Мёрдок Мелинда С.. Армагеддон у Весты

   В командном секторе «Деляги» раздалось громоподобное хмыканье. Черный Барни был доволен. Он понимал растерянность линкора и развлекался, следуя за его маневрами, как кот развлекается, глядя на отчаянные попытки вырваться, предпринимаемые пойманной мышью. «Деляга» следил за перемещениями противников из-за своего защитного поля, имитировавшего звездное небо. Со своего невидимого противнику поста он передавал координаты кораблям Гильдии. Пылевое облако было сконцентрировано впереди кораблей, и замыкающий был в состоянии вести прием.
   — Дайте им координаты цели, — распорядился Барни, и его связист, Эдвард Красный, выполнил приказ.
   Из-за пылевого облака вылетели гироснаряды, словно жалящие насекомые, атакующие гиганта. Он отскочили от защитного щита и разорвались, не причинив никакого вреда.
   Ощущение опасности заставило сердце Поллиона вздрогнуть.
   — Огонь! — скомандовал он. — Даже если снаряды пойдут наугад, мы можем кого-то зацепить.
   Линкор выпустил в сторону нападающих несколько тяжелых снарядов.
   — Лазеры! — скомандовал Барни, и два корабля камнем выпали из-под облака, выпустив веерный залп, и снова заняли свое место в невидимом противнику строю. Приближающиеся снаряды сдетонировали.
   — Не люблю игр, — раздраженно произнес Поллион, обращаясь к одному из офицеров. Фамильярное обращение отнюдь не было принято на борту линкора, поэтому никто из присутствующих не ответил. Он прошелся по мостику, перебирая в уме варианты развития боя, и остановился у пульта экранов наблюдения.
   — Ложимся на обратный курс, — решил он. — теперь мы будем преследовать!
   — Они разворачиваются! — доложил Арак Конии на мостике «Деляги».
   — Попались! — произнес Барни.
   — Начинаем операцию «Паника»? — спросил Барин-Гоулд.
   Барни кивнул.
   В считанные секунды корабли Гильдии Пиратов развернулись на обратный курс, ускользая от приближающегося бегемота. Строй выбросил назад облако пыли, но «Хриз» включил свои мощные двигатели, и Гильдия, бросив маневры, ринулись наутек через космос, словно стая кроликов, почуявшая гончую.
   Поллион на мостике «Хриза» прищурил глаза.
   — Преследуем, — скомандовал он. — Никто не должен уйти.
   — Есть капитан, — ответил первый помощник «Хриза», решив про себя никогда не спорить со своим командиром.
   Погоня огибала бело-голубую сферу Земли, словно стая мотыльков, преследуемая чудовищем — порождением мощи РАМ. Меньшие корабли двигались, вытянувшись в одну линию, стараясь оторваться от преследователя. «Хриз» медленно, но неотвратимо сокращал разрыв между собой и пиратскими кораблями.
   — Сэр, мы приближаемся к Луне, — доложил старший помощник.
   Поллион сжал губы.
   — Держитесь вне пределов, — приказал он.
   — Имеющийся курс приведет нас в сферу их влияния через тридцать три секунды, — доложил помощник. — Будем отворачивать?
   Поллион расправил плечи и некоторое время изучал данные компьютера.
   — Включить посадочные маневровые двигатели, — приказал он.
   Первый помощник выполнил приказание, но заметил:
   — Мы попадаем слишком близко.
   — Луна не будет защищать свои границы, — возразил Поллион.
   Он ошибся. При обычных условиях Луна не стала бы атаковать корабль, несмотря на то, что он вторгся в ее орбитальную сферу, но сейчас была война. «Хриз» величественно отклонялся в сторону, словно кот, выныривающий из воды. Его брюхо было параллельно орбитальной границе Луны. Он продолжал маневр, преисполненный глупой самоуверенности. Удар массодвижителя, пришедший с Луны, попал в середину днища. Линкор распался на две половины, словно разбитое яйцо. Две половины корпуса поплыли от Луны, разворачиваясь в сторону открытого космоса под действием инерции полученного удара.
