Страница:
Несмотря на то что они только что вышли из-за стола, оба не могли удержаться и остановились возле старушки, которая готовила маисовые лепешки. Эмили и Джош съели по Лепешке, потом пошли дальше по базару. В стороне сидела на земле, поджав под себя ноги, старая индианка, а рядом лежало одеяло, на котором были разложены бирюзовые и серебряные вещицы. Джош купил Эмили прелестную брошку, и когда он прикалывал ее к платью девушки на груди, они пристально посмотрели друг другу в глаза.
— Мой отец оплатил и это? — спросила она его еле слышно.
— Нет, — просто ответил он, не отводя глаз.
«Наверное, так ведут себя влюбленные», — подумала Эмили. И на несколько драгоценных мгновений она и в самом деле почувствовала, что они двое юных влюбленных, а не непримиримые соперники.
Колокольный звон, донесшийся до них со стороны церкви, напомнил им о времени.
— Пожалуй, нам лучше вернуться к поезду, — сказал Джош. — А то он уедет без нас.
Она взглянула на него. И заметила в его глазах то же сожаление, которое испытывала и сама: каникулы кончились, и суровая реальность окружающего мира снова наступает на них.
— Это будет просто ужасно, если поезд уйдет без нас, не так ли, детектив Маккензи?
Джош не ответил, и они повернули назад к вокзалу.
— Какой интересный город, — заметила Эмили, когда они шли к станции. — Очаровательная смесь испанской, индейской и английской культур.
— Думаю, эти слова справедливы для большинства городков этой местности. Над этим развевались один за другим четыре флага, с тех пор как его основали: испанский, мексиканский, флаг Соединенных Штатов и даже, ненадолго во время Гражданской войны, флаг Конфедерации.
Вскоре после того, как они заняли свои места, паровоз дал предупреждающий свисток, созывающий отставших пассажиров.
— Все на месте, — объявил кондуктор, и через несколько минут поезд с пыхтением покинул город.
Поезд бежал по рельсам, пересекающим пустынное плато. На западе возвышались горы Сандиа. Эмили встрепенулась, увидев в окно нескольких ковбоев, пасущих стадо быков.
— Вы когда-то были ковбоем, Джош?
— Конечно. В Техасе это справедливо по отношению к большинству мужчин. Когда мужчины уходили на войну, они отпускали свои стада, потому что женщины не могли бы заботиться о них и о земле тоже, Почти пять лет стада паслись на свободе, пока оставшиеся в живых мужчины не вернулись с войны.
— А что случилось, когда мужчины вернулись обратно?
— Пока стада бродили на свободе в зарослях, они сильно размножились. Если на скотине не было клейма, корову никто не мог брать. Поэтому мужчины согнали скот в стада и сделались ковбоями. За годы, которые прошли с тех пор, техасские ковбои перегнали четыре миллиона молодых бычков из Рио-Гранде в Скалистые горы.
— Я читала об этих перегонах скота, — сказала Эмили. — В моем представлении это выглядело так героически и опасно — гнать сотни длиннорогих животных на сотни миль, через бурные реки, через пустыни, через индейские территории…
— Не обращая внимания на погоду, которая могла меняться от одуряющей жары до снега, на грозы с молниями и градом. И еще не забывайте про змей и диких животных — волков, ягуаров, медведей, — а также про зверей человеческой породы — дезертиров обеих армий, разбойников и джейхакеров.
— Кто такие джейхакеры?
— Это банды в Канзасе, выступающие за Штаты. Джейхакеры попытались обвинить техасцев, которые воевали на стороне Конфедерации, в том, что они бесплатно гонят свой скот через Канзас. Если техасцы не платили, то дело обычно кончалось вооруженными схватками. Они нападали и на моего отца и дядьев.
— И что же случилось?
Джош посмотрел на нее и усмехнулся:
— Если бы вы были знакомы с моим отцом и дядьями, то не задавали бы этого вопроса.
Эмили вздохнула, захваченная героизмом прошедших дней.
— Страна росла, ее население увеличивалось и нуждалось в мясе. Несмотря на все эти опасности и благодаря героическим техасцам нация была накормлена. Неудивительно поэтому, что вы, техасцы, так гордитесь своим прошлым.
— В прошлом не только перегоны скота, Эми. Мы в одиночку сражались за нашу независимость. — Его глаза сверкнули гордостью. — Мексиканцы в Аламо и Сан-Джасинто, команчи и апачи все еще живут вокруг нас. Никто не помогал нам защищаться от них, мы создали отряды техасских рейнджеров, которые поддерживали соблюдение законов на территории штата и обороняли наши границы. Вот поэтому мы называем себя штатом Одинокой Звезды. Попробуйте представить теперь, что произошло с приходом в эти места поездов. Это помогло немного увеличить численность населения не только в Техасе, но и по всей стране. В один прекрасный день стада перегнали в Канзас, и по железной дороге бычков отвезли в Чикаго на бойни, а сюда, на Средний Запад, привезли калифорнийский виноград, овощи из Висконсина, зерно из Айовы и персики из Джорджии, все развезли по стране. — Он широко улыбнулся. — А что самое главное — благодаря этой железной дороге на Западе появились «Гарви герлз».
Однако мысли Эмили все еще были заняты легендарными перегонами скота.
— Я допускаю, что приход в эти места железной дороги сыграл значительную роль, но все же мне кажется, что перегоны стад представляли собой грандиозное зрелище.
— Я принимал участие в одном таком перегоне, когда был молодым.
Ее глаза заинтересованно сверкнули.
— Правда? Вы мне обязательно должны рассказать об этом.
— Ну да, когда отец нашел меня в Мексике, он взял меня в Калифорнию и стал там шерифом в Стоктоне.
— А что сталось с вашими дядьями?
— Они потеряли друг друга, разъезжая туда-сюда. Оба они охотились за бандитами, которые убили мою мать и бабушку, особенно за главарем, которого звали Чарли Уолден. Отец занимался тем же самым, потому что он слышал, что банда Уолдена орудует в Калифорнии, но у него руки были связаны — ведь он должен был заботиться обо мне. Он не мог жить в седле, как дядюшка Флинт и дядюшка Клэй. Тогда-то ему и пришла идея обратиться в брачное бюро.
— Вторая жена вашего отца была из брачного бюро! — воскликнула Эмили. — О, с этого момента все становится гораздо интереснее.
— Ну конечно, нет. Матушка заняла место женщины, за которой отец едва успел послать. — Джош улыбнулся. — Но это совсем другая история. Отец арестовал ее, надеясь, что этим заставит ее остаться при мне нянькой. Мне тогда было шесть лет. Да, помнится, я не рассказывал вам о том, как они влюбились друг в друга, а потом поженились.
