Страница:
– Вы решили не спорить со мной, не так ли?
Чарлз усмехнулся:
– Да, мэм. Мы, солдаты, сразу понимаем, какое сражение не стоит пролития крови.
Сара наконец решилась пригубить лимонад и на этот раз смогла выпить маленький глоток.
– Скажите, Чарлз, почему англичане так держатся за свою нелепую систему права первородства? Это восстанавливает брата против брата – кузена против кузена, разве не так?
– Прошу вас, Сара, не судите нас всех по этому мерзавцу Ричарду. Я тоже являюсь вторым сыном, но вовсе не питаю ненависти к своему старшему брату и совершенно не завидую его титулу. Больше того, я даже немного жалею его.
– Жалеете? Но почему?
– Потому что его жизнь не принадлежит ему. – Чарлз, подавшись вперед, оперся локтями о стол. – Он носит титул маркиза Найтсдейла – титул, который мог бы быть его именем. Он никогда не был просто Полем Дрейсмитом, так как родился графом Нортфилдом и стал Найтсдейлом еще в Итоне. К счастью, кажется, брат доволен своим уделом: привязанность к поместью он усвоил с молоком матери. Но у него никогда не было выбора, понимаете, никогда!
– Да, кажется, понимаю.
У Джеймса тоже в крови имелась эта тяга и привязанность к поместью. У него тоже не было выбора. Он обязан защищать Элворд и ради этого вынужден жениться, пусть даже на рыжеволосой американке. Но это не значит, что он намерен ограничивать свои сексуальные удовольствия кроватью своей жены.
– Мне моя жизнь представляется более приятной, – продолжал Чарлз. – Я свободен идти своим путем. Я стал служить в армии и сражался на войне, а завтра, если пожелаю, уеду в Америку, как сделал ваш отец. Нет, я искренне надеюсь, что у моего брата будет долгая жизнь, много сыновей, и не имею абсолютно никакого желания когда-либо занять его место. – Чарлз допил лимонад и с недоумением посмотрел на свой стакан. – Как я додумался предложить вам эту ерунду? Шампанское – вот настоящий напиток. Что скажете?
– Что мне еще не приходилось его пить.
Чарлз засмеялся.
– Тогда предоставлю Джеймсу познакомить вас с ним. Он не похвалит меня, если я напою его нареченную.
– Я вовсе не его нареченная!
– Верно. – Чарлз подался вперед. – Но я советую вам как следует подумать. Вы получите надежное положение и в то же время окажете Джеймсу огромную услугу. Из-за Ричарда ему нужно жениться как можно скорее, и в ту ночь в «Грин мэн» он едва не принял решение сделать предложение Шарлотте Уикфорд. Но Джеймс, безусловно, заслуживает лучшего, чем этот пожизненный приговор.
– О! – Теперь Сара поняла, почему герцогиня Ротингем так пристально ее изучала.
– Ага, так вот вы куда сбежали!
Сердце Сары дрогнуло, когда она услышала голос Джеймса. Подняв на него взгляд, она невольно улыбнулась.
– Вот, дал Саре небольшую передышку, Джеймс, – пояснил Чарлз. – Ты ведь не знаешь, что она в жизни не пробовала шампанское, верно?
Джеймс удивленно поднял брови:
– И ты угостил ее?
– Нет, я предоставляю сделать это тебе.
Джеймс одобрительно кивнул.
– Надеюсь, Сара, вы не возражаете? Вы хотите попробовать шампанское?
– Да, с удовольствием.
Сара так и не подняла глаз, пока Джеймс ходил за напитком.
– Послушайте, с вами все в порядке? – озабоченно спросил Чарлз. – Вы что-то опять побледнели.
– Нет-нет, со мной действительно все в порядке. Настолько в порядке, насколько это возможно для женщины, которая вдруг поняла, что безнадежно влюбилась в развратника.
Вернувшись, Джеймс передал ей бокал с шампанским, и Сара поспешно сделала глоток. В носу у нее защипало.
– Может быть, вы хотите отдохнуть? – любезно поинтересовался Джеймс. – Только не говорите, что у вас устали ноги.
– Но они действительно устали. Я бы охотно согласилась немного посидеть.
Сара сделала еще глоток, искоса наблюдая за Джеймсом: его белокурые волосы сияли при свете свечей, а четко очерченный подбородок выделялся на фоне белоснежного шейного платка. Герцог показался ей слишком неотразимым. Разумеется, его обожали все женщины, и она тоже хотела быть с ним.
Сара отпила еще шампанского. Пузырьки воздуха приятно щекотали ей горло и нос.
– Я думаю, Раньон задумал очередную мерзкую проделку, – заметил Чарлз.
– Вот как? – Джеймс пристально посмотрел на Сару, и она, опустив взгляд, снова поднесла бокал к губам. – Что он сделал, Сара?
– Да, собственно, ничего. Думаю, он хотел меня напугать. Я сказала ему, что мы с вами всего лишь знакомые, но он мне не поверил. – Сара отпила еще один глоток.
Чарлз презрительно фыркнул.
– Естественно, он вам не поверил – своим вальсом вы буквально зажгли весь зал!
. – Черт побери! – воскликнул Джеймс возмущенно и вместе с тем растерянно.
Целовал ли он Шарлотту Уикфорд? Сара невольно вздохнула. Наверное, да, если намеревался обручиться с ней. Она сделала большой глоток – эти пузырьки воздуха были определенно очень приятными.
– Не могу сказать, чтобы мне нравилось, что он крутится вокруг Сары, – продолжил Чарлз.
– Тебе это не нравится? – чуть ли не на всю комнату воскликнул Джеймс и тут же понизил голос: – А мне так просто отвратительно. Но я не могу приказать ему покинуть Лондон, как бы мне этого ни хотелось. Слава Богу, он уже ушел – я это видел перед тем, как войти сюда.
Сара не вслушивалась в разговор мужчин, наблюдая, как со дна ее бокала поднимаются на поверхность крошечные пузырьки воздуха. Она снова поднесла шампанское к губам.
– Думаю, дорогая, вам уже достаточно. – Джеймс решительно забрал у нее бокал. – Давайте лучше танцевать!
Сара почувствовала восхитительное головокружение и улыбнулась Чарлзу.
– Надеюсь, вы нас извините?
– Мэм, герцог был моим командиром. Естественно, я вас извиню.
– Что ж, это очень мудро с твоей стороны, друг. – Джеймс продел руку под руку Сары и помог ей подняться на ноги. Она слегка покачнулась в его сторону. – Больше ни капли шампанского.
– Почему?
– Потому что вы напились, дорогая моя.
Когда они вошли в бальный зал, оркестр начал играть вальс, и Сара улыбнулась. Она предпочитала вальс всем другим танцам, тем более если его предстояло танцевать с Джеймсом.
