Страница:
– Так эту книгу ты написал? – опять вырвалось у меня.
– Конечно! А ты думал – кто перед тобой? Стал бы я тратить время на всяких бездарей, при том, что они еще читали бы какую-нибудь пакость. Моя книга – самая лучшая среди учебников, правда, к сожалению, даже она имеет свои недостатки. Слишком много времени требуется для обучения по моей книге, вернее, по книгам, их ведь три. Но тут тоже многое зависит от потенциала самого человека. Есть такие, кто и за всю жизнь ничему не научится, то есть научиться-то он, конечно, сможет – скажем, зажигать огонь на кончике пальца (я только это и умею делать), высушить свою одежду, не замерзнуть (где, интересно, такое случится – ведь здесь температура ниже пятнадцати градусов не опускается?), в общем, реализовывать всякие мелочи, – все говорил и говорил Эдвард, прохаживаясь из стороны в сторону и крутя в руках свою трость. – Так что нам надо сначала определиться, на что ты вообще способен. От этого будет зависеть все твое дальнейшее обучение. Ведь если ты сможешь понять только простейшее, то зачем тебе вообще медитация?
– А скажи, в чем определяется потенциал человека? – рискнул я задать вопрос и, судя по одобрительному взгляду уже совершенно белых глаз, это было вполне актуально.
– Конечно, трудно объяснить такой деревенщине, как ты, но я попробую, – видимо, ему доставляло удовольствие называть меня деревенщиной. – Это зависит от восприятия окружающего мира. Насколько развит сам человек, причем как физически, так и умственно (тут он не удержался и бросил в мою сторону насмешливый взгляд), насколько развито его внутреннее Я, ленив этот человек или активен, трудолюбив или полный лоботряс. Тут много различных критериев, и потенциал непостоянен, да и вообще, само слово «потенциал» не слишком верно. Потенциал – это, если говорить простыми словами, на что способен человек, что из него может получиться. В нашем же случае он может меняться с развитием самого человека, то есть его потенциал будет постепенно повышаться, причем это происходит на протяжении всей жизни, но вот скорость его развития может контролировать сам человек (сказал бы хоть о чем-нибудь чего я не знаю или не догадываюсь). В теории каждый способен стать практически богом, (видимо, тут у меня на лице отразился такой скепсис, что он поспешил поправиться) богом на земле, а не самим богом (с этим я еще могу согласиться). Но это только в теории, ведь человек – это довольно мерзкое существо, да и ленивое, к тому же. А теперь опять вернемся к тебе. Давай сначала узнаем, что же в тебе есть.
– Белки, жиры, углеводы, – опять я ляпнул, прежде чем успел сообразить.
БАЦ!
– Так вот, – продолжил, как ни в чем не бывало, Эдвард, – проверим твой нынешний уровень развития и на что ты будешь способен в обозримом будущем.
– А как ты будешь проверять? – мысленно перекрестившись, спросил я.
Эдвард задумчиво посмотрел на меня, потом на свою трость и, видимо, решил, что вопрос все же не выходит за рамки допустимого (еще бы знать эти самые рамки). Не воспользовавшись своим, как я уже понял, излюбленным методом (типа БАЦ!), он снизошел до моей "жалкой личности" и ответил:
– Да, в общем-то, ничего особенного. Просто встань в круг.
– Какой? – Господи, да когда же я научусь держать язык за зубами?!!
БАЦ!
– Круглый! – рявкнул учитель.
Оглядевшись по сторонам, я никакого круга так и не заметил (да еще ужасно отвлекал "жидкий огонь"). В общем, ничего не обнаружив, что мало-мальски походило бы на круг, я вопросительно уставился на Эдварда.
БАЦ!
– Идиот! Под ноги себе посмотри!
Я, потирая голову, послушно опустил глаза. Блин, я же стою в круге! Вот теперь спрашивается, зачем этот придурок вообще сказал мне становиться в круг, если я и так в нем стоял? Подняв взгляд на Эдварда, я увидел довольную улыбку. Ну, понятно, ЗАЧЕМ он сказал так! Всего лишь, чтобы лишний раз обозвать идиотом и вдарить мне по башке.
– Теперь просто расслабься и постарайся ни о чем не думать, – безмятежно сказал Эдвард.
Естественно, нет ничего удивительного, что, вместо того чтобы все мысли ушли из головы, они набились в нее, как селедки в бочку. Правда, после парочки очень болезненных ударов тростью, она стала просто болеть, и, кроме гула, я в ней уже ничего не ощущал, а про мысли и говорить нечего – даже при желании я вряд ли бы смог о чем-нибудь подумать.
– Ну, а теперь, пожалуй, начнем!
Не знаю, чего он там начинал, но я, как дурак, простоял на одном месте в течение десяти минут, под его воздетыми вверх руками. Исходя из того, что мы все равно находимся лишь в моем сознании, я сделал вывод, что это было жалкой игрой на публику, а так как я был единственным ее представителем, мне приходилось терпеть эту ненужную хрень. Только вот говорить об этом Эдварду я совершенно не горел желанием: уж очень профессионально он работает тростью. Но, вообще-то, раз так больно, а я не просыпаюсь, то, может, он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО бьет меня по голове, в реальном мире? Скажем, с помощью какого-нибудь фокуса? Я ведь не знаю, по каким законам действует магия, так что, вполне возможно, что, проснувшись, я обнаружу у себя на голове пару превосходных шишек. Правда, судя по количеству ударов и их силе, шишек будет далеко не пара. Но, с другой стороны, у меня потрясающая регенерация, и, скорее всего, ничего не будет?
Пока я предавался столь возвышенным мыслям, Эдвард, наконец, опустил руки, показав этим, что он закончил. Выглядел он жутко злым, и, рявкнув, чтобы я стоял не шевелясь, опять воздел руки надо мной и закрыл глаза. На этот раз он простоял добрых двадцать минут и после этого буквально побагровел от едва сдерживаемого гнева (то, что это был гнев, я даже не сомневался). Уж не знаю, что он там увидел (услышал, почувствовал, понял – нужное подчеркнуть), но это явно не доставило ему, как бы помягче сказать, никакого удовольствия.
– Что ж, – спустя какое-то время выговорил Эдвард, – ты – полный кретин, идиот, деревенщина, но, к моему глубочайшему сожалению, очень одаренный кретин, идиот и деревенщина.