— Как все интересно! — воскликнула Эмили. — Но когда же случился тот перегон скота?
— После того как Чарли Уолден выстрелил моему отцу в спину.
— Выстрелил в спину?!
— Это еще одна история, — небрежно ответил Джош. — Мои дядья услышали об этом и появились у нас, мы собрались и направились обратно в Техас. Они сорвались с места, чтобы идти по следу Чарли Уолдена, а тем временем матушка и отец поддерживали в порядке ранчо. Отец пас стадо, но Техас был тогда страшно беден — он еще не оправился после войны. Отец слышал, что в предыдущие годы один из хозяев ранчо перегонял стада в Канзас и выручил за это большие деньги, поэтому он подговорил дядьев попытаться сделать то же самое. Мне было семь лет, и я никогда не забуду этого. Для безопасности отец не стал оставлять нас одних, даже матушка не осталась.
Джош улыбнулся той особенной улыбкой, которая всегда появлялась на его лице, когда он упоминал о ней. Эмили было ясно, как сильно он преклоняется перед женщиной, которая воспитала его.
— Там были отец, матушка, дядя Клэй, Мод Маллон, дядюшка Флинт, тетушка Гарнет, — но она не родная тетка мне. Дядюшка Флинт спас се от резни, когда на них напали команчи. — Его смешок заставил Эмили поежиться. — Все знали, что дядюшка Флинт влюблен в нее, хотя он всегда от этого отговаривался.
— Но это совсем другая история, — добавила Эмили, улыбнувшись.
В его глазах засверкали смешинки.
— О, это наглая ложь!
— Ну хорошо, вернемся к перегону скота. Так кто же еще был с вами?
Улыбка исчезла с его лица.
— Да, еще были Джей и Джеб Бонн, близнецы.
— Вы сказали «были», — заметила она осторожно, подозревая что-то зловещее.
И снова его глаза стали жесткими.
— Да, Чарли Уолден поймал их, когда они отъехали от стада, и жестоко расправился с ними. — Джош помолчал несколько секунд, потом продолжал: — Тем не менее моя семья сумела прогнать стадо до Канзаса. Мать, эта замечательная женщина, скакала верхом наравне с мужчинами, выполняла всю мужскую работу, отбивала атаки индейцев и джейхакеров и каждую ночь ложилась спать совершенно разбитая. Но никто не жаловался. Моя семья, мои дяди и тети — это самые мужественные люди, каких я когда-либо встречал. Они, возможно, не семи пядей во лбу, и не по их приказу крутится мир, но все, что бы они ни делали, всегда выше всяких похвал.
— Вы говорите о них с такой гордостью, — сказала Эмили. — Как приятно, должно быть, вырасти в семье, в которой все так любят и уважают друг друга.
— Странно, я никогда об этом не задумывался. Так всегда было, и я воспринимал это как само собой разумеющееся.
Эмили удивилась, заметив где-то в глубине его глаз, что ему как будто стыдно за что-то перед ней.
— У меня в жизни тоже были препятствия, Эми. Я безмерно уважал своего отца и дядьев, все время чувствовал, что никогда не смогу дотянуть до их уровня.
Значит, и у Джоша Маккензи была своя ахиллесова пята. Это знание должно было бы доставить ей удовлетворение, но вместо этого она опечалилась. Эмили подумала о молодом человеке, который никогда не ощущал себя достаточно уверенным, чтобы пойти по стопам своих родных, которых он любил и уважал.
— С такой наследственностью, Джош, мне кажется, вы должны были просто стараться изо всех сил, — сказала она тихо.
— Или сбежать и поступить на работу в агентство Пинкертона.
Джош отвернулся и уставился в окно. Разговор был окончен. Вскоре день стал клониться к вечеру, и на небе разыгралось еще одно великолепное представление — закат.
— Эти закаты и восходы на Западе, они просто потрясающи! — воскликнула Эмили. Она причесывала волосы, готовясь ко сну. — Если бы я жила здесь, я бы каждый день вставала, чтобы любоваться восходом солнца.
— Хорошо, только не будите меня, если вы решите сделать это завтра утром, — проворчал Джош.
— Вот уж эти мне западные люди, им все достается даром. Вы даже не умеете ценить то, чем владеете.
Он посмотрел на нее сердито.
— Иногда меня поражает высокомерие выходцев с востока. Мой дядюшка Клэй любит рассказывать историю об одном таком восточном выскочке. Он подъехал к одному старожилу, сидящему на веранде сарая, и спросил: «Вы мне не скажете, как проехать в Тумстоун?» Старожил поднял руку и указал на запад. «Вы не можете сказать, сколько это будет миль?» Старожил ответил: «Нет, я никогда там не был». Тогда этот человек потерял терпение. «Тогда можете вы мне сказать, сколько миль до ближайшего города?» Старожил сказал: «Нет, я никогда их не считал». Доведенный до белого каления мужчина заявил: «Вы, как мне кажется, вообще ничего не знаете, не так ли?» Старожил подумал Минутку, потом выпустил струю табачной жвачки на скорпиона, который проползал мимо. «Я знаю, да ведь не я потерялся».
И Джош поднял брови, ожидая ее реакции. Эмили нахмурилась:
— Не вижу никакой связи. Что это имеет общего с утверждением, что восточные люди высокомерны?
— Поймите, мисс Лоуренс, мы, западные, не нуждаемся в восточных, чтобы они указывали нам, как мы счастливы. Почему вы думаете, что мы только и мечтаем, чтобы отсюда уехать и жить где-нибудь в другом месте?
— Я приношу вам свои извинения, — сказала Эмили. Сбросив туфли, она забралась с ногами на верхнюю полку и легла. — Я просто хотела сказать, что завидую вашим родным.
Джош подошел к ней и оперся о полку.
— Вашу левую руку, пожалуйста.
— Что? — спросила она, но подняла руку.
Он крепко обхватил ее запястье и защелкнул на нем наручники. Ее удивление сменилось болью в сердце.
Видимо, это отразилось на ее лице, потому что он сказал:
— Мне очень жаль, Эми, но я не могу оставлять вам ни единого шанса. Я должен быть уверен, что в случае, если я засну, вы не воспользуетесь этой возможностью и не сбежите. Как это случилось в Уинслоу.
— Как я могу убежать из движущегося поезда?
— Вы уж придумаете как, в этом я уверен. — Он вытащил из кармана ключ от наручников. — Если вы дадите мне слово, что не убежите, тогда я их открою.
