Морган Кэтлин. Колдовская любовь

   Она подняла руку к лицу и покраснела.
   — Неужели я так ужасно выгляжу, милорд? Вся в грязи?
   Он ухмыльнулся:
   — Да, миледи. Вы черная, как Люцифер. С глубоким вздохом Брианна спрыгнула с коня, но ноги подкосились, едва коснувшись земли. Сильные руки подхватили ее, поставили на ноги. Теперь все будет хорошо, теперь не надо одной нести весь груз ответственности. Брианна была благодарна Дэйну Хэверсину. Эйдан в нем не ошибся. Дэйн передал поводья Венделу.
   — Поводи этого коня, пока он не остынет. Затем найди леди свежую лошадь. — Обернувшись ко второму стражнику, все еще потиравшему шею, которую не так давно пощекотал меч Брианны, он велел: — Собери мне двадцать вооруженных латников, двух лошадей, чтобы везти носилки, и припасы для двухдневного похода. Все должно быть готово через час.
   — Милорд, — вмешалась Брианна. — Еще лекаря с мазями и снадобьями. У Эйдана столько ожогов! Его кольчуга… — она задохнулась, заморгала, чтобы смахнуть с глаз слезы, — его кольчуга вплавилась ему в тело.
   Дэйн сжал кулаки.
   — Да, — согласился он и, не сводя с нее глаз, дополнил свой приказ: — Позови еще нашего доктора.
   Меньше чем через час маленький отряд был уже в пути. Всадники мчались по дороге к пещере. Брианна без устали скакала во главе латников бок о бок с Дэйном Хэверсином по освещаемой луной дороге. Время от времени он с явным любопытством поглядывал на нее.
   — Простите, леди, — наконец прозвучал в ночной тиши его низкий голос, когда отряд вынужден был остановиться и передохнуть, — вы и вправду жена Эйдана?
   Брианна молча кивнула.
   — Не будет ли с моей стороны нахальством, если я поинтересуюсь, как это произошло? Я ничем не хочу вас обидеть, — торопливо добавил он, — вы, несомненно, и красивы, и отважны. Я могу понять, почему любой мужчина сочтет вас привлекательной. Но я знаю своего друга, его взгляды на жизнь и свою судьбу. Жениться в его планы никогда не входило.
   — Его заставили жениться на мне. Был выбор: илисмерть, или женитьба. Есть такой древний закон: к тридцати годам надо жениться, иначе — смерть.
   Дэйн нахмурился, затем кивнул:
   — Да, действительно есть такой замшелый закон. Что ж, Эйдан не смог бы выбрать себе лучшей жены, даже если б искал всю жизнь.
   Брианна вспыхнула от удовольствия.
   — Благодарю вас, милорд.
   — Дэйн. Пожалуйста, зовите меня Дэйн. Надеюсь, мы с вами станем друзьями.
   — Да… Дэйн. А вы можете называть меня Брианна.
   — Как вам будет угодно, хотя мы с вами не совсем ровня: я всего лишь простой лорд, а вы наследная принцесса. — Он снова оценивающе посмотрел на нее. — Еще один вопрос, если позволите.
   — Спрашивайте. — Ее глаза были устремлены на дорогу.
   — Почему вы с Эйданом оказались в этом опасном краю? Я понимаю, выбранный им образ жизни… но для жены подвергаться таким…
   — Мы в походе, — коротко ответила она. — Об остальном вам лучше спросить у Эйдана… Когда мы спасем его.
   Еще какое-то время она ощущала на себе его задумчивый взгляд, затем он отвел глаза. Оставшуюся часть пути они ехали молча. Брианна не могла думать ни о чем, кроме Эйдана. Ее мысли летели к нему. Как он там? Жив ли? Охраняет ли его по-прежнему Люцифер? Она горячо надеялась, что все будет хорошо. Что ей делать, если он умер? Как она будет жить без него? За короткое время Эйдан завладел ее сердцем. Двоюродный он брат ей или нет, но она его любила, готова была для него на все… даже отдать жизнь. Но это желание пожертвовать всем для Эйдана, как она прекрасно понимала, включало в себя то, что она продолжит поход… с ним или без него. Вскоре это может оказаться единственным, что она будет способна для него сделать.
