Мильтон Джон. Потерянный рай

   Очаровательную красоту
   Жены прельстительной равно во сне
   И наяву; он, Евиной руки
   Едва коснувшись, ласково шепнул,
   Умильного дыхания нежней,
   Которым Флору обдаёт Зефир:
   "— Прекраснейшая, лучшая моя,
   Найденная! Последний, лучший дар
   Небес! Неиссякаемый родник
   Всє новых нег! Проснись! Уже рассвет
   В сверканье; освежённые поля
   Зовут. Мы тратим дивный час, когда
   Могли б следить, как нежные взошли
   Растения, как роща расцвела
   Лимонная, как мирра и тростник
   Целительный сочатся, как Природа
   Пестреет вновь, как, прилепясь к цветку,
   Пчела сосёт пахучий, сладкий сок!"
   Так он шептал; она же обняла
   Его, промолвив с ужасом в глазах:
   "— Единственно в тебе заключены
   Стремленья все мои; единый ты
   Моё блаженство, слава и покой.
   Отрадно видеть вновь твоё лицо
   И возвращенье утра! Нынче ночью
   (Подобной не знавала я досель),
   В виденье сонном, — если это сон,-
   Ни ты мне не явился, ни труды
   Вчерашние, ни замыслы работ
   Сегодняшных. Обида и тоска,
   Которых я до этой ночи злой
   Не ведала, тревожили меня;
   И мнилось: кто-то ласково шептал
   Мне на ухо; я думала сперва,
   Что это голос твой. Он говорил:
   "— Зачем ты, Ева, спишь? Царит пора
   Волшебная прохлады и молчанья,
   Лишь сладостные трели певуна
   Бессонного, ночного, в тишине,
   Любовью вдохновлённые, звучат.
   Владычит нолнолунье; мягкий свет
   Обличье призрачное придаёт
   Всему, но тщетно: этого никто
   Не видит. Недреманные глаза
   Небес отверсты; чем же любоваться,
   Как не одной тобой, они хотят,
   Природы утешеньем? Целый мир,
   Обворожённый прелестью твоей,
   Глядит не наглядится на тебя!"
   Восстала я на этот зов, но ты
   Отсутствовал; на поиски решась,
   Одна я долго разными брела
   Тропинками и очутилась вдруг
   У Древа запрещённого познанья.
   Оно прекраснее, чем наяву,
   Казалось. Я смотрела на него,
   Дивясь, и вижу: рядом с ним стоит
   Крылатый некто, жителям Небес
   Подобный, нам являвшимся не раз;
   Амврозия сочилась, как роса,
   С его кудрей; на Древо он глядел
   И говорил: "— О дивное растенье,
   Плодами отягчённое! Ужель
   Никем не будешь ты облегчено
   И не вкусят ни Бог, ни Человек
   От сладости твоей? Ужель познанье
   Столь гнусно? Кто усладу запретить
   Способен? Только Зависть. Налагай
   Запрет — кто хочет; я не отступлюсь
   От благ твоих; иначе бы зачем
   Ты здесь росло!" — Сказав, он плод сорвал
   Бесстрашно и вкусил. От наглых слов
   И наглого поступка обмерла
   В испуге я, но он вскричал: "— О плод
   Волшебный, сладостный сам по себе,
   Но сорванный, запрету вопреки,
   Вдвойне сладчайший! Возбранённый здесь,
   Ты, верно, предназначен для богов,
   Но мог бы и людей обожествить.
   А почему богами им не стать?
   Чем благо уделяется щедрей,
   Тем больше множится. Не бедняком
   Дающий будет, но себе хвалу
   Стяжает вящую. Так подойди,
   Сияющее ангельской красой
   Блаженное созданье! Причастись
   И ты со мной! Счастливая теперь,
   Ты можешь быть счастливей во сто крат,
   Хоть не прибавишь новых совершенств,
   Вкуси! В кругу богов — богиней стань,
   Землёй не скованная, воспари,
   Нам уподобясь, взвейся в Небеса,
   Которых ты достойна, и взгляни
   На жизнь божеств, — ты так же заживёшь!"
