Страница:
Еще более серьезная проблема возникла из американского требования признания паритета военных флотов, подкреплением которому послужило возобновление программы 1916 г. Здесь первую скрипку сыграли адмиралы во главе с Бенсоном, многократно предупреждавшие Вильсона и Дэниелса о "громадной опасности, исходившей для США от злокозненного и коварного Альбиона". Англичане и вместе с ними адмирал Симе были потрясены и возмущены агрессивностью, проявленной их вчерашними союзниками. "Идея англосаксонского единства и рук, протянутых через океан, мгновенно обесценилась". Англичане никак не могли взять в толк, как могли американцы говорить одновременно о Лиге Наций и тут же о "флоте, не уступающем никакому другому".
Чувство собственного достоинства, не в меньшей степени, чем стратегические соображения, не позволяли уступить в этом вопросе. Инициативу взял на себя Ллойд Джордж, заявивший полковнику Хаузу, что "Великобритания скорее потратит свою последнюю гению, чем допустит превосходство флота Соединенных Штатов или любой другой державы". Взаимные обвинения дошли до того, что английские морские амбиции сравнивались с прусским милитаризмом, а Джозефуса Дэниелса заклеймили как "нового Тирпица". Кризис достиг апогея после прибытия в Париж Дэниелса и Бенсона. Морской министр США был первым, кто использовал выражение "Парижский морской бой". Уэстер-Уэмисс, казалось, забыл о своем аристократическом происхождении и воспитании, а Бенсон "прямо изрыгал пламя". Ллойд Джордж применил все свое мастерство изощренного политика, пытаясь заставить американцев отступить во второй раз. Он пригрозил разделом германского флота, непризнанием доктрины Монро и поставил под сомнение членство Великобритании в Лиге Наций. Однако на этот раз британский премьер не нашел единодушной поддержки у своих влиятельных соотечественников.
Э. Бонар Лоу, Э. Грей и ряд других государственных и военных деятелей Англии и Канады высказались за поиск компромисса и отказ от морского соперничества с США. Американцы также пришли к мысли о необходимости компромисса. Адмиралов постепенно отстранили от переговоров, и дебаты были оставлены на усмотрение "людей доброй воли". К маю напряженность несколько спала. Подписание мирного договора в июне 1919г. принесло окончательно облегчение. Принципиальную роль сыграло то обстоятельство, что немецкие моряки решили взять в свои руки решение судьбы кораблей бывшего кайзеровского флота.
В течение более чем полугода, пока в Париже шли дебаты между союзниками, на рейде Скапа-Флоу неподвижно стояли 74 военных корабля бывшего германского флота: 11 дредноутов, 5 линейных крейсеров, 8 легких крейсеров и 50 эсминцев. На каждом из больших кораблей были оставлены по 175-200 человек, на эсминцах - по 20 матросов и офицеров. Номинально командование осуществлял адмирал Людвиг фон Рейтер. Остальные немецкие моряки были отправлены на родину. Бывший германский флот находился под присмотром эскадры адмирала Сиднея Фримантла в составе 5 линкоров, которые каждодневно находились среди германских кораблей, осуществляя неусыпный надзор. И хотя с германских кораблей было выгружено топливо, сняты орудийные замки, англичане продолжали осуществлять строжайший контроль.
На германских кораблях царили упаднические настроения и полная деградация. Многие тяжело переживали поражение в войне и капитуляцию. Один из матросов с "Нассау" так высказался по этому поводу: "В тот день (21 ноября. - Д. Л.) свершилось самое постыдное деяние за всю историю войн на море. Добровольная капитуляция германского флота". Англичане с самого начала поставили побежденных в весьма жесткие условия. Немецким командам было запрещено сходить на берег и даже посещать другие корабли. И хотя Рейтер неоднократно обращался к английскому командованию с просьбами отменить этот жестокий запрет, оно не пошло на уступки. Немцам не разрешалось выходить даже на маленький скалистый островок посреди залива. Германским кораблям запрещалось спускать на воду шлюпки и подавать какие-либо сигналы. Переходить с корабля на корабль имели право только врач и священник. В случае необходимости их перевозил английский дрифтер. Когда 31 мая немцы попытались отпраздновать годовщину Ютландского сражения, вывесив на мачтах красные флаги и вообще все, какие у них были, под угрозой наведенных орудий заставили их спустить флаги.
Продукты питания для немецких кораблей поступали из Германии. Еды было достаточно, но она была однообразной и не всегда хорошего качества. Спиртное также поступало в изобилии. В течение 7 месяцев эти люди находились вблизи берега и ни разу не ступали на твердую землю, они видели вокруг одни и те же лица, целыми днями им нечем было себя занять, кроме рыбалки и разговоров. В этих условиях дисциплина стремительно разлагалась. Подчас из-за распределения продуктов случались безобразные драки.
Фридрих Руге, впоследствии известный военно-морской теоретик и боевой офицер, прошедший две мировые войны, с 1956 г. возглавлявший штаб бундесмарине ФРГ (его книга "Война на море. 1939 - 1945" в 1957 г. была опубликована на русском языке), 7 месяцев безвыходно провел на борту своего эсминца в Скапа-Флоу. Много лет спустя он вспоминал об этом: "Я был тогда лейтенантом флота с трехлетним стажем службы. С осени 1916 г. я служил артиллерийским офицером на "В-110" - новейшем эсминце, построенном в 1915г. Он имел водоизмещение около 1 200 т, был вооружен 4 полуавтоматическими 105-мм пушками и шестью 500-мм торпедными трубами. ...Офицерам все же удавалось удержать матросов в рамках строгой дисциплины и сносного состояния морального духа. Это было нелегко в условиях плохого питания, коротких зимних дней, медленной работы почтовой службы и плохих вестей из Германии. Позволение сходить на берег испрашивалось неоднократно, но всякий раз приходил отказ, хотя окружающие нас острова были необитаемы. Нам даже не разрешали посещать товарищей на других германских кораблях. В течение 7 месяцев 80 человек жили маленькой, практически замкнутой общиной, почти без внешних контактов, за исключением английских газет, как правило четырехдневной давности, еще более старой почты и немецкого военного хирурга, делавшего объезды на дрифтере. Длинные зимние вечера были заняты уроками английского языка и лекциями на различные темы. Нашими единственными музыкальными инструментами были очень старый граммофон и гитара, под которые мы пели народные песни и различные куплеты. ...Величайшая опасность исходила от команд больших кораблей, в особенности от флагманского "Фридриха дер Гроссе". Там Верховный совет матросских депутатов подбивал народ к неповиновению...".
