Страница:
– Ваш дядя, наверное, очень богатый человек? – едко поинтересовался купец.
Выпучив глаза, я в знак протеста даже замахал руками:
– Что вы?! Что вы?! Живем скромно, еле-еле концы с концами сводим. Практически от голода пухнем.
– Ну, к слову будет сказано, вы опухли довольно прилично, я за все жизнь только пару человек встречал выше вас, – заметил какой-то усач, сидящий по правую руку от меня.
– О, не обращайте внимания на мой рост, – скромно улыбаясь, ответил я. – Я очень добрый человек, мухи не обижу. Да и за что ее обижать? – меня уже понесло, причем куда, я и сам не знал. – Летает себе, летает, а ее какой-нибудь садист возьмет и прихлопнет. Вот как бы вы чувствовали себя, если бы вас кто-нибудь так же прихлопнул?
– Наверное, не очень, – передернув плечами, ответил усач, видимо, живо представив себе это действие.
– Вот! А каково должно быть мухе? Особенно когда убивают одного за другим ее родичей? Не делай того, чего не хочешь, чтобы когда-нибудь сделали с тобой! – торжественно провозгласил я.
– Так это что получается? – вклинился третий, который был больше всего похож на большую обезьяну, по крайней мере, волос у него было едва ли не больше, чем у упомянутого млекопитающего. – Если я не хочу, чтобы меня кто-нибудь зарубил, то надо не убивать разбойников, которые нападают на меня?
– Вы, господин, неправильно меня поняли. Надо действовать по поговорке – око за око, зуб за зуб. Если на вас нападают – защищайтесь, но сами нападать не вздумайте. Если все будут жить по такому принципу, то тогда когда-нибудь настанет мир во всем мире, и люди будут одной большой семьей. – Сказав это, я быстренько перекрестился (только вот правильно ли?) и, сложив руки на груди, потупился, усердно делая вид, что читаю молитву.
Минуты две никто ничего не говорил, ожидая, пока я закончу предполагаемую молитву, но, видя, что я совсем не собираюсь этого делать, купец не выдержал:
– Ответьте, Хисп, на мой вопрос. Если вы боитесь даже муху обидеть, то почему тогда не побоялись убить Кронда?
– А я его и не убивал, – снова выпрямляясь, ответил я, про себя подумывая, не перекреститься ли еще раз, но все же не решился. Надо сначала хотя бы увидеть, как это правильно делать.
– Думаю, ты понял, что я хотел сказать, – немного раздраженно отмахнулся Вард, видимо, уже считая себя по статусу выше меня, что позволило обращаться со мной без выканья. – Ты ведь готов был убить его, а это как-то не вяжется с твоим рассказом о мухе.
– Убить! – Я даже отпрянул в ужасе. – Что вы такое говорите, милостивый господин?! Только напугать! Я никого не убиваю! Это как же так можно? Лишить кого-то жизни? Ужас!
Сидящие за столом уже совсем растерялись, не зная, что обо мне думать. Я же еле сдерживался, чтобы не захохотать во весь голос. Это же надо быть такими доверчивыми! И это после того, что они видели? М-дя… ну и в мирок я попал.
– А как ты объяснишь золотую монету? Ты же говорил, что с дядей впроголодь живете? – И все опять уставились на меня, ожидая ответа. Дети. Просто большие дети. Попал бы в этот мир любой наш политик, он бы тут за парочку дней до императора поднялся. Здесь скармливать любую лапшу, всему верят.
– Дык хозяйка сказала так сделать, – ответил я, всем своим видом показывая недоумение, для наглядности даже почесал затылок. Они, бедняжки, уже ни черта не понимали. Сначала я был весь такой умный, зоркий, а теперь баран бараном.
– Хозяйка? – непонятливо переспросил Гротен. – Ты хочешь сказать, что эта эльфийка твоя госпожа?! – обалдело воскликнул он, когда до него дошло, кого я имею в виду.
– Эльфийка? Ну да! Только ее зовут Солина. Госпожа Солина. Она значицца, сказала дать трактирщику монету, значицца. Ну, я, значицца, и дал. Только я, значицца, ага, значицца, совсем не понял, пошто так много? – озадаченно ответил я.
Некоторое время все сидели молча, переваривая сказанное. И такое наглое вранье они восприняли как правду. Офигеть!
– Так почему ты ее Ушастой назвал? – подозрительно осведомился один из сидящих, с совершенно незапоминающимся лицом, такому только в лазутчики или шпионы идти.
– Так она, значицца, сама так сказала, ее на людях, значицца, называть. А говорит, что, значицца, так надо, штоб люд ее не трогал. – Блин, насколько сложно деревенскому парню говорить так, как говорят в городе, настолько же сложно городскому говорить по-деревенски. Мой мозг изо всех сил старался выдавать деревенские словечки, но их было катастрофически мало. Эх… жаль тут русского мата нет, тогда бы я развернулся по полной.
– А чего же ты ей командовал тогда? – тупенько спросил Вард.
– Дык, елы палы, так я же говорю, штоб люд ее не трогал. Штоб выглядело, будто эт я ей, значицца, командую, а не она мной.
Интерес ко мне падал с каждой секундой. А моя речь только усугубляла дело. Я же веселился от души. Они даже не подумали связать то, как я себя вел вначале и как теперь. Видимо, списав это на подсказки со стороны хозяйки. А теперь я не знаю, что говорить, и начал вести себя по-своему. Захотелось им поверить, что я деревенский дурачок, они и поверили, так зато разбираться ни в чем не надо. Кто я такой? Откуда взялся? А так – дурак, он и в Африке дурак. Лучше самого себя никто тебя не обманет. Эту простую истину я усвоил уже давно. Как говорится, на собственном горьком опыте.
– Значит, предложение, которое я хотел сделать тебе, надо делать твоей хозяйке? – сделал вывод Гротен.
– Ну да, – радостно согласился я. – А что за предложение-то? А?
– Иди, зови свою хозяйку, с ней и буду говорить, – сказал Вард, полностью утратив ко мне интерес.
Звать Солину? Хм… Ну, угрозы-то вроде больше нет ни для нее, ни для меня, а повеселился я уже от души, можно прекращать этот балаган. Пожав плечами больше своим мыслям, чем в ответ на приказ Гротена, я пошел за эльфийкой. И едва позвал ее, опершись на косяк двери, она сразу же открыла. Видимо, стояла сразу за дверью, даже, скорее всего, прислушивалась к звукам, доносившимся из зала, и поэтому прекрасно слышала, как я подходил. Увидев ее в новом удобном облегающем наряде, я лишь неопределенно хмыкнул (женщина в любой ситуации остается женщиной, ее тут могли убить, а она покупки примеряет) и кивнул, чтобы шла за мной. Она в ответ так же молча кивнула и, буквально на секунду скрывшись в комнате, вышла уже одетая в плащ с накинутым на голову капюшоном. По пути я ее предупредил, что она может говорить все что хочет и отвечать, как хочет, на любые вопросы. Она только взглянула на меня и ничего не сказала.