   Сказав, он подступил и часть плода
   К моим устам приблизил. Аромат
   Такое вожделение разжёг
   Во мне, что я бороться не могла
   И соблазнилась. Тотчас к облакам
   Взлетели мы; простёрлась подо мной
   Поверхность необъятная Земли, -
   Являя величавый ряд картин
   Разнообразных. Диву я далась,
   Витая на подобной высоте.
   Вдруг спутник мой пропал, и я, стремглав
   Сорвавшись, погрузилась в забытьё.
   Как рада я очнуться и сознать,
   Что это было только сном!.." В ответ
   На повесть Евы о минувшей ночи
   Промолвил опечаленный Адам:
   "— О половина лучшая моя,
   Подобье лучшее! С тобой делю
   Смятение. Боюсь, что странный сон
   От злой причины. Но откуда зло?
   Ты непорочной создана; в тебе
   Его не может быть. Но знай, у нас
   Гнездится в душах много низших сил,
   Подвластных Разуму; за ним, в ряду,
   Воображенье следует; оно,
   Приемля впечатления о внешних
   Предметах, от пяти бессонных чувств,
   Из восприятий образы творит
   Воздушные; связует Разум их
   И разделяет. Все, что мы вольны
   Отвергнуть в мыслях или утвердить,
   Что знаньем и сужденьем мы зовём,-
   Отсюда возникает. Но когда
   Природа спит и Разум на покой
   В укромный удаляется тайник,
   Воображенье бодрствует, стремясь,
   Пока он отлучился, подражать
   Ему; однако, образы связав
   Без толку, представленья создаёт
   Нелепые, тем паче, — в сновиденьях,
   И путает событья и слова
   Давно минувших и недавних дней.
   Сдаётся мне, что на вчерашний наш
   Вечерний разговор твой сон похож,
   Но с прибавленьем странным. Не грусти!
   Порой в сознанье Бога и людей
   Зло проникает, но уходит прочь,
   Отвергнутое, не чиня вреда,
   Не запятнав, и это подаёт
   Надежду мне, что страшного проступка,
   Так испугавшего тебя во сне,
   Ты наяву вовек не повторишь.
   Не огорчайся же, не омрачай
   Свой взор, что безмятежнее всегда
   И радостней, чем утренней зари
   Улыбка первая! Пойдём к трудам
   Приятным нашим, — в рощах, у ручьёв
   Среди цветов, струящих аромат
   Из чашечек открытых, где всю ночь
   Они его копили для тебя!"
   Адам утешил милую супругу,
   Но две слезинки на её глазах
   В молчанье проступили, и она
   Отёрлась волосами; капли две
   Другие, драгоценные, вот-вот
   Прольются из хрустальных родников,
   Но поцелуем осушил Адам
   Раскаянья прелестные следы
   И полусознанной, благочестивой
   Боязни пред грехом, грозившим ей.
   Все прояснилось, и пора в поля
   Супругам; но сперва, покинув сень,
   Наружу выйдя, на дневной простор,
   Где Солнце выкатилось в этот миг
   Над краем океана и, лучи
   Росистые полого протянув,
   С Востока озарило весь Эдем
   И Рай счастливый, — здесь они, склонясь
   Благоговейно, с искренней любовью,
   Молитву утреннюю вознесли,
   Творимую усердно, день за днём,
   Всегда на разный лад. Неистощимы
   Высказыванья их высоких чувств,
   Святой восторг внушает им слова
   Все новые, достойные хвалу
   Создателю и в песнях и в речах
   Воздать, без подготовки; их уста
   Вещали складно прозу и стихи
   Столь сладкогласные, что звуки арф
   И лютен не могли бы им придать
   Гармонии. Они молились так:
   "— Вот славные творения Твои,
   Отец Добра всемощный, мирозданье
   Воздвигший дивно. Так насколько ж Сам
   Неизречённый дивен, чей Престол
   Над всеми Небесами вознесён!
   Невидимый, Ты слабо различим
   В созданиях малейших, но и в них
   Твоя неограниченная власть
   И благость явлены. Нет, лучше вы,
   О Дети Света, — Ангелы, о Нем
   Поведайте! Творца дано вам зреть
   Воочию и хором прославлять
   В симфониях и гимнах, окружив,
   Ликуя, Божий Трон, в теченье дня
   Бескрайнего! Все твари на Земле
   И в Небесах да восхвалят Его!
