Михайлов Владимир Дмитриевич. Наследники Ассарта (Капитан Ульдемир - 4)

   Охранитель при этом внутренне ухмылялся, полагая, что нашел неплохой способ покрепче привязать к себе генерала. Потому что - всегда следует предугадывать такую возможность - Ги Ор, не исключено, получит от донка Плонтского (с которым неизбежно увидится раньше, чем произойдет свидание с Плонтом самого Предводителя Армад) такие предложения, которые смогут поколебать его верность. В предвидении такой ситуации выгодно иметь вкусную косточку, чтобы в нужное мгновение бросить ее между обоими псами и тем самым отбить у них всякую охоту дружить между собою, а не просто сотрудничать в интересах Охранителя. И вот такая косточка (и в этот миг ему почудилась Леза, срывающая с себя остатки одежды), похоже, теперь в его руках.
   А уже через полчаса генерал с планеты Агур, Ги Ор Победоносный (во всяком случае, именно таким сейчас видел его всякий), негромко проклиная все святое, пробирался вслед за неплохо вооруженной, но (по мнению генерала) скверно обученной группой воинов из донкалата Плонт, с каждым нелегким шагом приближаясь все же ко входу в Жилище Власти, объект предстоящего вскоре, как планировалось, штурма.
   По мнению военачальника, которое он, впрочем, держал при себе, никому вслух не высказывая, было немалой глупостью со стороны осажденных позволить ему, фактическому командующему войсками противника, своими глазами увидеть хотя бы некоторые подступы к крепости, какие-то детали системы обороны, взглянуть - глаза в глаза - в лица защищающим ворота и стены солдатам, чтобы прочесть в них - насколько глубокой и подлинной была их готовность умереть на этих позициях, но не позволить чужеземцам возобладать над Верховной Властью Ассарта; увидеть, как защищены обороняющиеся от холода, какое вооружение расположено на огневых позициях, сыты ли солдаты - или уже теряют в весе, и многое другое, что пригодится потом, когда придется уточнять боевой приказ для штурмовых групп. Чтобы хоть приблизительно установить все это, пришлось бы (так размышлял Ги Ор) пожертвовать не одной и, пожалуй, даже не двумя стрелами разведчиков; но сейчас нужная информация преподносилась ему как бы на серебряном подносе. Ну что же, Великий Змей (а именно от него вели свое происхождение Агуриты и ему поклонялись, вытягиваясь на земле лицом вниз и извиваясь всем телом) позаботился о том, чтобы отнять у защитников древних стен всякое представление о том, что можно и чего нельзя допускать в подобной обстановке. Тем хуже для них...
   Ги Ор почему-то усмехнулся этим своим мыслям; может быть, на самом деле они вовсе не казались ему такими уж серьезными. Но это оставалось его глубоко личными делами. Тем же, кто видел его во время перехода к крепости, было ясно лишь: полководец смотрит и запоминает.
   А запоминать приходилось немало. Потому что караулы вокруг Жилища, начиная с дальних подступов, защитники несли исправно, проходы между развалинами - во всяком случае, тот, по которому вели его, - охранялись достаточно надежно, опытный глаз его без труда определял огневые позиции пулеметов, автоматических пушек, противопехотных лазерных установок, снайперские гнезда. Тропа перекрывалась во всяком месте перекрестным огнем с нескольких направлений, народу здесь пришлось бы положить немало.
   Впрочем, может быть, так хорошо обставленная тропа была единственной и его вели именно по ней, чтобы внушить мысль о несокрушимости обороны?
   Но имелось и другое объяснение: вельможа, чьим заложником генерал уже по сути сделался, возымел намерение сыграть в пользу Охранителя - и по этой именно причине Ги Ору с такой охотой показывали все и вся.
   Пока генерал размышлял о таких материях, сопровождавшая его группа миновала уже последнее открытое место на подходе к главным воротам; место, где и Многочисленное подразделение можно было бы с легкостью уничтожить кинжальным огнем, - и приблизилось к тяжелокованным створкам. Ги Ор даже не увидел, но кожей ощутил все множество взглядов, что уперлись сейчас в него сквозь линзы прицелов. Быть может, он даже чуть сбился с размеренного шага, потому что шедший рядом глава группы - доверенный донка Плонтского проговорил ему на ухо:
   - На этих постах сегодня - воины Плонта...