Относительно опасности, исходившей от Совета матросских депутатов. Руге нисколько не преувеличивал. На многих кораблях офицеры полностью утратили авторитет среди подчиненных. Нижние чины курили и сквернословили в их присутствии, все приказы, прежде чем быть исполненными, обсуждались на заседаниях советов матросских депутатов. Пожалуй, в самом незавидном положении находился Людвиг фон Рейтер. Немецкий адмирал был "идеальным пленником" - пунктуальный, немногословный, он в точности исполнял все приказы, получаемые от английского командования. "Фон Рейтеру нельзя было не посочувствовать, - писал Сидней Фриматл, - в его весьма безрадостном положении номинального командующего кораблями с мятежными командами". Матросы "Фридриха дер Гроссе" дошли до того, что нарочно стучали молотками по палубе над адмиральской каютой, не давая командующему заснуть. 25 марта он получил разрешение перенести свой флаг на легкий крейсер "Эмден".
Относительно того, кто разработал и приказал осуществить план потопления германских кораблей в Скапа- Флоу, мнения историков и мемуаристов разделяются. Фон Рейтер в своих мемуарах утверждает, что инициатива целиком принадлежит ему. О возможности потопления своих кораблей с тем, чтобы они не достались противнику, он впервые всерьез задумался еще в январе 1919г. Но только после 11 мая, когда он узнал из газет условия мирного договора с Германией, немецкий адмирал окончательно укрепился в своем решении и принялся за разработку плана в деталях. Его безоговорочно поддерживает и оправдывает Фридрих Руге.
Эрих Редер, служивший старшим офицером на линейном крейсере "Лютцов", который погиб в Ютландском сражении, и встретивший конец войны в Германии, утверждал, что решение о потоплении германского флота было принято генеральным морским штабом и передано Рейтеру из Берлина. План, разработанный в деталях, доставил в Скапа-Флоу и передал по назначению командир посыльного судна, доставлявшего почту из Германии. Таким образом, те, кто был в Скапа-Флоу, целиком считают уничтожение флота своей заслугой. Те, кто был в Берлине, утверждают, что пленники англичан только исполняли их приказ. Кто теперь их рассудит?
Фон Рейтер охотно берет всю ответственность за потопление кораблей на себя, и автор настоящей монографии не видит оснований поставить под сомнение его версию. Скорее всего, инициатива принадлежала ему. Идея потопления кораблей Флота Открытого моря была настолько распространена среди немецких офицеров, что фон Рейтер едва ли нуждался в каком-либо одобрении, тем более приказе. Он был убежден, что никакое правительство Германии не посмеет подписать Версальский мирный договор, настолько унизительны были его условия. В день подписания договора, назначенный на 21 июня, он решил уничтожить свои корабли, поскольку после отказа от мирного договора состояние войны, как он полагал, возобновится.
Рейтеру удалось информировать о своем плане всех или почти всех офицеров эскадры, и подготовка к потоплению велась в течение месяца. Это стало возможным лишь потому, что англичанам также было запрещено подниматься на германские корабли. На кораблях были открыты все двери и люки водонепроницаемых переборок, все ручки и штурвалы с них были свинчены и выброшены, так что закрыть их в случае необходимости было уже невозможно. Все вентиляционные шахты также держались открытыми, внутренние люки подводных торпедных аппаратов удерживались всего одним болтом, остальные удалили. Словом, все было подготовлено в наилучшем виде.
А что же Фримантл? Ранним утром 21 июня его эскадра вышла в море на учения. Несколько часов спустя на мачте германского флагманского корабля взвился сигнал. В тот же момент вода хлынула во внутренние помещения кораблей. Торопливые удары кувалд сбивали резьбу открытых кингстонов. Стальные утробы с ревом и свистом всасывали забортную воду. Это было величественное зрелище. На всей огромной акватории залива серые громады германских дредноутов и линейных крейсеров, еще мгновение назад выглядевшие непоколебимыми как скалы, вдруг словно ожили. Они разворачивались, раскачивались и медленно погружались в воду. Среди бронированных туш панически метались английские сторожевики и катера, осыпая их пулеметным огнем и ругательствами. Но что-либо изменить было уже невозможно.
В 12.20 Фримантл получил радиограмму: "Германские линейные корабли тонут". Он немедленно прервал учения, и его эскадра полным ходом понеслась обратно в Скапа-Флоу. Когда в 14.30 первый дивизион на всех парах ворвался на внутренний рейд, взору Фримантла открылась фантастическая картина: десятки военных кораблей находились в различных стадиях погружения. Некоторые уходили под воду на ровном киле, и море уже доходило до их верхних палуб; другие погружались носом, и их корма уже почти вертикально торчала над поверхностью бухты.
К 17.00 все было кончено. 400 000 т металла, стоимостью 70 000 000 ф.ст. покоилось на дне самой глубоководной военно-морской базы в мире. Таков был финальный акт драматической борьбы Германии за трезубец Нептуна, длившийся четыре с половиной года и двадцать лет подготовки к ней.
Из крупных кораблей спасти удалось только "Баден". Последний дредноут кайзеровского флота явно не желал отправляться на дно. Он несколько часов держался на плаву в полузатопленном состоянии. Его удалось отбуксировать к берегу и посадить на мель. Впоследствии "Баден"' был поднят и после многочисленных жестоких экспериментов, включая обстрел из тяжелых орудий, был потоплен англичанами в 1921 г. Таким же образом избежали потопления и легкие крейсера "Эмден", "Франкфурт", "Бремен" и "Нюрнберг". В 16.00 на борт флагманского корабля Фримантла линкора "Ривендж" был доставлен мокрый, но невозмутимый Рейтер. Фримантл никак не мог для себя решить, как ему реагировать на случившееся и, соответственно, как обращаться с Рейтером. В конечном итоге немецкий адмирал был принят с "обычной вежливостью", но "без почестей, которые в таких случаях оказываются иностранному адмиралу". Рейтера закрыли в "верхней каюте" Фримантла, но еду ему принесли с адмиральского стола.
