Мильтон Джон. Потерянный рай

   И бесполезный, не струился вниз
   И Землю тучную не озарял;
   Лишь прикасаясь к ней, бесплодный луч
   Приобретает силу; и вдобавок
   Светила эти служат не Земле,
   Но Человеку — жителю её.
   Объём небес огромный да гласит
   О славе Господа, что созидал
   Пространно так, чья протянулась вервь
   Столь далеко, чтоб Человек не счёл
   Все Мироздание своим жилищем,
   И — обитатель крохотной частицы
   Вселенной уловил бы, что собой
   Просторов не заполнит мировых,
   Чьё назначенье знает лишь Господь.
   Его всесилье — в быстроте познай
   Кругов несметных этих; веществу
   Он скорость молнийную сообщил,
   Почти духовную. Не мыслишь ты,
   Что не проворен я, с утра успев
   От Божьего Чертога прилететь
   В Эдем ещё до полдня, пересёк
   Пространство, для которого нельзя
   Обозначений численных найти.
   Я так сужу, вращенье допустив
   Небес, дабы ничтожность уяснить
   Причин, что наклоняют разум твой
   К сомненьям; но не стану утверждать
   Действительность— вращенья самого,
   Хоть явью кажется оно тебе -
   Земному наблюдателю. Творец
   От человека скрыл Свои пути
   И небо от Земли Он отдалил,
   Дабы самонадеянность людей
   В предметах высочайших, для ума
   Людского недоступных, потерялась
   И не выгадывала б ничего.
   Что, если Солнце в центре мировом
   Находится, а сонмы прочих звёзд,
   Двум силам притяженья подчиняясь,-
   От Солнца исходящей и от них
   Самих, — окрест него, за кругом круг
   Описывают? Их неровный бег
   Являют нам наглядно шесть планет;
   То книзу движутся они, то вверх,
   Скрываются, плывут вперёд, назад
   И останавливаются порой.
   Что, ежели седьмою в их ряду
   Планетой состоит Земля? На вид
   Недвижная, троякое она
   Движенье, незаметно для себя,
   Свершает? Или это припиши
   Ты некоторым сферам, в небесах
   Вращающимся противоположно,
   Пересекая вкось пути свои;
   Иль Солнце от его труда избавь
   И это суточное колесо,
   Надзвёздный и незримый ходкий ромб,
   Возможно — движитель ночей и дней,
   В его вращении останови.
   Во всех догадках этих — нет нужды,
   Коль движется Земля навстречу дню,
   Катясь к Востоку, и вступает в ночь
   Противоставшей Солнцу полусферой,
   Когда другая — в озаренье дня.
   Что, если сквозь прозрачный воздух льёт
   Луне — Земля свой отражённый блеск
   И светится дневной звездою там,
   Как по ночам Луна сияет здесь,
   Взаимно услужая? На Луне,
   Возможно, есть материки, поля
   И обитатели; на ней видны
   Неправильные пятна, облакам
   Подобные; из облаков дожди,
   Быть может, падают, производя
   В размягшей почве разные плоды
   Кому-нибудь на пищу. Может быть,
   Ты обнаружишь в глубине пространств
   Иные солнца, в окруженье лун,
   Мужские посылающих лучи
   И женские; великие два пола
   Одушевляют мировой простор,
   И не исключено, что населяют
   Создания живые все миры.
   То, что в Природе столь большой объём
   Безжизненен, пустынен, одинок
   И у него другой задачи нет,
   Как только от громадных этих сфер
   Безлюдных искры света уделять
   Далёкой, обитаемой Земле,
   Которая обратно, в свой черёд,
   Им посылает обретённый свет,-
   Подобная гипотеза весьма
   Гадательна. Но так или не так,
   Устроен мир; и Солнце ли царит
   На небе, над Землёю восходя,
   Восходит ли над Солнцем шар земной;
   Вступает ли на пламенный свой путь
   С Востока Солнце иль Земля неслышно
   И медленно от Запада скользит
   И, почивая на своей оси,
   Тебя уносит плавно, заодно
   Со всею атмосферой, — не томись
   В разгадыванье сокровенных тайн,
   Их Богу предоставь; Ему служи
   Благоговейно; да изволит Он
   Своими тварями располагать
   По месту пребыванья их. Вкушай
   Блаженство, уделённое Творцом,
   Эдемом наслаждайся и женой
   Твоей прекрасной. Слишком далеки
   Просторы неба, дабы ведал ты,
   Что там свершается. Итак, пребудь
   Смиренномудрым: думай о себе,
   О бытии своём; оставь мечты
   Несбыточные о других мирах,
   О тех, кто там живёт, о их судьбе
   И совершенстве. Удовлетворись
   Дозволенным познаньем о Земле
   И даже о высоких Небесах,
   Которое тебе сообщено!"