   Он первый, Он последний, Он срединный
   И бесконечный. Ты, из роя звёзд
   Прекраснейшая! Хоровод ночной
   Ты замыкаешь; над тобой права
   Теряет мрак, и ты, залогом став
   Надёжным дня, улыбчивый рассвет
   Сверканием венчаешь! Славь Творца
   В своей небесной сфере, в сладкий час
   Рожденья первых утренних лучей!
   Ты — око мирозданья и душа,
   О Солнце! Чти Владыку в Нем; хвалу,
   Вращаясь вечно, Богу возглашай -
   Когда восходишь, и когда стоишь
   В зените, и когда заходишь вновь!
   Луна! Порой ты Солнце на заре
   Встречаешь и порою прочь с толпой
   Звёзд неподвижных, что утверждены
   В подвижной сфере, от него бежишь;
   Вы, пять блуждающих небесных тел,
   В таинственном кружащиеся танце,
   Под звуки тихие, — воздайте все
   Хвалу Тому, кто свет из тьмы исторг!
   Ты — воздух! Вы — стихии! Дети недр
   Старейшие Природы! Вчетвером,
   Безостановочно по кругу мчась,
   Все вещи смешивая и питая,
   В несметных превращеньях, — вы должны
   Всє новые хваленья воздавать
   Тому, кто мирозданье сотворил!
   Пары, туманы, от холмов и вод
   Плывущие угрюмой, серой мглой,
   Покуда Солнце не позолотит
   Кайму шерстистую, — вздымайтесь в честь
   Творца Вселенной! Тучами застлав
   Пустынный небосвод, обильный дождь
   Ниспосылая жаждущей земле,
   В подъёме и падении, всегда
   Провозглашайте славу Божеству!
   О ветры! Вея с четырех сторон,
   Прославьте Устроителя миров
   Дыханьем вашим — тихим или бурным!
   Вы, сосны и другие дерева!
   Пригните кроны, кланяясь Ему!
   Воспойте, благозвучные ручьи,
   Творца, певучим ропотом своим!
   Пускай объединятся голоса
   Всего живого! Птицы! Вы к вратам
   Небесным устремляете полет;
   Вам .каждой песней, каждым взмахом крыл
   Царя Небес пристало величать!
   Вы, плавающие в воде, и вы,
   Ступающие гордо по земле,
   Вы, пресмыкающиеся по ней
   Униженно, — свидетельствуйте все:
   Храню ли я молчанье поутру
   И ввечеру, долины и холмы,
   Ручьи и рощи песней поучая
   Всевышнего ответно воспевать!
   Хвала тебе, Вселенной Властелин!
   Будь милостивым к нам и подавай
   Одно лишь благо! Если ночь таит
   Иль порождает зло, — его рассей,
   Как темноту рассеивает свет!"
   Невинные, они молились так;
   И прочное спокойствие и мир
   Их души обрели. Они спешат
   К работам утренним, и по росе
   Прекрасной, по цветам туда идут,
   Где слишком буйно ветви разрослись
   Дерев плодовых, где потребны руки,
   Дабы прервать излишних сучьев рост,
   А праздные, — заставить вновь родить.
   Им также надо с вязом сочетать
   Плеть виноградную; и вот лоза
   К супругу льнёт, как вено принося
   Тугие грозды, чтоб его листву
   Бесплодную украсить. Царь Небес
   На их старанья с жалостью глядел
   И Ра файла подозвал к себе;
   Дух доброхотный этот, снизойдя,
   В дороге Товия сопровождал
   И в браке с девой, что обручена
   Была семижды, — спас его от смерти.
