— Я хочу расплатиться с Шоотером той же монетой, какой он платил остальным, вот и все, мастер Том. У вас хватит хлопот с сэром Фрэнсисом, а Шоотера предоставьте мне.
Хозяин и слуга обменялись взглядами, понимая друг друга без слов, и Стэр уточнил:
— Джорди, ты уверен, что не пожалеешь?
— Уверен, сэр. Этот слизняк скверно обошелся с хозяйкой и за одно это не заслуживает жизни. — Он поколебался, но все же попросил: — Вы там поосторожнее с сэром Фрэнсисом, а то хозяйка не вынесет, если с вами что случится, хоть она и смелая леди.
— Не волнуйся, я буду осторожен. Желая заранее оградить себя от возможных неприятностей, Стэр отправился в особняк Арлингтона.
Друг радушно принял его и пригласил садиться.
— Мне надо поговорить, — начал Стэр и поведал министру о том, как Херролд обошелся с Кэтрин, не утаив от него, что она согласилась стать его женой.
— Потрясающая женщина, — только и сказал Арлингтон. — Нет, Стэр, не сердись! Я говорю это с полным уважением к будущей леди Кеймерон. Господи, если бы только мы отнеслись к вашему сообщению о намерениях голландцев с большим вниманием!
Он замолк, и Стэр не стал медлить:
— Я хочу расквитаться с сэром Фрэнсисом, и мне бы не хотелось оказаться в тюрьме накануне свадьбы. Даю слово не драться в Уайтхолле, я встречусь с ним где-нибудь подальше от зорких глаз Его величества и как следует проучу. Убивать его я не собираюсь.
— Весьма разумно, — похвалил Арлингтон. — Можешь не беспокоиться — как бы тебе ни было угодно наказать его за то, что он так скверно обошелся с твоей невестой, никто не посмотрит на тебя косо. Поверь мне, он изрядно превысил свои полномочия, шантажируя тебя. Я рад, Стэр, что ты проявил благоразумие и пришел предупредить меня — пожалуй, дружище, можно сказать, что с возрастом ты мудреешь.
— Думаю, секрет в том, что перспектива обрести семью изрядно меняет человека, но довольно об этом.
— Как скажешь, Стэр, как скажешь, я всем сердцем желаю тебе удачи во всех твоих делах.
Стэр отыскал сэра Фрэнсиса и его прихвостня Boy в Большой кофейне, куда нередко захаживали придворные. Известный лакомка Сэм Пепис весьма кстати оказался тут сегодня.
Похоже, сэр Фрэнсис выпил больше спиртного, чем кофе. Увидев подходящего к его столу Стэра, он вскинул голову:
— А, Кеймерон, вы вернулись! А как ваша милашка? Уже нашла себе нового содержателя?
Едва ли можно было назвать Херролда тактичным человеком, и Стэр благословлял за это судьбу: по крайней мере никто не скажет, что это он начал ссору.
— У меня нет милашки, Херролд. Вы, верно, полагаете, что все вокруг отличаются вашим распутством или… — он со значением перевел взгляд на Джеймса Boy, — предпочитают кое-что иное…
— Черт бы вас побрал, Кеймерон, что вы такое несете? — взревел сэр Фрэнсис, не обращая внимания на то, что Boy потянул его за рукав, надеясь образумить.
— Можете толковать мои слова как угодно, — холодно отозвался Стэр. — Мне трудно судить, имеются ли какие-нибудь мысли в капустном кочане, что сидит у вас на плечах.
Сэр Фрэнсис рванулся к нему через стол, и несколько человек из его окружения попытались сдержать его, но он не унимался:
— Будь я проклят, Кеймерон, если не вызову вас на дуэль!
— Так где и когда мы встретимся? — спросил Стэр.
Сэр Фрэнсис заколебался. Он собирался лишь подразнить любимчика короля, но отнюдь не скрещивать клинки с фехтовальщиком, о мастерстве которого ходили легенды.
