Маккензи Салли. Знакомство с герцогом

   – Добрый вечер, ваша светлость! Мисс Гамильтон! – Гаррисон упорно смотрел в потолок. – Если позволите, ваша светлость, я могу предложить мисс Гамильтон ваш халат... – Слуга достал из шкафа длинный синий халат и протянул хозяину.
   – Отлично, Гаррисон. – Джеймс взял халат и накинул его на Сару. Она сунула руки в длинные рукава и туго затянула пояс на талии. – Мисс Гамильтон потеряла свою ночную рубашку.
   – Очевидно, так оно и было. – Гаррисон быстро взглянул в сторону Сары и с облегчением удостоверился, что она выглядит прилично. – Уверен, рубашка в конце концов где-нибудь найдется. – Он посмотрел на Джеймса. – Возможно, ваша светлость, вы тоже желаете что-нибудь на себя накинуть?
   – Хорошая мысль! – Джеймс нагнулся и подобрал с пола свои панталоны, а Сара поспешно отвернулась, чтобы не видеть его наготы.
   – У вас найдется веревка, Гаррисон? – Джеймс надел рубашку. – Я хочу связать мистеру Данлэпу руки, прежде чем он придет в себя.
   – Боюсь, нет, ваша светлость, но мы можем воспользоваться вашими старыми галстуками.
   – Блестяще! Тащите их.
   На глазах Сары Джеймс связал Данлэпу руки за спиной, а второй конец веревки из галстуков обмотал ему вокруг шеи.
   – Ловко это у вас получилось!
   – Кое-какой опыт по части стреноживания противника у меня есть. А вот француз, которому как-то повезло меня связать, к счастью, не был специалистом в этом деле. – Джеймс затянул последний узел. – Ну вот и все! Кажется, самое время!
   Веки Данлэпа дрогнули, он открыл глаза и с трудом перекатился набок.
   – Элворд! Как это вы ухитрились ударить меня по затылку?
   – За это вы должны благодарить мисс Гамильтон. Вероятно, она решила свести с вами кое-какие счеты.
   Данлэп взглянул на Сару и сразу оценил ее слишком просторный халат и босые ноги.
   – Как кстати, что она здесь оказалась, – хмуро проговорил он.
   – Действительно, очень кстати. Вам будет интересно узнать, что мисс Гамильтон согласилась стать моей женой и мы сегодня же вступим в благословенное состояние супружества.
   Данлэп заерзал на полу.
   – Мои поздравления.
   Джеймс склонил голову набок.
   – До меня дошли неприятные слухи о том, что якобы наш брак может отразиться на здоровье мисс Гамильтон. Уверен, что эти слухи необоснованны. Вы согласны?
   Данлэп слабо пожал плечами.
   – Слухи можно сравнить с полем пшеницы – небольшая доля злаков и масса сорняков.
   Джеймс дернул Данлэпа за галстук, отчего его руки вздернулись выше, и он вздрогнул.
   – Будет лучше, Данлэп, если в этих слухах вообще не будет правды. Вы понимаете, что я имею в виду?
   – Понимаю.
   – Хорошо. Тогда я предлагаю немедленно рассказать мне все, что вам известно о действиях моего кузена.
   – Я не могу.
   – Ну-ну, не стесняйтесь. В вашем положении откровенность будет вам только полезна. Возможно, вы не очень знакомы с английской действительностью, и с удовольствием сообщу вам, что у нас герцог пользуется значительно большим влиянием и властью, чем простой мистер Раньон, так что я легко могу повесить вас за попытку меня убить. Однако если вы предоставите мне правдивые сведения, я рассмотрю и другие способы избавить нас от вашего присутствия.
   – Вроде высылки с этого проклятого острова? – Данлэп фыркнул. – Я и сам с радостью освободился бы от вашего чересчур надоедливого кузена.
   – Вот видите, в чем-то наши интересы сходятся. Расскажите мне то, что я желаю знать, и вы спокойно отправитесь в родные края. Кстати, что у Ричарда есть против вас?
   – Один несчастный случай, который произошел в Париже около года назад...