   Пиратские корабли ушли в сторону от вращающихся обломков, чтобы не оказаться на их пути.
   — Мы получим за него премию! — воскликнул Бешеный Дарьей, командир пиратов с «Последнего Шанса».
   — Хм-м, — хмыкнул Барни. — Добычи хватит, чтобы нас всех купить с потрохами. Пускайте в ход сети.
   Пираты рассредоточились, собираясь заняться сбором добычи, но тут в голову Барни пришла кое-какая мысль.
   — Отлавливайте половину, — сказал он. — Остальное — Луне.
   Из динамиков связи понеслись вопли протеста: благородные члены Гильдии Пиратов протестовали против такого беззастенчивого, с их точки зрения, грабежа.
   — А ну, прекратить! — твердо скомандовал Барни. — Все это время Луна действовала как один из нас. По-честному — так по-честному.
   Вопли перешли в недовольное ворчание, но открыто спорить с командиром пираты не стали.
   — Луна! — приказал Барни, и Эдвард включил канал связи.
   — Луна—Центральная, — ответил пост связи.
   — Лаулор, — решительно потребовал Барни.
   Техник связи выполнил команду без единого звука. На экране возникла кислая физиономия Лаулора.
   — Ну? — поинтересовался он.
   — Чисто сработано, — сказал Барни.
   — Да, — подтвердил координатор.
   — А еще раз?
   — Обязательно, — ответил Лаулор, и углы его рта чуть шевельнулись, что соответствовало у координатора широкой улыбке. — Не могу вам описать, как я буду ждать этого момента.

ГЛАВА 10

   Беовульф мрачно разглядывал тактический имитатор. Прямоугольный экран, занимавший длинную стену командного центра на «Спасителе-3», позволял наблюдать положение врагов и союзников с наглядностью шахматной доски. Армии были выделены цветом: красным для РАМ, зеленым для Венеры и синим для НЗО. Венерианский флот и силы РАМ занимали основную площадь экрана. Действия в окрестностях Земли были представлены на вставной схеме в левом нижнем углу экрана. Передвижение кораблей отслеживалось датчиками на спутниках и системами наблюдения истребителей НЗО и было в большинстве случаев достоверным.
   Общая картина выглядела как грандиозная компьютерная игра, переливающаяся вспышками лазеров и условными обозначениями разрывов. Но это не было игрой. Каждый сигнал экрана запечатлевал человеческую жизнь. Каждая вспышка лазера угрожала оборвать ее, и каждый разрыв означал смерть. Никогда еще в истории Солнечной системы не сталкивались друг с другом такие гигантские армады. До сих пор бои в космосе были отдельными столкновениями, мимолетными инцидентами, в которых участвовало, самое большее, полсотни кораблей. Но сейчас картина битвы представляла сплошную россыпь искр на темном пространстве от Марса до пояса астероидов.
   Беовульф потряс своей львиной головой. Это было невероятно. Силы Марса были огромны. Его флот по меньшей мере на две сотни боевых единиц превышал численность флота Венеры. Конечно, точно подсчитать перевес было невозможно — он постоянно уменьшался. Венера сражалась с упорством и яростью, ставшими маркой ее боевых действий, а корабли НЗО отвлекали на себя отряды судов РАМ. Крейсеры РАМ не могли соперничать с почти невидимыми стремительными «Крайтами»; пять крейсеров уже погибли или попали в руки НЗО, но все равно это было очень трудной и кропотливой работой.
   — Когда видишь этот расклад, становится не по себе.
   В легкомысленном баритоне, несмотря на смысл слов, не было и нотки страха. Беовульф не отвел взгляда от экрана, но настроение его резко поднялось.
   — Пять, — сказал он.
   — Это начало, — сказал Бак Роджерс.
