Страница:
– Что имеет в виду благородный донк? – безмятежно произнесла она с таким видом, словно речь шла о какой-то мелочи, о которой Правительнице и позабыть не грех.
Она ожидала, что Плонт если не удивится ее забывчивости, то хотя бы изобразит изумление: поднимет брови, что ли. Но Великий Донк на эту уловку не поддался и лишь едва заметно усмехнулся:
– Я говорю, Правительница, о подлиннике того самого Уложения о наследовании Власти, обсуждению которого мы посвятили накануне столько времени и сил. Вряд ли Жемчужина запамятовала, что ни я, ни многие другие благородные донки не поставили своих подписей под актом о признании Яс Тамира Властелином Ассарта – в ожидании подтверждения его прав, вытекающих из Уложения. Ты обещала не позже сегодняшнего утра показать нам этот документ, где же он?
Ястра постаралась улыбнуться как можно очаровательнее:
– Надеюсь, донки простят мне некоторую забывчивость. Наверное, я слишком много внимания отдала вашему благополучию и приятному времяпрепровождению.
Донк Плонтский покачал головой:
– Ни это, ни что-либо другое, Жемчужина, не послужит тебе оправданием. И если мы немедленно не получим возможности ознакомиться с документом, ручаюсь своим словом: даже те благородные донки, кто накануне, поддавшись твоим уговорам, поставил свою подпись и приложил печать, – немедленно отрекутся от них и примут совершенно другое решение, которое тебе вряд ли понравится. После чего все мы, нимало не сомневаюсь, поспешим покинуть твой гостеприимный кров. Итак?
– Теперь я вспомнила, – ответила Ястра достаточно сухо. – Ты не очень обходителен с женщиной, донк Намир, даже если женщина эта обладает правом властвовать над тобой и всеми прочими обитателями этой планеты. Другая, пожалуй, не простила бы тебе столь недостойных манер, удивительных у потомка многих выдающихся предков. – Она встала так резко, что стоявший позади страж стола едва успел подхватить чуть не упавшее кресло. – Но я, возможно, прощу тебе недостатки твоего воспитания – объясняя их некоторым переутомлением. Что же касается документа, о котором ты счел возможным заговорить, – скажи: есть ли среди вас люди, способные разбираться в подлинниках и подлогах? Разбирающихся настолько, чтобы вынесенное ими суждение можно было почитать окончательным? Если ты не забыл, я вчера выдвинула именно такое условие.
Плонт, похоже, ничуть не испугался крывшейся в словах Правительницы угрозы. Но все же несколько смягчил тон:
– Прошу Правительницу не беспокоиться на этот счет. У многих из нас при дворе есть потомственные специалисты палеографического дела, есть также и герольдмейстеры, тончайшие знатоки. Так что как только ты сможешь предъявить им – и всем нам – предмет исследования, мы совместно…
Ястра, не садясь, подняла руку, прерывая речь Плонта:
– Ты сказал достаточно, донк. Я же, со своей стороны, не заставлю вас ждать ни единой лишней минуты.
И, обернувшись к командиру своей гвардии, спросила:
– Капитан! Доставлен ли из моего архива документ, как я приказывала? Находится ли он под хорошей охраной?
Капитан вытянулся:
– Доставлен, Правительница, и, в полном соответствии с приказом, надежно охраняется двумя стpелами моих тарменаров.
– Где он?
– В настоящее время – за дверью, ведущей в Малый кофейный зал.
– Прикажи внести его и обнести вокруг стола, показывая каждому, кто пожелает рассмотреть его, но не выпуская из рук. Затем, – эти слова она обратила уже к донкам, – затем Уложение будет возвращено в Малый кофейный зал, куда смогут беспрепятственно пройти как ученые люди, так и те из вас, кто пожелает присутствовать при исследовании и даже принять в нем посильное участие. В названный зал уже доставлены все аппараты, инструменты и справочники, какие смогут понадобиться при работе. Безусловно, исследование и составление вывода потребуют времени. Оставляю на ваше, донки, усмотрение: дожидаться ли с первым тостом окончания работы исследователей, или приступить к завтраку сейчас. – Она улыбнулась. – Что касается меня, то я хочу есть и намерена утолить голод, не откладывая. Капитан: внести!
Дверь распахнулась беззвучно: масла в Жилище Власти не жалели. В Трапезной наступила тишина. Ее нарушал только размеренный стук приближающихся шагов. Две стpелы тарменаров, две колонны по двенадцать воинов в каждой, с Остриями во главе, вступили в зал, держа оружие наизготовку. Между параллельно шагавшими колоннами был интервал в три локтя – и в интервале этом, точно в середине, на уровне между шестым и седьмым воинами, шел генерал Си Лен. Обеими руками он держал поднятую на уровень груди, словно священное изображение Великой Рыбы, застекленную раму величиной примерно локоть на полтора. Под стеклом виднелись старинные литеры текста.
Все в том же молчании процессия медленно обошла стол; никому из присутствовавших не возбранялось смотреть: солдаты на миг размыкались, и в образовавшуюся брешь герольдмейстер протягивал желающему раму так, что ее можно было хоть обнюхать, если была на то охота. Однако, когда один из наиболее любопытных донков протянул руку, желая то ли дотронуться, а может быть, даже взять и подержать собственными руками святыню, о существовании которой еще вчера никто и не знал (может быть, точнее сказать – не помнил), как два ствола уперлись ему в грудь, и донк, бормоча извинения, тут же убрал руки за спину.
Однако на помощь ему поспешил внимательно наблюдавший за действием Плонт:
– Правительница, так не годится! – воскликнул он. – За таким стеклом нам можно показать и старую газету – и уверять, что это подлинник Заветов Великой!
– В кофейном зале, донк, – ответила Ястра. – Только там Уложение будет извлечено из рамы и представлено для изучения. Как уже сказано – каждый вправе участвовать. Но воины, донк, будут и там, и любая попытка повредить или подменить документ окончится весьма плачевно для злоумышленника. Считаю, что все вы предупреждены.
– Воспользуюсь твоей любезностью, – проворчал Плонт.
Шествие между тем завершалось, и вскоре последняя пара солдат скрылась за той же дверью, в которую вошла четверть часа тому назад.