Джеймс обнял ее за талию, и она закрыла глаза, наслаждаясь плавной музыкой. В его сильных руках Сара почувствовала себя невесомой и грациозной. В конце концов она решила не придавать значения словам Ричарда.
– Неужели вам так скучно со мной, Сара, что вы даже задремали?
– Вовсе нет. – Находясь под чарующим обаянием его близости, Сара мечтательно улыбнулась.
– Продолжайте вот так смотреть на меня, дорогая, и общество никогда не оправится от скандала, который, по-моему, вот-вот разразится.
Щеки девушки загорелись от смущения; нечто внутри ее тела запульсировало в самых смущающих местах, а колени вдруг стали подгибаться. Сара боялась, что вот-вот повиснет на нем.
– Джеймс! – преодолевая слабость, воскликнула она, но тот только рассмеялся в ответ.
– Мы уже достаточно удивляем окружающих хотя бы тем, что вместе танцуем. Я предлагаю провести психическую атаку. Что, если вам процитировать Декларацию о независимости?
Сара не вникала в смысл его слов и только смотрела на губы Джеймса. Она понимала, что поступает неприлично и даже глупо, но совершенно утратила над собой контроль.
– Я так не думаю.
– Гм... Должен признать, дорогая, я невероятно рад, что довел вас до такого состояния, но лучше нам переменить тему. Боюсь, нижняя часть моего тела начинает привлекать всеобщее внимание.
– Что?
– Не важно. Так что именно сказал вам во время танца мой злосчастный кузен?
Сара сбилась с шага, и Джеймс помог ей восстановить равновесие, на секунду прижав ее к себе ближе, чем принято, так что она всем телом ощутила его тепло.
– Ничего, – прошептала она. – Абсолютно ничего.
– Думаю, вам уже достаточно. – Робби вытянул из пальцев Сары бокал с шампанским.
– Говорите что-нибудь, – старательно произнесла Сара непослушными губами, понимая, что утратила чувство реальности. Как ни странно, ей нравилось это состояние, и она почти равнодушно посматривала на танцующего неподалеку в паре с высокой полной брюнеткой Джеймса.
– Непременно. Могу, например, сказать, что до такого состояния вас довело слишком большое количество выпитого шампанского.
– Это вы слишком много выпили, а не я. – Сара готова была и дальше с ним спорить, но не могла сосредоточиться на предмете разговора, поскольку брюнетка слишком заманчиво улыбалась Джеймсу. Интересно, он уже побывал у нее в постели?
– А герцог знает, что вы так лихо пьете шампанское?
Сара пожала плечами:
– Ему это безразлично.
– О нет, я думаю, напротив. Пойдемте, это последний танец. Готов быть вашим партнером в надежде, что вы немного протрезвеете.
– Я и так не пьяна.
Робби сочувственно улыбнулся:
– Может, еще не слишком, но наверняка утром у вас будет болеть голова.
– Вы намерены танцевать или собираетесь читать мне лекцию?
– Танцевать, конечно. Идемте.
Сара дважды наступила Робби на ногу и еще в одном из поворотов потеряла равновесие, но Робби поддержал ее. По окончании танца он подвел ее к Джеймсу. К счастью, брюнетка уже удалилась к своей компаньонке.
– Хотите, чтобы я прислонил Сару где-нибудь в уголке?
Джеймс внимательно посмотрел на девушку, и она в ответ смерила его сердитым взглядом.
– Кажется, немного перебрали шампанского?
– Нет!
– Да! – отрезал Робби.
– Пойдемте со мной. – Джеймс взял Сару под руку. – Пора уже прощаться с гостями. Если будете стоять спокойно и не слишком много разговаривать, все пройдет без проблем.
Робби ушел последним. Как только за ним закрылась дверь, Лиззи запрыгала на месте, а затем подбежала к Джеймсу и повисла у него на шее.
– Это было просто великолепно! – Она закружилась по холлу, создавая ветер пышными юбками. – Я не пропустила ни одного танца! Теперь мне вряд ли удастся уснуть...
– В таком случае придется нам отказать в приеме всем юношам, которые явятся утром с визитом, – заметила леди Аманда, поднимаясь по лестнице. – Ничего, мы скажем им, что ты нездорова.
Лиззи тут же остановилась:
– О нет! Не делайте этого!
Леди Глэдис усмехнулась.
– Тогда немедленно отправляйся в кровать, если не хочешь появиться перед своими ухажерами утомленной. – Она взяла Лиззи за руку, но на первой ступеньке остановилась и оглянулась на Сару: – Вы идете, Сара?
Джеймс не дал ей ответить:
– Боюсь, мне придется задержать мисс Гамильтон буквально на несколько минут – нам нужно кое-что обсудить.
Леди Глэдис с упреком посмотрела на него.
– Не пытайся провести меня, мой мальчик; я тоже была молодой, как в это ни трудно поверить. Только не очень углубляйтесь в свое «обсуждение». Я целиком за то, чтобы вы поскорее поженились, но не хочу, чтобы гости высчитывали количество месяцев, через которое у тебя появится наследник.
Джеймс засмеялся:
– Тетушка, прошу вас, будьте скромнее!
Бедные Лиззи и Сара покраснели, как помидоры.
– Вздор! Пойдем, Лиззи, и оставим наедине этих птенчиков.
Лиззи подмигнула Саре и тут же бросилась помогать леди Глэдис подниматься наверх. Сара смотрела им вслед, пока Джеймс не потянул ее за руку в свой кабинет. Она смутно осознавала, что ей не стоит идти туда, но воля ее ослабела, и теперь ею руководила какая-то иная сила, природы которой она не понимала.
Джеймс тихо затворил за собой дверь. От сознания, что она находится с ним наедине, у Сары перехватило дыхание. Она взглянула в его волевое лицо, задержав взгляд на характерных очертаниях твердых губ. Ей вдруг захотелось коснуться этих губ, чувствовать их прикосновение на своей коже, и она вся замерла в ожидании.
В комнате было сумрачно, горел лишь огонь в камине. Джеймс провел ее к большому креслу у камина, уселся и притянул ее к себе на колени. Она прислонилась головой к его широкой мускулистой груди, ослабев в кольце его горячих рук.
– М-м... Вы так вкусно пахнете. – Мягкие, как бархат, губы Джеймса пощипывали ее за мочку уха, потом ниже под подбородком, у пульса, который бился у основания ее горла. – Сегодня вечером я думал, что сойду с ума, когда вы танцевали с другими. Когда я обнаружил вас с Чарлзом в зале с закусками, то готов был наброситься на него, а ведь он мой самый близкий друг.
Джеймс нежно коснулся ее сжатых губ, и Сара вздохнула. Его язык скользнул внутрь, и ее потрясла интимность этого движения, сладостное ощущение его языка, мощь его тела. Она уронила голову ему на плечо, чувствуя жаркий ток крови в венах. Джеймс накрыл ладонью ее грудь, и она застонала от невыразимой истомы. Тогда он коснулся большим пальцем ее соска...