Теперь хоть стало понятно, почему он так злится. Учить меня не хочет, гад такой! Только все равно придется, да и вообще, вряд ли у него есть выбор – учить или не учить. Ведь книгу может прочитать каждый, так что ему, скорее всего, приходится учить каждого, кто ее читает. Правда, если припомнить то удивление, какое было у Уильяма, когда я ему показал, что умею зажигать огонь на кончике пальца, и последовавшие за этим действием слова, учеников у Эдварда не было уже черт знает сколько времени. И вообще, по мне, так ему грех жаловаться: все-таки куда интересней с кем-то общаться, чем обитать где-то… вот именно – где-то! Может, ему там до ужаса нравится, а тут приперся какой-то идиот и требует, чтобы его учили. Правда, я не приперся, а прочитался или, если точнее, выдернул его откуда-то в свое сознание. Интересно, а где он действительно проводит свое время между учениками? Впрочем, судя по манере его «учительства», учеников у него никогда не было, а если и были, то, скорее всего, не больше одного-двух. Да и вообще, не я его заставлял писать свои книги, а раз написал, то пусть теперь учит. Что посмеешь, то и пожмешь. Раз написал такую книгу, то пусть теперь и расхлебывает последствия.
– Ладно, идиот, – тяжко вдохнув, заговорил Эдвард, – все же придется тебя, кретина такого, учить. Да и в любом случае пришлось бы. Приказы от высших инстанций вообще обсуждать не полагается.
– Высших? – озадаченно переспросил я.
– Высших.
Это каких? Судя по тому, что Эдвард мертв, ну или, по крайней мере, не жив, то, значит, высшие инстанции для него это всякие ангелы (если такие вообще есть) и Дженус. Дженус? Почему бы и нет?
– Слушай, а высшая инстанция, это, случаем, не Дженус?
Судя по тому, как побледнел Эдвард, он был прекрасно осведомлен, кто такой Дженус.
– Откуда ТЫ знаешь ЕГО имя?!! – проговорил он в крайней степени офигения.
Разве я мог упустить такую возможность? Конечно же нет!
– Так я из-за этого гада, – я с удовольствием посмотрел на Эдварда, который буквально посерел от моих слов, – я из-за этого гада здесь и нахожусь. Шантажист жалкий, чтоб его черти загрызли или хотя бы просто попинали. Жил я, не тужил, а тут вмешался Дженус и давай играться с моею жизнью, делая одну подлянку за другой… Хотя вино у него классное, да и жратва тоже ничего. Вроде тот же виноград, но раз в десять вкуснее, чем ел я до того. Если бы он еще не шантажировал при любом удобном случае и не подставлял, то был бы вполне нормальным человеком, ну или тем, кем он является, а так – убить его хочется. Сильно-сильно хочется…
После этого моего монолога Эдвард минут пять просто стоял и сосредоточенно смотрел куда-то мне за спину (я даже обернулся, но, естественно, ничего не увидел). По прошествии этого времени, он, наконец, пришел в себя и сразу же заговорил:
– Что же, начнем твое обучение. – Надо заметить, что теперь он говорил сухим официальным тоном, резко отличавшимся от того ехидного, который был вначале. – Ты прочитал первую главу первой книги. Она является основой всех трех книг и моя задача научить тебя управлять своим телом и своим Я. Очень хорошо, что ты уже достаточно развит в физическом плане и у тебя обширные познания о мире (Интересно, это он вообще в целом сказал или о моем мире? Потому что этот я ни черта еще не знаю), это поможет при обучении. Так что, давай начнем. Медитация – это…
И в течение четырех часов (может, чуть больше, может, чуть меньше) Эдвард рассказывал мне все, что он знал о медитации. Честно говоря, я даже не догадывался, что можно настолько долго говорить на такую тему. Для меня вся медитация сводилась к тупому сидению на полу в позе лотоса. Но после лекции Эдварда я стал более благосклонно относиться к этому искусству. Последний же час я провел в тренировке, но, как и ожидал, ничего у меня не получилось, хоть я и запомнил абсолютно все из того, что было сказано. Кстати, забыл об этом упомянуть, видимо, из-за того, что действие происходило непосредственно в моем сознании, я запоминал абсолютно все из того, что было сказано и показано.
– Ладно, на сегодня закончим, – спустя пять часов после начала первого урока устало произнес Эдвард. – Честно говоря, не ожидал от тебя таких успехов в обучении (интересно, про какие успехи он говорит, если я ни черта не добился?!!). Правда, могло быть и лучше. Первую главу больше не перечитывай, но старайся тренироваться при любом удобном случае. Все, что было необходимо, я объяснил, теперь дело только за тобой, а мы будем двигаться дальше. Естественно, пока ты не достигнешь необходимых результатов в медитации, ни о каких манипуляциях с энергией и речи быть не может. Имей в виду, что на начальном этапе очень много теории и практически полностью отсутствует практика. Я сделал так специально, чтобы у моего ученика было время для того, чтобы подчинить "себя себе" (просто парадокс какой-то), и, пока происходит этот процесс, изучается большая часть теоретических знаний. А вот дальше обучение целиком завязано на практике. Будут лишь небольшие вступления перед уроками, а дальше – практические занятия. От того, как ты с ними справишься, зависит скорость твоего обучения. Если будешь усваивать материал достаточно легко, то сможешь читать несколько глав в день. Но это все позже, потом. Сейчас же я категорически не рекомендую (странно, что он сказал "не рекомендую", а не "запрещаю") пользоваться никакими способностями файросов, это может быть опасно для других и смертельно для тебя. Следовать этому совету или нет, решать тебе и только тебе. Но я бы все же рекомендовал помнить о тех, кто не послушался…
Всю свою длиннющую речь он простоял, не двигаясь и даже не моргая, но потом опять начал ходить из стороны в сторону, крутя трость и изредка перебрасывая ее из руки в руку.
– Напоследок хочу тебе сказать, что скорость своего обучения ты можешь контролировать сам. Например, необязательно читать книгу, пока полностью не освоишь свое тело, но я бы все же посоветовал тебе читать, иначе потом будет только хуже, так как у тебя появится непреодолимое желание немедленно приступить к практике, и, в конце концов, ты можешь что-нибудь натворить. На этой ноте позволь мне откланяться, а ты можешь досматривать свои сны.
