Страница:
Рея почувствовала, какое бешенство охватило мужа, и поняла, что еще мгновение – и он спустит курок.
– Данте, прошу тебя, – прошептала она в отчаянии, – Френсису нужна помощь. Если ты выстрелишь, в живых не останется никого, – добавила она, и это были первые разумные слова за последние несколько минут.
– Капитан, леди Рея права, – присоединился к ней Кирби. – Если вы пристрелите этого пса, остальные кинутся на нас как дикие звери, почуявшие свежую кровь. Вы не можете рисковать жизнью леди Реи и лорда Френсиса. Придет еще день, когда вы сможете без помех разделаться с этим мерзавцем, – тихо прошептал он.
Но лишь Сэму Лескомбу, который в эту минуту появился в комнате, босой, в измятой ночной рубашке, удалось уладить это дело – и довольно удачно. Трактирщик возник в дверях бесшумно, словно привидение, с огромным мушкетом, причем ни у кого не оставалось ни малейших сомнений в том, куда будет направлен первый выстрел.
– Клянусь своими потрохами, в такой толпе не отличишь друга от врага! Эй, ребята, трактир закрыт. Можете заглянуть в другой раз. А вы, джентльмены, решайте свои споры в другом месте, но не здесь и не сейчас, – заявил он решительно, поводя мушкетом из стороны в сторону. Вид у него был довольно заспанный, но решительный, так что даже видавшие виды бандиты почувствовали себя неуверенно. В такой тесноте пуля не выбирает.
– Помоги Френсису, – велел Данте. Алистер не заставил себя просить и склонился над раненым. Передав Рее один из пистолетов и сунув другой за пояс, он подхватил юношу и осторожно помог ему встать на ноги.
Поддерживая его под мышки, Алистер вывел раненого из комнаты. Рея торопливо последовала за ними. Она бросила взгляд назад, чтобы убедиться, что Данте идет за ней, но волноваться не было нужды – Хьюстон Кирби позаботился об этом и держал дверь под прицелом, пока не убедился, что капитан в безопасности.
Шелби в бессильной ярости следил, как высокая фигура его врага растаяла в темноте, и все еще чувствовал на себе немигающий взгляд этих ледяных глаз. Между ними все было предельно ясно – они еще встретятся, и только одному суждено уцелеть.
Глава 23
Френсис Доминик скорчил недовольную гримасу, когда жгут слишком туго стянул ему плечо.
– Поаккуратнее, Кирби, руку оторвешь, – проворчал он, стараясь взглянуть, что делает слуга. Увидев, как багровое пятно пропитало белоснежное полотно повязки, юноша сглотнул и в душе порадовался, что сидит. Вид собственной крови напомнил ему, что он был на волосок от смерти.
– Ну-ну, лорд Френсис, это всего-навсего небольшой порез, он вам не доставит никаких неприятностей. Клянусь, вам еще крупно повезло, что Джек Шелби дал маху, не то бы мы сейчас ломали голову, что делать с вашим телом, – подбодрил молодого человека Кирби с такой уверенностью в голосе, что Френсис невольно почувствовал, как боль в раненой руке стихла словно по волшебству. Этого и добивался хитрый дворецкий. Именно этого, ну и, конечно, чтобы ее милость чуток успокоилась, ведь она хлопотала над братцем будто встревоженная наседка. Вот и сейчас леди Рея склонилась над его забинтованным плечом, придирчиво разглядывая повязку. Кирби невольно спохватился, вспомнив, что его пациент – сын и наследник герцога Камейра.
– Так вот он какой, Джек Шелби, – прошептал Френсис, бросив скептический взгляд на столпившихся вокруг друзей. – Если бы я знал об этом до того, как вошел, то не стал бы тратить время на разговоры, а сразу пустил бы в него пулю. Боже, но ведь он еще опаснее, чем говорят! – Он покачал головой. – Ведь мерзавец пристрелил бы меня не моргнув глазом. И его бы не остановило даже то, что за меня непременно отомстят! Неужели ему не пришло в голову, что я могу быть не один? – удивился он. – Похоже, этот Шелби ничего не боится! Но почему? – недоумевал Френсис.
– Он помешанный, – пробормотал Кирби. Вытащив нож, который по-прежнему торчал у него за поясом, он быстро надрезал край жгута. Туго затягивая его, он представил себе, что это веревка на шее проклятого Джека Шелби, и мрачно осклабился.
– Нет, Кирби, ты ошибаешься. Вовсе он не помешанный. Просто уверен в собственной власти, – перебил его Данте, который удобно устроился в кресле поодаль. – Именно эта уверенность в безнаказанности и делает его дьявольски наглым, порой он даже забывает о собственной безопасности. По крайней мере я очень на это рассчитываю.
Рея, успокоившись, потому что Кирби явно знал свое дело и смертельная опасность уже не грозила любимому брату, перестала сверлить взглядом дворецкого и оглянулась на Данте.
– Где ты был? – тихо спросила она. – Я проснулась от того, что тебя не было, и забеспокоилась. Куда ты ходил? – взволнованно продолжала она, успев заметить и толстый слой грязи на его сапогах, и зеленые пятна, оставшиеся на коленях. Эта зелень напоминала плесень, густым слоем покрывавшую валуны на развалинах замка. – Я волновалась, Данте.
Лейтон вскочил на ноги. Он привлек жену к груди и почувствовал дрожь, которая до сих пор сотрясала ее хрупкое тело.
– Ради Бога, прости, я вовсе не хотел тебя испугать. Я ходил в Мердрако. Мне нужно было отыскать доказательства, что контрабандисты действительно используют одну из дозорных башен, чтобы подавать сигнал кораблям. Я надеялся поймать их на этом, – признался он, заранее догадываясь о том, что она скажет в ответ.
. – О Боже, Данте, ведь тебя могли убить! Ну почему ты не хочешь, чтобы вмешались власти? – простонала Рея, все еще веря в силу законов. – Взял бы по крайней мере Алисте-ра! – весьма непоследовательно заявила она, обвиняющим жестом ткнув в молодого человека, который понурившись сидел в углу, хоть и был ни сном ни духом не виноват в той безумной авантюре, которую затеял капитан, потому что попросту спал сном праведника, хотя быстро развивавшиеся события и заставили его пробудиться. Но поскольку вмешалась леди, он считал своим долгом поддержать своего капитана. – И почему именно сегодня?
