Страница:
Но столь большие достоинства во многом сводились на нет казематным расположением артиллерии. Расположенный в центре корабля каземат исключал размещение пороховых и снарядных погребов непосредственно под орудиями, потому что там находились машины. В результате из-за разнесенных в оконечности корабля погребов во время боя матросам приходилось подавать боеприпасы, бегая на расстояние почти в треть длины корпуса, и при этом держать открытыми водонепроницаемые двери в главных переборках.
"Александра" на многие годы стала бессменным флагманом Средиземноморского флота. И тому было немало причин. Ее просторные помещения были отделаны красным деревом, полировкой и всевозможными вычурными украшениями с неприличной для военного корабля роскошью. Офицерские столовые и кают-компании при высоте от палубы до подволока почти 4 метра имели площадь 250 кв. метров. Не уступали им по размерам и качеству отделки и адмиральские каюты. Именно в силу указанного обстоятельства "Александру" облюбовали адмиралы. Когда мичман Битти прибыл в распоряжение командующего, на броненосце держал свой флаг адмирал принц Альфред, герцог Эдинбургский - второй сын королевы Виктории. Служить под непосредственным началом адмирала, принадлежавшего к королевскому дому, считалось большой удачей, поскольку это обещало быстрое продвижение по служебной лестнице.
Действительно, трехлетняя служба на "Александре" предоставила Битти потрясающие возможности завязать знакомства с людьми, вращавшимися в самых высших сферах английского общества. Герцог Эдинбургский имел на Мальте неподалеку от Валетты летний дворец Сан Антонио, окруженный живописными парками и лужайками, где обосновалось его семейство. Адмирал голубых кровей был женат на великой княгине Марии Александровне, единственной дочери русского царя Александра II, и имел четырех дочерей. Во время стоянки эскадры на Мальте некоторые молодые мичманы частенько приглашались в Сан Антонио, чтобы составить девочкам компанию в забавах и развлечениях. Битти удостаивался таких приглашений чаще других, поскольку Марии Александровне он был особенно симпатичен. В Сан Антонио он испытал первое юношеское увлечение. Старшая дочь герцога Эдинбургского 12-летняя Мари влюбилась без памяти в юного мичмана. Уже после того как они расстались, Мари написала ему несколько нежных писем, сохранившихся до наших дней. Наш современник, который прочтет эти послания, может быть несколько обескуражен тем, что они начинаются обращением ''Дорогой Битти!" Но в те времена среди английских морских офицеров и особенно мичманов было принято обращаться друг к другу по фамилии даже в самой неформальной обстановке. Мари, очевидно, тоже к этому привыкла.
Даже почти 50 лет спустя Мария, будучи уже королевой Румынии, с ностальгией вспоминала в своих мемуарах незабываемые дни, проведенные на Мальте. "В нашу компанию также входили несколько совсем юных моряков, среди которых был некий лейтенант Алленби - круглолицый, постоянно улыбающийся юнец. И хотя он был старше нас, по его поступкам и привычкам ему нельзя было дать по возрасту ни дня больше, чем нам; он отличался завидным здоровьем и почти полным отсутствием здравомыслия. Если Аллен был среди нас, это обещало, что день пройдет в нескончаемом веселье, приключениях, а также доставит много беспокойства взрослым. Он допускался только в маленьких порциях, чтобы не подвергать нашу компанию слишком большому риску... Мы прозвали Алленби "луноликим" за безупречную окружность его вечно улыбающейся физиономии. Среди наших друзей были также Колин Кеппел, Сесиль (?) Колвилл (Стэнли Колвилл. - Д. Л.), Энсон Стрентфилд, Эрик Бэк, Рамболд и Дэвид Битти. Последние четверо в то время служили мичманами на "Александре". Битти, бывший моим сердечным другом, уже в те дни проявил себя прекрасным наездником и игроком в поло. Он говорил, что с тех пор я принесла ему счастье. ...А незабываемые ужины на "Александре", когда мы сами себе жарили яичницу с беконом к чаю и каждая из нас мыла руки в умывальнике своего друга-мичмана и вытирала их его полотенцем; в те дни моим фаворитом был Битти".
Небольшая, но красноречивая цитата из письма Мари, датированного 27 июня 1891 г.: "Мой дорогой Битти! Я была так рада, получив от тебя письмо. Ты должен немедленно приехать и навестить нас. Мы пробудем здесь (в Лондоне. - Д. Л.) до 6 июля. Как здорово было бы, если бы все наши со старой "Александры" собрались в Портсмуте. Я уже так давно никого из вас не видела. Бедный мистер Алленби! Я представляю, как ему не хочется отправляться в Китай...". Битти в это время уже в звании младшего лейтенанта находился в Портсмуте. Удалось ли им тогда увидеться неизвестно. Год спустя Мари в возрасте 17 лет была выдана замуж за Фердинанда - племянника Кароля I, короля Румынии. В 1914 г. Фердинанд унаследовал трон своего дяди и Мари стала румынской королевой.
Не последнюю роль в карьере Битти сыграло и личное знакомство с будущим королем Георгом V, который в 1888 г. проходил службу на "Александре" в чине лейтенанта. Это был первый опыт общения Битти с представителями королевского дома и высшей английской аристократии. Именно тогда он обучился светским манерам, умению быть очаровательным, способности легко и непринужденно держаться в любом обществе. Тогда же на "Александре" в чине лейтенантов служили Колин Кеппел, Стэнли Колвилл и Чарльз Каст. Впоследствии эти офицеры вращались в придворных кругах Георга V и имели большое влияние. Трудности морской службы на броненосце вместе с Битти делили мичманы Уолтер Кауна, Реджинальд Тируит и Ричард Филипмор - будущие знаменитые боевые адмиралы первой мировой войны, воевавшие в Северном море под началом Битти.