Едва он это произнес, стены сферы поплыли, и я уснул. Точнее, просто перестал воспринимать "реальность сознания" (ну и сочетание!) и снова погрузился в царство Морфея. Как назло, снилась совершеннейшая муть, постепенно переходящая в банальный кошмар, выстроенный, как я понял, на подсознательных страхах.
Снилось, что на нас кто-то напал, почти всех мгновенно перебили, остались в живых только я, эльфийка, купец и один из близнецов, впрочем, последнего тут же прирезали. Дальше – хуже. Купца долго и упорно пытали, затем настал черед и Солины; думаю, излишне говорить, что хотели с ней сделать. Тут я уже вконец озверел, не помогли даже веревки, я их просто порвал, но добраться до Ушастой так и не смог. Буквально через два-три шага мне в ногу вонзилась стрела, а следом – арбалетный болт. Это меня сбило с ног, на меня навалились, а затем зачем-то перевернули на спину и прижали к земле. Подошел какой-то тип, выглядевший как просто сплошное черное пятно с человеческими очертаниями. Он почему-то очень медленно стал наклоняться, протягивая ко мне свою руку. Извернувшись, я выдернул правую руку из захвата и что есть мочи вцепился ему в горло (по крайней мере, в то место, где оно должно было быть). К моему удивлению, тень захрипела и, вцепившись своими руками в мою, попыталась отодрать ее от своего горла. Не понимая, почему ему не помогают другие, я оглянулся и увидел, что вокруг меня никого нет, а я лежу на своем плаще. Вернувшись взглядом к тени, я увидел трепыхающегося в моих руках Дола. Некоторое время я с удивлением на него смотрел, пытаясь понять, куда же делся тот тип, которого я душил, и откуда взялся Дол? И только когда у Прогорского уже закатились глаза, я поспешил разжать руки.
Минут пять мне понадобилось, чтобы привести Дола в порядок, а после того как я добился, чтобы его взгляд стал более осмысленным, первыми его словами были:
– Да чтоб меня черти в ад утащили, если я вас еще хоть раз стану будить!
Кое-как он поднялся на ноги, держась руками за горло.
– Так ты бы еще мечом в меня начал тыкать! – тут же по привычке стал отнекиваться я. – Надо было просто позвать, да и все. Я бы проснулся.
Он с некоторым сомнением посмотрел на меня, но дальше эту тему развивать не стал, хотя было видно, что ему было что сказать. И вряд ли это была бы благородная речь истинного рыцаря.
– Да ладно тебе, – виновато пробормотал я, поднимаясь на ноги и становясь рядом с ним. – Главное, живой остался, а остальное – незначительные мелочи. Или ты так не считаешь?
Он в ответ буркнул что-то малопонятное, а потом уже почти нормальным голосом сказал:
– Я ведь для чего вас будил-то – часовых сменить надо.
– Надо так надо. Вот только приведу себя в порядок и растолкаю остальных, а ты можешь уже ложиться.
– Спасибо, – ответил он и буквально рухнул на мой плащ, тут же захрапев. М-дя… устал человек.
Я, как и сказал Долу, сначала привел себя в порядок, но потом, вместо того, чтобы будить остальных, направился к повозке купца. Как ни уверял себя, что все во сне было лишь кошмаром, я понял, что не успокоюсь, пока не удостоверюсь, что эльфийка в безопасности. Подойдя к телеге, я аккуратно отодвинул полог и, чуть-чуть настроив на темноту свое зрение, с удовольствием оглядел спящую Солину. Она, по-моему, с вечера даже не шелохнулась. Подавив острое желание дотронуться до нее, я опустил полог и пошел будить остальных.
Остальные будиться не желали и вообще всячески противились моему насилию. Пожалуй, только Кронд более-менее спокойно встал; к близнецам же пришлось подходить трижды (в последний раз я их просто ухватил за шкирку и выдернул из телеги). Я, конечно, понимал, что сегодня им больно даже пошевелиться, но это не повод, чтобы спать до обеда, тем более что от разминки не увильнут никакими путями. Дав им пять минут на то, чтобы привести себя в порядок, я растолкал еще шестерых. В итоге через десять минут все часовые были заменены. Честно говоря, десять минут это, по-моему, многовато; по мне, трех-пяти минут должно хватить за глаза, а те, кто с утра не умывается, могут вообще в течение одной или двух минут сменить своих товарищей на посту. Правда, я раньше никогда в роли часового не выступал, может, для них это нормально. Впрочем, на своем посту я простоял совсем чуть-чуть, лишь для того, чтобы удостовериться, что опасности никакой в округе нет. Я теперь чувствовать угрозу стал еще до того, как она таковой становилась.
Короче, удостоверившись, что все тихо-мирно, я пошел за Крондом и близнецами. От последних пользы в роли часовых совершенно не было, прислонившись спиной к одному дереву, только по разные стороны, они снова спали. Надавав им слегка по шее (чисто в качестве профилактики), я погнал их в сторону Кронда. Когда все оказались в сборе, я обрадовал их известием, что сейчас будет разминка и что теперь придется делать ее каждое утро. Надо сказать, от такой перспективы стало плохо даже Кронду, но ничего поделать они не могли. А я им еще напомнил, что, не будь мы в пути, я их стал бы гонять по-настоящему. К сожалению, фантазии на то, чтобы придумать нечто хуже разминки, у них не хватило. Но я заверил их, что такое все же есть.
– Ну-с? Начнем разминочку? – произнес я радостным голосом, за который в подобные минуты хочется убивать.
На протяжении полутора часов я опять над ними «измывался». Должен заметить, что после вчерашней мясорубки и моего непосредственного в ней участия избегать этого издевательства никто не стал, хотя близнецы стонали от каждого нового упражнения. По прошествии же этого времени, к безграничному удивлению близнецов и Кронда, у них все перестало болеть. Я лишь злорадно поржал и «успокоил» их тем, что стоит только ненадолго прилечь или присесть, все заболит опять и сильнее раза в два.
– Все-таки это издевательство, а никакая не разминка, – злобно пробурчал один из близнецов.
– О, поверь мне, если мы достигнем Хогарта, ты будешь вспоминать об этой разминке, как самой легкой и безболезненной части твоего обучения, – я по братски похлопал его по плечу.
– Что, все так ужасно? – попробовал пошутить Кронд.
– Даже хуже, чем ты можешь себе представить.
После моих слов желания продолжать эту тему ни у кого не возникло. Мы разошлись по своим постам, я же на всякий случай припугнул близнецов, что буду проверять, не уснули ли они, и если найду спящими, то потом не обижаться. Судя по их подавленным физиономиям, они как раз и собирались хорошенько выспаться, но теперь вряд ли рискнут.
