Мартин Кэт. Спроси свое сердце [Дуэль сердец]

   Джилгамеш, крупный жеребец Сэма, терпеливо ждал в тени дерева своего хозяина, поводья небрежно свисали с коня. Привязывать Джилгамеша давно не было необходимости.
   Молли заложила два пальца в рот и пронзительно свистнула. Послышался тяжелый стук подков, и вороной мерин с настороженными ушами и раздувающимися ноздрями вылетел на поляну. Он был такой же высокий, как и жеребец Сэма, около шестнадцати ладоней^[1]. Принимая во внимание миниатюрность девушки, Сэм изумленно глядел на лошадь. Он не мог понять, черт возьми, как она достает до стремян, когда вскакивает в седло, если стремена, разумеется, висят не ниже брюха лошади.
   — Это Эль Труэно, — сказала Молли гордо. — Его имя в переводе с испанского означает «гром». Я взяла Эль Труэно себе еще жеребенком. Такое имя посоветовал мне дать коню Хоакин. Я сама объезжала Эль Труэно.
   — Он красавец, — Сэм не обращал внимания на сомнение во взгляде девушки и продолжал нести ее к своей лошади.
   Его жеребец был массивнее вороного мерина, пожалуй, на несколько сотен фунтов. У Джилгамеша была толстая шея, огромная голова, крепкая мускулатура, он легко выдерживал тяжесть тела Сэма. Не подавая вида, что замечает удивленное выражение лица Молли, Сэм посадил девушку на спину своего жеребца.
   — А почему бы мне не сесть на свою лошадь? — капризно поинтересовалась Молли.
   — Я не намерен рисковать, — он вскочил на Джилгамеша позади нее, не воспользовавшись стременем, лишь схватившись для поддержки за луку седла. — Вы можете снова потерять сознание и упасть с лошади, а меня в этом случае арестуют за нападение, и вряд ли кто поверит, что это вы нападали на меня сегодня.
   Гордая осанка Молли и блеск огненно-рыжих волос на солнце и милая улыбка на хорошеньком личике не остались незамеченными Сэмом.
   Эта поездка на ранчо «Кедровая Бухта» была довольно долгой, особенно если учесть, что Молли сидела рядом с таким мужчиной, как Большой Сэм. При каждом шаге лошади она чувствовала стальные мускулы груди Сэма, трущиеся о ее спину, хотя она и пыталась держаться от него на расстоянии насколько это было возможно, сидя на одной лошади. Руки Сэм, почти не касаясь Молли, держал у нее на талии лишь для того, чтобы управлять лошадью и предотвратить падение девушки, вздумай она вновь потерять сознание.
   Молли показалось довольно странным это ощущение — находиться в объятиях мужчины. Даже когда она была ребенком, отец никогда не брал ее на руки и не обнимал. Он хорошо умел сдерживать свои чувства. Конечно, ее целовал кавалер в Чикаго, но он никогда не держал ее в объятиях, по крайней мере, так долго, чтобы ей это запомнилось. Молли находила его поцелуи приятными, но далеко не столь волнующими, как она того ожидала.
   В нескольких футах позади жеребца Сэма легко ступал Эль Труэно. Молли знала, вороной мерин последует за ней, куда бы она не направилась. Она любила своего коня, Эль Труэно держался гордо, его преданность хозяйке могла сравниться разве лишь с преданностью Хоакина и Ангелины, супружеской четы мексиканцев, помогавших отцу Молли после смерти ее матери растить девочку с семи лет.
   В день смерти мамы Молли единственный раз в жизни видела, как отец выдал свои чувства.
   — Ты должна знать, девочка, — сказал он в тот день, подойдя к ней и остановившись у загона с лошадьми, — твоя мать умерла.
   Он не смотрел на нее.
   — Ушла от нас, словно ее и не было никогда с нами. — И вот тогда отец заплакал, как ребенок.
   Молли тоже плакала, сейчас ей казалось, много дней подряд — до тех пор, пока отец однажды, ворвавшись в комнату, не схватил ее за руки и не выдернул из кровати.