Наверное, больше всех радовался этому событию первый морской лорд. 22 июня Уэмисс писал адмиралу Хоупу: "Я смотрю на потопление германского флота как на настоящее божье благословение. Разрешение раз и навсегда опасной проблемы раздела этих кораблей освобождает нас от огромного количества неприятностей".
Таким образом, один из камней преткновения в англо-американских отношениях был ликвидирован. И все же английская делегация не получила никакого принципиального заверения в том, что США откажутся от сооружения 16 новых линейных кораблей. Единственное, чего добился Ллойд Джордж, было туманное обещание Вильсона осуществлять в дальнейшем взаимные консультации по поводу будущих морских программ. Возможно, Вильсон, добившись принятия его проекта Лиги Наций, действительно собирался заморозить работы по выполнению программы 1916 г. Однако его планам не суждено было сбыться. Изоляционистски настроенные сенат и палата представителей провалили проект присоединения США к Лиге Наций. Воспользовавшись этим, сторонники "большого флота" потребовали увеличения морского бюджета и ускорения работ по сооружению военных кораблей. Именно проблему англо-американского морского соперничества суждено было унаследовать Битти от своих предшественников, когда он вошел в Адмиралтейство в качестве первого морского лорда.
Глава 5.
Первый морской лорд
(1919-1936 гг)
За возраст, за ум и зубастую,
С крепкими мышцами пасть.
В том, что Закон не предвидел,
Закон предводителя власть.
В первые месяцы после окончания войны Битти купался в славе, которая на него обрушилась. 3 апреля 1919 г. его и Джеллико специальным приказом произвели в звание адмиралов флота. По закону в Великобритании имелись только три такие вакансии, и все три были заполнены. Однако для Битти и Джеллико, учитывая их заслуги перед нацией во время войны, создали две дополнительные вакансии. Битти стал самым молодым адмиралом флота в истории Англии - ему исполнилось только 48 лет. Второй случай в истории военно-морских сил Великобритании, когда военный моряк в звании адмирала флота являлся одновременно и командующим действующим флотом (когда в 1744 г. командующий флотом лорд Норрис был произведен в адмиралы флота, ему исполнилось уже 84!). Флаг адмирала флота развевался на мачте "Куин Элизабет" ровно 4 дня. 7 апреля флаг адмирала Битти был спущен - Гранд Флит перестал существовать.
С окончанием войны отпала необходимость в бронированном кулаке такой чудовищной силы (380 боевых единиц, включая американские корабли ). Гранд Флит выполнил свою роль. 11 линейных кораблей и 5 линейных крейсеров с соответствующим количеством легких кораблей вошли в состав вновь сформированного Атлантического флота. Еще 6 дредноутов составили ядро Отечественного флота. Оба флота в водах метрополии были подчинены адмиралу Чарльзу Мэддену. Еще 6 дредноутов отправились в Средиземное море, остальные - за пределы европейских вод.
На некоторое время Биттн остался как бы не у дел. Летом 1919 г. он отправился со своими домочадцами в круиз по Средиземному морю. По возвращении из путешествия его ожидал новый водопад почестей: почетный гражданин Лондона, орден "За заслуги", почетные ученые степени и звания старейших университетов и , наконец, пожалование в августе графского титула. Первоначально премьер-министр намеревался испросить у короля для Битти титул виконта, но Уэмисс выступил с категорическими возражениями. Первый морской лорд считал, что к решению таких вопросов надо подходить очень осторожно. Ни в коем случае нельзя создавать ситуаций, которые дали бы повод думать, будто вклад флота в дело победы над Германией был меньшим, чем вклад армии. Поскольку фельдмаршал Дуглас Хейг удостоился графского титула, едва ли было бы справедливым не оказать такой же почести командующему флотом. 7 августа того же года парламент вотировал награждение наиболее выдающихся флотоводцев крупными денежными суммами. Битти получил 100 000 ф. ст., Джеллико - 50 000 ф. ст., де Робек, Мэдден, Кейс и Тируит по 10 000 ф. ст.
Одновременно с перераспределением сил флота произошли перестановки ключевых фигур в Адмиралтействе. 16 января 1919г. Эрика Геддеса на посту морского министра сменил Уолтер Лонг, что было расценено "Дэйли Мэйл" как "чисто политическое назначение". В 1905 г. Лонгу была предоставлена возможность возглавить военно-морское ведомство, но тогда он от нее отказался. В 1916-1919 гг. он занимал должность министра по делам колоний. Новый руководитель морской политики, впервые имевший дело с такой специфической сферой деятельности, на многих производил впечатление "типичного джентльмена из западного графства". Даже у самых рьяных почитателей Лонга не поворачивался язык назвать его умным человеком, но ему всегда хватало здравого смысла работать в согласии со своими профессиональными советниками и прислушиваться к их мнению. В свое время Ллойд Джордж дал ему весьма нелестную характеристику: "Уолтер Лонг был одним из тех политиков, которые завоевывают доверие своей партии осторожностью, умеренностью и здравым смыслом, потому что в своих высказываниях никогда не переступают за пределы банальных и штампованных мнений своей партии и никогда не поражают аудиторию оригинальностью мысли, смелой или блестящей фразой. В свое время подобные люди пользовались большим авторитетом и влиянием в центральных органах каждой партии. Будущие поколения либо совсем забывают о них, либо не перестают удивляться, как могли они занимать такое высокое положение среди своих современников. И, несмотря на то что каждое поколение восхищается такого типа политиками и доверяет им, никто не перестает удивляться тому, что их предки делали то же самое".