Отслужив положенный трехлетний срок в чине мичмана, Битти, уже в звании младшего лейтенанта, в 1889 г. получил назначение на корвет "Руби". Этот небольшой парусник, также оснащенный паровой машиной, выполнял функции учебного судна в составе военного флота. В те времена между "палубными офицерами" и морскими инженерами существовали значительные различия. Морской инженер носил другую форму, не имел права наказывать матросов, практически не имел шансов дослужиться до адмирала или даже капитана I ранга и считался чем-то вроде "полугражданского человека". Что касается "командных кадров", то их технические познания были весьма ограниченными, но при этом в Адмиралтействе по-прежнему считали целесообразным давать им солидную подготовку в навыках хождения под парусами. Таким образом, Битти в течение года был принужден на практике постигать паруса и такелаж.
По истечении годичного срока службы на "Руби" Битти целых полтора года провел на берегу. Следующим этапом обучения морских офицеров британского флота были 18-месячные курсы в Королевском Военно-морском Колледже в Гринвиче. Там проходили обучение младшие лейтенанты, имевшие необходимый стаж службы на военных кораблях. В Гринвиче они изучали математику, прикладную механику, физику, химию, астрономию, навигацию, метеорологию, иностранные языки и судостроение. Весьма интенсивный учебный план, если учесть краткость срока, отпущенного на его освоение. Тем, кто желал во что бы это ни стало получить по окончании сертификат первого класса, дающий право на досрочное присвоение звание лейтенанта, приходилось работать в поте лица и корпеть над учебниками при свете керосиновой лампы до глубокой ночи.
Дэвид Битти к числу таковых не принадлежал. Гринвич слишком близко расположен к Лондону, а столица, как известно, полна соблазнов. По всей видимости, младший лейтенант решил посвятить свое свободное время женскому полу. Один из сокурсников Битти по Гринвичу вспоминал, что комната последнего была полна фотографий актрис и певичек и на некоторых из них красовались "подписи самого интимного характера". В результате, при сдаче экзаменов по торпедному делу, по судовождению, артиллерии и баллистике второй класс, и третий класс - по навигации. Согласно уставу, Битти с таким сертификатом требовалось прослужить еще 27 месяцев в качестве младшего лейтенанта, прежде чем его повысят в звании.
После Гринвича последовал целый ряд назначений. С февраля по июль 1892 г. Битти прослужил на эскадренном броненосце "Нил" - новейшем линейном корабле, водоизмещением 12 590 т. на котором никаких парусов не было уже и впомине. Однако служба на "Ниле" оказалась недолгой. В самом начале июля Битти был срочно откомандирован на королевскую яхту "Виктория и Альберт" в состав команды на время летнего круиза. Командование сочло его кандидатуру подходящей, очевидно, памятуя о большом опыте младшего лейтенанта в общении с особами королевской крови, которое имело место во время его службы на "Александре". Здесь адмиралы не ошиблись. Престарелая королева Виктория осталась им очень довольна, выделив Битти среди всех офицеров на борту как "юношу с самыми лучшими манерами". Битти же предоставилась возможность еще более усовершенствовать свои манеры и пополнить круг своих великосветских знакомств.
По окончании летнего круиза в августе 1892 г. Битти было присвоено звание лейтенанта и его отправили вновь на корвет "Руби". Служба на "Руби" была весьма нелегким делом и отнюдь не напоминала сравнительно приятную жизнь на "Виктории и Альберте" или на "Александре". В августе корвет отправился в годичное плавание в район Вест-Индии, а затем - в Южную Атлантику. В шторм этот небольшой парусник подвергался отчаянной болтанке, и Битти досконально научился управлению парусной оснасткой в любую погоду. От частого лазания по вантам его мускулы окрепли и налились силой, а ладони загрубели от многочисленных мозолей. Командир "Руби" У. А. Пиготт - старый морской волк, краснолицый, с зычным голосом, чей словарный запас не отличался изяществом, а китель позеленел от морской соли, не давал своей команде возможности расслабиться ни на минуту.
Лишь с октября 1893 г. Битти получил возможность достаточно продолжительной службы на современных боевых кораблях. Его назначили на эскадренный броненосец "Кэмпердаун" в составе Средиземноморского флота. Вскоре по прибытии к месту прохождения службы Битти мог констатировать, что благодушные настроения, царившие в бытность его мичманом на "Александре", полностью улетучились, уступив место нервозности, нашедшей отражение в нескончаемых маневрах и артиллерийских стрельбах. Интенсивность учений и служебное рвение не останавливали даже человеческие жертвы, к которым они подчас приводили. Броненосец "Кэмпердаун" был печально знаменит тем, что за три месяца до прибытия на него лейтенанта Битти, он таранным ударом потопил флагманский корабль Средиземноморского флота новейший броненосец "Виктория".
Этот инцидент произошел 22 июня 1893 г. До сих пор остается загадкой, почему вице-адмирал Джордж Трайон, державший свой флаг на "Виктории", приказал обеим параллельно идущим кильватерным колоннам повернуть на 16 румбов навстречу друг другу, имея дистанцию между отрядами всего в 6 кабельтовых и зная, что диаметр циркуляции его корабля составляет около 4 кабельтовых. Спустя несколько минут возглавлявший левую колонну "Кэмпердаун" под флагом контр-адмирала Альберта Маркхема всадил свой таранный форштевень в правый борт уже развернувшейся "Виктории". Удар оказался роковым: сильнейший корабль британского флота начал медленно оседать на нос и вдруг при сравнительно малом крене перевернулся и пошел ко дну. Это случилось при мертвом штиле, на виду у всей эскадры. Судя по тому, как быстро флагманский корабль отправился на дно, на нем, по-видимому, не успели закрыть водонепроницаемые двери. Итог трагедии - гибель новейшего броненосца и 359 членов его экипажа, включая командующего флотом. Любопытно отметить, что среди тех немногих, кого удалось спасти, был капитан III ранга Джон Расворт Джеллико.
Причины столь настойчивой погони за высокой степенью боеготовности Средиземноморского флота в середине 90-х гг. XIX в. станут ясны, если обратиться к стратегической ситуации в этом регионе. На протяжении XIX столетия на Средиземном море сосредотачивались значительные экономические и стратегические интересы Великобритании. Даже до открытия Суэцкого канала через Средиземное море шло 16% английского импорта и 21% экспорта. После 1870 г. эти показатели составили соответственно 26% и 29,5%. Потеря торговли нанесла бы серьезный удар английской экономике. От безопасности средиземноморских путей в значительной степени зависела и целостность огромной колониальной империи. После открытия Суэцкого канала в 1869 г. Средиземное море превратилось в кратчайший коммерческий и стратегический путь из Европы в Азию и Австралию, по которому в самые сжатые сроки туда могли быть доставлены военные подкрепления. В Англии слишком хорошо помнили восстание сипаев 1857 г. и то, как долго добирались в Индию войска вокруг мыса Доброй Надежды.
