Страница:
– Вот, я это сделала. Я не хочу быть эгоисткой, которая разбивает чьи-то сердца. Примроз, дорогая, давай поспешим в темницу, соберем вещи и сегодня же переедем в Чудесный замок.
Примроз, не посвященная в тайну Дэйзи и ничего не знающая о сказке Артура Ноэля, была поражена внезапной переменой настроения Дэйзи. Но она поняла, что хочет сказать сестренка, и была только рада немедленно исполнить ее желание.
В результате замечательные комнаты мисс Эгертон были в тот же вечер заняты, и впервые за много дней эта добрая леди отошла ко сну с легким и благодарным сердцем.
К счастью для Дэйзи, Дава не было дома, когда паковали вещи, и только миссис Дав, нахмурившись, смотрела, как девочки отбыли в наемной карете. Она не пожелала попрощаться с ними и только пробормотала что-то о неблагодарности некоторых людей, которая не знает границ.
– Послушай, Дав, – сказала она своему повелителю, когда он явился поздно ночью, – эти «прелестные юные леди», о которых ты так хорошо отзывался, то есть «чердаки», как их называла и буду называть я, – так вот, они уехали. Наняли карету и уехали вместе с багажом. Что до меня, то я не жалею. По крайней мере, чердак побелен и вычищен их собственными руками. Я теперь могу повысить квартирную плату. Ни эти «юные леди», ни я – мы не могли больше жить под одной крышей. Они неуважительные, высокомерные и недоверчивые – вот что я о них думаю. Сегодня утром я пришла одолжить у мисс Мэйнуеринг семь шиллингов шесть пенсов, а она мне говорит: «Извините, миссис Дав, я не могу дать вам денег». Такие «юные леди» мне не подходят, и я рада, что они съехали. Что это ты, Дав, глаза вытаращил? Вон письмо лежит на столе, тебя дожидается.
Дав взял письмо и прочел его внимательно раз и другой. Прочитав второй раз, он вложил его в конверт и повернулся к жене:
– Они уехали к мисс Эгертон, что живет за углом?
– Кто «они», Дав?
– Три юные леди, конечно.
– Я так и думала. Но мне на это наплевать. Знать их не желаю.
– Да ты послушай, голубка моя, – сказал муж, – я желаю их знать, и мне не наплевать, ни в коем случае. Прекрасно, если они переехали к мисс Эгертон. Я хорошо знаю этот дом. Там есть люки в крыше. А первый день квартала не за горами, моя голубка.
– Неужто, Дав?! Как вульгарно ты произносишь свои нежности, – ответила его жена.
Глава XXXI
Глава XXXII
Глава XXXIII
Примроз, не посвященная в тайну Дэйзи и ничего не знающая о сказке Артура Ноэля, была поражена внезапной переменой настроения Дэйзи. Но она поняла, что хочет сказать сестренка, и была только рада немедленно исполнить ее желание.
В результате замечательные комнаты мисс Эгертон были в тот же вечер заняты, и впервые за много дней эта добрая леди отошла ко сну с легким и благодарным сердцем.
К счастью для Дэйзи, Дава не было дома, когда паковали вещи, и только миссис Дав, нахмурившись, смотрела, как девочки отбыли в наемной карете. Она не пожелала попрощаться с ними и только пробормотала что-то о неблагодарности некоторых людей, которая не знает границ.
– Послушай, Дав, – сказала она своему повелителю, когда он явился поздно ночью, – эти «прелестные юные леди», о которых ты так хорошо отзывался, то есть «чердаки», как их называла и буду называть я, – так вот, они уехали. Наняли карету и уехали вместе с багажом. Что до меня, то я не жалею. По крайней мере, чердак побелен и вычищен их собственными руками. Я теперь могу повысить квартирную плату. Ни эти «юные леди», ни я – мы не могли больше жить под одной крышей. Они неуважительные, высокомерные и недоверчивые – вот что я о них думаю. Сегодня утром я пришла одолжить у мисс Мэйнуеринг семь шиллингов шесть пенсов, а она мне говорит: «Извините, миссис Дав, я не могу дать вам денег». Такие «юные леди» мне не подходят, и я рада, что они съехали. Что это ты, Дав, глаза вытаращил? Вон письмо лежит на столе, тебя дожидается.
Дав взял письмо и прочел его внимательно раз и другой. Прочитав второй раз, он вложил его в конверт и повернулся к жене:
– Они уехали к мисс Эгертон, что живет за углом?
– Кто «они», Дав?
– Три юные леди, конечно.
– Я так и думала. Но мне на это наплевать. Знать их не желаю.
– Да ты послушай, голубка моя, – сказал муж, – я желаю их знать, и мне не наплевать, ни в коем случае. Прекрасно, если они переехали к мисс Эгертон. Я хорошо знаю этот дом. Там есть люки в крыше. А первый день квартала не за горами, моя голубка.
– Неужто, Дав?! Как вульгарно ты произносишь свои нежности, – ответила его жена.
Глава XXXI
«ПОСТОЯННЫЙ ЧТЕЦ»
Через несколько дней после того, как девочки с удобствами устроились на новой квартире, Примроз вышла из дома. К этому времени она уже хорошо знала улицы и кварталы Лондона. Аккуратно и просто одетая, с обычным, спокойным и светлым выражением красивого лица и с таким чувством собственного достоинства, которое никому на свете не позволило бы фамильярничать с нею, она шла, но не рисовать по фарфору, как обычно, а просто прогуляться по улицам.
Ей хотелось побыть одной – надо было обдумать одну проблему. Она была смущена и даже немного встревожена. Ее тревога не была вызвана состоянием Дэйзи – девочка выглядела совсем здоровой, как раньше. Но состояние финансов не внушало оптимизма молодой главе семьи. Самостоятельная жизнь, которую она так надеялась начать, откладывалась день за днем. Роспись по фарфору не приносила дохода. Мистер Джонс все «ждал», что появятся покупатели, но они не появлялись. Переводы от мистера Дэйнсфилда стали поменьше и уже не соответствовали расходам семьи, а теперь кое-что в поведении мисс Эгертон прибавило Примроз беспокойства. Ей показалось, что мисс Эгертон что-то скрывает. Она всегда была искренней и открытой с сестрами, но когда Примроз спросила ее о цене мебели и вскрыла ли она конверт мистера Дэйнсфилда, чтобы заплатить за нее, лицо доброй леди помрачнело, и она ответила: «Я так занята сегодня, Примроз, извините, но мне надо срочно уйти».
Однако когда день за днем она оказывалась слишком занята, чтобы ответить на этот вопрос, у Примроз возникло смутное подозрение, правда, она выругала себя, обвинив в излишней нервозности.