— Неужели вам ничего не приходит в голову? — насмешливо поинтересовался Стэр, довольный, что его затея удалась. — Не желаете ли сейчас? На Лестерском поле? Моим секундантом может быть хоть Бакхерст — если вы не против, — он обернулся к одному из придворных, который стоял, прислонясь к стене, и явно забавлялся.
— С удовольствием, Стэр, — клянусь, тебе многие скажут спасибо, если ты избавишь мир от этого слизняка.
Несколько человек горячо поддержали его, и кто-то крикнул:
— Пошли на Лестерское поле немедля — и делу конец!
— Отлично! — одобрил Стэр и кивнул сэру Фрэнсису. — Действительно, почему бы не сейчас? Мы уладим нашу размолвку на коротких шпагах — хотя, конечно, выбор за вами. Полагаю, вашим секундантом будет Boy?
— Сейчас уже темно! — отчаянно попытался спасти свою шкуру Boy.
— Пустое, — улыбнулся Стэр, — чтобы разделаться с подлецом, света всегда достаточно.
Толпа сочувствующих и просто любопытных, последовавшая за ними из кофейни, увеличивалась по мере того, как прохожие узнавали, что четверо благородных кавалеров намереваются выяснить отношения.
Несколько минут он играл со своим противником, как кошка с мышью, а затем, когда эта забава ему наскучила, с молниеносной быстротой нанес знаменитый coup de Jarnac, о котором рассказывал Кэтрин. Херролд со стоном рухнул, не в силах пошевелиться, а Стэр поспешил прервать поединок двух секундантов, так как Бакхерст был настроен весьма воинственно.
Стэр отдал шпагу Джорди и подошел к лежащему на земле Херролду, лицо которого приобрело землистый оттенок.
— Потрудитесь запомнить вот что. — Стэр заговорил громко, чтобы его жесткий голос расслышали все собравшиеся. — Если мне станет известно, что вы оскорбляете меня или близких мне людей так, как попытались сделать это сегодня — и как делали это в Голландии, — клянусь, я закончу дело, которое начал сегодня. В следующий раз я прикончу вас. Все ясно?
— Да, Кеймерон, я все понял, — с трудом выговорил тот.
— Отлично, и постарайтесь не забыть наш разговор.
Стэр отвернулся, радуясь, что с местью покончено. Джорди отдал ему шпагу, накинул на него плащ и со словами: «Ваша работа сделана, хозяин, а я за свою еще не брался» — растаял в сгущающихся сумерках.
Он быстро добрался до пансиона, где жил Амос Шоотер, и никто не узнал бы в этом решительно шагающем молодце вечного нытика и унылого жалобщика Джорди. Ему повезло: Шоотер был дома. Мало что в его внешности и обстановке убогой комнатки напоминало о роскоши, в которой привык нежиться преуспевающий голландский купец. Он с подозрением уставился на посетителя.
— Какого дьявола тебе надо? Ты же служишь у Тома Тренчарда!
— Уже нет, — не моргнув глазом, солгал Джорди. — Мы с ним повздорили, и отныне я сам себе голова. Кроме того, я не прочь расквитаться с ним после того, как он выгнал меня, не заплатив. Я пришел к вам, чтобы кое о чем рассказать.
— Ну и что же это такое?
— Вам, должно быть, известно, что мой бывший хозяин в большой дружбе с лордом Арлингтоном, который частенько обсуждает с ним государственные секреты.
Наверное, ему следовало испытывать жалость к сидящему перед ним опустившемуся человеку, если бы не мысль о том, сколько людей Шоотер предал и убил. Хуже того, из-за него в опасности оказалась Кэтрин, ставшая для Джорди второй путеводной звездой после «мастера Тома», когда-то вытащившего его из бездны отчаяния и сделавшего своим другом. Родных у Джорди не осталось, приятелей было мало…
— Выкладывай, — ворчливо предложил Шоотер.
Джорди подобострастно улыбнулся:
— Для начала купите мне кружечку эля в ближайшей таверне — а уж потом поговорим.
