Куртц Кэтрин. Адепт

   Подобные же разделы автор посвятил провинции Энгус и Грампианским горам, известным автору как Ле Маунт.
   Забыв о времени, Перегрин читал описания городов восточного побережья — Абердина и Элгина — до тех пор, пока не дошел до нового раздела. Следующее предложение начиналось по той же схеме, что и в предыдущих разделах: “Et postea est terra de Ross…” Стоило Перегрину дойти до слова “Росс”, он ощутил покалывание в ладони левой руки — которая лежала на рисунках так, как заставил его сделать Майкл Скотт.
   Он вернул указательный палец на географическое название; покалывание в ладони сделалось сильнее. В то мгновение, когда он отнял руку от набросков, оно резко оборвалось и возобновилось, когда он восстановил контакт.
   “Вот оно! — торжествующе подумал Перегрин. — Замок Скотта должен находиться где-то в древнем королевстве Росс!”
   Он сдвинул брови, стараясь вспомнить все, что знал о средневековой Шотландии. Если память ему не изменяла, королевство Росс занимало обширные земли от Лох-Несса на юге и до гор Сандерленда на севере — немалую территорию.
   Перегрин вздохнул и покачал головой.
   “Если бы только в этой книге была карта, чтобы использовать ее вместе с текстом”, — подумал он.
   Разумеется, никакой карты в книге не было, однако эта мысль навела его на новые рассуждения.
   — Интересно, какая самая древняя карта Шотландии сохранилась до наших дней? — произнес он вслух.
   — Если вы готовы считать Великобританию единым целым, — послышался от двери голос Роули, — то самые древние экземпляры в нашем собрании датированы тринадцатым веком. Ну конечно, это картографические рисунки — до карт в современном понимании им далеко.
   Перегрин вздрогнул и поднял взгляд.
   — Прошу прошения… я думал, вы слышали, как я вошел, — улыбнулся Роули. — Ну как, нашли то, что искали? — добавил он, махнув рукой в сторону “Brevis Description”.
   — Пожалуй, нашел, — кивнул Перегрин. — По крайней мере отчасти. Впрочем, вопросов пока все равно больше, чем ответов. — Он помолчал, поправляя очки. — Скажите, а можно посмотреть на те карты, о которых вы говорили?
   Роули пожал плечами:
   — Почему бы и нет? Но должен предупредить вас: в том, что касается Шотландии, они чертовски неточны. Их создатель, Мэттью Пэрис, был англичанин, монах ордена Святого Олбена. Судя по всему, его познания в шотландской географии ограничивались регионами к югу от реки Тэй.
   — Если можно, я хотел бы на них взглянуть, — сказал Перегрин. — А что у вас есть точнее?
   — Дайте подумать… — Роули прикусил губу и уставился в пространство над головой Перегрина. — Самый ранний экземпляр — “Лендсдаун двести четыре”, безымянная карта некоего Джона Хардинга, ориентировочно датируемая тысяча четыреста пятьдесят седьмым годом. Впрочем, как карта она недалеко ушла от изделий Пэриса — так, иллюстрированная схема, — зато на ней нанесено примерно пятьдесят населенных пунктов. Потом есть еще собрание карт шестнадцатого века разных авторов. Вас интересуют печатные карты или только оригинальные манускрипты?
   — Мне интересно было бы посмотреть на все, что датировано самое позднее шестнадцатым веком, — ответил Перегрин. — Разумеется, если это не слишком сложно.
   — Ну, некоторое время это, конечно, займет, — улыбнулся Роули, приподняв кустистую бровь. — Как вам подобрать? В хронологическом порядке?
   — Ну, это уж вам как специалисту виднее, — улыбнулся в ответ Перегрин.
   — Значит, так и сделаем. — Роули высунул голову обратно в проходной кабинет. — Миссис Трейл, не уделите нам минутку? Мне нужно, чтобы вы нашли еще несколько экземпляров…
   На протяжении двух следующих часов они вдвоем перерыли целую кипу старинных карт, сосредоточившись на изображениях района древнего королевства Росс. Поначалу Перегрин стеснялся демонстрировать Роули свой несколько эксцентричный способ исследования. В то же время другого выхода у него просто не было. Он ожидал, что после первой же попытки Роули спросит, что он такое делает. Однако музейный эксперт, напротив, воспринял ситуацию как должное, из чего следовало, что он уже не впервые сталкивается с чем-то подобным.