Это было очень слабое прикосновение, но оно насквозь пронзило ее, разогнав туман от выпитого шампанского, который застилал ей голову. Сара выпрямилась и стала сопротивляться, упираясь ему в грудь.
Джеймс сразу выпустил ее, и Сара села прямо, задыхаясь и дрожа. Она с ужасом осознала, какие дерзкие ласки позволила ему, до какого непонятного и волнующего состояния они ее довели. Джеймс и в самом деле превратит ее в блудницу. Не так ли он начинал и со всеми женщинами, доводя их до бессмысленного состояния, когда они уже не соображали, что делают? Или для искушенных светских леди в этом нет ничего странного и неприличного? Но это их дело, она же всего лишь провинциальная неопытная американка и не желает им уподобляться.
– Сара?
– Ричард сказал, что в свете вас называют Монахом.
– В самом деле? – Голос герцога прозвучал бесстрастно, но напрягшееся тело сказало ей правду о том, что он почувствовал. Руки его безвольно опустились.
Она могла и не спрашивать, но все же не удержалась от вопроса.
– Так это правда? – Голос ее дрогнул. Все-таки как же она глупа и доверчива!
– Да, – почти беззвучно произнес он. – Правда.
Глава 8
Чарлз усмехнулся:
– Да, мэм. Мы, солдаты, сразу понимаем, какое сражение не стоит пролития крови.
Сара наконец решилась пригубить лимонад и на этот раз смогла выпить маленький глоток.
– Скажите, Чарлз, почему англичане так держатся за свою нелепую систему права первородства? Это восстанавливает брата против брата – кузена против кузена, разве не так?
– Прошу вас, Сара, не судите нас всех по этому мерзавцу Ричарду. Я тоже являюсь вторым сыном, но вовсе не питаю ненависти к своему старшему брату и совершенно не завидую его титулу. Больше того, я даже немного жалею его.
– Жалеете? Но почему?
– Потому что его жизнь не принадлежит ему. – Чарлз, подавшись вперед, оперся локтями о стол. – Он носит титул маркиза Найтсдейла – титул, который мог бы быть его именем. Он никогда не был просто Полем Дрейсмитом, так как родился графом Нортфилдом и стал Найтсдейлом еще в Итоне. К счастью, кажется, брат доволен своим уделом: привязанность к поместью он усвоил с молоком матери. Но у него никогда не было выбора, понимаете, никогда!
– Да, кажется, понимаю.
У Джеймса тоже в крови имелась эта тяга и привязанность к поместью. У него тоже не было выбора. Он обязан защищать Элворд и ради этого вынужден жениться, пусть даже на рыжеволосой американке. Но это не значит, что он намерен ограничивать свои сексуальные удовольствия кроватью своей жены.
– Мне моя жизнь представляется более приятной, – продолжал Чарлз. – Я свободен идти своим путем. Я стал служить в армии и сражался на войне, а завтра, если пожелаю, уеду в Америку, как сделал ваш отец. Нет, я искренне надеюсь, что у моего брата будет долгая жизнь, много сыновей, и не имею абсолютно никакого желания когда-либо занять его место. – Чарлз допил лимонад и с недоумением посмотрел на свой стакан. – Как я додумался предложить вам эту ерунду? Шампанское – вот настоящий напиток. Что скажете?
– Что мне еще не приходилось его пить.
Чарлз засмеялся.
– Тогда предоставлю Джеймсу познакомить вас с ним. Он не похвалит меня, если я напою его нареченную.
– Я вовсе не его нареченная!
– Верно. – Чарлз подался вперед. – Но я советую вам как следует подумать. Вы получите надежное положение и в то же время окажете Джеймсу огромную услугу. Из-за Ричарда ему нужно жениться как можно скорее, и в ту ночь в «Грин мэн» он едва не принял решение сделать предложение Шарлотте Уикфорд. Но Джеймс, безусловно, заслуживает лучшего, чем этот пожизненный приговор.
– О! – Теперь Сара поняла, почему герцогиня Ротингем так пристально ее изучала.
– Ага, так вот вы куда сбежали!
Сердце Сары дрогнуло, когда она услышала голос Джеймса. Подняв на него взгляд, она невольно улыбнулась.
– Вот, дал Саре небольшую передышку, Джеймс, – пояснил Чарлз. – Ты ведь не знаешь, что она в жизни не пробовала шампанское, верно?
Джеймс удивленно поднял брови:
– И ты угостил ее?
– Нет, я предоставляю сделать это тебе.
Джеймс одобрительно кивнул.
– Надеюсь, Сара, вы не возражаете? Вы хотите попробовать шампанское?
– Да, с удовольствием.
Сара так и не подняла глаз, пока Джеймс ходил за напитком.
– Послушайте, с вами все в порядке? – озабоченно спросил Чарлз. – Вы что-то опять побледнели.
– Нет-нет, со мной действительно все в порядке. Настолько в порядке, насколько это возможно для женщины, которая вдруг поняла, что безнадежно влюбилась в развратника.
Вернувшись, Джеймс передал ей бокал с шампанским, и Сара поспешно сделала глоток. В носу у нее защипало.
– Может быть, вы хотите отдохнуть? – любезно поинтересовался Джеймс. – Только не говорите, что у вас устали ноги.
– Но они действительно устали. Я бы охотно согласилась немного посидеть.
Сара сделала еще глоток, искоса наблюдая за Джеймсом: его белокурые волосы сияли при свете свечей, а четко очерченный подбородок выделялся на фоне белоснежного шейного платка. Герцог показался ей слишком неотразимым. Разумеется, его обожали все женщины, и она тоже хотела быть с ним.
Сара отпила еще шампанского. Пузырьки воздуха приятно щекотали ей горло и нос.
– Я думаю, Раньон задумал очередную мерзкую проделку, – заметил Чарлз.
– Вот как? – Джеймс пристально посмотрел на Сару, и она, опустив взгляд, снова поднесла бокал к губам. – Что он сделал, Сара?
– Да, собственно, ничего. Думаю, он хотел меня напугать. Я сказала ему, что мы с вами всего лишь знакомые, но он мне не поверил. – Сара отпила еще один глоток.
Чарлз презрительно фыркнул.
– Естественно, он вам не поверил – своим вальсом вы буквально зажгли весь зал!
. – Черт побери! – воскликнул Джеймс возмущенно и вместе с тем растерянно.
Целовал ли он Шарлотту Уикфорд? Сара невольно вздохнула. Наверное, да, если намеревался обручиться с ней. Она сделала большой глоток – эти пузырьки воздуха были определенно очень приятными.
– Не могу сказать, чтобы мне нравилось, что он крутится вокруг Сары, – продолжил Чарлз.