В бассейне Средиземного моря англичане контролировали важнейшие стратегические пункты: Кипр, Гибралтар, Египет и Мальту. Аксиома военно-морской стратегии гласила: военный корабль должен быть там, где находится враг. В 90-е гг. XIX в. Средиземное море рассматривалось британскими адмиралами как наиболее вероятный театр возможного морского конфликта. Главные силы флота второй морской державы - Франции - были сосредоточены именно в Средиземном море. Средиземноморский флот под командованием адмирала Жерве, базировавшийся на Тулон, постоянно содержался в состоянии повышенной боевой готовности и представлял собой очень боеспособное соединение. На протяжении прошлого столетия Англия и Россия нередко оказывались на грани конфликта. Крымская война продемонстрировала слабость обороны черноморского побережья Российской империи. С тех пор присутствие сильной британской эскадры у входа в черноморские проливы рассматривалось как важный фактор давления на "Северного колосса".
Симптомы русско-французского сближения в начале 90-х гг. и особенно визит русской балтийской эскадры под командованием контрадмирала Ф. К. Авелана в Тулон в октябре 1893 г. вселили нешуточную тревогу в британском Адмиралтействе. После того как 4 января 1894 г. франко-русский союз стал реальностью, "средиземноморская проблема" превратилась в настоящий кошмар для английских адмиралов и политиков. "Давайте зададим себе вопрос, - писал лорд Томас Брассей, - почему общественное мнение внутри страны вновь проявляет беспокойство и озабоченность состоянием дел на военном флоте. Причина очевидна. Русская эскадра недавно посетила Тулон и была встречена французами с таким восторгом, как будто Россия сослужила французскому народу неоценимую службу. Визит русского флота привлек внимание прежде всего к соотношению сил на Средиземном море. ...Французская эскадра состоит из 8 линейных кораблей, 3 броненосных крейсеров, 4 легких крейсеров, 3 минных крейсеров и 6 миноносцев. ...Русская эскадра, посетившая Тулон, состояла из 5 кораблей: эскадренного броненосца II класса "Император Николай I", броненосных крейсеров "Адмирал Нахимов" и "Память Азова", бронепалубного крейсера "Рында" и канонерской лодки. Британский флот, в настоящее время дислоцированный в Средиземном море, существенно уступает объединенным эскадрам Франции и России". Далее автор настоятельно требовал увеличения военно-морского бюджета и ускорения работ по выполнению судостроительных программ с тем, чтобы удержаться на уровне "двухдержавного стандарта".
Не меньшую озабоченность продемонстрировал авторитетный военно-морской теоретик адмирал Филипп Коломб: "Мы только что избавились от заблуждения, что "первый удар" будет нанесен непосредственно по нашим берегам; теперь мы осознали, что "идеальный первый удар", который Франция сможет нам нанести при большем или меньшем содействии России, - это сокрушить наш ослабленный флот на Средиземном море". Брассея и Коломба на страницах печати активно поддерживали офицеры плавсостава.
К 1895 г. в Англии оформились три основных подхода к решению "средиземноморской проблемы". Первую группу, названную "Ла-маншской школой", возглавили лорд Томас Брассей и адмирал Филипп Коломб. Сторонники их точки зрения считали, что наращивание военного флота на Средиземном мое вызовет ответные аналогичные меры со стороны Франции и России и в конечном счете не приведет к кардинальным изменениям в пользу Англии в этом регионе. Поскольку Ламаншская эскадра могла бы в случае необходимости прибыть в Гибралтар через 4 дня, Брассей и Коломб не видели причин для беспокойства. В мирное время английский Средиземноморский флот вполне мог оставаться слабее французского. В данной ситуации флот в водах метрополии следовало рассматривать как резерв Средиземноморского флота и всемерно укреплять именно его.
Другая группа военно-морских теоретиков, представлявших противоположную точку зрения, получила название "отзовистов". Их взгляды разделяли многие гражданские политики, в том числе часть членов правительственного кабинета и даже морской министр Джордж Гошен. Суть их доктрины сводилась к тому, что в случае военного столкновения с Францией и Россией Средиземное море удержать будет невозможно. Обоснование этой точки зрения было сделано в 1895 г. авторитетным военно-морским историком Уильямом Клауэсом в его статье "Мельничный жернов на шее Англии". В случае военного конфликта автор рекомендовал отозвать английский флот из Средиземного моря и заблокировать Гибралтар и Суэц. Главная задача флота в этой ситуации состояла в обеспечении безопасности торговых путей вокруг мыса Доброй Надежды.
Третью точку зрения проповедовали представители так называемой "Средиземноморской школы", призывавшие всемерно укреплять и развивать военно-морские базы в Александрии, на Мальте, Кипре и Гибралтаре и держать в этом регионе флот, как минимум равный французскому. Такую позицию разделяли все первые лорды, сменившиеся на протяжении 80-90-х гг., большинство офицеров плавсостава, а также те адмиралы, которым довелось командовать Средиземноморским флотом: Джеффри Хорнби, Фредерик Ричарде, Эдвард Сеймур, Джон Фишер и другие. В конечном счете возобладала последняя точка зрения.
Служба Битти на эскадренных броненосцах "Кэмпердаун" и "Трафальгар" в составе Средиземноморского флота с 1893 по 1896 гг. совпала с самым разгаром лихорадочной подготовки к войне в связи с образованием франко-русского союза. Командующий флотом вице-адмирал Мичел Калм-Сеймур, сменивший на этом посту погибшего Трайона, усиленно практиковал маневры большими соединениями кораблей с тем, чтобы впредь избежать таких катастроф, какая произошла в результате столкновения "Кэмпердауна" и "Виктории". Тем не менее трехгодичная служба Битти на средиземноморских броненосцах в целом была монотонной и рутинной, так что под конец он начал ей тяготиться. Ничего похожего на героические и романтические дни походов под парусами. Но Битти вновь выручил, как это уже не раз бывало, его величество случай.
