Страница:
– Обязательно, – кивнул Виктор.
– Но как мы попадем на корабль? – Стас явно воодушевился открывающейся перед ними перспективой. – Нас и на погрузку отправляли только один раз, когда Гнус заболел.
– Это не самое сложное. – Витя поднял кирку и принялся за работу, привычно отсекая от каменистой стены маленькие осколки. Он был очень аккуратен и старался не помять редкие кристаллики гравитрона. – Мы с Рыжиком всё продумали.
– Рыжик – это твой зеленый гермафродит? – спросил Стас, выбирая из падающих в лужу осколков маленькие и в первые минуты пребывания на воздухе мягкие крупинки.
– Рыжик – это наш сообщник по побегу. Ее половая идентификация не имеет никакого значения.
– Учел. – Стас виновато улыбнулся. – Извини, друг. Ты настоящий герой, если общаешься с этой мразью ради нашего освобождения.
Виктор пропустил мимо ушей слова Стаса и продолжил:
– Среди тальманов, которые считают ящики при погрузке, есть ее соотечественник, очень на нее похожий. Он сопровождает груз до орбитальной платформы. Рыжик пойдет на погрузку вместо этого типа. Подмены никто не заметит, эти зеленые твари все на одно лицо. Даже стража их не различает. Но сам счетчик вряд ли захочет меняться. – Витя поднял с земли увесистый обломок породы и красноречиво покачал его в руке. – Придется проломить ему череп.
– Я готов! – Стас тоже взял в руку камень и несколько раз замахнулся, целясь в голову воображаемому противнику. – А как мы сами попадем на корабль?
– Во-первых, Гнус случайно сядет на мохондру и завтра у него будет болеть задница. Он – не ты. Он обязательно возьмет больничный. Эту груду говядины заменят двумя дохляками-землянами. То есть тобой и мной. Об этом я договорился. Во-вторых, Рыжик организует два пустых ящика на складе. Мы в них залезем, нас погрузят на транспорт, а моя подружка нас выпустит. Наша задача – нейтрализовать команду.
В глубине шахты послышался монотонный грустный вой – сигнал об окончании смены. Друзья побросали орудия груда. Виктор прихватил с собой маленький контейнер с добытым за день гравитроном, и они направились в сторону хорошо освещенных тоннелей. Вдалеке уже маячил силуэт охранника. Он всегда привозил рабочим, окончившим смену, освежающие напитки. И сейчас он уныло сидел рядом со своей тележкой, набитой бутылками.
– Это всё не ты придумал, – убежденно сказал Стас, пряча камень за пазуху.
– Да, это план Рыжика, – подтвердил Виктор, – но я оказался в нужное время в нужном месте, иначе места в пустых ящиках достались бы кому-нибудь еще.
– Слушай, а какая она? – Стас лукаво подмигнул. – В смысле, как женщина?
– Вижу, у тебя опять появился интерес к жизни. – Виктор остановился. – Про мохондру забыли.
– Это ты забыл. Вот она, милая, – ласково прошептал Стас, снимая со стены длинную ядовитую многоножку. – Хорошая моя.
Глядя на извивающееся насекомое влюбленными глазами, он нежно спрятал этот бесценный ключ к свободе в перчатку. Виктор исподтишка с тоской наблюдал за ним. Он с ужасом чувствовал, что ему всё меньше и меньше хочется рисковать своей жизнью и достойным куском хлеба ради призрачной свободы.
– Да, еще две недели такого же усиленного питания, и ты превратишься в очень аппетитную пухленькую булочку, – произнес Дэн, не отрывая глаз от стоящей на столе шахматной доски с самодельными фигурами. Подчиненная ему немногочисленная белая армия была позорно загнана в угол превосходящими силами черных под командованием Элеоноры.
– Сдавайся, – предложила Элька и взглянула на Жака, молча наблюдавшего за их шахматной баталией.
Она так и не смогла понять, что же всё-таки привлекает ее в этом громиле, но твердо уяснила, что отталкивает. Запертая дверь ее каюты! Жак всегда защелкивал замок, если уходил куда-то. Пока Элька была еще слабенькой и не вставала с постели, это ее не очень волновало, но теперь, когда она почти выздоровела, – ограничение свободы стало невыносимым.
Жак – отличный парень. Ласковый, обходительный и в то же время грубоватый, жесткий, а если на что-то разозлится – то страшный. Первое время у нее душа проваливалась в пятки, когда он хмурился. К счастью, приступы плохого настроения у Жака случались редко и быстро проходили.
В общем, многое в нем было прекрасно, и в другое время, если бы он встретился ей, она пустила бы в ход все свои чары, чтобы заполучить его тело и душу в свое полное распоряжение. Она бы повесилась ему на шею, вцепилась в него мертвой хваткой и не отходила бы от него ни на шаг. Она бы сделала всё, чтобы он женился на ней, а если бы не получилось, то стала бы его любовницей, верной и покорной, равной среди многих. Даже капля его внимания окатывала ее сердце чувством немыслимого, абсолютного счастья.
Так было бы, если бы Элька была свободным человеком, но древнее атавистическое право собственности воздвигло нерушимую стену в ее душе. Она не могла и не хотела быть рабыней человека, в которого постепенно начинала влюбляться.
Хотя быть наложницей Жака было, судя по рассказам Мульетты, не так уж и плохо. Никаких унижений или неудобств, всё как в обычной жизни, плюс – не надо добывать себе пищу и заботиться о крыше над головой. Обо всём думает хозяин. Мулька была убеждена, что быть рабыней – прекрасно.
Быть рабыней Жака – вдвойне прекрасно, считала Элеонора. Плохо быть вечно запертой в каюте говорящей игрушкой под властью даже такого замечательного владельца. Самое противное во всём этом то, что она никогда не сможет стать ему ровней.
Элька вздохнула и вернула свои разбредшиеся в разные стороны мысли к шахматной доске.
– Дэн, ты не можешь делать рокировку, когда твой король под ударом.
– Обидно, – огорчился однорукий и вернул фигуру на клетку, взятую в клещи черным ферзем и ладьей.
– Жак, – обратилась Элька к своему скучающему хозяину, – куда мы летим?
– На Зен, – с готовностью ответил тот. – Мы буксируем туда корабль гридеров, на котором тебя нашли. Надеюсь, нам удастся продать его там с большой выгодой.
– А зачем вам это?
– Так мы зарабатываем монеты. Собираем всякую беспризорную рухлядь по Галактике и продаем. Мы – мусорщики.