   — Здесь все идет навыворот, — сказал Беовульф. — Венерианцы сражаются вместо нас, а у нас даже не хватает кораблей, чтобы сразиться с этим страшилищем, — он обвел рукой скопление красных точек, показывавших расположение кораблей РАМ.
   — Ты долго работаешь над этим, — отвечал Бак. — Слишком долго, и без всякой помощи. Пойми, венерианцы сражаются из-за своих собственных резонов, а вовсе не за наши интересы. Мы просто не возражаем, чтобы они участвовали. Мы полезны друг другу. У нас немного кораблей, зато у нас есть самые лучшие в Системе, единственные, которые могут противостоять кораблям марсиан. И в довершение всего, у нас наилучшие в Системе пилоты. Это преимущество, которое трудно переоценить.
   — Не надо недооценивать РАМ. Их пилоты имеют такое количество летных часов, которое трудно себе представить. РАМ может себе это позволить, как может позволить себе нанять самых талантливых наемников.
   — Вроде Кейна.
   — Вроде Кейна, — согласился Беовульф.
   — Послушай, Беовульф, я думал над развитием событий. В двадцатом веке я летал с лучшими пилотами, которые тогда были. Так вот, по сравнению с нынешними моими ребятами те были просто мальчиками из хора. НЗО сражается за свою жизнь. Загони в угол мышь, и она набросится на тебя как лев. А сейчас в угол загоняют льва.
   Беовульф бросил через плечо беглый взгляд, его глаза светились теплом.
   — Вот-вот, правильно, — сказал он. — Вселяй в меня надежду.
   Бак осклабился.
   — Прошу тебя об одном, Беовульф, — ответь мне тем же.
   — Похоже, здесь нам немного повезло, — Беовульф указал на серию вспышек в центре поля битвы.
   Из пустого пространства вспыхивали огоньки лазерных залпов.
   — Кейн в гуще событий.
   — Его эскадрилья — передовой отряд РАМ. Острие копья. Они хотят использовать ее, чтобы прорвать строй венерианских кораблей, а потом добить их за счет перевеса сил. Но пока это им еще не удалось.
   — И Кейн не оторвется от важных дел, чтобы напасть на несколько кораблей НЗО, неважно опасны они или нет.
   — Правильно. Так что нам нужно использовать то время, что он нам дает, чтобы изменить соотношение сил.
   — Мелкими порциями?
   — Вот именно. Мои корабли будут заправлены и снаряжены… — Бак взглянул на часы, — через пять минут. Я снова вылетаю. Вильма, Вашингтон и я выполняем норму — десять кораблей за заход. Я нападаю на хвостовой отряд РАМ.
   — Звучит так, как будто ты планируешь эстафету.
   — Волки так гонят оленей, — ответил Бак.
   — Мне нужен график твоих действий по времени. Турабиан захочет разработать подобный для групп обеспечения, — Беовульф имел в виду командира служб «Спасителя».
   — Я за этим и пришел, — немедленно отозвался Роджерс. Он вытянулся, щелкнул каблуками и замер, весь воплощенное внимания. Правая рука взлетела в образцовом салюте.
   — Капитан Роджерс, с расписанием боевых дежурств, сэр!
   Беовульф жестом остановил его и с ехидцей произнес:
   — И почему ты никогда не выполняешь никаких правил воинской вежливости — даже по отношению ко мне, командующему силами НЗО? Ну, конечно, кроме тех случаев, когда тебе что-нибудь нужно. Я давно понял, что ты предпочитаешь игру по своим собственным правилам. Тебе невероятно повезло, что мы — банда повстанцев, которая сражается за свою жизнь, и нам сейчас не до уставов и церемоний. Ладно, давай сюда!
   Беовульф взял мятый лист бумаги. Он был покрыт рукописными набросками Бака — расчет времени вылетов на двадцать четыре часа, расстановка сил и необходимое обеспечение.
   — Это все? — спросил он.
   Бак кивнул.