   Генерал кивнул. Нет, вернее всего, он не выказал никакого смущения, он отвык бояться еще в детстве, когда его, как и многих сверстников, чьим будущим предназначением была война, никто не кормил, и должны они были питаться тем, что удастся украсть, а пойманного за этим занятием могли и забить до смерти, сильно рассердившись. Суровыми были порядки тех времен. На планете Агур, надо полагать. Нет, не на Ассарте.
   Остановились. Доверенный обменялся несколькими словами с кем-то, находившимся по ту сторону ворот. Створки так и остались неподвижными; но узенькая калитка в правой из них растворилась. Только по одному можно было войти в нее, да и то - протискиваясь. Генерала впустили четвертым. Он огляделся ненавязчиво: память его работала автоматически. Здесь тоже все было разумно устроено, и весь небольшой дворик можно было бы залить огнем в считанные секунды так, что никому не удалось бы укрыться от поражения. Дворик проскочили быстро; дальше, за дверью, опять-таки - не для толстых устроенной, начались узкие, коленчатые коридоры, скупо освещенные, где все двери были плотно закрыты и нельзя было увидеть, что же находилось за каждой из них: может быть, солдаты с оружием наизготовку, готовые в любой миг перекрыть ходы. Драться в такой узости было бы очень нелегко, малое число обороняющихся оказалось бы способным противостоять крупной силе. Генерал Ги Ор невольно повел лопатками под черным комбинезоном, как будто бы какая-то древняя память заставила его тело так отозваться на увиденное. Когда в хвост тебе заходит вражеский истребитель...
   Наконец повернули и вошли в просторную, ярко освещенную электрическим светом комнату, пристойно обставленную. В ней находилось трое, из них два человека были наверняка всего лишь телохранителями. Третий же, высокий и богато одетый, холодно глядевший пронзительными глазами, и являлся, надо полагать, тем самым, чьим заложником генерал сейчас оказался.
   Великий донк одним лишь движением бровей отправил вошедших было вместе с генералом людей за дверь, лишь его телохранители не шевельнулись. На полсекунды оба скрестили взгляды, почудилось даже, что легкий, все проницающий звон прозвучал. Потом одновременно приветствовали друг друга: Великий донк - уважительно наклонив голову, генерал - воинским салютом.
   - Генерал Ги Ор?
   - Великий донк Плонт?
   - Рад видеть вас, - это прозвучало одновременно с обеих сторон. Плонт продолжил, выполняя долг хозяина:
   - Прошу садиться, генерал.
   Затем уселся и сам.
   - Приношу свои извинения, генерал, за доставленные вам неудобства. Но война есть война.
   - Не стоит извинений, Смарагд Власти. Правила войны одинаковы для всех.
   - Надеюсь, что ваше пребывание здесь не слишком затянется. Как и мои переговоры с вашим Командующим.
   - Он - разумный человек, - сказал генерал.
   - На это я и рассчитываю.
   - Повелитель Армад хочет обойтись без лишних жертв.
   - То же самое устроило бы и нас.
   - Следует ли понимать ваши слова так, что Смарагд Власти выступает в качестве полномочного посла Высшей Власти?
   Плонт выдержал непродолжительную паузу.
   - Нет, генерал. Но я выступаю и не только от своего лица, но от имени многих, придерживающихся моих взглядов.
   - Если мой вопрос не покажется слишком нескромным: намерены ли вы предложить Предводителю какие-то условия? Прежде всего: условия чего?
   - Условия соглашения, приемлемого для обеих сторон.
   - Надеюсь - с учетом реального положения вещей, а также сил и возможностей каждой из сторон?
   - Только так. Я - реалист в политике.
   - Не спрашиваю о подробностях, - тут Ги Ор позволил себе улыбнуться, поскольку не наделен полномочиями принимать какие-либо решения. Однако, не нарушая своего долга, могу предупредить вас: Повелитель Армад не намерен злоупотреблять выгодами своего положения. Он отлично понимает, что есть интересы, которыми ваша сторона не захочет поступиться даже в самом крайнем случае. Говоря "ваша сторона", я в данном случае имею в виду не только вас лично и ваших единомышленников, но всю планету. И потому вы можете быть спокойны, самое малое, в одном отношении: Предводитель не считает, что Верховную Власть на Ассарте может возглавить или представлять кто-либо, не принадлежащий к искони правящим на этой планете фамилиям.
   Великому донку почти удалось скрыть вздох облегчения.
