Линдсей Джоанна. Когда любовь ждет

   — Я не хотел тебя беспокоить, Леони. Спи.
   Ее разбудил звук его шагов Столь рослый мужчина не мог двигаться бесшумно — У меня много забот, — объяснил он, устало вздохнув. — Тебя они не касаются.
   Лежа неподвижно, Леони наблюдала за ним, потом предложила:
   — Мой господин, может быть, если бы вы сказали мне о своих тревогах, они бы не показались такими ужасными.
   Он пристально посмотрел на нее и нетерпеливо покачал головой. Как похоже на женщину — думать, что в любом деле возможно простое решение Леони была раздосадована. Муж должен поверять свои мысли жене.
   — Нет такой вещи, о которой мужчина не может рассказать своей жене, вот если только он не доверяет .
   — Ну хорошо. — Рольф прервал ее слова — своей настойчивостью она раздражала его. — Если хочешь услышать про войну и смерть, я расскажу тебе Завтра многие мои воины могут умереть, поскольку я не могу найти другого способа овладеть крепостью Рот, кроме штурма. Переговоры об условиях сдачи закончились давно. — Он сел и принялся рассказывать подробно. — Стены там толстые, а подкоп, который рыли столько времени, вновь обвалился. Похоже, у них полно припасов, поскольку они дразнят нас со стен и клянутся, что могут пересидеть нас Мои воины дошли до белого каления и нетерпеливо ждут сражения, и я, по правде говоря, не вижу другого выхода.
   — Вы поставите боевые машины против стен? — задала вопрос Леони.
   — Таким образом я справился с крепостью Кенил, но теперь восстановить разрушенное обходится дороже, чем содержать мое войско. Леони, я сражаюсь не против врага. Я только возвращаю то, что принадлежит мне. Мне не хочется брать крепость, приведя ее в негодность.
   — Не можете ли вы взобраться на ее стены? — спросила она, смутившись от того, что, как ей казалось, задала глупый вопрос. Однако, как оказалось, это было не так.
   — У меня не осталось выбора. Мне предстоит взять три других крепости, и их защитники уже в отчаянии, потому что в осаде они оказались очень давно. Теперь в любой день может случиться, что они откроют ворота и постараются бежать. Если так и произойдет, они убедятся, что их обманули, потому что их осаждала всего лишь горстка людей, а не целое войско, как им могло казаться в крепости.
   — Вы так и поступили? — удивленно выдохнула Леони.
   Он нахмурился.
   — Я пришел сюда всего лишь с двумя сотнями воинов. Я нанял еще людей из войска короля, но их все равно недостаточно для осады семи крепостей. В каждой крепости считали, что они первыми подверглись нападению. В каждой из них считали, что им достаточно оставаться за стенами и ждать, и одна из соседних крепостей пришлет помощь. Каждой из крепостей я давал возможность увидеть все мое войско, чтобы им казалось, будто судьба против них, если к ним не придет подкрепление. Потом я перемещал моих людей вокруг крепости, чтобы осажденные и дальше оставались в неведении. Но если бы в одной из остальных крепостей обнаружили эту хитрость, то пришли бы в такую ярость, что все мои воины, которые там стоят, были бы уничтожены.
   Леони была потрясена.
   — Придется ли вам самому сражаться при штурме крепости Рот? Рольф возмутился — Я не посылаю своих воинов туда, где сам не стал бы сражаться. Я всегда веду воинов за собой, так было всегда.
   — Вам приходилось брать приступом стены многих крепостей?
   На его лице по-прежнему сохранялось отсутствующее выражение.
   — Я участвовал в войнах под командой многих начальников, включая вашего короля, который стал и моим королем. Я сражался везде, где было нужно, и так, как было нужно Только в последнее время в попытке получить то, что принадлежит мне, я проявлял такую осторожность. Обычно я добиваюсь цели быстро и при этом стараюсь разрушить как можно меньше.