– Тебе это не нравится? – чуть ли не на всю комнату воскликнул Джеймс и тут же понизил голос: – А мне так просто отвратительно. Но я не могу приказать ему покинуть Лондон, как бы мне этого ни хотелось. Слава Богу, он уже ушел – я это видел перед тем, как войти сюда.
Сара не вслушивалась в разговор мужчин, наблюдая, как со дна ее бокала поднимаются на поверхность крошечные пузырьки воздуха. Она снова поднесла шампанское к губам.
– Думаю, дорогая, вам уже достаточно. – Джеймс решительно забрал у нее бокал. – Давайте лучше танцевать!
Сара почувствовала восхитительное головокружение и улыбнулась Чарлзу.
– Надеюсь, вы нас извините?
– Мэм, герцог был моим командиром. Естественно, я вас извиню.
– Что ж, это очень мудро с твоей стороны, друг. – Джеймс продел руку под руку Сары и помог ей подняться на ноги. Она слегка покачнулась в его сторону. – Больше ни капли шампанского.
– Почему?
– Потому что вы напились, дорогая моя.
Когда они вошли в бальный зал, оркестр начал играть вальс, и Сара улыбнулась. Она предпочитала вальс всем другим танцам, тем более если его предстояло танцевать с Джеймсом.
Джеймс обнял ее за талию, и она закрыла глаза, наслаждаясь плавной музыкой. В его сильных руках Сара почувствовала себя невесомой и грациозной. В конце концов она решила не придавать значения словам Ричарда.
– Неужели вам так скучно со мной, Сара, что вы даже задремали?
– Вовсе нет. – Находясь под чарующим обаянием его близости, Сара мечтательно улыбнулась.
– Продолжайте вот так смотреть на меня, дорогая, и общество никогда не оправится от скандала, который, по-моему, вот-вот разразится.
Щеки девушки загорелись от смущения; нечто внутри ее тела запульсировало в самых смущающих местах, а колени вдруг стали подгибаться. Сара боялась, что вот-вот повиснет на нем.
– Джеймс! – преодолевая слабость, воскликнула она, но тот только рассмеялся в ответ.
– Мы уже достаточно удивляем окружающих хотя бы тем, что вместе танцуем. Я предлагаю провести психическую атаку. Что, если вам процитировать Декларацию о независимости?
Сара не вникала в смысл его слов и только смотрела на губы Джеймса. Она понимала, что поступает неприлично и даже глупо, но совершенно утратила над собой контроль.
– Я так не думаю.
– Гм... Должен признать, дорогая, я невероятно рад, что довел вас до такого состояния, но лучше нам переменить тему. Боюсь, нижняя часть моего тела начинает привлекать всеобщее внимание.
– Что?
– Не важно. Так что именно сказал вам во время танца мой злосчастный кузен?
Сара сбилась с шага, и Джеймс помог ей восстановить равновесие, на секунду прижав ее к себе ближе, чем принято, так что она всем телом ощутила его тепло.
– Ничего, – прошептала она. – Абсолютно ничего.
– Думаю, вам уже достаточно. – Робби вытянул из пальцев Сары бокал с шампанским.
– Говорите что-нибудь, – старательно произнесла Сара непослушными губами, понимая, что утратила чувство реальности. Как ни странно, ей нравилось это состояние, и она почти равнодушно посматривала на танцующего неподалеку в паре с высокой полной брюнеткой Джеймса.
– Непременно. Могу, например, сказать, что до такого состояния вас довело слишком большое количество выпитого шампанского.
– Это вы слишком много выпили, а не я. – Сара готова была и дальше с ним спорить, но не могла сосредоточиться на предмете разговора, поскольку брюнетка слишком заманчиво улыбалась Джеймсу. Интересно, он уже побывал у нее в постели?
– А герцог знает, что вы так лихо пьете шампанское?
Сара пожала плечами:
– Ему это безразлично.
– О нет, я думаю, напротив. Пойдемте, это последний танец. Готов быть вашим партнером в надежде, что вы немного протрезвеете.
– Я и так не пьяна.
Робби сочувственно улыбнулся:
– Может, еще не слишком, но наверняка утром у вас будет болеть голова.
– Вы намерены танцевать или собираетесь читать мне лекцию?
– Танцевать, конечно. Идемте.
Сара дважды наступила Робби на ногу и еще в одном из поворотов потеряла равновесие, но Робби поддержал ее. По окончании танца он подвел ее к Джеймсу. К счастью, брюнетка уже удалилась к своей компаньонке.
– Хотите, чтобы я прислонил Сару где-нибудь в уголке?
Джеймс внимательно посмотрел на девушку, и она в ответ смерила его сердитым взглядом.
– Кажется, немного перебрали шампанского?
– Нет!
– Да! – отрезал Робби.
– Пойдемте со мной. – Джеймс взял Сару под руку. – Пора уже прощаться с гостями. Если будете стоять спокойно и не слишком много разговаривать, все пройдет без проблем.
Робби ушел последним. Как только за ним закрылась дверь, Лиззи запрыгала на месте, а затем подбежала к Джеймсу и повисла у него на шее.
– Это было просто великолепно! – Она закружилась по холлу, создавая ветер пышными юбками. – Я не пропустила ни одного танца! Теперь мне вряд ли удастся уснуть...
– В таком случае придется нам отказать в приеме всем юношам, которые явятся утром с визитом, – заметила леди Аманда, поднимаясь по лестнице. – Ничего, мы скажем им, что ты нездорова.
Лиззи тут же остановилась:
– О нет! Не делайте этого!
Леди Глэдис усмехнулась.
– Тогда немедленно отправляйся в кровать, если не хочешь появиться перед своими ухажерами утомленной. – Она взяла Лиззи за руку, но на первой ступеньке остановилась и оглянулась на Сару: – Вы идете, Сара?
Джеймс не дал ей ответить:
– Боюсь, мне придется задержать мисс Гамильтон буквально на несколько минут – нам нужно кое-что обсудить.
Леди Глэдис с упреком посмотрела на него.
– Не пытайся провести меня, мой мальчик; я тоже была молодой, как в это ни трудно поверить. Только не очень углубляйтесь в свое «обсуждение». Я целиком за то, чтобы вы поскорее поженились, но не хочу, чтобы гости высчитывали количество месяцев, через которое у тебя появится наследник.
Джеймс засмеялся:
– Тетушка, прошу вас, будьте скромнее!
Бедные Лиззи и Сара покраснели, как помидоры.
– Вздор! Пойдем, Лиззи, и оставим наедине этих птенчиков.
Лиззи подмигнула Саре и тут же бросилась помогать леди Глэдис подниматься наверх. Сара смотрела им вслед, пока Джеймс не потянул ее за руку в свой кабинет. Она смутно осознавала, что ей не стоит идти туда, но воля ее ослабела, и теперь ею руководила какая-то иная сила, природы которой она не понимала.