   - В таком случае - не вижу сил, какие могли бы помешать нам договориться. Это меня безмерно радует, генерал. Благодарю вас.
   И Великий донк встал.
   - Сейчас я буду вынужден покинуть вас. Но мне было бы крайне неприятно, если бы вы, генерал, во время моего отсутствия чувствовали себя здесь пленником. Поэтому спешу сообщить: у вас остается полная свобода передвижения - здесь, внутри Жилища. Разумеется, - донк слегка развел руками, как бы извиняясь за неприятную необходимость, - вас будут сопровождать мои люди. Лишь для того, чтобы в случае надобности защитить вас: этого бы не было, находись мы в моем дворце. Но тут, вы сами понимаете...
   - О, прошу вас не расстраиваться из-за таких мелочей. Если я и воспользуюсь вашим более чем любезным позволением, то лишь в минимальной степени.
   - И все же умоляю вас отнестись к собственному благополучию как можно более серьезно.
   "Потому, что от него будет зависеть и мое собственное", - следовало бы продолжить. Но Плонт не стал произносить лишних слов: знал, что генерал и так все прекрасно понимает.
   - Заверяю вас, Великий донк, что к своей жизни я отношусь достаточно пристрастно и не рискую ею без надобности.
   - Вы меня успокоили. Теперь я могу на время покинуть вас.
   Генерал встал. Оба вновь обменялись приветствиями. Но на этот раз взгляды их не звенели.
   Затем Плонт с телохранителями вышел. Но генералу не суждено было остаться в одиночестве: место исчезнувших тотчас же заняло уже не двое, а четверо других, во главе с доверенным.
   Ги Ор вновь уселся, вытянул ноги, откинулся на спинку и в такой позе пробыл не менее получаса. Он даже смежил веки, так что могло показаться, что генерал дремлет.
   Потом внезапно встрепенулся. Встал.
   - Пойдемте прогуляемся по коридорам, - сказал он доверенному тоном не просьбы, но распоряжения.
   - Я не уверен...
   - Это - с позволения Великого донка.
   - Так точно, я знаю. Но это не в интересах безопасности... Да и вообще - зачем? Я мог бы удовлетворить ваше любопытство, не выходя из комнаты.
   - Это потом. Я просто не привык сидеть так долго без движения. Или, если вам нужен какой-то повод - я намерен присмотреть себе номер в этой гостинице - на случай, если когда-нибудь придется стать в ней на постой. Он усмехнулся. - Хорошо. Если говорить серьезно - мне приходилось слышать о Сокровищнице Властелинов. Я имею в виду, конечно, то, что доступно обозрению гостей. Я ведь здесь гость?
   - Разумеется, но... там сильная охрана.
   - Ну и что? Я ведь не собираюсь похищать реликвии - или затевать с кем-то драку. Просто хочу воспользоваться случаем. Когда еще такой представится?
   Доверенный пожал плечами:
   - Ну, если... Простите, как принято к вам обращаться?
   - Называйте меня "Ваша Победность".
   - Если Вашей Победности так угодно...
   И скомандовал охране:
   - За нами по расположению шагом марш!
   Выйдя в коридор, поинтересовался:
   - Направо, налево? В Сокровищницу Властелинов отсюда ведет несколько путей: одни - короче, зато другие - удобней...
   Генерал чуть подумал.
   - Мы пришли справа, не так ли? В таком случае - налево. Или, еще лучше: туда, где будет попадаться меньше народу. Коридоры тут слишком узки.
   - Совершенно разумно, Ваша Победность. В таком случае - сейчас налево, и на первом же пересечении - направо и вверх.
   - Готов следовать за вами.
   Трое охранников шумно сопели сзади.
   - Итак, Великий донк...
   - Итак, Предводитель...
   - Кажется, никаких разногласий между нами не осталось?
   - Полагаю, что нет, Предводитель. В конце концов, ваши условия меня вполне устраивают.
   - А ваши - меня. Но вы уверены в том, что, если я гарантирую свободный проезд, - все донки в самом скором времени покинут Жилище Власти вместе со всеми своими людьми?
   - Я не сказал "все", если быть точным. Но смело могу поручиться за большинство.
   - Не могли бы вы выразить это языком цифр?
   - Допустим, девяносто процентов - по числу донков. А если исходить из количества воинов - то и все девяносто пять.
   - Прекрасно. Большего и не требуется.
   Предводитель и на самом деле был очень доволен. Но все же, чтобы закрепить достигнутое, намеревался выполнить и вторую часть своего замысла.