   В сомненьях просветлись, Адам сказал:
   "— Небесный чистый Разум, ясный Дух!
   Ты в полной мере удовлетворил
   Меня, освободил от смутных дум
   И указал дорогу бытия
   Легчайшую, мне преподав урок
   Смиренья, научил не отравлять
   Тревожным суемудрием — услад
   Блаженной жизни, от которой Бог
   Заботы и волненья удалил,
   Им повелев не приближаться к нам,
   Доколе сами их не привлечём
   Мечтаньями пустыми и тщетой
   Излишних знаний. Суетная мысль,
   Неукрощённое воображенье
   К заносчивости склонны, и тогда
   Плутают в лабиринте, без конца,
   Пока их некто не остережёт,
   И опыт жизненный не вразумит,
   Что мудрость вовсе не заключена
   В глубоком понимании вещей
   Туманных, отвлечённых и от нас
   Далёких, но в познании того,
   Что повседневно видим пред собой,
   Все остальное — суета суёт,
   Дым, сумасбродство дерзкое; от них
   Невежество родится, темнота,
   Незрелость рассуждений о делах
   Наиближайших, важных и туман
   Блужданий безысходных. Низойдем
   С высот, в скромнейший пустимся полет
   И о предметах будем говорить
   Подручных. Может статься, обращусь
   К тебе с вопросами; на них ты дашь,
   Коль не сочтёшь излишними, ответ
   С терпеньем, — я надеюсь, — добротой
   И снисхожденьем, свойственным тебе!
   О том, что до меня произошло,
   Поведал ты, и, в свой черёд, внемли
   Рассказу моему; возможно, он
   Тебе безвестен. День ещё велик.
   Ты видишь, — я хитрю, чтоб задержать
   Твоё отбытье повестью моей,
   Что надо было бы нелепым счесть,
   Когда б рассказом я не полагал
   Ответы вызвать снова. Близ тебя,
   Сдаётся, — я на Небе, и слова
   Твои мне слаще пальмовых плодов,
   Когда мы жаждем, завершив труды,
   И алчем; сладостны они на вкус,
   Но приедаются. Твоя же речь
   Божественной питает благодатью,
   Не пресыщая душу никогда".
   И с кротостью небесной Рафаил
   Ответил: "— Сладкогласья и твои
   Уста не лишены; красноречив
   И твой язык, о Праотец людей!
   Тебя Всевышний щедро одарил
   Духовно и телесно, ибо ты
   Прекрасное подобие Творца.
   Безмолвствуешь ли ты иль говоришь,
   Движенья и слова твои полны
   Благопристойности и красоты.
   На Небе — сослужителя земного
   В тебе мы видим и в твою судьбу
   Вникаем, ибо зрим, сколь Бог почтил
   Тебя, на Человеке утвердив
   Свою равновеликую любовь.
   Итак, рассказывай. Я в День Шестой
   Как раз отсутствовал; мне довелось
   Квадратный, целокупный легион
   Сопровождать в нелёгкий, мрачный путь
   К вратам Геенны и (таков приказ)
   Охранные установить посты,
   Чтоб ни один лазутчик или враг
   Не выручился, чтоб творящий Бог,
   Помехой дерзновенной раздражён,
   Творенье с разрушеньем не смешал,
   Конечно, Божьей воле вопреки,
   Они бы не решились на побег,
   Но Бог послал нас как Владычный Царь
   Самодержавный, приучая нас
   Немедленно приказы выполнять.