Шоотер заколебался:
— А почему не здесь, не сейчас?
— Лучше, если меня не заметят у вас на квартире: хозяйки как-никак любят почесать языки, а в шумной таверне нас примут за двух собутыльников, и только. — Джорди помолчал и, отвернувшись, добавил: — Если вас не интересуют мои сведения, я могу попытать счастья где-нибудь еще.
Его собеседник задумался. Тайный агент, за голову которого правительства трех стран назначили немалую награду, Амос счел Джорди простодушным простаком — так ошибались многие, судя о нем по видавшей виды одежке и скромным манерам. Простаком, готовым продаться за кружку эля!
— Ладно, пошли. Тут неподалеку как раз есть трактир — только пройти переулок.
Отлично, подумал Джорди, сдерживая усмешку. Ночь выдалась темная, и серебристый свет тонкого месяца почти не рассеивал бархатистый мрак. Лучшего не пожелаешь!
Они дошли до поворота, и Шоотер, болтая с человеком, который, как он был уверен, не отличался особой сообразительностью, был застигнут врасплох, когда Джорди резко схватил его за плечо и развернул, так что на мгновение они оказались лицом к лицу. Не успел Амос сообразить, что происходит, как Джорди вонзил кинжал ему в грудь, пробормотав:
— Вот тебе за хозяйку!
Шоотер осел на землю, а Джорди превратился в легконогого эльфа и во все лопатки поспешил в домик на Коб-Лейн, где его ждал заслуженный ужин. С местью было покончено.
— Где это тебя носило? — спросила Кэтрин, впустив его в дом. — Надо думать, проказничал вместе со своим хозяином.
Роб недавно вернулся с занятий и поведал ей, что прохожие на улицах и завсегдатаи кофеен только о том и говорят, что сэр Алистэр Кеймерон и сэр Фрэнсис Херролд дрались на дуэли на Лестерском поле и что сэр Фрэнсис, похоже, навсегда охромел.
Радуясь, что у Кэтрин хорошее настроение, Джорди мастерски разыграл смущение. Она укоризненно покачала головой.
— Не обманывай меня — я уже знаю, что твой хозяин рисковал жизнью, чтобы наказать сэра Фрэнсиса за предательство. Уверена, ты праздновал его победу!
Что-то в лице Джорди заставило ее насторожиться.
— Нет, — поспешно проговорила она. — Ничего мне не рассказывай. Не хочу знать, чем ты там занимался!
Махнув рукой, Кэтрин рассмеялась про себя. Одно ясно — когда она станет леди Кеймерон, скучать ей не придется!
Эпилог
Хозяин и слуга обменялись взглядами, понимая друг друга без слов, и Стэр уточнил:
— Джорди, ты уверен, что не пожалеешь?
— Уверен, сэр. Этот слизняк скверно обошелся с хозяйкой и за одно это не заслуживает жизни. — Он поколебался, но все же попросил: — Вы там поосторожнее с сэром Фрэнсисом, а то хозяйка не вынесет, если с вами что случится, хоть она и смелая леди.
— Не волнуйся, я буду осторожен. Желая заранее оградить себя от возможных неприятностей, Стэр отправился в особняк Арлингтона.
Друг радушно принял его и пригласил садиться.
— Мне надо поговорить, — начал Стэр и поведал министру о том, как Херролд обошелся с Кэтрин, не утаив от него, что она согласилась стать его женой.
— Потрясающая женщина, — только и сказал Арлингтон. — Нет, Стэр, не сердись! Я говорю это с полным уважением к будущей леди Кеймерон. Господи, если бы только мы отнеслись к вашему сообщению о намерениях голландцев с большим вниманием!
Он замолк, и Стэр не стал медлить:
— Я хочу расквитаться с сэром Фрэнсисом, и мне бы не хотелось оказаться в тюрьме накануне свадьбы. Даю слово не драться в Уайтхолле, я встречусь с ним где-нибудь подальше от зорких глаз Его величества и как следует проучу. Убивать его я не собираюсь.
