Страница:
Елена Леонская
Къ изученію заговора и колдовства въ Россіи.
Изданіе Коммиссіи по Народной Словесности при Этнографическомъ Отд
? л ?
И. О. Л. Е. А. и Э.
***
ЕЛЕНА ЕЛЕОНСКАЯ.
Къ изученію заговора и колдовства
въ Россіи.
В. I.
_______
Типографія Шамординской Пустыни.
1917 г.
3
3
ВВЕДЕНІЕ.
Предлагаемая вниманію читателей работа является попыткою привести въ изв?стность н?которую часть матеріала по заговору и колдовству, относящагося къ XVII в?ку.
Матеріалъ этотъ мало-по-малу собирается въ значительномъ количеств?, благодаря изученію рукописей этого стол?тія, и получаетъ первенствующее значеніе въ ряду записей заговоровъ и колдовскихъ обрядовъ посл?дующихъ л?тъ.
Бо?льшее вниманіе въ нижесл?дующей работ? отдается заговору, какъ литературному произведенію, и колдовской обрядъ привлекается лишь, какъ исходная точка многихъ заговорныхъ формулъ. Психологическія же основы колдовства и заговора не разсматриваются.
5
ЗАГОВОРЪ И КОЛДОВСТВО НА РУСИ ВЪ XVII И XVIII СТОЛ?ТІЯХЪ.
Въ Московскомъ Архив? М. Юстиціи хранится ц?лый рядъ д?лъ, касающихся колдовства и знахарства *) . Эти судебныя бумаги заключаютъ въ себ? во многихъ случаяхъ запись заговоровъ, этого необходимаго орудія в?довства; поэтому он? могутъ служить ц?ннымъ матеріаломъ для исторіи заговора на Руси, особенно для выясненія т?хъ вн?шнихъ условій, въ которыхъ распространялся и развивался заговоръ.
При изученіи вышеназванныхъ судебныхъ д?лъ передъ изсл?дователемъ открывается яркая картина такого быта, необходимою принадлежностію котораго былъ заговоръ. Историческія показанія свид?тельствуютъ о томъ, что съ одной стороны за заговоромъ признавали спасительную силу, избавляющую отъ бол?зни, неудачи и б?ды, и приб?гали къ нему въ различныхъ жизненныхъ случаяхъ; съ другой стороны заговоръ считали опаснымъ, „еретическимъ“ орудіемъ, такъ какъ онъ могъ погубить челов?ка, и потому настаивали на уничтоженіи его въ лиц? его знающихъ. Но какой
6
бы ни былъ заговоръ, его заучивали и употребляли, какъ во спасеніе, такъ и на погибель.
Такимъ образомъ и положительная и отрицательная сторона заговора вызывала желаніе обладать имъ; желаніе это приводили въ исполненіе, всл?дствіе чего заговоръ былъ хорошо знакомъ вс?мъ слоямъ общества; вс? сословія признавали его значеніе и не относились къ нему безразлично. Мало того, что знали заговорныя слова, знали и то, что съ ними должно въ большинств? случаевъ соединяться изв?стное д?йствіе, что н?которые предметы въ связи съ заговоромъ получали благод?тельную или вредоносную силу. Наконецъ, знали и то, что губительный заговоръ могъ издалека настигать свою жертву. Такое знаніе было не только частнымъ, но и общепризнаннымъ. Правительственнымъ требованіемъ было, чтобы, присягая царю, клялись не приб?гать къ заговору и также къ д?йствіямъ и предметамъ, съ нимъ связаннымъ. Въ подкрестной записи еще XVI в. на в?рность царю читается: „Также мн? надъ Государемъ своимъ въ ?ств? и пить?, ни въ плать?, ни въ иномъ ни въ чемъ лиха никакого не учинити и не испортити….на сл?ду всякимъ в?довскимъ мечтаніемъ не испортити, ни в?довствомъ по в?тру никакого лиха не насылати и сл?ду не выимати“ 1) .