   – Вы имеете в виду Чакки Фелпса?
   – Вот именно. Это произошло не совсем так, как потом стали рассказывать, но я не мог предстать перед властями и все объяснить.
   – Да уж, в этом я не сомневаюсь. Итак, Ричард вас шантажирует.
   – Да, и у него есть несколько моих писем. Нас с Чаки связывала... крепкая дружба.
   – Да-да. – Джеймс взглянул на Сару. – Не стоит пускаться в подробности. Меня больше интересуют планы моего кузена.
   – Он решительно не хочет, чтобы вы женились. На этом он просто помешался.
   – Это я заметил.
   Данлэп попытался пожать плечами.
   – Ему невозможно что-либо доказать. Вы не могли бы немного ослабить веревку? У меня сильно затекли руки.
   – Какая жалость! А вы смотрите на это как на наказание за ваши угрозы мисс Гамильтон на балу у Палмерсонов.
   Данлэп скосил глаза в сторону Сары:
   – Простите меня, мэм, я этого вовсе не хотел.
   Сара еще крепче подтянула пояс Джеймса.
   – Мистер Данлэп, вы отвратительный и жалкий негодяй.
   – Я не сомневался, что вы меня разгадаете. – Данлэп опустил голову.
   – Мы с лордом Уэстбруком встретили ваших людей недалеко от «Пятнистого дога», – заметил Джеймс. – Почему же сегодня вы сами явились выполнить задание?
   – На этом настоял ваш кузен; что до меня – я бы лучше предпочел перепоручить это задание другим. Как видите, я не так уж ловок.
   – Ну, не так уж плохо вы сработали. Мне просто повезло, что здесь оказалась мисс Гамильтон и помогла мне. – Джеймс прислонился к столбику кровати. – Итак, вот что я предлагаю: вы напишете признание...
   – Тогда вам придется ослабить эти проклятые... Пардон! – Он метнул на Сару быстрый взгляд. – Развяжите веревки, если хотите, чтобы я что-либо написал. И лучше вам поторопиться, иначе у меня так онемеют пальцы, что я вообще не смогу ими пошевелить.
   – Не волнуйтесь, писать вы сможете. К тому же вас будут тщательно охранять. Итак, вы напишете признание, подробно останавливаясь на вашем участии в замыслах Ричарда против меня. В обмен на это я посажу вас на ближайший пароход в Америку, и вы больше никогда не появитесь на берегах Англии.
   – Этого можете не опасаться: я и сам не могу дождаться, когда отряхну с сапог пыль этого острова. Я нашел, что климат Англии мне совершенно не подходит.
   – Что верно, то верно. – Джеймс поднял пистолет и навел его на Данлэпа. – Гаррисон, пригласите сюда двоих самых крупных наших людей.
   – Только не полицейских! – Данлэп поежился.
   – А, значит, вам о них известно! Странно, что они до сих пор еще не появились.
   – Вероятно, это потому, что они ничего не чувствуют – мне пришлось помочь им немного отдохнуть.
   – В самом деле? Неужели вы лишили нас самых блестящих полицейских с Боу-стрит?
   – Не навсегда, – сказал Данлэп. – они проснутся с ужасной головной болью, только и всего. Я кое-что подмешал им в вино.
   В дверь постучали.
   – Сара, любовь моя, вам очень идет мой халат, но, может, на всякий случай вам лучше отойти подальше? – заботливо произнес Джеймс.
   Едва Сара ретировалась в дальний конец комнаты, как в дверях появились Гаррисон с двумя слугами. Они подтащили Данлэпа к письменному столу и толкнули его на стул. Джеймс развязал веревки, тогда как слуги прижимали его к стулу.
   – Постарайтесь как можно более подробно записать свои воспоминания, – посоветовал Джеймс. – Ваша каюта по пути в Америку может оказаться более уютной, если вы напишете все, что вам известно. Только ничего не приукрашивайте.
   – Этого и не потребуется. – Склонившись над столом, Данлэп принялся писать и писал довольно долго. – Все, – заявил он наконец и откинулся назад.