Рядом с местом, где я должен был сторожить, росло большое развесистое дерево. Больше от нечего делать, чем по какой-либо необходимости, я взобрался на него и, соорудив себе лежанку из веток, с комфортом развалился там, чутко прислушиваясь к различным звукам. Чтобы не терять времени даром, я принялся медитировать, правда, для этого пришлось сесть на колени, иначе я мог вместо медитации просто банально уснуть.
Четыре часа сидения на коленях, и я пришел лишь к боли в пояснице, затекшему телу и плохому настроению. Ни о какой энергии мира и говорить не стоит. По прошествии этого времени мне стало казаться, что это просто какая-то чепуха, и я только зря трачу время. И вообще, что это за бред насчет подчинения "себя себе"? Маразм какой-то! Впрочем, другая часть меня упорно твердила обратное. Она едко прокомментировала мои возмущения, сведя все к тому, что я просто туповат. И ничего я не туповат! Хотя… вот дурак!!! Ведь именно это и имел ввиду Эдвард, когда сказал, что надо подчинить "себя себе"! Я же действительно часто спорю со своим внутренним голосом. Может, кто другой и скажет, что это бред, но я так не считаю. Я бы даже назвал это совестью, но, боюсь, это не так. Первые признаки "второго Я" появились сразу после того, как я научился зажигать огонь на кончике пальца. Тогда что же получается? Что-то типа раздвоения личности? Ни хрена себе… Теперь становится понятно, почему файросов совершенно не осталось! Мало ли какое будет мое "второе Я", вдруг какой-нибудь маньяк-извращенец, он же таких дел может наворотить, что мама не горюй! Вот почему Эдвард рекомендовал не пользоваться своими способностями. Думаю, он даже специально не указал причину. Может, он хочет избавиться от меня или – проверяет? Хорошо, если второе, но нельзя исключать и первое, на всякий случай надо будет анализировать все, что он будет говорить. Если он не объяснил заранее, что может случиться, то ему ничто не мешает поступить точно так же и в другой раз.
От всех своих размышлений я начисто забыл, где нахожусь. По привычке собираясь походить для стимуляции мозгов, я вскочил на ноги. К счастью, тело затекло настолько, что я тут же опять упал на колени, а не свалился с дерева. Надо, однако, быть аккуратнее. Медленно поднявшись на ноги, я подождал, пока кровообращение придет в норму, и осторожно спустился с дерева. К этому времени лагерь уже потихоньку стал просыпаться, а солнце начало подниматься из-за горной гряды, видневшейся в направлении нашего маршрута. Идя к лагерю, я думал, что же принесет с собой начинающийся день. При этом сильно надеясь, что он пройдет нормально и без всяких происшествий.
Глава 6
– Конечно! А ты думал – кто перед тобой? Стал бы я тратить время на всяких бездарей, при том, что они еще читали бы какую-нибудь пакость. Моя книга – самая лучшая среди учебников, правда, к сожалению, даже она имеет свои недостатки. Слишком много времени требуется для обучения по моей книге, вернее, по книгам, их ведь три. Но тут тоже многое зависит от потенциала самого человека. Есть такие, кто и за всю жизнь ничему не научится, то есть научиться-то он, конечно, сможет – скажем, зажигать огонь на кончике пальца (я только это и умею делать), высушить свою одежду, не замерзнуть (где, интересно, такое случится – ведь здесь температура ниже пятнадцати градусов не опускается?), в общем, реализовывать всякие мелочи, – все говорил и говорил Эдвард, прохаживаясь из стороны в сторону и крутя в руках свою трость. – Так что нам надо сначала определиться, на что ты вообще способен. От этого будет зависеть все твое дальнейшее обучение. Ведь если ты сможешь понять только простейшее, то зачем тебе вообще медитация?
– А скажи, в чем определяется потенциал человека? – рискнул я задать вопрос и, судя по одобрительному взгляду уже совершенно белых глаз, это было вполне актуально.
– Конечно, трудно объяснить такой деревенщине, как ты, но я попробую, – видимо, ему доставляло удовольствие называть меня деревенщиной. – Это зависит от восприятия окружающего мира. Насколько развит сам человек, причем как физически, так и умственно (тут он не удержался и бросил в мою сторону насмешливый взгляд), насколько развито его внутреннее Я, ленив этот человек или активен, трудолюбив или полный лоботряс. Тут много различных критериев, и потенциал непостоянен, да и вообще, само слово «потенциал» не слишком верно. Потенциал – это, если говорить простыми словами, на что способен человек, что из него может получиться. В нашем же случае он может меняться с развитием самого человека, то есть его потенциал будет постепенно повышаться, причем это происходит на протяжении всей жизни, но вот скорость его развития может контролировать сам человек (сказал бы хоть о чем-нибудь чего я не знаю или не догадываюсь). В теории каждый способен стать практически богом, (видимо, тут у меня на лице отразился такой скепсис, что он поспешил поправиться) богом на земле, а не самим богом (с этим я еще могу согласиться). Но это только в теории, ведь человек – это довольно мерзкое существо, да и ленивое, к тому же. А теперь опять вернемся к тебе. Давай сначала узнаем, что же в тебе есть.
– Белки, жиры, углеводы, – опять я ляпнул, прежде чем успел сообразить.
БАЦ!
– Так вот, – продолжил, как ни в чем не бывало, Эдвард, – проверим твой нынешний уровень развития и на что ты будешь способен в обозримом будущем.
– А как ты будешь проверять? – мысленно перекрестившись, спросил я.
Эдвард задумчиво посмотрел на меня, потом на свою трость и, видимо, решил, что вопрос все же не выходит за рамки допустимого (еще бы знать эти самые рамки). Не воспользовавшись своим, как я уже понял, излюбленным методом (типа БАЦ!), он снизошел до моей "жалкой личности" и ответил:
– Да, в общем-то, ничего особенного. Просто встань в круг.
– Какой? – Господи, да когда же я научусь держать язык за зубами?!!
БАЦ!
– Круглый! – рявкнул учитель.
Оглядевшись по сторонам, я никакого круга так и не заметил (да еще ужасно отвлекал "жидкий огонь"). В общем, ничего не обнаружив, что мало-мальски походило бы на круг, я вопросительно уставился на Эдварда.
