Страница:
Несмотря на сопротивление демократов, упомянутое постановление о телерадиовещании, хотя и в несколько измененном виде, было принято на следующем, IX-м, съезде.
Правительству чуть-чуть расширили
полномочия
В качестве умиротворяющего жеста, призванного смягчить удар, нанесенный президентской команде, Съезд решил кое в чем пойти навстречу президенту и премьеру – передал правительству текущее управление федеральной собственностью и некоторыми федеральными экономическими службами. Председателям Центробанка, Российского фонда федерального имущества, Пенсионного фонда, Госкомстата и ряда других финансово-экономических учреждений и ведомств было разрешено “по должности” входить в состав Совета Министров. При этом их подконтрольность Верховному Совету была сохранена.
Только в этот момент многие осознали тот потрясающий факт, что эти важнейшие учреждения до сих пор не были подчинены правительству. Они не были подчинены ему и при Гайдаре. Ими руководил Верховный Совет. Спрашивается, как при такой ситуации осуществлять экономическую реформу?
11 марта в “Известиях” появилось интервью с Сергеем Филатовым. Среди прочего, глава администрации президента обращал внимание читателей на то, что некомпетентное вмешательство законодательной власти в сферу экономики самым непосредственным образом сказывается на реформах, тормозит их; в частности, оно прямо отразилось на итогах 1992 года. Например, Центробанк, подотчетный лишь парламенту, предпринимает шаги, подрывающие усилия правительства по обузданию инфляции. Налоги столь высоки, что предприниматели всеми силами стремятся укрывать доходы, парламент же и не думает пересматривать налоговое законодательство. И таких примеров великое множество.
Еще более красочно описала ситуацию, сложившуюся к тому времени, французская “Трибюн”:
“Валютная власть в лице российского Центробанка зависит от безрассудно транжирящего деньги парламента. Правительство выступает за жесткую экономию, не имея возможности проводить ее в жизнь, законодательная власть в большинстве случаев не готова содействовать переменам в экономике. Все это ставит под сомнение возможности становления в России полноценного рынка”.
Непримиримая оппозиция утверждала, что начатые в стране экономические реформы ведут к образованию экономической системы латиноамериканского типа. В действительности к латиноамериканскому варианту вела инфляционная политика парламента и полностью зависимого от него Центробанка.
Петр Филиппов:
– Посудите сами: бюджет на 1993 год, принятый Верховным Советом в первом чтении, предусматривает, что 40 процентов от суммы расходов федерального бюджета будет покрываться за счет печатного станка. Это страшная сумма. А если мы прочитаем плановые наметки ЦБ, то банк планирует ежемесячное увеличение денежной массы в стране на 18-20 процентов, в то время как правительство настаивает, что мы не можем увеличивать денежную массу больше, чем на 7 процентов. При 7 процентах и то темп роста цен будет составлять 10-15 процентов в месяц. Но 7 процентов – это тот предел, который позволяет нам осуществлять структурную перестройку за счет кредитов, выделяемых ЦБ, и в то же время не попасть в пропасть гиперинфляции.
…После того как Съезд принял постановление, расширяющее полномочия правительства, Черномырдин снова взял слово и тепло поблагодарил депутатов за поддержку кабинета, чем вызвал восторг народных избранников. Дипломатия есть дипломатия. В действительности вряд ли это расширение полномочий что-то существенно меняло в распределении сил двух противоборствующих властных команд.
Депутаты против референдума
12 марта Вячеслав Костиков сообщил, что президент и правительство, покинувшие съезд, больше на него не вернутся. С этого момента стало ясно: убедившись, что достигнуть соглашения с оппозицией невозможно, президентская сторона основное внимание концентрирует на референдуме. Она решила провести его во что бы то ни стало и взять его результаты (как она была уверена, благоприятные для себя) за основу дальнейших отношений с законодателями.
Председатель правительственной комиссии по подготовке референдума первый вице-премьер Владимир Шумейко заявил 12 марта: “Сегодня нет юридической силы, способной отменить референдум… Ни в законодательстве, ни в Конституции нет нормы, согласно которой можно было бы отменить объявленный референдум”. Он предположил, что плебисцит, возможно, будет назначен на 25 апреля. Так оно в дальнейшем и произошло.
(Кстати, независимо от Съезда свое слово по поводу референдума сказала и Центральная избирательная комиссия. Поскольку срок представления вопросов, выносимых на референдум, истек, – они должны быть представлены не позднее, чем за месяц до референдума, – Центризбирком 12 марта принял постановление о непроведении референдума 11 апреля.)
Со своей стороны, и Вячеслав Костиков выразил убеждение, что никакие шаги Съезда не помешают президенту провести референдум. По мнению Костикова, если хорошо его подготовить, президент его выиграет, и тогда, опираясь на результаты плебисцита, Ельцин может предложить свой вариант конституции.
Еще до начала VIII съезда президент представил в Верховный Совет текст вопросов, которые он предлагал вынести на референдум. Вопрос первый: “Согласны ли вы с тем, чтобы Российская Федерация была президентской республикой?”. Вопрос второй: “Согласны ли вы с тем, что каждый гражданин Российской Федерации вправе владеть, пользоваться и распоряжаться землей в качестве собственника?”.
Депутаты отнеслись к этим вопросам отрицательно. Наибольшее раздражение вызвал первый – о президентской республике. Формулировку сочли непонятной. Николай Рябов, например, заявил: дескать, не существует такого юридического понятия, как президентская республика, этот термин “чисто научен и весьма условен”. В итоге ВС решил принять вопросы президента к сведению и направить их на рассмотрение Съезда (естественно, чтобы он их окончательно “зарезал”).
Забавно, что сам Хасбулатов, видимо будучи уверенным, что затея с референдумом безнадежна, отозвался о ельцинских вопросах довольно благодушно – заявил журналистам, что, по его личному мнению, референдум по вопросам президента вполне можно провести, только вот некоторые из этих вопросов надо бы как-то подробно разъяснить. Впрочем, при этом спикер по привычке добавил, что ответственность за провал плебисцита или его негативные последствия (снова об этом!) должен нести лично Борис Ельцин.