– Любимая, неужели ты так быстро забыла, что твой супруг – сам в прошлом контрабандист?! Их план был ясен мне с самого начала. Только в такую ночь они могли попытаться переправить свой товар. – Он пожал плечами.
– Поэтому ты решил встретиться с ними один на один?! Как тебе только такое пришло в голову? – яростно прошипела Рея. О Боже, ведь мужа могли убить, пока она спокойно спала!
– Я в жизни не был так поражен, как в ту минуту, когда обнаружил тебя в лапах Джека Шелби, человека, которого разыскивал много лет, – пробормотал Данте. Его глаза снова потемнели при воспоминании о том, как прошлой ночью он тихо подкрался к трактиру, чтобы никого не разбудить, и внезапно услышал пистолетный выстрел, а вслед за ним женский крик. Ринувшись к открытой настежь двери, Лейтон оцепенел, сжимая в руке пистолет. В первое мгновение ему показалось, что все это страшный сон: в комнате, сизой от дыма, пахло пороховой гарью, а на пороге распростерся человек в пропитанной кровью рубашке. В скудном свете лампы по углам шевелились зловещие тени, которые могли бы показаться просто плодом испуганного воображения, если бы не женщина, посреди комнаты бившаяся в медвежьих объятиях какого-то мерзавца. Распущенные золотистые волосы, похожие на огненный хвост кометы, метались за ее плечами, когда она, стараясь освободиться, боролась изо всех сил.
Данте тряхнул головой, чтобы избавиться от неприятной картины, и вздрогнул от неожиданности, когда в комнате раздался слабый голос Френсиса:
– Так, значит, они действительно бывали в башне? – Теперь, когда юноша наконец уверился, что смерть ему не грозит, он снова сгорал от любопытства, желая узнать, что же удалось выяснить Данте.
– Да. Я пробрался в нее, стараясь даже не задеть паутину. На самом верху башни обнаружил обломки ящиков и несколько пустых бутылок. Скорее всего именно там ночами сидел их дозорный, ожидая сигнала с корабля, – объяснил Данте.
– Жаль, что как раз прошлой ночью его там не было, – пробормотал Френсис себе под нос, чувствуя себя кровожадным, как никогда в жизни.
Рея наградила брата негодующим взглядом.
– Честно говоря, я тоже об этом подумал, – признался Данте, затем пожал плечами, – но что-то мне подсказывало, что рассчитывать на это не стоит. Было видно, что в башне уже довольно давно никого не было.
Хьюстон Кирби, человек на диво рассудительный, удивленно посмотрел на своего капитана и бросил в тазик с водой пропитанную кровью тряпку.
Но у Алистера Марлоу воображение было куда богаче, чем у старого дворецкого.
– А для чего тогда она им вообще, эта башня, если в качестве дозорной ею больше не пользуются?
– Странно, не правда ли? Но тем не менее я совершенно уверен, что так и есть, даже не знаю почему. Просто чувствую, – пробормотал Данте.
– Теперь и ты стал как тетя Мэри. Если бы она была с нами, Рея, уж мы бы заставили ее рассказать, где обычно встречаются контрабандисты и даже где они прячут свой товар! – с энтузиазмом воскликнул Френсис, делая вид, что не замечает укоризненного взгляда Кирби. Тот только махнул рукой и недоверчиво покачал седой головой.
– Хватит с нас всем известных рассказов о привидениях и призраках, хотя бы вот о Диком Охотнике, лорд Френсис. К чему еще припутывать сюда имя леди Мэри? – недовольно пробурчал Кирби. Он искренне полюбил добрую и заботливую тетушку Реи и не намерен был позволить в своем присутствии шутить над достойной дамой.
– А что, если их дозорный завопил от ужаса, когда его мучили кошмары? – предположил Алистер. – Наверное, они сами до смерти боялись привидений! – решил он, считая свою догадку единственной возможной причиной, по которой бандиты больше не пользуются башней.
Его рассуждения были прерваны тихими шагами за дверью, за которыми последовал осторожный стук. Алистер застыл у стены, положив руку на рукоять шпаги, а Данте, мгновенно закрыв собой Рею, потянулся за пистолетом.
– Войдите, – сказал он. Хотя он и видел своими глазами, как бандиты на рассвете крадучись выбрались из трактира и растаяли в лесу, он не хотел бы, чтобы Джек Шелби застал их врасплох.
В комнату вошел Сэм, с трудом удерживая в огромной руке поднос, тяжело нагруженный высокими пивными кружками и китайским фарфором.
– Дора решила, что вы захотите чего-нибудь выпить, – объяснил трактирщик, аккуратно поставив поднос на столик возле постели. – Она подумала, что миледи не помешает чашечка горячего чая – погода нынче сырая, – добавил он, озираясь и не находя взглядом леди Реи. – Прошу прощения, мне казалось, ее милость здесь.
– Спасибо, – произнесла Рея, выглянув из-за широкой спины мужа, – действительно, глоток чего-нибудь горячего мне не помешает. До сих пор, еще дрожу.
Она улыбнулась, и сердце Сэма растаяло. Старику до сих пор было не по себе при мысли о том, какой опасности подвергалась юная женщина в какой-то степени по его вине. В конце концов все это случилось под крышей их дома. Он мысленно возблагодарил небеса за то, что успел вовремя спуститься вниз, чтобы предотвратить дальнейшее кровопролитие. Довольно с него и воспоминания о том, как сына самого герцога чуть было не убили в его трактире, – оно будет еще долго преследовать его по ночам!
– Сейчас нам не повредило бы особое лекарство миссис Тейлор. – Рея со слабой улыбкой оглянулась на Френсиса, который в ответ скорчил страшную гримасу.
Сэм недоуменно уставился на них, потом неуверенно улыбнулся.
– Готов поклясться, миледи, моя Дора и об этом подумала, потому-то она добавила капельку кой-чего в чашку вашей милости. Это зелье моя женушка делает по рецепту старого мошенника, своего дядюшки Альфа. Мне-то он всегда казался чуточку странным. Всю жизнь бродяжничал, наконец осел здесь, неподалеку, на юге. Понятия не имею, чем он сейчас занимается, но, бьюсь об заклад, ничем хорошим, особенно если знать, что собой представляла его матушка, упокой, Господи, ее душу. Мне всегда казалось, что в ней есть цыганская кровь, – объяснил Сэм, заметив, что все с недоумением уставились на него. Трактирщик недовольно покачал головой, показывая, что такой добропорядочный человек, как он, думает о родственниках жены.