   "— Ты слышал, Рафаил, — сказал Господь,-
   Какую смуту учинил в Раю
   Из Ада ускользнувший Сатана,
   Успешно бездну тьмы преодолев;
   Как он супругов ночью возмущал,
   Чтоб их и заодно весь род людской
   Сгубить. Поговори, как с другом друг,
   Полдня с Адамом; ты его найдёшь
   Под сенью кущи иль в тени древес,
   Где пищу он, пережидая зной,
   Вкушает, повседневный труд прервав
   Для отдыха. В беседе растолкуй,
   Сколь он безмерно счастлив, и внуши,
   Что вправе счастьем он располагать
   По воле собственной, что эта воля
   Свободна, но пременчива, и пусть
   Сие запомнит; преподай совет
   Быть осторожным, чтоб на ложный путь
   В беспечности излишней не вступить;
   Ему открой грозящую опасность
   Со стороны коварного Врага,
   С Небес низверженного и теперь
   Замыслившего и других склонить
   К паденью, чтоб лишились и они
   Блаженства. Применив насилье? Нет!
   Насилье было бы отражено;
   Враг пустит в ход предательство и ложь.
   Открой Адаму всє, дабы не мог
   Оправдываться, если он падёт
   По воле собственной; что, мол, врасплох
   Застигнут был и что его никто
   Не вразумил и не предостерёг!"
   Так, правосудно, Вечный наш Отец
   Изрёк. Не медля, получив приказ,
   Гонец летучий взвился, отделись
   От сонма Духов, средь которых он
   Стоял, прикрывшись пышными крылами,
   И Ангельские хоры перед ним
   Повсюду расступались на пути,
   Пока он Эмпирей пересекал
   В полёте и достиг Небесных Врат,
   Что сами распахнулись широко
   На петлях золотых; Державный Зодчий
   Столь дивное устройство смастерил.
   С порога Врат ни туча, ни звезда,
   Ничто ему не преграждало взор;
   Хотя от прочих блещущих шаров
   Земля не отличалась и была
   Невелика, он разглядел её
   И на господствующей высоте,
   Средь окруженья кедров, — Божий Сад.
   Так видел ночью, с помощью стекла,
   Материки и страны на Луне
   Воображаемые — Галилей,
   Но с меньшей чёткостью; так мореход
   Среди Циклад плывущий, острова
   Самое и Делос видит вдалеке,
   Подобно клочьям пара. Дух к Земле,
   Сквозь ширь эфирную свой быстрый лет
   Направил, средь бесчисленных миров.
   То на крылах надёжных он парил
   В полярных ветрах; то, за взмахом взмах,
   Покорный воздух мощно рассекал.
   До уровня парения орлов
   Он снизился. Пернатый мир почёл
   Его за Феникса, и все, дивясь,
   В нем ту единственную птицу видят,
   Спешащую к стенам стовратных Фив
   Египетских, дабы сложить свой прах
   В блестящем храме Солнца. Вот в Раю
   Он плавно опустился на утёс
   Восточный, Серафима вид приняв
   Правдивый свой; шестью крылами стан
   Его божественный был осенён;
   Два первые — ниспав с широких плеч,
   Как мантия, достойная царей,
   Окутывали грудь; иные два -
   Как звёздный пояс облегали чресла,
   Скрывая бедра пухом золотым,
   Пестревшим всеми красками Небес;
   А третьи — словно панцирь перяной,
   Одели ноги, от колен до пят,
   Лазурью ослепительною; так,
   Подобно сыну Майи, он стоял,
   Крылами потрясая, и вокруг
   Благоуханье дивное лилось.
   Сторожевыми Ангелами он
   Немедля узнан. Все пред ним встают,
   Высокий почитая ранг посла
   И важное заданье, что ему
   Поручено бесспорно. Миновав
   Охраны Райской пышные шатры
   И рощи мирры, где бальзам, и нард,
   И кассия струили аромат
   Цветочиый — благовонье глухомани,
   Пришёл он в дол благословенный; здесь
   Природа, в юной щедрости своей,
   Воображенью девственному дав
   Свободу, прихотливо создала
   Обилье роскоши, превосходя
   Великолепьем диким чудеса,
   Что созданы по правилам искусства.