Джеймс тихо затворил за собой дверь. От сознания, что она находится с ним наедине, у Сары перехватило дыхание. Она взглянула в его волевое лицо, задержав взгляд на характерных очертаниях твердых губ. Ей вдруг захотелось коснуться этих губ, чувствовать их прикосновение на своей коже, и она вся замерла в ожидании.
В комнате было сумрачно, горел лишь огонь в камине. Джеймс провел ее к большому креслу у камина, уселся и притянул ее к себе на колени. Она прислонилась головой к его широкой мускулистой груди, ослабев в кольце его горячих рук.
– М-м... Вы так вкусно пахнете. – Мягкие, как бархат, губы Джеймса пощипывали ее за мочку уха, потом ниже под подбородком, у пульса, который бился у основания ее горла. – Сегодня вечером я думал, что сойду с ума, когда вы танцевали с другими. Когда я обнаружил вас с Чарлзом в зале с закусками, то готов был наброситься на него, а ведь он мой самый близкий друг.
Джеймс нежно коснулся ее сжатых губ, и Сара вздохнула. Его язык скользнул внутрь, и ее потрясла интимность этого движения, сладостное ощущение его языка, мощь его тела. Она уронила голову ему на плечо, чувствуя жаркий ток крови в венах. Джеймс накрыл ладонью ее грудь, и она застонала от невыразимой истомы. Тогда он коснулся большим пальцем ее соска...
Это было очень слабое прикосновение, но оно насквозь пронзило ее, разогнав туман от выпитого шампанского, который застилал ей голову. Сара выпрямилась и стала сопротивляться, упираясь ему в грудь.
Джеймс сразу выпустил ее, и Сара села прямо, задыхаясь и дрожа. Она с ужасом осознала, какие дерзкие ласки позволила ему, до какого непонятного и волнующего состояния они ее довели. Джеймс и в самом деле превратит ее в блудницу. Не так ли он начинал и со всеми женщинами, доводя их до бессмысленного состояния, когда они уже не соображали, что делают? Или для искушенных светских леди в этом нет ничего странного и неприличного? Но это их дело, она же всего лишь провинциальная неопытная американка и не желает им уподобляться.
– Сара?
– Ричард сказал, что в свете вас называют Монахом.
– В самом деле? – Голос герцога прозвучал бесстрастно, но напрягшееся тело сказало ей правду о том, что он почувствовал. Руки его безвольно опустились.
Она могла и не спрашивать, но все же не удержалась от вопроса.
– Так это правда? – Голос ее дрогнул. Все-таки как же она глупа и доверчива!
– Да, – почти беззвучно произнес он. – Правда.
Глава 8
Джеймс слышал, как за Сарой закрылась дверь. Ему следовало встать, когда она уходила, но он не мог пошевелиться: его словно парализовало.
Невидящим взором он уставился на пылающий огонь. Где он допустил ошибку? Он мог бы поклясться, что Сара отвечала на его ласки. Он чувствовал, как она изгибалась, сидя у него на коленях, как стонала от наслаждения. Может, он все неправильно понял и, увлекшись собственной страстью, неверно истолковал ее реакцию?
Когда она в первый раз отпрянула, он подумал, что испугал ее, что слишком быстро действовал. А потом она бросила ему в лицо это проклятое прозвище.
Он закинул голову назад и прикрыл глаза. Эта кличка вернула его к воспоминаниям о Кембридже и, естественно, о Ричарде. Ричард разнес эту кличку по всей школе, когда до него дошли слухи о позорной поездке Джеймса в «Дансинг Пайпер».
Это было крайне неприятное воспоминание. В день, когда Джеймсу исполнилось шестнадцать, его навестил отец, что случалось крайне редко.
– Тебе уже шестнадцать! Пора становиться мужчиной, сынок.
– Я полагал, папа, что уже сейчас учусь стать мужчиной. – Джеймс очень обрадовался отцу – он соскучился по Элворду, по тетушке Глэдис и по Лиззи, которой в ту пору было всего пять лет. – Как дела в Элворде?
– Ну, там все в порядке, в противном случае мне дали бы знать. Я не был там какое-то время и приехал к тебе из Лондона, где у меня много дел.
Джеймс удивленно посмотрел на отца: юноше казалось, что лучше Элворда на свете и места нет.
– Так вот, Джеймс, я придумал, как провести твой день рождения, чтобы ты получил незабываемое удовольствие. – Отец избегал смотреть в глаза сыну. – Ты ведь еще невинен, не так ли? И даже не пытался тискать горничных в Элворде? Например, сероглазую Мэг или Мэри? Мэри очень услужливая девушка, насколько я помню. Признавайся, парень, у тебя с ней было что-нибудь?
У Джеймса запылали уши и пересохло во рту.
– Нет? Ну вот, поэтому-то я и приехал. Черт, когда я был в твоем возрасте, я уже перепробовал чуть не с полдюжины горничных. Я делаю тебе подарок на день рождения, сынок: мы отправляемся в «Дансинг Пайпер».
Джеймс уже слышал, как Ричард и другие ребята рассказывали об этом дансинге, и у него все сжалось внутри.
– Не думаю, папа, что я смогу туда поехать. Мне нужно закончить перевод из Цицерона.
– Брось ты эти книжки, парень. В жизни есть более интересные вещи, и тебе уже пора это понять.
Стараясь приноровиться к размашистым шагам отца, Джеймс испытывал непонятное возбуждение. Конечно, он мечтал о девушках, но его фантазии обрывались, когда дело доходило до самого интересного. Возможно, сейчас он сможет заполнить некоторые пробелы.
Ему приходилось часто проходить мимо дансинга, специально делая крюк, чтобы посмотреть на здание, о котором рассказывали столько загадочного. Внешне этот дом не производил особого впечатления; он выглядел похожим на обычную таверну или деревенскую гостиницу: вывеска давно поблекла, одно стекло треснуло... Но Джеймс не торопился делать окончательное заключение.
– Место немного обветшало, – пробормотал отец, распахивая входную дверь.
Первое, что поразило Джеймса, – это запах: внутри пахло прокисшим элем и потными телами. Общая гостиная с низким потолком была слабо освещена. Дым, поднимавшийся от сырых дров в камине и от свечей, делал воздух тяжелым и спертым. Джеймсу показалось, что стены давят на него, и у него опять что-то дрогнуло внутри. Он глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, но вместо этого сильно закашлялся, и отец стукнул его по спине широкой ладонью.
– Ваша светлость, какой сюрприз!
Перед Джеймсом возникла дама с необъятным бюстом. Ничего похожего ему еще не приходилось видеть. Он быстро выпрямился. Этот выдающийся бюст принадлежал, как ни странно, миниатюрной женщине. В сумраке ее волосы казались белокурыми. Прищурившись, Джеймс с трудом разглядел ее лицо, покрытое густым слоем пудры и румян. Он с отвращением смотрел, как женщина фамильярно продела свою руку под руку его отца и прижалась непомерной грудью к его бедру, ибо ее голова доходила ему только до подмышки.