В комнате повисло молчание. Сэм продолжал переминаться с ноги на ногу, стоя посреди комнаты и стараясь поймать чей-нибудь взгляд.
– Я просто не знаю, что и сказать вам, милорд. Ни за какие блага в мире я бы не сделал ничего такого, что могло бы причинить вред ее милости. Я просто в отчаянии, что с лордом Френсисом стряслась такая беда. Вы верите мне, милорд? – тревожно спросил он. Огромные руки старика мелко-мелко дрожали, он в отчаянии стиснул их, чувствуя на лице холодный взгляд серо-стальных глаз маркиза.
– Вы ведь предупредили их, чтобы они держались подальше, не правда ли, Сэм? – спросил Данте, и испуганный трактирщик оцепенел. – Дело в том, что я немного знаком с привычками контрабандистов. Да ведь вам уже известно, кем я был раньше, уж наш мастер Бреди наверняка об этом позаботился, я уверен. – Данте впился испытующим взглядом в побагровевшего от смущения трактирщика. Одно дело – когда тебя подозревают в связях с бандитами, думал тот, и совсем другое – признать это во всеуслышание.
– Ну что ж, милорд, так оно и есть. Да ведь и выбора у меня не было, в здешних-то местах между Мерлеем и Уэст-ли-Эббот моя «Могила епископа» – единственный трактир, почитай, на всю округу, – с трудом выдавил старый Сэм Лескомб. – Конечно, кому как не мне знать о Той вражде, что случилась между вами и Джеком Шелби, и, если бы в моих силах было заставить этих мерзавцев держаться подальше от моего трактира, уж я бы, поверьте… – Его голос дрогнул и сорвался. – Многое изменилось в наших краях с тех пор, как вы уехали, милорд, – с таинственным видом продолжал старик. – Нашему брату приходится держать ухо востро, если не хочешь, чтобы в один прекрасный день тебя выловили из моря, словно дохлую треску.
– Нет нужды извиняться, Сэм. Каждому из нас приходится поступаться чем-то иной раз, просто чтобы выжить, – спокойно сказал Данте, и трактирщик облегченно закивал головой. – И не стоит опасаться, что повторится то же, что случилось этой ночью. И пожар в вашем трактире никто не устроит. Мы сегодня же переберемся отсюда в охотничий домик. Вы и так уже достаточно рисковали из-за нас, и мы очень благодарны вам за это, – искренне добавил Данте Лейтон, и даже Хьюстон Кирби не мог не восхититься, с каким благородством это было сказано.
– Что вы, ваша милость, это честь для нас, – почтительно забормотал Сэм Лескомб, не сумев, однако, скрыть радости. Теперь, когда его милость и все семейство покинут наконец его трактир, и он, и Дора смогут спать спокойно.
– Не думаю, что вам стоит так уж тревожиться из-за Джека Шелби, – продолжал между тем Данте. – Скорее всего теперь он не сможет думать ни о чем другом, кроме как отомстить мне. Ему будет просто не до вас. А кроме того, слишком уж ваш трактир удобен для этих бандитов, поэтому они не рискнут поджечь его в отместку, – успокоил трактирщика Данте. Эти доводы не очень-то убедили старого Сэма, а кроме того, добрый старик искренне тревожился за жизнь самого Лейтона и его семьи.
Рея ужаснулась, лишь только ее испуганные глаза встретились с угрюмым взглядом мужа. Он поняла, что Данте все еще переживает миг, когда лицом к лицу столкнулся со старым врагом и знал, что жизнь Шелби – в его руках.
Эта мысль действительно не давала Данте покоя. Словно разговаривая сам с собой, он пробормотал едва слышно:
– Да, тут большие перемены, но кое-что остается прежним. Я все еще хозяин здешних земель и не позволю этому негодяю запугать меня. И клянусь вам, Сэм Лескомб, отправлю Детей сатаны вместе с их главарем прямехонько в преисподнюю, если только им придет в голову появиться где-нибудь в окрестностях Мердрако. Клянусь своей бессмертной душой!
Огромное чувство облегчения охватило трактирщика. Здесь, в округе, большая часть земель принадлежала сэру Майлзу Сэндбурну, включая и те, которыми некогда владели Лейтоны, так по крайней мере всегда казалось Сэму. Старик задумчиво потер заросшую щеку. По мере того как слова Лейтона проникали в его сознание, рос и благоговейный страх, который он испытывал перед этим человеком. Он не сомневался, что Данте Лейтон нажил себе могущественного врага, ведь перемены, которые задумал новый хозяин Мердрако, кое-кому очень не понравятся, угрюмо подумал Сэм. Не в силах оторвать глаз от прелестного лица леди Реи, Сэм со страхом понял, что и его собственная жизнь, вполне возможно, будет хладнокровно принесена в жертву, коль скоро Данте Лейтон сочтет это необходимым, чтобы сокрушить своего врага. А Рея с такой беспредельной любовью и преданностью смотрела на мрачное, как грозовая туча, лицо мужа, что трактирщик, внезапно смутившись, отвел взгляд, словно позволил себе нескромность вторгнуться в нечто не предназначенное для посторонних глаз. И он невольно задал себе вопрос: а что будет с ней, если удача отвернется от человека, которого она любит с такой страстью и который готов на что угодно, лишь бы вернуться в Мердрако?
Глава 24
Клочья серой паутины и толстый слой пыли. Глубоко въевшаяся грязь и сажа. Пятна плесени и мокрая гниль. Все это исчезло, а сам домик выскребли от пола до потолка. Тщательно вымытые стекла стрельчатых окон снова стали пропускать свет, и солнечные зайчики весело запрыгали по стенам. Высокие потолки больше не скрывала унылая завеса паутины, а отполированный до зеркального блеска и натертый воском паркет ослепительно сиял.
Огромный камин в углу комнаты был тщательно вычищен, старую золу выбросили вон, и теперь в очаге ярким пламенем горели сухие поленья. Приятное тепло наполнило комнату, сразу стало по-домашнему уютно. Сорванные чьей-то рукой роскошные гобелены вновь украсили стены, радуя глаз изысканными переливами красок.