– Первый тост! – громко объявила Правительница.
Поднимали шестой тост, когда дверь Малого кофейного зала вновь распахнулась и в трапезную чинно вступили ученые мужи, знатоки палеографии, и те несколько донков во главе с Плонтом, что пожертвовали завтраком pади любопытства. Вслед за ними вновь было вынесено для обозрения Уложение – снова в раме. Эксперты остановились в нескольких шагах от кресла Ястры.
– Мы закончили работу, Правительница.
– Была ли у вас возможность исследовать все, что вы хотели?
– Да, Жемчужина Власти.
– Чинил ли или пытался чинить вам препятствия в работе хоть кто-либо?
– Ни в коей мере, Правительница. Всеми доступными современной науке способами мы исследовали как материал документа и надписи, так и графические, стилистические и всякие иные особенности и пришли к выводу: документ является подлинным, на нем не имеется следов какой-либо фальсификации, и время его возникновения с точностью до двух-трех лет совпадает с объявленной. Для исследования пришлось пожертвовать частью документа, площадью примерно в один квадратный сантиметp. Это не нанесло тексту и смыслу Уложения никакого вреда, тем не менее, мы специально оговорили это обстоятельство в нашем протоколе и заключении.
– Является ли ваше заключение единогласным?
– Да, но у одного из коллег имеется дополнительное замечание, которое мы не сочли нужным внести в наш окончательный текст.
– И все же я была бы рада услышать – в чем заключается это замечание. Может быть, коллега будет настолько любезен?
Один из коллег сделал шаг вперед.
– Весьма обязан вам, Правительница. Смысл моего замечания – в том, что весь документ – исполнен он на весьма прочном пергаменте, кстати сказать, – производит впечатление несколько помятого. Спешу оговорить: это ни в коей мере не нарушило ни его смысла, ни исторической ценности.
– Благодарю вас. За столько сотен Кругов времени он мог ведь и помяться немного, не так ли?
– О, разумеется, разумеется…
– В таком случае высказываю вам мою признательность за проделанный труд, и прошу принять участие в нашей скромной трапезе. Поставьте стулья и приборы! А вы, донк Главный герольдмейстер, принесите вчерашнее Соглашение: там еще не хватает нескольких подписей и печатей. Донк Намир, я выполнила свое обещание; надеюсь, вы исполните свое?
Плонт глянул ей в глаза; в его взгляде не было ласки, но не заметно было и гнева.
– У меня только одно слово, Правительница.
– Нимало не сомневалась в этом. В таком случае выполните эту маленькую формальность, пока на столе остается хоть что-нибудь.
Глядя, как Великий донк Плонтский, а за ним и команда его приспешников ставят подписи и прикладывают свои печати, Ястра размышляла:
«Помялось Уложение. Что удивительного? Конечно, знай я, что оно хранится под моим ложем, да еще под самой серединой и в верхней коробке, – попросила бы Уля поостеречься. Похоже, как раз в это место он упирался коленями, когда… Именно так. Хотя – если бы я даже точно знала это, в те часы вряд ли сообразила бы. Но и он хорош: нашел место, где прятать Архив Властелинов! Неужели рассчитывал, что за все это время я ни с кем не разделю ложа любви? Но ведь не разделила же! И все-таки непонятно. Или он был во мне так уверен – тогда он меня любит; или ему было на меня просто наплевать. Хотела бы я знать…»
От этих мыслей отвлек ее очередной тост, провозглашенный на противоположном конце стола:
– Поскольку все мы честно выполнили наш долг, предлагаю выпить за благополучное возвращение каждого из нас в свои края, где по нам наверняка давно уже соскучились! За скорый отъезд!
– Завтра! – выкрикнул кто-то.
– Нет, сегодня к вечеру! – возразил другой.
Ястра встала.
– Благородные донки, – проговорила она спокойно. – Я искренне надеюсь и глубоко уверена в том, что каждый из вас благополучно вернется домой. Но вынуждена не без сожаления внести поправку: вам не удастся покинуть Сомонт ни сегодня, ни завтра, и, наверное, даже через неделю.
Над столом возник гул неудовольствия.
– Мне неясен, Правительница, смысл вашего заявления!
Разумеется, это был снова Плонт.
– Смысл прост, благородный донк. Как мне полчаса назад донесла разведка, войсками Десанта Пятнадцати, располагающимися, как вам и ранее было известно, во многих местах донкалата Мармик, перерезана и последняя дорога – та самая, по которой вы, хвала Рыбе, еще успели прибыть сюда. Силы противника настолько велики, что даже нашими объединенными усилиями нам не удастся разомкнуть кольцо. И уж в любом случае потери будут слишком велики для выигрыша нескольких дней.
В мертвой тишине Плонт уточнил:
– Иными словами – мы находимся в осаде?
– Вы нашли верное слово, донк.
– Но если мы будем просто сидеть здесь – в конце концов нас просто уморят голодом.
– У нас хватит припасов самое малое на две недели.
– Ну а потом?
– Придет помощь извне.
– Интересно. Откуда же?
– Этого я сейчас не могу сказать.
– Не можете – или не знаете?
– Не могу.
– И вы хотите, чтобы мы просто так поверили вам на слово?
– Вчера вы тоже не верили, донк. Сегодня вам пришлось убедиться в том, что я выполняю обещанное. Поверьте и на сей раз. Тем более что ничего другого вам все равно не остается.
Возможно, донк Плонтский сомневался в отсутствии для него других выходов. Но предпочел на этот раз смолчать. Обстановка вокруг Жилища Власти была ему с недавних пор хорошо известна, и он пришел к разумному выводу: еще не вечер.
Поэтому он, проведя за столом Правительницы ровно столько времени, сколько требовал этикет, вежливо испросил разрешения покинуть Трапезную по причине легкого недомогания. Ястру это не очень удивило: от такого сокрушительного поражения, какое только что потерпел Великий донк, у любого заболела бы голова и зашалили нервы. Да и самой ей (решила она) в отсутствие Плонта будет легче дышаться. Так что разрешение последовало незамедлительно и сопровождалось весьма любезной улыбкой Жемчужины Власти.
Донк Плонтский чинно откланялся и покинул высокое собрание, сопровождаемый только своей личной охраной.