Судебныя д?ла посл?дующихъ л?тъ показали, что какъ разъ пища, питье, одежда и сл?дъ челов?ка чаще всего служили проводниками губительной силы заговора. Заговоры передавались изустно, а иногда и посредствомъ письма; какъ т?, такъ и другіе им?ли присущія имъ особенности, по которымъ и опознавались, причемъ опознавались не только св?дущими людьми, но почти каждымъ, услыхавшимъ или прочитавшимъ ихъ: таково было знаніе заговоровъ. Богородицкій попъ Давидъ 2) билъ челомъ царю и великому князю ?еодору Алекс?евичу на Мишку Кир?ева и на жену его Аринку въ порч? его дочерей, указывая, что посл? словъ ея „чтобъ-де бы имъ до замужества т?ми руками ни ткать, ни прясть“ д?вушки забол?ли. Волхвъ-коновалъ Доро?ей
7
Прокофьевъ былъ сожженъ въ сруб? за то, что по свид?тельству разныхъ людей „заговорными словами по в?тру напущалъ“ на царя Петра Алекс?евича въ подмосковномъ сел? Хорошов? 1) . В?ра въ слово была глубока въ народ?; слову приписывали внутреннюю силу, которая могла оказывать вліяніе иногда даже помимо желанія челов?ка, его произносившаго; произносимое же съ изв?стнымъ нам?реніемъ, оно какъ бы усиливалось въ своемъ вліяніи и становилось опаснымъ орудіемъ.
Каковы же были эти устные заговоры, ходившіе въ разныхъ слояхъ русскаго общества въ XVII в?к?? Не было ли какой нибудь опред?ленной разницы между городскимъ и сельскимъ заговоромъ? Судебныя бумаги даютъ н?которую возможность отв?тить на эти вопросы уже потому, что он? подробно описываютъ, въ какой обстановк? и при какихъ обстоятельствахъ произносился тотъ или другой заговоръ, кто и съ какой ц?лью приб?галъ къ волшебной заговорной р?чи, и тщательно излагаютъ ихъ. Эта тщательность записи объясняется т?мъ, что „заговорныя“ р?чи были исходной точкой судебнаго д?ла и возд?йствовали на его окончательное р?шеніе. Если устанавливалось, что заговорныя р?чи были причиною бол?зни или смерти, он? опред?лялись, какъ вредоносныя, и навлекали на знающаго ихъ суровую кару. Но, различавшіеся по своей внутренней сил?, устные заговоры со вн?шней стороны по своему строенію были похожи между собою: по большей части они отличались несложностью содержанія и краткостью изложенія; это простое, но опред?ленное выраженіе какого нибудь желанія, иногда усложненное сравненіемъ: „чтобъ-де бы имъ до замужества т?ми руками ни ткать, ни прясть“ 2) ; „какъ мертвый не вставаетъ, такъ бы онъ не вставалъ; какъ у того мертваго т?ло пропало, такъ бы онъ пропалъ вовсе“; „каковъ-де тяжелъ столбъ, такъ-де бы и попадь? было тяжело“ 3) ; „какъ духъ
8
по св?ту ходитъ, такъ и ты бы отошелъ по св?ту“ 1) ; „какъ люди смотрятся въ зеркало, такъ бы мужъ смотр?лъ на жену, да не насмотр?лся; какъ-де тое соль люди въ ?ств? любятъ, такъ бы мужъ жену любилъ“ 2) . Простота приведенныхъ заговорныхъ реченій заставляетъ предполагать, что многія изъ нихъ составлялись тотчасъ же, какъ только въ нихъ являлась нужда, и представляли собою непосредственное отраженіе того или другого душевнаго состоянія. Такое заговорное реченіе въ большинств? случаевъ связывалось съ какимъ нибудь д?йствіемъ; такъ заговоръ на погибель челов?ка соединялся съ хожденіемъ на могилу за землею: „ходила… Овдошка ночью на погостъ, имала съ могилы землю и ту землю съ приговоромъ давала пить“… 3) „Аринка украла у попадьи кокошникъ да подубрусникъ… свекровья ея вел?ла положить подъ столбъ и говорить: „каковъ-де тяжелъ столбъ, такъ-де бы и попадь? было тяжело“.