   - Великий донк, - сказал он после краткой паузы, когда казалось уже, что пришла пора прощаться. - Для того, чтобы вам стали предельно ясны мои замыслы в отношении будущего правопорядка на вашей планете, я хотел бы представить вас человеку, в котором вижу будущего Властелина Ассарта. Но поскольку он пребывает еще в младенческом возрасте и потому не сможет высказать вам слова благодарности - я надеюсь, что от его имени это сделает его мать.
   Донк Намир помедлил чуть более секунды:
   - С удовольствием встречусь с людьми, о которых вы говорите, осторожно ответил он затем. И, еще чуть помедлив, добавил: - Я понимаю, Предводитель, о ком вы говорите. Она что - на самом деле красива?
   - Я плохой судья в этих вопросах. Но считают, что - да.
   - Это, так сказать, вроде подарка фирмы за дорогую покупку? Жду с нетерпением!
   Великий донк Плонтский был приятно удивлен. Чтобы не сказать более. Во всяком случае, он склонился перед дамой со всем почтением и головной убор свой (на этот раз не старинную церемониальную шляпу, но всего лишь военную каскетку, полностью соответствовавшую его маскировочному комбинезону) снял и плавно отвел в сторону, как и полагалось, а после неуловимо краткой паузы и преклонил колено - не коснувшись, впрочем, пола. Быть может, причиной послужило то, что пол был грязноват.
   Да и вся обстановка, в которой помещалась теперь бывшая любовница Властелина, ныне же - Мать Наследника, могла показаться сколько-нибудь приемлемой только, если сравнивать ее с казарменным убранством остальных помещений в обширном подвале: сюда притащили кое-какую уцелевшую в соседних развалинах мебель, включая даже клав-арфу, которая только зря занимала место, поскольку играть на ней Леза никогда не училась. Кое-что кровать, например, а также большое трехстворчатое зеркало - было взято даже не с улицы (стекло плохо сохраняется, когда рушатся стены), а реквизировано у населения в уцелевших домах. Однако для Плонта, с детства понимавшего толк в убранстве, все это подходило бы, в лучшем случае, средней руки мещанке (какой Леза в прошлом и была), но никак не Матери Наследника; Плонт же всем своим поведением показывал, что безоговорочно признал женщину именно в таком качестве.
   Может быть, конечно, то был всего лишь политический расчет. Да ничего иного и быть не могло, пока Плонт ее не увидел. Но он увидел. И сразу же политический расчет если и не отступил на задний план, то во всяком случае сравнялся весом с удовольствием чисто эстетическим, какое неожиданно испытал Великий донк при первом же взгляде на Лезу.
   И дело было, разумеется, не в том, что ее, после крутого приказа Охранителя, успели приодеть, снабдили также и всяческой косметикой, пусть и не высших сортов (за счет все той же реквизиции). Обстановка, костюм Матери Наследника и макияж были, по мнению Плонта, просто убогими, не говоря уже о почти полном отсутствии драгоценностей (солдаты и их реквизировали, но как-то так получилось, что не донесли до места). Нет, все это не могло произвести на человека из высших (и богатых) кругов никакого впечатления - и не произвело. Так что вовсе не эти мелочи сыграли роль.
   Дело заключалось в той внутренней перемене, которая, неожиданно для самой Лезы, произошла в ней после того, как Охранитель позволил ей, и даже не позволил, а заставил ее вдруг увидеть себя иным образом, в совершенно новом качестве. Слова Повелителя Армад послужили запалом; заряд сработал, плотина, все это время незримо существовавшая в ней, рухнула - и накопленное чувство хлынуло наружу.
   А копилось оно, помимо желаний и ощущений самой женщины, уже достаточно давно. С того самого времени, когда она впервые предстала перед Изаром и была им признана и принята. Нельзя долгое время находиться рядом с властью, быть близким ей и плотью, и духом - и не впитать этого, не заразиться, если угодно, этим ощущением могущества. А когда эта копившаяся где-то в подсознании женщины субстанция начала, скажем условно, из газообразного состояния переходить в жидкость, которая тут же и кристаллизовалась, превращаясь в вещество небывало устойчивое, которое можно было бы исторгнуть из организма разве что при помощи хирургического ножа, а скорее - топора, - тогда она уже окончательно превратилась в существо, способное на великую Власть, хотя сама тогда еще этой перемены в себе не сознавала.