   Мы запертыми страшные врата
   И крепко заграждёнными нашли,
   Услышали, ещё издалека,
   За ними шум — не хоровой распев,
   Не развесёлый пляс, но вопли мук
   И яростного бешенства рычанье.
   С великой радостью вернулись мы
   В Обитель Света, как приказ гласил,
   До вечера Субботнего. Но жду
   Твоих речей, дабы внимать с отрадой
   Не меньшею, чем ты моим внимал!"
   Богоподобной Силе Пращур наш
   Ответил: "— Человеку мудрено
   Поведать о начале бытия
   Людского. Кто же помнит о своём
   Возникновенье? Но желая длить
   С тобой беседу, я рассказ начну.
   Сперва, как бы очнувшись ото сна
   Глубокого, простёртым на траве
   И на цветах себя я осознал,
   В душистой, бальзамической росе,
   Что под влияньем солнечных лучей,
   Впивающих летучий, влажный пар,
   Просохла вскоре. Удивлённый взор
   Возвёл я, созерцая небосвод
   Обширный, а затем, как бы стремясь
   К нему, наитьем внутренним влеком,
   Встал на ноги и увидал вокруг
   Холмы, долины, сень тенистых рощ,
   Поляны солнечные и ручьёв
   Рокочущих теченье; и везде
   Живые твари двигались, брели,
   Порхали; птицы пели средь ветвей.
   Природа улыбалась. Благовоньем
   И счастьем сердце полнилось моё.
   Потом себя исследовать я стал,
   За членом — член; то я бежал, то шёл,
   И гибкие повиновались мне
   Все части тела. Кто же я таков,
   Откуда взялся? — этого не знал.
   Пытаюсь молвить — и заговорил;
   Всему, что пред глазами, мой язык
   Послушный нарекает имена.
   "— Ты, Солнце! — я вскричал.-
   Прекрасный свет!
   Ты, ярко освещённая Земля,
   Цветущая и радостная! Вы,
   Холмы и долы, реки и леса!
   Вы, дивные, живые существа,
   Движеньем одарённые! Молю,
   Скажите, если видеть довелось,
   Как я возник и очутился здесь?
   Не сам собою — значит, сотворён
   Создателем великим, всемогущим
   И благостным. Скажите — как Творца
   Познать и благодарно восхвалить
   Того, кто дал мне жизнь, движенья дар
   И счастье, ощущаемое мной,
   Безмерно большее, чем я могу
   Уразуметь и выразить в словах!"
   Взывая так, от места, где вдохнул
   Впервые воздух, где впервые блеск
   Пленительный в мои глаза проник,
   Я уходил неведомо куда.
   Ответа не было. В тени присел
   Я на бугор дерновый, весь в цветах,
   И призадумался, и сладкий сон
   Сморил меня впервые. Нежный гнёт
   Мои все чувства дремные сковал,
   Их не тревожа. Мнилось, что опять
   Я в состоянье прежнее вернусь,
   В небытие, что обращусь в ничто.
   Вдруг сонное Виденье подступило
   Ко мне, остановившись в головах,
   Своим присутствием едва внушив,
   Что я ещё живу и существую.
   И дивноликий Некто возгласил,
   Приблизившись: "— Твоя обитель ждёт,
   Адам, тебя. Встань, первый Человек,
   Встань, Праотец бесчисленных людей!
   Меня ты звал — Я здесь, дабы ввести
   Тебя в жильё твоё, в блаженный сад!"
   Сказал, и, за руку меня подняв,
   Над водами и долами, стопой
   Не прикасаясь к почве, заскользил
   По воздуху, и наконец, возвёл
   На верх горы лесистой, что была
   Обширным плоскогорием округлым
   Увенчана, со множеством дерев
   Роскошных, меж которыми вились
   Тропинки и манили тенью кущи.
   Все виденное мною до сих пор
   Уже не столь прекрасным я почёл,
   С чудесной этой местностью сравнив.
   Деревья были все отягчены
   Плодами дивными; они мой взор
   Прельщали и желание вкусить
   Внушали алчное. Но в этот миг
   Проснулся я, увидев наяву
   Мой воплощённый сон. Скитаться вновь
   Я стал бы наугад, но меж стволов
   Явился Тот, кто ввёл меня сюда:
   Воистину явилось Божество!