   Брианна услышала шум водопада задолго до того, как они достигли развилки, ведущей в лес. Дорога неровная, предательская, казалось, ставит ей барьер за барьером из низко свисающих веток и корявых корней. Наконец она спешилась и продолжила путь пешком, оставив Дэйна и остальной отряд позади.
   — Эйдан! — закричала Брианна, подбегая к пещере. Она забыла об опасности. Какая разница, вернулись разбойники или нет. Самое главное сейчас — Эйдан. — Эйдан, ты здесь? Ты меня слышишь?
   Единственным ответом было громкое фырканье Люцифера.
   Она ворвалась в пещеру и, опустившись на колени, вцепилась в Эйдана. Слава Святой Матери, он не умер! Он дышал! Только лежал тихо-тихо. Она придвинулась поближе и приподняла его голову и плечи, положив их себе на колени. Затем погладила его влажный лоб и, склонившись, поцеловала.
   — Ах, Эйдан, — прошептала она. — Я приехала так быстро, как только смогла. Правда, правда.
   Он шевельнулся, что-то забормотал, потом вздохнул.
   — Бри? Это… это на самом деле ты, девочка? Эти слова, живо напомнившие ей его вопрос, когда она спасла его от топора палача, сладкой горечью отозвались в ее сердце. Он столько страдал: отвращение и презрение окружающих, боль от сознания, что люди желают его смерти, попытки убить его. И все-таки Эйдан боролся, он даже рисковалсвоей жизнью в этом походе для спасения Анакреона, не надеясь, что из-за этого кто-то будет лучше относиться к нему или хотя бы изменит свое мнение.
   — Да, милорд, — прошептала она. — Это я. Послышались шаги, голоса людей, продирающихся сквозь лесную чащу, мелькнули отблески факелов. Люцифер захрапел и стал рыть копытом землю.
   — Это друзья, — успокоила его Брианна и вновь повернулась к Эйдану. Промокнула краем туники пот с его лица. — Дэйн приехал, любовь моя. Теперь ты в безопасности.
   Он слабо улыбнулся:
   — Ты нашла его, девочка? Я знал, что найдешь… — И он снова впал в забытье, которому она могла лишь обрадоваться, так как тогда он не чувствовал жгучей боли.
   Широкими шагами в пещеру вошел Дэйн и опустился у входа на колени.
   — Как он, Брианна?
   — Жив, но без сознания.
   Он подхватил Эйдана под мышки.
   — Давайте вынесем его отсюда на свет, чтобы врач смог его осмотреть.
   С этими словами Дэйн поднял Эйдана на руки и вынес из пещеры.
   На поляне уже горел костер, там, где его разложил Эйдан. Дэйн еще не успел положить друга на землю поближе к свету, как к ним уже спешил доктор. Он быстро осмотрел раненого и покачал головой.
   — Эти ожоги ужасны, — сказал седовласый мужчина в длинном темно-синем одеянии. — Кольчугу придется срезать с тела, но и тогда я сомневаюсь, что он выживет.
   Брианна наклонилась и схватила лекаря за руку. Бледно-голубые как лед глаза удивленно посмотрели на нее.
   — Делайте то, что нужно, только быстро и бережно.
   Врач вопросительно поглядел на Дэйна. Он кивнул.
   — Как вам будет угодно, миледи. Разумно было бы еще пустить ему кровь. Сегодня как раз ночь благоприятная для этого и…
   — Нет, — отрезала Брианна. — Вы не будете пускать кровь Эйдану. Он и так достаточно ослабел. Просто займитесь его ожогами… и ничего больше!
   — Но это общепринятая практика, — запротестовал лекарь. — Если вы не позволяете мне отворить ему кровь, я не могу ручаться за его выздоровление.
   — Вы не можете, а я могу, — твердо заявила Брианна. — Это падет на мою голову, а не на вашу. Но пускать кровь ему вы не будете. Ни теперь, ни потом. Понятно?
   — Да, миледи, — пробурчал врач.