БАЦ!
– Идиот! Под ноги себе посмотри!
Я, потирая голову, послушно опустил глаза. Блин, я же стою в круге! Вот теперь спрашивается, зачем этот придурок вообще сказал мне становиться в круг, если я и так в нем стоял? Подняв взгляд на Эдварда, я увидел довольную улыбку. Ну, понятно, ЗАЧЕМ он сказал так! Всего лишь, чтобы лишний раз обозвать идиотом и вдарить мне по башке.
– Теперь просто расслабься и постарайся ни о чем не думать, – безмятежно сказал Эдвард.
Естественно, нет ничего удивительного, что, вместо того чтобы все мысли ушли из головы, они набились в нее, как селедки в бочку. Правда, после парочки очень болезненных ударов тростью, она стала просто болеть, и, кроме гула, я в ней уже ничего не ощущал, а про мысли и говорить нечего – даже при желании я вряд ли бы смог о чем-нибудь подумать.
– Ну, а теперь, пожалуй, начнем!
Не знаю, чего он там начинал, но я, как дурак, простоял на одном месте в течение десяти минут, под его воздетыми вверх руками. Исходя из того, что мы все равно находимся лишь в моем сознании, я сделал вывод, что это было жалкой игрой на публику, а так как я был единственным ее представителем, мне приходилось терпеть эту ненужную хрень. Только вот говорить об этом Эдварду я совершенно не горел желанием: уж очень профессионально он работает тростью. Но, вообще-то, раз так больно, а я не просыпаюсь, то, может, он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО бьет меня по голове, в реальном мире? Скажем, с помощью какого-нибудь фокуса? Я ведь не знаю, по каким законам действует магия, так что, вполне возможно, что, проснувшись, я обнаружу у себя на голове пару превосходных шишек. Правда, судя по количеству ударов и их силе, шишек будет далеко не пара. Но, с другой стороны, у меня потрясающая регенерация, и, скорее всего, ничего не будет?
Пока я предавался столь возвышенным мыслям, Эдвард, наконец, опустил руки, показав этим, что он закончил. Выглядел он жутко злым, и, рявкнув, чтобы я стоял не шевелясь, опять воздел руки надо мной и закрыл глаза. На этот раз он простоял добрых двадцать минут и после этого буквально побагровел от едва сдерживаемого гнева (то, что это был гнев, я даже не сомневался). Уж не знаю, что он там увидел (услышал, почувствовал, понял – нужное подчеркнуть), но это явно не доставило ему, как бы помягче сказать, никакого удовольствия.
– Что ж, – спустя какое-то время выговорил Эдвард, – ты – полный кретин, идиот, деревенщина, но, к моему глубочайшему сожалению, очень одаренный кретин, идиот и деревенщина.
Теперь хоть стало понятно, почему он так злится. Учить меня не хочет, гад такой! Только все равно придется, да и вообще, вряд ли у него есть выбор – учить или не учить. Ведь книгу может прочитать каждый, так что ему, скорее всего, приходится учить каждого, кто ее читает. Правда, если припомнить то удивление, какое было у Уильяма, когда я ему показал, что умею зажигать огонь на кончике пальца, и последовавшие за этим действием слова, учеников у Эдварда не было уже черт знает сколько времени. И вообще, по мне, так ему грех жаловаться: все-таки куда интересней с кем-то общаться, чем обитать где-то… вот именно – где-то! Может, ему там до ужаса нравится, а тут приперся какой-то идиот и требует, чтобы его учили. Правда, я не приперся, а прочитался или, если точнее, выдернул его откуда-то в свое сознание. Интересно, а где он действительно проводит свое время между учениками? Впрочем, судя по манере его «учительства», учеников у него никогда не было, а если и были, то, скорее всего, не больше одного-двух. Да и вообще, не я его заставлял писать свои книги, а раз написал, то пусть теперь учит. Что посмеешь, то и пожмешь. Раз написал такую книгу, то пусть теперь и расхлебывает последствия.
– Ладно, идиот, – тяжко вдохнув, заговорил Эдвард, – все же придется тебя, кретина такого, учить. Да и в любом случае пришлось бы. Приказы от высших инстанций вообще обсуждать не полагается.
– Высших? – озадаченно переспросил я.
– Высших.
Это каких? Судя по тому, что Эдвард мертв, ну или, по крайней мере, не жив, то, значит, высшие инстанции для него это всякие ангелы (если такие вообще есть) и Дженус. Дженус? Почему бы и нет?
– Слушай, а высшая инстанция, это, случаем, не Дженус?
Судя по тому, как побледнел Эдвард, он был прекрасно осведомлен, кто такой Дженус.
– Откуда ТЫ знаешь ЕГО имя?!! – проговорил он в крайней степени офигения.
Разве я мог упустить такую возможность? Конечно же нет!
– Так я из-за этого гада, – я с удовольствием посмотрел на Эдварда, который буквально посерел от моих слов, – я из-за этого гада здесь и нахожусь. Шантажист жалкий, чтоб его черти загрызли или хотя бы просто попинали. Жил я, не тужил, а тут вмешался Дженус и давай играться с моею жизнью, делая одну подлянку за другой… Хотя вино у него классное, да и жратва тоже ничего. Вроде тот же виноград, но раз в десять вкуснее, чем ел я до того. Если бы он еще не шантажировал при любом удобном случае и не подставлял, то был бы вполне нормальным человеком, ну или тем, кем он является, а так – убить его хочется. Сильно-сильно хочется…
После этого моего монолога Эдвард минут пять просто стоял и сосредоточенно смотрел куда-то мне за спину (я даже обернулся, но, естественно, ничего не увидел). По прошествии этого времени, он, наконец, пришел в себя и сразу же заговорил:
– Что же, начнем твое обучение. – Надо заметить, что теперь он говорил сухим официальным тоном, резко отличавшимся от того ехидного, который был вначале. – Ты прочитал первую главу первой книги. Она является основой всех трех книг и моя задача научить тебя управлять своим телом и своим Я. Очень хорошо, что ты уже достаточно развит в физическом плане и у тебя обширные познания о мире (Интересно, это он вообще в целом сказал или о моем мире? Потому что этот я ни черта еще не знаю), это поможет при обучении. Так что, давай начнем. Медитация – это…
И в течение четырех часов (может, чуть больше, может, чуть меньше) Эдвард рассказывал мне все, что он знал о медитации. Честно говоря, я даже не догадывался, что можно настолько долго говорить на такую тему. Для меня вся медитация сводилась к тупому сидению на полу в позе лотоса. Но после лекции Эдварда я стал более благосклонно относиться к этому искусству. Последний же час я провел в тренировке, но, как и ожидал, ничего у меня не получилось, хоть я и запомнил абсолютно все из того, что было сказано. Кстати, забыл об этом упомянуть, видимо, из-за того, что действие происходило непосредственно в моем сознании, я запоминал абсолютно все из того, что было сказано и показано.