   Спокойная реакция Роули ободрила Перегрина, что, в свою очередь, облегчило ему работу. Увы, работа принесла не слишком много результатов. Часть принесенных карт оказалась морскими, показывавшими только прибрежную полосу. Остальные страдали недостаточной точностью и слабой деталировкой. Когда часы в секретарском кабинете пробили шесть, Перегрин вынужден был смириться с тем, что дальнейшие изыскания не добавят к его познаниям ничего.
   Он допил почти остывший чай уже из третьей чашки, вздохнул и откинулся на спинку кресла. Наблюдавший за ним Роули сочувственно кивнул.
   — Я знаю, каково вам сейчас, — философски заметил он. — Мой опыт говорит о том, что из всего времени, потраченного на изыскания, десять процентов приходится на настоящие открытия, а остальное — псу под хвост. — Он вопросительно склонил голову набок. — Ну что, хотите продолжать?
   Перегрин повел затекшими плечами и мотнул головой.
   — Спасибо за предложение, пожалуй, нет. Если после всех этих поисков я не нашел ничего нового, то думаю, ничего больше и не найду — во всяком случае, в этих источниках. — Он невесело улыбнулся своему собеседнику. — Мне, наверное, лучше всего ехать, да и вас я уже задерживаю. Как бы то ни было, огромное спасибо за помощь.
   — Не за что, — ответил Роули. — Вы только передайте мое почтение Адаму. — Он подождал, пока Перегрин не убрал в портфель свои наброски, и протянул ему руку. — Не стесняйтесь, звоните, если вам еще понадобится моя помощь.
   Они обменялись рукопожатиями, и тут в проходном кабинете громко зазвонил телефон, избавив Перегрина от подобающих случаю фраз. Секунду спустя в дверь осторожно просунула голову секретарша Роули.
   — Мистер Роули, это вас: доктор Миддлтон.
   — А! — произнес Роули и потянулся к стоявшему на столе телефону.
   — Вы говорите, сэр. — Перегрин поднял руку в прощальном жесте. — Я отдам эти карты вашей секретарше и сам найду дорогу к выходу. Еще раз спасибо.
   Роули кивнул ему и помахал рукой, затем снял трубку. Пока Перегрин пробирался к миссис Трейл и отдавал ей документы, до него продолжали доноситься обрывки разговора.
   — Хелло, Уильям! Ну, как там ваша конференция по Северному нагорью? Да? Неужели? Что ж, жаль, жаль. А ведь там должен был быть и Ребурн, так ведь? В конце концов, у него к Инвернессу не только научный, но и деловой интерес…
   К своему удивлению, Перегрин сообразил, что невольно подслушивает, и мысленно обругал себя.
   “О чем бы они там ни говорили, тебя это не касается”, убеждал он себя, шагая к выходу. Странное дело — обрывки разговора продолжали вертеться у него в голове еще долгое время после того, как он покинул здание музея.
   Впрочем, когда он, поймав такси, вернулся в Каледонский клуб, он совершенно забыл об этом происшествии. В гостиной он обнаружил Адама, который сидел в кресле у лестницы и задумчиво потягивал виски. При виде Перегрина он поднял взгляд и отсалютовал стаканом, приглашая составить ему компанию.
   — Здрасьте, — выдохнул Перегрин, бросив портфель на диванчик рядом с Адамом и скинув плащ. — Надеюсь, я не заставил вас долго ждать?
   — Ничуть, — откликнулся Адам. — Я и сам только что вернулся. Повезло вам в музее?
   — Боюсь, что весьма относительно, — признался Перегрин. — Я поработал с “Brevis Descriptio” и сумел сузить интересующий нас район до границ королевства Росс. Но мне с теми материалами, что были доступны, большего добиться не удалось. — Он вздохнул и поморщился. — Большинство карт, которые показал мне Роули, оказались копиями. Возможно, мне повезло бы больше, если бы у меня был доступ к оригиналам…
   — Не торопитесь недооценивать свои успехи, — сказан Адам. — Росс уже значительно сужает границы поисков. Вы снабдили нас ориентиром, который может оказаться жизненно важным — это еще мягко говоря, ибо других сегодня у нас просто нет.
   Перегрин выразил удивление.
   — Я видел эту девочку Толбэт, — поспешил объяснить Адам. — Она и в самом деле та, кого мы искали. К сожалению, информация, которую мы хотели получить, на сегодняшний день совершенно недоступна.
   — Почему? Что случилось?