   Он открыл свою аптекарскую сумку и развернул белую тряпицу, разложил ее на земле. На нее он стал выкладывать различные инструменты зловещего вида. Затем он извлек из сумки медный котелок, несколько мешочков с травами, какие-то пузырьки и много чистых бинтов.
   — Вот, — сказал лекарь, передавая медный котелок одному из солдат, — набери мне воды. Леди, помогите мне. Нужно обмыть эти раны, удалить обожженную кожу. А я пока приготовлю лечебную мазь. Поторопитесь, все надо сделать сейчас, до того как двинемся в обратный путь. Медлить нельзя. Иначе ему станет еще хуже, и тогда его уже не спасти. Я удивляюсь, — добавил он себе под нос, — как он до сих пор жив.
   Брианна оставалась все время около Эйдана, обмывала его раны, подавала мазь, бинты и внимательно следила, чтобы лекарь не применил какого-нибудь диковинного средства. К тому времени как сняли кольчугу, вся грудь и живот Эйдана были испещрены мириадами маленьких кровоточащих ранок на тех местах, где из обожженного тела были вырезаны расплавленные колечки. Лекарь приступил к перевязке.
   «Весь живот у него будет до конца жизни покрыт шрамами, — с болью подумала Брианна, — и все потому, что каким-то бродягам, грабителям и убийцам вздумалось…»
   Она оборвала свою мысль. Она не знала, почему разбойники напали на них. Из-за несуществующих богатств, которые те надеялись найти, или же их послал именно тот, кто несколько дней назад велел напасть на них тем жутким тварям? Впрочем, это уже было не важно. Из-за них Эйдан теперь находился в таком страшном состоянии.
   Наконец раны были очищены, целебная мазь и повязки наложены. Эйдана подняли и положили на носилки, подвешенные между двумя вьючными лошадьми. Он так и не пришел в себя.
   Когда Брианна получше укутывала его одеялом, к ней подошел Дэйн.
   — Пойдемте, леди. До приезда в мой замок больше ничего нельзя сделать. Я надеюсь, ради его блага, что он проспит всю дорогу.
   — Я тоже, — мучительно сморщившись, прошептала она.
   Затем она отошла и села на своего коня. В угрюмом молчании отряд двинулся к замку Хэверсин.
   К счастью, Эйдан не приходил в себя до рассвета. Всадники начали спускаться с последнего холма, откуда был виден замок. При первом же его стоне Брианна спешилась и пошла рядом с носилками.
   — Эйдан, это я, Брианна, — позвала она. — Ты меня слышишь? Тебе лучше?
   Лицо его исказилось от боли, лихорадочный румянец играл на щеках.
   — Лучше. Где мы?
   — Почти что в замке Хэверсин. Подъехал Дэйн.
   — Как дела, старина?
   Эйдан выдавил слабую улыбку.
   — Ночь я пережил, так что слабая надежда есть. — Он бросил взгляд на Брианну и поманил Дэйна.
   — Что? — Дэйн спешился, подошел к носилкам и наклонился к Эйдану. — В чем дело, Эйдан?
   — Брианна… — Он выдохнул это имя с болезненным стоном. — Если я… умру, обещай мне, что позаботишься о ней. Хоть мы и женаты, но на самом деле брачной ночи не было. Да все равно брак недействителен. — Рука Эйдана дернулась, пальцы ухватились за тунику Дэйна и притянули его еще ближе. — Женись на ней. Тебе давно пора жениться. Лучше Брианны тебе не найти.
   Дэйн нахмурился.
   — Благодарю тебя за это чудное предложение, но, может, лучше спросить у нее? Возможно, она предпочтет сама выбрать себе…
   — Нет! — прохрипел Эйдан. — Она сделает плохой выбор. Она решит вернуться домой, а там ей грозит страшная опасность. Кто-то там пытался ее убить и попытается снова, даже если она станет вдовой. Она не должна возвращаться домой! — Он крепче вцепился в тунику Дэйна. — Обещай мне, Дэйн! Если я умру, это будет моим последним желанием…
   Дэйн растерянно посмотрел на Брианну. Она сжала губы и яростно затрясла головой. Он снова повернулся к Эйдану:
   — Я сделаю все, что смогу, друг мой. Обещаю тебе это.