Бархатные и шелковые драпировки тщательно вытряхнули и проветрили на солнце, а на постели положили новые, хорошо набитые перины. Их застелили льняными простынями, привезенными из Камейра, которые хранили тонкий аромат лаванды. Старинные мечи и выщербленные в схватках щиты сняли со стен, где они покрывались пылью век за веком, потускневшие и забытые всеми, тщательно отполировали, и очень скоро оружие уже красовалось на украшенной искусной резьбой деревянной стене.
Метелки и щетки, метлы и скребки, щелок и пчелиный воск – все это так и мелькало в руках неутомимых слуг и служанок, которые трудились не разгибая спин от рассвета и до заката, чтобы как можно скорее сделать запущенный дом пригодным для жилья. Ведь он должен был стать домом не только для маркиза и его супруги, но и для всех их до тех пор, пока Мердрако вновь не превратится в роскошное поместье, каким оно было прежде.
И по мере того как благодаря их усилиям охотничий домик возвращался к жизни, всеми понемногу овладевало приподнятое настроение, и день-деньской вокруг слышались песни и звенел веселый смех. Ведь если не считать кучера и угрюмого камердинера Алистера Марлоу, ни один из этих молодых людей никогда не уезжал далеко от дома. Для них домом всегда был Камейр. Все случившееся для этой беспечной молодежи было не больше чем приключение, и они от души наслаждались им.
Пришел однажды я домой, Был трезв не очень я, Гляжу, в конюшне лошадь, Где быть должна моя.
Своей хорошенькой жене, Обиды не тая:
– Зачем чужая лошадь там, Где быть должна моя?
– Что?! Где же лошадь ты узрел? Шел бы лучше спать!
Корова дойная стоит, Что привела мне мать!
Во многих странах я бывал, Объездил все края, но вот коровы под седлом нигде не видел я! Пришел однажды я домой, Был трезв не очень я, Гляжу – а в доме сапоги, Где быть должны мои.
Своей хорошенькой жене, Обиды не тая:
– Зачем под шкафом сапоги, Где быть должны мои?!
– Что?! Где ж здесь сапоги?! Шел бы лучше спать! Галоши грязные стоят, что принесла мне мать!
Во многих странах я бывал, Объездил все края, Но пряжек на галошах нигде не видел я!
Алистер Марлоу весело ухмыльнулся, заметив, что невольно водит щеткой по стене в такт старинной балладе, которую кто-то распевал под окном. Сам Алистер балансировал на лестнице, изо всех сил стараясь оттереть скопившуюся на стенах грязь. Его предложение помочь вызвало всеобщее удивление, ведь предполагалось, что джентльмену неприлично заниматься уборкой как простому слуге. Но случайный прохожий удивился бы еще больше, заметив маленького кривоногого человечка, яростно скребущего ножом поверхность кухонного стола, в то время как два темноволосых паренька старательно полировали деревянную резную балюстраду лестницы. Высокий молодой джентльмен со сбившимся галстуком и растрепанными золотистыми волосами с похвальным усердием, но практически безрезультатно пытался смыть грязь с окон, выходящих на залив и украшенных геральдическими знаками. А под окном тоненькая девушка с такими же взъерошенными золотистыми кудрями, которые кольцами выбивались из-под съехавшего набок чепчика, щелкала ножницами, обрезая кустарник и цветы в заросшем сорняками саду. Единственный, кто в эту минуту не был занят делом, – это лорд Кит, мирно дремавший неподалеку от матери. Солнечные лучи золотили его головенку, пробиваясь сквозь кружевную занавеску, наброшенную на колыбель.
Ловко и быстро, словно матрос по такелажу, широкоплечий мужчина вскарабкался на самый верх здания и принялся прикреплять знамя к шесту на дозорной башенке. Его небрежно сброшенная рубашка из тончайшего батиста осталась висеть на каменном парапете. Солнце тысячекратно отражалось в бесчисленных узких окнах дозорной башни, ослепительно сверкало в вымытых до блеска стеклах, и человек, горделиво окинул взглядом плоды своих трудов. Похоже, тряпка и мыло были ему так же знакомы и привычны, как компас и шпага.
Расправив затекшие плечи, Алистер вышел из дома и глубоко вдохнул ароматный воздух. Вечерело, до него донесся сладкий аромат цветущего шиповника и жимолости, которые буйно разрослись в запущенном саду. Но сильнее всего был запах моря. Вдали Алистер мог видеть, как волны, сверкая и пенясь в лучах заходящего солнца, с шумом разбиваются о прибрежные скалы. Внезапно Алистер отчетливо понял, что без моря уже никогда не сможет почувствовать себя счастливым. Море, словно женщина, опутало его своими волшебными чарами. И он, будто покорный любовник, поддался этому колдовскому очарованию. Поймав себя на этой мысли, Алистер невольно смутился и вздрогнул, услышав чей-то нежный голос. Он оглянулся и увидел тоненькую фигурку леди Реи, которая направлялась к нему. Она медленно шла, держа на руках крошку сына, а с плеча ее свисала плоская корзина, полная срезанных цветов. Кто бы сейчас ни увидел ее в простеньком платьице из грубой полушерстяной ткани и одолженном у горничной простом холщовом переднике, никогда бы не признал в скромно одетой девушке хозяйку этого дома.
– Наверное, вы гадаете, скоро ли будет ужин, только стесняетесь спросить, – весело сказала Рея, заметив, с каким голодным блеском в глазах смотрит на нее Алистер. – Может, стоит взглянуть, как поладили между собой Хэлли и Хьюстон Кирби? Впрочем, уверена, они должны найти общий язык, – добавила Рея, – хотя бы ради того, чтобы наши трапезы не стали тяжелым испытанием для всех. Если каждый из них будет стараться добавить в кастрюлю что-то свое, чуть только другой отвернется, мне и подумать страшно, во что превратится ужин! – беспечно расхохоталась она.
– Данте, прошу тебя, – прошептала она в отчаянии, – Френсису нужна помощь. Если ты выстрелишь, в живых не останется никого, – добавила она, и это были первые разумные слова за последние несколько минут.
– Капитан, леди Рея права, – присоединился к ней Кирби. – Если вы пристрелите этого пса, остальные кинутся на нас как дикие звери, почуявшие свежую кровь. Вы не можете рисковать жизнью леди Реи и лорда Френсиса. Придет еще день, когда вы сможете без помех разделаться с этим мерзавцем, – тихо прошептал он.