И завтрак продолжался как ни в чем не бывало.
Она ожидала, что Плонт если не удивится ее забывчивости, то хотя бы изобразит изумление: поднимет брови, что ли. Но Великий Донк на эту уловку не поддался и лишь едва заметно усмехнулся:
– Я говорю, Правительница, о подлиннике того самого Уложения о наследовании Власти, обсуждению которого мы посвятили накануне столько времени и сил. Вряд ли Жемчужина запамятовала, что ни я, ни многие другие благородные донки не поставили своих подписей под актом о признании Яс Тамира Властелином Ассарта – в ожидании подтверждения его прав, вытекающих из Уложения. Ты обещала не позже сегодняшнего утра показать нам этот документ, где же он?
Ястра постаралась улыбнуться как можно очаровательнее:
– Надеюсь, донки простят мне некоторую забывчивость. Наверное, я слишком много внимания отдала вашему благополучию и приятному времяпрепровождению.
Донк Плонтский покачал головой:
– Ни это, ни что-либо другое, Жемчужина, не послужит тебе оправданием. И если мы немедленно не получим возможности ознакомиться с документом, ручаюсь своим словом: даже те благородные донки, кто накануне, поддавшись твоим уговорам, поставил свою подпись и приложил печать, – немедленно отрекутся от них и примут совершенно другое решение, которое тебе вряд ли понравится. После чего все мы, нимало не сомневаюсь, поспешим покинуть твой гостеприимный кров. Итак?
– Теперь я вспомнила, – ответила Ястра достаточно сухо. – Ты не очень обходителен с женщиной, донк Намир, даже если женщина эта обладает правом властвовать над тобой и всеми прочими обитателями этой планеты. Другая, пожалуй, не простила бы тебе столь недостойных манер, удивительных у потомка многих выдающихся предков. – Она встала так резко, что стоявший позади страж стола едва успел подхватить чуть не упавшее кресло. – Но я, возможно, прощу тебе недостатки твоего воспитания – объясняя их некоторым переутомлением. Что же касается документа, о котором ты счел возможным заговорить, – скажи: есть ли среди вас люди, способные разбираться в подлинниках и подлогах? Разбирающихся настолько, чтобы вынесенное ими суждение можно было почитать окончательным? Если ты не забыл, я вчера выдвинула именно такое условие.
Плонт, похоже, ничуть не испугался крывшейся в словах Правительницы угрозы. Но все же несколько смягчил тон:
– Прошу Правительницу не беспокоиться на этот счет. У многих из нас при дворе есть потомственные специалисты палеографического дела, есть также и герольдмейстеры, тончайшие знатоки. Так что как только ты сможешь предъявить им – и всем нам – предмет исследования, мы совместно…
Ястра, не садясь, подняла руку, прерывая речь Плонта:
– Ты сказал достаточно, донк. Я же, со своей стороны, не заставлю вас ждать ни единой лишней минуты.
И, обернувшись к командиру своей гвардии, спросила:
– Капитан! Доставлен ли из моего архива документ, как я приказывала? Находится ли он под хорошей охраной?
Капитан вытянулся:
– Доставлен, Правительница, и, в полном соответствии с приказом, надежно охраняется двумя стpелами моих тарменаров.
– Где он?
– В настоящее время – за дверью, ведущей в Малый кофейный зал.
– Прикажи внести его и обнести вокруг стола, показывая каждому, кто пожелает рассмотреть его, но не выпуская из рук. Затем, – эти слова она обратила уже к донкам, – затем Уложение будет возвращено в Малый кофейный зал, куда смогут беспрепятственно пройти как ученые люди, так и те из вас, кто пожелает присутствовать при исследовании и даже принять в нем посильное участие. В названный зал уже доставлены все аппараты, инструменты и справочники, какие смогут понадобиться при работе. Безусловно, исследование и составление вывода потребуют времени. Оставляю на ваше, донки, усмотрение: дожидаться ли с первым тостом окончания работы исследователей, или приступить к завтраку сейчас. – Она улыбнулась. – Что касается меня, то я хочу есть и намерена утолить голод, не откладывая. Капитан: внести!
Дверь распахнулась беззвучно: масла в Жилище Власти не жалели. В Трапезной наступила тишина. Ее нарушал только размеренный стук приближающихся шагов. Две стpелы тарменаров, две колонны по двенадцать воинов в каждой, с Остриями во главе, вступили в зал, держа оружие наизготовку. Между параллельно шагавшими колоннами был интервал в три локтя – и в интервале этом, точно в середине, на уровне между шестым и седьмым воинами, шел генерал Си Лен. Обеими руками он держал поднятую на уровень груди, словно священное изображение Великой Рыбы, застекленную раму величиной примерно локоть на полтора. Под стеклом виднелись старинные литеры текста.
Все в том же молчании процессия медленно обошла стол; никому из присутствовавших не возбранялось смотреть: солдаты на миг размыкались, и в образовавшуюся брешь герольдмейстер протягивал желающему раму так, что ее можно было хоть обнюхать, если была на то охота. Однако, когда один из наиболее любопытных донков протянул руку, желая то ли дотронуться, а может быть, даже взять и подержать собственными руками святыню, о существовании которой еще вчера никто и не знал (может быть, точнее сказать – не помнил), как два ствола уперлись ему в грудь, и донк, бормоча извинения, тут же убрал руки за спину.
Однако на помощь ему поспешил внимательно наблюдавший за действием Плонт:
– Правительница, так не годится! – воскликнул он. – За таким стеклом нам можно показать и старую газету – и уверять, что это подлинник Заветов Великой!
– В кофейном зале, донк, – ответила Ястра. – Только там Уложение будет извлечено из рамы и представлено для изучения. Как уже сказано – каждый вправе участвовать. Но воины, донк, будут и там, и любая попытка повредить или подменить документ окончится весьма плачевно для злоумышленника. Считаю, что все вы предупреждены.
– Воспользуюсь твоей любезностью, – проворчал Плонт.
Шествие между тем завершалось, и вскоре последняя пара солдат скрылась за той же дверью, в которую вошла четверть часа тому назад.
– Первый тост! – громко объявила Правительница.