   С глубоким вздохом Эйдан отпустил его,
   — Хорошо. Больше всего на свете я хочу, чтобы Брианна была счастлива и в безопасности. Она этого заслуживает после всего, чем она для меня пожертвовала.
   — Да, — согласился Дэйн. — Но вскоре ты сам будешь заботиться о ее счастье. Клянусь тебе в этом.
   «Если нам удастся сделать так, чтобы раны его не воспалились и не началась лихорадка», — подумала Брианна, смахивая жгучие слезы с глаз, глядя на мужчин. У Эйдана был веский повод для беспокойства о будущем, хоть он и не имел права требовать от Дэйна такой услуги. Но с этим можно будет разобраться позднее… После того как он выздоровеет… или умрет.
   Он выглядел так ужасно: лихорадочный румянец, кожа, бледная как воск, лоб, липкий от пота, дыхание прерывистое. Частично это было из-за безумной боли, которую он испытывал, но Брианна понимала, что главной причиной были сами раны. Брианна начала сомневаться, что Эйдан выживет… разве что чудо поможет… Чудо?.. Чудо. Магия.
   Безумная надежда пробудилась в ней. Возможно, Оленус обладает каким-нибудь особым целительским даром, а не только умением мгновенно переноситься с места на место и предсказывать будущее. Брианна понимала, что, вызывая монаха сюда, она рискует навлечь на него беду… но, возможно, был какой-то безопасный способ. Она тронула Дэйна за рукав и поманила его отойти подальше от Эйдана.
   — Слушаю вас, леди.
   — Как далеко отсюда до монастыря?
   — На коне приблизительно день пути.
   Надежда снова вспыхнула в ней.
   — В монастыре живет старый монах, который обладает даром целителя. Это то, что нам сейчас нужно. Его зовут Оленус. Можете вы послать человека за ним?
   Дэйн недоуменно нахмурился:
   — Если хотите, но мой врач считается лучшим лекарем в этом краю.
   — И все-таки я хотела бы Оленуса, — настаивала она. — Пожалуйста, Дэйн.
   Он ухмыльнулся:
   — Ладно, когда вы выражаете свои просьбы таким очаровательным образом… — Он подозвал одного из солдат. — Скачи в монастырь и привези оттуда монаха Оленуса. Возвращайся как можно скорее. Скажи монаху, что он нужен Брианне.
   — Очень нужен, — добавила Брианна.
   Солдат кивнул и, круто развернув коня, поскакал по дороге. Брианна хотела еще немного поговорить с Эйданом, но он снова погрузился в беспокойный лихорадочный сон. Вздохнув, она забрала у одного из латников своего коня и вскочила в седло.
   Они прошли по длинному коридору, мимо покоев Дэйна и внесли Эйдана в большую комнату. Огромная постель, завешенная синими бархатными портьерами, пышные подушки, голубое покрывало, в дальнем углу комнаты ярко пылал огонь в камине, прогоняя горный холод замка Хэверсин. С помощью Дэйна и лекаря Брианна быстро сняла с Эйдана сапоги и одежду, а затем тепло укутала его одеялом.
   Врач стал готовить отвар ивовой коры. Он вскипятил воду, залил кипяток в горшочек с крышкой и поставил его на столик у постели.
   — Когда отвар остынет, его можно будет давать принцу по глотку каждые три-четыре часа. Он заставит его пропотеть. Тогда, может быть, удастся сбить лихорадку.
   Он замолчал и посмотрел на Брианну:
   — Вы сами на грани обморока. — И, обернувшись к Дэйну, сказал: — Найдите ей постель и отошлите спать.
   — Нет, — запротестовала Брианна. — Я буду рядом с Эйданом и никуда отсюда не уйду.
   — Но, Брианна, вам надо отдохнуть, — произнес Дэйн.
   — Я же сказала, я отсюда не уйду!
   Дэйн открыл рот, чтобы возразить, но передумал.