Но Эмили была слишком опустошена, чтобы снова бросать ему вызов. В самом деле, несмотря ни на что, он был прав. Ей было обидно, что он до сих пор считает ее обманщицей и воровкой. Если бы только ей удалось заставить его поверить, что единственной причиной, по которой она лгала ему, была попытка избежать ареста!
— Я не могу этого сделать, Джош. — Ее глаза наполнились слезами, когда она отказалась от освобождения. — Постарайтесь понять меня: до самого последнего момента я буду делать все возможное, чтобы убежать от вас.
Он печально посмотрел на нее и сунул ключ в карман.
— А вы должны понять, что со своей стороны я обязан предотвратить успешное выполнение ваших планов.
Девушка закрыла глаза, и Джош пристегнул другое кольцо к металлическому бортику полки. Щелчок закрывающихся наручников был оглушающим.
Эмили заснула под звуки дождя, который начал стучать в окно.
Проснулась она с ощущением соленых слез на щеках. Видимо, она плакала во сне. Джош не задернул занавески, когда лег спать, и девушка видела, что дождь кончился. Лунный свет бросал жутковатые тени на стены и потолок, когда поезд мчался сквозь ночь.
Перегнувшись через бортик полки, Эмили разглядела детектива, который спал внизу, вытянувшись на спине.
Ключ к ее свободе был у него в кармане, но как она сможет вытащить его, не разбудив своего тюремщика? С другой стороны, ей нечего было терять. Если Маккензи проснется, то ее положение не станет хуже по сравнению с тем, в котором она находится сейчас.
А если ей удастся, тогда что? Как Эмили сможет соскочить с поезда? Сейчас они должны находиться где-то недалеко от Лас-Вегаса. Если ей как-то удастся выбраться, она была уверена, что может рассчитывать на помощь Розы.
Где-нибудь поезд обязательно замедлит ход, и тогда она сможет спрыгнуть. Все, что ей остается делать, это надеяться, что прежде чем ей удастся осуществить задуманное, Джош не проснется.
Но первым делом надо добыть ключ.
Благодаря своему росту девушка смогла спуститься с верхней полки, несмотря на то что рука ее была прикована к поручням.
Эмили долго смотрела на Маккензи. Его лицо было темным от пробившейся за день щетины, но он выглядел таким мирным и трогательным, что она захотела подойти и погладить его по щеке.
«Как бы я хотела ненавидеть тебя, Джош, но не могу… Все было бы так просто, если бы я могла ненавидеть тебя. Если бы на твоем месте был кто-то другой! Мысль о том, что я должна скрываться от тебя, разрывает мое сердце. Если бы только я была Эмили Лэйн — тогда мы могли бы быть вместе. Но вместо этого…»
Она постаралась отбросить эти малодушные мысли, сделала глубокий вдох и осторожно полезла к нему в карман.
У нее перехватило дыхание, когда рука Маккензи медленно поднялась и охватила ее запястье как клещами.
— Вы хотите вот это? — Он вынул ключ.
Эмили была слишком ошеломлена, чтобы взять ключ. Тогда Джош сам открыл замок наручников. Освобожденная рука упала вдоль тела, зато взгляд девушки был по-прежнему прикован к нему.
Она знала, что может идти, но все еще стояла», наклонившись к Джошу, пригвожденная к месту какой-то дикой страстью, мерцавшей в его глазах. Последние несколько дней она избегала этого взгляда. В такие моменты, как сейчас, вспомнилась та близость, которая была между ними когда-то.
Маккензи отпустил руку Эмили, поднялся и запустил пальцы в волосы у нее на затылке, потом медленно наклонил ее голову к своей, пока их дыхание не смешалось.
— Может быть, на самом деле ты хочешь вот этого? — прошептал он.
Джош притянул ее к себе, и девушка легла на него. О, это было небесное блаженство! Эмили хотела раствориться и утонуть в его мужественной теплоте. Она позволит Джошу делать с ней все, что он хочет, — чтобы он наконец закончил то, что они начали в тот далекий день на берегу прелестного озерка возле Лас-Вегаса. Хотя это может принести ей несчастье. Женский инстинкт подсказывал, что она может потерять всякую надежду ускользнуть от него, если разделит с ним любовь. Эмили жаждала быть его, — но если это случится, то это будет прямой путь в Лонг-Айленд.
Собрав все свои силы, она попыталась ответить:
— Нет, я…
Но Джош оборвал ее, и его губы завладели ее губами. На уровне сознания девушка еще пыталась сопротивляться, но тело призывало ее уступить. Тогда она раскрыла навстречу губы, и возбуждение Джоша передалось ей.
Этот поцелуй был глубоким и страстным и всколыхнул в Эмили желание большего, у нее перехватило дыхание, и она чуть не потеряла сознание, когда Джош наконец отпустил ее. Эмили вздохнула, а Маккензи тем временем стал покрывать ее щеки и глаза быстрыми, влажными поцелуями, каждый из которых был похож на горячие угольки, разжигавшие ее страсть. Затем его восхитительные губы снова завладели ее губами, его язык вторгся в ее рот, сокрушая последние бастионы сопротивления. Его мужской запах, его прикосновения, его энергичная сила — все это сводило Эмили с ума.
Закрыв глаза, девушка отвела голову в сторону, слабо пытаясь освободиться, но это движение лишь позволило Джошу ловко завладеть ее шеей. Он с воодушевлением принял приглашение и расстегнул пуговицы на ее блузке, потом прошелся языком по выпуклостям груди. Ему не терпелось освободить груди Эмили, и он пробормотал ругательство, когда неожиданно встретился с препятствием в виде рубашки. Он дернул ее, и слабые пуговки полетели во все стороны.
Это было ужасно, но это было и восхитительно. Безрассудность Джоша, его нетерпение, его желание заставили все тело Эмили воспламениться. Она никогда в жизни не чувствовала себя более женщиной, чем сейчас.
Девушка затрепетала от восторженного желания, когда Джош ласкал ее груди. Затем он снова завладел ее ртом, ударяя жаром, разжигая страсть. Наконец она инстинктивно раздвинула ноги и почувствовала тяжесть его возбуждения.
Губы Маккензи скользнули по щеке девушки, и он дотронулся языком до чувствительного места возле ее уха. Его теплое дыхание шевелило ей волосы, когда он пробормотал голосом, охрипшим от страсти:
— Я хочу тебя, Эми.
— Да, да, я тоже хочу тебя, Джош. Сейчас, пожалуйста, сделай это сейчас же!
