Страница:
"Вера погибла в бою, когда Властелин и Госпожа захватили Вояж в первые
годы своих завоеваний. О смерти Доротеи свидетельств не сохранилось".
- Черт, - вырвалось у меня. - Значит, старина Следопыт еще на что-то
годится.
- Звучит довольно запутанно, - показал Молчун, - но, поразмыслив, можно
разобраться.
Даже не рисуя схем, связывающих четырех сестер, я мог уверенно заявить:
- Мы знаем, что Доротея стала Душеловом. Мы знаем, что Госпожа - не
Ардат. Я предположил бы, что сестра, устроившая ту засаду, в которой Ардат
погибла...
Не хватало какой-то мелочи. Если бы только я знал, которые из них
двойняшки...
- Следопыт роется в записях рождений, - ответил Молчун на мой
невысказанный вопрос.
Вряд ли он что-то найдет. Лорд Сенджак не был теллекурре.
- Одна из признанных мертвыми не погибла. Я поставил бы на Сайлит.
Предполагая, что Вера была убита, потому что узнала якобы погибшую сестру,
когда Властелин и Госпожа брали Вояж.
- Боманц упоминал легенду о том, что Госпожа убила свою
сестру-близнеца. В той засаде? Или нечто более явное?
- Кто знает? - ответил я. Очень уж запутано. "Интересно, - подумал я на
мгновение, - а пригодится ли нам это все?"
***
Госпожа объявила общее собрание, чтобы сообщить, что наша
первоначальная оценка оказалась излишне оптимистической.
- Мы были введены в заблуждение, - сказала она. - В бумагах Костоправа
нет ничего, указывающего на истинное имя моего супруга. Что навело Душелова
на эту мысль, мы уже не узнаем. Мы не можем быть уверены, что ничего из
документов не пропало. Если только в ближайшее время из Лордов или Весла не
придут вести, можно считать этот путь закрытым и искать новый.
Я нацарапал записку, попросил Шепот передать , вперед. Госпожа прочла
ее и, задумчива прищурившись, глянула на меня.
- Эрин Безотчий, - прочла она вслух. - Странствующий жрец из Пращника в
царстве Вий. Это от нашего историка-любителя. То, что ты нашел, Костоправ,
не так интересно, как то, что ты это нашел. Этим новостям уже пять веков. И
уже тогда они были бесполезны. Кем бы ни был Эрин Безотчий до ухода из Вия,
следы он замел мастерски. К тому времени, как его дела затронули окружающих
настолько, что происхождением жреца начали интересоваться, он стер с лица
земли не только Пращник, но и всех, кто жил в этом городишке с момента его
рождения. Позднее он пошел так далеко, что опустошил весь Вий. Потому-то так
удивило нас предположение, что в этих бумагах записано истинное имя
Властелина.
Я ощутил себя карликом-кретином. Следовало бы догадаться, что имя
Властелина пытались найти и раньше. И я сдуру отдал слабое наше
преимущество. Вот вам и дух сотрудничества.
Вскоре прибыл один из новых Взятых - я их вечно путаю, они все на одно
лицо - и передал(а?) Госпоже резной сундучок. Открыв его. Госпожа
улыбнулась:
- Бумаги не уцелели. Зато у нас есть это. Она вытряхнула на стол
несколько странных браслетов. - Завтра отправляемся за Боманцем. Все поняли.
А мне пришлось спрашивать:
- Это что?
- Амулеты, сработанные для Вечной Стражи во времена Белой Розы. Чтобы
стражники могли безбоязненно заходить в Курганье.
Понятия не имею, почему все так разволновались.
- Его жена, должно быть, унесла их. Хотя как они попали к ней в руки -
загадка. А теперь разойдитесь. Мне надо подумать. - Она выгнала нас, как
крестьянка - цыплят.
Я вернулся к себе. За мной в комнату вплыл Хромой. Не сказав ни слова,
он зарылся в бумаги. Я из любопытства заглянул ему через плечо. Он свел в
список все найденные нами имена, теми письменами, которыми пользовались в
соответствующих странах, и, кажется, играл одновременно с подстановочными
шифрами и нумерологией. Я недоуменно покачал головой, лег, повернулся к нему
спиной и прикинулся, что сплю.
Уснешь тут, как же, когда он рядом.
Той ночью опять пошел снег. Настоящий, полфута за час, и никаких
просветов. Меня-то и разбудил шум, поднятый разгребающими снег с ковров и
дорожек стражниками.
Несмотря на Хромого, я все же задремал.
Миг ужаса. Я вскинулся - Взятый по-прежнему корпел над бумагами.
В бараке было жарко - тепло не уходило, потому что снега навалило едва
ли не до крыши.
Несмотря на погоду, жизнь продолжалась. Пока я спал, прибыли несколько
Взятых. Стражники не только копали, но и чем-то еще занимались.
За скудным завтраком ко мне подсел Одноглазый.
- Так она собирается идти туда, - проговорил я. - Несмотря на погоду.
- Погода лучше не станет, Костоправ. Тот парень знает, что тут
творится. Колдун был мрачен.
- В чем дело?
- Я умею считать. Костоправ. Чего ты хочешь от человека, которому
осталась неделя жизни?
У меня засосало под ложечкой. Да. Я старался гнать от себя подобные
мысли, но...
- Мы уже бывали в безвыходных положениях. Лестница Слез. Арча. Берилл.
Мы выкручивались.
- Я это себе сам повторяю.
- Как Душечка?
- Беспокоится. А ты что думал? Она же как мошка между молотом и
наковальней.
- Госпожа о ней и забыла. Он фыркнул.
- Не позволяй ее милостям разъесть твой здравый смысл, Костоправ. -
Хороший совет, - признал я. - Но ненужный. Даже сокол не присматривал бы за
ней так, как я.
- Тоже пойдешь?
- Чтобы я да пропустил? Не знаешь, где тут можно снегоступы достать?
Одноглазый ухмыльнулся. На мгновение в нем проснулся прежний бес.
- Некоторые - не стану называть имен, всякое бывает - этой ночью сперли
со складов Стражи полдюжины пар. Часовые заснули, сам понимаешь.
Я подмигнул и ухмыльнулся в ответ. Так, значит. Я не мог приглядывать
за ними постоянно, но времени они не теряли.
- Парочку мы Душечке отнесли, так, на всякий случай. Осталось четыре
пары. И ма-аленький такой планчик.
- Да?
- Да. Увидишь. Блистательный, если можно выразиться.
- Где снегоступы? Куда вы собрались?
- Встретимся в коптильне, как только Взятые взлетят.
Заглянули перекусить несколько стражников, усталые и злые. Одноглазый
ушел, оставив меня в глубоком раздумье. Что они там замышляют?
Самые тщательно разработанные планы.., ну, вы знаете.
В столовую вступила Госпожа.
- Бери тулуп и варежки. Костоправ. Время. У меня отпала челюсть.
- Ты идешь или нет?
- Но... - Я судорожно поискал оправданий. - Если я полечу, кому-то не
хватит ковра. Госпожа как-то странно на меня посмотрела.
- Хромой остается. Пошли. Одеться не забудь.