Повидимому и д?йствіе при заговор? не отличалось сложностью и совершалось въ узкихъ пред?лахъ повседневнаго быта съ помощью предметовъ, по существу совершенно безопасныхъ. Между т?мъ д?йствіе при заговор?, подобно сопровождающимъ его р?чамъ, по внутреннему своему значенію было опаснымъ и страшнымъ, и трудно р?шить, что пугало больше, слова или д?йствія, совокупность ли ихъ. Н?которые поступки и безъ заговорнаго реченія являлись страшными по ихъ сл?дствію; вышеупомянутый попъ Давидъ такъ жаловался въ судъ: „Объявились у меня…. въ изб? за потолкомъ въ углу заткнуты коренья и земля“… И въ распрос? обвиняемый сказалъ: „Затыкалъ за потолокъ… для того, чтобъ онъ, попъ Давидъ, со всею семьею сохли и отъ той сухотной бол?зни они померли“ 4) . Крестьянинъ идетъ къ воевод? съ жалобой на то, что „…онъ, Тимошка о свадьб? испортилъ его сына .. Мишку .. вышелъ изъ своихъ воротъ
9
и кинулъ подъ него щепку“… 1) . Розыскное д?ло въ Преображенскомъ идетъ по поводу того, что „Петрова-де жена Волынскаго, Авдотья еретица, какъ была вдовою, ходила въ Преображенское… и вынимала Государевъ сл?дъ землю… до перваго до Азовскаго похода по присылкамъ изъ Д?вичья монастыря отъ царевны Софіи Алекс?евны…“ 2) Съ приставомъ приводятъ „разорителя и волшебника“ на Луки Великія, на котораго бьютъ челомъ въ томъ, что онъ„ разорилъ насъ, холопей твоихъ, заломалъ… въ отчемъ… сельц?… рожь“ 3) . Крупное и затяжное д?ло возникаетъ изъ-за того, что дворцовая мастерица Дарья Ламанова „зженныя своей рубашки пепелъ сыпала на сл?дъ государыни царицы и великія княгини Евдокеи Лукъяновны“ 4) , изъ-за чего произошла „въ ихъ государскомъ здоровь? пом?шка“. Несложность волшебнаго д?йства и простота сохранившихся заговорныхъ реченій очевидно могутъ быть объяснены т?мъ, что какъ то, такъ и другое должны были свершаться быстро, украдкою, подъ страхомъ кары: не было времени усложнять д?йствія и р?чи, приходилось выбирать такія слова и совершать такіе поступки, которые своею опред?ленностью и отчетливостью прямо бы вели къ ц?ли.
Но приведенныя краткія заговорныя реченія не исчерпываютъ вс?хъ устныхъ заговоровъ; судебныя д?ла сохранили и такіе, которые отличаются бо?льшею сложностію; такъ, наприм?ръ, записаны при судебномъ допрос? сл?дующіе устные заговоры отъ бол?зни: „На мор?-окіян?, на остров? Буян? стоитъ сыръ дубъ кр?пковистъ, на дубу сидитъ чернъ воронъ, во рту держитъ пузырь и слетаетъ съ дуба на море, а самъ говоритъ: ты, пузырь, въ вод? наливайся, а ты, кила, у него развымайся“ 5) , или: „Утиши самъ Христосъ въ челов?к? бол?знь сію, да Уваръ Христовъ мученикъ, да Иванъ Креститель,
10
да Михайла Архангелъ, да Тихонъ святый“ 1) . Зд?сь мы уже им?емъ одинъ заговоръ, снабженный эпическимъ введеніемъ, другой, облеченный въ молитвенную р?чь; какъ одно, такъ и другое осложненіе указываютъ на изв?стную обработку заговора и позволяютъ предположить, что устныя заговорныя реченія были неодинаковы, и разм?ры ихъ такъ же, какъ обработка, завис?ли, в?роятно, отъ лица и случая. Лица, хранившія заговоры, употреблявшія ихъ и обучавшія имъ, разнообразны. Судебныя д?ла всегда точно обозначаютъ, к?мъ былъ произнесенъ заговоръ и отъ кого онъ ведетъ свое начало, иными словами, возстановляютъ путь заговора. Это возстановленіе производилось допросомъ и пыткою, и показанія, иногда ложныя, всл?дствіе растерянности и страха, въ большинств? случаевъ вскрывали картину распространенія заговора и обрисовывали т?хъ, кто обладалъ знаніемъ волшебныхъ р?чей. Судебныя д?ла XVII в. свид?тельствуютъ, что волшебство и заговоръ не были принадлежностію непрем?нно одного какого-нибудь опред?леннаго круга людей или какой-нибудь отд?льной личности; заговоръ былъ нуженъ и въ город? и въ деревн?, при царскомъ дворц? и въ крестьянской семь?, при удобномъ случа? ему вс? учились, и весьма многіе его знали. Заговоръ хранился въ семьяхъ: мать передавала его дочери, свекоръ или свекровь – нев?