– Тяжелый хлеб. – Элеонора понимающе закивала, сделав вид, что она не в курсе, как эти корабли становятся бесхозными. Дэн рассказывал, что если им попадается симпатичное суденышко, не обремененное большим количеством орудий, то подчиненные Жака берут его на абордаж. С помощью мечей и лучеметов делают его ничьим, а затем уже забирают себе как потерянное в космосе имущество. Торговля бесхозными судами не противоречит галактическому законодательству.
– Растолкуй мне, Жак, почему если мы летим в космосе, то совсем не чувствуем невесомости? – Элеонора специально задала глупый вопрос, ответ на который прекрасно знала.
Когда Жак начнет объяснять ей элементарные вещи, можно будет восхититься его умственными способностями. Она часто использовала эту маленькую женскую хитрость для охмурения кавалеров, но сегодня она делала это без должного вдохновения. В настоящий момент Эльку больше занимал вопрос, когда этот рабовладелец начнет предъявлять свои права на ее тело и как ей при этом себя вести.
– Силу тяжести создают корабельные гравитационные поля, – сказал Жак. – На днях я свожу тебя в трюм. Там слабое тяготение и можно прыгать до самого потолка.
– Какой ты умный, – невпопад ляпнула девушка и переключилась на шахматного противника. – Сдавайся, Дэн. Безнадежная партия.
– Янадеялся, ты по-дружески предложишь мне ничью.
– Никогда. Я предпочитаю добивать глупых и слабых, – безжалостно заявила Элька.
– Теперь моя очередь играть, – неожиданно сказал Жак и решительно пододвинул к себе доску. – А ты, неудачник, иди охотиться на крыс. Если не принесешь мне пять трупов, я уменьшу твою долю в добыче.
Однорукий испарился, не сказав ни слова, а на его еще теплый стул взгромоздилась горообразная туша хозяина.
– Расставляю новую партию? – с наигранной веселостью поинтересовалась Элеонора, размышляя о том, как бы половчее проиграть Жаку, чтобы он не догадался, что она поддалась.
– Нет. Мы доиграем эту. – Гигант отстегнул свою плечевую кобуру с лучеметом и бросил оружие на стол. – Я беру себе белых.
– Но здесь нельзя выиграть, – пожала плечами девушка. – Я поставлю тебе мат в два хода.
– Чем мне нравится эта земная игра, – сказал Жак, скармливая черным своего последнего коня, – здесь даже слабая пешка может стать всемогущей королевой, если у нее есть голова на плечах.
– Когда ты научился играть? – спросила Элька, срочно подтягивая дополнительные силы к белому королю, ловко ускользнувшему от позорной гибели.
– Я смотрел на вас. – Жак решительно пожертвовал ей слона. – Увидев, можно понять многое.
Элеонора слишком поздно сообразила, что белая пешка прорвалась. Короткое кровопролитное побоище с новорожденным ферзем Жака точнее было бы назвать избиением младенцев, и через восемь ходов Элька сдалась.
– Ты же никогда раньше не играл в шахматы, – подавленно промямлила она. – Как это у тебя получилось?
– Разум совершенен, – ухмыльнулся Жак, расстегивая комбинезон. – Он может решить любую проблему, если известны правила. К сожалению, в жизни не всё так просто и прозрачно, как на этой клетчатой доске, и правила не всегда объявляются заранее.
Элеонора с испугом и невольным восхищением залюбовалась его обнажившимся торсом. Жак прежде никогда не раздевался при ней. Стараясь сдержать бешено застучавшее сердце, Элька сделала шаг назад и, корча из себя наивную дурочку, поинтересовалась:
– Тебе жарко?
– Да. Я думаю, сейчас будет. – Жак по-хозяйски сдернул с нее простынку, в которую Элька заворачивалась, не имея под рукой другой одежды. «Началось», – с тоской подумала она, чувствуя, как сильные руки притягивают ее к горячей мускулистой груди.
– Нет, Жак, пожалуйста, не надо, – залепетала она, ощутив, что душа ее замерла от восторга.
– Я тебе не нравлюсь? – нахмурился гигант, продолжая с нежностью экскаватора ласкать ее маленькую грудь.
– Не в этом дело, – бормотала Элеонора, закатывая глаза от удовольствия. – Понимаешь, я не хочу быть твоей рабыней.
– Ты не хочешь быть моей?
Прикосновения Жака становились всё откровеннее, всё изощреннее, и она осознала, что сейчас обхватит его тело руками и ногами и вскарабкается по нему, как мартышка по стволу баобаба. Еще секунда, и она забудет о своих размышлениях по поводу свободы, равенства и братства. Они казались сейчас ненужными изысками. Первый раз в жизни ей так сильно хотелось стать чьей-то женщиной. Сейчас она была готова на всё, лишь бы слиться воедино с этим гигантом, почувствовать его силу и слабость, услышать эхо ударов его сердца в своей груди.
– Теперь ты моя вещь, – прошептал он ей на ухо, и затуманенные глаза Элеоноры вдруг прояснились и полыхнули дьявольским огнем.
– Нет, Жак, – твердо сказала она. – Отойди от меня.
– Ты нездорова? – Он легко и трепетно обхватил ее руками и уложил на кровать.
– Я здорова, но…
– Значит, можешь делать то, ради чего я тебя взял.
– Я свободный человек!
– Меня это не интересует.
– Ах так! – Остренькие Элькины зубки впились в руку Жака. Она прокусила ему тонкую кожу между большим и указательным пальцами и успела ощутить соленый морской вкус крови во рту, прежде чем была отброшена в сторону, как глупая неласковая кошка, поцарапавшая своими коготками разнежничавшегося хозяина.
Пока гигант удивленно смотрел на красную струйку, бегущую по ладони, Элеонора схватила лучемет, валявшийся на столе, и, держа его двумя руками, направила ствол на Жака.
– Прости меня, пожалуйста, – запричитала она. – Я буду тебе кем угодно. Я буду тебе больше чем рабыня. Только освободи меня.
– Неблагодарная, – угрюмо произнес он, мрачно глядя в черное дуло оружия. – Я спас тебе жизнь, а ты отказываешь мне в такой малости.
– Я… Я люблю тебя, идиот. Отпусти меня, и я стану твоей до последней извилины в мозгах.
– Ты и так моя. Вещь! – веско сказал он и схватил лучемет за ствол.
– Не-е-ет! – Элькин палец надавил на курок, и она потеряла сознание еще до того, как увидела вспышку.
Запах нашатыря проник через ноздри под черепную коробку, и казалось, что серое вещество сейчас потечет из ушей, лишь бы не соприкасаться со смердящими молекулами. Элеонора закашлялась и отвела в сторону чью-то заботливую руку с пузырьком.