   В благоговейной радости и страхе
   Покорно я припал к Его стопам.
   Подняв меня, Он кротко произнёс:
   "— Я Тот, кого ты ищешь; Я — Творец
   Всего, что видишь ты вверху, внизу
   И вкруг себя. Прекрасный этот Рай
   Дарю тебе, своим его считай,
   Храни, возделывай, и от плодов
   Любого древа, что растёт в саду,
   Ты невозбранно, с лёгкою душой,
   Вкушай, неурожая не боясь.
   Но Древа, чьё воздействие даёт
   Познание Добра и Зла, — не тронь!
   Как послушанья твоего залог
   И верности велениям Моим,
   Я посредине сада поместил
   Его, близ Древа Жизни. Берегись
   Плода Познанья! Берегись дурных
   Последствий горьких! Помни: если ты
   Вкусишь, единый преступив запрет
   И согрешив, то с этого же дня
   Неумолимо должен умереть.
   Ты смертным будешь, навсегда лишась
   Блаженства, и отсюда в мир забот
   И скорби изгнан!" Грозно Он изрёк
   Запрет, что до сих пор звучит в ушах
   Так страшно, хоть его не преступать
   Иль преступить — зависит от меня.
   Но вскоре прояснился дивный лик,
   И Некто милостиво продолжал:
   "— Не только сад — всю Землю я тебе
   Дарую и потомству твоему.
   Владейте, как хозяева, Землёй
   И всякой тварью, что живёт на ней,
   В морях и в небе: зверем, рыбой, птицей.
   Во знаменье сего, гляди, Адам!
   Вот птица всякая и всякий зверь
   По их породам, созванные Мной,
   Дабы ты имя каждому нарёк,
   Они же — подданство тебе своё
   С покорностью смиренной изъявят.
   О рыбах точно так же разумей;
   Они покинуть водяной приют
   И влажную стихию заменить,
   Равно как воздухом земным дышать,
   Не могут!" И пока Он изрекал,
   Попарно твари близились ко мне;
   Животные, колена преклонив,
   Ласкались, птицы же — снижая лет.
   По мере приближенья имена
   Я им давал и постигал их свойства,
   Внезапно Всемогущим вразумлён.
   Но между этих тварей не нашёл
   Той, чьё отсутствие меня весьма
   Тревожило, и я тогда дерзнул
   Небесное Виденье вопросить:
   "— Как назову Тебя? Ты выше всех
   Творений этих, выше Человека
   И наисовершеннейших существ,
   Любые превышая имена!
   Какое обожание воздам
   Тебе, Кто создал мир и столько благ,
   Мне уделённых щедрою рукой
   Для процветанья моего, Тобой
   Приуготованного? Но нигде
   Не вижу — с кем блаженство разделю!
   Возможно ль обособленно вкушать
   Отраду, наслаждаться одному
   Дарами всеми и счастливым быть?"
   Так дерзко вопрошал я. Светлый Дух
   С улыбкой, от которой он ясней,
   Казалось, просветлел, в ответ сказал:
   "— Но что ты одиночеством зовёшь?
   Земля и воздух разве не полны
   Живыми тварями и ты не властен
   Призвать созданья эти, приказав
   Тебя увеселять своей игрой?
   Ты их повадки знаешь, языки;
   Есть разум и у них, воспринимать
   Способный не презренно и судить.
   Вот с ними и общайся, ими правь;
   Твоё обширно царство!" Так вещал
   Владыка Мирозданья; мнилось, Он
   Повелевал, но я Его молил
   О дозволении продолжить речь,
   С покорством надлежащим возразив:
   "— О мощь Небесная! Не оскорбись
   Моею речью! Милость, мой Творец,
   Ей окажи! Не ты ль меня назвал
   Наместником и образом Твоим,
   Поставив, по сравнению со мной,
   Намного ниже тварей остальных?
   Возможно ли общение существ
   Столь разных и какой в нем будет лад,
   Какое наслажденье? Ведь оно
   Бывает лишь взаимным, пополам
   Делясь меж тем, кто дал и кто обрёл,
   В неравенстве, когда один — силён,
   Подтянут, а другой — опущен, слаб.