Я не забыл, как меня ни огорошило. По пути на улицу я наткнулся на
Гоблина; обалдело помотал головой, чтобы тот заметил.
Как только мы взлетели, Госпожа протянула мне что-то.
- Что это?
- Лучше надень. Если не хочешь без защиты отправиться в Курганье.
- О!
Не слишком внушительно. Дешевка, жад и яшма на ломком кожаном шнурке.
Но, застегнув пряжку на запястье, я ощутил силу амулета.
Мы пролетали над самыми крышами - единственными нашими ориентирами. За
городской чертой не было и их. Но у Госпожи были и другие способы.
Мы описали круг над границей Курганья, у реки снизились. Вода текла в
ярде под нами.
- Льда много, - заметил я неуверенно. Госпожа не ответила. Она изучала
берег. Река уже въелась в Курганье. Вот рухнул сырой обрывчик, обнажив
дюжину скелетов. Я поморщился. Через минуту скелеты прикрыл снег или унесла
вода.
- Аккурат по расписанию, - произнес я.
- М-м-м. - Госпожа направила ковер по окружности курганов. Пару раз мне
удавалось заметить другие ковры. Потом что-то внизу привлекло мое внимание.
- Внизу!
- Что?
- Показалось, следы.
- Возможно. Пес Жабодав близко. О боги...
- Время, - бросила Госпожа, и мы повернули к Великому кургану.
Высадились мы у подножия кургана - сначала Госпожа, за ней я. Вокруг
опускались другие ковры. Вскоре рядом стояли четверо Взятых, Госпожа и
старый перепуганный лекарь - стояли в нескольких шагах от ужаса мира.
Один из Взятых привез лопаты. Полетел снег. Мы копали по очереди, не
исключая никого. Собачья работа. Когда мы добрались до засыпанного снегом
кустарника, стало еще хуже. А когда пошла мерзлая земля - совсем паршиво.
Копать приходилось осторожно. Госпожа сказала, что Боманца едва засыпало
землей.
Казалось, это длится вечно. Копай, и копай, и копай. Но мы нашли
сморщенное человекоподобное нечто, и Госпожа заверила меня, что это Боманц.
В последнюю мою очередь лопата наткнулась на что-то твердое. Я нагнулся
посмотреть, думая, что это камень, отмел мерзлую землю...
И с воплем вылетел из ямы, тыча в нее пальцем. Госпожа спустилась туда.
Вверх взмыл ее смех.
- Костоправ нашел дракона. По крайней мере, его челюсть.
Я продолжал пятиться к нашему ковру...
Там громоздилось что-то огромное, басовито рычащее. Я метнулся в
сторону, утонул в снегу. Послышались крики, рев... Когда я вылез, все уже
кончалось. Израненный пес Жабодав умчался.
Госпожа и Взятые ждали его.
- Почему меня никто не предупредил? - проныл я.
- Он мог тебя прочесть. Жаль, что мы не сильно его задели.
Двое Взятых, наверное мужского пола, подхватили Боманца. Тот был тверд
как статуя, но что-то в нем ощущал даже я - не то искру, не то что-то иное.
За мертвого его никто бы не принял.
Колдуна погрузили на ковер.
Гнев внутри кургана был едва ощутимым, как жужжание мухи в другом углу
комнаты. Теперь он обрушился на нас, как молот безумия Один удар Ни капли
страха не было в нем Полная уверенность в конечной победе. Мы были для него
лишь надоедливой помехой.
Взмыл ковер с телом Боманца. Потом еще один Я устроился на своем месте
и принялся молиться, чтобы мы поскорее взлетели.
Со стороны города донеслись рычание и вопли. Сквозь стену снегопада
пробилась вспышка света - Так я и знал, - проворчал я Один из моих страхов
претворился в жизнь - пес Жабодав нашел-таки Гоблина и Одноглазого.
Поднялся еще один ковер Госпожа заняла свое место, закрыла купол.
- Глупцы, - сказала она - Что они там делали?
Я промолчал.
Она не Заметила. Все ее внимание поглощал непокорный ковер. Что-то
тянуло нас к Великому кургану. Но я видел. На уровне глаз промелькнуло
уродливое лицо Следопыта. Он нес сына Дерева.
Потом появился пес Жабодав. Он шел по пятам Следопыта. Ему снесло
полморды и ногу, но оставшегося хватило бы, чтобы разодрать Следопыта в
клочья Пса Жабодава Госпожа заметила. Она развернула ковер и одно за другим
выпустила восемь тридцатифутовых копий. Она не промахнулась И все же.
Волоча за собой копья, окутанный пламенем пес Жабодав нырнул в Великую
Скорбную реку. Нырнул и больше не всплывал.
- Это его на какое-то время займет В каких-то двадцати шагах, не
обращая ни на что внимания, Следопыт расчищал верхушку Великого кургана,
чтобы посадить деревце.
- Идиоты, - пробормотала Госпожа. - Я окружена идиотами. Даже Дерево
это дебильное.
Объяснять она не стала. Вмешиваться - тоже.
По пути домой я высматривал следы Гоблина и Одноглазого. Ничего не
нашел. В казармах их не было. Само собой. Не успели бы они вернуться на
снегоступах. Но когда колдуны не вернулись и часом позже, я уже с трудом мог
сосредоточиться на оживлении Боманца.
Процесс начался горячими ваннами - чтобы прогреть и, очистить его
плоть. Предварительных этапов я не видел - Госпожа держала меня при себе и
не заглядывала туда, пока Взятые не объявили, что все готово к
заключительному пробуждению. Оказалось совсем не впечатляюще. Госпожа
сделала над Боманцем - изрядно побитым молью - несколько пассов и произнесла
пару слов на непонятном мне языке Почему это колдуны всегда используют
непонятные языки? Даже Гоблин с Одноглазым. Оба признавались мне, что не
понимают наречия, употребляемого соперником. Может, они их придумывают?
Но ее заклинание сработало. Старая развалина вернулась к жизни и с
мрачным упорством попыталась продвинуться вперед, будто сражаясь с жестоким
ветром. Он прошел три шага, прежде чем понял, что ветра нет.
Он замер. Медленно обернулся - на лице его отразилось отчаяние Взгляд
его уперся в Госпожу Прошла пара минут, прежде чем он осмотрел вначале всех
нас, а потом комнату.
- Объясняй, Костоправ. - А он говорит...
- Форсбергский не изменился.
Я повернулся к Боманцу - к ожившей легенде.
- Меня зовут Костоправ. Род занятий - армейский лекарь. Ты - Боманц...
- Его зовут Сет Мел, Костоправ. Давай установим это сразу.
- Ты - Боманц, чье истинное имя, возможно, Сет Мел, колдун из Весла. С
тех пор как ты попытался связаться с Госпожой, прошло почти сто лет.
- Расскажи ему все. - Госпожа пользовалась диалектом Самоцветных
городов, вряд ли знакомым Боманцу.
Я говорил, пока не охрип. О взлете империи Госпожи. Об угрозе поражения
и победе при Чарах. Об угрозе поражения и победе при Арче. И об угрозе
нынешней. Колдун за все это время не промолвил ни словечка. Порой в нем
проглядывал описанный в рассказе толстый, почти раболепствующий лавочник.