   — Прекрати! — закричал он пронзительно. — Я не могу больше слышать, как ты плачешь! Ни единой минуты больше я не выдержу! Прекрати!
   И Молли шмыгнула носом, вытерла глаза и запрятала свое горе поглубже в себя. Больше она никогда не плакала.
   Сэм повернул жеребца на узкую дорогу, которая вела к «Кедровой Бухте».
   — Давно вы вернулись на ранчо, мисс Джеймс? — спросил он, прервав ее мысли.
   — Около двух месяцев.
   — Странно, что наши пути не пересеклись раньше.
   — У меня было много других дел, нежели пытаться предупредить вас не пользоваться дорогой через перевал. Большинство работников сбежало с ранчо после смерти отца, они сочли, что ранчо будет продано. Сейчас я пытаюсь нанять новых, что не так уж просто.
   — Не сомневаюсь, что нанять новых работников, вам будет непросто, — согласился самодовольно Сэм, зная, что в округе мало кто из мужчин согласится работать под началом женщины.
   Они переехали горный ручей. Тихое журчание воды немного успокоило ее натянутые, как струна, нервы. Этот же самый ручей протекал и по земле «Леди Джей». Они с матерью часто ходили к нему на прогулку. Молли слегка напряглась, отстранившись от твердой груди Сэма, когда смуглый образ Коллин Джеймс возник у нее перед глазами. В отличие от светлой кожи Молли, кожа ее матери была смуглой, а глаза иссиня-черными. От Коллин Джеймс Молли унаследовала миниатюрную фигуру, пышную грудь и разрез глаз. Отец любил мать очень сильно. Молли хорошо помнила, как он заботился о ней и беспокоился, если она отправлялась на прогулку верхом или без него ехала в город.
   — Мне следует сопровождать тебя, — говорил он. — Никогда заранее не знаешь, что случится. Кроме того, я всегда рад возможности как можно больше времени проводить с тобой.
   Молли часто думала о матери и о том, что ее жизнь, наверное, была бы совсем другой, если бы мама была жива. А она была бы жива, ЕСЛИ БЫ ШЕЙМУС БРЕННИГАН НЕ УБИЛ ЕЕ. Как обычно, тревожные воспоминания вызвали у Молли легкую дрожь.
   — Вам холодно? — глубокий голос Сэма нарушил тишину леса. — У меня есть сюртук в седельной сумке.
   — Нет-нет, спасибо, мне не холодно.
   — Как вы себя чувствуете?
   — Спасибо, намного лучше. Просто я думала о прошлом. Уже несколько лет, как я не была дома. Я и не подозревала, насколько мне не хватает родных мест, пока не вернулась.
   Зачем она говорит ему это? Его это совсем не касается. К тому же, она уверена, что ему нет никакого дела до ее переживаний. Возможно даже, он испытывает к ней такую же неприязнь, как и она к нему, по крайней мере, какую хотела бы испытывать.
   — Вы учились на Востоке, если мне не изменяет память? — сказал он, его ровный голос и интонация заинтересованности поощряли Молли продолжить беседу.
   — Да, я уехала, когда мне было тринадцать. До шестнадцати лет я училась в пансионе в Сан-Франциско, а школу закончила в Чикаго. Отец хотел, чтобы я получила хорошее образование.
   Она почувствовала его скептическое отношение к ее словам по изменившейся линии плеч Сэма.
   — Вы не верите, что женщины, как и мужчины, могут получать хорошее образование, мистер Бренниган?
   — Немногому из того, что говорил или делал ваш отец, я верил, мисс Джеймс. Но мы с вами соседи, пока вы остаетесь в «Леди Джей». То, что произошло между нашими семьями, осталось в прошлом, я надеюсь. Болезненные воспоминания для нас обоих! Однако я бы предпочел не говорить с вами об этом.