Пост морского министра был последним в карьере Лонга, и он вступил в должность уже будучи тяжело больным человеком. Новый морской министр с самого начала признавал, что он не собирается основательно вникать во флотские дела. Тем не менее на флоте приход Лонга в Адмиралтейство встретили вполне благожелательно. Битти писал Уэмиссу: "Я думаю, нам повезло, что мы получили Лонга - он прямолинеен и, несомненно, джентльмен". Радость военных моряков объяснялась просто. Незадолго перед тем ходили упорные слухи, что должность морского министра будет предложена Черчиллю. Уэмисс, считавший, что пребывание Черчилля в Адмиралтействе будет представлять "опасность общенационального масштаба", заявил, что он немедленно подаст в отставку. Когда слухи о приходе Черчилля не оправдались, все испытали нескрываемое облегчение.
Однако отношения между Лонгом и Уэмиссом как-то сразу не сложились. Ситуация усугублялась частыми столкновениями между первым морским лордом и командующим флотом. Вначале между ними возникли разногласия по поводу условий капитуляции германского флота. Битти открыто критиковал первого морского лорда за недостаточно жесткую позицию. Обращения "Дорогой Рози" и "Дорогой Дэвид" во взаимной переписке были прочно забыты. Затем Уэмисс рекомендовал на пост командующего эскадрой линейных крейсеров адмирала Роджера Кейса и поставил об этом в известность Битти уже пост-фактум. Это было прямым нарушением установленной процедуры, согласно которой по таким назначениям Адмиралтейство всегда предварительно консультировалось с командующим флотом. Битти немедленно потребовал объяснений и громко жаловался, что его игнорируют. Дело было вовсе не в Кейсе, против которого командующий флотом ничего не имел. Эти ожесточенные стычки стали проявлением скрытого соперничества между двумя адмиралами за кресло первого морского лорда.
Еще осенью 1918 г. Эрик Геддес в неофициальной беседе сообщил Битти, что Уэмисс якобы собирается подавать в отставку и что в этом случае он собирается предложить его должность Битти, как только с Германией будет подписан мир. Между тем, время шло, Геддес сам покинул военно-морское ведомство, мир с Германией был подписан, Гранд Флит расформирован, Битти оказался не у дела Уэмисс все оставался в Адмиралтействе. Сложившаяся ситуация начинала раздражать адмирала флота. Битти можно было понять, но он повел себя не самым лучшим образом. Бывший командующий флотом не погнушался сделать эту ситуацию достоянием прессы. Газеты немедленно подняли крик о "несправедливости", чинимой по отношению к человеку .выигравшему войну на море. Тот факт, что самый заслуженный боевой адмирал оказался "безработным", был использован оппозицией для атаки на правительство.
В результате Лонг вынужден был начать официальные переговоры с Битти на предмет перехода последнего на пост первого морского лорда. Битти, которому к тому времени его военные заслуги окончательно вскружили голову, потребовал для себя непомерных привилегий. Он заявил Лонгу, что придет в Адмиралтейство только на определенных условиях: совмещение постов первого морского лорда и командующего флотом, право единоличного решения при назначении командующих флотами и соединениями без консультаций с советом Адмиралтейства. Условия Битти были с порога отвергнуты. Почувствовав, что высшее кресло в военно-морской иерархии Великобритании от него уплывает, Битти с неприличной поспешностью дал согласие, уже без всяких условий. Лонгу очень не хотелось расставаться с Уэмиссом. Он искренне считал его "лучшим первым морским лордом" и предвидел, что с Битти ему будет очень не просто.
Но в кадровые перестановки в высших эшелонах военно-морского ведомства вмешалась большая политика. Лонг смущенно и сбивчиво несколько раз заводил с первым морским лордом разговор о пожаловании ему титула виконта и крупного денежного вознаграждения. Но эти разговоры не могли скрыть всю неприличность создавшегося положения, тем более что они оказались пустыми. 1 ноября 1919г. адмирал флота Розлин Уэстер-Уэмисс, первый морской лорд Великобритании вышел в отставку. Ему было всего 55, и по закону он мог бы оставаться на действительной службе еще 15 лет. Но для бывшего первого морского лорда в Англии не существовало более высокого поста, и ему нечего было предложить. Он был единственным военным руководителем Великобритании времен первой мировой войны такого масштаба, который не получил "ни почестей, ни вознаграждений и которому даже не сказали спасибо".
В Адмиралтействе Битти столкнулся с массой сложнейших проблем: война и интервенция в России, необходимость выработки доктрины послевоенной морской политики в условиях растущей морской мощи США и Японии, дискуссия о будущем линейного корабля, демобилизация флота и свертывание программ военного времени, вопрос о сокращении морских вооружений на конференциях 20-х гг., модернизация флота и обобщение опыта войны, сооружение военно-морской базы в Сингапуре и т.д. Забегая вперед, следует сразу подчеркнуть, что решение принципиальных вопросов морской политики - стратегии и дипломатии, судостроительных программ - практически полностью было оставлено на усмотрение первого морского лорда. Те привилегии, которые Битти требовал признать за ним, он осуществлял.
В результате в британском Адмиралтействе 20-х гг. сложилась ситуация, аналогичная существовавшей в "эру Фишера", когда на первый план выдвигалась сильная личность, подавлявшая всех своей волей и авторитетом. Битти осуществлял "единоличное правление" почти 8 лет - с ноября 1919 г. по июль 1927 г. - даже дольше Фишера. Итог деятельности Битти в Адмиралтействе 20-х гг. лучше всех подвел Морис Хэнки в своем письме к адмиралу .когда отставка последнего была уже предрешена: "Нам всем будет вас очень не хватать. За 26 лет моей государственной службы я знал только одного первого морского лорда, который мог на равных говорить с самыми высокопоставленными политиками и отстаивать перед ними свою позицию. За исключением Фишера, но Фишер был чудаком, не всегда умевшим четко сформулировать задачу".