стк?, сестра – сестр?; волшебныя слова и д?йствія передавались между односельчанами; иногда учителями были инородцы: „А въ роспрос? Мар?ица говорила… учила-де ее волшебству Шацкаго у?зда села Брехова новокрещенныя мордовки Наровка да Улевка“ 2) . Заговору могъ выучить случайно прохожій челов?къ; „…а съ пытки онъ (Иванъ Мучниковъ) говорилъ….. училъ всякому волшебству на Д ? дилов ?кружечнаго двора голову Микитку Лукьянова крикот? и всякой порч?… На Кашир ?подъячаго Васку Микулина да казачья сына Панку Микулаева икот? и къ женкамъ привороту и всякому волшебству. На Венев ?казака Васка Василевскаго привороту къ женкамъ и всякому
11
волшебству. На Коломн ?посадскаго челов?ка Ивашка Ананьина всякому волшебству. Въ Серпухов ?посадскаго челов?ка Левку Усова да Высоцкаго монастыря служку Якушка Максимова всякому чарод?йству“ 1) . Незнакомые между собою люди могли при случа? выучиться другъ у друга заговору: „…а учился я-де, Терешка, тому дурну на Волг? на судахъ, слыхалъ у судовыхъ ярыжныхъ людей, а на чьихъ судахъ на Волг?, и въ которомъ году, и у кого именемъ хаживалъ, то-де я не помню“ 2) . Бывали и такіе случаи, что кто нибудь придумывалъ заговоръ и пользовалъ имъ, не обучая ему никого: и Нестерка сказалъ: „т?-де стихи даны ему отъ Бога, просто никто-де его, Нестерку, не учивалъ, и людей самъ онъ, Нестерка,… никого не учивалъ“ 3) . Волшебное знаніе давалось вид?ніемъ: „и баба Дарьица въ распрос? сказала: „…і въ церкве-де было ей привид?нье, пришелъ к неі старъ мужъ и сказалъ ей, чтобъ она угадывала всякимъ людямъ, что кому надобно“ 4) . Достаточно составить краткій перечень лицъ, упоминаемыхъ судебными д?лами, какъ хранителей заговорнаго знанія, чтобы уб?диться, какъ оно было распространено въ разныхъ сословіяхъ: дворцовая боярыня, священникъ, скотникъ, боярскій сынъ, работница – вс? запасались волшебнымъ орудіемъ и при случа? пользовались имъ. Къ челов?ку, изв?стному своими волшебными знаніями, шли за помощью люди разныхъ положеній и состояній. Такъ къ баб? Дарьиц? села Володятина, Дмитровскаго у?зда, изв?стной своимъ искусствомъ ворожить, присылали бояре и ихъ жены и даже, по ея словамъ, „Царь Борисъ ?едоровичъ, какъ былъ в правителех и отъ нево-де присыланъ кней былъ дворянинъ, Мики?оромъ звали, а чей сынъ и прозвище, того не упомнитъ, и тотъ-де дворянинъ загадывалъ быть ли-де Борису ?едоровичу на царстве…“ 5) .
Кром? заговоровъ, выраженныхъ въ опред?ленномъ вид?
12
пожеланія, смыслъ и значеніе заговора им?ли также угрозы и похвальныя р?чи, если ихъ сл?дствіемъ были бол?знь или смерть того, къ кому он? относились. Такія р?чи также заносились въ судебныя бумаги, и на ихъ основаніи строилось обвинительное р?шеніе. Некрасова жена, Дарьица „на того Евтиф?я похвалилася: и сд?лаю де-его такова черна, какъ въ изб? черенъ потолокъ, и согнется такъ, какъ серпъ согнулся“. „И посл? де-той Дарьицыной похвалки тотъ Евтюшка забол?лъ вскор? и три года ходя сохъ и сохши умеръ“ 1) . Та же Дарьица сказала: „что-де ?едька у меня корчится, а и Лукьяну ?едотову сыну корчиться у меня также“, „оборочу-де я ихъ (братьевъ ?урсовыхъ) вверхъ носомъ и будутъ-де они у меня въ четырехъ углахъ…“ ?едька забол?лъ, а братья слегли и, полежавши немного, померли. Похвальбы Дарьицы были точно воспроизведены въ судебныхъ бумагахъ, подобно заговорнымъ реченіямъ. Пом?щикъ бьетъ челомъ царю государю и великому князю Алекс?ю Михайловичу на то, что „похвалялся челов?къ мой Ивашка Рыжій… хотя-де бояринъ мой каковъ нибудь на меня сердитъ будетъ, а я-де поговорю идучи ва с?ни.., а онъ-де мн? ничего не учинитъ…“ 2) Въ этомъ случа? были и похвальба и заговоръ („поговорю“), о которомъ Ивашка на пытк? сказалъ, что наученъ ему С?вскимъ стр?льцомъ.