Но лишь Сэму Лескомбу, который в эту минуту появился в комнате, босой, в измятой ночной рубашке, удалось уладить это дело – и довольно удачно. Трактирщик возник в дверях бесшумно, словно привидение, с огромным мушкетом, причем ни у кого не оставалось ни малейших сомнений в том, куда будет направлен первый выстрел.
– Клянусь своими потрохами, в такой толпе не отличишь друга от врага! Эй, ребята, трактир закрыт. Можете заглянуть в другой раз. А вы, джентльмены, решайте свои споры в другом месте, но не здесь и не сейчас, – заявил он решительно, поводя мушкетом из стороны в сторону. Вид у него был довольно заспанный, но решительный, так что даже видавшие виды бандиты почувствовали себя неуверенно. В такой тесноте пуля не выбирает.
– Помоги Френсису, – велел Данте. Алистер не заставил себя просить и склонился над раненым. Передав Рее один из пистолетов и сунув другой за пояс, он подхватил юношу и осторожно помог ему встать на ноги.
Поддерживая его под мышки, Алистер вывел раненого из комнаты. Рея торопливо последовала за ними. Она бросила взгляд назад, чтобы убедиться, что Данте идет за ней, но волноваться не было нужды – Хьюстон Кирби позаботился об этом и держал дверь под прицелом, пока не убедился, что капитан в безопасности.
Шелби в бессильной ярости следил, как высокая фигура его врага растаяла в темноте, и все еще чувствовал на себе немигающий взгляд этих ледяных глаз. Между ними все было предельно ясно – они еще встретятся, и только одному суждено уцелеть.
Глава 23
Мы только вырвали у змеи жало, но не прикончили ее.
Вильям Шекспир
Френсис Доминик скорчил недовольную гримасу, когда жгут слишком туго стянул ему плечо.
– Поаккуратнее, Кирби, руку оторвешь, – проворчал он, стараясь взглянуть, что делает слуга. Увидев, как багровое пятно пропитало белоснежное полотно повязки, юноша сглотнул и в душе порадовался, что сидит. Вид собственной крови напомнил ему, что он был на волосок от смерти.
– Ну-ну, лорд Френсис, это всего-навсего небольшой порез, он вам не доставит никаких неприятностей. Клянусь, вам еще крупно повезло, что Джек Шелби дал маху, не то бы мы сейчас ломали голову, что делать с вашим телом, – подбодрил молодого человека Кирби с такой уверенностью в голосе, что Френсис невольно почувствовал, как боль в раненой руке стихла словно по волшебству. Этого и добивался хитрый дворецкий. Именно этого, ну и, конечно, чтобы ее милость чуток успокоилась, ведь она хлопотала над братцем будто встревоженная наседка. Вот и сейчас леди Рея склонилась над его забинтованным плечом, придирчиво разглядывая повязку. Кирби невольно спохватился, вспомнив, что его пациент – сын и наследник герцога Камейра.
– Так вот он какой, Джек Шелби, – прошептал Френсис, бросив скептический взгляд на столпившихся вокруг друзей. – Если бы я знал об этом до того, как вошел, то не стал бы тратить время на разговоры, а сразу пустил бы в него пулю. Боже, но ведь он еще опаснее, чем говорят! – Он покачал головой. – Ведь мерзавец пристрелил бы меня не моргнув глазом. И его бы не остановило даже то, что за меня непременно отомстят! Неужели ему не пришло в голову, что я могу быть не один? – удивился он. – Похоже, этот Шелби ничего не боится! Но почему? – недоумевал Френсис.
– Он помешанный, – пробормотал Кирби. Вытащив нож, который по-прежнему торчал у него за поясом, он быстро надрезал край жгута. Туго затягивая его, он представил себе, что это веревка на шее проклятого Джека Шелби, и мрачно осклабился.
– Нет, Кирби, ты ошибаешься. Вовсе он не помешанный. Просто уверен в собственной власти, – перебил его Данте, который удобно устроился в кресле поодаль. – Именно эта уверенность в безнаказанности и делает его дьявольски наглым, порой он даже забывает о собственной безопасности. По крайней мере я очень на это рассчитываю.
Рея, успокоившись, потому что Кирби явно знал свое дело и смертельная опасность уже не грозила любимому брату, перестала сверлить взглядом дворецкого и оглянулась на Данте.
– Где ты был? – тихо спросила она. – Я проснулась от того, что тебя не было, и забеспокоилась. Куда ты ходил? – взволнованно продолжала она, успев заметить и толстый слой грязи на его сапогах, и зеленые пятна, оставшиеся на коленях. Эта зелень напоминала плесень, густым слоем покрывавшую валуны на развалинах замка. – Я волновалась, Данте.
Лейтон вскочил на ноги. Он привлек жену к груди и почувствовал дрожь, которая до сих пор сотрясала ее хрупкое тело.
– Ради Бога, прости, я вовсе не хотел тебя испугать. Я ходил в Мердрако. Мне нужно было отыскать доказательства, что контрабандисты действительно используют одну из дозорных башен, чтобы подавать сигнал кораблям. Я надеялся поймать их на этом, – признался он, заранее догадываясь о том, что она скажет в ответ.
. – О Боже, Данте, ведь тебя могли убить! Ну почему ты не хочешь, чтобы вмешались власти? – простонала Рея, все еще веря в силу законов. – Взял бы по крайней мере Алисте-ра! – весьма непоследовательно заявила она, обвиняющим жестом ткнув в молодого человека, который понурившись сидел в углу, хоть и был ни сном ни духом не виноват в той безумной авантюре, которую затеял капитан, потому что попросту спал сном праведника, хотя быстро развивавшиеся события и заставили его пробудиться. Но поскольку вмешалась леди, он считал своим долгом поддержать своего капитана. – И почему именно сегодня?
– Любимая, неужели ты так быстро забыла, что твой супруг – сам в прошлом контрабандист?! Их план был ясен мне с самого начала. Только в такую ночь они могли попытаться переправить свой товар. – Он пожал плечами.
– Поэтому ты решил встретиться с ними один на один?! Как тебе только такое пришло в голову? – яростно прошипела Рея. О Боже, ведь мужа могли убить, пока она спокойно спала!