Когда мы вернулись обратно в зал, рядом с купцом стоял пустой стул. Очевидно, для Солины. Позлорадствовав в душе над Вардом, я по пути прихватил другой стул, который поставил рядом со своим. На него-то и села Солина, под недовольным взглядом купца и жутко ехидным моим. Потом, наверно, Гротен решил, что Солина ему просто не доверяет и, успокоившись, заговорил:
– Леди Солина… – Пришлось бедную леди поддержать, чтобы она не навернулась со стула от такого обращения: явно не ожидала, что к ней обратятся таким образом. – Позволено ли мне будет узнать, – вещал тем временем Гротен, – куда вы держите путь?
– В Хогарт, – бесцеремонно ответил я, не дав Ушастой и рта раскрыть.
Вард окинул меня неприязненным взглядом, а затем с легкой издевкой в голосе произнес:
– Ваш слуга много себе позволяет, леди Солина.
– Слуга?! – тут же воскликнула она.
– О, я вас прекрасно понимаю, вы уже привыкли играть на людях всего лишь спутницу. Но можете нас не бояться, мы уже осведомлены, какую роль играет Хисп и какую вы, миледи. – Когда он закончил, Ушастая посмотрела на него как на полного и законченного идиота. Она из его речи абсолютно ничего не поняла. Затем, видимо, до нее что-то дошло, так как она повернулась ко мне и подозрительно оглядела с ног до головы (и зачем так осматривать?), остановив взгляд на моих довольно сощуренных глазах. Развернувшись обратно к купцу, она скинула с головы капюшон и четко и громко произнесла:
– Никакую роль я не играю. Я действительно путешествую с ним.
– Но позвольте? – непонимающе воскликнул Вард Гротен. – Он ведь сам нам все рассказал! И называл вас госпожой. И говорил, что вы его наняли.
Эльфийка после этого опять повернулась ко мне и, увидев мои кристально честные глаза, поняла окончательно, что здесь происходит.
– Он вам наговорил всякой чепухи.
Бедный купец, мне его даже стало жалко, зато теперь он будет умнее. Будет сначала проверять, а потом уже доверять. Зато было весело.
– Но он говорил так правдиво, – жалобно протянул купец.
Эльфийка же на это лишь нагло ухмыльнулась (борзеет не по дням, а по минутам), а затем уже ответила:
– О, да! Врет он превосходно. Причем настолько, что может соврать даже нашему народу, при этом глядя прямо в глаза на расстоянии вытянутой руки.
Минут на пять все впали в ступор. Эльфы очень хорошо чувствуют ложь. Они могут сказать, в чем именно выражается ложь, а в чем человек просто сомневается, и даже могут выяснить правду, но последнее только при зрительном контакте. Эльфы владеют зачатками телепатии и, глядя в глаза собеседнику, могут практически читать мысли. Конечно, только поверхностные или слишком «частые» (это когда человек все время обдумывает что-то, и пусть эта мысль лежит хоть на самом дне сознания, по «протоптанной» дорожке эльфы могут ее прочитать). Помимо эльфов, это могут делать еще маги-телепаты и мыслечтивцы (интересно, в чем разница между ними? Надо будет где-нибудь разузнать). Драконы – эти, вообще, «потрошители» сознания. Не умеешь защищаться – тут тебе полный и безоговорочный конец. Если даже выживешь от встречи с дракошей, то останешься дауном на всю оставшуюся жизнь. Правда, таким даром обладает только один вид драконов – эльронгирийский, обитающий в горах Ронги. Кстати, горы Ронги проходят как раз недалеко от Хогарта. А еще я, к своему стыду, только сегодня узнал, что город Хогарт – это пограничный город королевства. Само же королевство носит название Лординское.
Пока все рожи приобретали более-менее осмысленный вид, я, взяв руку эльфийки, с крайне заинтересованным видом ее разглядывал. Ушастая же отнеслась к этому философски, после сегодняшнего утра нет ничего такого, что я разглядываю ее руку. Может, это и глупо, но я просто наслаждался, притрагиваясь к ней. Я бы еще и все ее пальчики перецеловал если бы это не было явным перебором.
– Так зачем же ты врал? – в конце концов спросил купец, посмотрев на меня глазами побитой собаки. Все произошедшее разом сбило с него всю спесь. Теперь бы он еще мой прикол не воспринял в штыки, а то ведь может и обидеться, а там и проблемы появятся соответствующие.
– Ну, вы же так развесили уши, что я не мог не воспользоваться предоставленной возможностью. Знаете, как у меня на родине говорят? Человеку свойственно ошибаться, и он пользуется этим свойством часто и с удовольствием. Я же не заставлял вас верить всему тому, что я болтал.
– А про муху ты тоже соврал? – тупенько спросил обезьяноподобный субъект.
– Про муху? – растягивая рот в злорадной улыбке, произнес я. – Да этих тварей вообще искоренить надо! Я бы их вообще вывел подчистую. А еще сволочей-кровососов, я имею виду комаров, вампиров мне пока ненавидеть не за что. Ну, а про ненападение на других – это отдельный разговор. Если тебе по правой щеке, то ты сразу бей сапогом по яйцам и мечом по шее, чтобы другим неповадно было. А если кто дорогу перешел, тут полный звиздец! Таких гадов мочить в сортире надо, топить в выгребной яме, чтобы другим таким же гадам пример был, – сделав небольшую паузу, я уже спокойно закончил: – Ладно, карнавалу конец! Начинаются серые будни… Что за предложение-то хотели сделать? Я еще сегодня разминку не делал, так что давайте решим все по-быстрому, пустой болтовни и так было достаточно.
– Я хотел предложить вам отправиться вместе с нами, – помолчав, сказал купец.
– И с какой это радости? – почти грубо осведомился я. – Чтобы нас прирезали вместе с вами? Я тут прикинул, и получилось, что вы наняли как минимум целую сотню, а осталось человек сорок. Если вы держите свой путь в Хогарт, то по моим непроверенным и недостоверным сведениям туда около месяца добираться, при неторопливом караванном передвижении. Пока доберетесь, если, конечно, вообще доберетесь, вас успеют почти всех перерезать, а может, и всех, если и дальше будут так же нападать. Теперь назовите мне хоть одну причину, из-за которой я должен рисковать своей жизнью и жизнью Ушастой?
– Я могу заплатить, – как-то не слишком уверенно произнес он.
– Ха! Я тебе сам могу заплатить, причем раза в два больше чем ты мне. – Опять я нагло врал (а может и нет). – Так что попробуй что-нибудь другое.
Я понемногу наливался бешенством: надо же, сначала нападают на Солину, а потом, даже не извинившись, еще и помощи просят! Не-ет, дипломатия у них конкретно хромает, причем на обе ноги.
– Если мы доберемся живыми до Хогарта, то у меня будет признательность Его Величества короля Эдгарда IV Лординского. И, если у вас будут какие-то проблемы в городе, я смогу их разрешить.