   — Как хотите. Мы положим матрас около постели Эйдана. Тогда вы поспите?
   — За ним надо присматривать, надо обтирать ему лицо и тело, чтобы снимать жар…
   — Это может делать лекарь, а когда он устанет, есть слуги. Всем будет велено разбудить вас, если Эйдан позовет или если ему станет хуже. — Дэйн вопросительно поднял темную бровь. — Так пойдет?
   — Да, — неохотно согласилась Брианна.
   — Хорошо. Я распоряжусь приготовить вам постель, чистую одежду, ванну и горячую еду. К тому времени как все будет готово, уверен, вы уже будете засыпать на ходу.
   Она улыбнулась:
   — Полагаю, что так.
   Дэйн помедлил еще мгновение.
   — Насчет… просьбы Эйдана. Брианна подняла на него глаза.
   — Сейчас не время говорить об этом. Эйдан еще жив, и он мой муж.
   — Да, — кивнул Дэйн. — Я не хочу, чтобы между нами возникло недоразумение. Вот и все. Я хочу, чтобы вы чувствовали себя со мной свободно и спокойно.
   — Спасибо вам за все. — Она снова повернулась к Эйдану, намочила в воде платок и обтерла ему лицо.
   Дэйн задержался еще немного, наблюдая за этой нежной сценой: Брианной, склонившейся над его другом, озаренной мягким золотым сиянием огня. Снова вспомнил о просьбе Эйдана позаботиться о Брианне, а если тот умрет — жениться на ней, и что-то дрогнуло в его душе. Какая-то мучительная сердечная тоска. Он вздохнул и вышел из комнаты.
   Среди ночи ее разбудили стоны Эйдана. Брианна встала с матраса и поспешила к нему. Он ворочался и метался, лицо было искажено болью, пот заливал тело. Она поглядела на присматривавшую за ним служанку.
   — Как давно пил он ивовый настой?
   — Всего час назад, миледи.
   Брианна нахмурилась. Лекарство не действовало, оно не сбивало лихорадку. Она показала на большую миску воды.
   — Принесите мне другую, с самой холодной водой, какую сможете найти. Я должна обтирать его, чтобы сбить жар.
   Служанка кивнула и поспешила из комнаты. Брианна схватила лоскут тонкой ткани, откинула с Эйдана простыни. Впрочем, тут же из стыдливости прикрыв ему чресла. Смочив несколько тряпок водой, она их слегка отжала, а затем расправила на его груди, плечах и ногах. Последним лоскутом она обтерла ему лицо.
   Он, казалось, ничего не замечал. Беспокойно метался на кровати, время от времени бормотал какую-то невнятицу, затихал, потом опять начинал метаться и бредить. Он был болен, возможно, умирал, а они ничего не могли поделать.
   Если не приедет Оленус и не сумеет каким-то образом избавить Эйдана от лихорадки, вскоре все будет кончено.
   Но как же она будет без Эйдана? Одна?
   Нет. Он не должен умереть. Она это ему не позволит! Не допустит!
   Порыв ветра пронесся по комнате, всколыхнул тяжелый бархатный полог постели, заставил заметаться языки пламени в камине. И тут же стих.
   Посреди комнаты стоял Оленус, как всегда, в своем длинном сером балахоне. Он быстро двинулся к Брианне.
   — Ты многим рисковала, послав за мной, — ласково упрекнул он ее. — Я собирался встретиться с тобой вскоре, но не сейчас. Неужели ты не понимаешь, что Морлох следит за вами, особенно теперь, когда вы все больше приближаетесь к нему?
   — Разве жизнь Эйдана не стоит этого риска? — упрямо возразила Брианна. — Ты тоже виноват в этом! — воскликнула она, указывая на мечущегося в бреду человека на постели. — Почему только Эйдан должен подвергаться самому большому риску?
   Взгляд Оленуса потеплел. Монах улыбнулся.
   — Ты очень сильно тревожишься о нем? Правда, дитя? Так и должно быть. Связь между вами крепнет, и это усилит вас обоих для того испытания, которое вас ждет.