   Джеймс снова связал ему руки, потом прочитал написанное.
   – Ну что ж, это меня вполне устраивает. – Он сделал знак Гаррисону и слугам. – Не будете ли вы столь любезны проводить нашего гостя на пристань? Скажите капитану Ратледжу с «Летящей чайки», что мистеру Данлэпу нужно срочно добраться до Нью-Йорка. Он знает, что делать.
   – Надеюсь, я не проведу все путешествие связанный, как рождественский гусь? – проворчал Данлэп, когда слуги поволокли его к двери.
   – Не беспокойтесь, Ратледж проследит, чтобы вы не прыгнули за борт прежде, чем отплывет корабль, а потом, вероятно, даст вам какую-нибудь работу. Вы проведете время вполне терпимо; во всяком случае, лучше, чем того заслуживаете.
   Когда дверь закрылась, Сара подошла к Джеймсу:
   – Вы действительно думаете, что Данлэп уедет?
   Джеймс обвил руками ее стройный стан.
   – Да, кажется, он на самом деле хочет как можно скорее убраться из Англии. К тому же Ратледж – мой хороший друг, уж он-то его не потеряет.
   Сара положила руки ему на плечи.
   – Мне было бы спокойнее знать, что Данлэп уже уехал.
   – Как только они отплывут, Ратледж пришлет мне записку. – Джеймс на мгновение задумался. – В любом случае надеюсь, что все пройдет нормально.
   – Какая жалость, что мы не можем отправить на том же корабле и Ричарда!
   – Да уж. – Джеймс пропустил между пальцами ее пышные волосы. – Хотя я не уверен, что стоит наказывать твою родину появлением на ее территории моего проклятого кузена.
   – И то правда. – Сара вздохнула от избытка чувств. Так приятно было чувствовать на себе пальцы Джеймса. – А признания Данлэпа будет достаточно, чтобы Ричард оставил нас в покое?
   – Право, не знаю; но я все же доволен, что получил его. Я нередко задумывался, не слишком ли преувеличиваю ненависть ко мне кузена, полагая, что он действительно стоит за всеми этими несчастными случаями. И достаточно ли признания американского содержателя публичных домов, чтобы остановить Ричарда... – пожал плечами. – Посмотрим. А сейчас первым делом я должен получить лицензию на брак. – Он приподнял волосы Сары и поцеловал ее за ушком. Она нагнула голову, чтобы ему было удобнее, и он, засмеявшись, мягко ее отстранил.
   – Это может подождать. Как только вернется Гаррисон, мне нужно будет одеться и заняться приготовлениями к нашей свадьбе, которая состоится сегодня же вечером.
   – А что делать мне?
   – Вернуться в постель – к сожалению, пока в твою. – Джеймс снова притянул ее к себе и поцеловал. – Надеюсь, ты будешь спать в ней последний раз. – Он усмехнулся. – Думаю, некоторое время тебе вообще не придется спать, так что сейчас постарайся как следует отдохнуть. – Он отпустил ее и повернулся к кровати. – Ну-ка, посмотрим, не найдем ли мы твою рубашку.
   Через несколько минут Джеймс обнаружил рубашку, которая, оказывается, пролетев по воздуху, упала около самой двери.
   – Удивительно, как это Данлэп в ней не запутался...
   – Нет, удивительно то, что ее не заметили слуги, – возразила Сара.
   – А если бы и заметили, то только повеселились бы на этот счет. – Джеймс поднял рубашку. – Тебе лучше снова ее надеть: вряд ли ты захочешь брести по коридору в моем халате.
   – Разумеется, нет! – Сара протянула руку за рубашкой, но Джеймс отвел ее назад.
   – Нет, нет! Я дам тебе рубашку, когда ты вернешь мне халат.
   Сара внезапно застыдилась и покраснела. Это смешно, сказала она себе. После того что произошло между ней и Джеймсом, предстать перед ним обнаженной просто чепуха. Развязав пояс, она повела плечами, и халат упал к ее ногам.