   Молли не ответила. Для нее все было далеко не так просто. Она ни о чем другом не могла думать с тех пор, как ее отца убило насмерть свалившееся огромное дерево. Если бы она могла его оплакать! Вместо этого она прочитала и перечитала несколько раз телеграмму, упаковала свои вещи и отправилась домой.
   Много лет назад она решила, что вернется в «Леди Джей», как только закончит школу. Но всегда находилась еще какая-нибудь школа, которую, как считал ее отец, она должна была закончить, или же еще какой-нибудь курс обучения, который она должна была, по его мнению, пройти. «Ты ведь хочешь порадовать своего отца, не так ли?» — писал он. Именно этого она хотела больше всего в жизни, и потому не имело для нее значения, сколько времени займет учеба. Но в действительности ей никогда не удавалось порадовать отца, по крайней мере, он никогда не говорил ей, что гордится дочерью, и никогда не выражал радости по поводу ее успехов. Быть может, если она преуспеет в делах ранчо, это поможет ей забыть прошлые неудачи.
   Жеребец споткнулся, Молли спиной ткнулась в грудь Сэма.
   — Довольно крутая дорога, — заметил он.
   — Зато как здесь красиво! — Молли огляделась. Огромные сосны вздымались над дорогой среди массивных гранитных валунов. — Смотреть на это можно бесконечно, — сказала Молли.
   — Значит, по крайней мере, есть в мире одна вещь, в которой мы с вами сходимся во мнениях.
   Она улыбнулась:
   — Мне с детства всегда как-то особенно нравились сосны. Я к ним отношусь, как к властительницам леса.
   Ей никогда не доводилось видеть таких высоких сосен на Востоке. Сосны на Западе были раза в два выше, некоторые из них достигали двух сотен футов.
   — Вы совершенно правы: особенные деревья! Надеюсь, вы вспомните об этом, когда окажетесь настолько безумны, что возобновите работы по лесозаготовке.
   Молли насупилась:
   — Вы намекаете, что мой отец порой забывал об этом и валил лес безжалостно, под корень?
   — Я ни на что не намекаю, мисс Джеймс, просто считаю, что очень важно иметь в жизни трезвое суждение.
   Молли немного поостыла. Она искренне верила, что нужно стараться сохранить красоту земли, хотя, признаться, ее отец мало заботился об этом. К своему удивлению, она обнаружила, что Сэм Бренниган считает так же, как она.
   Голубая сойка с шумом взлетела с ветки, и жеребец Сэма шарахнулся в сторону. Мускулы огромной руки, готовой прийти на помощь, мгновенно напряглись. Молли вновь улыбнулась. Казалось, все здесь, на Западе, было невероятных размеров.

ГЛАВА 2

   — Я уже чувствую себя намного лучше, — сказала Молли Сэму, когда его сильные руки спустили ее на землю. — Я полагаю, мне следует отправиться домой.
   — Извините, мисс Джеймс, но вы начали эту маленькую войну, которую я собираюсь теперь закончить. Я хочу, чтобы доктор осмотрел вас, а между тем, пока он появится, мы с вами успеем побеседовать.
   — О чем же?
   — О дружбе между хозяевами двух соседних ранчо, разумеется!
   Молли проигнорировала сарказм, прозвучавший в низком голосе Сэма и направилась вместе с ним к широкому парадному крыльцу.
   Дом ранчо «Кедровая Бухта» представлял собой внушительное двухэтажное бревенчатое здание, построенное много лет назад Шеймусом Бренниганом, отцом Сэма. Мансарды верхнего этажа выглядывали во двор, а весь первый этаж был залит светом, льющимся через огромные окна.
   Сэм открыл массивную, обшитую досками дверь, и Молли проследовала за ним в просторную гостиную.
   От каменного пола до бревенчатого потолка это было обиталище мужчины. Широкие коридоры по обеим сторонам гостиной вели в другие комнаты, а внушительная лестница указывала путь наверх. Даже запах стоял в доме мужской — какой-то лесной, чем-то напоминающий запах дымящейся сосны. От Сэма пахло точно так же, она заметила это по дороге к ранчо.