За 15 лет до описываемых событий, в 1881 г. в Судане началось вооруженное антиимпериалистическое восстание, принявшее религиозную окраску. Во главе его стал выходец из низов народа, мусульманский проповедник Мухамед Ахмед, объявивший себя махди - посланником Аллаха на земле. Он призвал к борьбе с "неверными" - англичанами, а также турками и египтянами, которые хотя и были мусульманами, но отошли от истинной веры. Он бросил клич к борьбе за всеобщее равенство и за создание независимого государства, который нашел в Судане самый широкий отклик. После пяти лет ожесточенной и изнурительной борьбы махдисты овладели большей частью территории Судана, нанеся несколько серьезных поражений англо-египетским войскам. 23 января 1885 г. махдисты после длительной осады взяли Хартум. Генерал Чарльз Гордон, руководивший обороной города, был убит. Летом того же года войска махди заняли Донголу, Кассалу, Сеннар и почти полностью очистили страну от иностранных солдат. После смерти Мухаммеда Ахмада его дело продолжил халиф Абдаллах. В Судане возникло независимое феодально-теократическое государство.
По истечении 10 лет после освобождения Судана в английском парламенте раздались голоса, призывавшие к возобновлению "активной" политики в этой стране. Попытки вторжения итальянцев в Эфиопию и усиление влияния Франции в верхнем течении Нила подтолкнули англичан к решительным действиям. 12 марта 1896 г. парламент принял решение оккупировать северную часть Судана Донголу. Военные операции осуществлялись главным образом силами египетской армии и на египетские средства. Однако общее руководство было поручено генералу Герберту Китченеру, формально поступившему на службу к египетскому правительству и получившему должность сердара - верховного главнокомандующего в Судане. К началу наступления под командованием Китченера находилось немногим более 10 тыс. человек. Однако в результате длительной блокады Судана войска халифа испытывали острую нужду в огнестрельном оружии и боеприпасах. Халиф, по словам очевидцев, в 1896 г. располагал 50-тысячной армией, но только 34 тыс. солдат имели винтовки. Артиллерия состояла из 75 старых пушек.
Основой стратегии Китченера стало постепенное и неуклонное продвижение вверх по Нилу с одновременной прокладкой железнодорожной линии. Китченер также требовал, чтобы вверх по Нилу направили флотилию канонерских лодок, которые должны были обеспечить артиллерийскую поддержку флангам наступающей армии. Навигация на Ниле была весьма непростым делом. Многое зависело от уровня воды, который подвергался значительным сезонным перепадам. В среднем течении Нила между Вади-Хальфой и Хартумом фарватер реки в нескольких местах пересекался опасными порогами и перекатами, которые при низкой воде становились практически непреодолимыми для судов.
Командовать флотилией был назначен капитан III ранга Стэнли Колвилл. Он имел опыт плавания в этих водах, командуя в 1885 г. канонерской лодкой, обеспечивающей продвижение экспедиционного корпуса, который пытался выручить генерала Гордона в осажденном Хартуме. Приказ застал Колвилла на должности старшего офицера эскадренного броненосца "Трафальгар". Отправляясь в Судан, Колвилл предложил лейтенанту Битти, если он, конечно, не возражает, включить его в состав офицеров нильской флотилии. Битти дал свое согласие незамедлительно. Значение этого предложения трудно переоценить. Со времен наполеоновских войн британский флот не встречался на море с достойным противником. Даже во время Крымской войны он занимался в основном перевозкой войск и блокадой побережья. На протяжении целого столетия вплоть до начала первой мировой войны лишь очень немногим английским военным морякам довелось участвовать в бомбардировке Свеаборга, в войне против Китая в конце 50-х гг. или штурме Александрии в 1882 г. Большинство адмиралов и офицеров, прослужив всю жизнь, уходили в отставку, так и не услышав выстрелов вражеских орудий, нацеленных в их корабли. Участие же в любом, даже самом незначительном конфликте давало впоследствии большие преимущества. Это означало боевые награды, известность и быстрое продвижение по службе.
Таким образом, в июне 1896 г. Битти и несколько других младших офицеров и старшин во главе с Колвиллом были направлены в распоряжение египетского правительства. Им предоставили 4 канонерских лодки и 4 небольших пароходика, вооруженных малокалиберными скорострельными пушками и кое-где защищенных пуленепробиваемыми стальными щитами. Колвилл поднял свой флаг на канонерской лодке "Тамаи", командовать "Эль Тебом" и "Метеммой" были назначены капитаны III ранга Хоуп Робинсон и Генри Олвил. "Абу Клеа" досталась Битти. Перечисленные канонерские лодки представляли собой довольно жалкие посудины, приводимые в движение лопастным колесом, прикрепленным к корме и вращаемым слабосильной паровой машиной.
В помощь им из Англии срочно доставили три новейших речных канонерских лодки, также получивших египетские имена - "За-фир", "Фатех" и "Назир". Они представляли собой винтовые суда с легкой броневой защитой, оснащенные по последнему слову техники того времени и вооруженные скорострельными 76-мм и 47-мм пушками, а также пулеметами. Разобранными на секции их очень быстро доставили по железной дороге к суданской границе. Однако Колвилл решил, не дожидаясь подкреплений, начать форсирование порогов имеющимися силами. В конце июля вся флотилия сконцентрировалась в нескольких километрах ниже по течению от Вади-Хальфы, и началось изнурительное преодоление мелководных препятствий.
22-летний Уинстон Черчилль, принявший участие в этой кампании в качестве кавалерийского офицера, впоследствии очень живо описал это действо в своей книге "Речная война" "Канонерская лодка была тщательно подготовлена к испытанию. Надстройки максимально облегчены, орудия и боеприпасы сняты, топки погашены, а корпус обвязан канатами. Пять тросов тянули 2000 человек, и, хотя им предстояло преодолеть расстояние не более 100 ярдов, сила течения была такова, что перетаскивание каждого парохода заняло не менее полутора часов и потребовало от солдат неимоверных усилий. Все, однако, обошлось благополучно, и в последующие дни все шесть судов преодолели препятствие. В течение недели флотилия достигла открытой воды, и 23 августа все семь пароходов прибыли к месту стоянки напротив военного лагеря у Кошеха".