   – Господи, Сара! – Джеймс провел руками по ее телу. – Как ты хороша! – Он привлек ее к себе, обнял и поцеловал.
   Сара потерялась в огне этого поцелуя. Колени ее ослабели, и она, потянувшись и обхватив его шею, прильнула к нему всем телом. Джеймс положил руки ей на ягодицы и, прижав к себе, дал ей ощутить свое возбуждение.
   Сара пошевелилась, и у Джеймса вырвался гортанный вздох. Он проник языком в ее рот...
   – Ваша светлость!
   Послышалось слабое постукивание в дверь.
   – Ваша светлость! Это Гаррисон.
   Сара выхватила у Джеймса свою рубашку и так торопливо продела голову в ворот, что запуталась в ней.
   – Не стоит так спешить, – прошептал Джеймс. – Ты пытаешься просунуть голову в рукав. Дай я тебе помогу. – Он придержал ее руки и нашел ворот. – Суй сюда голову.
   Голова Сары вынырнула из рубашки, и она метнула на дверь испуганный взгляд.
   – Гаррисон не войдет, дорогая, без моего разрешения. Думаю, он хорошо себе представляет, что может здесь происходить.
   – Какой стыд!
   – Следовательно, чтобы ты не стеснялась, мне нужно будет заставить тебя потерять голову от страсти! Только, увы, не сейчас. – Он обернулся к двери. – Войдите.
   Сара опасалась увидеть на лице Гаррисона усмешку, но тот выглядел совершенно невозмутимым, как будто из-за двери хозяина до него не доносились торопливый обмен произнесенными шепотом репликами.
   – Мистер Данлэп отправился прочь, как и положено?
   – Да, ваша светлость. Когда Томас и Уильям усаживали его в экипаж, он так заторопился... Думаю, он рад, что кто-то позаботился о его отъезде в Америку.
   – Надеюсь, вы правы; к тому же это определенно упростит дело. Слуги уже вернулись к себе?
   – Да, ваша светлость, но скоро встанут горничные.
   – Тогда мне лучше проводить мисс Гамильтон в ее спальню.
   – Это было бы правильно, ваша светлость.
   – Вы можете приготовить мое платье? Мне предстоит очень напряженный день.
   Джеймс высунул голову в коридор, затем протянул руку Саре и повел ее к спальне. Оказавшись там, он проскользнул внутрь, закрыл дверь и снова ее поцеловал.
   – Пусть я приснюсь тебе, дорогая. Скоро я вернусь, и мы с тобой увидимся снова. Тогда мы скажем о своей свадьбе тетушке Глэдис, Лиззи и леди Аманде, верно?
   – Я не хотела бы сама сообщать им об этом. – Сара с ужасом представляла себе эту сцену.
   – Но ты больше не страшишься стать английской герцогиней? – Джеймс вдруг стал серьезным.
   Сара дотронулась рукой до его щеки:
   – Я хочу быть твоей женой, милый. Если для этого требуется стать и герцогиней, то так тому и быть. Надеюсь, что я не разочарую тебя.
   Джеймс стремительно привлек ее к себе.
   – Это абсолютно невозможно. А теперь, если сможешь, постарайся уснуть.
   Он вышел в коридор и направился к себе; а Сара смотрела ему вслед. Она не могла поверить, что он принадлежит ей, точнее, будет принадлежать всего через несколько часов.
   Нервно зевнув, она закрыла дверь, и тут ее кровать показалась ей такой маленькой, холодной... и такой одинокой!
   Она забралась под одеяло, предполагая лежа переживать события этой ночи. Но она была слишком утомлена, и всего через несколько минут уже крепко спала.

Глава 15

   – О, мисс, надеюсь, я вас не разбудила!
   Сара подняла голову с подушки и сощурилась от яркого солнечного света. Она проспала гораздо дольше обычного.
   – Который час, Бетти?
   – Уже почти двенадцать, мэм. В доме все волнуются, хотя только Гаррисон знает, в чем дело, – знает и молчит.
   Он не скажет даже своей умирающей матери, сколько времени, если его светлость прикажет ему держать язык за зубами.