Поднимали шестой тост, когда дверь Малого кофейного зала вновь распахнулась и в трапезную чинно вступили ученые мужи, знатоки палеографии, и те несколько донков во главе с Плонтом, что пожертвовали завтраком pади любопытства. Вслед за ними вновь было вынесено для обозрения Уложение – снова в раме. Эксперты остановились в нескольких шагах от кресла Ястры.
– Мы закончили работу, Правительница.
– Была ли у вас возможность исследовать все, что вы хотели?
– Да, Жемчужина Власти.
– Чинил ли или пытался чинить вам препятствия в работе хоть кто-либо?
– Ни в коей мере, Правительница. Всеми доступными современной науке способами мы исследовали как материал документа и надписи, так и графические, стилистические и всякие иные особенности и пришли к выводу: документ является подлинным, на нем не имеется следов какой-либо фальсификации, и время его возникновения с точностью до двух-трех лет совпадает с объявленной. Для исследования пришлось пожертвовать частью документа, площадью примерно в один квадратный сантиметp. Это не нанесло тексту и смыслу Уложения никакого вреда, тем не менее, мы специально оговорили это обстоятельство в нашем протоколе и заключении.
– Является ли ваше заключение единогласным?
– Да, но у одного из коллег имеется дополнительное замечание, которое мы не сочли нужным внести в наш окончательный текст.
– И все же я была бы рада услышать – в чем заключается это замечание. Может быть, коллега будет настолько любезен?
Один из коллег сделал шаг вперед.
– Весьма обязан вам, Правительница. Смысл моего замечания – в том, что весь документ – исполнен он на весьма прочном пергаменте, кстати сказать, – производит впечатление несколько помятого. Спешу оговорить: это ни в коей мере не нарушило ни его смысла, ни исторической ценности.
– Благодарю вас. За столько сотен Кругов времени он мог ведь и помяться немного, не так ли?
– О, разумеется, разумеется…
– В таком случае высказываю вам мою признательность за проделанный труд, и прошу принять участие в нашей скромной трапезе. Поставьте стулья и приборы! А вы, донк Главный герольдмейстер, принесите вчерашнее Соглашение: там еще не хватает нескольких подписей и печатей. Донк Намир, я выполнила свое обещание; надеюсь, вы исполните свое?
Плонт глянул ей в глаза; в его взгляде не было ласки, но не заметно было и гнева.
– У меня только одно слово, Правительница.
– Нимало не сомневалась в этом. В таком случае выполните эту маленькую формальность, пока на столе остается хоть что-нибудь.
Глядя, как Великий донк Плонтский, а за ним и команда его приспешников ставят подписи и прикладывают свои печати, Ястра размышляла:
«Помялось Уложение. Что удивительного? Конечно, знай я, что оно хранится под моим ложем, да еще под самой серединой и в верхней коробке, – попросила бы Уля поостеречься. Похоже, как раз в это место он упирался коленями, когда… Именно так. Хотя – если бы я даже точно знала это, в те часы вряд ли сообразила бы. Но и он хорош: нашел место, где прятать Архив Властелинов! Неужели рассчитывал, что за все это время я ни с кем не разделю ложа любви? Но ведь не разделила же! И все-таки непонятно. Или он был во мне так уверен – тогда он меня любит; или ему было на меня просто наплевать. Хотела бы я знать…»
От этих мыслей отвлек ее очередной тост, провозглашенный на противоположном конце стола:
– Поскольку все мы честно выполнили наш долг, предлагаю выпить за благополучное возвращение каждого из нас в свои края, где по нам наверняка давно уже соскучились! За скорый отъезд!
– Завтра! – выкрикнул кто-то.
– Нет, сегодня к вечеру! – возразил другой.
Ястра встала.
– Благородные донки, – проговорила она спокойно. – Я искренне надеюсь и глубоко уверена в том, что каждый из вас благополучно вернется домой. Но вынуждена не без сожаления внести поправку: вам не удастся покинуть Сомонт ни сегодня, ни завтра, и, наверное, даже через неделю.
Над столом возник гул неудовольствия.
– Мне неясен, Правительница, смысл вашего заявления!
Разумеется, это был снова Плонт.
– Смысл прост, благородный донк. Как мне полчаса назад донесла разведка, войсками Десанта Пятнадцати, располагающимися, как вам и ранее было известно, во многих местах донкалата Мармик, перерезана и последняя дорога – та самая, по которой вы, хвала Рыбе, еще успели прибыть сюда. Силы противника настолько велики, что даже нашими объединенными усилиями нам не удастся разомкнуть кольцо. И уж в любом случае потери будут слишком велики для выигрыша нескольких дней.
В мертвой тишине Плонт уточнил:
– Иными словами – мы находимся в осаде?
– Вы нашли верное слово, донк.
– Но если мы будем просто сидеть здесь – в конце концов нас просто уморят голодом.
– У нас хватит припасов самое малое на две недели.
– Ну а потом?
– Придет помощь извне.
– Интересно. Откуда же?
– Этого я сейчас не могу сказать.
– Не можете – или не знаете?
– Не могу.
– И вы хотите, чтобы мы просто так поверили вам на слово?
– Вчера вы тоже не верили, донк. Сегодня вам пришлось убедиться в том, что я выполняю обещанное. Поверьте и на сей раз. Тем более что ничего другого вам все равно не остается.
Возможно, донк Плонтский сомневался в отсутствии для него других выходов. Но предпочел на этот раз смолчать. Обстановка вокруг Жилища Власти была ему с недавних пор хорошо известна, и он пришел к разумному выводу: еще не вечер.
Поэтому он, проведя за столом Правительницы ровно столько времени, сколько требовал этикет, вежливо испросил разрешения покинуть Трапезную по причине легкого недомогания. Ястру это не очень удивило: от такого сокрушительного поражения, какое только что потерпел Великий донк, у любого заболела бы голова и зашалили нервы. Да и самой ей (решила она) в отсутствие Плонта будет легче дышаться. Так что разрешение последовало незамедлительно и сопровождалось весьма любезной улыбкой Жемчужины Власти.
Донк Плонтский чинно откланялся и покинул высокое собрание, сопровождаемый только своей личной охраной.