   Расположась у входа шалаша
   Прохладного, Адам гонца узрел,
   В благоуханной роще, меж стволов,
   Грядущего навстречу. Той порой
   Уже к зениту Солнце поднялось,
   Меча на Землю жгучие лучи,
   И, чтоб глубины тёмных недр согреть,
   Давало много больше ей тепла,
   Чем нужно Праотцу. В тенистой куще
   Рачительная Ева, как всегда,
   Обед из сочных, наливных плодов
   Готовила, способных насыщать
   Проголодавшихся; питьём служил
   Нектар из разных ягод, винных грозд
   И молока. Адам воззвал к жене:
   "— Спеши, о Ева! Посмотри на нечто,
   Достойное вниманья твоего:
   С востока, из-за рощи, к нам идёт
   Созданье дивное. Как будто вновь
   Денница в полдень вспыхнула! Посол,
   Возможно, с вестью важной от Небес
   Явился, и возможно, гостем он
   Сегодня будет нашим. Торопись,
   В избытке все припасы принеси,
   Чтоб странника небесного принять
   С почётом. Воздадим же, не скупясь,
   Дарителю — дарами; от щедрот,
   Нам уделённых, — щедро уделим.
   Чем больше многоплодная дарит
   Природа, тем становится она
   Производительней и учит нас
   Не скряжничать!" В ответ сказала Ева:
   "— Адам, священный образ, прах земной,
   Одушевлённый Богом! Невелик
   Запас потребный. Каждая пора
   Растит его для нас, и круглый год
   На ветках зреет множество плодов.
   Храню лишь те, которых сок, сгустясь
   От времени, питательность и вкус
   Им придаёт особый. Но сейчас
   Немедля я с деревьев и кустов,
   Со всех растений, лучшие сорву
   Плоды, чтоб гостя потчевать. Пускай
   Увидит он, что в равной мере Бог
   Благотворит и Небу и Земле!"
   Сказав, она поспешно отошла,
   Взирая хлопотливо, и полна
   Забот радушных: что из лучших яств
   Избрать, в каком порядке подавать,
   Сообразуя вкусы их, дабы
   Не спорили между собой, — напротив,
   Друг друга возвышали чередой.
   Все лучшее она брала с ветвей,
   Что только всеродящая Земля
   Дарит в обеих Индиях, равно
   На взморьях Понта и на берегах
   Пунических, и там, где Алкиной
   Владычил: плотнокожие плоды
   И нежнокожие; одни в пушке
   Ворсистом, а другие в скорлупе,
   И таровато ставила на стол.
   Затем она безгрешное питьё
   Из гроздий выжала и сладкий сок
   Из ягод разных; лакомые сливки
   Из косточек душистых извлекла,-
   Сосуды чистые у ней в достатке,-
   И под конец пахучею листвой
   Устлала пол и ворохами роз.
   Тем часом устремился Прародитель
   Навстречу гостю дивному; иной
   Он свитой, кроме полных совершенств
   Своих, не обладал и составлял
   Свой штат придворный — сам. Он шёл один,
   Величественней скучных и помпезных
   Кортежей княжеских, где на шитьє
   Галунной челяди, что в поводу
   Ведёт роскошно убранных коней,
   На золото ливрей и чепраков
   Глазеет ослеплённая толпа.
   Приблизившись, Адам возговорил
   Без страха, но с почтением склонись,
   Как должно перед высшим существом:
   "— О житель Неба! — ибо только там
   Столь царственный возникнуть облик мог;
   Покинув трон заоблачный, края
   Блаженные, ты низошел сюда,
   В обширную страну, лишь нам двоим
   Дарованную Богом. Удостой
   В тенистой куще этой отдохнуть,
   Отборное вкушая из того,
   Что здесь растёт. Побудь, пока дневной
   Не схлынет зной и Солнце на закат
   Не повернёт, смягчив свои лучи!"
   Умильно Ангел доблестный в ответ
   Сказал: "— Затем я и пришёл сюда.
   Ты сотворён таким и твой таков
   Приют земной, что даже Духов Неба
   Прельщает к посещенью. Отведи
   Меня в твоё жильё. Свободен я
   От полдня и до вечера!" Они
   Направились к лесному шалашу
   Улыбчивому, словно сень дерев
   Помоны, и цветочный аромат
   Струившему; а Ева, лишь собой
   Украшена, прелестней и милей
   Дубравной нимфы или самой дивной
   Из трех, на Иде споривших, нагих
   Богинь, — ждала, чтоб гостю угождать
   Небесному. Покровы не нужны
   Для чистой духом: никакая мысль
   Нескромная румянца на щеках
   Вовек не порождала. Рафаил
   С приветом обратился к ней святым;
   Впоследствии Пречистую Марию -
   Вторую Еву — Ангел точно так
   Приветствовал: "— Возрадуйся, о Мать
   Людского рода! Населишь весь мир
   Ты детищами чрева твоего,
   И будут многочисленней они
   Плодов, что отягчают этот стол!"