Категорически против референдума, тоже еще до съезда, выступил ряд руководителей местных Советов – они приняли специальное обращение, в котором отвергли идею референдума. Документ подписали представители 50 субъектов Федерации из 88.
Таким образом, противники референдума на съезде получили весомую поддержку.
Как уже говорилось, приняв постановление о конституционной реформе в том виде, как его представила редакционная комиссия, Съезд отменил решение о проведении референдума, как и ряд других решений VII съезда. Тем не менее, перед последним днем съезда – 13 марта – все еще теплилась какая-то надежда на компромисс. В этот день вопрос о референдуме был вынесен на обсуждение депутатов в качестве отдельной темы.
12 марта Ельцин направил Съезду те же самые вопросы, которые ранее направлял в Верховный Совет, – о президентской республике и о праве владеть землей. Предложил провести плебисцит 25 апреля. Соответствующий проект представил Владимир Шумейко, который напомнил депутатам слова президента, что он берет на себя полную ответственность за проведение референдума. Хасбулатов тут же бесцеремонно вступил в пререкания с представителем Ельцина.
Хасбулатов:
– Вы говорите, что президент берет всю ответственность на себя. Вчера мы собирались. Все субъекты РФ умоляют и президента, и ВС, и Съезд референдум не проводить. Поэтому, может быть, мы спросим как раз этих самых субъектов. Давайте мы их выслушаем… Я хочу сказать, что никакой ответственности ни за мной, ни за президентом нет, когда произойдет развал. Ответственность будут нести непосредственно люди, которые живут на земле. Были уже президенты, которые развалили, и тоже говорили, что они несут ответственность… Поэтому если спросить меня как гражданина, то я “за”…
Шумейко:
– Если президент заявляет как высшее должностное лицо…
Хасбулатов:
– Мало ли кто что заявляет…
Как видим, сам спикер за референдум, но вот субъекты Федерации… Типичный хасбулатовский прием – кивать на кого-то другого, оставаясь при этом как бы в стороне.
Этой своей перепалкой с Владимиром Шумейко председатель ВС, опять-таки в обычной своей манере, дал сигнал депутатам, как им следует голосовать. Депутаты отвергли предложения Ельцина и признали нецелесообразным проведение плебисцита в 1993 году. В качестве мотивировки приводилось мнение, что проведение всероссийских референдумов в настоящее время “может повлечь за собой опасные последствия для государственности и территориальной целостности Российской Федерации”.
Как видим, против референдума выдвигались все те же маловразумительные, но “убойные” аргументы. Этакие страшилки для взрослых.
При этом Съезд предпринял откровенно популистский шаг: выделенные на референдум 20 миллиардов рублей направил на финансирование строительства жилья для военнослужащих и их социальной защиты. Логика была ясная: в преддверии неизбежных тяжелых боев с президентом – возможно, и в прямом значении этого слова, – совсем нелишне заручиться поддержкой армии.
Съезд планировалось провести в два дня, однако он продлился три с половиной (каждый день его проведения обходился налогоплательщику в 40 миллионов рублей).
…Почти все предложения Ельцина были отклонены Съездом. Единственное исключение, о котором уже говорилось, – частично принятое предложение о том, чтобы правительство осуществляло текущее управление федеральной собственностью, денежной и кредитной системами, федеральными экономическими службами и чтобы соответствующие учреждения и ведомства стали подведомственны правительству – впрочем, при сохранении их подконтрольности Верховному Совету (поди разберись, что такое “подведомственность” и “подконтрольность”, – для обычного нормального человека это темный лес).
В заключение Съезд принял обращение к гражданам Российской Федерации, где в очередной раз обвинил президента в постоянном нарушении Конституции, стремлении узурпировать всю полноту власти в стране и “политическом авантюризме” (каково!). В очередной (какой уже?) раз подтверждалось негативное отношение к референдуму. “Обществу вновь навязывается противоборство, – говорилось в документе, – его втягивают в новые, никого не обязывающие референдумы. Кто посчитался с волей народа, когда он требовал сохранить союзное государство?”.
Словно бы не тот же самый депутатский корпус ратифицировал Беловежские соглашения и тем самым юридически санкционировал развал этого государства в нарушение этой самой “народной воли”. Теперь они кивали на “дядю” (президента, естественно), который “не посчитался с волей народа”.
Разрыв с президентом был закреплен окончательно.
В атмосфере партхозактива
– От этого съезда у меня стойкое и тягостное ощущение, – рассказывал мой коллега по “Литературной газете”, собкор по Ростовской области, он же народный депутат Владимир Фомин. – Окунулся в полузабытую атмосферу партхозактивов конца 70-х – начала 80-х годов. Все было предрешено заранее: референдума не будет, Ельцина, – если его не удастся отправить в отставку, – лишат не только дополнительных, но и многих основных полномочий… Так оно и вышло. Президент – вроде бы конституционным путем – превращен, по сути, в декоративную фигуру. Вся полнота власти в России переходит к Съезду, точнее – к Верховному Совету, а еще точнее – к Президиуму ВС во главе с председателем. Управление страной переходит (или может перейти) к политическим силам, которые под демагогическими разговорами о социально ориентированной экономике готовы развернуть ее в обратную сторону – радикально изменить курс реформ, по сути отказаться от них. Только сегодня до конца понимаешь, почему блок прокоммунистических фракций так упорно цеплялся за каждую статью латанной-перелатанной брежневской Конституции: каждая из них – опорная точка для возврата к старому. Какой будет демократия, можно судить по поведению Хасбулатова, который уже сегодня, как генсек, распекает депутатов, готов снимать с должности вице-премьеров, министров…
Примерно такое же впечатление от съезда и у других депутатов демократической ориентации.
Федор Шелов-Коведяев:
– Съезд своими решениями фактически перевел наше общество и государство за грань, отделяющую конституционный кризис от фактического развала страны. Ясно, что президент и правительство не согласятся с усеченными возможностями их деятельности и будут поступать по своему разумению. А Верховный Совет станет отменять все указы и решения. В результате на местах и в центре воцарится полный хаос, безвластие, анархия.