Устную заговорную р?чь все таки было трудно записать въ судебную бумагу, такъ какъ обвинитель не всегда ее помнилъ, а обвиненный не всегда въ ней признавался; поэтому часто въ судебныхъ спискахъ излагается какое нибудь д?йствіе, признанное колдовскимъ безъ передачи „еретическихъ“ р?чей: „А въ распрос? Мар?ица говорила: свекру своему Харитону и свекрови Малань? и мужу своему ?еодору въ постелю клала уголь, да глинки кусокъ, да съ конопли лычка и мышь мертвую и всякаго хл?ба зерна….. чтобъ до нея свекоръ и свекровь и мужъ были добры“ 3) . Въ приведенномъ прим?р? можно вид?ть, что самые незамысловатые
13
предметы прібр?тали знач?ніе волшебныхъ, очевидно всл?дствіе соединенія ихъ съ заговорными словами. Н?которымъ травамъ и корнямъ усвоялись таинственныя силы, о чемъ знали многіе и пользовались этимъ „Ходилъ онъ, Тимо?ей, за Москву-р?ку, за Воробьевскую рощу …и вырылъ два корешка травные …далъ …и сказалъ: буде кто т? корешки носитъ при себ?, и до того люди добры бываютъ“ 1) . Было ли въ томъ и другомъ случа? нужно какое либо заговорное реченіе, судебный списокъ не говоритъ: очевидно воровскія р?чи зд?сь не были узнаны. Но если трудно уловимый устный заговоръ все-таки не могъ совершенно изб?жать закр?пленія своего на столбцахъ судебныхъ д?лъ, то т?мъ бол?е не удавалось это заговору, хранившемуся въ письмени. Его легче было захватить у обвиненнаго, разсмотр?ть и описать. Поэтому-то св?д?нія о письменномъ заговор?, получаемыя изъ списковъ судебныхъ д?лъ, въ достаточной м?р? полны и разнообразны. Прежде всего изъ судебныхъ списковъ мы знакомимся со вн?шнимъ видомъ „воровскихъ писемъ“, – такъ обычно выражаются судебныя д?ла XVII в. Описаніе дается тщательное. Это или столбцы, или листки, или тетради бумаги разнаго разм?ра; тетради во многихъ случаяхъ переплетались въ кожу или обшивались ею. Запись зачастую снабжалась рисунками, очевидно, им?вшими связь со словами. „На тетрадкахъ изображенные кресты осьмиконечные и четвероконечные, и зміи и протчее“ 2) . „Тетрадь въ полдесть ..на последнемъ листу написанъ крестъ вкругу, а втомъ кругу и около писано: святый Боже, святый Кр?пкій, святый Безсмертный, помилуй насъ ….„въ письмахъ заговоръ на столбц?… Русскаго письма Полского нар?чія 3) „тетрадка въ четверть, въ ней писанныхъ пять листовъ, а писано статейками строки по три и по четыре, знатно гадательныя р?чи, а на поляхъ противъ т?хъ статеекъ писаны въ графицахъ оники маленкіе по дв?надцати и больши и меньши… писаны заговорныя
14
и приговорныя р?чи… шесть столпцевъ большихъ, да три по четверти столпца, да пять столпцовъ на сдирк? писаны… приличныя къ ворожб? р?чи“ 1) . Описавъ вн?шность „воровского письма“, приказный дьякъ переходилъ къ содержанію и давалъ ему опред?леніе, при чемъ не ошибался въ описаніи рукописи; онъ точно различалъ, которая литературнаго, л?чебнаго, заговорнаго или просто безсмысленнаго содержанія. „А по досмотру въ той книжке писано о Бове королевиче…“ 2) „въ т?хъ его Петровыхъ письмахъ написано нел?по жъ“ 3) . „Во 2-мъ письм? знатно заговоръогражаютъ его ангелы Михайло и Гавріилъ тыномъ жел?знымъ отъ земли до небеси. А къ чему тотъ заговоръ, того познать не почему, потому что конца не дописано“ 4) . Очевидно дьякъ судитъ о заговор? по вн?шнему строенію р?чи. Особенности вн?шняго построенія заговоровъ настолько были хорошо знакомы, что если он? прим?нялись къ произведенію другого характера, то тотчасъ же распознавались: „…писанъ сонъ Богородицы заговоромъна имя его же попа Андрея“ 4) и тотчасъ же приводятся т? слова, которыя придаютъ написанному заговорный отт?нокъ.