И завтрак продолжался как ни в чем не бывало.
3
Плонт вернулся в отведенные ему апартаменты без всяких приключений. И незамедлительно приказал:
– Эту мразь – ко мне. Он еще дышит?
– Великий донк приказал не применять к нему сильнодействующих средств…
– Просто удивительно, насколько все вы послушны. Давайте его сюда!
Менее чем через минуту Хен Гот был доставлен пред очи Великого донка. Судя по его виду, спал историк плохо и продолжал оставаться в немалом смятении. Руки его были связаны за спиной.
– Всем выйти и ждать за дверью! – приказал Плонт охране. А когда дверь затворилась за последним, медленно приблизился к Хен Готу, размахнулся и закатил историку крепкую затрещину. Арестованный едва удержался на ногах.
– За что?.. – невольно пробормотал он разбитыми в кровь губами.
– Чтобы ты пришел в сознание. Не люблю, когда вешают людей, даже не понимающих, что с ними происходит.
– Вы хотите меня… повесить? Но ведь я честно рассказал все, что мне известно!
– Ты обманул меня, как рыночный торговец стекляшками. Похоже, принял меня за деревенскую простушку, которой можно всучить пробку от графина вместо бриллианта?
– Клянусь Рыбой, я не…
Историк все-таки не устоял на ногах: колени сами собой подломились, и он больно ударился ими об пол.
– Не ты ли вчера пытался убедить меня в том, что подлинный текст Уложения бесследно исчез?
– Совершенно так, исчез вместе со всем архивом. Вероятнее всего, бумаги все-таки сгорели в топке…
– Вот как? В таком случае не соизволишь ли объяснить, каким образом этот документ возник из пепла и был час тому назад предъявлен всей Высокой Мысли донков Ассарта?
Хен Гот только моргнул.
– Молчишь?
Великий донк размахнулся – на этот раз уже мечом, не вынутым, правда, из ножен.
– Не надо! Это была подделка!
Донк задержал удар:
– В том-то и дело, что нет!
– Значит… значит, она все же нашла Архив! Но уже без меня, готов присягнуть на Воде. Я бы не стал скрывать от Великого Донка!
Плонт и сам понимал, что историк не соврал ему: смелости не хватило бы, даже возникни у подонка такой замысел. Просто следовало разогреть историка до нужной температуры – как железо перед тем, как пустить в ход молоты.
– И ты хочешь, чтобы я тебе поверил?
– Но я докажу! Докажу свою преданность!
– Интересно – каким же это способом?
– Любым, каким Великий донк пожелает.
– В самом деле? Хорошо. Я дам тебе оружие. Сейчас же иди – и убей Ястру.
– Великий донк!.. Я не умею…
Плонт и сам это прекрасно знал. Но еще рано было снижать давление.
– Не ты ли рассказал мне, что совсем недавно убил этого… как его там… Врал?
– Нет, донк. Но тогда было совсем другое.
– Не вижу разницы.
– Тогда… я его не видел: было темно.
– А если бы видел? Не осмелился бы?
– Наверное… Не знаю. Нет. Не смог бы.
И Хен Гот опустил голову, как бы признавая свою ничтожность.
Плонт усмехнулся:
– Я так и думал… Хорошо, я дам тебе другую возможность искупить свою вину.
Историк поднял на него глаза, в которых засветилась надежда.
– Я готов…
– Слушай меня внимательно и отвечай, как следует подумав. Можешь ты устроить так, чтобы я встретился с – как ты назвал его? Охранником?
– Охранителем, Великий донк!
– Можешь? Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Разумеется, Великий донк.
– Где я смогу увидеть его?
– Ну… думаю, только в его командном центре.
– А где-нибудь… на нейтральной почве?
– Боюсь, что он не согласится.
– Почему?
– Потому что он сильнее.
– Ты оскорбляешь меня. Знаешь ли ты, каковы на самом деле мои силы?
– Я не сомневаюсь в них, Великий донк. Но ваши силы где-то в другом месте. А его войска – здесь.
Все это Плонт и сам прекрасно понимал. И, будь он на месте Охранителя, сам бы вел себя точно так же.
– Ну хорошо. А можно ли с ним разговаривать?
– Он говорит на ассарите совершенно свободно…
– Идиот. Разве я об этом спрашиваю? Я имею в виду: можно ли ему доверять настолько, чтобы явиться к нему с небольшой охраной?
– Наверное, это зависит от того, насколько Великий донк сможет заинтересовать его. Но если донк сомневается… можно потребовать заложника. Кого-нибудь из ближайших помощников. Если Охранитель предварительно заинтересуется самой идеей.
– Порою ты рассуждаешь здраво. Кто является самым ценным его соратником?
– Несомненно, генерал Ги Ор. Видный военачальник. Сам Охранитель – не военный, он скорее политик и мыслитель. Мозг и сердце. Но Ги Ор – его правая и очень сильная рука.
– Ага. В таком случае… – Плонт задумался на несколько секунд. – Да. Сейчас тебя тут приведут в сколько-нибудь приличный вид. После этого ты выйдешь из Жилища. Но не один. С тобой пойдет мой доверенный человек, я дам вам небольшую охрану. Сможешь ты провести их к Охранителю?
– Я тут знаю все пути, Великий Донк.
– Снова дурак. Я имею в виду – доставить их в сохранности. Их патрули ведь наверняка наблюдают за всеми подступами? Так вот, чтобы никого из моих не подстрелили прежде времени и не утащили к какому-нибудь мелкому начальнику. Ты доставишь их невредимыми, а? Туда. Ну и, естественно, обратно – если понадобится. Мой доверенный изложит мои предложения и выслушает его условия. Если Охранитель согласится на мой визит, ты приведешь сюда и этого… как его? Ги Ора. А отсюда с тобою пойду я. Тоже с охраной, понятно. Понял? Теперь подумай как следует. По силам тебе такое?
Историк честно подумал.
– Я смогу сделать это, Великий донк. Но что будет, если Охранитель не согласится?
Плонт пожал плечами:
– Откуда мне знать? Убьет всех вас, наверное. Разве это важно?