Вот это уже интересно. Признательность короля? Это может пригодиться.
– Ответь еще на парочку вопросов, и тогда посмотрим. Во-первых, что вы такое везете, знаете или еще что-то в этом же духе, за что вас убивают направо и налево? Во-вторых, кто ты есть сам?
Некоторое время он молчал, видимо, обдумывая ответы.
– Что же, это законно – знать, за что можешь умереть, – начал он сухим лекторским тоном. – Я отвечу, Мы везем две грамоты от самого Светлого Императора, подтверждающего права нашего короля на земли Рихарда X. С этой грамотой наше королевство станет самым большим в Светлой Империи и самым сильным, а также королю достанутся серебряные рудники королевства Рихарда. Вот он и старается ни в коем случае не допустить того, чтобы мы добрались до Хогарта. Для королевства это очень важная грамота, поэтому наш король постарался обеспечить хорошую защиту нашему предприятию. Нас было почти три сотни, не считая слуг. Здесь же сейчас остались только самые умелые и везучие. До столицы Империи мы добрались легко, но на обратном пути нам начали мешать. Сначала это были небольшие отряды самых обыкновенных разбойников, польстившиеся на обещания людей Рихарда, которые больше замедляли нас, чем наносили вред. Затем стали устраивать засады подкупленные, но хорошо обученные люди, далее пошли различные ловушки, спустя еще некоторое время они стали рассыпать шипы на дорогах, чтобы мы остались без коней, но главная причина, почему нас теперь так мало, не в этом. В одном месте дорога проходила через ущелье, там-то мы и потеряли большинство наших людей. Это ущелье никак нельзя было обойти. Хоть высланный вперед отряд разведчиков ничего не нашел, и на всякий случай почти две сотни человек также ушли вперед и рассредоточились по всему ущелью и даже взобрались наверх, на склоны, они не смогли предотвратить катастрофу. Спрятавшийся маг (или маги) устроили чудовищное землетрясение, чем вызвали обвал. Если бы не своевременное вмешательство уже наших магов, спасших многих ценой собственной жизни, в живых вряд ли бы кто-нибудь вообще остался. Из этого каменного ада выбрались около половины, но за ущельем нас уже ждали, так что пришлось сразу же вступить в схватку, где мы потеряли шестьдесят человек, ну и еще около двадцати уже по дороге до этого места. Нам главное – продержаться еще дней десять, и мы встретимся с высланным навстречу вспомогательным отрядом. Если вы отправитесь с нами и поможете, благодарность Его Величества и моя благодарность вам будут обеспечены. Что же касается второго вашего вопроса, то я – глава канцелярии и один из крупнейших торговцев Хогарта.
Откинувшись на спинку стула и заложив руки за голову, я задумчиво уставился в потолок. Интересный расклад получается. Если должным образом воспользоваться предоставленным случаем, то у меня будет свой человек в самой верхушке. Чем бы меня ни хотел нагрузить Дженус, такой человек лишним не будет. Тем более, он еще совсем молодой, видимо, должность и место в торговле он получил от отца в наследство и еще не успел привыкнуть к тому, что попало в его руки. Куй металл, пока горячий, вроде так говорят. Что же, у меня будет месяц времени, чтобы «сковать» подходящего человека. Да и эта пресловутая благодарность Его Величества, левой не будет. Правда, только в том случае, если нас не прирежут раньше того момента, когда окажемся в Хогарте.
– They? Say? Don't? Trust? You? Me? We? Us? Так кто против нас?! – больше для того, чтобы расшевелить свои мозги, чем для других, произнес я, опуская задумчивый взгляд на купца.
– Простите, я не понял, – озадачился Вард, – вы согласны или нет?
– Согласен… наверное… – медленно протянул я, пытаясь ухватить за нагло виляющий хвост какую-то идею. – Блин, вот тебе и "All against us"1! А если брать как "We against all"2, то вообще чепуха получается… Короче, я согласен на ваше предложение. Я, конечно, постараюсь помочь, чем смогу, но я все же только один человек, а не целое войско. А насчет помощи в городе… хм… город-то большой?
## 1. "Все против нас" (англ.).
## 2. "Мы против всех" (англ.).
Купец непонимающе переглянулся со своими людьми, но все же ответил:
– Большой. По последней переписи там проживает чуть больше пятидесяти тысяч человек.
– Тогда, если что, то… то… – Все-таки идея, сволочь такая, ускользнула! – То разберемся по прибытии на место, – закончил я, так ничего конкретно и не надумав. – Если вообще доберемся до этого самого места. Кстати, а почему отправили за такими грамотами тебя, а не, скажем, правую руку короля?
– Так было надо. Это позволило нам беспрепятственно добраться до столицы Империи без всяких осложнений. Ведь только когда мы двинулись в обратный путь, все раскрылось и нам стали мешать. А так мы, наверное, и до столицы бы даже не добрались.
– Обычная подстава. Довольно распространенный прием. Ну да ладно. Думаю, о главном мы договорились. Остальное все мелочи… Хотя нет. Осталась еще одна деталь. Видите вот эту девушку? – кивком головы я указал на эльфийку, хотя этого, по сути, не требовалось, ибо девушка рядом с нами была только одна, и большинство, не очень-то обращая внимания на наш разговор, и так пялились на нее. – Так вот, если с ее головы упадет хоть волосок или ее кто-нибудь обидит, то я вам клянусь: никакого короля Рихарда будет не надо. Потому что я сам вас всех на куски порежу. Если и не всех, то почти всех, а тем, кто выживет, скормлю эти пресловутые грамоты. Надеюсь, все меня поняли?
– Да, – хором ответили сидящие за столом, показывая настоящую армейскую выучку.
– Вот и хорошо. Если обо всем договорились, то позвольте откланяться. Мне, как я уже говорил, надо размяться. Следует всегда быть в форме, – поднимаясь из-за стола, произнес я. – Жизнь. Понимаю ее все меньше и меньше и люблю ее все больше и больше.
Выдав это изречение, услышанное или прочитанное, хрен знает где, я развернулся и пошел к выходу оставив Солину завязывать дружеские отношения с купцом и его людьми (а если они, отношения, вдруг завяжутся недружеские или еще какие-нибудь я потом самого купца завяжу морским узлом), возле которого копошился какой-то мужичок с двумя парнями. Видимо, пока мы говорили, трактирщик успел вызвать плотников, и в скором времени дверь вернется на свое законное место.