– У вас на Земле все такие неблагодарные чудовища, как ты? – пророкотал над ней знакомый баритон.
Элька медленно открыла глаза.
– Жак? Как?!
– Я заранее вынул обойму, крошка. – Великан улыбался, и глаза его сияли, как два теплых солнышка. – Я уже и не надеялся встретить такую, как ты.
Элька потеряла дар речи и не могла вымолвить ни слова, она тупо взирала на радостного исполина и не могла осмыслить, что происходит. Он потрепал ее щеку забинтованной рукой и продолжил:
– Я сейчас пойду на капитанский мостик. Мы вышли на орбиту вокруг Зена и скоро будем причаливать к заправочному пандусу.
Элеонора непонимающе замотала головой. Слова Жака с трудом доходили до ее сознания.
– Возьми одежду у Мульетты и, если хочешь, поднимись в кают-компанию и жди меня там. Вот тебе боевая обойма к лучемету. – Жак вогнал прямоугольную коробочку в полую рукоятку бластера. – Я тебе дарю эту игрушку.
– Не надо. Я боюсь, – прошептала Элеонора.
– Запомни, крошка, свободный человек отличается от раба только тем, что у него есть оружие и он всегда готов пустить его в ход, чтобы защитить свою свободу. – Жак провел ладонью по ее обнаженному подрагивающему плечу.
– Я не смогу выстрелить в человека.
– Один раз смогла, а дальше войдешь во вкус. Не забудь запереть каюту, когда уйдешь. Ключи на столе. – Исполин величественно направился к двери.
– Я не знаю, где кают-компания.
– Спросишь у кого-нибудь.
– Они все считают меня рабыней! Они меня не пустят к тебе.
– А лучемет на что? – Жак захохотал, закрывая за собой дверь.
Через секунду его голова просунулась обратно в каюту:
– Водка в сундуке под кроватью. Тебе не повредит принять немного алкоголя.
– Спасибо – Вымученная улыбка наконец-то озарила лицо Элеоноры, и довольный Жак отправился на свой пост в хорошем расположении духа.
«Какая женщина!» – думал он, мечтательно вспоминая, как она целилась в него, отстаивая свое право на выбор, право на независимость. Щечки горят яростным багрянцем, маленькие крепкие ножки решительно расставлены, и вся она целиком готова к самому упорному сопротивлению. Гордая боевая осанка, жесткий взгляд, рассудительная речь и буря эмоций. Непреклонность и готовность действовать до конца Какая женщина! Если такая влюбится, то ее счастливый избранник всегда будет желанен и любим, и дом его всегда будет наполнен счастьем, а семейный очаг будет пылать жарко и весело.
Жак улыбнулся, поднимаясь по узким корабельным трапам: «Кто бы мог подумать, что такое сокровище можно найти на обычной космической помойке».
Элеонора так и не решилась покинуть жилище Жака и сама добраться до кают-компании. Гиганту пришлось отвести ее туда за ручку. И хотя Элькино плечо оттягивала тяжелая кобура с лучеметом и рядом был надежный друг, уверенности в себе девушка не чувствовала. Ей казалось, что все, кого она встретит, будут видеть в ней только рабыню, игрушку Жака. Она шла, низко опустив голову и стараясь не смотреть по сторонам, и решилась поднять глаза только тогда, когда услышала гул голосов вокруг себя.
В кают-компании собралась вся команда. Гуманоиды самых разных видов сидели на лавках и что-то громко обсуждали, пытаясь перекричать друг друга, но стоило Жаку поднять руку, как в комнате мгновенно установилась почтительная тишина. Все уставились на Эльку с таким любопытством, что ей даже стало немного не по себе. Жак без лишних предисловий объявил ее свободным человеком из суверенного мира. Удивлению вольных флибустьеров не было предела. Пожалуй, это был первый на их памяти случай, когда забавная зверушка с дикой планеты становилась одной из них. Некоторые выразили свое неодобрение таким необычным решением Жака, но всерьез протестовать никто не стал, хотя появление нового члена экипажа могло отразиться на размере вознаграждения, получаемого каждым матросом.
Элеонора не знала, какую огромную роль в изменении общественного мнения сыграла пропагандистская деятельность Дэна. Если бы не он, процедура освобождения, безусловно, не была бы такой простой и легкой. Дать свободу дикарке означало для этих людей то же самое, что выдать паспорт коту, со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями. Но интриги Дэна, который непрестанно трепал языком последние полтора часа, и непререкаемый авторитет Жака сослужили свою добрую службу.
Капитан звездолета Керин щелкнул каблуками и произнес соответствующую случаю речь. Патетическую, может быть, немного суховатую. Затем он взял с Эльки обещание, что она не будет претендовать на найденный корабль фидеров. Формально он теперь мог бы принадлежать ей, так как получалось, что Элеонора нашла его первой, но она великодушно отказалась от этого имущества в пользу команды корабля мусорщиков, и это лишь добавило ей популярности. В своем ответном слове, путаясь в недавно выученных фразах, Элеонора растроганно поблагодарила покорителей межзвездных далей, которые не только спасли ей жизнь, но и сделали равноправным членом экипажа. Трудно передать чувства, захватившие девушку во время этой приятной процедуры. Из дикарки, рожденной в практически не известном никому мире, из наложницы и рабыни она, словно по мановению волшебной палочки, стала одним из тех существ, которым подвластны просторы Галактики. Она стала почти равной по положению Жаку, и это радовало ее больше всего. К сожалению, милая церемония быстро закончилась, и капитан перешел к обсуждению других насущных вопросов, волновавших команду гораздо больше, чем превращение Золушки в блистательную невесту принца.
Элеонора с интересом разглядывала капитана Керина, о котором очень много слышала от однорукого Дэна. За глаза все называли капитана Крысой. Теперь она смогла убедиться, что Керин носит свое прозвище вполне заслуженно. Худой и нысокий, с выпирающими верхними зубами, он наводил тихий ужас на экипаж. Все опасались поступить не так, как того хочет капитан, случайно задеть его драгоценное самолюбие словом или делом. Наибольший трепет вызывало то, что никто толком не знал, чего именно хочет Керин. Когда мусорник допускал оплошность и становился причиной обиды злопамятного Крысы, он мог ожидать возмездия в любое мгновение. И это не было обычное для подобных кораблей заключение в карцер или уменьшение доли, причитающейся матросу от реализации захваченного добра. Так можно было расплачиваться за понятные всем провинности. За загадочную вину перед капитаном отдувались совсем иначе. Неисправный скафандр или ядовитый таракан в супе были цветочками. Мстительная фантазия Керина не знала пределов. Однорукий Дэн не раз вспоминал, как кто-то приделал электрошокер к дверной ручке его каюты. Это неприятное событие произошло вскоре после того, как он случайно пролил на брюки капитана чашку кофе и, вместо того чтобы сразу извиниться, выругался. Кофе стоил очень дорого и уже заканчивался. Дэн быстро забыл об этой истории, а зря. Капитан затаил обиду и жестоко рассчитался с одноруким при первой возможности. Дэн после этого случая долго залечивал рану и вынашивал план вендетты. С тех пор он открывал двери только крюком, тупой конец которого изолировал куском резины.