   Это ощущение было заперто в ней воспитанным с детства осознанием "своего места" и ею самою лелеемым представлением о своей ничтожности рядом с самим Властелином; и еще прочнее замкнулось, пока ее увозили, привозили, прятали, тащили, насиловали... Великая воля, уже жившая в ней, всеми событиями внешней жизни все сжималась и сжималась. И, может быть, задохнулась бы совершенно, если бы не родился ребенок. Потому что и он ведь был великим по происхождению и стал как бы мостиком между нею - и Величием. При нем ее ощущение не только причастности к Власти, но и своей неотъемлемости от этой Власти сформировалось окончательно. Воля, стиснутая до предела, нашла убежище: в нише, какую образовал ребенок, Наследник, она была уже недоступна для каких угодно воздействий. Но печать, закрывавшая выход, еще существовала, хотя на деле все размывалась изнутри; слов Охранителя оказалось достаточно, чтобы преграда рухнула, печать отлетела и Леза превратилась в человека, пропитанного духом Власти и излучающего зримый свет этой Власти - сперва робкий, но все усиливающийся.
   Людям, находившимся рядом с нею, это еще не стало ясным; они не понимали, что ныне относились к ней иначе, чем совсем недавно, не потому, что так приказал Охранитель, но вследствие того, что относиться к ней по-другому было теперь просто нельзя. Они ощутили величие, еще не научившись видеть его.
   А Плонт увидел.
   Конечно, он - опытный политик - постарался никак не позволить Охранителю заметить и оценить впечатление, какое Леза произвела на Великого донка. Однако в ритуальные движения и жесты, необходимые для приветствия, вложил всю ту искренность, какая вообще-то не была ему свойственна, но сейчас проявилась. Впрочем, заметить это могли бы лишь искушенные в политической и придворной жизни люди.
   Охранитель же не воспринял. И понял все, сделанное и произнесенное Плонтом, всего лишь как желание донка подыграть ему и тем еще более укрепить установившиеся между ними за время беседы отношения.
   - Если вам угодно, Великий донк, - проговорил он, завершив церемонию взаимного представления, - оставайтесь, я уверен, что ваше общество несколько скрасит Матери Наследника ту скуку, какая неизбежна в нынешних обстоятельствах. Меня вы найдете на месте нашей беседы, и мои люди обеспечат полную безопасность возвращения к месту вашего пребывания.
   - С удовольствием, - ответил Плонт.
   После чего оба раскланялись, и Охранитель удалился. У него и в самом деле было еще немало дел. Попутно он приказал старшему капралу выйти и охранять ведшую к Матери Наследника дверь снаружи - как оно и полагалось.
   Теперь предстояло, показав косточку, еще подразнить пса. Но это было уж и вовсе легкой задачей.
   И в самом деле: Великий донк Плонтский предстал перед Предводителем Армад уже через четверть часа.
   - Вы удовлетворены встречей, Великий донк?
   - О, вполне, Предводитель. Но в этой связи хотелось бы высказать вам одно мое соображение.
   - В таком случае, изложите его.
   - Оно, так сказать, интимного свойства. Хотя правильнее будет сказать семейного.
   - Вы считаете, что оно может меня касаться?
   - Видите ли, Предводитель, я уже довольно долго вдовец.
   - Примите мои искренние сочувствия.
   - Благодарю вас. Но ведь и мать Наследника, если не ошибаюсь, официально ни с кем не связана узами брака?
   - Ну и... Постойте. Ах, вы имеете в виду...
   - Почему бы и нет? Я не вижу никаких препятствий. Одни лишь выгоды. Для нее, для меня, Наследника, Ассарта... и прежде всего - для вас, разумеется!
   - Гм. Гм... А ведь и в самом деле - остроумный ход.
   - Я рад, Предводитель, что моя идея вам нравится.
   - Да, но... Ах, дьявол...
   - В чем дело? Вы увидели какие-то препятствия?
   - Н-ну... Не препятствие, нет, но некоторое неудобство. Видите ли, я обещал ее руку достойному человеку...
   - Надеюсь, не более достойному, чем я?
   - Это генерал Ги Ор. Мой командующий войсками.
   - Да, я понимаю, - согласился Великий Донк после паузы. - Сейчас он вам будет просто необходим - даже при полном содействии с моей стороны. Но ведь... после вашей победы в нем уже не будет такой потребности? К тому же, как вам, наверное, известно, победоносные генералы после войны становятся крайне опасными. Они начинают слишком переоценивать свою личность, да еще и народ их любит...