Выйдя из таверны-гостиницы, я сразу повернул направо, а, дойдя до угла здания, еще раз направо (совсем не по-мужски, то ли дело ходить налево), оказавшись на внутреннем дворе, в самом дальнем углу которого какой-то совсем хиленький пацан колол дрова. Не знаю, кто над ним так решил поиздеваться, что дал ему такое задание, но он еле подымал колун, а когда замахивался, то его даже в сторону вело. Другие же слуги не обращали внимания на это молчаливое страдание у всех на виду. Только какая-то девчонка крутилась возле паренька и что-то ему настойчиво говорила, но тот лишь мотал головой и упрямо вскидывал колун для очередного удара. В тот момент я пришел к выводу, что махание топором – это тоже своего рода разминка. Ну, не мог же я признаться себе, что у меня откуда-то появилось идиотское чувство благородства с его неизменным принципом защищать слабых и помогать угнетенным? От этого аж тошно. Когда я направился к пареньку, от конюшни, находящейся по левую сторону от меня, сначала донеслось конское ржание, а затем отчаянный крик. Пару секунд спустя оттуда буквально вылетел какой-то мужичок, а за ним по пятам скакал мой Снежок. Впрочем, он даже не скакал, а радостно прыгал. Видимо, ему нравилось пугать отчаянно убегающего конюха. Тот же, заметив меня, резко изменил направление и со всех сил помчался ко мне. Добежав, бесцеремонно спрятался мне за спину и жалобно, не то поскуливая, не то подвывая, стал баюкать перед собой покусанную руку. Снежок, наконец, тоже заметил меня и, радостно заржав, как-то полубоком, смешно переставляя ноги, приблизился ко мне.
– Эх, ты! Чего слуг кусаешь? Они же тебя кормят! – попенял я ему, беря в руки веселую конскую морду и поглаживая горячие щеки Снежка.
– Он не только кусается, – тут же наябедничал конюх, – он уже два раза непонятно как открывал щеколду и выходил на улицу. В первый раз через окно добрался на кухне до мешка с сахаром и давай хрумкать его, но повариха успела заметить и отогнала. А во второй раз подкрался и боднул дядю Хурта, когда тот наливал воду в уличную поилку. А она же большая, вот дядя Хурт тудыть и навернулся, потом, пока ловили вашего дьявола, он пятерых успел покусать, бестия такая. А сейчас, когда я принес ему воды, опять открыл щеколду и тут же тяпнул меня за руку. Вы уж его, господин, закройте сами, а то он опять чего-нибудь натворит и всех искусает.
Пока я, стоя вполоборота, слушал слугу, который угрюмо разглядывал свою руку, упомянутая бестия успел подойти еще на пару шагов, а потом, перегнувшись через мое плечо, тяпнул бедного мужика. И смотрел с радостным ржанием, как тот убегает.
– Ну, ты даешь! – глядя вслед бедолаге, произнес я, потом, повернувшись обратно к Снежку, похлопал его по шее и закончил: – Тебя же кормить никто не будет, всех запугал.
Тот лишь пару раз топнул ногой и помотал головой. Этим действием он высказал все, что думает об этом месте и всех его слугах, а также – что с голоду он не помрет.
– Ладно, пошли. Закрыть-то я тебя закрою, но запрещать выходить не буду… все равно не послушаешь.
Зайдя в конюшню, я провел Снежка к самому дальнему стойлу и, заведя внутрь, защелкнул на щеколду. Внимательно осмотрев ее и кое-чего прикинув, сделал вывод, что коню просто не по силам открыть запор. Он просто не достанет до него через перегородку, щеколда для этого находится слишком низко. Единственный способ – выбить ее, но, судя по всему, Снежок таким варварским методом не пользовался. Конечно, был еще один – просунуть палочку в щель и поднять щеколду. Но это же вообще бред получается! Конь на такое не способен! После этой мысли я еще раз внимательно посмотрел на Снежка и… переменил свое мнение. Эта бестия, по-моему, способен еще и не на то. Не удержавшись, я даже заглянул к нему в стойло. Мне тут же услужливо попалась на глаза соответствующая палочка, с помощью которой легко можно было поднять щеколду. Посмотрев еще раз на эту ехидную рожу (говорите, что хотите, но мимика его морды способна на многое), я развернулся и зашагал к выходу, собираясь заняться разминкой.
Как выяснилось, пареньку помогать уже не надо. Это услужливо делал за меня Кронд. Вместо того чтобы валятся трупом, он очень живенько размахивал колуном. Парень теперь не успевал ставить ему чурки. Все же, видимо, помощь ему была нужна: чурки были большие. Скинув с себя плащ и рубаху, я закинул их на веревку для белья и направился к работягам. Молча отогнав паренька, я принялся сноровисто ставить чурки под стремительно опускающийся колун. То, что мы совсем недавно хотели друг друга убить (а я почти убил его), ничуть не мешало ни мне, ни ему. Деловито ставя чурки под колун, я, в свою очередь, поигрывал небольшим топором. Как только Кронд раскалывал чурку надвое, я ставил ему следующую, а сам в это время раскалывал каждую половину еще на две части. Над всем двором стоял сухой треск ломающегося дерева и глухие удары колуна…
Через десять минут пришлось перекатывать здоровенную чурку-подставку на новое место, поскольку на прежнем была уже гора свеженаколотых дров. Поменявшись ролью с немного уставшим Крондом, я стал сноровисто махать колуном, а Кронд в свою очередь ставить чурки. Где-то часа полтора нам потребовалось, чтобы переколоть всю огромную кучу заготовленных чурок. Дров теперь гостинице хватит на год вперед. Где-то еще минут сорок ушло на складывание большой поленницы. К этому рутинному делу мы подключили еще человек десять. Из тех воинов, которым нечем было заняться, и они бесцельно бродили по двору или, развалившись, отдыхали в теньке. Никто даже не вякнул против. Видимо, Кронд был непоколебимым авторитетом среди них, а то, что я смог его победить, только добавляло им рвения.
После того как все дрова были сложены под навес от дождя, я, наконец, все же занялся настоящей разминкой. Главным, конечно, в ней была растяжка мышц. Чтобы в случае чего можно было изворачиваться от ударов так, будто в тебе совершенно нет костей. К моему вящему неудовольствию, вокруг собрались почти все вояки, которые прибыли с купцом. Для них все это было в диковинку. Вместо того чтобы отрабатывать приемы мечом, я проделывал, по их мнению, какие-то совершенно несуразные и ненужные вещи. Минут через тридцать, как раз когда я уже перебрал все упражнения, Кронд, который до этого стоял в стороне и внимательно следил за моими действиями, взял в руки небольшую палку, как раз по длине средненького меча. Встав с ней напротив, он вопросительно посмотрел на меня. Я же, встав и отряхнувшись, беззаботно пожал плечами и тут же отпрыгнул назад, уходя из-под удара палки. Потом удары посыпались один за другим, правда, они были в большинстве своем однотипными. Рубящие сверху, снизу и рассекающие с обоих боков. Иногда Кронд что-нибудь вворачивал в эту череду из собственного сочинения, но все равно не попадал. На мой взгляд, самым опасным был рубящий удар снизу. До последнего момента не знаешь, в каком месте его блокировать, от таких ударов лучше всего вообще увертываться. Хотя, если сражаешься мечом и кинжалом, его можно отбить наотмашь, от этого противника сильно поведет в сторону, и в этот момент легко всадить кинжал в стык доспехов (или просто под ребра, если на человеке нет доспехов).