– Для нас большая честь принимать вас. Джеймсу показалось, что отец слегка приосанился:
видимо, внимание этой размалеванной женщины ему льстило.
– Я привел своего сына, Долли, чтобы вы его немного просветили. Впрочем, можете не стесняться. Ха-ха! У него совсем нет опыта по этой части.
Долли перевела взгляд своих маленьких пронырливых глазок на Джеймса.
– Такой красивый и рослый парень никогда не имел женщину? – Долли даже не подумала понизить голос, и в тот же момент Джеймс увидел двух знакомых ребят постарше, которые сразу засмеялись.
– Он по уши закопался в своих книгах. – Отец неодобрительно покачал головой. – С трудом верю, что это мой сын.
Долли усмехнулась:
– Что верно, то верно. Если бы он не был так похож на вас, когда вам было шестнадцать, и если бы ваша жена не была такой ледышкой, я бы точно сомневалась. Не волнуйтесь, дорогой мой, мы о нем позаботимся. Не могу, конечно, гарантировать, что он станет таким же экспертом, как его отец, но по крайней мере этот юноша еще до утра узнает, чем двое занимаются в постели.
– Я и не прошу вас о чуде. Кто у тебя есть на примете?
Долли почесала голову, и, к полному ужасу Джеймса, ему показалось, что в ее замысловатой прическе что-то шевелится. Уж не вши ли? Ему страшно захотелось оказаться сейчас же в своей комнате наедине с томиком Цицерона.
– Пожалуй, Фанни подойдет – у нее солидный опыт с юными щенками. Обычно они очень... теряются. – Долли достала из-за низкого выреза декольте расписание. – Она скоро освободится: Роланд никогда подолгу не задерживается. Да вот и она сама!
По лестнице в зал спускалась пара, и взгляд Джеймса скользнул мимо лысого толстого мужчины, но тут же вернулся назад. Джеймс подумал, что его вот-вот вырвет. Роланд, о котором упомянула хозяйка заведения, оказался мистером Ричардсоном, преподавателем Джеймса по греческому.
– Фанни! – окликнула Долли девушку, и Джеймс испуганно попятился в тень. К счастью, Ричардсон был совершенно пьян. – Фанни, пойди-ка сюда.
Девушка на прощание хлопнула Ричардсона по толстому заду и вразвалку направилась к хозяйке. Ее взгляд тут же приклеился к герцогу. Прежде всего и самое главное, она была хваткой женщиной, сделал заключение Джеймс: сразу поняла, кто здесь клиент с толстой мошной. Когда Долли указала на Джеймса как на ее очередного клиента, она пожала плечами и перенесла внимание на юношу, внимательно ощупав его своим цепким взглядом с ног до головы. Он сразу почувствовал себя словно голым, ладони у него вспотели, и желудок свело судорогой.
Фанни улыбнулась, и Джеймс не сразу отвел взгляд от ее грубо раскрашенного рта и испорченных зубов.
– Пойдем со мной, малыш. Фанни научит тебя всему, что тебе нужно знать.
Джеймс оглянулся на отца, но тот пожирал глазами открытый бюст хозяйки.
– Иди, иди, сынок. А Долли пока немного развлечет меня, верно, милая?
Долли взяла руку его отца и положила себе на грудь.
– И даже не немного! – рассмеялась она.
Фанни схватила Джеймса за руку и потащила его вверх по лестнице.
– Ну, не робей, малыш. У меня есть все, что тебе нужно. Джеймс подумал, что Фанни сперва не мешало бы как следует помыться: от нее несло луком и чесноком, и еще... Ричардсоном.
В ее маленькой комнате почти все пространство занимала огромная кровать, простыни на которой все еще оставались смятыми после визита Ричардсона. Джеймс отвел глаза – и напрасно! Все стены комнатушки были завешаны порнографическими картинками.
– Тебе нравятся эти картинки, а?
Джеймс перевел взгляд на Фанни, которая быстро избавилась от одежды.
Она оказалась первой женщиной, которую Джеймс видел обнаженной. Ей было немного за тридцать, по возрасту она годилась ему в матери. Полные груди Фанни лежали на торчащем вперед животе. Она ждала его, машинально почесывая курчавую поросль на лобке.
Джеймса прошиб обильный пот, и он стал искать глазами ночной горшок. Только бы он оказался пустым! Юноша бочком двинулся к кровати, надеясь найти его там.
– Уже хочешь, да? – Фанни шагнула к нему. Джеймс сделал рывок к спинке кровати. – Все вы, юнцы, одинаковые. Всем вам не терпится. Фанни научит тебя не торопиться.
Джеймсу показалось, что он наконец заметил горшок под кроватью. Ему оставалось сделать всего шаг. Он глубоко вдохнул и в следующую минуту решил дышать только ртом, чтобы не задохнуться. Тогда приступ рвоты может пройти.
– Я помогу тебе снять штаны. – Фанни подошла вплотную к Джеймсу. Он увидел крупную вошь, которая ползла по жирной пряди волос, упавшей ей на лоб, и отшатнулся, но тут она схватила его за промежность и засмеялась.
– Думаю, это тебе понравится...
Но для него это оказалось уже слишком. Запах давно не мытых волос, пота, секса и гнилых зубов вызвал у Джеймса позыв к рвоте. Он нырнул к горшку. Последней его осознанной мыслью была мольба, чтобы он оказался пустым. Затем он думал только о том, чтобы опустошить желудок...
Джеймс резко выпрямился и потряс головой, словно отгоняя от себя отвратительные воспоминания. Теперь, когда прошло много лет, столь драматическая сцена могла показаться даже смешной. Фанни взбесилась от того, что мужчину в ее комнате вывернуло наизнанку, и помчалась жаловаться Долли. Та в это время развлекала герцога, и они оба возмутились тому, что их отвлекли от столь приятного занятия. Отец явился в комнату Фанни, засовывая рубашку в штаны, схватил Джеймса за шиворот и вытолкал на свежий воздух, чего только и нужно было несчастному парню.
Джеймс встал и налил себе бренди. Да, в тот вечер ему страшно не повезло. Уикем и Ландерс, ребята, которые видели его в дансинге, и не думали молчать. Уже к утру Ричард знал всю историю до малейших подробностей и при всех обозвал его Монахом.