Она быстро шла по улицам и неожиданно для себя оказалась по соседству с Риджентс-парком, недалеко от «Пенелоп Мэншн». Она шла, глубоко задумавшись, как вдруг ее окликнул низкий и сердечный голос, полная рука легла на ее плечо, и она увидела возле себя миссис Дредж.
– О, дорогая, как поживаете, мисс Мэйнуеринг? Я так рада вас видеть. Вы ускользнули от нас вместе с вашими хорошенькими сестрами. По-моему, миссис Флинт была огорчена. Мы все спрашивали ее о вас, и я, и мисс Слоукум, и мисс Мортлок. Мы просили ее дать ваш адрес, мы так хотели повидать вас, потому что все мы весьма высокого мнения о вас. Но миссис Флинт только смотрела холодно, краснела и сжимала губы. Тогда миссис Мортлок сказала: «Очень жаль, что девочки уехали отсюда. Видимо, мы были им настолько неприятны, что они сделали это тайно и тихо. Жаль! Пожилым женщинам, вроде нас, иногда хочется пообщаться с молодыми и красивыми созданиями».
В ответ на это мисс Слоукум поджала губы, так как считает себя еще молодой, а миссис Мортлок посмеивается над ней. Ну да бог с ними, вы-то как, моя дорогая? Вы немного побледнели и похудели с тех пор, как уехали. Как поживает та ваша милая сестрица, что все хотела снять комнаты дешевые и такие чистые, чтобы можно было есть на полу?
– У нас все хорошо, миссис Дредж, – ответила Примроз, когда сумела вставить хоть слово, потому что эта женщина болтала без умолку. – Только Дэйзи была немного простужена. Да, у нас чистые комнаты, благодарю вас, миссис Дредж.
– Рада слышать это, дорогая. Та прелестная малышка забавляла меня, когда выразила желание иметь и дешевое, и чистое жилье. Она просто неопытна, благослови ее Бог.
– Мы стали немного опытнее за эти шесть месяцев, миссис Дредж, – ответила Примроз с оттенком печали в голосе. – Очень рада была встретить вас. Передайте, пожалуйста, привет всем леди в «Пенелоп Мэншн».
– О, дорогая, они будут рады услышать, что я встретила вас, даже мисс Слоукум, хоть она и помешана немного на проблеме возраста. А что касается этой бедной Сары-Марты или Сары-Мэри – все забываю ее второе имя, помню только, что Сара с каким-то добавлением, – так она просто станет прыгать от восторга. Эта бедная девушка готова целовать землю, по которой вы ходите.
– Передайте милой Поппи, что мы любим ее, – сказала Примроз, и глаза ее внезапно увлажнились. Эти слезы не остались незамеченными доброй толстой миссис Дредж.
– Я надеюсь, вам живется неплохо, – сказала она. – По части денег и вообще. Я тоже долго нуждалась в деньгах, пока бедный Дредж не преуспел в мелкой торговле… Да, дорогая, забыла вам сказать, что у нас беда в «Пенелоп Мэншн».
– Мне очень жаль… – начала было Примроз.
– Да, дорогая, и эта беда не пройдет, но будет все тяжелее. Дело касается бедной миссис Мортлок. Боюсь, она теряет зрение, и это очень тяжело для нее и обременительно для нас. Бедная женщина питает страсть к политике. Мы с мисс Слоукум по очереди читаем ей газеты, но у нас уже горло болит. Мы хрипим, как вороны, и не можем больше читать вслух. Миссис Мортлок ищет кого-нибудь, кого она называет «постоянный чтец». Я подумала, дорогая, может быть, вы или ваша сестра согласитесь занять это место. Вы ей подойдете, я уверена, и она будет хорошо платить, ведь у нее куча денег.
Примроз покраснела. Читать вслух миссис Мортлок было последним делом, которым бы ей хотелось заниматься, но мысли о пустом кошельке и о том, что зарабатывать росписью фарфора пока не удается, заставили ее сказать:
– Можно мне подумать и дать вам знать позже, миссис Дредж?
– Нет, нет, дорогая, этого никак нельзя, потому что она дала объявление, и от желающих отбоя нет. Бедная Сара-Сьюзен с ног сбилась, открывая им двери. Толстые чтецы и тонкие, молодые и старые – все слетелись, как мухи на мед, будто нет более привлекательного занятия, чем состоять «постоянным чтецом» политических новостей при бедной миссис Мортлок. Ей есть из кого выбирать, но она будет это делать долго, потому что разборчива, как графиня. Вам лучше всего ловить момент, пойти со мной прямо сейчас и обо всем с ней договориться.
Так Примроз получила свою первую работу, потому что миссис Мортлок чрезвычайно обрадовалась. Ей было приятно ощущать прикосновение мягкой молодой руки и слышать нежный голос, который оказывал благотворное влияние на ее измученные нервы.
– Моя дорогая девочка, – сказала она, – сколько жужжащих, пискливых и дребезжащих голосов я наслушалась, не говоря о голосах, которые больше похожи на рычание. Я от них с ума схожу. Тяжелое испытание – слушать их. Большую часть «постоянных чтецов» присылает миссис Дредж, а ей слон на ухо наступил, хоть у нее и самые лучшие намерения. А мисс Слоукум – о боже! – ее ударения невозможно слушать, не говоря о том, что мы с ней кардинально расходимся во взглядах на политику. Я – за Гладстона,[18] а она его ненавидит. Вы мне подходите, мисс Мэйнуеринг. Я надеюсь, вы будете изучать газеты дома, прежде чем прочесть их мне. Тогда вы будете читать с пониманием. Я всегда изучаю вопрос всесторонне. Так делал и мой бедный муж, мисс Мэйнуеринг. Кроме политики я люблю газетные сплетни и придворные новости. Я обожаю нашу Королеву,[19] мисс Мэйнуеринг. Читать о ее поездках за границу – истинное наслаждение. Вы будете начинать чтение утром. Плата – пятнадцать шиллингов в неделю. Нет, вам незачем ждать целую неделю – я буду платить за каждый день. Ну, дорогая, до завтра. Сара-Мэри, теперь вам незачем впускать ко мне очередных претендентов. Я уверена, лучшего чтеца мне не найти.
– Ах, мисс Примроз, – сказала Поппи, провожая девушку к выходу, – я благодарю Бога за то, что вы пришли сюда снова, мисс, хотя ужасно боюсь, что вам не по душе будет эта работа. Боюсь, вы в ней утонете. А я скоро забуду, как меня зовут. Почему они не хотят звать меня Поппи? Только Сарой называют и еще прибавляют, что кому вздумается, на все буквы алфавита. Мне это не нравится. Они говорят, простой народ можно ко всему приучить, но я не хочу быть ни Сарой, ни кем другим. У меня от чужих имен голова пухнет. О, моя дорогая мисс Примроз! Попросите мисс Джесмин и мисс Дэйзи позволить мне навестить их!