Выпучив глаза, я в знак протеста даже замахал руками:
– Что вы?! Что вы?! Живем скромно, еле-еле концы с концами сводим. Практически от голода пухнем.
– Ну, к слову будет сказано, вы опухли довольно прилично, я за все жизнь только пару человек встречал выше вас, – заметил какой-то усач, сидящий по правую руку от меня.
– О, не обращайте внимания на мой рост, – скромно улыбаясь, ответил я. – Я очень добрый человек, мухи не обижу. Да и за что ее обижать? – меня уже понесло, причем куда, я и сам не знал. – Летает себе, летает, а ее какой-нибудь садист возьмет и прихлопнет. Вот как бы вы чувствовали себя, если бы вас кто-нибудь так же прихлопнул?
– Наверное, не очень, – передернув плечами, ответил усач, видимо, живо представив себе это действие.
– Вот! А каково должно быть мухе? Особенно когда убивают одного за другим ее родичей? Не делай того, чего не хочешь, чтобы когда-нибудь сделали с тобой! – торжественно провозгласил я.
– Так это что получается? – вклинился третий, который был больше всего похож на большую обезьяну, по крайней мере, волос у него было едва ли не больше, чем у упомянутого млекопитающего. – Если я не хочу, чтобы меня кто-нибудь зарубил, то надо не убивать разбойников, которые нападают на меня?
– Вы, господин, неправильно меня поняли. Надо действовать по поговорке – око за око, зуб за зуб. Если на вас нападают – защищайтесь, но сами нападать не вздумайте. Если все будут жить по такому принципу, то тогда когда-нибудь настанет мир во всем мире, и люди будут одной большой семьей. – Сказав это, я быстренько перекрестился (только вот правильно ли?) и, сложив руки на груди, потупился, усердно делая вид, что читаю молитву.
Минуты две никто ничего не говорил, ожидая, пока я закончу предполагаемую молитву, но, видя, что я совсем не собираюсь этого делать, купец не выдержал:
– Ответьте, Хисп, на мой вопрос. Если вы боитесь даже муху обидеть, то почему тогда не побоялись убить Кронда?
– А я его и не убивал, – снова выпрямляясь, ответил я, про себя подумывая, не перекреститься ли еще раз, но все же не решился. Надо сначала хотя бы увидеть, как это правильно делать.
– Думаю, ты понял, что я хотел сказать, – немного раздраженно отмахнулся Вард, видимо, уже считая себя по статусу выше меня, что позволило обращаться со мной без выканья. – Ты ведь готов был убить его, а это как-то не вяжется с твоим рассказом о мухе.
– Убить! – Я даже отпрянул в ужасе. – Что вы такое говорите, милостивый господин?! Только напугать! Я никого не убиваю! Это как же так можно? Лишить кого-то жизни? Ужас!
Сидящие за столом уже совсем растерялись, не зная, что обо мне думать. Я же еле сдерживался, чтобы не захохотать во весь голос. Это же надо быть такими доверчивыми! И это после того, что они видели? М-дя… ну и в мирок я попал.
– А как ты объяснишь золотую монету? Ты же говорил, что с дядей впроголодь живете? – И все опять уставились на меня, ожидая ответа. Дети. Просто большие дети. Попал бы в этот мир любой наш политик, он бы тут за парочку дней до императора поднялся. Здесь скармливать любую лапшу, всему верят.
– Дык хозяйка сказала так сделать, – ответил я, всем своим видом показывая недоумение, для наглядности даже почесал затылок. Они, бедняжки, уже ни черта не понимали. Сначала я был весь такой умный, зоркий, а теперь баран бараном.
– Хозяйка? – непонятливо переспросил Гротен. – Ты хочешь сказать, что эта эльфийка твоя госпожа?! – обалдело воскликнул он, когда до него дошло, кого я имею в виду.
– Эльфийка? Ну да! Только ее зовут Солина. Госпожа Солина. Она значицца, сказала дать трактирщику монету, значицца. Ну, я, значицца, и дал. Только я, значицца, ага, значицца, совсем не понял, пошто так много? – озадаченно ответил я.
Некоторое время все сидели молча, переваривая сказанное. И такое наглое вранье они восприняли как правду. Офигеть!
– Так почему ты ее Ушастой назвал? – подозрительно осведомился один из сидящих, с совершенно незапоминающимся лицом, такому только в лазутчики или шпионы идти.
– Так она, значицца, сама так сказала, ее на людях, значицца, называть. А говорит, что, значицца, так надо, штоб люд ее не трогал. – Блин, насколько сложно деревенскому парню говорить так, как говорят в городе, настолько же сложно городскому говорить по-деревенски. Мой мозг изо всех сил старался выдавать деревенские словечки, но их было катастрофически мало. Эх… жаль тут русского мата нет, тогда бы я развернулся по полной.
– А чего же ты ей командовал тогда? – тупенько спросил Вард.
– Дык, елы палы, так я же говорю, штоб люд ее не трогал. Штоб выглядело, будто эт я ей, значицца, командую, а не она мной.
Интерес ко мне падал с каждой секундой. А моя речь только усугубляла дело. Я же веселился от души. Они даже не подумали связать то, как я себя вел вначале и как теперь. Видимо, списав это на подсказки со стороны хозяйки. А теперь я не знаю, что говорить, и начал вести себя по-своему. Захотелось им поверить, что я деревенский дурачок, они и поверили, так зато разбираться ни в чем не надо. Кто я такой? Откуда взялся? А так – дурак, он и в Африке дурак. Лучше самого себя никто тебя не обманет. Эту простую истину я усвоил уже давно. Как говорится, на собственном горьком опыте.
– Значит, предложение, которое я хотел сделать тебе, надо делать твоей хозяйке? – сделал вывод Гротен.
– Ну да, – радостно согласился я. – А что за предложение-то? А?
– Иди, зови свою хозяйку, с ней и буду говорить, – сказал Вард, полностью утратив ко мне интерес.
Звать Солину? Хм… Ну, угрозы-то вроде больше нет ни для нее, ни для меня, а повеселился я уже от души, можно прекращать этот балаган. Пожав плечами больше своим мыслям, чем в ответ на приказ Гротена, я пошел за эльфийкой. И едва позвал ее, опершись на косяк двери, она сразу же открыла. Видимо, стояла сразу за дверью, даже, скорее всего, прислушивалась к звукам, доносившимся из зала, и поэтому прекрасно слышала, как я подходил. Увидев ее в новом удобном облегающем наряде, я лишь неопределенно хмыкнул (женщина в любой ситуации остается женщиной, ее тут могли убить, а она покупки примеряет) и кивнул, чтобы шла за мной. Она в ответ так же молча кивнула и, буквально на секунду скрывшись в комнате, вышла уже одетая в плащ с накинутым на голову капюшоном. По пути я ее предупредил, что она может говорить все что хочет и отвечать, как хочет, на любые вопросы. Она только взглянула на меня и ничего не сказала.