Свою главную задачу на посту первого морского лорда Битти видел в убеждении правительства в правильности своих стратегических принципов и необходимости соответствующего материального обеспечения для претворения их в жизнь. Это была сугубо политическая сфера, и его успех целиком зависел от способности поддерживать хорошие отношения с министрами и, прежде всего, со своим непосредственным шефом - морским министром. В Адмиралтействе Битти пришлось иметь дело с пятью морскими министрами. Если бы они не отстаивали его взгляды в парламенте, правительстве и межведомственных переговорах, в особенности с министерством финансов и его главой, все планы Битти по развитию военного флота потерпели бы полный провал.
Чувство собственного достоинства, не в меньшей степени, чем стратегические соображения, не позволяли уступить в этом вопросе. Инициативу взял на себя Ллойд Джордж, заявивший полковнику Хаузу, что "Великобритания скорее потратит свою последнюю гению, чем допустит превосходство флота Соединенных Штатов или любой другой державы". Взаимные обвинения дошли до того, что английские морские амбиции сравнивались с прусским милитаризмом, а Джозефуса Дэниелса заклеймили как "нового Тирпица". Кризис достиг апогея после прибытия в Париж Дэниелса и Бенсона. Морской министр США был первым, кто использовал выражение "Парижский морской бой". Уэстер-Уэмисс, казалось, забыл о своем аристократическом происхождении и воспитании, а Бенсон "прямо изрыгал пламя". Ллойд Джордж применил все свое мастерство изощренного политика, пытаясь заставить американцев отступить во второй раз. Он пригрозил разделом германского флота, непризнанием доктрины Монро и поставил под сомнение членство Великобритании в Лиге Наций. Однако на этот раз британский премьер не нашел единодушной поддержки у своих влиятельных соотечественников.
Э. Бонар Лоу, Э. Грей и ряд других государственных и военных деятелей Англии и Канады высказались за поиск компромисса и отказ от морского соперничества с США. Американцы также пришли к мысли о необходимости компромисса. Адмиралов постепенно отстранили от переговоров, и дебаты были оставлены на усмотрение "людей доброй воли". К маю напряженность несколько спала. Подписание мирного договора в июне 1919г. принесло окончательно облегчение. Принципиальную роль сыграло то обстоятельство, что немецкие моряки решили взять в свои руки решение судьбы кораблей бывшего кайзеровского флота.
В течение более чем полугода, пока в Париже шли дебаты между союзниками, на рейде Скапа-Флоу неподвижно стояли 74 военных корабля бывшего германского флота: 11 дредноутов, 5 линейных крейсеров, 8 легких крейсеров и 50 эсминцев. На каждом из больших кораблей были оставлены по 175-200 человек, на эсминцах - по 20 матросов и офицеров. Номинально командование осуществлял адмирал Людвиг фон Рейтер. Остальные немецкие моряки были отправлены на родину. Бывший германский флот находился под присмотром эскадры адмирала Сиднея Фримантла в составе 5 линкоров, которые каждодневно находились среди германских кораблей, осуществляя неусыпный надзор. И хотя с германских кораблей было выгружено топливо, сняты орудийные замки, англичане продолжали осуществлять строжайший контроль.
На германских кораблях царили упаднические настроения и полная деградация. Многие тяжело переживали поражение в войне и капитуляцию. Один из матросов с "Нассау" так высказался по этому поводу: "В тот день (21 ноября. - Д. Л.) свершилось самое постыдное деяние за всю историю войн на море. Добровольная капитуляция германского флота". Англичане с самого начала поставили побежденных в весьма жесткие условия. Немецким командам было запрещено сходить на берег и даже посещать другие корабли. И хотя Рейтер неоднократно обращался к английскому командованию с просьбами отменить этот жестокий запрет, оно не пошло на уступки. Немцам не разрешалось выходить даже на маленький скалистый островок посреди залива. Германским кораблям запрещалось спускать на воду шлюпки и подавать какие-либо сигналы. Переходить с корабля на корабль имели право только врач и священник. В случае необходимости их перевозил английский дрифтер. Когда 31 мая немцы попытались отпраздновать годовщину Ютландского сражения, вывесив на мачтах красные флаги и вообще все, какие у них были, под угрозой наведенных орудий заставили их спустить флаги.
Продукты питания для немецких кораблей поступали из Германии. Еды было достаточно, но она была однообразной и не всегда хорошего качества. Спиртное также поступало в изобилии. В течение 7 месяцев эти люди находились вблизи берега и ни разу не ступали на твердую землю, они видели вокруг одни и те же лица, целыми днями им нечем было себя занять, кроме рыбалки и разговоров. В этих условиях дисциплина стремительно разлагалась. Подчас из-за распределения продуктов случались безобразные драки.
Фридрих Руге, впоследствии известный военно-морской теоретик и боевой офицер, прошедший две мировые войны, с 1956 г. возглавлявший штаб бундесмарине ФРГ (его книга "Война на море. 1939 - 1945" в 1957 г. была опубликована на русском языке), 7 месяцев безвыходно провел на борту своего эсминца в Скапа-Флоу. Много лет спустя он вспоминал об этом: "Я был тогда лейтенантом флота с трехлетним стажем службы. С осени 1916 г. я служил артиллерийским офицером на "В-110" - новейшем эсминце, построенном в 1915г. Он имел водоизмещение около 1 200 т, был вооружен 4 полуавтоматическими 105-мм пушками и шестью 500-мм торпедными трубами. ...Офицерам все же удавалось удержать матросов в рамках строгой дисциплины и сносного состояния морального духа. Это было нелегко в условиях плохого питания, коротких зимних дней, медленной работы почтовой службы и плохих вестей из Германии. Позволение сходить на берег испрашивалось неоднократно, но всякий раз приходил отказ, хотя окружающие нас острова были необитаемы. Нам даже не разрешали посещать товарищей на других германских кораблях. В течение 7 месяцев 80 человек жили маленькой, практически замкнутой общиной, почти без внешних контактов, за исключением английских газет, как правило четырехдневной давности, еще более старой почты и немецкого военного хирурга, делавшего объезды на дрифтере. Длинные зимние вечера были заняты уроками английского языка и лекциями на различные темы. Нашими единственными музыкальными инструментами были очень старый граммофон и гитара, под которые мы пели народные песни и различные куплеты. ...Величайшая опасность исходила от команд больших кораблей, в особенности от флагманского "Фридриха дер Гроссе". Там Верховный совет матросских депутатов подбивал народ к неповиновению...".