– Хорошо, Поппи, ты снова будешь приходить к нам при условии, что никому не скажешь наш новый адрес. Мы пока хотим, чтобы никто не знал, где мы живем. И помни, милая Поп-пи, что для нас троих ты навсегда останешься – Поппи.
– Я никому не скажу, пока у меня голова на плечах. Я схороню эту тайну в своем сердце. Поппи – как это славно звучит, это значит, я снова с моими юными леди. О боже, боже! В последний раз они меня назвали «Сара-Матильда»! До свидания, до завтра, дорогая мисс Примроз.
Ей хотелось побыть одной – надо было обдумать одну проблему. Она была смущена и даже немного встревожена. Ее тревога не была вызвана состоянием Дэйзи – девочка выглядела совсем здоровой, как раньше. Но состояние финансов не внушало оптимизма молодой главе семьи. Самостоятельная жизнь, которую она так надеялась начать, откладывалась день за днем. Роспись по фарфору не приносила дохода. Мистер Джонс все «ждал», что появятся покупатели, но они не появлялись. Переводы от мистера Дэйнсфилда стали поменьше и уже не соответствовали расходам семьи, а теперь кое-что в поведении мисс Эгертон прибавило Примроз беспокойства. Ей показалось, что мисс Эгертон что-то скрывает. Она всегда была искренней и открытой с сестрами, но когда Примроз спросила ее о цене мебели и вскрыла ли она конверт мистера Дэйнсфилда, чтобы заплатить за нее, лицо доброй леди помрачнело, и она ответила: «Я так занята сегодня, Примроз, извините, но мне надо срочно уйти».
Однако когда день за днем она оказывалась слишком занята, чтобы ответить на этот вопрос, у Примроз возникло смутное подозрение, правда, она выругала себя, обвинив в излишней нервозности.
Она быстро шла по улицам и неожиданно для себя оказалась по соседству с Риджентс-парком, недалеко от «Пенелоп Мэншн». Она шла, глубоко задумавшись, как вдруг ее окликнул низкий и сердечный голос, полная рука легла на ее плечо, и она увидела возле себя миссис Дредж.
– О, дорогая, как поживаете, мисс Мэйнуеринг? Я так рада вас видеть. Вы ускользнули от нас вместе с вашими хорошенькими сестрами. По-моему, миссис Флинт была огорчена. Мы все спрашивали ее о вас, и я, и мисс Слоукум, и мисс Мортлок. Мы просили ее дать ваш адрес, мы так хотели повидать вас, потому что все мы весьма высокого мнения о вас. Но миссис Флинт только смотрела холодно, краснела и сжимала губы. Тогда миссис Мортлок сказала: «Очень жаль, что девочки уехали отсюда. Видимо, мы были им настолько неприятны, что они сделали это тайно и тихо. Жаль! Пожилым женщинам, вроде нас, иногда хочется пообщаться с молодыми и красивыми созданиями».
В ответ на это мисс Слоукум поджала губы, так как считает себя еще молодой, а миссис Мортлок посмеивается над ней. Ну да бог с ними, вы-то как, моя дорогая? Вы немного побледнели и похудели с тех пор, как уехали. Как поживает та ваша милая сестрица, что все хотела снять комнаты дешевые и такие чистые, чтобы можно было есть на полу?
– У нас все хорошо, миссис Дредж, – ответила Примроз, когда сумела вставить хоть слово, потому что эта женщина болтала без умолку. – Только Дэйзи была немного простужена. Да, у нас чистые комнаты, благодарю вас, миссис Дредж.
– Рада слышать это, дорогая. Та прелестная малышка забавляла меня, когда выразила желание иметь и дешевое, и чистое жилье. Она просто неопытна, благослови ее Бог.
– Мы стали немного опытнее за эти шесть месяцев, миссис Дредж, – ответила Примроз с оттенком печали в голосе. – Очень рада была встретить вас. Передайте, пожалуйста, привет всем леди в «Пенелоп Мэншн».
– О, дорогая, они будут рады услышать, что я встретила вас, даже мисс Слоукум, хоть она и помешана немного на проблеме возраста. А что касается этой бедной Сары-Марты или Сары-Мэри – все забываю ее второе имя, помню только, что Сара с каким-то добавлением, – так она просто станет прыгать от восторга. Эта бедная девушка готова целовать землю, по которой вы ходите.
– Передайте милой Поппи, что мы любим ее, – сказала Примроз, и глаза ее внезапно увлажнились. Эти слезы не остались незамеченными доброй толстой миссис Дредж.
– Я надеюсь, вам живется неплохо, – сказала она. – По части денег и вообще. Я тоже долго нуждалась в деньгах, пока бедный Дредж не преуспел в мелкой торговле… Да, дорогая, забыла вам сказать, что у нас беда в «Пенелоп Мэншн».
– Мне очень жаль… – начала было Примроз.
– Да, дорогая, и эта беда не пройдет, но будет все тяжелее. Дело касается бедной миссис Мортлок. Боюсь, она теряет зрение, и это очень тяжело для нее и обременительно для нас. Бедная женщина питает страсть к политике. Мы с мисс Слоукум по очереди читаем ей газеты, но у нас уже горло болит. Мы хрипим, как вороны, и не можем больше читать вслух. Миссис Мортлок ищет кого-нибудь, кого она называет «постоянный чтец». Я подумала, дорогая, может быть, вы или ваша сестра согласитесь занять это место. Вы ей подойдете, я уверена, и она будет хорошо платить, ведь у нее куча денег.
Примроз покраснела. Читать вслух миссис Мортлок было последним делом, которым бы ей хотелось заниматься, но мысли о пустом кошельке и о том, что зарабатывать росписью фарфора пока не удается, заставили ее сказать:
– Можно мне подумать и дать вам знать позже, миссис Дредж?
– Нет, нет, дорогая, этого никак нельзя, потому что она дала объявление, и от желающих отбоя нет. Бедная Сара-Сьюзен с ног сбилась, открывая им двери. Толстые чтецы и тонкие, молодые и старые – все слетелись, как мухи на мед, будто нет более привлекательного занятия, чем состоять «постоянным чтецом» политических новостей при бедной миссис Мортлок. Ей есть из кого выбирать, но она будет это делать долго, потому что разборчива, как графиня. Вам лучше всего ловить момент, пойти со мной прямо сейчас и обо всем с ней договориться.
Так Примроз получила свою первую работу, потому что миссис Мортлок чрезвычайно обрадовалась. Ей было приятно ощущать прикосновение мягкой молодой руки и слышать нежный голос, который оказывал благотворное влияние на ее измученные нервы.