— Весьма разумно, — похвалил Арлингтон. — Можешь не беспокоиться — как бы тебе ни было угодно наказать его за то, что он так скверно обошелся с твоей невестой, никто не посмотрит на тебя косо. Поверь мне, он изрядно превысил свои полномочия, шантажируя тебя. Я рад, Стэр, что ты проявил благоразумие и пришел предупредить меня — пожалуй, дружище, можно сказать, что с возрастом ты мудреешь.
— Думаю, секрет в том, что перспектива обрести семью изрядно меняет человека, но довольно об этом.
— Как скажешь, Стэр, как скажешь, я всем сердцем желаю тебе удачи во всех твоих делах.
Стэр отыскал сэра Фрэнсиса и его прихвостня Boy в Большой кофейне, куда нередко захаживали придворные. Известный лакомка Сэм Пепис весьма кстати оказался тут сегодня.
Похоже, сэр Фрэнсис выпил больше спиртного, чем кофе. Увидев подходящего к его столу Стэра, он вскинул голову:
— А, Кеймерон, вы вернулись! А как ваша милашка? Уже нашла себе нового содержателя?
Едва ли можно было назвать Херролда тактичным человеком, и Стэр благословлял за это судьбу: по крайней мере никто не скажет, что это он начал ссору.
— У меня нет милашки, Херролд. Вы, верно, полагаете, что все вокруг отличаются вашим распутством или… — он со значением перевел взгляд на Джеймса Boy, — предпочитают кое-что иное…
— Черт бы вас побрал, Кеймерон, что вы такое несете? — взревел сэр Фрэнсис, не обращая внимания на то, что Boy потянул его за рукав, надеясь образумить.
— Можете толковать мои слова как угодно, — холодно отозвался Стэр. — Мне трудно судить, имеются ли какие-нибудь мысли в капустном кочане, что сидит у вас на плечах.
Сэр Фрэнсис рванулся к нему через стол, и несколько человек из его окружения попытались сдержать его, но он не унимался:
— Будь я проклят, Кеймерон, если не вызову вас на дуэль!
— Так где и когда мы встретимся? — спросил Стэр.
Сэр Фрэнсис заколебался. Он собирался лишь подразнить любимчика короля, но отнюдь не скрещивать клинки с фехтовальщиком, о мастерстве которого ходили легенды.
— Неужели вам ничего не приходит в голову? — насмешливо поинтересовался Стэр, довольный, что его затея удалась. — Не желаете ли сейчас? На Лестерском поле? Моим секундантом может быть хоть Бакхерст — если вы не против, — он обернулся к одному из придворных, который стоял, прислонясь к стене, и явно забавлялся.
— С удовольствием, Стэр, — клянусь, тебе многие скажут спасибо, если ты избавишь мир от этого слизняка.
Несколько человек горячо поддержали его, и кто-то крикнул:
— Пошли на Лестерское поле немедля — и делу конец!
— Отлично! — одобрил Стэр и кивнул сэру Фрэнсису. — Действительно, почему бы не сейчас? Мы уладим нашу размолвку на коротких шпагах — хотя, конечно, выбор за вами. Полагаю, вашим секундантом будет Boy?
— Сейчас уже темно! — отчаянно попытался спасти свою шкуру Boy.
— Пустое, — улыбнулся Стэр, — чтобы разделаться с подлецом, света всегда достаточно.
Толпа сочувствующих и просто любопытных, последовавшая за ними из кофейни, увеличивалась по мере того, как прохожие узнавали, что четверо благородных кавалеров намереваются выяснить отношения.
Несколько минут он играл со своим противником, как кошка с мышью, а затем, когда эта забава ему наскучила, с молниеносной быстротой нанес знаменитый coup de Jarnac, о котором рассказывал Кэтрин. Херролд со стоном рухнул, не в силах пошевелиться, а Стэр поспешил прервать поединок двух секундантов, так как Бакхерст был настроен весьма воинственно.
Стэр отдал шпагу Джорди и подошел к лежащему на земле Херролду, лицо которого приобрело землистый оттенок.