Когда мы вернулись обратно в зал, рядом с купцом стоял пустой стул. Очевидно, для Солины. Позлорадствовав в душе над Вардом, я по пути прихватил другой стул, который поставил рядом со своим. На него-то и села Солина, под недовольным взглядом купца и жутко ехидным моим. Потом, наверно, Гротен решил, что Солина ему просто не доверяет и, успокоившись, заговорил:
– Леди Солина… – Пришлось бедную леди поддержать, чтобы она не навернулась со стула от такого обращения: явно не ожидала, что к ней обратятся таким образом. – Позволено ли мне будет узнать, – вещал тем временем Гротен, – куда вы держите путь?
– В Хогарт, – бесцеремонно ответил я, не дав Ушастой и рта раскрыть.
Вард окинул меня неприязненным взглядом, а затем с легкой издевкой в голосе произнес:
– Ваш слуга много себе позволяет, леди Солина.
– Слуга?! – тут же воскликнула она.
– О, я вас прекрасно понимаю, вы уже привыкли играть на людях всего лишь спутницу. Но можете нас не бояться, мы уже осведомлены, какую роль играет Хисп и какую вы, миледи. – Когда он закончил, Ушастая посмотрела на него как на полного и законченного идиота. Она из его речи абсолютно ничего не поняла. Затем, видимо, до нее что-то дошло, так как она повернулась ко мне и подозрительно оглядела с ног до головы (и зачем так осматривать?), остановив взгляд на моих довольно сощуренных глазах. Развернувшись обратно к купцу, она скинула с головы капюшон и четко и громко произнесла:
– Никакую роль я не играю. Я действительно путешествую с ним.
– Но позвольте? – непонимающе воскликнул Вард Гротен. – Он ведь сам нам все рассказал! И называл вас госпожой. И говорил, что вы его наняли.
Эльфийка после этого опять повернулась ко мне и, увидев мои кристально честные глаза, поняла окончательно, что здесь происходит.
– Он вам наговорил всякой чепухи.
Бедный купец, мне его даже стало жалко, зато теперь он будет умнее. Будет сначала проверять, а потом уже доверять. Зато было весело.
– Но он говорил так правдиво, – жалобно протянул купец.
Эльфийка же на это лишь нагло ухмыльнулась (борзеет не по дням, а по минутам), а затем уже ответила:
– О, да! Врет он превосходно. Причем настолько, что может соврать даже нашему народу, при этом глядя прямо в глаза на расстоянии вытянутой руки.
Минут на пять все впали в ступор. Эльфы очень хорошо чувствуют ложь. Они могут сказать, в чем именно выражается ложь, а в чем человек просто сомневается, и даже могут выяснить правду, но последнее только при зрительном контакте. Эльфы владеют зачатками телепатии и, глядя в глаза собеседнику, могут практически читать мысли. Конечно, только поверхностные или слишком «частые» (это когда человек все время обдумывает что-то, и пусть эта мысль лежит хоть на самом дне сознания, по «протоптанной» дорожке эльфы могут ее прочитать). Помимо эльфов, это могут делать еще маги-телепаты и мыслечтивцы (интересно, в чем разница между ними? Надо будет где-нибудь разузнать). Драконы – эти, вообще, «потрошители» сознания. Не умеешь защищаться – тут тебе полный и безоговорочный конец. Если даже выживешь от встречи с дракошей, то останешься дауном на всю оставшуюся жизнь. Правда, таким даром обладает только один вид драконов – эльронгирийский, обитающий в горах Ронги. Кстати, горы Ронги проходят как раз недалеко от Хогарта. А еще я, к своему стыду, только сегодня узнал, что город Хогарт – это пограничный город королевства. Само же королевство носит название Лординское.
Пока все рожи приобретали более-менее осмысленный вид, я, взяв руку эльфийки, с крайне заинтересованным видом ее разглядывал. Ушастая же отнеслась к этому философски, после сегодняшнего утра нет ничего такого, что я разглядываю ее руку. Может, это и глупо, но я просто наслаждался, притрагиваясь к ней. Я бы еще и все ее пальчики перецеловал если бы это не было явным перебором.
– Так зачем же ты врал? – в конце концов спросил купец, посмотрев на меня глазами побитой собаки. Все произошедшее разом сбило с него всю спесь. Теперь бы он еще мой прикол не воспринял в штыки, а то ведь может и обидеться, а там и проблемы появятся соответствующие.
– Ну, вы же так развесили уши, что я не мог не воспользоваться предоставленной возможностью. Знаете, как у меня на родине говорят? Человеку свойственно ошибаться, и он пользуется этим свойством часто и с удовольствием. Я же не заставлял вас верить всему тому, что я болтал.
– А про муху ты тоже соврал? – тупенько спросил обезьяноподобный субъект.
– Про муху? – растягивая рот в злорадной улыбке, произнес я. – Да этих тварей вообще искоренить надо! Я бы их вообще вывел подчистую. А еще сволочей-кровососов, я имею виду комаров, вампиров мне пока ненавидеть не за что. Ну, а про ненападение на других – это отдельный разговор. Если тебе по правой щеке, то ты сразу бей сапогом по яйцам и мечом по шее, чтобы другим неповадно было. А если кто дорогу перешел, тут полный звиздец! Таких гадов мочить в сортире надо, топить в выгребной яме, чтобы другим таким же гадам пример был, – сделав небольшую паузу, я уже спокойно закончил: – Ладно, карнавалу конец! Начинаются серые будни… Что за предложение-то хотели сделать? Я еще сегодня разминку не делал, так что давайте решим все по-быстрому, пустой болтовни и так было достаточно.
– Я хотел предложить вам отправиться вместе с нами, – помолчав, сказал купец.
– И с какой это радости? – почти грубо осведомился я. – Чтобы нас прирезали вместе с вами? Я тут прикинул, и получилось, что вы наняли как минимум целую сотню, а осталось человек сорок. Если вы держите свой путь в Хогарт, то по моим непроверенным и недостоверным сведениям туда около месяца добираться, при неторопливом караванном передвижении. Пока доберетесь, если, конечно, вообще доберетесь, вас успеют почти всех перерезать, а может, и всех, если и дальше будут так же нападать. Теперь назовите мне хоть одну причину, из-за которой я должен рисковать своей жизнью и жизнью Ушастой?
– Я могу заплатить, – как-то не слишком уверенно произнес он.
– Ха! Я тебе сам могу заплатить, причем раза в два больше чем ты мне. – Опять я нагло врал (а может и нет). – Так что попробуй что-нибудь другое.
Я понемногу наливался бешенством: надо же, сначала нападают на Солину, а потом, даже не извинившись, еще и помощи просят! Не-ет, дипломатия у них конкретно хромает, причем на обе ноги.
– Если мы доберемся живыми до Хогарта, то у меня будет признательность Его Величества короля Эдгарда IV Лординского. И, если у вас будут какие-то проблемы в городе, я смогу их разрешить.