   — Меня не интересует ваше пророчество! Или то, как мы должны в будущем послужить вашим целям! — Брианна готова была разрыдаться. — Просто помоги ему, Оленус. Пожалуйста!
   — А разве твоей силы, дитя, недостаточно для этого? Разве твоя любовь недостаточно сильна? Лицо ее помрачнело.
   — О чем ты говоришь? Если бы я умела исцелять!..
   Монах забрал у нее тряпку, положил на стол. Потом взял ее за руку и заставил коснуться ладонью перевязанной груди Эйдана.
   Она чувствовала его дыхание, неровное, учащенное от лихорадки, которая медленно вытягивала из него последние силы. Она ощущала, как жар его тела обжигал ее даже сквозь повязку. Она чувствовала его жизненную силу, слабую, колеблющуюся, как огонек гаснущей свечи.
   Тихо ахнув, Брианна отдернула руку и ошеломленно уставилась на Оленуса.
   — Да, дитя. Ты можешь чувствовать многие вещи, не так ли? Но ты можешь больше. Ты можешь вылечить Эйдана, дать ему силу для выздоровления. Если у тебя хватит мужества.
   — Мужества? — прошептала Брианна,
   — Да, мужества, чтобы встретиться лицом к лицу со своими страхами, сомнениями, чтобы преодолеть все преграды, которые мешают тебе любить его всем сердцем и беспредельно. Можешь отбросить все заботы? Освободить свои силы, чтобы они достигли полной мощи?
   — Я… я все сделаю для Эйдана. Все.
   — Тогда отдай ему свое сердце, дитя, остальное последует само собой. — Он снова положил ее руку на живот Эйдана. — Сделай это, дитя. Сейчас.
   Она никак не могла решиться. Стояла и смотрела на Эйдана. Он лежал на постели обнаженный, за исключением простыни, прикрывавший бедра. Мощное тело, поверженное во цвете лет жестокой судьбой. Он лежал смертельно больной, этот когда-то гордый, непобедимый воин. Теперь он вел борьбу с болезнью. И проигрывал.
   Воспоминания закружились в ее голове: его руки, крепко прижимающие ее к литому мускулистому телу; его губы, жаркие, неистовые, сладостные, пьющие ее рот; его страсть, его нежность, его отвага; тот день, когда он стоял во дворе замка на помосте, защищенный только своей гордостью от толпы насмехающихся женщин, которые требовали ему смерти.
   Тогда нашлась лишь одна, кто помог ему, спас его. И теперь была только одна. Она… и больше никого.
   Что-то проснулось в душе Брианны, какая-то сила, доселе неведомая ей, скрытая глубоко-глубоко за повседневными заботами, за обыденностью жизни. Той единственной жизни, которую она знала. Что-то странное вспыхнуло и стало разгораться в ней, раскаляемое добела пламенем любви. Особая необыкновенная сила расцвела в ней, заструилась по телу, достигла кончиков пальцев и потекла от нее к Эйдану.
   Этот ток лился и лился, питая его, поддерживая… исцеляя. Она почувствовала, как лихорадка стала спадать, как обожженная растерзанная плоть стала соединяться, срастаться. Она ощутила, как появляется новая кожа, уходит краснота, рассасываются шрамы. Увидела, как лихорадочный румянец сходит с лица и цвет его становится нормальным.
   Он содрогался под ее руками. Незакрытое повязкой веко приподнялось, и на нее уставился сверкающий янтарный глаз.
   — Брианна?
   — Да, Эйдан. Это я.
   — Это сделала ты? Правда? — Он повернулся на бок. — Ты исцелила меня? Она кивнула:
   — Я бы никогда этого не смогла сделать, если бы не Оленус.
   Он перевел взгляд на монаха.
   — Я рад. Хоть раз в жизни вы научили ее чему-то полезному. Ваша магия наконец послужила добру.
   — Тебя исцелила сила ее любви, — отозвался старик, — я здесь ни при чем.
   — Любви? — Эйдан впился взглядом в глаза Брианны. — О чем это он говорит, девочка? Она залилась алым румянцем.