   Молли позволила Сэму повести себя под руку. Боль в скуле почти исчезла, но шишка на голове все еще жутко болела, и хотя она и была довольна тем волнением, которое вызвала ее маленькая выходка со стрельбой, Молли начала сомневаться в разумности затеянного ею. Она не ожидала, что Сэм окажется столь рассудительным, каким он проявил себя с самого начала столкновения. Едва ли он соответствовал той характеристике Бренниганов, которую давал этому семейству ее отец.
   Сэм указал ей на огромную обитую кожей кушетку, стоявшую перед большим каменным камином. Она села, чувствуя легкий благоговейный трепет перед размерами комнаты и мебели. Впрочем, все, что касалось Бренниганов пугало или же бесило ее вот уже много лет.
   Сэм помог ей устроиться на кушетке, снял с нее сапоги и затем укрыл Молли шерстяным навайским одеялом.
   — Ли Чин! — позвал Сэм, и через несколько секунд, громко стуча деревянными туфлями по полу, в комнату вошел китаец с волосами, заплетенными позади в косичку.
   — Да, мистер Сэм?
   — С нашей гостьей произошел неприятный случай. Пошли кого-нибудь за доктором Уэстоном. А пока что принеси мне влажное полотенце.
   — Да, сэр!
   Слегка согнувшись в поясе, китаец выскочил из комнаты и через несколько секунд вернулся с влажным полотенцем.
   — Нам с мисс Джеймс нужно кое-что обсудить, Ли. Когда мы закончим, я дам тебе знать.
   Ли Чин поклонился и вышел из комнаты. Молли улыбнулась китайцу, сразу же почувствовав симпатию к слуге Сэма. Лицо Ли Чина приняло выражение почти отеческой обеспокоенности, когда он увидел синяк на щеке девушки.
   Сэм помог Молли развести в стороны ее густые волосы и приложить полотенце к шишке на затылке. Несмотря на то, что был он человеком властным, Молли не испытывала перед ним страха, наоборот, что-то в его поведении подсказывало ей: он искренне обеспокоен и заинтересован ею.
   Она знала, Сэм, безусловно, сердится на нее за эту затею со стрельбой, однако, Молли чувствовала себя с ним в безопасности. Но если принять во внимание, что Сэм — глава семьи, погубившей ее семью, то ей следует быть настороже.
   — Знаете ли вы, мисс Джеймс, — начал Сэм, — что выкинули сегодня чертовски глупый номер? Поведи себя мы несколько иначе, и вы были бы уже мертвы.
   Молли села поудобнее.
   — Совершенно с вами согласна, мистер Бренниган.
   — М-да? — Сэм удивился ее ответу. — Надеюсь, вы не шутите.
   — Несомненно, не шучу. Знай я заранее, сколь благоразумным противником вы окажетесь, я бы просто-напросто приехала в «Кедровую Бухту» и предупредила бы вас в устной форме, не тратя понапрасну патронов.
   От уважительного тона Молли гнев Сэма несколько смягчился. Легкая улыбка тронула его губы.
   — Благодарю за добрые слова, мисс Джеймс, но боюсь, вы немного поторопились с выводами. Мы оба знаем, что по объездной дороге до лесопилки на десять миль дальше, чем через перевал. Мои быки не выдержат такое расстояние.
   Глаза Сэма сузились, и все следы недавней улыбки улетучились.
   — Я намерен, как и прежде, пользоваться дорогой через перевал.
   Заявление Сэма ничуть не обескуражило Молли. Напротив, он обращался с ней намного лучше, чем она ожидала от Бреннигана. Молли и не рассчитывала, что он подчинится первому же ее требованию.
   — В таком случае, мистер Бренниган, раз уж вы ведете себя столь галантно сегодня, если не принимать во внимание, что ударили леди в челюсть, как будто перед вами был мужчина, то, так уж и быть, я тоже постараюсь оказаться к вам снисходительной и окажу любезность. Вы можете пользоваться дорогой через перевал до тех пор, пока дело не будет решено в судебном порядке, после чего, я ожидаю, вы подчинитесь закону.