– Однако…
– Не бойся. Если и убьет, то легко и быстро: вы перед ним ни в чем не виноваты, просто окажетесь лишними. А вот если… – тут Плонт повысил голос до мыслимых пределов, – если ты предашь меня, провалишь дело и останешься в живых – будь уверен, я найду тебя даже в жерле Священной Горы, даже в Храме Глубины – и ты долго, долго будешь звать смерть, но она не станет торопиться. Теперь, надеюсь, ты все уяснил?
– Все… – пробормотал Хен Гот, и в голосе его не было особого оптимизма.
– Эту мразь – ко мне. Он еще дышит?
– Великий донк приказал не применять к нему сильнодействующих средств…
– Просто удивительно, насколько все вы послушны. Давайте его сюда!
Менее чем через минуту Хен Гот был доставлен пред очи Великого донка. Судя по его виду, спал историк плохо и продолжал оставаться в немалом смятении. Руки его были связаны за спиной.
– Всем выйти и ждать за дверью! – приказал Плонт охране. А когда дверь затворилась за последним, медленно приблизился к Хен Готу, размахнулся и закатил историку крепкую затрещину. Арестованный едва удержался на ногах.
– За что?.. – невольно пробормотал он разбитыми в кровь губами.
– Чтобы ты пришел в сознание. Не люблю, когда вешают людей, даже не понимающих, что с ними происходит.
– Вы хотите меня… повесить? Но ведь я честно рассказал все, что мне известно!
– Ты обманул меня, как рыночный торговец стекляшками. Похоже, принял меня за деревенскую простушку, которой можно всучить пробку от графина вместо бриллианта?
– Клянусь Рыбой, я не…
Историк все-таки не устоял на ногах: колени сами собой подломились, и он больно ударился ими об пол.
– Не ты ли вчера пытался убедить меня в том, что подлинный текст Уложения бесследно исчез?
– Совершенно так, исчез вместе со всем архивом. Вероятнее всего, бумаги все-таки сгорели в топке…
– Вот как? В таком случае не соизволишь ли объяснить, каким образом этот документ возник из пепла и был час тому назад предъявлен всей Высокой Мысли донков Ассарта?
Хен Гот только моргнул.
– Молчишь?
Великий донк размахнулся – на этот раз уже мечом, не вынутым, правда, из ножен.
– Не надо! Это была подделка!
Донк задержал удар:
– В том-то и дело, что нет!
– Значит… значит, она все же нашла Архив! Но уже без меня, готов присягнуть на Воде. Я бы не стал скрывать от Великого Донка!
Плонт и сам понимал, что историк не соврал ему: смелости не хватило бы, даже возникни у подонка такой замысел. Просто следовало разогреть историка до нужной температуры – как железо перед тем, как пустить в ход молоты.
– И ты хочешь, чтобы я тебе поверил?
– Но я докажу! Докажу свою преданность!
– Интересно – каким же это способом?
– Любым, каким Великий донк пожелает.
– В самом деле? Хорошо. Я дам тебе оружие. Сейчас же иди – и убей Ястру.
– Великий донк!.. Я не умею…
Плонт и сам это прекрасно знал. Но еще рано было снижать давление.
– Не ты ли рассказал мне, что совсем недавно убил этого… как его там… Врал?
– Нет, донк. Но тогда было совсем другое.
– Не вижу разницы.
– Тогда… я его не видел: было темно.
– А если бы видел? Не осмелился бы?
– Наверное… Не знаю. Нет. Не смог бы.
И Хен Гот опустил голову, как бы признавая свою ничтожность.
Плонт усмехнулся:
– Я так и думал… Хорошо, я дам тебе другую возможность искупить свою вину.
Историк поднял на него глаза, в которых засветилась надежда.
– Я готов…
– Слушай меня внимательно и отвечай, как следует подумав. Можешь ты устроить так, чтобы я встретился с – как ты назвал его? Охранником?
– Охранителем, Великий донк!
– Можешь? Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Разумеется, Великий донк.
– Где я смогу увидеть его?
– Ну… думаю, только в его командном центре.
– А где-нибудь… на нейтральной почве?
– Боюсь, что он не согласится.
– Почему?
– Потому что он сильнее.
– Ты оскорбляешь меня. Знаешь ли ты, каковы на самом деле мои силы?
– Я не сомневаюсь в них, Великий донк. Но ваши силы где-то в другом месте. А его войска – здесь.
Все это Плонт и сам прекрасно понимал. И, будь он на месте Охранителя, сам бы вел себя точно так же.
– Ну хорошо. А можно ли с ним разговаривать?
– Он говорит на ассарите совершенно свободно…
– Идиот. Разве я об этом спрашиваю? Я имею в виду: можно ли ему доверять настолько, чтобы явиться к нему с небольшой охраной?
– Наверное, это зависит от того, насколько Великий донк сможет заинтересовать его. Но если донк сомневается… можно потребовать заложника. Кого-нибудь из ближайших помощников. Если Охранитель предварительно заинтересуется самой идеей.
– Порою ты рассуждаешь здраво. Кто является самым ценным его соратником?
– Несомненно, генерал Ги Ор. Видный военачальник. Сам Охранитель – не военный, он скорее политик и мыслитель. Мозг и сердце. Но Ги Ор – его правая и очень сильная рука.
– Ага. В таком случае… – Плонт задумался на несколько секунд. – Да. Сейчас тебя тут приведут в сколько-нибудь приличный вид. После этого ты выйдешь из Жилища. Но не один. С тобой пойдет мой доверенный человек, я дам вам небольшую охрану. Сможешь ты провести их к Охранителю?
– Я тут знаю все пути, Великий Донк.
– Снова дурак. Я имею в виду – доставить их в сохранности. Их патрули ведь наверняка наблюдают за всеми подступами? Так вот, чтобы никого из моих не подстрелили прежде времени и не утащили к какому-нибудь мелкому начальнику. Ты доставишь их невредимыми, а? Туда. Ну и, естественно, обратно – если понадобится. Мой доверенный изложит мои предложения и выслушает его условия. Если Охранитель согласится на мой визит, ты приведешь сюда и этого… как его? Ги Ора. А отсюда с тобою пойду я. Тоже с охраной, понятно. Понял? Теперь подумай как следует. По силам тебе такое?
Историк честно подумал.
