контрреволюционных эмигранта.
Следующий сюрприз преподнесло расследование на месте преступления. Арестованные вовсе не имели намерения что-либо унести, напротив, они хотели кое-что внести. Были обнаружены различные электронные приборы, специальные кинокамеры и прочее оборудование, предназначенное для того, чтобы, как выяснилось в дальнейшем, полностью укомплектовать встроенную ещё в мае 1972 года установку для подслушивания. Тем самым на свет божий выплыла примечательная сторона борьбы республиканца Никсона против его противников из демократической партии.
В ту же ночь, спустя всего несколько часов после телефонного звонка вахтера Уиллса, в расследование включилось ФБР. Однако сам взлом и последующие действия полиции сразу же вызвали в "Уотергейте" такое возбуждение, что утаить что-либо стало невозможно. Различные утренние газеты, симпатизировавшие демократической партии, уже сообщили о происшедших событиях, назвав и имена пяти арестованных.
Вскоре во взаимосвязи с вторжением в "Уотергейт" заговорили и ещё о ряде видных лиц. Так, свидетели показали, что видели в ту ночь поблизости от "Уотергейта" Э. Говарда Ханта, сотрудника ЦРУ, занимавшего должность консультанта президента (в частности, по проблемам борьбы с наркотиками) и даже имевшего в Белом доме собственный кабинет. Как выяснилось позже, он отвечал за надежную доставку дорогостоящей высокочувствительной электронной аппаратуры. После ареста своих сообщников он бесследно исчез.
Финансовое обеспечение операции "Уотергейт" было поручено сотруднику ФБР Гордону Лили, во время предвыборной борьбы тоже являвшемуся сотрудником "Комитета по переизбранию президента Никсона". Проект установки устройства для подслушивания финансировался из специального избирательного фонда, созданного Митчеллом и ещё одним экс-министром - Морисом Стэнсом. Были израсходованы большие суммы, размер которых удалось выяснить лишь значительно позднее. Лили же должен был позаботиться, чтобы деньги поступали по назначению.
Но больше всего провал ночной акции ошеломил утром 17 июня мистера Джона Н. Митчелла, отошедшего вечером ко сну с твердой уверенностью в успехе. Ведь недаром же все нити сходились в руках Маккорда и Ханта, людей из республиканской руководящей верхушки; к тому же все участники обладали опытом службы в ЦРУ или ФБР, а потому никаких "накладок" не ожидалось. Так, во всяком случае, считал экс-министр.
Когда же его проинформировали о случившемся, он просто потерял голову, спешно упаковал вещи в чемоданы, и, вместе с женой, срочно вылетел самолетом в направлении Ньюпорт-Бич, морского курорта южнее Лос-Анджелеса в Калифорнии, подальше от событий в столице. Это внезапное исчезновение Митчелла породило в вашингтонском центре ФБР серьезные опасения: оно боялось, что паническое бегство главы республиканского руководящего штаба может привести к ещё большей беде.
Патрик Грей, с недавнего времени исполнявший обязанности директора ФБР, принял руководство этим щекотливым делом в собственные руки, и в сопровождении одного из сотрудников бюро лично отправился вслед за своим товарищем по партии в калифорнийский курортный городок.
19 июня Джон Н. Митчелл в заявлении для прессы патетически заверил, что республиканская партия не имеет ничего общего со взломом в "Уотергейте". "Участники - сказал он, - действовали не по нашему заданию и без нашего ведома". Аналогичным образом высказался и президент Никсон: "Белый дом не имеет к инциденту ни малейшего отношения".
Поскольку закулисные причины "уотергейтского инцидента" были тогда для общественности ещё в значительной мере темны, то заявление Митчелла, сделанное им в первый день июля, вызвало всеобщее удивление. Он сообщил, что слагает с себя все функции в республиканской партии, поскольку хочет "целиком посвятить себя жене".