   — Но вы говорите, что должны штурмовать Рот.
   — Я должен рискнуть. Мои люди могут погибнуть, но я больше не хочу терять время на эту крепость.
   — Тогда оставьте ее, — совершенно серьезно предложила Леони. — Наступайте на другую крепость, а Рот завоюйте в последнюю очередь.
   — И пусть мои воины смирятся с отступлением? Я сказал тебе, что им невыносимы насмешки, которыми их осыпают со стен. Они жаждут начать штурм.
   — Многие ли воины погибнут еще до того, как вы сможете пробить стены и вступить в сражение? У скольких из них будут сломаны шеи, когда обороняющиеся будут отталкивать от стен штурмовые лестницы? Сколько из них будут обожжены горячим маслом и песком?
   Рольф поднял глаза к небу.
   — Зачем я заговорил о войн» с женщиной? — раздосадованно спросил он.
   — У вас нет ответа на мои вопросы, мой господин?
   — Всем нам хорошо известно, что такое опасность, — резко ответил он. — Война — это не игра.
   — Вот как? — язвительно усмехнулась Леони. — Мой господин, в этом у меня есть сомнения, поскольку вы, мужчины, воистину любите войну, как дети любят игры.
   Рольф усмехнулся.
   — Жена, война тебя не касается до тех пор, пока не окажется у твоего порога. Теперь спи. Ты мне не помогла.
   Она дала ему время остыть, потом заговорила опять.
   — Не будет ли угроза менее велика, если стены Рота будут защищать меньшее число людей? — спросила Леони.
   Ей показалось, что Рольф не снизойдет до ответа, потому что он отвернулся «Что за упрямец», — подумала она, но в конце концов он заговорил:
   — Рот постоянно в состоянии готовности. Его защитники не снизили бдительность, и тамошний вассал — неглупый человек. Мне жаль, что не удалось привлечь его на мою сторону В его голосе звучало подлинное сожаление.
   — Но если бы на стенах было всего несколько человек, которые отталкивают лестницы нападающих?
   — Мадам, это глупый вопрос, — резко ответил он. — Разумеется, опасность будет не столь велика.
   — Может ли один человек незамеченным проникнуть в крепость?
   — Мы думали об этом, но даже для того, чтобы открыть ворота, одного человека мало, а вероятность…
   — Не для того, чтобы подобраться к воротам, мой господин, а чтобы добраться до запасов воды Рольф повернулся, на его лице было написано изумление.
   — Ты готова всех их отравить? Даже слуг? Проклятье, я не знал, что ты такая безжалостная!
   — Не отравить! — возмущенно ответила она Как быстро вы меня осудили! Я предлагаю добавить в воду копытень. Это сильное слабительное, но оно никого не убьет Сначала Рольф негромко засмеялся, но потом начал громко хохотать.
   — От такого дела они будут драться между собой чтобы попасть в отхожие места!
   — Те же дозорные на стенах, что не дождутся смены и будут страдать от судорог и тошноты, во многом утратят бдительность, — добавила Леони Будь я проклят Я ни за что бы не додумался до такой коварной уловки — Рольф был изумлен Не коварной, мой господин, если она спасает людям жизнь, — резко отозвалась она.
   Согласен Где могу я добыть копытень?
   — У меня… у меня есть немного в корзине с лекарствами, но этого недостаточно.
   — У тебя есть корзина с лекарствами? — Кажется, он по-настоящему удивился. — Ты и вправду сведуща в искусстве врачевания?
   По его тону было ясно, что он был об этом наслышан, но не верил.
   — Многое из того, что касается меня, вам не известно, мой господин, — искренне сказала Леони.
   Он кивнул, но ему не хотелось оставлять эту тему.
   — Как это делают?