   Согласие непрочно; докучат
   Они друг другу вскоре. Я ищу
   Общения, где я делить бы мог
   Духовные утехи; в этом — зверь
   Не соучастник мне; ведь жизнь мила
   Созданиям подобным, например,
   Со львицей — льву; Ты мудро сочетал
   Попарно их. Но трудно подружить
   Со зверем птицу и с пернатым рыбу,
   А с обезьяной не сойдётся бык;
   Но в равную вступить с животным связь
   Всех менее способен Человек!"
   Безгневно Всемогущий отвечал:
   "— Приятнейшей и высшей из утех,
   Как вижу Я, считаешь ты, Адам,
   Избранье друга жизни; смаковать
   Услады в одиночку, находясь
   Хотя бы в средоточии услад,
   Не хочешь ты. Но что же обо Мне
   Ты думаешь? Вполне ли Я блажен?
   Ведь Я во всей Вселенной одинок
   Извечно и не ведаю нигде
   Подобного и — менее всего -
   Мне равного. Но с кем же Я могу,
   Помимо тварей, сотворённых Мной,
   Общаться; ведь они намного ниже
   Творца, безмерно дальше отстоят,
   Чем от тебя все прочие созданья!"
   Он смолк; смиренно я промолвил вновь:
   "— Всевышний! Вечные Твои пути,
   Их высоту и глубину постичь
   Не в силах человеческая мысль.
   Ты совершенен Сам в Себе, и нет
   В Тебе изъяна. Человек не так
   Устроен; совершенствуется он
   Лишь постепенно, ищет посему
   Подобного себе; в общенье с ним
   Стремясь поддержку слабости своей,
   Участье, утешенье почерпнуть.
   Тебе не надобно преумножаться,
   Ты бесконечен и, хотя Един,
   Все числа заключаешь, но число
   Являет в человеке недочёт
   Его природы. Должен Человек
   Подобных от подобного рождать,
   Свой образ множа, в особи одной
   Несовершенный, для чего любовь
   Взаимная и нежная приязнь
   Нужны. Ты в одинокости Твоей
   Таинственной сообщество найти
   Достойней, совершённой, чем Ты Сам,
   Не можешь и общенья искони
   Не ищешь; но Ты собственную тварь
   Возвысить в силах, если б возжелал
   Общаться с нею и вступить в союз,
   Обожествив её. Мне ж не дано
   Поднять к общенью эти существа
   Склонённые и с ними разделять
   Забавы!" Так я смело говорил,
   С дозволенной свободой, что была
   Благоприятно принята, и Голос
   Божественный приветливо сказал:
   "— С приятностью тебя, до этих пор,
   Изволил Я испытывать, Адам!
   Не только тварей, названных тобой
   По именам, Я вижу, ты постиг,
   Но и себя, свободный дух явив,
   И образ Мой, скотам, лишённым речи,
   Не уделённый. Потому они
   Не годны для общения. Ты прав,
   Его отвергнув: думай так всегда.
   Я прежде твоего сужденья знал,
   Что одиноким Человеку быть
   Нехорошо; не этих Я созданий,
   Которых видишь ты, определил
   В наперсники тебе; я их привёл
   Для испытания, дабы узнать,
   Что подобающим считаешь ты.
   Но существо, которое теперь
   Я приведу, тебя обворожит;
   Оно — твой образ, истинную в нем
   Ты обретёшь опору, самого
   Себя второго, всех желаний цель
   И сердца воплощённую мечту!"
   Не то Он смолк, не то я перестал
   Воспринимать: моя земная суть
   Величием подавлена была
   Небесным; слишком силы я напряг
   В беседе выспренней и, ослеплён,
   Изнеможден безмерной высотой
   Затронутых вопросов, что едва
   Уму доступны, опустился наземь,
   Ища во сне восстановленья сил.
   Природа помогла мне, и глаза
   Мои сомкнулись; но духовный взор
   Открытым оставался и тайник
   Воображенья бодрствовал во сне.