– Моя дорогая девочка, – сказала она, – сколько жужжащих, пискливых и дребезжащих голосов я наслушалась, не говоря о голосах, которые больше похожи на рычание. Я от них с ума схожу. Тяжелое испытание – слушать их. Большую часть «постоянных чтецов» присылает миссис Дредж, а ей слон на ухо наступил, хоть у нее и самые лучшие намерения. А мисс Слоукум – о боже! – ее ударения невозможно слушать, не говоря о том, что мы с ней кардинально расходимся во взглядах на политику. Я – за Гладстона,[18] а она его ненавидит. Вы мне подходите, мисс Мэйнуеринг. Я надеюсь, вы будете изучать газеты дома, прежде чем прочесть их мне. Тогда вы будете читать с пониманием. Я всегда изучаю вопрос всесторонне. Так делал и мой бедный муж, мисс Мэйнуеринг. Кроме политики я люблю газетные сплетни и придворные новости. Я обожаю нашу Королеву,[19] мисс Мэйнуеринг. Читать о ее поездках за границу – истинное наслаждение. Вы будете начинать чтение утром. Плата – пятнадцать шиллингов в неделю. Нет, вам незачем ждать целую неделю – я буду платить за каждый день. Ну, дорогая, до завтра. Сара-Мэри, теперь вам незачем впускать ко мне очередных претендентов. Я уверена, лучшего чтеца мне не найти.
– Ах, мисс Примроз, – сказала Поппи, провожая девушку к выходу, – я благодарю Бога за то, что вы пришли сюда снова, мисс, хотя ужасно боюсь, что вам не по душе будет эта работа. Боюсь, вы в ней утонете. А я скоро забуду, как меня зовут. Почему они не хотят звать меня Поппи? Только Сарой называют и еще прибавляют, что кому вздумается, на все буквы алфавита. Мне это не нравится. Они говорят, простой народ можно ко всему приучить, но я не хочу быть ни Сарой, ни кем другим. У меня от чужих имен голова пухнет. О, моя дорогая мисс Примроз! Попросите мисс Джесмин и мисс Дэйзи позволить мне навестить их!
– Хорошо, Поппи, ты снова будешь приходить к нам при условии, что никому не скажешь наш новый адрес. Мы пока хотим, чтобы никто не знал, где мы живем. И помни, милая Поп-пи, что для нас троих ты навсегда останешься – Поппи.
– Я никому не скажу, пока у меня голова на плечах. Я схороню эту тайну в своем сердце. Поппи – как это славно звучит, это значит, я снова с моими юными леди. О боже, боже! В последний раз они меня назвали «Сара-Матильда»! До свидания, до завтра, дорогая мисс Примроз.
Глава XXXII
ДЖЕСМИН ВЗЛЕТАЕТ ВВЫСЬ
Когда Примроз вернулась домой и рассказала сестрам и мисс Эгертон, что произошло, глаза Джесмин сначала загорелись, но потом стали грустными.
– Быть «постоянным чтецом» для мисс Мортлок! – воскликнула она. – С твоей стороны это акт самопожертвования! Это было очень мужественно – согласиться на такую работу, дорогая.
– Я так не думаю, – возразила Примроз. – Конечно, это в каком-то смысле черная работа, но, возможно, я скоро получу заказ на роспись розами и лилиями изделий из фарфора. Знаешь, Джесмин, эта работа была послана мне Богом, и я не должна от нее отказываться, пока не подвернется что-нибудь получше.
– Это достойные слова, Примроз, – заметила мисс Эгертон, которая сидела тут же. Она любила среди дня забегать к девочкам на полчасика. – Смотрите так на все, что случается в жизни. Умейте видеть Божью волю даже в самых мелких событиях, и вы проживете достойно и счастливо.
– И успешно, я надеюсь, – прибавила Джесмин. – Мисс Эгертон, как будет ужасно, если из нас ничего не выйдет!
– Мой Принц говорит, – вмешалась вдруг Дэйзи, – что если мы делаем что-то доброе и правильное, мы приносим радость и любовь в наш Чудесный замок. Разве не приятно знать, что наша милая Примроз так поступила?
– Эти деньги нам нужны, – прибавила Примроз. – Подумай, Джесмин, мы сможем даже отложить немного.
Ободренная Примроз приступила к своей работе, и хотя у нее скоро заболело горло и она поняла, что чтение политических новостей, сопровождаемое «острыми» замечаниями со стороны миссис Мортлок, работа нелегкая, она не отступила.
Мисс Эгертон была рада видеть Примроз в хорошем настроении, а первые заработки весьма подняли ей настроение. Джесмин и Дэйзи старались радовать ее по вечерам. Однако Джесмин ни в коем случае не хотела, чтобы Примроз работала только для денег.
Джесмин знала, что они приехали в Лондон для того, чтобы научиться самим зарабатывать на жизнь. Она считала, что шесть месяцев, проведенных в Лондоне, не прошли даром, потому что они приобрели жизненный опыт. Джесмин также полагала, что благодаря ежедневным занятиям с мисс Эгертон она уже сформировала свой литературный стиль, и огорчалась, что мисс Эгертон совершенно недостаточно хвалит ее сочинения. Хотя Джесмин и любила мисс Эгертон, она по секрету делилась с Дэйзи, что учительница подавляет ее энтузиазм.
Одним промозглым мартовским днем Джесмин много часов просидела над своим романом. Дэйзи поиграла с кошкой, полистала читаные-перечитаные книжки с картинками. А потом опустилась в самое удобное кресло и принялась думать о Принце.
– Не спи, Дэйзи, – окликнула ее сестра, – я хочу посоветоваться с тобой.
Ничего не могло быть приятнее для Дэйзи, чем сознание, что Джесмин нужен ее совет. Она выпрямилась в кресле, прервала свои мысли о Принце и с удовольствием сказала:
– Я была бы рада помочь тебе, Джесмин, если смогу.
– Дело вот в чем, – сказала Джесмин, бросив перо на рукопись, отчего на бумаге расплылась клякса, – дело вот в чем: я буду кое-что делать, а ты мне поможешь.
– С удовольствием, – отозвалась Дэйзи тем слегка важным тоном, которым говорят девочки, если их просят помочь во взрослом деле. – Пришить пуговицы, да, Джесмин? Я, хоть и не люблю пришивать пуговицы, но для тебя – пожалуйста. Могу даже заштопать твои чулки.
Джесмин засмеялась.
– Совсем не это, Глазастик. Дело гораздо более важное. Ты знаешь, для чего мы приехали в Лондон, для чего оставили всех наших друзей и живем теперь в одном из самых скучных кварталов Лондона, – ведь знаешь?