Первыми его словами были. Значит, я не совсем потерпел неудачу. - Он
повернулся к Госпоже: - И тебя оскверняет свет, не-Ардат. - И снова
повернувшись ко мне: - Отведешь меня к вашей Белой Розе. Когда я поем.
Госпожа ни единым словом не одернула его.
Ел он как толстый мелкий лавочник. Госпожа лично помогла мне натянуть
мокрый тулуп.
- И не мешкай, - предостерегла она. Стоило нам выйти за порог, как
Боманц словно бы сжался.
- Я слишком стар, - произнес он. - Не позволяй моим выходкам обмануть
тебя. Когда играешь с теми, кто сильнее тебя, приходится прикидываться. Что
мне еще осталось? Сто лет.., и меньше недели, чтобы обелить себя. Как мне
успеть что-то сделать? Единственное знакомое лицо - это Госпожа.
- Почему ты думал, что ее имя Ардат? Почему не другая из сестер?
- А их было несколько?
- Четыре. - Я перечислил. - По твоим бумагам мы установили, что Доротея
- это Душелов...
- Моим бумагам?
- Так называемым. Они посвящены большей частью тому, как ты пробудил
Госпожу. До последних дней предполагалось, что собрал их ты, а твоя жена
унесла их из города, думая, что ты погиб.
- Надо будет разобраться. Не собирал я никаких бумаг. И не писал. У
меня не было ничего, кроме карты Курганья.
- Карту я хорошо помню.
- Я должен увидеть эти бумаги. Но сначала - Белую Розу. Расскажи мне о
Госпоже.
Мне трудно было следить за его мыслями - слишком они петляли,
расплескивая идеи.
- А что о Госпоже?
- Между вами заметно напряжение. Враги - и одновременно друзья. Или
любовники, и одновременно враги? В общем, противники, хорошо знающие друг
друга и глубоко уважающие. Если ты уважаешь ее, тому есть причина. Истинное
зло уважать невозможно. Оно и само себя-то не уважает.
О-хо. А он прав. Я действительно уважаю ее. Так что я рассказал ему
кое-что. Не сразу заметив, что тема у меня была одна - что Госпожа
осквернена светом.
- Она очень пыталась быть злодейкой. Но в столкновении с истинной тьмой
- той, что под курганом, - проявляется ее слабость.
- Нам почти так же нелегко погасить в себе свет, как победить тьму.
Властелин рождается раз в сто поколений. Прочие же, вроде Взятых, - только
подделки.
- Ты сможешь выстоять против Госпожи?
- Вряд ли. Подозреваю, что мне уготовано стать одним из Взятых, когда
она выкроит время. - Старик, как кот, всегда приземлялся на ноги. - Боги! -
Он споткнулся. - Однако она сильна!
- Кто?
- Твоя Душечка. Невероятное поглощение. Я беспомощен как младенец.
В "Синелох" мы забирались через окно второго этажа - столько насыпало
снега.
Одноглазый, Гоблин и Молчун сидели с Душечкой в общем зале. Неразлучную
парочку изрядно потрепало.
- Ну-ну, - заметил я. - Выбрались, значит. А я думал, пес Жабодав вами
закусит.
- Никаких сложностей, - отмахнулся Одноглазый. - Мы...
- Что значит "мы"? - возмутился Гоблин. - С тебя толку было как от
кабаньих сосков. Молчун...
- Заткнись. Это Боманц. Он хочет поговорить с Душечкой.
- Тот Боманц? - пискнул Гоблин.
- Тот самый.
Весь разговор уложился в три вопроса. Вела разговор Душечка, а как
только колдун это понял, он тихонько свернул беседу.
- Следующий шаг, - сказал он мне. - Я должен прочесть якобы
автобиографию.
- Так ее писал не ты?
- Нет. Если только память мне совсем не отказывает.
В бараки мы возвращались в молчании. Боманц пребывал в задумчивости.
После первой встречи с Душечкой это в порядке вещей. Это для нас, тех, кто с
самого начала ее знал, она Душечка.
Боманц продрался сквозь манускрипт, по временам уточняя перевод
некоторых абзацев. Он не знал ючителле.
- Так это не твоих рук дело?
- Нет. Но главным рассказчиком послужила моя жена. Вопрос. Выследили ли
девчонку, Проныру?
- Нет.
- А надо бы. Она единственная из оставшихся в живых, кто имеет
значение.
- Я передам Госпоже. Но сейчас не время. Через пару дней тут будет
сущий ад.
Интересно, посадил ли Следопыт свой саженец? Хотя что толку, если
Великая Скорбная смоет курган. Храбро, Следопыт, но очень глупо.
Однако последствия его усилий проявились очень быстро.
- Ты обратил внимание на погоду? - спросила Госпожа, когда я явился
передать ей слова Боманца относительно Проныры.
- Нет.
- Улучшается. Саженец ослабил способность моего мужа влиять на климат.
Слишком поздно, конечно. Вода не спадет и через несколько месяцев. Она
выглядела подавленной. Когда я сообщил ей, чего хочет Боманц, она только
кивнула.
- Так плохо? Или мы потерпели поражение, еще не вступив в бой?
- Нет. Но цена победы все растет. Я не хочу платить так дорого. И не
знаю, смогу ли.
Я стоял, немного ошарашенный, и ожидал разъяснений. Которых не
последовало.
- Сядь, Костоправ, - произнесла она чуть погодя.
Я опустился в указанное ею кресло, у гудящего камина, куда верный Кожух
постоянно подбрасывал дрова. Потом она отослала Кожуха. И все молчала.
- Время затягивает петлю, - прошептала она лишь раз. - И я боюсь
растянуть ее.
Дни шли. Никто не добился хоть мало-мальски заметного успеха. Госпожа
свернула все исследования, часто совещаясь со Взятыми. Меня на совещания не
приглашали. Как и Боманца. Хромой участвовал в них только если его приказом
выгоняли из моей комнаты.
Я оставил надежду заснуть у себя и переехал к Гоблину с Одноглазым. Это
показывает, насколько пугало меня присутствие Взятого - жить с этой парочкой
все равно, что обитать посреди небольшого мятежа.
Состояние Ворона по-прежнему не менялось, и о нем позабыли все, кроме
верного Кожуха. Иногда еще по Душечкиному поручению заглядывал Молчун, но
без особого энтузиазма.
Только в те дни я понял, что Молчун испытывал к Душечке не только
верность и преданность, но не умел выразить свои чувства. Молчание его
обуславливала не только клятва.
Я так и не узнал, кто из сестер были двойняшки. Следопыт, как я и
предполагал, ничего не обнаружил в генеалогиях. Колдуны так старательно
заметают свои следы, что удивительно, как он вообще что-то обнаружил.
Гоблин с Одноглазым пытались его загипнотизировать в надежде докопаться
до самых старых его воспоминаний. Все равно что гоняться за привидениями в
тумане.