Михаил Молоствов:
– Съезд аннулировал соглашение между двумя ветвями власти, достигнутое в декабре. Это печальный факт. Страна велика и обильна, а порядка в ней как не было, так и нет. Порядок, который предлагается Съездом, – это восстановление многоступенчатой Советской власти: Съезд, ВЦИК (или Верховный Совет), Президиум ВС и наконец глава Верховного Совета. В таком случае, конечно, будет порядок, но при одном условии: если восстановить диктатуру коммунистической партии.
Марина Салье:
– Как могут развиваться события? Используя статью 121-6, введенную в действие Съездом, Верховный Совет на одном из своих заседаний вполне способен сместить президента. И в обращении к народу, которое депутаты так единодушно приняли, прямой намек на это уже есть: дескать, Конституция все больше и больше нарушается указами президента, президент нам очень мешает. Кто на его место? Если следовать Конституции, то Руцкой. А что же президент? Предпринять что-либо антиконституционное он вряд ли захочет. Ввести в соответствии со своими полномочиями чрезвычайное положение? Тоже сомневаюсь, ибо расстановка сил в армии, МБР и т.д. не ясна ни для кого – ни для Хасбулатова, ни для президента. Поэтому можно сказать, что демократия в России на этом съезде умерла.
Ненависть номенклатуры
(Из записной книжки)
Помните? Октябрьский (1987 года) Пленум ЦК КПСС. Неожиданное бунтарское выступление кандидата в члены Политбюро Бориса Ельцина на благочинном собрании партийных бонз, посвященном очередному “летию”. Ну, а дальше – все на одного. С визгом. С улюлюканьем. Ату его! Расталкивали друг друга локтями: “Дайте, дайте мне ему врезать!”.
“Одно выступление за другим – во многом демагогичные, не по существу, бьющие примерно в одну и ту же точку: такой-сякой Ельцин. Слова повторялись, эпитеты повторялись. Ярлыки повторялись…”
Так пишет сам Борис Николаевич в своих воспоминаниях.
“Выступает Рябов, с которым столько в Свердловске вместе работали. Зачем? Чтобы себе какую-то тропинку проложить вверх, если не к будущему, то хотя бы к своей пенсии? И он начал обличать… Это было совсем тяжело”.
Как все похоже: тот полузабытый уже пленум и только что отговоривший VIII съезд нардепов. Та же бесконечная демагогия. То же безграничное лицемерие. То же нежелание и неумение хоть сколько-нибудь вникнуть в суть дела. И – ненависть, ненависть, ненависть…
Даже фамилии те же, знакомые. Рябов, например. Именно ему поручено тенькнуть камертоном, чтобы все знали, в какой именно тональности на этот раз “поливать” президента. В самой что ни на есть разнузданной. На полную катушку. Ельцин – всего лишь “высший чиновник”. Он никакой не глава государства, а только глава исполнительной власти. Требование общенародного референдума, с которым выступает президент и который, между прочим, предусмотрен Конституцией, – “политический авантюризм”.
Выступление Рябова – как бы доклад в открытие съезда, как бы от чьего-то авторитетного имени, с соответствующим вольготным регламентом, но в то же время – как бы и частное выступление, загодя не обсуждавшееся ни на Верховном Совете, ни даже на его Президиуме. В случае чего всегда можно дать задний ход: это, дескать, личное мнение депутата Рябова.
Конечно, между тем ветхозаветным пленумом и этим “историческим”, “поворотным” съездом есть кое-какие различия. Там истовая ненависть к отступнику воедино сливалась с неукоснительной партийной дисциплиной: генсек сказал – “надо”. Надо “обменяться мнениями”. То бишь, в переводе с партийного на обычный язык, – хорошо повозить бунтаря “фэйсом по тэйблу”. Здесь вместо партийной дисциплины в паре с собственной утробной, почти генетической ненавистью – стайный инстинкт и гипнотическое воздействие дирижера-спикера. Различия кое-какие есть. Даже Рябовы там и здесь разные. Но общее – в главном, в том, что составляет первооснову ненависти, которую номенклатура перманентно испытывала к Ельцину: ОН ПОСЯГНУЛ НА ЕЕ БЕЗГРАНИЧНОЕ ВСЕВЛАСТИЕ. И нет ему пощады.
“ОСОБЫЙ ПОРЯДОК УПРАВЛЕНИЯ”
Ельцин изучает политический ущерб
Между тем пауза, взятая Ельциным после ухода со съезда, продолжалась. 15 марта Вячеслав Костиков распространил заявление, где сообщил, что президент “изучает масштабы политического ущерба, нанесенного конституционному строю Российской Федерации Съездом”. По словам Костикова, результаты работы Съезда “внушают глубокие опасения”. Его решения “серьезно усугубили дисбаланс властей, поставили под угрозу государственное устройство и порядок в стране”. Прозвучавшие на депутатском форуме угрозы в адрес президента, министров правительства, “открыто продемонстрированное намерение захватить телевидение, радио, другие средства массовой информации раскрывают истинные цели руководства Верховного Совета, которое жестко дирижировало всем ходом съезда”. “Речь идет о попытке полностью сконцентрировать власть в руках Советов, возвратить коммунистическую номенклатуру к рычагам управления страной, отобрать демократические завоевания августа 1991 года”. Как отметил пресс-секретарь президента, заключительное слово председателя ВС Хасбулатова, “в сущности, представляет собой призыв к захвату власти Советами в центре и на местах”.
Эти резкие констатации Костикова вкупе с затянувшимся угрюмым молчанием самого президента нервируют депутатов. В кулуарах ВС ходят слухи, что Ельцин пойдет на самые радикальные меры, включая введение прямого президентского правления.
17 марта в Кремле состоялось заседание Президентского совета. На нем Ельцин вновь показал всей стране, чем он, собственно говоря, более всего сейчас озабочен, какие раздумья его одолевают. Он попросил членов Совета проанализировать ход завершившегося VIII съезда, подсказать, какие тактические ошибки он, президент, возможно, на нем допустил. “Надо определить, – сказал Ельцин, – какое решение необходимо принять – мягкое, среднее или жесткое”.