"Александра" на многие годы стала бессменным флагманом Средиземноморского флота. И тому было немало причин. Ее просторные помещения были отделаны красным деревом, полировкой и всевозможными вычурными украшениями с неприличной для военного корабля роскошью. Офицерские столовые и кают-компании при высоте от палубы до подволока почти 4 метра имели площадь 250 кв. метров. Не уступали им по размерам и качеству отделки и адмиральские каюты. Именно в силу указанного обстоятельства "Александру" облюбовали адмиралы. Когда мичман Битти прибыл в распоряжение командующего, на броненосце держал свой флаг адмирал принц Альфред, герцог Эдинбургский - второй сын королевы Виктории. Служить под непосредственным началом адмирала, принадлежавшего к королевскому дому, считалось большой удачей, поскольку это обещало быстрое продвижение по служебной лестнице.
Действительно, трехлетняя служба на "Александре" предоставила Битти потрясающие возможности завязать знакомства с людьми, вращавшимися в самых высших сферах английского общества. Герцог Эдинбургский имел на Мальте неподалеку от Валетты летний дворец Сан Антонио, окруженный живописными парками и лужайками, где обосновалось его семейство. Адмирал голубых кровей был женат на великой княгине Марии Александровне, единственной дочери русского царя Александра II, и имел четырех дочерей. Во время стоянки эскадры на Мальте некоторые молодые мичманы частенько приглашались в Сан Антонио, чтобы составить девочкам компанию в забавах и развлечениях. Битти удостаивался таких приглашений чаще других, поскольку Марии Александровне он был особенно симпатичен. В Сан Антонио он испытал первое юношеское увлечение. Старшая дочь герцога Эдинбургского 12-летняя Мари влюбилась без памяти в юного мичмана. Уже после того как они расстались, Мари написала ему несколько нежных писем, сохранившихся до наших дней. Наш современник, который прочтет эти послания, может быть несколько обескуражен тем, что они начинаются обращением ''Дорогой Битти!" Но в те времена среди английских морских офицеров и особенно мичманов было принято обращаться друг к другу по фамилии даже в самой неформальной обстановке. Мари, очевидно, тоже к этому привыкла.
Даже почти 50 лет спустя Мария, будучи уже королевой Румынии, с ностальгией вспоминала в своих мемуарах незабываемые дни, проведенные на Мальте. "В нашу компанию также входили несколько совсем юных моряков, среди которых был некий лейтенант Алленби - круглолицый, постоянно улыбающийся юнец. И хотя он был старше нас, по его поступкам и привычкам ему нельзя было дать по возрасту ни дня больше, чем нам; он отличался завидным здоровьем и почти полным отсутствием здравомыслия. Если Аллен был среди нас, это обещало, что день пройдет в нескончаемом веселье, приключениях, а также доставит много беспокойства взрослым. Он допускался только в маленьких порциях, чтобы не подвергать нашу компанию слишком большому риску... Мы прозвали Алленби "луноликим" за безупречную окружность его вечно улыбающейся физиономии. Среди наших друзей были также Колин Кеппел, Сесиль (?) Колвилл (Стэнли Колвилл. - Д. Л.), Энсон Стрентфилд, Эрик Бэк, Рамболд и Дэвид Битти. Последние четверо в то время служили мичманами на "Александре". Битти, бывший моим сердечным другом, уже в те дни проявил себя прекрасным наездником и игроком в поло. Он говорил, что с тех пор я принесла ему счастье. ...А незабываемые ужины на "Александре", когда мы сами себе жарили яичницу с беконом к чаю и каждая из нас мыла руки в умывальнике своего друга-мичмана и вытирала их его полотенцем; в те дни моим фаворитом был Битти".
Небольшая, но красноречивая цитата из письма Мари, датированного 27 июня 1891 г.: "Мой дорогой Битти! Я была так рада, получив от тебя письмо. Ты должен немедленно приехать и навестить нас. Мы пробудем здесь (в Лондоне. - Д. Л.) до 6 июля. Как здорово было бы, если бы все наши со старой "Александры" собрались в Портсмуте. Я уже так давно никого из вас не видела. Бедный мистер Алленби! Я представляю, как ему не хочется отправляться в Китай...". Битти в это время уже в звании младшего лейтенанта находился в Портсмуте. Удалось ли им тогда увидеться неизвестно. Год спустя Мари в возрасте 17 лет была выдана замуж за Фердинанда - племянника Кароля I, короля Румынии. В 1914 г. Фердинанд унаследовал трон своего дяди и Мари стала румынской королевой.
Не последнюю роль в карьере Битти сыграло и личное знакомство с будущим королем Георгом V, который в 1888 г. проходил службу на "Александре" в чине лейтенанта. Это был первый опыт общения Битти с представителями королевского дома и высшей английской аристократии. Именно тогда он обучился светским манерам, умению быть очаровательным, способности легко и непринужденно держаться в любом обществе. Тогда же на "Александре" в чине лейтенантов служили Колин Кеппел, Стэнли Колвилл и Чарльз Каст. Впоследствии эти офицеры вращались в придворных кругах Георга V и имели большое влияние. Трудности морской службы на броненосце вместе с Битти делили мичманы Уолтер Кауна, Реджинальд Тируит и Ричард Филипмор - будущие знаменитые боевые адмиралы первой мировой войны, воевавшие в Северном море под началом Битти.
Отслужив положенный трехлетний срок в чине мичмана, Битти, уже в звании младшего лейтенанта, в 1889 г. получил назначение на корвет "Руби". Этот небольшой парусник, также оснащенный паровой машиной, выполнял функции учебного судна в составе военного флота. В те времена между "палубными офицерами" и морскими инженерами существовали значительные различия. Морской инженер носил другую форму, не имел права наказывать матросов, практически не имел шансов дослужиться до адмирала или даже капитана I ранга и считался чем-то вроде "полугражданского человека". Что касается "командных кадров", то их технические познания были весьма ограниченными, но при этом в Адмиралтействе по-прежнему считали целесообразным давать им солидную подготовку в навыках хождения под парусами. Таким образом, Битти в течение года был принужден на практике постигать паруса и такелаж.