– Я смогу сделать это, Великий донк. Но что будет, если Охранитель не согласится?
Плонт пожал плечами:
– Откуда мне знать? Убьет всех вас, наверное. Разве это важно?
– Однако…
– Не бойся. Если и убьет, то легко и быстро: вы перед ним ни в чем не виноваты, просто окажетесь лишними. А вот если… – тут Плонт повысил голос до мыслимых пределов, – если ты предашь меня, провалишь дело и останешься в живых – будь уверен, я найду тебя даже в жерле Священной Горы, даже в Храме Глубины – и ты долго, долго будешь звать смерть, но она не станет торопиться. Теперь, надеюсь, ты все уяснил?
– Все… – пробормотал Хен Гот, и в голосе его не было особого оптимизма.
Глава четырнадцатая
1
Двое солдат Охранителя – воины одного из патрулей – жестко, но без рукоприкладства схватили и доставили историка Хен Гота и следовавшего с ним человека из свиты Великого донка Плонтского в резиденцию Предводителя Армад; теперь подвал носил именно такое название.
Старший капрал Ур Сют доложил Предводителю о задержанных и услышал в ответ:
– Историка – ко мне немедленно, другой пусть подождет.
Старший капрал незамедлительно выполнил приказание, поручил человека из Жилища Власти вниманию двух солдат из караульной команды и на минутку заглянул в ту каморку, где помещалась сейчас Леза. Ему не раз уже приходилось гнать оттуда не в меру любвеобильных солдат, хотя иногда он и не успевал.
Вот и сейчас он увидел там – даже не солдата, а такого же старшего капрала, каким был сам. Тот любезничал с Лезой, и она смотрела на него во все глаза.
Это неприятно удивило Ур Сюта. И он грубо схватил другого за плечо.
Тот резко повернулся, и Ур Сюту на миг почудилось, что он оказался перед зеркалом.
Но только на миг. Голова внезапно закружилась, и Ур Сют потерял сознание.
Старший капрал Ур Сют доложил Предводителю о задержанных и услышал в ответ:
– Историка – ко мне немедленно, другой пусть подождет.
Старший капрал незамедлительно выполнил приказание, поручил человека из Жилища Власти вниманию двух солдат из караульной команды и на минутку заглянул в ту каморку, где помещалась сейчас Леза. Ему не раз уже приходилось гнать оттуда не в меру любвеобильных солдат, хотя иногда он и не успевал.
Вот и сейчас он увидел там – даже не солдата, а такого же старшего капрала, каким был сам. Тот любезничал с Лезой, и она смотрела на него во все глаза.
Это неприятно удивило Ур Сюта. И он грубо схватил другого за плечо.
Тот резко повернулся, и Ур Сюту на миг почудилось, что он оказался перед зеркалом.
Но только на миг. Голова внезапно закружилась, и Ур Сют потерял сознание.
2
– Итак, – проговорил Охранитель после долгой паузы, последовавшей за докладом историка, – ты убил Магистра Миграта.
Он произнес эти слова невыразительно, монотонно, так что нельзя было понять: хорошо поступил Хен Гот или плохо. Ожидает ли его поощрение – или, наоборот, строгое наказание.
Впрочем, не ему одному это оставалось неясным, Охранитель еще и сам не пришел к окончательному выводу. С одной стороны – Магистр был хорошим исполнителем – если сравнивать с остальными, с кем Охранителю приходилось тут иметь дело. С другой – то, что он, появившись на Ассарте, не поспешил явиться к Охранителю, говорило о том, что останься Миграт в живых – это могло бы привести к излишним осложнениям. Конкурент никому не бывает нужен. Тут же Охранитель покачал головой: все зависит от конкретной ситуации. Иногда конкурент как раз полезен – чтобы столкнуть с ним еще одного. Но так или иначе, факт оставался фактом, и с ним следовало примириться.
– Да, Охранитель. У меня не оставалось другого выхода.
– Ну, хорошо, – сказал Охранитель тоном, свидетельствовавшим, что эта тема закрыта – сейчас, во всяком случае. Он отошел к двери, посмотрел в проем, повернувшись к историку спиной. – В таком случае все, связанное с ним, отпадает. Хотя, несомненно, было бы еще лучше, если бы ты успел выяснить, где же укрываются его люди и много ли их. Хорошо. Ты его убил. Что же ты сделал после этого?
– Я побывал в Жилище Власти. Я пошел туда, чтобы…
Охранитель резко повернулся. Тремя широкими шагами приблизился вплотную к Хен Готу.
– Тебе все-таки удалось проникнуть в Жилище? И вернуться оттуда живым и здоровым?
– Но это оказалось вовсе не сложным, Охранитель. Видите ли, еще в бытность мою Главным Композитором…
Охранитель выслушал его до конца, даже не поморщившись от многословия, какое было свойственно историку. Снова отошел к самой стене – словно близость Хен Гота мешала ему сделать нужные выводы. Потом как бы подумал вслух, не делая из своих размышлений секрета:
– Следовательно, вся верхушка сейчас – там. Заманчиво, слов нет – заманчиво: схватить всех разом. Это сэкономит нам много времени. М-да… Судя по тому, что тебе удалось не только пробраться туда, но и выбраться – живым и здоровым, порядка там и в самом деле маловато, а? Ты говоришь – они там пируют?
– Пьют, Предводитель. И не только донки. Охрана тоже.
– И она с ними?
– Да.
– Значит, договорятся, – пробормотал Охранник. – Уж не знаю – на каких условиях, но найдут общий язык.
Он стал ходить по комнате вдоль стены – туда, обратно, снова туда… Историк лишь поворачивал голову, чтобы не упускать Охранителя из виду, быть готовым к любому вопросу: желание спросить о чем-то прежде всего выражается движением глаз, бровей, губ – и заметить это вовремя значит успеть приготовиться. Но предводитель продолжал лишь бормотать – едва уловимо; видно, месяцы одиночества приучили его сразу же озвучивать свои мысли, чтобы легче было подметить в них неточность – если появится.