Многие выступившие на Президентском совете выразили несогласие с тем, что президент на съезде “проиграл”: его рейтинг возрастает, в то время как Съезд, Верховный Совет, его руководство дискредитировали себя. Было также высказано мнение, что съезд “создал для президента морально-политическую ситуацию, которая сопоставима с августом 1991 года”. Члены Совета рекомендовали Ельцину в ближайшие дни выступить перед российским народом с четким изложением своей позиции. Высказались также за то, чтобы больше не идти на компромиссы со Съездом. Прозвучала и такая мысль: у Ельцина есть моральное и конституционное право (учитывая противоречия в Основном законе) ввести в стране президентское правление.
“Мягкий” вариант дальнейших действий, – в частности, проведение всенародного опроса, – не нашел поддержки. Участники заседания отрицательно отнеслись к этой идее по причине того, что опрос не имеет юридической силы. Все сошлись во мнении, что надо держать курс не на опрос, а на полноценный референдум.
Насчет президентского рейтинга… Социологи в самом деле отмечали его рост. Так, по данным ВЦИОМа, – они были опубликованы после завершения съезда, 14 марта, – рейтинг Ельцина за последнюю неделю вырос с 30 до 38 процентов. Рейтинг же Хасбулатова составлял всего лишь 12 процентов, причем каждый второй опрошенный отрицательно относился к спикеру ВС.
Занятно, что в своих мемуарах Хасбулатов безапелляционно утверждает прямо противоположное, – что его рейтинг, “по крайней мере с VIII съезда и до 4 октября 1993 года”, – то есть до момента силового разрешения известного конфликта, – был выше, чем рейтинг Ельцина. Что ж, найдутся и такие, кто поверит бывшему спикеру на слово. Не станешь же в самом деле всякий раз тянуться за социологическим бюллетенем, перепроверять прочитанное.
Западные СМИ о съезде
После съезда, подводя его итоги, большинство западных лидеров и ведущих СМИ, как всегда, поддержали Ельцина. Их оценки были исполнены сочувствия к российскому президенту, потерпевшему очередное поражение. Правда, некоторые из этих оценок страдали, пожалуй, излишним пессимизмом.
“Зюддойче цайтунг” (ФРГ):
“В Москве была похоронена мечта, которая впервые в истории сулила русским создание открытого демократического общества с высоким уровнем жизни, ибо Ельцин, как и его невезучий предшественник Горбачев, оказался политиком переходного периода. Ему тоже не удалось совершить трудный переход и привести свой народ к новым берегам. Сознание этого факта болезненно переживает не только Россия, но и Запад, который во второй раз за последние годы вынужден расставаться с объектом своих надежд в Москве.
Ельцин в трудном положении, так как оставшийся ему выбор невелик. Если он решится объявить чрезвычайное положение, на которое он намекал, то это будет рискованный шаг. В таком случае президент, у которого нет никакой политической опоры в виде партии или организации, попадет в зависимость от сил, еще более реакционных, чем депутаты парламента и Съезда. При таком повороте событий он тесно связал бы свою судьбу с армией и органами госбезопасности. Возможен и другой вариант – прямое обращение президента к народу. Это он, видимо, и намерен сделать. Но никто не может предсказать, много ли граждан примут участие в референдуме. Пассивность населения только закрепило бы поражение Ельцина, – она означала бы, что он потерял всякую поддержку людей”.
В “Нью-Йорк таймс” появилось сообщение, что некий высокопоставленный представитель администрации, просивший не называть его фамилию, заявил: США примут “решительные меры”, если Ельцин прибегнет к военной силе, чтобы сохранить свою власть. В то же время он сказал, что Вашингтон не будет протестовать против решения Ельцина приостановить деятельность парламента или отменить Конституцию, принятую в советскую эру, чтобы подавить свою политическую оппозицию. “Если Ельцин приостановит деятельность антидемократического парламента, это вовсе не обязательно будет антидемократическим актом, – сказал этот представитель. – Если же он бросит в тюрьму большое количество людей, а войска, поддерживающие его, прольют кровь, то это уже будет совершенно иная ситуация”.
Заявление, как видим, довольно противоречивое: разогнать парламент можно, а вот применять силу – нельзя. Разве не ясно, что за разгоном парламента с большой вероятностью последует силовое противостояние, вооруженный конфликт? Собственно говоря, так оно и случилось в сентябре – октябре.
Ельцин объявляет о введении особого
порядка управления
Недельное напряженное молчание Ельцина закончилось 20 марта. В этот день в 21-30 он, как и ожидали многие, выступил по телевидению с очередным обращением к гражданам России. Президент разъяснил, как он видит ситуацию в стране после VIII съезда и какие меры собирается принять для выхода из образовавшегося тупика.
– Страна больше не может жить в обстановке постоянного кризиса власти, – сказал Ельцин, – при такой растрате сил мы никогда не вылезем из нищеты, не обеспечим мира и покоя для наших граждан. Сегодня предельно ясно: корень всех проблем кроется не в конфликте между исполнительной и законодательной властью, не в конфликте между Съездом и президентом, суть глубже, суть в другом – в глубоком противоречии между народом и прежней большевистской антинародной системой, которая еще не распалась, которая сегодня опять стремится восстановить утраченную власть над Россией. VIII съезд, по сути дела, стал генеральной репетицией реванша бывшей партноменклатуры, народ попросту хотят обмануть. Мы слышим ложь в постоянных клятвах верности Конституции, от съезда к съезду ее корежат и перекраивают в угоду собственным интересам, наносят удар за ударом по самой основе конституционного строя, народовластия. А то и просто не оглядываются на Конституцию, принимая решения, что было часто во время работы VIII съезда. Ложь в постоянных ссылках на мнение избирателей, в клятвах верности демократии. А между тем народу было высокомерно отказано в праве самому определять свою судьбу. Съезд похоронил референдум о собственности граждан на землю, похоронил апрельский референдум по основам новой конституции. Хочу сказать вам просто: трусливо ушел от решения вопроса о досрочных выборах… Трагическим итогом съезда стало ослабление власти, ослабление России. Разделение властей как принцип Конституции фактически ликвидируется. Сняты последние барьеры на пути всевластия Съезда, Советов и парламента. Любое свое решение и Съезд, и Верховный Совет объявляют законным и конституционным, их некому остановить, некому удержать от произвола… В России как бы два правительства: одно конституционное, другое – в Верховном Совете. Они ведут принципиально разную политику. Согласиться с этим – значит согласиться с тем, что жизнь наших граждан должна быть мучительной и тяжелой, а экономика еще более уродливой и уязвимой.