   Карие глаза Сэма недоверчиво сверкнули.
   — Вы даете мне разрешение пользоваться дорогой через перевал? РАЗРЕШЕНИЕ пользоваться моей собственной дорогой?!
   Вначале он лишь усмехнулся, но вскоре все его тело бурно затряслось от смеха.
   Молли откинулась на спинку кушетки, небрежно стряхнув с плеча несколько рыжих прядей. Она давно научилась сдерживать свои чувства, и эта привычка уже не однажды оказывала ей добрую услугу.
   Перестав, наконец, смеяться, Сэм уставился на Молли:
   — Вы, действительно, забавная штучка, мисс Джеймс! Скажите мне, ну а что вы станете делать, если проиграете дело?
   — Я не проиграю, мистер Бренниган! Мускулы дернулись на лице Сэма, когда снова дал знать о себе гнев.
   — Мисс Джеймс, вы заходите слишком далеко! Ранчо «Кедровая Бухта» и «Леди Джей» многие годы совместно пользовались дорогой через перевал, и нет причины, почему бы стоило менять сложившееся положение вещей. Я предлагаю вам и в дальнейшем поступать по отношению к этой дороге, как прежде поступал ваш отец. У вас полно земли, где можно вести лесозаготовку, и я не могу понять ваше неожиданное стремление затеять тяжбу, испортив и без того достаточно хрупкое перемирие с соседями.
   Молли вздернула подбородок и посмотрела на Сэма, заставив себя вспомнить об одиноких годах, проведенных в отдаленных пансионах, и заброшенности той девочки, которой она еще недавно была, и об отсутствии материнской любви… Как ей не хватало добрых слов, ласковых рук, близкого человека!
   — Ваш отец убил мою мать, мистер Бренниган. Я хочу раз и навсегда порвать отношения с вашей семьей. Я желаю, чтобы вся земля, которую отец оставил мне в наследство, принадлежала исключительно мне. Каждый ее акр!
   — Вы хотите сказать, что жаждете мести? — Молли почувствовала себя неуютно при виде холодной ярости, проступившей на лице Сэма.
   — Да, если угодно.
   — А что же насчет моего отца? — спросил он. — Мой отец был заключен в тюрьму за преступление, которое не совершал. Он умер из-за ложных обвинений вашего отца!
   Сердце Молли сжалось. В голосе Сэма сквозила смертельная холодность.
   — Но в отличие от вас, мисс Джеймс, я не живу в прошлом. «Кедровая Бухта» — моя жизнь, мой дом. Мы с братьями трудимся в поте лица, чтобы ранчо приносило доход. Я не хочу вражды ни с кем, и в том, что случись в прошлом, нет ни вашей, ни моей вины.
   Сэм остановился, чтобы перевести дыхание.
   — Но если вы желаете себе неприятностей, — продолжил он, — то видит Бог, мисс Джеймс, я вам их доставлю. Столько, сколько пожелаете, и даже больше!
   Он сжал кулаки, его лицо стало таким же красным, как волосы Молли, ноздри раздувались гневно, как у коня, только что проскакавшего в бешеном ритме несколько миль.
   — Ли Чин! Иди побудь с мисс Джеймс.
   Сэм обратил на Молли тяжелый взгляд, и у нее засосало под ложечкой от страха.
   — До свидания, мисс Джеймс, — сказал Сэм, с трудом сдерживая ярость.
   Повернувшись к ней спиной, он зашагал от нее прочь. Входная дверь громко хлопнула, возвещая о его уходе.
 
   Отвязав лошадей от столба перед домом, Сэм широкими шагами направился к загону, ведя Джилгамеша и Эль Труэно за собой, чтобы напоить коней. Он готов был заняться чем угодно, лишь бы успокоить клокочущую в душе ярость.
   Как же ему не хотелось, чтобы кто-то снова вытаскивал на свет Божий всю эту грязную историю, случившуюся много лет назад. Потребовались годы, чтобы затихли слухи и сплетни — годы, чтобы снова члены семейства Бренниганов были приняты в порядочном обществе.