   — На одну порцию нужно смешать сок от пяти до семи листьев этого растения, однако слабительное получается сильным, так что на одну порцию можно взять и меньше. В любом случае потребуется много растений, и мы, конечно, сможем их найти в лесу. У меня это получалось легко. Еще один способ заключается в том, чтобы вымочить листья и корни в вине. Это вам тоже стоило бы сделать, поскольку если человек может добраться до запасов воды, то он, вероятно, сумеет подобраться к бочкам с вином. Будет надежнее вылить отвар и в вино, и в воду — Сколько времени займет приготовление снадобья?
   — Это не такое простое дело.
   У тебя есть весь завтрашний день, и, если потребуется, можешь воспользоваться помощью любого из слуг. Тебя это устраивает?
   Его повелительный тон пришелся Леони не по вкусу, но она молча кивнула.
   Он приблизился к кровати и взял ее за руку.
   — Леони, если это получится, я буду у тебя в долгу. — Он улыбнулся. — Я рад, что после всех трудностей, которые ты мне создала в прошлом, теперь ты приняла мою сторону. Ты — небезопасный противник.
   Едва она стала проникаться к Рольфу симпатией, как ему понадобилось опять вспомнить прошлое Но ведь только теперь она могла все объяснить ему, и Леони понимала, что должна воспользоваться этой возможностью Однако из-за его высокомерных замашек она опять замкнулась в себе «Позже, — решила она, — будет время объяснить ему все»

Глава 22

 
   Рольф разбудил Леони долгим поцелуем, потом необдуманно испортил впечатление, напомнив ей, чтобы она начала собирать копытень Выходя из комнаты, он не заметил, как черты ее лица заострились После отлично проведенной ночи он пребывал в великодушном расположении духа Вряд ли в этот день он мог придраться хоть к чему-то — настолько он был счастлив. Леони перестала обижаться и простила его. Знаком прощения была предложенная ею помощь, и замысел Леони привел его в вое торг.
   От Леони ему была нужна совсем не помощь Выходит, сначала она воспринимала их брак совсем иначе?
   Рольфу было не по себе, когда он думал о причинах, заставивших его жениться на Леони. Ведь, откровенно говоря, если бы он встретился с ней до свадьбы, у него были бы достойные причины пожелать этого брака.
   Он вздохнул Могла ли Леони ощущать такое же счастье, как и он?
   По пути в часовню Рольф остановился и внимательно осмотрел зал. Общая картина удивила его, но и это было еще не все.
   — Будь я проклят, в зале действительно пахнет… приятно, — пробормотал он.
   — Летние цветы, мой господин, — раздалось за его спиной. Он повернулся. — Если бы только они цвели зимой, их аромат украшал бы нашу жизнь весь год.
   Подстерегала ли его Амелия в засаде ? Подстерегала, И заговорила она, толком не зная, чем Леони приказала посыпать свежий тростник. Но ей хотелось внушить ему мысль о том, что перемены некоторым образом связаны с наступлением лета, поскольку в этом случае он не стал бы осуждать Амелию за то, что она не сделала того, что сделала Леони.
   Рольф улыбнулся.
   — Пока я отсутствовал, Амелия, ты занималась делом Я полностью одобряю это.
   Амелия опустила глаза, чтобы скрыть удивление. Неужели Леони не рассказала ему о своей роли в изменениях? Неужели она не шутила, пообещав отдать Амелии лавры?
   — Я сделала мало, мой господин, — приятным голосом ответила Амелия.
   — Ты чересчур скромна, — заметил Рольф. — Если бы только у моей жены были такие же устремления, как у тебя. Чем она занималась, пока я был в отъезде?
   — Она немало времени провела в саду, — уклончиво ответила Амелия уже менее приятным голосом.
   Рольф был недоволен — Сдается мне, она чересчур любит сады — Он огляделся. — А где гончие?
   — Они… на выгульной площадке. Он задумался.
   — Замысел непривычный, но я вижу его достоинства.
   От щедрых похвал Рольфа Амелия быстро обретала уверенность. Раз он думает, что все усовершенствования — дело ее рук, она не станет этого отрицать.