Ее пальцы дрожали, когда она провела ими по его шее и скользнула внутрь рубашки. Эмили быстро справилась с пуговицами, потом ее маленькие нежные ручки прикоснулись к его груди. Джош спрятал лицо между ее грудей, вдыхая ее аромат, потерся заросшими щеками о мягкую кожу, которой раньше никто не смел касаться. Пальцы девушки путались в его волосах, потом она взяла его лицо в ладони и притянула к своим губам.
Повернувшись на бок, Джош подвинул ее так, что они оказались лицом к лицу. Когда он захотел прижать Эмили к себе, ее рука случайно коснулась его обнаженной груди. Услышав, как у Джоша перехватило дыхание, девушка взглянула на него с удивлением. Его лицо сделалось напряженным, он откинул голову, будто сдерживал дыхание и ждал. Неужели это ее прикосновение вызвало такую реакцию? Она медленно провела рукой вниз по его груди, и он всхлипнул. Ее прикосновение вызывает у него такое же мучительное наслаждение, как и его прикосновения возбуждают ее!
Ее собственная страсть вспыхнула с новой силой, когда Эмили сделала это открытие. Другой рукой она погладила Джоша по плечу. Его мускулы дрожали под ее пальчиками. Набравшись смелости, она прижала свои губы к одному из его сосков, и все его тело напряглось.
О, это просто поразительно! Несколько бесконечных мгновений девушка проверяла, пробовала, ударяла его, целовала, пока наконец он громко не застонал. Каждый щипок, каждый укол, каждый удар ее языка разжигали ее собственную страсть, пока это не стало грозить взрывом.
С диким рычанием Джош откатился назад и сдернул с Эмили платье. Она с трудом дышала, когда его рот мучил се груди, а его руки искали и нашли самое чувствительное, самое горячее местечко ее тела.
— Джош, пожалуйста, я не могу…
Он заглушил ее мольбу поцелуем, потом снова стал целовать ей грудь. У Эмили закружилась голова от вихря ощущений, когда его палец начал дразнить самый центр ее страсти, ритм его ударов возрастал, и наконец она застонала от экстаза, а тело ее завибрировало, затопленное любовной дрожью.
— Теперь ты готова принять меня, детка. Ты совсем готова, — пробормотал Джош ей на ухо. Привстав, он широко раздвинул ноги Эмили и стал снимать с себя джинсы.
Девушка была готова с того самого момента, как он притянул ее к себе. Мысль о том, что может быть что-то еще более восхитительное, была для нее непостижима.
Тут внезапный ужасающий скрежет металла о металл вернул Эмили обратно на землю, а затем она и Джош слетели со своего ложа и упали на пол.
Глава 24
— Мой отец оплатил и это? — спросила она его еле слышно.
— Нет, — просто ответил он, не отводя глаз.
«Наверное, так ведут себя влюбленные», — подумала Эмили. И на несколько драгоценных мгновений она и в самом деле почувствовала, что они двое юных влюбленных, а не непримиримые соперники.
Колокольный звон, донесшийся до них со стороны церкви, напомнил им о времени.
— Пожалуй, нам лучше вернуться к поезду, — сказал Джош. — А то он уедет без нас.
Она взглянула на него. И заметила в его глазах то же сожаление, которое испытывала и сама: каникулы кончились, и суровая реальность окружающего мира снова наступает на них.
— Это будет просто ужасно, если поезд уйдет без нас, не так ли, детектив Маккензи?
Джош не ответил, и они повернули назад к вокзалу.
— Какой интересный город, — заметила Эмили, когда они шли к станции. — Очаровательная смесь испанской, индейской и английской культур.
— Думаю, эти слова справедливы для большинства городков этой местности. Над этим развевались один за другим четыре флага, с тех пор как его основали: испанский, мексиканский, флаг Соединенных Штатов и даже, ненадолго во время Гражданской войны, флаг Конфедерации.
Вскоре после того, как они заняли свои места, паровоз дал предупреждающий свисток, созывающий отставших пассажиров.
— Все на месте, — объявил кондуктор, и через несколько минут поезд с пыхтением покинул город.
Поезд бежал по рельсам, пересекающим пустынное плато. На западе возвышались горы Сандиа. Эмили встрепенулась, увидев в окно нескольких ковбоев, пасущих стадо быков.
— Вы когда-то были ковбоем, Джош?
— Конечно. В Техасе это справедливо по отношению к большинству мужчин. Когда мужчины уходили на войну, они отпускали свои стада, потому что женщины не могли бы заботиться о них и о земле тоже, Почти пять лет стада паслись на свободе, пока оставшиеся в живых мужчины не вернулись с войны.
— А что случилось, когда мужчины вернулись обратно?
— Пока стада бродили на свободе в зарослях, они сильно размножились. Если на скотине не было клейма, корову никто не мог брать. Поэтому мужчины согнали скот в стада и сделались ковбоями. За годы, которые прошли с тех пор, техасские ковбои перегнали четыре миллиона молодых бычков из Рио-Гранде в Скалистые горы.
— Я читала об этих перегонах скота, — сказала Эмили. — В моем представлении это выглядело так героически и опасно — гнать сотни длиннорогих животных на сотни миль, через бурные реки, через пустыни, через индейские территории…
— Не обращая внимания на погоду, которая могла меняться от одуряющей жары до снега, на грозы с молниями и градом. И еще не забывайте про змей и диких животных — волков, ягуаров, медведей, — а также про зверей человеческой породы — дезертиров обеих армий, разбойников и джейхакеров.
— Кто такие джейхакеры?
— Это банды в Канзасе, выступающие за Штаты. Джейхакеры попытались обвинить техасцев, которые воевали на стороне Конфедерации, в том, что они бесплатно гонят свой скот через Канзас. Если техасцы не платили, то дело обычно кончалось вооруженными схватками. Они нападали и на моего отца и дядьев.
— И что же случилось?
Джош посмотрел на нее и усмехнулся:
— Если бы вы были знакомы с моим отцом и дядьями, то не задавали бы этого вопроса.
Эмили вздохнула, захваченная героизмом прошедших дней.
— Страна росла, ее население увеличивалось и нуждалось в мясе. Несмотря на все эти опасности и благодаря героическим техасцам нация была накормлена. Неудивительно поэтому, что вы, техасцы, так гордитесь своим прошлым.