Команда терпела все выходки капитана, потому что он хорошо умел продавать награбленное честным трудом имущество. Об этом сейчас как раз и шла речь в кубрике. Выступал капитан Керин.
– Господа вольные мусорщики. Мы все поздравляем землянку Элеонору с утверждением ее в статусе свободного разумного существа и вступлением в наш экипаж, но сейчас я прошу вас выслушать безрадостную информацию. Я сделал вылазку на Зен, и у меня плохие новости. – Керин строго посмотрел на мусорщиков, и все старательно изобразили на своих лицах вселенскую скорбь. – Господа, корабль гридеров, который мы с вами обнаружили и отбуксировали сюда, ничего не стоит!
Кают-компания взорвалась возмущенными возгласами. Мусорщики вскакивали со своих мест, размахивали руками и громко выражали свой праведный гнев на самых разных языках и при помощи самых оскорбительных телодвижений. Элеонора млела, наблюдая за этим зоопарком. Не каждый день увидишь полсотни озверевших гуманоидов.
– Тихо! – Капитан сделал успокаивающий жест своими холеными ладошками. – Я всё объясню. Этот корабль… – Ему пришлось повысить голос, чтобы перекричать разъяренных матросов. – Этот корабль, до того как мы его нашли, был захвачен вооруженной бандой и уже объявлен в розыск. Все, кто его сопровождает, должны быть арестованы или убиты – это приказ главного полицейского чиновника Верховного Совета Галактики, и даже сам Император не может его отменить. Мы пока еще на свободе, благодаря моим связям на Зене. Нам придется отказаться от этого корабля или увести его отсюда на буксире, рискуя нарваться на имперский патруль. Вы все знаете, что патрульные не любят брать пленных, поэтому мое предложение: бросить корабль гридеров и бежать. Продать его мы всё равно не сможем!
В кубрике установилась гробовая тишина, которой так долго добивался капитан. Бешенство на лицах джентльменов удачи сменилось покорной тоской. Все они прекрасно знали, что противостояние с имперским патрульным крейсером может закончиться плохо только для них самих.
– Мы должны бежать прямо сейчас? – подал голос хлипкий мусорщик в протертых на коленях брюках.
– Нет, мы не можем сделать это сразу. Нам придется остаться здесь на три часа для дозаправки. Сейчас все не занятые на вахте свободны. Я попрошу никого не покидать корабль.
Керин развернулся и вышел из кубрика. Остальные члены экипажа тоже начали разбредаться по своим каютам.
– Пойдем прогуляемся. – Жак положил свою безразмерную руку Элеоноре на плечо. – У нас есть немного времени.
– Ты что, еще и ухаживать будешь? Это совсем не обязательно. – Она была удивлена и восхищена и сразу забыла о том, что произошло на собрании. Теперь у нее было много других, более интересных дел, чем финансовые проблемы Керина.
– Обязательно буду. – Он притянул ее к себе. – Пойдем.
В обнимку они добрались до шлюзовой камеры, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды матросов. Жак занялся настройкой каких-то приборов, расположенных в стенном шкафу, а Элеонора, не скрывая своего восторга от происходящего, наблюдала за ним.
– Наш корабль на орбите, – пояснил гигант Элеоноре, заметив ее взгляд, – на планету можно попасть только через гиперпереход. Сейчас я всё налажу, и мы спустимся.
– О, вы решили освежиться. – В шлюзе появился вездесущий Дэн. – Разрешите составить компанию.
– Конечно, – кивнул Жак, не отрываясь от возни с панелью управления. Похоже, что все крысиные проколы однорукого были на время забыты. – Почему-то никак не получается установить координаты, – озабоченно сказал он.
– Это очень тонкая работа. – Дэн поднял вверх свой крюк и посмотрел на Элеонору. Чувствовалось, что ему очень хочется блеснуть эрудицией. Она решила ему подыграть и изобразила заинтересованность. – Чтобы гиперпереход сработал нормально, – глаза Дэна блестели, – надо добиться нулевой относительной скорости между точкой входа и точкой выхода. И между этими точками не должно быть никаких твердых препятствий.
– Чего? – Если учесть, что большую часть времени, проведенного в институте, Элеонора посвятила вербовке поклонников, Дэн сказал чересчур заумную фразу. Она ничего не поняла.
– Два конца перехода должны быть неподвижны, что здесь непонятного?
– Точно, а сейчас они подвижны, – тихо произнес Жак и подошел к переговорному устройству. – Капитан! Не могли бы вы прекратить ваши маневры? Я хочу покинуть корабль.
– Я бы не рекомендовал вам появляться на поверхности планеты. Вас могут задержать. – Голос капитана звучал очень раздраженно.
– Я не нуждаюсь в ваших рекомендациях. Не забывайтесь, капитан! – властно изрек Жак. – Я всё еще являюсь хозяином этого корабля, и, насколько мне помнится, это я нанял вас на работу. Стабилизируйте «Эльсидору».
– Слушаюсь. – Капитан едва скрывал свою злобу, но ничего не мог поделать со своевольным Жаком. Дэн радостно хихикнул в ладошку.
Через минуту в шлюзовой камере засветился шар гиперперехода, знакомый Эльке еще по похищению на ночной трассе.
– Да, господин Жак, зря вы назначили это мурло капитаном. Вы бы сами замечательно справились с его обязанностями, – сказал Дэн, убедившись, что переговорное устройство выключено.
– Я не умею торговать, господин старший крысолов. И я не сумею удержать под контролем жадную свору, которую почему-то называют экипажем «Эльсидоры». Не мне тебе объяснять.
– Конечно, вы слишком благородны для всего этого, но, по-моему, вам следовало бы попробовать. – Дэн почтительно поклонился. – Летите без меня. Я останусь. Совсем забыл, что полиция Зена только и ждет моего возращения, чтобы упрятать за решетку. – Он помахал им своим крюком и удалился.
– Но как мы попадем на корабль? – Стас явно воодушевился открывающейся перед ними перспективой. – Нас и на погрузку отправляли только один раз, когда Гнус заболел.