Правительству чуть-чуть расширили
полномочия
В качестве умиротворяющего жеста, призванного смягчить удар, нанесенный президентской команде, Съезд решил кое в чем пойти навстречу президенту и премьеру – передал правительству текущее управление федеральной собственностью и некоторыми федеральными экономическими службами. Председателям Центробанка, Российского фонда федерального имущества, Пенсионного фонда, Госкомстата и ряда других финансово-экономических учреждений и ведомств было разрешено “по должности” входить в состав Совета Министров. При этом их подконтрольность Верховному Совету была сохранена.
Только в этот момент многие осознали тот потрясающий факт, что эти важнейшие учреждения до сих пор не были подчинены правительству. Они не были подчинены ему и при Гайдаре. Ими руководил Верховный Совет. Спрашивается, как при такой ситуации осуществлять экономическую реформу?
11 марта в “Известиях” появилось интервью с Сергеем Филатовым. Среди прочего, глава администрации президента обращал внимание читателей на то, что некомпетентное вмешательство законодательной власти в сферу экономики самым непосредственным образом сказывается на реформах, тормозит их; в частности, оно прямо отразилось на итогах 1992 года. Например, Центробанк, подотчетный лишь парламенту, предпринимает шаги, подрывающие усилия правительства по обузданию инфляции. Налоги столь высоки, что предприниматели всеми силами стремятся укрывать доходы, парламент же и не думает пересматривать налоговое законодательство. И таких примеров великое множество.
Еще более красочно описала ситуацию, сложившуюся к тому времени, французская “Трибюн”:
“Валютная власть в лице российского Центробанка зависит от безрассудно транжирящего деньги парламента. Правительство выступает за жесткую экономию, не имея возможности проводить ее в жизнь, законодательная власть в большинстве случаев не готова содействовать переменам в экономике. Все это ставит под сомнение возможности становления в России полноценного рынка”.
Непримиримая оппозиция утверждала, что начатые в стране экономические реформы ведут к образованию экономической системы латиноамериканского типа. В действительности к латиноамериканскому варианту вела инфляционная политика парламента и полностью зависимого от него Центробанка.
Петр Филиппов:
– Посудите сами: бюджет на 1993 год, принятый Верховным Советом в первом чтении, предусматривает, что 40 процентов от суммы расходов федерального бюджета будет покрываться за счет печатного станка. Это страшная сумма. А если мы прочитаем плановые наметки ЦБ, то банк планирует ежемесячное увеличение денежной массы в стране на 18-20 процентов, в то время как правительство настаивает, что мы не можем увеличивать денежную массу больше, чем на 7 процентов. При 7 процентах и то темп роста цен будет составлять 10-15 процентов в месяц. Но 7 процентов – это тот предел, который позволяет нам осуществлять структурную перестройку за счет кредитов, выделяемых ЦБ, и в то же время не попасть в пропасть гиперинфляции.
…После того как Съезд принял постановление, расширяющее полномочия правительства, Черномырдин снова взял слово и тепло поблагодарил депутатов за поддержку кабинета, чем вызвал восторг народных избранников. Дипломатия есть дипломатия. В действительности вряд ли это расширение полномочий что-то существенно меняло в распределении сил двух противоборствующих властных команд.
Депутаты против референдума
12 марта Вячеслав Костиков сообщил, что президент и правительство, покинувшие съезд, больше на него не вернутся. С этого момента стало ясно: убедившись, что достигнуть соглашения с оппозицией невозможно, президентская сторона основное внимание концентрирует на референдуме. Она решила провести его во что бы то ни стало и взять его результаты (как она была уверена, благоприятные для себя) за основу дальнейших отношений с законодателями.
Председатель правительственной комиссии по подготовке референдума первый вице-премьер Владимир Шумейко заявил 12 марта: “Сегодня нет юридической силы, способной отменить референдум… Ни в законодательстве, ни в Конституции нет нормы, согласно которой можно было бы отменить объявленный референдум”. Он предположил, что плебисцит, возможно, будет назначен на 25 апреля. Так оно в дальнейшем и произошло.
(Кстати, независимо от Съезда свое слово по поводу референдума сказала и Центральная избирательная комиссия. Поскольку срок представления вопросов, выносимых на референдум, истек, – они должны быть представлены не позднее, чем за месяц до референдума, – Центризбирком 12 марта принял постановление о непроведении референдума 11 апреля.)
Со своей стороны, и Вячеслав Костиков выразил убеждение, что никакие шаги Съезда не помешают президенту провести референдум. По мнению Костикова, если хорошо его подготовить, президент его выиграет, и тогда, опираясь на результаты плебисцита, Ельцин может предложить свой вариант конституции.
Еще до начала VIII съезда президент представил в Верховный Совет текст вопросов, которые он предлагал вынести на референдум. Вопрос первый: “Согласны ли вы с тем, чтобы Российская Федерация была президентской республикой?”. Вопрос второй: “Согласны ли вы с тем, что каждый гражданин Российской Федерации вправе владеть, пользоваться и распоряжаться землей в качестве собственника?”.
Депутаты отнеслись к этим вопросам отрицательно. Наибольшее раздражение вызвал первый – о президентской республике. Формулировку сочли непонятной. Николай Рябов, например, заявил: дескать, не существует такого юридического понятия, как президентская республика, этот термин “чисто научен и весьма условен”. В итоге ВС решил принять вопросы президента к сведению и направить их на рассмотрение Съезда (естественно, чтобы он их окончательно “зарезал”).
Забавно, что сам Хасбулатов, видимо будучи уверенным, что затея с референдумом безнадежна, отозвался о ельцинских вопросах довольно благодушно – заявил журналистам, что, по его личному мнению, референдум по вопросам президента вполне можно провести, только вот некоторые из этих вопросов надо бы как-то подробно разъяснить. Впрочем, при этом спикер по привычке добавил, что ответственность за провал плебисцита или его негативные последствия (снова об этом!) должен нести лично Борис Ельцин.
Категорически против референдума, тоже еще до съезда, выступил ряд руководителей местных Советов – они приняли специальное обращение, в котором отвергли идею референдума. Документ подписали представители 50 субъектов Федерации из 88.