– Я в жизни не был так поражен, как в ту минуту, когда обнаружил тебя в лапах Джека Шелби, человека, которого разыскивал много лет, – пробормотал Данте. Его глаза снова потемнели при воспоминании о том, как прошлой ночью он тихо подкрался к трактиру, чтобы никого не разбудить, и внезапно услышал пистолетный выстрел, а вслед за ним женский крик. Ринувшись к открытой настежь двери, Лейтон оцепенел, сжимая в руке пистолет. В первое мгновение ему показалось, что все это страшный сон: в комнате, сизой от дыма, пахло пороховой гарью, а на пороге распростерся человек в пропитанной кровью рубашке. В скудном свете лампы по углам шевелились зловещие тени, которые могли бы показаться просто плодом испуганного воображения, если бы не женщина, посреди комнаты бившаяся в медвежьих объятиях какого-то мерзавца. Распущенные золотистые волосы, похожие на огненный хвост кометы, метались за ее плечами, когда она, стараясь освободиться, боролась изо всех сил.
Данте тряхнул головой, чтобы избавиться от неприятной картины, и вздрогнул от неожиданности, когда в комнате раздался слабый голос Френсиса:
– Так, значит, они действительно бывали в башне? – Теперь, когда юноша наконец уверился, что смерть ему не грозит, он снова сгорал от любопытства, желая узнать, что же удалось выяснить Данте.
– Да. Я пробрался в нее, стараясь даже не задеть паутину. На самом верху башни обнаружил обломки ящиков и несколько пустых бутылок. Скорее всего именно там ночами сидел их дозорный, ожидая сигнала с корабля, – объяснил Данте.
– Жаль, что как раз прошлой ночью его там не было, – пробормотал Френсис себе под нос, чувствуя себя кровожадным, как никогда в жизни.
Рея наградила брата негодующим взглядом.
– Честно говоря, я тоже об этом подумал, – признался Данте, затем пожал плечами, – но что-то мне подсказывало, что рассчитывать на это не стоит. Было видно, что в башне уже довольно давно никого не было.
Хьюстон Кирби, человек на диво рассудительный, удивленно посмотрел на своего капитана и бросил в тазик с водой пропитанную кровью тряпку.
Но у Алистера Марлоу воображение было куда богаче, чем у старого дворецкого.
– А для чего тогда она им вообще, эта башня, если в качестве дозорной ею больше не пользуются?
– Странно, не правда ли? Но тем не менее я совершенно уверен, что так и есть, даже не знаю почему. Просто чувствую, – пробормотал Данте.
– Теперь и ты стал как тетя Мэри. Если бы она была с нами, Рея, уж мы бы заставили ее рассказать, где обычно встречаются контрабандисты и даже где они прячут свой товар! – с энтузиазмом воскликнул Френсис, делая вид, что не замечает укоризненного взгляда Кирби. Тот только махнул рукой и недоверчиво покачал седой головой.
– Хватит с нас всем известных рассказов о привидениях и призраках, хотя бы вот о Диком Охотнике, лорд Френсис. К чему еще припутывать сюда имя леди Мэри? – недовольно пробурчал Кирби. Он искренне полюбил добрую и заботливую тетушку Реи и не намерен был позволить в своем присутствии шутить над достойной дамой.
– А что, если их дозорный завопил от ужаса, когда его мучили кошмары? – предположил Алистер. – Наверное, они сами до смерти боялись привидений! – решил он, считая свою догадку единственной возможной причиной, по которой бандиты больше не пользуются башней.
Его рассуждения были прерваны тихими шагами за дверью, за которыми последовал осторожный стук. Алистер застыл у стены, положив руку на рукоять шпаги, а Данте, мгновенно закрыв собой Рею, потянулся за пистолетом.
– Войдите, – сказал он. Хотя он и видел своими глазами, как бандиты на рассвете крадучись выбрались из трактира и растаяли в лесу, он не хотел бы, чтобы Джек Шелби застал их врасплох.
В комнату вошел Сэм, с трудом удерживая в огромной руке поднос, тяжело нагруженный высокими пивными кружками и китайским фарфором.
– Дора решила, что вы захотите чего-нибудь выпить, – объяснил трактирщик, аккуратно поставив поднос на столик возле постели. – Она подумала, что миледи не помешает чашечка горячего чая – погода нынче сырая, – добавил он, озираясь и не находя взглядом леди Реи. – Прошу прощения, мне казалось, ее милость здесь.
– Спасибо, – произнесла Рея, выглянув из-за широкой спины мужа, – действительно, глоток чего-нибудь горячего мне не помешает. До сих пор, еще дрожу.
Она улыбнулась, и сердце Сэма растаяло. Старику до сих пор было не по себе при мысли о том, какой опасности подвергалась юная женщина в какой-то степени по его вине. В конце концов все это случилось под крышей их дома. Он мысленно возблагодарил небеса за то, что успел вовремя спуститься вниз, чтобы предотвратить дальнейшее кровопролитие. Довольно с него и воспоминания о том, как сына самого герцога чуть было не убили в его трактире, – оно будет еще долго преследовать его по ночам!
– Сейчас нам не повредило бы особое лекарство миссис Тейлор. – Рея со слабой улыбкой оглянулась на Френсиса, который в ответ скорчил страшную гримасу.
Сэм недоуменно уставился на них, потом неуверенно улыбнулся.
– Готов поклясться, миледи, моя Дора и об этом подумала, потому-то она добавила капельку кой-чего в чашку вашей милости. Это зелье моя женушка делает по рецепту старого мошенника, своего дядюшки Альфа. Мне-то он всегда казался чуточку странным. Всю жизнь бродяжничал, наконец осел здесь, неподалеку, на юге. Понятия не имею, чем он сейчас занимается, но, бьюсь об заклад, ничем хорошим, особенно если знать, что собой представляла его матушка, упокой, Господи, ее душу. Мне всегда казалось, что в ней есть цыганская кровь, – объяснил Сэм, заметив, что все с недоумением уставились на него. Трактирщик недовольно покачал головой, показывая, что такой добропорядочный человек, как он, думает о родственниках жены.
В комнате повисло молчание. Сэм продолжал переминаться с ноги на ногу, стоя посреди комнаты и стараясь поймать чей-нибудь взгляд.
– Я просто не знаю, что и сказать вам, милорд. Ни за какие блага в мире я бы не сделал ничего такого, что могло бы причинить вред ее милости. Я просто в отчаянии, что с лордом Френсисом стряслась такая беда. Вы верите мне, милорд? – тревожно спросил он. Огромные руки старика мелко-мелко дрожали, он в отчаянии стиснул их, чувствуя на лице холодный взгляд серо-стальных глаз маркиза.