Фальсификаторы за работой
Затем в "уотергейтском скандале" наступила относительно спокойная фаза. В середине сентября суд возбудил дело против пяти взломщиков, а также против Ханта и Лили, но тут же отложил его слушание до января 1973 года. Официально было заявлено, что речь идет о мелких взломщиках, а поскольку президентские выборы уже на носу, не стоит омрачать это событие уголовным делом.
В то время никто из участников взлома больше не проронил об "Уотергейте" ни слова, да и демократическая партия ещё не сумела извлечь для себя из этой аферы никакой непосредственной пользы.
Весь ход предвыборной борьбы в 1972 году был беспрецедентен по уровню интриг. Наиболее перспективным кандидатом от демократов долгое время считался сенатор Маски. Но вскоре дела его пошатнулись. Различные лица, финансировавшие его избирательную кампанию, вдруг стали получать письма или телефонограммы, в которых сенатор извещал, что больше ни в каких денежных пожертвованиях не нуждается, поскольку уже располагает достаточными средствами. Как выяснилось позже, все эти послания были фальшивками.
- Это оружие в тот день побывало во многих руках?
- Это тоже так, сэр.
- От кого вы получили этот револьвер?
- Мне его сунули в руку.
- Прошу вас сказать суду, кто именно передал вам это оружие!
- Один сотрудник в форме.
- И как же зовут этого человека?
- К сожалению, сказать не могу, я уже не помню.
То есть Ирвинг вовсе не поднял оружие, ему его "сунули в руку". Он никак не мог вспомнить, кто же нашел револьвер, который "просто" вдруг оказался в руке инспектора. Никак нельзя избавиться от подозрения, что агенты ФБР инсценировали спектакль, явившийся частью "фрэйм ап" против Анджелы Дэвис: специально постарались, чтобы оружие, о котором она давно забыла, оказалось в нужный момент в нужном месте, словно они знали о задуманном Джексоном акте.
Как выяснилось на процессе, с целью фабрикации обвинения против Анджелы Дэвис была совершена ещё одна акция. Руководил ею старый агент ФБР, одновременно являвшийся и агентом ЦРУ - Джеймс Маккорд.
Когда 17 августа 1970 года Гувер включил Анджелу Дэвис в составленный ФБР список десяти особо разыскиваемых лиц, в качестве "доказательства" её вины имелся только револьвер, столь странным образом попавший в руки инспектора Ирвинга. Но для "крупного заговора" этого было слишком мало, и Джеймс Маккорд получил задание "подыскать" что-нибудь еще.
В тот же день Джеймс Маккорд вместе со своей командой, в которую входили ещё четверо агентов ФБР, совершил взлом в квартире Анджелы Дэвис в Лос-Анджелесе. Более шести часов секретные агенты "прочесывали" комнаты сантиметр за сантиметром и при этом "обеспечили множество улик". Правда, когда позже стали сортировать материал, очень многое пришлось отбросить, как негодное. Осталась только тонкая стопка бумаг - переписка с Джорджем Джексоном, на машинке и в фотокопиях.
Оригиналы агенты ФБР представить суду не могли. Они утверждали, что нашли только копии. Но даже в той форме, в какой эти письма вышли из стен ФБР в качестве "доказательств", они ничего не дали для обвинения. Никаких данных о мнимом заговоре в них не содержалось. Маккорд попытался усмотреть "заговор" в том, что в письмах говорилось о необходимости придать обществу иной облик. Но столь примитивно истолковать это как "заговор" не удалось, как бы этого ни хотелось обвинителям.
В результате перекрестного допроса Маккорда, ему пришлось признать незаконность проведенной под его руководством акции.
- Когда вы получили приказ о проведении обыска?
- 17 августа 1970 года.
- Однако в материалах, которые вы представили суду, распоряжения о проведении обыска нет.
- Я получил его только устно по телефону из штаб-квартиры.
- Значит, судебного постановления не существует?
- Нет, сэр. Приказ поступил непосредственно из центра ФБР.