Взятые попытались усмирить Великую Скорбную. Вдоль западного берега
начал громоздиться лед, отворачивая течение в сторону. Но колдуны
переборщили, и образовался затор, грозивший поднять уровень воды. Два дня
попыток дали лам от силы часов десять форы.
Порой вокруг Курганья появлялись гигантские следы, скоро исчезавшие под
снегом. Небо расчистилось, но воздух становился все холоднее. Усилиями
Взятых снег не таял и не покрывался настом. Восточный ветер постоянно
шевелил сугробы.
- Госпожа желает вас видеть, сударь, - сообщил мне пробегавший Кожух. -
Немедленно.
Я оторвался от тонка на троих - то есть с Гоблином и Одноглазым. Это
помогало убить лениво ползущее время. А что нам еще оставалось?
- И будьте осторожны, сударь, - предупредил Кожух, когда мы отошли
достаточно далеко.
- KXM?
- У нее дурное настроение.
- Спасибо.
Я сбавил шаг. У меня самого на душе кошки скребли. Не хватало еще мне
чужих горестей.
В комнатах Госпожи сменили обстановку. Принесли ковры, завесили
гобеленами стены. Близ уютно потрескивавшего камина стоял диванчик. Точно
рассчитанная атмосфера. Дом, каким он нам мнится, а не какой он есть на
деле.
Госпожа сидела на диване - Присаживайся, - произнесла она, даже не
глянув, кто пришел.
Я начал опускаться на стул.
- Нет. Здесь, со мной.
Я пристроился на краешке дивана.
- Что случилось?
Взгляд ее сосредоточился на чем-то невообразимо далеком. На лице
отражалась боль.
- Я решила.
- И?
Я нервно поежился, не совсем понимая, что она имеет в виду, чувствуя,
что мне здесь не место.
- Выбор невелик. Я могу сдаться и стать одной из Взятых.
Наказание менее жестокое, чем я ожидал.
- Или?
- Или вступить в бой, который невозможно выиграть.
- Если не можешь победить, зачем драться? Никому из своих я не задал бы
такого вопроса Как ответили бы наши, я и так знаю.
Но она не из наших.
- Потому что я могу повлиять на исход боя. Я не могу победить. Но могу
решить, кому достанется победа.
- Или хотя бы не дать победы ему?
Медленный кивок.
Я начал понимать причину ее мук. Я видел такие лица на поле боя, у тех,
кто идет на смерть, чтобы помочь выжить другим.
Пытаясь скрыть свои чувства, я сполз с диванчика и бросил в огонь три
полешка. Если бы не наша грызущая тоска, в комнате было бы уютно, в хрустком
тепле и пляшущем свете огня.
Мы посидели немного. Я нутром чуял, что болтать не стоит - Начнем с
рассветом, - проговорила Госпожа наконец. - Что?
- Последний бой. Смейся, Костоправ. Я попытаюсь убить тень. И не
надеюсь выжить.
Смеяться? Никогда. Восхищаться. Уважать. Враг мой, неспособный погасить
в себе последнюю искру света и умереть иначе.
Все это время она сидела очень прямо, сложив руки на коленях, глядя в
огонь, словно надеялась узреть в нем разгадку некоей тайны. Теперь она
задрожала.
Женщина, испытывавшая перед смертью такой невыносимый ужас, предпочла
смерть капитуляции.
Как это повлияло на мою уверенность? Плохо. Паршиво Если бы я получил
то же прозрение, что и она, мне было бы легче. Но об этом Госпожа не
рассказывала.
- Костоправ, - попросила она очень-очень тихо, почти робко, - обними
меня.
Что-о?!
Нет, этого я не сказал, но определенно подумал.
Ничего я не сказал. Просто сделал как просили, неуклюже и неуверенно
Госпожа расплакалась у меня на плече, тихо, почти неслышно, как пойманный
крольчонок.
Прошло немало времени, прежде чем она заговорила вновь. Я сидел очень
тихо.
- Никто не обнимал меня так с детства. Моя няня .
Снова долгое молчание.
- У меня никогда не было друзей. Снова долгая пауза.
- Мне страшно, Костоправ И одиноко.
- Нет. Мы все с тобой.
- Но не все по одной причине.
Она замолчала совсем. Я долго держал ее в объятиях. Поленья в камине
прогорели, свет померк. За окнами завыл ветер.
Когда я, решив, что она наконец заснула, попытался отпустить ее.
Госпожа только вцепилась в меня еще крепче. Я замер, продолжая обнимать ее и
стараясь не обращать внимания на боль во всем теле.
В конце концов она все же отстранилась от меня, встала, вновь разожгла
камин Я сидел. Она постояла немного за моей спиной, глядя на огонь, потом
положила мне руку па плечо и отрешенно пробормотала - Доброй ночи.
Госпожа вышла в соседнюю комнату А я еще минут десять-пятнадцать
посидел, прежде чем кинуть в огонь последнее полено и вернуться в реальный
мир.
Наверное, у меня было очень странное выражение лица, потому что ни
Гоблин, ни Одноглазый ко мне не приставали. Я залез в спальный мешок,
повернулся к ним спиной и долго еще ворочался, прежде чем заснуть.
Проснулся я как от толчка. Безмагия! Я так давно не заходил в нее, что
ее присутствие меня тревожило. Я поспешно свернул мешок, обнаружил, что в
комнате один. Потом оказалось, что не только в комнате. Барак почти опустел.
Только несколько стражников сидели в общем зале. Солнце еще не встало.
Ветер еще завывал за стенами Несмотря на бушевавшее в печах пламя, в
воздухе попахивало морозом. Я глотал овсянку и раздумывал, что же я успел
пропустить.
Я уже покончил с завтраком, когда явилась Госпожа.
- А вот и ты Я уж думала, что придется отправляться без тебя.
Что бы там ни случилось прошлой ночью, сейчас Госпожа выглядела
уверенной, сильной, готовой ко всему Пока я натягивал тулуп, безмагия
схлынула У дверей своей комнаты я задержался Хромой был там. Я задумчиво
нахмурился.
На борт ковра. Сегодня каждый ковер был полностью оснащен, и экипажи
набраны. Но меня больше заинтересовало полное отсутствие снега между городом
и Курганьем. Воющий ветер унес его Мы взлетели, как только достаточно
рассвело Госпожа поднимала ковер, пока Курганье не начало походить на карту,
проявляющуюся по мере того, как отступали сумерки. Мы облетали могильники
кругом. Ветер, как я заметил, стих.
Великий курган готов был обрушиться в реку.
- Сто часов, - произнесла Госпожа, точно читая мои мысли.
Вот как. Теперь мы считаем часы Я провел взглядом по горизонту. Вот
там.
- Комета.
- С земли ее не видно. Но ночью.., придется нагнать Облаков. Внизу
крохотные фигурки копошились на части расчищенного участка. Госпожа
развернула копию с карты Боманца.
- Ворон, - напомнил я.
- Сегодня. Если повезет.
- Что они там делают?
- Обследуют.
И не только. На Курганье дугой наступали стражники в полных доспехах.