По истечении годичного срока службы на "Руби" Битти целых полтора года провел на берегу. Следующим этапом обучения морских офицеров британского флота были 18-месячные курсы в Королевском Военно-морском Колледже в Гринвиче. Там проходили обучение младшие лейтенанты, имевшие необходимый стаж службы на военных кораблях. В Гринвиче они изучали математику, прикладную механику, физику, химию, астрономию, навигацию, метеорологию, иностранные языки и судостроение. Весьма интенсивный учебный план, если учесть краткость срока, отпущенного на его освоение. Тем, кто желал во что бы это ни стало получить по окончании сертификат первого класса, дающий право на досрочное присвоение звание лейтенанта, приходилось работать в поте лица и корпеть над учебниками при свете керосиновой лампы до глубокой ночи.
Дэвид Битти к числу таковых не принадлежал. Гринвич слишком близко расположен к Лондону, а столица, как известно, полна соблазнов. По всей видимости, младший лейтенант решил посвятить свое свободное время женскому полу. Один из сокурсников Битти по Гринвичу вспоминал, что комната последнего была полна фотографий актрис и певичек и на некоторых из них красовались "подписи самого интимного характера". В результате, при сдаче экзаменов по торпедному делу, по судовождению, артиллерии и баллистике второй класс, и третий класс - по навигации. Согласно уставу, Битти с таким сертификатом требовалось прослужить еще 27 месяцев в качестве младшего лейтенанта, прежде чем его повысят в звании.
После Гринвича последовал целый ряд назначений. С февраля по июль 1892 г. Битти прослужил на эскадренном броненосце "Нил" - новейшем линейном корабле, водоизмещением 12 590 т. на котором никаких парусов не было уже и впомине. Однако служба на "Ниле" оказалась недолгой. В самом начале июля Битти был срочно откомандирован на королевскую яхту "Виктория и Альберт" в состав команды на время летнего круиза. Командование сочло его кандидатуру подходящей, очевидно, памятуя о большом опыте младшего лейтенанта в общении с особами королевской крови, которое имело место во время его службы на "Александре". Здесь адмиралы не ошиблись. Престарелая королева Виктория осталась им очень довольна, выделив Битти среди всех офицеров на борту как "юношу с самыми лучшими манерами". Битти же предоставилась возможность еще более усовершенствовать свои манеры и пополнить круг своих великосветских знакомств.
По окончании летнего круиза в августе 1892 г. Битти было присвоено звание лейтенанта и его отправили вновь на корвет "Руби". Служба на "Руби" была весьма нелегким делом и отнюдь не напоминала сравнительно приятную жизнь на "Виктории и Альберте" или на "Александре". В августе корвет отправился в годичное плавание в район Вест-Индии, а затем - в Южную Атлантику. В шторм этот небольшой парусник подвергался отчаянной болтанке, и Битти досконально научился управлению парусной оснасткой в любую погоду. От частого лазания по вантам его мускулы окрепли и налились силой, а ладони загрубели от многочисленных мозолей. Командир "Руби" У. А. Пиготт - старый морской волк, краснолицый, с зычным голосом, чей словарный запас не отличался изяществом, а китель позеленел от морской соли, не давал своей команде возможности расслабиться ни на минуту.
Лишь с октября 1893 г. Битти получил возможность достаточно продолжительной службы на современных боевых кораблях. Его назначили на эскадренный броненосец "Кэмпердаун" в составе Средиземноморского флота. Вскоре по прибытии к месту прохождения службы Битти мог констатировать, что благодушные настроения, царившие в бытность его мичманом на "Александре", полностью улетучились, уступив место нервозности, нашедшей отражение в нескончаемых маневрах и артиллерийских стрельбах. Интенсивность учений и служебное рвение не останавливали даже человеческие жертвы, к которым они подчас приводили. Броненосец "Кэмпердаун" был печально знаменит тем, что за три месяца до прибытия на него лейтенанта Битти, он таранным ударом потопил флагманский корабль Средиземноморского флота новейший броненосец "Виктория".
Этот инцидент произошел 22 июня 1893 г. До сих пор остается загадкой, почему вице-адмирал Джордж Трайон, державший свой флаг на "Виктории", приказал обеим параллельно идущим кильватерным колоннам повернуть на 16 румбов навстречу друг другу, имея дистанцию между отрядами всего в 6 кабельтовых и зная, что диаметр циркуляции его корабля составляет около 4 кабельтовых. Спустя несколько минут возглавлявший левую колонну "Кэмпердаун" под флагом контр-адмирала Альберта Маркхема всадил свой таранный форштевень в правый борт уже развернувшейся "Виктории". Удар оказался роковым: сильнейший корабль британского флота начал медленно оседать на нос и вдруг при сравнительно малом крене перевернулся и пошел ко дну. Это случилось при мертвом штиле, на виду у всей эскадры. Судя по тому, как быстро флагманский корабль отправился на дно, на нем, по-видимому, не успели закрыть водонепроницаемые двери. Итог трагедии - гибель новейшего броненосца и 359 членов его экипажа, включая командующего флотом. Любопытно отметить, что среди тех немногих, кого удалось спасти, был капитан III ранга Джон Расворт Джеллико.
Причины столь настойчивой погони за высокой степенью боеготовности Средиземноморского флота в середине 90-х гг. XIX в. станут ясны, если обратиться к стратегической ситуации в этом регионе. На протяжении XIX столетия на Средиземном море сосредотачивались значительные экономические и стратегические интересы Великобритании. Даже до открытия Суэцкого канала через Средиземное море шло 16% английского импорта и 21% экспорта. После 1870 г. эти показатели составили соответственно 26% и 29,5%. Потеря торговли нанесла бы серьезный удар английской экономике. От безопасности средиземноморских путей в значительной степени зависела и целостность огромной колониальной империи. После открытия Суэцкого канала в 1869 г. Средиземное море превратилось в кратчайший коммерческий и стратегический путь из Европы в Азию и Австралию, по которому в самые сжатые сроки туда могли быть доставлены военные подкрепления. В Англии слишком хорошо помнили восстание сипаев 1857 г. и то, как долго добирались в Индию войска вокруг мыса Доброй Надежды.