Не одни дьяки ум?ли различать и опред?лять „воровскія письма“, съ ними были знакомы люди разныхъ сословій и при случа?, подобно приказнымъ дьякамъ, безошибочно опознавали ихъ. У садовниковой жены ?едорки 15 л?тъ въ коробь? лежала неизв?стно к?мъ подкинутая тетрадка въ 15 листовъ небольшихъ, обшитая въ кожицу, и что въ ней было написано, ?едорка не знала, но вотъ въ „великій постъ въ дому мужа ея мололъ солодъ гулящій челов?къ Ивашко и, увидя тетрадку, посмотр?лъ, отдалъ и сказалъ: „б?да-де твоя, что ты такую тетрадку у себя держишь, не бралъ-ли де кто у тебя ее списывать: и буде не бралъ и ты-де ее брось или сожги; а буде ее кто бралъ и списывалъ, и теб?де того д?ла просто поставить нельзя, возв?сти-де про то
15
отцу своему духовному, это-де д?ло страшное…“ 1) „въ прошломъ во 178 году билъ челомъ и изв?щалъ Иванъ Леонтьевъ сынъ Лаптевъ; поднялъ онъ, Иванъ, на дорог?, къ Никольскому письма вражьи“ 2) . Не умножая прим?ры, можно сказать, что письменный заговоръ былъ не мен?е устнаго хорошо изв?стенъ въ XVII в. людямъ различныхъ слоевъ общества, и его боялись настолько, что всякій исписанный клочекъ бумаги, а т?мъ бол?е письмо, тетрадь являлись поводомъ къ обвиненію челов?ка въ волшебств?:“… „привелъ на Елецъ въ приказную избу губный ц?ловальникъ… челов?ка съ книжкою… и тотъ приводный челов?къ съ тою книжкою… роспрашиванъ“ 3) . Написанный заговоръ зашивали въ шапку носили на себ?:“… „а онъ-де, Андрей, т? письма, зашивъ въ шапку, носилъ съ собою для того, чтобы ему отъ людей во всякихъ д?лахъ было счастье…“ 4) „а была-де та книжка на немъ, Гаврилк?…“ 5) . Письменные заговоры отнимались у обвиненныхъ и прикладывались къ судному д?лу, но такъ какъ окончательный приговоръ обрекалъ ихъ на уничтоженіе, то значительное количество ихъ (судя по д?ламъ о волшебств?) пропало безсл?дно. Обычное заключеніе, р?шавшее судьбу писаннаго заговора, было таково: „а воровскія письма его руки сжечь у него на спин?, чтобы впредь неповадно было такимъ воровскимъ заговорамъ учиться и писать“. Лишь случай, какъ наприм?ръ въ д?л? № 1133 Приказнаго стола, сохранилъ какимъ то образомъ точныя записи заговоровъ, сд?ланныя разными почерками, на разныхъ по разм?ру листкахъ бумаги. Н?которые заговоры сохранились въ столбцахъ, переписанные дьяками 6) , или же изложенные ими въ косвенной р?чи, или просто перечисленные по
16
содержанію 1) . Обладаніе письменными заговорами влекло за собою различныя наказанія, включая сюда и сожженіе виновнаго въ срубъ, и все таки, не смотря на страхъ тюрьмы, кнута, смерти, „воровскими письмами“ пользовались широко и списывали ихъ для своего употребленія при всякомъ удобномъ случа?. „А съ пытки Петрушка Поповъ… говорилъ… что то воровское письмо писалъ со словъ гулящаго челов?ка Артюшки Плохова на имя Петрушки Карн?ева у брата его… въ бан?“ 2) . „И тотъ волшебникъ, Прохорка Козариновъ, въ распрос? сказалъ… что-де писалъ… волшебное письмо онъ, Прохорка, у того у Левки“ 3) . Мишка Свашевскій… „списывалъ… т? черные книги съ т?