   Сиденьями из моха окружённый,
   Бугор дерновый им столом служил;
   От края и до края, на большом
   Его квадратном срезе, все дары
   Осенние ласкали взор, но здесь
   Всегда с Весной плясала заодно
   В обнимку Осень. Вёлся разговор
   Неспешно, без опаски, что еда
   Простынет, и Адам уста отверз:
   "— Вкуси, Небесный гость, от разных яств,
   Которые Земле Кормилец наш,
   Податель щедрый совершённых благ,
   Для пропитанья нашего велел
   И услаждения производить!
   Такая пища, может, не вкусна
   Бесплотным Духам, но еды другой
   Не ведаю, — лишь эту нам даёт
   Отец Всевышний!" Ангел отвечал:
   "— Всє то, что Человеку, — существу
   Отчасти и духовному, — Господь
   (Хвала Ему вовеки!) дал во снедь,
   Не может неприятным быть на вкус
   Чистейшим Духам; будучи сполна
   Духовными, нуждаются они,
   Подобно вам, разумным тварям, в пище,
   Поскольку чувства низшие равно
   Имеются у тех и у других:
   Вкус, обонянье, осязанье, слух
   И зрение. Вкушая пищу, мы
   Её усваиваем, претворив
   Телесное — в бесплотное. Узнай:
   Всему, что Господом сотворено,
   Потребна пища; лёгким элементам
   Дают питанье — грубые; Земля
   Питает море; суша и вода
   Питают воздух; воздух же — рои
   Светил эфирных; первоочередно -
   Луну, наиближайшую из них;
   А пятна, испещряющие диск
   Луны, — не что иное, как пары
   Нечистые, не ставшие ещё
   Её субстанцией. Луна другим
   Планетам высшим от своей сырой
   Поверхности питание струит,
   А Солнце, освещая все миры,
   Их влажным истечением взамен
   Питается и пищу ввечеру
   Вкушает, погружаясь в океан.
   Хоть в Небесах амврозией полны
   Плоды Деревьев жизни, а лоза
   Дарит нектар; хоть мы с ветвей росу
   Медвяную сбираем по утрам;
   Хоть почва устлана жемчужной манной,
   Но доброта Творца и на Земле
   Рассыпала обилье новых благ,
   С небесными сравнимых. Посему
   Не мни, что хлебосольством я твоим
   Пренебрегу!" — Итак, пришла пора
   Для трапезы; вкушал и Ангел; нет,
   Не для отвода глаз, как богословы
   Иные судят! Он со смаком ел,
   Являя голод истинный и жар
   Пищеваренья; Духи без труда
   Все лишнее способны испарять.
   Не диво! Ведь при помощи огня
   Коптящих углей может превратить
   Алхимик, или думает, что может,
   Металл, рождённый шлаковой рудой,
   В отменнейшее золото. Меж тем
   Праматерь в чаши сладкое питьё
   Струила, услужая за столом
   Нагая. О, достойная Эдема
   Невинность! Если Божьи Сыновья
   Влюблялись некогда, то только здесь
   Простительной была бы эта страсть;
   Но вожделенье чуждо их сердцам
   И ревность — ад обманутой любви.
   Когда питьём и лакомой едой
   Они насытились, не отягчась,
   Адаму вздумалось не упустить
   Благоприятный случай и узнать
   В беседе этой важной о ином,
   Нездешнем мире и о существах
   Небесных, столь его превосходящих
   Во всем, чьи лики излучают свет
   Божественный, чья затмевает мощь
   Людские силы. Так сообразив,
   Он вопросил посланника Небес:
   "— О приближённый Божий! Сознаю,
   Как Человека ты почтил, сойдя
   Под этот скромный кров и от земных
   Вкусив плодов, которые отнюдь
   Не пища Ангелов; ты их вкушал
   С такой охотой, будто на пирах
   Небесных не вкушал от лучших яств;
   Их разве можно с нашими сравнить?"