Вот это уже интересно. Признательность короля? Это может пригодиться.
– Ответь еще на парочку вопросов, и тогда посмотрим. Во-первых, что вы такое везете, знаете или еще что-то в этом же духе, за что вас убивают направо и налево? Во-вторых, кто ты есть сам?
Некоторое время он молчал, видимо, обдумывая ответы.
– Что же, это законно – знать, за что можешь умереть, – начал он сухим лекторским тоном. – Я отвечу, Мы везем две грамоты от самого Светлого Императора, подтверждающего права нашего короля на земли Рихарда X. С этой грамотой наше королевство станет самым большим в Светлой Империи и самым сильным, а также королю достанутся серебряные рудники королевства Рихарда. Вот он и старается ни в коем случае не допустить того, чтобы мы добрались до Хогарта. Для королевства это очень важная грамота, поэтому наш король постарался обеспечить хорошую защиту нашему предприятию. Нас было почти три сотни, не считая слуг. Здесь же сейчас остались только самые умелые и везучие. До столицы Империи мы добрались легко, но на обратном пути нам начали мешать. Сначала это были небольшие отряды самых обыкновенных разбойников, польстившиеся на обещания людей Рихарда, которые больше замедляли нас, чем наносили вред. Затем стали устраивать засады подкупленные, но хорошо обученные люди, далее пошли различные ловушки, спустя еще некоторое время они стали рассыпать шипы на дорогах, чтобы мы остались без коней, но главная причина, почему нас теперь так мало, не в этом. В одном месте дорога проходила через ущелье, там-то мы и потеряли большинство наших людей. Это ущелье никак нельзя было обойти. Хоть высланный вперед отряд разведчиков ничего не нашел, и на всякий случай почти две сотни человек также ушли вперед и рассредоточились по всему ущелью и даже взобрались наверх, на склоны, они не смогли предотвратить катастрофу. Спрятавшийся маг (или маги) устроили чудовищное землетрясение, чем вызвали обвал. Если бы не своевременное вмешательство уже наших магов, спасших многих ценой собственной жизни, в живых вряд ли бы кто-нибудь вообще остался. Из этого каменного ада выбрались около половины, но за ущельем нас уже ждали, так что пришлось сразу же вступить в схватку, где мы потеряли шестьдесят человек, ну и еще около двадцати уже по дороге до этого места. Нам главное – продержаться еще дней десять, и мы встретимся с высланным навстречу вспомогательным отрядом. Если вы отправитесь с нами и поможете, благодарность Его Величества и моя благодарность вам будут обеспечены. Что же касается второго вашего вопроса, то я – глава канцелярии и один из крупнейших торговцев Хогарта.
Откинувшись на спинку стула и заложив руки за голову, я задумчиво уставился в потолок. Интересный расклад получается. Если должным образом воспользоваться предоставленным случаем, то у меня будет свой человек в самой верхушке. Чем бы меня ни хотел нагрузить Дженус, такой человек лишним не будет. Тем более, он еще совсем молодой, видимо, должность и место в торговле он получил от отца в наследство и еще не успел привыкнуть к тому, что попало в его руки. Куй металл, пока горячий, вроде так говорят. Что же, у меня будет месяц времени, чтобы «сковать» подходящего человека. Да и эта пресловутая благодарность Его Величества, левой не будет. Правда, только в том случае, если нас не прирежут раньше того момента, когда окажемся в Хогарте.
– They? Say? Don't? Trust? You? Me? We? Us? Так кто против нас?! – больше для того, чтобы расшевелить свои мозги, чем для других, произнес я, опуская задумчивый взгляд на купца.
– Простите, я не понял, – озадачился Вард, – вы согласны или нет?
– Согласен… наверное… – медленно протянул я, пытаясь ухватить за нагло виляющий хвост какую-то идею. – Блин, вот тебе и "All against us"1! А если брать как "We against all"2, то вообще чепуха получается… Короче, я согласен на ваше предложение. Я, конечно, постараюсь помочь, чем смогу, но я все же только один человек, а не целое войско. А насчет помощи в городе… хм… город-то большой?
## 1. "Все против нас" (англ.).
## 2. "Мы против всех" (англ.).
Купец непонимающе переглянулся со своими людьми, но все же ответил:
– Большой. По последней переписи там проживает чуть больше пятидесяти тысяч человек.
– Тогда, если что, то… то… – Все-таки идея, сволочь такая, ускользнула! – То разберемся по прибытии на место, – закончил я, так ничего конкретно и не надумав. – Если вообще доберемся до этого самого места. Кстати, а почему отправили за такими грамотами тебя, а не, скажем, правую руку короля?
– Так было надо. Это позволило нам беспрепятственно добраться до столицы Империи без всяких осложнений. Ведь только когда мы двинулись в обратный путь, все раскрылось и нам стали мешать. А так мы, наверное, и до столицы бы даже не добрались.
– Обычная подстава. Довольно распространенный прием. Ну да ладно. Думаю, о главном мы договорились. Остальное все мелочи… Хотя нет. Осталась еще одна деталь. Видите вот эту девушку? – кивком головы я указал на эльфийку, хотя этого, по сути, не требовалось, ибо девушка рядом с нами была только одна, и большинство, не очень-то обращая внимания на наш разговор, и так пялились на нее. – Так вот, если с ее головы упадет хоть волосок или ее кто-нибудь обидит, то я вам клянусь: никакого короля Рихарда будет не надо. Потому что я сам вас всех на куски порежу. Если и не всех, то почти всех, а тем, кто выживет, скормлю эти пресловутые грамоты. Надеюсь, все меня поняли?
– Да, – хором ответили сидящие за столом, показывая настоящую армейскую выучку.
– Вот и хорошо. Если обо всем договорились, то позвольте откланяться. Мне, как я уже говорил, надо размяться. Следует всегда быть в форме, – поднимаясь из-за стола, произнес я. – Жизнь. Понимаю ее все меньше и меньше и люблю ее все больше и больше.
Выдав это изречение, услышанное или прочитанное, хрен знает где, я развернулся и пошел к выходу оставив Солину завязывать дружеские отношения с купцом и его людьми (а если они, отношения, вдруг завяжутся недружеские или еще какие-нибудь я потом самого купца завяжу морским узлом), возле которого копошился какой-то мужичок с двумя парнями. Видимо, пока мы говорили, трактирщик успел вызвать плотников, и в скором времени дверь вернется на свое законное место.