- Таким образом, я констатирую, что акция ФБР от 17 августа 1970 года была незаконной и противоречащей конституции и имела целью неправомочное присвоение собственности обвиняемой.
Обвинитель Харрис промолчал. Обвинение часть за частью распадалось именно благодаря "свидетелям обвинения".
Воскресный полдень
Защита назвала десять свидетелей, которые всего за три дня слушания дела, исключили какое бы то ни было сомнение в невиновности Анджелы Дэвис. Например, утверждалось, будто обвиняемая за несколько часов до акта Джонатана Джексона находилась около здания, где проходил суд. Но четыре гражданина Сан-Франциско, в их числе адвокат и главный редактор одной газеты, смогли доказать, что в указанное время Анджела находилась в Сан-Франциско. Анджела Дэвис убедительно и весьма по-деловому доказала полную несостоятельность предъявленного ей обвинения. Она защитила свою политическую деятельность от клеветы и подчеркнула, что вела эту деятельность в рамках существующих законов.
Фиаско обвинения было полным, все пункты его были опровергнуты, защита требовала оправдательного приговора.
В пятницу 2 июня 1972 года 12 присяжных удалились на совещание. При непредвзятой оценке фактов вердикт их должен был гласить: "Невиновна".
Наконец началась традиционная церемония. Открылась дверь, и в зал вошли присяжные. Мэри Тимоти, старшина присяжных, передала их решение судье Арнасону. Тот протянул листок судебному чиновнику и попросил прочесть вслух вердикт. Присутствующие затаили дыхание. Прозвучали слова: "Невиновна по всем трем пунктам обвинения".
"Это счастливейший день в моей жизни, - сказала Анджела Дэвис, выйдя на свободу. - Я хотела бы поблагодарить всех вас, и знаю, что мы не перестанем бороться".
Священники и бомбы
"Студент из Льюисберга"
Бойд Дуглас был завзятый уголовник, хотя родители не жалели сил, дабы воспитать его в уважении к законам. Тщетно пытались они отучить сына от дурной привычки - почти болезненной склонности к вранью. Стоило Бобби открыть рот, как он начинал врать, и, чем старше он становился, тем изощреннее становилась его ложь. Поскольку молодой Дуглас к тому же не имел никакого желания работать, все произошло так, как и должно было быть: в 1963 году судья отправил его за решетку за подделку денежного чека. Затем Дуглас получил шанс начать новую жизнь - его отпустили с испытательным сроком. Но мысли его опять стали крутиться вокруг чужих денег, и он нашел хитрый способ их добывать - при помощи подделки страховых полисов. Но первые же его попытки провалились, и в 1967 году, в дополнение к имевшемуся сроку заключения, он получил ещё пять лет.
Итак, в 1970 году Бойд Дуглас находился в камере в тюрьме Льюисберга и проклинал все на свете. Сидеть ему оставалось ещё долго. И вдруг произошли неожиданные изменения. С Дугласом пожелали побеседовать какие-то скромно одетые господа. Все проходило очень таинственно, но после беседы парня словно подменили. Теперь ему разрешали несколько раз в неделю покидать тюрьму, чтобы посещать занятия в колледже. Говорили, будто на Дугласе проверяют новый метод перевоспитания преступников, может, и удастся сделать из него порядочного джентльмена. Парень с восторгом рассказывал о своих занятиях в колледже. После выхода из тюрьмы, говорил Дуглас другим арестантам, он хочет начать новую жизнь, тихую и мирную. А этому, мол, мешает только одно - война во Вьетнаме.
Подобные речи Дуглас вел с разными заключенными Льюисберга, но особенно сблизился с одним из них - католическим священником Филиппом Берриганом. Тот как раз отсидел к этому времени первые месяцы своего шестилетнего заключения "за поджог", как говорилось в приговоре.