   — То, как призывали дух Скотта в Мелроузе, как с ним обращались, имело куда более разрушительные последствия, чем я предполагал, — прямо сказал Адам. — Это полное разрушение личности. На всех уровнях.
   — Но разве она не вышла из комы? — спросил Перегрин.
   Адам позволил себе устало улыбнуться, мотнул головой и прижался лбом к холодному стеклу стакана.
   — Если бы все было так просто, Перегрин, — пробормотал он. — В медицинском смысле девочка находится в сознании, но почти в кататонии. Это классические реакции аутизма — точнее, отсутствие реакций. Нет, ее личность разрушена на всех уровнях. Я знаю точно. Я там был.
   Перегрин в замешательстве нахмурился — да и вид изможденного Адама вызывал у него жалость, — но прежде чем он успел задать новый вопрос, официант принес виски. Он рассеянно поблагодарил его, механически отпил, встрепенулся и с уважением посмотрел на стакан.
   — Ого! — заметил он, любуясь игрой света в янтарном напитке. — Чистый ячменный?
   — “Мак-Аллан”, — кивнул Адам. — Так вы хотели что-то спросить?
   Перегрин сделал еще глоток и кивнул, покачивая стаканом.
   — Вы сказали, ее личность разрушена — но разве личность Майкла Скотта, с которой мы имели дело, не является самостоятельной?
   — Да, но не забывайте, что я сравнивал личности последующих воплощений с масками, — ответил Адам, слегка понизив голос: их беседа приобрела слишком специфический характер. — Дух есть воплощение непреходящего, бессмертного — того, что носит маску каждой последующей инкарнации. Однако чистый дух, если только он не достиг исключительного совершенства, не может общаться с людьми во плоти иначе как посредством данной ему маски — нынешней или одной из предыдущих. Я вынужден констатировать, что все маски, в которые воплощался когда-либо дух, ныне занимающий тело по имени Джиллиан Толбэт, разрушены — включая маску Майкла Скотта. До тех пор пока по меньшей мере эта маска не будет вновь собрана воедино, мы не сможем получить никакой новой информации о Майкле Скотте.
   Глаза Перегрина за стеклами очков изумленно округлились.
   — Неужели вы ничего не можете сделать, чтобы это исправить?
   — В ближайшее время ничего, — вздохнул Адам. — Я предложил перевести Джиллиан ко мне в качестве моего личного пациента. Если ее родители решатся воспользоваться моими услугами, шансы на успех еще остаются. В противном случае…
   Он пожал плечами и сделал большой глоток из своего стакана. Взгляд Перегрина посуровел.
   — Те, кто в этом виноват, — произнес он, помолчав, — это те, кто раскопал могилу в аббатстве, так ведь? Те, кого я рисовал?
   Адам угрюмо кивнул. Художник чуть подался вперед.
   — Раз так, Адам, мы должны найти их, — прошептал он. — Такое никак нельзя простить!
   Адам снова кивнул:
   — Вот и я так считаю.
   — Тогда, что нам делать дальше? — спросил Перегрин.
   — Что касается сегодняшнего вечера — как следует пообедать и лечь спать пораньше. А завтра утром я предлагаю нанести визит в Шотландское географическое общество, правление которого — как бы нелогично это ни звучало — размещается здесь, в Лондоне.
   Перегрин нахмурился:
   — Вы думаете, у них найдутся документы, которых нет у Роули в Британском музее?
   — У них собраны самые разные документы, — ответил Адам. — Во всяком случае, такие, из которых мы узнаем о древнем королевстве Росс все, что возможно на сегодняшний день.

Глава 15

   Меньше чем через сутки на острове Скай, в замке, на протяжении семи веков служившем родовым гнездом клана Маклеодов, нынешний Маклеод как раз посвящал очередную группу туристов в славную историю клана. Сам Финли Маклеод не был главой клана, но гордился тем, что входил в число самых близких сподвижников главы — в старые времена его должность назвали бы ординарцем.
   В наши дни ординарцы редко носят оружие — разве что в самых торжественных случаях, — однако Финли доводилось браться за оружие по приказу своего господина — это было в годы Второй мировой войны. До сих пор в его колене засел осколок немецкого снаряда, так что в сырую погоду ему приходилось ходить, опираясь на трость.
   В последние годы Финли и его жена вышли на пенсию и работали теперь смотрителями замка, помогая по хозяйству во время приездов главы клана в свою резиденцию. На протяжении туристского сезона они также подрабатывали в качестве гидов, особенно ближе к осени, когда нанятые на лето сотрудники разъезжались по домам, а число посетителей редело. В этот день Маргарет сидела за стойкой при входе, а Финли находился в гостиной. Глава же пребывал в Америке, на одном из съездов шотландских кланов. Его ждали домой на следующей неделе.