Относительно опасности, исходившей от Совета матросских депутатов. Руге нисколько не преувеличивал. На многих кораблях офицеры полностью утратили авторитет среди подчиненных. Нижние чины курили и сквернословили в их присутствии, все приказы, прежде чем быть исполненными, обсуждались на заседаниях советов матросских депутатов. Пожалуй, в самом незавидном положении находился Людвиг фон Рейтер. Немецкий адмирал был "идеальным пленником" - пунктуальный, немногословный, он в точности исполнял все приказы, получаемые от английского командования. "Фон Рейтеру нельзя было не посочувствовать, - писал Сидней Фриматл, - в его весьма безрадостном положении номинального командующего кораблями с мятежными командами". Матросы "Фридриха дер Гроссе" дошли до того, что нарочно стучали молотками по палубе над адмиральской каютой, не давая командующему заснуть. 25 марта он получил разрешение перенести свой флаг на легкий крейсер "Эмден".
Относительно того, кто разработал и приказал осуществить план потопления германских кораблей в Скапа- Флоу, мнения историков и мемуаристов разделяются. Фон Рейтер в своих мемуарах утверждает, что инициатива целиком принадлежит ему. О возможности потопления своих кораблей с тем, чтобы они не достались противнику, он впервые всерьез задумался еще в январе 1919г. Но только после 11 мая, когда он узнал из газет условия мирного договора с Германией, немецкий адмирал окончательно укрепился в своем решении и принялся за разработку плана в деталях. Его безоговорочно поддерживает и оправдывает Фридрих Руге.
Эрих Редер, служивший старшим офицером на линейном крейсере "Лютцов", который погиб в Ютландском сражении, и встретивший конец войны в Германии, утверждал, что решение о потоплении германского флота было принято генеральным морским штабом и передано Рейтеру из Берлина. План, разработанный в деталях, доставил в Скапа-Флоу и передал по назначению командир посыльного судна, доставлявшего почту из Германии. Таким образом, те, кто был в Скапа-Флоу, целиком считают уничтожение флота своей заслугой. Те, кто был в Берлине, утверждают, что пленники англичан только исполняли их приказ. Кто теперь их рассудит?
Фон Рейтер охотно берет всю ответственность за потопление кораблей на себя, и автор настоящей монографии не видит оснований поставить под сомнение его версию. Скорее всего, инициатива принадлежала ему. Идея потопления кораблей Флота Открытого моря была настолько распространена среди немецких офицеров, что фон Рейтер едва ли нуждался в каком-либо одобрении, тем более приказе. Он был убежден, что никакое правительство Германии не посмеет подписать Версальский мирный договор, настолько унизительны были его условия. В день подписания договора, назначенный на 21 июня, он решил уничтожить свои корабли, поскольку после отказа от мирного договора состояние войны, как он полагал, возобновится.
Рейтеру удалось информировать о своем плане всех или почти всех офицеров эскадры, и подготовка к потоплению велась в течение месяца. Это стало возможным лишь потому, что англичанам также было запрещено подниматься на германские корабли. На кораблях были открыты все двери и люки водонепроницаемых переборок, все ручки и штурвалы с них были свинчены и выброшены, так что закрыть их в случае необходимости было уже невозможно. Все вентиляционные шахты также держались открытыми, внутренние люки подводных торпедных аппаратов удерживались всего одним болтом, остальные удалили. Словом, все было подготовлено в наилучшем виде.
А что же Фримантл? Ранним утром 21 июня его эскадра вышла в море на учения. Несколько часов спустя на мачте германского флагманского корабля взвился сигнал. В тот же момент вода хлынула во внутренние помещения кораблей. Торопливые удары кувалд сбивали резьбу открытых кингстонов. Стальные утробы с ревом и свистом всасывали забортную воду. Это было величественное зрелище. На всей огромной акватории залива серые громады германских дредноутов и линейных крейсеров, еще мгновение назад выглядевшие непоколебимыми как скалы, вдруг словно ожили. Они разворачивались, раскачивались и медленно погружались в воду. Среди бронированных туш панически метались английские сторожевики и катера, осыпая их пулеметным огнем и ругательствами. Но что-либо изменить было уже невозможно.
В 12.20 Фримантл получил радиограмму: "Германские линейные корабли тонут". Он немедленно прервал учения, и его эскадра полным ходом понеслась обратно в Скапа-Флоу. Когда в 14.30 первый дивизион на всех парах ворвался на внутренний рейд, взору Фримантла открылась фантастическая картина: десятки военных кораблей находились в различных стадиях погружения. Некоторые уходили под воду на ровном киле, и море уже доходило до их верхних палуб; другие погружались носом, и их корма уже почти вертикально торчала над поверхностью бухты.
К 17.00 все было кончено. 400 000 т металла, стоимостью 70 000 000 ф.ст. покоилось на дне самой глубоководной военно-морской базы в мире. Таков был финальный акт драматической борьбы Германии за трезубец Нептуна, длившийся четыре с половиной года и двадцать лет подготовки к ней.
Из крупных кораблей спасти удалось только "Баден". Последний дредноут кайзеровского флота явно не желал отправляться на дно. Он несколько часов держался на плаву в полузатопленном состоянии. Его удалось отбуксировать к берегу и посадить на мель. Впоследствии "Баден"' был поднят и после многочисленных жестоких экспериментов, включая обстрел из тяжелых орудий, был потоплен англичанами в 1921 г. Таким же образом избежали потопления и легкие крейсера "Эмден", "Франкфурт", "Бремен" и "Нюрнберг". В 16.00 на борт флагманского корабля Фримантла линкора "Ривендж" был доставлен мокрый, но невозмутимый Рейтер. Фримантл никак не мог для себя решить, как ему реагировать на случившееся и, соответственно, как обращаться с Рейтером. В конечном итоге немецкий адмирал был принят с "обычной вежливостью", но "без почестей, которые в таких случаях оказываются иностранному адмиралу". Рейтера закрыли в "верхней каюте" Фримантла, но еду ему принесли с адмиральского стола.