Внешне этот сорокапятилетний мужчина мало походил на священника, его атлетическая, тренированная фигура скорее говорила о более земной профессии. Но это не удивительно, ибо Филипп Берриган прошел суровую школу в американской армии. Будучи молодым человеком, он участвовал во второй мировой войне, дослужился до офицера и получил орден, а потом его уволили из вооруженных сил. Окончив духовную семинарию, Берриган приобщился к католическому клиру. В конце 60-х годов он неоднократно имел конфликты с судами, поскольку поступал не так, как, по мнению властей, подобало священнику.
Хотя Дуглас и пользовался поблажками, в остальном в тюрьме Льюисберг царил суровый режим. Контакты с внешним миром были скудны, разрешалась лишь ограниченная переписка. Поэтому, отправляясь в колледж, Дуглас очень охотно передавал "на волю" письма Филиппа Берригана. Но уже в конце ноября 1970 года все это превратилось в "важное уголовное дело", которым занялся лично Дж. Эдгар Гувер.
Охота на братьев Берриган
Директор ФБР обосновал перед финансовой комиссией конгресса в Вашингтоне свое требование увеличить бюджет бюро более чем на 14 миллионов долларов, таинственно поведав при этом о том, что ФБР раскрыло широко задуманный заговор похитителей людей и саботажников.
Нити этого заговора, заявил Гувер, сходятся в руках католических священников. Эта преступная банда, говорил он, задумала похитить одного высокопоставленного правительственного деятеля, - не кого иного, как Генри Киссинджера, советника президента Никсона по вопросам национальной безопасности (позднее ставшего государственным секретарем США). Но и это ещё не все! Другим объектом коварных заговорщиков являлась подземная система отопления правительственных зданий в Вашингтоне. С наступлением зимы они намеревались взорвать её, чтобы парализовать деятельность администрации США.
Хотя Гувер и не назвал имен, каждому американцу, внимательно следившему за политическими событиями в стране, сразу же стало ясно, кто эти "католические священники": Филипп Берриган и его брат Даниэль, иезуитский патер, который в это время отбывал трехлетнее заключение в другой тюрьме.
Имена братьев Берриганов стали известны всем в США осенью 1967 года, когда они вместе с двумя своими друзьями проникли в Балтиморе в помещение врачебной комиссии по мобилизации в армию для отправки во Вьетнам и облили там кровью личные дела военнообязанных. "Кровь - это христианский символ жизни и чистоты, - заявил Филипп Берриган, - и тем самым мы хотели выразить ужас, который вызвала у нас пролитая во Вьетнаме кровь - и американская и вьетнамская".
Таким образом, братья Берриган встали во главе развернувшегося в США христианского движения за мир. В мае 1968 года они вместе с семью другими католиками похитили из призывного участка в Кейтонсвилле - пригороде Балтимора - 378 мобилизационных личных дел и затем публично сожгли их на стоянке автомашин. "Вся бумага мира, - сказал при этом священник Даниэль Берриган, - не стоит жизни одного единственного ребенка. Пусть же пламя Кейтонсвилла разбудит совесть людей и поднимет её против кровавой бойни во Вьетнаме!"
Но реакционная юстиция США имела на этот счет иное мнение. Состоялся процесс, и девять католиков были осуждены. Братья Берриган должны были начать отбывать тюремное наказание с 9 апреля 1970 года, но им удалось скрыться и перейти на нелегальное положение.
Теперь ФБР устроило охоту на обоих священников. Филиппа через две недели схватили в одной из церквей в Нью-Йорке, но Даниэлю удавалось водить джи-менов за нос больше четырех месяцев. Однажды он служил мессу в церкви предместья Филадельфии, но, когда там появились джи-мены, его уже и след простыл. В другой раз он выступал на митинге в защиту мира перед 10 тысячами студентов Корнеллского университета в Нью-Йорке. И здесь люди Гувера опоздали. Агенты ФБР гонялись за мужественным священником по двенадцати штатам, пока, наконец, им не удалось схватить его. Но оба заключенных продолжали свою борьбу и в тюрьме. Даниэль Берриган написал пьесу "Девятка из Кейтонсвилла", которая была поставлена ньюйоркскими и зарубежными театрами.