– Это не самое сложное. – Витя поднял кирку и принялся за работу, привычно отсекая от каменистой стены маленькие осколки. Он был очень аккуратен и старался не помять редкие кристаллики гравитрона. – Мы с Рыжиком всё продумали.
– Рыжик – это твой зеленый гермафродит? – спросил Стас, выбирая из падающих в лужу осколков маленькие и в первые минуты пребывания на воздухе мягкие крупинки.
– Рыжик – это наш сообщник по побегу. Ее половая идентификация не имеет никакого значения.
– Учел. – Стас виновато улыбнулся. – Извини, друг. Ты настоящий герой, если общаешься с этой мразью ради нашего освобождения.
Виктор пропустил мимо ушей слова Стаса и продолжил:
– Среди тальманов, которые считают ящики при погрузке, есть ее соотечественник, очень на нее похожий. Он сопровождает груз до орбитальной платформы. Рыжик пойдет на погрузку вместо этого типа. Подмены никто не заметит, эти зеленые твари все на одно лицо. Даже стража их не различает. Но сам счетчик вряд ли захочет меняться. – Витя поднял с земли увесистый обломок породы и красноречиво покачал его в руке. – Придется проломить ему череп.
– Я готов! – Стас тоже взял в руку камень и несколько раз замахнулся, целясь в голову воображаемому противнику. – А как мы сами попадем на корабль?
– Во-первых, Гнус случайно сядет на мохондру и завтра у него будет болеть задница. Он – не ты. Он обязательно возьмет больничный. Эту груду говядины заменят двумя дохляками-землянами. То есть тобой и мной. Об этом я договорился. Во-вторых, Рыжик организует два пустых ящика на складе. Мы в них залезем, нас погрузят на транспорт, а моя подружка нас выпустит. Наша задача – нейтрализовать команду.
В глубине шахты послышался монотонный грустный вой – сигнал об окончании смены. Друзья побросали орудия груда. Виктор прихватил с собой маленький контейнер с добытым за день гравитроном, и они направились в сторону хорошо освещенных тоннелей. Вдалеке уже маячил силуэт охранника. Он всегда привозил рабочим, окончившим смену, освежающие напитки. И сейчас он уныло сидел рядом со своей тележкой, набитой бутылками.
– Это всё не ты придумал, – убежденно сказал Стас, пряча камень за пазуху.
– Да, это план Рыжика, – подтвердил Виктор, – но я оказался в нужное время в нужном месте, иначе места в пустых ящиках достались бы кому-нибудь еще.
– Слушай, а какая она? – Стас лукаво подмигнул. – В смысле, как женщина?
– Вижу, у тебя опять появился интерес к жизни. – Виктор остановился. – Про мохондру забыли.
– Это ты забыл. Вот она, милая, – ласково прошептал Стас, снимая со стены длинную ядовитую многоножку. – Хорошая моя.
Глядя на извивающееся насекомое влюбленными глазами, он нежно спрятал этот бесценный ключ к свободе в перчатку. Виктор исподтишка с тоской наблюдал за ним. Он с ужасом чувствовал, что ему всё меньше и меньше хочется рисковать своей жизнью и достойным куском хлеба ради призрачной свободы.
* * *
– Господи! Дэн, я ужасно растолстела, – сказала Элеонора, пытаясь разглядеть себя в зеркальце размером с ладонь. – Если Жак не прекратит дарить мне конфеты, я разжирею самым свинским образом.– Да, еще две недели такого же усиленного питания, и ты превратишься в очень аппетитную пухленькую булочку, – произнес Дэн, не отрывая глаз от стоящей на столе шахматной доски с самодельными фигурами. Подчиненная ему немногочисленная белая армия была позорно загнана в угол превосходящими силами черных под командованием Элеоноры.
– Сдавайся, – предложила Элька и взглянула на Жака, молча наблюдавшего за их шахматной баталией.
Она так и не смогла понять, что же всё-таки привлекает ее в этом громиле, но твердо уяснила, что отталкивает. Запертая дверь ее каюты! Жак всегда защелкивал замок, если уходил куда-то. Пока Элька была еще слабенькой и не вставала с постели, это ее не очень волновало, но теперь, когда она почти выздоровела, – ограничение свободы стало невыносимым.
Жак – отличный парень. Ласковый, обходительный и в то же время грубоватый, жесткий, а если на что-то разозлится – то страшный. Первое время у нее душа проваливалась в пятки, когда он хмурился. К счастью, приступы плохого настроения у Жака случались редко и быстро проходили.
В общем, многое в нем было прекрасно, и в другое время, если бы он встретился ей, она пустила бы в ход все свои чары, чтобы заполучить его тело и душу в свое полное распоряжение. Она бы повесилась ему на шею, вцепилась в него мертвой хваткой и не отходила бы от него ни на шаг. Она бы сделала всё, чтобы он женился на ней, а если бы не получилось, то стала бы его любовницей, верной и покорной, равной среди многих. Даже капля его внимания окатывала ее сердце чувством немыслимого, абсолютного счастья.
Так было бы, если бы Элька была свободным человеком, но древнее атавистическое право собственности воздвигло нерушимую стену в ее душе. Она не могла и не хотела быть рабыней человека, в которого постепенно начинала влюбляться.
Хотя быть наложницей Жака было, судя по рассказам Мульетты, не так уж и плохо. Никаких унижений или неудобств, всё как в обычной жизни, плюс – не надо добывать себе пищу и заботиться о крыше над головой. Обо всём думает хозяин. Мулька была убеждена, что быть рабыней – прекрасно.
Быть рабыней Жака – вдвойне прекрасно, считала Элеонора. Плохо быть вечно запертой в каюте говорящей игрушкой под властью даже такого замечательного владельца. Самое противное во всём этом то, что она никогда не сможет стать ему ровней.
Элька вздохнула и вернула свои разбредшиеся в разные стороны мысли к шахматной доске.
– Дэн, ты не можешь делать рокировку, когда твой король под ударом.
– Обидно, – огорчился однорукий и вернул фигуру на клетку, взятую в клещи черным ферзем и ладьей.
– Жак, – обратилась Элька к своему скучающему хозяину, – куда мы летим?
– На Зен, – с готовностью ответил тот. – Мы буксируем туда корабль гридеров, на котором тебя нашли. Надеюсь, нам удастся продать его там с большой выгодой.
– А зачем вам это?
– Так мы зарабатываем монеты. Собираем всякую беспризорную рухлядь по Галактике и продаем. Мы – мусорщики.