– Ладно, на сегодня закончим, – спустя пять часов после начала первого урока устало произнес Эдвард. – Честно говоря, не ожидал от тебя таких успехов в обучении (интересно, про какие успехи он говорит, если я ни черта не добился?!!). Правда, могло быть и лучше. Первую главу больше не перечитывай, но старайся тренироваться при любом удобном случае. Все, что было необходимо, я объяснил, теперь дело только за тобой, а мы будем двигаться дальше. Естественно, пока ты не достигнешь необходимых результатов в медитации, ни о каких манипуляциях с энергией и речи быть не может. Имей в виду, что на начальном этапе очень много теории и практически полностью отсутствует практика. Я сделал так специально, чтобы у моего ученика было время для того, чтобы подчинить "себя себе" (просто парадокс какой-то), и, пока происходит этот процесс, изучается большая часть теоретических знаний. А вот дальше обучение целиком завязано на практике. Будут лишь небольшие вступления перед уроками, а дальше – практические занятия. От того, как ты с ними справишься, зависит скорость твоего обучения. Если будешь усваивать материал достаточно легко, то сможешь читать несколько глав в день. Но это все позже, потом. Сейчас же я категорически не рекомендую (странно, что он сказал "не рекомендую", а не "запрещаю") пользоваться никакими способностями файросов, это может быть опасно для других и смертельно для тебя. Следовать этому совету или нет, решать тебе и только тебе. Но я бы все же рекомендовал помнить о тех, кто не послушался…
Всю свою длиннющую речь он простоял, не двигаясь и даже не моргая, но потом опять начал ходить из стороны в сторону, крутя трость и изредка перебрасывая ее из руки в руку.
– Напоследок хочу тебе сказать, что скорость своего обучения ты можешь контролировать сам. Например, необязательно читать книгу, пока полностью не освоишь свое тело, но я бы все же посоветовал тебе читать, иначе потом будет только хуже, так как у тебя появится непреодолимое желание немедленно приступить к практике, и, в конце концов, ты можешь что-нибудь натворить. На этой ноте позволь мне откланяться, а ты можешь досматривать свои сны.
Едва он это произнес, стены сферы поплыли, и я уснул. Точнее, просто перестал воспринимать "реальность сознания" (ну и сочетание!) и снова погрузился в царство Морфея. Как назло, снилась совершеннейшая муть, постепенно переходящая в банальный кошмар, выстроенный, как я понял, на подсознательных страхах.
* * *
Снилось, что на нас кто-то напал, почти всех мгновенно перебили, остались в живых только я, эльфийка, купец и один из близнецов, впрочем, последнего тут же прирезали. Дальше – хуже. Купца долго и упорно пытали, затем настал черед и Солины; думаю, излишне говорить, что хотели с ней сделать. Тут я уже вконец озверел, не помогли даже веревки, я их просто порвал, но добраться до Ушастой так и не смог. Буквально через два-три шага мне в ногу вонзилась стрела, а следом – арбалетный болт. Это меня сбило с ног, на меня навалились, а затем зачем-то перевернули на спину и прижали к земле. Подошел какой-то тип, выглядевший как просто сплошное черное пятно с человеческими очертаниями. Он почему-то очень медленно стал наклоняться, протягивая ко мне свою руку. Извернувшись, я выдернул правую руку из захвата и что есть мочи вцепился ему в горло (по крайней мере, в то место, где оно должно было быть). К моему удивлению, тень захрипела и, вцепившись своими руками в мою, попыталась отодрать ее от своего горла. Не понимая, почему ему не помогают другие, я оглянулся и увидел, что вокруг меня никого нет, а я лежу на своем плаще. Вернувшись взглядом к тени, я увидел трепыхающегося в моих руках Дола. Некоторое время я с удивлением на него смотрел, пытаясь понять, куда же делся тот тип, которого я душил, и откуда взялся Дол? И только когда у Прогорского уже закатились глаза, я поспешил разжать руки.
Минут пять мне понадобилось, чтобы привести Дола в порядок, а после того как я добился, чтобы его взгляд стал более осмысленным, первыми его словами были:
– Да чтоб меня черти в ад утащили, если я вас еще хоть раз стану будить!
Кое-как он поднялся на ноги, держась руками за горло.
– Так ты бы еще мечом в меня начал тыкать! – тут же по привычке стал отнекиваться я. – Надо было просто позвать, да и все. Я бы проснулся.
Он с некоторым сомнением посмотрел на меня, но дальше эту тему развивать не стал, хотя было видно, что ему было что сказать. И вряд ли это была бы благородная речь истинного рыцаря.
– Да ладно тебе, – виновато пробормотал я, поднимаясь на ноги и становясь рядом с ним. – Главное, живой остался, а остальное – незначительные мелочи. Или ты так не считаешь?
Он в ответ буркнул что-то малопонятное, а потом уже почти нормальным голосом сказал:
– Я ведь для чего вас будил-то – часовых сменить надо.
– Надо так надо. Вот только приведу себя в порядок и растолкаю остальных, а ты можешь уже ложиться.
– Спасибо, – ответил он и буквально рухнул на мой плащ, тут же захрапев. М-дя… устал человек.
Я, как и сказал Долу, сначала привел себя в порядок, но потом, вместо того, чтобы будить остальных, направился к повозке купца. Как ни уверял себя, что все во сне было лишь кошмаром, я понял, что не успокоюсь, пока не удостоверюсь, что эльфийка в безопасности. Подойдя к телеге, я аккуратно отодвинул полог и, чуть-чуть настроив на темноту свое зрение, с удовольствием оглядел спящую Солину. Она, по-моему, с вечера даже не шелохнулась. Подавив острое желание дотронуться до нее, я опустил полог и пошел будить остальных.