Наверное, больше всех радовался этому событию первый морской лорд. 22 июня Уэмисс писал адмиралу Хоупу: "Я смотрю на потопление германского флота как на настоящее божье благословение. Разрешение раз и навсегда опасной проблемы раздела этих кораблей освобождает нас от огромного количества неприятностей".
Таким образом, один из камней преткновения в англо-американских отношениях был ликвидирован. И все же английская делегация не получила никакого принципиального заверения в том, что США откажутся от сооружения 16 новых линейных кораблей. Единственное, чего добился Ллойд Джордж, было туманное обещание Вильсона осуществлять в дальнейшем взаимные консультации по поводу будущих морских программ. Возможно, Вильсон, добившись принятия его проекта Лиги Наций, действительно собирался заморозить работы по выполнению программы 1916 г. Однако его планам не суждено было сбыться. Изоляционистски настроенные сенат и палата представителей провалили проект присоединения США к Лиге Наций. Воспользовавшись этим, сторонники "большого флота" потребовали увеличения морского бюджета и ускорения работ по сооружению военных кораблей. Именно проблему англо-американского морского соперничества суждено было унаследовать Битти от своих предшественников, когда он вошел в Адмиралтейство в качестве первого морского лорда.
Глава 5.
Первый морской лорд
(1919-1936 гг)
За возраст, за ум и зубастую,
С крепкими мышцами пасть.
В том, что Закон не предвидел,
Закон предводителя власть.
В первые месяцы после окончания войны Битти купался в славе, которая на него обрушилась. 3 апреля 1919 г. его и Джеллико специальным приказом произвели в звание адмиралов флота. По закону в Великобритании имелись только три такие вакансии, и все три были заполнены. Однако для Битти и Джеллико, учитывая их заслуги перед нацией во время войны, создали две дополнительные вакансии. Битти стал самым молодым адмиралом флота в истории Англии - ему исполнилось только 48 лет. Второй случай в истории военно-морских сил Великобритании, когда военный моряк в звании адмирала флота являлся одновременно и командующим действующим флотом (когда в 1744 г. командующий флотом лорд Норрис был произведен в адмиралы флота, ему исполнилось уже 84!). Флаг адмирала флота развевался на мачте "Куин Элизабет" ровно 4 дня. 7 апреля флаг адмирала Битти был спущен - Гранд Флит перестал существовать.
С окончанием войны отпала необходимость в бронированном кулаке такой чудовищной силы (380 боевых единиц, включая американские корабли ). Гранд Флит выполнил свою роль. 11 линейных кораблей и 5 линейных крейсеров с соответствующим количеством легких кораблей вошли в состав вновь сформированного Атлантического флота. Еще 6 дредноутов составили ядро Отечественного флота. Оба флота в водах метрополии были подчинены адмиралу Чарльзу Мэддену. Еще 6 дредноутов отправились в Средиземное море, остальные - за пределы европейских вод.
На некоторое время Биттн остался как бы не у дел. Летом 1919 г. он отправился со своими домочадцами в круиз по Средиземному морю. По возвращении из путешествия его ожидал новый водопад почестей: почетный гражданин Лондона, орден "За заслуги", почетные ученые степени и звания старейших университетов и , наконец, пожалование в августе графского титула. Первоначально премьер-министр намеревался испросить у короля для Битти титул виконта, но Уэмисс выступил с категорическими возражениями. Первый морской лорд считал, что к решению таких вопросов надо подходить очень осторожно. Ни в коем случае нельзя создавать ситуаций, которые дали бы повод думать, будто вклад флота в дело победы над Германией был меньшим, чем вклад армии. Поскольку фельдмаршал Дуглас Хейг удостоился графского титула, едва ли было бы справедливым не оказать такой же почести командующему флотом. 7 августа того же года парламент вотировал награждение наиболее выдающихся флотоводцев крупными денежными суммами. Битти получил 100 000 ф. ст., Джеллико - 50 000 ф. ст., де Робек, Мэдден, Кейс и Тируит по 10 000 ф. ст.
Одновременно с перераспределением сил флота произошли перестановки ключевых фигур в Адмиралтействе. 16 января 1919г. Эрика Геддеса на посту морского министра сменил Уолтер Лонг, что было расценено "Дэйли Мэйл" как "чисто политическое назначение". В 1905 г. Лонгу была предоставлена возможность возглавить военно-морское ведомство, но тогда он от нее отказался. В 1916-1919 гг. он занимал должность министра по делам колоний. Новый руководитель морской политики, впервые имевший дело с такой специфической сферой деятельности, на многих производил впечатление "типичного джентльмена из западного графства". Даже у самых рьяных почитателей Лонга не поворачивался язык назвать его умным человеком, но ему всегда хватало здравого смысла работать в согласии со своими профессиональными советниками и прислушиваться к их мнению. В свое время Ллойд Джордж дал ему весьма нелестную характеристику: "Уолтер Лонг был одним из тех политиков, которые завоевывают доверие своей партии осторожностью, умеренностью и здравым смыслом, потому что в своих высказываниях никогда не переступают за пределы банальных и штампованных мнений своей партии и никогда не поражают аудиторию оригинальностью мысли, смелой или блестящей фразой. В свое время подобные люди пользовались большим авторитетом и влиянием в центральных органах каждой партии. Будущие поколения либо совсем забывают о них, либо не перестают удивляться, как могли они занимать такое высокое положение среди своих современников. И, несмотря на то что каждое поколение восхищается такого типа политиками и доверяет им, никто не перестает удивляться тому, что их предки делали то же самое".
Пост морского министра был последним в карьере Лонга, и он вступил в должность уже будучи тяжело больным человеком. Новый морской министр с самого начала признавал, что он не собирается основательно вникать во флотские дела. Тем не менее на флоте приход Лонга в Адмиралтейство встретили вполне благожелательно. Битти писал Уэмиссу: "Я думаю, нам повезло, что мы получили Лонга - он прямолинеен и, несомненно, джентльмен". Радость военных моряков объяснялась просто. Незадолго перед тем ходили упорные слухи, что должность морского министра будет предложена Черчиллю. Уэмисс, считавший, что пребывание Черчилля в Адмиралтействе будет представлять "опасность общенационального масштаба", заявил, что он немедленно подаст в отставку. Когда слухи о приходе Черчилля не оправдались, все испытали нескрываемое облегчение.