   В оцепененье, — мнилось, — я узрел
   Себя лежащим. Лучезарный лик
   Творца, что мне являлся наяву,
   Склонился надо мной. Мой левый бок
   Всевышний отворил, извлёк ребро,
   Согретое сердечной теплотой
   И свежей кровью, что питает жизнь.
   Мгновенно плотью рана заросла
   Глубокая, всецело исцелясь.
   Он стал ребро перстами формовать,
   И вышло из Его творящих рук
   Создание, по виду — Человек,
   Но пола женского и красоты
   Столь сладостной, что всє, до сей поры
   Прекраснейшее, виденное мной,
   Померкло или воплотилось в ней,
   В её очах, обдавших сердце мне
   Отрадою, неведомой досель.
   Она одушевила целый мир
   Любовью и пленительностью нежной
   И вмиг меня покинула во тьме.
   Я, пробудись, хотел её найти
   Иль над потерей вечно слезы лить,
   Отрекшись ото всех других утех,
   И впал уже в отчаянье, но вдруг
   Её вблизи увидел наяву,
   Какой она явилась мне во сне,-
   Украшенную всем, что расточить
   Могли Земля и Небо, одарив
   Пригожестью, рождающей любовь;
   Ведомая невидимым Творцом,
   Навстречу шла; указывал ей путь
   Небесный Голос, наставленья дав
   Заранее о таинствах святых
   Супружества. Дышала волшебством
   Её походка; небеса в очах
   Сияли; благородства и любви
   Движенье было каждое полно.
   Я не сдержал восторга и вскричал:
   "— Мои мечты превысил дивный дар.
   Сдержал Ты слово, милостивый, щедрый
   Творец, Податель благ и совершенств!
   Но это лучший изо всех даров,
   Что ты не поскупился мне вручить,
   Кость от моих костей, от плоти плоть.
   Себя в ней вижу; имя ей — жена,
   От мужа взятая; вот почему
   Он мать свою забудет и отца,
   Прилепится к жене, и станут оба
   Единой плотью, сердцем и душой!"
   Она вняла, и хоть её влекла
   Десница Божья, но девичья скромность,
   Достоинства сознанье, чистота
   Невинности: все то, что надлежит
   Искательно лелеять, ублажать;
   Сокровища любви, что никому
   Иначе не даются и себя
   Не предлагают, но, наоборот,
   Лишь уклоняются, что их милей
   И вожделенней делает, — короче,
   Сама Природа, чуждая вполне
   Греховных дум, заговорила в ней
   И побудила обратиться вспять.
   Я поспешил вослед; она, склонись
   На доводы мои, постигнув долг,
   Величественно покорилась мне.
   Её, зардевшуюся, как заря,
   Повёл я в кущу брачную; влиянье
   Благоприятное дарили нам
   Все небеса и сочетанья звёзд
   Счастливые; земля и цепь холмов
   Нас поздравляли; птичий хор гремел,
   Возвеселясь; шептались ветерки
   Прохладные и нежные в лесах,
   Нас обдавали с каждым взмахом крыл
   Дыханьем пряным, свеянным с кустов
   Благоуханных, осыпая нас
   Охапками душистых роз, пока
   Ночной певун влюблённый не запел
   Венчальный гимн, взойти поторопив
   Звезду вечернюю и над холмом
   Светильник свадебный для нас возжечь.
   Я все поведал о моей судьбе,
   Довёл рассказ до высшей полноты
   Земного счастья, изо всех блаженств
   Наисладчайшего. Я, признаюсь,
   И в прочих благах радость нахожу,
   Но ими пользуюсь я или нет,-
   Особо не волнуюсь, не горю
   Алчбой неутолимой; речь идёт
   О наслаждениях, что обонянье
   Нам доставляет, зрение и вкус,-
   Цветы, плоды, растенья, щебет птиц,
   Прогулки. Но совсем иное здесь!
   Гляжу ли, прикасаюсь ли — восторг
   Меня охватывает! Здесь впервой
   Неодолимую познал я страсть
   И содроганье странное. Всегда
   Я был сильнее всех других услад
   И выше, но пред властью красоты,
   Пред этим всемогуществом я слаб.
   Ошиблась ли Природа, сохранив
   Частицу уязвимую во мне,
   Бессильную пред этим волшебством?