Перед зданием тюрем в Льюисберге и Данбери собирались демонстранты. Братья Берриган неоднократно объявляли голодные забастовки, протестуя против варварских бомбардировок в Индокитае, против невыносимого обращения с политическими заключенными или против применения предназначенных для тигров клеток для содержания военнопленных в Южном Вьетнаме.
Семеро из Гаррисберга
Благодаря акциям обоих священников, проводимым за тюремными стенами, христианское движение за мир в США усилилось. Многие католики, до тех пор не проявлявшие интереса к политике, стали задумываться, к акциям против войны во Вьетнаме присоединялись все новые и новые люди. Но именно это внушало опасения вашингтонским властям: религиозные каноны явно не могли больше удержать людей от политической борьбы. Такому ходу развития событий, считали в Вашингтоне, нужно помешать устрашающим примером - пусть новый "фрэйм ап" покажет, что во главе движения за мир стоят похитители людей и террористы, бросающие бомбы.
Сначала все шло по намеченному плану. В октябре 1970 года министр юстиции Митчелл и шеф ФБР Гувер на специальном совещании обсудили детали и выбрали 13 подходящих жертв. После тщательного отбора их осталось семь. Для фабрикации "доказательств" намечалось использовать уже не раз упоминавшийся метод "секретных агентов", а в качестве "подсадной утки" - Бойда Дугласа. Поначалу он справлялся со своим делом вполне хорошо, быстро установил контакт с Филиппом Берриганом и начал осуществлять заранее задуманную ФБР акцию - тайную передачу писем "на волю".
В разговорах с Филиппом Берриганом Дуглас выдавал себя за противника войны во Вьетнаме и предложил священнику похитить Киссинджера, чтобы держать его в качестве заложника до тех пор, пока война эта не будет прекращена. Филипп Берриган оказался слишком доверчивым и неосмотрительным. В письме "на волю" своим друзьям он упомянул о болтовне Дугласа, желая тем самым лишь показать, к каким идеям может привести некоторых людей стремление к миру во Вьетнаме. Так ФБР получило "доказательство", что священник "руководил" из тюрьмы заговором.
В конце ноября Гувер уже распространялся насчет якобы существующего заговора, а 16 декабря Дуглас получил награду: после данных им судебным органам показаний против Филиппа Берригана его выпустили из тюрьмы.
Через две недели обвинительный акт был готов, ФБР передало дело суду в Гаррисберге - столице штата Пенсильвания, назвав имена семерых католиков. Кроме Филиппа Берригана привлекались ещё два священника - Нэйл Маклауфлин и Джозеф Уиндерот, ученый, уроженец Пакистана Экбал Амад, а также доцент истории искусств монахиня Элизабет Макэлистер и супруги Мари и Энтони Скоблик. Даниэль Берриган считался второстепенной фигурой.
Однако "семеро из Гаррисберга" решительно отвергли все обвинения. Они сравнили этот "заговор с целью разгрома американского движения за мир" с устроенным Гитлером поджогом рейхстага в целях преследования коммунистов. Повсюду в Соединенных Штатах, даже в газетах крупного капитала, высказывалось сомнение в истинности предъявленных обвинений. "Обвинение было выдвинуто, - писала "Washington post", - только для того, чтобы задним числом оправдать безответственные утверждения Гувера".
Судебный процесс в Гаррисберге открылся только 24 января 1972 года. Это был процесс-монстр; делалось все, лишь бы добиться желаемого результата.
По чистой случайности фамилия судьи была Линч. Гувер явно рассчитывал, что и действовать он будет в соответствии со своим именем. Для надежности среди 64 свидетелей обвинения находилось 20 агентов ФБР.