Таким образом, противники референдума на съезде получили весомую поддержку.
Как уже говорилось, приняв постановление о конституционной реформе в том виде, как его представила редакционная комиссия, Съезд отменил решение о проведении референдума, как и ряд других решений VII съезда. Тем не менее, перед последним днем съезда – 13 марта – все еще теплилась какая-то надежда на компромисс. В этот день вопрос о референдуме был вынесен на обсуждение депутатов в качестве отдельной темы.
12 марта Ельцин направил Съезду те же самые вопросы, которые ранее направлял в Верховный Совет, – о президентской республике и о праве владеть землей. Предложил провести плебисцит 25 апреля. Соответствующий проект представил Владимир Шумейко, который напомнил депутатам слова президента, что он берет на себя полную ответственность за проведение референдума. Хасбулатов тут же бесцеремонно вступил в пререкания с представителем Ельцина.
Хасбулатов:
– Вы говорите, что президент берет всю ответственность на себя. Вчера мы собирались. Все субъекты РФ умоляют и президента, и ВС, и Съезд референдум не проводить. Поэтому, может быть, мы спросим как раз этих самых субъектов. Давайте мы их выслушаем… Я хочу сказать, что никакой ответственности ни за мной, ни за президентом нет, когда произойдет развал. Ответственность будут нести непосредственно люди, которые живут на земле. Были уже президенты, которые развалили, и тоже говорили, что они несут ответственность… Поэтому если спросить меня как гражданина, то я “за”…
Шумейко:
– Если президент заявляет как высшее должностное лицо…
Хасбулатов:
– Мало ли кто что заявляет…
Как видим, сам спикер за референдум, но вот субъекты Федерации… Типичный хасбулатовский прием – кивать на кого-то другого, оставаясь при этом как бы в стороне.
Этой своей перепалкой с Владимиром Шумейко председатель ВС, опять-таки в обычной своей манере, дал сигнал депутатам, как им следует голосовать. Депутаты отвергли предложения Ельцина и признали нецелесообразным проведение плебисцита в 1993 году. В качестве мотивировки приводилось мнение, что проведение всероссийских референдумов в настоящее время “может повлечь за собой опасные последствия для государственности и территориальной целостности Российской Федерации”.
Как видим, против референдума выдвигались все те же маловразумительные, но “убойные” аргументы. Этакие страшилки для взрослых.
При этом Съезд предпринял откровенно популистский шаг: выделенные на референдум 20 миллиардов рублей направил на финансирование строительства жилья для военнослужащих и их социальной защиты. Логика была ясная: в преддверии неизбежных тяжелых боев с президентом – возможно, и в прямом значении этого слова, – совсем нелишне заручиться поддержкой армии.
Съезд планировалось провести в два дня, однако он продлился три с половиной (каждый день его проведения обходился налогоплательщику в 40 миллионов рублей).
…Почти все предложения Ельцина были отклонены Съездом. Единственное исключение, о котором уже говорилось, – частично принятое предложение о том, чтобы правительство осуществляло текущее управление федеральной собственностью, денежной и кредитной системами, федеральными экономическими службами и чтобы соответствующие учреждения и ведомства стали подведомственны правительству – впрочем, при сохранении их подконтрольности Верховному Совету (поди разберись, что такое “подведомственность” и “подконтрольность”, – для обычного нормального человека это темный лес).
В заключение Съезд принял обращение к гражданам Российской Федерации, где в очередной раз обвинил президента в постоянном нарушении Конституции, стремлении узурпировать всю полноту власти в стране и “политическом авантюризме” (каково!). В очередной (какой уже?) раз подтверждалось негативное отношение к референдуму. “Обществу вновь навязывается противоборство, – говорилось в документе, – его втягивают в новые, никого не обязывающие референдумы. Кто посчитался с волей народа, когда он требовал сохранить союзное государство?”.
Словно бы не тот же самый депутатский корпус ратифицировал Беловежские соглашения и тем самым юридически санкционировал развал этого государства в нарушение этой самой “народной воли”. Теперь они кивали на “дядю” (президента, естественно), который “не посчитался с волей народа”.
Разрыв с президентом был закреплен окончательно.
В атмосфере партхозактива
– От этого съезда у меня стойкое и тягостное ощущение, – рассказывал мой коллега по “Литературной газете”, собкор по Ростовской области, он же народный депутат Владимир Фомин. – Окунулся в полузабытую атмосферу партхозактивов конца 70-х – начала 80-х годов. Все было предрешено заранее: референдума не будет, Ельцина, – если его не удастся отправить в отставку, – лишат не только дополнительных, но и многих основных полномочий… Так оно и вышло. Президент – вроде бы конституционным путем – превращен, по сути, в декоративную фигуру. Вся полнота власти в России переходит к Съезду, точнее – к Верховному Совету, а еще точнее – к Президиуму ВС во главе с председателем. Управление страной переходит (или может перейти) к политическим силам, которые под демагогическими разговорами о социально ориентированной экономике готовы развернуть ее в обратную сторону – радикально изменить курс реформ, по сути отказаться от них. Только сегодня до конца понимаешь, почему блок прокоммунистических фракций так упорно цеплялся за каждую статью латанной-перелатанной брежневской Конституции: каждая из них – опорная точка для возврата к старому. Какой будет демократия, можно судить по поведению Хасбулатова, который уже сегодня, как генсек, распекает депутатов, готов снимать с должности вице-премьеров, министров…
Примерно такое же впечатление от съезда и у других депутатов демократической ориентации.
Федор Шелов-Коведяев:
– Съезд своими решениями фактически перевел наше общество и государство за грань, отделяющую конституционный кризис от фактического развала страны. Ясно, что президент и правительство не согласятся с усеченными возможностями их деятельности и будут поступать по своему разумению. А Верховный Совет станет отменять все указы и решения. В результате на местах и в центре воцарится полный хаос, безвластие, анархия.
Михаил Молоствов:
– Съезд аннулировал соглашение между двумя ветвями власти, достигнутое в декабре. Это печальный факт. Страна велика и обильна, а порядка в ней как не было, так и нет. Порядок, который предлагается Съездом, – это восстановление многоступенчатой Советской власти: Съезд, ВЦИК (или Верховный Совет), Президиум ВС и наконец глава Верховного Совета. В таком случае, конечно, будет порядок, но при одном условии: если восстановить диктатуру коммунистической партии.