   — К тому же, мой господин, еда тоже понравится тебе больше, — вкрадчиво заметила она — Повара прогнали, а новый куда более умелый.
   Дальше Рольф и Амелия направились вместе, и по пути им встретилась Уилда, на ее лице была написана ярость. Она услышала все, что ей было нужно. Она заторопилась на поиски Леони и нашла ее в кладовой рядом с кухней, где та проверяла корзины и кувшины.
   Она на это пошла! — прошипела Уилда, обращаясь к хозяйке. — Эта мерзкая женщина приписала себе заслугу того, что сделали вы. Ну и наглость! Хозяину достаточно лишь спросить здесь любого, если он хочет знать правду Леони на секунду замерла, потом, когда смысл сказанного дошел до нее, она пожала плечами — Госпожа, вы, конечно, скажете ему правду? настаивала Уилда.
   — Чтобы он решил, будто мне нужна его похвала?
   Нет К тому же он не хотел, чтобы я здесь что-нибудь меняла. Может быть, ему и понравится то, что я сделала, но если он поймет, что я пошла против его желания, то, возможно, не так уж и обрадуется — Я не могу..
   — Мы не будем об этом спорить — Леони решительно оборвала ее, — Ты должна помочь мне, Уилда, поскольку он дал мне одно поручение, и оно потребует много труда.
   Время шло, и Леони немало размышляла об Амелии и Рольфе. Со времени их ночи любви она стала видеть мужа в ином свете и была почти готова простить ему ужасное начало их брака.
   И все же ее по-прежнему беспокоили некоторые истины, события, которые были гораздо серьезнее, чем содержание любовницы в своем доме. Теперь ей казалась неоправданной оценка, которую дал Рольфу Алан Монтиньи. Разве прошлой ночью Рольф не был с ней предупредителен? Разве не пытался он выиграть сражение, пролив как можно меньше крови? Рольф не походил на человека, желавшего выследить и убить бедного Алана, как утверждал тот Но несмотря на все хорошее, что ей стало известно о Рольфе, несправедливым было то, что Алан лишился Кемпстона, хотя не был повинен в каких-либо преступлениях Как все это было нелепо — и весь груз этих событий взвалил на ее плечи король Она могла бы написать ему продуманное письмо, изложив в нем свои мысли о его вмешательстве в ее жизнь Но оспаривать волю короля не мог никто, и уж конечно не женщина Целый день Леони собирала и вымачивала травы, и когда вечером пришел Рольф, он с радостью увидел сделанное Он сообщил ей, что в крепости Рот все готово, что один доброволец согласился этой ночью спрятаться в крепости, взяв отвары, приготовленные Леони.
   Рольф только не сказал ей о первой реакции своих воинов на ее замысел. В него не поверил ни один мужчина, а особенно шумно возражал Торп, утверждая, что этот план приведет к катастрофе, а не к успеху. Однако Рольф твердо стоял на своем, и спустя некоторое время заговорил один из воинов, рассказав остальным, что по опыту ему известно копытень оказывает именно такое воздействие, о котором рассказывала Леони. Рассказывая о замысле Леони, Рольф не без труда под дружный хохот посвятил воинов в его подробности.
   Но этого он Леони не рассказал, она увидела лишь улыбку на лице мужа. От того, что у него было хорошее настроение, она расстроилась еще больше. Почему все ему удается гораздо проще, чем ей?
   — Госпожа, вы в дурном настроении? Леони повернулась к Милдред, работавшей рядом с ней — она давила сок из копытня. На внутреннем дворе поставили четыре стола, чтобы вымачивать листья, а кухонная прислуга готовила винный раствор.