За ними двигались легкие осадные машины. Но некоторые и впрямь что-то
обследовали, оставляя за собой вонзенные в землю копья На копьях развевались
годы своих завоеваний. О смерти Доротеи свидетельств не сохранилось".
- Черт, - вырвалось у меня. - Значит, старина Следопыт еще на что-то
годится.
- Звучит довольно запутанно, - показал Молчун, - но, поразмыслив, можно
разобраться.
Даже не рисуя схем, связывающих четырех сестер, я мог уверенно заявить:
- Мы знаем, что Доротея стала Душеловом. Мы знаем, что Госпожа - не
Ардат. Я предположил бы, что сестра, устроившая ту засаду, в которой Ардат
погибла...
Не хватало какой-то мелочи. Если бы только я знал, которые из них
двойняшки...
- Следопыт роется в записях рождений, - ответил Молчун на мой
невысказанный вопрос.
Вряд ли он что-то найдет. Лорд Сенджак не был теллекурре.
- Одна из признанных мертвыми не погибла. Я поставил бы на Сайлит.
Предполагая, что Вера была убита, потому что узнала якобы погибшую сестру,
когда Властелин и Госпожа брали Вояж.
- Боманц упоминал легенду о том, что Госпожа убила свою
сестру-близнеца. В той засаде? Или нечто более явное?
- Кто знает? - ответил я. Очень уж запутано. "Интересно, - подумал я на
мгновение, - а пригодится ли нам это все?"
***
Госпожа объявила общее собрание, чтобы сообщить, что наша
первоначальная оценка оказалась излишне оптимистической.
- Мы были введены в заблуждение, - сказала она. - В бумагах Костоправа
нет ничего, указывающего на истинное имя моего супруга. Что навело Душелова
на эту мысль, мы уже не узнаем. Мы не можем быть уверены, что ничего из
документов не пропало. Если только в ближайшее время из Лордов или Весла не
придут вести, можно считать этот путь закрытым и искать новый.
Я нацарапал записку, попросил Шепот передать , вперед. Госпожа прочла
ее и, задумчива прищурившись, глянула на меня.
- Эрин Безотчий, - прочла она вслух. - Странствующий жрец из Пращника в
царстве Вий. Это от нашего историка-любителя. То, что ты нашел, Костоправ,
не так интересно, как то, что ты это нашел. Этим новостям уже пять веков. И
уже тогда они были бесполезны. Кем бы ни был Эрин Безотчий до ухода из Вия,
следы он замел мастерски. К тому времени, как его дела затронули окружающих
настолько, что происхождением жреца начали интересоваться, он стер с лица
земли не только Пращник, но и всех, кто жил в этом городишке с момента его
рождения. Позднее он пошел так далеко, что опустошил весь Вий. Потому-то так
удивило нас предположение, что в этих бумагах записано истинное имя
Властелина.
Я ощутил себя карликом-кретином. Следовало бы догадаться, что имя
Властелина пытались найти и раньше. И я сдуру отдал слабое наше
преимущество. Вот вам и дух сотрудничества.
Вскоре прибыл один из новых Взятых - я их вечно путаю, они все на одно
лицо - и передал(а?) Госпоже резной сундучок. Открыв его. Госпожа
улыбнулась:
- Бумаги не уцелели. Зато у нас есть это. Она вытряхнула на стол
несколько странных браслетов. - Завтра отправляемся за Боманцем. Все поняли.
А мне пришлось спрашивать:
- Это что?
- Амулеты, сработанные для Вечной Стражи во времена Белой Розы. Чтобы
стражники могли безбоязненно заходить в Курганье.
Понятия не имею, почему все так разволновались.
- Его жена, должно быть, унесла их. Хотя как они попали к ней в руки -
загадка. А теперь разойдитесь. Мне надо подумать. - Она выгнала нас, как
крестьянка - цыплят.
Я вернулся к себе. За мной в комнату вплыл Хромой. Не сказав ни слова,
он зарылся в бумаги. Я из любопытства заглянул ему через плечо. Он свел в
список все найденные нами имена, теми письменами, которыми пользовались в
соответствующих странах, и, кажется, играл одновременно с подстановочными
шифрами и нумерологией. Я недоуменно покачал головой, лег, повернулся к нему
спиной и прикинулся, что сплю.
Уснешь тут, как же, когда он рядом.
Той ночью опять пошел снег. Настоящий, полфута за час, и никаких
просветов. Меня-то и разбудил шум, поднятый разгребающими снег с ковров и
дорожек стражниками.
Несмотря на Хромого, я все же задремал.
Миг ужаса. Я вскинулся - Взятый по-прежнему корпел над бумагами.
В бараке было жарко - тепло не уходило, потому что снега навалило едва
ли не до крыши.
Несмотря на погоду, жизнь продолжалась. Пока я спал, прибыли несколько
Взятых. Стражники не только копали, но и чем-то еще занимались.
За скудным завтраком ко мне подсел Одноглазый.
- Так она собирается идти туда, - проговорил я. - Несмотря на погоду.
- Погода лучше не станет, Костоправ. Тот парень знает, что тут
творится. Колдун был мрачен.
- В чем дело?
- Я умею считать. Костоправ. Чего ты хочешь от человека, которому
осталась неделя жизни?
У меня засосало под ложечкой. Да. Я старался гнать от себя подобные
мысли, но...
- Мы уже бывали в безвыходных положениях. Лестница Слез. Арча. Берилл.
Мы выкручивались.
- Я это себе сам повторяю.
- Как Душечка?
- Беспокоится. А ты что думал? Она же как мошка между молотом и
наковальней.
- Госпожа о ней и забыла. Он фыркнул.
- Не позволяй ее милостям разъесть твой здравый смысл, Костоправ. -
Хороший совет, - признал я. - Но ненужный. Даже сокол не присматривал бы за
ней так, как я.
- Тоже пойдешь?
- Чтобы я да пропустил? Не знаешь, где тут можно снегоступы достать?
Одноглазый ухмыльнулся. На мгновение в нем проснулся прежний бес.
- Некоторые - не стану называть имен, всякое бывает - этой ночью сперли
со складов Стражи полдюжины пар. Часовые заснули, сам понимаешь.
Я подмигнул и ухмыльнулся в ответ. Так, значит. Я не мог приглядывать
за ними постоянно, но времени они не теряли.
- Парочку мы Душечке отнесли, так, на всякий случай. Осталось четыре
пары. И ма-аленький такой планчик.
- Да?
- Да. Увидишь. Блистательный, если можно выразиться.
- Где снегоступы? Куда вы собрались?
- Встретимся в коптильне, как только Взятые взлетят.
Заглянули перекусить несколько стражников, усталые и злые. Одноглазый
ушел, оставив меня в глубоком раздумье. Что они там замышляют?
Самые тщательно разработанные планы.., ну, вы знаете.
В столовую вступила Госпожа.
- Бери тулуп и варежки. Костоправ. Время. У меня отпала челюсть.
- Ты идешь или нет?
- Но... - Я судорожно поискал оправданий. - Если я полечу, кому-то не
хватит ковра. Госпожа как-то странно на меня посмотрела.
- Хромой остается. Пошли. Одеться не забудь.