— В прошлом не только перегоны скота, Эми. Мы в одиночку сражались за нашу независимость. — Его глаза сверкнули гордостью. — Мексиканцы в Аламо и Сан-Джасинто, команчи и апачи все еще живут вокруг нас. Никто не помогал нам защищаться от них, мы создали отряды техасских рейнджеров, которые поддерживали соблюдение законов на территории штата и обороняли наши границы. Вот поэтому мы называем себя штатом Одинокой Звезды. Попробуйте представить теперь, что произошло с приходом в эти места поездов. Это помогло немного увеличить численность населения не только в Техасе, но и по всей стране. В один прекрасный день стада перегнали в Канзас, и по железной дороге бычков отвезли в Чикаго на бойни, а сюда, на Средний Запад, привезли калифорнийский виноград, овощи из Висконсина, зерно из Айовы и персики из Джорджии, все развезли по стране. — Он широко улыбнулся. — А что самое главное — благодаря этой железной дороге на Западе появились «Гарви герлз».
Однако мысли Эмили все еще были заняты легендарными перегонами скота.
— Я допускаю, что приход в эти места железной дороги сыграл значительную роль, но все же мне кажется, что перегоны стад представляли собой грандиозное зрелище.
— Я принимал участие в одном таком перегоне, когда был молодым.
Ее глаза заинтересованно сверкнули.
— Правда? Вы мне обязательно должны рассказать об этом.
— Ну да, когда отец нашел меня в Мексике, он взял меня в Калифорнию и стал там шерифом в Стоктоне.
— А что сталось с вашими дядьями?
— Они потеряли друг друга, разъезжая туда-сюда. Оба они охотились за бандитами, которые убили мою мать и бабушку, особенно за главарем, которого звали Чарли Уолден. Отец занимался тем же самым, потому что он слышал, что банда Уолдена орудует в Калифорнии, но у него руки были связаны — ведь он должен был заботиться обо мне. Он не мог жить в седле, как дядюшка Флинт и дядюшка Клэй. Тогда-то ему и пришла идея обратиться в брачное бюро.
— Вторая жена вашего отца была из брачного бюро! — воскликнула Эмили. — О, с этого момента все становится гораздо интереснее.
— Ну конечно, нет. Матушка заняла место женщины, за которой отец едва успел послать. — Джош улыбнулся. — Но это совсем другая история. Отец арестовал ее, надеясь, что этим заставит ее остаться при мне нянькой. Мне тогда было шесть лет. Да, помнится, я не рассказывал вам о том, как они влюбились друг в друга, а потом поженились.
— Как все интересно! — воскликнула Эмили. — Но когда же случился тот перегон скота?
— После того как Чарли Уолден выстрелил моему отцу в спину.
— Выстрелил в спину?!
— Это еще одна история, — небрежно ответил Джош. — Мои дядья услышали об этом и появились у нас, мы собрались и направились обратно в Техас. Они сорвались с места, чтобы идти по следу Чарли Уолдена, а тем временем матушка и отец поддерживали в порядке ранчо. Отец пас стадо, но Техас был тогда страшно беден — он еще не оправился после войны. Отец слышал, что в предыдущие годы один из хозяев ранчо перегонял стада в Канзас и выручил за это большие деньги, поэтому он подговорил дядьев попытаться сделать то же самое. Мне было семь лет, и я никогда не забуду этого. Для безопасности отец не стал оставлять нас одних, даже матушка не осталась.
Джош улыбнулся той особенной улыбкой, которая всегда появлялась на его лице, когда он упоминал о ней. Эмили было ясно, как сильно он преклоняется перед женщиной, которая воспитала его.
— Там были отец, матушка, дядя Клэй, Мод Маллон, дядюшка Флинт, тетушка Гарнет, — но она не родная тетка мне. Дядюшка Флинт спас се от резни, когда на них напали команчи. — Его смешок заставил Эмили поежиться. — Все знали, что дядюшка Флинт влюблен в нее, хотя он всегда от этого отговаривался.
— Но это совсем другая история, — добавила Эмили, улыбнувшись.
В его глазах засверкали смешинки.
— О, это наглая ложь!
— Ну хорошо, вернемся к перегону скота. Так кто же еще был с вами?
Улыбка исчезла с его лица.
— Да, еще были Джей и Джеб Бонн, близнецы.
— Вы сказали «были», — заметила она осторожно, подозревая что-то зловещее.
И снова его глаза стали жесткими.
— Да, Чарли Уолден поймал их, когда они отъехали от стада, и жестоко расправился с ними. — Джош помолчал несколько секунд, потом продолжал: — Тем не менее моя семья сумела прогнать стадо до Канзаса. Мать, эта замечательная женщина, скакала верхом наравне с мужчинами, выполняла всю мужскую работу, отбивала атаки индейцев и джейхакеров и каждую ночь ложилась спать совершенно разбитая. Но никто не жаловался. Моя семья, мои дяди и тети — это самые мужественные люди, каких я когда-либо встречал. Они, возможно, не семи пядей во лбу, и не по их приказу крутится мир, но все, что бы они ни делали, всегда выше всяких похвал.
— Вы говорите о них с такой гордостью, — сказала Эмили. — Как приятно, должно быть, вырасти в семье, в которой все так любят и уважают друг друга.
— Странно, я никогда об этом не задумывался. Так всегда было, и я воспринимал это как само собой разумеющееся.
Эмили удивилась, заметив где-то в глубине его глаз, что ему как будто стыдно за что-то перед ней.
— У меня в жизни тоже были препятствия, Эми. Я безмерно уважал своего отца и дядьев, все время чувствовал, что никогда не смогу дотянуть до их уровня.
Значит, и у Джоша Маккензи была своя ахиллесова пята. Это знание должно было бы доставить ей удовлетворение, но вместо этого она опечалилась. Эмили подумала о молодом человеке, который никогда не ощущал себя достаточно уверенным, чтобы пойти по стопам своих родных, которых он любил и уважал.
— С такой наследственностью, Джош, мне кажется, вы должны были просто стараться изо всех сил, — сказала она тихо.
— Или сбежать и поступить на работу в агентство Пинкертона.
Джош отвернулся и уставился в окно. Разговор был окончен. Вскоре день стал клониться к вечеру, и на небе разыгралось еще одно великолепное представление — закат.
— Эти закаты и восходы на Западе, они просто потрясающи! — воскликнула Эмили. Она причесывала волосы, готовясь ко сну. — Если бы я жила здесь, я бы каждый день вставала, чтобы любоваться восходом солнца.
— Хорошо, только не будите меня, если вы решите сделать это завтра утром, — проворчал Джош.
— Вот уж эти мне западные люди, им все достается даром. Вы даже не умеете ценить то, чем владеете.
Он посмотрел на нее сердито.