– Потому что… – начала Дэйзи неуверенно, – потому что Примроз и миссис Элсуорси не нравятся друг другу?
– Нет, глупенькая. Что за нелепая мысль пришла тебе в голову? Я думала, ты знаешь, для чего мы все бросили и приехали в город, где стали такими неприкаянными.
– Да, мы стали несчастными, – вздохнула Дэйзи. – Мне пришлось стать другом мистера Дава. Однако лучше, чтобы он был другом, а не врагом. Так зачем мы приехали, Джесмин?
– Мы приехали в Лондон, чтобы стать независимыми и знаменитыми, – пропела Джесмин торжественно. – Дэйзи, я буду знаменитой. Я собираюсь сбросить цепи и взлететь высоко-высоко.
– Это звучит замечательно, – сказала Дэйзи. – Ты всегда была поэтом, Джесмин. По-моему, поэты именно так разговаривают. Но как ты собираешься стать независимой и знаменитой?
– Я буду зарабатывать деньги своим пером, дорогая. Мисс Эгертон держит меня в цепях. Я их носила терпеливо, но теперь я их разорву. Дэйзи, я придумала одну теорию. Я верю, что человек послан в мир с определенными задатками, каждый со своими. Например, мне всегда казалось, что Примроз ни в коем случае не должна становиться компаньонкой или секретарем. Помнишь, миссис Элсуорси хотела сделать ее секретарем своего мужа. Но наша Примроз не рождена для этого. Это ее цепи, а теперь она принуждена принять еще худшее предложение. Потому что это действительно ужасно – стать «постоянным чтецом» у бедной миссис Мортлок. Вот что я хочу сказать, Дэйзи: бесполезно заниматься тем, что тебе не подходит. Думаю, что Примроз создана стать художницей. А я хочу стать романистом или поэтом, и бесполезно мисс Эгертон оказывать на меня давление. И это вовсе не самоуверенность. Крылья поэзии бьются в моей душе, и я должна взлететь.
Джесмин была очень хороша, когда говорила все это, и Дэйзи восхищалась ее высокопарными словами и абсолютной верой в собственную гениальность.
– Конечно, взлетишь, Джесмин, дорогая, – сказала Дэйзи горячо. – Не представляю, как ты это сделаешь, но начинай прямо сейчас. Если ты взлетишь здесь, наши комнаты более чем когда-либо станут похожи на Чудесный замок.
– Я почти закончила свой роман «Погоня за счастьем» и, кроме того, написала поэму. Она называется «Полет красоты» и состоит из семи частей. Каждая часть содержит две-три страницы журнального формата. Завтра я понесу и роман, и поэму на продажу. Я предложу их лучшим издателям. Не буду посылать рукописи по почте: их могут отвергнуть, не читая. Я сама отнесу их издателям и попрошу при мне прочесть вслух несколько отрывков.
– А ты не думаешь, что это будет немного нескромно? – спросила Дэйзи, глядя на сестру с обожанием и тревогой.
– Нескромно? – эхом повторила Джесмин. – Даже если и так, нужно переступить через скромность. Как можно победить трудности, Дэйзи? Только преодолев собственный страх и волнение. Нет, если я хочу наполнить свой кошелек, значит, надо убедить издателей, что я – именно то, что им нужно. Я просмотрела несколько журналов и ни в одном не нашла целой поэмы, написанной белым стихом. Таких просто нет. А мой «Полет красоты» именно то, что им нужно.
– Мне белый стих кажется несколько скучным, – с робким вздохом заметила Дэйзи. Но увидев, что Джесмин нахмурилась, поспешно прибавила: – Ты, конечно, потрясающе смелая, Джесмин. А кто пойдет вместе с тобой к издателям?
– Я думала об этом, – сказала Джесмин, – и решила, что возьму с собой Поппи. У нее по четвергам свободный день, и я попрошу ее пойти со мной. Она будет рада. Вполне возможно, что тем же вечером я объявлю вам о своей первой победе. Ах, как я буду счастлива и горда!
Через несколько минут Джесмин ушла, а Дэйзи с горечью подумала о цепях, которыми сковал ее Дав.
«Я рада, что послушалась совета Принца, – подумала она. – Я стала намного счастливее, когда переехала в Чудесный замок. Не думаю, что это сильно огорчило мистера Дава, иначе он ответил бы на мое письмо. О боже! Наверно, я слишком сильно боюсь мистера Дава. Хорошо, что Принц объяснил мне, как плохо быть эгоисткой. А вот и Принц пришел!»
Артур часто навещал Дэйзи. Он приходил по вечерам, в те часы, когда старших, как правило, не было дома. Тогда Дэйзи садилась к нему на колени, и они беседовали.
В этот день она рассказывала ему о сестрах.
– Мистер Ноэль, задатки – это то же, что судьба? – спросила она озабоченно. – Джесмин говорит, что у нее есть задатки, и она должна им следовать, и никто не может помешать ей.
– Задатками, то есть призванием, надо уметь руководить, Дэйзи, – сказал Артур Ноэль.
Но он был озадачен словами Дэйзи. Элсуорси просили его опекать девочек. Он очень серьезно отнесся к этому поручению и понимал, что задача не из легких. С какой ужасной наглостью может столкнуться Джесмин, если не предостеречь ее и не помочь? И, конечно, работа Примроз очень тягостна, если долго ею заниматься. Почему девочки так упорно отвергают помощь друзей? К чему это приведет? Их деньги неизбежно когда-нибудь закончатся. Какой хрупкой выглядит Дэйзи, даже теперь. Нет ли кого-нибудь, кто жестоко ее запугивает? Что же произошло с письмом мистера Дэйнсфилда? И потом, почему мистер Дэйнсфилд не отвечает на послание, которое он ему отправил несколько недель тому назад?
– Быть «постоянным чтецом» для мисс Мортлок! – воскликнула она. – С твоей стороны это акт самопожертвования! Это было очень мужественно – согласиться на такую работу, дорогая.
– Я так не думаю, – возразила Примроз. – Конечно, это в каком-то смысле черная работа, но, возможно, я скоро получу заказ на роспись розами и лилиями изделий из фарфора. Знаешь, Джесмин, эта работа была послана мне Богом, и я не должна от нее отказываться, пока не подвернется что-нибудь получше.
– Это достойные слова, Примроз, – заметила мисс Эгертон, которая сидела тут же. Она любила среди дня забегать к девочкам на полчасика. – Смотрите так на все, что случается в жизни. Умейте видеть Божью волю даже в самых мелких событиях, и вы проживете достойно и счастливо.
– И успешно, я надеюсь, – прибавила Джесмин. – Мисс Эгертон, как будет ужасно, если из нас ничего не выйдет!