Слушание дела тянулось шесть недель. Решающим моментом процесса было появление в зале суда Бойда Дугласа. Коронный свидетель обвинения показал себя как заведомый лгун и обманщик, дающий показания за деньги. На суде была названа полученная им огромная сумма - 50 тысяч долларов. Этой сумме не приходится удивляться, ибо в бюджете ФБР имеется специальная статья, по которой подобные суммы ежегодно выплачиваются таким субъектам, как Дуглас. В 1970 году они составили вместе с теми деньгами, которые получил Дуглас, 12 миллионов долларов.
Положительному исходу процесса против "семерых из Гаррисберга" решающим образом содействовал человек, возглавлявший защиту и хорошо знавший практику ФБР, - адвокат Рамсей Кларк. В качестве преемника Роберта Кеннеди он несколько лет был министром юстиции США. Незадолго до процесса Гувер в интервью газете "Washington post" заявил, что его недавний начальник "хуже, чем Бобби Кеннеди", и охарактеризовал его как "медузу и размазню".
Поводом для такого неслыханного публичного оскорбления послужила незадолго перед этим вышедшая книга Кларка "Преступность в Америке", в которой, в частности, критиковалось ФБР за неспособность справиться со взрывом преступности. "Гувер предается такому самовозвеличению, - писал Кларк, - что под его руководством ФБР предпочитает совсем не бороться с организованной преступностью, нежели согласовывать свои действия с другими полицейскими органами. В акциях, которыми не может командовать он сам, Гувер участия вообще не принимает".
Разумеется, подобные оценки из уст компетентного человека сильно задели шефа ФБР, отсюда понятна и его злобная реакция. Рамсей Кларк, который после своей отставки резко критиковал политику США по вьетнамскому вопросу, воспользовался теперь процессом против "семерых из Гаррисберга", чтобы выступить ещё с некоторыми разоблачениями сыскной практики ФБР. Его ходатайства вызвать Гувера в качестве свидетеля, а также допросить мнимую жертву - Киссинджера суд отклонил.
Это явилось достаточно ясным признанием поражения ФБР, и потому Кларк ограничился самой краткой заключительной речью, которую когда-либо он произнес в качестве защитника: "Мы стремимся к миру, мы постоянно стремимся к миру. Моя защитительная речь закончена". В конце апреля 1972 года обвиняемые были оправданы присяжными.
Но, несмотря на все провалы с "подсадными утками" и провокаторами, ФБР и в дальнейшем не отказалось от практики использования секретных агентов.
Один из них, Томас Тонквай, по кличке Томми - путешественник, осуществлял агентурную деятельность в университетах. По крайней мере, в пяти из них он выдавал себя за представителя организации "Студенты за демократическое общество", которому якобы дано задание побудить "революционных" студентов заняться изготовлением бомб, а также научить их стрелять. Но когда он однажды предложил поджечь студенческое общежитие в небольшом городке Деневе, неподалеку от Нью-Йорка, это показалось его товарищам слишком провокационным. Они попросту отлупили Томми, и тот сознался в том, что именно ФБР поручило ему толкнуть левые студенческие группы на путь терроризма, чтобы затем ликвидировать их, как "преступные организации".
Несколько большего успеха в том же ремесле добился некий "коммерсант" в северо-западном штате Вашингтон. ФБР также нацелило его на молодежные организации. Этот агент, имя которого так и осталось неизвестным, снабжал молодежные клубы зажигательными устройствами, взрывателями и оружием, подбрасывал молодежи "боевые" лозунги: "Бить полицию, служить народу!". Спустя год он настолько прибрал к рукам одну группу подростков, что те были готовы на любое безумие. Но "в нужный момент" вмешалась полиция, и состоялся процесс против "семерых юных ультралевых из Сиэтла", которые на суде все-таки сумели разоблачить провокатора.
16. Все наизнанку.