Марина Салье:
– Как могут развиваться события? Используя статью 121-6, введенную в действие Съездом, Верховный Совет на одном из своих заседаний вполне способен сместить президента. И в обращении к народу, которое депутаты так единодушно приняли, прямой намек на это уже есть: дескать, Конституция все больше и больше нарушается указами президента, президент нам очень мешает. Кто на его место? Если следовать Конституции, то Руцкой. А что же президент? Предпринять что-либо антиконституционное он вряд ли захочет. Ввести в соответствии со своими полномочиями чрезвычайное положение? Тоже сомневаюсь, ибо расстановка сил в армии, МБР и т.д. не ясна ни для кого – ни для Хасбулатова, ни для президента. Поэтому можно сказать, что демократия в России на этом съезде умерла.
Ненависть номенклатуры
(Из записной книжки)
Помните? Октябрьский (1987 года) Пленум ЦК КПСС. Неожиданное бунтарское выступление кандидата в члены Политбюро Бориса Ельцина на благочинном собрании партийных бонз, посвященном очередному “летию”. Ну, а дальше – все на одного. С визгом. С улюлюканьем. Ату его! Расталкивали друг друга локтями: “Дайте, дайте мне ему врезать!”.
“Одно выступление за другим – во многом демагогичные, не по существу, бьющие примерно в одну и ту же точку: такой-сякой Ельцин. Слова повторялись, эпитеты повторялись. Ярлыки повторялись…”
Так пишет сам Борис Николаевич в своих воспоминаниях.
“Выступает Рябов, с которым столько в Свердловске вместе работали. Зачем? Чтобы себе какую-то тропинку проложить вверх, если не к будущему, то хотя бы к своей пенсии? И он начал обличать… Это было совсем тяжело”.
Как все похоже: тот полузабытый уже пленум и только что отговоривший VIII съезд нардепов. Та же бесконечная демагогия. То же безграничное лицемерие. То же нежелание и неумение хоть сколько-нибудь вникнуть в суть дела. И – ненависть, ненависть, ненависть…
Даже фамилии те же, знакомые. Рябов, например. Именно ему поручено тенькнуть камертоном, чтобы все знали, в какой именно тональности на этот раз “поливать” президента. В самой что ни на есть разнузданной. На полную катушку. Ельцин – всего лишь “высший чиновник”. Он никакой не глава государства, а только глава исполнительной власти. Требование общенародного референдума, с которым выступает президент и который, между прочим, предусмотрен Конституцией, – “политический авантюризм”.
Выступление Рябова – как бы доклад в открытие съезда, как бы от чьего-то авторитетного имени, с соответствующим вольготным регламентом, но в то же время – как бы и частное выступление, загодя не обсуждавшееся ни на Верховном Совете, ни даже на его Президиуме. В случае чего всегда можно дать задний ход: это, дескать, личное мнение депутата Рябова.
Конечно, между тем ветхозаветным пленумом и этим “историческим”, “поворотным” съездом есть кое-какие различия. Там истовая ненависть к отступнику воедино сливалась с неукоснительной партийной дисциплиной: генсек сказал – “надо”. Надо “обменяться мнениями”. То бишь, в переводе с партийного на обычный язык, – хорошо повозить бунтаря “фэйсом по тэйблу”. Здесь вместо партийной дисциплины в паре с собственной утробной, почти генетической ненавистью – стайный инстинкт и гипнотическое воздействие дирижера-спикера. Различия кое-какие есть. Даже Рябовы там и здесь разные. Но общее – в главном, в том, что составляет первооснову ненависти, которую номенклатура перманентно испытывала к Ельцину: ОН ПОСЯГНУЛ НА ЕЕ БЕЗГРАНИЧНОЕ ВСЕВЛАСТИЕ. И нет ему пощады.
“ОСОБЫЙ ПОРЯДОК УПРАВЛЕНИЯ”
Ельцин изучает политический ущерб
Между тем пауза, взятая Ельциным после ухода со съезда, продолжалась. 15 марта Вячеслав Костиков распространил заявление, где сообщил, что президент “изучает масштабы политического ущерба, нанесенного конституционному строю Российской Федерации Съездом”. По словам Костикова, результаты работы Съезда “внушают глубокие опасения”. Его решения “серьезно усугубили дисбаланс властей, поставили под угрозу государственное устройство и порядок в стране”. Прозвучавшие на депутатском форуме угрозы в адрес президента, министров правительства, “открыто продемонстрированное намерение захватить телевидение, радио, другие средства массовой информации раскрывают истинные цели руководства Верховного Совета, которое жестко дирижировало всем ходом съезда”. “Речь идет о попытке полностью сконцентрировать власть в руках Советов, возвратить коммунистическую номенклатуру к рычагам управления страной, отобрать демократические завоевания августа 1991 года”. Как отметил пресс-секретарь президента, заключительное слово председателя ВС Хасбулатова, “в сущности, представляет собой призыв к захвату власти Советами в центре и на местах”.
Эти резкие констатации Костикова вкупе с затянувшимся угрюмым молчанием самого президента нервируют депутатов. В кулуарах ВС ходят слухи, что Ельцин пойдет на самые радикальные меры, включая введение прямого президентского правления.
17 марта в Кремле состоялось заседание Президентского совета. На нем Ельцин вновь показал всей стране, чем он, собственно говоря, более всего сейчас озабочен, какие раздумья его одолевают. Он попросил членов Совета проанализировать ход завершившегося VIII съезда, подсказать, какие тактические ошибки он, президент, возможно, на нем допустил. “Надо определить, – сказал Ельцин, – какое решение необходимо принять – мягкое, среднее или жесткое”.
Многие выступившие на Президентском совете выразили несогласие с тем, что президент на съезде “проиграл”: его рейтинг возрастает, в то время как Съезд, Верховный Совет, его руководство дискредитировали себя. Было также высказано мнение, что съезд “создал для президента морально-политическую ситуацию, которая сопоставима с августом 1991 года”. Члены Совета рекомендовали Ельцину в ближайшие дни выступить перед российским народом с четким изложением своей позиции. Высказались также за то, чтобы больше не идти на компромиссы со Съездом. Прозвучала и такая мысль: у Ельцина есть моральное и конституционное право (учитывая противоречия в Основном законе) ввести в стране президентское правление.