— Иногда меня поражает высокомерие выходцев с востока. Мой дядюшка Клэй любит рассказывать историю об одном таком восточном выскочке. Он подъехал к одному старожилу, сидящему на веранде сарая, и спросил: «Вы мне не скажете, как проехать в Тумстоун?» Старожил поднял руку и указал на запад. «Вы не можете сказать, сколько это будет миль?» Старожил ответил: «Нет, я никогда там не был». Тогда этот человек потерял терпение. «Тогда можете вы мне сказать, сколько миль до ближайшего города?» Старожил сказал: «Нет, я никогда их не считал». Доведенный до белого каления мужчина заявил: «Вы, как мне кажется, вообще ничего не знаете, не так ли?» Старожил подумал Минутку, потом выпустил струю табачной жвачки на скорпиона, который проползал мимо. «Я знаю, да ведь не я потерялся».
И Джош поднял брови, ожидая ее реакции. Эмили нахмурилась:
— Не вижу никакой связи. Что это имеет общего с утверждением, что восточные люди высокомерны?
— Поймите, мисс Лоуренс, мы, западные, не нуждаемся в восточных, чтобы они указывали нам, как мы счастливы. Почему вы думаете, что мы только и мечтаем, чтобы отсюда уехать и жить где-нибудь в другом месте?
— Я приношу вам свои извинения, — сказала Эмили. Сбросив туфли, она забралась с ногами на верхнюю полку и легла. — Я просто хотела сказать, что завидую вашим родным.
Джош подошел к ней и оперся о полку.
— Вашу левую руку, пожалуйста.
— Что? — спросила она, но подняла руку.
Он крепко обхватил ее запястье и защелкнул на нем наручники. Ее удивление сменилось болью в сердце.
Видимо, это отразилось на ее лице, потому что он сказал:
— Мне очень жаль, Эми, но я не могу оставлять вам ни единого шанса. Я должен быть уверен, что в случае, если я засну, вы не воспользуетесь этой возможностью и не сбежите. Как это случилось в Уинслоу.
— Как я могу убежать из движущегося поезда?
— Вы уж придумаете как, в этом я уверен. — Он вытащил из кармана ключ от наручников. — Если вы дадите мне слово, что не убежите, тогда я их открою.
Но Эмили была слишком опустошена, чтобы снова бросать ему вызов. В самом деле, несмотря ни на что, он был прав. Ей было обидно, что он до сих пор считает ее обманщицей и воровкой. Если бы только ей удалось заставить его поверить, что единственной причиной, по которой она лгала ему, была попытка избежать ареста!
— Я не могу этого сделать, Джош. — Ее глаза наполнились слезами, когда она отказалась от освобождения. — Постарайтесь понять меня: до самого последнего момента я буду делать все возможное, чтобы убежать от вас.
Он печально посмотрел на нее и сунул ключ в карман.
— А вы должны понять, что со своей стороны я обязан предотвратить успешное выполнение ваших планов.
Девушка закрыла глаза, и Джош пристегнул другое кольцо к металлическому бортику полки. Щелчок закрывающихся наручников был оглушающим.
Эмили заснула под звуки дождя, который начал стучать в окно.
Проснулась она с ощущением соленых слез на щеках. Видимо, она плакала во сне. Джош не задернул занавески, когда лег спать, и девушка видела, что дождь кончился. Лунный свет бросал жутковатые тени на стены и потолок, когда поезд мчался сквозь ночь.
Перегнувшись через бортик полки, Эмили разглядела детектива, который спал внизу, вытянувшись на спине.
Ключ к ее свободе был у него в кармане, но как она сможет вытащить его, не разбудив своего тюремщика? С другой стороны, ей нечего было терять. Если Маккензи проснется, то ее положение не станет хуже по сравнению с тем, в котором она находится сейчас.
А если ей удастся, тогда что? Как Эмили сможет соскочить с поезда? Сейчас они должны находиться где-то недалеко от Лас-Вегаса. Если ей как-то удастся выбраться, она была уверена, что может рассчитывать на помощь Розы.
Где-нибудь поезд обязательно замедлит ход, и тогда она сможет спрыгнуть. Все, что ей остается делать, это надеяться, что прежде чем ей удастся осуществить задуманное, Джош не проснется.
Но первым делом надо добыть ключ.
Благодаря своему росту девушка смогла спуститься с верхней полки, несмотря на то что рука ее была прикована к поручням.
Эмили долго смотрела на Маккензи. Его лицо было темным от пробившейся за день щетины, но он выглядел таким мирным и трогательным, что она захотела подойти и погладить его по щеке.
«Как бы я хотела ненавидеть тебя, Джош, но не могу… Все было бы так просто, если бы я могла ненавидеть тебя. Если бы на твоем месте был кто-то другой! Мысль о том, что я должна скрываться от тебя, разрывает мое сердце. Если бы только я была Эмили Лэйн — тогда мы могли бы быть вместе. Но вместо этого…»
Она постаралась отбросить эти малодушные мысли, сделала глубокий вдох и осторожно полезла к нему в карман.
У нее перехватило дыхание, когда рука Маккензи медленно поднялась и охватила ее запястье как клещами.
— Вы хотите вот это? — Он вынул ключ.
Эмили была слишком ошеломлена, чтобы взять ключ. Тогда Джош сам открыл замок наручников. Освобожденная рука упала вдоль тела, зато взгляд девушки был по-прежнему прикован к нему.
Она знала, что может идти, но все еще стояла», наклонившись к Джошу, пригвожденная к месту какой-то дикой страстью, мерцавшей в его глазах. Последние несколько дней она избегала этого взгляда. В такие моменты, как сейчас, вспомнилась та близость, которая была между ними когда-то.
Маккензи отпустил руку Эмили, поднялся и запустил пальцы в волосы у нее на затылке, потом медленно наклонил ее голову к своей, пока их дыхание не смешалось.
— Может быть, на самом деле ты хочешь вот этого? — прошептал он.
Джош притянул ее к себе, и девушка легла на него. О, это было небесное блаженство! Эмили хотела раствориться и утонуть в его мужественной теплоте. Она позволит Джошу делать с ней все, что он хочет, — чтобы он наконец закончил то, что они начали в тот далекий день на берегу прелестного озерка возле Лас-Вегаса. Хотя это может принести ей несчастье. Женский инстинкт подсказывал, что она может потерять всякую надежду ускользнуть от него, если разделит с ним любовь. Эмили жаждала быть его, — но если это случится, то это будет прямой путь в Лонг-Айленд.
Собрав все свои силы, она попыталась ответить:
— Нет, я…
Но Джош оборвал ее, и его губы завладели ее губами. На уровне сознания девушка еще пыталась сопротивляться, но тело призывало ее уступить. Тогда она раскрыла навстречу губы, и возбуждение Джоша передалось ей.