Джеймс задумчиво повертел в руках стакан с бренди. Что бы ни случилось тогда, это не объясняло, как он и в самом деле стал вести монашеский образ жизни, оправдывая идиотскую кличку Ричарда. Ему и самому нелегко было на это ответить. Конечно, он достаточно размышлял о сексе, но Долли и Фанни внушили ему непреодолимое отвращение к публичным домам, а заводить связь с замужней женщиной Джеймсу казалось постыдным. Не одна горничная предлагала ему согреть его постель, но и это представлялось ему неприличным и недостойным. Он был герцогом, пэром. Какое право имел он пользоваться этими девушками для удовлетворения своей похоти, когда они попросту зависели от него? Джеймс считал долгом защищать своих людей, а не издеваться над ними. И если девушка не живет на земле Элвордов, разве это не делает ее менее достойной его защиты?
По правде говоря, до того момента, как он увидел у себя в кровати Сару, Джеймс так и не испытал серьезного искушения.
Но Сара – совсем другое дело. Он хотел ее, как жаждет пищи изголодавшийся человек.
Джеймс рассмотрел содержимое стакана на свет и долил еще немного. Сделав глоток, он подержал бренди на языке. Ничто не могло прогнать ту дрожь, которая пронизывала его после ухода Сары.
Их предполагаемый брак теперь казался ему больше чем рациональным соглашением. Каким-то образом в нем воскрес тот мечтательный юноша, каким он оставался до посещения «Дансинга Пайпер». Тот наивный дурачок, который верил в любовь и доброту, в честь и преданность, снова вселился в его тело. Его сердце, которое всегда исправно занималось положенной ему работой, обеспечивая жизнеспособность тела, сейчас болело в стремлении к недостижимой мечте, в стремлении к Саре, к ее любви.
Невидящим взором он уставился на пылающий огонь. Где он допустил ошибку? Он мог бы поклясться, что Сара отвечала на его ласки. Он чувствовал, как она изгибалась, сидя у него на коленях, как стонала от наслаждения. Может, он все неправильно понял и, увлекшись собственной страстью, неверно истолковал ее реакцию?
Когда она в первый раз отпрянула, он подумал, что испугал ее, что слишком быстро действовал. А потом она бросила ему в лицо это проклятое прозвище.
Он закинул голову назад и прикрыл глаза. Эта кличка вернула его к воспоминаниям о Кембридже и, естественно, о Ричарде. Ричард разнес эту кличку по всей школе, когда до него дошли слухи о позорной поездке Джеймса в «Дансинг Пайпер».
Это было крайне неприятное воспоминание. В день, когда Джеймсу исполнилось шестнадцать, его навестил отец, что случалось крайне редко.
– Тебе уже шестнадцать! Пора становиться мужчиной, сынок.
– Я полагал, папа, что уже сейчас учусь стать мужчиной. – Джеймс очень обрадовался отцу – он соскучился по Элворду, по тетушке Глэдис и по Лиззи, которой в ту пору было всего пять лет. – Как дела в Элворде?
– Ну, там все в порядке, в противном случае мне дали бы знать. Я не был там какое-то время и приехал к тебе из Лондона, где у меня много дел.
Джеймс удивленно посмотрел на отца: юноше казалось, что лучше Элворда на свете и места нет.
– Так вот, Джеймс, я придумал, как провести твой день рождения, чтобы ты получил незабываемое удовольствие. – Отец избегал смотреть в глаза сыну. – Ты ведь еще невинен, не так ли? И даже не пытался тискать горничных в Элворде? Например, сероглазую Мэг или Мэри? Мэри очень услужливая девушка, насколько я помню. Признавайся, парень, у тебя с ней было что-нибудь?
У Джеймса запылали уши и пересохло во рту.
– Нет? Ну вот, поэтому-то я и приехал. Черт, когда я был в твоем возрасте, я уже перепробовал чуть не с полдюжины горничных. Я делаю тебе подарок на день рождения, сынок: мы отправляемся в «Дансинг Пайпер».
Джеймс уже слышал, как Ричард и другие ребята рассказывали об этом дансинге, и у него все сжалось внутри.
– Не думаю, папа, что я смогу туда поехать. Мне нужно закончить перевод из Цицерона.
– Брось ты эти книжки, парень. В жизни есть более интересные вещи, и тебе уже пора это понять.
Стараясь приноровиться к размашистым шагам отца, Джеймс испытывал непонятное возбуждение. Конечно, он мечтал о девушках, но его фантазии обрывались, когда дело доходило до самого интересного. Возможно, сейчас он сможет заполнить некоторые пробелы.
Ему приходилось часто проходить мимо дансинга, специально делая крюк, чтобы посмотреть на здание, о котором рассказывали столько загадочного. Внешне этот дом не производил особого впечатления; он выглядел похожим на обычную таверну или деревенскую гостиницу: вывеска давно поблекла, одно стекло треснуло... Но Джеймс не торопился делать окончательное заключение.
– Место немного обветшало, – пробормотал отец, распахивая входную дверь.
Первое, что поразило Джеймса, – это запах: внутри пахло прокисшим элем и потными телами. Общая гостиная с низким потолком была слабо освещена. Дым, поднимавшийся от сырых дров в камине и от свечей, делал воздух тяжелым и спертым. Джеймсу показалось, что стены давят на него, и у него опять что-то дрогнуло внутри. Он глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, но вместо этого сильно закашлялся, и отец стукнул его по спине широкой ладонью.
– Ваша светлость, какой сюрприз!
Перед Джеймсом возникла дама с необъятным бюстом. Ничего похожего ему еще не приходилось видеть. Он быстро выпрямился. Этот выдающийся бюст принадлежал, как ни странно, миниатюрной женщине. В сумраке ее волосы казались белокурыми. Прищурившись, Джеймс с трудом разглядел ее лицо, покрытое густым слоем пудры и румян. Он с отвращением смотрел, как женщина фамильярно продела свою руку под руку его отца и прижалась непомерной грудью к его бедру, ибо ее голова доходила ему только до подмышки.
– Для нас большая честь принимать вас. Джеймсу показалось, что отец слегка приосанился:
видимо, внимание этой размалеванной женщины ему льстило.
– Я привел своего сына, Долли, чтобы вы его немного просветили. Впрочем, можете не стесняться. Ха-ха! У него совсем нет опыта по этой части.
Долли перевела взгляд своих маленьких пронырливых глазок на Джеймса.
– Такой красивый и рослый парень никогда не имел женщину? – Долли даже не подумала понизить голос, и в тот же момент Джеймс увидел двух знакомых ребят постарше, которые сразу засмеялись.
– Он по уши закопался в своих книгах. – Отец неодобрительно покачал головой. – С трудом верю, что это мой сын.
Долли усмехнулась:
– Что верно, то верно. Если бы он не был так похож на вас, когда вам было шестнадцать, и если бы ваша жена не была такой ледышкой, я бы точно сомневалась. Не волнуйтесь, дорогой мой, мы о нем позаботимся. Не могу, конечно, гарантировать, что он станет таким же экспертом, как его отец, но по крайней мере этот юноша еще до утра узнает, чем двое занимаются в постели.
– Я и не прошу вас о чуде. Кто у тебя есть на примете?