В бассейне Средиземного моря англичане контролировали важнейшие стратегические пункты: Кипр, Гибралтар, Египет и Мальту. Аксиома военно-морской стратегии гласила: военный корабль должен быть там, где находится враг. В 90-е гг. XIX в. Средиземное море рассматривалось британскими адмиралами как наиболее вероятный театр возможного морского конфликта. Главные силы флота второй морской державы - Франции - были сосредоточены именно в Средиземном море. Средиземноморский флот под командованием адмирала Жерве, базировавшийся на Тулон, постоянно содержался в состоянии повышенной боевой готовности и представлял собой очень боеспособное соединение. На протяжении прошлого столетия Англия и Россия нередко оказывались на грани конфликта. Крымская война продемонстрировала слабость обороны черноморского побережья Российской империи. С тех пор присутствие сильной британской эскадры у входа в черноморские проливы рассматривалось как важный фактор давления на "Северного колосса".
Симптомы русско-французского сближения в начале 90-х гг. и особенно визит русской балтийской эскадры под командованием контрадмирала Ф. К. Авелана в Тулон в октябре 1893 г. вселили нешуточную тревогу в британском Адмиралтействе. После того как 4 января 1894 г. франко-русский союз стал реальностью, "средиземноморская проблема" превратилась в настоящий кошмар для английских адмиралов и политиков. "Давайте зададим себе вопрос, - писал лорд Томас Брассей, - почему общественное мнение внутри страны вновь проявляет беспокойство и озабоченность состоянием дел на военном флоте. Причина очевидна. Русская эскадра недавно посетила Тулон и была встречена французами с таким восторгом, как будто Россия сослужила французскому народу неоценимую службу. Визит русского флота привлек внимание прежде всего к соотношению сил на Средиземном море. ...Французская эскадра состоит из 8 линейных кораблей, 3 броненосных крейсеров, 4 легких крейсеров, 3 минных крейсеров и 6 миноносцев. ...Русская эскадра, посетившая Тулон, состояла из 5 кораблей: эскадренного броненосца II класса "Император Николай I", броненосных крейсеров "Адмирал Нахимов" и "Память Азова", бронепалубного крейсера "Рында" и канонерской лодки. Британский флот, в настоящее время дислоцированный в Средиземном море, существенно уступает объединенным эскадрам Франции и России". Далее автор настоятельно требовал увеличения военно-морского бюджета и ускорения работ по выполнению судостроительных программ с тем, чтобы удержаться на уровне "двухдержавного стандарта".
Не меньшую озабоченность продемонстрировал авторитетный военно-морской теоретик адмирал Филипп Коломб: "Мы только что избавились от заблуждения, что "первый удар" будет нанесен непосредственно по нашим берегам; теперь мы осознали, что "идеальный первый удар", который Франция сможет нам нанести при большем или меньшем содействии России, - это сокрушить наш ослабленный флот на Средиземном море". Брассея и Коломба на страницах печати активно поддерживали офицеры плавсостава.
К 1895 г. в Англии оформились три основных подхода к решению "средиземноморской проблемы". Первую группу, названную "Ла-маншской школой", возглавили лорд Томас Брассей и адмирал Филипп Коломб. Сторонники их точки зрения считали, что наращивание военного флота на Средиземном мое вызовет ответные аналогичные меры со стороны Франции и России и в конечном счете не приведет к кардинальным изменениям в пользу Англии в этом регионе. Поскольку Ламаншская эскадра могла бы в случае необходимости прибыть в Гибралтар через 4 дня, Брассей и Коломб не видели причин для беспокойства. В мирное время английский Средиземноморский флот вполне мог оставаться слабее французского. В данной ситуации флот в водах метрополии следовало рассматривать как резерв Средиземноморского флота и всемерно укреплять именно его.
Другая группа военно-морских теоретиков, представлявших противоположную точку зрения, получила название "отзовистов". Их взгляды разделяли многие гражданские политики, в том числе часть членов правительственного кабинета и даже морской министр Джордж Гошен. Суть их доктрины сводилась к тому, что в случае военного столкновения с Францией и Россией Средиземное море удержать будет невозможно. Обоснование этой точки зрения было сделано в 1895 г. авторитетным военно-морским историком Уильямом Клауэсом в его статье "Мельничный жернов на шее Англии". В случае военного конфликта автор рекомендовал отозвать английский флот из Средиземного моря и заблокировать Гибралтар и Суэц. Главная задача флота в этой ситуации состояла в обеспечении безопасности торговых путей вокруг мыса Доброй Надежды.
Третью точку зрения проповедовали представители так называемой "Средиземноморской школы", призывавшие всемерно укреплять и развивать военно-морские базы в Александрии, на Мальте, Кипре и Гибралтаре и держать в этом регионе флот, как минимум равный французскому. Такую позицию разделяли все первые лорды, сменившиеся на протяжении 80-90-х гг., большинство офицеров плавсостава, а также те адмиралы, которым довелось командовать Средиземноморским флотом: Джеффри Хорнби, Фредерик Ричарде, Эдвард Сеймур, Джон Фишер и другие. В конечном счете возобладала последняя точка зрения.
Служба Битти на эскадренных броненосцах "Кэмпердаун" и "Трафальгар" в составе Средиземноморского флота с 1893 по 1896 гг. совпала с самым разгаром лихорадочной подготовки к войне в связи с образованием франко-русского союза. Командующий флотом вице-адмирал Мичел Калм-Сеймур, сменивший на этом посту погибшего Трайона, усиленно практиковал маневры большими соединениями кораблей с тем, чтобы впредь избежать таких катастроф, какая произошла в результате столкновения "Кэмпердауна" и "Виктории". Тем не менее трехгодичная служба Битти на средиземноморских броненосцах в целом была монотонной и рутинной, так что под конец он начал ей тяготиться. Ничего похожего на героические и романтические дни походов под парусами. Но Битти вновь выручил, как это уже не раз бывало, его величество случай.