Выйдя из таверны-гостиницы, я сразу повернул направо, а, дойдя до угла здания, еще раз направо (совсем не по-мужски, то ли дело ходить налево), оказавшись на внутреннем дворе, в самом дальнем углу которого какой-то совсем хиленький пацан колол дрова. Не знаю, кто над ним так решил поиздеваться, что дал ему такое задание, но он еле подымал колун, а когда замахивался, то его даже в сторону вело. Другие же слуги не обращали внимания на это молчаливое страдание у всех на виду. Только какая-то девчонка крутилась возле паренька и что-то ему настойчиво говорила, но тот лишь мотал головой и упрямо вскидывал колун для очередного удара. В тот момент я пришел к выводу, что махание топором – это тоже своего рода разминка. Ну, не мог же я признаться себе, что у меня откуда-то появилось идиотское чувство благородства с его неизменным принципом защищать слабых и помогать угнетенным? От этого аж тошно. Когда я направился к пареньку, от конюшни, находящейся по левую сторону от меня, сначала донеслось конское ржание, а затем отчаянный крик. Пару секунд спустя оттуда буквально вылетел какой-то мужичок, а за ним по пятам скакал мой Снежок. Впрочем, он даже не скакал, а радостно прыгал. Видимо, ему нравилось пугать отчаянно убегающего конюха. Тот же, заметив меня, резко изменил направление и со всех сил помчался ко мне. Добежав, бесцеремонно спрятался мне за спину и жалобно, не то поскуливая, не то подвывая, стал баюкать перед собой покусанную руку. Снежок, наконец, тоже заметил меня и, радостно заржав, как-то полубоком, смешно переставляя ноги, приблизился ко мне.
– Эх, ты! Чего слуг кусаешь? Они же тебя кормят! – попенял я ему, беря в руки веселую конскую морду и поглаживая горячие щеки Снежка.
– Он не только кусается, – тут же наябедничал конюх, – он уже два раза непонятно как открывал щеколду и выходил на улицу. В первый раз через окно добрался на кухне до мешка с сахаром и давай хрумкать его, но повариха успела заметить и отогнала. А во второй раз подкрался и боднул дядю Хурта, когда тот наливал воду в уличную поилку. А она же большая, вот дядя Хурт тудыть и навернулся, потом, пока ловили вашего дьявола, он пятерых успел покусать, бестия такая. А сейчас, когда я принес ему воды, опять открыл щеколду и тут же тяпнул меня за руку. Вы уж его, господин, закройте сами, а то он опять чего-нибудь натворит и всех искусает.
Пока я, стоя вполоборота, слушал слугу, который угрюмо разглядывал свою руку, упомянутая бестия успел подойти еще на пару шагов, а потом, перегнувшись через мое плечо, тяпнул бедного мужика. И смотрел с радостным ржанием, как тот убегает.
– Ну, ты даешь! – глядя вслед бедолаге, произнес я, потом, повернувшись обратно к Снежку, похлопал его по шее и закончил: – Тебя же кормить никто не будет, всех запугал.
Тот лишь пару раз топнул ногой и помотал головой. Этим действием он высказал все, что думает об этом месте и всех его слугах, а также – что с голоду он не помрет.
– Ладно, пошли. Закрыть-то я тебя закрою, но запрещать выходить не буду… все равно не послушаешь.
Зайдя в конюшню, я провел Снежка к самому дальнему стойлу и, заведя внутрь, защелкнул на щеколду. Внимательно осмотрев ее и кое-чего прикинув, сделал вывод, что коню просто не по силам открыть запор. Он просто не достанет до него через перегородку, щеколда для этого находится слишком низко. Единственный способ – выбить ее, но, судя по всему, Снежок таким варварским методом не пользовался. Конечно, был еще один – просунуть палочку в щель и поднять щеколду. Но это же вообще бред получается! Конь на такое не способен! После этой мысли я еще раз внимательно посмотрел на Снежка и… переменил свое мнение. Эта бестия, по-моему, способен еще и не на то. Не удержавшись, я даже заглянул к нему в стойло. Мне тут же услужливо попалась на глаза соответствующая палочка, с помощью которой легко можно было поднять щеколду. Посмотрев еще раз на эту ехидную рожу (говорите, что хотите, но мимика его морды способна на многое), я развернулся и зашагал к выходу, собираясь заняться разминкой.
Как выяснилось, пареньку помогать уже не надо. Это услужливо делал за меня Кронд. Вместо того чтобы валятся трупом, он очень живенько размахивал колуном. Парень теперь не успевал ставить ему чурки. Все же, видимо, помощь ему была нужна: чурки были большие. Скинув с себя плащ и рубаху, я закинул их на веревку для белья и направился к работягам. Молча отогнав паренька, я принялся сноровисто ставить чурки под стремительно опускающийся колун. То, что мы совсем недавно хотели друг друга убить (а я почти убил его), ничуть не мешало ни мне, ни ему. Деловито ставя чурки под колун, я, в свою очередь, поигрывал небольшим топором. Как только Кронд раскалывал чурку надвое, я ставил ему следующую, а сам в это время раскалывал каждую половину еще на две части. Над всем двором стоял сухой треск ломающегося дерева и глухие удары колуна…
Через десять минут пришлось перекатывать здоровенную чурку-подставку на новое место, поскольку на прежнем была уже гора свеженаколотых дров. Поменявшись ролью с немного уставшим Крондом, я стал сноровисто махать колуном, а Кронд в свою очередь ставить чурки. Где-то часа полтора нам потребовалось, чтобы переколоть всю огромную кучу заготовленных чурок. Дров теперь гостинице хватит на год вперед. Где-то еще минут сорок ушло на складывание большой поленницы. К этому рутинному делу мы подключили еще человек десять. Из тех воинов, которым нечем было заняться, и они бесцельно бродили по двору или, развалившись, отдыхали в теньке. Никто даже не вякнул против. Видимо, Кронд был непоколебимым авторитетом среди них, а то, что я смог его победить, только добавляло им рвения.
После того как все дрова были сложены под навес от дождя, я, наконец, все же занялся настоящей разминкой. Главным, конечно, в ней была растяжка мышц. Чтобы в случае чего можно было изворачиваться от ударов так, будто в тебе совершенно нет костей. К моему вящему неудовольствию, вокруг собрались почти все вояки, которые прибыли с купцом. Для них все это было в диковинку. Вместо того чтобы отрабатывать приемы мечом, я проделывал, по их мнению, какие-то совершенно несуразные и ненужные вещи. Минут через тридцать, как раз когда я уже перебрал все упражнения, Кронд, который до этого стоял в стороне и внимательно следил за моими действиями, взял в руки небольшую палку, как раз по длине средненького меча. Встав с ней напротив, он вопросительно посмотрел на меня. Я же, встав и отряхнувшись, беззаботно пожал плечами и тут же отпрыгнул назад, уходя из-под удара палки. Потом удары посыпались один за другим, правда, они были в большинстве своем однотипными. Рубящие сверху, снизу и рассекающие с обоих боков. Иногда Кронд что-нибудь вворачивал в эту череду из собственного сочинения, но все равно не попадал. На мой взгляд, самым опасным был рубящий удар снизу. До последнего момента не знаешь, в каком месте его блокировать, от таких ударов лучше всего вообще увертываться. Хотя, если сражаешься мечом и кинжалом, его можно отбить наотмашь, от этого противника сильно поведет в сторону, и в этот момент легко всадить кинжал в стык доспехов (или просто под ребра, если на человеке нет доспехов).