   За проведенную в Круеле неделю Леони ни разу не заговорила с Милдред, хотя и знала, что Уилда с ней сдружилась. Леони помнила Милдред по своим приездам в Круел в те времена, когда крепостью владели Монтиньи. Однажды ей даже пришлось помочь занедужившей матери Милдред. Причина этого оказалась пустяковой, но ввела в заблуждение глупого лекаря, жившего у сэра Эдмонда. Однако их знакомство со старых времен не давало Милдред права совать нос в чужие дела. Как посмела она задать столь личный вопрос?
   — Неужели у тебя так мало дел, Милдред, что..
   — Простите, госпожа, я не хотела вас обидеть, торопливо произнесла Милдред. — Больше всего мне бы хотелось, чтобы вы были счастливы в Круеле — поскольку у меня есть опасение, что вы вышли замуж по моей вине Эти речи были настолько смехотворными, что гнев оставил Леони.
   — По твоей вине? Как такое может быть, Милдред?
   Отведя глаза в сторону, служанка прошептала:
   — Это я, я сообщила моему хозяину, что вы живете в Першвике — Она запнулась, потом призналась — Именно тогда он и решил жениться на вас, чтобы взять на себя управление Першвиком. Я так виновата, госпожа. Я никогда бы не причинила вам горя умышленно.
   У бедняжки был такой жалкий вид.
   — Ты напрасно винишь себя, Милдред. Если бы ты не сказала этого моему мужу, он бы узнал от кого-то другого то, что ему хотелось узнать. Он обратил свой взор на Першвик прежде всего из-за меня.
   — Но он не знал, что вы там жили, пока я не сказала ему об этом. Он ужасно рассердился, узнав, что виновник его бед женщина.
   — Не сомневаюсь в этом, — сухо ответила Леони — Но ответственность была на мне, поэтому за то, что я теперь оказалась здесь, мне нужно винить только себя. Больше не думай об этом, Милдред, ты не виновата.
   — Как прикажете, госпожа, — неохотно ответила Милдред. — Но я буду молиться за вас, чтобы мой хозяин Рольф не разгневался, как это было в ночь вашей свадьбы.
   Леони покраснела, подумав, что Милдред говорит о том, как она ударила Рольфа ножом.
   — Надеюсь, Милдред, ты никому не рассказала о том, что видела в ту ночь.
   — Я ни за что не стала бы распускать язык, госпожа, и Эдлин тоже промолчала бы. Но всем известно, как он с вами обошелся Мне не приходило в голову, что мой господин — жестокий человек; да, я знала, вспыльчивый, но не жестокий. Но тот, кто изобьет свою жену лишь через несколько часов после свадьбы…
   — Что?
   Милдред опасливо оглянулась, надеясь, что никто их не слушает, однако остальные подняли головы, потом отвели глаза.
   — Госпожа, простите, я не хотела огорчить вас, — прошептала Милдред.
   — Кто сказал тебе, что муж избил меня? — со свистом спросила Леони.
   — Леди Роза видела вас на следующее утро и рассказала леди Берте, а..
   — Хватит! Пресвятая Богородица, а ему известно, что о нем говорят?
   — Не думаю, госпожа. Видите ли, только женщины утверждают, что это дело рук сэра Рольфа, хотя ни у кого не хватает смелости заговорить с ним об этом. Мужчины клянутся, что не в его характере бить женщину, и споры об этом привели к многим ссорам. Джон подбил своей жене глаз, а Джагги бросила в своего мужа целую кастрюлю тушеного мяса. Леди Берта не разговаривает с мужем после того, как он ее крепко обругал, поэтому теперь он осыпает жену подарками, чтобы она смягчилась.
   Ошеломленная, в смущении, Леони объяснила:
   — Сэр Рольф не бил меня, Милдред. Это мой отец распорядился побить меня, когда я отказалась выходить замуж.
   — Тогда…
   — Моего мужа винят в том, что он не совершал! Я этого не допущу. Выслушай меня как следует, Милдред. Ты должна сделать так, чтобы правда стала известна — я этого желаю. Ты можешь это сделать?