   — Так точно. И тот же график на следующий день, на третий… в общем, насколько понадобится.
   Беовульф расписался в левом углу и протянул бумагу подбежавшему технику.
   — Ввести в компьютер. И сообщить в технические службы в ангарах.
   Техник кивнул и помчался выполнять распоряжение. Бак снова молодецки отсалютовал.
   — Разрешите вернуться на взлетную палубу, сэр!
   Беовульф махнул рукой, отпуская его. Когда Бак уже повернулся, направляясь к выходу, его догнал раскатистый баритон командующего.
   — Нам пригодится оленина, — сказал он. — Постарайся загнать побольше оленей.
   Бак широко улыбнулся.
   — Постараемся! — ответил он.
   Хьюэр-ДОС был обеспокоен. Со времени исчезновения Кемаля он усердно разыскивал хотя бы слово, касающееся его судьбы, добираясь даже до периферийных сетей РАМ-Главного. Однако насчет меркурианского принца по всем сетям царило молчание. Даже компьютерные сводки Аделы не дали ничего. До сих пор он избегал прямого выхода на Меркурий, опасаясь, что его вторжение может быть замечено Гавиланом или его сторонниками и поставит Кемаля под удар.
   Хьюэр упорно размышлял. Он перебирал все пути, заложенные в его программу, и не смог обнаружить ничего. У него не оставалось иного выбора, кроме прямого контакта с Меркурием. Ему было известно, что между Кемалем и Танцорами существовал некий политический контакт. И, хотя ему было неизвестно, считают ли Танцоры, эти неукротимо свободолюбивые обитатели поверхности Меркурия, ведущие добычу полезных ископаемых, принца своим другом или же врагом, — именно они были его единственной нитью.
   Хьюэр проскользнул в компьютерную сеть Меркурия, замаскировавшись под сырьевого оптовика. Меркурий Первый засек его передачу и попытался войти в контакт, но Хьюэр проигнорировал вызов, зная, что Меркурий Первый — оплот Гавилана. Он перепрыгнул со спутника связи на передающий блок солнечной станции Марипоза и наконец совершил финальный прыжок на поверхность планеты — в тот район, из которого были получены последние сведения о местонахождении Кемаля.
   Здесь он обнаружил себя в рассредоточенной сети связи пустынных вездеходов. Это удивило его. Он предполагал, что окажется где-то вроде станции слежения или в узле связи одного из подвижных меркурианских поселений, но не в этой лоскутной системе многосторонней связи. Он обследовал датчики вездехода и включил экран.
   — Кто ты, во имя лика Солнца? — голос женщины прозвучал сурово, но ее внешность была довольно привлекательной. Она откинулась назад на водительское сиденье, испуганная неожиданным появлением Хьюэра на экране.
   Он решил использовать преимущество внезапности. Если уж ему удалось застать ее врасплох, она не станет задавать слишком много вопросов.
   — Могу сказать то же самое, — ответил он.
   Глаза женщины сощурились, превратившись в тонкие щелки. Под защитным колпаком вездехода можно было обходиться без шлема. Темное лицо было мягким, но рот гневно сжался в резкую линию.
   — Мы можем долго обмениваться вопросами и ничего не узнать, — холодно парировала она. — У меня нет времени на подобную ерунду.
   — У меня тоже, — ответил Хьюэр. Он говорил правду. Чем дольше он оставался на Меркурии, тем больше становилась вероятность, что его обнаружат.
   — Тогда узел развяжу я. Я — Дьюэрни, Танцор, житель группы Проходчиков Один—Двадцать.
   — Значит, я в конце концов попал куда нужно, — ответил Хьюэр. Он немного помолчал, размышляя, стоит ли придерживаться маскировки. Лицо женщины поддержало его в убеждении, что здесь не стоит опасаться предательства.
   — Я Хьюэр-ДОС. Двадцать Третий, — представился он.