Остальные будиться не желали и вообще всячески противились моему насилию. Пожалуй, только Кронд более-менее спокойно встал; к близнецам же пришлось подходить трижды (в последний раз я их просто ухватил за шкирку и выдернул из телеги). Я, конечно, понимал, что сегодня им больно даже пошевелиться, но это не повод, чтобы спать до обеда, тем более что от разминки не увильнут никакими путями. Дав им пять минут на то, чтобы привести себя в порядок, я растолкал еще шестерых. В итоге через десять минут все часовые были заменены. Честно говоря, десять минут это, по-моему, многовато; по мне, трех-пяти минут должно хватить за глаза, а те, кто с утра не умывается, могут вообще в течение одной или двух минут сменить своих товарищей на посту. Правда, я раньше никогда в роли часового не выступал, может, для них это нормально. Впрочем, на своем посту я простоял совсем чуть-чуть, лишь для того, чтобы удостовериться, что опасности никакой в округе нет. Я теперь чувствовать угрозу стал еще до того, как она таковой становилась.
Короче, удостоверившись, что все тихо-мирно, я пошел за Крондом и близнецами. От последних пользы в роли часовых совершенно не было, прислонившись спиной к одному дереву, только по разные стороны, они снова спали. Надавав им слегка по шее (чисто в качестве профилактики), я погнал их в сторону Кронда. Когда все оказались в сборе, я обрадовал их известием, что сейчас будет разминка и что теперь придется делать ее каждое утро. Надо сказать, от такой перспективы стало плохо даже Кронду, но ничего поделать они не могли. А я им еще напомнил, что, не будь мы в пути, я их стал бы гонять по-настоящему. К сожалению, фантазии на то, чтобы придумать нечто хуже разминки, у них не хватило. Но я заверил их, что такое все же есть.
– Ну-с? Начнем разминочку? – произнес я радостным голосом, за который в подобные минуты хочется убивать.
На протяжении полутора часов я опять над ними «измывался». Должен заметить, что после вчерашней мясорубки и моего непосредственного в ней участия избегать этого издевательства никто не стал, хотя близнецы стонали от каждого нового упражнения. По прошествии же этого времени, к безграничному удивлению близнецов и Кронда, у них все перестало болеть. Я лишь злорадно поржал и «успокоил» их тем, что стоит только ненадолго прилечь или присесть, все заболит опять и сильнее раза в два.
– Все-таки это издевательство, а никакая не разминка, – злобно пробурчал один из близнецов.
– О, поверь мне, если мы достигнем Хогарта, ты будешь вспоминать об этой разминке, как самой легкой и безболезненной части твоего обучения, – я по братски похлопал его по плечу.
– Что, все так ужасно? – попробовал пошутить Кронд.
– Даже хуже, чем ты можешь себе представить.
После моих слов желания продолжать эту тему ни у кого не возникло. Мы разошлись по своим постам, я же на всякий случай припугнул близнецов, что буду проверять, не уснули ли они, и если найду спящими, то потом не обижаться. Судя по их подавленным физиономиям, они как раз и собирались хорошенько выспаться, но теперь вряд ли рискнут.
Рядом с местом, где я должен был сторожить, росло большое развесистое дерево. Больше от нечего делать, чем по какой-либо необходимости, я взобрался на него и, соорудив себе лежанку из веток, с комфортом развалился там, чутко прислушиваясь к различным звукам. Чтобы не терять времени даром, я принялся медитировать, правда, для этого пришлось сесть на колени, иначе я мог вместо медитации просто банально уснуть.
Четыре часа сидения на коленях, и я пришел лишь к боли в пояснице, затекшему телу и плохому настроению. Ни о какой энергии мира и говорить не стоит. По прошествии этого времени мне стало казаться, что это просто какая-то чепуха, и я только зря трачу время. И вообще, что это за бред насчет подчинения "себя себе"? Маразм какой-то! Впрочем, другая часть меня упорно твердила обратное. Она едко прокомментировала мои возмущения, сведя все к тому, что я просто туповат. И ничего я не туповат! Хотя… вот дурак!!! Ведь именно это и имел ввиду Эдвард, когда сказал, что надо подчинить "себя себе"! Я же действительно часто спорю со своим внутренним голосом. Может, кто другой и скажет, что это бред, но я так не считаю. Я бы даже назвал это совестью, но, боюсь, это не так. Первые признаки "второго Я" появились сразу после того, как я научился зажигать огонь на кончике пальца. Тогда что же получается? Что-то типа раздвоения личности? Ни хрена себе… Теперь становится понятно, почему файросов совершенно не осталось! Мало ли какое будет мое "второе Я", вдруг какой-нибудь маньяк-извращенец, он же таких дел может наворотить, что мама не горюй! Вот почему Эдвард рекомендовал не пользоваться своими способностями. Думаю, он даже специально не указал причину. Может, он хочет избавиться от меня или – проверяет? Хорошо, если второе, но нельзя исключать и первое, на всякий случай надо будет анализировать все, что он будет говорить. Если он не объяснил заранее, что может случиться, то ему ничто не мешает поступить точно так же и в другой раз.
От всех своих размышлений я начисто забыл, где нахожусь. По привычке собираясь походить для стимуляции мозгов, я вскочил на ноги. К счастью, тело затекло настолько, что я тут же опять упал на колени, а не свалился с дерева. Надо, однако, быть аккуратнее. Медленно поднявшись на ноги, я подождал, пока кровообращение придет в норму, и осторожно спустился с дерева. К этому времени лагерь уже потихоньку стал просыпаться, а солнце начало подниматься из-за горной гряды, видневшейся в направлении нашего маршрута. Идя к лагерю, я думал, что же принесет с собой начинающийся день. При этом сильно надеясь, что он пройдет нормально и без всяких происшествий.
Глава 6
Три дня! Целых три дня все было тихо и спокойно! Но все когда-то заканчивается, закончилось и спокойствие. Когда на дорогу перед нами вышли двое облаченных в длинные черные плащи, я даже ничего не заподозрил (что могут сделать всего два человека?). Первые признаки беспокойства появились лишь тогда, когда стремительно начали бледнеть окружающие меня люди. А после того как незнакомцы откинули с головы свои капюшоны, выставляя напоказ красивые бархатные маски, скрывающие их лица, парочка слуг просто грохнулась в обморок, остальные были близки к тому же, но пока еще держались. Посмотрев на Кронда и увидев, что даже он сжал зубы так, что отчетливо заострились скулы, я понял, что вижу перед собой легендарных эхербиусов.