“Мягкий” вариант дальнейших действий, – в частности, проведение всенародного опроса, – не нашел поддержки. Участники заседания отрицательно отнеслись к этой идее по причине того, что опрос не имеет юридической силы. Все сошлись во мнении, что надо держать курс не на опрос, а на полноценный референдум.
Насчет президентского рейтинга… Социологи в самом деле отмечали его рост. Так, по данным ВЦИОМа, – они были опубликованы после завершения съезда, 14 марта, – рейтинг Ельцина за последнюю неделю вырос с 30 до 38 процентов. Рейтинг же Хасбулатова составлял всего лишь 12 процентов, причем каждый второй опрошенный отрицательно относился к спикеру ВС.
Занятно, что в своих мемуарах Хасбулатов безапелляционно утверждает прямо противоположное, – что его рейтинг, “по крайней мере с VIII съезда и до 4 октября 1993 года”, – то есть до момента силового разрешения известного конфликта, – был выше, чем рейтинг Ельцина. Что ж, найдутся и такие, кто поверит бывшему спикеру на слово. Не станешь же в самом деле всякий раз тянуться за социологическим бюллетенем, перепроверять прочитанное.
Западные СМИ о съезде
После съезда, подводя его итоги, большинство западных лидеров и ведущих СМИ, как всегда, поддержали Ельцина. Их оценки были исполнены сочувствия к российскому президенту, потерпевшему очередное поражение. Правда, некоторые из этих оценок страдали, пожалуй, излишним пессимизмом.
“Зюддойче цайтунг” (ФРГ):
“В Москве была похоронена мечта, которая впервые в истории сулила русским создание открытого демократического общества с высоким уровнем жизни, ибо Ельцин, как и его невезучий предшественник Горбачев, оказался политиком переходного периода. Ему тоже не удалось совершить трудный переход и привести свой народ к новым берегам. Сознание этого факта болезненно переживает не только Россия, но и Запад, который во второй раз за последние годы вынужден расставаться с объектом своих надежд в Москве.
Ельцин в трудном положении, так как оставшийся ему выбор невелик. Если он решится объявить чрезвычайное положение, на которое он намекал, то это будет рискованный шаг. В таком случае президент, у которого нет никакой политической опоры в виде партии или организации, попадет в зависимость от сил, еще более реакционных, чем депутаты парламента и Съезда. При таком повороте событий он тесно связал бы свою судьбу с армией и органами госбезопасности. Возможен и другой вариант – прямое обращение президента к народу. Это он, видимо, и намерен сделать. Но никто не может предсказать, много ли граждан примут участие в референдуме. Пассивность населения только закрепило бы поражение Ельцина, – она означала бы, что он потерял всякую поддержку людей”.
В “Нью-Йорк таймс” появилось сообщение, что некий высокопоставленный представитель администрации, просивший не называть его фамилию, заявил: США примут “решительные меры”, если Ельцин прибегнет к военной силе, чтобы сохранить свою власть. В то же время он сказал, что Вашингтон не будет протестовать против решения Ельцина приостановить деятельность парламента или отменить Конституцию, принятую в советскую эру, чтобы подавить свою политическую оппозицию. “Если Ельцин приостановит деятельность антидемократического парламента, это вовсе не обязательно будет антидемократическим актом, – сказал этот представитель. – Если же он бросит в тюрьму большое количество людей, а войска, поддерживающие его, прольют кровь, то это уже будет совершенно иная ситуация”.
Заявление, как видим, довольно противоречивое: разогнать парламент можно, а вот применять силу – нельзя. Разве не ясно, что за разгоном парламента с большой вероятностью последует силовое противостояние, вооруженный конфликт? Собственно говоря, так оно и случилось в сентябре – октябре.
Ельцин объявляет о введении особого
порядка управления
Недельное напряженное молчание Ельцина закончилось 20 марта. В этот день в 21-30 он, как и ожидали многие, выступил по телевидению с очередным обращением к гражданам России. Президент разъяснил, как он видит ситуацию в стране после VIII съезда и какие меры собирается принять для выхода из образовавшегося тупика.
– Страна больше не может жить в обстановке постоянного кризиса власти, – сказал Ельцин, – при такой растрате сил мы никогда не вылезем из нищеты, не обеспечим мира и покоя для наших граждан. Сегодня предельно ясно: корень всех проблем кроется не в конфликте между исполнительной и законодательной властью, не в конфликте между Съездом и президентом, суть глубже, суть в другом – в глубоком противоречии между народом и прежней большевистской антинародной системой, которая еще не распалась, которая сегодня опять стремится восстановить утраченную власть над Россией. VIII съезд, по сути дела, стал генеральной репетицией реванша бывшей партноменклатуры, народ попросту хотят обмануть. Мы слышим ложь в постоянных клятвах верности Конституции, от съезда к съезду ее корежат и перекраивают в угоду собственным интересам, наносят удар за ударом по самой основе конституционного строя, народовластия. А то и просто не оглядываются на Конституцию, принимая решения, что было часто во время работы VIII съезда. Ложь в постоянных ссылках на мнение избирателей, в клятвах верности демократии. А между тем народу было высокомерно отказано в праве самому определять свою судьбу. Съезд похоронил референдум о собственности граждан на землю, похоронил апрельский референдум по основам новой конституции. Хочу сказать вам просто: трусливо ушел от решения вопроса о досрочных выборах… Трагическим итогом съезда стало ослабление власти, ослабление России. Разделение властей как принцип Конституции фактически ликвидируется. Сняты последние барьеры на пути всевластия Съезда, Советов и парламента. Любое свое решение и Съезд, и Верховный Совет объявляют законным и конституционным, их некому остановить, некому удержать от произвола… В России как бы два правительства: одно конституционное, другое – в Верховном Совете. Они ведут принципиально разную политику. Согласиться с этим – значит согласиться с тем, что жизнь наших граждан должна быть мучительной и тяжелой, а экономика еще более уродливой и уязвимой.