   У Эммита жена и двое детей, и надо думать и об их будущем. Младший брат Сэма Питер заканчивает Гарвардскую Юридическую Школу и мечтает сделать карьеру в юриспруденции.
   Бренниганы строят свою империю, а империи нужны лидеры! Питер с его добродушным, спокойным нравом, незаурядными способностями и твердыми этическими принципами, пожалуй, вполне мог бы им стать.
   Ну что ж, первым судебным делом его брата будет защита интересов ранчо «Кедровая Бухта» в земельной тяжбе с «Леди Джей». Если бы дорога через перевал не была так жизненно необходима при транспортировке леса, Сэм подчинился бы требованиям своенравной девчонки ради того, чтобы сохранить между соседями мир.
   Но, черт побери, дорога через перевал была ему необходима! Кроме того, мысль, что он позволит женщине, носящей бриджи, одержать над ним верх, уязвляла его самолюбие. Место женщины — в доме! Ее предназначение — воспитание детей, забота о муже. По крайней мере, он всегда считал так, и его мать думала то же самое.
   Лорна Брэлорн Бренниган была приятнейшей, нежнейшей и добрейшей женщиной из всех, кого Сэм знал. Она познакомилась с его отцом на корабле, везущим эмигрантов из Ирландии в Америку. Они полюбили друг друга с первого взгляда и поженились сразу же по окончании путешествия.
   В пятидесятых годах в поисках золота Шеймус привез свою жену в Калифорнию. Ему удалось-таки его найти. Не много, но достаточно, чтобы купить участок земли и основать ранчо «Кедровая Бухта».
   Сэму было десять лет, когда мать умерла при родах Питера. Но к тому времени благодаря ей у Сэма уже сложилось уважительное отношение к женщинам, как таковым, и это отношение он пронес через всю свою жизнь.
   Он не мог, например, видеть, как женщина плачет, не мог преднамеренно причинить женщине боль, и это была, кстати, одна из причин, по которой он не женился. Сэм никогда еще не встречал женщины, которой мог бы оставаться преданным до конца своих дней.
   Мысль о супружеской неверности, о том, чтобы лгать жене, матери своих детей, удерживала его в холостяках.
   У Сэма, конечно, были подруги, но он никогда не заходил с ними слишком далеко и никогда не обещал жениться. Таким образом, полагал Сэм, ему удастся избежать того, чтоб причинить женщине своим уходом боль.
   У него было ранчо, и ему Сэм посвящал всего себя. Когда же на душе становилось тоскливо и одиноко, он просто работал с удвоенной энергией. И еще у него были брат Эммит, невестка, племянники и младший брат Питер. О них он заботился. Определенно, не было нужды обременять себя еще и женой.
   Сэм распахнул ворота и ввел в загон жеребца, а затем и вороного мерина, предусмотрительно разъединив лошадей: Джилгамешу могло не понравиться соседство, и Сэм боялся, его жеребец попортит лоснящуюся шкуру Эль Труэно.
   Прекрасный вкус Молли в отношении лошадей не вызывал у Сэма сомнений. Он также вынужден был признать и ее мужество. Немногие из мужчин рискнули бы пойти против Бреннигана!
   Молли Джеймс, пришел к выводу Сэм, на самом деле презабавнейшая штучка! У нее были глаза Коллин и ее фигура — и какая фигура! — но волосы и наглость она унаследовала от Мела Джеймса. Мел был безжалостным и несносным тираном.
   Неужели Молли также безжалостна, как Мел? Она, разумеется, глупа, в этом Сэм не сомневался. Настолько глупа, что решила, будто сможет управлять «Леди Джей»!
   Пришедшая в голову мысль несколько успокоила Сэма: вскоре она поймет, насколько это несерьезно — пытаться справиться с мужской работой женщине. Может, тогда она вернется туда, откуда приехала, и судебная тяжба прекратится. Сэм очень надеялся на это.