– Тяжелый хлеб. – Элеонора понимающе закивала, сделав вид, что она не в курсе, как эти корабли становятся бесхозными. Дэн рассказывал, что если им попадается симпатичное суденышко, не обремененное большим количеством орудий, то подчиненные Жака берут его на абордаж. С помощью мечей и лучеметов делают его ничьим, а затем уже забирают себе как потерянное в космосе имущество. Торговля бесхозными судами не противоречит галактическому законодательству.
– Растолкуй мне, Жак, почему если мы летим в космосе, то совсем не чувствуем невесомости? – Элеонора специально задала глупый вопрос, ответ на который прекрасно знала.
Когда Жак начнет объяснять ей элементарные вещи, можно будет восхититься его умственными способностями. Она часто использовала эту маленькую женскую хитрость для охмурения кавалеров, но сегодня она делала это без должного вдохновения. В настоящий момент Эльку больше занимал вопрос, когда этот рабовладелец начнет предъявлять свои права на ее тело и как ей при этом себя вести.
– Силу тяжести создают корабельные гравитационные поля, – сказал Жак. – На днях я свожу тебя в трюм. Там слабое тяготение и можно прыгать до самого потолка.
– Какой ты умный, – невпопад ляпнула девушка и переключилась на шахматного противника. – Сдавайся, Дэн. Безнадежная партия.
– Янадеялся, ты по-дружески предложишь мне ничью.
– Никогда. Я предпочитаю добивать глупых и слабых, – безжалостно заявила Элька.
– Теперь моя очередь играть, – неожиданно сказал Жак и решительно пододвинул к себе доску. – А ты, неудачник, иди охотиться на крыс. Если не принесешь мне пять трупов, я уменьшу твою долю в добыче.
Однорукий испарился, не сказав ни слова, а на его еще теплый стул взгромоздилась горообразная туша хозяина.
– Расставляю новую партию? – с наигранной веселостью поинтересовалась Элеонора, размышляя о том, как бы половчее проиграть Жаку, чтобы он не догадался, что она поддалась.
– Нет. Мы доиграем эту. – Гигант отстегнул свою плечевую кобуру с лучеметом и бросил оружие на стол. – Я беру себе белых.
– Но здесь нельзя выиграть, – пожала плечами девушка. – Я поставлю тебе мат в два хода.
– Чем мне нравится эта земная игра, – сказал Жак, скармливая черным своего последнего коня, – здесь даже слабая пешка может стать всемогущей королевой, если у нее есть голова на плечах.
– Когда ты научился играть? – спросила Элька, срочно подтягивая дополнительные силы к белому королю, ловко ускользнувшему от позорной гибели.
– Я смотрел на вас. – Жак решительно пожертвовал ей слона. – Увидев, можно понять многое.
Элеонора слишком поздно сообразила, что белая пешка прорвалась. Короткое кровопролитное побоище с новорожденным ферзем Жака точнее было бы назвать избиением младенцев, и через восемь ходов Элька сдалась.
– Ты же никогда раньше не играл в шахматы, – подавленно промямлила она. – Как это у тебя получилось?
– Разум совершенен, – ухмыльнулся Жак, расстегивая комбинезон. – Он может решить любую проблему, если известны правила. К сожалению, в жизни не всё так просто и прозрачно, как на этой клетчатой доске, и правила не всегда объявляются заранее.
Элеонора с испугом и невольным восхищением залюбовалась его обнажившимся торсом. Жак прежде никогда не раздевался при ней. Стараясь сдержать бешено застучавшее сердце, Элька сделала шаг назад и, корча из себя наивную дурочку, поинтересовалась:
– Тебе жарко?
– Да. Я думаю, сейчас будет. – Жак по-хозяйски сдернул с нее простынку, в которую Элька заворачивалась, не имея под рукой другой одежды. «Началось», – с тоской подумала она, чувствуя, как сильные руки притягивают ее к горячей мускулистой груди.
– Нет, Жак, пожалуйста, не надо, – залепетала она, ощутив, что душа ее замерла от восторга.
– Я тебе не нравлюсь? – нахмурился гигант, продолжая с нежностью экскаватора ласкать ее маленькую грудь.
– Не в этом дело, – бормотала Элеонора, закатывая глаза от удовольствия. – Понимаешь, я не хочу быть твоей рабыней.
– Ты не хочешь быть моей?
Прикосновения Жака становились всё откровеннее, всё изощреннее, и она осознала, что сейчас обхватит его тело руками и ногами и вскарабкается по нему, как мартышка по стволу баобаба. Еще секунда, и она забудет о своих размышлениях по поводу свободы, равенства и братства. Они казались сейчас ненужными изысками. Первый раз в жизни ей так сильно хотелось стать чьей-то женщиной. Сейчас она была готова на всё, лишь бы слиться воедино с этим гигантом, почувствовать его силу и слабость, услышать эхо ударов его сердца в своей груди.
– Теперь ты моя вещь, – прошептал он ей на ухо, и затуманенные глаза Элеоноры вдруг прояснились и полыхнули дьявольским огнем.
– Нет, Жак, – твердо сказала она. – Отойди от меня.
– Ты нездорова? – Он легко и трепетно обхватил ее руками и уложил на кровать.
– Я здорова, но…
– Значит, можешь делать то, ради чего я тебя взял.
– Я свободный человек!
– Меня это не интересует.
– Ах так! – Остренькие Элькины зубки впились в руку Жака. Она прокусила ему тонкую кожу между большим и указательным пальцами и успела ощутить соленый морской вкус крови во рту, прежде чем была отброшена в сторону, как глупая неласковая кошка, поцарапавшая своими коготками разнежничавшегося хозяина.
Пока гигант удивленно смотрел на красную струйку, бегущую по ладони, Элеонора схватила лучемет, валявшийся на столе, и, держа его двумя руками, направила ствол на Жака.
– Прости меня, пожалуйста, – запричитала она. – Я буду тебе кем угодно. Я буду тебе больше чем рабыня. Только освободи меня.
– Неблагодарная, – угрюмо произнес он, мрачно глядя в черное дуло оружия. – Я спас тебе жизнь, а ты отказываешь мне в такой малости.
– Я… Я люблю тебя, идиот. Отпусти меня, и я стану твоей до последней извилины в мозгах.
– Ты и так моя. Вещь! – веско сказал он и схватил лучемет за ствол.
– Не-е-ет! – Элькин палец надавил на курок, и она потеряла сознание еще до того, как увидела вспышку.
Запах нашатыря проник через ноздри под черепную коробку, и казалось, что серое вещество сейчас потечет из ушей, лишь бы не соприкасаться со смердящими молекулами. Элеонора закашлялась и отвела в сторону чью-то заботливую руку с пузырьком.