"Уотергейт"
Бегство в Калифорнию
"Уотергейт" слывет одним из самых фешенебельных отелей Вашингтона. Он находится на Вирджиния-авеню (в непосредственной близости от отдела идентификации ФБР) и предоставляет платежеспособной публике роскошные апартаменты, великолепно обставленные и оборудованные деловые помещения и кабинеты. Поэтому неудивительно, что в 1972 году, когда предстояли президентские выборы, представители обеих крупных партий - республиканской и демократической - избрали "Уотергейт" своей резиденцией. Целый этаж с 26 помещениями занял под избирательный центр национальный комитет демократической партии; отсюда позднее повел борьбу за Белый дом Джордж Макговерн. Двумя этажами выше разместился Джон Н. Митчелл со своей супругой Мартой.
Митчелл уже руководил избирательной кампанией республиканцев в 1968 году и был за это вознагражден Ричардом Никсоном - получил пост министра юстиции. Но весной 1972 года Митчелл вышел из состава правительства, чтобы возглавить "Комитет по переизбранию президента Никсона". Таким образом, из "Уотергейта" шла прямая связь, - причем не только в переносном, но и в буквальном смысле слова - к будущему хозяину Белого дома.
17 июня 1972 года, около 2 часов 30 минут ночи, вахтер - негр Фрэнк Уиллс неторопливо обходил коридоры "Уотергейта". На шестом этаже его внимание привлекли какие-то странные звуки. Он прислушался. В помещение демократов проникли взломщики! Франк Уиллс бросился к телефону. "Здесь, в "Уотергейте", гангстеры! - в большом возбуждении сообщил он, как только ответила полиция. - Сколько? Не знаю. Но прямо в помещении партии. Приезжайте быстрее!"
Оперативные машины тут же помчались по ночному Вашингтону, но к "Уотергейту" они подъехали с величайшей осторожностью. Поэтому взломщики заметили прибытие полицейской команды слишком поздно. После короткой рукопашной схватки пятеро злоумышленников были арестованы. Но дальше вашингтонскую полицию ожидал ряд неприятных сюрпризов, и она сама уже была не рада, что впуталась в это дело.
Когда в полицейском участке, куда доставили арестованных, установили их личности, выяснилось, что в сеть попались отнюдь не обычные грабители, а довольно известные люди.
Главарем взломщиков оказался подполковник Джеймс У. Маккорд, давний агент ФБР и ЦРУ, а теперь ответственный за безопасность "Комитета по переизбранию президента Никсона" и, таким образом, ближайший сотрудник Джона Н. Митчелла. Это именно он снискал себе сомнительные лавры, взломав квартиру Анджелы Дэвис.
Рядом с Маккордом на скамье в полицейском участке сидели Б. Баркер и Фрэнк Стэрджис, оба - участники нападения на Кубу в заливе Кочинос в 1961 году, и, наконец, Эуджинио Р. Мартинес и Вирджилио Р. Гонсалес - два кубинских контрреволюционных эмигранта.
Следующий сюрприз преподнесло расследование на месте преступления. Арестованные вовсе не имели намерения что-либо унести, напротив, они хотели кое-что внести. Были обнаружены различные электронные приборы, специальные кинокамеры и прочее оборудование, предназначенное для того, чтобы, как выяснилось в дальнейшем, полностью укомплектовать встроенную ещё в мае 1972 года установку для подслушивания. Тем самым на свет божий выплыла примечательная сторона борьбы республиканца Никсона против его противников из демократической партии.
В ту же ночь, спустя всего несколько часов после телефонного звонка вахтера Уиллса, в расследование включилось ФБР. Однако сам взлом и последующие действия полиции сразу же вызвали в "Уотергейте" такое возбуждение, что утаить что-либо стало невозможно. Различные утренние газеты, симпатизировавшие демократической партии, уже сообщили о происшедших событиях, назвав и имена пяти арестованных.