   Ради всех святых, он надеялся, что так оно и будет.
 
   Молли покинула «Кедровую Бухту» несколько часов спустя, не дождавшись прихода доктора. Она притворялась спящей до тех пор, пока Ли Чин не ушел на кухню. Тогда Молли выскользнула из дома через переднюю дверь.
   К тому времени головокружение у нее совсем прошло, а боль в затылке значительно уменьшилась. Она знала, что если поспешит, то доберется до «Леди Джей» еще засветло, а Хоакин должен вернуться к заходу солнца.
   Молли вывела Эль Труэно из загона и взлетела в седло, не оперевшись на стремя. Если это может Бренниган, то сможет и она!
   Молли заметила, что ее карабин вставлен в чехол позади седла. Очевидно, никто здесь и не думал принимать всерьез ее угрозу!
   Она слегка улыбнулась: ну что ж, хорошо, посмотрим, что скажут эти Бренниганы, когда получат уведомление о начале судебного процесса! Тогда уж им придется отнестись к ней посерьезнее!
   Молли окинула взглядом загон, заметив, что жеребец Сэма привязан. Самого хозяина, благодарение Господу, нигде не было видно. Ей совсем не хотелось вновь сталкиваться с ним.
   Ее отец тоже был мужчиной не маленького роста, почти таким же высоким, как Эммит. Молли достались от него рыжие волосы и вспыльчивость, вспышки которой, к счастью, она научилась в себе гасить.
   В действительности они с отцом никогда не были близки, но Молли очень хотелось, чтобы отец сейчас был жив и научил ее, как справиться с делами ранчо. Без его помощи наверняка ей понадобится вся ее сила воли и решительность, чтобы добиться успеха. Тяжелейшая задача даже для мужчины — управлять ранчо, таким огромным как «Леди Джей».
   Приехав с Востока домой, Молли обнаружила, что большинство работников покинули «Леди Джей», решив, будто ранчо продается. Остались только Хоакин с Ангелиной и старый Торгер Джонсон из артели лесорубов, и все свое время Молли стала проводить в их компании, испытывая к ним чувство благодарности за преданность и бесценный опыт, столь полезный при сложившемся положении дел.
   Хоакин был ковбоем самым настоящим! Никто не мог сравняться с ним, когда дело касалось скота, но он ничего не смыслил в заготовках древесины.
   Торгер же, наоборот, ничего не знал о скоте, но все — о лесе, причем, так хорошо, как, наверное, не знала, кроме него, ни одна живая душа на свете.
   Однако, Торгер никогда не работал управляющим лесозаготовками и не хотел им быть. Торгера Молли считала своим другом детства. Он, играя с девочкой, учил ее мастерству лесоруба, объяснял технологию заготовок, тратил, для себя — в пустую, бесконечное число часов, рассказывая ей о тонкостях профессии, о качестве древесины…
   И тогда, и сейчас Молли была признательна и крайне благодарна ему за нескончаемое терпение и кучу времени, потраченного Торгером на беседы с ней. Прекрасное знание этого мужского дела даст ей, женщине, шанс победить.
   Молли пришпорила Эль Труэно. Миновав ручей, она въехала в лес. Местность была так хорошо ей знакома, что не было надобности в дороге. Молли ехала напрямик.
   До того как в тринадцать лет отец отослал ее в пансион, она облазила здесь каждый дюйм земли. Кроме того, до шестнадцати лет каждое лето Молли проводила на ранчо.
   Последние три года, правда, ей не было позволено приезжать домой. Отец хотел, чтобы она совершенно посвятила себя учебе. По крайней мере, так утверждала в своих письмах Ангелина. Сам отец был слишком занят, чтобы писать дочери.
   Выйдя из леса, Эль Труэно мастерски выбирал куда ступать, спускаясь по каменистому склону горного хребта. У подножия хребта Молли видела мужчин, пасущих на лугу скот. Вскоре они погонят стадо домой, решила Молли: горизонт уже начинал краснеть.