   Крылатый Иерарх сказал: "— Адам!
   Един Господь; всє только от Него
   Исходит и к Нему приходит вновь,
   Поскольку от добра не отреклось.
   Всє из единого правещества,
   В обличиях различных, безупречно
   Сотворено; различных степеней
   Субстанция уделена вещам,
   Так, на различных уровнях дана
   И жизнь — живым созданиям; они
   Тем чище, утонченней и духовней,
   Чем пребывают ближе к Божеству,
   Чем истовей, на поприщах своих,
   К Нему стремятся; всяческая плоть
   По мере сил способна духом стать.
   Так с лёгкостью восходит от корней
   Зелёный стебель и растит листву
   Воздушнейшую, а за ней — цветок —
   Верх совершенства, издающий дух
   Пахучий; так цветок и плод его -
   Усвоенная Человеком снедь,-
   В нем совершенствуются, обратясь
   Духовностью живительной, равно
   Животной и разумной; жизнь творят,
   Сознанье, смысл, воображенье, чувство,
   От коих разум черпает душа
   Двоякий: первый — в логике силён,
   Другой асе — в созерцанье. У людей
   Преобладает первый, нам присущ
   Второй; у них одна и та же суть,
   Различна только мера. Не дивись,
   Что блага, вам вручённые Творцом,
   Не отвергаю, но, переварив,
   Преображаю в собственный состав.
   В свой срок, возможно, люди перейдут
   На пищу Ангельскую, не сочтя
   Её чрезмерно лёгкой. При таком
   Питанье, верно, станут их тела
   Со временем субстанцией духовной
   И нам в подобье, окрылясь, взлетят
   В эфир; и по желанью — обитать
   В Раю небесном будут или здесь.
   Все это исполнимо, если вы
   Покорство соблюдёте и любовь
   Незыблемую к вашему Творцу.
   Пока же наслаждайтесь полнотой
   Блаженства, вам доступного; вместить
   Иное, вящее, — вам не в подъем".
   Людского рода Патриарх сказал:
   "— Ты дивно обозначил правый путь,
   Последуя которому пройти
   Всю лестницу Природы разум наш
   От центра до окружности способен;
   И в лицезрении Господних дел
   Мы, шаг за шагом, можем вознестись
   К Создателю. Но молви — что твоё
   Остереженье значит: "Если вы
   Покорство соблюдёте?" Как возможно
   Ослушаться и разлюбить Творца,
   Из праха нас воздвигшего, в Раю
   Устроившего, средь безмерных благ,
   Превысивших все то, что Человек
   Способен пожелать и восприять!"
   "— Знай, сын Земли и Неба! — молвил Гость,-
   По милости Господней ты блажен,
   Продленье же блаженства от тебя
   Зависит, — от покорности твоей.
   Вот суть остереженья: твёрдым будь!
   Ты создан совершённым, но превратным,
   Ты создан праведным, но сохранить
   В себе добро — ты властен только сам,
   Зане свободной волей одарён,
   Судьбе не подчинённой или строгой
   Необходимости. Желает Бог
   Покорства добровольного, отнюдь
   Не приказного; никогда Господь
   Его не примет. Да и как принять?
   Как в сердце несвободном различить -
   С охотою иль подъяремно служит,
   Лишь поневоле, ибо так велит
   Судьба и выбора иного нет?
   Я сам и Ангелы, что предстоят
   Престолу Божию, блаженство длим
   Подобно вам, поскольку мы верны
   Покорству: нет у нас других порук.
   Свободно служим Богу из любви
   Свободной. Мы вольны Его любить
   Иль не любить, сберечься или пасть.
   Ведь пали некие благодаря
   Ослушеству; их в глубочайший Ад
   С Небес низверг Всевышний. О, паденье
   С высот блаженства в бездну адских мук!"
   Наш Предок молвил так: "— Твои слова,
   Наставник дивный, выслушаны мной
   С вниманьем глубочайшим; эта речь
   Мне слаще херувимских голосов,
   Поющих гимны горние в ночи