   Когда в гостиную начали заходить посетители из следующей группы, Финли перебрался на свое обычное место рядом с эркером и смахнул несуществующую пыль с крышки безендорфского рояля. В предыдущей группе большинство составляли японцы с дорогими фото— и видеокамерами, но с весьма зачаточными познаниями в английском. Вновь прибывшие представляли собой обычную смесь западноевропейцев, в основном англичан и шотландцев; впрочем, американцев тоже хватало.
   Финли любил свою работу. Ему нравилось общаться с людьми, нравилось угадывать происхождение того или иного посетителя, особенно если это удавалось ему прежде, чем тот выдавал себя произношением. За несколько лет он научился, например, почти безошибочно отличать американцев по их одежде: те, что постарше, одевались в новенькие лондонские плащи с шарфами в клетку; молодые же предпочитали кроссовки, рюкзачки и стеганые куртки-пуховики.
   Финли нравились американцы, даже несмотря на то, что некоторые из них были, по местным меркам, слишком шумны и бесцеремонны. Многие приезжали сюда в поисках своих корней — собственно, именно поэтому работающие в замке носили тот или иной предмет клановых цветов Маклеодов. Маргарет и две другие женщины, например, щеголяли сегодня яркими желто-черными бантами под названием “Громкий Маклеод”, приколотыми к плечу традиционными серебряными булавками с украшениями из дымчатого топаза или агата.
   Сам Финли предпочитал зеленый тартан, известный как Маклеоды из Маклеодов. Он обратил внимание на то, что многие посетители из последней группы носят галстуки или шарфы этой расцветки. Стоило одному из них ожидающе посмотреть в его сторону, как Финли осторожно прокашлялся и заложил руки за спину, приготовившись к обычной процедуре.
   — Добрый день, леди и джентльмены. От имени нашего вождя рад приветствовать вас в замке Данвеган. Мы с вами стоим сейчас в гостиной — одном из самых древних помещений замка. Глядя на отделку георгианской эпохи, в его возраст не очень чтобы верится, но стоит вам пройти вот в эту дверь и свернуть за угол, — он махнул рукой влево, — как вы сможете заглянуть в старую темницу-“бутылку”, а уж ее вряд ли отнесешь ко временам Георга. Не буду занимать ваше время байками про вещи, о которых вы и сами можете в путеводителе прочитать, но буду рад показать вам на самое, быть может, ценное сокровище клана Маклеодов, что в этой самой комнате и хранится: am Bratach Sith, Знамя Фейри.
   Он ткнул пальцем в стену между двумя обращенными к морю окнами — и взгляды всех присутствующих тотчас обратились к висящей на ней старинной раме, впечатляющему изделию из позолоченного дерева, приблизительно трех футов в ширину и четырех в высоту.
   Само знамя представляло собой полуистлевшую, пожелтевшую от времени паутину, на которой сохранились лоскутки коричневого и алого шитья. Чтобы предотвратить дальнейшее тление, знамя хранилось под стеклом на подкладке из серого холста. Рама занавешивалась тяжелыми портьерами темно-оранжевого цвета; еще одна полоса такой же ткани скрывала раздвигавший их механизм. Как праведный пресвитерианин, Финли был бы глубоко уязвлен одним лишь намеком на святотатство, хотя не находил совершенно ничего странного в том, что выставленный флаг весьма и весьма напоминал церковную святыню.
   — Что до того, как Знамя Фейри попало к Маклеодам, говорят разное, — продолжал Финли; голос его понизился почти до благоговейного шепота, а посетители подтянулись посмотреть на флаг поближе. — Кто-то из историков верит, будто это всего только боевое знамя Харальда Хардрады, захваченное у него в битве при Стамфорд-Бридж и доставленное в Скуа. Другие говорят, будто это сарацинский флаг, захваченный в Крестовых походах и привезенный из Святой Земли.
   Кое-кто из посетителей согласно закивал: та часть рисунка, которую можно было еще разглядеть сквозь стекло на полуистлевшей ткани, напоминала восточные узоры.