— Потрудитесь запомнить вот что. — Стэр заговорил громко, чтобы его жесткий голос расслышали все собравшиеся. — Если мне станет известно, что вы оскорбляете меня или близких мне людей так, как попытались сделать это сегодня — и как делали это в Голландии, — клянусь, я закончу дело, которое начал сегодня. В следующий раз я прикончу вас. Все ясно?
— Да, Кеймерон, я все понял, — с трудом выговорил тот.
— Отлично, и постарайтесь не забыть наш разговор.
Стэр отвернулся, радуясь, что с местью покончено. Джорди отдал ему шпагу, накинул на него плащ и со словами: «Ваша работа сделана, хозяин, а я за свою еще не брался» — растаял в сгущающихся сумерках.
Он быстро добрался до пансиона, где жил Амос Шоотер, и никто не узнал бы в этом решительно шагающем молодце вечного нытика и унылого жалобщика Джорди. Ему повезло: Шоотер был дома. Мало что в его внешности и обстановке убогой комнатки напоминало о роскоши, в которой привык нежиться преуспевающий голландский купец. Он с подозрением уставился на посетителя.
— Какого дьявола тебе надо? Ты же служишь у Тома Тренчарда!
— Уже нет, — не моргнув глазом, солгал Джорди. — Мы с ним повздорили, и отныне я сам себе голова. Кроме того, я не прочь расквитаться с ним после того, как он выгнал меня, не заплатив. Я пришел к вам, чтобы кое о чем рассказать.
— Ну и что же это такое?
— Вам, должно быть, известно, что мой бывший хозяин в большой дружбе с лордом Арлингтоном, который частенько обсуждает с ним государственные секреты.
Наверное, ему следовало испытывать жалость к сидящему перед ним опустившемуся человеку, если бы не мысль о том, сколько людей Шоотер предал и убил. Хуже того, из-за него в опасности оказалась Кэтрин, ставшая для Джорди второй путеводной звездой после «мастера Тома», когда-то вытащившего его из бездны отчаяния и сделавшего своим другом. Родных у Джорди не осталось, приятелей было мало…
— Выкладывай, — ворчливо предложил Шоотер.
Джорди подобострастно улыбнулся:
— Для начала купите мне кружечку эля в ближайшей таверне — а уж потом поговорим.
Шоотер заколебался:
— А почему не здесь, не сейчас?
— Лучше, если меня не заметят у вас на квартире: хозяйки как-никак любят почесать языки, а в шумной таверне нас примут за двух собутыльников, и только. — Джорди помолчал и, отвернувшись, добавил: — Если вас не интересуют мои сведения, я могу попытать счастья где-нибудь еще.
Его собеседник задумался. Тайный агент, за голову которого правительства трех стран назначили немалую награду, Амос счел Джорди простодушным простаком — так ошибались многие, судя о нем по видавшей виды одежке и скромным манерам. Простаком, готовым продаться за кружку эля!
— Ладно, пошли. Тут неподалеку как раз есть трактир — только пройти переулок.
Отлично, подумал Джорди, сдерживая усмешку. Ночь выдалась темная, и серебристый свет тонкого месяца почти не рассеивал бархатистый мрак. Лучшего не пожелаешь!
Они дошли до поворота, и Шоотер, болтая с человеком, который, как он был уверен, не отличался особой сообразительностью, был застигнут врасплох, когда Джорди резко схватил его за плечо и развернул, так что на мгновение они оказались лицом к лицу. Не успел Амос сообразить, что происходит, как Джорди вонзил кинжал ему в грудь, пробормотав:
— Вот тебе за хозяйку!
Шоотер осел на землю, а Джорди превратился в легконогого эльфа и во все лопатки поспешил в домик на Коб-Лейн, где его ждал заслуженный ужин. С местью было покончено.
— Где это тебя носило? — спросила Кэтрин, впустив его в дом. — Надо думать, проказничал вместе со своим хозяином.