– Мой Принц говорит, – вмешалась вдруг Дэйзи, – что если мы делаем что-то доброе и правильное, мы приносим радость и любовь в наш Чудесный замок. Разве не приятно знать, что наша милая Примроз так поступила?
– Эти деньги нам нужны, – прибавила Примроз. – Подумай, Джесмин, мы сможем даже отложить немного.
Ободренная Примроз приступила к своей работе, и хотя у нее скоро заболело горло и она поняла, что чтение политических новостей, сопровождаемое «острыми» замечаниями со стороны миссис Мортлок, работа нелегкая, она не отступила.
Мисс Эгертон была рада видеть Примроз в хорошем настроении, а первые заработки весьма подняли ей настроение. Джесмин и Дэйзи старались радовать ее по вечерам. Однако Джесмин ни в коем случае не хотела, чтобы Примроз работала только для денег.
Джесмин знала, что они приехали в Лондон для того, чтобы научиться самим зарабатывать на жизнь. Она считала, что шесть месяцев, проведенных в Лондоне, не прошли даром, потому что они приобрели жизненный опыт. Джесмин также полагала, что благодаря ежедневным занятиям с мисс Эгертон она уже сформировала свой литературный стиль, и огорчалась, что мисс Эгертон совершенно недостаточно хвалит ее сочинения. Хотя Джесмин и любила мисс Эгертон, она по секрету делилась с Дэйзи, что учительница подавляет ее энтузиазм.
Одним промозглым мартовским днем Джесмин много часов просидела над своим романом. Дэйзи поиграла с кошкой, полистала читаные-перечитаные книжки с картинками. А потом опустилась в самое удобное кресло и принялась думать о Принце.
– Не спи, Дэйзи, – окликнула ее сестра, – я хочу посоветоваться с тобой.
Ничего не могло быть приятнее для Дэйзи, чем сознание, что Джесмин нужен ее совет. Она выпрямилась в кресле, прервала свои мысли о Принце и с удовольствием сказала:
– Я была бы рада помочь тебе, Джесмин, если смогу.
– Дело вот в чем, – сказала Джесмин, бросив перо на рукопись, отчего на бумаге расплылась клякса, – дело вот в чем: я буду кое-что делать, а ты мне поможешь.
– С удовольствием, – отозвалась Дэйзи тем слегка важным тоном, которым говорят девочки, если их просят помочь во взрослом деле. – Пришить пуговицы, да, Джесмин? Я, хоть и не люблю пришивать пуговицы, но для тебя – пожалуйста. Могу даже заштопать твои чулки.
Джесмин засмеялась.
– Совсем не это, Глазастик. Дело гораздо более важное. Ты знаешь, для чего мы приехали в Лондон, для чего оставили всех наших друзей и живем теперь в одном из самых скучных кварталов Лондона, – ведь знаешь?
– Потому что… – начала Дэйзи неуверенно, – потому что Примроз и миссис Элсуорси не нравятся друг другу?
– Нет, глупенькая. Что за нелепая мысль пришла тебе в голову? Я думала, ты знаешь, для чего мы все бросили и приехали в город, где стали такими неприкаянными.
– Да, мы стали несчастными, – вздохнула Дэйзи. – Мне пришлось стать другом мистера Дава. Однако лучше, чтобы он был другом, а не врагом. Так зачем мы приехали, Джесмин?
– Мы приехали в Лондон, чтобы стать независимыми и знаменитыми, – пропела Джесмин торжественно. – Дэйзи, я буду знаменитой. Я собираюсь сбросить цепи и взлететь высоко-высоко.
– Это звучит замечательно, – сказала Дэйзи. – Ты всегда была поэтом, Джесмин. По-моему, поэты именно так разговаривают. Но как ты собираешься стать независимой и знаменитой?
– Я буду зарабатывать деньги своим пером, дорогая. Мисс Эгертон держит меня в цепях. Я их носила терпеливо, но теперь я их разорву. Дэйзи, я придумала одну теорию. Я верю, что человек послан в мир с определенными задатками, каждый со своими. Например, мне всегда казалось, что Примроз ни в коем случае не должна становиться компаньонкой или секретарем. Помнишь, миссис Элсуорси хотела сделать ее секретарем своего мужа. Но наша Примроз не рождена для этого. Это ее цепи, а теперь она принуждена принять еще худшее предложение. Потому что это действительно ужасно – стать «постоянным чтецом» у бедной миссис Мортлок. Вот что я хочу сказать, Дэйзи: бесполезно заниматься тем, что тебе не подходит. Думаю, что Примроз создана стать художницей. А я хочу стать романистом или поэтом, и бесполезно мисс Эгертон оказывать на меня давление. И это вовсе не самоуверенность. Крылья поэзии бьются в моей душе, и я должна взлететь.
Джесмин была очень хороша, когда говорила все это, и Дэйзи восхищалась ее высокопарными словами и абсолютной верой в собственную гениальность.
– Конечно, взлетишь, Джесмин, дорогая, – сказала Дэйзи горячо. – Не представляю, как ты это сделаешь, но начинай прямо сейчас. Если ты взлетишь здесь, наши комнаты более чем когда-либо станут похожи на Чудесный замок.
– Я почти закончила свой роман «Погоня за счастьем» и, кроме того, написала поэму. Она называется «Полет красоты» и состоит из семи частей. Каждая часть содержит две-три страницы журнального формата. Завтра я понесу и роман, и поэму на продажу. Я предложу их лучшим издателям. Не буду посылать рукописи по почте: их могут отвергнуть, не читая. Я сама отнесу их издателям и попрошу при мне прочесть вслух несколько отрывков.
– А ты не думаешь, что это будет немного нескромно? – спросила Дэйзи, глядя на сестру с обожанием и тревогой.
– Нескромно? – эхом повторила Джесмин. – Даже если и так, нужно переступить через скромность. Как можно победить трудности, Дэйзи? Только преодолев собственный страх и волнение. Нет, если я хочу наполнить свой кошелек, значит, надо убедить издателей, что я – именно то, что им нужно. Я просмотрела несколько журналов и ни в одном не нашла целой поэмы, написанной белым стихом. Таких просто нет. А мой «Полет красоты» именно то, что им нужно.
– Мне белый стих кажется несколько скучным, – с робким вздохом заметила Дэйзи. Но увидев, что Джесмин нахмурилась, поспешно прибавила: – Ты, конечно, потрясающе смелая, Джесмин. А кто пойдет вместе с тобой к издателям?
– Я думала об этом, – сказала Джесмин, – и решила, что возьму с собой Поппи. У нее по четвергам свободный день, и я попрошу ее пойти со мной. Она будет рада. Вполне возможно, что тем же вечером я объявлю вам о своей первой победе. Ах, как я буду счастлива и горда!