   Не больше ли, чем надо, извлекла
   Из бока моего, дабы жену
   С великим изобильем, не скупясь,
   Телесным совершенством одарить,
   Духовной безупречности не дав?
   Я понимаю, что, превосходя
   Меня намного внешней красотой,
   Она, по назначению Природы
   Исконному, слабей меня умом
   И ниже по способности души.
   В ней меньше лик Творца, что создал нас,
   Отображён, и вверенная нам
   Над всякой тварью власть в её чертах
   Не столь отчётлива; но каждый раз,
   Когда я приближаюсь к существу
   Её прелестному — я покорён;
   Такою безупречной предстаёт,
   И завершённой, и в сознанье прав,
   Присущих ей, такою благородной,
   Что все поступки Евы и слова
   Мне кажутся прекраснее всего
   На свете, — добродетельней, умней!
   Познанье высшее пред ней молчит
   Униженно, а мудрость, помрачась
   В беседе с ней, становится в тупик,
   Подобно глупости. Рассудок, власть
   Ей услужают, будто искони
   Она задумана, а не в конце
   Творения возникла невзначай.
   В ней, напоследок, избранный приют
   Свой обрели — величие души
   И благородство, строгим окружив
   Почтеньем, словно Ангельской охраной!"
   Нахмурясь, Ангел молвил: "— Не вини
   Природу, что исполнила свой долг;
   Заботься лучше о твоих делах,
   Не сомневаясь в мудрости; она
   С тобой пребудет, ежели ты сам
   Не отвернёшься от неё, придав
   Предметам, по сужденью твоему,
   Не слишком ценным, — непомерный вес.
   Чем восторгаешься? Чем восхищён?
   Наружностью? Она, сомненья нет,
   Прекрасна и твоих достойна ласк,
   Любви, благоговенья, нежных слов,
   Отнюдь не подчиненья. Сопоставь
   Сначала ваши качества, потом
   Оценивай. Порой всего нужней
   Нам самоуваженье, если мы
   На справедливости обоснуем
   Его и здравомыслием умерим.
   Чем лучше ты сумеешь овладеть
   Таким искусством, тем жена быстрей
   В тебе признает своего главу
   И мнимые уступят совершенства
   Достоинствам правдивым. Ей даны
   Прельщенья, чтобы нравиться тебе,
   Величье, чтобы с честью ты любил
   Подругу, от которой не укрыть
   Малейший промах твоего рассудка.
   Но если ты касание телес,
   Что служит размножению людей,
   Считаешь величайшим из блаженств,
   Подумай, ведь с тобою наравне
   Им тварь последняя наделена
   И всякий скот, и не было б оно
   Всеобщим, если б содержалось в нем
   Хоть что-нибудь, достойное восторг
   В тебе зажечь, и душу подчинить,
   И плотским вожделеньем взволновать.
   Все то, что в обществе твоей жены
   Возвышенным находишь: нежность, ум
   И человечность — полюби навек.
   Любя, ты благ, но в страсти нет любви
   Возвышенной, что изощряет мысль
   И ширит сердце, в разуме гнездясь,
   И судит здраво. Лестницей служить
   Любовь способна, по которой ты
   К любви небесной можешь вознестись,
   Не погрязая в похоти. Затем
   Нет ровни у тебя среди зверей".
   Смутясь, Адам сказал: "— Меня влечёт
   Не красота, не сладострастный дар
   Воспроизводства, разделённый мной
   Со всеми тварями (хотя сужу
   О брачном ложе несравненно выше;
   Оно благоговение родит
   Во мне таинственное). Нет, пленён
   Любезностью и прелестью живой,
   Тысячекратно, всякий день и час,
   Являющих в поступках и речах
   Моей подруги — нежную любовь
   И угожденье ласковое. В них
   Единство истое воплощено,
   Согласье мыслей и согласье чувств,
   Одна душа в различных двух телах:
   Гармония супружеской четы
   Для глаз отраднее, чем стройный гимн
   Для слуха. Но не в рабстве я, поверь!
   Тебе откроюсь: я не побеждён!
   Явленья и предметы на меня