   – Гм-м... – Сара прислушалась к себе. Она определенно ощущала в интересном месте небольшую боль и влажность. Во всем остальном как будто не было никаких изменений, и вместе с тем она чувствовала себя совершенно иной.
   – Вот, я принесла вам чай и бисквиты.
   Сара уселась в кровати. Догадывается ли Бетти, что она уже не девственница? Очевидно, нет. Горничная тараторила без умолку, как обычно.
   – По всей гостиной, мэм, расставлены цветы, а еще и посыльные привезли кучу всякой еды. Мне уже дважды пришлось отгонять от вашей двери Лиззи – ей так не терпится узнать, известно ли вам, в чем причина этой суматохи. Даже леди Глэдис и леди Аманда не понимают, в чем дело. И все это делается по приказанию его светлости.
   – А его светлость дома? – При мысли о Джеймсе у Сары, как обычно, дрогнуло сердце.
   – Нет. Да если бы он находился дома, можете быть уверены, женщины давно уже добились бы, чтобы он выдал им все свои секреты.
   Сара пригубила чай. Она, конечно, знала, что означают весь этот шум и хлопоты, но предпочитала дождаться Джеймса, чтобы вместе с ним предстать перед домочадцами.
   – Как вы думаете, Бетти, я могу принять ванну?
   Бетти усмехнулась:
   – Его светлость распорядился приготовить вам ванну, как только вы проснетесь. Я скажу, чтобы вам принесли воды.
   Сара оставалась в постели, заканчивая завтрак, когда появился лакей и стал готовить ей ванну. Она узнала одного из тех, кто заходил ночью, но он и виду не подал, что ему что-то известно. Или ей удалось как следует скрыться в тени, или он действительно умеет хранить секреты хозяина.
   – Мне не нужно помогать, Бетти, – сказала Сара, когда ванна была готова.
   Она подождала, когда за Бетти закроется дверь, и встала. Сзади на ночной рубашке она увидела красное пятно. Когда горничная заберет белье в стирку, то может подумать, что у нее раньше времени началась менструация; а вот Джеймсу будет гораздо сложнее объяснить появление пятен на своей простыне. Впрочем, какое это имеет значение, если они сегодня поженятся!
   Сара погрузилась в ванну, и горячая вода приятно обволокла ее тело – груди, руки, ноги и... Она растерялась, не зная еще, как назвать ту часть ее тела, которая так жаждала принять в себя Джеймса.
   Обычно больше всего времени у нее уходило на мытье головы: такую массу волос не просто как следует промыть. После этого она быстро намыливалась, споласкивалась и, промокнув влагу простыней, тут же одевалась, совершенно не интересуясь своим телом.
   Но этой ночью она была с Джеймсом, и он видел ее обнаженное тело и восхищался им.
   Намылив руки, Сара провела ими от лодыжек к коленям, вспоминая, как по этой же дорожке скользили руки Джеймса. Она наклонила голову и стала плескать на волосы пригоршни воды: вода скатилась ей на груди, и соски ее напряглись. Ее тело было так чувствительно, как будто все эти годы дремало, а сейчас вдруг расцвело, подобно крокусам после долгой зимы. Сара внезапно открыла для себя, что ее кожный покров является тончайшим проводником самых разнообразных ощущений, заставляя соответственно реагировать все ее тело. Когда Джеймс касался ее горла, у нее слабели и подгибались колени. Когда его нежные пальцы гладили ей груди, у нее перехватывало дыхание. А когда он касался ее там, где еще и теперь все было разгоряченным и пылало, она невольно содрогалась, испытывая жгучее наслаждение.
   Сполоснув волосы, Сара выжала из них воду, затем завернула голову в полотенце, накинула халат и подошла к горящему камину.
   Усевшись у камина, она стала вспоминать прошедшую ночь, чувствуя, что эта ночь может стать величайшим событием в ее жизни. Все, что произошло, было для нее новым, неизведанным и, помимо физических познаний, подарило ей согревающее сердце чувство своей глубочайшей связи и соединенности с другим человеком, с Джеймсом. Ничего подобного ей еще не приходилось испытывать.