Вот елки-палки, так хорошо ехали, по такой хорошей местности. Редкий лес, скрывающий путников от солнца, чуть ли не на каждом шагу бьют родники, затем собираясь в единый поток и образуя небольшую речку. Всюду слышится пение птиц, что вкупе со всем остальным приводит человека в блаженное состояние…
Именно поэтому никто и не заметил эхербиусов. Хотя, скорее всего, в любом бы случае не заметили. И надо же было им появиться именно здесь. Сволочи! Такую идиллию нарушили.
Когда все остановились буквально метрах в двадцати от этой зловещей пары, один из них заговорил:
– Мы не любим убивать. – Вот тебе и безжалостные эхербиусы! – Отдайте нам, что везете, и можете спокойно ехать дальше, больше вас никто не тронет. Если же вы не согласитесь, то нам придется применить силу и без жертв не обойдется.
Судя по мрачной решимости, появившейся на лицах моих спутников, просто так отдавать никто ничего не собирался. Я их вполне понимал. Слишком много доблестных воинов погибли из-за, в общем-то, совершенно ненужных им бумажек, чтобы теперь спокойно их отдавать. Однако, по-видимому, Вард решил потянуть время:
– Дайте нам десять минут для принятия решения, – выехав вперед, произнес он.
– У вас есть пять минут и не секундой больше, – сказал второй. Судя по голосам, оба эхербиуса были еще достаточно молоды, да и волосы у них без малейших признаков седины – они были черны как смоль и доставали им до плеч (впрочем, под это описание подходит едва ли не каждый местный житель, даже в нашем отряде почти все выглядят точно так же).
– Хорошо. Пять минут нам тоже хватит, – сказав это, Гротен развернулся и направился к нам, то есть ко мне и Кронду (Солина, правда, тоже была рядом, но она не в счет).
– Что будем делать? – подъехав, спросил он.
Ответом ему стало синхронное пожатие плечами, а затем такое же синхронное мотание головой из стороны в сторону. С едва заметными усмешками мы переглянулись с Крондом, а затем я облек в словесную форму наше общее с ним мнение по поводу происходящего:
– Нам до этих свитков нет дела. Я лично шел просто до Хогарта, но меня попросили отправиться с вами (бедный Вард от такого заявления чуть с коня не навернулся), просили такие люди (ну, не совсем люди), что отказать не представлялось возможным, а вот насчет охраны свитков, мне никто ничего не говорил. Кронд же теперь мой ученик, так что он слушается только меня, хотя даже без этого ему на эти свитки так же начхать, как и мне. Решайте сами, что делать. Команду охранять свитки я не получал.
Тут же в моей башке будто динамит взорвали. От неожиданности я схватился за голову, но уже спустя мгновение понял, что произошло. Дженус не может, видите ли, вмешиваться напрямую, а это как называть? Никакой инициативы не проявишь, тут же молнией шибанет. Тоже мне, господь милостивый. Скорее, садюга-шизофреник.
– Так, планы меняются, – прорычал я. – Получена команда охранять ваши бумажки с писульками ценой собственной жизни.
– Не понял? – озадаченно произнес Вард.
– Я тоже, – ответил я, еще больше озадачивая купца. – Но такая судьба человека – многого не знать и многого не понимать.
Вот елки-палки, так хорошо ехали, по такой хорошей местности. Редкий лес, скрывающий путников от солнца, чуть ли не на каждом шагу бьют родники, затем собираясь в единый поток и образуя небольшую речку. Всюду слышится пение птиц, что вкупе со всем остальным приводит человека в блаженное состояние…
Именно поэтому никто и не заметил эхербиусов. Хотя, скорее всего, в любом бы случае не заметили. И надо же было им появиться именно здесь. Сволочи! Такую идиллию нарушили.
Когда все остановились буквально метрах в двадцати от этой зловещей пары, один из них заговорил:
– Мы не любим убивать. – Вот тебе и безжалостные эхербиусы! – Отдайте нам, что везете, и можете спокойно ехать дальше, больше вас никто не тронет. Если же вы не согласитесь, то нам придется применить силу и без жертв не обойдется.
Судя по мрачной решимости, появившейся на лицах моих спутников, просто так отдавать никто ничего не собирался. Я их вполне понимал. Слишком много доблестных воинов погибли из-за, в общем-то, совершенно ненужных им бумажек, чтобы теперь спокойно их отдавать. Однако, по-видимому, Вард решил потянуть время:
– Дайте нам десять минут для принятия решения, – выехав вперед, произнес он.
– У вас есть пять минут и не секундой больше, – сказал второй. Судя по голосам, оба эхербиуса были еще достаточно молоды, да и волосы у них без малейших признаков седины – они были черны как смоль и доставали им до плеч (впрочем, под это описание подходит едва ли не каждый местный житель, даже в нашем отряде почти все выглядят точно так же).
– Хорошо. Пять минут нам тоже хватит, – сказав это, Гротен развернулся и направился к нам, то есть ко мне и Кронду (Солина, правда, тоже была рядом, но она не в счет).
– Что будем делать? – подъехав, спросил он.
Ответом ему стало синхронное пожатие плечами, а затем такое же синхронное мотание головой из стороны в сторону. С едва заметными усмешками мы переглянулись с Крондом, а затем я облек в словесную форму наше общее с ним мнение по поводу происходящего:
– Нам до этих свитков нет дела. Я лично шел просто до Хогарта, но меня попросили отправиться с вами (бедный Вард от такого заявления чуть с коня не навернулся), просили такие люди (ну, не совсем люди), что отказать не представлялось возможным, а вот насчет охраны свитков, мне никто ничего не говорил. Кронд же теперь мой ученик, так что он слушается только меня, хотя даже без этого ему на эти свитки так же начхать, как и мне. Решайте сами, что делать. Команду охранять свитки я не получал.
Тут же в моей башке будто динамит взорвали. От неожиданности я схватился за голову, но уже спустя мгновение понял, что произошло. Дженус не может, видите ли, вмешиваться напрямую, а это как называть? Никакой инициативы не проявишь, тут же молнией шибанет. Тоже мне, господь милостивый. Скорее, садюга-шизофреник.
– Так, планы меняются, – прорычал я. – Получена команда охранять ваши бумажки с писульками ценой собственной жизни.
– Не понял? – озадаченно произнес Вард.
– Я тоже, – ответил я, еще больше озадачивая купца. – Но такая судьба человека – многого не знать и многого не понимать.