Я не забыл, как меня ни огорошило. По пути на улицу я наткнулся на
Гоблина; обалдело помотал головой, чтобы тот заметил.
Как только мы взлетели, Госпожа протянула мне что-то.
- Что это?
- Лучше надень. Если не хочешь без защиты отправиться в Курганье.
- О!
Не слишком внушительно. Дешевка, жад и яшма на ломком кожаном шнурке.
Но, застегнув пряжку на запястье, я ощутил силу амулета.
Мы пролетали над самыми крышами - единственными нашими ориентирами. За
городской чертой не было и их. Но у Госпожи были и другие способы.
Мы описали круг над границей Курганья, у реки снизились. Вода текла в
ярде под нами.
- Льда много, - заметил я неуверенно. Госпожа не ответила. Она изучала
берег. Река уже въелась в Курганье. Вот рухнул сырой обрывчик, обнажив
дюжину скелетов. Я поморщился. Через минуту скелеты прикрыл снег или унесла
вода.
- Аккурат по расписанию, - произнес я.
- М-м-м. - Госпожа направила ковер по окружности курганов. Пару раз мне
удавалось заметить другие ковры. Потом что-то внизу привлекло мое внимание.
- Внизу!
- Что?
- Показалось, следы.
- Возможно. Пес Жабодав близко. О боги...
- Время, - бросила Госпожа, и мы повернули к Великому кургану.
Высадились мы у подножия кургана - сначала Госпожа, за ней я. Вокруг
опускались другие ковры. Вскоре рядом стояли четверо Взятых, Госпожа и
старый перепуганный лекарь - стояли в нескольких шагах от ужаса мира.
Один из Взятых привез лопаты. Полетел снег. Мы копали по очереди, не
исключая никого. Собачья работа. Когда мы добрались до засыпанного снегом
кустарника, стало еще хуже. А когда пошла мерзлая земля - совсем паршиво.
Копать приходилось осторожно. Госпожа сказала, что Боманца едва засыпало
землей.
Казалось, это длится вечно. Копай, и копай, и копай. Но мы нашли
сморщенное человекоподобное нечто, и Госпожа заверила меня, что это Боманц.
В последнюю мою очередь лопата наткнулась на что-то твердое. Я нагнулся
посмотреть, думая, что это камень, отмел мерзлую землю...
И с воплем вылетел из ямы, тыча в нее пальцем. Госпожа спустилась туда.
Вверх взмыл ее смех.
- Костоправ нашел дракона. По крайней мере, его челюсть.
Я продолжал пятиться к нашему ковру...
Там громоздилось что-то огромное, басовито рычащее. Я метнулся в
сторону, утонул в снегу. Послышались крики, рев... Когда я вылез, все уже
кончалось. Израненный пес Жабодав умчался.
Госпожа и Взятые ждали его.
- Почему меня никто не предупредил? - проныл я.
- Он мог тебя прочесть. Жаль, что мы не сильно его задели.
Двое Взятых, наверное мужского пола, подхватили Боманца. Тот был тверд
как статуя, но что-то в нем ощущал даже я - не то искру, не то что-то иное.
За мертвого его никто бы не принял.
Колдуна погрузили на ковер.
Гнев внутри кургана был едва ощутимым, как жужжание мухи в другом углу
комнаты. Теперь он обрушился на нас, как молот безумия Один удар Ни капли
страха не было в нем Полная уверенность в конечной победе. Мы были для него
лишь надоедливой помехой.
Взмыл ковер с телом Боманца. Потом еще один Я устроился на своем месте
и принялся молиться, чтобы мы поскорее взлетели.
Со стороны города донеслись рычание и вопли. Сквозь стену снегопада
пробилась вспышка света - Так я и знал, - проворчал я Один из моих страхов
претворился в жизнь - пес Жабодав нашел-таки Гоблина и Одноглазого.
Поднялся еще один ковер Госпожа заняла свое место, закрыла купол.
- Глупцы, - сказала она - Что они там делали?
Я промолчал.
Она не Заметила. Все ее внимание поглощал непокорный ковер. Что-то
тянуло нас к Великому кургану. Но я видел. На уровне глаз промелькнуло
уродливое лицо Следопыта. Он нес сына Дерева.
Потом появился пес Жабодав. Он шел по пятам Следопыта. Ему снесло
полморды и ногу, но оставшегося хватило бы, чтобы разодрать Следопыта в
клочья Пса Жабодава Госпожа заметила. Она развернула ковер и одно за другим
выпустила восемь тридцатифутовых копий. Она не промахнулась И все же.
Волоча за собой копья, окутанный пламенем пес Жабодав нырнул в Великую
Скорбную реку. Нырнул и больше не всплывал.
- Это его на какое-то время займет В каких-то двадцати шагах, не
обращая ни на что внимания, Следопыт расчищал верхушку Великого кургана,
чтобы посадить деревце.
- Идиоты, - пробормотала Госпожа. - Я окружена идиотами. Даже Дерево
это дебильное.
Объяснять она не стала. Вмешиваться - тоже.
По пути домой я высматривал следы Гоблина и Одноглазого. Ничего не
нашел. В казармах их не было. Само собой. Не успели бы они вернуться на
снегоступах. Но когда колдуны не вернулись и часом позже, я уже с трудом мог
сосредоточиться на оживлении Боманца.
Процесс начался горячими ваннами - чтобы прогреть и, очистить его
плоть. Предварительных этапов я не видел - Госпожа держала меня при себе и
не заглядывала туда, пока Взятые не объявили, что все готово к
заключительному пробуждению. Оказалось совсем не впечатляюще. Госпожа
сделала над Боманцем - изрядно побитым молью - несколько пассов и произнесла
пару слов на непонятном мне языке Почему это колдуны всегда используют
непонятные языки? Даже Гоблин с Одноглазым. Оба признавались мне, что не
понимают наречия, употребляемого соперником. Может, они их придумывают?
Но ее заклинание сработало. Старая развалина вернулась к жизни и с
мрачным упорством попыталась продвинуться вперед, будто сражаясь с жестоким
ветром. Он прошел три шага, прежде чем понял, что ветра нет.
Он замер. Медленно обернулся - на лице его отразилось отчаяние Взгляд
его уперся в Госпожу Прошла пара минут, прежде чем он осмотрел вначале всех
нас, а потом комнату.
- Объясняй, Костоправ. - А он говорит...
- Форсбергский не изменился.
Я повернулся к Боманцу - к ожившей легенде.
- Меня зовут Костоправ. Род занятий - армейский лекарь. Ты - Боманц...
- Его зовут Сет Мел, Костоправ. Давай установим это сразу.
- Ты - Боманц, чье истинное имя, возможно, Сет Мел, колдун из Весла. С
тех пор как ты попытался связаться с Госпожой, прошло почти сто лет.
- Расскажи ему все. - Госпожа пользовалась диалектом Самоцветных
городов, вряд ли знакомым Боманцу.
Я говорил, пока не охрип. О взлете империи Госпожи. Об угрозе поражения
и победе при Чарах. Об угрозе поражения и победе при Арче. И об угрозе
нынешней. Колдун за все это время не промолвил ни словечка. Порой в нем
проглядывал описанный в рассказе толстый, почти раболепствующий лавочник.