– Конечно, если их выпустить, они станут возвращаться так же, как и прибыли сюда: караваном. И в дороге будут настороже. Завяжется большая драка. В Жилище сразу узнают – есть же у них какие-то действующие силы – и примут меры к усилению защиты; нам уже внезапно не напасть. Разумно. С другой стороны – если донки уедут, у Власти останутся только ее штатные охранники, то есть – не так уж много. И мы сможем овладеть Жилищем и всем прочим, что нам там нужно, с наименьшими затратами сил.
Он снова повернулся круто, подскочил к историку, сжал кулаки так, что Хен Гот даже отшатнулся: привычный страх сработал. Но удара не последовало, лишь вопрос в упор, глаза в глаза:
– И ты действительно можешь провести наших людей так, что их не заметят до последнего момента?
Главное – отвечать сразу, без запинки, это Хен Гот знал издавна, еще со школьных лет. И не заставил Предводителя ждать:
– Да, Охранитель. Но мне представляется, вам могу помочь не только я, но и человек, у которого гораздо больше возможностей для этого. Я привел с собой его доверенного служителя…
Предводитель Армад нахмурился:
– Это что-то новое. Докладывай!
Он произнес эти слова невыразительно, монотонно, так что нельзя было понять: хорошо поступил Хен Гот или плохо. Ожидает ли его поощрение – или, наоборот, строгое наказание.
Впрочем, не ему одному это оставалось неясным, Охранитель еще и сам не пришел к окончательному выводу. С одной стороны – Магистр был хорошим исполнителем – если сравнивать с остальными, с кем Охранителю приходилось тут иметь дело. С другой – то, что он, появившись на Ассарте, не поспешил явиться к Охранителю, говорило о том, что останься Миграт в живых – это могло бы привести к излишним осложнениям. Конкурент никому не бывает нужен. Тут же Охранитель покачал головой: все зависит от конкретной ситуации. Иногда конкурент как раз полезен – чтобы столкнуть с ним еще одного. Но так или иначе, факт оставался фактом, и с ним следовало примириться.
– Да, Охранитель. У меня не оставалось другого выхода.
– Ну, хорошо, – сказал Охранитель тоном, свидетельствовавшим, что эта тема закрыта – сейчас, во всяком случае. Он отошел к двери, посмотрел в проем, повернувшись к историку спиной. – В таком случае все, связанное с ним, отпадает. Хотя, несомненно, было бы еще лучше, если бы ты успел выяснить, где же укрываются его люди и много ли их. Хорошо. Ты его убил. Что же ты сделал после этого?
– Я побывал в Жилище Власти. Я пошел туда, чтобы…
Охранитель резко повернулся. Тремя широкими шагами приблизился вплотную к Хен Готу.
– Тебе все-таки удалось проникнуть в Жилище? И вернуться оттуда живым и здоровым?
– Но это оказалось вовсе не сложным, Охранитель. Видите ли, еще в бытность мою Главным Композитором…
Охранитель выслушал его до конца, даже не поморщившись от многословия, какое было свойственно историку. Снова отошел к самой стене – словно близость Хен Гота мешала ему сделать нужные выводы. Потом как бы подумал вслух, не делая из своих размышлений секрета:
– Следовательно, вся верхушка сейчас – там. Заманчиво, слов нет – заманчиво: схватить всех разом. Это сэкономит нам много времени. М-да… Судя по тому, что тебе удалось не только пробраться туда, но и выбраться – живым и здоровым, порядка там и в самом деле маловато, а? Ты говоришь – они там пируют?
– Пьют, Предводитель. И не только донки. Охрана тоже.
– И она с ними?
– Да.
– Значит, договорятся, – пробормотал Охранник. – Уж не знаю – на каких условиях, но найдут общий язык.
Он стал ходить по комнате вдоль стены – туда, обратно, снова туда… Историк лишь поворачивал голову, чтобы не упускать Охранителя из виду, быть готовым к любому вопросу: желание спросить о чем-то прежде всего выражается движением глаз, бровей, губ – и заметить это вовремя значит успеть приготовиться. Но предводитель продолжал лишь бормотать – едва уловимо; видно, месяцы одиночества приучили его сразу же озвучивать свои мысли, чтобы легче было подметить в них неточность – если появится.
– Конечно, если их выпустить, они станут возвращаться так же, как и прибыли сюда: караваном. И в дороге будут настороже. Завяжется большая драка. В Жилище сразу узнают – есть же у них какие-то действующие силы – и примут меры к усилению защиты; нам уже внезапно не напасть. Разумно. С другой стороны – если донки уедут, у Власти останутся только ее штатные охранники, то есть – не так уж много. И мы сможем овладеть Жилищем и всем прочим, что нам там нужно, с наименьшими затратами сил.
Он снова повернулся круто, подскочил к историку, сжал кулаки так, что Хен Гот даже отшатнулся: привычный страх сработал. Но удара не последовало, лишь вопрос в упор, глаза в глаза:
– И ты действительно можешь провести наших людей так, что их не заметят до последнего момента?
Главное – отвечать сразу, без запинки, это Хен Гот знал издавна, еще со школьных лет. И не заставил Предводителя ждать:
– Да, Охранитель. Но мне представляется, вам могу помочь не только я, но и человек, у которого гораздо больше возможностей для этого. Я привел с собой его доверенного служителя…
Предводитель Армад нахмурился:
– Это что-то новое. Докладывай!
3
Хен Гот, может быть, на многое был способен, но только не на то, чтобы выполнить поручение Великого донка Плонтского во всех деталях: то есть, передавая Охранителю все, сказанное вельможей, смотреть бесстрашно и говорить независимо, как равному с равным. Ну не было такого таланта у историка. Так что докладывая, он смотрел на главу солдатских отрядов глазами сурово наказанного пса, ожидающего к тому же еще худшей кары. Он твердо знал одно: бояться всегда следует того, кто ближе. И, отвечая, с трудом удерживался от сильного желания сказать даже больше, чем знал. Охранитель же был, как обычно, непроницаемо-спокоен и хмур, слушал внимательно и порой задавал вопросы, словно ему нужны были уточнения:
– Сказал, что у него есть ко мне интересное предложение?
– Совершенно верно, Охранитель.
– И что я могу назначить ему время и место встречи?
– Сказал, что у него есть ко мне интересное предложение?
– Совершенно верно, Охранитель.
– И что я могу назначить ему время и место встречи?