   — Ты не должен был знать этого, Эйдан. Я собиралась держать в тайне свои чувства к тебе. Так было бы лучше: из-за близости нашего родства.
   — Этого родства не было и нет, — просто сказал Оленус. — Вы с Эйданом никогда не были двоюродными родственниками. Ошеломленные его поразительным заявлением, они оба уставились на него.
   — Я… я не понимаю. А как же Каина? Она что, обманула меня? — голосом, полным тревожного предчувствия, спросила Брианна. — Зачем ей понадобилось выдумывать, что я дочь лорда Лаэны?
   — Нет, Каина сказала тебе правду.
   — Тогда почему ты утверждаешь, что мы с Эйданом не родственники? — Растерянность, нарастающий гнев подняли в душе ее настоящую бурю. — Если его отец — принц-консорт, а мой — лорд Лаэны…
   — Принц-консорт не был отцом Эйдана. — Оленус смело смотрел в глаза молодому принцу. — Мне трудно говорить с тобой об этом сейчас, когда ты только что оправился от своей болезни.
   — Неужели? — саркастически протянул Эйдан. — А почему теперь? Почему не во время нашей прошлой встречи?
   — Когда мы встречались прошлый раз, связь между вами была недостаточно сильна, чтобы это выдержать, — вздохнул Оленус. — Надеюсь, что сейчас она уже более крепкая. В любом случае осталось слишком мало времени. И лучше тебе услышать все от меня, чем узнать правду от него.
   — Тогда продолжай, не тяни, — подтолкнул его Эйдан. Голос его сочился медом, незавязанный глаз сверкал угрожающим блеском. — Ты собирался рассказать мне, кто мой настоящий отец.
   — А ты никогда не подозревал?
   От гнева лицо Эйдана словно окаменело. Он сурово произнес:
   — Что именно? Что я на самом деле дьявольское отродье? Это ты хочешь мне сказать? Если так, то ничего нового здесь нет.
   Монах покачал головой:
   — Нет, ты порождение человеческого семени, как и все мы.
   — Ну же, старик, — прорычал Эйдан. — Говори, кто мой отец?
   Оленус помедлил еще мгновение, затем выговорил роковые слова:
   — Чародей Морлох. Он — твой отец.

Глава 15

   В комнате воцарилось потрясенное молчание. Взгляд Эйдана встретился со взглядом Брианны, и ужас, который он там увидел, наполнил его яростью. Святые угодники! В довершение всего ей приходится выносить еще и это! Убить бы этого монаха! Сорвать повязку…
   Он заставил себя рассмеяться.
   — Морлох? Мой отец? Ты, наверное, шутишь! Этот человек никогда не любил ни одну женщину… — Голос его прервался. Руки сжались в кулаки.
   В глазах монаха вспыхнуло глубокое сострадание.
   — Да, ни одну, кроме королевы, твоей матери.
   — Ну и пусть! Но нет оснований считать, что он когда-либо спал с ней, — возразила Брианна, в которой вдруг затеплилась надежда. — У тебя нет доказательств. Это жестоко так смеяться над Эйданом!
   — Может, и жестоко, — признал Оленус, — но, тем не менее, это правда. Подумай, Эйдан. Откуда, по-твоему, возникли в тебе особые силы? Почему лежит проклятие на Анакреоне? Почему сохнет королева? Почему в конце концов Марус бессилен спасти ее или себя? А Драган? Почему он стал таким порочным и надменным?
   — Что ж ты мне не объяснишь? — прорычал Эйдан. — У тебя вроде на все есть ответы, которые ты, впрочем, стараешься держать при себе!
   — Так было необходимо все эти годы, — сказал Оленус. Он подошел поближе к постели. — Слишком велика была опасность, исходящая от Морлоха, а я единственный знал, что он натворил… и как его остановить. Вы с Брианной были детьми. Я должен был ждать, пока вы вырастете. Поэтому я и счел необходимым позволить тебе все это время скитаться и не призывал тебя до твоего тридцатилетия. Нужно было дождаться совершеннолетия Брианны. Ты не мог жениться на ней до того, как ей исполнится восемнадцать, и она до этого не могла выбирать тебя.