Роб недавно вернулся с занятий и поведал ей, что прохожие на улицах и завсегдатаи кофеен только о том и говорят, что сэр Алистэр Кеймерон и сэр Фрэнсис Херролд дрались на дуэли на Лестерском поле и что сэр Фрэнсис, похоже, навсегда охромел.
Радуясь, что у Кэтрин хорошее настроение, Джорди мастерски разыграл смущение. Она укоризненно покачала головой.
— Не обманывай меня — я уже знаю, что твой хозяин рисковал жизнью, чтобы наказать сэра Фрэнсиса за предательство. Уверена, ты праздновал его победу!
Что-то в лице Джорди заставило ее насторожиться.
— Нет, — поспешно проговорила она. — Ничего мне не рассказывай. Не хочу знать, чем ты там занимался!
Махнув рукой, Кэтрин рассмеялась про себя. Одно ясно — когда она станет леди Кеймерон, скучать ей не придется!
Эпилог
Два кавалера из числа придворных Карла II сидели возле самой сцены в театре герцога Йоркского летом 1667 года. На голове одного из них, низенького и коренастого, красовался чудовищной величины парик с черными завитыми локонами. Другой был высоким и мускулистым, и его голубые глаза казались еще ярче на фоне золотисто-рыжих волос. Оба были без масок.
Они смотрели пьесу под названием «Хвастун, или Простак женится» Уилла Уэгстэффа. Представление близилось к концу. Мистрис Клеон Дюбуа, исполнявшая роль красотки Белинды, изображала пылкое примирение со своим мужем, неотразимым Аморосо. Беттертон, игравший Простака, лежал в глубине сцены, громко издавая жалобные стоны, ибо был поражен коварной Белиндой в немаловажную часть своей анатомии.
Через несколько минут пьеса закончится и они, взявшись за руки, выйдут к рампе, раскланиваясь перед зрителями… Полный искрящегося остроумия и смелых шуток, «Простак» имел шумный и заслуженный успех, и многие гадали, кто же скрывается за псевдонимом «Уилл Уэгстэфф».
— Ну что, Стэр, неужели ты до сих пор без ума от ее ножек? Как-никак теперь ты их законный обладатель… Кстати, не собираешься поучаствовать в представлении? — прошептал Брюнет, обращаясь к своему спутнику.
— «Да» — на первый вопрос и «может быть» — на второй, — прошептал Стэр.
— Жаль, если только «может быть», — протянул Арлингтон. — Неужели твое остроумие притупилось?
— Ни в коем случае, — отозвался Стэр. — Подожди — и сам все увидишь.
— И узнаю, кто такой Уилл Уэгстэфф?
— Терпение, дружище, терпение. Арлингтон умолк. Пьеса закончилась. Зрители хлопали долго, добросовестно отбивая ладони, — премьера удалась. Кэтрин, стоявшая между Беттертоном и Джеком Хайнсом, игравшим Аморосо, почувствовала, что на глаза ее наворачиваются слезы.
— Нет, никаких сожалений, — заверила Кэтрин накануне в ответ на его опасения, как бы она не пожалела, что ей приходится расстаться со сценой.
Беттертон выпустил руку стоявшей справа от него актрисы, Кэтрин отпустила руку Джека. Вместе с Беттертоном они вышли на авансцену, и аплодисменты загремели с новой силой.
Наконец Беттертон поднял руку и провозгласил:
— Друзья мои, мистрис Дюбуа желает вам кое-что сказать, но прежде я хотел бы поделиться с вами одним секретом. Меня часто спрашивали, кто же на самом деле достопочтенный мистер Уилл Уэгстэфф, и я всякий раз отвечал, что автор запретил мне открывать кому-либо его подлинное имя. Однако сегодня я уже не связан обещанием и с радостью объявляю вам, что мистер Уэгстэфф — не кто иной, как мистрис Клеон Дюбуа, и она обещает написать еще немало славных пьес, ни в чем не уступающих «Простаку».