   Сара вытерла волосы полотенцем, хотя они и так быстро подсыхали от тепла, которое давал огонь, и снова задумалась. Как жаль, что она не знала свою мать. У нее осталось лишь смутное представление о ней, слабое воспоминание о нежном голосе и о ее уютном и привычном запахе. Долгое время Сара не могла отделить эти приятные воспоминания от ужаса в ночь смерти матери: раздавшиеся в темноте крики, сменившиеся встревоженным шепотом, запах крови. А отец – был ли он другим при жизни матери? Детская память Сары сохранила лишь отдельные фрагменты. Его веселый смех, колючая щека, сильные руки отца, которые высоко ее подбрасывают. Но может, это скорее мечты, чем воспоминания?
   Сара невольно коснулась своего живота. Неужели в ней уже зародилась жизнь нового существа, их с Джеймсом ребенка? В любом случае они с Джеймсом сделают все, чтобы их дети знали, что их любят.
   Дверь распахнулась.
   – Вот и вы! – воскликнула Лиззи. Сара засмеялась.
   – А где же я могу быть?
   – Где угодно! Время уже за полдень, а вы только вытираете голову! – Лиззи опустилась в кресло около огня. – Я просто умирала от желания узнать, что происходит, но Бетти сказала, что не впустит меня, пока вы не проснетесь. Она уверяет, что Джеймс велел вам выспаться. Интересно, почему это?
   Сара поспешно отвернулась к огню в надежде, что Лиззи отнесет ее румянец за счет тепла.
   – Просто представить не могу.
   – А я уверена, что вы знаете. Вчера вечером у него были какие-то дела, так что он даже не смог проводить нас в оперу, а уже сегодня утром он оставляет приказание, чтобы вам дали выспаться и приготовили ванну, когда вы встанете. Прибавьте к этому корзины с цветами, которые появились в гостиной, и настоящий парад мальчиков с разнообразными яствами от Фортнума и Мейсона, да еще понимающую ухмылку Гаррисона, и я скажу, что за сегодняшнюю ночь произошло что-то очень значительное.
   – Может, вам лучше спросить у Гаррисона?
   – Но я его спрашивала! И тетушка Глэдис, и леди Аманда тоже спрашивали, но он ничего не говорит! «Его светлость скоро будет дома», – вот и все, чего мне удалось от него добиться. Гаррисон даже не говорит, куда отправился его светлость и когда он соизволит прибыть на Беркли-сквер. Поэтому я и спрашиваю вас, Сара. Ну пожалуйста, скажите мне. Что-то происходит между вами и моим братом?
   – Гм-м... – Сара улыбнулась. – Вы говорите, что его светлость скоро появится?
   Лиззи, возмущенно ахнув, запустила в Сару подушкой, и та со смехом ее поймала.
   – Я вам не помешаю?
   Сара быстро обернулась на голос. В дверях, улыбаясь, стоял Джеймс. Сара вся расцвела от радости, но, к счастью, внимание Лиззи было сосредоточено на брате.
   – Вот и ты наконец! – Лиззи забралась коленями на стул и оперлась локтями на спинку. – И где же ваша светлость провел все утро?
   – Как тебе сказать... То там, то здесь. – Джеймс перевел веселый взгляд на Сару. У нее перехватило дыхание. Вспомнив, что она накинула халат на голое тело, Сара с трудом удержалась, чтобы не сбросить его и не кинуться к Джеймсу в объятия.
   – Это не ответ! Рассказывай, почему в гостиной столько цветов и почему на кухню все время тащат какие-то продукты!
   – Ну, я думаю, кое-кто это знает. – Джеймс медленно улыбнулся.
   Лиззи схватила другую подушку и швырнула ею в брата.
   – А я не знаю. Так ты скажешь мне или нет!
   Джеймс рассмеялся.
   – Терпение, сестренка. – Он бросил подушку на кровать. – Почему бы тебе не спуститься в гостиную к тетушке Глэдис и леди Аманде? Через минуту мы с Сарой придем, и я все объясню. – Он посмотрел на Сару и улыбнулся еще шире. – Ну может, и не все.