хъ книгъ, каковы были у боярина у Артемона Серг?евича Матв?ева“ 4) …„а на Тул? де-онъ, Павелъ о приворотномъ письм? въ распрос? сказалъ, то-де письмо его руки выписалъ онъ изъ розыскнаго д?ла Алекс?евыхъ людей Тараканова изъ распросу Минки Буслаева съ товарищи, которые въ 720 г. по розыску кажнены смертью“ 5) . Судебное сл?дствіе, стараясь дознаться, откуда списанъ тотъ или другой заговоръ, привлекало къ допросу многихъ людей, и изъ показаній ихъ отчетливо выясняется, что „еретическія письма“, подобно устному заговору, распространялись среди самаго разнообразнаго общества и иногда совершенно случайно попадали въ руки обвиненныхъ. Начиная съ боярина и кончая гулящимъ челов?комъ, каждый могъ им?ть „воровское письмо“ и употреблять его по своему усмотр?нію. Изъ судебныхъ бумагъ можно вид?ть и то, что въ н?которыхъ случаяхъ устный заговоръ ложился въ основу письменнаго. Заговоръ записывался со словъ, а потомъ уже переписывался и хранился не въ памяти, а на бумаг?: „да у него жъ Артюшки т?мъ заговоромъ учился заговаривать Козельскаго у?зда села Коробокъ пом?щикъ… Булгаковъ и т? заговоры… списывалъ со словъего, Артюшковыхъ.., а п?ренялъ ли де-онъ…
17
тотъ воровской заговоръ или н?тъ, того онъ не в?даетъ 1) . И этотъ гулящій челов?къ Артюшка (какъ видно изъ д?ла) свои, хранимые имъ въ памяти, заговоры продиктовалъ многимъ, и его „воровскія“ р?чи разошлись уже въ тетрадкахъ и столбцахъ. Въ судебномъ изложеніи обращаетъ между прочимъ на себя вниманіе отм?та „писалъ“ или „писанъ“ заговоръ „на имя такого-то“. Это писаніе на имяявлялось доказательствомъ того, что тотъ, на чье имя былъ писанъ заговоръ, влад?лъ имъ сознательно, т. е. зналъ его значеніе и употреблялъ его съ ц?лію. Когда разсматривали книжку, взятую на Гаврил? Чефраков?, а онъ отрицалъ свои „воровскія“ знанія и употребленіе этой книжки съ опред?ленными нам?реніями, однимъ изъ оправдательныхъ обстоятельствъ явилось то, что… „писался въ т?хъ заговорныхъ р?чахъ рабомъ Божіимъ „Андрей“, а въ иныхъ во многихъ м?стахъ… имя перечищивано и приписывано имя Родіоново“. Отсюда понятно, почему пытаемый заявлялъ: „писалъ на одно Петрушково имя Корн?ева, а на Ивашково имя не писалъ“ 2) ,; такимъ заявленіемъ онъ отрицалъ, что онъ распространялъ заговоръ. Грамотность являлась проводникомъ письменнаго заговора, а такъ какъ въ XVII в., по словамъ академика А. И. Соболевскаго, можно было встр?чать нер?дко грамотныхъ и въ крестьянской сред?, не говоря уже о служилой и торговой 3) , то д?лается яснымъ, что-для распространенія письменныхъ заговоровъ не было препятствій съ этой ст?роны. Писанный заговоръ продавали; и на судебномъ допрос? обвиняемый оправдывался не только въ томъ, что онъ никого не учивалъ, но и что воровскихъ писемъ „не продавывалъ“ 4) .
Каково же было содержаніе „еретическихъ“ писемъ, распространявшихся на Руси въ XVII в.? Судить о точномъ содержаніи заговоровъ по судебнымъ бумагамъ трудно, такъ какъ подлинники въ большинств? случаевъ сжигались, и