   Номер был уклонением от истины и должен был создать впечатление, что Хьюэр всего лишь клон. Для нее это не имело значения, но могло ввести в заблуждение другой компьютер.
   — И чем же ты занимаешься, Хьюэр-ДОС Двадцать Третий?
   — В этой штуке есть голографический проектор? — поинтересовался Хьюэр. — Здесь слишком тесно.
   Дьюэрни недовольно выдохнула и дотронулась до панели управления. Хьюэр материализовался рядом с ней, его угловатое тело на спартанском сиденьи вездехода выглядело совершенно естественно, как если бы человек расположился дома на плюшевой кушетке.
   — Удобно? — не без иронии спросила она.
   Хьюэр дружелюбно улыбнулся, его глаза мигнули.
   — Да.
   — Тогда объясни, наконец, в чем дело и что тебе нужно?
   — Во-первых, если ты решишь проследить меня по компьютеру, учти, что я проник в него под фальшивым именем. Прикинулся торговцем рудой.
   — Вызываешь на откровенность? — сухо поинтересовалась Дьюэрни.
   — Надеюсь на это, — в голосе Хьюэра прозвучала нота улыбки. — Я ищу друга.
   — И думаешь, что я знаю, где он?
   — Возможно. Я разыскиваю Кемаля Гавилана.
   — Кто ты? — настороженно спросила Дьюэрни. — Я ничего не знаю о Гавиланах.
   Хьюэр кивнул:
   — Каждый на Меркурии знает Гавиланов и знает о племяннике, в руках которого судьба Танцоров. Ты — Танцор и, следовательно, знаешь Кемаля.
   Дьюэрни молчала.
   — Кстати, отвечу на твой вопрос. Я — компьютерный организм.
   Дьюэрни вопросительно посмотрела на него:
   — Только РАМ умеет создавать компьютерных!
   — Это заблуждение. Я сторонник НЗО.
   Дьюэрни мотнула головой.
   — Тогда ты должен знать принца Кемаля, — она холодно взглянула на него. — Докажи это!
   Тонкие усики Хьюэра дернулись.
   — Я могу выдавать информацию, пока не посинею, и это все равно ничего не докажет, кроме моей эффективности. Я скажу только, что меня послал Бак Роджерс, чтобы я нашел Кемаля и, по возможности, освободил его.
   — Роджерс… — Дьюэрни нахмурилась, размышляя. — Зачем ему это?
   — Он друг Кемаля, — мягко сказал Хьюэр.
   Дьюэрни кивнула.
   — Я расскажу тебе то, что мне известно. Но боюсь, что это тебе мало поможет. Исчезновение Кемаля — моя вина, потому что это я вызвала его обратно на Меркурий. Среди Танцоров прошел слух, что он обещал НЗО нашу поддержку, и мы были обеспокоены.
   — Вступая в НЗО, Кемаль говорил только от своего имени, — сказал Хьюэр.
   — Я поняла это. Я не видела Кемаля после нашего разговора. Боюсь, что он в руках Гавиланов.
   — И никаких слухов, никаких предположений?
   — Ничего. На Меркурии Первом Гордон Гавилан делает что хочет.
   — Думаешь, Кемаль там?
   — Других версий нет, — ответила Дьюэрни. — Поверь мне, я провела, размышляя над этим, не одну бессонную ночь. Если бы он находился здесь, на поверхности, в одном из движущихся городов Уорренса, что-нибудь просочилось бы наружу. А Меркурий Первый полностью под контролем Гордона Гавилана.
   Хьюэр застыл на сиденье, размышляя.
   — У Кемаля ничего нет на Меркурии, — продолжала Дьюэрни. — Он не считает его своим домом. Для него он был тюрьмой. И все равно он не сделал той единственной вещи, которая могла бы сохранить ему положение и свободу.
   — Он отказался передать Танцоров в недружественные руки, — закончил ее мысль Хьюэр. — Мы часто говорили об этом.