– Вы ведь предупредили их, чтобы они держались подальше, не правда ли, Сэм? – спросил Данте, и испуганный трактирщик оцепенел. – Дело в том, что я немного знаком с привычками контрабандистов. Да ведь вам уже известно, кем я был раньше, уж наш мастер Бреди наверняка об этом позаботился, я уверен. – Данте впился испытующим взглядом в побагровевшего от смущения трактирщика. Одно дело – когда тебя подозревают в связях с бандитами, думал тот, и совсем другое – признать это во всеуслышание.
– Ну что ж, милорд, так оно и есть. Да ведь и выбора у меня не было, в здешних-то местах между Мерлеем и Уэст-ли-Эббот моя «Могила епископа» – единственный трактир, почитай, на всю округу, – с трудом выдавил старый Сэм Лескомб. – Конечно, кому как не мне знать о Той вражде, что случилась между вами и Джеком Шелби, и, если бы в моих силах было заставить этих мерзавцев держаться подальше от моего трактира, уж я бы, поверьте… – Его голос дрогнул и сорвался. – Многое изменилось в наших краях с тех пор, как вы уехали, милорд, – с таинственным видом продолжал старик. – Нашему брату приходится держать ухо востро, если не хочешь, чтобы в один прекрасный день тебя выловили из моря, словно дохлую треску.
– Нет нужды извиняться, Сэм. Каждому из нас приходится поступаться чем-то иной раз, просто чтобы выжить, – спокойно сказал Данте, и трактирщик облегченно закивал головой. – И не стоит опасаться, что повторится то же, что случилось этой ночью. И пожар в вашем трактире никто не устроит. Мы сегодня же переберемся отсюда в охотничий домик. Вы и так уже достаточно рисковали из-за нас, и мы очень благодарны вам за это, – искренне добавил Данте Лейтон, и даже Хьюстон Кирби не мог не восхититься, с каким благородством это было сказано.
– Что вы, ваша милость, это честь для нас, – почтительно забормотал Сэм Лескомб, не сумев, однако, скрыть радости. Теперь, когда его милость и все семейство покинут наконец его трактир, и он, и Дора смогут спать спокойно.
– Не думаю, что вам стоит так уж тревожиться из-за Джека Шелби, – продолжал между тем Данте. – Скорее всего теперь он не сможет думать ни о чем другом, кроме как отомстить мне. Ему будет просто не до вас. А кроме того, слишком уж ваш трактир удобен для этих бандитов, поэтому они не рискнут поджечь его в отместку, – успокоил трактирщика Данте. Эти доводы не очень-то убедили старого Сэма, а кроме того, добрый старик искренне тревожился за жизнь самого Лейтона и его семьи.
Рея ужаснулась, лишь только ее испуганные глаза встретились с угрюмым взглядом мужа. Он поняла, что Данте все еще переживает миг, когда лицом к лицу столкнулся со старым врагом и знал, что жизнь Шелби – в его руках.
Эта мысль действительно не давала Данте покоя. Словно разговаривая сам с собой, он пробормотал едва слышно:
– Да, тут большие перемены, но кое-что остается прежним. Я все еще хозяин здешних земель и не позволю этому негодяю запугать меня. И клянусь вам, Сэм Лескомб, отправлю Детей сатаны вместе с их главарем прямехонько в преисподнюю, если только им придет в голову появиться где-нибудь в окрестностях Мердрако. Клянусь своей бессмертной душой!
Огромное чувство облегчения охватило трактирщика. Здесь, в округе, большая часть земель принадлежала сэру Майлзу Сэндбурну, включая и те, которыми некогда владели Лейтоны, так по крайней мере всегда казалось Сэму. Старик задумчиво потер заросшую щеку. По мере того как слова Лейтона проникали в его сознание, рос и благоговейный страх, который он испытывал перед этим человеком. Он не сомневался, что Данте Лейтон нажил себе могущественного врага, ведь перемены, которые задумал новый хозяин Мердрако, кое-кому очень не понравятся, угрюмо подумал Сэм. Не в силах оторвать глаз от прелестного лица леди Реи, Сэм со страхом понял, что и его собственная жизнь, вполне возможно, будет хладнокровно принесена в жертву, коль скоро Данте Лейтон сочтет это необходимым, чтобы сокрушить своего врага. А Рея с такой беспредельной любовью и преданностью смотрела на мрачное, как грозовая туча, лицо мужа, что трактирщик, внезапно смутившись, отвел взгляд, словно позволил себе нескромность вторгнуться в нечто не предназначенное для посторонних глаз. И он невольно задал себе вопрос: а что будет с ней, если удача отвернется от человека, которого она любит с такой страстью и который готов на что угодно, лишь бы вернуться в Мердрако?
Глава 24
Злоба – привилегия ревнивой женщины.
Вильям Шекспир
Клочья серой паутины и толстый слой пыли. Глубоко въевшаяся грязь и сажа. Пятна плесени и мокрая гниль. Все это исчезло, а сам домик выскребли от пола до потолка. Тщательно вымытые стекла стрельчатых окон снова стали пропускать свет, и солнечные зайчики весело запрыгали по стенам. Высокие потолки больше не скрывала унылая завеса паутины, а отполированный до зеркального блеска и натертый воском паркет ослепительно сиял.
Огромный камин в углу комнаты был тщательно вычищен, старую золу выбросили вон, и теперь в очаге ярким пламенем горели сухие поленья. Приятное тепло наполнило комнату, сразу стало по-домашнему уютно. Сорванные чьей-то рукой роскошные гобелены вновь украсили стены, радуя глаз изысканными переливами красок.
Бархатные и шелковые драпировки тщательно вытряхнули и проветрили на солнце, а на постели положили новые, хорошо набитые перины. Их застелили льняными простынями, привезенными из Камейра, которые хранили тонкий аромат лаванды. Старинные мечи и выщербленные в схватках щиты сняли со стен, где они покрывались пылью век за веком, потускневшие и забытые всеми, тщательно отполировали, и очень скоро оружие уже красовалось на украшенной искусной резьбой деревянной стене.
Метелки и щетки, метлы и скребки, щелок и пчелиный воск – все это так и мелькало в руках неутомимых слуг и служанок, которые трудились не разгибая спин от рассвета и до заката, чтобы как можно скорее сделать запущенный дом пригодным для жилья. Ведь он должен был стать домом не только для маркиза и его супруги, но и для всех их до тех пор, пока Мердрако вновь не превратится в роскошное поместье, каким оно было прежде.