Вскоре во взаимосвязи с вторжением в "Уотергейт" заговорили и ещё о ряде видных лиц. Так, свидетели показали, что видели в ту ночь поблизости от "Уотергейта" Э. Говарда Ханта, сотрудника ЦРУ, занимавшего должность консультанта президента (в частности, по проблемам борьбы с наркотиками) и даже имевшего в Белом доме собственный кабинет. Как выяснилось позже, он отвечал за надежную доставку дорогостоящей высокочувствительной электронной аппаратуры. После ареста своих сообщников он бесследно исчез.
Финансовое обеспечение операции "Уотергейт" было поручено сотруднику ФБР Гордону Лили, во время предвыборной борьбы тоже являвшемуся сотрудником "Комитета по переизбранию президента Никсона". Проект установки устройства для подслушивания финансировался из специального избирательного фонда, созданного Митчеллом и ещё одним экс-министром - Морисом Стэнсом. Были израсходованы большие суммы, размер которых удалось выяснить лишь значительно позднее. Лили же должен был позаботиться, чтобы деньги поступали по назначению.
Но больше всего провал ночной акции ошеломил утром 17 июня мистера Джона Н. Митчелла, отошедшего вечером ко сну с твердой уверенностью в успехе. Ведь недаром же все нити сходились в руках Маккорда и Ханта, людей из республиканской руководящей верхушки; к тому же все участники обладали опытом службы в ЦРУ или ФБР, а потому никаких "накладок" не ожидалось. Так, во всяком случае, считал экс-министр.
Когда же его проинформировали о случившемся, он просто потерял голову, спешно упаковал вещи в чемоданы, и, вместе с женой, срочно вылетел самолетом в направлении Ньюпорт-Бич, морского курорта южнее Лос-Анджелеса в Калифорнии, подальше от событий в столице. Это внезапное исчезновение Митчелла породило в вашингтонском центре ФБР серьезные опасения: оно боялось, что паническое бегство главы республиканского руководящего штаба может привести к ещё большей беде.
Патрик Грей, с недавнего времени исполнявший обязанности директора ФБР, принял руководство этим щекотливым делом в собственные руки, и в сопровождении одного из сотрудников бюро лично отправился вслед за своим товарищем по партии в калифорнийский курортный городок.
19 июня Джон Н. Митчелл в заявлении для прессы патетически заверил, что республиканская партия не имеет ничего общего со взломом в "Уотергейте". "Участники - сказал он, - действовали не по нашему заданию и без нашего ведома". Аналогичным образом высказался и президент Никсон: "Белый дом не имеет к инциденту ни малейшего отношения".
Поскольку закулисные причины "уотергейтского инцидента" были тогда для общественности ещё в значительной мере темны, то заявление Митчелла, сделанное им в первый день июля, вызвало всеобщее удивление. Он сообщил, что слагает с себя все функции в республиканской партии, поскольку хочет "целиком посвятить себя жене".
Фальсификаторы за работой
Затем в "уотергейтском скандале" наступила относительно спокойная фаза. В середине сентября суд возбудил дело против пяти взломщиков, а также против Ханта и Лили, но тут же отложил его слушание до января 1973 года. Официально было заявлено, что речь идет о мелких взломщиках, а поскольку президентские выборы уже на носу, не стоит омрачать это событие уголовным делом.
В то время никто из участников взлома больше не проронил об "Уотергейте" ни слова, да и демократическая партия ещё не сумела извлечь для себя из этой аферы никакой непосредственной пользы.
Весь ход предвыборной борьбы в 1972 году был беспрецедентен по уровню интриг. Наиболее перспективным кандидатом от демократов долгое время считался сенатор Маски. Но вскоре дела его пошатнулись. Различные лица, финансировавшие его избирательную кампанию, вдруг стали получать письма или телефонограммы, в которых сенатор извещал, что больше ни в каких денежных пожертвованиях не нуждается, поскольку уже располагает достаточными средствами. Как выяснилось позже, все эти послания были фальшивками.