   — Да, госпожа, — успокоила ее Милдред, очень удивленная этим откровением.
   После этого Леони ушла, поскольку была слишком подавлена, чтобы оставаться с Милдред. Ей нужно было побыть одной.
   «Что сказал бы Рольф, узнай он, какие о нем ходят сплетни? — думала она. — Не стал бы он винить свою жену за то, что среди его воинов и челяди о нем ходят такие несправедливые разговоры?»

Глава 23

 
   На рассвете в лагере возле стен крепости Рот стояла тишина. Мечты о победе сопровождали воинов во сне. Каждый час Торп де ла Мap выслушивал доклады дозорных, но сообщение, которого он ждал, пока не поступало. Обитатели лагеря зашевелились и начали пробуждаться сразу же после восхода солнца, но заняться им было нечем. В основном подготовка была проведена ночью, и теперь воины ждали новостей, беспокойно переговариваясь.
   Поздним утром Торп подошел к Рольфу, сидевшему под широким навесом.
   — Похоже, план удался. Движения на стенах так мало, что они кажутся опустевшими.
   Торп сообщил это так нехотя, что Рольф рассмеялся.
   — Ты рассчитывал услышать другие новости?
   — Мне все еще не верится, что твоя жена готова нам помочь.
   — Я уже говорил тебе, она хочет спасти людей, и наших, и тех, кто в крепости.
   — Скорее всего, только тех, кто в крепости, проворчал Торп.
   — Мой друг, сегодня ты не выведешь меня из терпения. Я в добром настроении Приготовленное Леони снадобье подействовало! Прямо сейчас мы идем брать Рот.
   — Будь осторожен!
   Рольф тихо засмеялся в ответ на озабоченность могучего воина.
   — Торп, ты ведешь себя как старуха. Я пришел сюда не чай пить. Я пришел овладеть этой крепостью. И обещаю тебе не вкладывать меч в ножны до тех пор, пока ты не скажешь, что никакой опасности нет Тебя это удовлетворяет?
   Крепость Рот была взята до смешного легко Когда воины начали карабкаться по лестницам вверх, они услышали стоны. Взобравшись на стены, они почувствовали отвратительную вонь. Повсюду люди либо корчились от судорог, либо их рвало. Некоторые попытались схватиться с воинами Рольфа, но сил у них не было, и сопротивление быстро подавили.
   В короткое время крепость очистили от людей, ее защитников, взятых в плен, увели на площадку, которую Рольф подготовил неподалеку от своего основного лагеря. Рыцаря, Джона Фицэрса, будут держать до получения выкупа. Мятежного вассала могли бы и убить, но Рольф испытывал некоторое смущение из-за того, как легко досталась победа, и был снисходителен.
   Было еще утро, когда Рольф вошел в свою палатку и бросил Дэмиану свой шлем, потом сел за стол, оборудованный наскоро. Он подумал о том, чтобы послать Леони записку, но она, возможно, знала, что у него при себе не было писаря, а сам он писать не хотел, не желая, чтобы Леони узнала, что он свободно читает и пишет. Тогда она могла бы отказаться быть его писарем. Чем раньше она начнет заниматься делами, подобающими жене, тем быстрее признает его.
   В палатку вошел Торп, и Рольф спросил:
   — Ну как, дело сделано?
   Торп утвердительно кивнул головой.
   — Ты предложишь здешним воинам то же, что и в других крепостях?
   — Кто они — по большей части нанятые крепостные или наемные воины?
   — Кажется, крепостные, в основном они говорят только по-английски, — ответил Торп.
   — Тогда я предложу им то же, что мы предлагали воинам из Эксфорда и Харвика. Они могут остаться со мной и воевать в моем войске или могут уйти Так же и наемные воины — чем меньше мы оставим здесь людей из моего войска, тем лучше. А кого ты предлагаешь поставить здесь во главе?