   - М-м?
   - Я имею в виду, Предводитель, что нет никакой необходимости объявлять все заранее, вам не кажется?
   - Нет. Разумеется, нет. Знаете, Великий донк, - я скорее всего согласился бы на ваше предложение - если бы... если бы не мое слово. Я привык выполнять данные обещания.
   - Какое это имеет значение?
   - Политика важнее, хотите вы сказать?
   - Разве вы думаете иначе?
   - Нет, но все же... Знаете что? Я, пожалуй, еще подумаю. И не исключено, что соглашусь с вашим предложением. Однако еще лучше будет окончательно решить вопрос после нашей победы.
   - Вполне разумное суждение, - ответил донк перед тем, как раскланяться и удалиться.
   - Это не продлится чрезмерно. Кстати, если говорить о генерале, Великий донк, - проговорил Охранитель вслед Плонту, - то пусть он вас не волнует. Как только он сыграет свою роль, им займутся профессионалы. Их у меня, уверяю вас, достаточно.
   - В этом я не сомневаюсь. И заранее благодарю вас.
   На этом они и расстались.
   Великий донк Плонтский был слишком опытным политиком, чтобы не понять, чего в действительности хотел Предводитель. Кроме того, он с детства помнил, что не следует откладывать на завтра то, что можно получить сегодня.
   Донк Намир знал, что в его распоряжении имеется полчаса, при крайней надобности - никак не более часа: запоздание могло грозить нежелательными последствиями - главным образом в Жилище Власти, но и здесь тоже. Тут, в гнезде если уже и не совсем врагов, то, во всяком случае, еще и не вполне друзей, он никак не мог чувствовать себя совершенно уверенным. И поэтому сразу же перешел к делу.
   Вместо того, чтобы сразу же присоединиться к ожидавшей его во дворе группе, Великий донк вновь направился к Лезе для серьезного разговора. Он уповал на то, что Охранитель не располагает необходимой для прослушивания аппаратурой. То не были беспочвенные надежды: многоопытный человек, он уже успел составить достаточно близкое к истине представление о техническом уровне собранного на развалинах войска.
   - Великая Мать, - сказал он тоном, в котором почтительность слышалась рядом с непреклонной волей. - Прошу поверить: отныне я всей душой и всем телом предан вам и Наследнику, чьи права безоговорочно признаю. Хотите ли вы, чтобы он занял свое место на вершине Власти в самое ближайшее время?
   Она не удивилась; напротив, сказанное восприняла как должное. И ответила лишь:
   - Предводитель Армад обещал мне это.
   - Предводитель Армад, - сказал Плонт (негромко, раздельно, доверительно), - разумеется, заслуживает всяческого уважения. Однако не следует забывать и того, что он - не ассарит, он пришелец, преследующий свои собственные интересы, нам не известные и, возможно, даже непостижимые. Поэтому в определенное мгновение он может решить, что поддерживать вас далее ему не следует, просто больше не нужно. Не кажется ли вам, что находиться в полной зависимости от него - слишком опасно? Вы ведь - не военная сила, для штурма стен вы ему не нужны. А вот для вас, а еще более - для Наследника пребывать в зоне возможных военных действий было бы непростительным легкомыслием.
   - У меня сейчас просто нет иного выхода, донк Плонт.
   Он не обиделся на то, что она опустила слово "Великий": только так и следовало говорить стоящему выше - если только это не был формальный разговор при публике. И продолжал развивать свои мысли:
   - Кроме того, не кажется ли вам, что Властелин должен с самых первых дней своего существования видеть вокруг себя соответствующую его положению обстановку и ощущать то отношение к себе, какого он заслуживает по своему положению?
   Она вздохнула, как бы досадуя на его непонятливость:
   - Я ведь уже объяснила вам...
   Плонт не нарушил этикета, не стал прерывать ее; он лишь поднял брови но так выразительно, что она не стала договаривать сама. И тогда он сказал:
   - Выход есть, Великая Мать.
   Настала ее очередь поднять брови.
   - В таком случае объясните, донк.
   - Есть место, где и Наследник, и вы будете находиться в совершенной безопасности - и в такой обстановке, какой достойны.
   - Кажется, я догадываюсь, - произнесла она совершенно спокойно.
   - Нимало не сомневаюсь в этом.