Первыми его словами были. Значит, я не совсем потерпел неудачу. - Он
повернулся к Госпоже: - И тебя оскверняет свет, не-Ардат. - И снова
повернувшись ко мне: - Отведешь меня к вашей Белой Розе. Когда я поем.
Госпожа ни единым словом не одернула его.
Ел он как толстый мелкий лавочник. Госпожа лично помогла мне натянуть
мокрый тулуп.
- И не мешкай, - предостерегла она. Стоило нам выйти за порог, как
Боманц словно бы сжался.
- Я слишком стар, - произнес он. - Не позволяй моим выходкам обмануть
тебя. Когда играешь с теми, кто сильнее тебя, приходится прикидываться. Что
мне еще осталось? Сто лет.., и меньше недели, чтобы обелить себя. Как мне
успеть что-то сделать? Единственное знакомое лицо - это Госпожа.
- Почему ты думал, что ее имя Ардат? Почему не другая из сестер?
- А их было несколько?
- Четыре. - Я перечислил. - По твоим бумагам мы установили, что Доротея
- это Душелов...
- Моим бумагам?
- Так называемым. Они посвящены большей частью тому, как ты пробудил
Госпожу. До последних дней предполагалось, что собрал их ты, а твоя жена
унесла их из города, думая, что ты погиб.
- Надо будет разобраться. Не собирал я никаких бумаг. И не писал. У
меня не было ничего, кроме карты Курганья.
- Карту я хорошо помню.
- Я должен увидеть эти бумаги. Но сначала - Белую Розу. Расскажи мне о
Госпоже.
Мне трудно было следить за его мыслями - слишком они петляли,
расплескивая идеи.
- А что о Госпоже?
- Между вами заметно напряжение. Враги - и одновременно друзья. Или
любовники, и одновременно враги? В общем, противники, хорошо знающие друг
друга и глубоко уважающие. Если ты уважаешь ее, тому есть причина. Истинное
зло уважать невозможно. Оно и само себя-то не уважает.
О-хо. А он прав. Я действительно уважаю ее. Так что я рассказал ему
кое-что. Не сразу заметив, что тема у меня была одна - что Госпожа
осквернена светом.
- Она очень пыталась быть злодейкой. Но в столкновении с истинной тьмой
- той, что под курганом, - проявляется ее слабость.
- Нам почти так же нелегко погасить в себе свет, как победить тьму.
Властелин рождается раз в сто поколений. Прочие же, вроде Взятых, - только
подделки.
- Ты сможешь выстоять против Госпожи?
- Вряд ли. Подозреваю, что мне уготовано стать одним из Взятых, когда
она выкроит время. - Старик, как кот, всегда приземлялся на ноги. - Боги! -
Он споткнулся. - Однако она сильна!
- Кто?
- Твоя Душечка. Невероятное поглощение. Я беспомощен как младенец.
В "Синелох" мы забирались через окно второго этажа - столько насыпало
снега.
Одноглазый, Гоблин и Молчун сидели с Душечкой в общем зале. Неразлучную
парочку изрядно потрепало.
- Ну-ну, - заметил я. - Выбрались, значит. А я думал, пес Жабодав вами
закусит.
- Никаких сложностей, - отмахнулся Одноглазый. - Мы...
- Что значит "мы"? - возмутился Гоблин. - С тебя толку было как от
кабаньих сосков. Молчун...
- Заткнись. Это Боманц. Он хочет поговорить с Душечкой.
- Тот Боманц? - пискнул Гоблин.
- Тот самый.
Весь разговор уложился в три вопроса. Вела разговор Душечка, а как
только колдун это понял, он тихонько свернул беседу.
- Следующий шаг, - сказал он мне. - Я должен прочесть якобы
автобиографию.
- Так ее писал не ты?
- Нет. Если только память мне совсем не отказывает.
В бараки мы возвращались в молчании. Боманц пребывал в задумчивости.
После первой встречи с Душечкой это в порядке вещей. Это для нас, тех, кто с
самого начала ее знал, она Душечка.
Боманц продрался сквозь манускрипт, по временам уточняя перевод
некоторых абзацев. Он не знал ючителле.
- Так это не твоих рук дело?
- Нет. Но главным рассказчиком послужила моя жена. Вопрос. Выследили ли
девчонку, Проныру?
- Нет.
- А надо бы. Она единственная из оставшихся в живых, кто имеет
значение.
- Я передам Госпоже. Но сейчас не время. Через пару дней тут будет
сущий ад.
Интересно, посадил ли Следопыт свой саженец? Хотя что толку, если
Великая Скорбная смоет курган. Храбро, Следопыт, но очень глупо.
Однако последствия его усилий проявились очень быстро.
- Ты обратил внимание на погоду? - спросила Госпожа, когда я явился
передать ей слова Боманца относительно Проныры.
- Нет.
- Улучшается. Саженец ослабил способность моего мужа влиять на климат.
Слишком поздно, конечно. Вода не спадет и через несколько месяцев. Она
выглядела подавленной. Когда я сообщил ей, чего хочет Боманц, она только
кивнула.
- Так плохо? Или мы потерпели поражение, еще не вступив в бой?
- Нет. Но цена победы все растет. Я не хочу платить так дорого. И не
знаю, смогу ли.
Я стоял, немного ошарашенный, и ожидал разъяснений. Которых не
последовало.
- Сядь, Костоправ, - произнесла она чуть погодя.
Я опустился в указанное ею кресло, у гудящего камина, куда верный Кожух
постоянно подбрасывал дрова. Потом она отослала Кожуха. И все молчала.
- Время затягивает петлю, - прошептала она лишь раз. - И я боюсь
растянуть ее.
Дни шли. Никто не добился хоть мало-мальски заметного успеха. Госпожа
свернула все исследования, часто совещаясь со Взятыми. Меня на совещания не
приглашали. Как и Боманца. Хромой участвовал в них только если его приказом
выгоняли из моей комнаты.
Я оставил надежду заснуть у себя и переехал к Гоблину с Одноглазым. Это
показывает, насколько пугало меня присутствие Взятого - жить с этой парочкой
все равно, что обитать посреди небольшого мятежа.
Состояние Ворона по-прежнему не менялось, и о нем позабыли все, кроме
верного Кожуха. Иногда еще по Душечкиному поручению заглядывал Молчун, но
без особого энтузиазма.
Только в те дни я понял, что Молчун испытывал к Душечке не только
верность и преданность, но не умел выразить свои чувства. Молчание его
обуславливала не только клятва.
Я так и не узнал, кто из сестер были двойняшки. Следопыт, как я и
предполагал, ничего не обнаружил в генеалогиях. Колдуны так старательно
заметают свои следы, что удивительно, как он вообще что-то обнаружил.
Гоблин с Одноглазым пытались его загипнотизировать в надежде докопаться
до самых старых его воспоминаний. Все равно что гоняться за привидениями в
тумане.