Долли почесала голову, и, к полному ужасу Джеймса, ему показалось, что в ее замысловатой прическе что-то шевелится. Уж не вши ли? Ему страшно захотелось оказаться сейчас же в своей комнате наедине с томиком Цицерона.
– Пожалуй, Фанни подойдет – у нее солидный опыт с юными щенками. Обычно они очень... теряются. – Долли достала из-за низкого выреза декольте расписание. – Она скоро освободится: Роланд никогда подолгу не задерживается. Да вот и она сама!
По лестнице в зал спускалась пара, и взгляд Джеймса скользнул мимо лысого толстого мужчины, но тут же вернулся назад. Джеймс подумал, что его вот-вот вырвет. Роланд, о котором упомянула хозяйка заведения, оказался мистером Ричардсоном, преподавателем Джеймса по греческому.
– Фанни! – окликнула Долли девушку, и Джеймс испуганно попятился в тень. К счастью, Ричардсон был совершенно пьян. – Фанни, пойди-ка сюда.
Девушка на прощание хлопнула Ричардсона по толстому заду и вразвалку направилась к хозяйке. Ее взгляд тут же приклеился к герцогу. Прежде всего и самое главное, она была хваткой женщиной, сделал заключение Джеймс: сразу поняла, кто здесь клиент с толстой мошной. Когда Долли указала на Джеймса как на ее очередного клиента, она пожала плечами и перенесла внимание на юношу, внимательно ощупав его своим цепким взглядом с ног до головы. Он сразу почувствовал себя словно голым, ладони у него вспотели, и желудок свело судорогой.
Фанни улыбнулась, и Джеймс не сразу отвел взгляд от ее грубо раскрашенного рта и испорченных зубов.
– Пойдем со мной, малыш. Фанни научит тебя всему, что тебе нужно знать.
Джеймс оглянулся на отца, но тот пожирал глазами открытый бюст хозяйки.
– Иди, иди, сынок. А Долли пока немного развлечет меня, верно, милая?
Долли взяла руку его отца и положила себе на грудь.
– И даже не немного! – рассмеялась она.
Фанни схватила Джеймса за руку и потащила его вверх по лестнице.
– Ну, не робей, малыш. У меня есть все, что тебе нужно. Джеймс подумал, что Фанни сперва не мешало бы как следует помыться: от нее несло луком и чесноком, и еще... Ричардсоном.
В ее маленькой комнате почти все пространство занимала огромная кровать, простыни на которой все еще оставались смятыми после визита Ричардсона. Джеймс отвел глаза – и напрасно! Все стены комнатушки были завешаны порнографическими картинками.
– Тебе нравятся эти картинки, а?
Джеймс перевел взгляд на Фанни, которая быстро избавилась от одежды.
Она оказалась первой женщиной, которую Джеймс видел обнаженной. Ей было немного за тридцать, по возрасту она годилась ему в матери. Полные груди Фанни лежали на торчащем вперед животе. Она ждала его, машинально почесывая курчавую поросль на лобке.
Джеймса прошиб обильный пот, и он стал искать глазами ночной горшок. Только бы он оказался пустым! Юноша бочком двинулся к кровати, надеясь найти его там.
– Уже хочешь, да? – Фанни шагнула к нему. Джеймс сделал рывок к спинке кровати. – Все вы, юнцы, одинаковые. Всем вам не терпится. Фанни научит тебя не торопиться.
Джеймсу показалось, что он наконец заметил горшок под кроватью. Ему оставалось сделать всего шаг. Он глубоко вдохнул и в следующую минуту решил дышать только ртом, чтобы не задохнуться. Тогда приступ рвоты может пройти.
– Я помогу тебе снять штаны. – Фанни подошла вплотную к Джеймсу. Он увидел крупную вошь, которая ползла по жирной пряди волос, упавшей ей на лоб, и отшатнулся, но тут она схватила его за промежность и засмеялась.
– Думаю, это тебе понравится...
Но для него это оказалось уже слишком. Запах давно не мытых волос, пота, секса и гнилых зубов вызвал у Джеймса позыв к рвоте. Он нырнул к горшку. Последней его осознанной мыслью была мольба, чтобы он оказался пустым. Затем он думал только о том, чтобы опустошить желудок...
Джеймс резко выпрямился и потряс головой, словно отгоняя от себя отвратительные воспоминания. Теперь, когда прошло много лет, столь драматическая сцена могла показаться даже смешной. Фанни взбесилась от того, что мужчину в ее комнате вывернуло наизнанку, и помчалась жаловаться Долли. Та в это время развлекала герцога, и они оба возмутились тому, что их отвлекли от столь приятного занятия. Отец явился в комнату Фанни, засовывая рубашку в штаны, схватил Джеймса за шиворот и вытолкал на свежий воздух, чего только и нужно было несчастному парню.
Джеймс встал и налил себе бренди. Да, в тот вечер ему страшно не повезло. Уикем и Ландерс, ребята, которые видели его в дансинге, и не думали молчать. Уже к утру Ричард знал всю историю до малейших подробностей и при всех обозвал его Монахом.
Джеймс задумчиво повертел в руках стакан с бренди. Что бы ни случилось тогда, это не объясняло, как он и в самом деле стал вести монашеский образ жизни, оправдывая идиотскую кличку Ричарда. Ему и самому нелегко было на это ответить. Конечно, он достаточно размышлял о сексе, но Долли и Фанни внушили ему непреодолимое отвращение к публичным домам, а заводить связь с замужней женщиной Джеймсу казалось постыдным. Не одна горничная предлагала ему согреть его постель, но и это представлялось ему неприличным и недостойным. Он был герцогом, пэром. Какое право имел он пользоваться этими девушками для удовлетворения своей похоти, когда они попросту зависели от него? Джеймс считал долгом защищать своих людей, а не издеваться над ними. И если девушка не живет на земле Элвордов, разве это не делает ее менее достойной его защиты?
По правде говоря, до того момента, как он увидел у себя в кровати Сару, Джеймс так и не испытал серьезного искушения.
Но Сара – совсем другое дело. Он хотел ее, как жаждет пищи изголодавшийся человек.
Джеймс рассмотрел содержимое стакана на свет и долил еще немного. Сделав глоток, он подержал бренди на языке. Ничто не могло прогнать ту дрожь, которая пронизывала его после ухода Сары.
Их предполагаемый брак теперь казался ему больше чем рациональным соглашением. Каким-то образом в нем воскрес тот мечтательный юноша, каким он оставался до посещения «Дансинга Пайпер». Тот наивный дурачок, который верил в любовь и доброту, в честь и преданность, снова вселился в его тело. Его сердце, которое всегда исправно занималось положенной ему работой, обеспечивая жизнеспособность тела, сейчас болело в стремлении к недостижимой мечте, в стремлении к Саре, к ее любви.