– У вас на Земле все такие неблагодарные чудовища, как ты? – пророкотал над ней знакомый баритон.
Элька медленно открыла глаза.
– Жак? Как?!
– Я заранее вынул обойму, крошка. – Великан улыбался, и глаза его сияли, как два теплых солнышка. – Я уже и не надеялся встретить такую, как ты.
Элька потеряла дар речи и не могла вымолвить ни слова, она тупо взирала на радостного исполина и не могла осмыслить, что происходит. Он потрепал ее щеку забинтованной рукой и продолжил:
– Я сейчас пойду на капитанский мостик. Мы вышли на орбиту вокруг Зена и скоро будем причаливать к заправочному пандусу.
Элеонора непонимающе замотала головой. Слова Жака с трудом доходили до ее сознания.
– Возьми одежду у Мульетты и, если хочешь, поднимись в кают-компанию и жди меня там. Вот тебе боевая обойма к лучемету. – Жак вогнал прямоугольную коробочку в полую рукоятку бластера. – Я тебе дарю эту игрушку.
– Не надо. Я боюсь, – прошептала Элеонора.
– Запомни, крошка, свободный человек отличается от раба только тем, что у него есть оружие и он всегда готов пустить его в ход, чтобы защитить свою свободу. – Жак провел ладонью по ее обнаженному подрагивающему плечу.
– Я не смогу выстрелить в человека.
– Один раз смогла, а дальше войдешь во вкус. Не забудь запереть каюту, когда уйдешь. Ключи на столе. – Исполин величественно направился к двери.
– Я не знаю, где кают-компания.
– Спросишь у кого-нибудь.
– Они все считают меня рабыней! Они меня не пустят к тебе.
– А лучемет на что? – Жак захохотал, закрывая за собой дверь.
Через секунду его голова просунулась обратно в каюту:
– Водка в сундуке под кроватью. Тебе не повредит принять немного алкоголя.
– Спасибо – Вымученная улыбка наконец-то озарила лицо Элеоноры, и довольный Жак отправился на свой пост в хорошем расположении духа.
«Какая женщина!» – думал он, мечтательно вспоминая, как она целилась в него, отстаивая свое право на выбор, право на независимость. Щечки горят яростным багрянцем, маленькие крепкие ножки решительно расставлены, и вся она целиком готова к самому упорному сопротивлению. Гордая боевая осанка, жесткий взгляд, рассудительная речь и буря эмоций. Непреклонность и готовность действовать до конца Какая женщина! Если такая влюбится, то ее счастливый избранник всегда будет желанен и любим, и дом его всегда будет наполнен счастьем, а семейный очаг будет пылать жарко и весело.
Жак улыбнулся, поднимаясь по узким корабельным трапам: «Кто бы мог подумать, что такое сокровище можно найти на обычной космической помойке».
Элеонора так и не решилась покинуть жилище Жака и сама добраться до кают-компании. Гиганту пришлось отвести ее туда за ручку. И хотя Элькино плечо оттягивала тяжелая кобура с лучеметом и рядом был надежный друг, уверенности в себе девушка не чувствовала. Ей казалось, что все, кого она встретит, будут видеть в ней только рабыню, игрушку Жака. Она шла, низко опустив голову и стараясь не смотреть по сторонам, и решилась поднять глаза только тогда, когда услышала гул голосов вокруг себя.
В кают-компании собралась вся команда. Гуманоиды самых разных видов сидели на лавках и что-то громко обсуждали, пытаясь перекричать друг друга, но стоило Жаку поднять руку, как в комнате мгновенно установилась почтительная тишина. Все уставились на Эльку с таким любопытством, что ей даже стало немного не по себе. Жак без лишних предисловий объявил ее свободным человеком из суверенного мира. Удивлению вольных флибустьеров не было предела. Пожалуй, это был первый на их памяти случай, когда забавная зверушка с дикой планеты становилась одной из них. Некоторые выразили свое неодобрение таким необычным решением Жака, но всерьез протестовать никто не стал, хотя появление нового члена экипажа могло отразиться на размере вознаграждения, получаемого каждым матросом.
Элеонора не знала, какую огромную роль в изменении общественного мнения сыграла пропагандистская деятельность Дэна. Если бы не он, процедура освобождения, безусловно, не была бы такой простой и легкой. Дать свободу дикарке означало для этих людей то же самое, что выдать паспорт коту, со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями. Но интриги Дэна, который непрестанно трепал языком последние полтора часа, и непререкаемый авторитет Жака сослужили свою добрую службу.
Капитан звездолета Керин щелкнул каблуками и произнес соответствующую случаю речь. Патетическую, может быть, немного суховатую. Затем он взял с Эльки обещание, что она не будет претендовать на найденный корабль фидеров. Формально он теперь мог бы принадлежать ей, так как получалось, что Элеонора нашла его первой, но она великодушно отказалась от этого имущества в пользу команды корабля мусорщиков, и это лишь добавило ей популярности. В своем ответном слове, путаясь в недавно выученных фразах, Элеонора растроганно поблагодарила покорителей межзвездных далей, которые не только спасли ей жизнь, но и сделали равноправным членом экипажа. Трудно передать чувства, захватившие девушку во время этой приятной процедуры. Из дикарки, рожденной в практически не известном никому мире, из наложницы и рабыни она, словно по мановению волшебной палочки, стала одним из тех существ, которым подвластны просторы Галактики. Она стала почти равной по положению Жаку, и это радовало ее больше всего. К сожалению, милая церемония быстро закончилась, и капитан перешел к обсуждению других насущных вопросов, волновавших команду гораздо больше, чем превращение Золушки в блистательную невесту принца.
Элеонора с интересом разглядывала капитана Керина, о котором очень много слышала от однорукого Дэна. За глаза все называли капитана Крысой. Теперь она смогла убедиться, что Керин носит свое прозвище вполне заслуженно. Худой и нысокий, с выпирающими верхними зубами, он наводил тихий ужас на экипаж. Все опасались поступить не так, как того хочет капитан, случайно задеть его драгоценное самолюбие словом или делом. Наибольший трепет вызывало то, что никто толком не знал, чего именно хочет Керин. Когда мусорник допускал оплошность и становился причиной обиды злопамятного Крысы, он мог ожидать возмездия в любое мгновение. И это не было обычное для подобных кораблей заключение в карцер или уменьшение доли, причитающейся матросу от реализации захваченного добра. Так можно было расплачиваться за понятные всем провинности. За загадочную вину перед капитаном отдувались совсем иначе. Неисправный скафандр или ядовитый таракан в супе были цветочками. Мстительная фантазия Керина не знала пределов. Однорукий Дэн не раз вспоминал, как кто-то приделал электрошокер к дверной ручке его каюты. Это неприятное событие произошло вскоре после того, как он случайно пролил на брюки капитана чашку кофе и, вместо того чтобы сразу извиниться, выругался. Кофе стоил очень дорого и уже заканчивался. Дэн быстро забыл об этой истории, а зря. Капитан затаил обиду и жестоко рассчитался с одноруким при первой возможности. Дэн после этого случая долго залечивал рану и вынашивал план вендетты. С тех пор он открывал двери только крюком, тупой конец которого изолировал куском резины.