   — И все же Маклеоды держатся того, что происхождением Знамя не с этого мира, — продолжал Финли, — но что это подарок фейри своему возлюбленному, главе клана Маклеодов. Сказано, что его преемники смогут еще трижды развернуть это знамя, когда клан попадет в беду, — и тогда фейри придут им на помощь. Легенды говорят, что его уже разворачивали дважды и что фейри являлись, так что можете представить, как осторожно каждый новый вождь должен решать, ему ли разворачивать Знамя в третий и последний раз.
   — Ерунда какая! — буркнул откуда-то из задних рядов мужской голос, на что тут же ответил другой, женский:
   — Заткнись, Джордж! Я хочу услышать, как фейри сделали такой подарок.
   Финли терпеливо улыбнулся. Пообщавшись с публикой почти четверть века, он давно уже научился справляться с такими ситуациями.
   — Как оно бывает со старыми преданиями, историй о том, как так вышло, что фейри подарили нам флаг, тоже несколько. Что до меня, мне больше всего по душе та, что рассказывает, как глава клана Маклеодов влюбился в одну хорошенькую фейри, а она — в него. И хоть обе семьи противились их браку, все ж им пришлось уступить — с одним только условием, что фейри останется со своим мужем всего лишь на год или до тех пор, пока не родит ему наследника.
   Ну, глава клана и его подруга-фейри, они были и этому рады, и как раз на исходе года родила она ему сына. А потом пришел ей черед возвращаться к своему народу — аккурат по Мосту Фейри, что и поныне можно видеть к северу от замка.
   А в замке устроили праздник по поводу рождения наследника. Нянька оставила его спать в башне — вы там уже были, — а сама пошла танцевать. Ну, так уж вышло, что младенчик сбросил свои пеленки и давай реветь. Нянька его не услыхала, а вот мать — сразу. И такова была ее любовь к сыну, что она вернулась по Мосту Фейри утешить его да завернула в свою шаль, чтоб обогреть. Она ушла прежде, чем вернулась нянька, но уж откудова шаль взялась, это всем было ясно. Вот так оно и вышло, что клан Маклеодов заполучил Знамя Фейри… если верить преданию, конечно.
   Его рассказ вызвал кое у кого из посетителей ожидаемый смешок, а американцы придвинулись к деревянной раме еще ближе, чтобы как следует рассмотреть знамя. С ними за руку подошел мальчик лет десяти.
   — Извините, сэр, — нерешительно пробормотал он. — Но сами-то вы ведь не верите в то, что этот флаг подарен фейри, ведь нет?
   Финли наклонился к нему и нахмурился.
   — Что, ты не веришь в фейри, парень? — спросил он. Мальчик все так же нерешительно пожал плечами. Финли кивнул:
   — Понятно. Ну, не мое это дело говорить, кому и во что верить, но одно скажу. Знамя Фейри, откудова бы оно ни взялось, хранит клан Маклеодов. Во Вторую Мировую многие из молодых Маклеодов носили с собой фотокарточку Знамени Фейри на удачу. И знаешь что? Все до одного вернулись домой.
   Глаза у мальчика сделались большими-большими от удивления; это произвело впечатление даже на его родителей.
   — Это правда? — спросил отец.
   Финли с улыбкой полез в карман, не спеша достал бумажник, а из внутреннего кармашка бумажника извлек пожелтевшую, с обтрепанными краями фотографию Знамени.
   — Меня моя карточка домой вернула, — негромко произнес он, показывая ее всем. — Вот почему я считаю большой для себя честью охранять Знамя. — Он махнул рукой через плечо и осторожно убрал фотографию на место. — Хотите верьте, хотите нет, только что до меня — я знаю, что Знамя это подарили нам фейри.
   Эта фраза, как всегда, послужила сигналом к окончанию беседы; бросив на Знамя последний взгляд, троица направились к выходу следом за остальными. Их место заняли другие, однако по мере приближения к закрытию количество людей неуклонно уменьшалось. Покосившись на часы, Финли убедился, что Маргарет уже пятнадцать минут как пропустила последних на сегодня посетителей.
   Часы над камином пробили пять. Финли услышал в гостиной шаги последней группы и встретил их у дверей вежливо, но так, чтобы у них не возникло желания слишком задерживаться. Они осмотрели темницу, потом еще два выставочных зала и в конце концов спустились в вестибюль к магазину сувениров.