   — Мой народ благодарен Кемалю, — сказала Дьюэрни. — А я в долгу перед ним. Я виновата в том, что он схвачен, и я должна освободить его.
   Хьюэр взглянул в ее темные глаза:
   — Значит, ты поможешь мне?
   Дьюэрни медленно кивнула:
   — Хотя я не представляю, как. Я не могу проникнуть на Меркурий Первый. Мой радиационный загар сразу меня выдаст — они поймут, что я Танцор.
   Хьюэр улыбнулся.
   — В системе полно и других людей, чья кожа потемнела от излучения. Я думаю, что ты прекрасно сойдешь за космического пилота по найму.
   — Но я не знаю даже терминологии! Я никогда не была нигде, кроме Меркурия!
   — Но у тебя буду я, — возразил Хьюэр.
   Дьюэрни посмотрела на голограмму. Полупрозрачная фигура рядом с ней чуть мерцала, словно видение из сна.
   — Это нереально, — сказала она. — У меня галлюцинации, радиационный бред, осложненный комплексом вины.
   — Это было бы здорово, но нет, — с улыбкой сказал Хьюэр.
   — Как ты думаешь добыть корабль?
   — Буду импровизировать, — ему вдруг показалось, что эти слова с этой же интонацией мог бы произнести его друг Бак. Глаза Хьюэра при этой мысли улыбнулись.
   — По крайней мере, один из нас уверен, — сказала Дьюэрни.

ГЛАВА 11

   В открытом космосе, за пределами орбит спутников Марса, его двух лун — Фобоса и Деймоса, происходил бой невиданных масштабов. Две могучие армады вступили в схватку. Без паузы, без отдыха они наносили и отражали удары. Венера и Марс, богиня любви и бог войны, созидающая богиня и бог разрушения, вступили в противоборство.
   РАМ, воплощение воинственного бога, являла картину технологической изощренности и четкой организации. Военная машина громадного флота была продумана до мельчайших деталей, до самого незначительного корабля поддержки. Экипажи действовали с четкостью компьютерной цепи. По тому, как методично и математически точно марсиане волна за волной обрушивали свои удары на венерианский флот, посторонний наблюдатель смог бы сделать вывод о том, что главная идея битвы, сверхсложный план, изощренная схема, включающая в себя тысячи тысяч элементов, — творение компьютерного разума. И действительно, все исходило из недр РАМ-Главного или, точнее, было творением Зимунда Гользергейна-ДОС.
   Единственным исключением из четкой схемы являлись действия звена экспериментальных истребителей — «Крайтов» под командой Килера Кейна. С Гользергейном Кейна связывал постоянно действующий информационный канал, сообщавший электронному стратегу полную картину действий. Контракт Кейна с Гользергейном особо оговаривал его свободу действий, а также возможность отключения связи в экстренном случае. Гользергейн дал согласие на требования Кейна, умолчав о том, что в компьютер каждого «Крайта» встроена матрица, позволяющая ему взять на себя управление истребителей в любой желаемый момент. Кейн, в свою очередь, не сообщил Гользергейну о том, что он будет летать на своем личном истребителе. «Мошенник» не входил в партию экспериментальных «Крайтов».
   После сокрушительного налета на станцию Хауберк Кейн оплатил услуги Хайма О’Каллагана. О’Каллаган являлся гением, обладавшим глубочайшими познаниями в электронике, термодинамике, теоретической физике и инженерии. Это он заложил основы конструкции «Крайтов», обеспечивавшие им как их скорость, так и невидимость почти для всех средств наблюдения. О’Каллаган взял отпуск в Международном Центре Вооружений, чтобы без помех, тайно выполнить заказ Кейна. За круглую сумму в семь миллионов кредитов он переоборудовал суперистребитель Кейна так, что тот стал достойным соперником экспериментального «Крайта». Сейчас Кейн летал во главе отряда истребителей, врезаясь в линии венерианских кораблей, как жаждущий крови бешеный волк.