   У Сары щеки так и загорелись.
   – Я не оставлю тебя здесь с Сарой, – заявила Лиззи. – На ней только один халат, Джеймс.
   – Я это заметил.
   Лиззи вскочила на ноги и схватила его за руку.
   – Пойдем. – Она потащила его к двери. – Если я утащу тебя вниз, то Сара придет быстрее. Поторопитесь, Сара, – она вытолкнула Джеймса в коридор, – или мы разорвем Джеймса на части, чтобы добыть у него правду.
   – О, я быстро! – Сара со смехом закрыла за ними дверь.
   Спускаясь через несколько минут вниз, Сара была удивлена тем, как изменился дом. Повсюду стояли цветы – у входной двери, у перил лестницы, на столах. Воздух в комнатах был пронизан их дивными ароматами, напоминая о лете.
   Тетушка Глэдис стояла в гостиной, поправляя красные розы в высокой вазе.
   – Ну вот, наконец-то и вы! Может, теперь мы узнаем, почему Джеймс опустошил все оранжереи Лондона.
   – Я думал, вы догадаетесь, тетушка. – Джеймс переставил на каминной полке вазу с фиалками.
   – Такое множество цветов может означать либо похороны, либо свадьбу, – уверенно заявила леди Аманда.
   – Вот именно. А поскольку вопреки желанию Ричарда я не намерен умирать, заключение очевидно.
   – Не так уж и очевидно. – Леди Глэдис смотрела на него нахмурясь. – На ком именно ты женишься? Когда вчера мы вернулись из оперы – мне не нужно напоминать, что ты не удосужился нас сопровождать, – Сара еще собиралась стать гувернанткой, а не герцогиней.
   Джеймс снял с рукава воображаемую пылинку.
   – Да, но мы с ней уже уладили все разногласия.
   – Не понимаю, как вы это могли сделать. С того момента она все время находилась в спальне, разве не так?
   – Вопрос в том, Глэдис, в чьей спальне, – леди Аманда.
   – Гм-м... – Взгляд леди Глэдис устремился на Джеймса, затем на Сару. Сара, хотя и держала голову высоко, густо покраснела.
   – Ну а мне все равно, как это произошло; я думаю, это просто замечательно! – Лиззи обняла сначала брата, а потом Сару. – Когда же свадьба?
   – Сегодня вечером, – громко объявил Джеймс и победно усмехнулся.
   Свадьба была очень немногочисленной, что вполне устраивало Сару. На ней присутствовали только те люди, которые были ей небезразличны – тетушка Глэдис, леди Аманда, Лиззи, Робби и Чарлз. Тем не менее некоторые моменты запомнились ей очень отчетливо. Радостная улыбка всегда столь сдержанного Уиггинса, с которой он распахнул перед нею двери гостиной. Ее рука в руке Робби, перед тем как он передал ее Джеймсу. Сверкающий изумруд ее обручального кольца. Лицо тетушки Глэдис, ее глаза, мокрые от нескрываемых слез, дрожащие губы, которые то и дело складывались в улыбку. Ну и конечно, Джеймс с его белокурыми волосами, в которых отражались огоньки свечей, с его янтарными глазами, наполненными нежностью и любовью.
   Сара пыталась сосредоточиться на том, что говорил священник, но мысли ее все время кружили вокруг Джеймса. Она ощущала его запах, чувствовала рядом тепло его тела. Искоса взглядывая на него, она видела его, одетого во фрак и внимательно прислушивающегося к священнику; но стоило ей закрыть глаза, и он представал перед нею в ином виде, без изобретенных цивилизацией одежд. Теперь она уже узнала силу и красоту его тела, знала, что значит быть окруженной его теплом и запахом.
   Колени у нее дрогнули, когда его рука легла поверх ее. Прикосновение его пальцев было и успокаивающим, и обещающим.
   После обряда все уселись за обильный стол. Сара дотронулась до руки Джеймса, когда он вел ее к концу стола.
   – Там место тетушки Глэдис...