   Теперь до Финли доносился снизу лишь приглушенный шум голосов, но и тот стих, когда за ними закрылась входная дверь. Удостоверившись, что последний посетитель покинул замок, Финли не спеша обошел гостиную еще раз, проверил, все ли на месте, и, обойдя рояль, запер окно в левом эркере. Лет пятьдесят назад после серьезного пожара в замке на стену здания повесили стальную пожарную лестницу, спускавшуюся на орудийный двор, — давным-давно здесь размещалась артиллерийская батарея, которая защищала замок Данвеган от нападения с моря. Нормы пожарной безопасности требовали держать запасной выход открытым в часы посещений, однако на ночь его всегда запирали от грабителей. Ну, разумеется, тем пришлось бы сперва одолеть стены замка…
   Как бы то ни было, за несколько десятков лет у Финли Маклеода вошло в привычку проверять все запоры на окнах, так что он почти механически задвинул щеколду и задернул шторы эркера.
   Впрочем, Знамя Фейри требовало совсем другого, сознательного обращения. Придвинувшись к стеклу почти вплотную, старый Финли выпрямился по стойке “смирно” и вскинул правую руку в четком армейском салюте. Прежде чем опустить ее, он постоял немного, вспоминая пожелтевшую фотографию в бумажнике.
   Прежде чем задернуть на ночь тяжелые портьеры, защищавшие Знамя от света, пока замок закрыт, он поцеловал кончики пальцев и осторожно коснулся ими правого нижнего угла рамы. Многолетнее поклонение Финли оставило след: позолота в этом месте чуть стерлась; он улыбнулся и задернул бархат. У выхода он в последний раз оглянулся, выключил свет и спустился в вестибюль.
   Маргарет еще сидела за стойкой билетера и подсчитывала дневную выручку. При виде него она улыбнулась, подмигнула и предостерегающе подняла палец, чтобы он не сбил ее со счета. Финли кивнул в ответ и направился к ближней скамейке. Однако не успел он сесть, как в дверь вдруг постучали.
   — Эй, есть здесь кто-нибудь? — послышался из-за двери женский голос. — Пожалуйста, откройте мне на минутку!
   В голосе звучало отчаяние. Жена Финли посмотрела на него поверх очков.
   — Похоже, кто-то что-то забыл, — сказала она, чуть нахмурившись. — Посмотри, что ей нужно.
   — Угу, — буркнул Финли и, прихрамывая, пошел к двери.
   Стучавшая в дверь оказалась молодой женщиной — он смутно припоминал ее среди посетителей последнего часа, — неброская внешность, невыразительный костюм из коричневого твида. Собственно, он бы и вовсе ее не вспомнил, если бы не произношение — без малейшего следа какого-либо акцента. Он еще решил про себя, что она, должно быть, из Канады… или американка. Секретарша, наверное, или медсестра.
   Скорее секретарша, подумал он теперь, глядя на ее взволнованное лицо и руки, нервно теребящие ремешок кожаной сумочки. Присмотревшись к ней поближе, он дал ей на вид лет тридцать; темно-каштановые волосы собраны в аккуратный пучок, гладкое лицо — не то чтобы некрасивое, но и красивым не назовешь — частично скрыто под очками в темной оправе. Светлые глаза взволнованно смотрели из-под очков.
   — Ох, слава Богу, вы еще не ушли, — сказала она. — Мне ужасно неловко беспокоить вас, но боюсь, я выронила где-то ключи от машины. Они точно были у меня, когда я входила — я помню, как положила их в сумку, когда покупала билет, — но сейчас не могу найти, а без них я недалеко уеду. Все, что мне приходит в голову, — что они могли выпасть у прилавка с сувенирами… или, может, в гостиной? Я помню, как открывала там сумку, чтобы вынуть путеводитель. Можно сходить посмотреть?
   Она говорила, потихоньку продвигаясь вперед. Прежде чем Финли заметил это, она уже переступила порог и была в вестибюле. Это не очень понравилось Финли, но не может же шотландский джентльмен оставить даму в беде!
   — Ну-ну, не печальтесь, мы сейчас быстро все найдем, — успокаивающим тоном произнес он, покосившись на жену. — Я сам никаких ключей в гостиной не видал, но, может, миссис Маккриммон нашла их внизу. Если они здесь, мы их отыщем, не бойтесь.
   — О, спасибо вам большое! — воскликнула неожиданная гостья. — Нет, правда, мне очень неловко беспокоить вас после закрытия. Не знаю, как это я так оплошала! Обычно я не такая рассеянная.
   — Да не огорчайтесь вы так, милочка, — утешала ее Маргарет. — Я сама теряла ключи раз десять, не меньше. Ступай-ка, Фин, и посмотри, как ей помочь. Я вас здесь подожду, чтоб потом запереть.