Через несколько минут Джесмин ушла, а Дэйзи с горечью подумала о цепях, которыми сковал ее Дав.
«Я рада, что послушалась совета Принца, – подумала она. – Я стала намного счастливее, когда переехала в Чудесный замок. Не думаю, что это сильно огорчило мистера Дава, иначе он ответил бы на мое письмо. О боже! Наверно, я слишком сильно боюсь мистера Дава. Хорошо, что Принц объяснил мне, как плохо быть эгоисткой. А вот и Принц пришел!»
Артур часто навещал Дэйзи. Он приходил по вечерам, в те часы, когда старших, как правило, не было дома. Тогда Дэйзи садилась к нему на колени, и они беседовали.
В этот день она рассказывала ему о сестрах.
– Мистер Ноэль, задатки – это то же, что судьба? – спросила она озабоченно. – Джесмин говорит, что у нее есть задатки, и она должна им следовать, и никто не может помешать ей.
– Задатками, то есть призванием, надо уметь руководить, Дэйзи, – сказал Артур Ноэль.
Но он был озадачен словами Дэйзи. Элсуорси просили его опекать девочек. Он очень серьезно отнесся к этому поручению и понимал, что задача не из легких. С какой ужасной наглостью может столкнуться Джесмин, если не предостеречь ее и не помочь? И, конечно, работа Примроз очень тягостна, если долго ею заниматься. Почему девочки так упорно отвергают помощь друзей? К чему это приведет? Их деньги неизбежно когда-нибудь закончатся. Какой хрупкой выглядит Дэйзи, даже теперь. Нет ли кого-нибудь, кто жестоко ее запугивает? Что же произошло с письмом мистера Дэйнсфилда? И потом, почему мистер Дэйнсфилд не отвечает на послание, которое он ему отправил несколько недель тому назад?
Глава XXXIII
ВИЗИТЫ К ИЗДАТЕЛЯМ
Джесмин попросила Дэйзи сохранить пока в тайне от Примроз ее планы. Она сказала, что половина радости от первых денег, полученных за сочинения, пропадет, если Примроз будет знать о них заранее. Джесмин надеялась, что если все пройдет хорошо, она сможет купить подарки для обеих сестер. Примроз нужны новые перчатки, и Джесмин представляла себе, как наполнятся слезами благодарности прекрасные глаза старшей сестры и как она будет тронута подарком. Конечно, Дэйзи будет хранить тайну.
В четверг утром, когда Примроз была готова отправиться в «Пенелоп Мэншн», Джесмин объявила о своем желании сопровождать ее. При этом выражение ее лица было немного виноватым. А Дэйзи покраснела и опустила глаза в тарелку. Она не могла взять в толк, как Джесмин ухитрится вынести из дома большой сверток с рукописями. Примроз немедленно догадалась, что у младших появилась какая-то тайна, но поскольку она не была любопытна, то лишь порадовалась, что сестры чем-то заинтересованы.
– Пойдем, если хочешь, – сказала она. – Но утро мрачное. Боюсь, может пойти дождь.
– Никакой дождь меня сегодня не остановит, – выпалила Джесмин и, испугавшись, что выдала себя, поспешила прибавить: – Хочу повидать Поппи. У нее сегодня выходной. Предложу ей прогуляться.
Примроз не задавала вопросов, и Джесмин запихнула рукописи в маленький кожаный чемоданчик. Попрощавшись с Дэйзи, две старшие сестры вышли на улицу.
Когда они прибыли в «Пенелоп Мэншн», Примроз поднялась в гостиную миссис Мортлок, а Джесмин зашла к Поппи.
– Ты готова, Поппи? Да ты еще в рабочем платье. Сколько же ждать тебя?
– Придется подождать, мисс Джесмин. Выходной день прислуги длится от десяти утра с десяти вечера. Я же не могу нарушить правило. Скоро десять, мисс, и я ни минуты дольше не заставлю вас ждать.
– Ну, хорошо, – согласилась Джесмин, – беги наверх и переоденься поскорее. Я буду ждать тебя в холле.
Поппи не надо было подгонять. Она взлетела наверх, на маленький чердак, где находилась ее спальня, и быстро облачилась в свой, как она считала, потрясающий туалет. Много недель предвкушала она этот день. Когда Примроз начала работать у мисс Мортлок, Джесмин обещала Поппи, что она как-нибудь проведет с ней ее выходной, и Поппи заранее продумала туалет. Ее коричневое платье было обыкновенным и даже изрядно поношенным, но сверху она надела черный облегающий жакет и подпоясалась небесно-голубым поясом с бантом, который свисал вниз, как она говорила, «артистичными» складками. Но шедевром одеяния Поппи была ее шляпа – маленькая, из белой соломки, отделанная синим бархатом и украшенная ярко-красным пером с пучком желтых нарциссов. Черные глаза Поппи воинственно светились из-под этой потрясающей шляпы, а щеки соперничали по цвету с пером. Девушка взяла маленькую сумочку и спустилась вниз к подруге.
Джесмин была слишком возбуждена и к тому же заждалась, чтобы всерьез оценить наряд Поппи. Не услышав ожидаемых восторгов, девушка с горечью подумала: «Вот еще одно разочарование. Жизнь переполнена ими до невозможности».
– Куда мы идем, мисс Джесмин? – вслух спросила она, подавив слабый вздох.
– Прежде всего – дело, Поппи, развлечения – потом. Вот наша программа. Сначала мы пойдем к издателям. По утрам они обычно на месте и читают рукописи. Затем пойдем в музей мадам Тюссо.[20] или в Национальную галерею[21] Я предпочла бы последнее, но если ты хочешь к мадам Тюссо, мы пойдем туда. Вечером пойдем пить чай с Дэйзи. Принесем ей что-нибудь вкусненькое к чаю, она будет счастлива. Надеюсь принести сегодня хорошие новости моей сестренке.
– Я тоже буду рада услышать их, мисс. Я считаю программу очень разумной, мисс Джесмин: вначале скучная часть, потом развлечение, потом подкрепление сил. Знаете, мисс, ведь я тяжело работаю с утра до вечера, от этого у меня голова кружится. Да еще зовут Сарой и разные вторые имена прибавляют, кто во что горазд. Так я думаю, лучше восковые фигуры посмотреть, мисс, и не утомлять еще сильнее мои бедные мозги картинами.
– Хорошо, Поппи, значит, пойдем к мадам Тюссо. Но не называй первую часть нашей программы скучной. Это, конечно, не развлечение, а дело, но ты не представляешь, как оно для меня важно. Сегодня, Поппи, я собираюсь совершить свой первый взлет.