Этот поцелуй был глубоким и страстным и всколыхнул в Эмили желание большего, у нее перехватило дыхание, и она чуть не потеряла сознание, когда Джош наконец отпустил ее. Эмили вздохнула, а Маккензи тем временем стал покрывать ее щеки и глаза быстрыми, влажными поцелуями, каждый из которых был похож на горячие угольки, разжигавшие ее страсть. Затем его восхитительные губы снова завладели ее губами, его язык вторгся в ее рот, сокрушая последние бастионы сопротивления. Его мужской запах, его прикосновения, его энергичная сила — все это сводило Эмили с ума.
Закрыв глаза, девушка отвела голову в сторону, слабо пытаясь освободиться, но это движение лишь позволило Джошу ловко завладеть ее шеей. Он с воодушевлением принял приглашение и расстегнул пуговицы на ее блузке, потом прошелся языком по выпуклостям груди. Ему не терпелось освободить груди Эмили, и он пробормотал ругательство, когда неожиданно встретился с препятствием в виде рубашки. Он дернул ее, и слабые пуговки полетели во все стороны.
Это было ужасно, но это было и восхитительно. Безрассудность Джоша, его нетерпение, его желание заставили все тело Эмили воспламениться. Она никогда в жизни не чувствовала себя более женщиной, чем сейчас.
Девушка затрепетала от восторженного желания, когда Джош ласкал ее груди. Затем он снова завладел ее ртом, ударяя жаром, разжигая страсть. Наконец она инстинктивно раздвинула ноги и почувствовала тяжесть его возбуждения.
Губы Маккензи скользнули по щеке девушки, и он дотронулся языком до чувствительного места возле ее уха. Его теплое дыхание шевелило ей волосы, когда он пробормотал голосом, охрипшим от страсти:
— Я хочу тебя, Эми.
— Да, да, я тоже хочу тебя, Джош. Сейчас, пожалуйста, сделай это сейчас же!
Ее пальцы дрожали, когда она провела ими по его шее и скользнула внутрь рубашки. Эмили быстро справилась с пуговицами, потом ее маленькие нежные ручки прикоснулись к его груди. Джош спрятал лицо между ее грудей, вдыхая ее аромат, потерся заросшими щеками о мягкую кожу, которой раньше никто не смел касаться. Пальцы девушки путались в его волосах, потом она взяла его лицо в ладони и притянула к своим губам.
Повернувшись на бок, Джош подвинул ее так, что они оказались лицом к лицу. Когда он захотел прижать Эмили к себе, ее рука случайно коснулась его обнаженной груди. Услышав, как у Джоша перехватило дыхание, девушка взглянула на него с удивлением. Его лицо сделалось напряженным, он откинул голову, будто сдерживал дыхание и ждал. Неужели это ее прикосновение вызвало такую реакцию? Она медленно провела рукой вниз по его груди, и он всхлипнул. Ее прикосновение вызывает у него такое же мучительное наслаждение, как и его прикосновения возбуждают ее!
Ее собственная страсть вспыхнула с новой силой, когда Эмили сделала это открытие. Другой рукой она погладила Джоша по плечу. Его мускулы дрожали под ее пальчиками. Набравшись смелости, она прижала свои губы к одному из его сосков, и все его тело напряглось.
О, это просто поразительно! Несколько бесконечных мгновений девушка проверяла, пробовала, ударяла его, целовала, пока наконец он громко не застонал. Каждый щипок, каждый укол, каждый удар ее языка разжигали ее собственную страсть, пока это не стало грозить взрывом.
С диким рычанием Джош откатился назад и сдернул с Эмили платье. Она с трудом дышала, когда его рот мучил се груди, а его руки искали и нашли самое чувствительное, самое горячее местечко ее тела.
— Джош, пожалуйста, я не могу…
Он заглушил ее мольбу поцелуем, потом снова стал целовать ей грудь. У Эмили закружилась голова от вихря ощущений, когда его палец начал дразнить самый центр ее страсти, ритм его ударов возрастал, и наконец она застонала от экстаза, а тело ее завибрировало, затопленное любовной дрожью.
— Теперь ты готова принять меня, детка. Ты совсем готова, — пробормотал Джош ей на ухо. Привстав, он широко раздвинул ноги Эмили и стал снимать с себя джинсы.
Девушка была готова с того самого момента, как он притянул ее к себе. Мысль о том, что может быть что-то еще более восхитительное, была для нее непостижима.
Тут внезапный ужасающий скрежет металла о металл вернул Эмили обратно на землю, а затем она и Джош слетели со своего ложа и упали на пол.
Глава 24
— Что за черт! — воскликнул Джош. — Эми, с тобой все в порядке?
— Да.
Поезд еще раз дернулся и остановился.
— Что это? Что происходит? — вскрикнула Эмили.
До них донесся отдаленный звук выстрелов, затем они разглядели, как несколько всадников промчались мимо вагона.
— Оставайся на полу, — настойчиво предупредил Джош.
— Что это?
— Похоже на ограбление поезда.
У Эмили расширились глаза от страха.
— Может быть, это банда Долтона, о которой ты мне рассказывал?
Джош быстро натянул ботинки. Выстрелы продолжались.
— Похоже на то, что кто-то впереди устроил отвлекающий маневр.
Маккензи надел кобуру с «кольтом», и у Эмили подвело живот от страха. ?
— Им может понадобиться помощь.
Девушке показалось, что душа покидает ее тело. Теперь ей было все равно, что он везет ее в Лонг-Айленд против ее воли. Единственная внятная мысль, которая билась в ее мозгу, — что его могут ранить или даже убить. Схватив его за руку, она взмолилась:
— Не уходи, Джош!
— Все будет в порядке, Эми. Держись подальше от окна и запри покрепче дверь. И, что бы ты ни делала, не зажигай света. Тогда они, может быть, подумают, что купе не занято.
— Мне страшно, Джош.
Он взял ее лицо в ладони и улыбнулся.
— Все будет в полном порядке, дорогая, если ты будешь делать, как я велел. — Он поцеловал Эмили в губы.
Девушка хотела сказать, что она боится за него, но не могла собраться с духом. А минутой позже он уже выскользнул в приоткрытую дверь.
— Запрись, — напомнил он ей и исчез в темноте. Эмили, согнувшись, подползла к двери и повернула ключ.
Ее руки тряслись, когда она попыталась застегнуть свою блузку и надеть чулки и башмаки. Звуки выстрелов продолжались, теперь они были слышны со всех сторон. Она могла только догадываться о том, что происходит снаружи.
Ее беспокойство росло с каждым выстрелом. Минуты тянулись медленно. Было невыносимо ждать, не зная, что там происходит. Что, если Джош лежит где-то рядом, раненный, и истекает кровью? Или еще хуже: что, если… Девушка не могла даже про себя предположить такую возможность.