   — Уолтера Уиклифа. Он просил отдать ему Рот, и к тому же Ришар, Пьере и Рейналд хотят остаться вместе с войском..
   — Но я мог бы дать сэру Уолтеру крепость и побольше, одну из тех, которой нам еще предстоит овладеть.
   — Он хочет осесть на одном месте Ему надоело ездить в город Эксфорд, к жене. Он хочет, чтобы леди Берта постоянно была при нем, потому что, по его словам, оставаясь одна, может куролесить.
   Рольф усмехнулся, но Торп нахмурился.
   — Я бы на твоем месте не стал смеяться, друг мой. У тебя самого жена может набедокурить.
   — Став моей женой, она еще ничего не натворила, — ответил Рольф, защищаясь.
   — Пока еще ничего, — пробурчал его друг. Рольф как раз защищал свою жену, когда раздался стук копыт лошадей, галопом мчавшихся в лагерь. Когда друзья вышли из палатки, всадник торопливо спешился, горя желанием сообщить им новость.
   — Господин, крепость Нэнт сдалась!
   — На каких условиях? — спросил Рольф.
   — Безоговорочно. У них закончились припасы съестного, и, похоже, они так давно сидели на скудном пайке, что обессилели и не могли сражаться Вассал просто просит пощады.
   — Похоже, Торп, удача повернулась ко мне лицом, — заявил Рольф, улыбаясь.
   Но едва он произнес эти слова, как еще один всадник осадил лошадь и крикнул:
   — Господин, подожгли вашу мельницу в Круеле! Рольф сурово взглянул на Торпа.
   — Пусть пять воинов будут готовы сейчас же, но ты останешься и поведешь войско к крепости Уорлинг.
   — Войско может повести сэр Пьере…
   — Мне не нужен опекун! Я сам разберусь с пожаром. Торп, делай так, как я сказал.
   Не прошло и десяти минут, как Рольф скакал в Круел в сопровождении пяти оруженосцев. Расстояние от одной крепости до другой было пятнадцать миль, и они мчались во весь опор по старой дороге, пролегавшей через леса и поля.
   Крупный боевой конь Рольфа не был скаковым, и все же он примчался к мельнице Круела, намного опередив своих попутчиков. Остановившись возле быстрого ручья, протекавшего через лес к северу от деревни, Рольф увидел десятки селян и несколько своих воинов. Они двигались неторопливо, и потому он решил, что пожар потушен.
   Он пришпорил коня, но больше не было нужды состязаться с ветром. Едва он приблизился на расстояние голоса, как в него попала стрела. Она пробила несколько колец кольчуги и вонзилась в его бедро. Рольф краем глаза заметил, как за деревьями скрылись какие-то тени, и тут его охватила страшная боль.

Глава 24

 
   Леони была привычна к виду крови, даже если ее было много, как сейчас. Ей приходилось обрабатывать многие раны, но при мысли о том, что придется лечить Рольфа, Леони едва не впала в истерику Когда его внесли в зал, он уже пришел в себя, и их взгляды встретились. Видя выражение его глаз, она замерла. В них застыло бешенство, обвинение Но почему?
   — Госпожа?
   Уилда и Милдред с беспокойством смотрели на нее.
   — Да?
   — Сэр Торп хочет, чтобы моего господина Рольфа отнесли в его… в вашу… комнату. Вы займетесь им? — спросила Уилда.
   — Звал ли он меня? Уилда отвела глаза.
   — Он позвал лекаря.
   Это было обиднее, чем бешенство в его взгляде.
   — Вот как. Милдред зашептала:
   — Госпожа, но ведь Одо — всего лишь брадобрей! Известно, что многие брадобреи кое-что знают о врачевании и служат лекарями, однако Одо глуп. Он скорее даст человеку умереть, но не сознается, что не может ему помочь. Вы помните Одо, госпожа. Это его вы подвергли наказанию, когда моя мать едва не умерла по его вине.