За 15 лет до описываемых событий, в 1881 г. в Судане началось вооруженное антиимпериалистическое восстание, принявшее религиозную окраску. Во главе его стал выходец из низов народа, мусульманский проповедник Мухамед Ахмед, объявивший себя махди - посланником Аллаха на земле. Он призвал к борьбе с "неверными" - англичанами, а также турками и египтянами, которые хотя и были мусульманами, но отошли от истинной веры. Он бросил клич к борьбе за всеобщее равенство и за создание независимого государства, который нашел в Судане самый широкий отклик. После пяти лет ожесточенной и изнурительной борьбы махдисты овладели большей частью территории Судана, нанеся несколько серьезных поражений англо-египетским войскам. 23 января 1885 г. махдисты после длительной осады взяли Хартум. Генерал Чарльз Гордон, руководивший обороной города, был убит. Летом того же года войска махди заняли Донголу, Кассалу, Сеннар и почти полностью очистили страну от иностранных солдат. После смерти Мухаммеда Ахмада его дело продолжил халиф Абдаллах. В Судане возникло независимое феодально-теократическое государство.
По истечении 10 лет после освобождения Судана в английском парламенте раздались голоса, призывавшие к возобновлению "активной" политики в этой стране. Попытки вторжения итальянцев в Эфиопию и усиление влияния Франции в верхнем течении Нила подтолкнули англичан к решительным действиям. 12 марта 1896 г. парламент принял решение оккупировать северную часть Судана Донголу. Военные операции осуществлялись главным образом силами египетской армии и на египетские средства. Однако общее руководство было поручено генералу Герберту Китченеру, формально поступившему на службу к египетскому правительству и получившему должность сердара - верховного главнокомандующего в Судане. К началу наступления под командованием Китченера находилось немногим более 10 тыс. человек. Однако в результате длительной блокады Судана войска халифа испытывали острую нужду в огнестрельном оружии и боеприпасах. Халиф, по словам очевидцев, в 1896 г. располагал 50-тысячной армией, но только 34 тыс. солдат имели винтовки. Артиллерия состояла из 75 старых пушек.
Основой стратегии Китченера стало постепенное и неуклонное продвижение вверх по Нилу с одновременной прокладкой железнодорожной линии. Китченер также требовал, чтобы вверх по Нилу направили флотилию канонерских лодок, которые должны были обеспечить артиллерийскую поддержку флангам наступающей армии. Навигация на Ниле была весьма непростым делом. Многое зависело от уровня воды, который подвергался значительным сезонным перепадам. В среднем течении Нила между Вади-Хальфой и Хартумом фарватер реки в нескольких местах пересекался опасными порогами и перекатами, которые при низкой воде становились практически непреодолимыми для судов.
Командовать флотилией был назначен капитан III ранга Стэнли Колвилл. Он имел опыт плавания в этих водах, командуя в 1885 г. канонерской лодкой, обеспечивающей продвижение экспедиционного корпуса, который пытался выручить генерала Гордона в осажденном Хартуме. Приказ застал Колвилла на должности старшего офицера эскадренного броненосца "Трафальгар". Отправляясь в Судан, Колвилл предложил лейтенанту Битти, если он, конечно, не возражает, включить его в состав офицеров нильской флотилии. Битти дал свое согласие незамедлительно. Значение этого предложения трудно переоценить. Со времен наполеоновских войн британский флот не встречался на море с достойным противником. Даже во время Крымской войны он занимался в основном перевозкой войск и блокадой побережья. На протяжении целого столетия вплоть до начала первой мировой войны лишь очень немногим английским военным морякам довелось участвовать в бомбардировке Свеаборга, в войне против Китая в конце 50-х гг. или штурме Александрии в 1882 г. Большинство адмиралов и офицеров, прослужив всю жизнь, уходили в отставку, так и не услышав выстрелов вражеских орудий, нацеленных в их корабли. Участие же в любом, даже самом незначительном конфликте давало впоследствии большие преимущества. Это означало боевые награды, известность и быстрое продвижение по службе.
Таким образом, в июне 1896 г. Битти и несколько других младших офицеров и старшин во главе с Колвиллом были направлены в распоряжение египетского правительства. Им предоставили 4 канонерских лодки и 4 небольших пароходика, вооруженных малокалиберными скорострельными пушками и кое-где защищенных пуленепробиваемыми стальными щитами. Колвилл поднял свой флаг на канонерской лодке "Тамаи", командовать "Эль Тебом" и "Метеммой" были назначены капитаны III ранга Хоуп Робинсон и Генри Олвил. "Абу Клеа" досталась Битти. Перечисленные канонерские лодки представляли собой довольно жалкие посудины, приводимые в движение лопастным колесом, прикрепленным к корме и вращаемым слабосильной паровой машиной.
В помощь им из Англии срочно доставили три новейших речных канонерских лодки, также получивших египетские имена - "За-фир", "Фатех" и "Назир". Они представляли собой винтовые суда с легкой броневой защитой, оснащенные по последнему слову техники того времени и вооруженные скорострельными 76-мм и 47-мм пушками, а также пулеметами. Разобранными на секции их очень быстро доставили по железной дороге к суданской границе. Однако Колвилл решил, не дожидаясь подкреплений, начать форсирование порогов имеющимися силами. В конце июля вся флотилия сконцентрировалась в нескольких километрах ниже по течению от Вади-Хальфы, и началось изнурительное преодоление мелководных препятствий.
22-летний Уинстон Черчилль, принявший участие в этой кампании в качестве кавалерийского офицера, впоследствии очень живо описал это действо в своей книге "Речная война" "Канонерская лодка была тщательно подготовлена к испытанию. Надстройки максимально облегчены, орудия и боеприпасы сняты, топки погашены, а корпус обвязан канатами. Пять тросов тянули 2000 человек, и, хотя им предстояло преодолеть расстояние не более 100 ярдов, сила течения была такова, что перетаскивание каждого парохода заняло не менее полутора часов и потребовало от солдат неимоверных усилий. Все, однако, обошлось благополучно, и в последующие дни все шесть судов преодолели препятствие. В течение недели флотилия достигла открытой воды, и 23 августа все семь пароходов прибыли к месту стоянки напротив военного лагеря у Кошеха".