И по мере того как благодаря их усилиям охотничий домик возвращался к жизни, всеми понемногу овладевало приподнятое настроение, и день-деньской вокруг слышались песни и звенел веселый смех. Ведь если не считать кучера и угрюмого камердинера Алистера Марлоу, ни один из этих молодых людей никогда не уезжал далеко от дома. Для них домом всегда был Камейр. Все случившееся для этой беспечной молодежи было не больше чем приключение, и они от души наслаждались им.
Пришел однажды я домой, Был трезв не очень я, Гляжу, в конюшне лошадь, Где быть должна моя.
Своей хорошенькой жене, Обиды не тая:
– Зачем чужая лошадь там, Где быть должна моя?
– Что?! Где же лошадь ты узрел? Шел бы лучше спать!
Корова дойная стоит, Что привела мне мать!
Во многих странах я бывал, Объездил все края, но вот коровы под седлом нигде не видел я! Пришел однажды я домой, Был трезв не очень я, Гляжу – а в доме сапоги, Где быть должны мои.
Своей хорошенькой жене, Обиды не тая:
– Зачем под шкафом сапоги, Где быть должны мои?!
– Что?! Где ж здесь сапоги?! Шел бы лучше спать! Галоши грязные стоят, что принесла мне мать!
Во многих странах я бывал, Объездил все края, Но пряжек на галошах нигде не видел я!
Алистер Марлоу весело ухмыльнулся, заметив, что невольно водит щеткой по стене в такт старинной балладе, которую кто-то распевал под окном. Сам Алистер балансировал на лестнице, изо всех сил стараясь оттереть скопившуюся на стенах грязь. Его предложение помочь вызвало всеобщее удивление, ведь предполагалось, что джентльмену неприлично заниматься уборкой как простому слуге. Но случайный прохожий удивился бы еще больше, заметив маленького кривоногого человечка, яростно скребущего ножом поверхность кухонного стола, в то время как два темноволосых паренька старательно полировали деревянную резную балюстраду лестницы. Высокий молодой джентльмен со сбившимся галстуком и растрепанными золотистыми волосами с похвальным усердием, но практически безрезультатно пытался смыть грязь с окон, выходящих на залив и украшенных геральдическими знаками. А под окном тоненькая девушка с такими же взъерошенными золотистыми кудрями, которые кольцами выбивались из-под съехавшего набок чепчика, щелкала ножницами, обрезая кустарник и цветы в заросшем сорняками саду. Единственный, кто в эту минуту не был занят делом, – это лорд Кит, мирно дремавший неподалеку от матери. Солнечные лучи золотили его головенку, пробиваясь сквозь кружевную занавеску, наброшенную на колыбель.
Ловко и быстро, словно матрос по такелажу, широкоплечий мужчина вскарабкался на самый верх здания и принялся прикреплять знамя к шесту на дозорной башенке. Его небрежно сброшенная рубашка из тончайшего батиста осталась висеть на каменном парапете. Солнце тысячекратно отражалось в бесчисленных узких окнах дозорной башни, ослепительно сверкало в вымытых до блеска стеклах, и человек, горделиво окинул взглядом плоды своих трудов. Похоже, тряпка и мыло были ему так же знакомы и привычны, как компас и шпага.
Незаметно для себя Алистер принялся подпевать и, спустившись по лестнице, с удовлетворением осмотрелся вокруг. Просторный холл наконец-то благодаря их кропотливому труду принял приличествующий ему вид. Лучи заходящего солнца заставляли сверкать медные украшения на старинной мебели, тщательно отполированная древесина резных панелей мягко сияла, словно драгоценный шелк.
Пришел однажды я домой,
Был трезв не очень я,
Гляжу – в прихожей шляпа,
И, видно, не моя!
Своей хорошенькой жене,
Обиды не тая:
– Зачем чужая шляпа там.
Где быть должна моя?!
– Что?! Где же шляпу ты узрел?
Шел бы лучше спать!
Не видишь – там петух сидит,
Что принесла мне мать!
Во многих странах я бывал,
Объездил все края,
Но петухов из бархата
Нигде не видел я!
Пришел однажды я домой,
Был трезв не очень я,
Гляжу – в постели голова,
Где быть должна моя.
Своей хорошенькой жене,
Обиды не тая:
– Зачем чужая голова, Где быть должна моя?!
– Что?! Где ж ты голову узрел?! Шел бы лучше спать!
Кочан капусты там лежит,
Что принесла мне мать!
Во многих странах я бывал,
Объездил все края,
Но чтоб кочан с усами был,
Нигде не видел я!
Расправив затекшие плечи, Алистер вышел из дома и глубоко вдохнул ароматный воздух. Вечерело, до него донесся сладкий аромат цветущего шиповника и жимолости, которые буйно разрослись в запущенном саду. Но сильнее всего был запах моря. Вдали Алистер мог видеть, как волны, сверкая и пенясь в лучах заходящего солнца, с шумом разбиваются о прибрежные скалы. Внезапно Алистер отчетливо понял, что без моря уже никогда не сможет почувствовать себя счастливым. Море, словно женщина, опутало его своими волшебными чарами. И он, будто покорный любовник, поддался этому колдовскому очарованию. Поймав себя на этой мысли, Алистер невольно смутился и вздрогнул, услышав чей-то нежный голос. Он оглянулся и увидел тоненькую фигурку леди Реи, которая направлялась к нему. Она медленно шла, держа на руках крошку сына, а с плеча ее свисала плоская корзина, полная срезанных цветов. Кто бы сейчас ни увидел ее в простеньком платьице из грубой полушерстяной ткани и одолженном у горничной простом холщовом переднике, никогда бы не признал в скромно одетой девушке хозяйку этого дома.
– Наверное, вы гадаете, скоро ли будет ужин, только стесняетесь спросить, – весело сказала Рея, заметив, с каким голодным блеском в глазах смотрит на нее Алистер. – Может, стоит взглянуть, как поладили между собой Хэлли и Хьюстон Кирби? Впрочем, уверена, они должны найти общий язык, – добавила Рея, – хотя бы ради того, чтобы наши трапезы не стали тяжелым испытанием для всех. Если каждый из них будет стараться добавить в кастрюлю что-то свое, чуть только другой отвернется, мне и подумать страшно, во что превратится ужин! – беспечно расхохоталась она.