Однако отношения между Лонгом и Уэмиссом как-то сразу не сложились. Ситуация усугублялась частыми столкновениями между первым морским лордом и командующим флотом. Вначале между ними возникли разногласия по поводу условий капитуляции германского флота. Битти открыто критиковал первого морского лорда за недостаточно жесткую позицию. Обращения "Дорогой Рози" и "Дорогой Дэвид" во взаимной переписке были прочно забыты. Затем Уэмисс рекомендовал на пост командующего эскадрой линейных крейсеров адмирала Роджера Кейса и поставил об этом в известность Битти уже пост-фактум. Это было прямым нарушением установленной процедуры, согласно которой по таким назначениям Адмиралтейство всегда предварительно консультировалось с командующим флотом. Битти немедленно потребовал объяснений и громко жаловался, что его игнорируют. Дело было вовсе не в Кейсе, против которого командующий флотом ничего не имел. Эти ожесточенные стычки стали проявлением скрытого соперничества между двумя адмиралами за кресло первого морского лорда.
Еще осенью 1918 г. Эрик Геддес в неофициальной беседе сообщил Битти, что Уэмисс якобы собирается подавать в отставку и что в этом случае он собирается предложить его должность Битти, как только с Германией будет подписан мир. Между тем, время шло, Геддес сам покинул военно-морское ведомство, мир с Германией был подписан, Гранд Флит расформирован, Битти оказался не у дела Уэмисс все оставался в Адмиралтействе. Сложившаяся ситуация начинала раздражать адмирала флота. Битти можно было понять, но он повел себя не самым лучшим образом. Бывший командующий флотом не погнушался сделать эту ситуацию достоянием прессы. Газеты немедленно подняли крик о "несправедливости", чинимой по отношению к человеку .выигравшему войну на море. Тот факт, что самый заслуженный боевой адмирал оказался "безработным", был использован оппозицией для атаки на правительство.
В результате Лонг вынужден был начать официальные переговоры с Битти на предмет перехода последнего на пост первого морского лорда. Битти, которому к тому времени его военные заслуги окончательно вскружили голову, потребовал для себя непомерных привилегий. Он заявил Лонгу, что придет в Адмиралтейство только на определенных условиях: совмещение постов первого морского лорда и командующего флотом, право единоличного решения при назначении командующих флотами и соединениями без консультаций с советом Адмиралтейства. Условия Битти были с порога отвергнуты. Почувствовав, что высшее кресло в военно-морской иерархии Великобритании от него уплывает, Битти с неприличной поспешностью дал согласие, уже без всяких условий. Лонгу очень не хотелось расставаться с Уэмиссом. Он искренне считал его "лучшим первым морским лордом" и предвидел, что с Битти ему будет очень не просто.
Но в кадровые перестановки в высших эшелонах военно-морского ведомства вмешалась большая политика. Лонг смущенно и сбивчиво несколько раз заводил с первым морским лордом разговор о пожаловании ему титула виконта и крупного денежного вознаграждения. Но эти разговоры не могли скрыть всю неприличность создавшегося положения, тем более что они оказались пустыми. 1 ноября 1919г. адмирал флота Розлин Уэстер-Уэмисс, первый морской лорд Великобритании вышел в отставку. Ему было всего 55, и по закону он мог бы оставаться на действительной службе еще 15 лет. Но для бывшего первого морского лорда в Англии не существовало более высокого поста, и ему нечего было предложить. Он был единственным военным руководителем Великобритании времен первой мировой войны такого масштаба, который не получил "ни почестей, ни вознаграждений и которому даже не сказали спасибо".
В Адмиралтействе Битти столкнулся с массой сложнейших проблем: война и интервенция в России, необходимость выработки доктрины послевоенной морской политики в условиях растущей морской мощи США и Японии, дискуссия о будущем линейного корабля, демобилизация флота и свертывание программ военного времени, вопрос о сокращении морских вооружений на конференциях 20-х гг., модернизация флота и обобщение опыта войны, сооружение военно-морской базы в Сингапуре и т.д. Забегая вперед, следует сразу подчеркнуть, что решение принципиальных вопросов морской политики - стратегии и дипломатии, судостроительных программ - практически полностью было оставлено на усмотрение первого морского лорда. Те привилегии, которые Битти требовал признать за ним, он осуществлял.
В результате в британском Адмиралтействе 20-х гг. сложилась ситуация, аналогичная существовавшей в "эру Фишера", когда на первый план выдвигалась сильная личность, подавлявшая всех своей волей и авторитетом. Битти осуществлял "единоличное правление" почти 8 лет - с ноября 1919 г. по июль 1927 г. - даже дольше Фишера. Итог деятельности Битти в Адмиралтействе 20-х гг. лучше всех подвел Морис Хэнки в своем письме к адмиралу .когда отставка последнего была уже предрешена: "Нам всем будет вас очень не хватать. За 26 лет моей государственной службы я знал только одного первого морского лорда, который мог на равных говорить с самыми высокопоставленными политиками и отстаивать перед ними свою позицию. За исключением Фишера, но Фишер был чудаком, не всегда умевшим четко сформулировать задачу".
Свою главную задачу на посту первого морского лорда Битти видел в убеждении правительства в правильности своих стратегических принципов и необходимости соответствующего материального обеспечения для претворения их в жизнь. Это была сугубо политическая сфера, и его успех целиком зависел от способности поддерживать хорошие отношения с министрами и, прежде всего, со своим непосредственным шефом - морским министром. В Адмиралтействе Битти пришлось иметь дело с пятью морскими министрами. Если бы они не отстаивали его взгляды в парламенте, правительстве и межведомственных переговорах, в особенности с министерством финансов и его главой, все планы Битти по развитию военного флота потерпели бы полный провал.