   Венера встречала удары кораблей РАМ завесой лазерного огня. Венерианцы вступили в войну очертя голову, в религиозной уверенности, что святость конечной цели непременно приведет к победе над превосходящими силами противника — а флот РАМ превосходил венерианский по численности. Страсть и упорство венериан противостояли могуществу марсианской техники, закаленное сердце — отточенному мечу, и все это пока помогало им выстоять.
   — «Пеннант», говорит командир «Стрелы», ответьте.
   — Командир «Стрелы», это «Пеннант», — ответил Билат, офицер связи венерианского флагмана.
   — Прошу разрешения на дозаправку, — сказал Гамаль.
   Его группа находилась в передних рядах конфликта.
   — Понял, командир «Стрелы». По два корабля одновременно. «Умелец—один» вас поддержит.
   — Понял, — доложил Гамаль.
   «Пеннант» выслал два свежих истребителя. Они должны были заменить корабли, собравшиеся на дозаправку. Когда они вернутся, на дозаправку сможет отправиться следующая пара, потом еще и еще — пока не будут снаряжены все корабли отряда. Бой не прерывался, и отряд в целом не переставал сражаться. РАМ обстреливала их мощными лазерами, и облака пыли гасили и поглощали смертоносные лучи. Гамаль кивнул своим мыслям и в который уже раз нажал кнопку выброса новой порции пыли.
   Находящийся в гуще схватки Роджерс мог слышать по связи множество вызовов — своих и вражеских. Он пробивался к задним рядам марсианского флота, и это был нелегкий путь.
   — Мы должны будем пройти сквозь весь флот РАМ? — спросил его ведомый, Дулитл.
   — Конечно! Иначе, как они узнают, что мы именно там? — беспечно ответил Бак.
   На другом конце линии связи Дулитл проворчал что-то нечленораздельное.
   — Что-то? — переспросил Роджерс. — Не расслышал!
   — Я говорю, — мрачно ответил Дулитл, — что есть и другие пути, полегче.
   Он ушел из-под лазерного залпа с крейсера, выпустив пылевой заряд.
   — Джимми, ты слишком нервничаешь, — прокомментировал Бак.
   По легкомысленному тону замечаний Бака трудно было догадаться, что в этот момент он совершает головокружительный вираж на полной мощности ускорителей.
   — Подходим к концу строя, — объявил Бак. — Приготовились изобразить кролика!
   — Что? — спросила Иерхарт в унисон со своим ведомым, Егером. Они составляли в строю вторую двойку и шли в хвост паре Роджерса — Дулитла.
   — Приготовьтесь к рывку, — мягко объяснил Бак.
   РАМ держала грузовые корабли в глубине, ближе к центру строя, под защитой крейсеров и истребителей. Бак нацелился на крейсер, замыкающий флот, грозно освещавшийся вспышками лазеров. Роджерс пустил два гироснаряда в направлении врага и заявил в переговорное устройство:
   — Спорю, не попадете!
   — Проспоришь, — ответил незнакомый голос, и снаряды исчезли в красно-оранжевых вспышках, взорванные лазером крейсера РАМ. Крейсер маневрировал, покидая место в строю, чтобы встретить атаку Роджерса.
   — Развертываемся, — скомандовал Бак, и четыре корабля его звена начали маневр, закончившийся тем, что они вытянулись в одну линию — кончик крыла к кончику крыла. В этом положении все они были нацелены на крейсер РАМ. Бак послал лазерную вспышку и пару гироснарядов в другой крейсер, игнорируя тот, что разворачивался им навстречу. Поняв, что внимание второго противника он привлек, Роджерс снова развернулся к первому.
   — Иди ко мне и попробуй взять! — передал он на вражеский корабль.
   — Я не отказываюсь от приглашений, — прорычал в ответ капитан крейсера, и корабль рванулся в направлении Роджерса, одновременно включив ускорители и боевые лазеры. За ним двинулись еще несколько.