Взятые попытались усмирить Великую Скорбную. Вдоль западного берега
начал громоздиться лед, отворачивая течение в сторону. Но колдуны
переборщили, и образовался затор, грозивший поднять уровень воды. Два дня
попыток дали лам от силы часов десять форы.
Порой вокруг Курганья появлялись гигантские следы, скоро исчезавшие под
снегом. Небо расчистилось, но воздух становился все холоднее. Усилиями
Взятых снег не таял и не покрывался настом. Восточный ветер постоянно
шевелил сугробы.
- Госпожа желает вас видеть, сударь, - сообщил мне пробегавший Кожух. -
Немедленно.
Я оторвался от тонка на троих - то есть с Гоблином и Одноглазым. Это
помогало убить лениво ползущее время. А что нам еще оставалось?
- И будьте осторожны, сударь, - предупредил Кожух, когда мы отошли
достаточно далеко.
- KXM?
- У нее дурное настроение.
- Спасибо.
Я сбавил шаг. У меня самого на душе кошки скребли. Не хватало еще мне
чужих горестей.
В комнатах Госпожи сменили обстановку. Принесли ковры, завесили
гобеленами стены. Близ уютно потрескивавшего камина стоял диванчик. Точно
рассчитанная атмосфера. Дом, каким он нам мнится, а не какой он есть на
деле.
Госпожа сидела на диване - Присаживайся, - произнесла она, даже не
глянув, кто пришел.
Я начал опускаться на стул.
- Нет. Здесь, со мной.
Я пристроился на краешке дивана.
- Что случилось?
Взгляд ее сосредоточился на чем-то невообразимо далеком. На лице
отражалась боль.
- Я решила.
- И?
Я нервно поежился, не совсем понимая, что она имеет в виду, чувствуя,
что мне здесь не место.
- Выбор невелик. Я могу сдаться и стать одной из Взятых.
Наказание менее жестокое, чем я ожидал.
- Или?
- Или вступить в бой, который невозможно выиграть.
- Если не можешь победить, зачем драться? Никому из своих я не задал бы
такого вопроса Как ответили бы наши, я и так знаю.
Но она не из наших.
- Потому что я могу повлиять на исход боя. Я не могу победить. Но могу
решить, кому достанется победа.
- Или хотя бы не дать победы ему?
Медленный кивок.
Я начал понимать причину ее мук. Я видел такие лица на поле боя, у тех,
кто идет на смерть, чтобы помочь выжить другим.
Пытаясь скрыть свои чувства, я сполз с диванчика и бросил в огонь три
полешка. Если бы не наша грызущая тоска, в комнате было бы уютно, в хрустком
тепле и пляшущем свете огня.
Мы посидели немного. Я нутром чуял, что болтать не стоит - Начнем с
рассветом, - проговорила Госпожа наконец. - Что?
- Последний бой. Смейся, Костоправ. Я попытаюсь убить тень. И не
надеюсь выжить.
Смеяться? Никогда. Восхищаться. Уважать. Враг мой, неспособный погасить
в себе последнюю искру света и умереть иначе.
Все это время она сидела очень прямо, сложив руки на коленях, глядя в
огонь, словно надеялась узреть в нем разгадку некоей тайны. Теперь она
задрожала.
Женщина, испытывавшая перед смертью такой невыносимый ужас, предпочла
смерть капитуляции.
Как это повлияло на мою уверенность? Плохо. Паршиво Если бы я получил
то же прозрение, что и она, мне было бы легче. Но об этом Госпожа не
рассказывала.
- Костоправ, - попросила она очень-очень тихо, почти робко, - обними
меня.
Что-о?!
Нет, этого я не сказал, но определенно подумал.
Ничего я не сказал. Просто сделал как просили, неуклюже и неуверенно
Госпожа расплакалась у меня на плече, тихо, почти неслышно, как пойманный
крольчонок.
Прошло немало времени, прежде чем она заговорила вновь. Я сидел очень
тихо.
- Никто не обнимал меня так с детства. Моя няня .
Снова долгое молчание.
- У меня никогда не было друзей. Снова долгая пауза.
- Мне страшно, Костоправ И одиноко.
- Нет. Мы все с тобой.
- Но не все по одной причине.
Она замолчала совсем. Я долго держал ее в объятиях. Поленья в камине
прогорели, свет померк. За окнами завыл ветер.
Когда я, решив, что она наконец заснула, попытался отпустить ее.
Госпожа только вцепилась в меня еще крепче. Я замер, продолжая обнимать ее и
стараясь не обращать внимания на боль во всем теле.
В конце концов она все же отстранилась от меня, встала, вновь разожгла
камин Я сидел. Она постояла немного за моей спиной, глядя на огонь, потом
положила мне руку па плечо и отрешенно пробормотала - Доброй ночи.
Госпожа вышла в соседнюю комнату А я еще минут десять-пятнадцать
посидел, прежде чем кинуть в огонь последнее полено и вернуться в реальный
мир.
Наверное, у меня было очень странное выражение лица, потому что ни
Гоблин, ни Одноглазый ко мне не приставали. Я залез в спальный мешок,
повернулся к ним спиной и долго еще ворочался, прежде чем заснуть.
Проснулся я как от толчка. Безмагия! Я так давно не заходил в нее, что
ее присутствие меня тревожило. Я поспешно свернул мешок, обнаружил, что в
комнате один. Потом оказалось, что не только в комнате. Барак почти опустел.
Только несколько стражников сидели в общем зале. Солнце еще не встало.
Ветер еще завывал за стенами Несмотря на бушевавшее в печах пламя, в
воздухе попахивало морозом. Я глотал овсянку и раздумывал, что же я успел
пропустить.
Я уже покончил с завтраком, когда явилась Госпожа.
- А вот и ты Я уж думала, что придется отправляться без тебя.
Что бы там ни случилось прошлой ночью, сейчас Госпожа выглядела
уверенной, сильной, готовой ко всему Пока я натягивал тулуп, безмагия
схлынула У дверей своей комнаты я задержался Хромой был там. Я задумчиво
нахмурился.
На борт ковра. Сегодня каждый ковер был полностью оснащен, и экипажи
набраны. Но меня больше заинтересовало полное отсутствие снега между городом
и Курганьем. Воющий ветер унес его Мы взлетели, как только достаточно
рассвело Госпожа поднимала ковер, пока Курганье не начало походить на карту,
проявляющуюся по мере того, как отступали сумерки. Мы облетали могильники
кругом. Ветер, как я заметил, стих.
Великий курган готов был обрушиться в реку.
- Сто часов, - произнесла Госпожа, точно читая мои мысли.
Вот как. Теперь мы считаем часы Я провел взглядом по горизонту. Вот
там.
- Комета.
- С земли ее не видно. Но ночью.., придется нагнать Облаков. Внизу
крохотные фигурки копошились на части расчищенного участка. Госпожа
развернула копию с карты Боманца.
- Ворон, - напомнил я.
- Сегодня. Если повезет.
- Что они там делают?
- Обследуют.
И не только. На Курганье дугой наступали стражники в полных доспехах.
За ними двигались легкие осадные машины. Но некоторые и впрямь что-то
обследовали, оставляя за собой вонзенные в землю копья На копьях развевались