Пришла пора признаться самой себе, что ее чувства к нему — нечто большее, чем простое физическое влечение. Каким-то невероятным образом, фантастическим сплетением судеб, но Эмили по-настоящему полюбила его. В этом нет никакого смысла, но нужно смотреть правде в глаза. И именно поэтому она не высидит больше и минуты в этом запертом купе. Ведь она знает, что там, снаружи, его жизнь подвергается смертельной опасности.
Эмили повернула ключ в замке.
В коридоре вагона не было ни души, и, пригнувшись, девушка прошла на площадку и шагнула из поезда в предрассветную тьму.
Ее сердце билось так громко, что звук отдавался в ушах, — казалось, что барабаны приветствуют своим громким боем се прибытие. Стараясь держаться в тени, она стала пробираться вдоль железнодорожного пути.
Внезапно стрельба прекратилась. Неужели все защитники ранены — или мертвы? В панике Эмили побежала вдоль вагонов, с рыданиями выкрикивая имя Джоша. Она бежала, спотыкаясь, и упала, поскользнувшись, когда к поезду подъехали несколько всадников.
— Вот это да! Вы посмотрите, что тут можно найти, ребятки, — сказал один из них, придерживая поводья. Остальные тоже приостановились. Лежа в грязи, Эмили посмотрела вверх и встретила холодный взгляд серых стальных глаз. Лицо всадника было почти полностью скрыто под густой черной бородой.
— Сам видишь, босс, — ответил один из его спутников. Самодовольно ухмыльнувшись, главарь произнес:
— Эй, ребятки, теперь хотя бы эту не потеряйте, коль дело сорвалось.
Если это и в самом деле был знаменитый Боб Долтон, он не имел ничего общего с незнакомцем, посещавшим Эмили во сне…
Джош быстро выяснил, что ответный огонь ведут кондуктор и железнодорожный детектив, который находился в поезде из-за последних ограблений. Он присоединился к ним, и трое мужчин сумели отбить нападение банды. Как только разбойники ускакали прочь, Маккензи решил помочь паровозной бригаде справиться с повреждениями локомотива, а проводники и кондуктор стали проверять, не причинили ли вреда пассажирам при попытке ограбления.
— Да.
Поезд еще раз дернулся и остановился.
— Что это? Что происходит? — вскрикнула Эмили.
До них донесся отдаленный звук выстрелов, затем они разглядели, как несколько всадников промчались мимо вагона.
— Оставайся на полу, — настойчиво предупредил Джош.
— Что это?
— Похоже на ограбление поезда.
У Эмили расширились глаза от страха.
— Может быть, это банда Долтона, о которой ты мне рассказывал?
Джош быстро натянул ботинки. Выстрелы продолжались.
— Похоже на то, что кто-то впереди устроил отвлекающий маневр.
Маккензи надел кобуру с «кольтом», и у Эмили подвело живот от страха. ?
— Им может понадобиться помощь.
Девушке показалось, что душа покидает ее тело. Теперь ей было все равно, что он везет ее в Лонг-Айленд против ее воли. Единственная внятная мысль, которая билась в ее мозгу, — что его могут ранить или даже убить. Схватив его за руку, она взмолилась:
— Не уходи, Джош!
— Все будет в порядке, Эми. Держись подальше от окна и запри покрепче дверь. И, что бы ты ни делала, не зажигай света. Тогда они, может быть, подумают, что купе не занято.
— Мне страшно, Джош.
Он взял ее лицо в ладони и улыбнулся.
— Все будет в полном порядке, дорогая, если ты будешь делать, как я велел. — Он поцеловал Эмили в губы.
Девушка хотела сказать, что она боится за него, но не могла собраться с духом. А минутой позже он уже выскользнул в приоткрытую дверь.
— Запрись, — напомнил он ей и исчез в темноте. Эмили, согнувшись, подползла к двери и повернула ключ.
Ее руки тряслись, когда она попыталась застегнуть свою блузку и надеть чулки и башмаки. Звуки выстрелов продолжались, теперь они были слышны со всех сторон. Она могла только догадываться о том, что происходит снаружи.
Ее беспокойство росло с каждым выстрелом. Минуты тянулись медленно. Было невыносимо ждать, не зная, что там происходит. Что, если Джош лежит где-то рядом, раненный, и истекает кровью? Или еще хуже: что, если… Девушка не могла даже про себя предположить такую возможность.
Пришла пора признаться самой себе, что ее чувства к нему — нечто большее, чем простое физическое влечение. Каким-то невероятным образом, фантастическим сплетением судеб, но Эмили по-настоящему полюбила его. В этом нет никакого смысла, но нужно смотреть правде в глаза. И именно поэтому она не высидит больше и минуты в этом запертом купе. Ведь она знает, что там, снаружи, его жизнь подвергается смертельной опасности.
Эмили повернула ключ в замке.
В коридоре вагона не было ни души, и, пригнувшись, девушка прошла на площадку и шагнула из поезда в предрассветную тьму.
Ее сердце билось так громко, что звук отдавался в ушах, — казалось, что барабаны приветствуют своим громким боем се прибытие. Стараясь держаться в тени, она стала пробираться вдоль железнодорожного пути.
Внезапно стрельба прекратилась. Неужели все защитники ранены — или мертвы? В панике Эмили побежала вдоль вагонов, с рыданиями выкрикивая имя Джоша. Она бежала, спотыкаясь, и упала, поскользнувшись, когда к поезду подъехали несколько всадников.
— Вот это да! Вы посмотрите, что тут можно найти, ребятки, — сказал один из них, придерживая поводья. Остальные тоже приостановились. Лежа в грязи, Эмили посмотрела вверх и встретила холодный взгляд серых стальных глаз. Лицо всадника было почти полностью скрыто под густой черной бородой.
— Сам видишь, босс, — ответил один из его спутников. Самодовольно ухмыльнувшись, главарь произнес:
— Эй, ребятки, теперь хотя бы эту не потеряйте, коль дело сорвалось.
Если это и в самом деле был знаменитый Боб Долтон, он не имел ничего общего с незнакомцем, посещавшим Эмили во сне…
Джош быстро выяснил, что ответный огонь ведут кондуктор и железнодорожный детектив, который находился в поезде из-за последних ограблений. Он присоединился к ним, и трое мужчин сумели отбить нападение банды. Как только разбойники ускакали прочь, Маккензи решил помочь паровозной бригаде справиться с повреждениями локомотива, а проводники и кондуктор стали проверять, не причинили ли вреда пассажирам при попытке ограбления.