Команда терпела все выходки капитана, потому что он хорошо умел продавать награбленное честным трудом имущество. Об этом сейчас как раз и шла речь в кубрике. Выступал капитан Керин.
– Господа вольные мусорщики. Мы все поздравляем землянку Элеонору с утверждением ее в статусе свободного разумного существа и вступлением в наш экипаж, но сейчас я прошу вас выслушать безрадостную информацию. Я сделал вылазку на Зен, и у меня плохие новости. – Керин строго посмотрел на мусорщиков, и все старательно изобразили на своих лицах вселенскую скорбь. – Господа, корабль гридеров, который мы с вами обнаружили и отбуксировали сюда, ничего не стоит!
Кают-компания взорвалась возмущенными возгласами. Мусорщики вскакивали со своих мест, размахивали руками и громко выражали свой праведный гнев на самых разных языках и при помощи самых оскорбительных телодвижений. Элеонора млела, наблюдая за этим зоопарком. Не каждый день увидишь полсотни озверевших гуманоидов.
– Тихо! – Капитан сделал успокаивающий жест своими холеными ладошками. – Я всё объясню. Этот корабль… – Ему пришлось повысить голос, чтобы перекричать разъяренных матросов. – Этот корабль, до того как мы его нашли, был захвачен вооруженной бандой и уже объявлен в розыск. Все, кто его сопровождает, должны быть арестованы или убиты – это приказ главного полицейского чиновника Верховного Совета Галактики, и даже сам Император не может его отменить. Мы пока еще на свободе, благодаря моим связям на Зене. Нам придется отказаться от этого корабля или увести его отсюда на буксире, рискуя нарваться на имперский патруль. Вы все знаете, что патрульные не любят брать пленных, поэтому мое предложение: бросить корабль гридеров и бежать. Продать его мы всё равно не сможем!
В кубрике установилась гробовая тишина, которой так долго добивался капитан. Бешенство на лицах джентльменов удачи сменилось покорной тоской. Все они прекрасно знали, что противостояние с имперским патрульным крейсером может закончиться плохо только для них самих.
– Мы должны бежать прямо сейчас? – подал голос хлипкий мусорщик в протертых на коленях брюках.
– Нет, мы не можем сделать это сразу. Нам придется остаться здесь на три часа для дозаправки. Сейчас все не занятые на вахте свободны. Я попрошу никого не покидать корабль.
Керин развернулся и вышел из кубрика. Остальные члены экипажа тоже начали разбредаться по своим каютам.
– Пойдем прогуляемся. – Жак положил свою безразмерную руку Элеоноре на плечо. – У нас есть немного времени.
– Ты что, еще и ухаживать будешь? Это совсем не обязательно. – Она была удивлена и восхищена и сразу забыла о том, что произошло на собрании. Теперь у нее было много других, более интересных дел, чем финансовые проблемы Керина.
– Обязательно буду. – Он притянул ее к себе. – Пойдем.
В обнимку они добрались до шлюзовой камеры, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды матросов. Жак занялся настройкой каких-то приборов, расположенных в стенном шкафу, а Элеонора, не скрывая своего восторга от происходящего, наблюдала за ним.
– Наш корабль на орбите, – пояснил гигант Элеоноре, заметив ее взгляд, – на планету можно попасть только через гиперпереход. Сейчас я всё налажу, и мы спустимся.
– О, вы решили освежиться. – В шлюзе появился вездесущий Дэн. – Разрешите составить компанию.
– Конечно, – кивнул Жак, не отрываясь от возни с панелью управления. Похоже, что все крысиные проколы однорукого были на время забыты. – Почему-то никак не получается установить координаты, – озабоченно сказал он.
– Это очень тонкая работа. – Дэн поднял вверх свой крюк и посмотрел на Элеонору. Чувствовалось, что ему очень хочется блеснуть эрудицией. Она решила ему подыграть и изобразила заинтересованность. – Чтобы гиперпереход сработал нормально, – глаза Дэна блестели, – надо добиться нулевой относительной скорости между точкой входа и точкой выхода. И между этими точками не должно быть никаких твердых препятствий.
– Чего? – Если учесть, что большую часть времени, проведенного в институте, Элеонора посвятила вербовке поклонников, Дэн сказал чересчур заумную фразу. Она ничего не поняла.
– Два конца перехода должны быть неподвижны, что здесь непонятного?
– Точно, а сейчас они подвижны, – тихо произнес Жак и подошел к переговорному устройству. – Капитан! Не могли бы вы прекратить ваши маневры? Я хочу покинуть корабль.
– Я бы не рекомендовал вам появляться на поверхности планеты. Вас могут задержать. – Голос капитана звучал очень раздраженно.
– Я не нуждаюсь в ваших рекомендациях. Не забывайтесь, капитан! – властно изрек Жак. – Я всё еще являюсь хозяином этого корабля, и, насколько мне помнится, это я нанял вас на работу. Стабилизируйте «Эльсидору».
– Слушаюсь. – Капитан едва скрывал свою злобу, но ничего не мог поделать со своевольным Жаком. Дэн радостно хихикнул в ладошку.
Через минуту в шлюзовой камере засветился шар гиперперехода, знакомый Эльке еще по похищению на ночной трассе.
– Да, господин Жак, зря вы назначили это мурло капитаном. Вы бы сами замечательно справились с его обязанностями, – сказал Дэн, убедившись, что переговорное устройство выключено.
– Я не умею торговать, господин старший крысолов. И я не сумею удержать под контролем жадную свору, которую почему-то называют экипажем «Эльсидоры». Не мне тебе объяснять.
– Конечно, вы слишком благородны для всего этого, но, по-моему, вам следовало бы попробовать. – Дэн почтительно поклонился. – Летите без меня. Я останусь. Совсем забыл, что полиция Зена только и ждет моего возращения, чтобы упрятать за решетку. – Он помахал им своим крюком и удалился.