Едва он замолк, как аплодисменты грянули снова. Стэр бросил Кэтрин букет еще влажных цветов, который она ловко поймала. Те немногие, кому, как Арлингтону, было известно, что утром этого дня Стэр и Кэтрин тайно обвенчались, хлопали с особым воодушевлением, делясь со своими соседями необычайной новостью.
Беттертон вновь поднял руку.
— Прошу вас, позвольте мистрис Дюбуа произнести «Эпилог», который, как и вся пьеса, принадлежит ее блистательному перу.
Впервые в жизни Кэтрин испытала страх на театральной сцене.
Голос Стэра нарушил молчание.
— Смелей! — негромко приободрил он, и этого было достаточно, чтобы охватившее Кэтрин оцепенение отступило. Она низко поклонилась зрителям и продекламировала «Эпилог», который они со Стэром сочинили сегодня утром.
— Не плачь, моя хорошая, — пробормотал он. — У нас с тобой вся жизнь впереди!
Он поцеловал ей руку, а Кэтрин в последний раз поклонилась зрителям, с которыми расставалась навсегда.
— Друзья, — неожиданно объявил Стэр звучным, как у настоящего актера, голосом. — Клянусь, моя жена сдержит данное вам обещание. Уилл Уэгстэфф еще возьмется за перо, и не раз. А теперь я хочу добавить к его великолепной пьесе мой собственный эпилог.
Перекрывая приветственные возгласы, он продекламировал:
Крепко держа Кэтрин за руку, Стэр вышел вместе с ней на улицу, где возле украшенной гербом кареты их встретил Джорди, нарядившийся по случаю столь торжественного события в роскошную новую ливрею.
— Ну что, ты не жалеешь? — спросил Стэр, когда карета тронулась.
— Нисколько, — ответила Кэтрин. Сегодня сбылись все ее мечты, стали явью все прекрасные сны. Она жена мужчины, о котором мечтала — пусть даже втайне от самой себя! — со дня их первой встречи.
— Чудесно! — отозвался Стэр и наклонился, целуя ее, пока карета увозила их в ночь и в будущее, где их ожидало безоблачное счастье — то самое, о котором мечтают все, но которое обретают немногие. То самое счастье, к которому влечет нас манящая мечта о разделенной любви.
Они смотрели пьесу под названием «Хвастун, или Простак женится» Уилла Уэгстэффа. Представление близилось к концу. Мистрис Клеон Дюбуа, исполнявшая роль красотки Белинды, изображала пылкое примирение со своим мужем, неотразимым Аморосо. Беттертон, игравший Простака, лежал в глубине сцены, громко издавая жалобные стоны, ибо был поражен коварной Белиндой в немаловажную часть своей анатомии.
Через несколько минут пьеса закончится и они, взявшись за руки, выйдут к рампе, раскланиваясь перед зрителями… Полный искрящегося остроумия и смелых шуток, «Простак» имел шумный и заслуженный успех, и многие гадали, кто же скрывается за псевдонимом «Уилл Уэгстэфф».
— Ну что, Стэр, неужели ты до сих пор без ума от ее ножек? Как-никак теперь ты их законный обладатель… Кстати, не собираешься поучаствовать в представлении? — прошептал Брюнет, обращаясь к своему спутнику.
— «Да» — на первый вопрос и «может быть» — на второй, — прошептал Стэр.
— Жаль, если только «может быть», — протянул Арлингтон. — Неужели твое остроумие притупилось?
— Ни в коем случае, — отозвался Стэр. — Подожди — и сам все увидишь.
— И узнаю, кто такой Уилл Уэгстэфф?
— Терпение, дружище, терпение. Арлингтон умолк. Пьеса закончилась. Зрители хлопали долго, добросовестно отбивая ладони, — премьера удалась. Кэтрин, стоявшая между Беттертоном и Джеком Хайнсом, игравшим Аморосо, почувствовала, что на глаза ее наворачиваются слезы.
— Нет, никаких сожалений, — заверила Кэтрин накануне в ответ на его опасения, как бы она не пожалела, что ей приходится расстаться со сценой.