– О боже! Мисс Джесмин, я всегда знала, что вы очень умная, а я от черной работы совсем тупая стала и что-то не могу взять в толк, о чем вы говорите.
– Ладно, Поппи, тебе совсем не обязательно вникать в смысл моих слов. Все, что от тебя требуется, – это быть около меня, смотреть смело и уверенно, говорить «да», когда я говорю «да» и смотреть строго, когда я смотрю строго. Ты старше меня, Поппи, поэтому будешь играть роль дамы, сопровождающей молодую девушку. И сними, ради бога, это красное перо и желтые цветы со шляпы.
«Самое жестокое разочарование», – прошептала про себя Поппи. Вслух она сказала кротко, но твердо:
– Шляпа так сделана, мисс Джесмин, и я не могу на улице оторвать от нее украшения.
– Ладно, Поппи. Ты очень хорошенькая в этой шляпе. Давай-ка сядем в омнибус и поедем в Сити.
Когда девочки прибыли на Патерностер Роу, «святая святых» делового Лондона, Джесмин постояла немного, переводя дух и обдумывая, в какое из деловых зданий она должна войти, чтобы предложить свои опусы. В результате она решила начать с издателя «Даунфолла», который ничего ей не ответил и не вернул рукопись «Оды печали».
В четверг утром, когда Примроз была готова отправиться в «Пенелоп Мэншн», Джесмин объявила о своем желании сопровождать ее. При этом выражение ее лица было немного виноватым. А Дэйзи покраснела и опустила глаза в тарелку. Она не могла взять в толк, как Джесмин ухитрится вынести из дома большой сверток с рукописями. Примроз немедленно догадалась, что у младших появилась какая-то тайна, но поскольку она не была любопытна, то лишь порадовалась, что сестры чем-то заинтересованы.
– Пойдем, если хочешь, – сказала она. – Но утро мрачное. Боюсь, может пойти дождь.
– Никакой дождь меня сегодня не остановит, – выпалила Джесмин и, испугавшись, что выдала себя, поспешила прибавить: – Хочу повидать Поппи. У нее сегодня выходной. Предложу ей прогуляться.
Примроз не задавала вопросов, и Джесмин запихнула рукописи в маленький кожаный чемоданчик. Попрощавшись с Дэйзи, две старшие сестры вышли на улицу.
Когда они прибыли в «Пенелоп Мэншн», Примроз поднялась в гостиную миссис Мортлок, а Джесмин зашла к Поппи.
– Ты готова, Поппи? Да ты еще в рабочем платье. Сколько же ждать тебя?
– Придется подождать, мисс Джесмин. Выходной день прислуги длится от десяти утра с десяти вечера. Я же не могу нарушить правило. Скоро десять, мисс, и я ни минуты дольше не заставлю вас ждать.
– Ну, хорошо, – согласилась Джесмин, – беги наверх и переоденься поскорее. Я буду ждать тебя в холле.
Поппи не надо было подгонять. Она взлетела наверх, на маленький чердак, где находилась ее спальня, и быстро облачилась в свой, как она считала, потрясающий туалет. Много недель предвкушала она этот день. Когда Примроз начала работать у мисс Мортлок, Джесмин обещала Поппи, что она как-нибудь проведет с ней ее выходной, и Поппи заранее продумала туалет. Ее коричневое платье было обыкновенным и даже изрядно поношенным, но сверху она надела черный облегающий жакет и подпоясалась небесно-голубым поясом с бантом, который свисал вниз, как она говорила, «артистичными» складками. Но шедевром одеяния Поппи была ее шляпа – маленькая, из белой соломки, отделанная синим бархатом и украшенная ярко-красным пером с пучком желтых нарциссов. Черные глаза Поппи воинственно светились из-под этой потрясающей шляпы, а щеки соперничали по цвету с пером. Девушка взяла маленькую сумочку и спустилась вниз к подруге.
Джесмин была слишком возбуждена и к тому же заждалась, чтобы всерьез оценить наряд Поппи. Не услышав ожидаемых восторгов, девушка с горечью подумала: «Вот еще одно разочарование. Жизнь переполнена ими до невозможности».
– Куда мы идем, мисс Джесмин? – вслух спросила она, подавив слабый вздох.
– Прежде всего – дело, Поппи, развлечения – потом. Вот наша программа. Сначала мы пойдем к издателям. По утрам они обычно на месте и читают рукописи. Затем пойдем в музей мадам Тюссо.[20] или в Национальную галерею[21] Я предпочла бы последнее, но если ты хочешь к мадам Тюссо, мы пойдем туда. Вечером пойдем пить чай с Дэйзи. Принесем ей что-нибудь вкусненькое к чаю, она будет счастлива. Надеюсь принести сегодня хорошие новости моей сестренке.
– Я тоже буду рада услышать их, мисс. Я считаю программу очень разумной, мисс Джесмин: вначале скучная часть, потом развлечение, потом подкрепление сил. Знаете, мисс, ведь я тяжело работаю с утра до вечера, от этого у меня голова кружится. Да еще зовут Сарой и разные вторые имена прибавляют, кто во что горазд. Так я думаю, лучше восковые фигуры посмотреть, мисс, и не утомлять еще сильнее мои бедные мозги картинами.
– Хорошо, Поппи, значит, пойдем к мадам Тюссо. Но не называй первую часть нашей программы скучной. Это, конечно, не развлечение, а дело, но ты не представляешь, как оно для меня важно. Сегодня, Поппи, я собираюсь совершить свой первый взлет.
– О боже! Мисс Джесмин, я всегда знала, что вы очень умная, а я от черной работы совсем тупая стала и что-то не могу взять в толк, о чем вы говорите.
– Ладно, Поппи, тебе совсем не обязательно вникать в смысл моих слов. Все, что от тебя требуется, – это быть около меня, смотреть смело и уверенно, говорить «да», когда я говорю «да» и смотреть строго, когда я смотрю строго. Ты старше меня, Поппи, поэтому будешь играть роль дамы, сопровождающей молодую девушку. И сними, ради бога, это красное перо и желтые цветы со шляпы.
«Самое жестокое разочарование», – прошептала про себя Поппи. Вслух она сказала кротко, но твердо:
– Шляпа так сделана, мисс Джесмин, и я не могу на улице оторвать от нее украшения.
– Ладно, Поппи. Ты очень хорошенькая в этой шляпе. Давай-ка сядем в омнибус и поедем в Сити.
Когда девочки прибыли на Патерностер Роу, «святая святых» делового Лондона, Джесмин постояла немного, переводя дух и обдумывая, в какое из деловых зданий она должна войти, чтобы предложить свои опусы. В результате она решила начать с издателя «Даунфолла», который ничего ей не ответил и не вернул рукопись «Оды печали».