Беттертон выпустил руку стоявшей справа от него актрисы, Кэтрин отпустила руку Джека. Вместе с Беттертоном они вышли на авансцену, и аплодисменты загремели с новой силой.
Наконец Беттертон поднял руку и провозгласил:
— Друзья мои, мистрис Дюбуа желает вам кое-что сказать, но прежде я хотел бы поделиться с вами одним секретом. Меня часто спрашивали, кто же на самом деле достопочтенный мистер Уилл Уэгстэфф, и я всякий раз отвечал, что автор запретил мне открывать кому-либо его подлинное имя. Однако сегодня я уже не связан обещанием и с радостью объявляю вам, что мистер Уэгстэфф — не кто иной, как мистрис Клеон Дюбуа, и она обещает написать еще немало славных пьес, ни в чем не уступающих «Простаку».
Едва он замолк, как аплодисменты грянули снова. Стэр бросил Кэтрин букет еще влажных цветов, который она ловко поймала. Те немногие, кому, как Арлингтону, было известно, что утром этого дня Стэр и Кэтрин тайно обвенчались, хлопали с особым воодушевлением, делясь со своими соседями необычайной новостью.
Беттертон вновь поднял руку.
— Прошу вас, позвольте мистрис Дюбуа произнести «Эпилог», который, как и вся пьеса, принадлежит ее блистательному перу.
Впервые в жизни Кэтрин испытала страх на театральной сцене.
Голос Стэра нарушил молчание.
— Смелей! — негромко приободрил он, и этого было достаточно, чтобы охватившее Кэтрин оцепенение отступило. Она низко поклонилась зрителям и продекламировала «Эпилог», который они со Стэром сочинили сегодня утром.
На несколько секунд в зале повисла тишина, а затем зрители опять принялись аплодировать. Стэр шагнул на сцену и увидел, что глаза его возлюбленной полны слез.
Друзья, я вам сказать хочу:
Пришел разлуки час;
В душе моей всего властней
Звучит Гимена глас;
Но я клянусь не забывать
Встреч наших никогда;
Итак, звезда моя Любовь,
Веди меня всегда!
Котурны с маской отложив,
Я очиню перо:
Уилл Уэгстэфф готов писать -
И едко, и остро!
— Не плачь, моя хорошая, — пробормотал он. — У нас с тобой вся жизнь впереди!
Он поцеловал ей руку, а Кэтрин в последний раз поклонилась зрителям, с которыми расставалась навсегда.
— Друзья, — неожиданно объявил Стэр звучным, как у настоящего актера, голосом. — Клянусь, моя жена сдержит данное вам обещание. Уилл Уэгстэфф еще возьмется за перо, и не раз. А теперь я хочу добавить к его великолепной пьесе мой собственный эпилог.
Перекрывая приветственные возгласы, он продекламировал:
Он поклонился в ответ на аплодисменты, которыми его наградили, и вместе с Кэтрин удалился за кулисы.
Букет, перчатку, апельсин я милой подарил -
Но, град насмешек пережив, отвергнут ею был.
Актрисой околдован, я в блаженную страну
Спешу похитить навсегда красавицу жену!
Крепко держа Кэтрин за руку, Стэр вышел вместе с ней на улицу, где возле украшенной гербом кареты их встретил Джорди, нарядившийся по случаю столь торжественного события в роскошную новую ливрею.
— Ну что, ты не жалеешь? — спросил Стэр, когда карета тронулась.
— Нисколько, — ответила Кэтрин. Сегодня сбылись все ее мечты, стали явью все прекрасные сны. Она жена мужчины, о котором мечтала — пусть даже втайне от самой себя! — со дня их первой встречи.
— Чудесно! — отозвался Стэр и наклонился, целуя ее, пока карета увозила их в ночь и в будущее, где их ожидало безоблачное счастье — то самое, о котором мечтают все, но которое обретают немногие. То самое счастье, к которому влечет нас манящая мечта о разделенной любви.